Меньше суток

Дин бродит по его дому как привидение. Зачем-то рассматривает книги, которые не читал и уже не прочитает, заглядывает за настенные часы, будто пытаясь понять, почему они остановились, меряет комнаты шагами. В тишине раздаются только его шаги, нарочито бодрые и немного нервные. Тяжелые, высокие ботинки, поднятый по давней привычке воротник, свежий порез на щеке. Не подпустил никого промыть рану, сказал, что бессмысленно.
Первый тоже не подпускал его. Первый так же бродил по его дому – лишь бы двигаться, лишь бы хоть как-то отвлечься, лишь бы не дать себе задуматься.. Первого он тоже упустил.
Дорогие ему люди уже много лет проходят его дом насквозь. И не задерживаются, уходят дальше. Навсегда. А он хранит память о них, их вещи и тайны.
Дин поворачивается и неожиданно смотрит на Бобби так же, как тогда, год назад. «Что ты сделал?! Что ты сделал, Дин?!». Он слишком хорошо помнит этот момент – и его дрожащие руки, и прохладную и неожиданно гладкую кожу, когда Бобби взял его лицо в ладони и пытался заставить посмотреть себе в глаза. И момент, когда Дин все-таки поднял глаза и разрешил увидеть себя - настоящего, открытого и раненого.
Он оставляет ему все – охоту, цель и третьего из них, который тоже пройдет дом насквозь, рано или поздно. Они все уйдут, а ему придется и дальше быть хранителем легенды.
Он делает шаг на встречу и гладит его короткие, растрепанные волосы. Первый не подпустил. Второй поддается, второй пускает. Разрешает сгрести себя в охапку, разрешает почувствовать напряженные плечи и дрожащие мышцы, разрешает замереть так на несколько минут и почувствовать, скольких сил ему стоит держать себя в руках. Разрешает легко поцеловать себя в макушку и опять провести рукой по щеке. Разрешает забрать себе немного грусти, тоски и страха. Совсем чуть-чуть, но разрешает.

© since 2007, Crossroad Blues,
All rights reserved.