Бухта Джареда

- Последнее пиво, - икнув и отправив в рот горсть орешков, заявил Джаред.
- Ты стареешь, чувак, - хихикнул Чад и ткнул друга кулаком в плечо.
- Ага, - согласился Джаред.
- И партию слил, - весомо добавил Чад, делая большой глоток из своей бутылки. – А еще называется лучший игрок.
- Да ладно! Тебе просто повезло, вот и все. Твое везение вообще необъяснимо, особенно, когда ты пытаешься играть в боулинг против меня. Ты неудачник. И это твоя карма, чувак, - Джаред потянулся и зевнул.
- Какая еще карма? Что ты несешь, Длинный? Никакой кармы у меня нет, - округлив глаза, прошипел Чад.
Джаред только хохотнул в ответ. Чад иногда казался беспросветно тупым. Или, может, он просто притворялся. Джаред знал его миллион лет, но никогда не воспринимал всерьез. Потому что Чада нельзя было воспринимать всерьез. Просто потому, что это был Чад.
- И чего наша принцесса так взволнована перед понедельником? – спросил Чад, быстро позабыв про карму.
- Ваша принцесса, - состроив рожицу, начал Джаред, - завтра начинает работу над важным заказом. И должна выглядеть хорошо. И соображать ясной головой.
- Это ты про свою лохматую башку? – гоготнул Чад. Он был лучшим другом, и ему такое позволялось. Надо было это прекратить.
- Ну не про твою же лысую, - огрызнулся Джаред.
- И что за дело, - невозмутимо пропустив мимо ушей предыдущую реплику, спросил Чад, - Расскажешь? Или это корпоративная тайна?
- Я вот всегда удивлялся, Чад, - усмехаясь, сказал Джаред, - как в твоем курином мозгу помещаются та-а-акие сложные слова?
- Пошел ты, придурок, - надул губы Чад. – Не хочешь говорить, не говори!
- Ой, королева в бешенстве, - Джаред всегда веселился, когда удавалось так легко вывести Чада из себя.
- Педик с рубанком!
- Ну, этим меня до слез не доведешь, - продолжал заливаться смехом Джаред.
Чад посмотрел на него из-под бровей и поперхнулся смешком.
- Расскажу, - миролюбиво похлопав Чада по плечу, сказал Джаред, - и даже поцелую на прощание, когда отвезу домой. - Чад сверкнул глазами и погладил колено друга под столом. – Но о большем даже не мечтай!
Тот закатил глаза и превратился в слух.
- Я завтра еду к заливу. Пригласили на яхту…
- Пригласили! - заржал Чад. – Тебя? На яхту? Пригласили? Кто эти больные люди?
- Козел ты, Чад Майкл, вот и все. Слушаешь?
- Да-да, продолжай, - уверил его Чад, снова прихлебывая пиво и бормоча под нос что-то похожее на «Пригласили его, как же!».
- Яхта называется «JenStar» и принадлежит миллионеру, - сложив руки на груди и откинувшись на спинку стула, произнес Джаред и замолк в ожидании реакции.
- О, ты важный! Не забудь погладить джинсы, - Чад буквально упал на стол от смеха.
- Ты не козел, ты – ублюдок, - констатировал Джаред. – Платят хорошо, и сделать нужно всего лишь полки для какой-то коллекции…


- …коллекции ЧЕГО? – Джаред вытаращил глаза и выронил тяжеленный ящик с инструментами на палубу из темного дерева. Он не хотел, но от неожиданности просто не смог отреагировать по-другому.
- Ты впервые слышишь слово «дилдо»? – парень, стоявший перед ним, снял огромные солнечные очки и, прищурившись, подозрительно на него посмотрел.
- Я…это…вроде как, - Джаред почесал затылок и подумал, что последняя бутылка пива вчера была лишней. Точно, лишней.
- Ты вообще английский понимаешь? – криво усмехаясь, произнес парень.
- Э-э-э…
- Ясно! Иди за мной! – парень продефилировал по палубе, сделав знак следовать за ним. И Джаред подняв ящик, молча подчинился.
Подумать только - полочки для коллекции дилдо, что б его. Падалеки поверить в это не мог. Ему даже на секунду показалось, что его разыгрывают, и без Чада здесь не обошлось, но вот правда была в том, что Чад точно не знал слова «дилдо».
Джаред шел за парнем и невольно рассматривал его зад, обтянутый короткими теннисными шортами. И находил вид достаточно привлекательным. Но он тут же тряхнул головой, напоминая себе, что ему предстоит работа. Он кашлянул и, набравшись смелости, спросил:
- Простите, а вы…
- Да, - не оглядываясь, бросил парень. – У тебя есть с этим какие-то проблемы?
- Да нет, - пожал плечами Джаред, надеясь, что получил ответ все-таки на тот вопрос, который не успел задать.
- Ну и прекрасно, - парень толкнул бедром дверь и прошел вниз в каюту. – Кстати, хороший комбинезон, - заметил он.
- Спасибо, - вежливо ответил Джаред, с трудом отрывая взгляд от загорелых ног собеседника.
- На заметку, я ненавижу, когда на меня так пялятся.
- Извините, - быстро ответил Джаред, чувствуя, что заливается краской. – Я не хотел.
- Очень надеюсь, - буркнул парень и подошел к шкафу. Когда он распахнул дверцы, Джареду стало еще жарче, чем было. Три полки в шкафу были сплошь заставлены фаллоимитаторами всех цветов, размеров и материалов. Падалеки показалось, что он задыхается и сейчас позорно хлопнется в обморок от хлынувших в голову картинок. Черт! Он всегда считал богатых извращенцами, но раньше даже не задумывался, каких масштабов эти их извращения могут достичь.
- И…что вы хотите, чтобы я сделал?
- 64 отдельные полочки, на оси, чтобы все это можно было вращать, - парень руками показал, как. – И чтобы можно было вставить стекло в каждую ячейку…
- И бархатом изнутри розовым обить, - сказал, не сдержавшись, Джаред.
- Простите? – заказчик прикусил губу и сверкнул недобрым взглядом. А Джаред рассмотрел, какого цвета у него глаза, и понял, что за этот хризолитовый блеск он мог бы стерпеть сейчас любое унижение.
- У вас там, на курсах плотников, преподают основы остроумия?
- Ну, вы должны меня понять, - дружелюбно начал Джаред, но, снова столкнувшись с этим взглядом в упор, почел за лучшее заткнуться прямо сейчас. – Я понял, 64 полочки, для этого…
- Да, для этого. Можешь приступать.
- Еще вопрос, если можно, - спросил Джаред.
- Да.
- Как мне к вам обращаться? «Ваше Величество»? Или у вас есть имя, земное?
Зеленоглазый метнул в его сторону самый свирепый взгляд из всех свирепых взглядов, каких Джареду довелось повидать немало, но все же ответил:
- Дженсен.
- Спасибо, сэр, - ухмыльнулся Джаред.
Чад сегодня вечером получит чудесную историю, подумалось ему, когда Дженсен гордо удалился из каюты, не удосужившись хотя бы из вежливости спросить, как зовут его.

Дом Джареда напоминал свалку, но его все там устраивало. И одежда, которая валялась везде, кроме полагавшегося ей места. И тарелки, которые оставлял там, где закончил трапезу. Чад, приходя в гости, всегда сыпал ругательствами, стаскивая все тарелки и кружки на кухню, и даже пытался мыть посуду. Джаред понимал, что это не совсем красиво с его стороны, но всегда ждал прихода Мюррея, чтобы в доме появилась какая-то видимость порядка.
- Тебе нужен кто-нибудь, кто следил бы за порядком в этом доме, - сказал как-то Чад.
- На тебе я не женюсь, - тут же отшутился Джаред.
- Да я еще в своем уме, мне и на фиг не приснились твои собаки! Подумать только – четыре! Попомни мои слова: когда-нибудь они нарожают тебе пару десятков мутантов-уродов! И ты станешь первым в мире заводчиком домашних черепашек-ниндзя.
Да, собаки Джареда были его гордостью и в какой-то степени единственной радостью существования. После того, как ушел Джейк, которого он любил, казалось, больше жизни, у Джареда ничего не осталось, кроме собак. Да, они были строптивыми, вредными и эгоистичными, считались только со своими интересами, не слушались, не выполняли команды, устраивали бардак, но они его все же любили, и он это чувствовал. Где-то внутри у Джареда было пусто, но эта пустота наполнялась теплом, когда Харли встречал его сумасшедшими прыжками у дверей, Сэди клала голову на колени, а доберман Спайк и японский хин Пати устраивались рядом с ним в кровати на ночь. Чаду этого не понять. Да Джаред и не хотел никому ничего объяснять. Он просто научился так жить после того, как красавчик Джейк, совратив его и подарив пару лет сказки, исчез в неизвестном направлении со всей наличностью, которую удалось найти в небогатом доме Падалеки. Джаред переживал, но где-то глубоко внутри. Вряд ли у кого-то в Лосиной Бухте любовные страдания плотника-гея Джареда Падалеки могли вызвать хоть что-то, похожее на сочувствие. Потому он жил один с четырьмя своенравными собаками и никого, кроме Чада, в свою жизнь не впускал.

Этим вечером, приняв душ и натянув на себя красный шелковый халат, который когда-то ему подарил Джейк, Джаред лежал на диване, даже не включая свет и телевизор. Псы с лаем носились по двору, и Джаред просто глядел в темноту, слушая их и думая о прошедшем дне. Сначала он хотел позвонить Мюррею, но потом передумал. Болван мог приехать со своим бесконечным пивом, и это означало, что отдохнуть не получится, а Джаред устал. И 64 дилдо никак не шли из головы. Как и их владелец.
Джаред тяжело вздохнул. Мозг пылал одним единственным вопросом: использовались ли все эти 64 (подумать только – 64!) дилдо по их прямому назначению? Черт, наверное, ему и правда пора было найти кого-нибудь. Хотя бы ненадолго. Но проблема Джареда состояла как раз в том, что он совершенно не умел заводить коротких знакомств. Даже ради того, чтобы снять невыносимое временами сексуальное напряжение.
Перед глазами то и дело всплывало лицо Дженсена - красивого и, судя по всему, крайне избалованного молодого человека. Эго этого парня определенно родилось раньше него самого, а уж про самомнение не стоило и говорить. Он все время корчил недовольные рожицы и закатывал глаза, когда Джаред задавал уточняющие вопросы. Кто бы с ним не жил, у этого человека должны были быть стальные нервы и адское терпение, потому что Дженсена хотелось стукнуть после каждого его второго слова. Но, в то же время, Джаред понимал, что ему можно было простить все за его веснушки, рассыпанные по носу, глубокие и яркие зеленые глаза в обрамлении пушистых и темных, как мех канадской норки, ресниц, а уж какие звуки он мог бы издавать в постели… Джаред заставлял свою фантазию отключиться, но кнопку «выкл.», видимо, заело.
Падалеки соскользнул в сон, отчаянно желая не увидеть в сновидениях подробную видеоинструкцию по применению розовых, синих и прозрачных дилдо на их коллекционере.


Сложив в кузов своего синего раздолбанного пикапа заготовленные для работы тонкие доски из русской березы, инструменты и все остальное, Джаред с самого утра проклял жару и направился к заливу. Голова у него трещала, как с похмелья, спина болела из-за сна на продавленном старом диване. Возможно, голова раскалывалась еще и оттого, что Джареду пришлось в ужасе подскочить от адского грохота, с каким в пять утра обрушился верстак на заднем дворе, украв у него два законных часа сна.
День начинался просто волшебно. Но продолжиться он грозил еще более сказочно. Падалеки еще не успел припарковаться около «JenStar», как услышал звуки отчаянной ссоры. Вернее, ссорой это можно было назвать с большой натяжкой, потому что орал на все побережье только один человек. И почему-то Джаред не сомневался ни секунды, что этим человеком был Дженсен.
Главную часть шоу, он видимо все же пропустил, но, уворачиваясь от летевшей аккурат ему в голову огромной креветки, понял, что крещендо еще только грядет.
Дженсен - идеально причесан, с иголочки одет в светлые шорты и кипельно-белую тонкую футболку, оттенявшую загар на золотистой коже, - был зол, неописуемо зол и распекал в самых нецензурных выражениях своего поставщика.
- Можете засунуть весь этот заказ прямиком себе в жопу, - орал он на растерянного парня в униформе «OceanGifts Shop», - причем, вместе с коробкой! Мать вашу, если это тигровые креветки, то я Папа Римский! Вон отсюда, немедленно! И чтобы через час у меня были те самые тигровые креветки, о которых написано у вас в заказе!
- Но, сэр…
- Исчезни!
Джаред нерешительно замер. Такое лицо и такой характер. Это просто не могло быть правдой. Ангелы не бывают такими сволочами.
Да уж, Дженсену не помешало бы принять пару таблеток Риталина. Или даже целый курс пропить. В любом случае, это Джареда не касалось, поэтому он выгрузил все, что привез с собой, и прошел в каюту.

День выдался просто нечеловечески жарким, а в каюте и вовсе было нечем дышать. Ближе к трем часам дня, Джаред вышел на палубу и, улыбнувшись, обратился к девушке в коротком белом халатике:
- Нельзя ли попросить у вас воды?
Девушка посмотрела на него снизу вверх, скользнув взглядом по обнаженной груди (рубашку он давно снял, потому что было просто невыносимо жарко) и, раскрасневшись, пробормотала:
- С газом, без газа, с лимоном, или лучше сок?
- Дорогая, мне бы просто воды, со льдом, больше ничего для счастья не надо, - улыбнувшись еще шире, сказал он.
- Хорошо. Сейчас принесу.
Она исчезла в дверях в паре метров и вернулась буквально через две минуты с огромным стаканом в руках.
- О, ты мне жизнь спасла, - подмигнул Джаред, делая огромный, жадный глоток ледяной воды.
- Да на здоровье. Я могу заглянуть попозже и принести еще чего-нибудь, - кокетливо сообщила девушка, закидывая голову назад, чтобы видеть его лицо. – Классные мышцы, - напоследок бросила она, и ее как ветром сдуло.
Джаред облокотился на никелированные перила, окружавшие палубу по периметру, и посмотрел на корму. Дженсен нежился на солнце, развалившись на белоснежном диване, лениво пролистывая страницы какого-то журнала. Джаред беззастенчиво его разглядывал, потому что посмотреть было на что. Дженсена как будто из мрамора вытесал сам Микеланджело и каким-то чудом вдохнул в этого каменного божка жизнь. Гладкая грудь, рельефные руки, по плоскому животу бежала дорожка рыжевато-коричневых волос, а крохотные низко сидевшие на бедрах белые трусы больше показывали, чем прикрывали. Если бы не его кривые ноги, Дженсена можно было бы без сомнения назвать совершенством.
Джаред прищурился на солнце и лениво, вдумчиво заскользил взглядом по изгибу шеи Дженсена, по четкой линии подбородка, по, будто рукой художника, очерченным губам, затем тяжело вздохнул, снова подумав о том, кто же смог покорить эту красоту, и действительно ли Дженсен был так хорош, что кто-то согласился терпеть его мерзопакостнейший характер.
Дженсен в это время отложил журнал и растянулся на диване, перевернувшись на живот. Джаред только громко сглотнул, скользнув взглядом по обнаженным крепким ягодицам. Он подошел чуть ближе, его манило к этому виду, будто Рокки к сыру. «Боже, такое даже по телевизору редко увидишь», - мелькнуло у него в голове, когда он приблизился настолько, что смог разглядеть, что и спина, и даже зад Дженсена были усыпаны точно такими же нежно-рыжими и совершенно невинными веснушками, что и нос. Причем, на правой ягодице скопление веснушек складывалось в затейливое пятнышко, напоминавшее очертаниями букву «J» и цифру «2» на несколько миллиметров ниже. Хотя, возможно, у Джареда просто тепловой удар случился, и теперь ему мерещился всякий бред на чужих задницах.
Дженсен шевельнулся, и ягодицы на секунду напряглись. Джаред тут же ощутил, как у него напряглись другие места, и неслышно вернулся на свою исходную позицию. Сегодня его точно будут мучить эротические кошмары.
Так, на сегодня предметов искусства с него, пожалуй, хватило. Он залпом опустошил стакан и снова нырнул в каюту, вернувшись к своим пилам и рубанкам.

- Эрик, тебе нравится? – спросил Дженсен, скрестив руки на груди и рассматривая результаты двухдневной работы Джареда. – Мне абсолютно не нравится, все не так.
«Эрик – вот тот, кто терпит этот характер и имеет эту красоту. Или красота имеет его», - размышлял Джаред, пока Дженсен, одной рукой обняв за шею мужчину, рассказывал тому, что он хотел, чтобы ячейки были пирамидкой, а не этим уродливым кубом.
- Эрик, пусть переделает, ладно? – Дженсен нежно улыбнулся, обнажив идеальные зубы, и клюнул в щеку Эрика, оторопевшего мужчину лет тридцати пяти с залысинами и уставшими глазами.
- Переделайте, пожалуйста, - тихо произнес Эрик, и Дженсен победоносно и ехидно улыбнулся Джареду.
- Секундочку! Про пирамиду я слышу впервые! – возмутился Падалеки и начал складывать инструменты в ящик. – Я переделаю за отдельную плату, а если вас это не устраивает, то меня ждут другие заказы.
- Хо…- начал Эрик, но его тут же перебил Дженсен:
- Ничего подобного. Или ты переделываешь, или ни о какой плате вообще разговора не будет, - заявил он.
У Джареда аж челюсть отвисла.
- С чего это вдруг?! - у него не находилось слов, он просто опешил от такой наглости.
- С того. Заказ не выполнен – никаких денег! Наше последнее слово.
- Ах, так? – Джаред не нашел ничего лучшего, как обозвать Дженсена «сучкой», и, подхватив свой ящик, пулей вылетел с яхты. – И начни посещать уроки этикета, козел! - крикнул он уже от машины.
Дженсен только показал ему средний палец и ослепительно улыбнулся.


- Дженсен, и все-таки ты гад, знаешь об этом? – спросил Эрик, лежа на кровати в каюте.
- Ой, не начинай! Люди должны делать свою работу хорошо, или вообще не браться за нее, - ответил Дженсен, что-то разыскивая на тумбочке под телевизором. – Ты видел мое кольцо? – спросил он, выпрямляясь и почесывая живот.
- Нет! Не меняй тему. Я просто не могу понять, откуда в тебе вся эта злость и почему ты людей ни во что не ставишь. Меня это пугает, знаешь?
- Эрик, ну к тебе же я хорошо отношусь, что тебя не устраивает? Где же это долбанное кольцо? – он принялся обшаривать ящики другой тумбочки.
- Ну, вообще-то ты и ко мне точно так же относишься. Для тебя никто не имеет значения. Только ты сам. И всем это начинает надоедать. Быть капризным можно, но ты же просто зловредный.
Дженсен, одетый только в те самые трусы-стринги, выпрямился в полный рост и улыбнулся.
- Эрик, пожалуйста, я его, наверное, на корме где-то потерял. Не принесешь? – как котенок, промурлыкал он.
- Джен, знаешь, что? – вдруг вспылил Эрик. – Вали-ка ты за своим кольцом сам! Не принцесса, не сломаешься.
Дженсен тут же изменился в лице, зло натянул халат и фурией вырвался из каюты.
Яхту шатало прибрежными волнами. Приближался шторм, и Дженсену пришлось вцепиться в поручни, чтобы дойти до дивана на корме. Он бормотал ругательства, ощупывая каждый миллиметр поверхности дивана. Он проклинал и плотника, и доставщика из «OceanGifts Shop», и Эрика вместе с ними. Но никак не мог найти свое кольцо. На самом деле оно ему совершенно не было нужно, просто он вдруг о нем вспомнил. Что-то блеснуло за диваном, Дженсен перелез через спинку, чтобы посмотреть, было ли это его кольцо или что-то другое. Он с трудом поймал равновесие, учитывая качку, но даже сообразить не успел, как яхта дернулась и тронулась с места. Дженсен тут же крепко приложился головой о корму и, потеряв сознание, рухнул в воду.
«JenStar», набрав обороты, вырулила из бухты и направилась в открытое море. Эрику просто необходимо было проветриться, иначе он бы точно придушил Дженсена.


- … показал палец! Гребаный сукин сын! – закончил Джаред.
- Чувак, охренеть можно! Тебе показал «фак» сам Дженсен Эклс!
- Чад, ты совсем рехнулся, да? Мне что, теперь этим гордиться?
- Джаред, ты сам дурак. Это же звезда софт-порно!
Джаред поперхнулся пивом и закашлялся, разбрызгивая его по столу.
- Чад, тебе надо срочно заработать на психоаналитика, - сказал он. – Ты что, смотришь софт-порно? Ты не перестаешь меня удивлять.
Чад покраснел и невнятно пробормотал:
- А что? В этом нет ничего плохого.
- Ну да. Кроме того, что гей-софт-порно для школьниц-натуралок снимается, - рассмеялся Джаред, но тут же помрачнел, - и этот гаденыш! Убил бы его просто! – он стукнул кулаком по столу.
- Я бы с ним чего другое сделал, - улыбнулся Чад.
- Да я бы тоже, - согласился Джаред, - только перед этим отлупил бы как следует!
- О, я не знал, что ты увлекся садо-мазо.
- Будь другом, Чад, замолчи. Я рассчитывал на эти деньги. И мне все равно, что там из себя представляет эта твоя звезда.
Джаред грустно вздохнул и посмотрел на телевизионную панель, висевшую в углу над баром. Матч давно закончился, и начались новости. Падалеки смотрел на экран, но не вникал до тех пор, пока не расслышал: «… потеря памяти и ушиб головы. Врачи просят всех, кто знает этого молодого человека, сообщить в больницу или обратиться по телефону…» - короткий репортаж сопровождался кадрами из больницы, где на кровати вытянулся потерявший весь свой блеск Дженсен Эклс.
Джаред тут же с улыбкой обернулся к Чаду.
- Мне не нравится твой взгляд, чувак, - сказал Мюррей, который тоже отвел глаза от экрана телевизора.
- Я научу паршивца хорошим манерам, - ответил Джаред и, оставив на стойке пять долларов, направился к выходу.

План вырисовался у Джареда по дороге в больницу. Падалеки припарковался на стоянке и зашел в приемный покой.
- Я бы хотел забрать парня, которого нашли сегодня вечером, - сказал он сестре, сидевшей за стойкой.
- А вы ему кто? – поинтересовалась она.
- Ну, знаете, как бы вам так объяснить? – начал Джаред. – Он мне что-то вроде… жены.
Сестра посмотрела на него поверх очков, раскраснелась и пробормотала:
- Ну, теперь-то все с ним понятно. Пройдите за мной. Вы мужественный человек, - вздохнула она, выходя из-за стойки и делая знак Джареду следовать за ней.
У палаты стояла с несчастным видом совсем молоденькая медсестричка.
- Эллен? – спросила сопровождавшая Джареда, - что случилось?
Девушка всхлипнула и махнула рукой в сторону двери.
- Я не удивлена, что за ним никто не приходит, - сказала она, вытирая тыльной стороной ладони глаза.
- Ну, успокойся, милая, молодой человек приехал его забрать.
- Неужели? И сколько денег он за это хочет?
- Эллен, ладно тебе, - сказала она и открыла перед Падалеки дверь. – Пойдемте.
Дженсен с недоумением уставился на только что вошедшего Джареда. Он лежал на кровати и ковырял в тарелке пластиковой ложкой, периодически зачерпывая оттуда некое подобие то ли каши, то ли картофельного пюре и сгибая ложку, катапультировал содержимое за пределы кровати.
- Что еще? – спросил он, рассматривая Джареда с ног до головы.
- Привет, Дженсен, - улыбнулся тот. – Я за тобой, поедем домой.
- Прости, я тебя знаю?
Медсестра только качнула головой:
- Бедный мальчик, совсем ничего не может вспомнить. После осмотра доктора сказали, что он очень сильно ушибся головой, или его ударили, - она пожала плечами, всем своим видом показывая, что ей, как и всем в больнице, не терпится от Дженсена избавиться.
- А он вспомнит? – спросил Джаред, подходя к кровати и беря Дженсена за руку. Тот скривился и попытался вырвать ладонь из стальной хватки, но Падалеки лишь сильнее сжал пальцы.
- Больно, - пискнул Дженсен. – О чем вы говорите? Я никуда отсюда с места не двинусь, я не знаю этого человека.
- Дженсен, - Джаред присел на корточки у кровати, не отпуская его руку, - ты себе представить не можешь, как я волновался. Ты меня чуть с ума не свел. Мне так жаль, что ты ничего не помнишь, но мы справимся, обещаю.
Он приподнялся и прижался губами к мягким волосам на макушке Дженсена. Теперь в волосах не было никакого геля, и они не стояли пижонским хохолком.
- Я его не знаю, - снова сказал Дженсен, поднимая огромные глаза на медсестру в поисках поддержки.
- Но я тебя знаю, солнышко, - прошептал Джаред, изо всех сил пряча довольную улыбку.
- Вы проверили его? – спросил Дженсен, испуганно оглядываясь по сторонам и пытаясь высвободить руку.
- Послушай, милый, - сказала медсестра, - он единственный человек, который за тобой пришел. И я ему верю, так что давай, собирайся с духом и радуйся, что ты скоро будешь дома.
- Но…пусть он хоть как-нибудь докажет, что мы с ним…боже, мы с ним?.. - Дженсен в ужасе зажмурился.
- Вы нас извините, - сказал Джаред медсестре, - у меня есть доказательство, но оно… интимного свойства.
- Ах, ну да, - смущенно улыбнулась она и выскользнула за дверь.
- Солнышко, у тебя на правой ягодице веснушки складываются в знак «J2».
Дженсен недоверчиво на него посмотрел, потом вдруг спрыгнул с кровати, снял со стены небольшое зеркало и, бросив на Джареда еще один скептический взгляд, исчез за ширмой, прикрывая зеркалом голый зад под больничной рубашкой с завязками сзади.
Джаред еле сдерживался, ему так и хотелось расхохотаться. Этот парень был определенно самым гадким и самым милым существом на земле.
Через две минуты Дженсен появился из-за ширмы. В больших зеленых глазах стояли слезы.
- Правда. Как тебя зовут?
- Джаред, солнышко. Поехали домой?
Дженсен кивнул и опустил плечи.

- Мы что, ЗДЕСЬ живем? – выдохнул Дженсен, когда выбрался из пикапа Джареда. Тот в ответ только кивнул. – Но это же… это же… не дом! Это сарай!
- Извини, малыш, - сказал Джаред, хлопнув его по плечу. На Дженсене болталась Джаредова рубашка в красную клетку. – Мы не миллионеры, но вполне были счастливы здесь. Заходи. Это твой дом. Ребята, наверное, по тебе страшно соскучились.
- Ребята? – Дженсен, не скрывая ужаса, уставился на Джареда. – Какие ребята?
- Ну, только не говори мне, что ты и их тоже забыл, поверить не могу. Это просто невыносимо, - с притворным разочарованием покачал головой Джаред. – Они расстроятся. Хотя бы сделай вид, что ты любишь их, как и прежде.
Он успел только открыть дверь, как их атаковали все четыре пса. Им было без разницы, на кого запрыгивать. Дженсен отшатнулся и едва не упал, когда Спайк, поскуливая, принялся облизывать его лицо.
- Джаред, помоги мне, - выдохнул он, выставляя руки вперед, пытаясь предотвратить очередной страстный и мокрый собачий поцелуй, - пожалуйста. Мне кажется, что я боюсь собак!
- Не боишься, - ответил Джаред, со смехом, позволяя Харли и Сэди свалить его на пол в коридоре, почесывая и одного и другую за ухом, трепля их по холке. И только Пати не участвовала в этом безумии: склонив свою приплюснутую круглоглазую мордочку, она пристально изучала нового парня, облаченного в рубашку и комбинезон хозяина. А потом принялась заливисто тявкать, перебирая своими короткими кривыми ножками.
- Пожалуйста, - простонал Дженсен, - убери его от меня.
- Спайк, ко мне, - позвал Джаред, но пес и ухом не повел. Потому что команды существовали для кого угодно, но только не для четырех бестий, проживавших в доме Падалеки.
Дженсен стоял, прижавшись к стене и подняв руки, а Спайк и не думал от него отставать. В довершение ко всему, пес принялся глуховато лаять. Лай тут же подхватили остальные, и Дженсен зажал уши руками, все еще боясь пошевелиться.
Джаред поднялся с пола и прошел на кухню. Шелеста упаковки сухого корма оказалось достаточно для того, чтобы отвлечь псов от их самозабвенного лая, и они все наперегонки, цокая когтями по деревянному полу, понеслись на кухню.
Дженсен перевел дух и, наконец, огляделся. Было очень похоже на то, что в этом доме никто не убирался с момента постройки, а построен он был не иначе как первыми переселенцами. Дженсен тяжело вздохнул и прошел в комнату, где аккуратно расчистил место на диване и присел на самый краешек. Ему хотелось разрыдаться. Он ничего не помнил, но чувствовал, что просто не мог жить в таком месте. Джаред был вполне себе ничего, но как они обитали в таком доме? Дженсен решил, что вспоминать он определенно ничего не хочет. Потому что ему стало страшно от того, что мог бы вспомнить.
- Дженсен, - окликнул его с кухни Джаред, - иди-ка сюда!
И он пошел на звук голоса.
- Да?
- Что с тобой? Ты как смерть бледный. Что-то не так? – Джаред жевал бутерброд. – Не помоешь посуду?
- Все это? – Дженсен с удивлением уставился на пирамиду грязных тарелок в раковине. – Ни за что! Я только что из больницы вообще-то.
- Ладно, помоешь завтра - Джаред не стал спорить, - а сегодня спишь на диване!
Дженсен проводил глазами высокую фигуру парня, растерянно хлопая ресницами. А ему-то показалось, что у них была любовь…


Джаред среди ночи выглянул из спальни. С Дженсеном он больше не разговаривал. Тот покорно свернулся калачиком на диване, пытаясь удержать отвоеванное у Харли место. Джаред хихикнул в кулак, потом принес легкое одеяло и маленькую подушку, стащил Харли с дивана за ошейник и затолкал к себе в комнату. Дженсен только еще плотнее свернулся в клубок, и Джаред невольно залюбовался его приоткрытыми губами, влажной челкой, прилипшей ко лбу, и невероятными ресницами, бросавшим темные тени на щеки. Дженсен вызывал непреодолимое желание прикоснуться к нему, погладить, поцеловать. Джаред тряхнул головой, напоминая себе, что в этом ангельски прекрасном теле живет Властелин Тьмы собственной персоной, и отправился спать дальше.

Дженсен проснулся от громкого урчания в животе. Он буквально подскочил от этого жуткого звука, и тут же пожалел об этом, потому что спину мгновенно прострелило. Парень застонал, скатываясь на пол и хватаясь за поясницу. Чертов диван! Он с досады пнул его ногой. Но только успел с трудом подняться на колени, как все четыре гадские собаки стали вокруг него плотным меховым кружком.
- Чего надо? – грубо спросил он, встречаясь глазами с доберманом. – Отвалите!
Постанывая и чертыхаясь, Дженсен все же поднялся на ноги. В доме было тихо, только слышен был цокот собачьих когтей позади. Эскорт хренов!
«И как же есть хочется», - подумалось Дженсену. Он заглянул в спальню - там было пусто, на кухне – тоже никого, он даже в окошко выглянул, но задний дворик заканчивался кромкой леса, окружавшего домишко с трех сторон. Джареда нет. Отлично, он застрял где-то в лесу, без памяти, зато с четырьмя собаками. Прелестно.
Дженсен потянулся, хрустнув уставшими за ночь позвонками, и открыл холодильник. Живот тут же возмущенно и разочарованно заурчал. Еще громче прежнего. Пусто. Девственная пустота в чреве холодильника. В морозильной камере тоже ничего, кроме намерзшего, наверное, за полгода льда. Дженсен совсем уж неприлично выругался и захлопнул дверцу ногой. Теперь шкафчики. Над столом – соль, сахар, перец, карри, («Огромная банка, он его ложкой, что ли, жрет?»), засохший сухарь и… все! Внизу только огромные упаковки собачьего корма. Дженсен растерянно огляделся, и ему снова захотелось расплакаться. Видимо, его удар головой и потеря памяти были лишь еще одним несчастьем в их непрекращающейся череде. Осознание того, что он всю жизнь был неудачником, не сделало это утро приятнее. В глубине души Дженсен даже пожалел о том, что вчера в больнице расстрелял едой всю стену напротив.
Он вернулся в гостиную, наорал на Харли, который растянулся на весь диван, потом вышел через заднюю дверь во дворик и сел на ступеньках, притянув колени к груди. Дженсен зажмурился и стал думать о том, что ему надо вспомнить. Вспомнить все то, что он забыл. А когда он вспомнит, то пошлет к чертям эту собачью конуру и поедет к маме, или еще каким-нибудь родственникам. Только бы подальше от собак и этого Джареда.
Джаред. Что он вообще за любовник такой, и как же они жили вместе, если Джаред мог безо всяких угрызений совести положить его спать на диване и не оставить ему совершенно никакой еды? Или это Дженсен должен был об этом заботиться? Он, если честно, совсем не представлял себя в роли домохозяйки. Ладно, снизу, но не в роли домохозяйки. Никогда!


Когда Джаред вернулся домой, псы не встречали его привычно у порога. Он даже удивился. Никакого оглушительного лая. Тишина - странная и непривычная. Он вошел в дом и увидел своих ребят спящими вокруг дивана, на котором сидел Дженсен, уставившись в газету. Он был одет в самые маленькие джинсы, которые нашел в шкафу Джареда и линяло-зеленую майку.
- Привет, - улыбнулся Джаред.
Дженсен сузил глаза, сжал губы - так, что они побелели, и не сказал ни слова, зло расправив газету и отгородившись ею от него. Джаред прекрасно знал, в чем дело. Он утром вытащил из дома всю еду, которую только нашел. Их Величество был голоден. О, Джаред мог поспорить, что он просто умирал от голода, но упрямцу стоило бы только спросить, и он получил бы пакет из МакДональдса. Но было похоже, что ни один из них сдаваться не собирался. Что ж, Джареду только это и нужно было. Он все еще как черт был зол на Дженсена, хотя и ловил себя на том, что находит его все более и более привлекательным.
- Поесть не хочешь? – спросил Падалеки, стаскивая футболку через голову и зашвыривая ее в угол спальни.
Дженсен тут же возник в дверях: руки скрещены на груди, губы все так же поджаты.
- Я не голод…- его тут же перебил голос его измученного желудка, и он, залившись краской, исчез.
Джаред снова весело улыбнулся.
- Джен, ты знаешь, если ты все-таки вымоешь посуду, я тебя накормлю. Всего-то делов!
- Я тебе не чертова домработница! – огрызнулся тот. – И скажи мне, пожалуйста, я что, позволял тебе называть меня Джен? Или ты просто пользуешься моей амнезией?
- Ты всегда позволял. И ты никогда не был таким ленивым бездельником.
- Я не собираюсь мыть твою грязную посуду!
- Послушай, - Джаред присел рядом с ним на диван и вытянул ноги на кофейный столик, поверх газеты, которую читал Дженсен, - у нас всегда так было: я зарабатываю деньги, а ты следишь за домом.
- И как долго мы так живем? - спросил Дженсен, понимая, что если он сейчас же чего-нибудь не съест, то умрет скоропостижной голодной смертью.
- Около трех лет, - ответил Джаред, откинув голову на спинку дивана.
- И сколько времени из них я тебя ненавижу? – поинтересовался Дженсен, пытаясь заглянуть ему в глаза.
- Ты меня любишь, солнышко, - прошептал Падалеки и, прикрыв веки, внутренне наслаждался тем, что вытворял с заносчивым мерзавцем. Тот с трудом, но все же верил каждому его слову, бедный избалованный малыш.
Через две минуты Джаред услышал звон посуды на кухне и растянул губы в удовлетворенной улыбке.

- Чад, это просто нечто! Он моет посуду, убирает в доме, гуляет с собаками и даже, не поверишь, готовит! – сказал Джаред, сидя субботним вечером в любимом баре.
Футбол был святой традицией, и Падалеки всегда прекрасно проводил это время за пивом с Чадом.
- Поздравляю, ты собирался отомстить, а обзавелся домработницей, - как-то безрадостно отозвался Чад.
- Ты не в духе, Мюррей? – спросил Джаред, хлопнув Чада по плечу. Тот только скривился в ответ. – Ты ревнуешь? Или что? – Джаред находил эту мысль забавной.
- Джей, ты за всю неделю даже не позвонил ни разу…
- Ты ревнуешь, - констатировал Падалеки. – Или завидуешь?
- Пошел ты, понял? – улыбнулся Чад. Только в этой улыбке не было ничего от прежних улыбок Чада Майкла Мюррея, лучшего друга Джея Падалеки.
Но в то же время Джаред и не собирался отрицать, что всю эту неделю и не вспоминал о Чаде. Он был настолько поглощен воспитанием строптивца Дженсена Эклса, что у него ни на что другое не оставалось ни сил, ни времени.
За эту неделю он исхитрился довести Дженсена до слез, два раза поссориться с ним, причем, один раз ему пришлось даже забаррикадироваться в спальне, потому что гаденыш набросился на него с кулаками, а бить Джена Джареду совсем не хотелось. Он вообще страшно не любил доводить дело до драки. Но Дженсен бушевал, как тигр, которому прищемили хвост, и успокаиваться совершенно не желал. Даже собаки, как одна, выскочили на задний двор, лишь бы не попасться ему под руку. Но Падалеки понимал, что у Дженсена выдалась тяжелая неделя, потому что он все еще спал на диване, обжег руку кипятком, пока сражался с курицей, Спайк нагадил ему в ботинок, а однажды утром Дженсен сунул ноги в тапочки, на которые сделала лужу Пати.
Причем, Джаред прекрасно понимал, что его собаки провернули это специально, потому что никогда, до появления Эклса в этом доме, они себе подобного не позволяли. И он не преминул сообщить о своих наблюдениях Дженсену. Тогда тот взял и расплакался. Джаред улыбнулся, вспомнив его мокрые ресницы и припухшие губы, и то ощущение, когда тебе приходится собрать всю волю в кулак и удержаться от того, чтобы не притянуть Дженсена к себе, обнять покрепче, вытереть слезы с веснушчатых щек и прикоснуться губами сначала к покрасневшим векам, а потом найти этот, без сомнения горячий, рот и успокоить истерику поцелуем. Джаред тряхнул головой, прогоняя образ.
Чад сделался совсем молчаливым, а потом пробормотал, что устал и поедет домой, и Падалеки еще больше утвердился в мысли, что с Мюрреем что-то не в порядке. Знать бы еще, какие кошки его покусали.

- Джен, я дома, - крикнул Джаред в полутемную гостиную. Но никто не ответил. Он бросил ключи на тумбочку и заглянул на кухню: только Харли хрустел остатками корма в миске.
В спальне Джаред споткнулся о длинное тело Спайка и, даже не включая свет, увидел, что Дженсена там нет.
- Джен! – позвал он еще раз и направился на заднее крыльцо.
Дженсен сидел на ступеньках, закутавшись в одеяло, Сэди свернулась у его ног, а он задумчиво гладил ее золотистую шерсть.
- Ты чего здесь сидишь? – спросил Джаред, присаживаясь рядом.
- Устал, - тихо сказал Дженсен.
Джаред только понимающе кивнул.
- Надо постричь газон, - заметил Джен, и это заставило Джареда улыбнуться. Надо же! Неужели это тот самый парень, что разгуливал по палубе яхты, названной его именем, в одних белоснежных трусах-стрингах?
Они несколько минут сидели молча, каждый думая о своем, затем Дженсен вдруг тихо, еще тише, чем раньше, задал вопрос:
- Мы ведь почти три года вместе, да?
- Да.
- А как мы..? Ну, ты знаешь… Мы же за всю неделю даже… ну, ты знаешь…
Джаред вдруг ощутил, что его щеки вспыхнули. Даже так? Мистер Я-не-плачу-за-работу-честным-людям хотел секса? По идее, тут Джаред должен был гомерически захохотать и радостно потереть руки, но почему-то он так не сделал, а только сглотнул и ответил:
- Ну, просто, когда я просил, ты в последнее время только и делал, что отказывал, а потом я… - Господи, что он несет!
- … перестал просить, – закончил Дженсен.
- Ну… в общем если, то… да…
- Я правда такой ужасный человек? – спросил грустно Дженсен, повернувшись к Джареду. - Я не помню…
- Не совсем такой ужасный, но плохого в тебе достаточно, - улыбнулся Падалеки.
- И ты любишь меня? Или это я тебя люблю? – Дженсен совершенно серьезно задавал эти дурацкие вопросы, а Джаред… он просто замер. Напрягся и замер, не зная, что надо ответить, и сто раз в секунду жалел, что вообще затеял это глупое дело.
Дженсен отвел взгляд, так и не дождавшись ответа, а Джаред мял в ладонях обтрепанные внизу штанины. Они посидели так еще минут десять, а потом Дженсен вдруг тихо, но четко сказал:
- А попроси меня сейчас…
Зеленые глаза в темноте блеснули незнакомым Джареду блеском, когда Дженсен, сбросив с плеч одеяло, потянулся к Джареду. Падалеки мешкал, растерявшись от нахлынувшего желания и понимания, что это в его планы не входило. Наказать - да. Но не влюбляться и не влюблять. Он все еще сомневался, когда притянул Дженсена к себе за плечи и поцеловал. Аккуратно и осторожно. Тот, закрыв глаза, расслабился под его руками и отвечал, требуя больше, хватая нижнюю губу зубами, трогая руки Джареда лишь кончиками пальцев.
- Слушай, Джен, - шепнул Джаред, поглаживая его шею, коротко вздыхая, - ты действительно этого хочешь? Или у тебя просто так спина болит, что тебе надо попасть с дивана на кровать?
Дженсен отпрянул, посмотрел на него, а потом рассмеялся в голос.
- Джей, я настолько ужасный человек? – спросил он, запуская руку в волосы Джареда, массируя пальцами затылок, ныряя ими за воротник футболки.
- Я думаю, что ты даже хуже, - выдохнул Джаред, снова притягивая его к себе, лаская губами открытый ему навстречу рот. – Хуже, чем все самые плохие люди в мире, - язык скользнул по гладкому небу, и в следующую секунду Дженсен сомкнул губы вокруг его языка, нежно посасывая.
Джаред понял, что смог бы терпеть этот мерзкий, сволочной характер сто пятьдесят лет кряду, лишь бы только целоваться так каждую ночь, каждое утро, в любой момент, когда захочется.
Дженсен тихо застонал, и Джаред, не думая уже ни о чем, скользнул рукой по его бедру вверх, накрывая ладонью его член под тканью брюк, легко надавливая, чтобы снова услышать тот же самый звук. Дженсен уткнулся лицом ему в шею, влажно дыша и прижимая руку Джареда своей.
- Черт, Джей, - стон, - ты даже представить себе не можешь, - всхлип, - как же я хочу спать сегодня на кровати…


Джаред обычно просыпался рано. Но только не сегодня. Когда он приоткрыл глаза, комната была залита ярким утренним светом. Теплым и золотистым. Он аккуратно перевернулся на бок, чтобы посмотреть на Дженсена, который тихо сопел рядом, лежа на животе и обнимая подушку. Загорелая кожа в этих нежных лучах казалась бархатной. Джаред колебался между желанием снова прикоснуться к нему и боязнью, что Дженсен вдруг проснется тем Дженсеном, которым на самом деле был. И Падалеки неожиданно понял, что на самом деле, больше всего на свете, ему хочется, чтобы Дженсен Эклс никогда и ничего не вспомнил. И остался с ним. Таким, каким его сделала жизнь в этом маленьком домике. И чтобы можно было просыпаться утром в одной постели, вот как сейчас – таким же обнаженным под тонкой простыней, таким же спокойным и удовлетворенным.
Джаред осторожно потянул вниз простыню, прикрывавшую Дженсена ниже талии. Очень осторожно, чтобы не разбудить. Не то чтобы ему не хватало фантазии, просто хотелось снова видеть. Увидеть, что он принадлежал ему этой ночью, просто подтвердить этот факт.
Дженсен только хмыкнул во сне, но не проснулся, и Джаред мог спокойно рассматривать изгибы его тела. Он два раза начинал считать веснушки у Дженсена на плече, но все время сбивался. Наверное, чтобы пересчитать все эти рыжие крапинки, стоило их помечать ручкой или маркером. Падалеки придвинулся ближе, пряча в скомканном одеяле непривычно дикую утреннюю эрекцию. Теперь он был так близко, что от его дыхания шевелились волоски на затылке Дженсена. Джаред осторожно прикоснулся губами прямо под волосами, потом тронул кончиком языка соленую кожу в этом месте, скользнул ниже по позвоночнику. Дженсен старательно не подавал вида, что проснулся, но дыхание изменилось. Или действительно так крепко спал. Джаред провел ладонью по его бедру вверх, кончиками пальцев щекоча округлые ягодицы.
Дженсен все же изо всех сил притворялся, что спит, и Падалеки, быть может, позволил бы ему дальше играть в эту игру, если бы не видел, что пальцы Эклса впились в подушку так, что костяшки побелели.
Джаред целовал его спину, продолжая нежно поглаживать зад, и когда прижимался губами к пояснице, то услышал спрятанный в подушку стон. Дженсен с ним играл, и Джаред был не против продолжить такую игру. Тем более что Эклс с позором проиграл несколько минут спустя, когда Джаред стал языком обводить рыже-призрачные J2 на его правой ягодице. Он со стоном выгнулся и перевернулся, вцепляясь Джею в волосы и притягивая его к себе, жадно ловя его губы, обнимая за шею, переплетая ноги с его ногами. Джаред, откинувшись на спину, отвечал на горячие поцелуи Дженсена, чувствуя, как у того сердце колотится в груди.
- Ты бессовестно врал мне, - прошептал Дженсен ему в ухо, больно кусая за мочку, - врал…
- Чего ты? Не врал я ничего, - задыхаясь, ответил Джаред, опуская скользящую по его телу руку Дженсена ниже.
- Врал, - Джен со стоном ласкал его член. – Не мог я тебе отказывать.
И в следующую секунду его руку сменил рот.
- О, Боже, - выдохнул Джаред и запрокинул голову. – Простишь меня за это? – улыбнулся он, переводя дух.
- Никогда, - приподнимая голову и облизывая губы, шепнул Дженсен и продолжил ласку.

Звук в гостиной Джаред услышал, как сквозь толстое одеяло. Они оба успели только подскочить на кровати и завернуться в противоположные углы простыни.
- Доброе утро, извращенцы, - гаркнул Чад, улыбаясь во весь рот. Дженсен вопросительно посмотрел на Джареда и подтянул простыню повыше.

- Ненавижу тебя, Мюррей, - прошипел Джаред пять минут спустя, наливая кофе в глиняные кружки.
- Ой, ну извините, ты сам виноват, надо было вешать на двери табличку «Не беспокоить. Идет съемка порнофильма!» - хохотнул Чад.
На кухню вошел Дженсен, одетый в джаредовские тренировочные брюки. Они были слегка большеваты в талии, и ему приходилось то и дело поддергивать их вверх.
Толкаясь на небольшой кухне, Падалеки и Эклс все время, будто не нарочно, касались друг друга бедрами. Джаред постоянно то ронял руку Дженсену на плечо, то, как бы невзначай, приобнимал ладонью за талию.
От глаз Чада все это не укрывалось, и он, молча сдвинув брови, наблюдал за тем, с каким голодом смотрит Джаред на губы Дженсена, на его пальцы, усыпанные едва заметными веснушками, и как Дженсен улыбается в ответ. Чаду стоило больших усилий отвести взгляд от зада Эклса, от его изящных движений. Ведь ему нужно было делать вид, будто он знает Дженсена всю жизнь.
Джаред вкратце рассказал Джену о том, кто такой Чад. И верно, Эклс ведь забыл. Точнее, и не знал никогда. В жизни Дженсен был не так великолепен, каким его видел Чад на экране. Никакого блестящего, покрытого маслом тела, никаких влажных губ, волосы не уложены и на затылке даже смешно топорщатся со сна. Но у него были потрясающие глаза: все еще расширенные от возбуждения зрачки, обрамленные ореолом теплого хризолитово-зеленого блеска, яркие и прозрачные одновременно.
Дженсен пил кофе, с интересом рассматривая Чада, пока тот нес какую-то ахинею и задавал Джареду дурацкие вопросы.
- Я пойду с собаками погуляю, - сказал Эклс, снова поддергивая штаны. – Джей, не знаешь, где ошейник Спайка?
- Не помню, - сказал Джаред и, хлопнув Чада по плечу, - извини, я сейчас, - пулей вылетел из кухни.
Дженсен вжался в Джареда у задней двери, тяжело дыша и сжимая ладонями его зад.
- Избавься от него, пожалуйста, - горячо прошептал он.
- Ага, - ответил Джей, влажно целуя его шею. – Постараюсь, но это задачка не из легких, ты знаешь. И он наш друг.
- Ладно, но все равно, я хочу…
Джаред не желал слышать, чего он хочет, потому что если бы услышал, то без угрызений совести дал бы Чаду пинка под зад и хладнокровно пронаблюдал бы, как тот кубарем скатится со ступенек его переднего крыльца. Потому просто еще раз поцеловал этот жадный пухлый рот и снова исчез на кухне.

- А он горячая штучка, ага? – спросил Чад, услышав, как хлопнула задняя дверь.
- Прекрати свои шуточки, Чад, - вдруг посерьезнев, сказал Джаред.
- Джей, по-моему, шуточки пора прекращать тебе. То, что между вами происходит, совсем на похоже на акт возмездия. Признай, ты по уши в него влюблен, - хмыкнул Мюррей, а Джаред вместо ответа выглянул в окно: Дженсен с Пати на руках медленно шел к лесу. – И с каких это пор Спайку, да и остальным, нужен ошейник?
- Чад, - Джаред тяжело вздохнул, - я нехороший человек, но я очень хочу, чтобы память к нему не вернулась, - Чад с какой-то фальшиво-понимающей улыбкой кивнул. – Я как будто заново переживаю самые лучшие дни с Джейком, только…ты знаешь, намного лучше…
- Чувак, на твоем месте я бы поостерегся. Потому что с этим вертихвостом самые ужасные дни с Джейком покажутся тебе сказкой.
- Да знаю я, - Падалеки снова уставился в окно. – Только я очень хочу этого избежать. Я не хочу, чтобы он вспоминал…
- Ну, ты можешь каждое утро бить его по голове каким-нибудь поленом, - предложил Чад, Джаред глянул на него с наигранным укором, и они расхохотались.

Эрик прижимал телефонную трубку плечом к уху и раскладывал бумаги на столе:
- Говорю же вам, я понятия не имею, где он. И где вообще может быть. От него никаких известий, - услышав реплику на том конце провода, он нахмурился и закатил глаза, - да плевать мне на сроки. Я должен сам искать этого сукиного сына? Вы не знаете его характер, что ли? Ему просто лень стало работать, он и пропал. – Эрику хотелось ругаться самыми нецензурными словами, которые он только знал и которым его научил Дженсен. Продюсеры наседали, а у него и вправду не было желания бросать все силы на розыски пропавшего бывшего, слава богу, любовника. – Хорошо. Только давайте без штрафов, ладно? Найду. Из-под земли достану, но будет он вам через две недели.
Эрик швырнул трубку через всю комнату на диван, выругался и почесал лысину. И где он будет его искать? Может, стоило вернуться с этой целью в Лосиную Бухту? Начать с больницы, в которую он так и не пошел за Дженсеном, потому что стервец так его достал за эти два года, что на его возможных похоронах он без зазрения совести плясал бы джигу и играл бы на волынке. Тем не менее, Эрик вытащил из шкафа сумку и начал паковать вещи. Терять деньги из-за него он не собирался. Поэтому притащит паршивца в Лос-Анджелес, чего бы это ему ни стоило, сдаст его продюсерам и больше никогда не станет его защищать.
А еще Эрик бы с большим удовольствием продал Дженсена в рабство какой-нибудь богатой вдове и навещал бы его раз в месяц для того, чтобы поглумиться над ним и припомнить все его выходки.

Джаред не мог припомнить, когда последний раз ему было так хорошо и уютно дома. Дженсен встречал его влюбленными глазами, и он был рад отвечать ему взаимностью. Вечера они проводили, втиснувшись на старый диван в гостиной, тот угрожающе скрипел, но не ломался. Дженсен мог часами молча перебирать волосы Джареда, медленно погружая того в нирвану, а Падалеки при каждом удобном случае расцеловывал Эклсу спину, заставляя того мурчать, как настоящего кота.
Они почти не разговаривали, у них не было на это времени. Но, тем не менее, между ними не было какой-то неловкой недосказанности или еще чего-то подобного. Джаред чувствовал, что так комфортно ему еще ни с кем не было – ни с Чадом, ни даже с Джейком, но где-то внутри иногда разливался липкий ужас от осознания того, что как-то утром в его постели проснется не этот теплый и уютный домашний Джен, а Дженсен-Его-Величество-Эклс, и тогда ему ад покажется комфортабельным президентским номером в отеле «Хилтон». При этих мыслях он зажмуривался и сильнее прижимал к себе Дженсена.

В среду вечером Дженсен устроился на полу между ногами Джареда и, поглаживая его колено, пялился в телевизор. Джаред же ощущал, что сегодня расслаблен и спокоен, как никогда. Ему даже шевелиться не хотелось, чтобы не потерять эти драгоценные ощущения.
- Джей, ты знаешь, - тихо начал Дженсен, - я хочу так всю жизнь провести.
Он будто не ожидал никакой реакции, просто сказал и продолжил смотреть какую-то программу, не вникая в происходившее на экране. Джаред напрягся всем телом и погладил мягкие волосы Джена.
- Я тоже, солнышко…
- Но при одном условии, - сказал Дженсен, запрокидывая голову, чтобы увидеть лицо Джареда, - если ты прекратишь называть меня «солнышко», ясно!? «Солнышко» - это соседская пятилетняя девочка!
- Хорошо, малыш, не буду, - игриво улыбнулся Джаред.
- Ты испытываешь мое терпение, да?
Джаред кивнул, склоняясь к Дженсену, чтобы поцеловать. Тот потянулся вверх, навстречу, но их медленное сближение было бесцеремонно прервано телефонным звонком. Джаред застонал и, перекинув длинную ногу через Дженсена, пошел отвечать.
Услышав только первые два слова, Джаред застыл на месте. Он неловко улыбнулся Дженсену, который вопросительно приподнял бровь и утащил телефон в спальню, путаясь в длинном проводе.
Дженсен прислушался.
- Нет, понятия не имею, - сбивчиво говорил Джаред. – Нет…нет…Я понимаю, но ничем не могу помочь…Хотел бы, да…Но…Не надо…До свидания, да.
Вернувшись в гостиную, бледный как полотно Джаред вдруг плюхнулся рядом с Дженсеном, грубо схватил его за затылок и впился губами в его губы.
- Ты чего? – тот отбрыкался от него и пристально посмотрел в глаза. – Джаред, кто это?
- Никто… неважно, - Джей потянул вверх футболку Дженсена. – Хочу тебя, - он наклонился к его уху и тронул языком мочку, - хочу, чтобы ты… - прошептал он, касаясь уха губами.
- Джей, ты чего? – Дженсен взял между ладонями лицо Джареда и заглянул ему в глаза. – Кто это звонил? - Падалеки извернулся и, не ответив, стал целовать теплую ладонь Джена, его пальцы, осторожно прикусывая их. – Джей, ты сам на себя не похож…
- Джен, солнышко, все в порядке, просто сделай, как я прошу. Мне очень хочется. Ты можешь?
- Знаешь, вот сейчас я должен дать тебе по голове! – улыбнулся Дженсен. – За солнышко! Но…Джей, о чем бы ты ни попросил, я…
- Помолчи, ладно? Просто не говори ничего…
Дженсен приподнялся на коленях и прижался губами к закрытым глазам Джея, позволяя ресницам щекотать нежную кожу.
- Джей, я люблю тебя, - пролепетал Дженсен, а Джаред в ответ на это только застонал и упал на спину, увлекая Дженсена за собой и обхватывая его ногами.

Эрик торчал в Лосиной Бухте уже три дня, вместо того, чтобы нежиться на пляже где-нибудь в Малибу. Дженсен… куда он мог деться, и зачем вообще кому-то понадобился. В больнице Эрику дали телефон какого-то парня, который якобы забрал Дженсена. Парень почти профессионально его отшил и сказал, что понятия не имеет, где Эклс может быть. Отлично, а ведь он так радовался, когда раздобыл этот телефон.
Друзья, все как один, уговаривали его не связываться с Дженсеном Эклсом. Эрик же упрямо решил, что они просто завидуют, и продолжал обхаживать упрямца. Лучшие фильмы из тех, что возможны в их жанре, были его. На него была потрачена куча денег. Трусы от Армани стоимостью в автобусный парк какого-нибудь городишки на Среднем Западе? Пожалуйста. День рождения на тысячу человек и свежая клубника в феврале? Без проблем. Стрижка за 600 долларов? Дженсен должен быть красивым. Принять ванну с лепестками лотоса в Таиланде? Дженсен, вот тебе билет, вылетаешь в шесть. Скотина! Но тому всегда было мало и всегда все не так. Эрик в приступе бешенства стал колотить телефонной трубкой о кровать. А что он сам получал взамен? Горячие поцелуи на публике и секс раз в полгода? Деньги. Это да. Дженсен принес ему немало денег, потому что его лицемерная натура позволяла без особых усилий играть просто потрясающе. Хоть бы и в софт-порно. Этого у него отнять было нельзя. Эрик исхитрился даже пристроить его на пробы к Энгу Ли. Парню могло бы светить широкое признание, но он так и не узнал, что же его паршивец наговорил режиссеру, что тот предпочел потратить две лишние недели на уговоры Хита Леджера сыграть голубого ковбоя, чем взять Эклса в свою «Горбатую гору». Эрик тогда сильно боролся с желанием так придушить зеленоглазую бестию, что б у него аж мозги через уши полезли. Теперь продюсеры требовали Дженсена на площадку, а сукиного сына нигде не было. Черт! Эрик даже объявление в местную газету дал со своим телефоном. Как будто не человек пропал, а породистый щенок.

- Ты неправильно его держишь, - улыбнулся Джаред. – Так у тебя в жизни тонкая стружка не выйдет.
Дженсен изо всех сил старался, но постоянно прижимал рубанок слишком сильно, из-за чего лезвие врезалось в дерево под чересчур острым углом, и рубанок не скользил по доске, а застревал, оставляя в дереве еще больше неровностей.
- Джен, надо нежнее, не задирай заднюю часть и не прижимай впереди, - терпеливо объяснял Джаред.
- Я стараюсь. Только не совсем понимаю, как найти то самое, - вытирая пот со лба, ответил Дженсен. Он не злился, а выслушивал советы Джея, упрямо пробуя вновь и вновь обтесать доску. – У тебя получается так легко, как нож в масло.
- Долгие годы тренировки, - снова улыбнулся Джаред. – Хочешь, поработай наждачкой, а я закончу это?
- Ну, уж нет! – Дженсен снова провел рубанком по доске, лежавшей на верстаке. В этот раз стружка вышла похожей на тонкую завитую золотистую прядь. Потом еще одна и еще. Он поднял на Джареда сияющий взгляд, а тот вместо похвалы поцеловал Дженсена в соленую от пота шею.
- Отлично, Джен! Продолжай в том же духе, - Падалеки игриво шлепнул его по заду по дороге в сарай. Эклс попытался пнуть его ногой, но Джаред знал, что это не со зла. - Принести тебе чего-нибудь попить? – крикнул Джаред, поднимаясь на заднее крыльцо.
- Ага, - ответил Дженсен и снова склонился над работой.
Если бы Джаред умел рисовать, он бы обязательно запечатлел на бумаге каждый бугорок и впадинку мускулистой спины Эклса, и не забыл бы про обтянутую джинсами (пусть и измазанными мазутом, и бог знает, чем еще) задницу. К тому же, он написал бы огромное полотно с изображением губ Дженсена, объявил бы это иконой и организовал бы церковь Святого Дженсена. И плевать ему на то, что это было бы богохульством.
Прихватив из холодильника две банки «Кока-Колы» и по-джентельменски придержав дверь для степенно вышагивавшей на прогулку Пати, Джаред вернулся к Дженсену и поставил банку у того перед носом.
- Отвлекись, трудяга, - сказал он и, сев прямо на траву, открыл свою банку.
Дженсен сначала посмотрел на напиток, потом перевел взгляд на Джареда, и тот обнаружил в этом взгляде недовольство.
- Что не так? – спросил он, отхлебывая.
- Ты опять купил это? Джаред, я пью только диетическую «Колу».
Джаред едва не захлебнулся. По позвоночнику прокатилась холодная волна страха, и каждый волосок на пояснице встал дыбом. Он вспомнил? Или нет?
- Прости, - выдавил он, - не было.
Взгляд немного смягчился, пряча промелькнувшего было Дженсена-Его-Величество-Эклса, Джен открыл банку и демонстративно сделал глоток.

Этой ночью Джаред занимался с Дженсеном сексом как-то отчаянно, даже обреченно, замирая от каждого стона, без конца прижимаясь губами к рукам Джена, опьяняюще пахнувшим деревом. Тот очень долго терпел его безумные толчки, пока, видимо, они не стали невыносимыми.
- Больно, Джей, - выдохнул Дженсен, - пожалуйста, успокойся, - он слабо оттолкнул его, и Джаред, замерев, склонился над ним с успокаивающими, извиняющимися поцелуями.
- Прости, прости, - шептал он в ключицы Дженсена, - извини, не хотел, - он осторожно трогал губами маленькие твердые соски, - даже не подумал, извини.
Дженсен выгибался под поцелуями, зарываясь пальцами в спутанные волосы Джареда.
- Не так уж и больно, - выдохнул, наконец, он, - но иди сюда, я скажу, какое обезболивающее мне нужно.
Джаред приподнялся и лег на него, подставляя ухо горячим губам.
Ему показалось, что в комнате стало светлее от того, как он покраснел, услышав страстный шепот про необходимое «обезболивающее». После секундных колебаний, он естественно сделал то, что было нужно Джену, и сделал бы так еще пятьдесят раз подряд, лишь бы услышать снова те вскрики и протяжные, умоляющие стоны, что издавал Дженсен, кончая.
- А ты бесконечно испорченный малый, - тихо сказал Джей, прижимая все еще задыхавшегося от последствий мощного оргазма Дженсена.
- Это ты меня испортил, - губами по груди Джареда ответил тот и глубоко вздохнул, просовывая свою ногу между его ногами. - Ты не бросишь меня? - вдруг спросил он.
Джаред приподнял голову от подушки и посмотрел вниз на лицо Дженсена. В темноте он видел только блестящие глаза.
- Не брошу, - твердо сказал Падалеки, - и никому не отдам.
- Хорошо, - шепнул Дженсен и устроил голову на широком плече Джареда.
Дженсен заснул мгновенно, а Джаред видел, как первые лучи солнца превращают черные верхушки деревьев за окном в ярко-изумрудные.
Когда в комнате стало настолько светло, что можно было разглядеть кресло в дальнем углу, Джаред осторожно высвободил руку из-под головы Дженсена, укрыл его одеялом до самой шеи и выскользнул из постели.

К двум часам дня Дженсен был похож на большой оладий: мука была повсюду, - а он твердо уверился в том, что поговорка о том, что хорошими намерениями вымощена дорога в ад, – это точно его случай. Но с небольшой поправкой - его дорога была еще и мукой усеяна. Но он действительно очень хотел сделать Джареду приятный сюрприз. Сам себя не узнавал.
Дженсен без конца спотыкался о Спайка, который превратился в его хвост. Пес постоянно задирал нос, пытаясь рассмотреть, что же происходит на столе. Когда Дженсен пытался его отогнать, тот принимался щекотно лизать ему пятки и жалобно на него смотреть. Ни один из питомцев Джареда не проникся такой фанатичной любовью к Дженсену, как Спайк. Большущий доберман постоянно поддевал Дженсена носом под зад, как будто намеревался его опрокинуть, а если Дженсен сидел где-нибудь спокойно, Спайк, подкравшись незаметно, принимался задумчиво жевать низ его тренировочных брюк, которые на самом деле принадлежали Джареду и были длинны.
- Спайк, валил бы ты отсюда, - сердечно пожелал Дженсен, выливая на сковороду первую ложку невнятного и явно слишком жидкого теста. Месиво зашипело, и Дженсен невольно улыбнулся. Спайк отошел и улегся у двери, положив морду на скрещенные лапы.
- Там и сиди, - заметил Дженсен, вертя в пальцах лопатку.
Он усовершенствовал тесто после шестого оладья. (Или блина? – подумалось ему, но на самом деле это не имело большого значения. У него ничего не пригорело, и это уже было рекордное достижение.)
Дженсен переворачивал свой Первый Совершенный Оладий, когда Спайк вдруг вскинулся и недовольно зарычал. Хлопнула входная дверь.
- Джаред? – крикнул Дженсен, а Спайк, цокая когтями по полу, побежал навстречу.
- Не угадал! – на кухне появился Чад. Спайк вертелся у его ног, пытаясь атаковать носом, и тяжело дышал. Мюррей почесал его за ушами, и продажная шкура высунул язык от удовольствия. – Это всего лишь я.
- Привет, - сказал Дженсен, чувствуя себя бесконечно тупым в заляпанном тестом фартуке и с руками, выпачканными мукой по локоть. – А Джареда нет.
- А я и не к нему, – сказал Чад и, улыбаясь, сел за стол.
- Ко мне? – Дженсен выгнул бровь.
- К тебе. Просто хотел узнать, как дела у малыша Дженни, как он поправляется и все такое.
Джен передернул плечами: «Дженни» - это просто отвратительно.
- Я нормально. Видишь, глупостями занимаюсь, пока Джаред на работе, - он улыбнулся смущенной и самой милой улыбкой, на которую только был способен, и повернулся к плите, чтобы перевернуть очередной свой кулинарный шедевр.
- Ну, ты всегда занимаешься глупостями, когда Джаред на работе, - низко произнес Чад.
- Да? – Дженсен даже не оборачивался, - я умел готовить до того, как треснулся башкой о какую-то корягу?
- Я не об этом, - прошептал Чад над самым его ухом.
Дженсен от неожиданности даже подпрыгнул, он хотел развернуться, но в бедра тут же впился острый край стола. Чад прильнул к нему всем телом, и у Эклса душа ушла в пятки: впереди раскаленная сковорода, сзади – прижимающийся изо всех сил Чад.
- Чад, какого хрена! Отпусти!
- Тише, Дженни, тише.
От Мюррея несло перегаром, и это был плохой знак. Нормальные люди не напиваются к двум часам дня… А Чад ему вообще не понравился.
У Дженсена в животе стало как-то холодно, и он стал судорожно соображать, что бы предпринять.
- Чад, мне больно, - сказал он. – Отпусти, правда. Это не смешно.
- Не смешно обманывать Джареда, Дженни, а все остальное может быть смешным – поверь, - погладив Эклса по волосам, сказал Чад.
- Не называй меня так! – вдруг рявкнул Дженсен и до него дошла первая часть фразы. – Что ты хотел только что сказать?
- Что хотел, то и сказал, - заговорщически прошептал Чад, касаясь губами уха Дженсена.
- Я… о, боже… с тобой? – Дженсен попытался оттолкнуть Чада спиной, но тот лишь грубо, с силой сжал его ягодицы. – Отвали, Чад!
Дженсен ударил его локтем в грудь, развернулся и оттолкнул подальше от себя.
Чад отступил на несколько шагов, пьяно споткнулся о стол, ухмыльнулся и снова двинулся на Дженсена:
- А ты крепко головой приложился, да? Совсем ничего не помнишь, или как? Только то, что хочешь забыть, не вспоминается? Ты нас не помнишь, да?
- Чад, уходи, - сказал Дженсен, отходя подальше от плиты, как подсказывал инстинкт самосохранения, - или я тебя вышвырну.
- Ой, мне так страшно! – Чад округлил глаза и засмеялся. – Мальчик-подстилка меня вышвырнет! Я дрожу весь, видишь?
- Ты напился и несешь какую-то чушь, - Дженсен пятился из кухни, а Чад уверенно наступал.
- Это не чушь, Дженни, брось! – Чад широко развел руки. – Я понимаю, что у тебя с головой беда, но, Джен, я напомню… Нам было очень хорошо вместе!
- Я… Чад, уходи, - Дженсен был в смятении. Нельзя просто вот так заявлять людям такое. Он только привык к Джареду. Чувствовал, что не знает его совсем, вернее, не помнит, но Джаред был хорошим человеком, которому ему хотелось довериться, открыться… любить.
Чад – это совсем другое дело. И сейчас он был Дженсену не просто неприятен, сейчас он его пугал.
Дженсен пятился в гостиную, пока под коленями совершенно неожиданно не обнаружился диван и Дженсен растерянно рухнул на него.
- Джен, у нас целый год все было просто замечательно. Джаред и не знал ничего, давай просто продолжим то, что было. Я напомню - и все будет, как раньше. Ну же! – Чад подошел вплотную, и Дженсен, сам от себя не ожидая, ударил того ногой в живот.
- Ты не слышал, что я сказал: отвали! – Дженсен вскочил с дивана, но Чад тут же обхватил его за талию и с силой швырнул на пол. Он больно ударился плечом о дощатый пол, а Мюррей мгновенно накрыл его собой, придавливая и пытаясь вывернуть ему руки.
- Какого хрена!? – Дженсен брыкался и, хотя ему и было трудно справиться с Чадом, возбужденно дышавшим ему в шею, он все-таки мог сопротивляться.
Он лягнул Мюррея и тот отлетел на приличное расстояние, но как только Дженсену удалось встать на ноги, Чад наградил его мощным ударом в челюсть - и у него перед глазами вся Солнечная система завертелась – но Дженсен устоял и набросился на Мюррея с таким остервенением, какого уже давно не испытывал.
Чад совершенно не ожидал от звезды «взрослого кино» подобной прыти, поэтому теперь под глазом у него расплылся фиолетовый кровоподтек, вывихнутое запястье ныло, а ребра, которыми он пересчитал ступени на крыльце, при каждом вздохе будто впивались в легкие.
Дженсен тоже не выиграл битву в сухую: Чад, пытаясь придушить, оставил у него на шее отпечатки длинных пальцев, на лбу и на скуле – по ссадине. Он тяжело дышал, когда выволакивал Чада на крыльцо и сталкивал с него.
- Я не трахался бы с тобой, будь ты самым последним человеческим существом на планете, - пробормотал Дженсен, приваливаясь к столбику, поддерживавшему навес.
Чад, поднявшись на ноги, наградил Эклса злобным взглядом и пошел к машине. Открыв дверцу, он на несколько мгновений задержался, потом крикнул:
- Ты пожалеешь еще, ублюдок! Слишком много тебе досталось просто так!
Дженсен показал ему на это средний палец и с силой захлопнул за собой дверь.
В доме отчаянно воняло горелым, а на кухне повис густой белый дым. Дженсен вытряхнул из сковородки уголек, который должен был быть оладьей, в мусорку, потом со злостью швырнул в раковину стеклянную миску с тестом, еще больше приводя кухню в беспорядок. Миска разбилась, но Дженсену было не до нее. Ему было противно. Но не потому, что он навешал Чаду люлей, а оттого, что Чад ему сказал. Неужели это было правдой? Иногда крайне опасно забывать что-то из своей жизни, ведь потом некоторые открытия ранят больнее ножа.
Дженсен сел на пол у кухонного стола, стянул с себя дурацкий фартук и вытер под носом тыльной стороной ладони – Чад разбил ему нос, но ему было все равно. Он чувствовал себя отвратительным человеком, настоящим ублюдком. Он изменял Джареду за его же спиной, в его же доме? Почему? Как?
Он узнавал Джея заново и за две недели не нашел ничего, что могло бы его заставить спать с Чадом или кем-то другим. Джаред был идеальным. Неряшливым, иногда неловким, но при этом самым лучшим в мире. У Дженсена даже сердце защемило, когда он вспомнил о том, как Джаред оставляет после себя на столе кучу хлебных крошек, как, стягивая с себя одежду, зашвыривает ее комом в угол. Но все это было естественно, и без этого Джаред не был бы самим собой, и потому это не могло Дженсена бесить. Он его любил, наверное. Любил заново, потому что вспомнить не мог. А ведь если ты можешь во второй раз влюбиться в человека, с которым был рядом столько времени, – это что-то, да значит! А теперь этот Чад…
Дженсен передернул плечами. Это не могло быть правдой. Не мог он так поступить с Джаредом. Просто не мог.

Услышав рассказ Чада, Джаред напился так, как не напивался с того времени, когда от него ушел Джейк. Чад упрашивал его остаться с ним, но Джаред стряхнул его руку с плеча и вышел.
- Тебе нельзя за руль, Джей! – крикнул Мюррей, выбегая следом. – Джей, очнись! Этого следовало ожидать, и я тебя предупреждал. Но он не стоит того, чтобы рисковать своей жизнью.
Джаред развернулся на пятках и вплотную подошел к Чаду, ткнул его пальцем в грудь и не слушающимся языком сказал:
- А пошла в жопу такая жизнь, Чад!
С этим он решительно подошел к машине, сел в нее и завел двигатель. И Чаду на секунду почему-то стало паскудно. Но эта секунда быстро прошла.

Джареда не было почти всю ночь. Дженсен глаз не сомкнул и сидел на заднем крыльце до самого рассвета. Прохладный утренний ветерок перебирал его волосы и заставлял кожу время от времени покрываться мурашками. В голове уже не осталось никаких мыслей, он передумал все, что можно было передумать, синяки на шее побаливали, в глаза как будто песка насыпали.
Джаред не приехал. И правильно. Чад наверняка все ему рассказал. Не выдержал. И ему, Дженсену, пожалуй, надо было бы собраться и свалить отсюда, куда глаза глядят. Ведь все равно ничего теперь не будет. Только ему было страшно – ему некуда было идти. А если и было, то он не помнил, куда.
Небо уже стало розовым за деревьями в лесу, когда Дженсен услышал отдаленный звук двигателя приближавшейся машины. Спайк лежал ступенькой ниже и спал, но вдруг вскинул голову и навострил уши. Дженсен напрягся, понимая, что это Джаред и что ему сейчас придется объясняться.

Джаред припарковал свой грузовичок под большим старым кленом перед въездом во двор. Он катался по городу, долго стоял на побережье и всматривался в море, пока ему отчаянно не захотелось домой. Пока не захотелось к Дженсену, пока не захотелось рассказать ему всю правду. Пока он был до честности пьян, и пока этот разговор не мог принести ему больше боли, чем он уже чувствовал.
Джаред вошел в дом, не стал гладить собак, а просто плюхнулся на диван, зажмуриваясь, проводя рукой по волосам, откидывая их назад. Просто смешно! Это все просто смешно! Так смешно, что аж плакать хочется.
Задняя дверь тихонько скрипнула. Джаред не сразу обернулся на звук. Он только сильнее зажмурился. Босые ноги Дженсена еле слышно касались пола. В доме Джареда так давно было пусто, что этот звук казался ему истинной музыкой. Ему всегда хотелось, чтобы по его дому ходил еще кто-то, кроме собак. Всегда - до самой старости, до самой его смерти. Но этот дом часто пустовал.
Джаред слышал, как Дженсен остановился у дивана, и он так же, не открывая глаз, просто притянул того за бедра к себе и прижался лицом к его твердому животу. Ему не хотелось его отпускать. Он не злился на него, нет, потому что знал, что Чад соврал. Он просто знал это. Чад давным-давно был для него прочитанной, не слишком интересной, но дорогой памяти книгой. И никогда не мог его одурачить. Не приставал к нему Дженсен. И Джаред знал это.
- Я бы ушел, - тихо произнес Дженсен, не шелохнувшись.
- Помолчи, ладно, - подо лбом Джареда мышцы Джена напряглись еще сильнее.
- Ладно, - на пределе слышимости выдохнул Дженсен, и они так и остались в той же позе. Джаред не знал, что сказать, и не хотел ничего слышать – он вообще не хотел начинать этот разговор. Не хотел боли, только хотел утонуть в теплоте и запахе тела Эклса, прижаться к нему посильнее и не отпускать.
Минуты Джареду казались вечностью. Он просто держался за Дженсена, нежно поглаживая большими пальцами его чуть выпиравшие тазовые кости, вдыхал запах, пропитавший его же собственную старую голубую майку, и понимал, что за это спокойствие можно было бы и жизнь отдать. Дженсен осторожно скользнул пальцами в его длинные вьющиеся волосы и легко массировал голову.
- Прости меня, - вдруг пробормотал Джаред.
- Не прощу, - тихо ответил Дженсен, - мне не за что тебя прощать. Это я должен просить прощения.
- Ты ничего не сделал…
- Сделал. И это ужасно. И я этого не помню, но я ненавижу себя за это.
- Джен, ничего ты не сделал, - Джаред носом поддел край майки, чтобы вдохнуть запах своего мужчины, дотронуться до его кожи.
- Ты же не знаешь, - Дженсен вздрогнул от прикосновения и вцепился в волосы Падалеки, притягивая ближе. – Я и Чад…
- Не было ничего…
- Но Чад, он сказал, что я спал с ним…
Джаред вдруг вскинул голову и посмотрел на Дженсена. Тот, глядя ему прямо в глаза, продолжил:
- У тебя за спиной. Я изменял тебе с твоим лучшим другом, Джей… И я не помню…
Глаза Дженсена блеснули влажной вспышкой в набиравшем силу утреннем свете. Он отвел взгляд в сторону, беспорядочно путаясь пальцами в волосах Джареда, предпринимая слабую попытку освободиться из его рук.
- Это неправда, - шепнул Джей, - просто вранье. Этого не было.
- Почему ты так думаешь? Чад сказал…
- Чад тебя обманул. И меня обманул. Но это все неправда. У тебя ничего не было с Чадом, и быть не могло. У тебя и со мной… - Джаред хотел сказать правду, здесь и сейчас, но малодушно не смог переступить этот порог. – Все хорошо, Дженсен. Просто не будем об этом вспоминать.
- Но я же…
- Помолчи, ладно…
- Ладно…
Джаред прикоснулся губами к гладкой коже на животе Дженсена, и тот тихо ахнул, слабея в ногах. Руки Джареда скользнули на поясницу, под майку, пальцы тронули нежные волоски там и на позвоночной впадинке выше. Дженсен выгнул спину, подаваясь вперед к губам Джареда, которые теплыми влажными бабочками касались живота, боков. Голова Джареда была под майкой, а Дженсену хотелось видеть, как скользит острый язык Падалеки по его дорожке из волос. Он стянул майку через голову и бросил ее на диван, позади Джареда, потом погладил его плечи, шею, за ушами, сами уши. Джей дразнил языком пупок, и у Дженсена появилось подозрение, что если Джаред вдруг перестанет его держать, то он рухнет на пол, потому что ноги стали совершенно ватными.
- Джей…
- Тш-ш-ш…
Язык Джареда скользнул по самому краю трикотажных штанов, заставляя Дженсена удовлетворенно застонать. Руки Джареда сжали ягодицы, увлекая за собой вечно спадавшие штаны.
Падалеки целовал напрягшийся член Дженсена, обжигая горячим дыханием даже через ткань. Зачем ему еще кто-то? Зачем, когда есть Джаред, который все делает правильно и вовремя, зная наперед каждое его желание?
Дженсен сжал в кулаках футболку Джареда, стаскивая ее с него, отчаянно желая прикоснуться, ответить взаимностью, приласкать, извиниться и еще много всего. Джаред совершенно не помогал ему со своей одеждой, он спустил его штаны, вместе с бельем и тут же сомкнул губы на беззащитной головке его члена. Дженсен застонал и согнулся пополам, целуя спину Джареда, горячую, соленую кожу. А Джаред дразнил его поцелуями по всей длине, поглаживая зад, сжимая до боли, лаская длинными пальцами между ягодицами. У Дженсена колени дрожали, и он задыхался, сдерживая стоны.
- Джей… пожалуйста… я рухну тут сейчас…
- Я не дам, - прошептал Джаред, целуя теперь бедра, щекоча пальцами чувствительную кожу под коленями.
И снова горячие, мокрые губы вокруг члена. Дженсен выпрямился, чтобы хотя бы из-под ресниц посмотреть, как Джаред делает ему самый лучший в жизни минет. Падалеки стонал, прижимая Дженсена, задавая ему нужный ритм, и Эклс просто расслабился, позволяя ему вести, погружаясь в гладкую влажную теплоту рта Джареда - глубже, встречаясь чувствительной кожей с его острыми зубами, шипя от этой легкой боли и снова толкаясь в глубину.
- А я больше не могу, - заплетающимся языком сообщил Дженсен.
- А мне больше и не надо, - прошептал Джаред, проникая пальцем внутрь его тела и одновременно практически проглатывая его.
Дженсен тут же выгнулся в оргазменной судороге, прижимая затылок Джареда и шепча его имя вперемежку с признаниями в любви.
После Джаред отпустил его и позволил прилечь на диван.
Зелени в глазах Дженсена почти не было видно из-за расширенных зрачков. Джаред еще раз поцеловал его в живот и, облизнув губы, невинно поинтересовался:
- А чего это ты сладкий такой?
Дженсен на мгновение дышать перестал, а потом улыбнулся и хриплым голосом ответил:
- Наверное, потому что я сожрал целую банку консервированных ананасов.
Джаред выгнул бровь и засмеялся:
- А это как-то связано?
Дженсен долго объяснял ему, как именно это связано, и что вкус спермы зависит от того, что ты ешь и пьешь. Джаред наморщил нос.
- Познавательно, но отвратительно. И вот тебе совет, умник: на твоем месте я бы ко мне сегодня не прикасался!
Дженсен посмотрел на него уже прояснившимся взглядом и, откинув голову назад, засмеялся.

У Чада болела голова. У Чада было жестокое похмелье. Чад был зол и ненавидел весь мир. Он потерял друга, но даже не жалел об этом так, как должен был. Он выпил таблетку, потом вторую и взялся за позавчерашнюю газету. Обычно он читал только спортивную страничку и дальше никогда не заглядывал, но не сегодня. Сегодня он нашел полполосы частных объявлений, и в самом большом была просьба о помощи. И в данной ситуации Чад мог помочь как никто другой.
Разыскивали Дженсена Эклса, и Мюррей догадывался, что он знает, кто именно. На его лице расплылась довольная улыбочка. Может, он и был глуповат, но прекрасно осознавал, что если у Джареда отобрать эту конопатую игрушку, то ему просто некуда будет деваться, и он вернется к нему, Чаду Майклу Мюррею, будет плакать на его плече, а он, в свою очередь, будет утешать его всеми возможными способами. И никаких неземных красавцев вокруг, и никто больше не посмеет забрать у него Джареда, он за этим проследит.
Чад клятвенно пообещал себе позвонить по указанному в объявлении номеру. Но только после того, как он хорошенько выспится, не раньше. С этим он отложил газету на тумбочку и рухнул на кровать лицом вниз. Он почувствовал, что лицо загорелось от чего-то похожего на стыд или сожаление, что, впрочем, не помешало ему тут же заснуть.

Дженсену полдня снилась большая белоснежная яхта, яркое солнце и множество жарких софитов, расставленных вокруг белого дивана. Он будто со стороны видел себя, ласкавшего собственное тело, призывно обводившего губы языком и вздрагивавшего при этом от отвращения. Он видел много разных людей вокруг - и Джареда. Джареда, со скрещенными на груди руками стоявшего поодаль, прислонившись бедром к перилам палубы, и глядевшего на него грустными и обиженными глазами.
Дженсен хотел к Джареду, хотел расцеловать его хмурые черты, убрать с лица это скорбное выражение. Хотя бы просто крикнуть, что он с ним, что ему с ним невыносимо хорошо, а не со всеми этими людьми. Но Джаред качнул головой, развернулся и ушел. Так же, будто со стороны, он видел, как спрыгивает с дивана, расталкивает людей, но Джареда нет…
Дженсен резко сел на кровати и обвел глазами комнату. Будто заново увидел, хотя за две недели весь дом стал ему привычным. Джаред спал рядом, спрятав лицо в сгибе локтя. У Дженсена внутри все сжалось на мгновение, когда он понял, кто этот парень и что на самом деле он ему вроде бы никто, но в то же время…
Ему нужна была кружка кофе! Большая такая кружка черного такого кофе, и немедленно! Тем не менее, Дженсен решил оставить кофе на потом. Он снова откинулся на подушку и закрыл глаза. Его сон был не совсем сном, и он это прекрасно понимал, как понимал, что все сны в течение этой недели были такими же. Это все его воспоминания, которых он ждал, и от которых ему теперь становилось тошно. В голове все бушевало. Точно говорят, клин клином вышибают, вот и Чад, видимо, в правильном месте приложил его вчера головой об пол: все встало на свои места – и сны, и его пребывание здесь. Дженсен разозлился и вспыхнул, вспомнив, как искренне он вчера сокрушался из-за несуществующей измены с Чадом. Разозлился, глянул на Джареда, но Джаред-то на самом деле не при чем. Они просто заигрались. Оба. И он, Дженсен, виноват в первую очередь – расслабился и поверил в то, чего никто никогда ему не давал.
Дженсен Эклс никогда не был придурком, за которого его все дружно держали. Техасскому мальчику с ангельским лицом можно было выжить в этом бизнесе, куда его занес его юношеский максимализм и баранье упрямство, только обзаведясь поистине дьявольским характером. Он сделал все, чтобы заработать себе репутацию отъявленного скандалиста и грубияна. Большинство людей предпочитали просто с ним не связываться, и он получал то, что было ему необходимо. Но часто уставал от роли, придуманной для самого себя, уставал до такой степени, что начал на самом деле превращаться в этого капризного, вечно недовольного и пренебрежительного с людьми мерзавца, пугаясь этого иногда, но всегда находя для себя отговорки: «Так нужно, Дженсен!», «Не хотели бы – не терпели бы!». Но это работало год или два, а сейчас… Сейчас его просто тошнило от такой жизни, от всех окружающих лиц, от однообразия сытой и комфортной жизни. Его жизнь была даже не яблочным пирогом, а тортом со взбитыми сливками и французским кремом, только вот вместо бисквита – черствый ржаной сухарь. И это доставало.
Дженсен перевернулся на бок и посмотрел на Джареда: растрепанные волосы по всей подушке, не самый приятный запах перегара, сильные руки, всегда пахнувшие свежей древесной смолой, два метра надежности, простоты и огромное наивное сердце. Дженсен, привыкший просчитывать все на два шага вперед в своей жизни, лежал сейчас и растерянно хлопал ресницами, всматриваясь в безмятежное и такое детское лицо плотника Падалеки. Нет, он не дурак, и прекрасно понимал, зачем Джаред притащил его сюда. Хотел наказать. Он бы сам так поступил. Так же. Только хуже. Злее. По-настоящему наказал бы, но Джаред… тот не мог. Он был открыт миру и даже от Дженсена не ждал никакого подвоха.
Эклс снова сел на кровати и осторожно пальцами откинул со лба Джареда непослушные пряди. Тот наморщил нос и фыркнул, в ту же секунду став таким похожим на своих дурацких, очаровательных собак.
Дженсен улыбнулся. И мысленно проклял Чада за то, что тот помог так резко собрать этот паззл. На мгновение ему показалось, что наилучшим для его дальнейшей жизни было бы никогда не вспоминать, кем он был и как жил. Или забыть о том, как жил с Джаредом. Да. Последнее было бы лучше всего. Когда не знаешь хорошего, не ломаешь голову над тем, как от этого отвыкать.
Дженсен снова аккуратно пригладил волосы Джареда, впиваясь зубами в свою нижнюю губу, не зная как быть. Как поступить? Сказать или молчать? Все это вопросы без ответов. Джей, не открывая глаз, перехватил его запястье и с тихим стоном притянул ладонь к губам, касаясь кожи дыханием, горячим языком трогая пальцы. Дженсен и не думал отдергивать руку, наоборот, он весь подался навстречу прикосновению, склоняясь над лицом Джареда. Теряясь, задыхаясь в поцелуе, он даже не вспомнил о том, что Джаред не был в ванной, не чистил зубы. Никому раньше Дженсен Эклс не позволил бы так обращаться с его божественным ртом.
Но Дженсен ударился головой. Сильно ударился. Дважды. И поэтому Падалеки было позволено накрыть его собой, шарить огромными руками по телу, сминая простыни, просовывая колено между бедрами, постанывая, щипать его возбужденные соски. Падалеки было позволено оставлять засосы, кусать за уши и удовлетворять неистовое утреннее желание так, как не каждый женатый мужчина мог бы себе позволить.
- Люблю тебя, Джен, - стонал Джаред Эклсу в самое ухо, и тот верил, верил и отвечал взаимностью, при этом чувствуя себя эгоистом и гадом, потому что теперь этого вслух произнести не мог.
Джаред никак не мог прекратить его целовать: короткие, беспорядочные поцелуи, уже не страстные, а усталые, легкие, но теплые и нежные. Дженсен лежал, зажмурившись, пытаясь выбросить из головы все лишнее, пытаясь наслаждаться тем, что есть.
- Извини, - пробормотал Джаред. – И доброе утро, - Дженсен приоткрыл веки, чтобы встретить ослепительную улыбку и прищуренные, чуть припухшие глаза. – Извини, что так… разбудил…
Дженсен улыбнулся в ответ и притянул Джареда за шею к себе.
- Доброе утро, алкоголик, - сомнения подождут, а Джаред был здесь. Все это время с ним.
- Ты же знаешь, что я не такой, - пробурчал Джаред, поднимаясь с кровати, сдергивая с Дженсена единственную не завязанную в узел простыню и заворачиваясь в нее. – Я в душ!
- Давно пора, - притворно проворчал Дженсен, потягиваясь на кровати и вздрагивая от остаточных ощущений на коже.

- Нам надо купить нормальный кофе, - сказал Дженсен, ставя перед Джаредом его большую глиняную кружку.
- Этот тебя чем сегодня не устраивает? – спросил тот, морща нос и принюхиваясь к темно-коричневой жидкости. – Кофе как кофе.
- От него во рту вяжет, - ответил Дженсен, садясь напротив. – И он растворимый. А я умею варить кофе, причем, хорошо умею, - он выгнул бровь и тут же прикусил язык, но потом поспешно добавил, - ты не помнишь разве?
Джаред выглянул из-под влажной челки и быстро закивал.
- Конечно! Лучший кофе! – он громко отхлебнул. – Да, Джен, куплю. Какой скажешь.
- Джей, - Дженсен взял Падалеки за запястье, - я просто…
Взгляды встретились, и Дженсену стало не по себе: в глазах у Джареда была такая тоска, что у него сердце в груди сделало кульбит. Но через секунду Падалеки уже улыбался своей обезоруживающей улыбкой, и Эклс не смог удержаться, и коснулся пальцами глубоких ямочек на щеке.
- Джаред, просто я…- он набрал побольше воздуха в легкие и, зажмурившись, выпалил, - япростовсевспомнилджей…
Джаред не донес кружку до рта: кипяток окатил грудь и колени Падалеки, а сама кружка, глухо стукнувшись о край стола, до пола долетела в виде осколков. Джаред подскочил и принялся отряхивать с себя остатки кофе, но это не работало с жидкостями – бежевые пижамные штаны и футболка тут же стали коричневыми, собаки с лаем выскочили из кухни. Падалеки прижался спиной к холодильнику и смотрел на Дженсена. Сейчас он, несмотря на свой гигантский рост и мощное телосложение, напоминал маленького мальчика, забытого мамой в магазине.
- И? – выдавил он из себя, стискивая в кулаке низ своей мокрой футболки.
- Что и? – таким же голосом ответил Дженсен, замерев у стола и не решаясь сделать ни шагу.
- И что? – Джаред видимо посчитал, что так вопрос будет понятней.
Дженсен хлопал своими нелепо длинными ресницами и жевал нижнюю губу, сложив брови домиком, глядя и на Джареда и не на Джареда одновременно. Кто-то из них должен был первым прийти в сознание, оба это понимали, но ни один не находил в себе достаточно сил. Они сверлили друг друга растерянными взглядами и молчали. Минуту, а может, полчаса. А потом заговорили одновременно:
- Я не хочу уходить…
- Я не хочу, чтобы ты уходил…
Дженсен вздохнул с облегчением:
- Прости меня…
- Ты меня тоже. Я не должен был так…
- А я рад, что ты так…
- Я тоже…Но не должен был…
- Господи, мне надо закурить…
- У меня есть…
- Отлично…
- Ага…
И снова никто даже не шевельнулся.
Спайка, по всей видимости, послали на разведку. Он осторожно сунул морду в дверь и уставился на Джареда. Дженсен обернулся, увидел это, и они с Джаредом начали смеяться. Нет, даже не смеяться - истерически ржать, избавляясь от напряжения и понимая, что они сейчас – полные придурки. Даже в глазах собаки. Спайк окинул их еще одним взглядом, дернул бровями и покинул кухню, наверное, решив, что приличной собаке не пристало находиться в обществе двух совершенно невменяемых мужчин.

- И что теперь? – спросил Дженсен почти полчаса спустя, когда они, кашляя в унисон, курили дрянные сигареты, выуженные из самого дальнего угла в нижнем ящике кухонного стола.
- А что теперь? – пожал плечами Джаред. – Не знаю я.
- Что-то изменится? Или будет как раньше? - снова пожимание плечами в ответ. – Что значит, ты не знаешь? – раздраженно спросил Дженсен. – А кто должен знать?
- Ну, ты…
- Почему я?
- Потому что я не отличаюсь умом и сообразительностью, - рассмеялся Джаред и обнял Дженсена за плечи, притягивая к себе. – Помнишь?
- А я не самый терпеливый человек в мире, и не самый добрый, - пригрозил он, скользя ладонью по упругим мышцам на спине Падалеки. – Могу стукнуть запросто.
- Можешь, знаю, - тепло улыбнулся Джаред, склоняя голову, чтобы заглянуть Дженсену в глаза. – Видел я нос Чада… он на сливу теперь похож!
- Да? А раньше был, как картофелина…
Они переглянулись и засмеялись снова. Потом надолго замолчали, выдыхая горький дым. Джаред наблюдал за Дженсеном. За тем, как его губы обхватывают фильтр и складываются трубочкой, выпуская упругую и, что уж там скрывать, ужасно вонючую струйку дыма.
- Черта с два ты раньше курил, - вдруг заметил Джаред.
- Два раза, - невозмутимо ответил Дженсен. – В пятом классе и на выпускном, - он силился выпустить дым колечком, но все эти попытки только делали его похожим на рыбу, выброшенную на берег.
Джаред взъерошил его волосы на макушке.
- Ты - придурок, - нежно шепнул он ему на ухо, касаясь мочки губами.
- Тоже мне, Америку открыл, - хохотнул Дженсен, склоняя голову набок и прикрывая глаза, пока Джаред осторожно и задумчиво исследовал губами его шею. Будто в первый раз.
- Я про тебя ничего не знаю, - с горечью заметил Падалеки, продолжая изредка целовать.
- Ну, начнем с того, что я никогда не был силен в домохозяйстве, - простонал Дженсен, - поэтому даже и не надейся, что я буду готовить тебе обеды и ужины. Я бросил колледж на втором курсе. Я не общаюсь с родителями, - вздохнул он. – И о них тоже не общаюсь. Я снимаюсь в порнофильмах и делаю педикюр. В туалете читаю Камю. Ни хрена не понимаю, - улыбнулся он, не открывая глаз, запрокинув голову назад и запуская пальцы в волосы Джареда, - но люблю чувствовать себя умным. – Джаред улыбнулся на это и прикусил легонько кожу за ухом. – Ненавижу, когда меня больно кусают! И когда говорят, что я должен делать. Всегда поступаю наоборот. Стараюсь… Джей, не грызи меня! – он дернул Падалеки за волосы. – Никогда не был сверху. Люблю корицу и яблоки. Меня тошнит от коньяка и винограда…
Джаред приложил палец к его губам.
- Что ты сказал? – он заглянул ему в глаза.
- Что? Тошнит от винограда… - задумчиво ответил Дженсен.
- Нет…
- Про корицу?
- Нет…
- Про сверху? – спросил, наконец, Дженсен и почему-то поперхнулся.
- Ага, - протянул Джаред. – Почему?
- Потому что, - Джен вдруг отпрянул от него. – Не будем об этом, давай?
- Как хочешь, - Джаред пожал плечами и притянул голову Дженсена к своей шее. Тот вдохнул его запах и потерся носом о кожу, заставляя Джареда вздрогнуть.
- А что насчет тебя? – горячий язык Эклса легко коснулся там, где только что остался влажный след от его дыхания.
- Джаред Падалеки, шесть футов четыре дюйма, плотник с разбитым сердцем, «педик с рубанком», как говорит Чад, - Джей почувствовал, что Дженсен улыбается. – Отец разговаривает со мной сквозь зубы, а мама ждет, пока я познакомлю ее со своим избранником…
- Я с удовольствием познакомлюсь с твоей мамой, - пробормотал Дженсен.
- А ты самонадеянный тип! – усмехнулся Джаред.
- Ага, я такой.
- Я был лучшим бойскаутом штата в девяносто пятом, - сказал Джаред.
- Круто, - выдохнул Дженсен. – Я не был бойскаутом.
- Джен, - Джаред понизил голос до шепота и погладил Дженсена по волосам, - зачем ты занимаешься этим дерьмом?
В ответ на это Дженсен теснее прижался к Джареду и пожал плечами.
- Хотел быть Марлоном Брандо, - горько засмеялся он, - или, в крайнем случае, Джонни Деппом.
- И что?
- И то! Там по фиг, кем ты хочешь быть. Хочешь к тридцати сыграть Гамлета? В двадцать надо показать голый зад. Есть выбор: можно показать его в продюсерском кабинете, и тогда твоего зада не увидят все, и ты будешь получать роли, вероятно, даже главные со временем, а можно ошибиться и показать зад не тому продюсеру. И тогда только твой зад будет получать главные роли и только в том дерьме, которым занимаюсь я, - Дженсен сжал в кулаке майку Джареда так, что костяшки пальцев побелели.
- А этот Эрик? – осторожно спросил Джаред, чувствуя, что сердце судорожно сжимается в груди.
- Не тот продюсер, - только выдохнул Дженсен, отпрянул от Джареда и закурил новую сигарету, больше не сказав ни слова. Глаза стали, как бутылочное стекло: зеленые и пустые. Джаред закусил нижнюю губу и всмотрелся в профиль Дженсена. Красивое мужское лицо, шрам на подбородке, на щеке, маленькая, едва заметная горбинка на носу, как будто нос был сломан когда-то. Было непохоже, чтобы Дженсен сильно берег свою красоту. Лучистые морщинки вокруг глаз были глубокими и придавали его взгляду сияние, когда он улыбался. Три вещи делали Дженсена подходящим под описание «смазливого личика»: веснушки, рассыпанные по коже, будто нарочно; полные, чувственные губы, такие же мягкие и податливые на вид, как и на ощупь; и невообразимо длинные ресницы, пушистые и густые, какие обычно бывают только у девчонок - правда, Джаред не мог припомнить ни одной девчонки, обладавшей таким роскошеством. Он взял Дженсена за руку и легонько сжал в своей большой ладони. Тот ответил слабым пожатием, и Падалеки улыбнулся.
- Я не знаю, что должно случиться, чтобы я тобой расстался, - тихо произнес он.
- Обстоятельства всегда сильнее нас, - бросил Дженсен, даже не глянув на Джареда, потом тяжело вздохнул и сильнее сжал его руку.


Чад стоял перед зеркалом и рассматривал свой распухший нос. От переносицы под оба глаза расползлись синяки. Эклс был силен, с этим не поспоришь. Мюррей все думал: звонить или не звонить. Он ревновал. Просто из себя выходил, что Джаред никогда не смотрел на него, готового всю жизнь прожить рядом с ним. Сначала был Джейк – чертов сукин сын, который чуть не загнал Джареда в могилу. Чад всегда был рядом. Он подставлял плечо для слез, он приходил, когда его звали, делал все, о чем просили, и не жаловался. Да, он был не особо романтичным, никогда не говорил Джареду, что ему больше ничего не нужно в жизни, быть бы только рядом. Но неужели это и так не заметно? Теперь вот это. Чад должен был восстановить справедливость. Он должен был бороться. И ему все равно, какими способами.
Мюррей убеждал себя в этом, сосредоточенно бреясь. Убеждал, что это для блага Джареда. У всех в мире есть свое место, и изменить такое положение вещей может только добрая крестная фея, которой, по данным Чада, у Джареда не было. Потому и Золушка из Падалеки никакая, решил Мюррей, затем, решительно прошел в гостиную, схватил телефонную трубку и набрал номер.


- Я работаю над этим, - пробормотал Эрик в трубку, лежа в джакузи в номере люкс единственной 4-х звездной гостиницы Лосиной Бухты. – Я прекрасно понимаю, но я не могу перерыть весь город лопатой… Какой выкуп? Если бы его похитили, то уже давно вышли бы с предложением доплаты за то, что мы его заберем. Сэра, я тебя прошу! Да, я знаю, знаю! Кстати, а что это за звуки? – спросил он, расслышав приглушенные стоны на заднем плане голоса собеседника. – Чего? – он резко сел. – Ты шутишь, скажи мне, что ты шутишь! Быть того не может, и как ты собираешься это легализировать? Сэра, это сумасшествие! Я понимаю, что деньги, но… - на том конце провода его резко оборвали, он сник и опустил глаза. – Хорошо. Сколько неустойки? … Тебе не деньги ведь нужны, да? Сэра, я не могу… Это…слишком. Хорошо, я позвоню, как только что-то узнаю. До встречи. Блядь, да найду я его! – Эрик не выдержал и отшвырнул трубку на пол.
Он нырнул в воду с головой, желая утопиться. И кто сказал, что у миллионеров беспечная жизнь? Черт, где же этот засранец!
Вот тут телефон зазвонил снова. Эрик вынырнул и зарычал, перегнувшись через бортик ванны, дотягиваясь до трезвонящей трубки.
- Да! – рявкнул он.
- Добрый вечер, я по объявлению, - произнес подрагивающий мужской голос.
- По тому объявлению? – зачем-то спросил Эрик и так зная, что других объявлений он в жизни не давал.
- Да, я знаю, где Дженсен Эклс…


- Джей, не спи, - сказал Дженсен, легонько толкая Падалеки в бок.
- Я не сплю, - распахнул глаза Джаред, тут же улыбаясь. Растянувшись на полу, они смотрели телевизор, а Джаред то и дело принимался сопеть. – Я не могу смотреть по десятому разу такие длинные фильмы. – Дженсен выгнул бровь, глядя на Джея. – Да, даже если это «Форрест Гамп», - Джаред показал Дженсену язык и поправил под головой подушку.
Дженсен сел, сложив ноги по-турецки, и Джаред осторожно погладил его спину, пальцами забираясь под край футболки. Дженсен с шумом втянул воздух, но не пошевелился.
- Я обожаю этот фильм, и могу смотреть его бесконечно, - тихо сказал он.
Джаред понимающе хмыкнул и изменил позицию - так, чтобы иметь возможность целовать поясницу Дженсена. Он приподнял майку и теперь прижимался влажными губами к горячей коже.
– Нет, ну, правда, посмотри, - выдохнул Дженсен, выгнув спину, когда Джаред лизнул ложбинку на позвоночнике.
- Я смотрю, смотрю, - пробормотал он, протягивая руку, чтобы погладить колено Эклса. – Не волнуйся ты так. Я не буду тебя отвлекать, - прошептал, ласково покусывая бок Дженсена.
Потом Джаред длинными шершавыми пальцами чертил на пояснице Эклса какие-то непонятные узоры. Тот зажмурился и откинул голову назад, прислушиваясь к ощущениям. В первый раз он застонал, когда угадал, что Джаред пишет у него на спине два слова - «хочу тебя» - снова и снова.
- Обещал же не отвлекать, - прошептал Дженсен, не открывая глаз.
- А ты не отвлекайся, - хихикнул Джаред, обвивая рукой его талию, поглаживая, целуя спину сквозь майку, поднимаясь к шее.
Через пять минут он уже терзал мочку уха, через десять - запустил руку в штаны, а через пятнадцать Дженсен перестал различать фигуры на экране, потому что все было, как в тумане. Он только чувствовал, недоумевая, когда это вдруг плотники стали такими шикарными любовниками.
- Джаааа…, - успел выдохнуть он, когда Падалеки повернул его голову к себе и накрыл его губы ртом.
У Джареда огромные руки, и поэтому кажется, что он одновременно трогает тебя везде. У Джареда острые зубы, и он кусается, но не больно, а так, что хочется просить еще и еще. У Джареда длинные пальцы, и они бывают в таких местах…
- Дженсен, - в самое ухо прошептал Джаред, - тебя надо запретить! Ты вреден для здоровья…
- И кто бы говорил…!


Сэра курила тонкие сигареты. И при этом всегда пользовалась длинным мундштуком. Сэра знала свое дело и потому была самой страшной акулой порнобизнеса. Правда, сама она предпочитала называть себя «золотой рыбкой в океане плотской любви». Эпитет был корявый, и мало кто с этим определением соглашался, но и возражать в открытую тоже решались немногие. И партнеры, и подчиненные называли ее за глаза Стервеллой де Вилль – за тот самый мундштук и вечно горящие дьявольским огнем глаза, а еще за такую приятную улыбку, что от взгляда на нее прямо зубы ломило. Сэра Гэмбл умела управлять компанией и умела управлять людьми. Ей не нравилось слово манипулировать, она называла это «суггестивным воздействием доброго слова». И по этому пункту ни у кого возражений тоже не возникало.
Сэру Гэмбл временами побаивались, ею иногда восхищались и постоянно ненавидели. Все. Начиная от актеров и заканчивая продюсерами других компаний. Она ловко воровала идеи, перерабатывая их до неузнаваемости и превращая в превосходный продукт. Произведенное ее компанией софт-порно было вне конкуренции, и никто никогда не говорил, что в фильмах ее компании актеры фальшивят, выглядят ненатурально. На нее работали отличные режиссеры (причем, конкуренты просто поражались, как она исхитрялась заполучить известных режиссеров, снимавших большое кино), у нее всегда были на подхвате великолепные операторы. И у нее были актеры. Актеры, а не шевелящиеся груды накачанных мышц, которые, кроме стона на одной ноте, не могли воспроизвести ни звука. Именно поэтому в фильмах «Гэмбл Продакшнс» был сюжет, причем, крепко сыгранный и идеально прописанный (потому что своих сценаристов она тоже держала в черном теле). Работать с ней было поистине удовольствием. И настоящим адом. Это понимали все, но, тем не менее, стремились попасть к ней на аудиенцию, чтобы предложить свои услуги. Да, она была невыносима: на кастингах выгоняла актеров, выговаривая им вслед все, что думает об их актерских способностях и задницах (о, а прокомментировать размер было вообще ее любимым развлечением), она ставила свою кружку с кофе на предложенный ей сценарий, или прямо у тебя на глазах могла начать делать из страниц самолетики и запускать их тебе в лоб; она ругалась матом и ослепительно улыбалась. Она была невероятна, и это – факт.
Сидевшие сейчас перед ней немцы, конечно же, знали обо всем этом. Но рискнули предложить сотрудничество этой «Корпорации Монстра».
- Рихард, я посмотрела то, что вы мне вчера прислали, и знаете, что я вам скажу? – медовым голоском протянула Сэра.
Рихард при этом вжался в кресло и тревожно затеребил полу пиджака – его предупреждали об этой женщине. И не забыли упомянуть о том, что поговорка «предупрежден – значит, вооружен» совершенно не относится к Сэре Гэмбл. В ее случае «вооружен» надо понимать буквально.
- Так вот, Рихард… Вы меня слушаете, дорогой?
- Т-да, т-да, - закивал немец.
- Так вот: мне очень понравилась работа вашей студии, но совершенно не понравились актеры. Абсолютно. Наверное, мы немного не привыкли к такому…. м-м-м… выражению чувств. Как-то прохладно. Это же мальчики… Они должны… - она сделала паузу, - ну, вы понимаете, - и сверкнула белозубой улыбкой.
- Т-да, я понимаю, - закивал Рихард.
- Вы могли бы продать мне права? – прямо спросила она, подобравшись сразу же после того, как улыбка слетела с ее лица. В ее голосе не было даже тени на фальшивую мягкость: холодна как сталь. – Я хочу права на этот сюжет, а этот фильм вы станете прокатывать у себя в Германии…. Ну, и на нелегальных дисках, конечно же. Но я хочу этот сюжет.
- Когда подпишем бумак-ги? – спросил Рихард, быстро переводя дыхание и страстно желая лишь одного – убраться из этого кабинета, и пусть эта фурия делает, что хочет.
А фурия хотела только одного: побыстрее приступить к эксперименту с настоящим порно. Ей прямо на месте не сиделось, и сценарий ждал своей очереди. Она решительно должна была переписать последний полученный ею сценарий, переписать его в горячую вещь, настоящий порнофильм, в котором был бы сюжет и подлинные чувства. Героям предстояло пережить многое. Очень многое.
Выпроводив Рихарда Какого-то-там-штейна за дверь, она открыла ящик стола и снова просмотрела копию контракта, которую ей принесли еще вчера. Ему не отвертеться. От этой мысли она расплылась в улыбке и вызвала по телефону Раэль - им было, над чем поработать.


- Я не буду спать! - Дженсен свернулся под простыней. - Не хочу.
- Мне казалось, ты устал, - прошептал Джаред, пальцами перебирая пряди его волос
- Устал, но спать не буду. Хочу послушать, не храпишь ли ты, - томным голосом протянул Эклс и тут же, хихикая, спрятал лицо в подушку, получив легкий подзатыльник.
- Я не храплю, - сказал Джаред, вытягивая шею, чтобы поцеловать Дженсена в макушку.
- Все мужики храпят. Даже я, - голос Дженсена был приглушен подушкой, от чего казался еще более сексуальным, чем обычно.
- Я тогда тоже не буду спать, послушаю, - пробормотал Джаред, сползая по кровати ниже, чтобы его лицо было на одном уровне с лицом Дженсена.
- Что ты послушаешь?
- Как ты храпишь…
- А может, ты другое послушаешь? - Дженсен перевернулся на спину и притянул Джареда за шею, чтобы поцеловать. Он больше не хихикал, под изогнутыми вопросительно бровями взгляд был томным. Джаред рыкнул и прижался ртом к его губам.
- Ты не устал?
- А ты устал? Слабак! - поддразнил Дженсен на грани слышимости, закрывая глаза и раскрывая губы, чтобы впустить в рот язык Джея, уже так привычно обхватывая его губами.
- Ты соблазнительная скотина, - пробормотал Джаред через какое-то время. - И, черт тебя дери, такой ненасытный! Прямо… нимфоман какой-то!
Джаред прекрасно понимал, что сморозил тупость, но ничего не мог с собой поделать. Дженсен запрокинул голову и начал хохотать так, что через какое-то время у него в горле что-то забулькало.
- Невыносим, - подкатил глаза Джаред и скользнул рукой под простыню - по животу Дженсена, вниз к жаркой промежности. Тот выгнулся навстречу прикосновению, весь его смех тут же улетучился. Дженсен облизнул губы и чуть шире раздвинул ноги. А Джаред глаз не мог отвести от этого красивого лица, пока осторожно, дразня, его поглаживал. Эклс зажмурился и закусил губу, сдерживая стон. Свет настольной лампы мягко разливался по веснушчатой коже.
- Могу смотреть на тебя часами, - прошептал Джаред, глядя Дженсену прямо в глаза. Он в ответ промолчал, осторожно убирая с его лба длинные пряди, заправляя их ему за ухо. – Хочу, чтобы это никогда не кончалось.
Дженсен только вздохнул и улыбнулся. Джаред уткнулся носом ему в плечо, целуя и трогая кожу языком.
- В тебе есть один недостаток, Падалеки, - тихо сказал Эклс. – Ты очень много говоришь… но мне это вроде даже нравится.
Джаред в отместку впился в кожу зубами. Дженсен зашипел от неожиданности и вдруг подскочил на кровати.
- Подожди минутку, ладно? – он спрыгнул с кровати и вышел из спальни.
- Куда ты?
- Закрой глаза и притворись, будто спишь, - весело откликнулся Дженсен из глубины дома.
- Если я притворюсь, то я… не притворюсь, - крикнул Джаред и откинулся на спину, закрыв глаза рукой. Где-то на кухне Дженсен звонко рассмеялся.
- Не вздумай заснуть!
- Пытаюсь, - выдохнул Джаред и улыбнулся сам себе. Он поерзал на кровати, устраиваясь уютнее, слушая, как Дженсен гремит чем-то на кухне. И улыбнулся снова, чувствуя себя практически кретином, но очень счастливым кретином.
Для ушей Джареда не было звуков приятнее: шаги в темноте дома, позвякивавшие кружки и шипение чайника на плите. Пусть все это было немного странно в третьем часу ночи, но зато очень приятно. Он передать не мог, не мог найти правильных слов, чтобы точно описать, что все это для него значило. Впервые за два года его дом был действительно его домом. Настоящим домом, а не берлогой, где он ночует.
- Джен! Я засыпаю! Считаю до трех и засыпаю, - поддразнил он.
- На твоем месте я бы не спал, - предупредил приближающий голос. – Ты закрыл глаза?
- Закрыл! Но помни, что я тебе все припомню, что бы ты не придумал! – Джаред уткнулся носом в собственный изгиб локтя, плотно смежив веки. – Я жду!
Он слышал, как Дженсен что-то с глухим стуком поставил на тумбочку у кровати и через пару секунд почувствовал запах кофе. Густой и крепкий – только Дженсен мог пить такой крепкий кофе, что в него можно было зубы вонзить – даже терпкий аромат, но в то же время уютный и сладкий.
- Что ты…- на этом слове Джаред задохнулся от ледяного прикосновения к ключичной впадинке, - холодно… черт, Джен, что ты делаешь? - прошипел он, пытаясь увернуться, но честно не открывая глаз. Следом за обжигающим холодом кожи касалось теплое дыхание Дженсена.
- Это лед? Да? – прошептал Падалеки, свободной рукой находя спину Джена. Тот ответил только слабым стоном, а холод влажно заскользил вниз по груди. Джаред открыл глаза и убрал руку с лица, приподнял голову и уставился на Дженсена, который, стоя над ним на четвереньках и зажав между зубами кубик льда, прикрыв глаза, ласкал его. Лед медленно таял у него на коже и между губами Эклса, и Джаред вздрогнул снова, когда Дженсен неспеша обвел кубиком сначала правый его сосок, а потом левый.
- Ты меня убьешь, - протянул он, откидывая голову на подушку и выгибаясь под плавящимся льдом. Дженсен выписывал кубиком круги у него на животе и, когда завернул эту спираль к центру, оставил лед таять прямо в пупке Джареда.
- Твою мать! – зажмурился Джаред, а Дженсен накрыл его рот своим – холодным на этот раз и мокрым, опускаясь всей тяжестью на распростертое тело Падалеки.
Джаред обнял его и, запустив пальцы в короткие волосы, еще сильнее прижал голову Дженсена, атакуя его рот языком. Эклс улыбался сквозь поцелуй, как бы говоря: «Я так и знал!».
Джаред прижимал трущегося о него Дженсена к себе, чувствуя, как талая вода становится теплой между их телами. Ближе было уже некуда, но Джареду хотелось, чтобы он растаял на нем, как этот кубик льда. Жадно целуя и мурлыча что-то неразборчивое, Дженсен настойчиво стаскивал с Джареда трусы, обнажая горячую, твердую плоть. Тот помогал, приподняв бедра.
- Джен…
- Джей, закрой глаза опять, - прошептал Дженсен и провел по уху Джареда длинную дорожку языком.
Падалеки подчинился и приготовился к еще одному ледяному раунду, но вместо этого через тридцать секунд он вскрикнул от совершенно противоположного ощущения: Дженсен, глотнув все еще горячего кофе, взял его член в рот. И это было так горячо, что Джареду показалось, что его окатили кипятком. Распахнув глаза и задыхаясь, он матерился и стонал, прижимая голову Дженсена крепче. Это было почти больно, и почти совершенно.
- Сделай так еще, - набравшись сил и нежно поглаживая дженсеновский затылок, выдохнул Джаред. – Пожалуйста!
Будто в замедленной съемке, он наблюдал, как Дженсен выпрямляется, сидя на его ногах, тянется к кружке на тумбочке, медленно подносит ее к распухшим от поцелуев и перепадов температур губам, делает большой глоток и медленно наклоняется вновь. Неожиданно с тобой такое вытворяют или у тебя на глазах – это не имеет значения, почему-то подумал Джаред, кончая в этот неописуемый жар. Дженсен, выгнув спину, застонал и мучительно медленно слизал все до капли, потом выпрямился и вытер рот рукой. И Джареду в пылу оргазма показалось, что над головой у Дженсена появился вполне зримый нимб. Он потянул Дженсена за руку, понуждая лечь рядом. На большее сил не хватало.
Дженсен, посмеиваясь, подчинился, опершись на один локоть, чтобы видеть, как на лице Падалеки расплывается удовлетворенная улыбка. Все еще задыхаясь, Джаред еле слышно прошептал:
- Трахни меня…
Дженсен заглянул Джареду в глаза, губы приоткрылись, и зрачки просто вытеснили радужку: его глаза не были больше зелеными, там осталась только полыхающая чернота. Он поцеловал Джареда и отрицательно мотнул головой. Потом снова улыбнулся, провоцируя:
- Я сегодня уже потрудился, - он откинулся на спину рядом с Джаредом.
Падалеки ущипнул его за сосок и перекатился на него, целуя шею, покусывая и вылизывая.
- Не дашь мне отдохнуть?
- Нет, - прошептал Дженсен, стягивая с себя белье, с силой вжимаясь в Джареда.
- Ненавижу тебя, - с притворным недовольством и сквозь улыбку пробурчал Джаред.
- Взаимно, - простонал Джен, чувствуя, как сильные шершавые пальцы Падалеки обхватывают его влажный твердый член.

Дженсен сидел на крыше и увлеченно забивал гвозди в доску. Джаред все утро только и делал, что улыбался.
- Я думал, что ты молоток исключительно в книжках в детстве видел, - поддразнивал он Дженсена, который мало того, что помогал ему чинить крышу, но еще и делал это с таким самозабвенным удовольствием, что у Джареда натурально в животе бабочки порхали.
- Пошел ты, Падалеки, - улыбался Эклс, вытирая пот со лба. Джаред только хмыкнул и подтащил поближе кусок утеплителя. – Если ты такой умный и умелый, какого ж хрена у тебя вся крыша в дырках? А?
- Не груби мне, Дженни, - хохотнул Джаред, спускаясь по лестнице вниз за инструментами.
- Еще раз назовешь меня Дженни, и это будет последнее слово, что ты произнесешь в этой жизни, - Дженсен сделал вид, что прицеливается метнуть в него молоток.
- Мне не страшно, - заявил Джаред, запрокидывая голову назад и упирая руки в бедра, - не докинешь, - он щурился на солнце и улыбался. Улыбался так, что аж щеки болели.
- Проверим? – улыбнулся Дженсен в ответ. – Да ну тебя! – Он отвернулся и снова принялся вколачивать гвозди. Джаред в очередной раз подумал про себя, что превращается в полнейшего идиота, потому что только больные влюбленные придурки могут рассматривать спину любимого в растянутой грязной майке и считать, что это истинная красота. Он вытер руки о джинсы, качнул головой и принялся распихивать инструменты в пояс.
- Ты ждешь кого-то? – крикнул Дженсен с крыши, вглядываясь куда-то вдаль.
- Нет, а что?
- У нас, кажется, гости, - сказал Дженсен, с силой стукнул по доске и принялся слезать с крыши.
- А чего ты оттуда сползаешь? Думаешь, успеешь сделать прическу? – поддразнил Джаред, мимоходом ущипнув Дженсена за зад.
- Слушай, Джей, - сказал Дженсен, потирая обиженную половинку, - я же могу и в глаз дать. Хватит умничать!
Машина блеснула за ближайшими деревьями, и мужчины вдвоем стали у крыльца, засунув руки в карманы джинсов. Когда двигатель заурчал совсем близко и черный «мерседес» вывернул на подъездную дорожку, Дженсен длинно выругался и нахохлился. Под колесами шуршал гравий, и собаки столпились на крылечке, внимательно рассматривая непрошенных гостей.
Джареду казалось, что сердце у него ушло сначала в пятки, потом подпрыгнуло в горло, но решило станцевать джигу в животе: из машины выбрался Эрик Крипке и, сняв темные очки, медленно подошел к ним.
- Приплыли, - пробормотал Дженсен себе под нос и двинулся навстречу. – Привет! Неожиданный визит.
- На то и рассчитывал, - заметил Эрик. – Отлично выглядишь, - хмыкнул он, разглядывая Дженсена в грязных джинсах и растянутой футболке: лицо перепачкано, предплечья в царапинах, волосы не уложены, и вся шея красная и, к тому же, в засосах.
- Спасибо, - ответил Дженсен.
Джаред топтался чуть позади него и не знал, что ему делать. То ли стоять столбом, то ли просить прощения, то ли сразу перекинуть Дженсена через плечо и спрятать в укромном месте. Он прекрасно понимал, что Дженсена приехали забирать.
- Мы можем поговорить? – спросил Эрик, поглядывая на Джареда.
- Джей, ты не против? – спросил Дженсен, оборачиваясь и скрещивая руки на груди. Джаред только сглотнул и помотал головой.
Дженсен с Эриком отошли к машине.
Падалеки с щемящим чувством наблюдал за тем, как Дженсен хмурится, что-то говорит Эрику и упрямо вертит головой.
Джаред не слышал их разговора и изо всех сил старался не прислушиваться. Он присел на нижнюю ступеньку крыльца и зачем-то обнял Харли. Тот недовольно рыкнул и стал вырываться, но потом все же остался с хозяином.
Эрик вдруг обнял Дженсена, и Джареду захотелось рвануть туда. Эклс неловко хлопнул Крипке по спине и снова отрицательно мотнул головой. Эрик улыбнулся и сел в машину.
Дженсен, засунув руки в задние карманы, кивнул в ответ на сигнал клаксона и пошел к Джареду.
- И что это было? – спросил Джаред.
- Ну, поговорили…
- И что?
- И ничего, - Дженсен запустил руку Джареду в волосы. – Он хотел, чтобы я уехал с ним. Но я не хочу уезжать, не сейчас. Но у меня контракт, и я не знаю, что делать.
- Джен, - Джаред обнял его за бедра.
- Не говори мне ничего. Эрик обещал помочь разорвать контракт. Я не хочу больше этим заниматься. Я хочу, чтобы мы с тобой могли тут жить и вместе быть.
Джаред улыбнулся:
- Ты что? Мелодрам обсмотрелся? – ему вдруг дико захотелось расхохотаться.
- Знаешь, Джаред, ты самый злой убийца настроения, - сказал Дженсен и скрестил руки на груди.



- Эрик, твою мать и остальных твоих родственников! – Сэра была взбешена, она просто задыхалась от гнева, рвала в клочки и метала по кабинету листы сценария. Написанного и утвержденного только сегодня. Выслушивая Эрика, одного из своих лучших, то есть сговорчивых, партнеров, она рвала свое творение. Она потратила три дня. Три гребаных дня на то, чтобы написать все в точности так, как ей хотелось, – красиво, без пафоса и очень много секса. - Слушай меня сейчас! Ты сидишь там, пока я не прилечу, и никаких шагов не предпринимаешь! Эрик, дорогой мой, - ее голос приобрел угрожающую мягкость, - если ты такой слизняк и не можешь побороться за того, кого трахаешь, за него поборюсь я. И, поверь, я не желаю слушать об этих романтических бреднях, потому что у меня каждый день стоит денег. И я не буду носиться с твоей сучкой только потому, что она влюбилась!.. Слушай, ты меня просто поражаешь! Он отработает контракт и все то, что было потрачено на оплату всех арендованных площадей, и всю зарплату и все остальное, и тогда он сможет быть свободен. Не-ет! Я не буду брать от тебя ничего. Этот мальчик и так давно у меня поперек горла, со всеми его выкрутасами. Потому хватит! Отвечать он будет сам и в соответствии со своими контрактными обязательствами. И вообще…Ты мой партнер или нет? Эрик, я буду завтра утром, и этот паршивец как миленький приедет в Лос-Анджелес и будет проситься на съемочную площадку. Поверь мне. Я умею разговаривать с людьми. Боишься этого?.. И зря! Все будет просто чудесно, - Гэмбл бросила трубку и достала мундштук. Тонкая сигарета зачадила извилистой ленточкой дыма. Сэра откинулась на спинку кресла и закинула ноги на стол. Устроила на бедрах тонкий красный ноутбук, и длинные пальцы лениво забегали по клавишам.
Сэра Гэмбл довольно облизывала губы, выписывая замысловатые актерские пытки для своего любимчика. Оно и к лучшему, что вчерашний сценарий рассыпался рваными хлопьями по бежевому ковру и темному паркету кабинета.
Через два часа, она откинула длинные волнистые пряди со лба и набрала номер на мобильном.
- Дориан? Рада слышать, дорогой. Слушай, а твой «Silk Rope» еще существует? – Сэра потянулась. – Я очень рада, что ты процветаешь, малыш. Скажи, а помнишь ту маленькую просьбу? Ну, ты просил меня… не могла бы я кое с кем тебе помочь, - она заливисто рассмеялась. – Думаю, что ты получишь то, что хочешь, и эту цифру ни за что не называй. Да, наш золотой мальчик примет твое непристойное предложение, - она притворно нахмурилась. – Дориан, ты меня сейчас обидеть хотел? Ты же знаешь, что могут сделать добрые слова и ласковые просьбы. В общем, - сказала она, опираясь на стол, - можешь говорить своим фотографам, чтобы точили объективы – ты получишь Эклса в любую фотосессию, какими бы ни были твои грязные мыслишки. Я с ним поговорю. Обещаю. Перезвоню до конца недели. Целую, дорогой, и надеюсь, что ты будешь целый месяц присылать мне к завтраку креветочный мусс за это. Пока.
Гэмбл отложила телефон и нажала на кнопку селектора:
- Хелен, будь добра, позови сюда Раэль и притащи побольше конфет и кофе. Сегодня мы тут надолго. Да, и закажи билеты…


- Джен, - Джаред, словно большую кошку, гладил Дженсена, свернувшегося калачиком на диване. Гладил медленно, от затылка и до поясницы, чувствуя, какая горячая кожа там, где она обгорела. Веснушек стало еще больше.
- Джен…
- Чего? – промямлил Эклс, который уже успел погрузиться в дремоту под успокаивающими прикосновениями.
- Ничего, просто, - выдохнул Джаред. После совместного душа ему даже шевелиться не хотелось. Он просто откинулся на спинку дивана и лениво ласкал Дженсена.
- Джей, ты такая девчонка! – усмехнулся Дженсен.
- Даже больше, чем ты? – улыбнулся Джаред.
- О, конечно! Как минимум на восемь сантиметров больше.
Дженсен положил руку на его голое бедро, и Джаред невольно вздрогнул.
- Я, хочу перевезти к тебе вещи, - сказал Дженсен. – И помочь тебе привести тут все в порядок, раз уж я здесь останусь. Я же здесь останусь? – спросил он, подняв голову и переворачиваясь, чтобы заглянуть Джареду в глаза.
- Конечно, останешься, - шепнул Падалеки и пальцами коснулся лица Дженсена: обвел скулы, большим пальцем тронул губы, которые тут же приоткрылись. Эклс закрыл глаза и выдохнул. Джаред просто удивлялся, каким тот был жадным до ласки. Он вспоминал их первую встречу, и у него в голове не укладывалось, как тот красавчик в шортах мог быть этим его Дженсеном – нежным и покладистым, замиравшим от осторожных прикосновений, наслаждавшимся любым контактом. Может быть, он, как и Джаред, просто искал тепла или пытался поделиться собственным?
Отлично, подумал Падалеки, самое время разрыдаться и поклясться в вечной верности друг другу.
- Пойдем спать? – спросил Джаред, и Дженсен только кивнул, не открывая глаз. – Я тебя не понесу!
- Иду, - по голосу было понятно, что Дженсен уже спит, но все же он поднялся и, как лунатик, потопал в спальню. Он рухнул посередине кровати и принялся возиться, вытаскивая из-под себя покрывало.
- Как ребенок, честное слово, - покачал головой Джаред, и перекатил Эклса на бок, на его сторону – он здесь меньше месяца, а у него уже есть «своя» сторона – убрал покрывало и накрыл Дженсена одеялом.
- Спасибо, - прогудел Джен в подушку и уютно свернулся.
- Пожалуйста, - ответил Джаред, выключая лампу и обнимая Дженсена сзади. – Спокойной ночи.

Джаред проснулся от того, что легкое дуновение коснулось влажной кожи на его спине. Жарко было как в аду, и по спине и шее стекали капельки пота. Дженсен прижимался к нему сзади и дул на него.
- Привет, - шепнул Джаред, и Дженсен тут же прижался губами к плечу, молча исследуя губами шею, поглаживая рукой бок.
- Джен, ты чего?
Тот подтянулся выше и прошептал в самое ухо: «Помолчи», и Джаред почувствовал, как он улыбается. Руки Эклса медленно ласкали, скользили вверх и вниз, щекотно и не очень. Пальцы нырнули под резинку трусов, и Джаред затаил дыхание.
- Джен, что ты…- он задохнулся и дернулся от осторожного прикосновения между ягодицами. – О, боже…
- Джей, - протянул тихо Дженсен, - приподнимись.
Падалеки неловко оперся на локоть и руку, приподнимая бедра от кровати, чтобы Дженсен смог стянуть с него белье. Тот сбросил на пол тонкое одеяло, оставив Джареда обнаженным в лунном свете.
- Тебе кто-нибудь говорил, какой ты красивый? – хрипло прошептал он в самое ухо Падалеки, продолжая мучительно медленно поглаживать его то там, то здесь. – Особенно, когда возбужден, особенно, когда хочешь… Поласкай себя, - Дженсен выдыхал каждое слово так, будто оно дается ему с трудом.
- Дженсен, ты…
- Девчонка, знаю. Ну, пожалуйста…
Джаред вдруг вспыхнул, ему стало еще жарче, он ощущал, как щеки заливает краска, но все же опустил руку и прикоснулся к своему полувставшему члену. Дженсен несильно прижал зубами его бицепс и почти застонал, наблюдая за действиями Джареда в глубоком полумраке. Его большие сильные ладони прикасались к ягодицам, пальцы сжимали плоть – почти больно и в тоже время осторожно и волнующе.
Падалеки закусил губу, медленно скользя по длине собственного члена, когда услышал звук открываемого тюбика смазки; а когда влажные и прохладные пальцы прикоснулись к его входу, он зажмурился и, откинув голову назад, всхлипнул. Дженсен тяжело дышал, упираясь подбородком ему в плечо и осторожно продвигая пальцы внутрь. Джареду отчаянно хотелось расслабиться, но ничего не получалось. Он хватал короткие глотки воздуха и дергался.
- Тебе больно? – спросил Дженсен, свободной рукой перебирая спутанные пряди разметавшихся волос Джареда.
- Н–нет…
Дженсен лизнул его за ухом, осторожно двигая палец вперед-назад, и Джаред выгибался, пытаясь получить больше, ему нужно было просто раствориться в этом ощущении. Кожа на спине стала такой чувствительной, что прикосновения твердых сосков Дженсена почти причиняли боль. Перед глазами будто клубился серебристый туман от ленивых проникновенных движений Дженсена, который постанывал в такт.
- Еще…- выдохнул Джаред, и Дженсен тут же выполнил просьбу, добавляя второй палец. – Хочу тебя внутри, Джен… пожалуйста…
Но Эклс лишь лбом уперся ему в лопатку и отрицательно мотнул головой. Джареду хотелось заплакать, как капризному ребенку, которому не дают того, чего он хочет, но Дженсен тут же наградил его сильным и неожиданным толчком в простату, и Джаред вскрикнул, и выгнул спину от удовольствия.
- Там? – спросил Дженсен, касаясь ресницами щеки Джареда.
- О, да, - нервно засмеялся Джаред, - там! Не останавливайся…
- Ты тоже, - шепнул Дженсен.
Дженсен ласкал жестче, но теперь все время касаясь там, замирая, слушая стоны и всхлипывания Джареда, вторя ему.
Джареду казалось, что он просто теряет сознание. Хорошо, что он лежал. Лежал, не понимая, как Дженсен может находить это сексуальным, потому что он считал, что похож на кретина из дешевого порно-журнала, гнущего спину в соблазнительной дуге и дрочащего, как четырнадцатилетний подросток.
- О, Джей… - Дженсен тяжело дышал в самое ухо, - люблю тебя, Джей…
- Я… тебя… тоже…
Говорить было трудно, и на деле выходили только нечленораздельные звуки, но они понимали друг друга. Джареду хотелось, чтобы это все никогда не заканчивалось, но, почувствовав у себя за спиной торопливую возню и ощутив, что пальцев Дженсена в нем больше нет, он кончил, как только твердый и обжигающе горячий член Дженсена коснулся его входа. Дженсену тоже нужно было не много, и он тут же залил Джареда густой спермой, которая показалась почему-то даже прохладнее, чем их кожа.
Джаред решился повернуться не сразу, а когда смог перебороть себя, то крепко прижал Дженсена к себе и прошептал ему в макушку, что просто обожает его.
- Спать? – пробормотал Дженсен.
- Может быть, - ответил Джей и прильнул к его губам.


Джаред спал, раскинувшись на кровати, прикрывшись смятой и склеившейся комом простыней. Дженсен вынырнул из-под его руки и, быстро натянув штаны, вышел на улицу, где увлеченно лаяли собаки. Он запустил их в дом, и они процокали когтями на кухню. Дженсен понял, что кормить этих монстров, называвшихся домашними любимцами, – самое сложное дело из всех, которые он когда-либо делал в жизни. Надо было быть акробатом, чтобы ухитриться, одновременно, насыпать еду в миски и отталкивать жадные морды от них. Когда троглодиты, именуемые собаками, в унисон захрустели сухим кормом, Дженсен включил кофеварку и прикрыл дверь, чтобы булькание и фырчание кофеварки не разбудило Джея. Он присел на табурет и подтянул одну ногу к груди. После ночи все тело приятно ныло. И он задумался о том, что в следующий раз наверняка решится и сделает то, о чем его просит Джей. Вот только смелости наберется. Воображение услужливо подсовывало картинки, от которых по коже мурашки бежали.
Харли высунул морду из миски, повел носом и побежал к двери. Он ловко оттолкнул лапой дверь кухни и устремился к двери задней, в свою лазейку, которая так скрипнула, что Дженсен наморщил нос.
А потом он услышал рокот двигателя приближающейся машины. Слишком много у них гостей за последние сутки, недовольно хмыкнул он, и по дороге к входной двери подхватив майку, натянул ее через голову.
Сегодня Эрик притормозил практически у самого крыльца. Дженсен вышел босиком на ступеньки и скрестил руки на груди.
Эрик выбрался из машины и, засунув руки в задние карманы джинсов, виновато улыбнулся. Когда открылась задняя дверь, Дженсен подумал о том, что правильно он прислонился к столбу, поддерживавшему козырек крыльца.
Гэмбл сияла ярче солнышка, и Эклс, как никто другой, знал, что это не к добру.
- Здравствуй, Дженсен, - сказала Сэра и обняла его, целуя в щеку.
- Здравствуй, - ответил он, мягко отстраняясь. – Чем обязан?
- Очень нужно поговорить и кое-что обсудить, - она внимательно посмотрела на него. – Ты обгорел, Джен. Нос шелушится и шея красная. О чем ты думал?
- Мне и так хорошо, - ответил Дженсен.
- Понятно, - вздохнула Сэра. – Кофе есть?
Дженсен кивнул и проводил Эрика и Сэру в дом. Он метнулся в спальню, чтобы закрыть дверь, но Джаред уже сидел на кровати и совсем по-детски потирал глаза, сонно улыбаясь.
- Привет, - пробормотал он.
- Привет, - просиял Дженсен. – У нас гости, так что оденься, пожалуйста, ага?
- Кто? – Джаред даже перестал потягиваться. Он прочел ответ в глазах Дженсена. – Неужели?
Тот кивнул и закрыл дверь.
Сэра и Эрик стояли посреди скромной гостиной и осматривались.
- Дженсен, не могу поверить, что ты здесь живешь, - простонала Сэра. – Как же ты?
- Отлично.
- Дженсен, надо возвращаться, - мягко промурлыкала она.
- Я не поеду, - мотнул головой он.
- Что ж, - Гэмбл села на диван, – разговор будет дольше, чем я думала. Кофе нальешь?
- Ага.
Дженсен прошел на кухню, достал три разномастные кружки и налил в них кофе, потом задумчиво почесал подбородок и налил четвертую.
Сэра приняла кружку, с интересом рассмотрела ее, потрогала тонкую трещинку на ободке, видимо решив, что это волосинка, а потом, улыбнувшись, сделала глоток.
- Дженни, - Дженсен скривился, но оставил это без комментария, - ты же знаешь, что нам необходимо, чтобы ты вернулся. Твое отсутствие тормозит весь процесс. Мы не можем без тебя.
- Мало актеров, что ли? Я не собираюсь возвращаться, - выпалил Дженсен.
- Дженни, это неблагоразумно и нечестно. Я, конечно, понимаю, что ты никогда не был хорошим мальчиком, но зато всегда был исполнительным…
- Многое изменилось, - начал он, но тут же обернулся на скрип двери спальни. Джаред даже причесался, хотя все равно выглядел очень заспанным.
- Всем доброе утро, - пробасил он и прошлепал босыми ногами на кухню.
Сэра проводила его заинтересованным взглядом и плотоядно ухмыльнулась.
- О чем ты? – напомнил о себе Дженсен.
- Так вот, я о том, что тебе придется таки оставить здесь этого жеребца и уехать с нами сегодня же. Потому что у тебя есть обязательства, которые в случае неисполнения грозят тебе очень большими потерями.
- Мне плевать, разорвите контракт, и я подпишу все отступные, которые захотите.
Сэра улыбнулась и подсела к нему поближе. Она погладила его по колену и прошептала почти в самое ухо:
- Дело в том, что я не хочу разрывать контракт, мой дорогой. Я просто тебя не отпускаю.
- Я позвоню адвокатам, - сглотнув, выдавил Дженсен.
- Позвонишь. Как только найдешь, - томно протянула Гэмбл и больно впилась пальцами в его коленную чашечку. – Адвокаты Эрика с тобой больше не работают.
Дженсен поднял глаза на Крипке, и тот лишь кивнул, опустив взгляд. И, правда, а чего он ожидал? Он ему вроде как изменил и ушел к другому. Ну да, логично.
- Я не поеду! – снова решительно заявил Дженсен и глянул на Джареда, который стоял в дверном приеме кухни и испытующе на него смотрел. Он не мог проиграть эту битву у Джея на глазах. «Джаред, ты мне не помогаешь» - подумалось ему. – Таскайте по судам – я не поеду.
- Мальчик мой, - Сэра встала и, взяв его за руку, потянула за собой. Дженсен поднялся, - удели мне минутку наедине, хорошо?
Джаред дернулся, но Дженсен качнул головой и вышел с Сэрой на крыльцо.
- Вы не можете так с ним поступать, - тихо сказал Джаред, обращаясь к Эрику, даже не глядя на него. Эрик только вздохнул. – Это все из-за вас. За что?
- Он так хотел, - ответил Эрик.
- Он ТАК не хотел.
- Сколько ты его знаешь? Две недели? Не суди так поспешно о нем. Он может быть хорошим, когда ему что-то нужно. Только и всего.
Джаред прищурил глаза, но смолчал.


- Дженсен, детка, послушай сюда, - голос Сэры был тверд и уверен, даже угрожающ. – Я знаю, что ты чертов сукин сын и ничего не боишься. Я не знаю, как тебе удалось, но ты прижился и тут, как клещ. Но ты сейчас же посадишь свою упертую задницу в машину, и мы едем в Лос-Анджелес, потому что все ждут только тебя. Для съемок все уже готово, и я за каждый день плачу бешеные деньги. И ты их все отработаешь!
- Мне не пять…- начал Дженсен, но Сэра оборвала его на полуслове.
- Именно, именно поэтому ты сделаешь так, как обязан по контракту. Ты взрослый и тебе нужно выполнять требования. Иначе…
- Что иначе? Мне наплевать на деньги, я хочу избавиться от этого всего…
- Снимешься в этом фильме и - на все четыре, - Сэра повела рукой, - почему я должна за тобой бегать?
- Я не поеду.
- Поедешь! Либо в Лос-Анджелес, либо в ближайшую больницу, где мы засвидетельствуем факт изнасилования, и ты все равно поедешь делать то, что должен, а твой мальчик – в тюрьму.
Дженсен замер, открыв рот.
- Ты не хуже меня знаешь - нечего там свидетельствовать…
- Дженсен, ты меня удивляешь! Не изнасилование, так что другое придумаем, – махнула рукой Сэра. – Сколько тебя не было в гостиной? Ты можешь поручиться, что мальчик не прячет ничего лишнего? Или, дай-ка подумать… - Сэра потерла подбородок и подкатила глаза. – А вдруг кто-нибудь вспомнит о твоих опытах по расширению сознания? – заговорщически прошептала она. – И кто знает, может, здесь, в Лосиной бухте, ты нашел не только личное счастье? А? Джен, как тебе такое? Сколько дают, ну, например, за кокаин, а? Не подскажешь? – Дженсен смотрел на нее, распахнув глаза, и качал головой, не веря своим ушам. – В любом случае, у нас есть похищение и насильное удержание человека. По-моему, это точно сгодится.
- А ничего, что я - жертва, которая должна свидетельствовать или что-то еще? – выдавил он.
- Дженсен, ты споешь все, что я тебе скажу. Хочешь ты того или нет. Да я и без твоего участия справлюсь. Подумай. Если твоя жизнь гроша ломаного не стоит, побереги хотя бы жизнь того, кого любишь. Или притворяешься, что любишь, - добавила она.
Дженсен почувствовал, что начинает задыхаться, он сжал от бессилия кулаки, понимая, что Гэмбл может сделать все, что пожелает. А ему не по силам с ней справиться, особенно, если учесть тот факт, что поддержки Эрика за ним теперь не было.
- Едешь?
- Пожалуйста… - жалко выдохнул он. – Не надо…
- Дженсен, есть реальная жизнь, а есть сказки. И от сказок только хуже бывает. Поступи как мужчина, садись в машину, я позову Эрика.
- Но я должен хотя бы…
- Не нужно, так легче будет, - ответила твердо Сэра. – Ему.
- Эрик! – крикнула она и подтолкнула Дженсена со ступенек.

Джаред замер на нижней ступеньке крыльца. Он несколько раз обернулся, ожидая увидеть Дженсена. Но того, естественно, не было. Джаред стоял столбом, держа в руках кружку с кофе, и смотрел на дорогу, пока пыль, поднятая колесами Мерседеса, не осела, и яркий летний день засиял своими привычными красками, как будто ничего не произошло. Как будто Дженсен не уехал.
Сэди вопросительно рыкнула и ткнулась ему в колено. Джаред почесал ее за ухом, потом заглянул в большие карие собачьи глаза и сказал:
- Ну что ж, девочка, он нас бросил…
Падалеки был самым спокойным человеком в округе. Никто никогда не видел, чтобы он бушевал или скандалил. Он все переживал молча. Вот и сейчас он аккуратно вылил в раковину холодный кофе, любимую кружку Дженсена положил в мусорное ведро. Совершенно спокойно он стянул с кровати постельное белье и тоже отправил в мусорку. В гостиной по пути Джаред подобрал футболку, которую носил Дженсен и старые тренировочные штаны. Отправив все это в мусорный бак на заднем дворе, Джаред вытер руки о джинсы и взглянул на дом. Ему не хотелось внутрь. Не хотелось возвращаться в ту пустоту, которую он, как ему казалось, заполнил. Все четыре его собаки хвостиками трусили за ним. Они сопроводили его в сарай и разбежались в разные стороны, только когда в противоположную стену полетел топор. Инструмент застрял между досками, но Джареду не полегчало. На глаза навернулись слезы, которые он вытер тыльной стороной ладони, а потом с рыком «Да пошел ты, сукин сын!» зашвырнул в стену рубанок, молоток, какие-то поленца. Все, что было на верстаке, разлеталось по сараю. А Джаред, задыхаясь, проклиная Эклса, продолжал разносить мастерскую, пока под рукой больше ничего не оказалось. Он тяжело опустился на земляной пол сарая и изо всех сил врезал кулаком по дверному косяку.
- Почему? – простонал он и снова вытер слезы.
Спайк, осторожно сунув нос в дверь, и обнюхав джаредовское ухо, лизнул хозяина в щеку.

Дженсен сидел на широком подоконнике, прижавшись лбом к стеклу. Эрик был любезен и завез его в его маленькую квартирку. Он не жил в ней больше года. Не жил – значит, вообще не появлялся. На полках, тумбочках, столах лежал слой пыли едва ли не в палец толщиной. Дженсен тяжело вздохнул. Чтобы снова здесь жить, нужно было затеять уборку как минимум на неделю. А ему вообще ничего не хотелось делать. Если честно, то ему хотелось только одного: лечь и умереть.
Окно, в которое он смотрел уже полчаса, открывало вид на серые и бордовые крыши ближайших домов. Дерьмовая у него была квартирка: маленькая и забитая вещами, что не прибавляло ей уюта. Дженсен ее никогда не любил, но она была всем, что он мог себе позволить. Он здесь на самом деле никогда по-настоящему не жил – ночевал и все. В квартире было тесно и одиноко – все время. Самым лучшим в этом месте всегда было только это окно с его широким подоконником, на который при желании можно было даже лечь. Дженсен сам обивал его черным вельветом. Почему вельветом? Сейчас он ковырял пальцами ткань и не понимал. Наверное, тогда ему нравился вельвет.
Дженсен снова тяжело вздохнул и подтянул колени к груди. Ему подумалось, что сейчас он, по законам жанра, должен рыдать в голос и размышлять о самоубийстве, но ничего подобного ему в голову не приходило. Завтра с утра за ним приедут и отвезут в салон красоты, сделают из него глянцевую картинку, резиновую куклу, с которой можно будет делать все, что угодно. И ему было, по большому счету, наплевать. Теперь все будет как раньше - так, как было до Джареда. Джей… Дженсен запустил руку в волосы и сжал отросшие пряди в кулаке, дергая посильнее. Он все еще не знал, правильно ли он поступил. Если бы он мог объясниться с ним, наверное, тогда ему можно было бы вернуться, когда закончится контракт. А теперь… Дженсен знал Гэмбл, он знал, что о ней говорят, и знал, что большинство слухов – правда. За спиной Сэры стояли серьезные люди, и им не составило бы труда уничтожить Дженсена, Джареда, всю Лосиную Бухту. Потому он и послушался Сэру. Так и Джей и он сам будут в безопасности. Но Джаред его не поймет. Он бросил его, и выглядело это именно так, как бы он не объяснил свой поступок. Джей не простит, с чего бы?
Из задумчивости его вывел стук в дверь - громкий и настойчивый. Дженсен спрыгнул с подоконника и открыл дверь.
- Мистер Эклс? – спросил парень в униформе какой-то фирмы-перевозчика.
- Да, - ответил он, приподняв бровь.
- Распишитесь, - посыльный протянул ему клип-борд с документами, - вот здесь, - Дженсен оставил торопливую закорючку вместо размашистого автографа, - и здесь, - парень перевернул страничку и ногтем подчеркнул место для росписи. Эклс расписался еще раз, и парень, поблагодарив его, сказал, что сейчас все занесут.
Грузчики занесли семь огромных коробок, и в квартире теперь было вообще не пройти. Дженсен стоял посреди крохотной гостиной, зажав ладони подмышками, и никак не мог дождаться, чтобы они убрались.
- Вы закончили? – спросил он, чувствуя, как в нем растет раздражение.
- Да, сэр, почти. Последняя коробка, и все, - с улыбкой заверил его парень с клип-бордом. И после его слов два грузчика втащили к нему на порог высокую прямоугольную коробку и, кряхтя, спросили, куда ее поставить. Дженсен молча указал на более ли менее пустое пространство слева от двери, и они оставили коробку там.
Когда за ними закрылась дверь, Эклс со злости пнул ножку дивана и пробормотал проклятие для Эрика. Лучше бы он оставил его вещи себе. Он понимал, что в остальных коробках его одежда, книги, диски и всякая дребедень, но вот большая коробка интриговала. Ее он распаковал первой. И как только картон упал на пол, Дженсен тут же пожалел о своем выборе. Крипке, сукин выродок, прислал ему полку, которую смастерил Джаред на яхте, носившей Дженсеново имя. Прислал ему полку, за которую Джаред не получил ни цента, но получил его самого. Дженсен провел пальцами по ошлифованному дереву и прижался к нему щекой, втягивая ноздрями запах – так пахли руки Джареда. Полка пахла Джаредом и всем, что у него с ним ассоциировалось. И вот сейчас, в эту секунду Дженсен понял, что по законам жанра он будет рыдать в голос.

- Привет, Дженсен! – девочки из салона красоты всегда здоровались хором звонких голосов.
- Доброе утро, - буркнул он.
Дженсен был не в духе, а потому улыбки тут же сползли с лиц девушек, с кем он раньше, флиртуя, охотно щебетал.
- Мы соскучились, - заметила Джанин и приглашающе похлопала по большому уютному парикмахерскому креслу. Ее волшебные ножницы всегда приводили в порядок его волосы.
- Я типа тоже, - Дженсен изобразил улыбку и уселся в кресло. Джанин запустила пальцы в его отросшие волосы, и их взгляды встретились в зеркале.
- Сейчас все подправим, - проворковала она, мягко массируя череп. – И будешь ты у нас красавчик! Как отдохнул? – спросила она, доставая из ящика полотенце и делая ему знак следовать за ней.
- Сначала хорошо, - сказал Дженсен, откидывая голову в раковину и устраивая плечи под ней поудобнее, - потом волшебно, а потом все стало хреново.
Джанин протянула «мм-у-гу», и стала вспенивать шампунь у него в волосах.
- Стрижемся как обычно?
- Ну, ты же лучше знаешь, - ответил Дженсен и закрыл глаза, представляя, что голову ласкают совсем не пальцы его стилиста.
Закончив с мытьем, Джанин снова проводила его на кресло и принялась расчесывать волосы.
- Я бы тебе челку оставила, - задумчиво проговорила она, разглядывая в зеркале его лицо с зачесанной на лоб рваной короткой челкой. Дженсен посмотрел на свое отражение и отрицательно мотнул головой – он так выглядел как состарившийся пятнадцатилетний подросток.
- Не-а, сделай мне как обычно, - заметил он, и девушка, кивнув, щелкнула ножницами. Пока Джанин работала, Дженсен закрыл глаза и игнорировал ее вопросы. Ему еще предстояло пережить страшную болтушку Ирен, которая должна была делать ему пилинг, и уже предвкушал, что хоть в солярии его оставят в покое.
Девчонки в этом салоне ему нравились, но только не сегодня. Он не хотел просыпаться утром, не хотел выходить из дому. Но пришлось. В четыре у него была встреча с самой Сэрой. А от нее хороших новостей не жди.
Дженсен не был готов к работе, к тому что Гэмбл ему расскажет, но за всем этим он не чувствовал ни раздражения, ни страха, только пустоту и готовность принять все что угодно. Если ему не удастся вернуться к Джареду, то ничего не будет иметь смысла. Ни его жизнь, ни то, что он будет делать.
Джанин колдовала над его головой целый час: ножницы, фен, спрей для укладки, триммер, еще какие-то ухищрения – и все для того, чтобы извращенцы, которые смотрят порно, были довольны куколкой Эклсом.
- Готово - шепнула над самым ухом стилист, и Дженсен открыл глаза. Ну да, выглядел он немного лучше. Еще чуть-чуть колдовства Ирен над его облезающим носом, несколько минут в солярии, автозагар – и сияющий порно-мальчик готов.
- Спасибо, - улыбнулся Дженсен, тронув короткостриженный затылок кончиками пальцев. Девочка была настоящим специалистом, и он всегда был доволен ее работой.

После салона Дженсен пообедал в «Дурацкой устрице». Он это место любил только за название и за то, что хозяин был человеком со странным чувством юмора, потому что никаких морепродуктов в ресторанчике не подавали. Впервые он забрел сюда в изрядном подпитии, решившись на порцию мидий, но ему вежливо объяснили, что мидий ему не дадут, но предложили отличный бифштекс. После этого он был постоянным посетителем больше года. Все знали его, и он знал всех. Раньше это доставляло удовольствие, а теперь раздражало.
Официант Бен в «Дурацкой устрице» был геем, и Дженсен всегда садился за столик, который он обслуживает. Он сам не знал, почему, просто ему нравилось, как Бен расплывается в улыбке, принося ему заказы, и постоянно интересуется, не нужно ли чего еще. Вот и сегодня Бен, заметив его, сиял, как новехонький четвертак. Но Дженсен на все его радостные приветствия и расспросы, отделался скупой фальшивой улыбкой, и чаевыми, которых Бен сегодня не заслуживал.

В офисе Сэры Гэмбл он был ровно в четыре. И когда вошел, она ахнула от умиления.
- Вот это мой мальчик! Здравствуй, солнышко!
- Я тоже рад вас видеть, - ответил он и присел в кресло перед ней.
- Как ты сегодня? – елейным голосом поинтересовалась она, будто ей было интересно.
- Честно говоря, отвратительно, - признался Дженсен.
- Я тебя не задержу, тебе надо отдохнуть. От деревенской жизни, - ввернула Сэра и вытащила из ящика стола свой ужасный мундштук. Дженсен всегда считал, что она с ним выглядела, как клоунесса.
- Я слушаю.
Гэмбл пальцами перебрала пачки бумаг на столе и выудила толстую папку.
- Сценарий, Дженни. Слов не много, как обычно, но кое-что новенькое ты там обнаружишь, - Сэра улыбнулась и вставила в мундштук тонкую сигарету.
«Коко Шанель, мать ее» - подумал про себя Дженсен и усмехнулся. Он листал сценарий, все как всегда: Дженсен повернулся туда, выгнулся сюда, сказал «Ох», вздохнул-моргнул-шепнул – но потом он почувствовал, что глаза у него на лоб лезут.
- Это… что? – пробормотал он, вскинув взгляд на Сэру, довольно откинувшуюся на спинку кресла. – Это же…
- Что там? – ласково улыбнулась она, но в глазах был металлический блеск.
- Сэра, это порно!
- Да, малыш. Это – порно, - подтвердила Гэмбл и выпустила струйку ароматного дыма в потолок.
- Я не буду сниматься в этом!
- Дженсен, ты стал такой капризный, прямо сам себя превосходишь.
Дженсен сверкнул глазами, поджав губы, швырнул папку на стол, и поднялся.
- Сядь, - твердо сказала Гэмбл.
- Я не буду этого делать, - отчеканил Дженсен.
- Я сказала тебе, сядь, - сейчас это звучало, как приказ. И Дженсен подчинился, снова опустившись в кресло. – Хороший мальчик. А теперь послушай меня.
Она говорила, наверное, минут двадцать: о том, что ничего страшного с ним не случится, если это будет настоящее порно, о том, что в его возрасте глупо думать о карьере драматического актера, о том, что гонорары будут отличные, что фильм докажет всем, что порно может быть красивым и интеллектуальным (на это он истерически захохотал). Потом Гэмбл надолго замолчала, вперив в Дженсена тяжелый взгляд, а после сказала всего одну фразу: «У тебя нет выбора, Дженни». И это была правда. Истинная.
- Дженсен, пойми, - вещала Сэра, - я тебя очень люблю, ты молодец и настоящий трудоголик, но твои капризы... У всех есть предел терпения, а ты по-хорошему не понимаешь. И я тебе сказала уже, мы снимем этот фильм, и ты можешь идти на все четыре стороны. Но в этом фильме ты сыграешь. Конец дискуссии. Начинаем послезавтра. Ах да, и следи за тем, что ты говоришь, потому что я приглядываю за твоим пареньком, - Сэра подмигнула Эклсу и протянула брошенную им папку.
Дженсен выхватил ее и вылетел из кабинета, изо всех сил хлопнув дверью.

Он весь вечер разбирал коробки, потягивая виски со льдом. Дженсен не собирался надираться, но само собой так вышло. Когда его пожитки находились у Эрика, они были незаметными, а теперь он стал их рассматривать и изучать, будто это были вещи кого-то другого - человека, с которым он был вроде знаком, но никогда не знал.
Одежду Дженсен свалил в огромную кучу посреди гостиной, а вот всякие безделушки рассматривал по нескольку минут, поглаживая и вертя в руках, чтобы потом положить в мусорное ведро. Просто все эти подарки, сувениры, когда-то казавшиеся красивыми и даже любимыми, которыми он когда-то хотел обладать, вдруг утратили свое значение. Теперь большая их часть представлялась ненужным и бесполезным мусором, с которым легко было расставаться. Стопка дисков рядом с ним уже обгоняла его в росте и опасно покачивалась, но он продолжал выстраивать эту башню. Дженсен хмыкнул, заметив, что книг у него гораздо меньше и некоторые томики он никогда не открывал. Интересно, чем он всегда был так занят, что не находил времени на чтение?
Закончив с «предметами искусства», Эклс принялся перебирать диски. Отчаянно подивившись тому, откуда у него могли появиться Джастин Тимбелейк, Ферджи и многие другие, которых он даже не смог припомнить на слух. Таким образом, он пополнил мусорку еще и фонотекой четырнадцатилетней девочки.
Содержимое ящика, до которого Дженсен добрался последним, заставило его вслух застонать. Проклятые шестьдесят четыре дилдо! Господи, и как ему вообще в голову пришло заняться коллекционированием искусственных членов, да еще и разболтать об этом всем вокруг. Конечно, как коллекционер, он должен был гордиться – в его распоряжении имелась куча оригинальный и привезенных из разных стран мира дилдо. Но как же отвратительно и пошло это было, Дженсен даже зубами скрипнул. Со вздохом он закрыл этот ящик и пнул его ногой.
Как никогда раньше, Эклс остро ощутил мучительное одиночество, находясь среди всех этих вещей, которые почему-то вдруг перестали иметь к нему какое-либо отношение. Ничего дорогого сердцу он не обнаружил и задумался, что раньше ведь жил со всем этим барахлом, и ему это нравилось, а теперь просто потеряло значимость.
Дженсен чувствовал, что пьян: комната перед глазами покачивалась, а тело наполняла уютная ватная слабость. Он стянул через голову майку и прошел в спальню, прихватив с собой стакан. У кровати скинул джинсы и, залпом допив остатки виски, забрался под одеяло. У него в квартире было не так жарко, как у Джареда… Как у Джареда под боком… Из-за кондиционера казалось будто в комнатах и вовсе осень наступила. Дженсен обнял подушку и прижался к ней щекой. Как бы ему хотелось, чтобы он нее хотя бы пахло Джаредом. Чтобы его Джаред был здесь.
Но того не было, больше не было. Джен застонал, сворачиваясь клубочком и прижимаясь к подушке. Так с нею в обнимку он и заснул, тешась тем, что представлял вместо нее того, кто ему был сейчас нужнее всего.

Джаред торчал в баре третий день. Джерри – бармен – хотел выставить его, но не смог найти предлога: Падалеки сидел тихо в самом углу и ни с кем даже не разговаривал. Чад Майкл Мюррей к нему тоже не совался, и, глядя на это, Джерри всерьез начал волноваться. Чад трепался со всеми завсегдатаями, но Падалеки обходил стороной, это при том, что раньше их было друг от друга просто не оттащить. Бармен аккуратно поинтересовался у Чада, что с Джеем, тот только пожал плечами и, подхватив свое пиво, тут же смылся подальше от барной стойки.
Джаред гипнотизировал стакан, и второй день подряд надирался до того, что начинал разговаривать сам с собой. Джерри, обслуживая клиентов, бросал в его сторону обеспокоенные взгляды. Вся Лосиная Бухта знала, что Падалеки гей, но никто к нему из-за этого не цеплялся. Во-первых, потому что Джаред был хорошим человеком, а во-вторых, он был просто громилой, к которому никто в здравом уме не сунулся бы.
Джаред нравился Джерри: парень отлично знал свое дело (у Джерри дома красовался стол его работы), он разбирался в спорте и никогда не отказывал, если нужна была помощь. И просто с ним всегда было весело. Именно поэтому оказалось странным видеть его таким – отгородившимся от остального мира своей длиннющей челкой, чахнущего над стаканом. Джерри мог бы оставить бар на Кристи, пойти поговорить с Джаредом, но не был уверен, что сможет разобраться в его переживаниях, а лезть к человеку, совершенно не понимая, чем можешь помочь, Джерри не любил. Он просто посильнее разбавлял виски Падалеки и отдавал ему больше сдачи. Это было все, чем он мог облегчить его состояние.
Но Джаред к закрытию все равно был невменяем. И Джерри, поймав Мюррея, заставил его отвести Джареда домой. Чад кривился и ныл, что не может, но стоило ему только пригрозить, и он делал все, что от него требовали.
Джерри видел, что Падалеки сопротивлялся и вырывал руку из цепких пальцев Чада, но Мюррей был настырный сукин сын и, в конце концов, вытолкал бурчавшего что-то себе под нос Джареда из бара.

- Я не хочу с тобой никуда ехать, - пробормотал Джаред, пока Чад засовывал его длинные ноги в свою машину. Это было последнее, что он сказал перед тем, как отрубиться на переднем сидении. Мюррей, кряхтя, пристегнул его и, помедлив, погладил Падалеки по волосам. Чад тяжело вздохнул и сел за руль. Джей тихо посапывал во сне. И ему были нипочем все кочки и колдобины на дороге, пока Чад вез его домой.
Транспортировка пьяного тела Джареда Падалеки - это нелегкая задачка, даже когда он в сознании. А если еще и спит сном сытого младенца, то впору вызывать пожарный кран.
Чад вытаскивал Джареда из машины – десять минут; тащил до крыльца и проклинал себя, что остановился так далеко, – пятнадцать минут; втаскивал в дом, отбиваясь от любви джаредовских питомцев – еще десять; уложил в кровать, правда, всего за пять. Он посчитал, что эти усилия дали ему право присесть рядом с Джеем на кровать и просто посмотреть на друга. Он не встречался с Джаредом черт знает сколько. И он очень по нему соскучился, но, знает Бог, он не хотел видеть Джареда таким – разбитым и потерянным. Чад бережно убрал пряди у него со лба и осторожно завел их ему за ухо. Джаред откинулся на спину и, приоткрыв рот, тихо похрапывал. Чад, вздохнув, стянул с него ботинки и носки, выпростал из-под него одеяло и накрыл. Потом на секунду замер, понимая, что либо сейчас, либо никогда. Глубоко вдохнув и коротко выдохнув, Чад склонился над Джеем и прикоснулся к его губам. Он осторожно целовал мужчину, о котором мечтал тысячи, нет, миллионы раз, и тот слабо, бессознательно ему отвечал. Джаред тихо застонал, и у Чада подогнулись колени. Он скользнул языком между губами Падалеки, приподняв его голову от подушки и прижимаясь крепче. Естественно, Джаред даже в бессознательном состоянии целовался куда лучше, чем он ожидал, и Мюррею казалось, что он наконец-то обрел свое счастье.
- Люблю тебя, - выдохнул Падалеки, и у Чада в сердце кольнуло. – Джен…
Чад отскочил от него, как ошпаренный. А чего он, собственно, ожидал? Джаред разочарованно хмыкнул и повернулся на бок, сбрасывая одеяло. Чад укрыл его снова, затем тихо вышел из дома своего лучшего – бывшего – друга, сел в машину и завел мотор. Он долго не трогался с места и просто смотрел на темные очертания хибарки Джареда. Потом он неслышно пробормотал: «Прости, Джей», вытер тыльной стороной ладони нос - и запылил по дороге.

Дженсен не вылезал из постели весь день. Он щелкал пультом телевизора, ворочался, проваливался в сон, выныривал оттуда. Единственное, что он сделал, – прочел сценарий и понял, что ему понравилось. При всей своей жгучей ненависти к Сэре Гэмбл, где-то в глубине души Дженсен признавал, что она грамотный и талантливый сценарист. Сейчас он медленно перелистывал страницы того, к чему Сэра давно стремилась. Это было порно с сюжетом. Это был настоящий фильм, но, правда, со сценами, без которых, по его мнению, он бы ничего не потерял. Дженсен смотрел в потолок и размышлял. Спроси его о чем – он ни за что не ответил бы, но голова просто гудела от мыслей. Или от вчерашнего виски?
К вечеру Дженсен решил, что он должен собраться с духом и сделать все как следует. А потом бросить все к чертям, и вернуться к Джареду. Как бы тот его ни принял, он останется с ним. Лишь бы быть рядом.

Обычно Дженсен знакомился с партнерами по фильму буквально за пять минут до начала съемок, потому что раньше всегда капризничал, ругался и вечно был не в духе. Раньше его привозили на лимузине и обращались с ним, как с наследным принцем, потому что за его спиной маячила фигура Эрика. И если в физиологическом плане эта фигура никого не устрашала, то в плане значимости в бизнесе все относились к ней с уважением. Теперь же Дженсену пришлось вставать ни свет, ни заря, заводить свой крохотный красный Audi TT, стоять в пробках и прихлебывать хреновый кофе, купленный по дороге.
Но, пережив все эти будничные неприятности и приехав на студию, он не без удовольствия заметил, что люди в коридорах улыбаются ему все так же: побаиваясь и восхищаясь.
Найдя комнату, где была назначена первая встреча с режиссером, другими актерами, операторами, гримерами и Гэмбл, Эклс толкнул дверь, и едва переступив порог замер. Спиной к нему сидел темноволосый парень. Дженсен в ту же секунду понял, что это бред, но сердце заколотилось от не самой приятной смеси тревоги, боли и радости. В комнате не хватало только мисс Вселенское Зло, и Дженсен, пробурчав далеко не вежливое «Доброе утро», сел в свободное кресло за столом, напротив парня, понимая свою ошибку.
Ну, конечно! Он мог бы и догадаться. Сэра при всей ее любви ко всему красивому не могла пройти мимо Тома Веллинга. Дженсен хмыкнул и уставился в стол. Ему почему-то хотелось рассмеяться - он понял замысел Сэры: сам он будет тянуть драматическую часть, а Веллинг – порнографическую. Потому что последний больше ни на что способен не был. Об этом знали все, и сам Том в первую очередь. Но его подобное заботило не сильно, так как он был красив, популярен, самодоволен и непрошибаем. Во всех смыслах. Не зря его за глаза вся гей-кино-тусовка называла Терминатором.
Дженсен заливался хохотом, когда смотрел работы Веллинга. Сейчас он едва сдерживался, чтобы не хрюкнуть вслух.
Том сидел, сложив руки на груди и закинув ноги на стол, всем своим видом декларируя, кто здесь самец. Он был одет в черную майку с какой-то надписью на груди, вельветовые брюки и новехонькие лаковые туфли. Не иначе от Версаче, подумалось Дженсену, и он подальше под стул засунул свои собственные ноги в не слишком чистых кроссовках Адидас из прошлогодней коллекции.
Гэмбл как всегда опаздывала, но никто, естественно, не делал ей замечания. Впорхнув в комнату, она поцеловала Тома в щеку, и Дженсен сразу напрягся, опасаясь, что она собирается проделать с ним то же самое, но, слава богу, эта участь его миновала.
- Приступим к делу, господа, - проворковала Сэра, занимая место во главе стола и раскладывая перед собой бумаги. Ее ассистентка разнесла всем красные папочки. Зашуршала бумага - и работа началась.

К трем часам дня Дженсен чувствовал себя так, будто его уже оттрахали четыре раза без смазки и, к тому же, бутылкой из-под шампанского, потому что ото всех технических подробностей и бархатистого баритона Терминатора ему хотелось просто стошнить.
Если с режиссером и Гэмбл он еще как-то смирился, то о Веллинге он открыл для себя одну вещь: они не сработаются. Том вел себя как напыщенный петух, постоянно встревал во все разговоры и делал Дженсену замечания. Конечно, ведь он был порнозвездный мальчик, а Дженсен никто. Эклс медленно закипал, но молчал – у него еще будет время разобраться, кто звездный, а кто – нет.
Гэмбл, видимо, тоже решила испытать пределы терпения Дженсена и полчаса расписывала первую сцену секса. У гадины даже щеки не загорелись от смущения. В конце разговора она подчеркнуто заметила, что Тома завтра в восемь утра будет ждать машина, а Дженсена попросила не опаздывать. Сука!
Эклс бесился. Ему хотелось всем по очереди плюнуть в лицо: Терминатору за то, что мнил себя пупом земли, гримершам за то, что они рассуждали полчаса о том, каким маслом надо мазать их тела, Гэмбл – за то, что она Гэмбл, а всем остальным – за компанию, ради торжества справедливости.
Он хотел поскорее сбежать из здания студии, но в конце коридора его настиг голос Сэры:
- Джен, дорогой, подожди минутку. Я хотела с тобой еще кое о чем переговорить. Зайди ко мне в кабинет и попроси Хелен, чтобы сделала тебе кофе, ладно?
Дженсен в ответ только кивнул и, матерясь про себя, пошел к лифту.

Джаред, мучаясь от похмелья, тем не менее, не отменил встречу с миссис Хэйникен, хотя одна ее фамилия уже была для него пыткой. Он обмерял окна у нее на кухне, а она ворковала, стоя рядом с ним. Андрэа Хэйникен была ростом Джареду до локтя, но обращалась к нему исключительно «мой мальчик», «деточка» или «сладенький». Его это забавляло, и он в ответ называл ее «милой леди».
После смерти мужа она жила одна и частенько приглашала Джареда помочь по мужской части хозяйства. Если бы он дал ей волю, миссис Хэйникен взяла бы его под материнскую опеку, он и так помимо платы никогда не уходил от нее голодным. А в праздники она звонила ему, чтобы он заехал к ней и забрал какой-нибудь пирог или печенье. Джаред никогда ей не отказывал, потому что знал, каково это – быть одному.
Сегодня ему не хотелось разговаривать вовсе, потому что головная боль медленно его убивала. Но миссис Хэйникен, даже не задавая вопросов, услужливо принесла ему пару таблеток аспирина и огромный стакан домашнего лимонада. После этого Джаред был готов молиться ее фотографии до самого Рождества.
- Джаред, останешься со мной пообедать? – спросила миссис Хэйникен, присаживаясь за кухонный стол.
- Если вам это будет удобно, - ответил он.
- Конечно, будет удобно, деточка, - со смехом в голосе заметила она. – Более чем.
- Тогда, как только я закончу во дворе, хорошо?
- Да-да, спасибо тебе, Джаред.

Сегодня был явно не его день - хотя он почти не думал о Дженсене - потому что он прибил себе палец молотком, порезался о пилу и загнал кучу заноз. Но окончательно Джаред понял, что удача его покинула, когда миссис Хэйникен начала задавать ему вопросы за обедом. Он сломался и выложил ей все свои душевные переживания. Пожилая женщина слушала с таким сочувствием, что ему хотелось расплакаться, погладила его по голове и, к его удивлению, принялась убеждать его, чтобы он не относился к Дженсену плохо.
Джаред покивал, но, тем не менее, не передумал насчет того, что Дженсен поступил как самый последний мерзавец.
- Ты слишком строго к нему относишься, мой мальчик, - тихо сказала Андрэа Хэйникен, подливая ему зеленого чая. – Я бы на твоем месте поехала и выяснила, в чем дело.
- Во-первых, я не буду этого делать, - заявил Джаред. – А во-вторых, я понятия не имею, где его искать. – Он промолчал о том, что его Дженсен что-то вроде порнозвезды. Если с гомосексуальностью шестидесятилетняя женщина еще могла смириться, то это было бы слишком даже для такой либеральной леди, как миссис Хэйникен.
- Ну, тогда только время тебе поможет, сладенький, - шепнула она, потрепав его по щеке, и мягко улыбнулась.
Джаред только покачал головой и сделал большой глоток душистого чая.

- Сэра, ты, должно быть, издеваешься? – нарочито громко рассмеялся Дженсен.
- Дженни, пойми, это поможет промоушену фильма, да и тебе. Материально.
- Сэра, но «Silk Rope»! – Дженсен в возмущении поднял брови. – Это же практически порножурнал. Это бред! Все что со мной происходит сегодня – это бред!
Дженсен провел ладонью по лицу и тяжело вздохнул. Гэмбл, пуская облачка сигаретного дыма, выжидающе на него смотрела.
- Я не хочу сниматься для этого журнала, - выдохнул Эклс, качая головой. – Просто не хочу.
- Ты, я смотрю, вообще не хочешь работать, - будничным тоном заметила Сэра.
- Знаешь, - Дженсен ехидно прищурился, - ты права как никогда! Я не хочу работать, я не хочу сниматься в этом журнале, не хочу вообще торчать в этом городе!
- Не повышай на меня голос, - ответила на это Гэмбл. – Прими все это, как взрослый человек, Дженсен, у тебя есть работа, какой позавидовал бы любой, - на это Дженсен совсем невесело вскрикнул «Ха!», - и у тебя есть обязательства. Жалеть тебя никто не собирается, и я бы тебе посоветовала, самому тоже этим не заниматься. Насчет фотосессии можешь подумать до завтра. А на сегодня свободен.
Через секунду Дженсен уже стоял у двери. День из просто плохого превратился в ужасный.
- Сэра, заранее извиняюсь за утренние пробки! – вместо улыбки оскалился он и, уходя, второй раз за день грохнул дверью.

Дженсен всю первую неделю старался, как мог. Вел себя как пай-мальчик, за исключением того, что регулярно опаздывал. Он останавливался в двух кварталах от студии и просто стоял там полчаса-час, чтобы потом с сияющей улыбкой объявить, что в этом городе просто невозможно куда-либо попасть вовремя. Терминатор бесился, но Мэттью, режиссер, был на стороне Дженсена. Он оправдывал его и мило улыбался, и нахваливал его как мог. Они пока не приступали к съемкам хардкоровых сцен, потому что режиссер все еще мечтал обнаружить между ними загадочную и неуловимую химию, которой, Дженсен был уверен, у них никогда не будет. Но даже при данном положении вещей Мэттью нарадоваться на него не мог. Все похвалы доставались Дженсену, ведь он с наслаждением играл то, что ему было положено, и даже немного больше, в то время, как Том испытывал адские муки, выучивая пять абзацев текста. Веллинг рычал сквозь зубы на гримерш и ассистентов, капризничал, требовал перерывов, огрызался на любую фразу, произнесенную Дженсеном. А Эклс забавлялся этой необъявленной войной, пусть его маленьких побед никто и не замечал.
Дженсен работал, чувствуя, что этот сценарий даст ему шанс хотя бы раз в жизни вложить в персонаж то, что он хотел. Мэттью был лоялен и с радостью принимал многие из идей Дженсена. Эклс через какое-то время даже начал ловить себя на мысли, что он благодарен Сэре за то, что она написала этот сценарий. Вот только по вечерам на него наваливалась такая тоска, что хотелось волком выть. Чем больше он думал о Джареде, о том, как он уехал и куда, и что ждет его на съемочной площадке в ближайшее время, тем противнее он сам себе становился. Если сразу же после приезда в Лос-Анджелес он был уверен, что, закончив здесь, сможет вернуться к Джею и, объяснив ситуацию, остаться с ним, то сейчас эта уверенность таяла, как снег на солнце. Потому что к тому моменту, как срок его контракта истечет, Дженсен будет иметь за плечами техническую публичную измену. Это не позволяло ему в полной мере радоваться похвалам режиссера.
Да это не позволяло ему вообще ничему радоваться.
В отчаянии Дженсен даже перерыл все вещи в поисках телефона Джареда, по которому его нашли тогда в Лосиной Бухте. Но ничего и отдаленно похожего на визитку, даже на клочок бумажки с цифрами он не обнаружил.
Плюс ко всему предстояла еще эта дурацкая фотосессия. Эклс решительно не переваривал тот журнал. И вся его сущность отчаянно сопротивлялась приближающемуся сроку съемок. Но согласие было дано, и теперь надо было просто пройти еще и через это испытание. И заработать денег, что в положении Дженсен было далеко не лишним: Эрик отозвал все кредитные счета, открытые для него. Так что теперь он был одинокий самостоятельный трудоголик в порноиндустрии.
Каждое утро Дженсен невесело улыбался своему загорелому ухоженному и сияющему отражению, тяжело вздыхал, убеждая себя, что все хорошо, хотя давно разуверился в этом. Иногда он позволял себе, вспоминая теплые прикосновения больших, пахнувших древесной смолой рук, поласкать себя под душем. Пусть легче не становилось, но приятно временами бывало.

Чад боролся с собой. Боролся долго и упорно, часами репетировал в голове речи, но так и не решался позвонить Джареду. Ходил кругами вокруг телефона, тяжко вздыхал, почесывал затылок, сочинял новую речь… и не звонил. Не сказать, что без Джареда ему было одиноко – в отличие от Падалеки, он был общительным малым, и у него всегда имелись планы на вечер, - но чувство вины с каждым днем и с каждой ночью давило все сильнее. Мюррей понимал, что только тот, кто все испортил, может хоть что-то исправить. И Джаред ему был нужнее, чем он сам - Джареду.
Однажды вечером он все же решился и набрал номер. Джей снял трубку и даже не бросил ее, когда Мюррей пробормотал:
- Привет, это – Иуда.
Падалеки в ответ только рассмеялся. По-настоящему, как раньше, заржал, и Чад понял, что все напряжение как рукой сняло.
- Привет, Чад, - отсмеявшись, сказал Джаред. – А я все думал, когда же ты позвонишь?
- Правда? – Мюррей расплылся в улыбке. – Я думал, что ты никогда не захочешь меня слышать.
- Ты козел, это не обсуждается, и я на счет этого не передумал, - мягко ответил Джей, - но лучше старый знакомый козел, чем сотня новых.
- Спасибо, чувак.
- Ну и для чего ты звонишь? Если ты ползаешь на коленях, моля о прощении, то я этого все равно не вижу, а если ты хочешь посмотреть футбол, то пошевели свой тощей задницей, иначе не успеешь заехать за пивом.
- Джей, я…
- Без пива мне тут тебя не надо. А вообще, Чад, я все понял, не будем, ладно? Только если напьюсь, хорошо?
- Джей, женись на мне, умоляю! – сбитый с толку, но, тем не менее, почувствовавший облегчение Чад улыбнулся и впервые задумался, о том, насколько искренней и честной может быть только что произнесенная просьба.
- Не в этой жизни, дорогуша, - хмыкнул Джаред. – Так что же?
- Я буду через двадцать минут! – подскочив с дивана, буркнул Чад.
- Как всегда пропустишь гимн, придурок, - расхохотался Джей и повесил трубку.

Молчание, в котором Мюррей и Падалеки смотрели матч, не было неуютным или натянутым. Чад все время поглядывал на Джареда. Тот, не отрываясь, смотрел на экран телевизора, будто без участия его взгляда игра остановилась бы, но Чада и это устраивало. Джаред снова был с ним. Они ни словом не обмолвились о Дженсене, или о том, что сделал Мюррей. Он не рассказывал, а Падалеки, догадываясь, тактично молчал. Именно из-за этого Чаду собственный поступок казался в тысячу раз хуже: когда тебя не обвиняют, то ты не ищешь для себя оправданий, а если их нет, то понимаешь, что виноват.
- Джаред, - тихо начал Чад, опустив глаза, - я злился.
- Я понял, - ответил тот, улыбнувшись уголком рта.
- Я не думал…
- И это тоже понял, - он повернулся к Мюррею. – Послушай, Чад, ты поступил, как ублюдок, но я не хочу, чтобы мы теперь вечно это обсуждали. Если ты сейчас не злишься и не собираешься мне подкинуть еще какую-нибудь дрянь, то давай просто обо всем забудем.
- Но, Джей, ты же…
- Я же, да. Ну и что с того. Бывает, знаешь же сам…
- Только почему-то все время с тобой.
Джаред на это пожал плечами и грустно улыбнулся. У него волосы отросли длиннее, скулы заострились, а глаза потеплели глубокой зеленью. Чад глядел на него и не понимал, откуда в Падалеки это терпение и умение прощать кого угодно и за что угодно. Чад любил его. Как никогда не любил ни одну женщину, ни одного мужчину. Он ради Джареда решил, что будет геем. Это глупо, но Чад в жизни совершил миллионы глупостей. Он был с мужчинами – увлекательно, ново, ага - только ему мужчины были не нужны. Ему все это время нужен был только Джаред. Но самому Джареду в этом качестве он был не нужен. Чад пытался с этим мириться, уговаривать себя, что у него с Джаредом никакого будущего быть не может, но ревновал его как настоящий Отелло, хотя Джей ему не одиножды все аккуратно объяснял. И Мюррей соглашался, но в душе у него всегда жила надежда.
Отобрать у Джареда Дженсена было самой плохой идеей из всех, что когда-либо приходили Чаду в голову. И эта мысль почему-то именно сейчас оглушила его своей чудовищностью.
- Я исправлю, - вдруг тихо шепнул он и погладил Джареда по колену.
Тот засмеялся.
- Чад, угомонись, ладно? Ничего не надо исправлять. Все исправится или забудется само собой, - ответил Джаред. – Мне все равно.
- Тебе все равно, будете вы снова вместе или нет? – Чад вытаращил глаза.
- Я не знаю, - ответил Джаред и, тут же поднявшись, пошел на кухню. – Пиво будешь еще?
- Да, - только и ответил Чад. Ну, и наломал же он дров.


«Silk Rope» в Лос-Анджелесе был для местных извращенцев тем же, что и «Cosmopolitan» для блондинок – Библией с ежемесячными голыми «иконами» на три страницы в развороте. Толстый, бестолковый, но красочный и дорогой журнал садо-мазо-бондаж направленности. Дженсен всегда его ненавидел. То ли за то, что вообще идеи садо-мазо не понимал, то ли за то, что журнал гордился своей роскошной раскрепощенностью. Снимки и тексты в нем балансировали на грани фола, и это соотношение между порно и эротикой (никто никогда так и не разграничил четко этих понятий в печати) редакторам все же удавалось выдержать. Пусть номера и продавались в плотном непрозрачном конверте, порноизданием журнал все же не считался. Только это Дженсена немного и успокаивало.
Дориан Лаверти буквально подпрыгивал вокруг него. Главный редактор этого ежемесячного пособия для романтичного садиста явно испытывал что-то к Эклсу. Что-то такое, чем он сам с радостью бы поделился с Терминатором Веллингом. Но нет, Дориан хотел его. Причем, с завидной настойчивостью доставал его уже почти три года. И когда Дженсен звонил ему, чтобы дать согласие на съемку в фотосессии для «Silk Rope», Лаверти пищал в трубку такие благодарности и комплименты, что Дженсена буквально воротило от их сладости.
На сердце было не спокойно. В общем, не любил Эклс этот журнал и его главного редактора за компанию.
Он приехал в студию вовремя, как эталон пунктуальности. Дориан встретил его и едва руку не поцеловал. Дженсен оскалился в ответ почти настоящей улыбкой. В конце концов, за предложенный гонорар улыбнуться можно было.
- Дориан, - сказал Дженсен, и главред прямо на ходу начал таять, услышав от него свое имя, - я так и не понял, что вы там придумали, у вашего постановщика съемок не очень с красноречием, но я не хотел бы, чтобы эти снимки хоть как-то меня дискредитировали.
- Сладкий мой, - Дориан улыбнулся, - мы серьезное издание. И терять репутацию не в наших интересах. Все будет по высшему разряду. Все будет красиво, поверь. Никаких намордников, прищепок и прочих неприятностей, - Дориан говорил серьезно, и лицо его озаряла такая яркая улыбка, что у Дженсена началась резь в глазах.
Эклс вздохнул и покачал головой.
- Садо-мазо – это просто отвратительно, - честно признался он. Но Лаверти это ничуть не смутило:
- Это философия, Джен, можно называть тебя Джен? – Дженсен не успел, ответить, что нет, мол, нельзя, но Дориану было не до его ответов.
– Это настоящий секс и образ жизни. Каждому это нужно. Понимаешь? Человеческая сущность такова, что над ней должен быть контроль, а так как в обществе сейчас провозглашается равноправие, то реализовать это подсознательное желание можно только там, где никто не мешает, – в спальне…
Дженсен уставился на Лаверти с широко распахнутыми глазами, а тот с увлечением нес ахинею о том, что ничего естественнее, чем прищемить кому-то яйца, отходить кого-то плеткой или водить этого кого-то по комнате на поводке и быть не может. Эклс невольно задумался над тем, что зря он не раздобыл план здания редакции «Silk Rope», дабы иметь возможность, в случае чего, бежать отсюда без оглядки по экстренному эвакуационному пути.
Дориан проводил его в комнату, которая была приспособлена под гримерку, где его встретила приветливая мулатка, назвавшаяся Тиной.
- Тина расскажет тебе о плане съемок, Элисон немного задерживается. Пробки, ты же знаешь…
Дженсен только вымученно улыбнулся и сел в кресло напротив огромного зеркала, обежав взглядом пакеты, стоявшие у стены.
- Я зайду попозже, когда вы почти закончите, - сказал Дориан, стоя в дверях, - и спасибо, Джен, что согласился. Это большая честь для всех нас.
Дженсен закатил глаза, и Тина, увидев это в зеркале, спрятала улыбку, прикрыв рот ладонью. Дориан, наконец, ушел.
- Боже, - простонал он и бросил солнечные очки на столик перед зеркалом.
- Он ужасен, да? – почти шепнула Тина, складывая руки на груди.
- Не то слово. Ты ассистентка Элисон?
- Да. Элисон Дайер. Извини, она несется с другой съемки. Меня оттуда пораньше отпустила. Ну что? Ты готов услышать, что этот день тебе припас?
- Валяй, - сказал со вздохом Дженсен, внезапно осознавая, что хоть несколько минут он проведет в обществе нормального человека.
- Они тут слегка больные, - сказала Тина, протягивая ему карандашные наброски композиции будущих фотоснимков.
- Слегка? Ты тоже?
- Что «тоже»?
- По всей это садо-мазо хрени?
- Я? Нет! – она рассмеялась. – Меня и мой «ненормальный» секс устраивает. И, хотя мне немного неловко, давай-ка займемся гримом.
Дженсен вздохнул. Имя Элисон Дайер ему было знакомо, и он вроде бы слышал о ней что-то хорошее, но не знал, что она работает с «Silk Rope». Хотя если ей предложили хорошие деньги за работу, то чего бы отказываться?
- Ты знаешь, Элисон снимает серии эротических фотографий недолго. Она заинтересовалась обнаженной натурой не так давно. Но портреты ей всегда удавались просто потрясающе, - болтала Тина, уверенно втирая ему в спину и плечи легкий бронзант с блеском. - «Silk Rope» долбили ее месяца три, но она все думала. А когда ей сказали, кто будет моделью, то сразу согласилась.
- Правда? Значит, из-за меня еще один хороший человек попал в эту клоаку? Мне жаль, - улыбнулся Дженсен.
Тина снова захихикала и протянула ему пузырек:
- Давай не будем время терять, начни ноги, ладно? Ты же знаешь, как? – виновато попросила она. И Дженсен, который еще полгода назад устроил бы скандал, услышав подобное предложение, взял флакончик и принялся почти автоматически натирать ноги кремом.
Элисон ворвалась в комнатку, словно ураган, как раз тогда, когда Тина заканчивала расчесывать Дженсену ресницы и брови.
- Всем привет, и простите, - буркнула Элисон, миниатюрная блондинка, задыхавшаяся так, будто ее тридцать этажей гнал римский легион. Она поставила две большие сумки на пол и начала рыться в кармане одной из них, нашла там, наконец, пачку сигарет и зажигалку и тут же закурила, выдохнув при этом так, точно втянула в себя чистейшего горного воздуха. - Это пиздец, а не город, - заявила она. – Дженсен, я очень рада с вами познакомиться, я – Элисон.
Дженсен улыбнулся в ответ и переглянулся с Тиной. Та глазами дала понять, что все в порядке – фотограф такая всегда.

Вместо ожидаемых мучений, Эклс прекрасно провел время, даже несмотря на то, что Дориан Лаверти забегал в студию каждые полчаса, чтобы проконсультировать маленькую съемочную группу, но на самом деле поглазеть на голую блестящую от бронзанта задницу Дженсена. Постановщик съемок «Silk Rope» едва не забился в угол от того, как Элисон командовала, а ближе к концу четвертого часа съемки и вовсе свалил.
Дженсен смеялся вместе с Дайер и Тиной, а Чак, постановщик, быстро сдавшись, даже спорить с Элисон перестал. Она в работе была жесткой и знала, что хочет получить в результате. Именно поэтому Эклсу понравилось с ней работать.
Элисон не стеснялась в выражениях и постоянно курила. Тина, которая была не просто ее ассистенткой, но еще и ученицей, выполняла все поручения, но Дайер, не чураясь, могла спокойно с недовольным «Ну, блядь же, кто тебя так лежать учил!» спокойно перекладывать дженсеновские конечности, как ей было удобно. Он похихикивал, но старательно позировал.
- Знал бы ты, как меня раздражает вся эта их садо-мазо чешуя, - вздохнула Элисон, делая очередную серию снимков, - Тина, где экспонометр?
Дайер стояла на невысокой стремянке и сверху снимала Дженсена, прикованного наручниками к спинке кровати. – Выгни спину… Да не та-а-ак! – протянула она. – Раненый тюлень, ей-богу! Нет же! Мне опять слезать отсюда?
- Так? – спросил Дженсен, выгнувшись на кремовых простынях кровати.
- Ну, так теплее, - сказала Элисон, и что-то еле слышно пробурчала под нос. – И знаешь что? Давай-ка, покажи мне страдание, что ли. Как тут у этих обормотов принято? Немножко, чуть-чуть…
Тина у нее за спиной расхохоталась.
- Что? – спросил Джен, тоже улыбаясь.
- Ничего, тебе с такими рожами надо в цирке выступать, а не в порно, бля, сниматься, - ответила Элисон и засмеялась тоже. – Устал, я вижу, я тоже, но давай еще немного, ладно?
- Я свеж! – отозвался Дженсен. – Только стринги натерли. Не могу больше.
- Терпи, - сказала Элисон и улыбка с ее лица исчезла, как по команде. – Я серьезно. Поснимаем этим извращенцам страдание и томление, и по домам, - она тут же начала щелкать камерой, а Дженсен сексуально надул губы и опустил заботливо расчесанные Тиной и подкрашенные прозрачным гелем ресницы.
- Блядь, жрать-то как охота, - проворчала Элисон, и Дженсен, не сдержавшись, зашелся смехом, но она не переставала его снимать.

- Позовете меня посмотреть снимки? – спросил Дженсен уже после того, как принял душ (вот за то, что эти придурки сообразили рядом со студией организовать вполне сносную ванную, Джен был им благодарен) и переоделся.
- Позовем, - с улыбкой ответила Элисон, зачехляя объективы и бережно укладывая их в сумку. – Я бы поснимала тебя еще. С тобой приятно работать, - добавила она. – Мне почему-то кажется, что в одежде ты интересней.
- Вот уж спасибо! – Дженсен рассмеялся, делая вид, будто оскорбился.
- Я серьезно, - ответила Дайер и протянула ему пачку сигарет. Он кивнул ей «спасибо» и вытащил одну. Забрав у нее из рук зажигалку, Эклс поднес огонек к кончику ее сигареты, потому прикурил сам, вернув старую гладкую «Зиппо» владелице. – Понимаешь, я снимала портреты, но потом мне стало интересно все остальное. И я как-то вдруг поняла, что обнаженное тело как не снимай зритель все равно видит одно – голое тело. Ему плевать, что ты там пытался показать. У него есть инстинкт, - она помахала рукой в районе паха, - и к хренам вся твоя художественная ценность.
- Думаю, это не совсем так, - пожал плечами Дженсен, засунул руки в задние карманы джинсов и, слегка запрокинув голову, затянулся сигаретой.
- А я не думаю, я – знаю, - отрезала Элисон и протянула ему визитку. – Позвони мне. Для тебя сделаю скидку. И большую, - Дайер прищелкнула языком и подмигнула.
Проходившая мимо Тина, улыбаясь, заметила, что это означает, что с Дженсена она не возьмет ни цента за съемку.
Тут в приоткрывшуюся дверь просунул голову Лаверти.
- Закончили?
- Ага, - ответила Элисон. – Завтра привезу фото.
- Ну, может, сегодня посмотрим? – протянул Дориан.
- Нет, я устала. И мне надо поработать со снимками. Самыми горячими я буду вас шантажировать, - буркнула Дайер, и они все втроем пошли к лифту.
Когда плавно закрывшаяся дверь скрыла их от глаз помахивающего им вслед Дориана, Дженсен сказал Элисон большое спасибо за спасение от главреда.
- Не за что, бедному мужчинке одного вида твоего голого зада хватит на месяц эротических кошмаров, - хрипло рассмеялась она.
Дженсен хмыкнул в ответ.
Они расстались на подземной парковке, и по дороге домой он насвистывал какую-то старую песенку, даже не включая радио. На сегодня он был как будто даже доволен жизнью.

Ничто не могло испортить Дженсену настроение целую неделю, но потом пришел час расплаты.
Порносцены с Веллингом вывели его из равновесия. Все было ужасно.
Эклс давно уже научился засовывать остатки чувства стыда так глубоко, что сам не знал, осталось ли хоть что-то от этого чувства в спектре его эмоций. Но с Томом все было отвратительно. И происходило по-настоящему. В первый раз, когда Веллинг ему засадил он натурально плакал, понимая, что гад теперь будет ему мстить. Он страстно мечтал не запороть ни одного кадра, но с Терминатором ничего не удавалось. И это стало для него адским испытанием. Нет, Веллинг был даже неожиданно аккуратен, но сама ситуация вдруг навалилась на Дженсена тяжелым камнем. И тоска по Джареду стала просто невыносимой. Настолько невыносимой, что он запил. Причем, запил не в одиночку, а позвонил Майку.
Майкл Розенбаум знал, как надо правильно избавляться от душевной тоски, – он был видным тусовщиком, был осведомлен про все злачные места Города Ангелов, все запретные плоды и их стоимость. Гулять с Майклом Розенбаумом для Дженсена означало только одно – он в отчаянии.
Майк же, будучи оторвой, и главным весельчаком, который в этой жизни перепробовал все, был еще и тем, на кого Дженсен мог положиться, несмотря ни на что.
Он мог напиться, мог обдолбаться, накурившись убойнейшей афганской травы, в каком-нибудь закрытом баре, куда его протащил пронырливый Майк, но на утро он всегда оказывался в постели, часто в своей собственной, с заботливо оставленным на тумбочке набором алкоголика – таблетками «Алка-Зельтцер» и бутылкой воды. Дженсен знал Майка практически десять лет. Розенбаум был первым, с кем он познакомился в Лос-Анджелесе и поддерживал с ним отношения все это время. Майк не был геем, не был и гетеросексуалом. Его ориентация зависела от скорости ветра и показателей на столбике термометра, а может, от процента содержания кислорода в помещении, где он проснулся. Но он был верным другом. Другом, который, правда, не верил ни в одно из средств лечения душевной боли, кроме как хороший загул. Иногда Дженсену казалось, что Майк очень много страдает, раз гуляет не переставая. Розенбаум работал моделью, снимался в софт-порно и сериалах для кабельного телевидения. Он прожигал жизнь в пороке и научился получать от этого удовольствие.
Чувствуя себя униженным и больным после каждой съемки с сияющим Веллингом, Дженсен звонил Розенбауму, и тот тащил его в очередное заведение, где они надирались с кучей знакомых Майка, горланили караоке или просто орали из кабриолета Розенбаума посреди улицы.
В эти долгие ночные часы Эклсу казалось, что все нормально. Но потом начинали звонить из студии и вещать в трубку, что он проспал, и требовали немедленного присутствия. В полупьяном состоянии было немного легче терпеть пыхтевшего позади тебя Веллинга.
Мэтт больше не был в восторге от Дженсена, потому что он действительно перестал работать, и на замечания вроде: «Что у тебя с лицом, Дженсен?!» он огрызался: «Отъебитесь от моего лица! Вы снимаете мою жопу, а она играет, как может!».
Сэра пыталась его пугать тем, что она таки займется Джаредом, если Дженсен не возьмется за ум. Дженсен кивал, и спьяну ему казалось, что Джаред – это что-то вроде его выдуманного друга, которого на самом деле нет. А может, и не было никогда.
В любом случае, так было легче переживать работу. Завершение съемок было уже не за горами, и Дженсен неожиданно осознал, что его это никак не колышет. Раньше он жил мечтой об этом, а теперь практически через два месяца после своего отъезда из Лосиной Бухты, понял, что ему все равно. И что он ровным счетом никому не нужен.
А потом ему как снег на голову свалился Крис.

Кристиан Кейн с группой выступал в одном из клубов, куда однажды ночью завалилась вся розенбаумская рать. Дженсен к тому моменту уже не мог связать и двух слов, и когда Крис подошел к нему и хлопнул по плечу, он очень долго наводил резкость, чтобы опознать темноволосого парня. Кейн терпеливо ждал с усмешкой на губах, а потом Эклс полез обниматься.
- Крис, - постанывал Дженсен. – Крис! Это хоть ты?
Кейн рассмеялся и, похлопав Эклса по спине, со смехом сказал:
- Ну, прекращай уже меня компрометировать, чувак, отлипни!
- Крис, я не помню, когда тебя в последний раз видел, я рад! – Дженсен посмотрел на него, сияя пьяной улыбкой. Крис вгляделся в раскрасневшееся лицо Дженсена:
- Имя хоть свое не забыл еще? Я смотрю ты в кондиции, дружище! – Кейн был рад видеть старого друга. Так уж получилось, что они не встречались почти два года. Не созванивались и не переписывались, но этот факт не отменял их дружбы, которая началась еще в Техасе.
- Я не ожидал, - пробормотал Дженсен, впихивая в руки Крису бутылку с пивом.
- О, кто это тут у нас? – Майк, обняв Дженсена за шею, весело расхохотался и протянул Крису руку. – Святой Кристиан! Чудесное явление!
- А ты все бухаешь, Рози? Откуда в тебе столько здоровья!? – широко улыбнулся в ответ Крис и пожал руку Майклу.
- И не только бухаю, ты ж меня знаешь, - Майкл прищелкнул языком и махнул кому-то за спиной Криса, - простите, дамочки, у меня дела! – Розенбаум громко чмокнул Дженсена в щеку и понесся в толпу, на ходу непристойно покачивая бедрами.
- Он как всегда, ни капли не изменился, - проводив Майка взглядом, заметил Кейн и снова повернулся к Дженсену. – А ты как?
- А мы тут пьем, - промяукал Эклс и с глупой улыбкой качнулся. – Извини, - икнув, добавил он, когда Крис подхватил его под локоть, чтобы он не приземлился на пятую точку.
- Совсем тебе весело, приятель, - по-доброму рассмеялся Кейн.
- Ага, - с готовностью кивнул Дженсен.
- Может, домой? Ты там же живешь?
- Ага, - отрицательно мотнул головой Дженсен.
- Ты неподражаем! Прощаться будешь или так поедем?
- Ага, - как китайский болванчик, Эклс снова кивнул головой.
- Отлично, красавчик, пойдем.

Всю дорогу до дома, Дженсен дремал на заднем сидении джипа Криса. Кейн поглядывал на него в зеркало заднего вида, и улыбался сам себе. Он всегда чувствовал лежавшую на нем ответственность за Дженсена. С того самого момента, когда этот смазливый до тошноты мальчишка нагло ввалился в гараж, где они с ребятами, как у них это тогда называлось, «делали музыку», и заявил, что хочет с ними играть. Крис и его товарищи тогда просто опешили: малявка был самоуверен, и его тон даже не позволил им набить ему морду. А потом он просто самовольно взял стоявшую в углу старую расстроенную гитару отца Криса и без единой запинки и ошибки (насколько позволили провисавшие струны) сыграл вступление «Smells Like Teen Spirit» Нирваны. И хотя ни один из них не любил Нирвану, они оценили парня с высоты того опыта, который имелся у девятнадцатилетних оболтусов, бренчавших на гитаре уже второй год.
Эклс принес их группе то, ради чего, собственно, группа создавалась – толпу поклонниц. Крис раньше всех понял, что музыка гораздо важнее и интереснее визга прыщавых ценительниц искусства, а Эклсу изначально было на них плевать. Он старательно лабал на гитаре на их концертах и не пропустил ни одной репетиции. Его не интересовали пьянки и возня с девчонками на заднем сидении машины. Довольно скоро Кейн открыл для себя, что у него в группе появился настоящий единомышленник, который мог часами сидеть с ним и перебирать струны. Господи, они вдвоем даже пытались осилить нотную грамоту. Крис улыбнулся воспоминанию. Отличные были деньки. А потом малыша Дженни, как они его прозвали, будто подменили. Он стал агрессивным и злым. Эклс и раньше никогда не давал себя в обиду, но теперь буквально набрасывался на каждого, кто смел его хоть как-то задеть. Только с Крисом он был прежним. В день своего семнадцатилетия он принес первые стихи и коряво набросанные аккорды. А через месяц стал пропускать репетиции, потому что всерьез застрял в местном самодеятельном театре. На какое-то время в группу его вернуло предложение Криса быть вокалистом, сам он сорвал связки, разоряясь на одной из студенческих вечеринок, где они были настоящими звездами. К тому моменту от той группы, в которую когда-то пришел Дженсен, остались, собственно, только он и Кейн. Остальные музыканты менялись.
Когда Дженсену было восемнадцать, а Крису двадцать два, Эклс пришел к нему в общагу с камуфляжной сумкой и, переминаясь с ноги на ногу, попросил не прогонять его, несмотря ни на что. Кейн уже тогда понимал, что не сможет его выгнать, что бы ни случилось. Дженсен Эклс, любимец практически всех далласких девиц, тяжело плюхнулся на кровать и, подняв на Криса свои большущие зеленые глаза, заявил, что ушел из дома. Навсегда. Потому что его выгнали. Потому что он – гей.
Сейчас Крису было смешно об этом вспоминать, но тогда он чуть не отдал богу душу от испуга. У Дженсена всегда было специфическое чувство юмора, но сейчас, судя по тому, как слиплись от влаги его дурацкие длинные ресницы, Крис понял, что тот не шутил.
А после того как Крис получил диплом и торжественно вручил его своей дорогой мамуле, они с Дженсеном собрали все заработанные ими деньги и умотали в Лос-Анджелес.
Эклс забросил музыку, иногда писал для Кейна песни, но погрузился с головой в актерство.
Крис не одобрял его попыток пробиться, во что бы то ни стало, но с Дженсеном было бесполезно разговаривать. Особенно, когда он носился с кастингов на актерские курсы, а с курсов в гараж, где они тогда работали. Но они всегда были вместе. Ровно до тех пор, пока заново собранную группу со скромным названием «Кейн», наконец, не заметил один продюсер. Тогда Крису, если честно, стало не до малыша Дженни. А когда он снова обратил на него внимание – друг снимался во втором софт-порнофильме и делал вид, что это то, о чем он мечтал всю жизнь. У них завелись деньги, и они разъехались, каждый обзаведясь отдельной, пусть и съемной, квартирой. Но, тем не менее, всегда оставались самыми близкими друзьями. И Эклс все-таки был хорошим актером, раз Крис был уверен, что тот занимается любимым делом. Вплоть до тех пор, пока два года назад Дженсен не вручил ему мятый исчерканный листок с песней. Крису стало нехорошо, и именно тогда он впервые увидел плачущего Дженсена. Эклс был в невменяемом состоянии – наверное, в таком же, как сейчас на заднем сидении нового джипа Кейна – его пальцы путались в струнах, а надтреснутый с хрипотцой от слез голос срывался, когда он играл и пел Крису свое творение. Крис тогда тактично промолчал, он просто обнял Дженсена и укачивал, пока друг не заснул.
На следующее утро они не обмолвились ни словечком, но по тому, как Дженсен хлопнул его по плечу, Крис понял, что тот ему благодарен. А ту песню Крис играл только трижды – «Life For Sale» у него не получалась такой, какой он ее слышал в исполнении Дженсена, и хотя Эклс подарил ее, как и все остальные свои песни, Кейн не решился ее записать.
Кейн вынырнул из воспоминаний, только когда заехал на подземную парковку под домом Эклса. Дотащить Дженсена до его квартиры и найти ключи у него в карманах было задачей не из простых, потому что сам Дженсен висел на плече Кейна мертвым грузом и в ответ на все вопросы только смешно шевелил бровями, не удосуживаясь даже глаза открыть.
- Давай-ка, - прокряхтел Крис, наконец, укладывая бормочущего что-то сквозь пьяный сон Дженсена на кровать.
- Я… Ты, извини…
- Спи уже, - Кейн стянул с Дженсена ботинки и накрыл одеялом. – Завтра поговорим.
- Обещаю, - выдохнул Дженсен и, перевернувшись, уткнулся лицом в подушку.

- Я думаю, что нужно всерьез заняться домом, - протянул Джаред, глядя в небо. Они с Чадом лежали у него на заднем дворе. Собаки носились у кромки леса.
- Чего им заниматься? – Чад пожал плечами, но Падалеки этого не видел, скорее почувствовал. – Его надо снести и построить новый.
- Вечно ты обижаешь мою дыру, - тихо и задумчиво произнес Джаред. – Дженсен мне здорово с крышей помог, думаю, что надо реально кое-что переделать. Поставить новые окна там, а может, даже, правда, перестроить что-нибудь.
Чад замер, еще когда Джей упомянул имя Дженсена – впервые за месяц, пожалуй, – и хотел промолчать, но не смог.
- Скучаешь? – Мюррей изо всех сил старался, чтобы голос звучал беззаботно.
- Что? Ты о чем?
- Я о Дженсене.
- Не надо, ладно?
- Почему? Я хотел спросить, почему ты ничего не сделал? Не нашел его и не потребовал объяснений?
- О каких объяснениях может идти речь, Чад, ты что? – Джаред перевернулся на бок и оперся на локоть, устроив голову на ладони. – Что он должен был мне объяснить?
- Ну, хотя бы то, почему он свалил.
- А что тут объяснять? Он привык к другой жизни, что ему тут делать? Нечего. Уехал, и молодец. Надеюсь, у него все нормально.
- Падалеки, ты кретин! – Чад тоже подпрыгнул, отзеркаливая позу Падалеки. – Тебя Джейк ничему не научил! Ты и этого готов оправдывать! Я тебя не понимаю, неужели тебе не хочется знать, почему тебя отправили на свалку?!
- Вот этого я точно знать не хочу, - усмехнулся Джаред. – Чад, тебе надо работать в каком-нибудь ток-шоу, там бы все страсти, которых тебе не хватает, присутствовали бы в избытке.
- Нет, ну, правда, - Чад не унимался. Теперь он будет наседать, доставать, пока не получит либо ответ, либо законное «Иди в жопу!». – Вот кто он такой, чтобы так поступать? – Мюррей прищурил глаза и во все глаза уставился на Джареда.
- Чад, он свободный человек, делает, что хочет, когда хочет! Чего ты ко мне прицепился?
- Но он же говорил тебе, что он тебя любит?
- Во-первых, откуда ты знаешь, во-вторых, да, а в-третьих, это не твоего ума дело, ясно? Говорил…
- И ты! Ты тоже сказал! – Чад сел на одеяле, сгребая его ботинками под себя. – Джей, ты опять втрескался, а тебя опрокинули! Ладно, уж Джейк канул в Лету сто лет назад…
- Канул в Лету? – переспросил Джаред и заржал. – Канул, мать его, в Лету! Чад, ты что, подвиги Геракла, наконец, осилил?
- Падалеки, ты вот так всегда! Ты бы лучше над своими несчастными любовями так издевался! – Чад толкнул его в плечо, и Джаред упал на спину, все еще не прекращая смеяться. – Ну, чего ты ржешь! Подумаешь, в Лету канул, - сказал Чад и тоже прыснул. – Не я ж придумал это…
- Ладно тебе, не обижайся. Я думал о Дженсене…
- В эротических кошмарах? – развеселился Чад.
- Именно в них! – огрызнулся Джаред. – И я просто смысла не вижу в том, чтобы ехать и требовать каких-то там объяснений. Это просто смешно! У него там другая жизнь, у него другие цели, я не думаю, что он мечтает о том, чтобы торчать в Лосиной Бухте и печь пироги для потного плотника. Я думал… но, Чад, я ничего не могу ему предложить. Вообще ничего. Может быть, он потому и уехал без объяснений и всего остального. Так, наверное, легче. Мне, пожалуй, легче.
- Да уж, я вижу как тебе легко. И что значит, ты не можешь ему ничего дать? Джаред, ты придурок, каких мало! Что ты ему там должен? Он что, принцесса что ли? Что ты ему должен?
- Ну, ты пойми он совсем из другого мира…
- Это ты, дурак, с другой планеты! Если люди любят, им ничего другого не надо …
- О, Чад, заткнись, иначе у меня сейчас от сахара в заду слипнется! – Джаред снова залился хохотом.
- Поздно спохватился! – Чад тоже засмеялся.
Джаред лежал, запрокинув голову в темно-синее небо и, смеясь, любовался на звезды.
- А если серьезно, - выдохнул он, - я ужасно по нему скучаю. И хотел бы знать, что с ним происходит. Как он… и вообще…
Чад погладил его по волосам и тихо сказал:
- Джей, прости, что я позвонил тогда.
- Забыто. Слушай, а телефон у тебя есть? Ну, тот… - Джаред подскочил и вцепился Мюррею в плечи.
- Э-э-э, не знаю, но номер был местный. Я в отель звонил, - Чад виновато приподнял брови и пожал плечами. – Прости.


На вечеринку, посвященную окончанию съемок, Гэмбл и компания не поскупились. Они арендовали большой клуб и даже пригласили Бейонсе, Тимбалэнда, какую-то группу, которая играла каверы старых хитов, и Кейна. Как Криса угораздило попасть в эту компанию, Дженсен так и не понял, но присутствие старого друга хоть немного грело, и нести бремя необходимости присутствовать там, было легче.
В то время как Веллинг, весь сияющий и улыбающийся, дефилировал по периметру клуба, Эклс забился в уголок и тихо надирался. Веселье вокруг его просто удручало. Чему все они радуются? И все эти приглашенные, они хотя бы знают, чему они служат саундтреком?
Он позвонил Майклу и ждал его прибытия. С Розенбаумом всегда приятнее было напиваться, и Майк не давал времени о чем-либо думать.
Бейонсе была раздражающе хороша, распевая свои сладенькие песенки. Эрик даже не здоровался с ним, Гэмбл норовила представить его всем богатым извращенцам, и Дженсена не покидало ощущение, что она его продает. Поэтому он скрылся за угловым столиком, подальше от сцены и гомона.
Рози заявился со свитой и с шумом.
- Дженни, дружочек, эти уроды не хотели меня пускать! – Майк уже был пьян и, плюхнувшись рядом с Эклсом, тут же опрокинул его виски. – Сейчас мы раскачаем эти похороны, ага?
Он потискал Дженсена в своих объятиях, и Эклсу захотелось, чтобы Майк немедленно убрался отсюда. Что тот почти сразу же и сделал, атаковав бар, а потом танцпол прямо под сценой. Вся его безмозглая и совершенно дикая компашка отчаянно отрывалась, приставая к толстосумам и их дамам. Гэмбл искала глазами Дженсена, но он только поглубже соскользнул на диванчике за столиком и методично поглощал содержимое бутылки.
Он глотал виски и думал о том, как тихо было в доме у Джареда. Закрывал глаза - и ему казалось, что Джаред сидит рядом и вот-вот его обнимет. С каждой порцией виски ему становилось все тоскливее. Розенбаум дергал его, пытался вытащить на танцпол, но Дженсен отбивался от него и тут же зажмуривался, вспоминая, как выглядел Джаред в самый первый день их знакомства, и как он испугался, когда Дженсен сказал, что все вспомнил, каким он был, когда спал и когда смеялся.
Эклс мысленно стонал и запивал все это еще и еще одной порцией виски. Он не просто пил, он заливался. И чем больше пил, тем больше понимал, что ему надо что-то сделать, что ему надо быть сейчас в другом месте и узнать, ждут его там или нет. Выставит, так выставит, а если примет, то это будет то, чего он сейчас больше всего хотел, – спокойная жизнь рядом с самым светлым в его жизни человеком.
Крис выступал самым последним, и было уже начало третьего. Дженсен как будто ото сна очнулся и, наполнив стакан до краев, шатаясь, поднялся, и побрел к сцене. Он подпевал половине песен, потому что Кейн до сих пор играл некоторые из их «гаражного» репертуара. А потом мозг Дженсена Эклса просто отключился: он влез на сцену и пристроился рядом с Крисом. Кейн только сделал страшные глаза, но подвинулся у микрофона, и Дженсен сам удивился, как он не забыл все это. После нескольких минут смятения, Крис подбадривающе хлопнул его по спине, Дженсен довольно улыбаясь, кивнул ему. А потом совершил совсем уж невообразимое - он взял у одного из музыкантов гитару и пьяно подергал струны. Народ под сценой замер. Крис вырос у него за плечом и зашептал в самое ухо:
- Ты чего вытворяешь?
Дженсен молча мотнул головой, упрямо перебирая струны, вспоминая ощущение натянутого металла под пальцами, а потом уверенно заиграл. Крису хватило пары аккордов, чтобы сообразить, что именно происходит. Он выхватил бас из рук оторопело взиравшего на действо сессионного музыканта и начал помогать Дженсену.
И вот тогда Эклс запел. Крис играл, и не знал, как поступить: убить Дженсена сейчас или подождать, пока тот забудет слова. На самом деле он бы отдал все, лишь бы не слышать эту песню снова в том же исполнении, что и в первый раз. Эклс стоял у микрофона, зажмурившись, не видя и не слыша ничего, кроме музыки.
Барабанщик подключился самым последним, а Крис встал у второго микрофона, чтобы в случае чего помочь Дженсену. Но тому не нужна была помощь. Он прекрасно знал собственную песню, только выглядел ужасно одиноким в простой белой футболке и самых обыкновенных джинсах, какие только можно было найти.
«Life For Sale» звучала болезненно красиво и еще честнее, чем в первый раз. Дженсен ни разу не сбился и, услышав Криса и ударные, мгновенно выправил мелодию так, чтобы песня звучала чисто и профессионально.
За три с половиной минуты он ни разу не открыл глаз и не посмотрел в затихший зал. А когда закончил, поставил гитару у одного из мониторов, спрыгнул со сцены и, отряхивая по пути пытавшихся его обнять, ушел вглубь зала. Крис слышал аплодисменты и боролся с порывом бросить инструмент и ринуться за Дженсеном, но не мог. У него была работа, поэтому он с натянутой улыбкой поблагодарил Дженсена Эклса и продолжил выступление.
Тот взял в баре пива и, повиснув на стойке, принялся его цедить. Внутренний спиртометр уже указывал на критическое значение, но Дженсен упрямо заливался пивом.
- Отлично, Дженсен, - послышался рядом мурлыкающий голос, - теперь все уверены, что я гребанный рабовладелец.
- Сэра, - пробормотал он. – Я тоже рад тебя слышать и все такое.
- Посмотри на себя, Эклс! – она наклонилась к нему поближе. – Ты же пьяный одичавший придурок. Приведи себя в порядок.
- Есть, мэм, - выдохнул Дженсен и, хихикнув, отхлебнул еще пива.
- Дженни, я серьезно. Я вызову такси, езжай домой.
- Вызови мне такси до Лосиной Бухты, - сказал он и снова принялся хихикать, будто пошутил. – Я же отныне свободен, да?
- Дженсен, я не уверена что ты сейчас соо…
- Да, бля, ты гребанный рабовладелец, Сэра, и я тебя ненавижу!
- Дженсен!
- Пошла ты…
Он соскользнул с высокого барного табурета и, покачиваясь, побрел к выходу.

- Вот, а вчера я нажрался и отмочил эту глупость, - сказал Дженсен и еще плотнее завернулся в одеяло. Крис сидел в ногах кровати и три часа слушал историю про Джареда. Дженсен мучался похмельем, выглядел больным и беззащитным. Крис примчался к нему сразу же после концерта, и ему пришлось укладывать Эклса, а самому спать на диване, пока Дженсен не проспался, наконец, и не поднялся, оглашая всю квартиру страдальческими стонами.
- И ты снялся в порнухе? - Дженсен глядя на него огромными глазами, кивнул.
- Как благородно, твою мать! – Кейн выругался и непроизвольно сжал кулаки.
- Крис, что мне теперь делать? – Эклс шумно выдохнул и пожевал нижнюю губу.
- Только не надо делать вид, что ты еще не придумал, что тебе делать, - тепло улыбнулся Кейн, похлопывая дженсенову лодыжку под одеялом.
- Если я поеду, я буду выглядеть как тряпка?
- Если сегодня поедешь, то да! Потому что ты выглядишь гораздо хуже тряпки, - Дженсен пнул Криса ногой и спрятал в подушке улыбку. – Ты как был чудаком, так им и остался, - заметил Крис, поднимаясь. – Мне надо домой и к ребятам. Когда придешь в себя окончательно – позвони, перекусим где-нибудь. И никакого пива.
- Нет, никакого пива, - поспешно согласился Дженсен.

Джаред застал Чада бледным и со следами усиленной мозговой деятельности на лице и забеспокоился.
- Что еще ты сотворил и теперь мучаешься?
- Я не сотворил, - Чад замотал головой, будто Джаред обвинял его как минимум в том, что он стал причиной вымирания всех сумчатых волков в Австралии. – Я просто не знаю, как поступить.
- Господи, Чад! То ты не думаешь, что говоришь, а тут прямо озадачился. Что случилось? – Джаред присел на диван рядом с Чадом и закинул ноги на кофейный столик прямо перед собой.
- Понимаешь, если я тебе сейчас расскажу, ты меня обвинишь. А если не расскажу, тоже обвинишь.
- Ну, в чем дилемма? Если и так и так плохо, давай выкладывай, у тебя же не удержится, - у Джареда было прекрасное настроение. Мышцы приятно гудели от работы и все, чего ему сейчас хотелось – это развалиться на диване и не думать ни о чем более серьезном, чем заказ пиццы.
Мюррей мялся и жался, ерзая на диване, распространяя волны непонятного смутного напряжения. Потом потянулся и вытащил что-то у Джареда из-под ног.
- Короче, вот! – он бросил увесистый журнал Джареду на грудь и засуетился на кухню.
- Извращения, извращения, - пробормотал Джаред, лениво перебирая страницы свежего номера «Silk Rope», - Чад, - крикнул он, - теперь ты по уши в БДСМ? Ну, ты и испор…
У Падалеки слова застряли в глотке, когда он дошел до центра глянцевого издания: Дженсен - в целый разворот, Дженсен – распростертый на кровати и глядящий в камеру, замерев в предвкушении, Дженсен – лицом в шелковой подушке, тянущий тонкую шелковистую веревку, охватывавшую его запястья, Дженсен – в бесстыжих кожаных шортах, таких низких, что выглядит более голым, нежели будучи, собственно, голым. Джаред тяжело сглотнул и поднял вытаращенные глаза на Чада, остановившегося в дверях кухни.
- Он времени на страдания, видно, не терял, - произнес Чад, переминаясь с ноги на ногу. – А я предполагал…
- Заткнись! – выдохнул Джаред. – Просто замолчи сейчас, - Падалеки свернул журнал в трубочку и сжал в кулаке. В висках у него стучало - то ли от злости, то ли от возбуждения. Он еще и сам не понял. – Где ты это взял?
- Где-где? Купил, а тут такое. Вот и думал, говорить или нет. Лучше б не говорил, - вздохнул Чад и приземлился на уголок дивана подальше от Джареда.
- Я не понимаю, Чад…
- А чего не понятного, парень зарабатывает деньги. Ты пилишь, а он задом вертит.
- Ты не помогаешь мне, Чад, - натянуто улыбнулся Джаред. Он просто не знал, как реагировать. Фотографии были чудесными. Грязными, но в меру, дразнящими скорее. И от этого еще сильнее засосало под ложечкой. А потом он вдруг понял. Это чувство - не злость, а ревность. Он представил себе сотни извращенцев, дрочащих на эти пухлые губы и глаза с поволокой, извращенцах, мечтающих о всяческих паскудствах, которые можно было бы сделать с соблазнительным Эклсом и у него закружилась голова. Джаред зажмурился и тряхнул головой.
- Я так понимаю, ты не читал? – осторожно поинтересовался Чад.
- Я? Нет, а что…
- Ладно, я за пивом, а ты читай.
Джаред снова открыл журнал и после прочтения буквально пятнадцати строчек текста (а больше там и не было) понял, что его мозг перегружен.
глядя в пространство перед собой, Падалеки одним глотком осушил бутылку пива и перед стремительным уходом бросил Чаду одну-единственную фразу:
- Если я когда-нибудь узнаю, что ты купил этот фильм, я тебя задушу собственными руками, - и в его словах не было ни капельки веселья. А потом он с оглушительным стуком захлопнул за собой дверь.

Дженсен и Крис сидели в «Дурацкой устрице» и много-много говорили. Они вспоминали прошлое и все свои проделки. Крис аккуратно спросил:
- А с родителями ты так и не разговариваешь?
Эклс заметно напрягся, улыбка медленно сползла с лица, и он отрицательно мотнул головой. Крис никогда бы не решился рассказать Дженсену правду о том, как его родители звонили ему, чтобы узнать, как поживает их сын. Как они сто раз просили его убедить Дженсена поговорить с ними, но он так и не подобрал слов, чтобы открыть с Дженсеном эту тему.
Эклс делал вид, будто у него и не было никогда родителей. Также Дженсен не знал, что все взятые (да так и не возвращенные) у Кейна в долг деньги, на самом деле деньги его отца, которые тот все время, пока они жили в Лос-Анджелесе, перечислял Крису на счет. Кейн долго отказывался от этой помощи, он знал, что Дженсен воспримет это в штыки, но с наличностью у них в то время постоянно были проблемы, поэтому на такой рискованный шаг ему пришлось, в конце концов, согласиться.
Это лежало у него каменным грузом на его плечах. Он разрывался между дружбой и пониманием, каково родителям Джена. Его отец в разговорах не раз сокрушался по поводу своей реакции на заявление Дженсена о его гомосексуализме. Алан Эклс проклинал себя за то, что эти слова сорвались с его языка так стремительно, что он даже подумать не успел. Крису казалось, что семья Дженсена десять лет прожила в настоящем аду, не зная, как дела у сына, не имея возможности с ним общаться. Поэтому он, сжалившись над Эклсом-старшим, заключил со своей совестью что-то вроде сделки и каждую неделю рассказывал, как поживает Дженсен, что с ним происходит и чем он живет.
- Как я могу с ними разговаривать? Они же вышвырнули меня, - Крис слышал это сто миллионов раз. Теперь в этих словах было гораздо меньше боли, чем раньше.
- А ты никогда не думал, что они, может быть, жалеют об этом и давно тебя простили?
- Я не был виноват, чтобы меня прощать, - вскинулся Дженсен. – А вообще, конечно, думал. Вернее, мечтал. Кто угодно бы простил, но только не мои, нет, - Эклс отпил вина из высокого бокала и улыбнулся Кейну грустной улыбкой.
- Ладно, чувак, не собираюсь тебя переубеждать в тысячный раз, ты уже большой мальчик, - улыбнулся Крис и откинулся на спинку стула. – А что ты надумал насчет Лосиной Бухты?
- Поеду, - буркнул Дженсен, и его щеки залила краска. – Правда, я не знаю, выживу ли я, если Джаред вдруг решит меня избить. Ты бы его видел…
И он принялся снова рассказывать о Джареде.
Кейн смотрел на друга и не узнавал его в эти минуты – столько любви, которую тот пытался спрятать за грубыми словечками, и столько нежности, которую старался прикрыть юмором.
- Знаешь, брат, я думаю, вы идеальная пара, - рассмеялся Кейн, - потому что два таких дебила, как вы, просто обязаны быть вместе до конца дней своих. Ну, чтобы изолировать друг друга от общества.
Дженсен тоже рассмеялся и согласился с Крисом, поднимая ему навстречу бокал. Они еще говорили о многом и ни о чем конкретно.
- А еще я оставил объявление на «e-Bay», - сообщил потом Эклс почти шепотом.
- И что же ты решил продать? Трусишки с оборочками? – Крис развеселился и чувствовал себя так же, как в старые добрые времена.
- Нет! Я большой мальчик, и у меня предложение посерьезней. Я выставил свою коллекцию дилдо на аукцион, - заявил Дженсен и кивнул.
Крис тут же напугал хохотом всех посетителей забегаловки. Вытирая слезы с глаз, он бормотал «Простите!» и продолжал посмеиваться.
- Эклс, ты придурок, и умоляю, не говори мне, чем ты решил привлечь покупателей, очень прошу!
- Именно, - с деланной серьезностью сообщил Дженсен. И они снова разразились хохотом в полный голос.

Не то чтобы Джаред любил рыбалку, вовсе нет. Просто ему надо было выползти из дома и хоть как-то отвлечься от мыслей, которые занимали его голову целых три дня. Он вколачивал гвозди и думал о том, как было бы здорово прийти домой, а там его ждет Дженсен. Он стругал доски, а мыслями уносился к тому утру, после первого раза с Дженсеном, в воспоминания о том, какой гладкой и бархатистой была кожа Эклса под его ладонями. Джаред целыми днями витал в облаках, а по вечерам водил пальцами по фотографиям Дженсена в журнале и содрогался от омерзения, думая о том, сколько человек дрочат точно на такой же журнал. Он ревновал и бесился, но в то же время в груди у него приятно сжималось от воспоминаний.
Чтобы сбежать от всего этого, он взял у Чада удочки и с утра пораньше отправился к заливу, где сидел, не глядя на поплавок, в тишине, дрейфуя в своих розовых мечтах. Сэди лежала рядом, Харли и Спайк носились подальше от воды, а Пати даже из машины выйти не пожелала.
Когда над водой начали опускаться сумерки, Джаред смотал удочки, так ничего и не поймав, и отправился домой.

Падалеки заехал в магазин в городе, пополнив запасы холостяцкой провизией в виде консервов, хлеба для тостов и огромного мешка корма для собак. К тому моменту, когда он подъехал к своему дому, было уже совсем темно. Он не видел, куда с повизгиваниями устремились его собаки, как только он открыл двери. Они перескочили буквально через его голову и понеслись к дому. Он слышал в темноте их счастливые собачьи стоны и не мог понять, что на них нашло, пока не подошел поближе.
Огромная банка консервированных ананасов пребольно ударила его по пальцам, когда он вдруг уронил бумажный пакет с продуктами на землю.
- Вот, блядь! – взвыл он и схватился за ногу.
- И тебе тоже привет, - сказал Дженсен, выбираясь из-под собак.
- Ой, прости, прости, я не это хотел сказать, - затараторил Джаред, потирая ногу, - извини. И я просто…
- Я понимаю. Наверное, надо было позвонить, но у меня не было твоего номера.
- Что ты тут вообще делаешь?
- Ну, приехал…
- Я вижу, что приехал…
У Дженсена в горле слова образовали порядочный затор, одно наскакивало на другое, и в результате он не мог произнести ни звука. Джаред не двигался с места, стоя на одной ноге, потирая ушибленные пальцы.
- А что же не заходишь? – выдал Падалеки.
- Заперто, - выдавил из себя Дженсен.
- Давно ты тут?
- Часов с двенадцати.
- Есть хочешь?
- Не отказался бы.
Кивнув, Джаред наклонился и стал собирать еду из пыли.

Падалеки молча возился на кухне, Дженсен сидел позади него за столом, тоже не произнося ни слова. Он просто обязан был поговорить, но не знал с чего начать. Предложения, которые складывались в голове, тут же казались до бесчеловечности тупыми, и он, вздохнув, решал подождать чего-нибудь более стоящего.
- Знаешь, - кашлянув, сказал Эклс, - я тут кое-что привез.
- Да? – Джаред развернулся и посмотрел на него жадными глазами, и Дженсен понял, что Падалеки тоже все это время искал слова, чтобы начать разговор. – И что же это? Твоя новая работа? – получилось едко, и выдало всю его ревность с головой.
- Нет, - тихо сказал Дженсен и опустил голову, загоревшись. – Нет, не это. Откуда ты вообще знаешь?
Джаред только качнул головой, быстро отвернулся, проклиная себя за то, что не сдержался. Как же ему хотелось его обнять, будь он неладен, этот конопатый божок, весь в своем фальшивом загаре и зеленой футболке.
- Так что там у тебя? – Джаред делал вид, словно ему все равно, но выходило плохо.
- Вот это.
Падалеки развернулся и посмотрел на маленькую бумажку, которая сиротливо лежала посреди стола, а потом в большие зеленые глаза, жадно искавшие в его взгляде хоть какого-то внимания.
Джаред не взял бумажку, не посмотрел, что там он просто подошел к Дженсену, подхватил под мышки и поставил перед собой. В какой-то момент в глазах у Дженсена промелькнул страх, а потом он приподнялся и поцеловал Джареда, робко и будто извиняясь.
- О, Джен…
Падалеки обхватил его и прижал к себе. Дженсен уткнулся носом ему в плечо и прижался потеснее. Джаред гладил его по голове и раскачивал вместе с собой посреди кухни. Они несколько минут просто обнимались, молча, только Дженсен иногда судорожно вздыхал, как будто хотел что-то сказать, но потом передумывал.
Джаред ослабил хватку, а Эклс тихо выдохнул ему в шею:
- Не отпускай меня, ладно? Я так соскучился…
- Я тоже, Джен, я тоже… думал, что никогда тебя больше не увижу, - при этих словах Дженсен вжался в Джареда, что было сил, так что Падалеки мог почувствовать все его тело.
По прошествии еще нескольких минут они оба поняли, что надо хоть как-то расцепиться, но никто не решался пошевелиться первым. На помощь пришел желудок Дженсена, которым громким урчанием заявил о том, что есть дела поважнее всяческих объятий.
- Прости, - шепнул Дженсен, - но есть очень хочется.
- Да, - Джаред отпустил его, - да, конечно, пару минут…
Он снова занялся едой.
После того как они поужинали, глуповато друг другу улыбаясь и толкаясь под столом ногами, момент, который они оба оттягивали, все-таки настал – они должны были поговорить.
Джаред сжимал в руках кружку, поскрипывал зубами, но не перебивал Дженсена, пока тот, вздыхая, шумно сглатывая, отводя глаза и подыскивая слова, пытался объяснить ему, что случилось в предыдущие два месяца.
- …И это твое право, Джаред, ты можешь выгнать меня, сказать, чтобы я проваливал отсюда на все четыре стороны. У тебя есть это право, но я должен был тебе рассказать. Только за этим стоило приехать сюда.
- Почему ты не объяснил мне сразу? – спросил Джаред.
- Джей, я… я не мог. Просто не мог сделать этого тогда. Теперь могу.
- Но, Джен, все это время! Это было чертовски больно.
- Мне тоже, Джей, но то, как я тогда уехал, давало мне надежду на то, что я тебя смогу хоть когда-нибудь увидеть. Иначе… я даже думать не могу, что было бы, если бы было иначе. И если бы пришлось снова выбирать между твоей безопасностью и изменой тебе, я бы выбрал второе, - Дженсен смотрел на свои руки, поглаживая ручку кружки, не решаясь поднять глаза на Джареда.
- Джен, я люблю тебя, - прошептал Падалеки.
- Но? Будет какое-то «но»? – Дженсен улыбнулся сам себе.
- Но если ты думаешь, что я совсем тряпка, то ты сильно ошибаешься.
- Что это означает?
- Это означает, что мы начинаем все заново, и ты моешь посуду, - Падалеки улыбался, демонстрируя ямочки на щеках и просто сияя.
- Ты что? Ты серьезно сейчас?
- Абсолютно. Серьезен, как никогда.
- То есть, я опять должен перемыть тонну посуды?
- Если ты остаешься, то да. Тебя что-то не устраивает? – Джаред посмеивался, глядя, как нахмурился Дженсен.
- Я вот сейчас серьезно тебе все это рассказывал, раскаивался и все такое, а тебе надо, чтобы я помыл посуду?
- Совершенно верно.
- Падалеки, ты самый лучший человек на земле, - улыбнулся Дженсен и ущипнул бицепс Джареда. – И я тебя люблю.
Джаред встал, поставил кружку в раковину и повернулся к Эклсу.
- Иди сюда, - тихо шепнул он и протянул руку Дженсену.
Тот встал перед ним и закрыл глаза, запрокидывая голову за мгновение до того, как губы Джареда накрыли его рот. Дженсен промычал что-то в нос и расслабился в руках Джареда.
Как же это было хорошо, и как это было легко снова забыть обо всем и просто целоваться, ласкать языком рот Джареда, поглаживать его сильную спину и вжиматься в него твердеющим членом. Падалеки легко шлепнул его по заду и, разорвав поцелуй, шепнул на ухо:
- Сначала посуда, Казанова.
Дженсен разочарованно застонал, но выскользнул из объятий и открыл воду.
- А что это все-таки такое? – спросил Джаред, вспомнив о бумажке на столе. – О, чек! Бог мой, Дженсен, что это такое? Шестьдесят четыре тысячи? За что это?
- За полочку. Ведь я так за нее и не заплатил тогда.
Джаред приподнял бровь и засмеялся.
- Ты мне за ту полочку заплатил сполна! Так что мне это не нужно, - сказал Джаред. – И почему именно шестьдесят четыре тысячи? Хотя, - он почесал в затылке, а потом, запрокинув голову, расхохотался, - ты что, продал всю свою порноколлекцию?
- Ага.
- Поверить не могу! Какой придурок мог купить эти резинки на батарейках по штуке за штуку?!
- Ну, есть и такие…
- Ужас! Куда катится этот мир! Кто-то еще собирает такое барахло?
- Нет, просто я сказал, что все они применялись по назначению, - покраснел Дженсен.
- Скотина меркантильная, - снова залился смехом Джаред и шлепнул его по заднице уже более ощутимо. Дженсен тоже не смог сдержать смеха.
- Они мне больше не нужны. И никогда не будут нужны, - добавил он, отсмеявшись, и посылая Джареду зовущий и неприличный взгляд.
- Ой, прекращай это! У тебя еще много работы, - Джаред обнял Эклса сзади и провел носом по его шее, вдыхая запах, которого ему так не хватало эти месяцы.
Дженсен закрыл глаза и подался спиной к теплоте Падалеки. Руки автоматически продолжали мыть одну-единственную тарелку, и Эклс улыбнулся – тревога просто исчезла. Как по волшебству: была – и нет!
Джаред держал крепко, целуя ухо, касаясь языком мочки, дразня. Он погладил плечи, скользнул ладонями вниз по бицепсам, по предплечьям, пока их с Дженсеном ладони не встретились, а пальцы не переплелись под теплой струей воды. Тарелка жалобно звякнула о металлическую мойку.
Руки у Дженсена были в пене от моющего средства, скользкие. Джаред дышал Эклсу в затылок, лаская его ладони и вжимаясь в него все сильнее сзади.
- Джен…
Дженсен не отвечал – не хотел, не мог – он и так слишком много сегодня говорил. Из-под опущенных ресниц он наблюдал за тем, как руки Джареда смывают с его собственных остатки мыльной пены. Потом Падалеки закрыл кран, развернул Дженсена к себе лицом и поцеловал. Только этот поцелуй уже был не примирительным - он был мокрым, непристойным, и от требовательности Джареда Эклс ослабел в коленях.
Дженсен, без зазрения совести, вытер руки о майку Падалеки, а потом стянул ее с него за ненадобностью, прикасаясь к обнаженной коже. Он целовал Джареда в шею, впиваясь в мышцы зубами и урча от желания. Джаред не был против, он подставлял шею, наклоняя голову в сторону, и возился с пуговицами на джинсах Эклса.
Когда прохладная рука Падалеки скользнула под ткань трусов, Дженсен втянул воздух сквозь стиснутые зубы и выгнулся навстречу прикосновению.
- Я бы тебя до кровати на руках дотащил, - практически прорычал Джаред в самое ухо, - но обойдешься…
Они оба нервно засмеялись и поспешили покинуть кухню. Здесь им больше нечего было делать.

Дженсен из раздевания устроил целое шоу: он медленно стянул майку, спустил джинсы, вспоминая, что раздеваться может быть приятно. Был бы зритель благодарный. А Джаред был самым что ни на есть благодарным зрителем: он пожирал его восторженно-влюбленным взглядом, нетерпеливо покусывая нижнюю губу и неосознанно поглаживая выпуклость у себя между ногами.
- Иди сюда, - прошептал он.
- Джей, я впервые в жизни благодарен своим профессиональным навыкам, - улыбнулся Дженсен, уже совершенно непрофессионально избавляясь от белья и отбрасывая его в сторону.
Джаред начал было расстегивать джинсы, но Эклс с вежливым «Позволь мне?» убрал его руки от ширинки и склонился над Падалеки с поцелуем.
Дженсен погладил скулы Джареда, кончиками пальцев коснулся подбородка. Потом его губы медленно ласкали шею, хотя он уже подрагивал от нетерпения. Он хотел сделать хотя бы одну вещь в этой жизни правильно.
Джаред закрыл глаза и расслабился, откинув голову на подушку, давая Дженсену время - столько, сколько ему было нужно. Эклс не торопился. Он целовал и вылизывал каждый сантиметр кожи своего вновь обретенного любовника. Джаред тяжело дышал, поглаживал затылок Дженсена, сдерживая порыв опрокинуть его на кровать, подмять под себя и взять: быстро, но нежно. Но Эклс инициативу не отдавал. Он быстро расстегнул джинсы Джареда, стянул их вместе с нелепыми боксерами в клеточку и со стоном удовольствия взял в рот набухшую головку члена, вдыхая теплый, тяжелый и желанный запах Падалеки.
- Дженсен… о, боже… - простонал Джаред, резко приподнимаясь на постели, накрывая ладонью голову Эклса, стараясь не надавить слишком сильно.
Дженсену было неудобно одной рукой сталкивать с бедер Джареда джинсы, а второй обхватывать его член. Он волновался, даже зная, что Джаред примет все, что он попытается ему дать.
Джаред стряхнул с себя джинсы сам, а Дженсен сел в ногах кровати и посмотрел на своего Джея – распаленного, обнаженного и самого дорогого, – раскинувшегося на кровати в предвкушении.
Эклс, поймав шальной, темный взгляд Джареда, развел ему ноги и медленно опустился между ними. Их губы встретились, и Дженсен застонал в поцелуй, запуская руки Падалеки под ягодицы, крепко сжимая упругие мышцы и одновременно вжимаясь твердым, отяжелевшим членом Джареду в живот.
- Джей… я хочу…
- Молчи и делай, - выдохнул Джаред, обхватывая его ногами и притягивая еще сильнее, выгибаясь навстречу.
После этого перед глазами Дженсена словно туман стоял: он едва не кончал от стонов Джареда, которого он подготавливал, - от того жара, что сжимал, обжигал и втягивал его пальцы; он хотел только одного – сделать все правильно, так, чтобы потом не мечтать о том, как исправить этот момент.
Только сила воли сдерживала его оргазм, а еще уверенные пальцы Джареда, которые жестко обхватывали основание его члена, а потом направляли в жаркую тесноту.
Они вскрикнули оба, в унисон, когда Дженсен толкнулся в Джареда первый раз.
- Да, Джен…подожди… мне всего минута нужна, - задыхаясь, бормотал Джаред перед тем, как податься вперед и вверх, насаживаясь на Дженсена, стиснув зубы и зажмурившись.
Эклс только почувствовал, что вошел до предела, до корня, до конца, почувствовал, как вокруг его члена сжались тугие горячие мышцы, и кончил, бессильно упав на Падалеки, содрогаясь от каждого прикосновения.
- Прости… Джей, извини… я…
- Тш-ш-ш, - Джаред погладил его затылок, нежно поцеловал лоб, глаза, большим пальцем коснулся нижней губы и прошептал:
- Спасибо…

- Я больше никогда не буду снизу, - заявил Дженсен, когда обнаружил, что способность говорить к нему вернулась.
Джаред хрипло засмеялся и заглянул ему в лицо.
- Никогда не говори больше таких страшных вещей, Джен, слышишь? Я этого не переживу.
Эклс улыбнулся ему и поцеловал в шею, заставив вздрогнуть, а потом снова опустил голову.
Они лежали так, наверное, целую вечность. Молчали, поглаживали друг друга, расслабленные и счастливые.
- Ах да, - вдруг встрепенулся Дженсен, - когда ты познакомишь меня со своей мамой?
Джаред вздохнул, и Дженсен, хоть и не видел его лица, знал, что он улыбается.
- Далась тебе моя мама!
- Просто от Сан-Антонио совсем недалеко до Далласа. Думаю, что и я мог бы тебя познакомить со своей, если она вспомнит, кто я такой, - весело сказал Эклс и, приподнявшись, поцеловал Падалеки.

© since 2007, Crossroad Blues,
All rights reserved.