Безумное чаепитие

- Был в Нэшвилле, Теннесси, решил заехать. - Джон криво улыбается, замерев на крыльце, а у самого порез черес всю скулу и прореха с ладонь размером на штанине.
Дикон обнимает его, хлопает по плечу; в нос бьет едкий запах старого пороха, как во Вьетнаме, и он вздрагивает, будто кто-то прошел по его могиле, или просто от осеннего терпкого ветра. Это длится лишь миг, а потом он шире распахивает дверь.
- Проходи, старина. Ты не отвечал на мои письма, я уже начал волноваться.
Джон щурится на свет, не снимает куртку. Садится за кухонный стол, неловко опускает запястья на колени.
- Как жена? - спрашивает Дикон, чтобы прервать затянувшееся молчание.
- Умерла.
Дикон ставит на плиту чайник.
- Понятно. А дети?
- Сейчас у ее друзей.
На конкурсе незадавшихся разговоров этот бы уверенно взял первое место. Дикон хмурится, прикусывает губу.
- Мог бы и написать. Я волновался, знаешь ли. Письма возвращались, а твой телефонный номер изменился. Выпей чаю.
Джон дергает плечом - то ли извиняясь, то ли отмахиваясь. Дикон помнит его совсем не таким.
- Ладно, ночь на дворе, - он наконец сдается, - а ты с дороги. Ложись-ка спать, завтра поговорим. Сейчас достану тебе одеяло.

***

Дикон просыпается от грохота внизу. Шум такой, будто мебель с особой жестокостью разделывают на части. Он сбегает вниз, ожидая увидеть бригаду рабочих с топорами или хотя бы грабителей, но видит лишь взъерошенного Джона, растерянно замершего посреди гостиной. Он так и не снял куртку.
- Я не хотел тебя в это впутывать, но у тебя полтергейст, - скалится Джон на перевернутый шкаф. - Я разложил тут мешочки с зельем по углам, если их не выбросишь, проблем быть не должно.
Дикон тяжело опускается на ступеньки.
- Мог бы просто сказать, что споткнулся, когда шел в сортир, а не придумывать такие оправдания.
- Это был полтергейст, - твердо повторяет Джон.
- Конечно, полтергейст. Помоги мне поставить шкаф на место. А потом выпьем чаю.

***

Он помнит Джона совсем другим - будто сейчас это и не Джон вовсе, а просто кто-то, по ошибке надевший его тело, как плащ в гардеробе. Впрочем, о полтергейстах Джон больше не говорит, он вообще почти не говорит.
В утренней газете - сообщение о том, что Нэшвилль потрясли зверские убийства, идет расследование. Дикон повторяет себе, что доблестное сражение со шкафом и царапина на щеке - еще не повод никого ни в чем подозревать, но все же звонит из телефона-автомата в Лоренс, Канзас, чтобы навести справки о смерти Мэри Винчестер, а вечером садится с Джоном (обвинения сняты по отвутствию улик), и тот наконец начинает говорить, яростно, как человек, долго сидевший в камере-одиночке.
- Нечисть существует, а один человек научил меня на нее охотиться. Он называл себя О. Возможно, это он убил мою жену. Я постоянно чувствую запах его сигарет. Ну, и запах гари тоже. - Джон приподнимает голову, смотрит на отражение комнаты в окне: - Он и сейчас здесь,
Прежде чем Дикон успевает вскочить, Джон уже на крыльце, перед распахнутой дверью, палит из обреза в темноту.
- Прекрати, псих, тебе мерещится, - кричит Дикон, затаскивая его внутрь.
Как только дверь захлопывается, Джон обмякает, повторяет послушно:
- Может, мерещится. Я завтра уеду.
Так будет лучше для всех, - думает Дикон, но говорит только:
- Выпьем чаю.
Утром, уже после того, как Джон уедет, он найдет на лужайке под окном кухни много окурков, и трава будет истоптана, будто кто-то долго стоял там, заглядывая внутрь. Джону он об этом, конечно, не расскажет.

© since 2007, Crossroad Blues,
All rights reserved.