Сэм застает Дина в отеле с девушкой

В Вегасе все номера – как детские раскраски: разноцветные, пятнистые и смешные. В своих пыльных потрепанных куртках и потерявших цвет джинсах они смотрятся в них пустыми страницами, черно-белыми контурами. На двери их номера висит табличка: «Не беспокоить».
Сэм с размаху бьет кулаком в дверь и еле сдерживается, чтобы не выругаться вслух. Но портье у лифта суживает глаза и внимательно за ним наблюдает, а привлекать внимание к себе нельзя. Они и так сняли этот номер по поддельной кредитке на имя Мартина и Джозефа Стоунов.
Он кладет руку на ручку двери и еще раз бросает взгляд на портье – тот похож на клоуна: красный, застегнутый на все пуговицы пиджак и белое фресочное лицо, которые едва отображает иные эмоции, кроме тех, что на нем нарисованы.
Он качает головой, одергивает руку и поворачивается к лифту, когда слышит надсадное «Йозеф!» из комнаты.
От удара дверь с противным хлюпаньем влетает в стену и мелко подрагивает.
- Дин, я упустил Джокера, - он захлопывает дверь изнутри и облокачивается на нее, скрестив руки на груди.
Он видит только спину девушки – длинные черные волосы похожи на прическу музыканта из группы Кисс, спутанные и взлохмаченные. Красные подушки в форме сердечек разбросаны по всей комнате.
- Ты не возражаешь? - задыхаясь, еле выговаривает Дин.
- Не возражаю, - невозмутимо отвечает Сэм, с интересом разглядывая девушку, которая, кажется, не обращает на него никакого внимания.
Она поднимает руки к волосам и запрокидывает голову назад, плавно двигаясь вперед-назад. Дин обхватывает ее за талию и останавливает. Кажется, что его ладони полностью закрывают ее талию.
- Прости, крошка, но мой младший брат – кретин без личной жизни, и потому обожает портить ее другим.
Уходя, она окидывает его презрительным взглядом карих раскосых глаз, а Сэм смеется, потому что презрение плохо сочетается с наготой.
Дин обматывает красное бархатное покрывало вокруг себя, на полу остается длинный, собранный в складки, шлейф. Сэм думает, что он, пожалуй, похож на римского императора, ему бы еще лицо поблагородней, да побриться.
- Я упустил Джокера, - повторяет Сэм еще раз.
- Я слышал.
- И тебе все равно? – Сэм отлепляется от двери и двумя быстрыми шагами пересекает комнату.
Дин молчит второй день. С тех пор, как Сэм прижал его к двери, выкрутив руки, и поцеловал в засос. Сэм вспоминает, как когда ему было четырнадцать, он случайно подпалил отцовскую куртку. У него дрожали руки и горело лицо. Отец только спросил: «Кто?», будто рыбу на рынке покупал, а Сэм уже шептал: «Дин, это был Дин, я видел, он игрался с твоей зажигалкой». Дину влетело сильно, но он ни слова не сказал. Только отвел потом Сэма в сторонку и, вбивая каждое слово, проговорил: «Я бы тебя прикрыл, если бы ты попросил. А так не делается, Сэм». И ушел чистить отцовские ружья. Они не разговаривали месяц.
Сэм бы, наверное, рад забыть прошлую ночь, только у него огромный опыт по бегству от проблем. Поэтому он перехватывает Дина по пути в ванную, хватает за руку и держит. Дин сейчас как бульдог, челюсть выдается вперед, весь набычился и стискивает зубы, будто его бьют. Сэм даже раздумывает, не ударить ли вправду, обычно помогает от истерик.
- Сэм, мы поговорим позже, - у него над верхней губой бисеринки пота. Сэм даже не понимает, что делает, но уже наматывает на кулак край покрывала. Чтобы не отпустить, чтобы не ушел.
- Я упустил Джокера, - как завороженный повторяет он.
- Я понял с первого раза, - он разворачивается и дергается, пытается высвободить руку.
Сэм только качает головой, еще сильнее наматывая ткань на кулак.
Дин умеет бить коротко, не размахиваясь. Только что ты стоял на месте, и уже летишь с саднящей челюстью на пол. Он приземляется у подножия кровати, сильно ударившись головой о край. Кружится голова, собравшуюся во рту кровь он сплевывает на пол и ощупывает челюсть.
- Придурок.
- Это тебе за то, что выгнал девушку, - хмыкает Дин.
Сэм криво усмехается.
Дин почти не сопротивляется, морщится только, когда Сэм прикусывает мочку его уха и присасывается к шее, отодвигая в сторону жесткую ткань покрывала. И когда толкает его на кровать животом вниз, только оборачивает и бросает на Сэма хмурый взгляд. Спина Дина мокрая и соленая, он пропах женскими духами, а к заднице прилип длинный черный волос, который Сэм с отвращением снимает, прежде чем прижаться губами к прохладной коже. Дин, кажется, пытается отстраниться и бормочет что-то между «черт» и «твою мать», но он крепко держит его за ягодицы, образовывая смешные ямочки под пальцами. Ему, наверное, страшно даже, только во рту до сих пор кровь, и когда он проводит языком по коже Дина, остается неровная красная дорожка – и это заводит, так чертовски заводит, что он стонет в голос. С первого раза даже не получается вставить, руки, мокрые от пота, дрожат так сильно, что он бы не решился сейчас взяться за пистолет. И, когда он наконец входит до упора, то падает на Дина, не в силах пошевелиться.
- Двигайся, черт побери, - хрипит Дин в покрывало.
Ему хочется ответить что-то вроде «не нанимался», но он послушно поднимается, опираясь на руки, утыкаясь Дину в шею, и двигается. Судорожно, рывками, чуть не всхлипывая. И кончает, капая слюной и кровью на подушку.
- Придурок, - Дин тяжело дышит, он весь мокрый, даже на ресницах капельки пота.
- Я тебя тоже люблю, - Сэм перекатывается на постель рядом и закрывает глаза. Челюсть до сих пор ноет.
- Так ты упустил Джокера, говоришь? – спрашивает Дин, прерывая молчание.
Оказывается, у него еще есть силы, чтобы заржать.

© since 2007, Crossroad Blues,
All rights reserved.