Если жить так стремительно, то и некогда умирать

В Монтане Сэм падает.

*

В Неваде он влюбляется. Пройдет еще несколько месяцев, прежде чем он это осознает, но, оглядываясь назад, он понимает, что все случилось именно в Неваде, когда они с Дином стояли, прислонившись к машине, чуть задевая друг друга бедрами, у Сэма непонятно от чего болел живот и не успокаивался даже от еды.

Он помнит все, детали остаются четкими спустя годы. Даже когда остальное размыто. Помнит тепло от тела Дина, и то мгновение, когда он понимает, как Дин прекрасен.

*

В Байерсе напротив мотеля стоит церковь: белая вагонка и короткий шпиль, неуверенно указывающий на небо. Ранним воскресным утром они со стоном просыпаются от колокольного звона.

Дин переворачивается и снова засыпает. Сэм встает, тихонько выходит на улицу и переходит дорогу.

В церкви он садится на одну из задних скамеек, от прихожан его отделяют пустые ряды. Сэм не слушает проповедь и только открывает рот, когда поют гимны, но склоняет голову во время молитвы и присоединяет свои мольбы к молитвам священника. Его «аминь!» идет от сердца.

Той ночью он лежит без сна, неловко дроча под простынями, и неважно, открыты или закрыты его глаза, – он видит Дина.

В следующий раз, когда он молится, Сэм задумывается о том, слышит ли его кто-нибудь. Или он сжег и этот мост.

*

В Канзасе он просит Дина остановиться. С обеих сторон их окружают широкие поля, вдали плавно изгибается линия горизонта. Сэм прислоняется к капоту и наблюдает за закатом. Небо полно оттенков зеленого, расчерчено фантастическими полосами абсурдного цвета, и он не помнит, видел ли их раньше. Всегда находится что-то новое, что-то прекрасное. Увидеть, узнать. Сэм исподтишка косится на Дина. Тот прислонился к Импале, старательно изображая нетерпение, но на самом деле просто уступая Сэму.

Сэм думает о том, сколько еще можно узнать о Дине, сколько цветов он еще не видел.

Ему хочется рассмотреть каждый оттенок.

*

В Похаске они охотятся на освонга. Эта тварь высасывает плоды из материнских утроб, ворует младенцев и подменяет их деревянными копиями. Сэм бледнеет от одной только мысли.

Собранные сведения он старается преподнести без эмоций. Статья в газете ужасна, но то, что в нее не попало, еще хуже.

– Сукин сын, – говорит Дин, играя желваками. – Ты узнал, как его найти?

Сэм сверяется с записями, хотя и так знает, что в них.

– Есть особое масло. Оно должно закипеть при приближении этих тварей.

– Догадываюсь, что в простом магазине его не купишь, – Дин возится со шнурками дольше обычного.

Сэм качает головой.

– Мне как-то даже не хватает Бэлы, – говорит он, и его передергивает.

– Я сейчас чуть не сблеванул.

– Тогда надо составить список подозреваемых, – у Сэма уже есть пара наметок.

– А разве днем они не выглядят как все? – уточняет Дин, и Сэм слышит в его словах молчаливый намек: у них не так много времени. Тварь наверняка снова убьет кого-нибудь этой ночью.

– Да, но кое-что их выдает. Они робкие, стараются избегать людей. Любят работать с мясом. И не спят почти всю ночь, поэтому… ну… – Сэм запинается, чувствуя себя глупо. Затем неловко продолжает: – Возможно, днем они выглядят усталыми.

Не самое лучшее описание, с которым им приходилось работать, но бывало и похуже.

– Итак, мы ищем застенчивого мясника с красными от недосыпа глазами? Смеешься, да?

Сэм смущенно пожимает плечами.

В конечном итоге, они оказываются у мясной лавки и устанавливают слежку за тощим парнем, лет тридцати, с воспаленными веками и темными кругами за стеклами очков. Когда Дин пытается с ним заговорить, парень отводит глаза. Они ведут его до самого дома и потом идут следом, когда тот подкрадывается к небольшому коттеджу с ухоженной зеленой лужайкой. Перед домом стоит трехколесный велосипед, а на крыльце лежат забытые футбольный мяч и бейсбольная перчатка. Они до сих пор не уверены, что не ошиблись, пока неверный уличный свет не падает на ступни парня. Вывернутые задом наперед.

Дин убирает его одной серебряной пулей. Времени остается только на то, чтобы убедиться, что тварь сдохла, потом по всей улице загорятся огни. В таких районах, как этот, выстрел поднимет на уши всех соседей, и никто не станет потом делать вид, будто ничего не слышал. Полиция уже в пути, поэтому они выбегают через боковые ворота и мчатся к машине.

Они едут на север.

*

Дольше всего на одном месте Сэм прожил в Стэнфорде.

Хотя произнося слово «дом», он точно знает, о чем говорит.

*

В Кларксдейле их почти ловят. Они бегут, уворачиваясь от пуль, Дин спотыкается и, когда пуля попадает ему в бедро, падает. Сэм не успевает поймать брата, он слишком медленно поворачивается и видит, как Дин ударяется коленями о землю и, выставив руки вперед, продолжает падать. Сэм перекидывает его руку себе через плечо и бежит дальше. Укладывает брата на заднее сидение Импалы и жмет на газ.

Он считает минуты и мили. Минуты до того, как Дин истечет кровью. Мили, прежде чем они попадут в другой округ и можно будет остановиться. Оказаться в безопасности. В безопасности.

Через двенадцать минут, и пятнадцать миль, и несчетное количество ударов сердца он сворачивает на неровную боковую развилку, оставляя преследователей позади.

Пуля прошла навылет. И кровотечение не очень сильное, по пальцам Дина просто медленно течет тонкая струйка крови. Задеты только мышцы, ничего серьезного. С ними обоими случались вещи и посерьезнее.

От облегчения у Сэма кружится голова, и он ведет себя по-дурацки. Стискивает Дина, зарываясь лицом в его плечо, и крепко обнимает, пока его самого не перестает трясти. Лепечет в плечо брата: «Люблю тебя, не могу потерять», – и сейчас уже не важно, слышит ли его Дин, лишь бы тот был в порядке.

Позже, когда Сэм режет на брате джинсы, тот ворчит: – «Мои любимые», – хотя это не так, и ноет, когда Сэм чистит и перевязывает рану: – «Слишком туго, а сейчас слишком свободно», – требует поесть: – «Чизбургер и картошку с чили, и не забудь маринованные овощи», – и пиво: – «Для настоящих мужиков, а не разбавленную мочу, которую ты пьешь», – но он и слова не говорит о том, как Сэм повел себя раньше.

*

В Вэст Либерти Сэм напивается.

Он пьян в зюзю, или как там Дин это называет. Хотя напивается Сэм совсем не часто.

Сэм не глупеет, когда пьян. Неважно как это выглядит со стороны, но он прекрасно отдает себе отчет в происходящем, в том, что делает и говорит. Как слишком крепко цепляется за брата, когда Дин укладывает его на кровать, как приподнимается и хватает Дина за лицо, поглаживая скулу, на что у него трезвого никогда не хватило бы духа. Он помнит все, потому что у него нет выбора, только в такие моменты он может прикоснуться к Дину именно так, как давно хочет. Он напивается, отпуская себя, когда терпеть уже нет сил, когда приходится все время отворачиваться, чтобы избежать соблазна. Когда нужно приглушить боль.

Делать на следующий день вид, что тебе неловко за вчерашнее, совсем не сложно. Пульсирующая от боли голова и буря в желудке очень в этом помогают. Но он никогда не раскаивается по-настоящему.

Сэм не разрешает себе часто напиваться.

*

В Спрингфилде Дин выходит из номера, пока Сэм в душе. Садится в машину и не возвращается.

Ни сообщения, ни записки, ни причины, о которой Сэм бы знал.

Проходит два дня, и Сэм, обзвонив все знакомые номера, впадает в отчаяние. Он угоняет машину – взять на прокат значило бы потерять время, которого у него нет. Только не сейчас, когда секунды могут иметь решающее значение, когда Дин, может, где-то связан, истекает кровью, а Сэм ему нужен. Он методично прочесывает округ, ни на миг не переставая думать, что Дин может быть мертв – он все представляет, как его брата убивают. Ему не приходится напрягать воображение: он видел, как Дин умирал шестьдесят два раза. Он помнит каждый.

Существует слишком много способов покинуть этот мир.

К концу третьего дня Сэм наконец находит Дина: в полумиле от мотеля, в машине, с синяком на лбу и без каких-либо ответов. Сэм чуть не проезжает мимо, в третий раз проверяя эту дорогу, когда вдруг замечает Импалу, наполовину скрытую плакучей ивой, и бьет по тормозам. Он открывает дверцу, наклоняется и обнимает Дина так крепко, что слышно, как трещат ребра, но Сэм не в силах разжать руки.

– Похоже, меня не было больше, чем просто пару часов, – произносит Дин, но Сэм ничего не отвечает на это. Ему кажется, что он скажет слишком много, если попытается сказать хоть что-то прямо сейчас.

После Спрингфилда Сэм повсюду ходит за Дином.

– Хочешь сходить посмотреть, как я посру? – недовольно спрашивает Дин, когда они останавливаются на заправке, выдавая свое раздражение. Сэм может его понять.

– Что будешь пить? – только и произносит он. Дин молчит, и Сэм покупает им обоим «Маунтин Дью». Дин кривится, но все равно пьет.

*

В Гудзоне Сэм видит людей. Краем глаза, знакомые лица.

Когда он оборачивается, их уже нет, и Сэм ничего не рассказывает Дину. Сначала он видит Эша через дорогу на Маркет Стрит, потом Мэдисон, которая смотрит на него, стоя на углу парка около Черч Стрит.

Когда они проезжают мимо кладбища и он видит Дина, прислонившегося к стене, в голубой рубашке, которую пришлось выбросить после охоты на водяного, он подскакивает на сидении так резко, что врезается головой в крышу.

– Парень, что случилось? – спрашивает Дин.

– Ничего, – отвечает Сэм и смотрит в боковое зеркало, отмечая, как второй Дин исчезает вдалеке.

После этого случая он звонит Бобби, чувствуя себя заговорщиком. Тот даже не смеется над неловкой попыткой Сэма пошутить, начав разговор с фразы из «Шестого чувства»:

– Я вижу мертвых людей.

– Наверное, это эхо, – отвечает ему Бобби.

И Сэм представляет себе Дина, ставшего эхом. Бесприютным эхом того, кем он был до того, как попал в ад. Он держится, пока говорит по телефону, потом бежит в ванную, где его выворачивает.

*

В Гранд Хэване он все время оглядывается, но не видит ни Эша, ни Джесс, ни молчаливого, неправильного Дина. Только настоящего, который похлопывает его сейчас по плечу, подталкивая.

– Ну что, заказываем очки, пока ты не снес все столбы в округе?

Сэм начинает внимательно смотреть под ноги. Лишь бы Дин не начал задавать вопросы, по крайней мере, не те самые вопросы. Ему не хочется врать.

*

В Файетте он слышит, как женский голос отчаянно зовет его по имени.

– Сэм, Сэмми, – кричит женщина, и в ее голосе слышны слезы и отчаяние. Он боится оборачиваться. Дин ушел за бургерами и Сэм не знает, слышит ли ее еще кто-нибудь. Или это только голос у него в голове.

Сэм оборачивается.

Смотрит оцепенело, как какая-то женщина подбегает к нему, хватает за руку – и она настоящая, прикосновение кажется настоящим – и молит:

– Вы не видели моего мальчика? – спрашивает она. – В синей толстовке. Вот такого роста, – она опускает руку примерно на уровень бедра Сэма.

Это просто чья-то мать, и Сэм выдыхает, хотя до этого момента даже не замечал, что сдерживает дыхание.

– Когда вы видели его в последний раз? – спрашивает он.

Он смотрит, как она пытается собраться, чтобы ответить.

– Десять минут, наверное? – неуверенно произносит она. – Но ему только четыре. Его зовут Сэм.

Иногда Сэм бывает так сосредоточен на нечисти, демонах и тварях, которым не место в этом мире, что почти забывает о монстрах в человеческом обличье. Он видит в ее глазах все то, что может случиться с четырехлетним ребенком и чего она так боится.

Сэм кладет руку женщине на плечо и аккуратно, медленно проговаривает слова:

– Мы найдем его, – обещает он и идет за Дином. В нем до сих пор живет детская уверенность, что брат может все исправить и всех спасти.

– Пропал маленький мальчик, – начинает он, не обращая внимания на чизбургер, который Дин ему протягивает. Он не может есть. Даже Дин бросает свой бургер, и Сэму кажется, что именно так его старший брат выглядел, когда в детстве на Сэма напала штрига.

Городок небольшой, и вскоре к поискам подключаются почти все. Когда появляется полиция, они с Дином незаметно уходят, кинув последний взгляд на несчастную женщину, бросившуюся к патрульным.

На следующий день происшествие попадает в местные новости и вечерние выпуски. «Педофил снова убивает». Сэм покупает вечером газету и затем выкидывает ее в мусорное ведро около номера. Полиции удалось найти ребенка, но уже мертвым.

Сэм молчит, когда они уезжают из Файетте, и Дин включает музыку.

*

В Вотертауне в мотеле нет воды. Ирония ситуации не ускользает от Дина, и он выдает шутку за шуткой, пока наконец не устает от того, что не может принять душ, и тогда уже начинает ворчать. Уж лучше бы он продолжал шутить. Если бы здесь был отец, думает Сэм, но от подобных рассуждений всегда было мало толку, поэтому он отвлекает себя тем, что крадет у Дина последнюю чистую пару носков.

В десять вечера Дин тащит Сэма к машине. Он ничего не объясняет и не говорит, куда они едут, но через пять минут с довольным выражением лица глушит мотор на обочине.

– Что? – спрашивает Сэм.

– Поплаваем нагишом. Помоемся, – отвечает Дин и выходит из машины. Глаза Сэма еще не привыкли к темноте, но он различает блики озерной воды.

Скорее всего, они замерзнут, но он пожимает плечами и идет за Дином. Тот уже стоит на камнях, скидывая с себя одежду и бросая на землю беспорядочной кучей. У него бледная кожа, которая на фоне темного неба кажется совсем белой. Он с криками влетает в воду, разгоняя стаю потревоженных ото сна птиц. Сэм входит в воду осторожно, привыкая, пока вода не доходит до гениталий, и тогда приходится окунуться.

Когда Дин сует ему что-то маленькое, круглое и скользкое, Сэм намыливается быстрее, чем соображает что-то сказать. Намыливает волосы, дважды взбивая пену, пока те не начинают скрипеть.

– Думаю, кондиционер ты не принес?

Наверное, он даже заслужил, чтобы его окунули в воду.

*

Когда они уезжают из Гранд Форкс, Дин говорит ему правду.

– Я не такой, как раньше, – говорит он.

Дин смотрит, не отрываясь, на дорогу прямо перед собой. Сэм рассматривает поля за окном. Наверное, стоило бы нервничать или волноваться, но ничего такого он не чувствует. Это Дин, и вера Сэма крепка.

– Ты поэтому исчез? В Спрингфилде? – спрашивает он.

– Я не знаю, – отвечает Дин, и пустота в его голосе говорит Сэму, что это правда. Дин не помнит.

Он забывает еще кое-что. Целые куски жизни. Сэм слишком поздно замечает, что Дин теряет дни. И даже те, которые они провели вместе, оказываются стерты из памяти брата.

Дин что-то подозревает. Может, чувствует пустоты, как удаленный зуб, на который обращаешь больше внимания после того, как его вырвали. Сэм понимает, что Дин осознает потери. Незаметно, будничным тоном, Сэм упоминает о событиях, которых никогда не было, и Дин начинает оправдываться, что ничего не помнит, потому что, наверное, слишком много тогда выпил. Для самообмана оправдание слишком нелепо. Сэм понимает, что Дин просто не хочет, чтобы он о чем-то догадался.

Дин вернулся другим, неправильным. Сэм не знает, как и почему.

Но Сэм такой же.

Они подходят друг другу.

*

В Дугласе Сэм убивает человека голыми руками.

Человека, не монстра. Демон покидает тело до того, как Сэм сжимает горло до конца, но он не успевает заметить испуг в карих глазах. К тому моменту, когда Дин оттаскивает Сэма, трахея уже сломана.

Они сжигают труп, и Сэма рвет на пепел комковатыми остатками бургера. Скрючивает пополам от сухой рвоты и долго не отпускает.

– Боже, Сэмми, – говорит Дин, и Сэм внимательно смотрит на брата, пытаясь разглядеть в его глазах ужас. Он видит нечто другое. Наверное, вину, вину и грусть, и Сэм не понимает, за что Дин может чувствовать себя виноватым.

– Я должен… – начинает Сэм, только не знает, как продолжить. Должен сдаться полиции, должен что-то сделать, чтобы все исправить?

– Ты ничего не должен. Это была ошибка.

– У него осталась семья, – в детстве Сэм всегда расчесывал ранки.

– Как и у тех, кого он убил, когда был одержим.

– Это не он их убивал, ты знаешь это так же, как и я.

– Если бы его судили, то признали бы виновным, – настаивает Дин, и Сэм не знает, почему тот заговорил о законности, почему настойчиво пытается доказать, что все в порядке, когда это неправда. Когда нечему быть в порядке.

*

В Рок Спрингз они охотятся на зомби.

Охоту находит Дин. Клянется, что для себя, но Сэму кажется, брат просто хочет, чтобы ему было проще. Черное и белое. Убивая зомби, никаких сомнений не испытываешь.

– Ты так представляешь себе веселье? – спрашивает Сэм, когда они лопатами сгребают в кучу куски зомби, чтобы сжечь.

– Черт, да, – отвечает Дин, с ног до головы забрызганный гниющими ошметками, и улыбается как ребенок, широко и счастливо.

Сэм закатывает глаза. Поливает кучу бензином из канистры и смотрит, как Дин зажигает и бросает сверху спичку.

– Я первым в душ, – говорит Сэм, и, наверное, надо начинать волноваться, что Дин не пытается спорить.

*

Он решает, что им повезло. Потеряли несколько воспоминаний, несколько раз увидели эхо. Они могли умереть. Он готов жить с такой альтернативой.

*

Где-то между Монтроуз и Ганнисон Сэм целует Дина. Сэм за рулем, брат спит, и Сэм останавливается. Ждет, когда Дин проснется – почти сразу же после того, как мотор перестает шуметь и прекращается движение, – и наклоняется.

Он проводит большим пальцем по линии подбородка, словно предупреждая. Дин может его оттолкнуть, может продолжать сидеть на месте, но Сэм не боится ни того, ни другого. Ничто не сможет сломать их: ни ангелы, ни демоны, ни слова, ни поступки. Он в жизни не был еще так в чем-то уверен, как в том, что он должен сделать – прижаться губами к губам Дина.

Поцелуй выходит простым, лишь прикосновение сухих губ (у Дина они мягче, чем Сэм ожидал), и, наверное, если бы это были не они, ничего бы не значил. Но это они.

Под пальцем Сэма вздрагивает мускул – Сэм нежно проводит пальцем по щеке Дина, задевая щетину. Раньше о таких прикосновениях он боялся даже мечтать, а теперь отдается ощущению сполна, наслаждаясь странной интимностью момента.

И смотрит на Дина.

Тот не двигается. Закрывает глаза на секунду – Сэма это устраивает, потому что знает, что сейчас все написано у него на лице: как он влюбился в собственного брата, и… И он не готов к тому, чтобы Дин это увидел, не сейчас, по крайней мере… И выдыхает, открывая их снова, когда Сэм распрямляется.

Потом прикусывает нижнюю губу. Дин всегда так делает, когда нервничает, хотя Сэм сомневается, что тот знает об этой своей привычке.

– Предупреждать надо, – наконец говорит он.

– Тогда не так весело, – отвечает Сэм. Он улыбается Дину и снова выруливает на дорогу.

*

Эли Вудрафф живет в Белльвилле. Подруга подруги, которая дружит с Беки. Как это обычно бывает. Она начала расспрашивать знакомых, и вот они здесь.

У двери ЭМП-датчик загорается красным, Дин, выключив его, убирает в карман.

– Переживаешь, что будешь выглядеть перед Эли тупым Охотником за призраками? – подкалывает его Сэм.

– Отстань, – отвечает Дин и краснеет.

Эли высокая. У нее длинные черные волосы и улыбка, которая сводила бы с ума, если бы девушка не была так заметно напугана. Она машет, чтобы они проходили в аккуратную маленькую квартирку.

Эли в последнее время мерещится что-то странное. Какая-то тень по ночам.

Ни у нее, ни у кого-либо из ее родственников ранее не фиксировали случаи умственных расстройств. Она говорит это с убитым видом.

– Оно тут, я вижу его краем глаза, но когда поворачиваюсь, это существо просто исчезает в стене. Я знаю, звучит безумно. Я сама сначала думала, что схожу с ума, но оно же настоящее, правда?

Сэм понимает, что ей хочется услышать в ответ. Что все не так… Что нужно проверить зрение… Чтобы они превратили все в шутку.

– Да, настоящее, – отвечает Сэм, словно извиняясь.

Она кивает.

– Оно опасно? Пока оно ничего плохого не сделало, но, кажется, постепенно становится все отчетливее. Сначала это была просто… капля, темная точка в воздухе, потом стало похоже на человека. Сейчас я даже могу различать детали, шляпу, например, все, кроме лица. У него нет лица, – говорит она, и ее голос срывается в конце, словно это больше, чем она может вынести.

Сэм смотрит на Дина. Тот возвращает ему взгляд, но молчит.

– Иногда они избегают контактов с людьми, – произносит Сэм, – но были случаи, когда эти существа нападали, пытались задушить, поэтому…

– Не волнуйтесь, мой туповатый братик пытается сказать, что мы позаботимся об этой твари, – вмешивается Дин.

Сэм расстраивается не из-за оскорбления – слишком слабого, чтобы обращать внимание, – или того, что его перебили, но все равно злится так, что сводит живот. Он стискивает зубы, когда Дин кладет руку на плечо Эли, и отворачивается, когда она улыбается Дину в ответ.

Они разыгрывают в «камень, ножницы, бумагу», кто будет спать на диване. Сэм про себя торжествует, что выиграл. Не потому, что ему нужен этот диван, а потому, что тот не достался Дину. Он понимает, что это мелочно, ну и что.

Дин идет в машину. Он недовольно ворчит, но затыкается, когда Эли вручает ему одеяла, еду и фляжку, и ухмыляется Сэму, уходя на улицу.

– Вам, наверное, надо поспать, – предлагает Сэм. Эли смотрит на него, словно хочет возразить что-то, но затем кивает.

Она оборачивается в дверях спальни:

– С вами все будет в порядке?

Сэм кивает.

– Мы не первый раз этим занимаемся, – отвечает он. – И если окажется, что мы ошиблись и оно появится откуда-то с улицы, Дин его заметит.

Он изображает уверенность, и, кажется, она ему верит.

*


Сэм просыпается, испугавшись чего-то во сне. Или, может, он просто замерз, потому что в комнате тихо. В воздухе ощущается что-то прохладное и влажное – Сэм вздрагивает и медленно поднимает голову. И видит нечто рядом с дверью в спальню.

У Сэма наготове сообщение для Дина, на случай если – или когда – он что-то увидит, но существо одно и не кажется опасным, просто стоит там. Когда Сэм поворачивается, оно исчезает.

Сэм достает заранее приготовленные бумажки и начинает читать молитву. Слова легко скатываются с языка и исчезают в тишине, но в комнате становится теплее. Дочитав, он окропляет все вокруг святой водой и во всех четырех углах комнаты подкладывает под ковер листки с переписанной молитвой. Сэм уверен, что этого достаточно и существо больше не вернется, но все равно звонит Дину.

– Сэм, – отвечает в трубку Дин, и Сэм готов поспорить, тот заснул.

– Тащи свою ленивую задницу сюда, – говорит он, и Дин бурчит что-то, что можно посчитать за согласие.

Дин появляется через две минуты, все еще потирая со сна глаза. Он проверяет комнату ЭМП-датчиком. Ничего.

– Эли разбудим? – спрашивает Дин, но в это время она выходит из спальни.

– Извините, что разбудили, – говорит Сэм.

– Оно... – начинает она.

– Оно ушло, – заверяет ее Сэм, – но я оставлю вам текст молитвы и святую воду. Если снова увидите что-то похожее, будете знать, что делать.

– Или можно просто позвонить нам, – предлагает Дин, и Сэм прикусывает губу, задумываясь, когда он успел стать таким… собственником, именно это слово приходит ему в голову. Собственником настолько, что хочет, чтобы оставались только он и Дин, а все остальные были бы в их жизни лишь мимолетными эпизодами.



Они уезжают утром, после завтрака. Эли не устает извиняться за подгоревшие вафли, но кофе настолько хорош, что почти это компенсирует.

– Я не собирался с ней спать, – обращается к нему Дин, не отрываясь от дороги, – даже если бы мне выпал диван.

– Можно подумать, она бы тебе дала, – фыркает Сэм, хотя понимает, о чем говорит ему Дин.

*

В Линкольне они трахаются.

Это не случайность.

Они не пьяны. Выпили всего по два пива, несколько часов назад. Этого даже не хватит, чтобы напиться.

Они не прокляты, им ничего не угрожает, и они не под заклятьем.

Иногда это просто случается, естественный ход событий. И даже если Сэм раньше не замечал, что к этому все и идет, то, оглядываясь назад, он видит это отчетливо. И все, что он когда-либо сказал или сделал, и каждый взгляд, который он бросал на Дина, – все вело сюда.

Все происходит так просто.

Сэм тянется первым, но Дин не испытывает ни тени сомнений, Сэм это видит. Пока он раздевает их обоих догола, Дин все время улыбается. Словно хочет проверить, действительно ли Сэм пойдет до конца. Словно давно этого ждал, и только сейчас Сэм понимает, что, наверное, так оно и есть. Что для Дина ожидание длилось гораздо дольше, чем для него самого, и Сэм готов плакать оттого, насколько Дин может быть бескорыстным.

Скольжение тел в полумраке, Дин, Сэм рядом с ним. Странно знакомое движение, потому что они знают тела друг друга почти так же хорошо, как свои собственные.

Новым, незнакомым движением Сэм разводит ягодицы Дина, проводит пальцами по темной коже между ними, надавливая на анус. Смотрит, как его член скользит внутрь, – и смеется, вспоминая Бобби и как тот любит повторять, что они срослись. Дин тоже смеется, когда Сэм рассказывает ему о Бобби, и это так здорово: держать Дина в руках и чувствовать, как смех проходит сквозь их тела, как смазка блестит на заднице Дина, там, где Сэм вытер об него пальцы. Дин начинает беситься из-за этого, но Сэм заталкивает палец ему в задницу, и тот затыкается, и Сэм мысленно добавляет еще один пункт к списку того, что может заткнуть Дина.

Он думает о том, что всего этого у них могло и не быть, и крепко сжимает бедро Дина, чувствуя его тепло, напоминая себе, что они оба живы. Оба в безопасности. По крайней мере, сейчас. И это все, на что они могут надеяться, все, что ему действительно нужно. Он думает о том, как прекрасен сейчас Дин – доступный и бесстыжий, бледная задница в воздухе, мокрый отблеск пота на пояснице, – пока кончает в него, струя за струей. Сэм думает о том, как сильно он любит Дина, – когда тянется к его члену и доводит до оргазма, ровными движениями, чуть проворачивая ладонь, как нравится самому Сэму. И Дину, как понимает Сэм, тоже нравится.

В Южной Дакоте дороги длинные и прямые, и Дин ведет машину спокойно, вытянув ноги и высунув локоть в открытое окно. По встречной полосе проезжают несколько грузовиков, парочка тягачей, но все остальное время перед ними только пустая дорога и открытое пространство вокруг.

Сэм ерзает на пассажирском сидении. Он не помнит, когда у него начало вставать от одного только взгляда на Дина, но сейчас в штанах стояк, а еще ехать несколько миль. Сэм исподтишка, через джинсы, накрывает член ладонью, но Дин все равно замечает его движение и ухмыляется. Зараза.

Припарковаться негде, но будь Сэм проклят, если ему это помешает. Он кладет руку на ремень, и к щекам приливает кровь от одной только мысли, чтобы начать мастурбировать, пока Дин рядом ведет машину. Но это не то, что ему надо. Он хочет почувствовать Дина, ощутить вкус, поэтому тянется и расстегивает ремень брата, потом молнию. Медленно, следя за Дином. Тот выглядит безразличным, крепко сжимая руль, но его выдает чуть подергивающийся подбородок. Сэм снова опускает голову и выдыхает на выпуклость в трусах Дина. Хочется закопаться туда лицом, вдыхая этот запах, но пока он только гладит член через хлопок, ожидая от брата какой-либо реакции.

– Ты же не серьезно? – наконец вырывается у Дина, и Сэм только ухмыляется и достает член Дина из трусов. Он абсолютно серьезно.

Член Дина мягкий, Сэм может накрыть его рукой, и, когда ныряет вниз, головой к коленям Дина, взять полностью в рот оказывается легко.

Сэм останавливается.

– Это все? – дразнится Сэм, на самом деле спрашивая другое. Ты хочешь этого так же сильно, как и я? – вот, что он спрашивает, старательно пряча беспокойство, которое не может контролировать и в котором не собирается признаваться. Однако Дин отвечает почти сразу же – у него встает под неловкой рукой Сэма. Сэм гладит упругую кожу, трет большим пальцем головку, ласкает, пока у Дина не вырывается стон.

– Черт, Сэм, прекрати дразнить и приступай к делу, – требует он, и в голове Сэма остается только «да».

Сейчас у него не получается взять в рот полностью: угол неудобный, и член Дина стал больше, – но Сэм старается. Он хочет, чтобы Дину было хорошо, хочет, чтобы тот получил такое же удовольствие, как и он сам.

Сэм кладет руку Дину на грудь и теперь, вместе с пульсацией члена у себя на языке, чувствует, как сердце брата бьется все сильнее. Дин опускает руку ему на голову, зарываясь пальцами в волосы, и Сэм отчаянно трется о край сидения – все, что угодно, лишь бы кончить. Он готов спустить в штаны, только от того, что отсасывает Дину.

Дин кончает без предупреждения, серебристо-влажным в рот Сэма. Слишком много, слишком внезапно, у Сэма едва получается проглотить, но он старается. Сэм отстраняется с мокрым хлопком, во рту все еще привкус Дина, и он уже совсем близко, яйца поджаты, почти рядом, ему просто необходимо кончить. Быстрыми неловкими движениями он толкается бедрами в сиденье – безумно неудобно, когда лежишь вот так, чувствуя под собой ход машины – но он не может остановиться, он должен кончить.

– Прости, я должен был предупредить, – бормочет Дин, но Сэм почти не слышит, потому что наконец-то кончает в штаны горячими и липкими струями.

Потом Сэм, расслабленный после оргазма, лежит, положив голову на колени Дину. Член Дина висит, выглядывая из ширинки, немного смешно, как иногда бывает после секса, и Сэм немного сдвигается, чтобы у него получилось слизать последнюю полоску спермы.

– Ты так не заснешь, – говорит Дин, но Сэм запросто мог бы. Тем не менее, он поднимается и аккуратно приводит Дина в порядок. Выпускает рубашку поверх, прикрывая пятно, которое появилось, потому что Сэм не смог все проглотить.

Когда в штанах у него все засохнет, ощущения будут не из приятных, и глоток воды сейчас явно бы не помешал, но Сэм лишь прислоняется к дверце и улыбается.

– И как, тебе было хорошо, милый? – шутит он.

– Придурок, – отвечает Дин, но тоже улыбается.. И в последнее время брат начал улыбаться чаще, чем раньше, а большего Сэму и не надо.

*

Грасс Рэндж, Монтана. Ночь. Они спят на одной кровати. Матрас старый и тощий, но это хороший предлог подкатиться к Дину ближе, привалившись сзади, таким естественным уже движением.

– Ты только что нюхал мою шею? – спрашивает Дин. – Как девчонка.

– Заткнись, – лениво и разморено отвечает Сэм.

– По крайней мере, это значит, что я не гей. Раз ты у нас просто такая большая девчонка, – добавляет Дин.

Сэм трется членом о задницу Дина. У него наполовину встал.

– Да, я девчонка, – сухо говорит он.

И еле сдерживается потом, чтобы не сказать Дину, что именно он, а не Сэм, кричит, когда кончает.

Когда Сэм просыпается от того, что пальцы Дина перебирают его волосы, он делает вид, будто спит дальше. Он продолжает лежать с закрытыми глазами, счастливый и довольный. Это что-то большее, чем просто влечение. Что-то, что произошло случайно, и Сэм даже не заметил, как это произошло, пока не споткнулся. Это – быть любимым и любить в ответ, и все остальное теперь не имеет значения.

*

В Монтане Сэм падает.

Дин подхватывает его. Как было раньше. И всегда будет. Он обещал.

© since 2007, Crossroad Blues,
All rights reserved.