Автор: Ailine, 80 миль в час

Пейринг: Дин/Сэм

Рейтинг: NC-17

Жанр: ангст, романс, экшн, виньетка, юмор

Спойлеры: в предисловии авторов спойлеры на 4.13.

Дисклеймер: Все права на сериал "Сверхъестественное" принадлежат Эрику Крипке

Краткое содержание: школьные годы братьев Винчестеров.

Предупреждения: в файле 48 иллюстраций общим весом около 2Мб, одна рейтинга R.

Примечание: сборник драбблов, иллюстрированных коллажами, созданный в зимний хиатус во время четвертого сезона. Автор коллажей – Ailine, автор драбблов - 80 миль в час.

СЕРИЯ 1

От отца не было никаких новостей уже вторую неделю. Такое случалось и раньше, Дин звонил днями и ночами, чтобы каждый раз выслушать положенное количество гудков, а потом: - Это Джон Винчестер, я сейчас не могу говорить, перезвоните позже, или, если у вас что-то очень срочное, наберите номер Бобби Сингера, он вам поможет.
Помощь им не нужна была. Они с Сэмми отлично справлялись и сами. Каждое утро Дин отвозил Сэма в школу, а потом ехал на работу. Вечером, если никто из них двоих нигде не задерживался, они обедали дома, тем, что Дин привозил с работы.
- Давай заедем позавтракаем здесь.
- А? - Дин откладывает трубку - Это Джон Винчестер, я сейчас не могу говорить - и поворачивает голову.
- Давай поедим здесь.
Черт. Черт, черт, черт.
- Сэмми, ты опоздаешь в школу.
- Мы специально выехали пораньше, чтобы позавтракать, Дин. Дома вообще ничего не осталось из еды.
- Давай поедим где обычно, у Пэм, там отличные оладьи.
- Дин… К Пэм надо еще ехать. А я есть хочу.
О господи. Да что же это такое. Дин протер лицо рукой.
- Хорошо. Идем уже.
Внутри тепло и пахнет кофе, из радио на стойке звучит какой-то старый-старый рок-н-ролл, а в самом углу, как всегда, сидит Майки и ест свои тосты с яйцом, слабо поджаренные и без масла.
Сэм оглядывается вокруг удивленно.
- Тут уютно.
- Ага. Как в спальне у старой девы.
Сэм кривится.
- Даже не собираюсь спрашивать, откуда такие точные даные о спальнях старых дев.
- Динно! Привет, малыш! Что ты так рано сегодня? До твоей смены еще три часа.
Боже, как же стыдно.
- Привет, Барб. Мы только позавтракать.
- О, а это должно быть Сэмми. Рада тебя видеть, Сэмми. Дин столько говорит о тебе.
«Это последний рабочий день», - клянется себе Дин.
- Доброе утро, мадам.
- Перестань, малыш, - полная рука Барб едва дотягивается до щеки Сэма. - Называй меня просто Барби. Садитесь, я
принесу вам поесть.
Они устраиваются у стойки, и Дин внимательно изучает меню молочных коктейлей.
- В мастерской значит, ага.
- Заткнись, Сэм.
- Да ладно тебе. Я знал с самого первого дня. Мне было просто интересно, кем именно ты тут работаешь.
- Он повар, Сэмми. И, честно тебе скажу, - Барб наклоняется к ним из-за стойки и театрально шепчет, - лучший повар из
всех, кто у нас тут работал. Какие он делает стейки, боже мой.
- Я знаю, - Сэм улыбается не ей, а Дину.
Это выше его сил.
- Мне нужно позвонить. Сэм, ешь быстрее, я не буду потом объясняться с миссис Гилмор, почему ты опоздал, - Дин выскакивает из-за стойки и вылетает на улицу.
Это Джон Винчестер, я сейчас не могу говорить.
Отец не объявляется еще две недели. Теперь после школы Сэм заходит к Дину на работу, и они обедают вместе. Барб кормит их черничными пирогами и всегда заворачивает с собой два-три сэндвича с двойной порцией салата, для Сэма.

СЕРИЯ 2

Профессор говорил много, но ничего полезного так и не сказал. Дин был предельно вежлив, Сэм выглядел очень заинтересованным, кивал головой и записывал почти каждое слово, но все равно, нужной информации они не получили. Такое происходило часто, сколько раз они заходили в тупик во время расследования. Но почему-то именно сегодня это вывело Дина из себя, как никогда.
- Зря мы сюда приходили. Только время потратили. Проторчали с этим нудным старикашкой битых два часа.
- Ничего он не нудный, Дин.
- Да ладно тебе, Сэмми.
- Я серьезно! Может, он и не помог нам по делу, но рассказал столько всего интересного о том, откуда могла взяться легенда. Он назвал столько источников, Дин! Это все может пригодиться, не сейчас, так потом.
Они выходят из университетского корпуса, и идут по расчищенной от снега дорожке к стоянке.
- О, ты нашел родственную душу, Сэмми. Еще одного фрика, который дрочит на книжки, да?
- Не смешно, - Сэм хмурится совсем не от яркого зимнего солнца, а потом оборачивается и смотрит назад.
Дин никогда не был особенно пугливым парнем, скорее наоборот, и отец часто повторял ему: это сумасбродство, а не бесстрашие, Дин. Но сейчас ему хочется схватить Сэма за руку, усадить в машину и увезти отсюда. Как можно дальше. Что за…
- Представляю, какая тут скукотища. И холод. Конченая Монтана, Сэм. Минус сто, не меньше. Тут даже не разглядишь, симпатичная ли девчонка, столько на ней одежды. Брр…
Дин ежится, не отрывая взгляд от Сэма. Ему хочется верить, что он не похож сейчас на щенка, которого хозяин собирается бросить посреди улицы. В конченой Монтане.
Сэм смотрит на него, сморщив нос. Какой же он смешной, думает Дин, и у него болят зубы, так сильно он стискивает челюсти.
- Идем уже, у меня сейчас пальцы на ногах отвалятся на этом морозе.
- Да, - наконец кивает головой Сэм, - идем. Ты прав, тут слишком холодно.

СЕРИЯ 3

Пот стекает по спине, и бокалы с пуншем скользят между пальцами, будто они из песка – проваливаются, пропуская липкий напиток. Сэм стоит у стола и хочет только одного – исчезнуть отсюда. Провалиться под землю, раствориться в воздухе, умереть, неважно. Сердце гадко колотится где-то в желудке, музыка не в такт бьет в уши, и сквозь непонятно откуда взявшуюся дымку Сэм видит только одно – Дина, танцующего с Эллен. Эллен, которая пришла на выпускной бал с Сэмом, в своем воздушном голубом платье, в маминых босоножках с самыми высокими каблуками – чтобы доставать Сэму хотя бы до плеча. Эллен, которая улыбается мягкой улыбкой, немного шепелявит и много краснеет. Эллен, которая так не похожа на Дина. Сэм делает шаг вперед и натыкается на кого-то из своих бывших уже одноклассников. Том? Мэтт?
- Сэм! Ну что, поздра…
- Подержи, пожалуйста.
Сэм спокоен. Он очень спокоен, пока он еще здесь, а не там, не рядом с ними. Он отдает бокалы не глядя, и делает два шага. Выходит в круг света. У него дрожат руки, и чтобы не выдавать себя, он сжимает их в кулаки, но так еще хуже. Еще шаг, Эллен поворачивается – ее поворачивает Дин – и замечает его. Сэм подходит вплотную и кладет руку Дину на плечо.
- А, Сэмми, - Дин улыбается – скалится – широко. - Где ты был? Мы тебя заждались.
Сэм задыхается, музыка замирает и все вокруг, как по команде, останавливаются.
- Мне нужно с тобой поговорить, Дин, - говорит Сэм, чувствуя, как его кулаки сжимаются еще сильнее, сами собой.
Улыбка Эллен вянет, а вот Дин, наоборот, улыбается еще шире и вскидывает голову.
- Ты хочешь выйти со мной, Сэмми?
Эллен выпутывается из рук Дина легко, так, словно он и не держал ее вовсе. Она отходит назад, на два шага, исчезая из света. Сэму кажется, что все это похоже на театральную постановку с плохими актерами. Они не умеют играть, но хорошо выучили свои места на сцене. И только Дин здесь – настоящий.
- Да. Нет. – Сэм чувствует, как щеки наливаются кровью. Ему жарко, говорит он себе. Просто жарко, этот ужасный костюм давит в душной комнате.
- Да? Или нет? – переспрашивает Дин, в его глазах появляется все то, чего Сэм так боится. Ждет. Хочет.
На них смотрят, с удивлением, с жалостью, с осуждением и любопытством. Сэм открывает рот, чтобы сказать что-нибудь, но Дин его опережает.
- Ладно, Сэм. Идем. Разберемся спокойно. Без посторонних глаз.
Последняя фраза уже не ему, а всем остальным. Дин берет его за руку и тянет из зала. Эллен провожает их испуганным взглядом.
Они идут по коридору молча, и в Сэме снова закипает ярость. Каждый раз так происходит. Каждый раз.
- Каждый раз, Дин, - говорит он брату в спину. – Одно и тоже. Стоит кому-то мне понравиться, хоть чуть-чуть, и ты уже тут как тут.
Дин останавливается, оглядывается, и толкает Сэма к ближайшему окну, так, что он усаживается на подоконник.
- Здесь как здесь? - переспрашивает он и подходит к Сэму вплотную.
- Да, - отвечает Сэм, он продолжает злиться, и ему по-прежнему жарко. – Ты вечно рядом. «Давай я подвезу вас, Сэмми. Угости свою подружку молочным коктейлем, Сэм».
- Угу, - говорит Дин и чуть подтягивает Сэма за бедра к себе. Опускает руку на пояс и начинает расстегивать его брюки. – Ты говори, я тебя внимательно слушаю.
Сэм откидывает голову назад, опираясь макушкой в стекло.
- Ты, - его голос чуть дрожит, хотя еще ничего не началось. – Они ведь даже тебе не нравятся, Дин.
- Неа, - качает головой Дин и опускается на колени.
Высота идеальная.
Он хочет вскрикнуть, звук дрожит на основании языка, но Дин успевает накрыть его рот своей рукой. Поэтому Сэм только прикусывает кончики его пальцев.
Все слишком хорошо и поэтому слишком быстро. Рот Дина горячий и знающий Сэма наизусть. Он двигается мягко, но уверенно, губы чуть сжимаются, и Сэм стонет сквозь руку. Его злость исчезает как по волшебству, остается только жар, пекущий мягкий жар, заглатывающий его целиком, ласкающий именно так, как нужно, правильно, и сильно, и чуть быстрее с каждым кивком, до самого обессиливающего, ослепительного конца.
Дин остается на коленях еще несколько мгновений, прижимаясь щекой к бедру Сэма. Потом он поднимается и поднимает Сэма с подоконника.
- Поговорили? – спрашивает он чуть хрипловатым голосом, и Сэм исступленно его целует, каждую секунду ожидая тычка в бок.

СЕРИЯ 4

- Значит, вы думаете, это просто совпадение?
- Ну, конечно, а как же еще.
Дин засунул руки в карманы куртки.
- Все три матча подряд? Невероятно! Просто мистика какая-то!
- Ага. Волшебство.
Сэм засмеялся.
Дин достал из кармана два счета за парковку – Нью-Йорк и Бостон. Ну и цены в этих мегаполисах.
- Да вот, я так и решил. Будто кто-то заколдовал этот мяч. Если подумать, так мне даже иногда кажется, что он летал как-то…
- Как?
Дин засунул талоны назад в карман и потянулся за сэмовой картошкой, лежавшей на скамейке стадиона.
- Неправильно. Знаете, они же еще дети, они не могут так профессионально бросать мяч, да и силы им не хватает. А тут Тони каждый раз под конец игры просто преображался.
- Тони?
Дин скептически посмотрел на картошку. Какая-то она сырая на вид.
- Да, Тони Мартин, видите, вон он, темненький, в красных кроссовках. Он не самый лучший наш бьющий, Дэн Молина намного сильнее, но в последнее время я ставлю именно Тони.
- На последние игры тоже?
Дин облизал картошку и положил ее назад в пакет. Зевнул.
- Да, конечно. Если ребенок заиграл, то почему бы не дать ему шанс.
- Спасибо вам большое, мистер Веллинг, очень интересная история. Чудесно подойдет в нашу спортивную рубрику.
- Не за что. Приходите завтра посмотреть игру. Может, опять будет что-то… сверхъестественное.
Сэм засмеялся. Дин кивнул головой. Веллинг махнул рукой и вернулся к бегающим вокруг поля детям.
- Ну как?
Дин взял Сэма порасспрашивать свидетелей в первый раз. Разговор занял пять минут. За это время Дин не вставил ни слова.
- Ничего так. Для первого раза покатит.

СЕРИЯ 5

Сэм находит Дина на каком-то складе, совершенно случайно. Хотя потом, много лет спустя, когда он вспоминает этот случай, ему кажется: ничего случайного в этом не было. Он просто шел по неясному следу, без опознавательных знаков, по темным улицам, вдоль грязных стен и липких окон. Шел так уверенно, словно Дин точно сказал ему, где он будет. И поэтому, в заброшенное здание он входит уверенно.
- Дин?
- Сэмми? Что ты здесь делаешь?
Вся уверенность заканчивается, как только луч фонарика высвечивает спину лежащего на полу Дина – в кровоподтеках и синяках.
- Черт, Дин, Дин, что случилось, ты как?
Он бросается к брату, у него дрожат руки, когда он переворачивает Дина на спину. Дин шипит от боли. Он без футболки и почему-то без ботинок, в одних джинсах.
- Все нормально, Сэмми. Я в порядке.
- В порядке? – Сэм трясущимися пальцами ощупывает ребра – нет ли сломанных. Кажется, нет. – Это называется в порядке?!
Дин слабо улыбается, и Сэм с ужасом видит, что у него полный рот крови.
- О господи…
Дин, видимо, догадывается, что увидел Сэм, потому что он кладет руку ему на плечо и успокаивающе поглаживает.
- Я щеку прокусил. Все нормально.
- Дин! – Сэм кричит скорее для себя, чтобы не впасть в панику, чтобы не впасть в панику окончательно. – Что случилось?!
- Ничего страшного, Сэмми, – Дин приподнимается на локте и охает. По подбородку стекает тоненькая струйка крови. – Не самый удачный вечер, вот и все.
Дин встает с трудом, но Сэм внимательно смотрит за каждым его движением, и он может точно сказать: нет ничего непоправимого, только синяки, ушибы, может быть, пара выбитых зубов или вывихнутое плечо. От облегчения его колотит еще больше. Он сбрасывает с себя куртку и набрасывает на Дина.
- Где твои ботинки? – спрашивает он дрожащим голосом.
- Я забыл их дома, мамочка, - отвечает Дин, и Сэм начинает плакать.
Ему пятнадцать лет, и уже год он охотится с отцом и братом. Он зашивал рваные раны, оставленные оборотнями и черными псами на отце, он держал руки Дина, когда Джон обрабатывал грязную дыру на его бедре, подарок гарпии. Но он первый раз в жизни видит, чтобы такое с кем-то из них сделали люди. Люди, которых они с Дином и отцом защищают. Сэм чувствует себя больным и беспомощным, он глотает слезы и размазывает их по лицу свободной рукой. Второй он поддерживает Дина.
Они никуда не пойдут отсюда, потому что Сэм не сможет вести Дина домой, босого и избитого, а оставить брата здесь одного и вернуться за машиной Сэм не может. Ни за что. Поэтому они всего лишь отходят – отползают, скорее – в угол, где лежит куча покрышек и стоит старый диван с ободранной обивкой.
- Давай, Дин, вот так, осторожно, молодец, ложись.
- Прекрати, Сэм, я не грудной младенец, - ворчит Дин, но послушно укладывается, заворачиваясь в куртку брата.
Они будут спать вот так вот до самого утра. Дин под стенкой, Сэм – у него за спиной, обнимая, оборачивая и защищая. А утром их найдут женщины, возвращающиеся из церкви.
- Это возмутительно!
- Сара, не кричи, им возможно, нужна помощь.
- Они просто бродяги.
- Они дети.
Сэму пятнадцать лет, и он уже убивал на Охоте, не задумываясь. Но сейчас он может только выбирать дорогу, на которой меньше битого стекла. Чтобы Дин не порезал босые ноги.

СЕРИЯ 6

- Так, все, хватит этой ерунды.
- Ну, Дииин.
Дин отобрал у Сэма пульт и начал щелкать каналы.
- Ты смотрел этот фильм раз пятнадцать. Давай лучше посмотрим… Нет, только не Нешнл Джеогрэфик… И не новости. Так, Сэм, дуй-ка ты на кухню за попкорном, пока я найду что-нибудь подходящее.
- Чего это я…
- Он уже готов, сучка, просто принеси миску.
Сэм надулся, но послушно встал и пошел. Дин щелкнул сразу через десять каналов, туда, за сотню, где обычно… О да… Вот оно… Сэм вернулся, устроился на своем месте, покрутившись пару раз как пес, и только тогда посмотрел на экран.
- О боже…
Дин сделал очень сосредоточенное лицо.
- Тихо. Не отвлекай людей, видишь, они заняты серьезным делом.
Сэм вздохнул и начал есть попкорн, пытаясь громким чавканьем заглушить издаваемые телевизором стоны. У него не получалось.
- Дин. Переключи.
- Что, Сэмми, стесняешься?
Дину и самому было… слегка не по себе. Брюнетка на экране вдохновляюще работала ртом, причмокивая и закатывая глаза от удовольствия. Багровая головка члена то исчезала, то появлялась в кольце блестящих от слюны полных губ. Дин чуть поерзал, пытаясь устроиться поудобнее. Он включил порнуху только для того, чтобы подразнить Сэма, но теперь ему казалось, что поддразнивание вышло каким-то неудачным.
- Дин… - Сэм поставил миску с попкорном себе между ног, и Дин усмехнулся.
- Все нормально, Сэмми, взрослые люди иногда занимаются такими вещами.
Колено Сэма ощутимо дернулось, толкнув Дина в бедро. Брюнетка аппетитно причмокнула.
- Пожалуйста, Дин, - от голоса Сэма Дина бросило в жар. Он не очень понимал, о чем просит его брат.
- Тихо.
Сэм громко выдохнул.
Они молча смотрели, как здоровенный мужик одной рукой поднял с колен брюнетку, повернул ее к себе спиной и нагнул, прижав голову к спинке дивана. Дин сжал пульт так, что пластмасса скрипнула. Член у него в штанах дернулся. Сэм рядом завозился, Дин обернулся посмотреть на него и замер. Тот сидел с широко расставленными ногами – полная попкорна миска сиротливо стояла в стороне – и прижимал ладонь к своему паху, с ужасом глядя на экран. Раскрытые губы блестели, и Дин подумал, что никакая порнушная актриса никогда не сможет сравниться с его Сэмом. Член в штанах дернулся еще раз.
- О да, - простонала брюнетка.
Сэм перевел взгляд на Дина и сглотнул. У него пылали щеки и торчавшие из-под шапки волос кончики ушей.
- Дин…
Черт…
Дин повернулся на бок и протянул ладонь, накрывая руку Сэма.
- Да, Сэмми.
Сэм жалобно застонал в унисон с телевизором и раздвинул ноги еще шире, бесстыдно поднимая бедра. Дин отодвинул его руку и принялся осторожно расстегивать ширинку. Он боялся, что Сэм отдернется в любую секунду, боялся, что он и сам придет в себя и поймет, что он делает. Но Сэм только дышал громко и подкидывался вверх, словно пытаясь опередить каждое движение Дина.
- Да, трахай меня, вот так, сильнее, - грудной женский голос завибрировал у Дина в животе, но сильнее его ударил длинный протяжный стон Сэма. Пальцы наконец добрались до члена. Дин чуть подтянулся, поймал свободной рукой голову Сэма и прижался губами к пылающему уху.
- Тебе так нравится, Сэмми, да?
Сэм запрокинул голову, упираясь в ладонь брата затылком. Он дрожал всем телом, его глаза были крепко зажмурены, а ладони лихорадочно скользили по полу. Дин не мог отвести от него взгляд.
- Да, Дин, пожалуйста, да.
Дин задвигал рукой быстрее, стискивая пальцы на горячем скользком члене Сэма, покусывая мочку его уха.
- Хорошо, Сэмми, так хорошо, правда? Так… О черт…
Сэм тонко вскрикнул и кончил, почти вырвавшись из рук Дина. Из-под крепко сжатых век катились слезы, он тяжело, рвано дышал, и Дин почти слышал, как колотится его сердце. Он медленно убрал руку с сэмового члена и попытался отодвинуться.
- Подожди.
Сэм поймал его за предплечье. Глаза его блестели.
- А ты? Давай, Дин. Ты тоже. Я хочу…
- Что, Сэмми? – прохрипел Дин. Он мог кончить только от этих двух слов, когда их говорил его брат.
- Я хочу посмотреть…
От трех.
Дин облизал губы.
- Точно?
Вместо ответа Сэм начал расстегивать кнопки на штанах Дина – очень быстро.
- Не… Не надо, Сэмми… Я сам.
Сэм послушно убрал руку, но его голодный взгляд остался там, где был. Дин медленно вытащил из штанов свой член, и зашипел, сжав кулак.
- Черт.
Сэм вцепился в его плечо и прижался губами к шее.
- Давай, Дин, давай.
Он не продержался и двух минут, после того, как Сэм кончил ему в руку, после того, как Сэм стонал его имя и кусал губы. Он не продержался и минуты, под губами Сэма на его шее, горячими и потрескавшимися, под голодным пытливым взглядом Сэма, под его сильными пальцами, сжимающими плечо. Дин сделал только пару судорожных движений и выплеснулся, стиснув зубы, чтобы не закричать.

СЕРИЯ 7

- Когда ты должен там быть?
- Послезавтра.
- Я могу…
- Не надо, Дин. Я уже взял билет на автобус.
Они молчат. Молчат молчат молчат. Отец уехал час назад. Дин смотрит в окно. Он знает – Джон не вернется, пока Сэм в доме.
- Значит, Калифорния, Сэмми? Это хорошо. Там, по крайней мере, тепло, и девчонки отличные.
- Дин…
- Может, подцепишь какую-нибудь звезду.
- Дин, перестань, перестань!
Дин замолкает. Он не может отойти от окна, всматривается в темнеющее небо, в пустые дома напротив, в потрескавшийся асфальт дороги.
- Просто… Дин… Просто я не хочу так, – голос Сэма слегка дрожит. – Это не моя жизнь. Вы с отцом решили за меня все. А я так не хочу. Я могу выбирать, что мне делать, ведь правда? – он, кажется, одновременно спрашивает и бросает вызов.
Дин качает головой. Господи, Сэм.
- Ты бы мог сказать мне раньше. Как давно ты получил письмо? Полгода назад? Три месяца? Ты бы мог сказать, по крайней мере, мне, Сэм. - Дин разворачивается лицом к Сэму.
- Я… Я не хотел тебе говорить. Чтобы… Ты бы… - Сэм срывается. – Ты бы начал меня уговаривать! Просил бы меня остаться, разве не так?! И, – он вытирает ладонью слезы со щек, резким порывистым движением, сначала с одной, потом – со второй, – и я не знаю. Я не знаю, смог бы я… Я бы остался. Если бы ты попросил, я бы остался.
- Останься, Сэм.
- О господи.
Это как искусственное дыхание, только наоборот. Сэм пьет его кислород, прямо из легких, высасывает все до последнего и не останавливается. Дин цепляется в его куртку и едва сдерживается, чтобы не упасть на колени и не просить. Они молчат молчат молчат, только одежда трещит и Сэм иногда всхлипывает. Они валятся на пол, прямо там, возле окна, это хуже самой жестокой драки, почти больно, больно, и Дин кусает Сэма за ключицу, чтобы и ему тоже было больно. У него не встает, потому что это последний раз, и тело просто отказывается хотеть. Но потом Сэм ловит его руку и целует ладонь. И все происходит.
Когда Дин просыпается утром, отец уже дома.

СЕРИЯ 8

Весной 96-го года они целых два месяца живут в одном городе. Джорджия оказывается раем для охотника, и отец решает снять дом, а не переезжать от мотеля к мотелю. У Сэма в школе появляются друзья, а Дин всерьез западает на одну девушку – секретаршу нотариуса по имени Джинни. Она рыжая, застенчивая и не нравится Сэму. Сэму вообще никто не нравится этой весной. Он раздражается по любому поводу, ссорится с отцом, когда тот появляется дома, и с Дином, когда отец уезжает. Едва ли не впервые в жизни у них отдельные спальни, и по ночам Дин часто слышит, как Сэм за стеной не спит. Он ворочается на скрипящей кровати, встает, а иногда, иногда Дин делает все, чтобы не слышать, как Сэм тихо и коротко стонет, а потом выходит из комнаты и идет в ванную. Весной по ночам в Джорджии влажно, и тяжело дышать. Они оба спят с открытыми окнами, и, через два дня после первого отъезда отца, Дин набрасывает куртку, выходит на балкон и закуривает сигарету. В комнате Сэма моментально включается свет, а потом лохматая голова высовывается из окна.
- Ты можешь здесь не курить?
- Неа, - Дин выдыхает дым прямо Сэму в лицо, и тот демонстративно кашляет. – Вылазь сюда.
- Не хочу, - кривится Сэм.
- Ну давай, ты все равно не спишь. Давай вылазь, я выброшу сигарету.
Сэм исчезает в окне, а потом балконная дверь открывается, и он выходит наружу, босой, куртка поверх пижамы. Дин затягивается последний раз и бросает сигарету. Она падает, красиво крутясь, и медленно гаснет в траве.
- Замерзнешь, - говорит Дин. Сэм качает головой. Он явно в благодушном настроении сегодня, и Дину не хочется спорить. Ему нравится вот так просто стоять рядом с Сэмом и смотреть в никуда, наслаждаясь тишиной и странным умиротворением. Через пару дней – Дин знает – ему станет скучно и не по себе от такого размеренного болотного течения времени. Но сейчас ему хорошо, тихо и тепло. Сэм прижимается к нему плечом и колупает босой ногой в пустом ящике для цветов.
- Как думаешь, мы тут надолго?
Дин пожимает плечами.
- Не знаю. А ты бы хотел остаться тут до конца учебного года?
Это риторический вопрос, Дин знает, что Сэм бы хотел остаться хоть где-нибудь до конца учебного года. Один раз они сорвались с места за два дня до начала экзаменов. Сэм не разговаривал с отцом неделю.
- Нет.
Вот это новость…
- Чего это?
Сэм кривит нос, потом подхватывает пальцами ног сухую веточку на дне ящика, поднимает ее, перехватывает уже рукой и протягивает Дину.
- Ну колись, Саманта. Это из-за какой-то девчонки, да?
Сэм красноречиво молчит.
- Тебя отшили? Да, Сэмми?
- Нет, - вскидывается Сэм. Теперь он колупает пальцами деревянные перила. Дин перехватывает его руку – она холодная - и засовывает в свой рукав.
- А что тогда, если не отшила? Кто она, Сэм? Я ее знаю?
Сэм молчит и шевелит ледяными пальцами, проскальзывая по диновому запястью.
- Эй!
- Это Джинни.
- Джинни? Ты запал на Джинни? Ну ты и хитрый жук, Сэм, – Дин восхищается искренне. Им с Сэмом обычно нравятся разные девочки. Слишком разные.
- Нет, - бормочет Сэм. – Не запал.
- А что тогда?
- Она мне не нравится.
Это не новость, потому что, опять же, Сэму никогда не нравятся девочки Дина, и наоборот. Но уезжать из-за этого из города, когда они наконец-то сделали перерыв в своей безумной гонке?
- И что в ней тебе не нравится? - спрашивает Дин изумленно.
Сэм поворачивает к нему голову, высвобождает руку из чужого рукава, и Дин слишком поздно понимает, что сейчас произойдет. Губы Сэма на удивление теплые и мягкие. Он целуется неумело, напористо и мокро, пытаясь пробраться языком в рот Дина – настойчиво и неловко. Все это длится каких-то пять секунд, а потом Сэм отодвигается и смотрит на него темными глазами.
- От тебя сигаретами пахнет, - говорит он и уходит в свою комнату.
Дин не знает, вытереть ему рот рукой или нет. Может быть, уйти к себе и подрочить там. Или зайти к Сэму. В конце концов, он закуривает еще одну сигарету. Свет в комнате Сэма гаснет.

СЕРИЯ 9

- А это что?
Сэм вытаскивает из-под сиденья – за бретельку – черный кружевной лифчик.
- Вещественное доказательство, Сэм, – на лице Дина не дергается ни одна мышца.
- Ага. Его тебе мстительный дух оставил, да, Дин?
- Нечего завидовать.
Они убираются в Импале, на заднем сиденье. Ну, точнее, Сэм убирает, а Дин стоит над душой и запрещает выбрасывать:
- пустые коробки из-под кассет – а вдруг кассеты еще найдутся?
- кассеты без коробок – ага! Я же говорил, Сэмми!
- женское нижнее белье – оно мне дорого как память.
Вообще-то Дин пылинки сдувает с Импалы, которую отец не так давно отдал ему, купив себе пикап. Но иногда ему лень донести мусор до ближайшего бачка. Или нет времени, или – что чаще всего случается – что-то закатывается под переднее сиденье и там умирает медленной смертью. В конце концов, когда при каждом повороте под ними начинает что-то подозрительно хрустеть или чавкать, Сэм не выдерживает. Они притормаживают на стоянке для грузовиков, и Сэм самоотверженно ныряет в заднюю дверь.
- Так. Нет, дальше сам.
Сэм вылазит с заднего сиденья с коробкой из-под пончиков. На картоне уютно устроилась колония красивых синеватых пенициллиновых грибков.
- Отец бы тебя убил за это, Дин.
Дин пинает Сэма в лодыжку, но залазит на его место и запускает руку под кожаное сиденье.
- Таак. Что тут у нас? Пустой стаканчик из-под кофе, салфетки, еще салфетки, забирай, Сэм. О, смотри, твоя старая бейсболка! А мы ее искали.
Сэм обреченно забирает у Дина все, что он ему подает, и складывает в большой пакет для мусора.
- Это мне еще пригодится.
- Что там?
- Мои носки. Если их постирать…
- Дин!
- Да шучу я.
- Сам бросай в пакет, я к этому даже прикасаться не хочу.
- Тоже мне, принцесса.
- Придурок.
Дин смеется и снова исчезает под сиденьем, только для того, чтобы вынырнуть оттуда снова, с пустым пакетом из-под чипсов, в котором лежит… О, боже мой…
- Меня сейчас стошнит.
- Да ладно тебе, Сэмми, – Дин красный как рак.
- Серьезно, – Сэм садится на корточки возле машины, у него дрожат колени, он с трудом сглатывает.
Дин бросает свою находку в мусорный пакет и опускается рядом с Сэмом.
- Сэм…
- Разве нельзя было выбросить…это сразу? Сколько он там пролежал? Боже, Дин, ты вот… Ты его снял и просто так… бросил на пол?
Дин не знает, куда смотреть. Он забыл, когда в последний раз ему было так стыдно.
- Я не мог оторваться от девушки, Сэмми.
- О, боже мой.
Сэм упирается головой в дверцу машины.
- Все. Все, я понял. Больше не буду. Сэм, вставай, – Дин тянет его за плечо. – Пойди на заправку, купи себе воды. Вот, возьми двадцатку. Можешь еще чего-нибудь захватить. Чипсов, например.
- Иди на хуй!
- Сэм! Следи за языком. – Сэм получает подзатыльник и, конечно же, в ответ показывает язык. Момент прошел. Аллилуя.
Ну, в машине Дин заканчивает убираться, естественно, сам.

СЕРИЯ 10

Они забирают Дина из больницы раньше, чем советовали врачи, но отец говорит, что дома ему будет лучше. Сэм не верит до тех пор, пока они не останавливаются перед невысоким домом, уютным даже снаружи. Внутри он еще лучше: чистый, достаточно светлый и не пахнет так, как обычно пахнет большинство домов, которые они снимают: сыростью, пылью и пустотой.
Они вдвоем заводят Дина в дом и укладывают на кушетке в гостиной. Потом отец отнесет его в спальню на второй этаж, но пока что ему нужно полежать, хотя бы недолго. Отец молча уходит на кухню, а Сэм идет назад к машине забирать вещи из багажника. На улице медленно падает снег, нет никакого ветра, рассеянный зимний свет, кажется, исходит отовсюду. Сэм глубоко вдыхает холодный воздух и возвращается в дом, перекинув ремни двух сумок через плечо.
Дин спит на кушетке. Сэм оставляет сумки у входа и подходит, неловко усаживается, опираясь на подушки, смотрит на брата. Он бледный, правая рука прикрывает рану на животе, но первый раз за последние несколько дней Сэм спокоен. Все закончилось хорошо, они дома, дома в самом настоящем смысле этого слова, и Дин спит. Он не под наркозом, не на обезболивающих таблетках, он просто спит, крепко, тихо. Сэм осторожно касается пальцами отставленного локтя Дина.
- Не буди его. - Отец выходит из кухни. Он снял куртку, закатал рукава рубашки, и за поясом у него заткнуто кухонное полотенце. Сэм качает головой.
- Я не бужу.
Отец смотрит на Дина молча.
- Только твой брат мог умудриться выходить из всех передряг без единой царапины, а потом попасть в больницу с аппендицитом.
Сэм не знает, смеяться ему или плакать.
- Ладно. Иди на кухню, Сэмми, разберись там с посудой. Что нужно мыть, что надо выбросить. Я все-таки отнесу его в спальню. Пусть поспит в нормальной постели.
Сэм еще секунду оставляет пальцы на руке Дина, потом медленно встает.
- Хорошо, па.

СЕРИЯ 11

Сэм сидит на детской площадке перед школой, уныло ковыряясь носком кеда в песке. Уроки уже закончились, но Дина все еще нет. Они обычно ходят домой вместе, и даже если у Сэма поздняя футбольная тренировка, Дин всегда его дожидается. Но почему-то не в этот раз. Сэм еще раз оглядывается на школу. Ладно.
Он доходит до угла здания и в подворотне краем глаза замечает знакомую фигуру.
- Дин!
Дин резко оборачивается, в руках у него зажигалка, а во рту – сигарета. Он чуть улыбается уголком губ.
- А, Сэмми.
Обычно старшеклассники ходят курить на переменах, по двое, трое, пятеро. Но сейчас рядом с Дином нет никого, и Сэма накрывает. Он подходит к брату.
- Сейчас уже…
Сэм осторожно вынимает сигарету у Дина изо рта и затягивается. Фильтр чуть смятый и совсем немного влажный, дым резкий на корне языка. Сэм выдыхает и кашляет.
- Сэм!
Сэму всегда нужно быть рядом с Дином, знать все о Дине, пробовать все то, что пробует Дин. Пробовать Дина.
Он упрямо затягивается еще раз.
- Вдыхай.
- Что?
- Набирай в рот сначала, а потом вдыхай. – Дин забирает у него сигарету и показывает. – Вот так.
Сэм пробует «вот так», и у него моментально начинает кружиться голова. Он приваливается к Дину, тот хмурится.
- Это последний раз. Ты понял, Сэм?
Сэм послушно кивает головой и тянется за сигаретой. Вторая настоящая затяжка добавляет тумана, как будто Сэм не выдыхает дым, и он попадает ему прямо в голову, сворачивается там серыми клубами. Дин отбирает у него сигарету. У него получается правильнее, красивее, думает Сэм, глядя, как губы Дина чуть прижимают сигарету, как он на мгновение замирает после вдоха, а потом приоткрывает рот и выпускает дым. Сэм поднимает руку и касается большим пальцем еще не закрытых губ. Дин широко распахивает глаза, но не отдергивает голову, и Сэм надавливает пальцем на нижнюю губу, осторожно поглаживая мягкую внутреннюю часть, горячую и податливую. Еще, думает он, и Дин обхватывает его палец губами и втягивает в рот. Язык касается подушечки пальца, и Сэма пробивает до самого члена, как электрическим разрядом. Он стонет и прижимается пахом к бедру Дина. Они никогда не делали этого вот так: среди белого дня, на улице, открыто, как будто им можно. У Сэма кружится голова, уже совсем не от сигареты, он вдавливается в Дина до боли, а Дин втягивает щеки и сосет.
- О боже мой, боже мой, - бормочет Сэм, цепляясь за отвороты диновой кожанки. Контраст мягкого рта и жесткой джинсы, давящей на член, рвет крышу. Сэму нужно еще совсем немного, он лихорадочно толкается раз, два. А потом Дин чуть прикусывает его палец, и Сэм кончает с такой силой, что у него подгибаются колени. Дин поддерживает его за талию и аккуратно выпускает большой палец изо рта, напоследок ловит самый кончик губами и сжимает, словно целуя.
Они выходят из-за школы, и Дин протягивает ему пластинку жвачки.
- На, зажуй, – и качает головой. – Отец меня убьет.

СЕРИЯ 12

Дин не знал, чем себя занять. Он разобрал и почистил все свои пистолеты, наточил оба ножа, даже потянулся к сэмовому, но получил угрожающий взгляд и успокоился. Ненадолго.
- Уймись, Дин.
- Отстань. Делай свою математику, Сэм.
- Это география.
- Какая разница.
- Они сейчас приедут уже.
- Кто? Да я совершенно об этом не думаю.
Сэм покачал головой и собирался еще что-то добавить, но в этот момент Дин услышал рев двигателя. Тот самый. Он дернулся к двери, потом вспомнил о Сэме и в последний момент остановился перед дверью и неторопливо повернул ручку. Маленький гавнюк все равно засмеялся, но это уже было неважно. Потому что за дверью во дворе стояло две машины: новый пикап отца и Импала.
Дин знал, что отец с Бобби с утра уехали за новой машиной. Он знал, что это может означать, и именно поэтому целый день не мог найти себе места.
- Дин.
Он повернулся к улыбающемуся отцу.
- Лови.
Ключи приятно звякнули в воздухе.
- Не будешь заботиться, заберу, понял?
- Да, сэр, – он чувствовал, что идиотская улыбка расползается на лице, но ему было наплевать. - Сэм! Бросай свою математику!
Бобби засмеялся, а Дин стоял и смотрел, как черные бока блестят на солнце.
Они катались весь день, бессистемно меняя направления, выбирая дороги, на которых меньше машин и лучше виды. Открытые окна, и Unforgiven на максимуме звука, и Сэм на пассажирском сиденье, который смеется и высовывает голову в окно, вытирает жирные от гамбургера руки о рубашку Дина и орет: You labeled me, I'll label you, So I dub thee unforgiven!!! Дин смеялся вместе с ним, смеялся просто так, выжимая педаль в пол.
Уже после заката они последний раз остановились поесть, взяв еды в баре возле какого-то мотеля. Дин припарковал машину – Его Детку – на стоянке и выключил музыку.
- Это здорово, - сказал Сэм.
Дин посмотрел на брата. На растрепанные волосы, кетчуп на джинсах и дурацкую девчачью улыбку с ямочками.
- Ага, - кивнул головой он, изо всех сил пытаясь не улыбаться в ответ. – Здорово.
И нажал на сигнал.

СЕРИЯ 13

- И как ты это объяснишь, Сэм?
Отец был в ярости. Дин давно не видел его таким: с крепко сжатыми губами и бровями, сведенными на переносице так, что они превратились в одну линию.
- Так было правильно, - сказал Сэм, не поднимая головы.
- Правильно? – переспросил отец тихо. – Правильно? Мы спасли ей жизнь, этого было достаточно.
- Нет, - сказал Сэм упрямо. – Мы изгнали из нее демона. А потом ты, - он вскинул голову, и Дин увидел его взгляд, злой и отчаянный, – хотел уехать и оставить ее вот так вот: на обочине дороги. Даже не шоссе.
Мимо них пронеслась машина Скорой.
- Мы позвонили бы позже, - ответил отец спокойно, но Дин услышал в его голосе что-то странное, как будто он… оправдывался.
- Она могла умереть за это время! – Сэм не выдержал, срываясь на крик. У него ломался голос, и на гласных он смешно попискивал. – Пока бы мы убирались на безопасное расстояние!
Дин не понимал, откуда взялась такая ярость. Сэм часто – все чаще в последнее время – спорил с отцом, но обычно это заканчивалось обиженным молчанием или даже слезами. В основном Сэм жаловался Дину, и в такие дни он превращался в буфер между отцом и младшим братом. Поэтому сегодня, когда Дин понял, что Сэм вытащил у него телефон и позвонил в 911 – хотя отец строго настрого запретил вызывать полицию, пока они не отъедут хотя бы миль на пятьдесят – он честно собирался взять вину на себя. Но Сэм, едва заслышав сирену, сказал: «Это я».
- Почему ты ослушался приказа, Сэм? – отец бросал слова об асфальт, как звенья металлической цепи.
- Потому что она умирала!
Полицейские переговаривались по рации, врачи аккуратно перекладывали потерявшую сознание девушку с обочины дороги на носилки.
- Хватит! Хватит! – Дин попытался рявкнуть, но получилось у него слабо. Скорее, жалобно. – Все в порядке. У нас есть документы, никаких проблем не возникнет, если мы только не будем продолжать этот концерт у всех на глазах. Сэм. Иди, садись в машину. Отец… - Дин посмотрел на Джона, пытаясь поймать его взгляд. – Это я виноват, я не уследил за Сэмом. Только давай разберемся с этим потом.
Сэм отвернулся и отошел к машине. Отец какое-то время смотрел ему вслед, потом кивнул головой Дину.
- Идем.
После того, как они рассказали полицейским, как нашли девушку – «мы проезжали мимо и увидели ее, она просто лежала на обочине, да, я проверял, жива ли она, а мой сын в это время звонил» – отец не сказал ни слова. Дин сел не впереди, а рядом с Сэмом. Тот молчал, крепко сжав губы, и Дин впервые за последние несколько лет мечтал, чтобы Сэм наконец заплакал.

СЕРИЯ 14

Это уже не первая попытка Сэма. Раньше были котята, выпавшие из гнезда птенцы, даже ящерица один раз. Но Сэм растет, и вместе с ним растут его временные питомцы.
- На один день, Дин. – У них совершенно одинаковые просящие глаза, у Сэма и щенка. – День рожденья у Стейси завтра, и никто не может оставить щенка у себя дома. У всех уже есть питомцы.
У всех есть дома, Дин. У всех есть щенки, велосипеды, друзья, Дин. Дин благодарен Богу или, быть может, ангелам-хранителям, что не у всех детей, с которыми учится Сэм, есть матери.
Щенок возится у Сэма за пазухой, цепляясь ухом за пуговицу. Дин тянется почесать ему голову, и Сэм хихикает и морщится.
- Щекотно. Он хвостом шевелит.
Отец, возможно, вернется вечером. Но, возможно, и нет.
- Давай его сюда.
- Дин.
- Положим его в сумку, тебе так неудобно.
Он старается не смотреть, но улыбку Сэма можно, кажется, просто почувствовать, как солнечное тепло – кожей. Щенок не очень хочет вылезать из теплого убежища.
- Ну давай, не упрямься, мы купим тебе косточку, целый стейк даже, вот так, хорошо, молодец, ты просто молодчина, чувак. Это мальчик, Сэмми?
- Да, - Сэм улыбается.
Дин осторожно прячет щенка в свою сумку и поворачивается к Сэму.
- Только до завтра, Сэм. Если отец…
- Только до завтра, я обещаю.
Вечером они сидят втроем на кушетке перед телевизором. Дин в одном углу, положив ноги на кофейный столик. Сэм – в другом, растянувшись так, что его ступни прячутся щель между спиной Дина и подушками кушетки. На коленях у Сэма лежит щенок, сытый, сонный, он лежит на боку и периодически счастливо вздыхает. Они смотрят какую-то черно-белую ерунду по телевизору, Дин пьет пиво и иногда опускает руку и поглаживает теплый щенячий живот. Экран мерцает, звук слабый и какой-то дрожащий.
- Все будет хорошо, Сэмми, – непонятно зачем говорит он, но Сэм не отвечает. Дин поворачивает голову и видит, что Сэм уснул, заложив руку за голову. Щенок слабо шевелится у Дина под рукой, и, пожалуй, на сегодня ему достаточно. Больше ничего и не надо…

СЕРИЯ 15

Он не видит Сэма, но чувствует. Как тот заходит в бар, ищет его глазами и утыкается взглядом в шею именно в ту секунду, когда Дин наклоняется, чтобы ударить по шару. Адреналин всплескивается, и Дин бьет слишком сильно. Это, впрочем, только начало партии. Только начало. Только одна бутылка пива, алкоголя в крови почти нет, но в ушах звенит немного. Сэм идет через людей, теперь уже Дин повернулся и видит его. Они ударяются взглядами, и Дина ударяет волной. Он чуть наклоняет голову и улыбается. Сэм улыбается в ответ, напряженно, сковано. Хорошо.
Дин умеет играть. Во все. На всем. Он бьет, попадает, касается, улыбается и двигается. Он напряжен так, что, кажется, от пальцев должны отскакивать искры. Но этого не видит никто, Дин знает, он слишком хорошо владеет своим телом. Владеет. Касается. Проводит. Чувствует. Он чувствует Сэма, так, как если бы он касался его. Проводил. Владел. Людей становится все больше, они ловят его волну, восхищенно вскрикивают, кто-то предлагает ему выпить, кто-то хлопает по спине. Противники меняются, Дин обходит стол. Играет. Выигрывает. Говорит что-то, подзуживает толпу, шепчет перед ударом ерунду, зная, как взгляд Сэма прикасается к его пальцам, его губам, его спине. Ему наплевать на всех остальных, на крики, на руки. Он играет для Сэма.
Он слышит его крик, когда партия заканчивается. Да, Дин. Да. Дин не оборачивается, выходя из бара. Он знает, что не уйдет далеко, взгляд Сэма держит за шею, как рука. Толкает его к стене и прижимает так, что тяжело вдохнуть.
- Ты что, рехнулся, что ли?
Дин все еще играет, его руки продолжают двигаться. Касаться. Но Сэм – достойный соперник, настойчивый и жадный.
- Да что не так?
Они сражаются на равных, Дин сильнее, Сэм – нетерпеливее. Жестче. Отчаяннее.
- Какого черта?
Сэм смеется, глухо. Сжимает. Владеет.
Игра только начинается.

СЕРИЯ 16

- Черт. Ты только посмотри.
- Дин!
- Нет, ну серьезно, Сэмми. Пятый, не меньше.
У Дина лицо, как у ребенка, который увидел подарки под елкой рождественским утром. Сэм невольно смеется.
- Все равно она смотрит на меня.
- Да ни за что!
- Признай, это же очевидно.
Блондинка с пятым размером груди, очевидно, смотрит на Дина, но братья Винчестеры перестанут подкалывать друг друга только после смерти. Да и то, не факт.
- Вот если бы ты не был такой девчонкой, у меня бы уже был ее телефон.
Ну да, конечно. Это Сэм виноват в том, что в только что снятом доме нет даже двери в ванную, не говоря уже о таких вещах, как полотенца или посуда. Это Сэм виноват в том, что им пришлось идти и покупать самое необходимое. И, конечно, исключительно сэмова вина, что именно в этот момент – когда руки у него заняты упаковками из магазина – Дин встречает девушку своей мечты.
- Да ладно тебе. Мы тут как минимум на месяц. Ты еще сто раз успеешь с ней познакомиться.
Они сняли дом только вчера, и Сэм видел, как отец подписывает договор на тридцать дней. Он почти сразу же уехал, а сам дом ужасный, но это неважно. Они с Дином остаются тут, не едут в неизвестность, не спят на заднем сиденье машины. Они живут здесь целый месяц.
- Черт, - Дин неловко балансирует коробками, пытаясь достать из кармана телефон. – Это отец.
Сэм замирает, хотя, конечно, зря. И так уже все понятно. Настойчивый звонок становится все громче, в конце концов Дин выуживает телефон из кармана и откидывает крышку. Лицо у него сразу становится серьезным, и он чуть разворачивается боком, словно пытаясь спрятаться от Сэма.
- Да, сэр. Я понял. Да. Да.
Сэму хочется швырнуть на землю пакет, который он держит в руках – там два больших и два маленьких полотенца, графин, три стакана и самая дешевая сковородка, которая только была в Вол Марте.
- Через пятнадцать минут. Да. Да, сэр.
Дин кладет трубку и медленно поворачивается к Сэму.
- Я должен уехать.
- Я понял, - говорит Сэм, стараясь дышать размеренно.
- Ему нужна моя помощь.
- Я знаю, Дин.

СЕРИЯ 17

Такое происходит уже не в первый раз. Сэм возвращается из школы, открывает дверь номера, а на его кровати – на его кровати! – лежит девчонка. Голая, ну, под простыней, понятное дело. Она смотрит на Сэма перепуганными глазами.
- Привет, Кайли, - говорит Сэм и идет к двери в ванную, откуда доносится шум воды.
Не в первый раз уже, иначе Сэм бы краснел, не заходил бы в номер, захлопнул бы дверь и сидел на капоте Импалы до тех пор, пока девушка не уйдет.
- Дин, - Сэм стучит в дверь ванной. Он злится, конечно же, злится, но только потому, что они договаривались.
Дверь открывается, и из ванной выходит Дин. В одном полотенце, мокрый и горячий, тепло валит от него клубами. Сэму хочется отвернуться и не смотреть, но он не может.
- Мы же договаривались, Дин, - говорит он глухо, пытаясь спрятать руки в карманы джинсов, куда-нибудь. Ревность перемешивается с не-ревностью, Сэм прикусывает щеку изнутри.
- Извини, Сэмми, я не знал, что ты так быстро вернешься.
Дин не мог этого знать, потому что Сэм прогуливает последний урок. Для того, чтобы вернуться в мотель пораньше. Для того, чтобы застать Дина.
- Не думаю, что Дин думал о том, когда ты вернешься, Сэмми. Он был занят несколько другими… вещами, – мягкий довольный голос Кайли режет Сэму уши.
- Вообще-то думал, - Дин чуть улыбается, и Кайли, возможно, кажется, что он смущен, но Сэм отлично знает это самодовольное выражение лица.
- Что?
- А что? – разводит руками Дин. – Я же должен помнить, когда он вернется домой. Или тебе хотелось, чтобы он зашел в процессе? Тебе бы понравилось, если бы он смотрел, детка?
Кайли вскакивает, забыв о простыне, Сэм едва успевает отвернуться. Дин кивает ему головой на ванную, глаза его смеются.
- До встречи, Кайли, - бормочет Сэм и закрывает за собой дверь. В ванной еще тепло и слабо пахнет шампунем Дина. Он садится на край ванной и ждет.
- Не понимаю, зачем так кричать, - Дин заходит в ванную и сбрасывает полотенце. – Что ей не понравилось?
- Может быть, это, Дин, – Сэм встает и прижимает Дина к двери. Он одет, только куртку успел снять, в то время как Дин голый, и это заводит Сэма до невероятного.
- Я как-то не подумал об этом, - выдыхает ему Дин в рот и опускает руку Сэму на ширинку. – Ты прогулял?
- Да.
Дин тихо смеется, его пальцы слегка надавливают.
- Сучка.
Сэм только стонет.
Это происходит уже не в первый раз.

СЕРИЯ 18

Все идет к этому. Все. Они начали со случайных прикосновений, ночью под одеялом, с неслучайных горячечных поцелуев, с рук, с членов. Сэм знает, чем все это закончится – или с чего начнется снова. Но Дин выжидает. Он позволяет себе многое, жадно отсасывает прямо в туалете на заправке, дразнит пальцами анус, облизывает Сэма с головы до ног, пока тот не кончит вот так вот просто, от двух движений кулака по члену. Но есть граница, которую Дин сам себе нарисовал. Он не переходит за нее, пока, и от этого «пока» Сэм сходит с ума. Он ждет каких-то знаков, сна, затмения, может, движения пальцев или век. Но ничего не происходит.
А потом однажды Сэм выходит из школы, а Дин сидит и ждет его на лавке. И никакого знамения, никаких молний в дуб, или что там. Вот просто так Сэм знает: сегодня. Сейчас, прямо сейчас, и он идет, чувствуя, как от волнения подгибаются колени.
- Сэм, – Дин улыбается, гусиные лапки расползаются вокруг глаз. Сэму хочется прикоснуться к ним языком.
В машине они не говорят ничего, Дин не включает музыку. Напряжение нарастает, воздух искрит, и когда они подъезжают к дому, Сэм боится прикасаться к металлической ручке двери.
Они не идут никуда, никакой спальни, Сэм не дойдет просто. Останавливаются в гостиной, Дин задергивает занавески и поворачивается к нему.
- Сэмми?
Все вопросы, не заданные раньше, звучат сейчас. Ты хочешь? Ты уверен? Ты хоть понимаешь, что мы делаем? Сэм их не слышит.
Он медленно раздевается, дрожащими руками расстегивает пряжку ремня, садится на диван, чтобы расшнуровать кеды. Он боится, и совсем не того, что будет больно. И даже не того, что Дин передумает вот сейчас – Дин не передумает, он уже решил. Сэму страшно, что отец вернется раньше времени.
Дин прикасается к нему очень осторожно, проводит рукой от плеча по животу, нажимает большим пальцем на пупок. Сэм пытается оборвать ласку, тянется, чтобы снять с Дина рубашку, но Дин перехватывает его руки.
- Тише, тише, куда ты спешишь?
Они целуются, не торопясь, Сэму хочется прибавить темпа, но Дин не позволяет ему, придерживая голову, отодвигаясь, если Сэм слишком глубоко запускает язык или кусается за губы.
- Животное.
Сэм смеется. А потом охает, потому что рука Дина накрывает его член.
Ему мало, всегда мало, всегда не хватает Дина, он толкается вверх, стонет и опять кусает губы.
- Еще.
Дин качает головой и усаживает Сэма на диван, раздвигает ноги.
- Можно, Сэмми?
- Да, - он шепчет, ему будто страшно говорить громко.
Но Дин не торопится. Вместо того, чтобы взять в рот член Сэма, он облизывает свои пальцы, неторопливо, обстоятельно. А потом хитро смотрит снизу вверх, опускает голову и одновременно накрывает ртом его член и вставляет два пальца в Сэма.
- Боже мой! – кричит Сэм, расставляя ноги пошире, роняя голову на спинку дивана.
Ощущения его завораживают. Давление изнутри и снаружи, Дин двигается, поглаживая языком головку, осторожно шевелит пальцами внутри, и Сэм дрожит всем телом. Он хочет кончить уже, вот прямо сейчас.
- Дин… Пожалуйста…
Дин сжимает губы, раздвигает пальцы и замирает так. Это пытка, и Сэм борется изо всех сил, разрываясь между ртом и руками, между случайными касаниями волос Дина к внутренним сторонами сэмовых бедер.
- Еще… Еще…
Еще – это всего лишь один поворот пальцев. Сэм вскидывается, вырываясь изо рта Дина, и кончает, брызгая спермой ему на лицо.
- Сэм, - Дин смеется и вытирает свободной рукой рот.
- Не надо, подожди, – Сэм приподнимается, голова у него кружится, но он все равно тянется к брату, смазывая большим пальцем капельку со щеки.
Дин подставляет лицо под руки, его пальцы все еще в Сэме, приятная тяжесть тянет внизу, за копчиком. Сэм стонет, потому что оргазм не принес облегчения. Дин смотрит на него очень серьезно.
- Сэмми, я…
- Да, пожалуйста.
Дин осторожно высвобождает пальцы и раздевается, умудряясь не вставать с колен. Он всего лишь спускает джинсы с бедер, и Сэм заворожено смотрит на его член, темный и блестящий. Сейчас.
Дин выуживает смазку из кармана рубашки и выдавливает на пальцы.
- Может быть больно, Сэмми.
Это все ерунда. Сэму никогда не больно с Дином. Ни когда его осторожные руки обрабатывают царапины или раны, ни сейчас, когда они смазывают и раскрывают Сэма. Ни даже…
- Ооо…
Даже сейчас ему не больно. Дин стоит перед ним на коленях, его член медленно продвигается внутрь Сэма, глубже, еще глубже. Судорога проходит по спине у Сэма, он хватается за плечи брата, чтобы не упасть. Не выключиться.
Дин упирается лбом в его колено и останавливается.
- Все? – дрожащим голосом спрашивает Сэм. У него опять стоит, и он опять не может сдерживаться. – Дин. Давай.
Дин качает головой.
- Сейчас, Сэм, я…
Сэм не может, не может больше. Он хочет все и сейчас.
Первый толчок бедер к Дину легкий, второй уже сильнее, а потом Дин сжимает его и начинает двигаться сам. Одной рукой он ласкает член Сэма, до обидного слабо, и Сэм хватает его руку, двигает своей поверх. Теперь они уже спешат оба, друг навстречу другу, Сэм сползает по дивану все ниже и ниже, насаживаясь на Дина все глубже, хотя глубже уже, кажется, некуда. Он кричит с каждым толчком, потому что это наслаждение на грани, и Сэм понимает, почему Дин не торопился с этой последней границей. Ему хочется, чтобы это закончилось сию же секунду, и чтобы не заканчивалось никогда. Пятки соскальзывают с подушек дивана, Дин ловит его ноги и толкается еще раз, под новым углом. Сэм прокусывает себе губу и кончает.
Его, очевидно, выключает на какие-то мгновения, потому что он открывает глаза и видит над собой лицо Дина, вспотевший лоб, блестящие глаза и покрасневшие губы.
- Ты как, Сэмми?
Он смеется и чувствует, как слезы скатываются по щекам.
- Отлично.
Дин ловит слезы языком.
- Тихо, ну что ты, Сэм, ну что ты?
Сэм обнимает брата за шею.
- Я лучше всех, Дин. Серьезно.

СЕРИЯ 19

Все идет не так с самого начала. После звонка отца начинает валить густой снег, как специально. И, конечно же, первая машина, которая попадается Дину на стоянке – это кабриолет. Единственное, что они могут сделать – ехать очень быстро. Впрочем, для Дина это не проблема. Сэм держит в руках дробовик, заряженный солью, у него очень сосредоточенное лицо и совершенно перепуганные глаза. Это не первая его охота, но ни разу еще отец не поднимал его вот так, по пожарной тревоге. На удивление, Сэм не спорил ни секунды, когда Дин положил трубку и сказал: «Собирайся, мы нужны отцу, оба».
- Не замерз, Сэм?
Сэм фыркает, облачко пара моментально сдувает ветер.
- Ни-ни капельки, Дин, - зубы стучат очень выразительно.
Ладно. Хорошо, хоть ехать недалеко.
Все начинается еще раньше, чем должно было начаться. Они едва успевают выскочить из машины, когда демон выходит из дверей заброшенного дома и вытаскивает за собой мальчишку лет шестнадцати. Рука у Дина не вздрагивает, но он успевает подумать о том, что Сэму тоже шестнадцать, и это мог бы быть…
- Спокойно. Все мы спокойны. Правда?
Он не знает, зачем этого говорит, потому что никто из них четверых совсем не спокоен. Парень всхлипывает и слабо цепляется за пальцы, сжимающие его шею. Демон бросает нервные взгляды по сторонам, себе под ноги. Глаза у него черные постоянно, как будто ему сложно удерживать подобие человеческой формы до конца. Сэм рядом неровно дышит. По крайней мере, он опустил бесполезный дробовик. Отца нигде не видно.
- Спокойны? – вскрикивает демон с громким смешком. – Как бы не так, Винчестер. Вы трясетесь от страха, все трое. Друг за друга, правда, на этого сопляка вам наплевать.
Пацан снова всхлипывает.
- Нет, - кривится Дин. - Это Сэмми трясется, но он от холода, не обращай внимания. А если на парня нам наплевать, так отпусти его. Он же тоже тебе не нужен, правда?
Дин видит тень в окне дома, краем глаза, едва различимое движение.
- Не нужен, - отвечает демон. - А вот ей, - свободной рукой он стучит себя – девушку, в чье тело вселился - по голове, – очень даже нужен. Подумай, Дин. Ты же не будешь разлучать влюбленных. Ты же знаешь, каково это, любить, а?
Дин стискивает зубы. Тень в окне двигается снова, ближе к двери.
- И ты так заботишься о влюбленных, тварь?
- А о них больше некому заботиться. – Демон улыбается чужим ртом. – У них же нет папочки, который бы мог это делать. Такого доброго заботливого папочки.
Сэм громко выдыхает. Но Дин не обращает на него внимания. Он делает шаг вперед.
- Отпусти парня.
Смех неприятный, как будто демон никогда раньше не смеялся, и не умеет этого делать.
- Нет, Дин. Я не могу без него. Он такой… вкусный.
Демон вздергивает парня за шею и наклоняется за поцелуем. Тень дергается, Дин бросается вперед, и они с отцом одновременно наваливаются на демона, валят его на землю, отшвыривая мальчишку в сторону. Отец садится на спину, а Дин прижимает ноги.
- Сэм, читай! – орет отец, его слова еще звенят в воздухе, когда Сэм начинает ритуал. Он выкрикивает латынь, подходя к ним от машины - шаг, слово, шаг, слово. Демон брыкается отчаянно, почти поднимая их обоих с земли, и кричит.
- Останови его, Джон! Я расскажу тебе все, что знаю!
Сэм не останавливается. Он стоит теперь над ними, Дин видит его лицо - напряженное, но не испуганное. Снег лежит у него на волосах и на бровях, пар валит изо рта, и он неожиданно кажется очень взрослым.
- Я расскажу тебе о Мери!
Сэм запинается, словно чувствуя слабину отца.
- Читай, Сэм! Читай дальше! – кричит Дин. Он знает, что отец позвал их двоих сюда именно для этого, знает, что демон уже не скажет ничего нового. Он не хочет слышать ничего нового, и не хочет, чтобы это слышал Сэм.
Сэм слабо кивает и начинает с того места, где остановился. Его голос набирает силу на последних словах, демон рвется под ними и кричит, уже без слов, просто пронзительный женский крик, который обрывается на середине. Черное облако на мгновение окутывает их, а потом тает в снежной буре.

СЕРИЯ 20

… Дин убивает, Дин едет, он убивает снова, Сэму кажется, он слышит выстрел, или нет, он только додумывает звук, потому что все вокруг – как немое кино, только не черно-белое. Тишина звучит оглушающе, в салоне машины, в мотельных номерах, и Сэм не может понять, что же такое, до тех пор, пока не видит: кровать только одна и пассажирское сиденье всегда пустое. И Дин – пустой. Он молчит, и чтобы понять это, Сэму не нужно слышать. Он видит крепко сжатый рот, резкие линии от носа и между бровями, темные холодные глаза. Сэм смотрит на него как через зеркало, он не видит себя в отражении, видит только Дина, который отчаянно всматривается в равнодушную поверхность. Ищет там что-то, кого-то. Это не Дин, Сэм не знает, что произошло, что происходит, он только смотрит, как Дин убивает, как он едет и как не спит. Как трахает, как пьет, как убивает убивает убивает, Сэм кричит, чтобы докричаться до него, кричит и вскакивает, противно мокрый от пота.
- Дин!
Тяжелое бедро прижимает его к постели. Дин горячий, у него сонные глаза, яркие даже в темноте. Те же линии, та же складка между бровями, только все настолько по-другому, что Сэму хочется плакать от облегчения.
- Что такое, Сэмми?
- Сон приснился, – выдыхает он. – Ты… Ты был какой-то… Как будто ехал куда-то…
Он не может договорить.
Дин за плечо тянет его назад, наваливается сверху почти всем весом.
- Спи. Куда я денусь.

СЕРИЯ 21

– Это нужно отметить, Сэмми.
Неправда, конечно. Ну, то есть, Сэму, да, Сэму нужно отметить. А вот Дину нужно напиться.
Сэм сопротивляется недолго – он еще несовершеннолетний, и его не пустят, и фальшивые документы могут подвести – но Дин слишком настойчивый.
Он заказывает текилу – не бутылку, чтобы не спугнуть Сэма, а шоты, первый раунд, второй, третий. Сэм расслабляется на глазах, мягкий рот приоткрывается, глаза улыбаются, и Дину почти физически больно.
– Ну, так что? Рассказывай, Сэм.
Он просто хочет знать, как все было. Эй, такое случается раз в жизни, в конце концов, и он, как старший брат, обязан убедиться, что Сэмми было хорошо.
– Ничего я не буду рассказывать, – Сэм смешно краснеет, покручивая в пальцах рюмку.
– Да ладно тебе, Сэмми. Делись.
– Нет. Это неприлично.
Еще рано, говорит демон, сидящий внутри Дина. Он заказывает еще раунд, запивает пивом и продолжает любоваться Сэмом. Они оба словно в дымке, не может быть, чтобы Дин выпил столько, это всего лишь сигаретный дым. Сэм улыбается каким-то своим мыслям и Дин с ужасом понимает – он не знает, о чем думает Сэм. Сэм, который всегда был его, ничей больше, правда, даже не отца, а только Дина.
– Она хоть умеет целоваться?
У Сэма забавно краснеют скулы. Он морщит брови и изо всех сил старается напустить на себя равнодушно-бывалый вид.
– Ну, так себе.
Дин смеется.
– Тебе не понравилось?
– Целоваться? Неа.
Дин стискивает кружку с пивом.
– А не целоваться?
Сэм поднимает голову и смотрит ему прямо в глаза. Он уже очевидно пьян, сейчас, вот сейчас вся его застенчивость исчезнет, и там, под ней…
– Да, – выдыхает Сэм. – Да.
Дин готов.
– Расскажи, Сэм.
– Она… Она разделась сама, сказала, ей нравится, когда я смотрю на нее. На ней не было лифчика и…
Сэм сглатывает громко. Дин боится пошевелиться.
– Она вообще ничего не давала мне делать. Уложила на кровать и… Дин, она села сверху.
Это лучше – хуже – любого порно. Сэм, шепчущий через стол заплетающимся языком вязкие слова – «так хорошо, Дин, так горячо, мокро». Он говорит это ему, и Дину кажется, что все происходит прямо сейчас – «я больше не могу, слишком сильно, еще немного, Дин…»

Кто-то цепляет его стул, шум бара ударяет в уши, и Дин судорожно хватается за шот.
– Едем домой, Сэмми, – хрипит он.

СЕРИЯ 22

Дин возвращается домой с ночной смены, а Сэм только просыпается. Он скатывается по лестнице и шлепает к холодильнику.
- Утро.
- Угу, - ворчит Дин и подходит к столу. Отец сидит над картой и раскрытым журналом, перед ним стоит чашка кофе. Дин тянется к ней, и Джон молча переставляет чашку, на дюйм, но смысл понятен.
На улице идет дождь, он шел всю ночь, от постоянного ровного шума спать хочется невероятно, но Дин может потерпеть еще пару часов. Он наливает себе кофе, толкает плечом Сэма, который уже нарезал себе миску салата и теперь жарит бекон, и возвращается к столу.
- Новая Охота?
Садиться ему не хочется, он и так просидел всю ночь, да и стульев возле стола только два.
- Да.
Сэм усаживается на свободный стул, аккуратно ставит тарелку на самый краешек стола.
- Убийства на перекрестках, - продолжает отец. – Четыре за последние пять лет. Все в разных штатах: Кентукки, Теннеси, Миссисипи, Арканзас. Это не демон, я проверил первым делом.
Дин смотрит на карту, на красные точки, поставленные отцом. Соображать не получается вообще.
- А кто жертвы? – он отпивает кофе, крепкий и сладкий.
- Женщины, но это единственная связь, больше между ними ничего общего. В девяносто четвертом – Моника Пауэлл, официантка, в девяносто шестом – Лина Марч, домохозяйка, мать троих детей и Дебора Кинни, школьница, и вот неделю назад – Аманда Парсонс, она нигде не работала, только закончила колледж.
Дин тупо пялится на разложенные по порядку газетные вырезки.
- Это может быть дальнобойщик, - неожиданно говорит Сэм и протягивает Дину кусок бекона. – Ну, призрак дальнобойщика.
Дин ошарашено смотрит на Сэма.
- Почему ты так думаешь? – спрашивает отец.
- Потому что, смотри, это перекрестки больших шоссе. Все штаты рядом, эти автобаны их соединяют.
Дин доедает бекон и делает еще один глоток кофе.
- Ладно, вы тут и без меня справитесь, - говорит он. – Я спать.
Сэм рассеяно кивает, не прекращая говорить, у него горят глаза, забытый бекон истекает жиром на капустные листья салата. Отец внимательно слушает Сэма, постукивая ручкой по корешку журнала.
Дин засыпает под мерный шум дождя и тихие голоса, доносящиеся с кухни.

СЕРИЯ 23

Предупреждение авторов: полное АУ и чистый крэк. Читайте, но не говорите, что вас не предупреждали)).

---

- Пять минут, Сэм. Иначе ты их пропустишь.
В голосе Дина - веселое нетерпеливое изумление.
- Я уже сплю, Дин.
- Давай-давай, я знаю, как ты спишь, «Над пропастью во ржи», да?
- Откуда ты…
- Пять минут, Сэм. Самый первый бар за поворотом. Королева чего-то там.
И положил трубку.
Сэм в отместку надевает его кожанку, почему-то забытую Дином дома. В баре вполне себе тихо, людей немного, и Сэм сразу замечает своего брата, сидящего у стойки.
- Где они?
- Тише, Сэм, - закатывает глаза Дин, усаживая его на соседний стул. - Тебя не весь бар услышал. Пиво будешь?
Сэм поджимает губы и заказывает себе колу. Дин смотрит на бармена.
- Это мой младший брат, - говорит он таким тоном, будто это неизлечимое заболевание мозга.
- Так где они? - спрашивает Сэм еще раз, теперь уже тише.
- Вышли, пока ты там копался.
- А что в них такого?
- Сам увидишь, Сэмми, - в глазах Дина хитрые искры.
Сэм уже собирается спросить еще что-то, когда Дин толкает его локтем в бок и едва заметно кивает головой. Сэм поворачивается и…
Боже мой…
Они усаживаются за стойку вдвоем, тот, что пониже, ближе к ним, всего лишь в двух стульях, второй - сразу за ним, вплотную. Очень вплотную. Но Сэм замечает это не сразу. Он не может отвести взгляд от первого парня. Он чуть коренастее, крепче, наверно, потому, что старше, лет на пять. Но в остальном - это Дин. Те же зеленые глаза, цвет которых можно различить даже в полутьме бара - потому что Сэм знает, он смотрит - тот же упрямый подбородок, те же губы в той же полуусмешке. Даже прическа похожа, хотя Дин светлее. Он не может отвести взгляд, хотя нет, неправда. Он оборачивается к Дину, чтобы сравнить, смотрит назад. Разницы никакой. А потом второй парень наклоняется к бармену, его лицо освещает висящая над стойкой лампа, и Сэм вскакивает со стула.
- Кристо! - кричит он. - Кристо! Дин, это…
- Что такое, парень? - спрашивает «Дин», наклонив голову чуть набок. Тот, что повыше - он похож на Сэма как зеркальное отражение, только на голове полный хаос - встает, его глаза широко распахиваются, и он матерится.
- Дженс, твою мать… Ты только посмотри.
«Дин» - Дженс - чуть щурится.
- Ох, ни хуя ж себе…
- Эй, спокойнее, - Дин чуть напрягается - Сэм чувствует это спиной - но не встает. - Следите за языками, друзья.
Это перевертыши, думает Сэм. Или все-таки демоны. Или…
- Я - Джаред, - говорит высокий парень, протягивая руку Сэму. - А это - Дженсен.
- Дин, - Дин выскакивает у Сэма из-за спины и отвечает на рукопожатие. Он широко улыбается, но Сэм знает эту улыбку. - А это мой брат Сэм.
Дженсен тихо смеется и качает головой.
- Брат…
Джаред как-то странно смотрит на него, потом отворачивается и широко расставляет руки, почти цепляя лампу.
- Мы должны выпить, я думаю. Дженс, да?
- Почему бы и нет, - одновременно отвечают Дин и Дженсен.
Они заказывают пиво и садятся за столик. Разговор живой, но очень осторожный. Джаред и Дженсен - актеры, Сэм пытается выяснить, можно ли увидеть их по телевизору, но Дженсен так резко обрывает его расспросы, что больше он и не пытается вмешиваться в разговор. Дальше говорит Дин, он много спрашивает - безопасные футбол, пиво, музыка - мало отвечает на встречные вопросы, уклончиво улыбается и пьет не так много, как мог бы выпить. Сэму по-прежнему все это кажется каким-то розыгрышем. Он как будто ждет, что эти двое - Джаред и Дженсен, не Сэм и Дин, нет - сейчас снимут маски или снимут кожу. Но они не снимают ничего, только Джаред сбросил рубашку и сидит в одной футболке. Он говорит больше всех, смеется громко и не отпускает плечи Дженсена, прижимается к нему боком, хлопает по колену или ерошит его волосы. Это вроде бы правильно, так похоже на то, как Дин ведет себя, когда они приезжают в новую школу. Сэм смотрит на Дженсена. Теперь он отличается от Дина намного больше, не внешне, нет. Он другой, просто другой, и Сэм понимает, что не спутал бы его с братом никогда в жизни. И в то же время он как будто видит Дина со стороны, каким бы он был, если бы не было Охоты, если бы не было отца. Или Сэма.
- Что такое, Сэмми? - тихо спрашивает Дин, и Сэм понимает, что вцепился в его рукав. Он качает головой.
- Ладно, - Дин встает. - Это было забавно. - Он протягивает руку Джареду.
- Сдаетесь? - спрашивает Джаред, пожимая руку.
- Не, - кривится Дин. - Сэмми пора в кроватку просто.
Сэм неловко пинает его под столом.
- Младшие братья, - Дженсен кивает головой сочувственно.
- Эй! - говорит Джаред, и Сэм ничего не понимает.
- А вы…
- Идем, Сэм. Уже за полночь. Давай. Топай.
На улице Дин останавливается и шумно выдыхает.
- Черт, ну и сюр.
- Как такое может быть, Дин? Я не понимаю.
- Не знаю, Сэмми. Наверно… - Дин смотрит куда-то в пространство. - Наверно, действительно, просто совпадение.
Какое-то время они молча идут к своему мотелю.
- Дин, а они, что - братья?
Дин останавливается и внимательно смотрит на Сэма, словно взвешивая его одним своим взглядом.
- Нет, Сэм, - отвечает он в конце концов. - Они не братья.

СЕРИЯ 24

Получилось!

Молодец : )

***

Конституцию приняли в ???

11/17/1787. Придурок.

Спс. Сучка.

***

Через три минуты в раздевалке.

…

Эй!

…

Успел за две с половиной ; )

Нас раньше отпустили…

Ага )))

***

Что делаешь?

Веду машину.

Папа?

Спит.

Приедешь, сделаешь мне минет.

50$.

***

Привет. Это Дин Винчестер. Если вы дослушаете это предложение до конца, значит, это ты, Сэм, так что говори уже, чего тебе.

- Дин… Уже есть двенадцать часов и я… Вы с отцом трубки не берете, но я хоть так… Не знаю… Не знаю, где вы там и что случилось, но… Черт… Дин, позвони, пожалуйста, как только сможешь. Ну и… С днем рожденья тебя…

***

- Сэм?
- Да…
- Что ты там делаешь?
- Ммм…
- Сэм!
- О черт…
- Сэмми… Ах ты…
- Не смог тебя дождаться…
- Ты трогаешь себя?
- Да…
- Говори.
- Дин…
- Говори, Сэмми. Рассказывай мне.
- Я… Боже, я представляю себе, что это ты…
- Моя рука, Сэм?
- Ммм, да…
- Мой кулак на твоем члене. Сжимает тебя. Как тебе нравится, Сэмми?
- Быстрее, Дин, пожалуйста.
- Вот так, да, так?
- Да, Дин, черт… Ооо…

***

- Сэм, аптечку, бинты, спирт на кухне, дорога из города на юг, поворот на проселочную на третьем километре, жду тебя там.
- Дин, что…
- Быстро, Сэм!

***

- Дин, ты меня слышишь?
- …
- Дин, я знаю, что ты слушаешь. Послушай… Я уезжаю не от тебя. Это не из-за… Не из-за нас, понял?
- Тогда из-за чего, Сэм?
- Из-за всего остального! Я же мертвый груз у вас с отцом! Вам это не нужно. И мне не нужно тоже.
- А ты за всех взял и решил, Сэм. Что кому нужно.
- Я решил за себя.
- Молодец.
- Дин, пожалуйста. Я… Ты… Приезжай ко мне, Дин. Я прошу тебя. Когда захочешь. Пожалуйста.
- Ага…
- Я серьезно, Дин. Звони мне. Я… Черт, автобус отходит, мне надо бежать. Дин… Ты меня слышишь?

***

555-58-72
Это мой новый номер. Позвони мне. Сэм

СЕРИЯ 25

Она на самом деле нравится Сэму, веселая и очень активная, с мелкими бледно-рыжими кудряшками и большими серыми глазами. Мелинда Синерман. Сэм наблюдает за ней все время, в классе или на стадионе. Она громко смеется, и Сэм поворачивается на ее смех, как флюгер.
Дин, конечно же, замечает.
- Подойди к ней.
Сэм мрачно ковыряется в тарелке с хлопьями.
- Ну же, Сэмми. Ты ей нравишься.
Сэм хмурится.
- Откуда ты знаешь? Ты ее даже не видел.
- Да ладно тебе. Как ты можешь кому-то не нравиться, ты, чудо природы, - Дин треплет его по голове, и Сэм раздраженно уворачивается.
Почему-то Дин уверен, что Сэм должен нравиться всем. Всем девочкам, так это точно.
- Не буду я с ней разговаривать, Дин, – Сэм пытается переплавить свое смущение в злость. - Все равно через – сколько? Месяц, неделю – нас здесь уже не будет.
- Вот именно, Сэм, - говорит Дин поучительно. - Ты теряешь драгоценное время.
- Дин!
- Я тебе говорю, Сэмми, - Дин кивает головой. - Подойди к ней.
Сэм не подходит.
Где-то через неделю – они все еще никуда не уехали – Сэм стоит на школьном дворе и смотрит, как Мелинда смеется над какой-то шуткой вместе со своими подругами. Неожиданно его толкают в спину.
- Все, мне надоело смотреть на эти мучения, - говорит Дин. – Вперед, Сэм. Сейчас или никогда.
- Никогда, - шипит Сэм, оборачиваясь к брату.
- Давай, Ромео, - Дин улыбается, как-то так одновременно хитро и легко. - Она смотрит на тебя.
Сэм резко поворачивается и, действительно, Мелинда смотрит на него – на них. Он чувствует, что краснеет, до самых ушей. Дина в этот момент он просто ненавидит. Пройти эти десять футов невероятно тяжело, но когда он доходит до центра двора, Мелинда широко-широко улыбается, и заговаривает с ним первой.
- Привет, Сэм.
Звенит звонок, и они вдвоем идут в здание школы. Сэм в последний момент оборачивается и видит Дина, сидящего на невысоком заборе, огораживающем школьный двор. Он поднимает вверх два больших пальца, потом спрыгивает и идет в сторону стадиона. У него уже закончились уроки на сегодня, но Сэм знает, что Дин не уйдет домой, а будет ждать его здесь.

СЕРИЯ 26

- Я не сдам.
- Сдашь.
- Не сдам.
- Сдашь.
Содержательно, правда? Это Сэм переживает по поводу экзамена. Дин, честно говоря, даже не знает, по поводу какого. Потому что Сэм переживает так каждый раз, и каждый раз получает самую высокую оценку. Так что Дин уже даже перестал спрашивать. Тем более, сам он закончил в прошлом году – слава Богу – и теперь все это далеко от него. Нет, конечно, он переживает за Сэмми, но только не за его экзамены.
- Не сдам.
Сэм сидит на пороге школьной библиотеки, закрытой, конечно, Дин готов поставить двадцатку, что его брат досидел до самого закрытия, и сердобольная библиотекарша дала ему домой все книжки, которые он не успел дочитать. То есть, штук двадцать. Они как раз лежат вокруг Сэма живописными стопочками.
- Я не успею прочитать.
- Конечно, ты не успеешь их все прочитать. Сколько их тут? – Дин присаживается на корточки и берет в руки верхнюю книжку из ближайшей стопки. – Ты уверен, что для школьного экзамена нужно все это?
- Нет, Дин, - слабо огрызается Сэм. - Я просто решил почитать перед сном немного.
Дин замечает, что Сэм действительно очень нервничает, у него темные круги под глазами, и Дин вспоминает, что последние несколько ночей Сэм почти не спал.
- Ладно.
Он оглядывается по сторонам, поднимается по ступенькам и достает отмычку из кармана.
- Что ты делаешь, - Сэм вскакивает и с ужасом смотрит на Дина.
- Спокойно. Дома ты все равно не сможешь готовиться, так? Вы же с отцом больше пяти минут в одной комнате не можете находиться. А стол есть только на кухне. Поэтому ты и сидишь ночами, когда он уже засыпает, да, Сэмми? Так что, – Дин аккуратно поворачивает отмычку, дверь тихонько щелкает и открывается, – заходи.
В библиотеке тихо, но не так звеняще тихо, как бывает в доме с привидениями, а как-то… обволакивающе. Дину кажется, что он даже понимает сэмову страсть. Когда здесь нет людей, и никто не дышит тебе в спину, не бросает осуждающие взгляды, если ты смеешься слишком громко или случайно уронишь какой-то талмуд, тут даже хорошо.
Сэм моментально устраивается возле окна, обложившись своими книжками, он грызет карандаш и периодически, хмурясь, записывает что-то в тетрадь. Дин ходит между полками, вытягивает журналы, листает лежащие на столах распечатки, зевает.
Короче, ему скучно.
Еще минут двадцать он пытается как-то себя занять – это все-таки экзамен, какой никакой – но потом Дин сдается.
Он подходит к Сэму, наклоняется к нему и дует в ухо.
- Перерыв.
- Дин…
Дин смотрит на худую шею, и ему внезапно наплевать на экзамены, библиотечную тишину или сохранность драгоценных книжек.
- Иди сюда.
Он выдвигает стул с Сэмом и разворачивает его так, чтобы Сэм смотрел на него.
- Нельзя столько учиться, Сэмми.
Может быть, Сэм и собирается что-то ответить, но Дин целует его, чтобы не слушать никаких возражений. У Сэмми вкус карандаша, и жвачки, и Дину этого мало.
Он садится на корточки и расстегивает ремень на джинсах Сэма.
- Дин, что ты…
У Сэма уже растрепанные волосы, потерянный взгляд и раскрытые покрасневшие губы. Дин поглаживает его через джинсы.
- Я хочу тебе отсосать, Сэм.
Сэм вскидывается, цепляясь в сиденье стула мертвой хваткой, почти ударяясь пахом в нос Дина.
- Я смотрю, ты не против, - смеется Дин и стягивает с него джинсы с трусами. Член у Сэма темно-розовый, тонкий, еще не взрослый, и возбуждение прокатывается через Дина при мысли о том, что он будет видеть, как Сэм вырастет, в самом полном смысле этого слова. Он наклоняет голову и вдыхает запах – островатый, но не резкий, молоко с перцем.
- Дин, - стонет Сэм, не отпуская стул. У него, кажется, закончились все остальные слова.
Дин целует головку, пробует вкус, похожий на запах, только гуще, плотнее. Это – Сэм, концентрация Сэма, и Дин не может, не хочет теперь останавливаться. Они никогда еще этого не делали, Дин никогда этого не делал, но это не экзамен, так что…
Он двигается медленно, сначала больше для себя, наслаждаясь вкусом, пробуя снова и снова. Сэм стонет все громче, иногда срываясь на крики, короткие, отчаянные. Дин проводит языком от самого основания и до головки, играясь с тяжестью члена.
- Дин! Дин!
Он смотрит на Сэма, красного, вспотевшего, дрожащего над ним, под ним, в нем. Дин чувствует, что сам сейчас кончит, от этого безумного ощущения открытости Сэма, его протяжных высоких стонов, от его вкуса, черт, от жара на языке. Он стонет сам, Сэм громко кричит и с силой вталкивается в рот Дина, проскальзывая по небу. Сперма горячая горькая на корне языка, и Дин глотает, проглатывает все.
Он понимает, что кончил сам, только когда встает, и ошалевший всклокоченный Сэм проводит рукой по мокрому пятну у Дина в паху.

СЕРИЯ 27, рождественская история.

Они едут на машине втроем – отец за рулем, Дин на переднем сиденье, он спит. Сэм сидит сзади. Вокруг них – холодный зимний Айдахо, фары машины выхватывают голые угрюмые деревья, растущие вдоль дороги. За ними – бесконечное черно-белое поле. Все вокруг кажется Сэму черно-белым, как в старом фильме на экране старого телевизора. Он смотрит на свое прозрачное отражение в стекле и ненавидит свою семью и свою жизнь.
А ведь все начинается хорошо. В школе короткий день, да и на тех двух несчастных уроках никто не слушает учителей, все обсуждают рождественскую вечеринку. В пять вечера в спортзале начнется нечто грандиозное, если верить, конечно, тем шепоткам, которые летают вокруг Сэма весь день, как бумажные самолетики. Он собирается сходить туда – говорит себе, что только посмотреть, но если честно, Сэм знает, что рождественская лихорадка захватила и его.
После звонка Сэм устраивается в холле и достает из рюкзака «Улисса». Он продирается через него уже месяц, в последнее время – из чистого упрямства. В холле тепло, все разноцветное, красно-зеленое, золотистое. Сэму уютно, пусть даже он сидит отдельно от всех, в самом дальнем и темном углу. Они с Дином договаривались, что Сэм вернется домой сам, поэтому он очень удивляется, когда слышит голос брата среди всего этого шума.
- Эй, Сэмми!
На Дина смотрят многие, Сэм привык, что Дин собирает на себе чужие взгляды как липкая лента – пыль и грязь. Каждый раз Сэм чувствует наверно не совсем правильное тайное удовольствие. Чтобы там кто не воображал себе, Дин – его.
- Дин? Ты чего приехал?
- Собирайся, поедем.
- Куда?
- Собирайся.
Сэм пожимает плечами, но с Дином не спорит. Он не очень верит, но какой-то маленький ребенок, маленький Сэм в нем вдруг начинает радостно подпрыгивать. Дин хочет сделать ему подарок на Рождество.
Но когда они выходят к машине, маленький Сэм умирает. За рулем сидит отец, и Сэм уже знает, что это может означать только одно. Он поворачивается к Дину, который отводит глаза, забирает у него рюкзак и достает из багажника пуховик.
- Охота. Только что звонил Калеб. Нам нужно срочно уезжать.
Он не спрашивает больше ничего, не говорит ни слова за все те четыре часа пути, которые они успевают проехать до темноты. Дин периодически оборачивается и пытается заговорить о чем-то, но каждый раз Сэм его игнорирует.
Сэм смотрит на часы – без пяти минут полночь – и кусает себя за щеку изнутри, чтобы сдержать злые слезы.

СЕРИЯ 28

Казалось бы, что может быть проще: ему нужно занести письмо директору школы. От отца, объясняющее диновы прогулы. На двух листах бумаги аккуратная неправда – ездили на похороны дяди – прикрывающая не очень чистую правду – болотный дух в пригороде Майами. Но в приемной у директора сидит секретарша, Тина, и… Нет. Пусть лучше сходит Сэм.
- С какой это стати я туда пойду?
- С той стати, что я твой старший брат.
- Ну и?
Иногда на Сэма нет управы.
- Сэмми, - Дин морщится. - Ну ты же знаешь, что там Тина.
- И что? - Сэм строит из себя святую невинность, маленький гавнюк.
- Ты знаешь, что, – Дин начинает раздражаться.
- Ну, вообще-то, знаю, – Сэм складывает руки на груди и самодовольно улыбается.
Ладно. Вторая фаза. Надо было сразу к ней переходить.
- Я куплю тебе пиццу. С грибами, Сэм.
Сэм качает головой.
- С сырным бортиком.
- Неа.
- И пивом.
- Фу, - морщится Сэм.
У Дина заканчиваются аргументы. Хотя…
Он наклоняется к Сэму и шепчет ему на ухо. Кое-что. Сэм вздрагивает и потирает покрасневшую мочку.
- И пиццу.
- Ладно, и пиццу тоже.
Сэм забирает у него письмо и заходит в школу. Дин усаживается на лавку рядом со входом.
Он думает о том, что происходит у них с Сэмом. О том, как неслучайно это началось и легко затянуло их обоих. При мысли, что отец узнает, Дина сжигает стыд, но он не представляет себе, что это может закончиться. Дин не видит, просто не видит тот день, когда однажды ночью Сэм отвернется от него, или не проскользнет к нему под одеяло, не протянет прохладные худые руки, не засмеется от случайной щекотки, или не застонет бесстыдно. Дин пытался, правда, пытался, и не потому, что это неправильно по каким-то там законам или обычаям. Просто он понимает, почему так случилось, почему Сэм пришел к нему однажды и попросил. Это привязанность к единственному, кто всегда рядом, вот в чем дело, думает Дин. И ему страшно, что когда-нибудь Сэм выйдет из этого замкнутого круга, освободится от него. Поэтому он не думает об этом. Нет.
Сэм хлопает его по плечу.
- Идем.
- О, Сэмми, так быстро? Сначала пиццу?
- Нет, пиццу потом, - глаза у Сэма сверкают.

СЕРИЯ 29

От авторов:
«Охота», - подумали братья В.
«Хе-хе», - подумала охота)).

---

Городок был в панике. Люди бегали по улицам, где-то разрывалась пожарная сирена, то приближаясь, то отдаляясь, женские крики вспыхивали и быстро гасли. Звон разбитого стекла в безумной какофонии звуков Дин почти не заметил. Пробегающий мимо мужчина толкнул Сэма, но, правда, извинился прежде, чем Дин успел окликнуть его. Все двигалось быстро, слишком быстро для малюсенького городишки на юге Вермонта, милым весенним вечерком, когда люди должны были бы ужинать в семейном кругу - куриный салат, бифштекс и пирог со взбитыми сливками.
- Это катастрофа!
- Что же теперь делать, господи, спаси нас всех…
- Какой зверь мог так поступить?
Они шли все быстрее, и, судя по тому, что крики становились все громче и громче, приближались к эпицентру. Дин достал из-за пояса пистолет, Сэм повторил его движение. Отец отправил их сюда, не сказав ни слова, только записка на кухонном столе с названием города. Поэтому Дин готовился сразу ко всему, и ни к чему конкретно. Они шли через суетящуюся толпу, проходили мимо плачущих старушек, мимо скамейки, на которой лежала упавшая в обморок беременная женщина.
- Что здесь происходит, Дин? – спросил Сэм тихо.
Адреналин бахнул в кровь в ту секунду, когда Дин коснулся рукояти пистолета. Теперь он четко чувствовал все вокруг: других людей, их страх и растерянность. Особенно остро ощущался Сэм, вытянутый в струну, резкий, но не напуганный, а напряженный до звона. Дин, казалось, различал его запах. Это немного отвлекало.
- Сейчас разберемся, Сэм.
Он поймал за руку пробегающего мимо мужчину.
- Что происходит, сэр? Мы ехали по улице и услышали крики…
- Там, - мужчина махнул рукой, - вниз по улице. Идите, вы сами увидите… Тут уже ничем не поможешь.
И он побежал дальше.
Дин с Сэмом переглянулись и трусцой пробежали два последних квартала.
Улица заканчивалась в самом центре города, в сквере, в глубине которого располагалось невысокое старинное здание с флагом над крышей – мэрия. Под деревьями стояли люди, чем ближе к центральной части сквера, тем их было больше. Сэм и Дин начали пробираться сквозь толпу, извиняясь и прикрывая пистолеты приспущенными рукавами курток. В конце концов, они добрались до раскидистой липы, вокруг которой было больше всего народу.
На одной из веток дерева вальяжно устроилась огромная черная пантера. Она свесила хвост и величаво поглядывала на собравшихся внизу. Каждый раз, когда какая либо из ее конечностей слегка шевелилась, толпа громко вздыхала, дергалась и отходила на два шага назад только затем, чтобы через мгновение вернуться на прежнее место.
- Что это? – спросил ошарашенный Дин.
- Это Баффи, - Дин обернулся. На него смотрела заплаканная девочка лет пятнадцати, в белом пуловере и короткой красной юбочке.
- Баффи? – переспросил Сэм, нахмурившись.
- Ага, - девочка хлюпнула носом. – Талисман нашей команды по софтболу, - она ткнула пальцем себе в грудь, и Дин не сразу сообразил, что она показывает на надпись на пуловере. – Челтенхемские пантеры. У нас завтра игра, финал сезона, и мы репетировали номер команды поддержки, и кто-то, – она снова всхлипнула, – кто-то выпустил Баффи. Как мы теперь будем играть? – девочка отвернулась и зарыдала в полную силу, упершись лицом в плечо какой-то кудрявой старушки.
- А… - сказал Сэм.
- Согласен, Сэмми, - ответил Дин. – Давай выбираться отсюда. Переждем в мотеле, будем разбираться с делом завтра, – он хмыкнул и покачал головой, пряча пистолет за пояс джинсов. – Баффи…

СЕРИЯ 30

Они в Неваде, в которой, как известно, только Лас-Вегас и больше ничего. Они не в Лас-Вегасе, а значит – нигде. В городе нет даже школы, но это не слишком беспокоит Сэма. Они тут всего лишь на три дня, и это уже точно, потому что отец охотится на стаю лунных фей, ворующих первенцев. Они появляются только в новолуние.
- Добрый день. Нам должна была прийти посылка на имя Джона Винчестера.
Пыльный старик машет рукой в сторону стопки коробок и пакетов в углу.
- Ищите там.
Он даже не спрашивает у них документы.
Дин выглядит так, как будто его сейчас стошнит.
- Чувак, от этого бумажного запаха у меня аллергия.
Сэм кривит рот.
- Что? Я серьезно! Вот, видишь? – он отодвигает пальцем нижнее веко, показывая покрасневшие набухшие сосуды.
- Дин! Черт! – Сэм ненавидит, когда ковыряются в глазах, до дрожи в коленках, и его старший брат это прекрасно знает.
Дин негромко смеется и вытаскивает из кучи коричневый пакет.
- Не наше? «Для Хелен Робани». Нет, не наше.
Он бесцеремонно отбрасывает пакет на стоящий рядом стол.
- А что там вообще должно быть, Дин?
- Не знаю, Сэмми, - Дин откладывает на стол еще пару конвертов. – Отец сказал: посылка от Бобби.
- А ты не уточнял?
- А зачем, - пожимает плечами Дин. – Ха, смотри! «Дорогой Сэмми! Поздравляю вас с Мойрой с годовщиной свадьбы! Желаем, чтобы вы и дальше были такой же чудесной парой всегда влюбленных друг в друга зайцев. Дороти.» Сэ-эм! Ах ты ж хитрый жук! Или, вернее, заяц.
Сэм выдергивает у хохочущего Дина открытку.
- Это не твое, не читай чужие письма.
- Надо было запечатать ее в конверт.
- Не увиливай от темы.
- Ладно, я больше не буду.
- Я не об этом, - Сэм теребит в руках распечатки счетов за свет.
- А о чем, Сэмми? – Дин достает из сумки банку Ред Була и опирается локтем на стол, глядя на Сэма снизу вверх. На лице у него – искреннее любопытство.
- Почему ты никогда не спрашиваешь у отца, куда и за чем он тебя посылает? Почему никогда не сомневаешься в его решениях? Почему никогда не споришь?
- А зачем спорить, Сэм? Тебе не кажется, что отец знает лучше, что нам делать? Лучше, чем я, и уж точно лучше, чем ты.
- Не всегда.
- А когда, Сэм? Когда? Ты споришь с ним не потому, что он неправ. А потому, что тебе хочется спорить. По любому поводу. Просто так. Лишь бы поспорить.
Сэм открывает рот, чтобы возразить – поспорить – но Дин отворачивается, берет конверт наугад. На нем написано: Джону Винчестеру от Роберта Сингера.
- Пошли отсюда.
Полную банку он оставляет на столе.

СЕРИЯ 31

У Сэма очень сильно развито ассоциативное мышление. Это в принципе, весело, хотя бывают иногда ситуации в жизни, когда он отдал бы… ну, какой-нибудь маловажный орган так точно, чтобы этого самого ассоциативного мышления у него в помине не было. Потому что из-за него Сэм не может смотреть, например, фильмы про космические полеты. Или некоторые передачи на Дискавери. Потому что как только Сэм слышит фразу: «Хьюстон, у нас проблемы», у него сразу случается эрекция. Из-за ассоциативного мышления.
Все происходит в Хьюстоне, штат Техас, и Дин потом долго смеется: нет, чтобы вся эта история заварилась где-нибудь в Сан-Франциско или Нью-Йорке, в более либеральном месте, короче. Если спросить Сэма, то он, конечно, скажет: лучше бы она вообще не заваривалась. Но на самом деле он так не думает.
Они сидят в Макдональдсе, семь часов утра, поэтому вокруг почти нет людей. И слава Богу. Потому что Дин неожиданно, достаточно громко, с совершенно невозмутимым выражением лица, произносит:
- Отец сказал, чтобы я поговорил с тобой насчет секса, Сэм.
Кока-кола идет носом, Сэм забрызгивает вокруг себя все, что можно: стол, футболку Дина, свою, пол и даже кадку с искусственной пальмой, стоящую рядом. Дин, когда заканчивает ржать, паршивец, отпивает свою колу и говорит:
- Начнем с самого главного. Всегда пользуйся резинкой.
На долю секунды Сэм представляет себе резинку для волос, и его неудержимо тянет на смех, но потом он понимает, что близок к истерике, поэтому сдерживается и только осторожно кивает головой.
Они идут в супермаркет за презервативами. Там Дина не остановить. Пока Сэм, прижавшись к стенду с детскими книжками, думает, как бы слинять или, в крайнем случае, провалиться под землю, Дин с преувеличенным вниманием перебирает презервативы, вслух – громко - читает инструкцию и даже подзывает консультанта.
- Чудесно, вы-то нам и нужны. Сэм, не отвлекайся. Моему младшему брату нужно выбрать…
Ну, в общем, они выходят оттуда через час, Сэм готов убить Дина вот прямо здесь и сейчас, а Дин светится как солнце. В руках у Сэма пакет, там упаковок, наверно, двадцать.
Но в мотеле, в их комнате, Сэм отказывается от всех своих кровавых намерений. Потому что уже через пять минут они сидят на полу, Сэм – между широко расставленных ног у Дина, спиной прижимаясь к груди брата. Он без штанов, только в рубашке, ковролин покалывает голую задницу, но Сэм почти этого не замечает. Потому что левая рука Дина поглаживает его член.
- Запомни, Сэмми: не открывай упаковку зубами, – Дин на секунду прикусывает мочку, и Сэм выдыхает со стоном. – Так делают только выпендрежники. Порвешь, а это же точно будет последний. Понял?
Сэм с трудом кивает.
- Молодец. – Два медленных движения кулаком. В награду. Потом рука отпускает член, Дин целует Сэма в шею, несколько мелких кошачьих тычков губами, от уха вниз, к плечу. – Разрываешь двумя руками, не спеши только. И не нервничай.
Дин все показывает, ловко разрывает упаковку и достает презерватив.
- Вот это сверху – место для твоей спермы. Зажимаешь между двумя пальцами, чтобы воздух не попал, вот так, и надеваешь.
И Дин одевает, его пальцы скользят по члену Сэма, ноги чуть сжимают бока, и горячее дыхание равномерно касается шеи. Сэм не выдерживает. Он отталкивает руку Дина, стискивает свой член с до половины натянутым презервативом, и, всхлипнув, кончает.
Ему стыдно до ужаса, хуже, чем там, в супермаркете, но Дин только бесшумно смеется.
- Ничего, Сэмми, ничего. Все нормально.
Он поворачивает его за подбородок к себе и коротко целует.
- Так даже лучше. Потренируешься снимать и завязывать.
Второй раз Сэм надевает презерватив сам. Дин только подсказывает ему и ободряет. А потом сам доводит до оргазма, медленно, широкими и сильными движениями руки. Сэм вскидывается, цепляется руками за колени брата и хрипло кричит.
Третий раз Дин разрешает Сэму потренироваться на нем.
Когда Сэм признается, что у него в школе были уроки по сексуальному образованию, Дин перестает дуться только после того, как Сэм делает ему минет. С презервативом.
До вечера они используют половину своих запасов. Почти все – по назначению.
В общем, с тех пор у Сэма вечные проблемы с Хьюстоном.

СЕРИЯ 32

От авторов: в этой серии раскрывается тайна происхождения легендарного «Сучка. - Придурок».

---

Дин уже не помнит, когда началась эпическая братская война. Когда Сэм подрос настолько, чтобы понимать, что над ним подшучивают, и начать подшучивать в ответ. Для них обоих это самое лучшее развлечение – все начинается невинно, со связанных шнурков или красного носка, брошенного в стирку вместе с белыми трусами. Отец ругает их нещадно за такие вещи, если ловит, конечно, и почему-то Дину так нравится больше, чем когда Сэма ругают одного. Со временем шутки делаются все изощреннее, перерывы между розыгрышами все длиннее. Это становится настолько серьезным, что иногда Дин не спит ночами, продумывая свой следующий ход. А Сэм – гавнюк – даже специально ходит в библиотеку, хотя Дин сомневается, что кто-то когда-то издал энциклопедию розыгрышей.
Конечно, находиться в напряжении все время невозможно, в конце концов, Дин здоровый молодой мужчина, и ему тоже нужно расслабляться. Тем более, когда родители девушки уехали на выходные, и дом пустой, целиком и полностью в их распоряжении.
Он только выходит из душа, в одном полотенце, конечно, потому что Дин знает о своих достоинствах. Люси сидит на диване, в роскошном красном кружевном белье, она улыбается, и Дин облизывает губы. Ночь будет что надо.
И тут раздается стук в окно.
За окном – Сэм, у него настолько сосредоточенное лицо, что Дин без лишних вопросов стягивает полотенце и хватается за трусы и джинсы.
- Тебя отец искал.
Черт. Черт.
- Он сказал, что есть Охота, совсем рядом, там дух…
- Сэм. Придержи язык.
Дин улыбается Люси.
- Прости, детка. Семейные проблемы, мне нужно бежать. Я позвоню.
Она растеряно улыбается, но Дин почти этого не замечает. Он выскальзывает в окно, на ходу одевая куртку. На улице прохладно, но адреналин уже гуляет по венам Дина.
- Так что там? Это где вообще? В городе? Или надо уезжать?
Он спрашивает все на ходу, почти на бегу, и поэтому не сразу замечает, что Сэм отвечает односложно, коротко и как-то очень тихо, себе под нос. А когда замечает, уже слишком поздно.
Сэм останавливается и начинает хохотать, громко, сгибаясь, держась за живот, как будто у него нет больше сил сдерживаться. Когда до Дина доходит, он едва не задыхается от ярости.
- Ах ты ж маленькая сучка!
- Боже, Дин, если бы ты видел свое лицо! Такой серьезный, кошмар. Ради дела бросит любую девушку, – Сэм вытирает слезы и продолжает похихикивать. – Семейные проблемы, детка, – он пытается сымитировать голос Дина, выпятив губы.
- Я убью тебя, Сэм. Серьезно.
Сэм взрывается по новой. Дин дает ему подзатыльник, так неслабо, потому что он действительно очень зол.
- Придурок, - говорит Сэм, потирая голову. - Больно же.
- Ты заслужил.
Они идут плечом к плечу, злость в Дине медленно оседает, Сэм периодически начинает смеяться, тихими короткими смешками.
- Нет, ну согласись, хорошо получилось.
- Ни хера не хорошо получилось. Ты мне за это заплатишь еще.
- Ну попробуй.
- Сучка.
- Придурок.
Потом Дин, конечно, мстит не менее жестоко.

СЕРИЯ 33

Первый раз они приезжают в Нью-Йорк, когда Сэму четырнадцать лет. Он ничего не знает о подробностях Охоты, которая привела их сюда. Ничего не знает и Дин, отец отказывается делиться с ним, говорит, что справится сам, и что он должен только приглядывать за Сэмом. Поэтому на протяжении почти пяти дней они предоставлены сами себе. В первый же день Дин вытаскивает Сэма из гостиницы, и они едут смотреть Большое Яблоко.
Сначала Сэм не понимает, что такого особенного в этом Нью-Йорке. Ну да, он огромный, здесь такое количество людей, что ему даже немного не по себе. Но они бывали уже в больших городах, и Сэм только поджимает губы и качает головой, когда Дин задирает голову и восхищенно смотрит вверх.
- Чувак, глянь, неба почти не видно.
Но под вечер, когда Дин каким-то своим шестым чутьем находит маленькую итальянскую пиццерию, в полуподвале, они садятся у окна, и Сэм смотрит и смотрит на бегущие куда-то ноги, кеды, ботинки, шпильки. И неожиданно, вот так вот, каким-то куском, треугольником, как треугольник пиццы, он цепляется за Нью-Йорк, за горячий ароматный сыр, за ледяную колу, почему-то только диетическую, за обрывки Рождества, еще гуляющие имбирными запахами и предвкушением Нового Года, который они никогда не праздновали, но тут из него делают просто какой-то культ.
Он сбегает ночью, сам не понимает, зачем, бродит пару часов по ярко освещенным улицам центра, таким же оживленным, как и днем. Нью-Йорк и правда, город, который никогда не спит. В этом бесконечном движении Сэм теряется, оставаясь незамеченным, одним из многих, не особенным, незащищенным и свободным.
Однако очень быстро он начинает чувствовать себя неуютно, и только тогда, когда его случайно толкают в плечо, Сэм понимает: ему не хватает Дина.
На следующий день они идут в Центральный Парк. Дин покупает мороженое и ворует стоящий на цепи велосипед. Он, правда, оставляет его неподалеку, под мостом, тут же в парке.
Сэм не знает, откуда Дин берет деньги. Может, ему оставил отец, но это вряд ли, потому что Дин швыряет деньгами налево и направо. Они едят столько, сколько Сэм не ел никогда в своей жизни, Дин покупает себе часы, а тридцатого числа Сэм затаскивает Дина в Метрополитан.
Утром последнего дня этого года возвращается отец. Сэм уже идет паковать свой рюкзак, когда неожиданно Джон говорит:
- Выезжаем завтра.
И это тоже, наверное, магия Нью-Йорка.
Вечером они умудряются пробираться на Таймс-Сквер. Дин и Сэм хором со всей толпой отсчитывают последние десять секунд, а потом кричат и ловят сыплющееся с неба конфетти. Отец исчезает куда-то как раз в тот момент, когда начинается фейерверк, и теперь уже очередь Сэма задирать голову в небо, толкать Дина локтем и восхищенно кричать:
- Смотри, смотри!
Когда последние золотые стрелы тают в воздухе, Сэм оборачивается к Дину и говорит:
- Правда же, все будет хорошо, Дин?
Это самый идиотский вопрос в его жизни, но Дин только улыбается и говорит:
- Конечно, Сэмми.
Отец возвращается с двумя огромными пластиковыми стаканами глинтвейна, и не говорит ни слова, когда Дин делится с Сэмом парой глотков.
Только через много лет Дин рассказывает Сэму, что тогда никакой Охоты в Нью-Йорке не было.

СЕРИЯ 34

От авторов: иногда Новый год у братьев В. проходил очень даже интересно.

---

Сначала Дин смеется. Потому что только с ними могла случиться такая история. Только отец сумел отыскать Охоту на Новый Год. Причем такую.
- Одержимые елки? Серьезно?
Даже Сэм смеется. Но отец объясняет, что ничего смешного тут нет – старое индейское проклятье наказывает тех, кто рубит деревья. Через двенадцать часов после того, как елку принесли в дом, она просыпается и убивает всех в доме ядовитым газом, разъедающим легкие. Так что не очень-то и смешно.
Сначала они выясняют, кто срубил ель в лесу, а не купил ее в питомнике. Таких людей много, город в Скалистых Горах, тут сплошной лес вокруг. Поэтому они разделяются: отец идет один, Дин и Сэм – вдвоем.
Дин рад, что им достаются пустые дома, хозяева ушли в гости или уехали на Гавайи, оставив зажженным свет в прихожей и лампочки на елке. Он не представляет, каким образом отец будет объяснять тем, кто остался, зачем им нужно немедленно избавиться от красивого нарядного праздничного дерева.
В первом же доме все настолько пасторально, идеально, что у Дина просто чешутся руки. Он оставляет Сэма под елкой – тот аккуратно перекладывает гору подарков – и идет наверх. Говорит, что хочет проверить, нет ли еловых веток на втором этаже, но на самом деле…
Напор воды идеальный, она горячая, и шампунь не пахнет антифризом. Дин опирается затылком о теплый кафель и дает себе десять минут.
Сэм, конечно, в шоке, и, возможно, это еще приятнее, чем горячий душ и большие толстые полотенца.
- Дин!
Это так забавно, как Сэм звенит от возмущения, не только диновым именем, но всем телом, у него чуть подрагивают пальцы, сжимающие какой-то подарок – камеру, кажется – подрагивают губы, даже ноздри раздуваются.
- Что?
Он хочет еще послушать этот звон.
- Ты что, принял душ?
- Ага.
- Ты… Дин, ты…
- Да ладно тебе, Сэмми. Все равно никого здесь нет.
- Какая разница! – О, вот оно. – Это чужой дом! Мы должны быстро сделать свою работу и уйти отсюда. А ты… Что ты?.. Поставь камеру на место, Дин! Ты ненормальный! Пере… Дин! Перестань… Дин… Пожалуйста…
Дин совсем недавно выяснил, что Сэм также звенит во время секса. Все его тело вибрирует как натянутая струна, когда Дин прикасается к нему. Он такой же громкий, только звуки издает чуть другие – стонет и всхлипывает, иногда вскрикивает, и Дин никогда не признается, но он просто едет мозгом от такого Сэма. Он ловит его и сжимает, дразнит, накручивает, до тех пор, пока Сэм не сожмется весь, не задрожит на самой грани, а потом…
- Дин!

СЕРИЯ 35

- Варить будешь ты.
- Ни за что, Сэмми. Я такой неуклюжий, все испорчу.
- Ты виноват, ты и будешь варить, Дин. Я пальцем не пошевелю.
- Конечно, не пошевелишь. Ты же так удобно устроился. В моем теле.
Да. Любимая шутка всех охотников, история, которую рассказывают в барах за стаканом виски, случилась с ними.
Конечно, во всем виноват Дин. Они заехали по делу к одной знакомой Калеба, ведьме. Нужно было выяснить кое-что, всего лишь пять минут разговора. Но Дин, видно не совсем еще проснувшись, сглупил и не отказался от предложенного чая.
Они не сразу поняли, что произошло. Сэму показалось, что он просто прыгнул с места на место. Они бы так и ушли, если бы ведьма не засмеялась.
- О, какие же вы смешные, как цыплята без мамы курицы.
Дин делает шаг и едва не падает, путаясь в длинных сэмовых ногах. Ведьма заливается.
- Какого черта? – говорит Дин сэмовым голосом. Черт, думает Сэм, неужели я вот так вот пищу, когда нервничаю.
Выясняется, что он еще краснеет без повода, у него на самом деле ужасная лохматая голова, он горбится и... Так, все. Хватит.
- Что это было?
- Мой особенный чай, - ведьма улыбается кокетливо. – Меняет души местами.
- Любые?
- Нет, только с самым близким человеком.
- С ближайшим? – переспрашивает Дин – Сэм – нет, все-таки Дин, это нужно прекращать немедленно.
- Нет. С тем, кто для тебя ближе всего.
Однозначно, думает Сэм, нельзя так краснеть.
- Но зачем ты это сделала? – спрашивает он, больше для того, чтобы послушать, как у него будет получаться голос Дина. Слова прокатываются по горлу и языку как горячие камни.
- Просто так, – она пожимает плечами.
Дин матерится.
Она легко объясняет им, что нужно сделать для того, чтобы души вернулись в свои тела. Сварить особое зелье, с кучей разных трав и – Дин счастлив – спиртом.
Дорога в магазин и домой превращается в пытку. Им обоим не очень удобно идти, особенно если задумываться об этом, а они, понятное дело, думают постоянно. Дин больше всего.
- Чувак, как ты ходишь вообще?
Это на улице.
- Сэм, ну у тебя и ручищи.
Это в магазине.
- Я всегда знал, что у меня симпатичная задница, но чтобы настолько.
Это уже дома. Сэм сосредотачивается на пакете с травами, чтобы не распсиховаться. Три унции ромашки, две щепотки чабреца, кора дуба…
В результате они варят зелье вдвоем, просто потому, что один Дин не справится даже в своем теле, а уж в сэмовом – и подавно. Жуткую бурду темно-желтого цвета Дин отказывается пить просто так.
- Я буду заедать пиццей.
Сэм закатывает глаза.
Все происходит так же быстро и почти незаметно. Щелчок и они уже на своих местах. В своих телах. Как-то так.
- Черт, - говорит Дин. – Не сообразил. Надо было попробовать подрочить.

СЕРИЯ 36

Они ей не нравятся, с самого первого дня, как появляются в школе. Сэм… Он слишком хороший, чтобы быть хорошим. Очень вежливый, немного стеснительный, но улыбчивый. Потом Бекка узнает, что он еще и отличник, и это уже перебор. Его старший брат – Дин – полная противоположность. Он грубый, задиристый и такой красивый, что у Бекки каждый раз, когда она его видит, сердце колотится как бешеное. Они совершенно непохожи, ни внешне, ни в своих поступках. Бекка даже одно время думает, что кого-то из них усыновили.
Сэм учится с ней в одном классе. Они иногда здороваются, а когда однажды Бекка опаздывает на первый урок – потому что у нее опять всю ночь болела голова, и она почти не спала – Сэм подходит к ней на перемене и спрашивает, как она себя чувствует. Он выглядит как человек, которому действительно не все равно, и Бекку это бесит, потому что это ее проблемы, и не надо вот тут изображать из себя психиатра. Она так ему и говорит.
Но с тех пор Сэм заговаривает с ней все чаще, пересаживается за соседний стол, и даже подсказывает на физике, хотя потом сам признается, что в физике он разбирается так себе, просто ему очень помогает Дин. Дин всплывает в каждом разговоре, на втором-третьем предложении. У Бекки нет старшего брата или сестры, она единственный ребенок в семье, но у всех ее друзей старшие – это самая большая проблема в жизни. Сэм говорит о Дине так, как будто в его жизни вообще больше нет других людей.
За несколько дней до контрольной по той самой злополучной физике Сэм предлагает ей позаниматься вместе. С Дином. Бекка соглашается только потому, что она совсем отчаялась, и еще потому, что у нее опять болит голова. Она приглашает их обоих к себе домой – отец вечно на работе – и спиной чувствует восхищенные и завистливые взгляды. Это ее злит. Сэм смущенно улыбается.
Он улыбается и когда Бекка открывает им двери, немного странно, напряженно. А вот Дин выглядит как обычно, самоуверенно и нагло. Он по-хозяйски держит руку на шее у Сэма, как хозяин держит собаку за ошейник, думает Бекка. Они оба по-прежнему ей не нравятся.
Но потом, когда они усаживаются в ее комнате за стол, Дин преображается. Он объясняет все так понятно и легко, терпеливо выслушивая их с Сэмом вопросы, рисует схемы работы полупроводников, что Бекка только удивляется, как можно было этого не понимать. Ведь все так просто. Сэм спускается на кухню за водой, а Дин продолжает говорить. Он останавливается только тогда, когда Сэм кричит: «Дин, кухня!»
Они срываются вдвоем, Бекка почти не удивляется, когда Дин вытаскивает из-за пояса штанов пистолет. Он кубарем скатывается по лестнице на первый этаж, кричит: «Уже здесь, Сэмми!»
Потом, когда Сэм прижимает ее к двери, закрывая глаза рукой, судорожно повторяя: «Не смотри, не смотри», а Дин посыпает солью черный с пятнами плесени и еще чего-то мешок, в котором лежит тело ее матери, Бекка понимает, зачем Сэм подсаживался к ней на уроках и предлагал помощь перед контрольной. Когда отца забирает полицейская машина, она понимает, откуда все ее головные боли и бессонница. Когда Сэм и Дин приходят к ней в больницу и извиняются, она понимает, что никто никого не усыновлял, потому что, на самом деле, они похожи, как похожи между собой эмбрионы. Одинаковые до самого мозга костей.
Так Бекке они не нравятся еще больше.

СЕРИЯ 37

Они с отцом возвращаются домой после Охоты. Их не было дома почти трое суток, и Дин переживал за Сэма намного больше, чем за них с отцом. Дина совершенно не беспокоит такая расстановка приоритетов. В конце концов, они с отцом двое взрослых мужчин и могут о себе позаботиться, а Сэм – еще подросток, чтобы он там не говорил возмущенно.
В доме тепло, темно и тихо. Отец устало, не включая свет, идет в ванную, а Дин стоит посреди темной комнаты. Он не хочет спать, не хочет в душ, это обычное состояние после Охоты, когда взвинченность накладывается на усталость и в результате получается черт знает что.
С дивана доносится какой-то звук, и Дин едва не подпрыгивает на месте. Он хватается за пистолет и включает свет. Сэм сонно морщится.
- Дин? Вы уже..? Как вы? Как ты? Как…
Дин подходит к дивану и садится на корточки. Сэм мягкий даже на вид, у него чуть покрасневшие от тепла щеки.
- Спишь, принцесса?
Он уверен, что отец сейчас в душе, иначе бы ни за что не позволил себе большим пальцем погладить Сэма по скуле, от уголка глаза и вниз к губам.
- Дин, у тебя кровь на губе.
Дин облизывает губы.
- А так?
Сэм смотрит на него, широко распахнув глаза, и Дин уже точно знает, чего ему хочется. Он выскальзывает из куртки, сбрасывает ботинки, не развязывая шнурки, и засовывает голову под одеяло.
Там – горячее тепло сэмового тела, умопомрачительный запах, податливая кожа, подрагивающая под пальцами и губами. Дин не может остановиться, он заползает все глубже под одеяло, упираясь обеими руками в диван вокруг талии Сэма. Ему хочется всего одновременно, в эту секунду, сейчас. Сэм что-то неразборчиво мычит снаружи, Дин только может представлять себе, что. «Дин, перестань» или «Дин, еще», а скорее всего, просто «Дин, Дин». Он не останавливается, поднимается вверх, облизывает сосок, Сэм дергается и сбрасывает одеяло. У него искусанные губы и безумный взгляд оленя, выскочившего на шоссе.
- Папа, - говорит Сэм.
- Я слежу, - отвечает Дин и целует его.
Ему нравится целоваться вообще, но с Сэмом – особенно. У него вечно обтрепанные искусанные губы, и привкус крови попадает по всем чувствительным точкам Дина. Как будто он пьет кровь Сэма, пьет его самого. А еще Сэм никогда не сдерживается, он отвечает Дину так, словно это последний поцелуй в его жизни, кусаясь и вламываясь языком как можно глубже. Он стонет в рот Дину и поднимает бедра, требуя ласки как маленькое, но норовистое животное.
- Еще.
Дину нравится делать то, о чем просит Сэм.
Он спускается ртом вниз, по подбородку и шее, одновременно опуская руку между ног Сэма, обхватывая его член. Ему хочется опустить пальцы еще дальше, пробраться глубже, где еще горячее, но Дин пока еще сдерживается. Позже, думает он. В спальне, в темноте, когда не нужно будет слушать шум воды в ванной.
Его собственный член вжимается в молнию джинсов, и Дин на секунду отпускает Сэма, чтобы расстегнуть штаны, устроиться поудобнее и сжать в кулаке их обоих.
- О, пожалуйста, - Сэм лепечет, приподняв голову с подушки, вытягиваясь вверх, к Дину.
- Да, Сэмми.
Трение сводит Дина с ума, он снова целует Сэма, лихорадочно, коротко, куда попало. В плечо, в шею, в щеку, в губы. Сэм мелко подрагивает под ним, одной рукой хватаясь в спинку дивана, второй держась за шею Дина. Обычно он более шумный, но сейчас Дин чувствует, как Сэм сдерживается. Он прижимается губами к сэмовому уху.
- Давай, Сэмми. Я тебя держу.
Как будто он нажимает на спусковой крючок. Сэм негромко вскрикивает, больно стискивает шею Дина и кончает, заливая пальцы спермой. Дин чуть сгибает голову и вдыхает сладковатый запах. Сэм еще раз тихонько стонет, и это достаточно для того, чтобы оргазм накрыл Дина. Он стискивает зубы на горячей мочке уха и смешивает свою сперму с сэмовой.
Дин едва успевает натянуть джинсы, когда в ванной перестает шуметь вода. Он стаскивает ошалевшего Сэма с дивана.
- В спальню. Бегом.
Спать Дину все еще не хочется.

СЕРИЯ 38

Джон замечает это слишком поздно. Так, наверно, всегда происходит с детьми. Еще неделю назад вы меняли им памперсы, а потом – раз! – и они уже ходят в школу, бреются и спорят с вами. Он не помнит, чтобы так было с Дином. Его старший сын всегда был… правильным. У Джона никогда не возникало с ним проблем. Ну, были, конечно, какие-то мелочи, но Джон их почти не помнит. Возможно потому, что Дин так никогда и не казался ему ребенком. После Лоуренса Дин – самый лучший помощник Джона, тихий и маленький солдат. Иногда он задумывается, правильно ли было поступать так с сыном. Но Джон знает: у него не было другого выбора.
Но Сэм… С Сэмом было тяжело с самого начала. Он помнит, как долго рожала Мери второго ребенка, больше двенадцати часов в больнице. Врачи тогда говорили: упрямится малыш. Вот с тех пор и началось. Сэм упрямился всегда. Накормить его – целая история. Уложить спать – война. Одеть – побоище. Джон не знал, как справиться с непокорным ребенком, который каждый раз смотрел на него своими огромными глазами и молчал, тоже упрямо. А Дин как-то удивительно легко находил на Сэма управу, каждый раз с поразительным взрослым терпением справлялся со всеми капризами, выкручиваясь и придумывая что-то такое невероятное, от чего Сэм забывал обо всем и послушно открывал рот для ложки каши, и подставлял руки для куртки или пижамы. Возможно, думает Джон, это началось именно тогда.

Он смотрит на своих сыновей и понимает, что они счастливы вдвоем. Когда его, Джона, нет рядом. Или когда они забывают о нем. Он видит, как Сэм улыбается Дину, искренне, чуть хитровато, Сэм всегда так улыбается, словно в голове у него зародилась какая-то шутка, и он ждет не дождется, когда же можно будет поделиться ею с Дином. А Дин улыбается в ответ так, как он улыбается только Сэму.
И сейчас, когда они устраиваются в новом мотеле, Джон видит эту разницу, эту пропасть между ним и своими сыновьями с ужасающей ясностью. Он молчал почти все четырнадцать часов за рулем, и мальчики, устроившись на заднем сиденье, словно
забыли о нем. Они тихо говорят о чем-то - о своем, понимает Джон, о том, что его не касается. Сэм мечтательно щурится, Дин пожимает плечами с деланным безразличием, сбрасывая сумку с плеча. И Джону нет места в их мыслях.
Еще один год, обещает себе он. Еще год, и он оставит их. Они уже взрослые и смогут охотиться сами, без моей помощи, чтобы там не говорил Дин. Он им уже не нужен.

СЕРИЯ 39

От авторов: эту серию акции мы выпустили по заявке moonfish, которая просила чего-то дорожно-автомобильного, неважно, едут мальчики В. куда-то, или они что-то угнали по необходимости...
Получилось не совсем автомобильное, но очень дорожное)).

---

Вообще-то, ему уже давно должно быть все равно. Сэм меняет по пять-семь школ за год, он постоянно новенький, и у него практически никогда не появляются друзья. Но нет. Каждый раз первый день в новой школе окутывает гадкое состояние стыдного сна. Он, конечно, ничего и никогда не говорит Дину. Но Дин всегда это замечает. Пока они еще оба учились, Дин всегда разыгрывал целое представление, петушась до смешного, вызывая все внимание на себя. Но в этом году Сэм ходит в школу один.
Как правило, никаких попыток спровоцировать его на драку не бывает. Но это надменно-осторожное молчание его подавляет. Он привыкает к нему уже через пару дней, но в самом начале тяжело, как будто он каждый раз подспудно надеется на что-то другое, и каждый раз разочаровывается.
Вечером Дин пару раз пытается достать Сэма дурацкими шутками, потом кривит губы.
- Что, Сэмми, неудачный денек?
Сэм молчит, потому что это по-детски на самом-то деле. Но он ничего не может с собой поделать.
- Нет, все хорошо.
- Ага, - говорит Дин. – Я вижу.
Правда, больше он не цепляется к Сэму, молча доедает ужин, а потом берет куртку и уходит из дома. Сэм засыпает, а Дин так и не возвращается.
Но с утра за завтраком он сидит за столом, как ни в чем не бывало, ест свою яичницу и даже насвистывает что-то. Отец предлагает подвезти Сэма в школу, но Дин говорит:
- Нет, па, давай сегодня я.
Они почему-то не садятся в машину, но когда Сэм спрашивает, Дин молчит, улыбаясь так, что Сэму становится плохо.
- Что ты уже придумал, Дин?
- Сейчас увидишь.
Они проходят до соседнего дома, где никто не живет, и за высокой живой изгородью Сэм видит...
- Дин, ты что, угнал мотоцикл?
- Не угнал. Одолжил. Я верну сегодня же ночью.
- Ты… Черт, Дин… Если отец узнает…
- Ничего он не узнает, если ты не сболтнешь. Усаживайся сзади, и никаких шлемов. Пусть эти твои умники обзавидуются.
Сэм не знает, плакать ему или смеяться. Только Дин мог придумать такое, одновременно совершенно безумное и настолько действенное. Потому что Сэм уверен, его появление на шикарном спортивном мотоцикле закроет тему непопулярного новичка раз и навсегда. Дин достает из отделения в сиденье темные очки.
- Ну что? Готов?
Сэм цепляется за его куртку, ветер рвет волосы, дыхание перехватывает, и он бы замерз, если бы не теплая спина Дина.
Под школу Дин расчетливо подвозит его к самому звонку. На них смотрят все, кто собрался во дворе. Дин улыбается половиной рта и хлопает его по плечу.
- Я заберу тебя после уроков, братишка.
И это – тоже подстраховка. На всякий случай.

СЕРИЯ 40

В большом и старом доме, наверное, были призраки, но это было бы даже забавно, если бы для Охоты им пришлось поселиться в доме с привидениями. Да и потом, Винчестерам избавиться от призрака было легче, чем хозяйке подмести утром после завтрака. Они впервые за многие месяцы спят в разных комнатах, все трое. Дин выбрал себе спальню в самом конце коридора, на углу дома, в ней много окон, но самое главное – посреди комнаты стоит огромное пыльное зеркало. Он не может объяснить, что в нем такого особенного, но зеркало Дина просто завораживает. Он стирает рукавом куртки толстый слой пыли и смотрит на свое отражение. Чуть выпячивает губы и улыбается.
Вечером, после ужина Дин у себя в комнате, он снимает футболку и становится перед зеркалом. Оно словно ловит его, не отпуская, заключая в темную рамку. Дин никогда не задумывался о том, что всегда говорят ему его девушки: ты такой красивый, Дин. Он принимает это как данность. Зимой темнеет раньше, солнце встает на востоке, девушки говорят, что он красивый. Но сейчас он пытается рассмотреть, что они видят в нем. Что видит в нем Сэм, когда смотрит на него – снизу, с полузакрытыми глазами. Дину хочется увидеть это снова, он думает, может, Сэм согласится…
Нет. Он обещал себе прекратить это. Пока все не закончилось плохо, пока отец не застал их, или пока Сэму не надоело. Дин не знает, что для него хуже, он не знает, что вообще может быть хуже этого. Или лучше. Он никогда никого так не любил, как любит Сэма, и, господи, как это ужасно и мелодраматично звучит. Сэм всегда рядом, он всегда доверяет Дину, без оглядки, наивно и открыто. А Дин… Он просто однажды не смог выразить свою любовь по-другому. Так, как, наверное, это делают другие люди: правильно, осторожно, на полутонах. Дин не умеет так, он не хочет так, особенно с Сэмом. С его Сэмом.
- Можно?
Сэм не стучится, сразу открывает дверь, но не заходит, а замирает на пороге.
- Что ты делаешь?
- Стучаться тебя не учили?
- Ты меня как раз и не научил.
- Иди спать, Сэм.
- Но я думал…
- Иди спать.
Когда Сэм уходит, Дин гасит свет, но в зеркале все равно видно его бледное лицо и быстро мелькающие костяшки пальцев, словно выныривающие из темноты и погружающиеся обратно. Он кончает, опершись рукой о темную раму, зеркало мутнеет от его дыхания, и Дин уже не может рассмотреть выражение своего лица.
Он сможет продержаться только два дня.

СЕРИЯ 41

Дин пьян. Не притворяется, не выпил чуть-чуть, а пьян, сильно, едва держится на ногах. Его куртка сползает со спинки стула, он сам едва на нем держится, раскачиваясь на задних ножках. Пиво вот-вот выскользнет из его руки, хотя, скорее всего, бутылка уже пустая.
- Сэмми!
Сэм проходит через полупустой бар, ловит взгляд бармена – слава Богу! – и останавливается перед братом.
- Как хорошо, что ты пришел, Сэмми! Будешь пиво?
Сэм честно не знает, что случилось. Дин был серьезно ранен на Охоте, разорванное плечо, трещина в ребре и сильный удар по голове, Сэм боялся, что может быть сотрясение мозга. Они с отцом, на котором не было ни царапины, промыли рану и туго перебинтовали ребра, накачали Дина обезболивающим и уложили спать. Но когда Сэм проснулся через пару часов, Дина в комнате не оказалось.
- Что ты здесь делаешь?
- Пью.
На лице у Дина – самодовольная знающая улыбка.
- Тебе нельзя, Дин, ты же пил таблетки. Как ты вообще выбрался из дома?
- Через дверь, - он опять опасно качается на стуле.
Так, ладно, разбираться будем потом.
- Пойдем отсюда.
- Подожди, я еще не хочу.
- Идем, Дин.
Сэм аккуратно касается его здорового плеча.
- Идем. Пожалуйста.
Дин поднимает голову и смотрит на него.
- Вот чего ты нудишь, Сэмми? Тебе что здесь, плохо?
Сэм вздыхает.
- Мне все равно, а вот тебе нужно идти домой.
Сэм умеет управляться с пьяными, но не с ранеными пьяными. Он боится прикоснуться к Дину, потянуть слишком сильно, повредить ребра или сдвинуть повязку на плече. Но все равно, Сэм умудряется поднять Дина со стула и вывести его из бара, оставив на столе деньги за выпивку. Уже на улице он соображает, что куртка так и осталась висеть на стуле.
Он возвращается и, не зная зачем, надевает куртку на себя, на автомате натягивая рукава и вытаскивая капюшон толстовки. Как будто он всегда носил ее, и неожиданно Сэма пробивает холодным потом, и жуткая картинка вспыхивает перед глазами: он в кожаной куртке Дина, за рулем Импалы, и Глок лежит на пассажирском сиденье.
Стоящий на улице Дин, в одной футболке, поверх которой намотаны бинты - словно благословение, как будто Сэма вырвали из кошмара. Дует холодный ветер, но Дин его не замечает, он стоит, опираясь одной ногой о разрисованную бетонную стенку, засунув обе руки в карманы джинсов, опустив голову. Где-то воют, приближаясь, полицейские сирены и слышно, как кружит над городом вертолет. Идет облава. Когда Сэм касается плеча Дина, он резко дергает его одной рукой за локоть, а вторую бесцеремонно опускает в карман собственной кожанки.
- Что ты делаешь?
- Не твоего ума дело.
- Дин!
- Отпусти, Сэм.
В эту секунду их на мгновение ловит луч прожектора, и они застывают, как на черно-белой фотографии, только два красных мазка: проступившая кровь на повязке и буроватые пятна на лезвии ножа, который Дин вытащил из кармана куртки.
- Что это?
- Неважно.
- Дин, ты что, ты…
- Я сказал, неважно, Сэм.
Голос ледяной и трезвый, ужасающе трезвый.
- Иди домой. Не стой тут на холоде.
- Чья это кровь, Дин? Что вы…? Что это была за Охота?
- Ты слишком умный, братишка. Так много читаешь, всегда сидишь и учишься, все эти книги, книги, - Дин отталкивается от стены, прижимая к себе раненную руку. - Но иногда не нужно знать все. Понимаешь? Не нужно. Так что давай. Топай.
Сэма тошнит, горечь поднимается волной, и он хватается за стену, пытаясь справиться с рвотой, с пониманием, с ужасом. Он стискивает руку Дина, забывая о ране.
- Ты…?
Дин смотрит на него, у него пустой жуткий взгляд.
- Ты хотел идти домой, Сэмми? Идем.

СЕРИЯ 42

Дин не знает, как можно было простудиться, не выходя из дому. Причем, так серьезно, с высокой температурой, с насморком и красным горлом. Но Сэм уже вторые сутки валяется на диване, из носа у него течет так, что рулон бумажных полотенец заканчивается через час. Естественно, он капризничает как маленький, ничего не ест, ему то жарко, то холодно, и Дин клянется: еще полдня, и он на стенку полезет.
- Пей чай, Сэм.
- Я не хочу, он сладкий.
- Конечно, он сладкий, там джем внутри.
- Фу, Дин, он же с зернышками.
С зернышками. Господи боже мой. С зернышками.
Как будто от температуры в Сэме проснулись все его недостатки одновременно.
- Так. Ты выпьешь сейчас чай, я дам тебе таблетку, включу телевизор, и ты будешь лежать тихо, понял меня?
- А ты?
- То есть?
- Ты посидишь со мной?
Дин закатывает глаза.
- И рассказать тебе сказочку на ночь?
- Еще не ночь, только три часа дня, Дин.
- Вот именно, Сэм. Только день, и я тут с тобой как привязанный торчу, хотя мог бы поехать с отцом на Охоту.
О черт. Вот зачем же он это сказал? Сэм драматично кривит лицо, покрасневшие крылья носа и чуть дрожащие губы – образ обиженного ребенка бесподобен.
- Конечно, ты бы лучше поехал с отцом, чем сидел и подтирал мне нос.
- Честно? Да.
Сэм пытается фыркнуть, но вместо этого у него получается жалкий чих. Дин смеется и протягивает ему очередное бумажное полотенце.
- Вот же ты несчастье.
- Очень смешно.
- Безумно.
Дин устраивается на кушетке, так, чтобы пятки Сэма лежали у него подмышкой.
- Знаешь, Сэмми, когда ты первый раз заболел, отец чуть не сошел с ума от беспокойства…
Когда Сэм наконец засыпает, Дин осторожно прикрывает его пледом, до самого мокрого носа и уходит на кухню. Через пару часов весь этот ужас начнется по новой, так что, ему нужно помыть чашки после чая с джемом и, может быть, сбегать в аптеку за чем-то более сильным от насморка.

СЕРИЯ 43

У Дина есть феноменальная способность – он, непонятно как, находит каких-то странных и безумно интересных людей. Стоит хоть на сутки остановится в любой дыре, и у Дина уже появляются знакомые. Он подхватывает их, как люди с плохим иммунитетом подхватывают простуду, только избавляется он от них на порядок быстрее и безболезненнее. Так во Флориде он за пивом разговорился с мужиком, который оказался ловцом крокодилов, в Вашингтоне подрался с водителем президента. А в Огайо он, непонятным для Сэма образом – ну то есть, понятным, приблизительно – раззнакомился с хозяйкой подпольного борделя.
- Что?!
- Идем, Сэм, я вас познакомлю.
Для Сэма это полная неожиданность, потому что, обычно, ему нет места во взрослой жизни брата, и на всего его вопросы Дин, как правило, не отвечает вообще. Но сегодня все происходит по-другому.
Они идут через городишко, центральная улица залита солнцем, навстречу им женщины везут детские коляски, или несут пакеты еды из супермаркета. Сэм чувствует себя так, будто он из другого мира. Он с братом идет в бордель – в бордель! – и там, наверное, будут красные бархатные шторы, и куча позолоты, и свечи в подсвечниках, и...
Он сбивается с шага.
- Сэмми, расслабься, я же тебя не на смотрины веду.
Оказывается, что практически на смотрины. А еще оказывается, что никакой позолоты и никаких бархатных штор. То есть, может они и есть где-то там, в комнатах на втором этаже, но входят они в обычный магазин сэконд-хенда, где на вешалках развешаны старые пиджаки и куртки, и потертые заляпанные мазутом джинсы валяются на полках или в корзинах. Зато сама хозяйка – Мадам, как говорит Дин, ухмыляясь – настоящая. Пышная женщина в диком розовом наряде и с еще более дикими рыжими волосами.
- Дин! Ты пришел! Как я рада!
Она целует его в обе щеки и изумленно смотрит на Сэма.
- Ты таки привел Сэма?
Такое впечатление, что о Сэме знают все люди, которые хоть на одну секунду появляются в жизни Дина.
- Да, Мадам. Только не смущайте его, а то он умрет от застенчивости, а мне потом с отцом объясняться.
Сэм иногда видел такого Дина, расхлябанного, расслабленного, каким он не бывает даже во сне. Он ведет себя так со всеми женщинами – большой кот на солнце, даже если никакого солнца нет в помине. Сэму всегда смешно, потому что это ненастоящий Дин, за фальшивой разболтанностью скрывается напряжение – если ему нужно для Охоты – или лень и скука.
Мадам смеется и треплет Сэма по щеке мягкой рукой с тяжелым перстнем на указательном пальце.
- Хотите чаю, мальчики?
- Мне бы кофе, - говорит Дин и усаживается на искрящийся блестками малиновый пуфик, как будто он тут был уже раз сто.
Она заваривает им кофе и включает музыку.
- Дин, что мы здесь делаем? – шипит Сэм.
- Мы? Пьем кофе, – Дин вытаскивает из корзины джинсы. – Не хочешь примерить, Сэмми?
Потом, через много лет, Сэм вспоминает этот день, вспоминает всех странных людей Дина, он так и называет их про себя – Странные Люди Дина. Только со временем он понимает, что Дину нравится эта изнанка человеческой жизни, в которую они никак не могут попасть, только проскальзывают по краю, как циклоны или землетрясения. Так он словно прикасается, не боясь, что она его затянет, играется и ставит обратно на полку, не покупая игрушку.
- Боже мой, это же мой любимый вальс, - Мадам отставляет две чашки на прилавок и кружит по тесному пространству между стойками с одеждой и лавками. - Молодой человек, не хотите ли пригласить даму?
- Я бы с удовольствием, но нас, к сожалению, в школе таким вещам не учили.
- Какое упущение. Позвольте мне его исправить.
Она стаскивает Дина с пуфика и пытается повернуть его пару раз вокруг себя, но Дин не сможет танцевать, даже если это будет необходимо для спасения его собственной жизни.
- Нет, это безнадежно. Сэм, не хотите ли нам помочь.
Дин хитро улыбается, и Сэм понимает, что ему конец. Хотя, в принципе, если задуматься, он еще сможет выкрутиться. Для этого он встает, сам подходит к Дину и кладет руку ему на талию.
- Здравствуйте! – возмущается Дин
- Ты ниже ростом, значит, будешь за девчонку. – И Сэм делает первый шаг вперед.
Мадам опирается бедром на дверной косяк и отсчитывает им простой ритм, Дин смеется, когда Сэм сбивается на первой же тройке и начинает смотреть под ноги, устойчивый запах нафталина смешивается с ароматом кофе, и вальс потрескивает в старом приемнике. Сэму шестнадцать лет.

СЕРИЯ 44

- Вот.
Сэм протягивает Дину пачку денег – замусоленные десятки и двадцатки, но в сумме там прилично, где-то долларов четыреста.
- Что это, Сэмми?
- Ммм, дай подумать…
- Умник. Откуда ты их взял?
- А как ты думаешь?
Дин смотрит на непередаваемо-хитрющую рожицу Сэма и как-то даже на секунду сомневается. Холодный пот проступает на ладонях и на шее, но потом он выдыхает. Идиотизм какой-то.
- Сейчас узнаем.
Дин подносит пачку к носу и внюхивается.
- Таак. Рыба, бензин, жир, нет, все нормально.
Сэм закатывает глаза.
- Дин... Ты только об этом и думаешь.
- О чем я думаю, Сэмми?
Они сидят на набережной Кейп-Кода, на улице ранняя весна, и Дин втихаря от Сэма наслаждается резким запахом моря. Они попали сюда совершенно случайно, у них серьезно сломалась машина, и отец оставил их обоих возле мастерской с сотней долларов и обещанием позвонить, как только он закончит с Охотой.
В первый же вечер Дин на бильярде заработал пятьсот долларов. В Кейп-Коде куча туристов, и легкие деньги сами плывут в руки. Но, как в любом туристическом городке, цены тут заоблачные, им приходится готовить дома – в той деревянной дыре на пляже, которую Сэм упорно называет домом - потому что даже в самых простеньких забегаловках гамбургер стоит под двадцатку, а это, согласитесь, полный перебор.
- Я заработал их честно, Дин.
О Боже, только не это.
- Не на бильярде, не карточками, не украл.
- А как же?
Может, если его отвлечь?..
- Неважно.
- Ну расскажи, Сэмми. А то ты же меня знаешь, я буду думать только об одном.
Сэм краснеет, Дин подначивает дальше, ему уже даже действительно любопытно, но маленькая сучка не сдается.
- Ты лучше спроси, что я собираюсь с ними сделать.
- Ну?
- Пойдем поедим.
- Ты гений, Сэм.
- Я хочу лобстеров и салат, и еще отбивную.
- С извращенным умом, конечно, но гений.
Дин никогда не признается, что тоже хочет лобстеров. Попасть на Кейп-Код и не попробовать огромных омаров – это преступление против природы, честно говоря.

СЕРИЯ 45

Есть определенная разновидность Охоты, которую Дин просто обожает. Это когда с самого начала понятно, с чем именно они имеют дело. Никаких исследований, никаких библиотек, приехал в город, выкопал тело, посолил и сжег. Сказка. Так, конечно, случается очень редко, но все же бывает. С их опытом они способны вычислить, в чем дело, по одной заметке в газете, и по приезде им остается только найти кладбище. Именно на такую Охоту их отправляет отец. Двоих. Для Сэма это первый раз, и он трясется как осиновый лист на ветру, нервно теребя газетные копии в руках. Дин понимает, что успокоиться Сэм не сможет, он помнит свою первую Охоту, ему кажется, он вел себя еще хуже, но это нужно как-то остановить, потому что иначе Дин тронется.
- Эй, Сэм, как думаешь, бабуля запереживала, потому что они воспользовались ее сковородками?
Случай совершенно банальный. Дух старушки возмутился из-за того, что ее дом купили. Новые хозяева ей не понравились, и полетели головы. В прямом смысле слова. Лютая бабка изощренно убивала всем, что попадалось под руку в доме: кухонными ножами, дверьми, шкафами, садовыми инструментами. Последняя жертва пала как раз после удара сковородкой по затылку.
- Дин!
Самый лучший способ отвлечь Сэма – разозлить его.
- Ну да. Знаешь, говорят, женщины очень не любят, когда кто-то пытается хозяйничать у них на кухне.
- Она убивает людей, Дин. Это совсем не смешно.
- А по-моему, очень даже смешно. Идешь ты себе ночью на кухню воды попить, и тут – бац!
Дин ударяет рукой по сиденью между ними, Сэм подскакивает и ударяется головой в потолок машины. Он бесится до самого конца их поездки, и это устраивает Дина.
Конечно, все идет не так. Они опаздывают буквально на несколько часов, подъезжают к дому как раз тогда, когда из него выносят тело. Улица перегорожена полицейскими, вдоль желтой ленты собрались обязательные зеваки, к которым так легко подойти и задать пару вопросов.
- Бедный Стив. Как можно было так неосторожно. В собственной мастерской уронить бензопилу, да так, чтобы потом поскользнуться на опилках и упасть на нее.
Краем глаза Дин видит, как бледнеет Сэм. Вот уж не повезло, так не повезло.
- Мда, - шепчет Дин. – Неаккуратненько как-то получилось.
Сэм издает странный сдавленный звук, нечто среднее между смешком и стоном. Дин понимает, что он на правильном пути, как бы ужасно это не звучало.
- А убираться потом в мастерской, брр, – он делано передергивает плечами. – Не завидую я его жене.
- А ей уже все равно, - шепчет Сэм дрожащим голосом. – Она же… За водой выходила…
Дин наклоняет голову как можно ниже и чешет висок, стараясь спрятать улыбку за согнутой рукой.
- А бабушка?
- И бабушка, - Сэм давится смехом. – Окно в спальне. Края очень острые.
- Зато аккуратненько.
Они едва успевают выбраться из толпы и упасть рядом с машиной, цепляясь друг в друга и хохоча до слез, хотя потом у Сэма смех, как Дин и предполагал, переходит в истерику.

СЕРИЯ 46

От авторов: на некоторые вещи можно смотреть бесконечно...)))

---

Сэм не может остановиться. Он тянет Дина за руку, как только Бобби отворачивается.
- Идем на улицу, – он говорит одними губами. Дин чуть хмурит брови в недоумении, потом до него доходит.
- Сейчас?
Сэм кивает и говорит громко:
- Бобби, мы на улицу.
Бобби машет рукой, не оборачиваясь, и Сэм выталкивает Дина на холодное осеннее солнце. Дует ветер, цепляясь за антенны машин, сваленных во дворе, похоже на стрекот каких-то роботов-кузнечиков. Сэм не останавливается, пока они не заходят за дом, устраиваясь под одиноким деревом на заднем дворе. Он упирается спиной в ствол и цепляется за Дина.
- Что это на тебя нашло, Сэмми?
Дин вечно дразнится. Прекрасно же знает, в чем дело, но никогда, никогда не может признать, что ему это тоже нравится, никогда не начинает первым, оставляя Сэма мучаться. Сэма это бесит, поэтому он начинает зло, широко открывая рот, впиваясь в Дина. Но постепенно он успокаивается, и поцелуй становится мягче, длиннее, что ли. Дин словно сбрасывает скорость на машине, движение за движением, все медленнее, глубже и в то же время, сильнее. Никакого вкуса, Сэм никогда не различает вкус поцелуя с Дином, просто хорошо, уверенно и так офигенно, что иногда он даже не хочет ничего другого, просто целоваться дальше, пока язык не отвалится. Дин кладет ему руку на шею, поглаживая большим пальцем волосы на затылке, и Сэм довольно вздыхает в поцелуй. Он всегда сомневается, хочет ли Дин этого, нет ли во всем этом странной перекрученной снисходительности. И поэтому такие короткие осторожные прикосновения – пальцы на шее или на щеке, рука, цепляющаяся в куртку или ладонь на поясе - лучше любых слов, любых уверений. А еще лучше – на секунду остановиться и посмотреть на Дина, на приоткрытый блестящий рот и физически невозможный взгляд – вверх из-под полуопущенных век, от него у Сэма начинает кружиться голова. Но зато не остается никаких вопросов, и Сэм снова возвращается в поцелуй. Мягкий, горячий, долгий. Крышесносный.

СЕРИЯ 47

От авторов: банановая история, или В зоопарке зверей кормить запрещается)))

---

Пока Дин покупает газеты, Сэм занимается завтраком. Отца нет в городе, выходные дни, никакой школы, никакого дела, хотя Дин упорно пытается найти для них двоих хоть что-то. Сэм так же упорно отказывается смотреть «хоть что-то», хотя бы на эти пару дней.
- Дин, идем в парк.
- Чего это вдруг?
Дин бросает газеты на столик у входа в мотельный номер.
- А что тут сидеть? Душно.
- Хочешь устроить пикник на обочине?
- Скорее, пикник на лавке.
- Ладно. Как хочешь.
Дин сворачивает газеты трубочкой, Сэм забирает пакет с едой, и они идут в парк.
Он рядом, всего лишь в квартале от мотеля – по дороге Сэм берет два кофе. Они усаживаются в тени, Дин потягивается и забирает у Сэма свой кофе.
- Что там у тебя в пакете?
- Еда.
- А поподробнее?
Сэм протягивает пакет Дину.
- Смотри сам.
- Чувак! - У Дина совершенно непередаваемое трагичное, даже горестное выражение лица. – А где гамбургер? Где мясо? Сэм?
- Будешь есть много жирного, будут проблемы с сердцем. Надо питаться правильно.
- Господи, когда ты уже школу закончишь?
Сэм достает из пакета гроздь бананов и бутылку молока. Дин смотрит на него, презрительно скривившись.
- Это какой-то завтрак чемпиона, Сэм. Я есть захочу через час.
Сэм отрывает один банан и начинает его демонстративно медленно чистить.
Он знает, как раздражают Дина паузы между Охотами. Особенно если отец находит себе дело и оставляет Дина с Сэмом. В такие дни он может просто срываться с места и часами бесцельно ходить по городу, ожидая, пока Сэм вернется из школы. Дин психует на ровном месте, вечерами пропадает в барах, и чем дольше они с Сэмом остаются вдвоем, тем чаще грызутся как собаки. Или…
Сэм протягивает Дину банан и говорит, наклонившись к самому уху:
- Ты прав. В банане совсем нет белка.
Конечно, белка до хрена в молоке, но Сэму тяжело дается импровизация, когда вокруг столько людей, и непонятно, зачем он вообще вытащил Дина на улицу, потому что тот только на одну секунду замирает в недоумении, а потом поворачивается вполоборота к Сэму – чтобы было видно все – и медленно втягивает одну только верхушку банана в рот.
- Твою мать.
- Следи за языком, - Дин отпускает банан-счастливец. – Хочется, Сэмми?
Недоеденный завтрак чемпиона остается на лавке в парке.
А в номере Сэм понимает, что ему до одури хочется попробовать, поэтому он отталкивает Дина, уже устроившегося у него между ног.
- Дай мне.
- Что?
- Дай я тоже.
Наверно, это выглядит смешно, потому что они даже не разделись до конца, джинсы путаются вокруг ботинок, и Сэму немного мешают колени Дина. Но он все равно опускает голову и опускает бедра, и ему дико хочется кричать, только рот занят Дином. Сверху – давать – оказывается удобнее, глубже, или, просто банально Дин делает минет лучше, чем Сэм, потому что он чаще тренируется, на том же Сэме. Они не сразу ловят свой общий ритм, но, в конце концов, Дин хватается за Сэма и двигает им сам, в себя. Сэм пытается повторить, хотя бы глубину, он очень старается, но бороться со ртом Дина невозможно. Сэм просто сжимает губы и сдается.
Уже после того, как Сэм кончает, Дин переворачивает его на спину и вбивается в его рот, так, что Сэм едва не задыхается. Все заканчивается так быстро и глубоко, что он не успевает даже толком распробовать.
- А теперь дуй за гамбургером, сучка. Мне твоего белка на один зуб хватит.
Дин шлепает его по заднице и лениво укладывается на спину.

СЕРИЯ 48, финальная серия

От авторов: ну и напоследок хотим порадовать преданных читателей нашего вии!честерского сериала рейтинговой серией, хотя и немного печальной - впрочем, и в самом СПН от веселья до грусти иногда один шаг.
Внимание: коллаж рейтинга R.

---

Траки, два часа ночи
Дин за рулем уже сутки, но он обещал себе, что не будет останавливаться до тех пор, пока не въедет в Калифорнию. Честно говоря, он практически не чувствует усталости, адреналин плещется в нем с той самой секунды, как он принял решение. Но теперь он на месте – почти, еще совсем немного – и можно отдохнуть. Он доезжает до выезда из города и снимает номер в самом последнем мотеле на трассе, который называется просто: «Калифорния». Дин ложится на кровать и вырубается, даже не сняв ботинки.

Роклин, семь часов утра
Восьмидесятое шоссе горит под колесами, окна открыты, и ни единого намека на то, что на улице октябрь. Дин стягивает куртку, не сбрасывая скорость, просто по очереди перекладывая руки на руле. Сэм бы сейчас поджимал губы, или просил Дина хотя бы притормозить. А может, он бы протянул руку и сказал: «Давай помогу». Сэм. Дин улыбается. Как же все легко оказалось. Как с самого начала, когда тринадцатилетний Сэм повернулся к нему лицом в кровати, прижался всем телом и сказал: «Дин». Больше не нужны были никакие слова, Дину, по крайней мере, так точно.

Сакраменто, полдень
Дин застревает в пробке на кольцевой, и ему кажется, что все против него. Он включает музыку погромче, просто чтобы разозлить всех вокруг. Моторхед, Сэм ненавидит эту кассету больше всего, однажды он пытался даже выбросить ее в окно, тогда Дин перехватил его руку в последний момент, а потом остановил машину посреди проселочной дороги, вытащил Сэма и оттрахал его на капоте, чтобы он заткнулся. Тогда было жарко, также как сейчас, капот жег ладони, солнце слепило глаза, это было в Нью-Мексико, или в Нью-Хемпшире, неважно, они были везде, вдвоем, и всегда также горело, пекло и было мало. Всего.

Ферфилд, три часа дня
Официантка в кафе заигрывает с ним, и Дин отвечает ей до тех пор, пока не замечает имя на бледно-розовом фартуке. Джесс. Он знает, что у Сэма есть девушка, Джесс, Дин узнал это случайно, в тот единственный раз, когда они разговаривали по телефону два года назад. Дин был пьян тогда, очень сильно пьян, иначе бы он не названивал с такой отчаянной настойчивостью, повторяя в бесстрастно гудящую трубку: «Сэм, ну ответь, Сэм, твою мать, пожалуйста». Сэм ответил, и Дин едва узнал его голос. Это был даже и не разговор, какие-то обрывки фраз, незаконченные вопросы, попытки что-то сказать и не сказать самого главного. На заднем фоне прозвучало: «Сэм, милый, кто это?» и Сэм ответил: «Я сейчас, Джесс». И Дина прорвало. Милый, сказал он, милый? Какой же ты милый? Ты маленькое дерьмо, ты уехал, ты оставил нас с отцом, ты, черт, Сэм, ты оставил меня, и чтобы ты не говорил тогда, ты уехал из-за этого. И Сэм не спорит с ним, он только тяжело рвано дышит в трубку и повторяет: «Дин, Дин, пожалуйста». И это ебаный рефлекс, потому что он говорил так всегда. Пожалуйста, Дин. Целовал и просил. Раздвигал ноги и стонал: «Пожалуйста». Кончал и повторял: «Дин, Дин». Дин положил трубку первым, потому что не мог больше слышать это так – далеко, по-другому.

Хейворд, шесть часов вечера
Еще далеко, но Дину уже начинает мерещиться Сэм. Везде. В каждой лохматой голове, в каждом высоком парне, вообще, в каждом. На светофоре он видит девочку с рюкзаком, точно такой был у Сэма в десятом классе, синий с белой змейкой. Женщина за прилавком в магазине так же как Сэм держит чашку с кофе, как-то неудобно цепляясь указательным и средним пальцами за ручку. Пацан в спортивной форме перебегает дорогу на красный, у него такие же длинные ноги с торчащими коленями и сбитые локти. У Сэма лет в пятнадцать были вечно не сходящие царапины и ушибы на локтях и коленях, он не справлялся с собственными конечностями, и Дин смеялся над ним, а потом целовал синяки и обещал, что так они заживут быстрее. Пятнадцать лет Сэма он помнит слишком хорошо, каждый день заполнен Сэмом, его вкусом и запахом, они не отрываются друг от друга, постоянно балансируя на грани, пару раз их едва не застал отец. Они ищут новые места, иногда это поле под безумным небом Оклахомы в разгар сезона торнадо. Тогда они кричали оба, не сдерживаясь. Иногда – заднее сиденье Импалы, это была зимняя ночь, холодно до потери сознания, и они уже не помещаются оба, но Сэм настойчивый и неудержимый, хотя у него ледяные руки. Часто – это их школы, пустые кабинеты, туалеты, подсобка в спортзале, где Сэм складывается на потертом кресле, голый, только кроссовки царапают Дину задницу, но они оба этого не замечают, потому что на них обоих находит странная нежность, и Дин целует Сэма, не может оторваться, а Сэм гладит его шею и закрывает глаза, будто не может смотреть. Они вместе постоянно, и Дин думает только об одном: пусть так будет всегда.

Пало Алто, десять часов вечера
Дом пустой, Дин догадывается, что Сэм уехал на вечеринку, Хеллоуин. Забавно получается, он возвращается к Сэму именно сегодня, когда все демоны вырываются из Преисподней и бродят среди людей, кто-то в масках, а кто-то – нет. Может быть, он тоже демон для Сэма, призрак прошлого, от которого он бежал и спрятался здесь, на самом краю. Дин сжимает руль. Нет. Неправда. Он знает, он слышал Сэма и его «пожалуйста». Он не может развернуться и уехать сейчас, когда Сэм так близко, когда Дин уже все решил. Он не может, больше не может. Ему нужен Сэм.