Откровение

8 октября 2008.

Он спит на скамейках, заклеенных объявлениями. Он вздрагивает каждый раз, почувствовав ладонь на плече, но снова слышит: "мистер, здесь не..." Он говорит: "Воздастся каждому по делам его". Он говорит: "Плевелы – сыны лукавого; враг, посеявший их, есть диавол; жатва есть кончина века, а жнецы суть ангелы". Он обжигается горячим кофе, но не прекращает говорить. Его зовут Иеремия, он - пророк Судного дня.
Он спит среди дня, и видит, как небо раскалывается на части. Свет выжигает буквы на его челе. Он держит их за руки, морщинистые и гладкие, холодные и горячие, потные и сухие, он передержал в руках сотни ладоней, он в каждой из них оставляет часть себя - но не оскудеет рука дающего.
Он просыпается в библиотеке, теребит жетон, протягивает карточку, выписанную на имя Остина Дж. Хитринга. Девушка в зеленых очках опасливо отдергивает руку и косится на телефон.
Он просыпается в приюте, стоя на перевернутом столе, вокруг него - десятки голодных ртов. "Жатва грядет! - зычно орет он, и раскаты грома вторят ему. - Ибо сказано: для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых". Они орут вместе с ним. Они выносят его на улицу. Он лежит на мокрой траве, раскинув руки, пьяный и счастливый, и слезы текут по изъеденным оспой щекам. "Приди" - шепчет он. "Пошли мне весть. Я буду твоим Богословом. Я сделаю все. Я хочу быть с тобой. Отпусти мне грехи, Боже. Господи, я люблю тебя. Господи. Господи. Господи".
Он просыпается в морге.

* * *

8 октября 1984.

Он попирает сапогом чужую могилу и ждет, пока тварь убьет человека. Это называется: попустительство Господне. Потому что нет такого зла, которое не может быть использовано во благо. Он смотрит на человека по имени Джон Винчестер и старательно растягивает губы в человеческой улыбке.
В это время К. корчится на песке, закованный в доспехи мертвого тела среди закованных в доспехи мертвых тел. Год 1313 от Исхода.
В это время И. навсегда погружается в темную воду и видит черное днище огромного корабля, застилающего небо. Год 1919 от Исхода.
В это время Д...
- Я помогу тебе, - говорит он. И занимает привычное место за правым плечом.

* * *

8 ноября 1984.

В "Родхаусе" о нем слагают легенды. Например: под шляпой, на затылке - у него выжжено Число Зверя, написанное китайскими иероглифами, чтобы никто не догадался. Например: в пять лет он голыми руками завалил вендиго. Например: он бывший охотник за головами и сотрудничает с правительством.
Правда в том, что он не знает имени президента.
Правда в том, что ему никогда не было пяти лет.
Правда в том, что он так и не научился смотреть им прямо в глаза - оттого постоянно прячет свои в тени.
Он выбирает следующую жертву, подбрасывая монету. Он орет, а Джон стреляет. У Джона дрожат руки, у мальчишки за его спиной вытягивается лицо.
- Зря ты с ним так, - тихо говорит Эллен. Она не верит в число зверя, потому что не верит в Бога.
- Это его судьба. Он должен научиться их убивать, - отвечает он, чистую правду, как всегда. Он не может им лгать. Он не может смотреть им в глаза. Он не может нарушать их свободы воли. Он - слуга Джона Винчестера. Самый верный и самый покорный слуга.
На следующий день Джон решает, что ему не по пути с Божьим промыслом. Приходится напомнить ему о долге. Нехорошо беспокоить призраков, но нехорошо не значит нельзя.
- Я до сих пор не знаю, как тебя зовут, - говорит Джон, вертя в руках длинный острый клык, испещренный затейливым узором.
Он пожимает плечами и отвечает:
- Да.

* * *

8 декабря 1984.

Джона колотит в лихорадочном бреду. Джон мечется на жесткой постели, зовет то Мэри, то Дина, то чертова капитана Джонса, мать его так.
- Я люблю тебя, - повторяет он, разглаживая смятую простынь. - Я - люблю - тебя.
В этом бессмысленном наборе человеческих звуков кроется что-то странное. Простое - и такое же непостижимое, как тетраграмматон.
- Как себя самого? - вдруг спрашивает Джон и резко садится на постели.
Лихорадка взяла верх. У Джона - янтарно-желтые глаза.
- Сто лет не виделись, - смеется Джон.
- Разве? - он склоняет голову к плечу и морщится, высчитывая.
Джон смеется еще громче, будто только что удачно пошутил. Смех резко обрывается, Джон щурится, придвигается ближе. Ведет носом по воздуху.
- Что там у вас творится? - спрашивает Джон. - Лет через двадцать, а?
- Лилит снимает печати, - отвечает он. И по тому, как застывает человеческое лицо, понимает, что попал в точку.
- Сколько?
- Несколько.
- Где?
- В прошлом. И в позапрошлом.
Они смотрят друг другу в глаза и молчат. Где-то разбивается лампа. Где-то искрит проводка.
- Хорошо, - медленно говорит Джон. - Я учту.
- Ты умрешь, - говорит он.
- И это тоже.
Джон достает пистолет из-под подушки и прижимает его к виску.
- Тебе это не выгодно, - говорит он. Но на всякий случай поднимается на ноги.
- Тебе это не выгодно. Это моя земля. И моя игра.
Он вытаскивает последнюю сигарету из мятой пачки и закуривает - медленно, не глядя на кровать. Он думает о жатве и о жертве. И о том, что А., разумеется, помнит, кто указал ему на эту семью.
- Чего ты хочешь? - спрашивает он, выпуская струю густого дыма. Дуло по-прежнему смотрит в висок. Джон по-прежнему не сводит с него бледно-желтых, как луна, глаз.
- Ты мне мешаешь. У тебя есть два дня. Сорок восемь часов, - он снова смеется. Заразительно, по-детски. - А потом я пристрелю заложника.
Он отворачивается к окну и молчит, потому что в сыром подвале у Л. вырывают сердце и выкалывают ему глаза. Он чувствует вкус человеческой крови на губах. Он помнит, как отнимал нож у Авраама.
Теперь Аврааму пора вернуть нож.

* * *

8 октября 2008.

- Прощай, Джон Винчестер!
Он падал и падал, ветер жег лицо и руки, трепал волосы, стягивал кожу, и слезы на глазах высыхали быстрее, чем успевали появляться. Он падал к самому центру земли, и становилось все жарче, и жарче, и жарче...

Раздался страшный треск. Голова раскалывалась на части. Сквозь разноцветные пятна и яркие искры проступал длинный крючковатый нос, и медленно шевелящиеся толстые губы говорили "мистер, здесь не..."

© since 2007, Crossroad Blues,
All rights reserved.