Солнце

Они бы никогда не приехали в этот город, но голова Сэма вновь превратилась в гранату без чеки, тронь и взорвется. Видения все усиливались, Сэм даже отключался пару раз. Какая-то психованная стерва убила сначала своего отца, потом своего брата. Сэм говорил, она владеет своего рода телепатией, оба случая выглядели как чистое самоубийство. Отец повесился на люстре, брат перерезал себе вены в ванной.

Сэм все еще надеялся на диалог. Спроси Дина, диалог – это последнее, в чем она нуждалась. К тому же на его памяти все подобные диалоги заканчивались наставленным на него дулом пистолета. А, бог свидетель, пистолеты Дин любил, но предпочитал находиться по другую от них сторону.

Диалога не вышло, их обоих разделала под орех тощая блондинка, копающаяся в мозгах, как заправский бомж в мусоре.

Дин никогда не считал сверхъестественные способности даром. Черт, да любой, кому приходилось считать пульс на руке брата и гадать, придет ли тот в себя вообще на этот раз, не сочтет подобное благом. К смерти-то они уже привыкли, но Дину нравилось верить, что его мозги принадлежат только ему. И расставаться с этой верой он положительно не хотел.

Она не владела телепатией. Она не умела внушать. Она была садистской стервой, которая хотела показать всем, как было плохо ей самой.

И он видел столько всего, что, наверное, впервые за все это время позавидовал Сэму с его иммунитетом. Черт свидетель, он вполне готов раза три в месяц поваляться в отключке.

Широкие постели, узкие постели, номера отелей, которые она выуживала из его сознания. И позы, которые придумывала сама. Дин отдавал ей должное, подобное воображение надо еще развить. Сэм легкий, почти невесомый, а Дин не в силах даже пошевелиться. Наверное, он такой со всеми своими девушками, только откуда Дин может это знать наверняка? Все, как он любит – решительно, даже грубовато немного. И ладонь Сэма мозолистая и шершавая от всех тех ружей, что они постоянно носят. Он хотел бы вдохнуть и не дышать, но это не его фантазия и не ему выбирать правила игры. Кровать скрипит, в дешевых мотелях всегда экономят на реквизите, а Сэм дышит ему в самое ухо, жарко и часто. Дин закрывает глаза и надеется только на то, что это все еще не его фантазия.

Как часто он слышал эту фразу: «Я бы многое отдал, чтобы это был всего лишь дурной сон». И когда Сэм наконец отвязывает его, а та стерва валяется где-то на полу, он прекрасно знает, что это был сон. Но руки Сэма точно такие мозолистые и шершавые, как он помнит, и пушок на подбородке такой же мягкий. И, по правде говоря, он боится думать, что еще может оказаться правдой.

© since 2007, Crossroad Blues,
All rights reserved.