Aftermath

Сообщение было кратким. Они всегда краткие, но хренова загадочность - это что-то новое. Да, он может поехать в Форд-сити, Небраска, но он не видит ни одного знака, который бы указывал на то, что желтоглазый ублюдок оставил золотые берега Калифорнии. Демон должно быть до сих пор чувствует на языке сладкий пепел, в который превратилась та девочка.
Он не может, он просто не может остановиться сейчас, какие бы дела не появлялись в других штатах. Пусть кто-нибудь другой займется тем, что творится в Небраске. "Не я", пишет он в ответ.
"Ты, Джон", отвечает Калеб. "Так сказал Джошуа".

*

Да кем этот Джошуа себя возомнил? И Калеб вдруг стал смиренным посланником. У Джошуа должны быть чертовски убедительные аргументы, но Джон знает, что можно выяснить больше, поговорив с Калебом, можно добраться до соображений Калеба насчет Джошуа, раскопать пласты смысла и разглядеть оттенки намерений. Он-то в них разберется без пробем. У него это всегда получается, даже когда пьяный. Один слой соскальзывает, обнажая другой и каждый новый вспыхивает перед его глазами янтарным светом.
Набирая номер Калеба, он трезв как стеклышко, и слышит свое тяжелое дыхание.
- Калеб. Скажи мне.

*

- Сюда, детектив, - говорит человек, худой и нервный, руки взлетают, как маленькие птицы.
Ему нравится быть детективом. Насмотревшись сериалов и кино, люди считают, что детективы круче всяких там полицейских, что им позволено приносить дымящиеся стаканчики кофе на место преступления, что их нельзя обзывать толстозадыми пожирателями пончиков.
Джон смотрит по сторонам и видит двадцать три способа умереть в этой комнате хоть сейчас.
- Не расскажете, в чем здесь проблема, сэр?

*

- Странные звуки. Мигающие лампочки. Холод, - подводит итоги Джон.
Он убьет Калеба и Джошуа. Они настаивали, что его сыновьям не следует браться за это дело. Почему нет?
- Что-нибудь еще?
- Ну, смерти, - говорит человек, почти извиняясь, будто это он виноват в том, что у Джона нет всей информации по делу.
Предчувствие колет острее, но кому от этого легче.
- Сколько смертей?
- Четыре. Все за последние несколько недель. Первые три выглядели как несчастные случаи, но четвертая - нет, вот полиция и вернулась.
- Между ними есть связь?
- Только по времени, детектив. Все произошли чуть позже четырех часов вечера.

*

Подошвы у него уже сухие, но запах хлорки так никуда и не делся. В библиотеке тепло и уютно, но добровольцы, от которых пахнет куда слаще и которые горят желанием показать, как работать с микрофильмами, - это последнее, что ему сейчас нужно. Ему нужна только информация.
На столе у выхода он видит большое глянцевое фото и букет цветов. Недавняя смерть - цветы живые, свежие - но для одной их четырех жертв все же рановато. Может, это и есть злой дух, который убил их. На рамке выгравировано имя - Лэйла Рурк.

*

Лэйла в подметки не годилась его Мэри. Так он считает. Она умерла почти в том же возрасте, что и Мэри, но у нее хотя бы была возможность свыкнутся с мыслью о смерти, привести в порядок все свои дела. Он не может найти ничего, что заставило бы эту девочку наброситься на четырех своих соседей в местном бассейне. Лэйла умерла на больничной постели, держась за руку своей матери, в окружении чистоты, белизны и покоя.
Джон закрывает глаза и пытается не думать о языках пламени и вьющихся за ними светлых волосах. Он решает заняться жертвами.

*

Было ли в этой последней что-то особенное, что отличало ее от трех предыдущих? Эприл Хиксон, шестнадцать лет, метила не в колледж, а сразу на Олимпийские игры: смешанная эстафета, плавание на спине на 200 метров. Первое фото - та же история. Голова, как яйцо под купальной шапочкой, крепкое тело, вся - сплошные мускулы. Весила, наверное, больше, чем многие парни в ее классе. Но вот на второй фотографии она милая, женственная, открыто улыбается в объектив. Волосы у нее сухие, а веснушки блестят на солнце, как россыпь драгоценных камней. Он смотрит на нее и видит ребенка - веснушчатого ребенка, каким был Дин.

*

Эприл светило олимпийское будущее, она просто не могла утонуть в этом бассейне. Другие могли подскользнуться - да, дурачились - может быть, но только не Эприл. Она отказалась от вечеринок с друзьями ради тренировок. У нее была цель, которая вела ее в жизни.
В статье упоминается еще один погибший, тоже спортсмен. Молодой мужчина, готовился к участию в местном соревновании по триатлону. Его звали Маршалл Холл. Джон встает из-за стола, чтобы найти нужный номер газеты, и проходит к полкам под внимательным взглядом Лэйлы Рурк.

*

Триатлонист был геем и не считал нужным это скрывать. Неудивительно, что когда он погиб, похоронили его без особых почестей. Немного нашлось людей, которые бы по нему скорбели. Ни парня, ни партнера, или как там они называются, которому хватило бы храбрости постоять у его могилы. Такой образ жизни в здешних краях не приветствуют.
Если бы он был на месте этого покойника, он бы, наверное, тоже разозлился. Может даже настолько, чтобы начать убивать.
Фотография Холла с медалями на шее выглядит знакомой, и от этого ему не по себе. Он знает, нутром чует, что нашел виновника.

*

Раскапывая могилу, он думает - в статье говорилось, что у Холла был сердечный приступ. Что-то молод он был для сердечных приступов. Джон вспоминает голос Сэма, надломленный мольбой о помощи, и скорбные вести, но отбрасывает эти мысли, когда лопата натыкается на дерево. Он спрыгивает вниз и поднимает крышку гроба. Холл разлагается медленно и ужас все еще читается на его лице. Джон солит тело, поливает бензином, заворачивает и поджигает.
- Хватит, Маршалл, - говорит он, отчего-то задетый всей этой историей. - Я сам позабочусь о том, кто тебя убил.

© since 2007, Crossroad Blues,
All rights reserved.