Живые среди мертвых

Ветер снова пахнет кровью. В Аду ветер всегда пахнет кровью. Иногда крови так много, что Гордон промокает до нитки, одежду после этого хоть выкручивай, и она неприятно липнет к коже. Красная изморось скрадывает причудливый пейзаж.
Он умер с кровью Дина Винчестера на губах, сладкой, с неожиданным привкусом горечи. От воспоминания Гордон облизывает губы, ведь в Аду кровь старая, затхлая. Не то, что последний обед обреченного.

***

Тишину разрывают крики. Резкие, пронзительные инфернальные голоса. Гордон прячется в рваной тени старых искрошенных костей и ждет, пока дикий гон промчится мимо. Он слишком долго пробыл в Аду. Он наблюдает, как убегает дичь, и всего в нескольких футах от нее несется дикая тень демонов. Он ощущает злорадное ликование от того, что он здесь - не внизу пищевой цепи. Охотник, человек, вампир... не за ним сейчас охотятся.
Демоны наседают на жертву, и потом - только клыки да кровь, ошметки плоти да треск ломающегося тела. После, изуродованное до неузнаваемости тело продолжает трепыхаться. Под ним расплывается лужа крови, быстро впитывающаяся в сухой песок пустыни. Гордон слышит, как стучит сердце жертвы, слышит пульс, выбрасывающий из артерий кровь.
Твой запах.

***

Гордон прижимает Дина к груди, смотрит, как срастается над костями плоть, как скрывается под ребрами и кожей розовенькое сердце, как выпрямляются ноги, раньше смятые, как у бумажной куклы. Губы Дина беззвучно шевелятся - Гордон пытается уловить слова, прежде чем они растворятся в кровавом воздухе.
Сэмми.
Верхняя губа Гордона подергивается, и тогда он накрывает рот Дина своим, чтобы его заткнуть.

***

- Был же такой бог, которого разрывали на куски, а он снова срастался? Точно был, - говорит Дин. - И в "Ангеле" такое было, но не с богом. Ты смотрел "Ангела", Гордон? Тебе бы понравилось. Там были вампиры и всякая такая фигня. Круто, в общем. Конечно, совершенно недостоверно, но круто.
- Но как ты сюда попал?
- "Баффи" - это тоже круто. О, чувак, "Баффи"... классная девчонка.
- Ладно, - вздыхает Гордон, - когда-то ты мне таки расскажешь.

***

На следующий день Гордон последует за диким гоном, скрываясь в тени, как жалкое подобие человека - каковым он сейчас и является. На следующий день Дина будут мучить, насиловать и ломать. Его убьют пятьдесят раз подряд.
На следующий день Гордон будет слушать хриплые тихие всхлипы, вправит Дину вывихнутую челюсть, пока его тело будет срастаться.
На следующий день Гордон будет обнимать Дина, пока тот будет всхлипывать без слез, вжавшись лицом в его жесткую от засохшей крови рубашку. Ад слишком сухой для слез. В Аду влажная - только кровь. Он старается не радоваться тому, что Дин здесь, с ним, потому что они в Аду, а Дин такого не заслужил. Гордон - чудовище, чудовищам место в Аду. Но как же сюда попал Дин?

***

- Как же хороший парень вроде тебя мог попасть сюда?
Дин вскидывает бровь. В красных бликах его лицо кажется совсем изможденным, а глаза блестят от затянувшейся горячки. Впрочем, ухмылка его не изменилась.
- Ты что, заигрываешь со мной?
- Почему бы и нет. Быть проклятым отнимает не так уж много времени.
- Прости, сейчас неудачное время. У меня в планах - обморок, а потом сеанс разрывания на части. Может, пропустим флирт и сразу перейдем к главному?

***

Спокойный сон - лишь у невинных и распутных. Дин спит, опустив голову на плечо Гордона - у него мягкий расслабленный рот; Гордон тоже засыпает, убаюканный его ровным дыханием.
Невинные и распутные. Гордон не знает, какой это случай.

***

Как-то Дин дрочит Гордону, прежде чем за ним приходят демоны. Гордона это ошеломляет - Дин раскладывает его на жестком песке, обхватывает его член, целует так, будто хочет сделать ему больно. Или себе.
Тем же утром Гордон снова умирает, кроваво и в муках - и потом просыпается. Он не жалеет, что попытался спасти Дина. Он не жалеет, что принял часть ярости демонов на себя, облегчив ношу Дина. Он не жалеет, что подарил Дину лишние пять секунд без боли.
- Придурок гребаный, - бормочет Дин, помогая Гордону подняться. - Они бы все равно не отстали, так зачем предлагать им два-по-цене-одного?
Похоже, Дин не оценил гордоново благородство.

***

- "Дракула" с Гэри Олдмэном, - Гордон мотает головой и с отвращением резко выдыхает, будто кого-то ударил. - Мне хотелось выкрасть сценариста, познакомить его с настоящими вампирами и потом посмотреть, как он переписывает сценарий.
- Там снимался Киану Ривз.
- Ну и? Не говори, что он спасает этот фильм.
- Мне понравилась "Матрица". Первая. Вторая и третья - дерьмо.
Гордон обдумывает ответ, разглядывая вытянувшегося Дина, поглаживающего новые шрамы на животе. Кивает.
- Ладно, "Матрица" была хороша.

***

Гордон не может оторваться от шрама на шее Дина. Он облизывает его снова и снова, вспоминая горячую кровь. Что ему остается, когда Дин запрокидывает голову и чуть ли не приглашает Гордона вонзить клыки в его шею?
Они трахаются на песке, впитавшем кровь Дина до последней капли. Дин подается навстречу толчкам Гордона, упирается лодыжками в его спину. Он сжимается вокруг члена Гордона, и боль от того, как он сжимает его предплечья, приятна - будто она помогает Гордону не исчезнуть.
Пока Гордон находится между бедер Дина Винчестера, он может забыть, что он в Аду.

***

Кожа еще не до конца покрыла кости Дина, а на его лице еще не высохли кровь, слезы и сперма, когда он наклоняется к уху Гордона и шепчет: "Я продал за него душу".
Когда половина лица - это поблескивающий в кровавых отсветах череп, улыбка получается жутковатой. Половина лица - лик Смерти, а вторая такая красивая, что сердце Гордона на миг замирает.
"Сэмми стоил Ада. Стоил всего этого".

***

- Как тебе "Титаник"?
Дин с ухмылкой косится на Гордона.
- Мне-то откуда знать? Я его не смотрел. А тебе "Титаник" как? Еще, говорят, бабам "Дневник памяти" нравится - ты не смотрел?
- Отсоси мне и заткнись, - волосы Дина не отросли ни на дюйм. Гордон вздыхает, когда тот обхватывает губами его член, закрывает глаза и проводит ладонью по коротким мягким прядям. - Мне просто показалось, что "Титаник" тебе бы понравился. Глупый мальчишка умирает страшной смертью, чтобы спасти девушку, которая его не стоила. Тебе бы такое понравилось.
Дин царапает член Гордона зубами, и Гордон шипит.
- За зубами следи!
Его член выскальзывает изо рта Дина с пошлым влажным чмоканьем, и Дин бросает на него сердитый взгляд.
- Вампир советует мне следить за зубами. Ты уверен, что это Ад, а не Зазеркалье?
Гордон проводит пальцем по влажным от слюны губам Дина.
- Я в этом совсем не уверен.

***

Врата Ада открываются под вопли ликованья. Гордон пытается отползти от звуков, но они пробирают до костей. Дин съеживается, раскачиваясь, и что-то себе шепчет под какофонию голосов демонов.
А потом настает тишина. Тяжелая, обескровленная тишина.
- Эй, - и в голосе Дина сквозит безуминка, - за мной пришли.
Гордон поднимает взгляд. И еще выше. Сэм Винчестер высокий, как проклятие. Болезненно-нежно проводит ладонью по щеке Дина. Его лицо смягчается от боли, когда он подхватывает Дина, а тот все смеется, задыхаясь, и таким уязвимым Гордон его никогда не видел.
Перед Сэмми он не станет строить из себя героя.
Пока Сэм гладит поломанное и исцелившееся тело Дина, будто пытаясь убедиться, что его брат в порядке, к ним подкрадывается Ад. Мерцающая кровавая волна до небес, такая темная, что глазам Гордона больно.
Гордон тянется к Дину, не подумав, хватает его за плечи и прижимает к себе.
Сэм вскидывает бровь, и Дин разворачивается, чтобы заглянуть в глаза Гордону.
- Да что с тобой такое? Он пришел за мной. Мы можем уйти. Он пришел за мной.
- Дин, пойми, - шепчет Гордон, - ты пойми. Неужели ты не видишь, что они преклоняются перед ним? Неужели ты не слышишь, как они поют ему хвалу?
Он прижимается губами к мягкой шее Дина, к оставленному им шраму.
- Не иди за ним.
Сэм не двигается. Не говорит. И не надо.
Дин отодвигается от Гордона и отступает в приветственные объятия брата. Качает головой и с недоверием смотрит на Гордона. А Сэм смотрит на него с жалостью, как милостивый победитель смотрит на побежденного.

***

Потом - пустота. Дин исчез, но исчезли и демоны. Все сразу. Есть только Сэм и Гордон, и между ними - только кровавый воздух.
Сэм кривится. Он уже не добр. Он уже не обманывает.
- Какой из меня антихрист, если я оставлю в Аду родного брата? Он того стоил, Гордон. Стоил всего этого.
А потом Гордон остается наедине с влажным от крови пустынным адским песком, простирающимся вокруг него в бесконечность.

© since 2007, Crossroad Blues,
All rights reserved.