ФанТанго

Дин танцует.
Дин танцует с ножами, танцует с дробовиком, с винтовкой, и с обрезом, и даже с колом в руках – не дерется, танцует.
Это бесконечное танго, растянутое во времени и пространстве, танго на двоих. Только Дин и оружие, и Дин всегда ведет.
Очередной мотельный номер, открытая оружейная сумка, партнер – вот они, на кровати, на столе, и ленивые движения шомполом, и нежная обработка тканью – медленные, вязкие па под аккомпанемент кулера моего ноутбука, танго в аромате смазки и пороха, и еще металла, и кожи Диновой куртки. Они никуда не спешат, у них впереди вся жизнь, танец, длящийся вечно, непреходящее довольство друг другом.
Иногда Дин приглашает поучаствовать в танце третьего, и ритм меняется, и вот уже он ведет обоих партнеров в бешеном кружении фанданго, пляска любви мгновенно сменяется пляской смерти, и третий всегда проигрывает, отступает, сбивается с ритма, всегда, даже если его па отточены и идеально выверены годами, десятилетиями, веками упорных тренировок. Потому что Дин не может проиграть, потому что его партнеру не нужны другие, потому что разрушить эту пару не под силу никому.
И третий падает, рассыпается в прах, сгорает, его больше нет, ничто не нарушает заведенный порядок, и танец меняет ритм, и снова превращается в неторопливое, уверенное, виртуозно исполняемое танго на двоих.
Дин танцевал всегда, сколько я его помню, и он никогда не изменял партнеру, ничто не могло отвлечь его от танца дольше, чем на несколько часов, никто не смог перетянуть на себя ту львиную долю внимания, которой удостаивалось оружие.
Даже я.
Иногда я боюсь его. Я боюсь, что однажды не смогу остаться в стороне, не удержусь в роли зрителя и сделаю шаг вперед, и буду подхвачен с детства знакомым ритмом, а потом вдруг танго привычно сменится на фанданго.
Я боялся этого когда-то давно, еще в прошлой жизни. Тогда я уехал в Стэнфорд, уехал от заразительных движений, от идеальных па, от безмолвного взаимопонимания между Дином и его партнером – взаимопонимания, которого я с братом достичь так и не смог.
Сейчас мой страх граничит с бесконтрольной паникой, потому что, кажется, мы с Дином наконец-то начали понимать друг друга, и это невозможно не заметить. Но партнеров в танце не меняют, а я – плахой танцор.
И я продолжаю сидеть на жестком стуле в гостиничном номере, следить за тем, как Дин медленно проводит ладонью по стволу, и гадать, сколько же пройдет времени до того момента, когда меня выведут из танца одним коротким отточенным па.

© since 2007, Crossroad Blues,
All rights reserved.