Как плетка среди моих вещей

Когда Джаред вышел из больницы, мать уже ждала его, с объятиями, поцелуями и улыбками. Он бросил сумку в багажник и просто рухнул на заднее сиденье, полностью заняв его своими длинными ногами и неуклюжим телом. Мать взглянула на него в зеркало заднего вида – красная помада слегка размазана с одной стороны – но ничего не сказала. Раскинуть руки и ноги и почувствовать солнечный свет на лице.
– Ну, дорогой, тебе уже лучше? – она решилась нарушить молчание.
– Наверно.
– Тебе все еще грустно?
– Нет.
Ему никак. У него перкосет(1) вместо тела и вальпроевая кислота(2) вместо крови.
– Ты все еще… делаешь это?
Он почти рассмеялся: никак не может заставить себя называть вещи своими именами.
– Нет.
– Ты все еще гей, дорогой? – прошептала она, будто они не одни в машине, будто его отец мог их услышать, где бы он ни был. Вонючий алкаш.
– Да, – решительно произнес он.
– Ох…

***
Казалось, что свадьба его старшего брата длится вечно. Каждую минуту ему представляли очередного родственника, очередную одинокую секретаршу, которая легко касалась его руки и слишком много улыбалась.
Сэнди МакКой – они учились в одной школе – тоже была там. С небольшими белыми цветочками в волосах, она выглядела привлекательнее, чем невеста, так что никому из девушек не позволялось с ней разговаривать. Так объяснила Джареду его новая невестка, которая иногда присматривала за ним в детстве, и не позволит ему забыть о тех временах, когда он плакал над фильмом «Моя мачеха – инопланетянка».
Джаред приносил Сэнди печенье «мадлен» и чай со вкусом меда и малины, и они прятались от гостей в кухне. Она рассказывала ему о колледже. Он рассказывал ей о парне, с которым познакомился в больнице, Чаде-как-то-там (он никак не мог разобрать его фамилию сквозь мутную дымку от приема лития(3)), но парень был прикольным. Он знал множество грязных шуток, и Джаред трахал его после окончания рабочего дня, когда поблизости не было санитаров. Но Сэнди знать об этом не обязательно. Он просто рассказал ей, что Чад был хорошим другом, а не дешевой шлюшкой, который отрицал собственную сексуальность, хотя и обменивал лишние лекарства на минеты.
Вечером отец похлопал его по спине и протянул брошюру ремесленного училища. От него пахло бурбоном и рвотой. Джареда затрясло. Он поднялся в свою комнату, где проглотил горсть таблеток и попытался успокоиться, стараясь игнорировать крики родителей в кухне и плач младшей сестренки в ванной.
Он разорвал флайер ремесленного училища и листал журналы матери до тех пор, пока не нашел объявление о секретарских курсах.

***
Когда они добрались до места утром в понедельник, шел дождь. Его мать притормозила у края тротуара и попыталась пожелать ему удачи, но он уже вышел из машины. Открыл свой темно-фиолетовый зонт – единственное цветное пятно в сером унылом дне.
Два больших шага по подъездной дорожке, прямо по лужам, разбрызгивая воду во все стороны. Цок-цок, брызг-брызг. Мимо вывески «Дж. Росс Эклз, эскв.», а под ней – еще одна, небольшая, светящаяся неоновыми лампочками: «Требуется секретарша».
И вот он здесь, у дверей адвокатской конторы, Джаред Падалеки, бывший пациент психиатрической лечебницы, теперь вполне пригодный для нормального функционирования в обществе. Выпускник секретарских курсов с личным рекордом в семьдесят слов в минуту. Трудоспособный.
Он позвонил в дверь, подождал минуту и позвонил снова. Сжал ручку зонтика чуть сильнее: внутри горит свет? Может, он ошибся адресом? Но наконец ему ответили: нетвердое и грустное краткое «Да?»
– Здравствуйте! – выдохнул он в домофон. – Я насчет работы, се-секретарской работы, по объявлению. Я, гм, надеюсь, я правильно попал, место все еще свободно?
В домофоне послышался неопределенный приглушенный звук, а затем дверь открыли. Джаред сложил зонт и вошел внутрь.
Офис выглядел так, будто по нему пронесся ураган; на полу – бумаги, папки и разбросанные карточки картотеки. Мусорные корзины перевернуты, пятно от кофе на стене, осколки кружки на полу.
Из-за угла небольшого коридора вышла женщина с мокрыми от слез глазами и черными потеками туши на щеках. В руках она несла картонную коробку, полную бумаг и безделушек. Женщина взглянула на Джареда, печально и жалобно. Уходя, она обернулась и произнесла надломленным голосом: «Мистер Эклз желает Вас видеть». И кивнула в сторону коридора.
Джаред аккуратно перешагнул через обломки канцелярских принадлежностей на полу и побрел по коридору. Тот выглядел опрятнее, чем приемная, нарядный, но простой, восточное искусство и холодные тона. Полированные будды и нефритовые статуэтки на полках.
Огромная красная деревянная дверь в конце. Джаред постучал, два коротких быстрых удара, и дверь открылась.

***
Мистер Дж. Росс Эклз внимательно разглядывал его, поправляя очки в проволочной оправе.
– Семьдесят слов в минуту?
– Да.
– Никакого опыта работы в качестве секретаря, помощника администратора или регистратора?
– Нет.
– Ни диплома колледжа, ни объяснения четырех лет без определенных занятий, ни трудоустройства со времени работы на неполный день в старшей школе.
– Нет.
– И… вы мужчина.
Джаред сглотнул.
– Да.
– Вы действительно хотите быть моим секретарем? Это скучная, нудная, бесконечно неинтересная работа. Вы действительно этого хотите?
Джаред наклонился вперед.
– Я хочу этого, очень хочу, мистер Эклз.
Он посмотрел ему прямо в глаза и улыбнулся, вкладывая в улыбку весь свой шарм и обаяние.
– Я хочу быть вашим секретарем.

***
Джаред вышел наружу. Фиолетовый зонтик подпрыгивал вверх-вниз, пока он бежал к машине. Мать опустила стекло, радио включено, и двигатель все еще работает. Она улыбнулась, пряча темные круги под глазами за слишком большими солнечными очками.
– Как все прошло, ми…?
– Я получил работу. Можешь отправляться домой. – Джаред развернулся, но она окликнула его.
– О! О! О дорогой, это… это чудесно! Тебя нужно будет подвезти домой, Джаред? Милый?
Джаред сгорбился и взглянул через плечо.
– Можешь вернуться в пять.
Несмотря на это, машина оставалась у тротуара весь день.

***
Джаред сидел на полу на четвереньках, раскладывая по алфавиту папки и вновь систематизируя разбросанную картотеку. Мистер Эклз прислонился к стене и наблюдал за ним, скрестив руки и ноги, как будто удерживая себя на месте.
– Отвечайте по телефону «Офис Дж. Р. Эклза». И ничего больше. Никаких «Чем я могу вам помочь?» и тому подобного. Придерживайтесь простых вариантов.
– Угу. – Джаред взглянул на него и кивнул.
– Позвоните малярам, под буквой «М» в картотеке. Они закрываются через час, необходимо застать их сегодня. Я хочу, чтобы завтра пятна на стене были закрашены. Цвет называется «мармелад для тостов» и «яичная скорлупа», в соотношении один к двум. Они знают. И пусть пришлют мне счет, только не факс, а заверенную копию. С оригиналом подписи.
– Угу.
– Вы приходите в девять утра, не опаздывая, хотя можно раньше, но сверхурочные я не оплачиваю. Вы должны уходить ровно в пять часов, ни раньше, ни позже. Я ухожу в половине шестого, но говорите всем клиентам, по телефону и разносчикам, что я ухожу в четыре. После четырех я ни с кем не встречаюсь и не разговариваю. Если у вас возникнут вопросы, задайте их сразу же. Я буду вызывать вас в свой офис только в неотложных случаях.
– Угу.
– Я пью кофе черным, без сахара, никакого «без кофеина», в 9:15, 10:30, 1:45, 2 и 3 часа. До четырех я также пью чашку зеленого чая: без молока, две чайные ложки меда, но не в сотах. Предыдущая секретарша положила в чай кусочки сот, что просто… – мистер Эклз вздохнул и потер виски, – неприемлемо.
Джаред улыбнулся ему:
– Я тоже ненавижу кусочки сот.
Мистер Эклз прикрыл ладонью рот и вышел из комнаты.

***
Сэнди обедала с ними и расспрашивала Джареда о его новой работе. Он почти ничего не сказал, просто пожал плечами и положил себе еще картофельного пюре, которое, на самом деле, было не совсем пюреобразным. Брат беззастенчиво флиртовал с ней всякий раз, когда его жена смотрела в другую сторону. Она была достаточно мила, чтобы всего лишь посмеиваться над его намеками.
Джаред спал в ту ночь без снов. Литий(3) убивал любые образы, которым вздумалось бы появиться в его голове.

***
Первый рабочий день – это катастрофа, которая вот-вот произойдет. Началось с того, что мать привезла его позже, чем требовалось, и отказалась уезжать, по-прежнему неся свою вахту у тротуара. Мистер Эклз требовал печатать и перепечатывать все минимум по три раза, даже если была сделана одна-единственная опечатка. Телефон звонил не переставая, и Джареду хотелось сорвать его со стены. Мистер Эклз застал его жующим жвачку, взял мусорную корзину и заставил выплюнуть – как ребенка в школе.
Остальная неделя была похожа на вторник; мистер Эклз продолжал критиковать все в Джареде. Его привычку жевать, тихие жужжащие звуки, которые он издавал при чтении, то, как он чешет нос – постоянно. Джаред и не подозревал, что у него так много привычек, или, как мистер Эклз их называл, «нервных тиков». От Джареда требовалось одеваться во все черное, так что он пошел и купил фиолетовых, синих и темно-оранжевых галстуков, чтобы по меньшей мере соответствовать декору офиса. По мнению мистера Эклза, его волосы представляли собой «необузданное месиво», и он слегка подстригся, но густая челка все так же его раздражала. Поэтому Джаред зачесывал ее назад и старался вспомнить о расческе перед тем, как выйти из дома.
Наступила пятница, и он чуть не сорвался, когда мистер Эклз попросил у него документ, который – Джаред мог бы в этом поклясться – сам же распорядился уничтожить в четверг. Всю неделю шли дожди, и Джаред вздохнул, выходя наружу без фиолетового зонта. Он закатал рукава и забрался в мусорный контейнер, роясь среди пакетов с мусором и обрезками бумаги. Наконец он сумел найти нужный пластиковый мешок, прочитав напечатанное на бумажных полосках внутри. Джаред поднял глаза и заметил мистера Эклза, наблюдавшего за ним из окна своего кабинета.
Вернувшись, он заглянул в кабинет мистера Эклза, чтобы сообщить ему о найденном документе. Мистер Эклз отжимался от пола. Яростно отжимался, ворча и тяжело дыша. Джаред отвел взгляд и почувствовал, что краснеет.

Его волосы растрепались, и с него капала вода, и он сидел на полу в приемной, собирая документ, как огромный паззл, склеивая скотчем совпадающие фрагменты. Мистер Эклз прочистил горло, и Джаред взглянул на него.
– Я нашел резервную копию, так что можешь не стараться дальше. И… – мистер Эклз одним глотком допил остатки своего кофе, – …уже одна минута третьего.
Он оставил пустую кружку у Джареда на столе и не спеша вернулся в свой кабинет, захлопнув за собой дверь.
Джаред влетел в туалет, поплескал воду на лицо, дрожа и стараясь не закричать. Ничего на него не действует! Ничего из того, что Джаред говорит или делает, все его шутки, попытки нащупать настоящую связь с ним, даже бесстыдный флирт – ничего! Джаред буквально вешается на парня, а тот и глазом не моргнет.
Джаред заперся в туалетной кабинке и проглотил пригоршню антидепрессантов и транквилизаторов. Остаток дня прошел мимо в бесцветном тумане. Когда он вернулся домой, его стошнило, и он спал как убитый.

***
В этот уик-энд Сэнди пригласила его вместе пойти в прачечную. Джареду было с ней легко, она ближе к его уровню, проще. Они подходят друг другу.
Она миленькая, с яркой улыбкой и чудесным чувством юмора, в сочетании с самым солнечным характером, который он когда-либо встречал. Она сказала, что хочет его с каждым прикосновением, каждым задержанным вдохом.
– Джаред? – спросила она, складывая свои крохотные розовые футболочки, – думаешь, тебе… эээ… нравятся и те, и те?
Джаред приподнял бровь.
– Ну, и те, и другие? Парни и девушки. Сразу, – пояснила она.
Он сжал губы и попытался не видеть ее пристального взгляда, ее солнечной ровной улыбки.
– Да, девушки мне тоже нравятся.
Он солгал.

***
Злая женщина появилась в офисе в понедельник.
Злая, грубая блондинка с короткой стрижкой. Злое выражение подчеркивалось неровными полосками зеленых и синих теней на каждом веке. Она уставилась на него, как хищная птица с верхушки скалы, и Джаред готов был поклясться, что слышал скрипки из Страны Оз, объявившие появление Злобной Ведьмы.
– Я могу… вам помочь? – выговорил он под ее хищным испытующим взглядом.
– Это вопрос или утверждение?
– Простите…
– Вопрос или утверждение?
– Эээ, вопрос?
– Покорный, – фыркнула она, глянув на пустой коридор. – Где он?
Покорный, он покатал слово во рту и увидел, как она двинулась по направлению к коридору. Джаред преградил ей дорогу.
– Где он? – повторила женщина, в этот раз чуть громче, глядя через его плечо. Заостренные длинные ногти постукивали по дизайнерской сумочке – злобный маникюр.
Было начало пятого.
– Мистер Эклз закончил на сегодня…
Она презрительно усмехнулась.
– Все еще держится за этот бред про четыре вечера – ДЖЕНСЕН! – вопль. – ДЖЕНСЕН! Дженсен Росс Эклз, иди черт возьми сюда! Гребаный ТРУС!
Она вопила так громко, что Джареду хотелось заткнуть уши, но он всерьез опасался, что она может разрезать его этими острыми красными ногтями, разорвать ему горло. Она топала и визжала примерно две минуты, ругаясь и обзывая Дженсена подонком и трусливым червяком. Наконец выдохлась и, развернувшись на своих бритвенно острых каблуках, взялась за дверную ручку.
– Передай ему, чтобы он, в конце концов, подписал эти проклятые бумаги.
– Какие бумаги? – прошептал Джаред.
– Документы на развод, – ответила она, захлопывая дверь и унося с собой рассерженные скрипки.
Джаред посмотрел на коридор, тихонько прокрался к кабинету мистера Эклза и постучал.
– Мистер Эклз? – осторожно спросил он. Внутренний голос подсказывал ему, что нужно нарушить правила и открыть дверь.
Кабинет был пуст и тих, только домашний фонтанчик журчал у дальней стены.
– Она… она ушла? – еле слышный, почти неузнаваемый голос.
– Да, – такой же еле слышный ответ.
Мистер Эклз выглянул из-под стола, где, похоже, прятался. Он поправил очки, пригладил костюм и уселся за стол, стиснув руки.
– Спасибо, Джаред, на сегодня это все.
Джаред прикусил губу.
– Но еще ведь нет пяти часов?
– Сегодня можешь уйти пораньше, Джаред.
Мистер Эклз долго рассматривал пятнышко на столе, но все же повернулся и встретился с ним взглядом. Он снял очки, и Джаред был почти ошарашен тем, насколько зелены его глаза, особенно на фоне проступивших от стресса ярко-красных сосудов.
– Можешь пойти домой по длинной дороге, прогуляться через парк. Расслабься, порадуй себя, Джаред.
Губы мистера Эклза слегка изогнулись. Из всех выражений его лица это было самое близкое подобие улыбки, которое Джаред видел до сих пор.

***
Джаред чуть было не сел в машину к матери, но вместо этого наклонился и сказал ей, что теперь будет ходить домой пешком.
Он шел через парк, в одиночку, и чувствовал облегчение. Делать то, что сказал мистер Эклз, ощущалось настолько правильным, как будто тот разрешил ему чувствовать, расслабиться и радоваться солнцу и траве.
Джаред даже не осознавал, что не принял лекарство днем, пока не пришел домой и не пересчитал таблетки. На самом деле, ему и не хотелось.
Той ночью ему снились пятна цвета и непонятные слова, и это было только началом. Что-то еще подступало все ближе, какая-то чистота парила на горизонте.
Он чувствовал себя вспыхнувшей искрой.

***
И снова наступил вторник, прошла уже целая неделя его новой работы. В восемь утра, когда он уходил из дома, отец уже пил, выдыхая запах виски и брэнди. Мать не подвезла его на машине, и даже не предложила, и не взглянула на него, двадцать минут подряд моя одну и ту же тарелку. Его младшая сестра тайком курила за домом и выглядела бледной и нездоровой.
В офисе кончились фильтры для кофе, и ему пришлось идти в магазин, пропустив пару дюжин телефонных звонков, а потом прослушать и застенографировать каждое сообщение, оставленное мистеру Эклзу. Он опять почувствовал комок страха в груди, и знакомый голос в ушах твердил, что он ничего не в состоянии сделать как надо, что все плохо, плохо, плохо.
Спотыкаясь, он побрел в ванную, зацепившись по дороге за стул. Ему хотелось растолочь все свои таблетки в порошок и вдохнуть их, потому что так бы они быстрее подействовали. Джаред поднял взгляд и заметил в зеркале отражение мистера Эклза. Резко вздохнув, он обернулся, но тот уже исчез, лишь дверь качнулась там, где он стоял всего лишь секунду назад.
Двигаясь будто в воде, преодолевая воображаемое сопротивление, Джаред вернулся за свой маленький стол, стиснул руки и попытался не дрожать так сильно. Ни антидепрессантов, ни стабилизаторов настроения, ни транквилизаторов – он не выпил ни единой таблетки со вчерашнего вечера. И это было заметно: он чувствовал дрожь в руках и ногах и слезы в уголках глаз.
Зажужжал селектор, и мистер Эклз попросил его к себе в кабинет. Джаред схватил блокнот и ручку и побрел сквозь воду, толкнул тяжелую деревянную дверь слабыми, безжизненными руками.
Мистер Эклз сидел на черном кожаном диване, держа на коленях какую-то папку. Он похлопал по свободному месту рядом с собой, и Джаред сел, глядя прямо вперед, руки лежат на коленях, сердце бьется барабанной дробью.
Мистер Эклз спросил, указывая на файл:
– Ты знаешь, что это такое?
Джаред отрицательно покачал головой.
– Твое личное дело. Отчет о наблюдениях. Когда ты подписал согласие, я проверил твою биографию. Ответ доставили в понедельник, после того, как ты ушел.
Джареду следовало бы прекратить подписывать документы, не читая их. Он разглядывал свои ладони, аккуратно сложенные на коленях. Блеск начищенных туфель. Тонкие полоски на брюках.
– Они не вдаются в детали, которые нарушили бы тайну отношений доктора и пациента. Однако мне стало ясно, что два последних года ты находился в определенного рода клинике. Чего ты не можешь знать, так это то, что я уже имел дело с этим конкретным заведением, и я знаю, что они придерживаются консервативных взглядов на некоторые проблемы. Я представлял интересы молодого человека, во многом похожего на тебя, который подал иск на своих родителей о лишении прав опеки. Похоже, они отправили его туда на лечение, хотя он был абсолютно здоров. Им не нравилось то, что он был гомосексуалистом, и они пытались его вылечить. В клинике он подвергался спорному медикаментозному лечению и…
– Я не такой, как он, – перебил Джаред, и тут же оборвал себя, впившись зубами в губы.
– Какой – не такой?
– Я не… я уже лучше.
– Ну да. А до того ты был –?
Нимфоманом, подумал он.
– Я был болен.
Мистер Эклз дотронулся до его плеча, и Джаред наконец-то взглянул ему в глаза. Такие зеленые…
– Ты был болен? Джаред, нет ничего постыдного в том, чтобы быть тем, кто ты есть, ничего. Ты не обязан скрывать…
– Я все еще гей, – выпалил он. – У меня клинически подавленное биполярное аффективное расстройство(4) с навязчивыми эротоманиакальными наклонностями(5). Это значит, что когда мой отец напивается и начинает избивать мою мать, я иду по барам в поисках анонимного секса с парнями. Мне не стыдно быть геем, все равно, что говорят врачи. Мне просто нужна помощь с… с контролем.
Джаред сморгнул несколько раз. Выражение лица Дженсена вообще не изменилось, и он почувствовал разочарование.
– Понятно… – мистер Эклз кивнул и отпустил его плечо, и Джаред почти застонал.
Мистер Эклз был первым мужчиной, который так к нему прикасался с тех пор, как он вышел из больницы.
– Но мне всегда хотелось знать, – Джаред горько рассмеялся, – если бы я путался с девчонками из группы поддержки по раздевалкам, считали бы мои родители это проблемой? Отправили бы они меня и тогда лечиться?
– Я был в группе поддержки, – мистер Эклз поднял бровь.
Джареду захотелось спрятаться под стол, но он не был уверен, что поместится там. Прежде чем он смог промямлить извинения, мистер Эклз встал и похлопал его по плечу.
– Ничего. Ванильный или шоколадный?
– А?
– Ванильный или шоколадный?
– Эээ, – Джаред опять посмотрел на свои руки, переплетенные пальцы. – Шоколадный.
И это не вопрос, это утверждение. Он улыбнулся.
Мистер Эклз кивнул и повернулся к большой красной двери, но остановился.
Что-то случилось, практически незаметно для обоих, как легкое потрескивание в воздухе, но настроение мистера Эклза изменилось вместе с тембром его голоса. Мягче, и в то же время как-то жестче, более резко. С силой.
– Оставайся здесь. Не шевелись.
И он ушел.
И эти слова, не шевелись, прогремели у Джареда в голове, приморозив его ладони к коленям, остановив беспокойно двигающиеся пальцы, выпрямив спину. Он мог пошевелиться, он знал, что мог бы подпрыгивать или развалиться на диване, но не делал этого.
Он не хотел.
Будто бы проверяя себя.
Он не из тех, кто сидит спокойно. В клинике его поведение сначала характеризовали как «моторное беспокойство»(6) и «нарушение внимания», пока окончательно не остановились на «компульсивности»(7). Ему было интересно, сможет ли он сделать это, действительно остаться на одном месте, абсолютно спокойно, не шевелясь. Моргать и дышать – единственная дозволенная роскошь движения.
И он сумел. Он действительно оставался неподвижен все время отсутствия мистера Эклза, пока тот не вернулся с шоколадным молочным коктейлем из закусочной в соседнем квартале.
– Вот, – мистер Эклз протянул стаканчик. – Можешь расслабиться, Джаред.
И Джаред расслабился.
Мистер Эклз тихо рассмеялся.
– Ты… ты и правда не шевелился все это время?
Да. Потому что ты мне так сказал. Потому что ты этого от меня хотел. Потому что ты мне это позволил.
Джаред пожал плечами.
– Нет, не то чтобы. Думаю, на самом деле…
– Сними галстук.
Пальцы Джареда потянулись к узлу до того, как он смог спросить:
– Зачем?
– Он ужасен, сними его. Расстегни две верхние пуговки.
Мистер Эклз поставил свою чашку на стол и достал «Полароид» из ящика. Он потянулся к волосам Джареда и растрепал их, разрушая тщательно сделанную прическу, так что челка опять лежала свободно, как обычно. Джаред был не в состоянии вымолвить ни слова.
Мистер Эклз отступил на шаг, оценивая вид Джареда на диване, и тот неуклюже пытался позировать, пока не услышал:
– Смешно.
–Что? – Джаред рассмеялся, и фотоаппарат щелкнул, ловя его улыбку. Мистер Эклз положил проявляющуюся фотографию в карман, взял свою чашку и присоединился к Джареду на диване.
– Я рад, что мы поговорили. Мне не хотелось бы, чтобы ты чувствовал, будто не можешь прийти ко мне со своими проблемами, Джаред.
Он сделал маленький глоток.
Мистер Эклз такой странный, и такой сдержанный, и даже когда он пытается стать ближе, он почти такой же стеснительный, как и Джаред. И его глаза просто очень, очень зеленые.
– А у вас какой?
– Хм?
– Ванильный или шоколадный?
– Оба, – мистер Эклз повернул голову и взглянул на него. – Я люблю и то, и другое.

***
Тем вечером Джаред и Сэнди ужинали вместе в ресторанчике ее друзей. Он выпил слишком много красного вина и сказал, что у нее просто блестящие волосы. Она выпила совсем чуть-чуть, и когда им пора было уходить, ей пришлось выволакивать его из ресторана, держа за руку и смеясь.
Она была достаточно трезвой, чтобы заметить какого-то джентльмена, разглядывавшего их внимательными зелеными глазами, с взволнованным и нервным выражением лица, но Джареду она об этом не сказала.
У дверей он попытался поцеловать ее в щеку, но промахнулся, и вместо этого чмокнул в нос. На заплетающихся ногах зашел в дом и только тут понял, что уже целых два дня обходился без лекарств. Два, и завтра будет третий.

***
Дженсен достал фотографию Джареда и спрятал ее среди своих орхидей.

***
На следующее утро мистер Эклз вызвал Джареда к себе в кабинет. В руке он держал красный фломастер, и еще целый стакан таких же стоял на столе. Компьютер и все прочие бумаги и папки куда-то делись. Единственное, что оставалось на рабочем месте, – это стаканчик красных фломастеров и белый лист бумаги, в котором Джаред узнал напечатанное им в среду письмо.
Внезапно Джаред заметил, как тихо в комнате, в офисе, во всем огромном мире.
Он приблизился к столу. Мистер Эклз сидел, зажав фломастер в руках, сцепив пальцы перед лицом. Джаред внимательно посмотрел на стол. В письме были отмечены грамматические и орфографические ошибки. Он узнал пометки, которые изучал на секретарских курсах: стандартные знаки корректорской правки текста.
– Да?
Мистер Эклз взглянул на него. Всего лишь взглянул, но атмосфера опять изменилась, те же мягкие ноты снова появились в его голосе.
– Положи руки на стол, ладонями вниз, по обе стороны от письма.
Джаред моргнул, но сделал, как было сказано, слегка наклонившись вперед из-за собственного роста.
– Сделай шаг назад, так, чтобы твое тело было параллельно столу.
Не успев даже подумать как следует, Джаред нагнулся и буквально распластался над белым листком бумаги, испещренным свежими красными чернильными пометками, настолько свежими, что он мог чувствовать запах фломастера. Мистер Эклз встал и приблизился к нему сзади.
– Читай письмо. Вслух.
Джаред прочистил горло.
– Уважаемый мистер Гарви, я искренне благодарю Вас за Ваше обращение…
И на слове «обращение» Джаред ощутил сильный, быстрый шлепок по заду. В воздухе раздался чудесный, удивительно резкий звук.
Он почувствовал приятное волнение внизу живота.
– Начни заново, – прозвучал мягкий голос сзади.
– Ув… уважаемый мистер Гарви.
шлёп
– Я искренне благодарю Вас…
шлёп
– за ваше обр…
шлёп
– РАЩ! Обращение ко мне…
шлёп
– Обоже… Я потерял строчку.
шлёп шлёп шлёп Каждый раз сильнее и быстрее, чем предыдущий. Джаред нашел нужное место и дочитал письмо до конца. Он дрожал от… от чего-то неопределимого, чего-то, что он никогда раньше не чувствовал.
Чего-то, что он никогда не хотел бы перестать чувствовать.
– Иск… искренне. Гм. Искренне Ваш…
шлёп
– Мистер!
шлёп
– Дженсен!
шлёп
– Росс!
шлёп
– Эклз! Аааа!
шлёп
Джаред уронил голову на стол, не в состоянии пошевелиться, при малейшем движении ягодицы горели огнем. Он услышал, черт, он услышал, как мистер Эклз щелкает суставами пальцев. Господи, ему так хотелось повернуться и поцеловать руку этому человеку.
– А теперь, – мистер Эклз прочистил горло, – не мог бы ты исправить ошибки в письме и отослать его мистеру Гарви, или ты предпочитаешь перечитать его еще раз?
Джаред весь отдался ощущениям, его член наполовину встал, натянув ткань черных брюк. Он взглянул через плечо на мистера Эклза, покрасневшего, но спокойного, протирающего рукавом очки.
– Еще раз, – выдохнул он.

***
Добравшись до дома, Джаред заперся в ванной, несмотря на протесты Меган. Он стянул штаны, боксеры и повернулся спиной к зеркалу над раковиной, пытаясь увидеть свое отражение в маленьком ручном зеркальце.
Замечательные красные и фиолетовые синяки украшали его задницу. Он дотронулся до одного и почувствовал, будто сквозь тело прошел электрический разряд.
Ему вспомнились прощальные слова доктора Фостера: «Джаред, главное для тебя – это контроль. Ты ищешь его в других, потому что бессилен изменить свою семью. Ты контролируешь свою сексуальную жизнь, будучи физически больше и сильнее своих партнеров. Но доминирование над ними не приносит тебе удовлетворения. Тебе нужны отношения, где можно отдавать и принимать. Найди кого-нибудь, кто не будет тебя бояться. Кого-то, кого ты захочешь слушаться, кому захочешь доставить удовольствие так же, как он захочет угодить тебе. Научись не думать, позволь кому-нибудь позаботиться о тебе для разнообразия».
Той ночью он впервые после больницы видел яркий цветной сон. Мистер Эклз держал его, устанавливая его обнаженное тело в саду среди своих орхидей.

***
Джаред был готов считать все произошедшее счастливой случайностью, единственным моментом слабости, странности, почти извращения. Возможно, это ему приснилось, возможно, ему не следует даже говорить об этом.
Уныло и без происшествий катился мимо день. Его сердце подскакивало каждый раз, когда он слышал жужжание селектора, и падало, когда ему поручали очередное бессмысленное задание. День все тянулся и тянулся, и Джаред растягивал его еще сильнее, думая о вчерашнем, плотнее вжимаясь в сиденье стула, чтобы задеть синяки. Похоже, он не очень ясно мыслил, потому что в три мистер Эклз вызвал его в свой кабинет.
В его кофе оказался сахар.
В следующий момент Джаред осознал себя на кухне, заново заваривающим кофе. Руки лежат на столешнице, и он снова чувствует удар ладони Дженсена об его зад. В глазах собрались слезы, но у него стоит так, что когда все прекратилось, ему пришлось отправиться в туалет и завершить начатое. Он представлял, что это рука мистера Эклза, бледная, гладкая, с совершенным маникюром, двигается на месте его собственной, медленно и плавно, но в то же время твердо. Мистер Эклз дышит ему в шею, шепчет прямо в ухо чудесным мягким голосом. Кончая, Джаред закусил галстук, чтобы приглушить крик. Тем же галстуком он вытерся; выбросил его, расстегнул две верхние пуговки на рубашке и слегка растрепал волосы.
Так прошла неделя, и Джаред был абсолютно счастлив.

***
Сидя возле бассейна, Меган заявила, что она собирается замуж за Пита Догерти, и ей все равно, что он сидит на героине, потому что он замечательный певец и поэт. Сэнди пожала плечами, мать Джареда рассмеялась, невестка сказала, что нельзя двигаться по жизни, привязываясь к подобным бездельникам. Джаред видел их там весь уик-энд, планирующих свадьбы, которым не суждено было состояться, пока его отец и брат пили пиво и чинили машину. Он не входил ни в одну из групп и чувствовал себя странно бездомным в своем собственном доме.
Его мать спросила:
– Джаред, когда вы с Сэнди думаете пожениться?
Они оба вдруг нашли что-то чрезвычайно интересное на земле под ногами, и в мыслях Джаред уже видел ответ, знал, что они пытаются обмануть сами себя. Сэнди одинока, а Джареду нужно сделать так, чтобы родители были счастливы. Они ничего не ответили, просто посмотрели фильм в гостиной и поцеловали друг друга на прощание со всей платонической страстью, на которую только были способны.
Прошло уже почти семь дней без лекарств и таблеток, и сны Джареда были чудесны. Он с мистером Эклзом, наклоняется над его столом, пока тот с силой его шлепает, а потом нежно проводит рукой по болезненным местам.
– Делай со мной все что угодно, – стонет он. – Все, что ты хочешь, все, что тебе нужно. Я твой секретарь…
Он поворачивается в руках мистера Эклза и их губы наконец-то встречаются.
Утром, до того, как уйти на работу, он выбросил все до единой оставшиеся таблетки в унитаз и спустил воду. Он разорвал все рецепты и съел большую миску хлопьев, не обращая внимания ни на отца, спьяну отключившегося на диване, ни на мать, моющую свою единственную тарелку. Он поцеловал ее в щеку и сказал: «Спасибо за завтрак, мам», несмотря на то, что приготовил его сам, и что это Меган постоянно покупает хлопья.
Но ей нужно было услышать именно это, потому что она повернулась к нему и улыбнулась.

***
Чем чаще это случалось, тем заметнее для Джареда были изменения. Полностью уходя от рабочих взаимоотношений, они медленно продвигались все ближе и ближе к границам интимного.
Все началось с прикосновения, сразу после того, как Джаред закончил перечитывать письмо с тремя грамматическими и одной орфографической ошибкой. Рука мистера Эклза с силой соприкоснулась с его задницей, но осталась там, сжимая, пока он не вскрикнул от удовольствия, и исчезла.
Джаред не смог удержаться от стона.
В этот раз мистер Эклз лишь вопросительно изогнул бровь. Но позже на этой неделе Джаред наклеил недостаточно марок, и письмо вернули по обратному адресу.
Теперь было по-другому. Мистер Эклз снял галстук и, связав им запястья Джареда, сильно толкнул того на стол. При каждом ударе Джаред издавал стон, отдаваясь затем рассеянной ласке. Подергивание за волосы, рывок за рубашку, и он почти потерял рассудок, когда наконец мистер Эклз заставил его подняться. Джаред встал прямо, прижимая связанные руки к груди, и взглянул ему в лицо. Мистер Эклз сорвал свои очки, в глазах безумие.
– Скажи мне, что ты этого не хочешь.
Джаред не мог.
– Скажи мне, что тебе это нравится.
Джаред опустил взгляд. Его эрекция как доказательство, раскрасневшиеся щеки, натяжение ткани в районе паха. Он слегка приоткрыл рот, но был все еще не в состоянии произнести ни слова.
Мистер Эклз взглянул на него, лицо снова непроницаемо, голос тих. Он подергал за узел галстука, пока тот не ослаб и руки Джареда не опустились свободно вдоль тела.
– Сядь на стол, – начал мистер Эклз. – Сядь на стол и положи руки на край, не шевелись.
Джаред сделал, как было сказано.
– Раздвинь ноги, шире.
И это он сделал, и мистер Эклз шагнул между его ног, прижался лбом ко лбу, обеими руками вцепился в волосы. Руки Джареда дернулись, ему хотелось схватить, держать его, но, по-видимому, это была вся близость, на которую можно было рассчитывать в данный момент.
И это было прекрасно, потому что мистер Эклз начал говорить, этим своим замечательным голосом, рассказывая ему, как он свяжет его, будет бить до тех пор, пока задница не станет вишнево-красной, обвяжет его кожаными ремнями и не позволит освободиться. Он сделает с ним столько всего, а за плохое поведение будет наказывать, заставляя плакать и кричать, и Джаред почувствовал, как его заполняет желание, потребность.
– А потом, потом, когда ты будешь моим, когда я помечу твое тело как мою собственность, я трахну тебя, – он тяжело выдохнул ему в ухо.
С криком «Да!» Джаред кончил.

***
Было время обеда, и мать позвала его за стол, но он схватил телефон, набрал номер мистера Эклза и прошептал ему:
– Бифштекс, картофельное пюре, горох, чай со льдом и мороженое. Кофейное мороженое.
Мистер Эклз откашлялся.
– Ложка пюре, четыре горошины, стакан чаю и сколько хочешь мороженого.
Джаред улыбнулся. Мистер Эклз быстро повесил трубку.
Его семья с изумлением смотрела, как он наколол все свои четыре горошины на зубчики вилки, а после съел только ложку картошки и вышел из-за стола. Он поднялся наверх с пятью порциями мороженого и заснул, чувствуя озноб на языке.

***
Мистер Эклз не целовал его, пока еще, но Джаред думал, что это только вопрос времени, что скоро он узнает вкус этих полных губ на своем языке. Он не позволял Джареду ничего сделать, не принимая от него ни оральный секс, ни мастурбацию, никаких интимных прикосновений.
Джаред пытался выкинуть это из головы, пытался позволить себе чувствовать обожание, но когда возбуждался и терял способность мыслить здраво, он, задумавшись, закусывал нижнюю губу. Ведь он больше мистера Эклза, он мог бы просто завалить его, и поцеловать его, и оттрахать, и делать разные безумные вещи, от которых тот будет кричать.
Но как-то после сессии с кожаными наручниками и повязкой на глазах мистеру Эклзу пришлось уложить его на диван. Сердце Джареда колотилось как сумасшедшее, и он все еще не отошел после оргазма. Вместо того, чтобы разрешить ему вернуться за свой стол, мистер Эклз лег рядом, обнял его и прижал к себе, спиной к груди, позволяя вытянуться во весь рост. Он погладил Джареда по животу.
– Так ты мне больше нравишься. Не такой тощий и костлявый. Я люблю, когда ты круглый и мягкий.
– Тогда разрешайте мне есть столько мороженого, сколько я захочу, – прошептал Джаред.
– Можешь съесть его всё, – уклончиво произнес мистер Эклз, зевнул и задремал. Это было так мило – то, как он держал Джареда одной рукой, подложив другую ему под голову. В Джареде слишком много адреналина, чтобы он мог успокоиться так быстро, поэтому он сконцентрировался на теплом дыхании мистера Эклза на своей шее.
– Дженсен… – он попробовал имя на вкус, перекатывая его по языку, как мраморный шарик. – Смогу ли я когда-нибудь назвать тебя так?

***
Однажды Меган, придя домой, объявила, что она беременна и бросает школу.
На следующей неделе у нее был выкидыш, но ее уже исключили, и она все равно переехала к своему бойфренду. Они собирались пожениться.
Сэнди скривилась, но согласилась быть его девушкой на свадьбе, и поэтому мать записала ее в подружки невесты. Джаред извинялся, но она не обращала внимания, а спросила про красный след от укуса на его плече.
– Собака укусила?
– А?
– Джаред, да брось, я же вижу следы от зубов.
И он тут же прикрыл ладонью шею и слегка вздрогнул. Сэнди подняла бровь.
– Так что… он симпатичный?
Джаред разглядывал свои туфли.
– Хотелось бы мне знать парня получше для тебя. Хотелось бы мне быть таким другом.
Сэнди обняла его. Все в порядке. Все действительно будет хорошо.

***
«Пятница без дресс-кода» для мистера Эклза – это на самом деле возможность поиграть в переодевания.
В определенном смысле мистер Эклз боготворит его. Во всяком случае, Джареду нравится так думать. В конце концов, это он стоит на коленях, в то время как Джаред выпрямился перед зеркалом в человеческий рост. С ним обращаются с такой заботой, обожанием, благоговением… Трудно слегка не зазнаться от такого внимания. От осторожности, с которой руки мистера Эклза скользят вверх-вниз по его телу, зашнуровывая его шелковыми лентами и кожаными завязками.
Он никогда даже не думал, что бывают корсеты его размера.
Корсет туго обхватывал тело, как затянувшееся объятие вокруг его торса. Каждый раз, выдыхая, он чувствовал давление. Мистер Эклз добавил легкие маленькие трусики, конечно черные, и пояс с подвязками больше для вида, чем в функциональных целях. Наверно, ему просто нравится эстетика ремней на бедрах Джареда. Он спросил:
– Как тебе?
Потрясающе, подумал Джаред.
– Прекрасно.
Мистер Эклз встал, проведя руками по его заднице, сцепил их у Джареда на животе, уже не тощем и не костлявом, а замечательно наполненном плотью и мягкостью благодаря огромному количеству мороженого и шоколадных молочных коктейлей, которые он поглощал несколько последних недель.
Джаред мог видеть в зеркале, как мистер Эклз положил подбородок ему на плечо, вздохнул и прижался плотнее.
– Я имел в виду не то, как ощущается корсет. Я имел в виду тебя. Как ты себя чувствуешь благодаря ему?
Он расцепил руки и пробежал кончиками пальцев по впадинкам под тазовыми косточками Джареда, вызвав у того вздох и волну мурашек по коже.
– Я чувствую себя… – начал Джаред, и понял, что краснеет от ответа. Небывалое наслаждение – выглядеть так хорошо, видеть, как мистер Эклз сходит по нему с ума. Почти как в старые добрые времена, когда он выставлял напоказ свою сексуальность, свою силу, как оружие.
– Сексуальным, – прошептал он.
– И ты прав, черт возьми, – невнятно пробормотал мистер Эклз и любовно прикусил его плечо, едва царапая зубами.
Ощущение сводило его с ума, правда, ему хотелось приклеить этот рот к своей коже. Мистер Эклз отошел набросить покрывало на зеркало, и Джаред вздохнул, подбирая свою рабочую рубашку и брюки, чтобы надеть их поверх игривого белья. Он не стал заправлять рубашку, так что она свисала достаточно свободно, пряча линии корсета. Но мистер Эклз знал, что он есть.
Зазвонил телефон, и Джаред вышел из кабинета в приемную, чтобы как обычно начать свой рабочий день. Он выучил правило: делу время – потехе час. После четырех мистер Эклз будет полностью его.
Целый день корсет был на нем, стягивая и обнимая, так что и он, и мистер Эклз готовы были лезть на стены от одного только факта его существования. Когда Джаред наклонился над шкафчиком с папками, он с таким же успехом мог бы быть голым, потому что именно эта картина стояла у мистера Эклза перед широко открытыми, голодными глазами.
Все закончилось, когда он подошел к столу мистера Эклза и попросил дело Делэнси. Тот кивком подозвал его за стол и указал на ящик напротив, так что Джаред улыбнулся и наклонился через колено мистера Эклза, дотягиваясь до ящика. Мистер Эклз не смог больше выдержать поддразниваний, положил руку Джареду на лицо, поворачивая его, встречаясь с ним наполненным страстью и желанием взглядом.
Джаред подумал, что сегодня он выиграл.

***
Без слов они переместились в угол кабинета, и мистер Эклз откинул драпировку с зеркала. Раздеваясь, Джаред наслаждался каждой извращенной мыслью, проносившейся в его сознании. Мистер Эклз связал его руки кожаными манжетами, отбросил в сторону пояс и черное белье, освободив его наполовину вставший член. Джаред стоял лицом к зеркалу, а мистер Эклз – позади него, прикрыв глаза.
– Тебя никто никогда не трахал, так ведь?
Джаред отрицательно покачал головой и слегка вздрогнул, когда мистер Эклз притянул его за бедра к себе, так что его зад скользнул по прикрытому одеждой паху. Определенно, мистер Эклз был так же возбужден, как и он, а может быть, даже больше.
А потом, черт, потом он уткнулся лицом Джареду в затылок и выдохнул ему в шею. Джаред застонал, и они осторожно опустились на пол. Джаред почувствовал, как холодные, влажные пальцы прикасаются к его отверстию, и вот они уже внутри. Опираясь связанными руками о ковер, он стоял на коленях, постанывая, пока мистер Эклз растягивал его, пробовал его, с помощью умелых прикосновений управляя его телом.
Мистер Эклз прильнул ближе и выдохнул ему в ухо:
– Мы зашли так далеко.
Джаред кивнул.
– Я сделаю это, и все. Мы переступим последнюю границу.
– Я знаю, – выдохнул Джаред.
– Ты этого хочешь?
– Да… – стон.
Мистер Эклз сорвал свой галстук и завязал его через рот Джареда, как кляп. Он туго затянул узлы, и Джаред впился в ткань зубами. Мистер Эклз резко потянул его назад.
Насаживая Джареда на свой член, вцепившись в волосы на его затылке, начал вбиваться внутрь.
Шелк между зубов заглушал крики чистой радости, отчаянно пытавшиеся вырваться из горла Джареда. Он взглянул вперед, и окружающее расплылось перед глазами.
Это зеркало, зеркало заставило его потерять ощущение реальности, почувствовать себя вне собственного тела при виде их отражения. Они были так красивы, двигаясь вместе, секс и трение друг о друга. Мистер Эклз, без очков, ремень отброшен в сторону, пропитанные потом волосы и раскрасневшееся лицо, так что четче проступила крохотная россыпь веснушек на носу. Зеленые глаза полны голода, изголодались по нему.
А потом он увидел себя. Связанные руки на полу, как при молитве. Кляп во рту и слезы, льющиеся из глаз. Корсет, все еще тесно облегающий тело, дышать становилось труднее и труднее, громкие вопли удовольствия перекатывались в горле, не имея возможности вырваться наружу.
Точно, как по часам, мистер Эклз вынул кляп у Джареда изо рта, и он опять очутился в собственном теле. Кончая и крича, выплескивая семя на кремового цвета ковер, на котором незаметны пятна. Джаред кричал, матерился и благодарил его – все в одном длинном, грязном потоке бессмысленных слов. Шум в животе, и мистер Эклз притянул его на колени, содрогающегося в последних волнах такого мощного оргазма.
Он практически вибрировал, а мистер Эклз держал его, вбиваясь все глубже и глубже, дыша ровно и спокойно. Должно быть, одна из его техник медитации позволяла ему сдерживать себя как можно дольше. Джареда всегда привлекала идея тантрического секса. А может быть, он просто настолько силен, что способен оттягивать собственный оргазм исключительно силой воли.
Джаред больше ничего не контролировал, его ноги превратились в желе, он запрокинул голову, позволяя руке мистера Эклза удерживать ее. Мистер Эклз, кончая, укусил его за плечо, прямо в то место, которое он постоянно находил, его личное клеймо на коже Джареда. Каким-то образом мистер Эклз сумел проникнуть еще глубже внутрь несколькими последними толчками, и после этого стал почти таким же расслабленным, как и Джаред. Они ухитрились опуститься на пол. Мистер Эклз прижался к нему плотнее, обнимая и не выходя из него.
Джаред взглянул на них в зеркало. Его отражение так широко улыбалось, что он и не знал, что бывают улыбки настолько большие и яркие.

***
После того, как они привели себя в порядок, а Джаред был освобожден от пропитанного потом и тестостероном корсета, они буквально свалились на диван.
Мистер Эклз взял свой сборник изречений Конфуция и позволил Джареду лежать на животе у него на коленях. Тот развлекал себя, просматривая бульварную газетенку из приемной, с банальными комментариями, но кричащими заголовками. Мистер Эклз прихлебывал зеленый чай, и всякий раз, опуская чашку, он снова и снова поглаживал волосы Джареда, а Джаред отвечал, почти мурлыча при прикосновении. Они оставались в офисе до семи вечера. Расстаться на уик-энд было самым тяжелым на свете.
Если бы только Джаред знал.

***
Вечером воскресенья в дом Джареда позвонили из скорой. Его отец попал в автомобильную аварию, и, конечно же, уровень алкоголя у него в крови намного превышал допустимый. Сейчас его лечили, а затем собирались направить в центр реабилитации.
Все семейство Падалеки собралось в его палате, глядя на фиолетового и зашитого старика. Желудок Джареда перевернулся, и он сбежал, когда решил, что никто на него не смотрит.
В итоге он очутился у дома мистера Эклза, разглядывая его через окно, наблюдая, как он занимается на беговой дорожке. Пот, струящийся по лицу, румянец на щеках, небольшая щетина от целого уик-энда без бритья.
Он так красив.
Джаред подошел к двери, и, не давая себе времени передумать, тихо постучал, услышал приближающиеся шаги и стиснул руки.
Мистер Эклз открыл дверь и нахмурился, почти успел спросить, что Джаред здесь делает, как тот рухнул ему на руки. Джаред неуклюже держался за него, но не почувствовал ободряющих ответных объятий. Мистер Эклз, напряженно и скованно, пытался отступить из кольца его рук.
– Джаред, боюсь, я не понимаю.
– Мой отец в больнице, – выпалил он, заходя в прихожую. – Попал в аварию. Мой отец чуть не умер.
Мистер Эклз посмотрел вниз и кивнул:
– Я сочувствую…
Джаред опустился на колени, закрыв лицо ладонями.
– О боже, о боже, что я делаю… – простонал он.
Мистер Эклз шагнул вперед, и этого было достаточно для того, чтобы Джаред смог дотянуться и притянуть его к себе. Никогда раньше он не пользовался своей силой или своим ростом, но он хотел его, нуждался в нем. Он расшнуровал завязки на тренировочных штанах мистера Эклза, и, боже, ему так хотелось ощутить его у себя во рту, пока мистер Эклз не произнес:
– Прекрати.
И он прекратил, и отпустил его, и опустился на корточки и закричал:
– Почему я не могу до тебя дотронуться?! Почему ты мне не разрешаешь?!
Он обхватил голову руками, прижимая основания ладоней к вискам. Мистер Эклз наклонился, развел его руки в стороны и вздернул Джареда на ноги.
– Иди домой. Больше не возвращайся. Просто иди к своей семье.
Джаред шел домой, а сердце билось у него в горле.

***
В понедельник Джаред заметил, что вывеска «Требуется секретарша» опять светится неоновыми лампочками. Но он все равно вошел, притворяясь, будто ее вовсе нет.
В приемной мистер Эклз сидел за его столом, а на полу стояла картонная коробка с вещами Джареда.
Мистер Эклз сидел, подперев голову руками, но опустил их и выпрямился, когда увидел Джареда.
Он протянул ему приказ об увольнении и чек на выходное пособие.
Джаред прочитал, и, не давая себе времени подумать, влепил ему пощечину, почти сбив хрупкого адвоката с ног. Мистер Эклз и глазом не моргнул, как будто ожидал именно такой реакции.
Джаред схватил свои вещи и вылетел на улицу, вспоминая свой первый день, заплаканную женщину и разгромленный офис.

***
Джаред безуспешно пытался найти подобного партнера в местном садо-мазо сообществе, но все они были извращенцами и отморозками, и не шли ни в какое сравнение с мистером Эклзом. Никто, даже парень по имени Эрик Крипке, который был как будто ничего, но лишь до тех пор, пока не заставил Джареда приковать себя наручниками к плите и бросать в него перезрелые помидоры, а сам при этом рыдал и повторял «Спасибо! Спасибо тебе!»
Боже, неужели он действительно был таким же, как эти люди?
Он примерял смокинг к свадьбе своей сестры, как вдруг внезапно сорвался с места и побежал. Длинные ноги мерили холодный бетон, модельные ботинки стучали по земле.
Он распахнул дверь (весь секрет в том, что она никогда и не запиралась) и вбежал-ворвался-вломился в кабинет мистера Эклза. Тот в замешательстве поднял взгляд от своего стола, новая секретарша уже влетела в комнату и увидела причину переполоха.
– Я люблю тебя, – произнес Джаред.
Мистер Эклз вздрогнул.
– Я люблю тебя, Дженсен Росс Эклз, и я знаю, что ты тоже меня любишь!
( «Дженсен, теперь он просто Дженсен, он больше мне не босс», – напомнил Джаред сам себе.)
Дженсен встал и взглянул ему в глаза. Джаред поцеловал его, прильнул к нему, вкладывая всю свою любовь и покорность в поцелуй, отстранился и прошептал:
– Ты единственный, кто не побоялся дать мне то, в чем я нуждаюсь.
– …Сядь, – произнес Дженсен, и Джаред подчинился. – Положи руки на стол, ладонями вниз. Оставайся здесь. До тех пор, пока я не разрешу тебе двигаться.
Джаред кивнул и уставился прямо перед собой. Дженсен схватил куртку, портфель и потащил свою разинувшую рот секретаршу за дверь.

***
Сэнди улыбалась ему.
– Ты знаешь, он позвонил мне. Попросил прийти взглянуть на тебя. Он думает, мы встречаемся.
Джаред кивнул.
– Может, ты хочешь пить? Я принесла тебе немного воды и соломинку.
Джаред покачал головой, но она все равно оставила ему воду, на всякий случай. Ввела свой номер в программу быстрого набора на телефоне Дженсена. Дотронулась до его руки и улыбнулась:
– Увидимся.
Джаред никогда больше ее не видел. Лишь через три года она вежливо прислала ему приглашение на свою помолвку.

***
Меган кричала на него:
– Ты испортил мою чертову свадьбу!
Топала ногами и скрещивала руки. Ее паразит-наркоман-жених решил попытаться сдвинуть его из-за стола силой.
Но в нем было сантиметров сто семьдесят, может быть, сто семьдесят пять – в туфлях. Так что Джаред с легкостью вернулся на место, толкнув его на пол и вынудив вскрикнуть.

***
Дженсен наблюдал за ним снаружи. Уже настала ночь, и он звонил себе в офис последние полчаса. Джаред сдвигал телефонную трубку носом, наклонялся к ней и отвечал «Офис Дж. Росса Эклза», в точности как ему нравилось. Клал трубку обратно, зажав ее в зубах.
Дженсен закрыл сотовый и понял, насколько безнадежно возбужден. Он побежал домой, все быстрее и быстрее, а когда, наконец, добрался до дома, сто раз отжался от пола и сделал сто пятьдесят приседаний.
Все бесполезно.
Он лежал на спине на коврике для медитаций, пытаясь восстановить над собой контроль. Но когда он открыл глаза, Джаред был перед ним, улыбающийся, обнаженный, прижимающийся к его телу.
Мысленно он трахал Джареда, целовал его и неистово кончал внутри него. Держал его, а Джаред говорил, что любит его, говорил, как он всегда любил его, всегда хотел этого. Говорил, что все это может быть настоящим.
Джаред говорил Дженсену, что он не испорченный и не душевнобольной. А Дженсен рассказал ему правду. Правду о мальчике, который в возрасте семнадцати лет по суду был освобожден от опеки своих родителей, потому что те отправили его в психиатрическую лечебницу за гомосексуализм. Правда в том, что этим мальчиком был он. В том, что даже спустя годы после того, как он доказал собственное психическое здоровье, он все еще верил той лжи, в которой врачи пытались его убедить. Что он был ненормальным, извращенным, неизлечимым, не заслуживающим любви. Больным, больным извращенцем.
Джаред держал его и любил его, говорил ему, что он не извращенец, а даже если и так, все равно они могут оставаться вместе. Они подходят друг другу, как инь и янь.
Дженсен очнулся от грез и позволил себе мастурбировать, представляя милое лицо Джареда, позволил себе испытать оргазм и не стыдиться.
Когда он закончил, он плакал. Это казалось настолько правильным. Наконец-то.

***
Мать Джареда принесла ему пластиковую тарелочку с горохом.
– Милый, я принесла твое любимое, и их всего четыре…
Джаред вздохнул.
– Звонили из проката смокингов. Тебе придется его купить. Он довольно дорогой.
Джаред подумал о своем неиспользованном выходном пособии, о чеке, плавающем в бассейне. Интересно, можно ли его еще использовать.

***
Джоанна прикусила свои острые красные ногти. Так ее теперь зовут – Джоанна, а не Злобная Ведьма.
– Честно? Думаю, я это сделала с ним. Он просто исключительный, привередливый, требовательный маленький червяк. Но помоги мне бог, я любила его.
Она вздохнула, тряхнув блондинистой стрижкой, наклонилась ближе и сказала тихим голосом:
– Кожаные наручники и корсет? Это я его этому научила. Но я заставляла его носить и туфли на каблуках.
Она подмигнула.
После ее ухода Джареду было неловко от того, насколько быстро у него встал, стоило ему только представить Дженсена в женском белье, со связанными руками, обнаженного и голодного.

***
Его отец читал ему вслух Библию, книгу Иова. Пошел уже третий день, и Джаред был опустошен и мог думать только о пище и воде, но в присутствии отца ему стало как-то комфортнее.
Отец был трезв и тих, больше похож на того человека, который подтыкал ему одеяло на ночь, рассказывал разные истории и воспитывал. Человека, которым он был до того, как потерял работу и начал пить.
– Спасибо, папа, – пробормотал Джаред слабым голосом, какого его отец не слышал годами. Он улыбнулся, кивнул и продолжал читать, пока Джаред отдыхал, положив уставшую голову на стол.

***
Позже тем вечером, появившись у офиса, Дженсен обнаружил группу незнакомых людей, сидящих на улице, которые устроили пикник из коробок китайской еды и ломтиков пиццы. Он взглянул на них, и люди поспешно убирались с дороги, разглядывая его с открытыми ртами, взволнованно и удивленно.
Он зашел в свой кабинет. Джаред все еще был там, голова на столе, ладони неподвижны. Из принесенного с собой коричневого бумажного пакета он вынул бутылку и вложил соломинку Джареду в рот. Джаред сделал глоток, не осознавая этого, потом взглянул одним глазом и слабо улыбнулся, увидев стоящего над ним Дженсена.

***
У Дженсена потрясающая квартира, хотя и как-то скудно обставленная. Вместо душа у него стоит ванна, с небольшими звериными ногами, в смысле, на лапах и все такое. Джареду никто никогда не наполнял ванну, но Дженсен делает именно это, отбрасывая в сторону смокинг и опуская его тело в теплую мыльную воду, полную солей и минералов и приятных запахов. Он закатывает рукава и моет Джареду голову.
Наконец к Джареду возвращается голос, и частично силы, и он тянет Дженсена за руку, улыбаясь глупо, приглашая присоединиться. Дженсен снимает очки, стягивает рубашку, выбирается из штанов и туфлей. Так он стоит, обнаженный, и при виде этого Джаред опять улыбается. Мягкий, лишь слегка мускулистый, бледный. Совершенство. Глядя на россыпь веснушек на плечах, Джаред чувствует подрагивание своего члена. Дженсен забирается в ванну, раздвигая бедра, опуская руки на плечи Джареда.
Джаред дотрагивается до его лица, пробегает пальцами по колючим…
– Ты не брился.
Дженсен пожимает плечами.
– Я волновался.
– Мне нравится. Я хочу видеть это каждый день. Боже, я хочу жениться на тебе. Я хочу знать о тебе все…
Дженсен прерывает его долгим сладким поцелуем. Наконец-то этот рот прижат к его рту, и Дженсен позволяет ему сжать свою нижнюю губу зубами и легонько, нежно прикусить.
Дженсен прерывается и смотрит на Джареда, изучая его.
– Ты стал тем, о ком я раньше мог только мечтать. Ты заставляешь меня чувствовать себя нормальным.
– Ты не боишься меня.
– Ты такой красивый, такой чертовски красивый. И ты мой, мой до последней капли.
Джаред улыбается.
– Я тоже тебя люблю.

***
Они похожи на всякую другую пару.
Соседи видят, как они въезжают в новый дом, приходят к ним с домашними запеканками, пирогами и добрыми пожеланиями. Они заходят внутрь и восхищаются декором, смесью восточных влияний и уютного традиционно американского дизайна.
Они видят чудесный садик орхидей в горшках, которыми занимается Дженсен. Они видят Джареда, который бездельничает на террасе, читая или записывая что-то в блокнот. Они бегают трусцой с Дженсеном по утрам, разговаривают о спорте или о курсе акций. Они видят, как Джаред выбирает между пастеризованным и натуральным молоком в магазине, и предлагают объяснить, в чем разница.
Они приглашают их на летнюю вечеринку квартала. Джаред приносит картофельный салат и съедает большую миску мороженого, тогда как Дженсен пьет пиво и закусывает пирогом.
Они видят поцелуи на прощание по утрам, некоторые из пожилых дам издают невнятные звуки и умиляются, замечая их. Дженсен протягивает Джареду чуть теплую кофейную чашку, а тот передает ему серебристый термос. Они целуются, надолго прижимаясь ртами друг к другу, улыбки и негромкий смех. Джаред затягивает галстук своему мужу, и Дженсен кладет руку ему на ягодицы. Дженсен отправляется на работу. Джаред машет ему на прощание до тех пор, пока машина не скроется из виду.
Они не видят, что происходит, когда Джаред возвращается в дом, закрывая дверь. Они не видят, как он поднимается наверх в спальню, откидывает темное покрывало и размазывает остывшую кофейную гущу по замечательным белым чистым хлопковым простыням.
Они не видят, что происходит тем же вечером, что Дженсен делает, когда возвращается домой. Они не слышат криков. Они не чувствуют запаха секса и насилия в воздухе.
Они лишь видят, как на следующее утро Джаред лежит на животе садовом кресле, болтая в воздухе ногами. Он листает сильно потрепанный экземпляр «Венеры в мехах».

Конец.


__________________________________

Примечания переводчика:

(1) Перкосет - сильное обезболивающее средство, комбинация оксикодона (синтетического опиата) и ацетаминофена (парацетамола). При длительном применении возможно привыкание.

(2) Вальпроевая кислота - противосудорожное средство, применяется при лечении эпилепсии. Она улучшает также психическое состояние и настроение больных. Показано наличие у вальпроевой кислоты транквилизирующего компонента, причём в отличие от других транквилизаторов она, уменьшая состояние страха, не оказывает сомнолентного, седативного и миорелаксантного действия.

(3) Литий (лития карбонат, лития оксибитурат) - применяется при гипоманиакальных и маниакальных состояниях различного генеза, для профилактики и лечения аффективных расстройств. Применяют препарат также при психопатиях, неврозах, органических и других заболеваниях с рецидивирующими аффективными расстройствами.

(4) Биполярное аффективное расстройство (маниакально-депрессивный психоз) - психическое расстройство, проявляющееся аффективными состояниями, — маниакальными (гипоманиакальными) и депрессивными, а также смешанными состояниями, при которых у больного наблюдаются симптомы депрессии и мании одновременно (например, тоска со взвинченностью, беспокойством, или эйфория с заторможенностью, -- так называемая непродуктивная мания), либо быстрая смена симптомов (гипо)мании и (суб)депрессии. Эти состояния периодически, в виде фаз, непосредственно или через «светлые» промежутки психического здоровья (так называемые интерфазы, или интермиссии), сменяют друг друга, без или почти без снижения психических функций, даже при большом числе перенесённых фаз и любой продолжительности болезни.

(5) Эротомания - здесь: болезненно повышенная сексуальность, половая возбудимость. У мужчин эротомания обозначается термином «сатириазис», а у женщин - «нимфомания». В основе невротической эротомании, кроме повышенного полового влечения, может лежать также чувство собственной неполноценности, неуверенности и отсутствие веры в собственные сексуальные возможности, что обусловливает необходимость постоянного контроля, проверки своих сексуальных возможностей. Как симптом, эротомания встречается при маниакальных и гипоманиакальных состояниях, шизофрении, психопатиях.

(6) Моторное беспокойство - потребность в движении. Поведенческое нарушение, при котором аффективное напряжение неконтролируемо переходит в движение. Сопутствующее явление при многих психических заболеваниях.

(7) Компульсивность - навязчивое состояние, принимающее форму какой-либо двигательной активности. В психиатрии - психическая реакция на внутреннюю тревогу, когда индивид чувствует себя вынужденным совершать иррациональные действия, чтобы уменьшить напряжение.

© since 2007, Crossroad Blues,
All rights reserved.