Летают ласточки, храбро щебеча

Вот что сделало Джона таким, каким его знал Сэм: Первая мировая, смерть Мэри Винчестер и дикий запад.

Сэм думает, что с войны не возвращаются - даже выжившие.

А потом они видят перед собой пляж, и Сэм понимает, что о возвращении можно не особо беспокоиться.

***

Свой двадцать второй день рождения Сэм отпраздновал в окопе на пляже в Анцио.

- С днем рождения, бля, - говорит Дин в перерыве между бомбежками, и отдает Сэму свой паек шоколада.

Через месяц они взяли Рим.

- Двести сорок девять дней в строю, - говорит Дин.

Двести сорок девять дней - это казалось слишком долго, но Сэм уже плохо помнил времена до окопов, патрулей, грома артобстрелов, запаха крови, дерьма и дыма.

Они передохнули несколько дней в Баттипалье. Дин напоил Сэма до белочки, и заплатил проститутке, чтобы та ему отсосала.

- С днем рождения, - пробормотал он в ухо Сэму заплетающимся языком и поцеловал в висок, обхватив за плечи одной рукой.

Сэм был почти уверен, что это - гнилая затея, но не помнил, почему, и когда женщина опустилась перед ним на колени, он изменил свое мнение.

У нее было худое угловатое лицо, но также - низкий грудной смешок, от которого у Сэма по яйцам мурашки бегали.

Когда она обхватила головку его члена жарким ртом, Сэм сдавленно застонал. Мир вращался медленно и лениво - к счастью, он опирался спиной на грубую кирпичную стену, а Дин поддерживал его, обхватив за талию.

- Черт, Дин... - остальные слова застряли у него в горле.

Дин хохотнул:
- Да, я знаю.

Ему еще никто не отсасывал, и только из-за количества выпитого он не кончил мгновенно.

Оргазм захлестнул его густой волной, и он обмяк в руках Дина, опустив голову и прикрыв глаза, тихо вздрагивая. Женщина сплюнула на асфальт и подвинулась; донесся звук расстегиваемой молнии.

Дин дышал тяжело и сипло и до боли сжимал сэмово бедро, но никаких звуков не издавал. Кончая, он вздрогнул и вжался лицом в плечо Сэма.

***

После Баттипальи их перевели "в запас": это значило, что им придется все душное итальянское лето тренироваться в десантной высадке.

Сэм дрочил в казармах, вспоминая жаркий влажный рот и тепло прижавшегося к нему Дина.

***

- Опять двадцать пять, - моторы ревели, но Дин все равно услышал, и рассмеялся.

Уже в четвертый раз они набиваются, как сардины, в десантное судно, пытаются не блевать, пока оно колышется на синих волнах. Вокруг Сэма мужчины молятся, сжав в грязных ладонях распятия и медальоны с ликами святых. Интересно, помогает ли им это. Отец говорил по дороге из церкви: в этом мире и следующем только и можно доверять, что земле под ногами. А потом земля высохла, и ее сдул ветер, и после этого отец почти не говорил.

А потом сержант заорал, чтобы они строились, судо вздрогнуло, когда они опустили трап, и у Сэма перехватило дыхание.

Дин коротко встряхнул его за загривок, а потом время пришло.

Они высыпали на берег, будто в ворота Ада - под крики, взрывы бомб и сухой несмолкающий треск автоматных очередей.


Они высыпали на берег и просто... продолжали идти. Наверное, думал Сэм, где-то были приказы, и планы битвы, и стратегии, но они об этом так никогда и не узнали; им казалось, что высадиться во Франции и идти напролом, пока не упрутся в Берлин, - это не такой уж и плохой план.

Август перешел в сентябрь, а они все шли. Не расслабиться ни на минуту: все ждали засад, и мин, и беды. Они взяли город; наверное, важный, но Сэму было посрать - только и разницы, что заночевали в доме с четырьмя стенами да крышей над головой. А потом снова шли, и сентябрь перешел в октябрь.

Во Франции лето кончалось быстрее, и вскоре тяжелый золотой жар Италии остался полустершимся воспоминанием.

- Черт подери, - бормотал Дин, тряся брезент, - кажется, ноги никогда не просохнут.

Сэм фыркнул.

- Пусть они подавятся своими водонепроницаемыми палатками. И дождевиками в придачу.

- Уже подавились, - донеслось из сгущающихся сумерек, и повсюду разнесся смех.

- Эй, слышали, третьим водонепроницаемые палатки дали? - и разговор перешел на пошлые предположения, как именно третьи заработали палатки.

- Двинься, - сказал Дин, прижимаясь к Сэму, чтобы согреться, и укрывая их промокшими одеялами и брезентом.

Они долго стукались локтями и пристраивались, но потом Дин вздохнул где-то у шеи Сэма, и тому показалось, что они снова дети, зимой делящие постель, чтобы согреться.

Впрочем, сны у него тогда были получше.

***

- Черт, - Сэм стволом отбил удар штыка. Немец зарычал, и Сэм бросился на него, уронив винтовку и выхватив нож. Лишь миг они боролись стоя, а потом повалились во влажную опавшую листву, покрывавшую лесную землю. Их хриплое дыхание заглушало все остальные звуки. Сэм высвободил руку и вонзил нож в подмышку немца - раз, дважды - а потом невесть откуда появился Дин, и стащил тело с него.

- Почему они все не сдаются? - просипел Сэм.

- А я знаю? Черт... - Дин выстрелил в кинувшегося к ним солдата.

Сэм не сопротивлялся, когда Дин поставил его на ноги. Они побрели вперед, и Сэм не стал оглядываться на трупы, на этих мальчиков, уставившихся на небо пустыми удивленными глазами.

***

Начальство прислало подкрепление. Плохо вымуштрованное и плохо снаряженное - долго не продержалось.

Сэм еще в Италии перестал запоминать, как их зовут. У него сил не было волноваться ни за кого, кроме Дина.

А Дин запоминал, как их зовут. Он подшучивал над ними - жестко, но по-доброму, делился сигаретами и рассказывал красочные байки про итальянских женщин. И бросал на Сэма встревоженные взгляды, стоило тому назвать кого-то "тем парнем" или "новеньким".

Сэм делал вид, что этого не замечает.

***

Тело, с которого Сэм снял личные знаки, уже начало коченеть. Они не могли терять людей, дивизия и так уже поредела к чертям собачьим.

Только прочитав надпись на жетоне, он понял, что не знал имени умершего - а потом все не мог выбросить это из головы. Он сражался с ним плечом к плечу неделями; два дня назад Сэм отдал ему последнюю сигарету, а при этом даже имени его не знал - как и имен погибших немцев.

Сэм таращился на квадратную пластинку на ладони, выдыхал облака пара в морозный воздух, и думал: "Вот и все, с меня хватит".

Он уронил жетон на тело, развернулся и пошел прочь.

Дин окликнул его, но Сэм не остановился.

Дин бросился вдоргонку:
- Сэм, что с тобой такое? Ты в порядке?

Сэм не ответил, и они продолжили идти, пока лес не поглотил голоса их части.

Наконец Дин схватил его за руку.
- Сэм, ты куда?

Сэм с разворота отбросил его руку.
- Все, хватит с меня. Хватит убивать, хватит тупых смертей, если я сниму еще хоть один жетон... я вернусь домой.

- Какого черта? Ты не можешь вот так просто уйти, это дезертирство, они...

Сэм фыркнул насмешливо.
- Будто мы не умеем растворяться в воздухе. Ну же, почему ты все еще здесь? - Он придвинулся к Дину вплотную. - Думаешь, отец нас будет сильнее любить, будет нами гордиться, если мы погибнем на этой гребаной войне?

Дин скривился, сжал губы.
- Не...

- Думаешь, наше дело правое? Что мы за веру сражаемся?

- Да, - прошипел Дин. - Кто, как не мы, сделает это? Где ты от этого спрячешься?

Сэму хотелось его ударить. Несколько минут они просто сверлили друг друга взглядами, и были так близко, что пар от их дыхания смешивался. Сэму понадобилась вся сила воли, чтобы сделать шаг назад, и когда Дин схватил его за руку, он сорвался.

Он ударил Дина в живот, и они повалились наземь. Перекатились раз, дважды, и Сэм оказался сверху. Он сел, обеими руками схватил рубаху Дина и хорошенько его встряхнул.

- Зачем? Зачем мне оставаться? - закричал он, и тогда Дин притянул его к себе и поцеловал.

Жестко, до крови, отчаянно; Сэму показалось, что от этого жара даже та часть его, что все никак не могла согреться, наконец оттаяла.

Он закрыл глаза и ответил.

Повалился на Дина, не прерывая поцелуй, прижался к его бедрам своими. У Дина стоял, у Сэма - тоже, но между ними было слишком много слоев ткани.

Он раздраженно застонал Дину в губы, и Дин протиснул руку между их телами, разводя полы курток, расстегивая ремни.

Сэм засопел, когда холодная и жесткая ладонь Дина обхватила его член. Вскинул бедра навстречу его руке, и Дин прошептал:
- Ага, сейчас, подожди.

Дин изменил хватку - и вот его член уже прижимался к сэмовому, горячий, скользкий. Дин дрочил им обоим - мерно, резко, то и дело проводя большим пальцем по головке члена Сэма. Его ладонь уже согрелась, но мозоли почти причиняли боль.

Сэм снова поцеловал его, прикусывал его губы между вдохами, пока и это не стало отнимать слишком много сил. Дин свободной рукой сжал загривок Сэма, и их лбы соприкоснулись. Что-то ныло у него под сердцем и в уголках глаз, и когда оно вырвалось на свободу, он беззвучно кончил, дрожа, выплеснулся в ладонь Дина.

Дин двигался резко и рвано, и кончив, почти неловко поцеловал Сэма в уголок рта.

Сэм прижался лицом к его шее.
- Я останусь, - хотя и не знал, услышал ли Дин.

***

После все казалось сном - звуки доносились издалека, казались призрачными. Днем они убивали, ночью трахались, и все это время шел бесконечный горький снег.

Под День Благодарения им выпало несколько выходных, и это только и значило, что ночью можно будет основательнее раздеться.

Рождество отпраздновали на передовой. Утром Сэм подремал под гулкие раскаты голоса священника. После обеда убил троих гранатой, подумал, что мог бы бросить получше и убить пятерых.

***

Дину исполнилось двадцать семь в... Сэм не помнил, в какой стране - кажется, их снова оттеснили во Францию.

Они сражались за каждый дом полуразрушенного городка с непроизносимым названием - самая страшная разновидность боя.

- С днем рождения, бля, - сказал Сэм, и Дин хохотнул, высматривая снайперов на крышах.

Они расчистили город к ночи, и когда их смена караула закончилась, Сэм затянул Дина в полуразбомбленный дом.

- Что такое? - спросил тот, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.

Сэм прижал его к стене и опустился на колени.

- Ааа, - и Дин уже не смеялся.

- С днем рождения, - повторил Сэм, расстегивая штаны Дина и высвобождая его член. - Извини, паек шоколада я уже съел.

Дин опустил руку на его плечо.
- Слушай, ты не...

Сэм наклонился и лизнул почти напряженный член, и Дин сжал его плечо.

- Заткнись, - сказал Сэм. Он осторожно, неуверенно лизнул, и член Дина налился кровью под его языком. Сэм вдохнул и взял член в рот.

Дин дернул бедрами, и его член уперся в горло Сэма - так сильно, что тот подавился, и глаза у него начали слезиться.

- Прости, прости, - выдохнул Дин, гладя Сэма по голове, - вот черт.

Сэм придерживал бедра Дина, прижав его к стене. Провел губами по члену, вбирая так глубоко, как только мог, отвечая на тихие движения Дина.

- Сэм, Сэмми, двигай... - Дин потянулся к запястью Сэма, обвил его пальцы вокруг основания члена.

Сэм согласно промычал, и Дин дернулся в ответ. Когда он поднял взгляд, глаза Дина уже были подернуты дымкой - и он попытался расслабить горло. Дин вздохнул, будто всхлипнул, и толкнулся Сэму в рот.

Сэм позволил ему трахать свой рот короткими нервными толчками. Дин сжал его волосы, и только по этому Сэм понял, что тот скоро кончит - теплое потекло в горло. Он закашлялся, половину проглотил, половину сплюнул; Дин повалился вперед, прижимая его к земле.

Он целовал припухшие губы Сэма - слюняво, основательно; потянулся к сэмовому паху. Сэм вскинулся и кончил в штаны, комкая динову куртку.

***

Они вошли в Дахау 29 апреля 1945.

Потом Сэм стоял на краю лагеря, уставившись в темноту. Он курил, пытаясь прогнать из ноздрей вонь этого места, и ему все казалось, что теперь он всегда будет чувствовать этот запах. Стоило ему закрыть глаза, как картинки начинали вспыхивать, как старые фотографии, вызывая тошнотворную смесь гнева и ужаса. Он вытеснял, загонял их в онемевший, холодный закоулок.

- Ты был прав, наше дело правое.

- Нет, - прошептал Дин, - нет никакого правого дела. Есть только дерьмовая работа, которую кто-то должен выполнять.

Так они и простояли остаток ночи, дожидаясь холодного тусклого рассвета.

***

Спустя еще несколько дней они взяли Мюнхен.

Им достались квартиры в почти целых домах, а потом пришел приказ, чтобы они оставались и держали город - и это был почти отдых.

А потом Сэму на карауле попали в голову. Будто Бог спустился и стукнул его по башке так, что его повело в сторону. За миг Дин был уже рядом с ним, сдергивал каску и массировал висок. Сэм дотронулся до того же места, и почувствовал лишь гладкую кожу над костью. Не поверил, пока не увидел облегчение в глазах Дина. Дин раскрыл рот, и черт знает, хотел ли он наорать на него - или поцеловать. Но не сделал ни того, ни другого, потому что на них наорал сержант: "двигайтесь, не на пляже, нам еще улицу расчистить".

Сэма отправили к врачу, а остальные продолжили обход, так что он сидел на кровати, разглядывая каску, пока не дождался Дина. Дин с треском распахнул дверь и начал сбрасывать с себя снарягу.

Сэм хотел было показать, где пуля задела каску, но остановился.
- Наверное, срикошетило. Думаешь, они позволят сохранить ее на память?

Дин не ответил, просто поцеловал его так сильно и так отчаянно, что Сэм выпустил из рук каску и вцепился в его рубашку. Дин принялся расстегивать его пуговицы, и через миг Сэм уже раздевался. Потом расслабился, и Дин раздел их обоих - четко, быстро, в полной тишине.

Дин прижал их к кровати. Жар и тяжесть Дина были совсем непривычными. Дин повел бедрами, так что его член скользнул по животу Сэма.

- Прошу, - прошептал Дин ему в губы, - прошу, я хочу...

- Да, да, да, окей, да, - и он был согласен на все, на что угодно.

Дин прервал поцелуй, сполз вниз, разводя ноги Сэма шире. Не обращая внимания на его член, лизнул задницу - от копчика до яиц.

Сэм тонко заскулил и вскинулся ему навстречу.

Дин лизнул снова, кончиком языка выводя влажные спирали вокруг задницы Сэма, мягко и скользко и жарко проталкиваясь внутрь его. Сэм дышал быстро и тяжело, комкал простыни.

Когда Дин вставил в него первый палец, Сэм зашипел.

- Сэм?..

- Давай же, черт подери...

- Ага, вот так, - и он поставил Сэма на колени и локти.

Он раскрывал Сэма двумя пальцами и языком, заставляя его толкаться навстречу руке.

- Давай же, - повторил он, и дин наконец, наконец-то сдался, прижал тяжелую, скользкую от слюны головку члена к заднице Сэма.

Он медленно толкнулся внутрь, и жжение стало почти слишком сильным. Сэм попытался податься бедрами ему навстречу, но Дин держал его на месте, пытаясь сдержать и сдерживаться, пока не вошел полностью, не опустился на спину Сэма, прижав лоб между его лопаток.

Он вышел и снова вошел, все еще медленно и осторожно, пока Сэм не зашипел сквозь сжатые зубы: "Давай, ну давай же. Девчонка чертова" - и Дин нервно низко рассмеялся.

- Что, правда?

- Даааа, черт! - Дин задел нежное место у него на локте, выбивая из-под него руку, так что Сэм уткнулся в матрас. Потом развел ему ноги и начал трахать его всерьез, сильно, быстро и мерно. Боль то и дело вспыхивала белым, но казалось, что от каждого толчка будто таял лед у него внутри. Мир казался новым и четким, и когда Дин обхватил его член, он сразу кончил.

Он расслабился, обмяк под Дином, и Дин трахал его, пока он не перестал вздрагивать, пока он трясся, кончая - кусал его плечи, и от боли возбуждение накатывало снова. Он сквозь сон понял, когда Дин вышел из него и скатился в сторону, и он только и успел, что взять его за руку, прежде чем уснуть.

Ему снилось техасское лето - как предсказание, а не воспоминание, и когда он проснулся утром, свет, сочащийся сквозь разбитое окно, пахнул весной.

© since 2007, Crossroad Blues,
All rights reserved.