Мэлдонские жёны

Однажды они приехали в городок, который Дин невзлюбил с первого взгляда.
Причин тому было несколько, одна серьёзней другой.
Во-первых, бордюры на тротуарах были запредельно высокими - будто человек, который их ставил, ненавидел всех обладателей машин с низкой посадкой и мстил им за какие-то давние обиды.
Во-вторых, на весь город было ровно две забегаловки: закусочная возле единственного мотеля и бар возле единственного супермаркета.
В-третьих, в забегаловках не нашлось ни одной - то есть вообще ни одной! - смазливой официантки: только лошади с печатью безнадёжного стародевичества на лице, да официанты, настроенные менее враждебно, но всё равно не интересовавшие Дина, поскольку Дина вообще не интересовали мужчины (кроме Сэмми, но Сэмми - не мужчина, а рыжая девка, так что в счёт не идёт).
В-четвёртых, городок назывался Мэлдон-Крик, и это само по себе уже было поводом для подозрений, потому что каждый, хоть раз читавший Стивена Кинга и хоть год пробывший охотником на нечисть, знает, что от городков, названия которых пишутся через дефис и содержат в себе слова Крик, Рок и Ривер, всегда приходится ждать подвоха.
Наконец в-пятых, и в-главных, на подъезде к этому городку, прямо напротив щита с надписью: "Добро пожаловать в Мэлдон-Крик, население 2600", Импала сперва зафырчала, потом запыхтела, потом загудела и наконец встала намертво.
Он так и знал, так и знал, что от такого занюханного городишки непременно надо ждать какой-то подлянки!
- Дин, ты повторяешь это уже в пятый раз, - сказал Сэм. - Ты, конечно, можешь повторить это снова, если тебе от этого полегчает. Вот только я что-то не вижу, что тебе реально легчает, поэтому...
- Мне не полегчает, пока моя детка снова не окажется на ногах, - рявкнул Дин, до глубины души оскорблённый такой толстокожестью. - Чёрт, ну почему такому надо было случиться именно в этой дыре?! Будь мы хотя бы в Поконосе, я бы уже отвёз её в больницу...
- Ты хотел сказать - в автосервис?
- Да, а я как сказал? Чёрт, это не город, это просто зимбабвийский посёлок. Даже автосервиса нет!
- Дин, это всего лишь карбюратор. Ты же сам сказал, что починить его - дело одного-двух дней.
- Угу. А если бы с ней случилось что-то действительно серьёзное? Вот представь, что кому-то из нас срочно понадобилась бы пересадка почки, а мы застряли здесь. Ты когда-нибудь пробовал за пару дней при помощи гаечного ключа починить почку?
- Тебе стоит выдохнуть и съесть кусок пирога, - безжалостно сказал Сэм.
Дин подозревал, что его стоны и явная неприязнь к месту, где с деткой случилась такая беда, Сэму уже успели осточертеть - хотя они оказались здесь всего пару часов назад. Вот ведь гадёныш, ни капельки сострадания! Чужих-то всегда готов приласкать и утешить, а родного, любимого брата...
- Ты лучше мне вот что скажи, - проговорил Сэм, выдёргивая Дина из мрачных дум. - Ты не заметил здесь ничего странного?
- Когда? Пока мы толкали Импалу к мотелю? Нет, ничего особенного, кроме царапины на капоте, вроде раньше её там не было.
- Ты можешь на секунду отвлечься от своего беспробудного горя и подумать о чём-то, кроме твоей машины? - раздражённо сказал Сэм, и Дин бросил на него возмущённый взгляд, исключавший саму возможность подобного святотатства. Сэм вздохнул и, отодвинув тарелку, выразительно стрельнул глазами по сторонам.
- Ты оглянись и посмотри вокруг, - громким шепотом сказал он, и Дин, невольно заинтересовавшись, осмотрелся.
Хотя не на что было, по правде, смотреть. Они сидели в той самой единственной закусочной возле мотеля, здесь было шесть пластмассовых столиков и ряд вертящихся стульев перед барной стойкой, заляпанной отпечатками грязных пальцев. Посетителей, кроме Дина с Сэмом, было всего-ничего - парочка у противоположного окна да ещё одна пара людей постарше неподалёку от них. Обе пары сидели так, что Дин видел лица мужчин и затылки женщин. Судя по прикиду и ленце, с которой они двигались и говорили, а также скучающим физиономиям, это были местные, и они любили этот город примерно так же сильно, как Дин. Вот только, в отличие от него, наломали дров в прошлой жизни, испортили карму, и теперь были обречены провести в Мэлдон-Крик остаток своих дней.
- И что? - спросил Дин, слегка раздосадованный тем, что его отвлекли от страданий и беспокойства о детке непонятно ради чего.
- Ничего странного не замечаешь?
- Нет. А надо?
Сэм кивнул на парочку юнцов. Парень пил пиво, а его подружка, страшная, как и все здешние девицы, сидела напротив, сложив руки на столе в позе старательной первоклассницы.
- Эта девчонка уже три раза бегала к стойке и брала своему парню пиво, - вполголоса сказал Сэм. - Себе не брала ничего.
- Что тут сказать? Умница, - одобрил Дин.
- Она тут не одна такая. Помнишь пару, которая спросила, не нужна ли нам помощь?
- Это которые нас тормознули уже перед самым мотелем? И что?
- А то, что, когда ты отказался, они вышли из машины, и женщина поволокла к дому кучу пакетов - штук десять, наверное. А её муж шёл сзади и ел хот-дог.
- Может, он смертельно болен и доживает последние дни? - предположил Дин. - Или у него радикулит и напрягаться нельзя?
- И у мужа той женщины со скворечником тоже радикулит?
- Что за скворечник?
- Дом напротив мотеля, Дин. Там сидел мужик на веранде, читал газету. Поздоровался с нами. Только ты не ответил.
- Да, потому что мне не до мужиков на верандах, когда моя детка у меня на глазах истекает машинным маслом!
- Вот потому-то мне пришлось наблюдать за двоих. Как обычно, - съязвил Сэм и, когда Дин бросил в него сердитый взгляд, пояснил: - Пока тот мужик читал на веранде газету, его жена стояла на стремянке под деревом и приколачивала скворечник. Причём судя по тому, как она держала молоток, она не то чтобы знала, как с ним обращаться.
- Сэм, к чему ты клонишь?
- А ты сам не понял ещё? Ты часто видишь, чтобы женщины таскали тяжести, махали молотками и приносили пиво, а их мужья в это время прохлаждались в тенёчке?
- Нечасто, - вздохнул Дин. - Мир несовершенен, кто ж спорит. Поэтому я, собственно, никогда не понимал мужиков, которые женятся. Хотя у меня вот есть рыжая подружка, она мне всегда пиво таскает, и лопатой машет за троих, и...
Сэм пнул его ногой под столом, и Дин захихикал, но тут же умолк, когда внезапно смысл сказанного Сэмом дошёл до него сполна.
- Сэм, - в его голосе зазвенела нотка предупреждения. - Только не говори, что пытаешься найти нам здесь работу.
- Я ничего не ищу. Она нас сама находит.
- Нифига.
- Дин, ну подумай сам, раз уж мы всё равно тут застряли на пару дней...
- И ничего мы тут не застряли! - Дин повысил голос, и парень, которому так повезло с лошадиномордой девчонкой, подозрительно посмотрел на него, а потом опять приложился к своему пиву. Дина это почему-то несказанно разозлило. - Сэм, ты вообще помнишь, чем мы занимаемся?
- Помню. Спасаем людей и охотимся на нечисть.
- Это обычно. А сейчас мы на каникулах! Ты же сам это предложил. Хотя бы две-три недели никаких охот, просто катаемся по стране, пьём пиво, смотрим кино, тра... - Тяжесть Сэмовой ноги у Дина на ступне была едва выносимой, и Дин подавился окончанием фразы, а потом поправился: - ...развлекаемся ночь напролёт. И никакой охоты. Так?
- Но мы же не можем пройти мимо, когда видим человека в беде.
- Я тут не вижу никакого человека в беде, Сэмми. Кроме себя, разумеется, и моей бедной малышки.
Сэм скорчил рожицу, вызвав у Дина неудержимое желание обозвать его сучкой, что он и собирался сделать, но тут кислое выражение на сэмовом лице сменилось недоверчивым удивлением, и прежде, чем Дин успел спросить, что такое, Сэм опять пихнул его под столом ногой:
- Смотри, смотри!
Дин обернулся и, проследив направление его взгляда, посмотрел на пожилую пару, тихо сидевшую в дальнем углу закусочной. Мужчина что-то сказал женщине, та радостно улыбнулась в ответ и, вскинув руку к груди, легко и непринуждённо расстегнула верхнюю пуговицу блузки. А потом ещё одну, явив миру глубокую выемку между грудями, угадывавшимися под полупрозрачной тканью. Дин, глядя на это действо со слегка отвисшей челюстью, невольно отметил, что такая блузочка больше подошла бы девчонке, сидевшей за соседним столиком (морда у неё была аховая, но вот фигурка вполне ничего). То же касалось и юбки, заканчивавшейся ладони на две выше круглых коленок пожилой леди - Дин только сейчас обратил на это внимание, потому что до того она прятала ноги под столиком, а сейчас, по просьбе мужа, томно выставила их из-под столешницы, как будто предлагая всему миру позавидовать обладателю столь прелестной и, главное, раскомплексованной супруги. Наблюдавший за всем этим извращённым стриптизом мужчина, тем временем, откинулся на спинку стула и расплылся в довольной ухмылке, а его жена скромно потупила глазки и адресовала своему полуоголившемуся бюсту улыбку скромницы.
- Твою же мать, - изумлённого проговорил Дин, и Сэм тут же сказал:
- Видишь? Об этом я и говорю! Женщины тут ведут себя очень странно. Как...
- Как в "Стэпфордских жёнах"? Что-то в этом есть...
- Я же говорил!
- Но, - добавил Дин, строго посмотрев на брата, - мы не будем в это вмешиваться.
- Дин!
- Мы на каникулах. Только ты, я и моя детка, и никого больше. У нас был уговор, Сэм. Здесь ведь никто не умер?
- Нет, но, возможно, только пока...
- Сказано: нет, - непримиримо повторил Дин. - Починим машину и валим отсюда к чёрту. Тут же глазу отдохнуть не на чем, и скука смертная, и жрачка - хуже не придумаешь! Вот это что такое, это разве кекс? Это же кусок битого кирпича, а не кекс! Фу, гадость.
В подтверждение своих слов Дин отправил в рот остаток раскритикованного кондитерского изделия и красноречиво сморщился. Сэм несколько секунд молча смотрел на него. Потом сказал:
- Дин. Это был мой кекс.
Дин как раз облизывал палец и остановился, так и не оторвав его от губ.
- Правда?
- Да. Свой ты уже съел.
- Гм, - Дин виновато взялся за салфетку и махнул официанту, медитировавшему на заляпанную стойку. - Эй, парень! Дай-ка сюда ещё один... этот, как оно тут у вас... "Королевское наслаждение"? Офигеть, даже название - сущее издевательство, как и всё в этом занюханном...
- Наслаждения нет, - флегматично отозвался от стойки официант. - Кончилось.
- Гм, - повторил Дин. - Ну, оно и к лучшему. Это была такая дрянь, Сэмми, ужас - ты бы ещё отравился, не приведи бог.
- Дин, - в голосе Сэма было столько возмущения, обвинения и горького изумления, что Дин невольно вздрогнул. - Ты съел мой кекс! И даже этого не заметил! Ты вообще не слушаешь, что я тебе говорю, и отнекиваешься от всего, что я предлагаю! Ты видеть ничего не хочешь, кроме своей машины и своей еды и...
- Да! - рявкнул Дин. - Потому что мы на каникулах! А ты вечно всюду ищешь работу, как будто мне назло!
На это заявление - поразившее самого Дина тем, насколько оно походило на правду, - Сэм ответил, гневно сверкнув глазами, а потом встав, резко отодвинув стул и выйдя из закусочной.
Чёрт, когда это началось? Когда они начали вот так ругаться из-за любой ерунды? Две недели назад, подсчитал Дин и устало вздохнул. Почти с того самого дня, как решили устроить себе продолжительный отдых и не искать работу на свои головы и проблемы на свои задницы. И сразу же между ними будто кошка пробежала, и теперь они грызлись по поводу и без. Дин подозревал, что это от безделья, хотя они же вроде бы хорошо проводили время, занятые только друг другом... но только, занимаясь исключительно друг другом, они почему-то очень быстро начинали друг друга бесить. Дин подозревал, что возвращение к привычному ритму жизни могло бы поправить дело. Но он только-только втянулся, и ему нравилось ехать куда глаза глядят, без определённой цели, без обязательств, без ответственности, которую он добровольно взваливал на себя, взявшись куда-то бежать и кого-то спасать. Сэм вроде тоже был не прочь отдохнуть - чёрт, это же была его идея, только он вообще предлагал завалиться на пару недель в какой-нибудь мотель и... Дин глубоко вздохнул. Теперь он думал, что надо было так и сделать. Первая их ссора за эти недели случилась как раз тогда, когда Дин заявил: никаких мотелей, он не расстанется со своей малышкой на целых две недели. А Сэм сказал, что он бы, дай ему волю, и трахался бы тоже на колёсах, вот только кто тогда будет вести машину...
Дин нашёл Сэма в мотеле, ссутулившегося над ноутбуком. Без слов было понятно, что он пробивал местную локальную сеть - искал зацепки, чтобы застрять в этом городишке ещё на пару дней, а то и на две недели... Дин сказал холодным и официальным тоном:
- Я в маркет. И нет, я не возьму тебе пива.
- И не надо. Сам возьму, - огрызнулся Сэм, захлопывая ноутбук, и они в недружелюбном молчании плечом к плечу проследовали через три квартала к самому большому из Мэлдонских супермаркетов. Дину надо было купить отвёртку и жидкость для мытья машинных стёкол, а Сэму - батареи для ноутбука, и ни один из них не мог доверить столь ответственную покупку другому. Не сегодня, по крайней мере.
В маркете они постарались было разбрестись по разным его углам, но через пять минут встретились на стыке между отделами "всё для компьютера" и "всё для автомобиля", находившихся, как назло, рядом. Обменявшись хмурыми взглядами, они молча принялись рыться среди полок. Дин никак не мог найти нужный ему размер отвёртки и снова начал злиться, найдя ещё одну причину ненавидеть Мэлдон-Крик. Сэм угрюмо рылся на полке с батарейками, время от времени бросая на Дина осуждающий взгляд, словно тот выбирал не отвёртку, а фаллоимитатор. Людей в супермаркете почти не было, поэтому, услышав прямо за спиной голоса, Дин невольно прислушался.
Голоса были женские.
- Салли, дорогая! Доброго вам утра.
- И вам доброго, дорогая Виктория.
- Ах, вы, должно быть, только что с похорон нашей несчастной Дороти?
- Да, только оттуда. Заехала вот по дороге взять охотничьих сосисок для Стива, я обещала ему приготовить их с утра, он, бедненький, уже так заждался.
Дин невольно обернулся, кося глазом на парочку кумушек, беседовавших у панели с мясными изделиями. Обеим было под пятьдесят, обе были гладко причёсаны, только одна была в джинсах и блузке, а другая - в мрачном чёрном костюме и с чёрными клипсами в ушах.
- О, я вас так понимаю. Я сама собиралась сегодня проводить нашу Дороти в последний путь, но обещала моему Чарли утку по-пекински, так что не смогла пойти... так жаль...
- Не корите себя, дорогая. Я сама хотела остаться дома и поджарить для Стива сосиски к восьми, как обычно, но он настоял, чтобы я пошла. Сказал, что Дороти ведь была моей лучшей подругой, так что я должна появиться хотя бы ради приличия. И так-то оно так, но, говоря между нами, - тут дама в чёрном понизила голос, но так как стояла в трёх шагах, Дин всё равно отчётливо слышал каждое слово, - говоря между нами, если бы я могла выбирать, я бы, конечно, осталась дома.
- Вы совершенно правы, моя дорогая, - подхватила её собеседница. - Мёртвые мертвы, а живым следует печься о живых...
- И печь для них утку по-пекински, - добавила леди в трауре, и обе женщины понимающе захихикали над этим сомнительным каламбуром.
Вот же сукой, должно быть, была эта Дороти, удивлённо подумал Дин - и невольно отступил на шаг, когда Сэм, тоже молча слушавший этот странный разговор, внезапно бросил назад на полку свои батарейки и ринулся вперёд с напором и мощью, не сулившими ничего хорошего.
- Мисс! Мэм! Прошу прощения, - сметая тут же умолкших женщин неудержимой лавиной своего обаяния, выпалил он. - Я невольно услышал ваш разговор. Вы говорили о похоронах? Миссис Дороти... - Он с озабоченным видом сунул руку в карман, словно нашаривая блокнот, и леди в чёрном подсказала:
- Миссис Дороти Харпер. Да. Наша бедняжка Дороти, кто бы мог подумать, в её годы, с её достатком?..
- И такой опрометчивый шаг, - покачала головой вторая женщина. - Это ужасно. Что будет теперь с её бедным мужем, с бедняжкой Харви? Кто будет заботиться о нём?
- Кто будет стирать его носки и гладить рубашки? - подхватила лучшая подруга покойной миссис Харпер. - Кто купит для него вечерком освежающую бутылочку виски? Кто, в конце концов, испечёт ему его любимый сливовый пирог? О, никто не пёк сливовый пирог лучше Дороти Харпер, вот что я вам скажу, мистер...
- Скайуокер, - с готовностью подсказал Сэм, игнорируя отчаянные знаки бровями, которые делал Дин, тщетно пытаясь его остановить. - Анакин Скайуокер из "Мы тебя помним". Это журнал, посвящённый выдающимся личностям, родившимся и безвременно почившим в Пенсильвании. Мы с коллегой - Люк, иди сюда, - мы будем писать статью о миссис Харпер.
- О-о, - хором протянули обе леди, переводя безмятежные взгляды на Дина, которого рука Сэма уже сгребла за плечо и подтащила к ним, вынудив, таким образом, включиться в разговор.
Из которого они в течение следующей четверти часа узнали, какой выдающейся личностью, каким светилом Мэлдонского кружка книголюбов и каким непревзойдённым кулинарным талантом была Дороти Харпер, пока не взяла на прошлой неделе охотничье ружьё своего мужа и не вышибла себе мозги. Обе леди знали её достаточно хорошо, чтобы счесть такой поступок совершенно для неё нехарактерным, и обе выразили сдержанное (ведь о покойниках, как известно, нельзя отзываться с осуждением, сколь тяжких грехов они ни совершали бы при жизни), но искренне возмущение той безответственностью, которую проявила миссис Харпер, оставив своего возлюбленного супруга на произвол судьбы. Когда Сэм спросил, что, по их мнению, могло толкнуть её на такой поступок, леди в трауре высказала идею, что, вероятно, это случилось от того, что у неё подгорел пирог, и бедняжка Харви остался без обеда. Вторая же леди, бросив неожиданно томный взгляд на Дина, низким голосом добавила, что, быть может, Дороти пришла в отчаяние, не сумев как следует удовлетворить мужа в постели. При этом обе дамы были смертельно серьёзны - потому что быть серьёзными несмертельно, говоря о смерти, обитатели Мэлдон-Крик никак не могли себе позволить.
- Ну? - сказал Сэм, когда они с Дином наконец вышли - без отвёртки и без батареек - из супермаркета.
- Что - ну? - мрачно спросил Дин. - Всё, что я вижу - что ты опять нашёл для нас охоту. А мы ведь договорились, Сэм.
- Ох, да ладно. Я тебя на аркане не потащу, не бойся, - сердито сказал Сэм: его минутное воодушевление тут же сменилось досадой, как это часто бывало в последнее время. - Не хочешь работать - не надо, иди чини свою машину. Пока починишь, я как раз выясню, что за чертовщина тут творится и почему все здешние женщины ведут себя, как помешанные на готовке зомби.
Дин представил себе полуразложившийся труп без узнаваемых половых признаков, прилежно помешивающий половником содержимое кастрюльки в цветочек, и понимающе хмыкнул. В конце концов, Сэм прав - вели себя эти женщины действительно странно. И это самоубийство...
- Сэм, ну ладно, - сказал Дин и в попытке примирения легонько тронул пальцами тыльную сторону руки Сэма. - Я же не говорю, что ты не прав. Я просто не хочу в это лезть сейчас.
Сэм трубку мира не принял.
- Не хоти, - отрезал он. - Я тебя что, заставляю? Занимайся своими делами, а я своим и займусь.
Дин тяжело вздохнул. Да уж, это Сэм. Он как начнёт сучиться - не остановишь. Ураган "Саманта", десятки человеческих жертв, ущерб на сто миллионов долларов. Дин с тоской подумал о тех бесконечно далёких временах, когда Сэмми был маленьким и послушным... то есть когда лежал в кроватке спеленатый и сосал соску. Научившись ходить и говорить, он использовал ноги, чтобы лезть куда не следует, и дар связной речи, чтобы спорить со старшим братом. Иногда его можно было отвлечь от этого работой, иногда - сексом, но в остальное время это приходилось принимать как данность.
Что Дин сделал и на этот раз.
Он почти дошёл до мотеля и только там вспомнил, что отвёртку так и не купил. Вернувшись за ней и захватив по дороге пива - на двоих, вопреки своей угрозе - он обнаружил, что Сэм таки свалил - не иначе как в гости к безутешному мистеру Харперу. Дину ничего не оставалось, как позволить ему действовать на своё усмотрение - тем более что Импала всё так же одиноко страдала в гараже и требовала лечения, ласки и тепла.
Дин провозился с карбюратором несколько часов, так погрузившись в это занятие, что почти совсем забыл о Сэме, который всё ещё где-то бродил. Выпрямившись и утерев пот со лба, Дин бросил взгляд за окно и увидел, что там уже стоит тёмная ночь. Мобильник он оставил в мотеле, так что за день ни разу Сэму не позвонил. Редко выдавался день, когда они больше шести часов подряд не держали связи - и Дин, ощутив инстинктивный укол беспокойства, торопливо отёр руки тряпкой, неглядя бросил её куда-то на пол и поспешил в номер.
Едва он переступил порог, беспокойство тут же отпустило. Сэм уже вернулся и, кажется, спал, свернувшись на своей кровати. Они всегда брали номер с двумя кроватями, потому что Сэм не хотел, чтобы их "неправильно поняли" (имея в виду, конечно, что их могут понять совершенно правильно, и это создаст неловкость), и потом просто сдвигали кровати вместе. Сегодня Сэм кровати не сдвинул.
Дин подкрался к тумбочке, на которой оставил мобильник, и бросил взгляд на часы. Чёрт, надо же - половина второго. Завозился, да уж... Сэм, бывало, и сам полуночничал, войдя в раж расследования и до утра просиживая за ноутбуком. Но сегодня то ли устал, то ли лёг раньше из принципа - с ним и такое иногда случалось. Дин пробрался в ванную и быстренько принял душ, а потом, не включая свет, прокрался через тёмную комнату к кровати, на которой спал Сэм, и тихонько юркнул рядом, ложась на бок и осторожно прижимаясь к мелкому всем телом.
- Отвали, - раздался в темноте ровный, внятный и совершенно не сонный голос Сэма.
Дин замер от неожиданности. Потом шевельнулся - кровать угрожающе заскрипела под его бедром - и, скользнув ладонью Сэму на талию, зарылся носом ему в волосы на затылке. Сэм не шелохнулся, и Дин, посчитав это добрым знаком, провёл рукой по его боку от пояса до подмышки, заодно прихватив губами кожу у Сэма на шее. Сэм пахнул миндальным мылом, так сладко, так мягко, и Дин подумал вдруг, что не видел его ужасно долго - почти целый день, и так соскучился...
- Я сказал отвали, - голос Сэма был таким же ровным и бесстрастным, как и минуту назад.
Дин ещё мгновение держал руку и губы прижатыми к его телу. Потом слегка отстранился.
- Сэм, что такое?
- Ты не спросишь, где я был весь день? Что я узнал?
- Где ты был и что узнал?
- Брось. Тебе ведь плевать на самом деле.
Сэм говорил, не оборачиваясь и лёжа всё так же неподвижно, но в его голосе теперь проскользнула горечь. Ну точь-в-точь как когда ему было восемь и Дину был до лампочки воздушный змей, которого Сэм мастерил полдня, высунув от усердия язык. Дина тогда больше волновало то, что папа уехал на охоту три дня назад и всё ещё не дал о себе знать. Но Сэмми ещё не знал про охоту, поэтому мог позволить себе думать о чём-то другом. С тех пор прошло пятнадцать лет, и всё стало совсем иначе - чёрт, совсем иначе. Сэма донимает охота, вечно эта чёртова охота, а Дин знать про неё ничего не хочет.
Думая об этом, Дин поймал себя на том, что молчит и рассеяно водил пальцами по сэмовому животу, подтянутому, твёрдому... более подтянутому и твёрдому, чем обычно.
- Сэм, извини. Это может подождать до завтра? Если захочешь, завтра всё и обсудим. Хочешь охотиться - ладно, будет тебе охота. Но давай не будем про это сейчас, ладно? Пожалуйста.
Он старался говорить мягко, зная, что если начать давить на него, станет только хуже. И на миг подумал, что подействовало - чугунная плита сэмовых мышц под его ладонью как будто слегка обмякла, стала упругой и податливой. Дин услышал, как Сэм выпускает воздух сквозь стиснутые зубы, и, воодушевившись снова, припал губами к его уху, одновременно медленно опуская руку ниже, к сэмовой промежности, где, он знал, всё было горячо и твёрдо и уже ждало его, как всегда...
Дин не успел проверить правдивость своей догадки, потому что через секунду завопил - больше от неожиданности, чем от боли - когда твёрдый, как кремень, локоть впился в его рёбро, заставив шарахнуться и свалиться с кровати.
- Давай не будем сейчас, ладно? - передразнил Сэм, переворачиваясь на спину и сверля Дина сердитым взглядом из-под взлохмаченной чёлки. - Ладно! Давай не будем, только тогда уж давай ничего не будем.
- Сэмми, ну какого хрена?!
- Никакого. Просто я не в настроении.
- Ты ещё скажи, что у тебя голова болит!
- Болит! За двоих! Раз тебе на всё плевать! - рявкнул Сэм и, порывисто натянув одеяло до самого носа, демонстративно повернулся к Дину спиной.
Дин сидел на полу ещё какое-то время, ругаясь про себя. Потом поднялся, потирая ноющие рёбра - силы, вложенной в удар, Сэм не пожалел, - и проворчал:
- Сучка.
Сэм не удостоил его ответом.

Утром Сэм проснулся первым и сходил в коридор к автомату за кофе. Дин принял это как молчаливое предложение мира и, вздохнув, спросил ещё раз, где Сэм был вчера.
- Где я только не был, - отхлёбывая из кружки свой капуччино, ответил Сэм. Он сидел на стуле, раздвинув ноги и расслабленно свесив свободную руку между колен - поза достаточно непринуждённая, чтобы Дин мог заключить, что мелкий больше не злится. Что ж, отлично - это значило, что вечерком можно будет попробовать раскрутить его на секс. - Оказывается, миссис Дороти Харпер - не первая безвременно погибшая за последнее время. Это уже вторая странная смерть за месяц - до неё было ещё одно самоубийство. Оба случая похожи: замужние женщины средних лет, примерные жёны, обожающие своих мужей. Я поговорил с обоими вдовцами... ну, поговорил - сильно сказано, они были не очень-то разговорчивы. Зато вот их соседи так и рассыпались в комплиментах покойницам, и все комплименты одного толка.
- Вроде тех, что мы слышали вчера от тех леди в супермаркете?
- Точно. Как будто главное, что должна делать в жизни женщина - это беззаветно обожать своего благоверного. И это как-то неестественно.
- Что? Обожать благоверных?
- Дин, ты же понимаешь, что я имею в виду, - проворчал Сэм и посмотрел на него исподлобья. Дин вздохнул. Мда, Сэм хоть и оттаял немного, но к обычной шутливости сегодня утром явно не был расположен.
- К шерифу ходил?
- Ходил. Он сказал, что хотя всё это очень прискорбно, но экспертиза подтвердила самоубийство в обоих случаях, поэтому дела заводить не стали. Пока я был в его кабинете, ему позвонила жена, он включил громкую связь, и я слышал, как она минут пять рассказывала ему про бананы в беконе, которые приготовит ему и его друзьям сегодня вечером, когда они соберутся на покер. Он попросил её позаботиться, чтобы всем хватило текилы. А потом вырубил связь и ухмыльнулся мне так, словно ждал от меня завистливого вздоха.
- Да ну? А ты что?
- Завистливо вздохнул, конечно, что мне ещё оставалось?
- Да-а, - протянул Дин, почесав в затылке. - Что бы тут ни буянило, оно и шерифа прибрало к лапам.
- Думаю, в нашем случае это не "что", а "кто", - сказал Сэм, ставя пустую кружку на стол. - Два месяца назад в городе открылся салон некой мадам Ольшанс. Белая магия, очищение кармы, расширение биополя и прочая ботва в том же роде. Салон очень популярен, как мне сказали. Обе погибшие женщины ходили туда со своими мужьями. И не только они - в этом салоне, похоже, половина города побывала.
- И это значит... - Дин умолк, давая Сэму возможность самому озвучить очевидный вывод - уж очень тому этого хотелось.
- И это значит, что в ближайшее время половина женского населения города может покончить с собой, - закончил Сэм и, скрестив руки на груди, откинулся на спинку стула с таким довольным видом, будто данный факт доставлял ему огромное удовольствие. "Сэмми, неужели тебе так скучно со мной и без охоты?" - подумал Дин, а вслух сказал:
- Те две тётки в маркете вчера - они совсем не выглядели на грани суицида, не находишь?
- Ну, - неохотно ответил Сэм. - мы ведь не видели тех женщин, что убили себя, прямо перед смертью. Если это и впрямь какая-то магия или порча, они вполне могли спокойнёхонько печь пирог, а потом совать голову в духовку с улыбкой на устах.
Дин был вынужден признать его правоту. Он тремя глотками допил кофе и сказал:
- Ты уже ходил к этой мадам?
- Нет. Не успел. Я же всё делал один, не могу же я разорваться, - буркнул Сэм и с вызовом уставился на Дина, явственно припоминая ему вчерашнее. Дин только руками развёл.
- Ну прости, чувак, я должен был починить машину.
- Кстати, - немного помолчав, вполголоса сказал Сэм, - как продвигается ремонт?
- Неплохо. Если дашь мне пару часов, я закончу, а потом, раз уж ты так вгрызся в это дело, сходим к этой твоей мадам и посмотрим, что там к чему. Будет дело - разберёмся, а нет - так сразу же и уедем.
В глубине души Дин был, по правде, уверен, что никакого дела тут нет. Конечно, странновато всё это было, но видал он и более придурковатые городки - например, Пейдон-Ривер, в котором властвовал матриархат и все мужики перед бабами на цыпочках ходили. Безо всякой мистики, просто это была община какой-то секты, проповедовавшей культ Девы Марии. И никому это не казалось возмутительным и странным.
Но он больше не хотел спорить с Сэмом - хватит уж. И не потому - ну ладно, не только потому - что боялся снова остаться без секса. Не в сексе дело, в конце концов. Просто Дин не любил, когда Сэм сучился, и когда они ссорились. Он любил, чтобы всё было хорошо.
Поэтому он использовал время, милостиво предоставленное ему Сэмом, чтобы закончить ремонт. Выпрямляясь и отряхивая руки, Дин с грустью продумал, что если бы не Сэмова блажь, они бы тут же сели в Импалу и погнали бы дальше с ветерком. Но Сэм уже полчаса наворачивал круги перед гаражом, ноя и спрашивая каждые пять минут, долго ли ещё. Поэтому, едва закончив, Дин тут же сдался на его милость.
Впрочем, довольное урчание выздоровевшей Импалы было для Дина как бальзам на сердце, и поэтому, когда около трёх часов пополудни они вышли из машины напротив салона мадам Ольшанс, настроение у Дина было почти совсем хорошим.
Означенный салон выглядел так, как выглядят тысячи его побратимов по всей стране и по всему миру. Длинное одноэтажное здание, резко выделяющееся на фоне окружающих домов цветом, витриной и вывеской: всё это было ядовито-синим с серебристыми потёками и столь же резало глаз, сколь и притягивало. Витрины, задрапированные тяжёлыми синими портьерами, украшали броские таблички с обещанием вечной любви, бесконечного счастья и стабильной потенции. Над крыльцом с низким козырьком, обтянутым брезентовой тканью, искусно стилизованной под ветошь, висел массивный медный колокольчик, в которой Дин, бросив на Сэма полный скепсиса взгляд, с силой позвонил, дёрнув за длинный чёрный шёлковый шнур. Колокольчик отозвался неожиданно бодрой трелью, запевшей в недрах дома.
- Иду, иду! - мелодию звонка перекрыло сильное, приятно звучащее контральто, и через несколько мгновений дверь отворилась, явив взглядам братьев Винчестеров мадам Ольшанс, провидицу, мага и бакалавра парапсихологии, как значилось в лицензии, вставленной в рамочку и прикреплённой к стене над входом.
Сама мадам оказалась толстой цыганкой с блестящими кудрями, затянутыми в непослушный курчавый хвост на затылке. От хвоста серпантином рассыпались чёрные и синие шнурки, водопадом ниспадая на бесконечно огромную филейную часть женщины, покрытую чёрным бархатом и синим шелком. Мрачные и величественные декадентсткие одежды плохо вязались с весёлым и приветливым выражением лица женщины, довольно миловидной и с виду невинной, как агнец божий.
- О! - сказала мадам вместо приветствия, и на её жизнерадостном гладком лице отразилось разочарование - до странного, надо сказать, весёлое разочарование. - Я вижу! Уже вижу, что гнетёт вас, мои дорогие, но помочь, увы, совершенно никак не могу. Видите ли, - мадам сделала выразительное движение огромными, ярко подведёнными глазищами в сторону витрины, - я работаю только с супружескими парами. Только с семейными парами, да.
- Мы... - начал было Сэм, явно готовясь выдать легенду о Люке и Анакине Скайуокерах, пишущих статью для журнала "Мы вас помним". Но Дин не мог упустить возможности хоть как-то отплатить мелкому за его вчерашние закидоны, поэтому быстро ответил вместо него:
- А мы как раз пара. Ну, вы понимаете, мэм... - он выразительно выгнул бровь. - И нам очень нужен ваш совет, вот просто очень.
Сэм, по счастью, в этом самый момент задыхался от негодования, поэтому возразить не смог. Он жутко смущался, когда их принимали за гейскую парочку (в основном потому, что это было по сути правдой), и всегда пылко опровергал подобные инсинуации. Но не сейчас - о нет, сейчас Дин был настроен отыграться по полной.
Мадам Ольшанс, услышав такое заявление, смягчилась - если это выражение применимо к ней, и без того мягкой, воздушной и шелковистой до крайности. Её милое приветливое лицо стало ещё милее и приветливее, и она отпустила косяк двери, который всё это время сжимала ненавязчиво, однако довольно непримиримо.
- Ах вот как. Что ж, тогда заходите, - сказала она, и Дин галантно отступил в сторону, жестом приглашая даму - то есть Сэма - пройти вперёд. Сэм метнул в него испепеляющий взгляд, но подчинился, сжав зубы. Его собственная легенда ему нравилась куда больше, кто б сомневался.
Внутри оказалось предсказуемо сумрачно, тепло и немного душно от обилия запахов. Дин быстрым взглядом окинул помещение - длинную комнату, сплошь увешанную амулетами, оберегами и связками высушенных трав, всех мыслимых размеров, форм и разновидностей. На длинном столе, покрытом синей бархатной скатертью, стоял внушительный хрустальный шар (пресс-папье, купленное на развалах, опытным глазом определил Дин), а в глубоком чёрном кресле у стены лежала чёрная кошка, почти сливавшаяся с обивкой - выдавали ее лишь зелёные глаза с настороженно застывшими вертикальными зрачками. Неискушённого посетителя всё это обилие псевдомагических причиндалов сходу непременно огорошило бы - на что, без сомнения, и был расчет.
И это лишний раз утвердило Дина в мысли, что они имеют дело никак не с ведьмой, а с обычной мошенницей.
- Говоря по правде, - сказала мадам Ольшанс, величественно плывя к столу (при её объёмах иная форма передвижения была попросту невозможна), - вы удивили меня, молодые люди. Взглянув на вас, я решила, что вы братья.
Дин обернулся. Сэм, слишком возмущённый его выходкой, чтобы беспечно пялиться по сторонам, нашёлся первым:
- О да. Нас постоянно принимают за братьев. Понятия не имею, почему, - и метнул в Дина очередной уничтожающий взгляд.
Мадам засмеялась грудным сексуальным смехом. Слыша этот смех и не видя его обладательницы, можно было даже испытать некоторое эротическое волнение.
- Нас зачастую принимают за тех, кем мы не является, однако в подобных заблуждениях доля правды порою больше, чем нам кажется, - проговорила она, и Дин снова расслабился: мадам вела туманные речи, которые и полагалось вести шарлатанке, чтобы произвести впечатление на клиента. Дин скосил глаза по сторонам в поисках прейскуранта. Впрочем, в таких местечках они никогда не висят на видном месте.
По сути дела, можно было уже уходить, но Дин ещё снаружи решил, что, что бы ни нашёл внутри, проверит тут всё датчиком ЭМП - просто чтобы успокоить Сэма. В этом и заключался их план: Сэм должен был отвлечь мадам провидицу, пока Дин будет тут шнырять с датчиком.
Поэтому Дин не удивился, когда Сэм сказал:
- Вы совершенно правы. И знаете, именно в этом наша проблема. Наша с Люком, я имею в виду.
- Вы хотите сказать - с Дином, - вежливо уточнила мадам Ольшанс.
Дин перестал вертеть головой и напрягся. Сэм тоже.
Мадам опять засмеялась:
- Дорогие мои, неужели, идя к провидице, вы надеетесь утаить от неё такую малость, как ваши настоящие имена? - она опять рассмеялась и, фамильярно потрепав Сэма по щеке, заговорщицки подмигнула им обоим. - Расслабьтесь, мальчики. Я не читаю мысли, просто слышала, как вы переругивались за дверью.
Они переругивались? А, да. Было что-то вроде "Звони ты. - Сам звони!", такое привычное, что Дин этого даже не запомнил. А тётка ничего, наблюдательная. Это Дину понравилось, и одновременно он собрался, поняв, что надо быть настороже. Ведь все эти псевдомаги на самом деле - хорошие психологи.
- В этом, - продолжала мадам, убрав руку со щеки Сэма, от чего тот испытал явное облегчение, - я полагаю, и заключается ваша проблема? Не всё мирно в нашем голубом голубином гнёздышке. - Она опять низко засмеялась собственной шутке, и Сэм залился краской до ушей, а Дин, не удержавшись, скорчил гримасу. - Ничего, ничего, для того ведь и есть мадам Ольшанс, чтобы воцарить в вашем доме мир, покой и взаимное согласие. Вы давно переехали в Мэлдон-Крик, мои милые?
- Мы, на самом деле, не местные, - сказал Дин. - Мы из Поконоса, и..
- Прослышали о вашей чудодейственной силе, - подхватил Сэм, наконец втянувшись в игру. - Говорят, вы стольким семьям помогли обрести этот самый мир, покой и взаимное согласие. Да оно и заметно - мы тут пообщались немного с местными жителями, все такие... такие... милые.
- Да, есть у меня парочка секретов, - хитро блеснув глазами в полумраке, проговорила мадам Ольшанс. - Но просто так я их, конечно, не выдаю. Семейное счастье стоит немалых жертв...
- Сколько? - напрямик осведомился Дин.
- Какой деловой. Что, малыш, ты в семье сверху? Сразу видно.
- Ничего подобного! - возмущённо выпалил Сэм (Дин наступил ему на ногу, но это не помогло). - Мы меняемся!
- О, в этом я не сомневаюсь, голубчик, - проворковала мадам. - В постели вы меняетесь, конечно, как и большинство геев. Но в семье он сверху.
- Мы и в семье меняемся, - сказал Сэм, снова заливаясь краской, на этот раз от злости. Дин сочувственно посмотрел на него, не пытаясь, впрочем, скрыть удовольствия от услышанного - оно и понятно, со стороны сразу видно, кто тут старший, главный и... ну, сверху, словом.
- Так не бывает, мой сладкий, - улыбнулась мадам Ольшанс, к негодованию Сэма, ничуть не покоробленная его пламенным протестом. - В семье нельзя меняться так, как в постели. Всегда кто-то правит, а кто-то слушает. Кто-то ведёт, а кто-то следует. Кто-то отдаёт приказы, а кто-то их выполняет. Инь и Янь, белое и чёрное, луна и солнце, две половинки одного целого - не это ли суть гармонии и взаимного единения, сливающего два существа в одно?
- Я не хочу сливаться с ним в одно, - тут же сказал Дин. - Он тогда не даст мне есть бургеры и смотреть по кабельному порну... э-э, Формулу-1. Он её не любит.
- Не любит? Правда? Ну надо же, - мадам Ольшанс казалась искренне расстроенной. Правда, уже через миг это прошло, и её лицо снова стало ласковым и хитрым. - Что ж, мне всё понятно, дорогие мои.
- Вот так прямо сразу? - не удержался Дин.
- С моим опытом большего и не надо. Я уже знаю, что вам нужно. Но деньги вперёд, - и она требовательно протянула пухлую руку, увешанную звякающими браслетами.
Дин слегка растерялся.
- Э-э... сколько?
- Сколько есть.
Нифига себе. Дорого им обходится это расследование, нечего сказать. Дин демонстративно похлопал себя по карманам и сказал, умело разыгрывая смущение:
- Чёрт, забыл в машине бумажник.
- Давай ты, - потребовала мадам, обращаясь к Сэму.
Сэм, слегка поколебавшись, вынул бумажник и протянул его женщине. Та бесцеремонно открыла его, заглянула внутрь, хмыкнула, достала две сотни и, сложив, протянула бумажник Сэму обратно.
- От каждого возьму столько, сколько он может дать, не потеряв оставшегося, - загадочно изрекла мадам и величаво повернулась вокруг своей оси, а потом исчезла в подсобке.
- Давай! - тут же зашипел Сэм. Дин, не тратя времени на разговоры, выхватил из-под куртки датчик ЭМП (лежащий во внутреннем кармане рядом с бумажником) и врубил его на полную мощность.
Датчик хранил гробовое молчание.
Дин выразительно посмотрел на Сэма. Сэм яростно закивал ему на дальний угол, туда, где неподвижно сидела кошка. Дин покорно пошёл туда, но и там датчик продолжал упрямо молчать - кошка зато протестующе мяукнула и спрыгнула с кресла.
- Юноши, не мог бы один из вас помочь старой женщине? - раздался из подсобки приглушённый голос мадам Ольшанс. Дин демонстративно показал Сэму, что не выключает датчик, сунул его за пазуху и, откинув пыльную портьеру, нырнул в подсобку. Там было тесно, пыльно и пахло как-то совсем одуряюще. Вместе с мадам они выволокли на свет божий здоровенную и жутко тяжёлую коробку. В подсобке датчик также не издал ни единого звука, и продолжал молчать, даже когда Дин, проходя через низкий вход, припал к коробке грудью, практически вжимаясь датчиком в её таинственное содержимое.
- Вот, - сказала мадам, выпрямляясь и отступая от старой коробки из-под телевизора, стоящей на полу. - Вот что подарит вашему дому гармонию, мир и благодать.
С этим напутствием она торжественно распахнула ветхие картонные створки, и когда поднявшийся столб пыли улёгся, Дин и Сэм увидели...
Что они такое увидели, Дин понял не сразу - только когда остатки коробки упали на пол. Под ними оказалась покрытая паутиной, потрескавшаяся и жутко уродливая статуя вставшего на дыбы кентавра с огромным, дерзко и надменно вздымающимся к небу фаллосом.
- Кентавр - символ мужественности, - в гробовой тишине пояснила мадам Ольшанс. - И непреходящей мужской силы. Поставьте его в своей гостиной, и результат гарантирован в течение полугода. А иначе верну гонорар.
Теперь стало ясно, почему она брала деньги вперёд.
Пока они волокли кентавра к машине, Дин страшно и неумолчно, но тихо ругался. Однако наотрез отказался совать это уродство в Импалу.
- Всё равно это чушь какая-то. И датчик на него не реагирует, видишь? - Дин вытащил датчик и ещё раз обвёл им кентавра, для верности, а потом отключил и бросил на заднее сидение. - Эта тётка, видать, не придумала другого способа распродать коллекцию хлама, доставшуюся ей в наследство от дедушки. И круто же устроилась, надо сказать!
- Да, но, Дин, все те женщины... - начал было Сэм, но Дин перебил его:
- Все те женщины родились и выросли в Пенсильвании, в тёмной глуши, где детишкам перед сном читают Библию, книгу Апокалипсиса - жена да убоится мужа своего и всё такое прочее.
- Это не из книги Апокалипсиса, - хмуро сказал Сэм. - Это из...
- Да ладно, Сэмми, - сказал Дин, хлопая мелкого по плечу. - Ты же сам видишь, она самая обычная мошенница. И кроме неё, у тебя ведь не было больше никаких зацепок? Ничего такого, что объединяло бы всех тех женщин?
Сэм молчал несколько секунд, как будто припоминая. Дину вдруг ужасно захотелось притянуть Сэма к себе и поцеловать, ну хотя бы в нос, прямо посреди улицы. Но Сэм бы вряд ли оценил.
- Нет, - наконец ответил Сэм, его голос звучал слегка удивлённо, ошарашенно даже, словно он сам не понимал, как не увидел этого сразу. - Ничего.
- Ну вот видишь. Значит, это просто такой городок, тут такая вот жизнь.
- Да, - кивнул Сэм. - Ты прав. Наверное, так и есть.
- Так что, можем ехать?
- Можем.
Дин, всё ещё держа руку на его плече, с сомнением всмотрелся в его лицо. Сэм казался немного растерянным и как будто чем-то расстроенным. Это из-за сорвавшейся охоты, понял Дин, и его обуяло чувство вины. Ну ничего. Он быстро найдёт способ утешить мелкого и показать, что и вдвоём им может быть очень даже ничего, если они не ругаются по пустякам, конечно.
Они сели в машину, оставив символ мужественности сиротливо валяться посреди тротуара - Дина его дальнейшая судьба, честно говоря, трогала мало. И ещё до того, как на маленькой аккуратной ратуше пробило три, покинули город.

Мэлдон-Крик и в самом деле находился в удивительной глуши - сверившись с картой, Дин понял, что свернул не на ту дорогу в ста милях от Харрисбурга, потому-то их и занесло чёрт знает куда. В Мэлдон-Крик они въехали с юга, а выехали с севера, и после этого восемь часов кряду гнали по пустынному хайвэю среди свекольных полей, прежде чем добрались до следующего городка. Сэм вёл себя непривычно тихо - наверное, был расстроен сорвавшейся охотой. Дин решил не лезть к нему с разговорами, чтобы не подливать масла в огонь - ничего, подуется и отойдёт, плавали, знаем. За всю дорогу они обменялись всего парой слов, причём Дин всякий раз заговаривал первым, кидая пробный камень в виде ни к чему не обязывающих фраз, на которые Сэм отвечал так же односложно. В конце концов Дин оставил его в покое, и до Шевелси они доехали в молчании и в сгустившейся вокруг темноте. Шевелси был побольше и поживее Мэлдон-Крика и не имел в названии никаких зловещих приставок, поэтому Дин отнёсся к нему благосклонно и сказал, что тут они и заночуют. Сэм не возражал.
Когда они оказались в номере, Дин, поколебавшись мгновение, рискнул предложить Сэму сдвинуть кровати - самым будничным тоном, чтобы тут же ретироваться в том случае, если Сэм всё ещё дуется. Но тот только ответил: "Конечно" и зевнул, красноречиво продемонстрировав верхнее нёбо. Дин ухмыльнулся и, внутренне ликуя, стал толкать кровать вперёд коленом. Сэм присоединился к нему, и Дин, не упустив случая, хапнул его за задницу. Сэм сонно улыбнулся в ответ, а потом снова зевнул.
Дине не удержался и быстро поцеловал его, схватив за загривок. Сэм ответил, приглашающе раскрыв губы, но Дин не стал затягивать поцелуй, прижался лбом к лбу брата и, пробормотав: "Я быстро", отправился в душ.
Душевая кабинка оказалась снабжена режимом аквамассажа, и Дин понежился под ритмично бьющими струями минут двадцать. Потом обтёрся и вышел в комнату, ероша волосы и мурлыча себе под нос.
Да так и встал на месте, застыв от разочарования, когда увидел Сэма, свернувшегося на краю сдвинутых кроватей и шумно сопевшего в две дырочки. Причём на этот раз он совсем не притворялся - Дин умел отличать его фальшивое дыхание во сне от настоящего. На сей раз мелкий правда вырубился, едва лёг - устал с дороги, наверное. Дин тихонько застонал от досады, но не стал его будить и просто лёг рядом, бережно обняв за талию. Сэм нашарил во сне его руку и, засопев, крепко прижал к своему животу. Дин вжался пахом ему в задницу, осторожно потёршись наполовину возбуждённым членом об его упругие ягодицы, и через пять минут тоже уснул.
Проснулся он не на том боку, на котором засыпал, и на самом краю постели, тычась пальцами в ковролин. Солнечный свет был мутным и мягким, и сперва Дин решил, что ещё только начинает светать. Но что-то было не так... не в том смысле не так, что надо было вскакивать и хвататься за нож, привычно сунутый на ночь под подушку - а в хорошем смысле, в приятном. Запах, понял Дин через минуту, и его ноздри расширились, втягивая глубже щекочущий обоняние аромат. Тёплый и вкусный запах чего-то... не кофе, нет... чего-то жарящегося и обещающего праздник для желудка. Заинтригованный, Дин приоткрыл левый глаз - и тут увидел, что шторы на окне прямо перед ним плотно сдвинуты, хотя он вроде не трогал их вчера, когда ложился.
- Сэмми? - сонно пробормотал Дин, приподнимая голову. Поворачиваться и выяснять, что там происходит, было ужасно лень.
Позади послышалась какая-то суета, совпавшая по расположению с источником аромата. Если бы Дин был не с Сэмом, а с кем-нибудь другим - со знойной медсестричкой Кармен из реальности джинна, скажем - он был решил, что... Но он ведь не с Кармен, он с Сэмом.
- Уже проснулся? - голос Сэма позади него звучал громким трагичным шепотом. - Спи, спи! Ещё рано совсем.
Даже сквозь полудрёму Дин уловил в голосе мелкого какую-то суматошность, чуть ли не панику. Он ухмыльнулся в подушку.
- Готовишь мне завтрак, детка? Надеюсь, это большой сочный бургер с курятиной и петрушкой... - пробормотал он и снова глубоко втянул аромат. Пахло, определённо, мясом и луком.
- Поспи ещё полчасика, хорошо? - почти умоляюще сказал Сэм, и Дин, ничего не имевший против такой перспективы, зевнул и бросил через плечо:
- Не вопрос. Как кончишь с бургерами, вымой Импалу, раз ты сегодня такая душка.
Если Сэм что-то и ответил на эту сонливую подначку, то Дин его не услышал, потому что через секунду снова уснул.
Проснулся он, по ощущениям, гораздо позже, чем через полчаса, и на сей раз разбудил его не приятный запах, а чувство пустоты, от которого Дин давно отвык. Почти всю свою жизнь, за исключением тех лет, что мелкий валандался в Стэнфорде, Дин привык всегда чувствовать Сэма рядом. В одной ли постели, в одной ли комнате, в одной ли машине - он был здесь, под боком, и его отсутствие Дин ощущал как физический дискомфорт.
Дин открыл глаза и сел в постели, моргая и глядя по сторонам. Комната была залита белёсым светом, сочившимся сквозь по-прежнему сдвинутые жёлтые занавески. На столе перед плитой (в номере была небольшая кухня) стояла кастрюля, обмотанная махровым полотенцем. Сэма не было - ни в комнате, ни в ванной.
Дин слез с кровати, подошёл к столу и, стащив с кастрюли полотенце, приподнял крышку. В лицо ему ударило густым, вкусно пахнущим паром. Дин невольно отшатнулся, но потом снова придвинулся ближе, подозрительно водя носом над кастрюлей, сунул палец в содержимое и облизнул. Похоже на тесто, и ещё рагу и как будто сыр... Чёрт... Лазанья?!
Дин уронил крышку на стол, повернулся к занавешенному окну и отодвинул занавеску.
За окном, в ярких лучах полуденного солнца, Сэм, в одних джинсах и майке на голое тело, самозабвенно мыл Импалу.
Дин пялился на эту феерическую картинку минуты две. Потом отступил от окна и толкнул дверь номера. Та отворилась, впустив в комнату поток света.
- Сэм!
Сэм, как раз трудившийся над ветровым стеклом, тут же вскинулся и сверкнул на Дина счастливой улыбкой. Руки у него по локти были в пене от жидкости для мытья окон, которую Дин купил в Мэлдонском супермаркете. Импала, проделавшая вчера четыреста миль по пыльному захолустью, сверкала на солнышке так, словно только что сошла с реек автозавода. Дин сам редко отдраивал её до такого слепящего блеска, и на миг ощутил укол ревности.
Но через секунду ревность прошла.
- Сэм! Что ты делаешь?
- Да вот, - Сэм кивнул на машину так, словно Дин был слепой и сам не видел, чем он тут занимается. - Мою Импалу.
- Это я вижу, я спрашиваю... а, чёрт. Иди сюда.
- Я ещё не закончил...
- Закончил, ты её скоро до дыр протрёшь! Иди сюда, говорю.
Сэм покорно наклонился, бережно кладя флакон с моющим средством и тряпку на заднее сидение, и пошёл к дому. От усердия он вспотел, и блестящие капельки пота переливались на его обнажённых плечах, на мускулах, плавно очерченных вырезом майки. Когда Сэм вошёл, Дин осторожно закрыл за ним дверь и указал на стол.
- Это что?
- Это? Лазанья.
- Я понял, что лазанья. Когда ты успел её приготовить?
- Утром. Пока ты спал.
- А продукты где взял? У нас же ни черта не было с собой, откуда...
- Я сходил в супермаркет тут неподалёку. Круглосуточный. Всего в шести кварталах.
Дин пялился на него с полминуты, пытаясь уложить всё это в голове.
- Ты ходил в маркет? Чёрт, когда ты всё это успел?
- Встал пораньше, - пояснил Сэм и с некоторым смущением указал на стул. - Может, позавтракаем? Пока не остыло.
Завтракали в полном молчании. Дин рефлекторно кусал, жевал и глотал, и во все глаза смотрел на Сэма, скромно ковырявшего вилкой собственный кулинарный шедевр, вываленный на пластиковую тарелку. Дин не мог вспомнить, когда они в последний раз ели не в фаст-фуде и не в закусочной, а вот так, можно сказать, дома. Чёрт, Дин вообще не мог вспомнить, чтобы Сэм когда-нибудь что-нибудь готовил!
- Невкусно? - в тревоге спросил Сэм среди тишины, нарушаемой только жужжанием мухи над умывальником.
Дин с усилием проглотил большой кусок, который откусил только что, и потряс головой.
- Вкусно, очень. В том-то и дело. Где это ты выучился готовить лазанью?
- В Стэнфорде. Меня Джессика научила. Она любила итальянскую кухню, и готовила хорошо...
- Ты не рассказывал.
- Да? Ну... как-то к слову не приходилось, - сказал Сэм и сконфуженно замолчал.
Дин на самом деле его понимал. Если даже умеешь готовить - не факт же, что любишь и будешь. Лень, да и незачем, ведь всегда можно купить гамбургер и...
- Сэм, - сказал Дин, откладывая вилку, - ты хорошо себя чувствуешь?
Сэм моргнул. Потом удивлённо ответил:
- Да. Вполне. А что?
- Ничего. Просто... А, забей. Я в шоке от твоего сюрприза, чувак, вот и всё, - сказал Дин и ухмыльнулся. Сэм застенчиво улыбнулся в ответ. Так-то лучше - не всё же ему, в самом деле, сучиться. Видать, понял, что был вчера в корне не прав насчёт тех баб в Мэлдон-Крик, и теперь пытается загладить вину. Да, это вполне на него похоже - сперва нудит и выпендривается, а потом ластится, строит щенячьи глазки и... ну, гм, моет Импалу.
- Я в душ, - сказал Дин, вставая из-за стола. И тут же добавил, хитро прищурившись: - Компанию не составишь?
- Конечно, - с готовностью, показавшейся Дину слегка преувеличенной, отозвался Сэм и вскочил тоже - так поспешно, что чуть не перевернул свою тарелку. - Только сейчас уберу со стола и...
- Забей, - сказал Дин и, схватив его за запястье, потянул к ванной. У него уже двое суток не было секса, и от одной только мысли о душе с Сэмом член в трусах нетерпеливо дрогнул, затвердевая.
Когда за ними закрылась дверь, Дин потянулся к крану.
- Тут, кстати, офигенный аквамассажер, тебе стоит попро...
Сильные, тёплые руки Сэма легли ему сзади на плечи возле самой шеи. Мягкий горячий язык провёл влажную дорожку вдоль затылка.
- Хочешь, намылю спинку? - прошептал Сэм, и Дин выдохнул, когда вдоль шеи прошла неудержимая волна, отдавшаяся в позвоночник.
- Валяй, - промямлил он, с трудом сдерживая внезапную дрожь в ногах. Рука Сэма справа от него торопливо нащупала мыло. Дин всё-таки включил воду, и горячие струйки, ударив сверху, полились по их телам. Скользкие от мыльной пены ладони Сэма провели по его спине от плеч к пояснице, а оттуда вверх, обводя напрягшиеся лопатки, и снова на плечи. Дин наклонил голову, подставляя загривок, и заурчал от удовольствия, когда ладонь Сэма, неудержимо пахнущая мятой, осторожно и нежно скользнула вокруг его шеи.
- И почему ты так редко это делаешь, - чуть склонив голову на бок, пробормотал Дин.
- Извини. Теперь буду делать чаще... Дин, прости, что я вчера заснул. Я правда не хотел, я...
Голос Сэма звучал расстроенно, отчаянно даже. Дин фыркнул и хотел было сказать - фигня, мол, зато ты утром рано проснулся - но не успел. Руки Сэма быстро соскользнули с его шеи вниз и, твёрдо взяв за бока, повернули Дина на сто восемьдесят градусов.
Сейчас, когда они оба стояли на кафельном полу босиком, их разница в росте была обескураживающе очевидной. Дина она забавляла, на самом деле, при том, что в постели он оказывался сверху на порядок чаще Сэма. Но целоваться в душе было немного странно, потому что Дину приходилось приподнимать голову, а не опускать её, как с девушками. Но Сэм не стал его целовать, а, всё так же придерживая Дина за бока и неотрывно глядя ему в глаза, медленно опустился перед ним на колени. Его скользкие от мыла ладони легко и мягко двинулись вниз, с рёбер Дина ему на бёдра.
- Сэмми... - начал Дин - и задохнулся, когда Сэм без малейшего предупреждения заглотил его член целиком, до самого основания.
Дин выругался и откинулся назад, вжимаясь в мокрую стену спиной и ягодицами. Сэм подался следом за ним, сильнее наклоняясь вперёд и сжав его бёдра в крепкой, какой-то отчаянной хватке. И через секунду начал сосать - Дин и опомниться не успел - сильно, сладко, старательно. Дин застонал, инстинктивно сгребая в пригоршню горсть его взлохмаченных тёмных волос. Сэм редко делал ему минет - не очень-то любил это дело, хотя, разумеется, никогда не возражал против того, чтобы Дин ему отсосал. Но вот сам - не то чтобы брезговал, скорее, стеснялся. Обычно его приходилось долго и нудно уговаривать. Не сегодня, однако.
Сэм прижимал Дина к стенке душевой, быстро и ритмично насаживаясь ртом на его член. Дин чувствовал, как раз за разом ударяется головкой о нёбо Сэма, чувствовал его язык, вжимающийся в основание ствола - и раз за разом толкал бёдра вперёд, словно издалека слыша собственные приглушённые стоны. Его намыленная спина скользила по кафелю вверх-вниз, когда он двигался, толкаясь Сэму в рот, горячая вода текла Дину на грудь, а оттуда - на волосы Сэма, по его лицу, по крепко сомкнутым векам. Вода становилась всё холоднее, Сэм двигался всё напористее, Дин стонал всё громче, и наконец кончил, инстинктивно подавшись назад, но позади была стена, так что его член не вышел из губ Сэма, и Дин выплеснулся ему в рот, чувствуя, как Сэм торопливо и прилежно сглатывает всё до последней капли.
- О боже, Сэмми, - вздохнул Дин, открывая глаза. Его пальцы судорожно стискивали сэмов затылок, и Дин сжал их теперь ещё сильнее, глядя на свой обмякший член, выскальзывающий у Сэма из губ. Это было просто фантастически классно, Дин и припомнить не мог, когда ему в последний раз делали такой офигенный минет. Он потянул было Сэма вверх - ужасно хотелось его крепко-крепко поцеловать, а потом крепко-крепко трахнуть. Но Сэм наклонил голову, убирая её из-под ладони брата, и, не вставая с колен, сказал фразу, которую Дин Винчестер запомнил на всю оставшуюся жизнь:
- Можно, я помою тебе ноги?
Дин так и не понял, то ли горячая вода в душе резко закончилась, и вместо неё вдруг хлынула ледяная, то ли ему просто так показалось.
Сэм не спорил и не сопротивлялся, когда Дин вытолкал его из душа. Оказавшись в комнате, Дин схватил брата за плечи и, хорошенько встряхнув, рявкнул:
- Кристо!
Сэм заморгал, но не вздрогнул и не отшатнулся, как можно было бы ожидать. Дин подумал о шейпшифтере - и тут же отбросил эту мысль. Будь Сэм нечистью, он бы давно воспользовался возможностью прирезать Дина во сне, а не делал бы ему минет, не готовил бы завтрак и не мыл бы Импалу... Завтрак... Импала... Чёрт, ты кретин, Дин Винчестер, как ты сразу не догадался?!
- Так, - выдохнул Дин, выпуская плечи Сэма. - Так. Сэм, а ну-ка сядь.
Сэм послушно сел на край кровати.
- Что было, когда я оставил тебя в том салоне?
- Что?
- Когда та мадам, как там её, Ольшанс, позвала меня помочь ей выволочь коробку! Ты остался один в той комнате! Что там произошло?
- Ничего, - сказал Сэм, глядя на него с обиженным недоумением. - Я вас ждал.
- Не может быть, что-то было. Вспомни, эта баба тебе ничего не говорила? В глаза не смотрела? Может, гипноз?
- Дин, со мной всё в порядке... - робко начал Сэм, но Дин, не слушая его, сделал несколько нервных шагов по комнате, оставляя на ковролине влажные следы босых ступней.
- Она тебя трогала? Прикасалась к тебе? Может, когда брала твой... - Дин застыл, запустив руку в волосы. Потом резко опустил её и рывком поднял курку Сэма, аккуратно повешенную на спинку кресла. Бумажник. Она брала у Сэма бумажник, вытащила из него две сотни и...
Сэм сидел на кровати и безропотно наблюдал, как Дин роется в его вещах. Уже само по себе это было дико, но, если страшное подозрение Дина окажется правдой, это будет самая малая из их проблем. Дин торопливо раскрыл сэмов бумажник и выпотрошил его, бесцеремонно выкидывая содержимое - кредитки, наличные и карточки на скидку - на кровать.
Внезапно его палец ткнулся в что-то плотное, всунутое между банкнот.
- Чёрт, - прошептал Дин, выуживая из отделения прямоугольную пластинку в несколько миллиметров толщиной. Пластинка была из какого-то странного материала, плотного, но гибкого, вроде пластилина, обмотанного кусочком холщевой ткани. Дин молча посмотрел на Сэма. Сэм поджал губы, скорчил недоумевающую рожицу и пожал плечами.
Чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт!
Она подкинула ему это, когда брала из бумажника деньги.
Ткань была не зашита, а как будто приклеена. и Дин, поддев её ногтем, без особого усилия отогнул край холщевки, обнажая то, что было в неё завёрнуто. Пластинка была сделана из вязкой красно-коричневатой субстанции, в которой были замешаны кусочки каких-то листиков, волосков, семечек, крохотных твёрдых палочек и тому подобной фигни. Натуральная, словом, вудуистская дрянь. Субстанция нарочно была сплющена так, что вполне могла затеряться среди пачки банкнот и кредиток. Дин разглядывал её с отвращением какое-то время, а потом завернул в носовой платок и сунул в карман своей куртки.
Так. Без паники. Главное - без паники. Первым делом надо проверить, что это за фигня и как она работает. Чёртова баба, всё-таки оказалась ведьмой...
- Дин? - голос Сэма звучал тревожно и почти умоляюще. Проклятье, Дин был так ошарашен, что почти забыл о нём.
- Ничего, Сэмми. Я разберусь, что с тобой сделала эта стерва...
- Я тебе не нравлюсь?
Он спросил это с таким отчаянием, что Дин, вздрогнув, круто повернулся к нему.
- Что?
- Я что-то сделал не так? - спросил Сэм, по-прежнему сидя на кровати и глядя на него такими несчастными глазами, какие Дин видел в последний раз в восемьдесят седьмом, что ли, году, когда попытался объяснить Сэму, почему они не могут завести собаку.
Да что с ним такое в конце концов творится?!
- Слушай, Сэм, - сказал Дин, садясь в кресло напротив мелкого и беря его за руки, безвольно лежащие на коленях. - Ты помнишь мадам Ольшанс? Мэлдон-Крик?
- Конечно помню, это же было только вчера.
Так, память ему не отшибло, и на том спасибо.
- Эта мадам что-то сделала с тобой. Ты сам разве не чувствуешь?
- Нет, - сказал Сэм, не пытаясь отнять у него свои руки и преданно глядя ему в лицо. - Со мной всё хорошо.
- Ты приготовил лазанью, выдраил Импалу, отсосал у меня в душе и пытался вымыть мне ноги - ты точно считаешь, что с тобой всё хорошо?!
Сэм задумался. Дин испытал мимолётный прилив надежды - может, это просто такая дурацкая шутка, или действие колдовства заканчивается, или... Но тут взгляд Сэма прояснился снова, и он сказал:
- Да, по-моему, всё замечательно.
Дин выпустил его руки и протяжно застонал. Других доказательств уже не требовалось, но он решил проверить ещё раз.
- Ладно... слушай... Я чертовски хорош собой, ты со мной согласен?
- Конечно. Ты очень красивый.
- Намного смазливей тебя.
- Конечно, - нежно ответил Сэм и снова заулыбался. Дин никогда не думал, что хорошее настроение мелкого может так резануть его ножом по сердцу.
- Я ещё и умнее тебя, мальчик из Стэнфорда.
- Конечно, Дин.
- И в койке я теперь всегда буду сверху.
- Конечно, Дин, как скажешь.
- И самое главное... - Дин набрал полную грудь воздуха и выпалил: - Самое главное - я гораздо выше ростом!
Сэм открыл было рот для очередного радостного "конечно" - и завис. Дин напряжённо смотрел на него, молясь, чтобы неудержимая тяга Сэма к логическому обоснованию всего на свете пересилила колдовские чары. Сэм беззвучно шевельнул губами, потом скривился и сказал так, словно каждое слово весило по меньше мере полтораста фунтов:
- Конечно, Дин. Ты выше.
- Блядь! - завопил Дин, вскакивая с места.
Если он ещё тешил себя какими-то сомнениями до этой минуты, то теперь они окончательно отпали.
Так, спокойно, Дин. Спокойно. Сэм превратился в зомби в фартучке, помешивающего содержимое булькающей кастрюльки на плите, но мы всё равно должны сохранять спокойствие.
- Надо съездить в полицейский участок, - сказал Дин, нервно пропуская пальцы сквозь волосы. - Город достаточно большой, надеюсь, здесь есть криминологическая лаборатория. Нужно отдать им эту хрень на анализ.
- Хорошо, - откликнулся Сэм и с готовностью поднялся на ноги. - Я отвезу.
- Нет! - ладонь Дина упёрлась ему в грудь. - Я имею в виду - не прямо сейчас. И поедем мы вместе, я теперь с тебя глаз не спущу. Одевайся давай, не будем терять вре...
Он осёкся, потому что ещё договорить не успел, а Сэм уже надел трусы и теперь с лихорадочной торопливостью натягивал джинсы.
Чёрт. Чёрт.

Вечером того же дня Дин сидел за ноутбуком Сэма, зарывшись левой рукой в волосы и обречённо водя по тачпаду правой, и думал о том, что дело труба.
Сперва он собирался сдать пластину в лабораторию и тут же рвануть назад в Мэлдон-Крик - если на Сэма и впрямь навели какое-то хитрое проклятие, то проще и быстрее всего его можно снять, прищучив как следует саму ведьму. Но в лаборатории сказали, что результаты анализа выдают только на руки, никаких телефонов - и нет, они не могу сделать исключение даже для федерального агента Хитча Крайчека, это политика безопасности, простите, сэр. Дин мысленно застонал, но в конце концов решил остаться в Шевелси до завтра. Он искренне надеялся, что за эти сутки не произойдёт ничего непоправимого.
Результаты анализа были готовы уже через несколько часов. Состав пластинки оказался довольно разнообразен: основой её служила смесь парафина с пчелиным мёдом, в которой были замешаны овечья и собачья шерсть, сушеные стебли лилии, яблочные семечки и измельчённые ежиные иголки. Была ещё беладонна, чемрец, разрыв-трава и другая стандартная усиливающая магию дрянь, но всё остальное явно имело смысл, относящийся непосредственно к самому проклятию.
Посидев часок в интернете, Дин понял, какой.
- Дин! - весёлый голос Сэма заставил его поднять от монитора воспалённые глаза. - Ужин готов.
Сэм стоял напротив, держа в рука поднос, на котором что-то дымилось - в другое время Дин сказал бы, что аппетитно, но сейчас ничего похожего на аппетит он не чувствовал. Дин не удивился - он уже ничему не удивлялся после того, как Сэм вёл себя целый день. Когда они вышли из номера, чтобы поехать в местный участок, Сэм ломанулся к Импале, чтобы успеть заботливо распахнуть перед Дином дверцу машины. А когда они выехали на дорогу, нагнулся и принялся расстёгивать Дину ширинку, намереваясь прямо на ходу сделать ему минет - давняя динова фантазия, о которой он Сэму не раз рассказывал, и Сэм всегда крутил пальцем у виска и говорил, что если они при этом втемяшатся в дерево, то определённо станут претендентами на премию Дарвина. Но сегодня Сэм не думал о Дарвине, а о чём он думал - Дин даже предположить боялся. Дин гаркнул на него, чтоб не лез. Сэм моментально отстал и всю дорогу до участка просидел с таким несчастными видом, что Дин успел себя возненавидеть за грубость.
Но если бы на этом дело и кончилось - как же... В участке Сэм скромно топтался у Дина за спиной, напоминая скорее фаната кинозвезды, выигравшего в лотерее день со своим кумиром, чем напарника агента Крайчека, как представил его Дин, и чуть не провалил своим дурацким видом всю легенду. Когда они ехали назад, Дин почувствовал голод и опрометчиво послал Сэма за бургерами. Сэма не было сорок минут, вернулся он с полными руками пакетов, а на вопрос о том, где его черти носили, объяснил: дескать, Дин ещё утром сказал, что хочет с курятиной и петрушкой, а петрушки в этой забегаловке не было, так что он оббегал четыре квартала, пока нашёл то, что пожелал его господин и повелитель.
То есть Сэм, конечно, не сказал "господин и повелитель", но это как бы само собой подразумевалось.
И ведь если бы Дин не знал, что это ведьмин наговор сделал Сэма таким паинькой, из всего этого даже можно было бы извлечь определённое удовольствие!
За результатами анализа Дин съездил сам, велев Сэму сидеть дома и вести себя смирно. Сэм воспринял его слова буквально, и, вернувшись из лаборатории, Дин застал его на том самом стуле, в той самой позе, в которой оставил.
И вот теперь ужин. На этот раз спагетти с чесночным соусом. И салат.
Дин тяжело вздохнул и, потерев ладонью лицо, сказал:
- Сядь, Сэмми.
- Но, Дин, ужин...
- К дьяволу ужин, я сказал, поставь поднос и сядь
Сэм подчинился молча, но с таким убитым, раздавленным, уничтоженным видом, что Дин ощутил укол вины и, быстро потянувшись, накрыл его руку ладонью.
- Мы поедим. Обещаю. Только поговорим сначала.
- Конечно, - убито сказал Сэм, со страданием на лице отвернувшись от подноса. - Как скажешь.
Дин сжал его руку чуть крепче, привлекая его внимание. Сэм робко поднял глаза, показывая, что готов слушать.
- Я пробил через сеть компоненты, которые наша ведьма замешала в своём котле. Они все связаны с животным или растительным миром. И все эти животные и растения фигурируют в системе символов различных мифологий. Овца в Англии, пчёлы в Греции, собака в России, ёж в Китае, лилии и яблоки в Новом Завете. Всё это - символы покорности и послушания. Ты меня слушаешь, Сэмми?
- Конечно, - с готовностью откликнулся Сэм.
Дин уже слышать не мог это слово.
- И что ты думаешь по этому поводу?
- Что я думаю? - удивлённо переспросил Сэм.
- Да. Что ты думаешь. Скажи. Для меня это важно.
Сэм застенчиво улыбнулся и слегка порозовел, несказанно польщённый оказанной ему честью.
- Ну, я думаю, одного только сочетания таких компонентов недостаточно, чтобы сделать одного человека покорным другому. Должно быть ещё что-то, какая-то связка между человеком и тем, кому он будет покорен.
- Точно. Ты умница, Сэмми, - сказал Дин, и нахмурившись, схватился за свои карманы. Он не осматривал их утром, слишком сосредоточившись на первой находке. А зря...
В заднем кармане джинсов обнаружилась пластинка, точно такая же, как та, что была в бумажнике у Сэма - должно быть, мадам Ольшанс впихнула её туда, пока Дин корячился в подсобке над коробкой с кентавром. Только намешано в ней было гораздо меньше компонентов. Дин и без анализа знал, что они те же самые, что и в пластинке Сэма, но только без овечьей шерсти, без ежовых иголок и прочих символов послушания. Единственным назначением этой пластинки было привязать Сэма к её обладателю.
Да уж, это определённо было продуманное, грамотное колдовство, стоившее двухсот баксов. А та уродская лошадина с полуторафутовым хуём была, выходит, просто для отвода глаз...
- Но я же включал датчик ЭМП, - растерянно сказал Дин. - Я же проверил, там всё было чисто.
- Может быть, магия активизировалась не сразу, - предположил Сэм совершенно будничным тоном. - Возможно, для того, чтобы два амулета соединились и сгенерировали поток энергии, необходимо какое-то дополнительное действие. Слово, например, или прикосновение...
Прикосновение... а ну-ка вспомни, Дин... вспоминай. Когда вы только вышли из того салона, Сэм ещё ворчал и пытался спорить, когда ты сказал, что тут ничего нет. А потом ты хлопнул его по плечу и... и он сразу перестал спорить. Ты уже выключил датчик к этому времени, потому ничего и не засёк. Как только ты прикоснулся к нему, волны энергоимпульсов от амулета в его бумажнике и в твоём кармане прокатились по вашим телам, столкнулись и привязали Сэма к тебе, превратив его в образец повиновения, в безропотную овечку, в...
В послушную жену.
Вот же ж блядь!
- Ужин, - кротко напомнил Сэм.
Дин захлопнул крышку ноутбука.
Ужин прошёл в ещё более напряжённой тишине, чем завтрак. Дин угрюмо жевал, Сэм бросал на него встревоженные взгляды, беспокоясь единственно о том, угодил ли ему своей стряпнёй. Когда Дин осознал это, то сказал тоном, соответствовавшим его настроению и выражнию лица: "Объедение", и Сэм моментально расплылся в счастливой улыбке, не сходившей с его сияющей физиономии до конца ужина. Едва Дин доел, Сэм тут же подсунул ему кружку горячего натурального кофе и пару хрустящих булочек с корицей.
- Сэмми, прости, - сказал Дин. - Это я во всём виноват. Надо было мне тебя послушать. Ты был прав, в том городке творились нехорошие дела, а я решил на всё забить, и вот...
- Да ничего, - улыбаясь, сказал Сэм, глядя на него с такой безграничной любовью, что Дину сделалось дурно. - Всё в порядке, Дин, правда. Всё хорошо.
- Будет хорошо, когда мы завтра вернёмся в чёртов Мэлдон-Крик и вытряхнем душу из этой мадам. Пожалеет она о своей шутке, ох, пожале... Сэм?.. Сэм! Что ты делаешь?!
- Хочу размять тебе ступни, - сказал Сэм, уже успев затащить ногу Дина себе на колени и расшнуровывая его кроссовок. - Ты столько намотался за день. Наверное, устал...
- Нет, я не устал! То есть устал, но от тебя! Чего ты всё время лезешь к моим ногам, что это за фетишизм вообще?!
- Я просто хочу сделать тебе приятно. Чтобы тебе было хорошо.
- Мне хорошо, Сэм, только отстань от меня, бога ради.
Сэм разжал руки и потупил глаза. Дин отдёрнул ногу, наклоняясь и оправляя задравшуюся штанину. Потом раздражённо выпрямился.
- Только не принимай близко к сердцу, ладно? Сейчас нам лучше просто лечь спать. Завтра встанем пораньше и сразу в дорогу. Если нам повезёт, завтра всё это кончится и ты снова станешь нормальным.
Он поднялся и стал раздеваться, давая тем самым понять, что разговор окончен. Сэм, впрочем, и не собирался с ним спорить - не сегодня. Раздевшись, Дин забрался в постель и натянул одеяло на голову.
Сэм тем временем прибрал со стола, вымыл посуду, потом тоже разделся и лёг рядом. Дин лежал неподвижно, моля бога, чтобы ему не пришлось сейчас проходить через то, что, он боялся, было ему уготовано...
Мольба осталась без ответа. Рука Сэма обвила его пояс и шаловливо поползла в трусы.
- Сэм! - заорал Дин, вскакивая в постели.
- Да? - преданно глядя на него из-под взъерошенной чёлки, спросил Сэм.
- Что ты, мать твою, делаешь?!
- Ты сказал, что хочешь лечь...
- Спать! Я сказал, что собираюсь лечь спать!
- Но тебе ведь хочется секса перед сном.
- Да с чего ты это взял?!
Вместо ответа Сэм смерил Дина взглядом, а потом накрыл ладонью его член - его твёрдый, набухший, горячий член, вздымающийся под трусами.
И правда, с чего бы он это взял. Ха.
- Сэмми, - Дин взял руку Сэма за запястье и мягко, но непреклонно убрал со своей промежности. - Не важно сейчас, чего мне хочется. Ты не должен кидаться выполнять любое моё желание. Я же обычно брякаю что-нибудь просто так, ну, ты знаешь меня - это не значит, что надо всё сразу же так и делать.
- Но тебе ведь хочется секса, - повторил Сэм, высвобождая руку и снова упрямо ныряя ею Дину в трусы. Дин застонал, когда его длинные пальцы обвились вокруг головки и сжали её, словно в подтверждение сэмовых слов. - Тебе постоянно хочется секса, днём и ночью, в постели, в Импале, в туалете на заправке, в примерочной супермаркета. Ты же хочешь меня, Дин, а я хочу дать тебе то, что ты хочешь. Позволь мне, пожалуйста.
Он шептал это так страстно и так горячо, так искренне, и смотрел на Дина с такой мольбой. Его рука тем временем начала двигаться у Дина в трусах, сперва медленно, потом понемногу убыстряя темп. Дин невольно подался ближе, вжимаясь бедром в бедро Сэма. Тот принял это как поощрение и задвигал рукой быстрее, поверхностно и часто дыша.
- М-м... - промычал Дин, без сил откидывая голову ему на плечо. - Говоришь... говоришь всё... что захочу?..
- Всё-всё, - жарко шепнул Сэм и лизнул его шею вдоль яремной вены. Дин гортанно застонал и обхватил его затылок, притягивая к себе ближе, пока рука Сэма продолжала работать у него в трусах, сдвинувшихся почти на самые бёдра.
- М-м... М-малдер и Скалли?
- Если хочешь.
- Рыжий паричок?
Дыхание Сэма стало чаще. Рука, сжимавшая член Дина, дёргалась теперь рвано и неритмично. О боже, о боже...
- Конечно... Дин...
- Ажурные чулочки? - прохрипел Дин - и, вскинув голову прежде, чем Сэм успел выдохнуть очередное "конечно", порывисто оттолкнул его от себя.
От резкого движения Дина Сэм не успел вовремя сориентироваться, его пальцы разжались и рука выскользнула у Дина из трусов. С минуту они сидели посреди кровати, задыхаясь и глядя друг другу в лицо. У Дина между ног было жарко и тяжело, сползшие на бёдра трусы намокли от смазки и больно врезались резинкой в мучительно возбуждённый пенис.
- Нет, - задыхаясь, сказал он, и, увидев, как уголки губ Сэма ползут вниз, схватил в ладони его лицо. - Сэмми, нет. Это не ты.
- Как это не я? - с обиженным изумлением сказал Сэм, даже не пытаясь шевельнуться и высвободить лицо из диновой хватки. Дин чувствовал ладонями, как горят его щеки и вздрагивают желваки на скулах. - Как это не я, Дин, это я, и я хочу сделать тебе...
- Не надо, - сказал Дин и быстро поцеловал его в подрагивающие губы. - Не надо ничего мне делать. Не потому что я не хочу, просто... Просто давай сейчас ляжем спать, просто ляжем спать, а завтра утром поедем, хорошо?
- Хорошо, - ответил Сэм - чёрт, а что ещё он мог ответить? Дин ощутил, как в груди поднимается волна горечи, а в горле встаёт противный, густой комок, который невозможно было сглотнуть. Он нагнул голову и снова легко поцеловал Сэма в губы, и ещё раз, так нежно, как только умел.
- Всё будет хорошо, - прошептал он, сам не понимая, зачем - Сэма в этом не надо было уверять, для него и так всё было зашибись. Так что, наверное, Дин пытался уверить в этом самого себя. Потому что было, конечно, очень классно видеть Сэма, который готовит ему итальянские блюда, мгновенно слушается любого его приказа и готов с утра до ночи воплощать любые его фантазии, но... но в то же время было невыносимо больно, ужасно, мучительно видеть Сэма таким. Этому надо было положить конец, и как можно скорее.
Дин выключил свет (Сэм сам потянулся было, но Дин шикнул, велев ему не дёргаться, и он тут же застыл) и лёг на подушку, обняв Сэма левой рукой и приказав: "Спи". Сэм положил голову ему на плечо и моментально уснул, безмятежно дыша ему в подмышку. Дин, выждав для верности пару минут, наскоро подрочил, не вынимая руки из-под одеяла, а потом лежал не шевелясь ещё несколько часов, и только перед самым рассветом забылся неспокойным поверхностным сном.

Проснулся он от того, что Сэм пытался подать ему кофе в постель. Это оказалось несколько неожиданно, и Дин так поразился, что свалился с кровати, перевернув заодно Сэма вместе с кофе.
- Чёрт! - вскрикнул Дин, когда горячая чёрная жидкость плеснулась на простыню, чудом никого не ошпарив.
- Прости! - всполошился Сэм, метаясь рядом и в отчаянии не замечая даже, что наступает Дину на ноги. - Я сейчас приберу! Я сейчас!
- Не надо ничего прибирать, чёрт с ним! - рявкнул Дин. - Всё равно мы сваливаем отсюда.
Он опёрся рукой о кровать, чтобы подняться - и через секунду оказался на ногах, вздёрнутый и поддерживаемый сильными руками Сэма. Дин тут же в раздражении стряхнул их с себя.
- Я не калека, сам встать могу! - рявкнул он снова, бросая раздражённый взгляд сперва на Сэма, а потом на залитую кофе постель. Перевёрнутые чашка и поднос валялись на полу, и Дин сердито переступил через них, предупредив Сэма: - Даже не думай тут прибирать. Это приказ, понял?
- Да, - убито сказал Сэм, безумно сконфуженный произошедшим. Дин открыл было рот, чтобы спросить, который час - да так с открытым ртом и застыл, глядя на свою одежду, лежащую на стуле аккуратной стопочкой. Рядом со стулом, поставленный стоймя, стоял утюг. Из дырочек на стальной пластине всё ещё вырывались, пофыркивая, струйки пара.
Дин повернулся и обвиняющие ткнул в утюг пальцем.
- Что. Это. Такое.
Сэм пожал плечами и виновато улыбнулся.
- Сэм, ты что, сам погладил мою одежду?!
- Ага, - подтвердил Сэм, улыбаясь со скромной гордостью прилежного ученика, весь вечер просидевшего над домашним заданием.
- А горничная где? Валяется с припадком падучей? За что мы ей, спрашивается, чаевые платим?!
- Она показалась мне недостаточно усердной, - нахмурившись, пояснил Сэм. - На рубашке были складки.
- Господи, Сэм, - простонал Дин. - Ты одет? Хорошо, сейчас я влезу в это шмотьё, и мы валим отсюда, сейчас же. И только попробуй сказать, что ты встал в четыре утра и приготовил утку по-пекински!
- Вообще-то со вчера ещё осталось спагетти, - пристыженно сказал Сэм, и на какой-то жуткий миг Дину почудилось, что сейчас он снимет с себя ремень и протянет его со словами: "Отшлёпай меня, я был непослушным".
По счастью, этого не случилось - во всяко случае, пока.
- И отлично, - горячо сказал Дин. - Бери кастрюлю и тащи её в Импалу... или нет, стой, я сам возьму! Позавтракаем по дороге.
- Да, дорогой.
Дин отрывисто кивнул и нагнулся над стулом, взявшись за край рубашки.
Потом медленно, очень медленно обернулся.
- Что ты сейчас сказал? - свистящим шепотом спросил он.
- Я сказал: да, Дин.
- Нет, ты сказал "да, дорогой".
- Я не говорил "дорогой", я сказал "Дин".
- Неправда! Что я, глухой, по-твоему? - заорал Дин, и Сэм тут же сжался, сгорбив плечи и став на добрых полфута ниже ростом.
- Извини, - пробормотал он. - Да, наверное, я... наверное, ты прав.
- Прекрати! - Дин в бешенстве врезал кулаком по стене, не зная, как ещё дать выход обуревавшим его чувствам. - Слышишь? Прекрати сейчас же!
- Что? - опешил Сэм.
- Соглашаться со мной во всём!
- О... да. Хорошо. Как скажешь.
- Вот видишь! Ты опять соглашаешься!
- Дин, но если я не соглашусь с тем, что должен перестать с тобой соглашаться, мне же придётся тогда продолжить соглашаться, а ты ведь попросил, чтобы я перестал?
Дин уставился на него.
- Сам-то понял, что сказал?
- Да. Повторить?
Как много отдал бы Дин сейчас за то, чтобы услышать в этих словах хоть тень издёвки! Но ему было отказано в подобном счастье. Что ж, одно хорошо - даже обернувшись зомби в передничке, Сэм всё равно оставался долбанным умником, как и был. Значит, он по-прежнему где-то там.
Этот день они провели в машине. Сэм только раз попытался полезть к Дину с нежностями, Дин рявкнул: "Заткнись и сиди тихо!", чем обеспечил гробовое молчание в машине на всё время поездки. Он почти сразу врубил музыку, но даже звуки тяжёлого рока не заполняли тишину полностью, она давила, угнетала, и, пересекая границу Мэлдон-Крика во второй раз, Дин был ещё более зол и мрачен, чем когда приехал сюда впервые.
Оказавшись в городе, Дин сразу же направил машину на улицу, где находился салом мадам Ольшанс. И вот тут его ждало самое неприятное открытие из всех, сделанных за прошедшие два дня - не считая, конечно, самого факта, что Сэм попал под действие чёрной магии.
Салон был закрыт. Завлекающие вывески исчезли из витрин, колокольчик над дверью пропал, и брезент над козырьком сиротливо мокнул под моросящим дождём. На двери было две таблички: "Закрыто" и "Сдаётся в аренду", но Дин всё равно вышел из машины и подёргал ручку, а потом заглянул в окна, с трудом удерживаясь от желания их разбить - и увидел, что помещение пустует: ни мебели, ни сушеных трав, ни чёрной кошки.
- Проклятье, - прошептал Дин, отстраняясь от стекла.
Сэм ждал его в машине и встретил кроткой, робкой и совершенно глупой улыбкой. Он не спросил, что обнаружил Дин, ведь Дин велел ему заткнуться и сидеть тихо.
Они въехали в тот самый мотель - хотя Дин искренне надеялся, что им не придётся остаться тут на ночь. Он надеялся, что пары часов, оставшихся до ночи, хватит, чтобы выяснить, куда столь внезапно свалила мадам Ольшанс и где теперь искать эту подлую суку.
Сэма взять с собой на поиски он не рискнул, памятуя о его невменяемом поведении в Шевелси во время рейда в полицейскую лабораторию.
- Сиди здесь, - велел Дин, заводя своего очумевшего братишку в мотельный номер. - Кстати, можешь уже говорить.
- Здесь? - послушно переспросил Сэм, указывая на стул.
- Нет! Не буквально! Здесь - в смысле в номере, никуда не уходи, пока я не вернусь. И... ради бога, Сэм, не надо ничего готовить!
- Тебе не нравится, как я готовлю?
- О господи, мне очень нравится, я тебе это припомню, когда мы разгребём всю эту херню. Но сейчас я больше не хочу, чтобы ты стоял над плитой, понятно? Сядь, посмотри телевизор. А надоест, полазь по сети, посмотри порнуху... нет, - осёкся Дин - Сэм и без порнухи в последние два дня всё время пытается залезть ему в штаны, ни к чему ему перевозбуждаться лишний раз. - Порнуху не смотри. Посмотри, ну, я не знаю, что-нибудь, что тебе будет интересно.
- Хорошо, Дин. А ты надолго?
Боже, вот точно так же он смотрел на Дина и точно о том же спрашивал его лет десять назад, когда Дин уходил на охоту и оставлял его дома, веля никуда не уходить, для его собственной безопасности. Вот только тогда у Дина не было никакой уверенности в том, что Сэм его послушает. Как много он отдал бы сейчас, чтобы снова не иметь такой уверенности.
Поддавшись порыву, Дин обхватил его затылок ладонью и вжался лбом в его лоб.
- Ненадолго. Туда и обратно, - пообещал он и, коротко поцеловал Сэма в уголок рта, поспешно ушёл.
Поиски и расспросы дали немного - всё-таки насколько проще было вести расследование с Сэмом на подхвате, - а то, что дали, не внушало оптимизма. Никто не знал, куда и почему уехала мадам Ольшанс. В агентстве, сдававшем здание под салон, Дину сказали, что она съехала вчера, внезапно разорвав арендный договор и заплатив, согласно тарифу, неустойку в размере платы, положенной до конца года. Мадам, очевидно, очень спешила. Дин подумал, что, возможно, она запоздало узнала, с кем имеет дело и над кем так зло подшутила накануне. А узнав, поняла, что пора сматывать удочки.
Он поваландался по городку ещё какое-то время, тут и там натыкаясь на смирных, образцово-послушных жён, так или иначе ублажавших своих мужей. Дама, прибивающая к дереву скворечник, вовсе не была в диковинку в Мэлдон-Крик, и теперь, глядя по сторонам, Дин это понял - он бы и раньше понял, если бы не был так занят Импалой и не решил сходу возненавидеть этот город. Если бы послушал Сэма... Но какого, спрашивается, хрена он должен был слушать Сэма, когда Дин был прав, и у них был уговор - не охотиться ближайшие три недели! И почему Дин вообще должен был его слушать?! Это мелочь должна слушаться старших, и вообще!
Что ж, Дин, мелочь слушается старших теперь. Доволен?
У одного из домов Дин заметил траурные ленты на ограде. У соседей он выяснил, что это дом Салли Холлаган - той самой женщины, которая два дня назад со своей подружкой Викторией привлекла их с Сэмом внимание в супермаркете. Если б не этот разговор, Сэм бы не стал копать дальше и не узнал про эту чёртову мадам Ольшанс... Поэтому Дин почти не испытал сострадания, услышав, что Салли Холлаган этим утром покончила с собой, и её безутешный супруг, повязав на ограду траур, заперся в собственном доме над телом супруги.
Через пять минут Дин вовсю лупил кулаком в дверь Холлаганов. Это было не слишком тактично, с учётом горя, постигшего этот дом, но Дину сейчас было не до приличий.
После продолжительной череды ударов дверь отворилась, скрипнув и явив одутловатое, красное лицо мистера Холлагана, нежно любившего утку по-пекински. От безутешного вдовца штыняло виски, так, что Дин невольно махнул перед лицом рукой.
- Что вам надо? - хрипло спросил вдовец, и Дин доходчиво объяснил, что ему надо.
Худшие подозрения подтвердились. Месяц назад Холлаганы, поддавшись захватившей Мэлдон-Крик моде, посетили салон мадам Ольшанс. Вот только в отличие от Дина, мистер Холлаган, как и большинство его друзей, знали, зачем туда идут. Входит мегера, выходит овечка - вот что говорили о женщинах, побывавших на приёме у провидицы из синего домика. И это была чистая правда, в чём мистер Холлаган убедился на примере своих приятелей, без труда уговоривших его попробовать обуздать собственную жёнушку, которая в последнее время совсем его заела.
- Тогда ж никто не думал, чем оно обернётся, - всхлипывая и отхлёбывая из горла виски - дрянной, судя по тому, с какой силой он штынял - говорил мистер Холлаган, рухнув в кресло напротив Дина. - Тогда ни одна на себя рук не наложила, и все были радостные такие, и кроткие, как овечки. И вроде счастливые даже. Я ж её любил, мою Салли, вы не подумайте, мистер, я зла ей никакого не хотел. Я просто хотел, чтоб она стала ласковая, она же была когда-то такой, тридцать лет назад, когда мы только поженились. И сперва всё хорошо было, она такой и стала - шлёпанцы мне приносила по утрам, и еду готовила, как когда-то, и от супружеского долга не отказывалась! Сперва оно всё было как надо, путём, а потом... ну не знаю, правда, но как-то оно иногда стало немного раздражать... Я ей что ни скажу, а она в ответ всё "да, дорогой" и "конечно, дорогой". Ну я вспылил пару раз.... с кем не бывает... а сегодня утром... сегодня совсем сильно вспылил, у меня вообще характер скверный, а она тридцать лет его терпела, моя Салли... Я возьми утром да и скажи ей в сердцах: да чтоб ты сдохла, старая карга! Я ей миллион раз такое говорил раньше, мистер. А она...
- Она взяла и послушалась, - сказал Дин. За весь монолог мистера Холлаган, прерываемый сухими всхлипами и бульканьем виски, он не сказал ни слова. Просто не мог.
Мистер Холлаган тяжело кивнул и опять приложился к бутылке.
- Поглядела на меня так обиженно, с упрёком... сказала: "Да, дорогой" - и ушла, ну а я так привык, что внимания даже не обратил. А потом выхожу на кухню, а она лежит и...
Мистер Холлаган уронил голову на грудь и протяжно заревел. Дин в порядке утешения предложил ему выпить вместе, на что мистер Холлаган откликнулся с большой охотой. И Дин выпил, потому что ему самому это очень требовалось в данный момент.
Он подумал, что недооценивал серьёзность ситуации. И ещё что должен быть очень, очень осторожен с Сэмом, пока всё это не кончится.
Как только эта мысль пришла ему в голову, он тут же распрощался с незадачливым супругом Салли Холлаган и помчался обратно в мотель, судорожно прокручивая всё, что успел сказать Сэму днём. Вроде бы там не было пожеланий провалиться в ад и пойти на хрен, так что Дин имел основания надеяться застать Сэма там же, где он его и оставил.
Так и вышло - в куда более буквальном смысле, чем Дин мог предположить.
Ещё на подходе к номеру Дин услышал нечто, напоминающее гул бегущей воды. Когда он открыл дверь номера, на ноги ему хлынул поток, широтой и неудержимостью сравнимый с водами Миссисипи. Дин выругался и отскочил, но ноги у него тут же промокли насквозь.
- Сэм! - крикнул он, врываясь в номер и шлёпая по щиколотку в воде, по которой плавали газеты, щётка для унитаза и пульт от телевизора.
- Дин! - жалобно отозвался Сэм из ванной.
Дин бросился туда.
Оказывается, пока его не было, в ванной сорвало кран, и всё, что мог сделать Сэм, оценив масштаб катастрофы - это держать вокруг слетевшего смесителя обёрнутую рубашку и ждать Дина. Нет, он не мог позвонить в администрацию отеля и вызвать сантехника, потому что телефонную розетку сразу же залило, а мобильник он уронил в раковину. Нет, сходить в администраторский корпус, находящийся в ста ярдах от их комнаты, он тоже не мог, потому что Дин велел ему оставаться в номере. Нет, заорать и позвать кого-нибудь на помощь он тоже не мог. Стеснялся.
- Сэмми, - простонал Дин, принимая у него вахту над краном, из которого бойко била вода - спасибо хоть холодная, а не кипяток. - Я тебя очень прошу, сходи в эту сраную администрацию и приведи сюда сраного сантехника!
Сэм закивал, бессмысленно вытирая мокрые руки о не менее мокрую рубашку, и убежал выполнять эту весьма своевременную просьбу.
Час спустя, когда катастрофа была устранена, извинения администрации принесены, а сами братья переехали в другой, не затопленный наводнением номер, Дин устало плюхнулся в кресло и принялся стягивать с себя мокрую одежду. Час назад он мечтал о душе, но теперь думал, что, пожалуй, обойдётся - хватит с него на сегодня водных процедур.
- Ты сердишься?
Сэм, по-прежнему в мокрых джинсах и рубашке, неловко топтался у порога, как будто не решаясь войти. Его любимый ноутбук чудом уцелел во время потопа, но Дину самому пришлось перенести его в новый номер - Сэм как будто совсем забыл о своём малыше. Дин представил, как что-то могло бы заставить его забыть об Импале - и содрогнулся.
Что, впрочем, не отменяло феерического идиотизма случившегося.
- Да, блядь, сержусь! Ну что это такое было, Сэм? Тебе как будто пять лет снова, тебя одного на пару часов оставить нельзя!
- Но я же... я же просто сделал, как ты сказал. Ты сказал, чтобы я оставался в номере и...
- И если бы номер загорелся, ты бы тоже так там и остался, дубина?
- Я же сделал, как ты сказал, - прошептал Сэм.
Дин сердито фыркнул и стащил с себя наконец рубашку. Боже, какое блаженство. Он ненавидел, когда мокрая одежда липла к телу.
- Я же просто... - еле слышно сказал Сэм у него за спиной.
Дин повернулся и посмотрел на него, чувствуя, как вдоль спины крадётся мерзкий холодок, не имеющий ничего общего с ознобом от долгой возни в холодной воде.
- Сэм? - предупреждающе проговорил Дин. - Сэм. Ты же не собираешься разреветься, правда? Ревут девчонки. А ты у нас кто?
- Рыжая девка, - прошептал Сэм, изо всех сил стараясь быть послушным, но на этот раз, кажется, это оказалось не в его власти - слёзы уже текли по щекам, пока ещё одинокими блестящими дорожками, но дорожки грозили перейти в потоп, по сравнению с которым срыв крана в ванной показался бы не стоящей внимания ерундой.
Дин никак не мог этого допустить. И не только потому, что ревущий двадцатритрёхлетний парень в шесть с лишним футов ростом - это было уже за гранью добра и зла.
- Это да, - сказал Дин, поднимаясь и шагая к брату. - Но ты боевитая и сильная духом рыжая девка. Настоящие рыжие девки не распускают сопли, понял? Чему я тебя учил, забыл, что ли? Ну иди сюда, Сэмми, - мягко сказал Дин, протягивая к нему руку. - Иди ко мне.
Сэм торопливо шагнул вперёд и охотно позволил Дину похлопать себя по спине. Он шмыгнул носом ещё пару раз, но угроза потопа вроде бы миновала, и Дин заговорил, тщательно подбирая слова:
- Ты же сам знаешь, что иногда ведёшь себя как... гм... идиот. И это совершенно нормально... для тебя. Ты такой. А я иногда могу на тебя злиться. Но это не значит, что... что... ничего это, в общем, не значит. Не надо так из-за этого.... расстраиваться.
И совать голову в духовку из-за подгоревшей лазаньи тоже не надо, хотел добавить он, но в последний миг прикусил язык. Он всё ещё успокаивающе водил ладонью по спине Сэма, как в детстве, когда Сэм просыпался ночью от очередного кошмара и забирался к нему под одеяло. Сэм, видимо, тоже вспомнил об этом, потому что прерывисто вздохнул, успокаиваясь.
А потом отстранился от Дина и застенчиво сказал:
- Ты больше не сердишься?
- Нет, мелкий. Больше не сержусь.
- А тогда можно я сделаю тебе массаж?
О, господи боже...
- Нет, Сэмми. Лучше не надо.
- Ну пожалуйста!
Мольба прозвучала как крик раненого животного. Взгляд Сэма, едва прояснившийся от слёз, снова стал мутным, безумным, и Дин вдруг испугался, всерьёз испугался. Он подумал о Салли Холлаган, и о других женщинах, которые в своём неистовом желании быть полезными, услужить и сделать приятно своим любимым в буквальном смысле загнали себя до смерти. Он не мог допустить, чтобы подобное произошло с Сэмом. Боже, только не так.
- Ну хорошо, - сдался Дин, и, когда лицо Сэма осветила счастливая улыбка, мгновенно осушившая его слёзы, предупредил: - Только никакого секса.
- Конечно! - неистово закивал Сэм. - Как скажешь! Никакого секса. Небольшой лёгкий массажик после тяжёлого дня и всё.
Да уж, день и правда был тяжёлый, этого не отнять.
Дин не сопротивлялся, когда Сэм легонько подтолкнул его к кровати и помог окончательно избавиться от влажной одежды. Дин остался в одних трусах - единственном, что было на нём сухим - и по указанию Сэма лёг на живот, подложив руки под подбородок. Сэм тоже разделся - Дин подозрительно скосил на него глаз, но Сэм тут же пояснил, что он ведь тоже весь мокрый - и оседлал его, сжав коленями его бёдра и распластав пальцы у него на спине.
- Знаешь, а раньше ты ведь ни разу не делал мне массаж, - проворчал Дин, не удержав улыбку, когда руки Сэма двинулись ниже, разминая его напряжённые мышцы.
- Ты не просил, - ответил Сэм, и Дин подумал: а ведь и правда. Не просил. Надо будет попробовать, когда всё это кончится и Сэм снова станет собой. Наверное, это здорово...
Да, это действительно было здорово. Руки у Сэма были такие сильные, какими не могли быть руки женщин, оказывавших Дину подобную услугу, и такие нежные, какими могли быть только руки Сэма. Дину даже не требовалось говорить ему, где именно потереть, а где погладить, где приложить больше усилия, а где только слегка провести ладонью - Сэм как будто влез ему под кожу и знал, что чувствует Дин. Это было обалденно, так здорово, и через десять минут Дин поймал себя на том, что урчит от удовольствия, вминаясь щекой в подушку от размеренных, крепких движений сэмовых рук на его спине и плечах.
- Нравится? - прошептал Сэм, наклоняясь к его спине и зарываясь носом в короткий ёжик волос у него на макушке.
- М-м-м, - ответил Дин, и руки Сэма задвигались ещё старательнее.
Дин так расслабился, что, кажется, успел задремать, прежде чем Сэм прекратил тереть его спину и, напоследок осторожно проведя по горячей коже ладонями, сел прямо, всё так же сжимая коленями его бёдра. Дин лежал неподвижно, вытянув руки вдоль тела и не думая ни о чём. Краем разомлевшего сознания он едва ощутил, что ладони Сэма движутся вдоль его спины ниже, ниже, и наконец накрывают ягодицы.
- Секс? - тихо спросил Сэм тем самым тоном, которым говорил "Кофе?", "Ужин?" или "Массаж?"
И от этого слова, от одного короткого слова, сказанного будничным тоном вышколенной домашней рабыни, Дина подкинуло на кровати так, словно вдоль тела послали волну тока в сто пятьдесят вольт.
Сэм такой прыти от него не ожидал и завалился на край кровати. Кровать была двуспальная, широкая и мягкая - после того, как их первый номер залило, других в мотеле не оказалось.
- Мне надо пройтись, - нервно сказал Дин, садясь на краю постели. Размятая ладонями Сэма спина так мягко, так сладко пылала, так хотелось вжаться ею в подушку и притянуть Сэма к себе, запустив пальцы в его густые волосы, медленно погрузить член в гостеприимный жар его тела... Взгляд Сэма, лежащего перед ним на постели, недвусмысленно обещал это и любые другие наслаждения, стоит только попросить.
Но просить его о таком Дин не мог.
- Не жди меня, - коротко сказал он и, быстро одевшись и накинув куртку, вышел из номера.
Он сам не знал, как долго бродил вокруг мотеля. В проклятом Мэлдон-Крик не было даже забегаловки, в которую можно было бы завалиться и скоротать вечерок, строя глазки местным красоткам. Все немногочисленные местные красотки сидели по домам, готовя своим муженькам лазанью и играя с ними в Скалли и Малдера. Дин вздохнул, подумав об этих счастливчиках, и отмахиваясь от мысли, что и сам такой - вот только счастливчиком себя совершенно не чувствует.
В конце концов, трижды обойдя куцый городской парк по периметру и досконально изучив незамысловатый лабиринт окрестных улочек, он снова оказался перед мотелем - ненарочно, просто все дороги в этом проклятом городишке очень быстро закольцовывались и приводили снова туда, откуда ты вышел. Вечер стоял прохладный, Дин даже немного замёрз и невольно ёжился на ходу, грея руки в карманах куртки. Ладно, который там час? Уже почти полночь. Сэм наверняка отрубился - да у него выбора никакого не оставалось, Дин ведь недвусмысленно велел не дожидаться его. Хоть одно хорошо - от новой, дополненной и улучшенной версии Сэма Дину не приходилось ждать никаких сюрпризов. Впрочем, если вспомнить про наводнение в ванной...
В номере было темно и тихо. Дин беззвучно открыл дверь и так же неслышно запер её за собой. Свет не горел, единственный фонарь, освещавший площадку перед мотелем, стоял далеко от их окон, и в комнате было темно - хоть глаз выколи. Дин осторожно шагнул вдоль стены, надеясь, что ни на что не наткнётся и не наделает шуму - меньше всего на свете ему хотелось сейчас будить Сэма.
- Дин.
Голос, раздавшийся из темноты, был тихим, низким и хрипловатым - но не со сна. Дин замер на полпути между порогом и кроватью, не зная, что делать дальше - то ли приблизиться, то ли, пока не поздно, развернуться и драпануть, откуда пришёл...
- Включи свет. Пожалуйста.
Сэм почти шептал, с какой-то очень странной, непонятной Дину интонацией, и эта лёгкая хрипотца в его голосе... Нахмурившись, Дин протянул руку и нашарил выключатель.
В комнате вспыхнул свет. Дин на мгновенье прищурился, давая глазам привыкнуть - а потом распахнул их, неотрывно глядя вперёд.
Сэм лежал на кровати голый, откинувшись на подушку и широко разбросав по постели свои длинные мускулистые ноги. Покрывало он снял, и оно валялось на полу, брошенное с продуманной эротичной небрежностью. Мягкие складки простыней огибали его стройные голени, крепкие бёдра, узкую талию, острые локти, вмятые в матрац. Сэм смотрел на Дина, оторвав голову от подушки и склонив её набок, и улыбался, слегка приоткрыв губы, мягко, дразняще, упоительно приглашающе.
Блядь. Надо было всё-таки драпать.
- Я же сказал тебе меня не ждать, - проскрежетал Дин, не двигаясь с места. Он лихорадочно прикидывал, не слишком ли ещё поздно реализовать проект трусливого, но жизненно необходимого бегства.
- Да-а, - протянул Сэм, слегка ёрзая по постели, от чего его обнажённый член, лежащий на животе, чуть-чуть шевельнулся. - А ещё ты сказал, чтобы я перестал тебя слушаться во всём.
Вот же ж... сучка! Какое подлое, какое избирательное послушание! Дин был потрясён: он и в мыслях не допускал, что Сэм, его Сэмми, способен на такое коварство.
- Так ты решил меня не послушаться, да? - хрипло спросил Дин.
- Только один разочек, - виновато ответил Сэм и, в подтверждение своих слов, застенчиво поднял руку и помахал отставленным указательным пальцем.
Дин всё ещё стоял возле стены, хотя это понемногу становилось глупым, но он правда не знал, что ему делать дальше. Пока он размышлял над этим непростым вопросом, время стремительно уплывало, и Сэм, в отличие от Дина, не терял его даром. По-прежнему глядя Дину в глаза, он приподнял бёдра и, опустив руку, проскользнул ею себе между ног, разводя себе ягодицы и открывая взгляду Дина аккуратное, чисто вымытое отверстие. Дин уставился на него, и Сэм осторожно тронул отверстие кончиком пальца. И взгляд его, всё так же устремлённый на Дина, как будто без слов говорил: "Пожалуйста?"
- Сэм, я же сказал тебе, никакого... что ты делаешь? - спросил Дин, когда в ладони у Сэма мелькнуло что-то, подозрительно напоминающее баночку со смазкой. Они пользовались ею иногда - реже, чем хотелось Дину, и чаще, чем хотелось Сэму, потому что из них двоих именно Сэм любил жёсткий животный трах, а Дин предпочитал, чтобы всё было более неторопливо и нежно. Сейчас Дин, впрочем, не хотел ни того, ни другого - он хотел, чтобы Сэм натянул штаны, отвернулся мордой к стенке и захрапел, и он уже открыл рот, чтобы изречь свою волю со всей непримиримостью средневекового рабовладельца. Но тут Сэм отвернул крышку баночки и зачерпнул из неё смазку тремя пальцами. Белёсая полупрозрачная мякоть слабо блеснула на кончиках его пальцев в тусклом свете мотельной лампы.
- Сэм, - сказал Дин и понял, что голос у него сел и звучит на две октавы ниже обычного, так что имя его брата прозвучало не грозно, как он рассчитывал, а сипло и умоляюще. Но Сэм был неумолим. Тихо вздохнув, он снова приподнял бёдра, проскальзывая правой рукой под своими ягодицами и пристраивая её напротив заднего прохода. Потом он коснулся отверстия пальцем, уже не робко, как в первый раз, а очень решительно. Обвёл аккуратную дырочку влажным пальцем, а потом скользнул в неё сразу на глубину до второй фаланги.
- Сэм! - предупреждающе выкрикнул Дин, дёрнувшись - но так и не двинувшись с места. Сэм, будто не слыша его, снова вздохнул и слегка отвёл руку назад, вынимая палец почти до конца - почти, так что Дин, которому с его места всё было очень, блядь, очень хорошо видно, увидел, как тянется и подаётся мягкая плоть, с какой неохотой она выпускает вторгшийся в неё палец, и как мало ей всего одного пальца...
Сэм тоже почувствовал это - конечно, господи боже, ведь это же его тело! - и, тихо вздохнув, погрузил палец обратно, на этот раз целиком, до конца. Его бёдра при этом поджались и дёрнулись, вскидываясь ещё выше, рука шевельнулась, осваиваясь внутри, и Дин почувствовал, как его прошибает пот. Он хотел снова сказать: "Сэм", но не сказал, потому что в этот миг Сэм добавил к первому пальцу второй, такой же нетерпеливый, лоснящийся от смазки, и вот уже два пальца принялись обрабатывать его вход, тёплый, тугой, жадный, о боже, Дин ведь как никто в целом мире знал, до чего там тесно и жарко внутри... Сэм застонал, откидывая голову на подушку и закрывая глаза, по его виску прокатилась одинокая капелька пота, он потянул пальцы наружу, выводя их почти до конца, а потом добавил к ним третий и, чёрт побери, он вошёл в себя всеми тремя, проскользнул так легко и плавно, и его голова запрокинулась ещё дальше, а стон стал громче и мучительней, как будто ему было больно... может, и было, но не только, о боже, не только. Смазка размазалась по нежной коже вокруг ануса, стекала с пальцев, нагреваясь и тая от трения и от того, как жарко было у Сэма внутри. Сэм протолкнул пальцы глубже, так глубоко, как Дин никогда бы не осмелился, его колени дёрнулись, пятки глухо ударились о матрац. И только тогда он обвил левой рукой свой член, который давно уже стал тёмным и твёрдым и подрагивал теперь напротив его живота.
- Дин, - простонал Сэм, толкая пальцы в себя ещё глубже. - Дин!
Дин должен был сказать ему, чтобы он прекратил. Просто сказать, и Сэм немедленно остановился бы - Дин в этом не сомневался. Сэм уже использовал своё право на непослушание, которое Дин опрометчиво ему дал, и теперь не стал бы перечить. Дин должен был сделать это, но, господи, он не мог. Легко (а, чёрт, дьявольски трудно на самом деле), да, легко было запретить Сэму цепляться, когда Дин знал, что Сэм делает это, только чтобы ему угодить. Но сейчас, чёрт - сейчас Сэм наслаждался сам, Дин видел это в том, как напряглась его шея, как вздрагивали его бёдра, в том, как порывисто, почти грубо двигалась его рука, когда он трахал пальцами сам себя, одновременно дроча свой член. Дин слышал его наслаждение в задыхающихся стонах, в дыхании, слишком поверхностном и хриплом, и в невнятных, коротких, захлёбывающихся звуках, которые Сэм издавал раз за разом, и Дин не сразу смог распознать в этих звуках своё собственное имя...
Сэм делал это перед ним, ради него, для него, и Сэму было так хорошо - Дин видел, как ему хорошо. Он в жизни не мог представить себе, что доживёт до дня, когда увидит такую картину - Сэм, распластанный на кровати, мастурбирующий перед ним неистово и безрассудно, вбивающий собственные пальцы в себя и просящий, умоляющий, требующий близости...
Боже, это было невозможно, это было выше его сил, и Дин не смог, он просто не смог.
Он не понял, как оказался на постели - очнулся, только осознав, что уже расстегнул ремень и судорожно дёргает молнию на джинсах. Сэм оторвался сам от себя и помогал ему, сверкая огромными блестящими глазами из-под спутанных прядей. Он стащил с Дина через голову рубашку вместе с футболкой и впился губами в его сосок, одновременно вытаскивая из трусов динов член, и пальцы у него были таким скользкие, такие горячие от нагревшейся смазки и от него самого. Дин лихорадочно сбросил джинсы, тряся ногами, и пока он возился с этим, Сэм успел перевернуться на живот и подняться на четвереньки, ёрзая и вертя перед Дином упругой, крепкой, подтянутой, самой прекрасной на свете задницей. Дин с рычанием отшвырнул наконец джинсы с трусами вместе и впился пальцами в бёдра Сэма, рывком придвигая его к себе, и Сэм, застонав, тут же усердно завилял задом, подстраиваясь под Дина. В каком-то очень глубоком и совершенно посланном нахер пласте сознания Дин подумал, что Сэм ненавидит позу раком, и что обычно Дину приходится расплачиваться за право отыметь его так неделей внеочередных походов за пивом. Но это было в другой жизни, где-то не здесь - а здесь Сэм хотел его, и хотел именно так, и Дин не мог больше в этом отказывать - ни ему, ни себе. Он перехватил сэмовы бёдра покрепче и насадил его на себя, войдя в него сразу и глубоко, почти до конца. После того, как Сэм подготовил себя, это оказалось легко и, господи, так естественно - просто скользнуть в эту глубокую, жаркую, истекающую смазкой дырку, подготовленную для него. От одной этой мысли член Дина дёрнулся у Сэма внутри, и Сэм, почувствовав это, застонал, откидывая голову и отчаянно вытягивая шею. Дин резко наклонился к нему, перехватив ладонью его подбородок, и, повернув его голову к себе, впился ему в губы таким глубоким и жадным поцелуем, как будто совершенно точно знал, что этот поцелуй в его жизни - последний, и больше уже ничего никогда не будет. Сэм ответил, жарко протолкнув язык ему в рот, Дин с силой всосал его - слишком сильно, кажется, потому что Сэм глухо вскрикнул, но не отстранился. Дин толкнулся в него ещё глубже, не разрывая поцелуя, и Сэм подался ему навстречу, так, что бёдра Дина ударились об его ягодицы. Дин нащупал и перехватил его член, горячий и твёрдый, и принялся дрочить, одновременно отводя бёдра назад и снова толкая вперёд. Задница Сэма, вжимавшаяся в его бедро, была шелковистой, прохладной, и это был такой разительный и офигенный контраст по сравнению с тем, как горячо было у него внутри, что Дина продрал по спине озноб - от восторга, от отчаяния, он сам не знал. Он разорвал поцелуй и, надавив на затылок Сэма и заставив его опустить голову, ускорил темп; Сэм подхватил его, и теперь они двигались в едином ритме, в ритме, заданном Дином, и он был как наездник на смирной, послушной лошади, способной выдержать сколь угодно долгий галоп. От этой внезапной мысли член Дина внутри у Сэма дёрнулся снова; Дин сжался, боясь кончить - он не хотел так быстро, так рано, нет, - и чуть подался назад, придерживая лошадей. Сэм громко застонал от разочарования и нетерпения, и от того, как глухо прозвучал этот стон, Дин вдруг понял, что всё ещё сжимает его челюсть, крепко, может быть, даже до боли. Он резко ослабил хватку и хотел убрать руку, но не успел - Сэм быстро нагнул шею и втянул в рот его указательный палец, засосал, постанывая, и Дин, совсем потеряв голову, обхватил его челюсть ладонью и толкнулся в него снова, глубже, сильнее - рукой в его рот, членом в его зад.
И если был в его жизни момент, достойный того, чтобы сдохнуть прямо сейчас и на волне чистой инерции взлететь прямо в рай - то вот он, этот момент.
Они трахались, словно безумные, ещё несколько минут, и Дину дважды приходилось придерживать себя, чтобы не кончить. Наконец стоны Сэма стали громче, надрывнее, и он излился Дину в руку, судорожно подбрасывая бёдра навстречу то его руке, то его члену. Дин вжался мокрым лбом ему в спину и, быстро двинув бёдрами пару раз, кончил тоже, чувствуя, как сперма течёт по его ногам и по ногам Сэма, мешаясь с растаявшей смазкой.
Они рухнули на кровать вместе, не разделяясь. Задыхаясь, Дин обхватил грудь Сэма правой рукой, влажной от сэмовой спермы, и только тогда осторожно извлёк из его тела обмякший пенис. Грудь Сэма тяжело вздымалась у него под ладонью, влажные волосы щекотали Дину губы, ягодицы тёрлись о его мошонку. Дин поцеловал растрёпанные пряди, лезущие ему в нос, и сжал руку на груди у Сэма крепче. Сэм мурлыкнул и, неуклюже перевернувшись, вжался Дину в бок, обхватив его обеими руками.
Прошло ещё минут пять, прежде чем Дин понял, что наконец может говорить.
- Сэмми, прости меня, - прохрипел он, проводя дрожащей рукой по его взъерошенным волосам. - О, Боже, прости меня, пожалуйста. Я не должен был.
Сэм что-то пробормотал, но Дин так и не разобрал, что именно - вряд ли спорил, хотя вряд ли и соглашался. Дин подумал, что должен чувствовать себя последней сволочью, гадом, мразью, да попросту насильником - но почему-то не чувствовал. У них с Сэмом и раньше бывал хороший секс, очень хороший секс, фантастически хороший... но то, что случилось сейчас - это даже сексом нельзя было назвать. Это не секс, это аттракцион "Верхом на радуге прямо на солнышко, и там умереть от кайфа". Нет, было бы слишком примитивно, слишком пошло называть это просто сексом.
- И всё равно, я не должен был, - пробормотал Дин в ответ на свои мысли, вжимаясь губами Сэму в макушку. Сэм не ответил - он уже спал, крепко обняв Дина и вжавшись в него животом, на котором засыхала сперма. Дин осторожно погладил его ягодицы, скользнув рукой к расслабившейся дырочке, вокруг которой было тепло и мокро. Завтра он, наверное, вспомнит, что Сэм вытворял, и что вытворял он сам, и тогда уже не Сэм, а Дин сунет голову в духовку, предварительно достав из неё кастрюльку с лазаньей. Но это завтра, а сегодня он позволили себе вздохнуть и, обняв крепче своего брата, соскользнуть в сон, мягкий, мирный, хороший, не потревоженный даже светом, так и оставшимся гореть в номере.
"Я только надеюсь, Сэмми, что, когда я тебя расколдую, ты ничего этого не вспомнишь", - успел подумать Дин, прежде чем его поглотила пушистая тьма.

- Что-то случилось? Ты какой-то мрачный.
Вопрос прозвучал немного обеспокоенно, но не слишком - так спрашивает любящая жена своего супруга, вернувшегося домой не в духе. Проблемы на работе, дорогой? Хочешь об этом поговорить?
- Как сказать, - проговорил Дин. - Вообще-то случилось дохрена всего. Но ты не поймёшь.
Он сидел, поставив локти на стол и подперев щёки кулаками, и, глядя на пустые коробки из-под бургеров, упивался отвращением к себе. Сэм, по счастью, не стал ничего готовить на этот раз - ещё бы, Дин ведь напрямую ему это запретил, - но никакая сила на свете не могла остановить его от того, чтобы подняться ни свет ни заря и сходить за завтраком для своего дорогого, любимого, бесценного Дина. Любимый бесценный Дин принял эту очередную заботу с отчаянной обречённостью, которая уже становилась привычной, но к которой нельзя, ни в коем случае нельзя было привыкать! Проклятье, если бы только знать, куда свалила эта проклятая ведьма.
- Надо найти её, - пробормотал Дин, всё так же пялясь на обёртки от бургеров. - Обязательно надо, вопрос только - как.
Сэм кашлянул. Дин поднял на него глаза. Смущённая улыбка Сэма стала почти заискивающей.
- Что? - сказал Дин. Потом выпрямился. - Сэм?
- Я, конечно, не знаю наверняка, - снова кашлянув, неуверенно заговорил тот, одновременно сметая со стола крошки. - Это так, предположение... совершенно необоснованное, так что вряд ли стоит...
- Стоит! - Дин вскочил, глядя на Сэма во все глаза. - Говори!
- Я просто подумал - она уехала так поспешно, в тот самый день, когда мы у неё побывали. Может быть, она узнала, кто мы такие? Узнала, что мы охотники, и поняла, что мы можем за ней вернуться. Она очень торопилась, уезжая, а когда очень торопишься, обычно бежишь куда глаза глядят. А глаза глядят в таких случаях в сторону, противоположную той, откуда исходит угроза.
Дин слушал его, разинув рот. Не потому, что слова Сэма стали для него откровением - наоборот, всё это было очевидно, он бы и сам додумался, если бы не ошалел от Сэма, который моет Импалу, подаёт кофе в постель и трахает сам себя блестящими от смазки пальцами. Но сейчас это был как будто не тот Сэм - это был его Сэм, прежний Сэм,. спокойно, чётко и деловито излагающий свою догадку. И Дин внезапно понял, что ему до одури, до волчьего воя не хватает этого Сэма - занудного, въедливого, противного Сэмми-умника, который всегда первым придумывает выход и знает все ответы на вопросы во всех телевикторинах. Последний факт Дина особенно раздражал.
И на миг ему показалось, что всё кончилось - чары наконец-то спали, развеялись сами собой. Но он, наверное, слишком долго смотрел на Сэма в упор, потому что тот умолк, сконфуженно потупил глаза и растерянно потёр тряпкой и без того уже чистый стол. "Прости, милый, я знаю, что глупая женщина не должна так много болтать", - говорили этот жест и этот взгляд, и Дин почувствовать, что ещё чуть-чуть - и он начнёт вопить и ломать мебель.
- Она видела, куда мы поехали, - закончил он недосказанную мысль Сэма. - Видела, что мы уезжаем из города через северную границу. Значит...
Не договорив, он встал и схватил Сэма за руку.
- Едем. Сейчас же.
К югу от Мэлдон-Крик уходила всего одна дорога - семьсот седьмое федеральное шоссе, запущенное и пустынное. От него отходило несколько грунтовых дорог, но Дин, положившись на интуицию и на удачу, гнал Импалу, никуда не сворачивая, и уже через два часа вдали показался указатель "До Риксон-Рока - четыре мили". Под указателем стоял потёртый зелёный додж с отрытым багажником, возле которого молодая женщина усиленно качала спущенное колесо, а в двух шагах от неё безмятежно курил такой же молодой мужчина.
- Так, похоже, мы на верном пути, - сказал Дин, переключая передачу и ударяя по газам. Сэм, сидящий рядом, только улыбнулся в ответ - он вряд ли понимал, что происходит, но свирепая радость Дина явно доставляла ему удовольствие независимо от того, чем она была вызвана.
Риксон-Рок был такой же захудалой дырой, как и соседний город - тут вообще от Шевелси до Кронксайда были не города, а одни захудалые дыры, и слух о всякой чертовщине, творящейся в них, вряд ли дойдёт до большого мира. Улиц в этом городе было всего пять, и Дин, без труда найдя среди них главную, подрулил к небольшому аккуратному зданию. Только что снятая с окна табличка "сдаётся" сиротливо лежала на крыльце, а рядом с табличкой весёлая полная женщина с синими и чёрными шнурками в волосах вешала над входом медный колокольчик.
- Попалась, - сказал Дин и вылез из машины. Сэм последовал за ним, и Дин не стал его останавливать.
Женщина обернулась, когда Дин преодолел половину разделявшего их пути. Улыбка, сиявшая на её круглой физиономии - похоже, мадам улыбалась всегда, даже при отсутствии собеседника, - резко поблекла. Женщина попыталась проскочить в дом, но Дин не позволили ей захлопнуть дверь у него перед носом, вовремя всунув ногу между дверью и косяком. Мадам надавила на дверь, и Дин зашипел от боли, но ногу не убрал.
- Не надо оказывать сопротивление, - прорычал он. - Если согласитесь сотрудничать, я убью вас быстро и почти небольно.
- Убирайтесь отсюда! - неприветливо рявкнула мадам - без особого, впрочем, страха. Её взгляд упал на Сэма, бестолково топчущегося у Дина за спиной, и пухлые губы тронула злая усмешка. - Рада видеть, что у вас всё хорошо, дорогие мои, вот только вам я помочь больше ничем не могу, так что валите и не лезьте в мой бизнес!
Дин вместо ответа саданул по двери плечом. Дверь распахнулась внутрь, отбрасывая мадам Ольшанс к стене.
- Сэм! - рявкнул Дин, выхватывая пистолет и направляя его ведьме в лоб. - Запри дверь!
Сэм послушался, а потом торопливо позадёргивал шторы на окнах. Похоже, он хотя и туго, но соображал, и, приобретя новые навыки, не до конца утратил старые. Дин кинул на него одобрительный взгляд, когда он встал напротив двери, загораживая её своей широкой спиной.
- Молодец, так и стой, - бросил ему Дин через плечо, и Сэм ответил:
- Конечно.
- Видишь, - произнёс низкий, грудной, волнующий голос женщины, которую Дин держал на прицеле. - Какой он у тебя исполнительный. Просто шелковый. Разве же плохо?
Дин наконец посмотрел на неё. Комната была такой же тёмной и душной, как салон в Мэлдон-Крик. Только пока безо всякой шаманской дребедени и кресла с чёрной кошкой, но это явно был вопрос времени.
- Нам с вами надо побеседовать, мисс.
- Мадам, - поправила та, величаво качнув бюстом.
- Один хрен, - рявкнул Дин, нетерпеливо дёрнув дулом пистолета, от чего мадам попятилась. - Мисс или мадам, вы всё равно чёртова ведьма, и вы сейчас же вернёте мне моего брата. У вас пять секунд на это. Я начинаю считать. Раз.
- Так всё-таки брат, - улыбнулась мадам Ольшанс, игриво стрельнув глазищами в сторону неподвижно стоящего Сэма. - Так я и знала. Вредный, гадкий, надоедливый младший брат. Сплошные хлопоты, нервотрёпка, так утомительно, верно, Дин? А теперь - как хорошо.
- Я сам решу, хорошо или нет! Я всё ещё считаю, мадам, не забудьте. Два.
- Ты и решил, - отступая ещё на шаг, возразила мадам Ольшанс. - Ты решил, когда привёл его ко мне. Ты же знал, что получишь - вот и имеешь, чего пожелал.
- И нихрена я не знал! То есть мы подозревали, что вы наводите порчу на тех женщин - ладно, Сэм подозревал, но не суть сейчас - короче, ясно было, что рыльце у вас в пушку! Только вот вы допустили большую ошибку, решив сыграть в свои игры с нами. Три.
- Дин, Дин, - с укором проговорила женщина, к негодованию и некоторой тревоге Дина, испуганная куда меньше, чем он ожидал. - Ты, как и большинство несведущих, неверно понимаешь силу магии. Я ничего не делала с твоим братом - ты всё сделал сам. Если бы ты не хотел получить его таким, он таким бы не стал. Я всего лишь скромная женщина, знающая кое-какие секреты. Я знаю, как придать силу чужим желаниям, и делаю за это достойную плату. Разве это преступление?
- Сэм, слыхал? Она ещё тут невинность корчит! - фыркнул Дин. Сэм не отозвался, да Дин и не ждал этого на самом деле. - Вы же знаете, к чему приводят ваши фокусы. Три женщины убили себя - а может и больше, судя по тому, что вы решили дать оттуда дёру и... - Дин внезапно осёкся. Простая и пугающая в своей очевидности мысль пришла ему в голову. - Вы ведь не от нас удирали, да? Вы услышали о смерти Салли Холлаган и поняли, что теперь кто-нибудь может проследить связь между этими смертями и вами. И решили, что пора сматывать удочки. Вот только надо было подальше драпануть, если уж правда надеялись выйти сухой из воды.
Мадам Ольшанс хрипло засмеялась.
- Не учи гусыню плавать, мальчик. Я тридцать лет занимаюсь этим промыслом, и ни разу не было необходимости уезжать дальше чем на сто миль. Всколыхнувшееся болото быстро замирает. Никто не станет меня искать.
- Кое-кто стал, - ощерился Дин. - Правда, не надо было вам трогать Сэма. Я не люблю, когда его трогают, хотя откуда вам было знать. Так что давайте, читайте ваше заклинание, и тогда, так и быть, я вас не пристрелю. Четыре.
- Никакого заклинания нет, Дин, - мягко сказала женщина. - И не размахивай тут этой штукой, ты всё равно не станешь стрелять. Если бы собирался, ты бы иначе вёл со мной разговор. И не рычи, это всё равно не поможет. Я подбросила тебе гранату, малыш, но чеку ты выдернул сам.
- Хватит уже трепаться! Я досчитал до четырёх! Или вы вернёте мне Сэма или я...
- Вернуть? Но вот же он! Вот он стоит, и видишь, как он глядит на тебя - ни дать ни взять преданная собака, только почеши за ушком, и заскулит от восторга. Вот он, весь твой, забирай и наслаждайся. Он ведь счастлив, ты разве не видишь? Прежде вы спорили, ссорились, злились друг на друга. А это же плохо, когда люди ссорятся, особенно когда они семья. Ты меня называешь ведьмой, мальчик, но я никому не делаю зла. Я только даю людям то, чего они просят.
- Те женщины убили себя, - процедил Дин. - И вы знали, что так будет, потому что очень уж оперативно оттуда смотались.
- Что ж поделать - у лекарства бывают побочные эффекты. Их мужья сами во всём виноваты. Надо им было быть осторожнее. И ты будь осторожен, вот и всё. Будь поласковей со своим Сэмом, позволяй ему заботиться о тебе, и он ничего не сделает с собой, он будет счастлив.
- Заботиться обо мне?! Это я должен заботиться о нём! Это моя работа! - в ярости закричал Дин, и женщина снова засмеялась своим мягким, вкрадчивым и совершенно холодным смехом.
- Что ж, значит, я сунула мой маленький амулетик не в тот кармашек. Надо было тебя сделать его послушной женой, так было бы лучше, ну да теперь уж ничего не поделать.
Дин шагнул вперёд и упёр дуло пистолета ей в лоб. Сэм так тихо стоял за его спиной, так тихо, словно тень. А ведь будь он собой, уже кинулся бы к Дину и затараторил, что так нельзя, чтобы Дин перестал, ведь не думает же он правда стрелять... принялся бы возмущаться, требовать, спорить, путаться под ногами. А Дин не любил, когда у него путаются под ногами.
- Пять, - сказал Дин, и его палец дрогнул на крючке.
Но женщина, лба которой касалось холодное дуло, не вздрогнула с ним вместе.
- Ты не убийца, мальчик, - сказала мадам Ольшанс. - Ты не вышибешь мне мозги на глазах у своего дорогого братишки.
Дин держал пистолет у её лба ещё несколько мгновений. Он не шевелился. Сэм не шевелился. Мадам Ольшанс не шевелилась, и Дин, как ни силился, не сумел разглядеть на её гладком круглом лице ни единой бисеринки пота.
Он опустил пистолет и сказал:
- Вы правы. Не могу. Значит, придется пойти длинным путём и повыдирать вам ногти.
- Милый, я боюсь, это ничего не изменит, - с сожалением сказала мадам Ольшанс, качая головой. - Я правда не могу снять это заклятье. Это древние цыганские чары. Их накладывают не для того, чтобы потом снять. Цыгане - мстительный народ.
- И за что же вы мстите? А?
- Я? Я не мщу, миленький, это просто такая работа. Мне ведь тоже надо что-то есть, а репутацию на одних кентаврах не заработаешь.
Дин в замешательстве смотрел на неё. Не похоже, чтобы она врала - а если и врала, у него правда не было способа, чтобы заставить её говорить правду. Он был уверен, что она убегает от них, и рассчитывал её запугать. Не вышло.
И что теперь?
- Дин? - робко спросил Сэм у него за спиной.
Дин беззвучно застонал, на миг закрывая глаза.
- Скажите, что лжёте, - хрипло сказал он. - Скажите, что есть какой-то способ его спасти. Скажите и, клянусь, я не буду вас преследовать.
Пухлая ладонь ведьмы у него на щеке была по-матерински нежной.
- Просто люби его крепко, сынок. Люби хорошенько и никогда, даже в шутку, не желай ему отправиться к чёрту.

Конечно же, Дин ей всё равно не поверил. Конечно же, он всё равно продолжал искать выход.
Он ничего не нашёл.
Поиски информации прошли впустую. Ни в отцовском дневнике, ни в интернете, ни в пыльных архивах публичных библиотек не было ничего, что могло бы помочь Сэму. Но окончательно Дина добил Бобби.
- Цыганское проклятие? Ты уверен? - переспросил он, когда Дин позвонил ему, и, услыхав утвердительный ответ, хмыкнул в трубку. Дин почти увидел, как Бобби сокрушенно качает головой. - Тогда плохо дело, Дин. Это очень сильная магия, одна из самых сильных в мире. Сам я никогда не имел с ней дела, но слыхал про охотников, которые пытались разбираться с такими штуками. Не удалось никому. Цыганские проклятия не имеют обратной силы, потому что направлены обычно на умерщвление жертвы. Защититься от них можно, но если уж попался - выхода нет. Они не рассчитаны на то, чтобы их снимать. - Это было почти слово в слово то, что сказала мадам Ольшанс, и Дин молча сцепил зубы. Голос Бобби в трубке стал обеспокоенным: - Парни, у вас там всё в порядке? Это просто очередное расследование, да?
- Да, - чужим голосом ответил Дин.
- Тогда завязывайте и сваливайте оттуда. Это гиблое дело, Дин. Ты всё равно не можешь спасти всех.
Сэм себя чувствовал, впрочем, прекрасно - по крайней мере, на это походило с виду. Он всё время был в хорошем настроении, всё время улыбался, ластился к Дину и большую часть времени казался совершенно счастливым. Дин вообще не мог вспомнить, когда видел мелкого таким - чтобы он всё время сиял. Временами, правда, на безоблачное небо начинали наползать тучи - если Дин рявкал на него, или не позволял суетиться по дому, или отказывался от секса. Дин всегда теперь отказывался от секса - он никак не мог простить себе тот единственный раз, когда не устоял и сорвался. О вспоминал об этом, когда Сэма начинал мурлыкать у него над ухом и тереться носом об его шею - и впрямь словно здоровенная, ласковая, беззаветно преданная псина, и это было так жутко, так ужасно, так неправильно, что у Дина сжималось сердце. Неделя прошла в бесцельных метаниях по стране в попытке выйти на библиотеку, в архивах которой найдутся старые книги о цыганской магии. Но и там не было ничего, что можно было бы хоть как-то использовать. Дин уже жалел, что и впрямь не повыдирал ногти той стерве, вот только в глубине души он знал, что это ничем бы не помогло. Поэтому он удовлетворился тем, что дал на неё наводку рикосоновскому шерифу - в закромах у мадам наверняка найдутся травки, которые местный закон причисляет к психотропным веществам. Через день он перезвонил и узнал, что её действительно задержали и, по-видимому, лишат лицензии, так что трындец пришёл её декадентским салонам. Что ж, перестанет губить других - хоть что-то...
Если бы только от этого ему стало легче.
Через неделю, впрочем, Дин как будто на что-то набрёл. В Миннесотском университете находилось самое крупное отделение фольклористики во всей стране, и если можно было ещё где-то нарыть информацию, то только там.
В Миннеаполисе они сняли номер в отеле, и целыми днями торчали в библиотеке. Сэма Дин засадил за работу тоже - в плане анализа информации башка у мелкого варила, как прежде, так что можно было этим воспользоваться. Сэм, разумеется, не возражал - до такой степени не возражал, что в первый день просидел за архивами до утра. Когда Дин проснулся и увидел его, согнувшегося над столом и упрямо продолжавшего перебирать ветхие документы, у него волосы встали дыбом. Он вдруг понял, что, если Сэму не дать другое указание, он так и будет сидеть за столом и читать архивы, пока не умрёт от истощения.
Осознание того, как близко они подошли к черте, подействовало на Дина не лучшим образом. Он сорвался и наорал на Сэма - так, как не орал с самого детства, наверное. Сэм моргал на него покрасневшими от недосыпа глазами и молча принимал лившийся на него поток ругани. А когда Дин, задохнувшись от нехватки воздуха, смолк, ответил: "Да, Дин. Конечно, ты прав. Прости".
Дин отправил его отсыпаться с установкой "дрыхнуть, пока не отдохнёшь хорошенько". Сэм разделся, лёг на кровать, перевернулся на живот и послушно уснул, и проспал девятнадцать часов, в течение которых Дин оббегал ещё кучу библиотек и просмотрел кучу бумаг, повидался с кучей специалистов - всё без толку.
А когда он вернулся, Сэм, выспавшийся, отдохнувший и посвежевший, весело сообщил ему, что приготовил свиное рагу.
В ответ Дин взял кастрюлю с ароматно дымящейся пищей и с размаху грохнул её об стену.
Вечером он опять зарылся в поиски, на этот раз обзванивая всех подряд из списка контактов отца - он надеялся найти какого-нибудь шамана, или медиума, или гипнотизёра - кого угодно, кто сможет снова сделать Сэма нормальным. В конце концов, примерно на сороковой или пятидесятой попытке, он вызвонил некоего Мелвина Гросса, который будто бы знал парня, который знает женщину, которая может попробовать им помочь. Дин договорился с ним о встрече и, повесив трубку с неудержимым вздохом преждевременного облегчения, поднял наконец голову.
И только тогда увидел, что остался в номере один, и Сэма нет.
Первой мыслью Дина было, что Сэм, возможно, опять свалил в магазин за какими-то там навороченными приправами. Но через секунду понял, что Сэм не ушёл бы вот так, когда Дин рядом, ни слова ему не сказав. Положа руку на сердце, Дин вообще не помнил, когда видел его в последний раз - может быть, десять минут назад, а может - и два часа. Если его не трогать, Сэм себя вёл теперь так тихо, что нельзя было сказать точно, есть он или нет, пока его не увидишь. Сейчас его не было, но Дин заметил это далеко не сразу. Чёрт. Чёрт.
Грёбаное проклятье.
Дин выбежал из мотеля, озираясь и повторяя имя брата - почему-то он надеялся, что тот всё ещё где-то рядом. Мелькнула мысль, что вот так же зовут убежавшую собаку - но Дин тут же отбросил её и, вернувшись в отель, кинулся к стойке рецепшена. Там ему сказали, что, и правда, Сэма видели проходящим по коридору минут двадцать назад. Нет, они не знают, куда он направился, но пошёл вроде бы вниз по Кеннеди-авеню.
Дин поблагодарил и уже через тридцать секунд заводил машину.
Сэм не успел уйти далеко - это, по-видимому, и не входило в его планы. Дин увидел ему минут через семь, бредущего по тротуару вдоль длинной кирпичной стены, огораживающей какой-то завод. Было уже совсем темно, редкие фонари бросали на землю скупые овалы света, и Сэм входил в эти овалы и выходил из них обратно во тьму, появляясь и исчезая. Дин посигналил и, высунувшись из окна, крикнул ему в спину. Сэм не услышал - Дин знал, что, услышь он, сразу же обернулся бы, - и вместо того, чтобы остановиться или пойти Дину навстречу, вдруг резко свернул с тротуара на дорогу, как будто собираясь перейти улицу.
Полоска света от неонового рекламного щита упала ему на лицо, и Дин увидел, что оно совершенно пустое и ничего не выражает.
А через секунду мимо Импалы, гудя и гремя, со свистом пролетела тойота-королла.
Дин не думал, что делает, когда резко ударил по газам и Импала рванулась вперёд, в мгновение ока догоняя зашедшую на обгон тойоту и вминаясь капотом ей в бампер. Раздался оглушительный визг тормозов, скрип подшипников, грохот удара, вопль, и почти сразу за ним - отборная матерщина. Вот только адресовалась эта матерщина не Дину, а Сэму, стоявшему посреди дороги и безо всякого выражения смотревшего на два автомобиля, въехавших друг в друга в какой-то паре футов от того места, где он сошёл с тротуара.
Если бы Дин не подрезал тойоту, если бы опоздал хоть на секунду, Сэм лежал бы теперь на этой дороге мёртвый.
Водитель тойоты выскочил из машины и набросился на Сэма с кулаками, брызжа слюной и нечленораздельно вопя что-то насчёт отсутствия у Сэма мозгов. Он сам не подозревал, насколько близок к истине, но уже через секунду его воротник сгребла рука Дина. Водитель разорался было и на него, однако пара сотенных купюр, молча всунутая ему в руку, слегка утихомирила его злобу. Он всё ещё плевался и пыхтел, влезая в свою тачку, но устраивать разборок не стал и, гневно хлопнув дверцей машины, убрался к чёрту.
И только тогда Дин повернулся к Сэму, схватил его за футболку (чёрт, этот придурок ушёл таскаться по улицам прямо как был, даже куртки не надел!) и хорошенько встряхнул, с трудом сдерживая желание врезать ему по морде кулаком.
- Какого чёрта? - выкрикнул Дин, в бешенстве глядя ему в лицо. - Какого чёрта ты делаешь, а?!
Сэм ничего не сказал, только посмотрел ему в глаза. И Дин внезапно понял, что лицо у него мокрое. И шея мокрая, и даже ворот футболки, который стискивал Дин - всё это было мокрым от слёз, которые лились и лились по его щекам. Дин так изумился, что чуть не выпустил его, но потом сжал снова и опять встряхнул, как будто это могло помочь.
- Ну чего молчишь? Отвечай, когда спрашивают! Какого хрена ты ушёл?!
- Я тебе не нужен, - прошептал Сэм, и в его голосе звучало такое горе, что Дин разжал пальцы и отступил от него на шаг.
- Что? - тупо переспросил он.
- Ты всё время злишься, - без выражения сказал Сэм, глядя на него огромными, блестящими от слёз глазами. - Всё время на меня кричишь. Я всё делаю не так. Я хочу сделать тебе хорошо, а ты только кричишь и злишься. Я не знаю, как тебе угодить. Я не хочу, чтобы ты из-за меня сердился. Не хочу тебе мешать. Я подумал... подумал, что мне лучше уйти.
- Уйти? - повторил Дин. - Боже, Сэмми, куда уйти? Куда ты шёл? Ты даже по сторонам не смотрел, тебя чуть машина не сбила!
- Не знаю. Всё равно, куда. Всё равно, куда идти и что будет, если я тебе не нужен.
Он так просто, так искренне это сказал. Это не было ни позой, ни истерикой - он в самом деле так думал. Дин подумал о том, как вёл себя с ним всю эту неделю... чёрт, да с самого первого дня. Как орал на него, как срывал злость и досаду, как забывал о нём на целые часы, как грубо отталкивал и как трахал в отлично смазанную задницу, поставив на четвереньки.
И когда он подумал обо всём этом, то подался вперёд, резко сгрёб Сэма и обнял его, прижимая к себе. Сэм выдохнул, а потом уткнулся лбом ему в плечо, и Дин судорожно сжал ладонью его затылок.
- Что ты такое несёшь, - подрагивающим - от возмущения, и только - голосом сказал Дин. - Ты спятил, что ли, Сэмми? Конечно, ты мне нужен, ты очень мне нужен, чёрт... ты всё для меня.
Сэм не ответил, только задрожал и крепче вжался лбом ему в плечо. Дин прерывисто вздохнул, смутно подумав, что надо увести его отсюда, увести с дороги, посадить в машину, отвезти в мотель и... Он не успел подумать, что сделает дальше, потому что Сэм шевельнулся, и его мягкие, тёплые, скользкие от слёз губы ткнулись Дину в шею. Дин прохрипел: "Сэмми", и в тот же миг губы Сэма накрыли его рот, а руки обвили шею, и пах Сэма вжался в его пах. Дин застонал ему в рот, потом схватил его голову, сжимая виски ладонями, и оторвал его от себя. Только не сейчас, не так, не...
Сэм посмотрел на него, и его просветлевшие было глаза снова заволокло чёрной пеленой слепого отчаяния.
- Вот видишь! - выдохнул он. - Видишь, ты не хочешь меня! Я для тебя только обуза! Тебе не надо, чтобы я был, чтобы делал тебе хорошо, тебя это только злит!
- Сэм, прекрати!
- Какой смысл мне жить, если ты меня не хочешь, - прошептал Сэм, выскальзывая из его рук и делая шаг назад. - У меня же ничего в жизни нет, только ты. А больше совсем ничего.
И самым поганым, чёрт, самым хреновым было то, что сейчас он сказал чистую правду. У Сэма не было жизни без Дина - никакой, и быть не могло. Дин в своё время позаботился, чтобы так стало.
- Сэм, - Дин потянулся к нему, и Сэм отступил назад, глядя на него недоверчиво и почти враждебно - так смотрит прыгун, стоящий на самом краю крыши, на того, кто пытается уговорить его спуститься вниз. - Это неправда. У тебя дофига всего есть и помимо меня. У тебя есть наша работа, у тебя есть твои друзья, у тебя есть ты, чёрт возьми, и я... я у тебя тоже есть, Сэмми. Я здесь, я с тобой и никогда никуда не денусь, ты же знаешь. Только, пожалуйста, вернись.
Дин задохнулся и снова шагнул к нему, и на этот раз Сэм не отступил, только стоял всё так же нахохлившись и настороженно смотрел на Дина. И Дину так хотелось сгрести его в охапку и спрятать, спасти, защитить... он сам не знал, от чего и от кого.
- Сэмми, вернись ко мне. Ты же должен быть моим Сэмом, моим братишкой, несносной сучкой, занозой в заднице. Господи, Сэмми, я так скучаю по тебе. Я не буду больше на тебя злиться, только вернись, пожалуйста, я прошу тебя, стань снова таким, как был.
Он не знал, почему это говорит, не знал, поверит ли ему Сэм, не воспримет ли это как новую обиду. Он не успел подумать об этом.
Потому что Сэм смотрел на него ещё пару мгновений, а потом вздохнул, закрыл глаза и медленно осел вниз, теряя сознание.
И только тогда Дин наконец-то понял, как на самом деле работают цыганские проклятия.

Этой же ночью они ехали по федеральному шоссе на восток. Без определённой цели - Дин знал только, что не хочет больше находиться в Миннесоте и в этом городе, в том мотеле. Спать не хотелось совершенно. Сэму, видимо, тоже: он сидел, отвернувшись к окну, уперев локоть в дверцу и ткнувшись подбородком в кулак, не глядя на Дина.
Он не сказал ни одного долбанного слова с тех пор, как они сели в машину, а Дин - Дин боялся раскрыть рот.
В конце концов, измучившись и одурев от кошмарного ожидания, Дин в порыве отчаяния ударил по клавише кассетника. Из колонок рванулась "Металлика".
- Выключи, - не оборачиваясь, сказал Сэм.
Дин моментально послушался.
Ещё минут пять они ехали в гробовой тишине.
- Самое блядское в этом то, - сказал Сэм, - что я всё помню. Всё, понимаешь? Всё.
Да уж, чего же тут непонятного. Дин сглотнул и покосился на Сэма, стискивая руль Импалы вытянутыми руками.
- Как мыл машину, - сказал Сэм, по-прежнему глядя в окно, и уголок его рта дёрнулся то ли в кривой улыбке, то ли в гримасе боли. - Как гладил твои рубашки, и как готовил. Как брёл по дороге и ревел, словно девчонка.
- Ну ты, допустим, девчонка и есть, так что тут ничего необычного, - с преувеличенной бодростью отозвался Дин. Сэм оторвал подбородок от кулака и посмотрел на него. Дин не рискнул ответить на взгляд и, неловко улыбаясь, торопливо добавил: - А вот готовил ты зашибенно. Честно, я в жизни не ел ничего вкуснее. Ты никогда не говорил, что умеешь.
- Я и не умею. Знаю, как, но не пробовал никогда.
- Ну так... клёво получилось.
- По-твоему, мне от этого должно сделаться легче?
- Ну... не знаю, - честно сказал Дин.
Тяжёлый вздох. И кто бы мог подумать, что этот раздражённый вздох Сэма, пребывающего не в духе, может звучать слаще любимой "Металлики"?
- Знаешь, когда я сказал, что помню всё, я имел в виду всё абсолютно. В частности то, как я к тебе приставал и... то, что из этого вышло.
Ну вот. Именно этого Дин больше всего и боялся.
- Сэмми... - он сглотнул, потом снова, потом нервно облизнул губы и сжал руль ещё крепче. - Я... словом... ты прости меня, ладно? Я знаю, что это трудно, что мне нет оправданий, но если ты сможешь...
- Дин, - голос Сэма звучал так удивлённо, что Дин вздрогнул и невольно повернулся к нему. - Да ты что? Это мне надо просить у тебя прощения. Я вёл себя как... как чёрт знает кто, а ты терпел это и всё делал, пытаясь мне помочь. Будь я на твоем месте, я бы тебя придушил уже раз пятьдесят. Ты передо мной ни в чём не виноват.
Дин осмелился наконец посмотреть ему в лицо - и понял, что он не лжёт. В сэмовых глазах, наконец-то не затуманенных, не безумных, не пустых, было только смущение, досада и затаенный стыд. А обвинения, обиды и злости не было - даже тени.
- Но я же хотел тебя таким, - мучительно проговорил Дин. - Та женщина, чтоб её... так и сказала: если бы я тебя таким не хотел, ты бы не...
- А я бы хотел, чтобы ты никогда в жизни не ел лука и не слушал свой волосатый рок. Но когда я жил в Стэнфорде, знаешь, мне так не хватало этого грохота и этой твоей вечной вони изо рта.
Он говорил и улыбался, слабо, но от этой его улыбки на душе у Дина разом стало теплее.
- И ты ведь тоже хотел, чтобы я вернулся, - добавил Сэм, помолчав, и Дин невольно поморщился.
- Да уж, а то кто бы иначе запрещал мне включать мою музыку в моей машине. Ты один такой.
Сэм усмехнулся и легонько пихнул его в плечо.
И это было для Дина как откровение, как отпущение грехов. Он резко вырулил с дороги к обочине, остановил машину и, дёрнув Сэма к себе и обхватив руками его лицо, поцеловал его, крепко и жадно, будто не видел сто лет. Сэм замер на миг, беспомощно вскинув руки, а потом нерешительно опустил их Дину на плечи и раскрыл губы.
Дин не знал, как долго они целовали друг друга, и зачем это было нужно. Потом, наконец, разлепившись, они неловко поёрзали на сидениях, словно оба смущённые этим внезапным порывом нежности, после которой почему-то совсем не хотелось секса. Мысль о сексе заставила уши Дина снова налиться краской - и Сэм, видимо, прочитал его мысли, потому что заёрзал на сидении сильнее и потупил глаза. Дин вспомнил, как он вводил в себя пальцы, откидывая голову и бессвязно вскрикивая на кровати, залитой светом. И сглотнул, снова заводя машину.
- А готовишь ты всё-таки офигенно, - сказал он, когда деревья снова замелькали мимо, сперва медленно, а потом всё быстрее и быстрее. - И массаж... М-м, до чего ж было классно.
- Ну, - слегка улыбнулся Сэм, - в принципе, если оно так уж офигенно и классно, то...
- То? - повторил Дин, когда Сэм умолк.
- То я могу иногда это делать.
- Правда? - Дин хлёстко повернулся к нему. Чёрт, не может же он в самом деле... или может? - Сэм, правда, что ли?
- Ага, - хитро прищурившись, сказал Сэм. - Если только ты хорошенько попросишь.

© since 2007, Crossroad Blues,
All rights reserved.