4.42

Красные всполохи перед глазами.
Звуки, звуки, звуки как сквозь вату.
Спаси меня.
- Нет, не подходи!
Пар изо рта. Гудение.
Большие серьезные серые глаза.
Спаси меня.
- Успокойся, давай поговорим.
Кровь. Бесцветность и яркие пятна.
Рука, сжимающая пистолет у виска ребенка.
Спаси меня.
- Стой, я сказал! Не смей приближаться!
Вой сирен. Множество голосов.
Не отвлекаться.
Спаси меня.
- Тише, тише, давай без глупостей… Мы поможем тебе, я помогу, только отпусти…
- Заткнись, или убью ее!
Спаси меня.
Серые внимательные глаза.
Взрыв.

Он привычно подскакивает на кровати. Простыни сбиты, тело липкое от пота. Жарко, нечем дышать. И чертовы красные всполохи перед глазами.
4.42 на часах. Можно даже не пытаться снова заснуть.
Есть время до семи. Три чашки кофе, тупой фильм по телевизору, воспаленные глаза и натянутые нервы. Твоя плата за провал. За человеческую жизнь. За ошибку. Зато ты отвоевываешь у ночи лишние часы. Может быть, без снов годы покажутся дольше.
Ты не можешь выспаться уже полтора года. К дерьму тоже, в принципе, быстро привыкаешь. Новый закон реальности. Одобрено, запатентовано, готово к употреблению.
Вы бы хотели жить вечно?..

- Доброе утро, Джесс!
- Привет, дорогой!
Джессика, мило улыбаясь, уверенной походкой идет к кабинету начальника участка, подмигивая Джареду. Хотя все уже в курсе, что Эрик не в настроении. А значит, жди беды.
Джей старается стать невидимкой, что довольно затруднительно, тем более при его росте, но мечта пробраться на рабочее место незамеченным способна сотворить чудо….
- Эй, Джаред! – Чад подлетает к другу, уверенно кладет руку ему на плечо. – Хреново выглядишь, старик, впрочем, как и последние бог-знает-сколько месяцев, так что могу угадать, что у тебя все по-старому.
- Поразительная смекалка, Мюррей, - Падалеки только хмыкает в ответ. В висках стучит, и все мысли бегут по направлению к чудесному ароматному напитку из автомата в холле….
- Знаешь, с чего наш старик так взъелся?
Строго говоря, Крипке вовсе не старик. Ну, постарше, конечно, но ненамного. Однако с подчиненными сразу поставил себя как старший товарищ. К тому же быстро стало известно, что прозвище “старик” ему льстит. Джей даже не пытался увидеть в этом логику. Оставим дедукцию для работы.
- Из-за потрошителя? – он поморщился. Джареду не нравились эти глупые “клички”, которыми коллеги-полицейские награждали очередного маньяка. Было бы проще называть их типа “номер такой-то” или “тип икс”…. Но людям везде нужна показуха.
Хлеба и зрелищ, черт вас возьми.
- Ага. Он опять объявился, - Джей останавливается, пристально смотрит в глаза Чаду. – Сегодня ночью еще труп нашли. Назревает всеобщее совещание. Так что давай, очухивайся, приводи себя в порядок…. Ну, кофе там выпей и умойся… – Мюррей с сомнением изучает помятую физиономию друга. – Ай, забей, тебе уже не поможет.
Хлопает по плечу и скрывается в неизвестном направлении. Джаред, наконец, усаживается на свое рабочее место и бездумно пялится в стену.
Еще одно убийство. Третья жертва.
Он вспоминает фотографии, обезображенные лица молоденьких девушек, и острое желание собственными руками придушить эту тварь не кажется чем-то неправильным или недозволенным.
- Всех сотрудников шестого отдела просят пройти в зал для совещаний. Повторяю: всех сотрудников…
Падалеки молча встает и, прихватив блокнот и ручку, направляется к массивной двери в конференц-зал.
Все-таки безумно хочется кофе.

В зале уже полно народу. Разумеется, сидячие места заняты “первыми лицами”. На длинном овальном столе возвышается проектор, у которого застыл с хмурым видом Крипке. По правую руку от него Джаред замечает серьезную парочку – мужчина и женщина. Мужчину видно плохо – свет приглушенный, явно готовятся к показу слайдов, а вот женщину он узнает сразу.
Гэмбл. Отлично, федералов только не хватало. Теперь понятно, чего старик так взъелся. Кому понравится, когда лезут на твою территорию со своими порядками?..
За спиной у Гэмбл и неизвестного мужика замерли еще двое парней. Разглядеть их лица вообще невозможно – слишком темно.
Джей занимает место у стены, наискосок к экрану и Эрику. Остальные сотрудники выстраиваются по периметру, негромко переговариваясь. Кто-то слегка пихает Падалеки локтем в бок, так что Джаред теперь осведомлен о местонахождении Мюррея. Наконец, слушатели устраиваются, и в зале наступает тишина.
Крипке обводит вошедших внимательным взглядом и начинает.
- Итак, я думаю, все уже в курсе, почему мы здесь собрались. Нью-Йоркский маньяк, или потрошитель, как его прозвали, вновь напомнил о себе. Это уже третья жертва за полтора месяца. Поскольку дело принимает серьезный оборот, мы решили собрать вас всех сегодня и составить новое расписание дежурств, а также обозначить план дальнейшей работы. На нашем совещании присутствуют представители ФБР, которым мы будем помогать по мере необходимости…
Эрик скривился, но смог-таки выдавить улыбку, далекую от понятия “дружелюбный”. Скорее она походила на “пошли вы”. Впрочем, Сэра – та еще сучка – ничуть не растерялась и ответила улыбкой голодной анаконды. Джей вообще-то не знал, как выглядит голодная анаконда, хотя был уверен, что улыбаться она в принципе не умеет, но сравнение моментально пришло на ум.
Интересно, кто из них кого в итоге сожрет?
- Что ж, приступим, - Эрик кивает, и кто-то щелкает выключателем. В темноте ярко вспыхивает картинка на экране. Первая жертва. Карен Смит. – Первая жертва – Карен Смит, - продолжает Крипке, а Падалеки вновь вздрагивает, глядя на мертвое тело на экране. – Была найдена уборщиками мусора около помойной корзины на углу пятой авеню двадцать пятого августа этого года, - стройная девушка в коротком голубом платье лежит на асфальте в неестественной позе. Издалека кажется, что горло ее перепачкано и будто присыпано чем-то черным. Лицо почти полностью скрыто светлыми русыми волосами. – Двадцать четыре года, не замужем, ни с кем не встречалась последние полгода. Работала секретаршей в небольшой фирме, торгующей мебелью. Умерла в результате нанесения травм, несовместимых с жизнью. Точнее – из горла жертвы вырезана трахея, - щелчок. Перед глазами – крупным планом изувеченное горло. Теперь, вблизи, видно, что это не просто грязь, это грязь и кровь, истерзанная острым предметом кожа. – Саму трахею обнаружить не удалось. Видимо, преступник забрал ее с собой как трофей. Вырезали трахею по всей видимости обычным кухонным ножом, какие можно увидеть у любой домохозяйки. Орудие убийства так же не обнаружено. Судя по нанесенным увечьям, преступник вряд ли имел четкое представление о строении человеческого тела и о том, как можно удалять органы и делать надрезы, то есть никакого медицинского образования он не имеет, - снова щелчок. Карен лежит на холодном столе в морге, отмытая от грязи, с убранными назад волосами. Отталкивающая рана на шее видна во всей красе. Джаред старается не смотреть. – Кроме этого изуродовано лицо, точнее, глазные впадины. Вероятно, преступник пытался вырезать еще и глаза, но повредил ножом то ли по неопытности, то ли в спешке, то ли и то, и другое, и в итоге ушел ни с чем. Если не считать трахеи.
Эту девчушку Джаред запомнил лучше всех. Может потому, что она была первая. Может потому, что он был на месте преступления, причем оказался там одним из первых. Не по-летнему холодное и мрачное утро. Пустая узкая улочка, какие-то листовки под ногами, спящая в углу худая собачонка. Несколько не выспавшихся и уставших копов и – тело. Такое хрупкое, юное и…грациозное? Странно, но в ней даже после смерти ощущалась какая-то пластика. Джаред смотрел на тонкие бледные запястья и очень хотел унести ее куда-нибудь в тепло, хотя знал, что ей уже безразлично…
Чад вечно ворчал на Падалеки за эту его слабость. “Воспринимай их как тела, а не как людей, Джаред. Знаю, что трудно и жестоко, но иначе можно вообще головой тронуться”.
Джей это понимал, но ничего не мог с собой поделать. Просто он видел, как человек превращается в тело, видел, как уходит жизнь, видел, как та, что еще пять минут назад смеялась, становилась обуглившимся куском мяса…. И как можно было при этом не тронуться, Джаред не представлял.
В его понимании он уже давно был психом. С того самого дня, как решил стал полицейским. Они все здесь ненормальные.
- Следующая жертва – Кэт Уильямс, - щелчок. Перед ними – миниатюрная брюнетка, лежащая на животе. Кожа синяя, немного раздутая. Тело наполовину лежит в воде. – Обнаружена прохожими на берегу залива. Тело некоторое время находилось в воде, поэтому внешне больше пострадало. Почерк, однако, тот же, разве что теперь преступник и не думал вырезать глаза. Трахеи ему вполне хватило, - Крипке сжимает губы, но продолжает. – Двадцать девять лет, учитель рисования в техническом колледже. Характер повреждений аналогичен.
В тот раз Джаред прибыл на место, когда тело уже упаковали в мешок и готовились увезти. На берегу флажками обозначили силуэт девушки. Фотограф суетился, мельтешил перед глазами, и Джею очень хотелось его стукнуть….
- И – наша вчерашняя жертва, - щелчок, смена кадра. Падалеки вздрагивает – совсем девочка. Полненькая, темноволосая. Глаза широко распахнуты, горло все также обезображено. – Оливия Уоткинс. Девятнадцать лет, студентка, подрабатывала в кафе. Опять же вырезана трахея. Следов сексуального насилия не обнаружено, отпечатков нет, очевидно, убийца действовал в перчатках. Был обнаружен тальк, так что мы можем сделать вывод, что перчатки медицинские. Жертвы он не насилует, хотя интерес проявляет. Тальк обнаружен по всему телу, другими словами, этот гребаный псих любит их потрогать. На большее, видимо, его член не способен…. Прошу прощения у дам, - Эрик снова скалится Сэре, но та отвечает коронной улыбкой анаконды. – Цикличности в убийствах нет, никаких магических атрибутов или следов проведения ритуалов также не обнаружено. Связь между жертвами установить не удалось. Нет особых предпочтений по возрасту, внешности, комплекции, цвету волос и тому подобном. Первая жертва жила одна, вторая – с матерью, третья – с подругой. Убиты они в разных частях города, так что отследить и сузить географию поиска не представляется возможным. Скорее всего, убийца просто выслеживал жертву и убивал, когда выпадал шанс. Вещи, ценности, деньги – все на месте. Корыстного интереса нет явно. Ориентировка у нас следующая. Белый мужчина, тридцати-сорока лет, невысокий, крепкого телосложения. Возможно, непримечательной внешности. Испытывает явные проблемы в общении с противоположным полом…. Этот урод явно не пользуется популярностью у девушек. Сексуально не удовлетворен. Самооценка низкая. Действия продуманы заранее, но едва ли до конца осознанны. Явно не чувствует вины за содеянное. То же, что муху прихлопнуть. Психически неустойчив. Возможно, есть какие-то внешние изъяны вроде шрамов, заячей губы и тому подобное. В общем, некрасив, но не настолько, чтобы его запомнить…. Короче, ребята, на данный момент у нас практически ничего нет. Были обнаружены следы сорок пятого размера. Обувь – ботинки фирмы “Man’s forever”. Продаются свободно в двадцати фирменных магазинах, а также на рынках и распродажах еще в сорока двух точках города. Кроме этого – два волоса и ворсинки хлопчатобумажной ткани, предположительно принадлежавшие убийце. Эти ниточки тоже никуда не ведут. Наша основная задача – понять, чего этот псих хочет. Едва ли у него есть осознанный мотив для убийства, но горло он им раздирает неспроста. Разгадаем, какого хрена ему трахеи понадобились, поймаем урода. В общем, шумиху вокруг дела уже раздули, число жертв растет, и пришла пора отрывать задницы от кресел. ФБР назначило руководителей операции по поимке потрошителя. Возглавляет группу уже известная вам Сэра Гэмбл. Непосредственным исполнителем назначен какой-то спец из Вашингтона. Он собирается заглянуть к нам на днях, так что скоро познакомимся. Мы, разумеется, обещали нашим коллегам всестороннюю поддержку.
Происходит очередной обмен хищными улыбками, а Джаред отстраненно думает, что теперь воевать придется еще и с шишками из столицы. Да, добро пожаловать в задницу!
- Что касается нашего участка, две жертвы из трех были убиты на нашей территории, а потому дело потрошителя курируем мы. В основную команду поддержки я назначаю… - Крипке обводит собравшихся взглядом, даже в темноте безошибочно угадывая тех, к кому обращается. У Джея перехватывает дыхание. Черт, он хочет получить это дело! Эрик задерживает на нем взгляд, и на мгновение Джареду кажется, что тот изо всех сил пытается не показать ему язык. – Картера и Стивенсона. Обеспечивать им тыл и служить резервом будут Мюррей, Эллиот, Ричардсон и, - Крипке опускает глаза. – Падалеки. В патрулировании улиц, как я уже предупреждал, принимают участие все без исключения. Расписание получите позже у Джессики. Рабочая группа сможет ознакомится со всеми материалами дела после обеда в этом же зале. Встречаемся ровно в два. Это касается Картера и Стивенсона. И, конечно, наших уважаемых гостей, - в голосе Эрика столько ехидства, что Гэмбл должна бы поперхнуться. Но нет, она только благодарно кивает. Да уж, “благодарно”…. – Остальные получат необходимые указания в индивидуальном порядке. Всем спасибо, все свободны.
Джаред быстро вылетает из кабинета, игнорируя брошенное в спину Мюрреем “Джей” и спешит к автомату с кофе.
Эрик не хотел брать его в команду, это очевидно. Но он, Джаред, всегда отлично справлялся с работой. Ему не раз говорили, что “копание” в мозгах психов – его призвание. Черт, все сколько-нибудь сложные дела доставались ему. Какого черта Эрик сомневался? Какого черта не он, а этот придурок Стивенсон?
Просто – какого черта?!
Руки тряслись.

Время тянется мучительно медленно. Джаред пытается сосредоточиться на составлении ежеквартального отчета, роется в бумагах, стучит по клавиатуре, но голова словно автоматически постоянно поворачивается в сторону двери конференц-зала.
Эрик и компания заседают уже почти три часа, и Падалеки готов откусить себе палец, чтобы подслушать хотя бы десять минут из этого разговора.
Если бы дьявол был поблизости, он мог бы прикупить душу по дешевке.
- Эй, Джей, ты так себе шею свернешь. Может, уже развернем кресло и стол переставим?
Джессика мило улыбается, глядя на смущенного Джареда.
- Просто понять не могу, чего так долго? И когда нам сообщат, чем необходимо заняться?
- Ты этого все равно не узнаешь, если будешь испепелять взглядом дверь. Вот, лучше посмотри график дежурств. Ты заступаешь завтра в ночь с Дэвидом, - она протягивает Падалеки тоненькую папку. – И еще, Джей. Автомат с кофе скоро начнет с тобой здороваться…. Серьезно, нельзя так злоупотреблять.
- Спасибо, просто… Ты только нас не выдавай, но, кажется, это любовь….
Джаред подмигивает рассмеявшейся Джесс, возвращается к отчету. С графиком он потом разберется.
- Юморист!
И девушка уходит.
Наконец, Джареду удается отвлечься. Точнее, уйти в работу с головой. Он едва не пропускает момент, когда из конференц-зала гордо выплывает Гэмбл. За ней следует тот самый незнакомец, затем Картер и Стивенсон. Эрик долго не показывается, но все-таки также выходит, что-то тихо бормочет Джессике и скрывается в своем кабинете.
У Падалеки чешутся руки, ноги и вообще все тело зудит – так нестерпимо хочется подойти туда, спросить, узнать…. Вот только, судя по настроению Крипке, в данный момент это чистое извращенное самоубийство.
- Слышал, у тебя роман с кофе-автоматом?
Чад нависает над столом и нахально улыбается.
- Черт, я ведь знал, что женщины не умеют хранить секреты! Надеюсь, хоть о помолвке она не разболтала?
Мюррей фыркает.
- Ты плохого мнения о женщинах, мой друг! Они прелестные невинные существа. А здесь и у стен есть уши, так что…. Ты должен мне обед, а то все разболтаю!
Джей качает головой, потягивается и смотрит на часы.
- Хм, надо же…. Пора перекусить. Даже не заметил.
- Влюбленные всегда такие – вечно в облаках витают!
С этими словами Мюррей хватает Падалеки за руки, стаскивает со стула и шепчет на ухо.
- Пошли по-быстрому что-нибудь ухватим у Эда и бегом назад. А то старик злобствует. Федералы вместе с потрошителем явно подпортили ему нервы. Говорят, он подписал приказ об увольнении Маркуса.
- Ничего себе, - выдыхает Джей в ответ и, аккуратно сложив отчет на край стола, осторожно направляется к выходу….
Потихоньку, бочком, они минуют “опасную зону” около кабинета начальства и выходят на улицу.
Распогодилось. Небо разгладило морщины и улыбнулось солнечно и ярко. Хорошо, что не было жары – Джаред ее не выносил. Очень не хватало дождя, казалось, что сама природа живет в ожидании. Скорей бы прорвало.
В кафе “У Эда” уже собралась привычная компания. Едва Джей и Чад пересекают порог, в их сторону летит приветливое “Эй, сюда!”. Стив и Том активно размахивают руками, привлекая к себе внимание.
- Кто-нибудь, уймите эти мельницы! – Мюррей плюхается на стул, подмигивает Падалеки. – Ну, что, сегодня ты угощаешь?
- Ага, с удовольствием… - к ним как раз подходит Джордан, миниатюрная молодая девчушка, работающая официанткой. – Привет, Джо, знаешь, парни хотят, чтобы я их угостил. Учитывая состояние моего кошелька прошу принести всем собравшимся немного кипяточку и хлебных крошек. Спасибо.
Джо улыбается, глядя на вытянувшиеся физиономии полицейских. Чад начинает хохотать первым.
- Да, Падалеки, ты сегодня в ударе! Нет уж, пожалуй, я сам себя покормлю. Хорошо, Джо?
- Вам обоим как обычно? – уточняет официантка, поправляя челку.
- Ага, и если есть тот чудесный вишневый пирог, то всем по кусочку…. Но платим сами, парни! Просто рекомендую.
Джо кивает и, пообещав принести заказ в течение пяти минут, скрывается на кухне. Стив провожает ее заинтересованным взглядом и поворачивается к Чаду.
- Пирог, говоришь? И что мы празднуем?
- Как что? Поглядите на Падалеки – ищейка встала в стойку. У него явно праздник. Новое мозгодробительное дело. Что еще нужно для счастья?
- Кстати, о деле… - Джаред прочищает горло. – Никто не в курсе, о чем Эрик говорил с парнями так долго. Есть еще какая-то информация?
Парни молча переглядываются, потом дружно встают, хватают Джея за руки…
- Стоп, стоп, стоп, я понял! Все! Никакой работы за обедом! Молчу, молчу. И вообще, почему вы Мюррея не хватаете?
- Потому что он пошутил о твоей одержимости работой, а не начал говорить обо всяких, причем вполне конкретных, потрошителях. Все, забыли! – Стив предупреждающе смотрит на Джареда. Тому остается только отчаянно кивнуть.
- Заткнулся. Честное слово.
В этот момент Джо возвращается к столику, приносит заказ. Чад демонстративно облизывается, глядя на внушительный кусок пирога. Стив делает то же самое, сосредоточившись на удаляющейся официантке.
- Эх, Мюррей, пирог, да пирог… Я бы от других булочек не отказался….
- Тебе не хватает природного шарма, приятель, - Чад вилкой указывает на Стива. – Если бы за дело взялся, к примеру, Джей, она бы не устояла. А тебя только и делает, что динамит. Сложный случай.
- Спасибо за комплимент, - расплывается в улыбке Джей.
- Хм, я забыл уточнить, что клеить ее тебе можно только после обеда. А то по утрам ты больше похож на зомби. Или приведение. Но убойная доза кофе способна и из тебя сделать человека…. Кстати, чуть не забыл. Всех приглашаю вечером в одно интересное место! Если кто-нибудь сейчас заявит, что у него планы, укушу.
- Боже, не соблазняй меня, - Стив пытается изобразить томный взгляд.
Чад в ответ показывает язык и продолжает.
- Короче, все свободны, все пойдут. На дежурство никого же не отправили? – парни отрицательно мотают головами. – Ну, прекрасно. Поход обещает быть увлекательным.
- Ладно, не интригуй. Куда уже ты нас потащишь на сей раз? – Том насаживает на вилку кусочек бекона и с непонятным любопытством его разглядывает. – Надеюсь, это не тот сюрприз в духе “вау, гей-клуб! Это должно быть прикольно”.
- Ты, насколько я помню, не особо жаловался, - Мюррей усмехается. – Но нет, заведение вроде как приличное. Относительно. Просто хочу вас познакомить с его владельцем. Отличный мужик. Я такое редко говорю, но харизма у него есть, это точно. Наверное, из-за таких, как он, такие как ты, Уэллинг, становятся бисексуалами.
- Благодарю за понимание, - кисло комментирует Том, а потом спохватывается. – Подожди, он что, би? И красивый?
Мюррей ворует картошку фри из тарелки зазевавшегося Стива.
- Я как-то его об этом не спрашивал, знаешь ли. “Привет”. – “Привет”. – “Я Чад. А ты, случаем, с мальчиками не трахаешься?”. Но в любом случае – он тебе не подходит. Или ты ему.
- Почему это?
Мюррей пожимает плечами.
- Размер не тот.
Джаред переводит взгляд с меланхоличного Чада на хмурого Тома и начинает ржать. Вскоре, к нему присоединяются остальные.
- Блин, вы извращенцы гребаные! – ворчит Чад сквозь слезы. – Я имел в виду по росту. Наша каланча должна найти себе такую же каланчу. Он, конечно, не маленький, но до тебя ему еще расти и расти. Лучше вон Джареда соблазняй!
- Джаред – мой друг. Я с друзьями не сплю.
- Ох, ну хоть какие-то принципы…
- Подожди, а какое отношение твой новый знакомый имеет к этому клубу? И где ты его откопал? – Джей становится серьезным, чувствуя, что ответ его заинтересует.
- Он хозяин этого самого клуба…. Мы просто разговорились, - Мюррей делает паузу, вздыхает, но заканчивает. – Около него, клуба то есть, нашли последнюю жертву потрошителя. Парень давал показания.
- Стоп, ты был на месте преступления? Со свидетелями уже говорили? – Джаред даже наклоняется вперед, боясь пропустить хоть слово.
- Я вчера в ночь ходил, не забывай. Опросили, кого смогли. А он как раз был на месте. И – хватит, Джей, потом это обсудим, - добавил Чад, косясь на хмурого Стива. – Сегодня собираемся как обычно…
Джей и Чад дружно подскакивают, извлекают из карманов мобильники. SMS. Падалеки суетливо допивает кофе, кидает на столик купюры и торопится к выходу, оглядываясь на друга. Тот с сожалением смотрит на недоеденный вишневый пирог.
- Пока, парни, до вечера.
Центральный морг через полчаса.
Их ждет работа.

- Привет бравым охотникам на подонков! – приветствует их Ник. – Проходите, ребята, все уже в сборе, только вас не хватает.
Чад кивает, а Джаред просто несется вперед, не обращая внимания ни на кого вокруг.
Вообще больше всего в своей работе он не любил морги. Все такое чистое, белое, пропахшее лекарством, хлоркой и смертью. Блестящие медицинские инструменты, тела, похожие на манекены или декорации к фильму ужасов. Здесь не было жизни, категорически и абсолютно не было, так что он сам начинал чувствовать себя мертвым. Или хотя бы ненастоящим.
- А, Падалеки, Мюррей, наконец-то, - проворчал Крипке, хотя они не только не опоздали, но даже приехали раньше. – Подходите, не стесняйтесь.
Вид у Эрика недовольный. До сих пор не отпустило. Интересно, чем же так дожала старика эта Гэмбл? Сучка, конечно, но лучшей работы, чем в ФБР, ей не найти. Наверное, она родилась такой. Голодной анакондой.
В кабинете холодно, так что Джей ежится, поправляя съехавший с плеча халат. На операционном столе лежит девушка. Третья жертва. Оливия Уоткинс. Она выглядит младше своих лет, несмотря на проступающие трупные пятна и неестественную бледность. Ребенок. Джаред моргает и старается сфокусироваться на чем-то другом вместо растерзанной шеи.
Тело отмыли и приготовили к осмотру, а потому рана видна особенно четко.
Бен, один из лучших судмедэкспертов в городе, здоровается кивком головы и поворачивается к трупу, натягивая перчатки. Картер, Стивенсон, Эллиот и Ричардсон стоят чуть поодаль, чтобы не мешать. Только Эрик едва ли не прилип к столу.
- Итак, начнем, - сообщает будничным тоном Бен и касается головы жертвы. – Смерть наступила в результате тяжких телесных повреждений, если быть точным, перерезанного горла. Трахея, как и в двух предыдущих случаях, удалена при помощи острого режущего предмета, по всей видимости, обыкновенного ножа. Вы можете обратить внимание на то, как непрофессионально и грубо она была вырезана. Края раны рваные, неровные, - он касается кончиками пальцев нежной кожи на шее. – Однако должен заметить, что парень делает успехи. В первый раз руки у него явно сильнее тряслись. Могу поспорить, что теперь дело идет быстрее. Он хороший ученик, - Бен фыркает, Стивенсон ухмыляется, а Джаред думает, что только они настолько придурки, чтобы шутить подобными вещами. – Но это еще не все перемены. Видимо, нашему потрошителю надоело бороться с жертвами. На голове гематома. По характеру повреждений можно сделать вывод, что он просто ударил ее головой о стену здания. После чего спокойно перерезал горло, вырезал себе сувенир и пошел домой. На теле обнаружен тальк, как и в первом случае. Несколько ворсинок из хлопка. Девушка, видимо, не слишком сопротивлялась – то ли от страха, то ли понять не успела, что происходит. Так что в целом у нас опять же никаких улик. Смерть наступила между двумя и четырьмя часами утра. Алкоголя в крови не обнаружено Следов сексуального насилия нет. Хотя красотка явно не девственница, - Картер сдерживает ухмылку, а Джею очень хочется кому-нибудь из них врезать. Или сразу обоим.
- Ясно, Бен, не порадовал, - комментирует Эрик.
- Извини, но это не я их убиваю, - Бен разводит руками. – Если кто-то хочет посмотреть на вскрытие – милости прошу. Хотя не знаю, какое вам от этого удовольствие…
- Так, все марш в участок. Там обсудим. Бен, на пару слов.
По красноречивому взгляду Эрика копы догадываются, что пора сваливать. Уже в коридоре Джареда настигает Картер, хватает под руку и ехидно спрашивает.
- Надо же, Падалеки, а я думал, ты отказался от работы. Обычно Эрик тебя вперед пихает, но тут.… Или это ты чем-то старику насолил?
- Отвали от него, пока зубов не досчитался, - рычит Чад, но Джаред успокаивающе ему улыбается. Поворачивается к Картеру.
- Знаешь, я все-таки занимаюсь этим делом. А шишки в случае провала летят всегда на первых, а не на вторых…. Так что у меня позиция очень удобная…. И на твоем месте я бы больше беспокоился о том, что твоя жена однажды застукает тебя с этой стриптизершей. Кстати, если тебя с ней застукает Эрик, будет еще веселее.
И, подмигнув оторопевшему полицейскому, Джей выходит на улицу. Прислоняется к служебной машине, в изнеможении закрывает глаза. Он теперь быстро уставал от подобных стычек. Черт, поспать бы нормально хоть пять часов подряд….
- Джей, ты в порядке?
Надо признать, этот вопрос давно сиял неоновыми буквами на лице друга, но Чад на то и Чад, чтобы понимающе помалкивать. С ним Джаред снимал иногда маску жизнерадостного парня и позволял себе частично быть собой.
- В норме. Только…. Знаешь, я думал, это дело отдадут мне. Мне нужно это дело, Чад.
- Ты им и занимаешься…
- Это не то…. У меня есть шанс сделать хоть что-то правильно… - Джаред трет руками лицо, устало вздыхает. – Извини. Просто я не понимаю, почему Эрик….
- Эй, Падалеки!
Они оборачиваются на окрик, видят серьезного и какого-то натянутого Крипке.
– Чтобы через полчаса в моем кабинете!
Мюррей сочувственно смотрит на Джея.
- Кажется, скоро узнаешь, почему…
Тот только качает головой.
А казалось, что хуже быть не может….
Ну и чем же он опять провинился?

Всю дорогу от дверей морга до порога кабинета начальника Джей усиленно соображал, что же такого криминального успел совершить. В конце концов, он пришел к выводу, что, либо память его щадит, либо он был паинькой в последнее время…. Разве что….
Додумать Джаред не успевает, потому что к нему подлетает Джесс и сует в руки увесистую папку.
- Все материалы по делу. Результаты вскрытия чуть позже. Иди, он уже ждет.
Падалеки шумно выдыхает и, легонько постучавшись, заходит к Крипке.
- Звали, сэр?
- Входи, входи, я не больно кусаюсь, - комментирует сидящий столом Эрик. – Давай, присаживайся. Не люблю, когда над душой весите… - Он ждет, пока Падалеки устраивается в кресле, и продолжает. – Ну, рассказывай, Джей, как дела? Нет ли ко мне вопросов?
Мда, явной провокации Джаред не ждал. Прочистил горло.
- Все в порядке. Работаю. Отчет почти закончил. Готов приступить к делу о потрошителе, - Джей все-таки поморщился. Ну, дурацкое название.
- Наверняка, удивлен моим решением, да? – Эрик даже голову набок свесил. Смотрит с любопытством, как ребенок, впервые оторвавший жуку лапки. Что ж с ним теперь будет?
Итак, Джей, поздравляю – твои сравнения вновь вне конкуренции…
- Честно говоря, я ожидал, что буду вести это дело.
- А знаешь, почему не ведешь?
Вот и что делать, если ты бегемот, а пройтись придется по минному полю?
- Нет, сэр.
Крипке кивает головой, рассеянно вертит в руках ручку.
- Джаред…. Если не для протокола – как ты?
Вот тебе и первая мина.
Он не знает, что на это ответить.
- Я готов работать.
И не соврал, и правду не сказал.
- Да ну? Скажи мне, когда ты в последний раз спал.
- Сегодня.
- А когда высыпался?
Не в бровь, а в глаз, как говорится. Джаред мысленно выставил Эрику десять баллов из десяти. Что ж, на то он и начальство….
Крипке между тем встает с кресла, обходит стол и присаживается на его краешек, прямо напротив Джея.
- Послушай, я понимаю, то, через что ты прошел…. Джаред, я видел, как люди ломались и от меньшего. Но видел так же, как с большим справлялись. Не взваливай все на себя, мы же говорили об этом. Прошло полтора года, Джей. Ты хоть с кем-нибудь этим делился?
Джаред раздраженно дергает плечом.
- Вы сами сказали – мы говорили об этом. С кем только я об этом не говорил! Я все понимаю, все в порядке, правда. Просто небольшие проблемы со сном, но я справлюсь….
- О, да, ты выслушал кучу мнений, но ни к одному не прислушался…. И не был у Мэри уже три недели.
- Потому что мне не нужны эти сеансы! Я только время трачу…. Я же вас не подводил до сих пор.
Крипке мрачнеет, смотрит упрямо.
- Скажи мне, в чем, по-твоему, суть нашей работы.
- Сделать так, чтобы эти уроды получали по заслугам.
- Зачем?
- Чтобы защитить.
Эрик отталкивается от стола, заходит за спину напрягшегося Падалеки, останавливается у полки с книгами.
- Мы должны в первую очередь не решать проблему, Джей. Мы должны постараться, чтобы проблемы не возникло. Ты не подводил меня, я не спорю. Я просто хочу, чтобы ты не подвел меня и впредь. Ты держишься, я вижу. Но где гарантия, что завтра ты не сорвешься? Послезавтра? Через неделю? Ты можешь дать мне гарантию, Джаред?
- Я…. Точно могу дать гарантию, что решу проблему сам, без помощи Мэри…
Эрик резко разворачивается, перебивает.
- Все, Падалеки, ты меня достал! Ты сегодня же, слышишь, сегодня пойдешь к Мэри и поговоришь с ней как следует, а не как обычно! Иначе… - его глаза сужаются, голос становится ниже. – Иначе, Падалеки, я отстраню тебя от дела и отправлю к Лектору…. Ты меня понял?
Джаред сглатывает и кивает.
- Понял.
- Отлично. Иди, работай. Все материалы в папке. Работай над психологическим портретом нашего парня, возможным мотивом или отклонениями. Неплохо бы выяснить, как мы можем выявить новую жертву. Или заставить этого типа совершить ошибку. Но – это после Мэри. Все, пошел.
Джаред послушно покидает кабинет.

Мэри Элизабет Свон была одним из лучших, так называемых внутренних, психотерапевтов в полиции. Она занималась как раз теми ребятами, у кого на душе кошки скребли.
Устал от насилия? Появился страх перед улицами? Перестал получать от жизни удовольствие?
Мэри, Мэри, Мэри.
Она была одной из первых, кого Джей увидел, когда пришел в себя в больнице после взрыва. Мэри не задавала глупых вопросов типа “Как голова? Не болит?”. Она предложила помощь, если Джареду что-нибудь понадобится, навещала его довольно часто, рассказывала какие-то забавные истории и между делом пыталась понять, в каком состоянии он находится. К слову, у нее бы это получилось, если б не обширный опыт бесед с психотерапевтами, которым Джареда жизнь то ли наградила, то ли прокляла…
Когда Падалеки было всего шесть лет, и он еще выговаривал свою фамилию только со второй попытки, отец бросил их. Просто однажды собрал вещи, вышел за дверь и не вернулся. Маленький Джаред не понимал, что произошло и куда делся папа. Все ведь было хорошо. Или не было. Мы все когда-то были слишком малы, чтобы понимать взрослых….
Когда Джею исполнилось восемь, буквально через неделю, его мать была убита. Вот так просто – ушла на работу и, последовав примеру отца, не вернулась. Только он сделал это осознанно, а ей не оставили выбора.
Джареда воспитывала тетка. Хорошая, в общем-то, тетка, и с этим проблем у Джея не возникло. Зато возникли проблемы с окружающими….
Вы никогда не замечали, как могут быть назойливы люди со своей помощью и сочувствием? Джаред всегда был тихим, хоть и улыбчивым ребенком, и это никого не смущало. После смерти мамы Джея, все знакомые наперебой начали сочувствовать и переживать, что мальчик какой-то забитый и несчастный, в то время как Джаред оставался всего лишь спокойным. Разве что начало раздражать настойчивое желание вмешаться в его жизнь и, черт бы их побрал, помочь….
Джей скучал по маме, тосковал без нее, вспоминал об отце, но вовсе не собирался замыкаться в себе или сходить с ума…. Он пережил смерть с естественными страхом, болью и примирением, знакомым детям. Ему достаточно было того, что он молился о маме, слушал рассказы тети и мог поплакать, когда становилось совсем тяжело. Он мог бы забыть быстрее, если бы не…
В школе Джея отправили к психологу, толстенькому и доброму мистеру Чейзу. Соседка советует тете сводить мальчика к семейному психологу, так что ему помогут раскрепоститься. В суде обязывают посещать детского психолога, чтобы малыш не замкнулся в себе. Джаред летает по кабинетам психотерапевтов, как футбольный мяч по полю. Он быстро запоминает типичные вопросы, придумывает типичные ответы и в результате просто знает, что нужно отвечать, чтобы тебя оставили в покое. Он понимает, каким его хотят видеть люди. Таким и становится.
Второе рождение обновленной модели Джареда Тристана Падалеки состоялось, когда ему исполнилось двенадцать лет. Улыбчивый, компанейский, веселый, неунывающий. Он еще не знает всех этих слов, но ведет себя соответственно. Не то чтобы Джей был скучным и унылым сам по себе, но эта открытость все-таки была маской. Уставшим или грустным его не видел почти никто. Разве что лучший друг Чад да тетка, которая, вырастив племянника, умерла со спокойной душой и поспешила на встречу с сестрой.
С тех пор Джаред и сам отлично разбирался в психологии. Без нагромождения скучных терминов, зато по сути. Общаться с психотерапевтами пришлось и во время обучения, и во время работы. Кому захочется, чтобы тот, кто призван защищать граждан, сам сошел с ума? Защитник может оказаться страшнее нападающего….
Джей научился отличать хороших специалистов от слабеньких. Со вторыми у него не возникало хлопот. Следуй установленной модели поведения, иди на контакт, делись малозначащими воспоминаниями, позволяй проработать мелкие комплексы, поблагодари и иди с миром. Это срабатывало безотказно. С первыми Джаред старался общение сократить и удрать под благовидным предлогом. Мэри была хорошим специалистом, она поняла, что Падалеки играет, он тоже понял, что она поняла. Тогда Джаред признался, что не позволит ей помочь себе. Никому не позволит. Он так привык.
В конце концов, в детстве он справился сам.
Только вот о том, что его беспокоит, Мэри догадывалась. Как и весь участок, включая Эрика.
Ты не виноват. Не вали все на себя. Никто не застрахован. Этот ублюдок так или иначе сделал бы это.
Как будто это что-то меняло. Пока Джаред помнил огромные испуганные глаза – их слова не имели смысла. Он оплошал. Он не справился. Он виноват в смерти девятилетней девочки.
…дело было, в общем, обычное. Компания недовольных жизнью мужчин в поисках легких денег. Они пытались ограбить банк. Не слишком успешно, к их сожалению. Троих удалось повязать на выходе из здания, но главарь удрал. Взял в заложницы девчушку, обвязав ее взрывчаткой. Джаред исполнял роль переговорщика. Так получилось, что на заброшенную стройку они попали втроем – Джаред, этот псих Стюарт и девочка Ребекка. Падалеки пытался. Он умел убеждать. А тут – не сумел.
После взрыва Джаред провел в больнице три месяца. Потом еще месяц маялся дома, потому что не мог восстановиться после операции.
Кошмары начали мучить его сразу после пробуждения…

Ее звали Ребекка. Она хорошо училась, любила математику, много рисовала. Родители собирались отправить девочку в художественную школу. Дома учили играть на фортепиано. У нее были очаровательные ямочки на щеках. Были.
Джаред провел в общей сложности семьсот часов у входа на кладбище. Иногда заходил внутрь, но не мог найти в себе силы, чтобы приблизиться к надгробию. Он оставил несколько сотен букетов у ворот, не решаясь их “отдать”. Он порвал, наверное, тысячи писем с извинениями и соболезнованиями для семьи, потерявшей дочь. Разве мог он их утешить? Разве мог искупить вину?
Единственное, что было в его силах, спасти кого-то еще, остановить кого-то еще.
Он хотел раскрыть это дело в память о Ребекке…

- Подождите пять минут, вас сейчас примут.
Клаудия улыбнулась тренированной секретарской улыбкой и уселась за свой стол, начисто утратив интерес к судьбе Падалеки. Джей подозревал, что это была ее роль – работа на контрасте. Секретарь-пофигист в приемной и добрый доктор в кабинете.
Он еще толком не решил, как вести себя с Мэри. Возможно, стоило поговорить начистоту (насколько он был готов) и попросить прикрыть его перед Крипке? В конце концов, они, можно сказать, стали друзьями (опять же, насколько это осуществимо, учитывая ситуацию).
Впрочем, Мэри Джареда сейчас меньше всего беспокоила.
Ему предстояло провести вечер в компании нового знакомого Чада. Это волновало Джея по двум причинам. Первой, и главной, была, пусть и относительная, принадлежность парня к делу. Он все-таки свидетель. Может, знает больше, чем говорит. Кроме того, такие ребята всегда в курсе происходящего в квартале, а им пригодились бы любые сплетни и слухи. Просто ничего другого у полиции, как ни печально, не было. В любом случае, к парню нужно присмотреться.
Тем более что есть второй момент. Он понравился Чаду. Нет, Мюррей, вообще-то, парень веселый, умеет отдыхать, легко идет на контакт, но вот впускает в свою жизнь очень немногих. А уж что бы он кого-нибудь похвалил после получасового знакомства…. Видимо, у этого типа действительно большая…эта…как ее…. А, харизма!
Оставалась еще проблема. ФБР. Приедет этот напыщенный умник из Вашингтона и начнет всех строить, как пацанов. Джаред и с такими типами успел познакомиться. Вечно задирают нос, разговаривают свысока, ничего не объясняют, что-то чиркают в блокнотике с таким видом, будто вот-вот Нобеля получат…. Раздают поручения направо и налево, а всю славу потом – себе. Хотя в дерьме за них копаются другие. Ох, уж эти гордые ботаники в дорогих костюмах! А пороху, поди, и не нюхали…
- Джаред? – Мэри выглядывает из кабинета, расплываясь в улыбке. Джей светится в ответ. – Заходи. Я так рада тебя видеть! Как дела? Что нового? Ты давно у меня не был.
Джей привычно плюхается на диван, скидывая ботинки, выпрямляет ноги, которым, конечно же, места мало, и признается.
- Я по тебе тоже скучал, но вот по этим сеансам – нисколечко. А из нового – у нас уже третья жертва.
Падалеки становится серьезным, вспоминая о работе. Хотя он и не забывал, чего уж там…
- Ты явно этим взволнован….
- Еще бы! Меня не должна беспокоить смерть молоденькой девушки?
- Я не об убийстве, Джаред. Я о том, что дело приняло серьезный оборот и ты хочешь в этом участвовать.
Она поправляет сбившуюся челку, смотрит с пониманием. Джаред пожимает плечами.
- Ты знаешь, да это и не секрет, что я люблю свою работу. И всегда стараюсь сделать все, что могу. Как можно лучше. От нас многое зависит.
- Многое, но не все.
Уже понятно, к чему она ведет. Падалеки устало закатывает глаза.
- Только не говори, что мы опять будем обсуждать то, что случилось с… - как бы он ни готовился, голос все равно подводит. – С Ребеккой. Мы миллион раз это проходили. Я все понял. Осознал. Пережил не до конца, но иду по этому пути. Со мной все в порядке, я вполне способен работать…
- Джаред, ты не высыпаешься.
- Ну, да, - пожимает плечами. Полуправда – это тоже ложь. – Просто бессонница, - о кошмарах ей знать не обязательно. Никому не обязательно. – Встречается сплошь и рядом, при нашей-то экологии. А уж как часто ею страдают мои коллеги… - Джей махнул рукой, показывая тем самым, что очень часто. – Ничего необычного или заслуживающего внимания. Кстати! Представляешь, у Чада появился новый знакомый. Мы сегодня встречаемся в его клубе. Можешь поверить, что Мюррея очаровал какой-то мужик всего-то за полчаса? Уму непостижимо! Ты бы лучше, вместо ненужных встреч в этом кабинете, как-нибудь с нами погуляла.
Джаред даже подмигивает, весело скалясь. Мэри качает головой.
- Джей, ты же знаешь правила. Даже вне этих стен я все еще ваша волшебная палочка. А ты переводишь тему.
- Вовсе нет! – Падалеки делает вид, что обиделся. – Просто вспомнилось. Да и пообщаться с тобой в непринужденной обстановке мне любопытно.
- На тебя давит эта обстановка?
- Неа, я привык. Но все равно – это твоя территория. У тебя негласное преимущество, пока мы здесь.
- Джаред, - Мэри подается вперед, раскрытыми ладонями по направлению к Джею. Типичный жест. Падалеки едва не зевает. - Джаред, ты знаешь, почему Эрик отправил тебя ко мне сегодня?
- Потому что он умный сукин сын, потому что ты хороший психотерапевт и потому что вы думаете, что хотите и можете мне помочь.
- А мы не можем?
- Нет. Мне не нужна помощь.
Она вздыхает, кивает отрешенно, будто самой себе. Потом встает из-за стола, присаживается в кресло рядом с Джеем.
- Ты должен поговорить с кем-нибудь об этом, - поднимает руку, прерывая вскинувшегося было Джареда. – По-настоящему поговорить. Без всех этих “я понимаю”, “я справлюсь”, “у меня посттравматический шок и заниженная самооценка плюс чувство вины”…. С кем-нибудь, Джаред. С другом. С незнакомцем. С врагом. Но лучше, конечно, если этот кто-то сумеет еще и ответить. А в идеале – вставит тебе мозги на место.
Джаред улыбается, думая о том, что Мэри все-таки классная девчонка. Если бы не психологическое образование…
- Может, все же сходишь с нами как-нибудь?..

Когда Падалеки, вдоволь наболтавшись о чудесной выставке собак, на которой он недавно побывал, уходит, Мэри долго сидит перед блокнотом, рисуя ручкой непонятные загогулины. Ей нужно принять решение, от которого многое зависит. Лишь бы этот мальчик не сломался.
- Слушаю тебя, Мэри.
- Эрик, он приходил.
- И как?
- Как обычно.
- Что ж, я его предупреждал. Но сначала выслушаю твое мнение.
- И чем ты его запугивал?
- Я не запугивал, я предоставил выбор.
- Его нельзя отстранять от работы, Эрик. Это его убьет. Он держится из последних сил и только благодаря работе. Нужно просто вытащить из него все это….
- Ты сможешь?
- Нет. Я не смогу.
- Хорошо. Об этом я его тоже предупреждал. Спасибо, Мэри. Привлечем тяжелую артиллерию.
Квон кладет трубку на рычаг и думает, что другого пути, к сожалению, нет. Иначе они его потеряют.
- Удачи, Джаред.

У нее кривые ноги, но она все равно красивая. И кожа – белая-белая, с синими переплетениями вен на запястьях. От нее пахнет дорогими духами, что-то с лавандой. Наверное, ее пальцы сладкие. Жаль, что нельзя лизнуть. И спросить нельзя.
Красивые его не замечают. Некрасивые – не слушают. Так что результат всегда один.
Сегодня придет Ричи. Специально для Ричи он купил сыр, круглый, с дырочками. Сыр с плесенью Ричи не любит. А теперь хочется угостить этим сыром ее, чтобы взяла своими тонкими сладкими пальцами и откусила кусочек. Немного. Ведь друга нельзя обижать.
Она проходит мимо, на руке покачивается золотой браслет. Тонкая цепочка светится в полутемном коридоре.
Останавливается у зеркала и поправляет капюшон. Белая кожа на шее – как мрамор. Он где-то читал, что белую кожу сравнивают с мрамором. Похоже. Такое же холодное и неживое.
Она тоже ненастоящая. Ее научили говорить, но не научили слушать. В программу не заложено. Он представляет, что в ее прекрасном, но недоработанном теле, точно так же, как и в его, некрасивом и стареющем, не хватает каких-то шурупов, проводов, ламп. Как будто деталей на всех не хватает. Ей дали одни, а ему другие, и получилось то, что получилось. Если бы можно было ее разобрать и вытащить детали, чтобы переставить ему, получился бы завершенный образец. То, к чему мы стремимся. Или, наоборот, разобрать его…. Вот только разобрать легко, а как собрать….
Он умеет удалять лишние детали.
Ей, наверное, тоже досталось слишком много. Красивым всегда достается больше, чем нужно. И не хватает чего-то тоже больше.
Надо оставить сыр для Ричи. Если он придет и не попробует сыра, то расстроится. И может не вернуться. Ричи хороший друг, Ричи всегда молчит, только слушает. Все, чем он может отплатить, это поддержка. Друзья ведь поддерживают друг друга.
- Эй, старик, ты чего застыл? Все разошлись, пора заканчивать.
Мистер Фредериксон всегда такой. Он некрасивый. Он никого не слышит. У него много недостающих шестеренок. Глупый. Некрасивый. Ничего не умеет. Только говорит, говорит и говорит. Его неприятно касаться.
Лучше бы вывести эту машину на свалку. Только ему все равно. Он не хочет его внимания.
- Да, сэр.
- И, кстати, говорят, тут видели мышь. Избавься от нее.
И уходит.
Мраморная девушка тоже ушла. Остался запах. Сладкий. Длинная шея, где рождаются слова. Всего лишь движение. Дрожь. Схема, болты, шестеренки….
Интересно, какой у нее голос? Почему голоса такие разные? Где ошибка?
- Кушай, Ричи, - он наклоняется, напрягая связки к фразе, которую готовил весь день. – Кушай.
Друзей не придают. Даже если так хочет твой глупый начальник.
Маленький серый мышонок увлеченно грызет кусочек сыра на полу.

Джаред опаздывает. Пробки ужасные, голова трещит, в груди растет ощущение, что сегодняшний разговор с Мэри не порадует Эрика. Лишь бы не отстранили от дела….
В висках привычно начинает стучать, и Падалеки напоминает себе, что едет на встречу с каким-никаким, а все же свидетелем. Надо повыспрашивать у этого парня все, что он может рассказать по делу. Джей согласен на любые глупости и выдумки.
Все, что угодно, чтобы поймать этого урода. Все, что угодно.
Джаред и сам не замечает, как добирается до клуба, входит внутрь, тут же погружаясь в музыку, запах алкоголя и ночную жизнь. Словно все, что происходит вне его, слишком далеко и неважно….
- Эй, Падалеки, не спать!
Мюррей налетает сзади, обхватывая Джареда за плечи, и вопит прямо в ухо, стараясь перекричать музыку.
- Ну, что, готов оторваться?
Компания уже в сборе. Пиво, чипсы, довольные лица. И хоровое предупреждение Джею – ни слова о работе!
- Классное место, Мюррей, черт тебя возьми! Так и быть, признаю, на сей раз ты не оплошал.
- Эй, что значит “на сей раз”?
- А какие девчонки! Томми, глянь-ка, вон та цыпа положила на тебя глаз…. Ой, прости, ты же ждешь этого парня…
- Пошел ты, Стив!
- Кстати, а где он? – Джаред с любопытством смотрит на Чада.
- Да, точно, мы же сюда пришли познакомиться с хозяином. Куда ты его дел?
Чад ухмыляется, делает глоток, потом подмигивает.
- У него дела, обещал подойти где-то через полчаса…. А пока лично я собираюсь потанцевать и увести у Томми ту красотку.
Уэллинг не успевает возмутиться, когда Мюррей встает и быстрой уверенной походкой направляется к скучающей девушке. Стив покатывается со смеху, глядя на красного Тома, потом хватает его за руку и тащит к танцплощадке.
- Джей, ты с нами?
- Нет, спасибо, устал немного. Еще чуток посижу.
Джаред все еще не здесь. Между ним и этим полным жизни миром – запотевшее стекло. Можно разбить или обойти, да только не хочется. Пиво приятно холодит горло, и Джаред решает, что напьется сегодня. Хотя знает прекрасно, что это не спасет его от кошмаров, не излечит от бессонницы, не поможет.
Он делает вид, что это может помочь. Игра в прятки с самим собой.
Я иду искать.
Жизнь пульсирует в попсовом ритме. Разноцветные вспышки света. В это стоит втянуться, в этом стоит раствориться, в этом стоит утонуть, чтобы потом снова найти, собрать себя. По кусочкам.
Иногда Джаред думает, что предпочел бы не находить.
- Привет.
Джей отвлекается от своих мыслей. Напротив него, где раньше сидел Том, устраивается незнакомый мужчина лет тридцати. Непринужденная улыбка, брюки, расстегнутая на две пуговицы рубашка. И абсолютно лысая голова. Даже блестит.
Падалеки едва не краснеет от этой мысли. Кажется, он уже с пивом перебрал. Всего-то вторая бутылка. Вот что значит перерыв в “спорте”.
- Привет. Только я не гей и тут вообще-то занято.
Незнакомец откидывается назад, смеется совершенно беззаботно.
- Я знаю, Джаред. Тут еще Стив, Том и Чад.
- Откуда ты…
- Это мой клуб, я должен все знать.
Он самолюбив, но, похоже, в меру. Джей улыбается.
- так ты и есть тот самый новый знакомый Мюррея?
- Видимо так, - парень пожимает плечами. Потом, спохватившись, протягивает руку. – Розенбаум. Майкл. Можно просто Майк.
- Рад знакомству.
Рукопожатие у него крепкое, уверенное, но ладонь он не перехватывает. Нет стремления доминировать. Партнерство.
Джей отмечает все это на автомате, приглядываясь к собеседнику. Что ж, по крайней мере первое впечатление он уж точно производить умеет.
- О, Майк, наконец-то!
Чад подлетел к столику, дружески хлопнул парня по плечу и открыл было рот, чтобы всех друг другу представить, но Розенбаум явно предпочитал держать марку.
- Стив, - он протянул руку Карсону. – Том, - настала очередь Тома. – Майкл Розенбаум к вашим услугам.
- Отличный клуб, приятель, - Стив подмигивает, плюхается рядом с Джаредом. – Вот бы еще все умели это ценить и наслаждаться жизнью. Джей, ты же у нас всегда заводилой был, а сегодня киснешь. Ну-ка, встряхнись.
- Просто много работы, ты же знаешь.
Чад открыл было рот, собираясь напомнить, что о работе – ни слова, но его опередил Майк.
- Ты тоже занимаешься делом потрошителя?
Джаред кивнул, сосредоточенно глядя Розенбауму в глаза.
- Да. Мы в нем все участвуем, так или иначе. Я подумал…
- Э, ребят, так не пойдет. У нас отдых. И лично я собираюсь отлучиться на секундочку, потому как нужно сделать добре дело – спасти вон ту малышку от явной угрозы…
- Это от какой же? – поинтересовался Том.
- От упущенного шанса со мной познакомиться! – выдал Карсон и, прихватив у официанта два бокала с шампанским, неторопливо пошел к высокой брюнетке в обтягивающих шортах. Если, конечно, эта тряпочка действительно заслуживала гордого названия “шорты”.
- Стив в своем репертуаре, - довольно хмыкнул Чад.
Они остались за столиком втроем – Том, извинившись, отошел позвонить кому-то. Джаред вертел в руках бутылку, пытаясь придумать повод и красиво подвести разговор к волнующей его теме – убийству…
- Что ты слышал о потрошителе. Не для протокола.
Падалеки даже подскакивает от неожиданности и с удивлением пялится на Чада.
- Эй, тут же запрещено говорить о работе!
- Тебе, Падалеки, запрещено. А мне можно, - отмахивается Мюррей. – Майк?
Тот вмиг становится серьезным, слегка хмурится.
- Знаю, что псих убил уже трех девушек. Знаю, что он вырезает им трахеи. Об этом по телевизору болтают без умолку. Но если вас интересуют разговоры на улице…. Боюсь, я вам ничем помочь не смогу. Кто-то полагает, что это просто сумасшедший, который коллекционирует женские шейки. Кто-то болтает о безнравственности современного общества и пагубном влиянии компьютерных игр. Кто-то утверждает, что тип захотел славы и скоро сам придет с повинной, лишь бы о нем напечатали в “Таймс”…. Одно могу сказать точно – это не бандитские разборки, не обкурившиеся подростки и не мафия. Он действует один. Думаю, лично я думаю, что и плана у него нет. Увидел, что-то в мозгу щелкнуло, убил. Чокнутый.
Чад задумчиво покусывает нижнюю губу, Джаред постукивает пальцами по столешнице. Ничего нового, но подтвержденная информация – тоже информация.
- Откуда ты знаешь, что это не разборки и не подростки?
Конечно, они и сами это понимали. Только факты – вещь более ценная.
Розенбаум пожимает плечами.
- Я, к сожалению или к счастью, вынужден так или иначе контактировать с этой средой и с этими людьми. Поверьте, городские банды не любят таких маньяков. И уж точно не ведут себя подобным образом. В данной ситуации они благодарны ему лишь за то, что он оттянул на себя ваше внимание. Вот и все.
Похоже, Чад собирается спросить что-то еще, но к столику возвращаются Стив и Том, так что разговор придется отложить….

- Эх, ну и тяжелый ты, Падалеки!
Чад повторяет это, кажется, раз пятый или шестой за последние десять минут, а Джаред продолжает глупо улыбаться. Вообще-то настолько напиваться не входило в его планы. Как-то вдруг само собой…
Мюррей сгружает друга на диван, сам садится на пол, переводит дыхание.
- Хреново ж тебе завтра будет, приятель, - поворачивается к счастливой физиономии Джея. – но оторвался ты по полной! Вот расскажу тебе, как ты пытался устроить сюрприз, со стыда сгоришь! Скажи спасибо, что у тебя такие верные друзья.
- Спасибо.
Чад только качает головой, прекрасно понимая, что Падалеки все равно ни черта не понял, встает, хмыкает и, махнув на прощание рукой, выходит из квартиры друга.
Джаред закрывает глаза.
Спаси меня.
- Пожалуйста, не делай глупостей. Давай поговорим…
- Отойди, мать твою! Назад!
Спаси меня.
Серые внимательные глаза.
Взрыв.

4.42.
Его трясет. В голове гудит из-за спиртного, во рту словно кошки пописали. Может быть, он уже умер, и это всего лишь первый круг ада? На втором он, скорее всего, перестанет просыпаться. На последнем этот сон станет единственной вечно повторяющейся реальностью.
Джей выпивает виски со льдом – совсем немного – и идет в душ. Холодные капли бьют по телу, прогоняя липкий запах пота и страха.
Он боится открыть глаза. Если сейчас сделать это, то вода в ванне покажется красной. Смыть ее кровь ему никогда не удастся.
До начала рабочего дня еще несколько часов, так что можно изучить содержимое папки по делу. В очередной раз.
Джаред выкладывает перед собой фотографии. Три улыбающиеся девушки. Одна на пляже, в белом купальнике, сидит на песке, откинув назад голову. Вторая – дома, на диване, прижав к себе плюшевого мишку. Третья – в студенческой аудитории, волосы собраны в два хвостика, в руках учебник. Что-то по праву – не разобрать, слишком мелко. Такие разные, такие счастливые.
Еще три снимка, сделавшие этих женщин почти одинаковыми. Холодный стол в операционной. Разодранная шея.
Как выяснил Джей, Эрик поручил трем полицейским узнать о жертвах все, что можно. И что нельзя тоже. “Начиная тем, с кем они встречались, и заканчивая тем, какой туалетной бумагой подтирались”. За точность цитаты Джей не ручался, но фраза вполне в духе Крипке.
Ричардсон занимался Карен Смит. Эллиот – Кэт Уильямс, Чаду досталась последняя жертва – Оливия Уоткинс.
- Оливия, - шепчет Джаред, касаясь указательным пальцем ее губ на снимке. – Оливия Уоткинс.
Скоро у них будет подробная информация о жизни этих троих. Что любили, что ненавидели, чем увлекались, куда ходили, с кем, когда. Главной задачей было составить план перемещений девушек за неделю до смерти. Расписать каждый день. По часам.
План по Карен Смит уже был, оставалось только его еще раз перепроверить. Насчет Кэт Уильямс оставались вопросы, так как ее лучшая подруга отправилась в Европу за день до убийства, а, по словам соседки, эти двое были неразлучны. Люси Энн Ларсон делали несложную операцию где-то во Франции. Ей уже сообщили о том, что полиция ждет ее возвращения в связи со смертью подруги, так что оставалось просто подождать. Об Оливии Джей пока не знал практически ничего…
Семь часов. Пора на работу.

- Джей, - Стив поманил Джея пальцем из-за угла с самым что ни на есть заговорщицким видом. – Как себя чувствуешь после вчерашнего?
Падалеки хмыкает, про себя отмечая, что о любой пьянке можно забыть после….
4.42.
Может, это цифры прокляты?
- В порядке. Умылся, похмелился, готов к труду и обороне!
- Отлично, потому что обороняться придется.
- От кого это?
Карсон скалится и сообщает.
- К нам прибыла помощь. Гений из Вашингтона. Полночи просидел со стариком в кабинете. Наш крипкенатор вообще не спит, судя по всему. Ему сон не нужен.
- И как он тебе? – Падалеки выглядывает из-за угла, как делал это две минуты назад Стив, и смотрит на дверь начальника.
- Да не знаю, я его только мельком видел. В джинсах приперся, представляешь?
- Фэбээровец? – у Джея глаза на лоб полезли. – Хотя, наверняка он только с самолета. Не успел переодеться. Торопится познакомиться с рабочей группой.
- Скорее уж со своими рабами…
- И кто тут рабы?
Парни дружно подскакивают от неожиданности.
- Блин, Мюррей, я тебя однажды пристрелю. На каком-нибудь дежурстве. И, знаешь, меня даже обвинять не будут. Выдадут похвальную грамоту. Повешу ее на стенку и буду изредка вспоминать тебя. Нельзя же так подкрадываться!
- Не будь язвой, Стив, это место занято, - Чад ослепительно улыбается. – Обсуждаете нашего гостя? Нас уже друг другу представили.
Джей тут же теряет интерес к кабинету начальства и принимается за допрос друга.
- Представили? Что он сказал? Задание уже дал? Как он вообще? Командует? Обещал исполнить свой гражданский долг и в течение месяца засадить нашего потрошителя?
- Джей, Джей, Джей, - Мюррей даже руки поднял, прося остановиться. – Слишком много вопросов разом с утра после клуба. Может, выберешь какой-нибудь один? Поважнее?
Стив отодвигает Джареда в сторону.
- Чтобы Падалеки выбрал один вопрос о работе? Ха! Лучше я спрошу. Как этого типа хотя бы зовут?
Чад морщит лоб, потом чешет затылок.
- Черт, а ты спросить умеешь, Карсон…. Джейк? Джек? Дже… Дже….Что-то такое с Дже…
- Ты забыл, как его зовут? – Джаред начинает улыбаться, чувствуя, что новая почва для подколов почти найдена.
- Отвали, ты мне мешаешь…. Дже…Дже…
- Джеффри Дин Морган.
Джаред, Стив и Чад тут же поворачиваются на голос. Перед ними – высокий мужчина в черных джинсах и синей рубашке. Темные волосы, морщины у глаз и приветливая улыбка.
- Меня зовут Джеффри Дин Морган. Можно просто Джеф.
За его спиной, хмурясь и скрестив руки, стоит Крипке.

Он прислонился к стене, тяжело дыша, едва за спиной гулко захлопнулась тяжелая дверь подъезда.
Шумные улицы – кошмар наяву. Шум, свет, голоса, голоса, голоса без конца, без остановки, без передышки. Все эти несовершенные механизмы, скрип шестеренок, все ненастоящее. Их нельзя выключить, нельзя остановить…
Поэтому он всегда любил тихие, пустынные темные улочки. Грязь и вонь все же лучше, чем бесконечные голоса вокруг тебя и в тебе. Мусор интереснее.
Но, главное, он молчит.
Здесь легко вычислить по запаху человека. Нос улавливает дорогие духи, лосьон после бритья, коньяк или виски. О чужом присутствии всегда можно узнать заранее….
Сегодня ему пришлось пройти по широкой шумной улице. Механические движения, механические голоса. Вращающиеся в горле колесики, позволяющие звукам срываться с губ. Выстраивают их в слова, в предложения, ткут связь.
У него потерялось нужное колесико.
Здесь, в успокаивающей темноте подъезда, он чувствует себя в безопасности. В тишине. Когда-то давно, еще в детстве, он прятался в подвале. Прятался от матери. Было так же тихо, сыро и пахло крысами.
Крысы его не трогали. Большие, грязные, голодные.
Интересно, если переставить из шеи той, мраморной, нужные колесики и болтики в шею Ричи, его друг сможет говорить? Или все зависит от модели? Или размера?
Он должен узнать ее название.
Мраморная.

- Хм…. Что ж, меня зовут Стив Карсон, можно просто мистер Карсон, - Стив, оскалившись, протянул руку федералу. Крипке за спиной последнего счастливо улыбнулся.
Джеффри кивает, спокойно прожимает протянутую руку и улыбается как-то понимающе. Мол, я не в претензии.
Джаред, еще раз окидывает гостя взглядом и внезапно осознает, что работать с ним будет не так погано, как сперва казалось.
- Джаред Падалеки. Но меня обычно зовут Джей.
На этот раз Морган улыбается как партнер партнеру. Видимо, неплохо считывает информацию. Потом слегка разводит руками, открывая ладони – открытость демонстрирует, отмечает Джей – и вполне серьезно уточняет.
- Ладно, парни, рад знакомству. Надеюсь, сработаемся. У нас все-таки одна цель. И… - он делает паузу, разглядывая новых знакомых. – Пока у меня один вопрос. Где здесь кофе?
Стив деликатно покашливает, Крипке беззвучно смеется, а Мюррей, никого не стесняясь, ржет в голос.
- Джей, ты нашел себе конкурента!
Падалеки хищно скалится в ответ, молясь про себя, чтобы прилив крови к лицу означал легкий румянец, а не бордовые щеки.
- Пойдем, покажу.
Они разворачиваются в сторону лестницы, когда в спину летит окрик Крипке.
- Рад был пообщаться, мистер Морган, - язвительность в его голосе заметит даже идиот. – Удачных поисков. Будут вопросы – обращайтесь…. Падалеки, через две минуты ко мне!
Не нужно быть гением, чтобы догадаться – речь пойдет о его визите Мэри. Джей кивает, ничем не выдавая волнения. К счастью, Морган его отвлекает.
- Тоже кофейный маньяк?
Тот усмехается.
- Честно говоря, слово маньяк меня с некоторых пор настораживает…. Но по сути ты прав.
- Что ж, хотя бы какие-то общие интересы, - Джефф засовывает руки в карманы, окидывает взглядом профиль Падалеки. – Я на дружелюбный прием не рассчитывал, в принципе, но мы все равно связаны одним делом, так что общения не избежать. Ты в рабочей группе, ведь так?
- Да. А ты, я слышал, большой спец по этим вопросам? Этакий гроза психов?
Морган хмыкает, качает головой.
- Любят же эти копы все театрализовывать…. Не пойми меня неправильно. Но эти глупые названия. Потрошитель? Ничего оригинальнее не придумалось. А я, стало быть, укротитель психов. На самом деле это моя специализация. Убийца-психопат, одиночка, без явного мотива. За решетку посадил немногих, к сожалению. Каждый такой случай требует тщательной работы, а они ведь без дела не сидят, пока мы их ищем. Плюс многих в итоге отправляют в психушку при тюрьме, а это все-таки не то же самое, что газовая камера… - он замолкает, замечая напряженное лицо собеседника. – Ты прости, но говорю прямо. Лучше бы их убивать. У меня на то свои причины и свое мнение, долго объяснять. Да и мало кто понимает…. А еще часть, причем подавляющая, до суда не доживают.
- Почему?
Джефф пожимает плечами.
- Их убивают в камерах, иногда – родственники погибших стараются. Но чаще они просто живыми не сдаются. Их гонит страх и неприятие человеческого общества. Как правило это люди-одиночки до последнего вздоха.
Джаред молча переваривает услышанное. Они подходят к автомату, выбирая себе по стаканчику “Эспрессо”.
- Что ты думаешь о нашем парне? – решает рискнуть Джей. Морган не кажется ему типичным федералом. Вполне адекватный человек. Нос не задирает. А то, что хочет придушить этого гада, в общем, понятно. Хотя и не слишком профессионально.
- Пока ничего не могу добавить к тому, что вы и сами поняли. Точно уверен в одном – возраст. Явно больше тридцати. Даже тридцати пяти. Хоть не восьмилетний малыш, уже легче.
- Да уж, многовато кровищи для мальчонки.
Морган внимательно смотрит на Джея, будто решая про себя, стоит ли говорить…
- Я как-то столкнулся с таким случаем…. Только начинал работать. Мне коллега рассказал. Патрульный. Поехал по вызову. Говорит, какой-то мужик в трубку телефонную полную чушь нес, но диспетчер сжалилась и отправила к нему Роджера. Он приехал, увидел перепачканного кровью мужчину. Тот все повторял, что запер кого-то в ванной, а открывать боится. Мой коллега ничего внятного от мужика не добился, пошел в спальню. Оттуда кровавые следы шли. На кровати лежала женщина. С кишками наружу.
Джаред невольно поежился. Не самая приятная картина. Джефф молчал, погрузившись в воспоминания. Над пластиковым стаканчиком с кофе медленно пританцовывал пар.
- А в ванной, чуть позже, он нашел мальчишку, зареванного, окровавленного. Позже выяснилось, что этому мальчику, Карлу, было семь. Он ночью пришел к родителям в спальню и вскрыл матери живот кухонным ножом. На вопрос “зачем?”, мальчишка просто ответил, что хотел узнать, что у мамы внутри. Он бы и отца искромсал, но не успел – тот проснулся. Все игрушки в его комнате были в разобранном, разломанном или разорванном состоянии. Родственники рыдали и объясняли, что не придавали этому значения. Мальчик, вот и играет неосторожно…. Отец в итоге тронулся, до сих пор картинки рисует в дурке. А пацан умер от кровоизлияния в мозг. У него шизофрения была. Так что…. На нашей работе и не такое повидаешь, Джей.
Морщины на лице Моргана чуть разгладились, когда он усилием воли заставил себя вернуться в реальность. Падалеки мутило от одного рассказа…. Как же чувствовал себя человек, занимавшийся этим делом?!
Они все здесь сумасшедшие.
- Спасибо за кофе, Джей, - Морган дружески хлопает его по плечу и быстрым шагом выходит из участка.
Джаред вспоминает, что его ждет Эрик, только через пять минут.
Кофе неприятно обжигает язык. Хочется выпить.

Следующие за этим события пробегают перед глазами Джареда как кристаллы калейдоскопа на покрытом пылью стекле. Он с трудом воспринимает происходящее, сосредоточившись только на трех жертвах. Чем они жили, как они жили, почему умерли. Скоро информации для анализа станет больше, но это все – песок, в котором нужно найти крупицы соли. Это нудная работа, но Джаред любил ее, потому что тогда мог отсеивать и видеть факты, а не разрушенные судьбы.
Сейчас было хуже. Сейчас в памяти упорно всплывал рассказ федерала, а воображение рисовало безумный взгляд главы семейства, его страх, когда он проснулся, вспоротый живот и детские ручки в крови….
Раньше он бы боялся кошмаров с участием этого малыша. Теперь он с удовольствием обменял бы его на свой, единственный, постоянный….
4.42.
Джаред сидит в машине на углу Мэйпл стрит и пьет дрянной кофе из забегаловки напротив. На соседнем сидении сидит Брюс и что-то увлеченно рассказывает. Джею все равно. Он перестал слушать этот бред через минуту после положенного “Привет”. Все это патрулирование – глупость. Попытка доказать, себе и людям, что они что-то делают, предпринимают, работают…. Каждый, кто носил форму, понимал – преступника так не остановишь.
Но только в 4.42 Падалеки понимает: он влип. И влип не с этим делом, а гораздо хуже. Теперь не отвертеться.
- Чад? Чад, ты спишь?
- Бля, Падалеки…. Пять утра… Что я, по-твоему, еще могу делать? Вот урод, мне же на дежурство выходить… - голос у Мюррея злой, невыспавшийся и несчастный одновременно. Джаред успевает испытать приступ раскаяния и сожаления, но исправлять ситуацию поздно. Разбудил.
- Прости, я не подумал…
- Оно и видно! Ты вообще хоть иногда пользуешься тем, что у тебя в черепной коробочке спрятано, или тебя уже достаточно по этой коробочке побили, чтобы ты… - до Чада вдруг доходит. – Черт, Джей, ты в порядке?
- Да.
Джаред отвечает на автомате. Или автопилоте. Или еще чем-то “авто”. Это уже инстинкт – всем и всегда отвечать “в порядке”, даже, точнее, особенно если что-то не так. Он не в силах сломать тот барьер. Да и на самом деле кто же захочет, чтобы этот барьер ломался? Людям приятно слышать, что ты жив, здоров и счастлив, потому что всем хватает своих проблем. Твои проблемы не вносятся в список дел на ближайшую неделю.
И это не пессимизм.
Это реализм.
- Просто…. Крипке все донимает меня с Мэри…. Ну, ты в курсе…. Донимал.
- Ты меня конечно извини, - Чад говорит уже спокойно, Джареду слышно, как тот пускает воду и набирает себе стакан. – Но, по-моему, тут он прав. Был, по крайней мере. Нужно же как-то тебя встряхнуть, да и теперь ты выглядишь…. Погоди. Что значит “донимал”? Почему прошедшее время?
- Он решил, что с меня хватит сеансов у Мэри…
В трубке фыркают.
- Только не говори, что будешь скучать по своему психотерапевту или что ты в нее влюбился и теперь….
- Он отправил меня к Лектору.
Несколько секунд тишины. В спину Джею летит окрик Брюса.
- Падалеки, кончай трепаться, у нас вызов.
Последнее, что Джаред слышит от друга, отключая телефон:
- Вот бля.

В холодильнике было просто неприлично пусто. Поэтому Джаред все-таки заставил себя добраться до магазина, накупить продуктов и теперь сосредоточенно распихивал их по полочкам. Воспоминания студенческих времен про повесившуюся в холодильнике мышь уже начинали надоедать.
На обед все равно хотелось пиццу. Или китайскую еду из ресторанчика напротив. Готовить сил не было.
В итоге Джей устраивается на полу вместе с колой и чем-то съедобным, название чего он не сможет выговорить, наверное, никогда, раскладывает перед собой фотографии девушек, отчеты с места происшествия, результаты вскрытия.
Что у них может быть общего?
Карен. Секретарь. Уровень дохода средний. Увлекалась восточной кухней и танцами. Шумные компании не любила, по клубам не гуляла. Курила. Красивая. Была.
Кэт. Учитель рисования. Жила с матерью, приглядывала за ней. Характер очень спокойный. Часто посещала выставки, музеи, театры. Человек искусства, в общем. Хорошенькая. Была.
Оливия. Студентка а юридическом факультете. Хулиганка. За год сменила четырех парней. Самоуверенная, заносчивая. Любила погулять, но училась на удивление хорошо. По вечерам, два дня через три, подрабатывала в кафе около дома. Тоже хорошенькая. Тоже была.
Джаред закрывает глаза. Все равно они, все три, перед ним. Улыбаются печально, ждут чего-то.
Поймай его. Поймай. Пожалуйста.
Спаси меня.
Падалеки судорожно выдыхает. Ничего этого нет, и уже не вернешь.
Возьми себя в руки, что ты как баба, в самом деле?
Ему бы стоило поспать, но Джаред знал – и пытаться не стоит. Он засыпал по часам – не раньше полуночи, и просыпался – в 4.42. Только так.
От размышлений его отвлекает телефонный звонок.
- Да?
- Так и знал, что ты не спишь, - голос у Чада какой-то странный. То ли злой, то ли грустный. – Включи телевизор. Новости пятого канала. И постарайся получить удовольствие.
Джей недоуменно пялится на трубку, потом пожимает плечами и послушно включает телевизор.
- …мы скоро поймаем этого урода, - на экране крупным планом – лицо того самого федерала, что сидел рядом с Гэмбл. Судя по надписи, его имя Ким Маннерс. – Он уже облажался несколько раз, так что его заключение – вопрос времени.
- Вы можете сообщить о его личности что-нибудь новое?
- Кроме того, что он псих-импотент? Разве к этому еще что-то добавишь? – распинался Маннерс. – А тебе, урод, я обещаю, что засажу в самое ближайшее время в камеру к потным жирным придуркам, у которых нет проблем с сексом.
С этими словами федерал отворачивается от микрофона, а журналистов оттесняют назад крепкие ребята в форме. Джаред тупо смотрит на экран, не слушая лепета ведущего новостей, а потом резко срывается с места.
- Идиоты. Кучка идиотов!
Никогда раньше Падалеки так быстро не собирался.

В участке было оживленно. Из кабинета Крипке доносились мало понятные вопли, везде сновали оперативники и федералы. Джей хотел было поинтересоваться у Джесс, что происходит, но не успел. Громко хлопнув дверью, вошла Гэмбл. Судя по ее взгляду, анаконду не то что не кормили, так еще и не поили, дразнили и вообще всячески издевались. Теперь она вырвалась на свободу и жаждала крови. Ей навстречу, ничуть не стесняясь большого скопления народа, вылетел Эрик.
- Какого хрена, Сэра? Что вы вообще устроили и почему никто не предупредил меня?! Что за гребаные шутки?
- Я не обязана перед тобой отчитываться, Эрик! Мы проводим операцию согласно нашему внутреннему плану.
- Ах, так! А то, что это дело изначально – наше, то, что убийства происходят на подведомственной мне территории, то, что мы договорились работать сообща, уже не имеет силы? И вообще – это полный бред!
- Ты собираешься критиковать действия федеральных агентов? – казалось, Сэра готова была прямо сейчас начать пальбу по Крипке и всем его подчиненным.
Джареду очень захотелось вставить что-то вроде “Да, потому что действия тупые и ни к чему хорошему не приведут”, но он смолчал. Еще не хватало попасть под горячую руку.
Эрик между тем вдруг как-то стал выше ростом, мощнее и даже страшнее. Он двинулся на Гэмбл, сверля ее взглядом. Прямо как львы в борьбе за самку. Сама Гэмбл на самку не тянула. Скорее этакий предводитель стаи.
- Вы что, думаете, его это расшевелит? Разозлит? Заставит совершить ошибку? Да ему плевать на ваши угрозы! И на оскорбления тоже. Он вряд ли даже в курсе, что его ловят!
- Как правило, психи вроде него ждут шумихи, славы. Им нужно быть на коне, им нужно признание, им нужны поклонники. Он ищет славы, ясно? Мы эту славу отбираем.
- Вот, ты сама сказала – как правило. Он не из таких… - Крипке сдерживается из последних сил, чтобы не заорать. Подчиненные скромно отворачиваются и делают вид ,что жутко заняты. А орущее тут же начальство их нисколько не волнует. Джей понимает, что он единственный, кто открыто пялится на Эрика и Сэру и не может отвести взгляд.
- Тебе-то откуда знать, о великий и гениальный? – перебивает Гэмбл.
- Да потому! Никаких попыток спрятать тело, никаких посланий или шифровок, никаких намеков на то, что ему нужно, никаких продуманных шагов для убийства. Он вырезает им трахеи по своему желанию, а не ради славы!
- Ты не можешь быть в этом уверен!
Джей даже вздыхает. Гэмбл, вообще-то, федерал хороший. Ну, как федерал. Ну, в смысле, под ее началом многих удалось посадить. Но стоило бы все же заниматься тем, в чем ты сиен, то есть сильна. Мафия – твое ремесло. Маньяки – не твое.
- Я согласен с мистером Крипке. Вы добились только того, что теперь СМИ начнет наседать на правоохранительные органы с требованием выполнить обещание и посадить этого типа как можно скорее. Не говоря уже об общественности в целом. Лишний прессинг.
Джефф стоит неподалеку, спокойно глядя прямо на Сэру. Гэмбл скалится.
- Да, я в курсе, что ты не поддержал затею. Но, как известно, нам нужны зафиксированные письменно основания, а у тебя их не было.
- Поэтому я подготовил небольшой отчет. Здесь психологический портрет преступника плюс возможные варианты действий с нашей стороны. А так же невозможные, - Морган подходит к Сэре почти вплотную, протягивает папку. – В последние входит попытка дожать его через СМИ. Желаю приятного ознакомления.
Гэмбл фыркает, но папку берет и горделивой походкой удаляется из участка.
Эрик покусывает губу, пытаясь успокоиться. Потом с подчеркнутым безразличием интересуется.
- Могу я взглянуть на ваши выводы?
- Конечно, - Джефф кивает. – Пришлю сегодня же по электронной почте. Это будет удобно?
- Да, вполне. Я хочу привлечь к этому делу еще одного нашего профи. Психолога. Может быть, есть смысл обменяться информацией?
Крипке предложил федералу сотрудничество? Джаред даже рот открыл от удивления.
- Отличная идея. Я, пожалуй, пойду.
Морган напоследок машет Джею рукой и уходит. Падалеки запоздало понимает, что еум надо было бы смыться по-хорошему, пока Эрик…
- О, Падалеки! А ты какого тут забыл? Тебе указ отсыпаться, а потом – к Лектору.
- Я помню, сэр, - улыбка получается явно вымученной. – А ты не его собираешься подключить к делу?
- Меньше знаешь – крепче спишь, Джей. Все, прочь с глаз моих.
Вечер будет не из приятных.

Вообще Лектора прозвали Лектором за то, что он был похож на Лектора. Простите за сумбур.
И дело не в том, что парень был каннибалом и предпочитал на обед своих пациентов. Просто он был, если можно так сказать, психологом, психиатром и психотерапевтом от Бога, а потому умел промывать мозги. И этим пугал.
Джаред знал кучу фактов и слухов про Лектора.
Факты. Он был лучшим на своем курсе. Он стал лучшим в полиции. Он стал признанным специалистом в криминалистике. Он стал лучшим среди всех практикующих психологов в городе. Мог бы стать лучшим по всей Америке, если б за славой гонялся. Хотя это все-таки не факт. Он мог расколоть любого преступника. Когда допросы заходили в тупик, обращались к Лектору. Он мог как поставить на ноги, так и сломать. Наверное, поэтому его и боялись. Когда лектор был на втором курсе, он попал в аварию. На лице, как напоминание, остался шрам, который он старательно прятал – носил даже в помещении темные очки и вечно ходил с трехнедельной щетиной. Его считали уродом.
Слухи. У него дома живет удав, которого Лектор кормит белыми мышатами. Однажды он довел до сумасшествия убийцу на допросе. В детстве он так пугал родителей, что они от него отказались. Он умеет погружать человека в транс, просто посмотрев ему в глаза. Если он убьет кого-нибудь, никому и в голову не придет отправить Лектора за решетку. На счету в банке у него около трех миллионов долларов. Когда-то давно, лет семь назад, он побывал в Южной Африке, и там действительно попробовал человечину, как тот, в чью честь его окрестили.
Слухам Джей, разумеется, не верил, но привлекательных черт они портрету не добавляли.
Джей и сам видел Лектора. Он был на третьем курсе, когда нескольким студентам выпала возможность побывать на оперативном совещании в ФБР по делу о маньяке. Лектора Падалеки заприметил сразу, как только вошел. Не удивительно, учитывая, что в полутемном зале сидел человек в темных очках. Сложно не обратить внимания. Парень, сидевший рядом с Джеем, заметил его заинтересованность и пояснил.
- Его Лектором называют. Ну, в честь Ганнибала. Фильм видел? – прошептал он.
- “Молчание ягнят”, - также шепотом откликнулся Джаред.
- Вот-вот, оно самое. А этот тип – психолог. Или что-то вроде. Он преступников раскалывает, как орешки. И психологические портреты составляет просто с девяностопроцентной точностью. А сегодня пришел, чтобы свой же доклад послушать.
- А он что, сам его читать не будет?
- Неа. Не любит внимание общественности. Да и урод к тому же.
Лектор сидел слишком далеко от них, чтобы Джей мог разглядеть его лицо, пусть и прикрытое очками.
- За что его так прозвали?
Ответить парень не успевает – совещание начинается. Уже после него Джаред получает ответы на свои вопросы.
Преступника ловят буквально через месяц или того меньше. Лектор действительно оказывается почти полностью прав.
Это, как ни странно, тоже пугает.
Так что, да, Джаред знает множество фактов и слухов о Лекторе, он даже видел Лектора однажды. Однако кое-что Джей не знает до сих пор. Как и многие в полиции и ФБР. Слишком привыкли к прозвищу.
Джаред не имеет ни малейшего понятия о том, как же на самом деле этого типа зовут.
Скоро у него будет возможность это выяснить.

- Добрый вечер, мистер Падалеки. Прием назначен на семь, ведь так?
Джаред украдкой смотрит на часы. Ну, да, еще пятнадцать минут, любит он приезжать заранее. Зато точно не опоздаешь.
Кого ты обманываешь, Падалеки? Вечно прилетаешь в последнюю секунду. Просто к Лектору опаздывать не хочется…
- Да, на семь.
- Тогда подождите, пожалуйста, в приемной, - Кармен, по крайней мере, так на бейдже написано, мило улыбается и встает из-за стола. – Проходите вот сюда, устраивайтесь. Могу я предложить Вам чай или кофе?
- Кофе был бы кстати, спасибо. Черный, если можно…
Девушка кивает, просит подождать пару минут и уходит.
Приветливая секретарша. В кабинете психотерапевта. Если и здесь работают на контрасте, то Лектор его точно съест. Живьем. И не подавится.
Остались от Джареда рожки да ножки…. Тьфу, а это еще откуда?..
…кофе оказался отменным, не из автомата. Может, у этого Ганнибала и нет трех миллионов, но на кофе он явно не экономит.
Джаред закрывает глаза, стараясь успокоиться. Ничего страшного ведь не происходит? И, как известно, если тебя насилуют – расслабься и получай удовольствие.
Может, все не так плохо?

Падалеки был уверен, что его жизнь устоялась.
Он не считал ее слишком удачной, но и плохой тоже не считал. Казалось, мало что может измениться. Включая кошмары. Разве что однажды он действительно сломается или совершит глупость.
Поначалу его пугало внезапно появившееся отвращение к самому себе. Друзья и коллеги, после того взрыва, уверяли, что нужно просто простить себя. Легче сказать, чем сделать…
“Так можно превратиться в закомплексованного идиота!” - вопил, как правило, Чад, добавляя при этом, что в качестве обычного идиота, его Падалеки вполне устраивает.
Трудно что либо возразить на такое замечание. Джей только фыркал в ответ. И ничего не менял. По правде говоря, он просто не знал, как.
Обычно Джею, можно сказать, везло. Он не был замкнутым и нелюдимым, он хорошо делал вид, что все в полном порядке практически в любых ситуациях, он умел привязываться и дружить. Любить тоже умел. Закончил Академию, пошел на работу, быстро выделился и продвинулся, купил квартиру побольше, машину…. У Джея была девушка, но они расстались, потому что Падалеки все-таки женат на работе, а Сэнди мало интересовали трупы и маньяки. Расстались спокойно, как друзья. Так что и в этом плане все в порядке. Было.
Все рушится быстро.
Кто-то сравнивает потрясения со взрывом. Что ж, для Джея это был настоящий взрыв. В буквальном смысле.
Он редко бывал доволен собой на самом деле. В глубине души Джаред вечно в себе сомневался, не считал себя достаточно хорошим полицейским или другом. Каждое закрытое дело помогало вложить кирпичик в стену уверенности в себе. Он старательно выкладывал ее, пока взрывной волной не снесло все кирпичи. Теперь, чтобы поймать маньяка, он должен был совершить чудо, прыгнуть выше головы…. Он молился вечерами, хоть и не верил в Бога. Аутотренинг, наверное.
Сэнди предлагает помощь, но Джаред уверяет, что он в порядке. Как всегда.
На третьи сутки после выхода на работу его машину протаранил джип кучки пьяных подростков. Сам Джей чудом уцелел. А вот денег на починку авто пока не находилось. И еще ему почему-то совершенно не хотелось за руль.
Иногда внутри просыпалось чувство, что нужно все это бросить. Развернуться и уйти, пока он снова не совершил ошибку, за которую платить придется другим. Человеческая жизнь – слишком большая цена. Он не готов отвечать за это.
Единственное, что держало на плаву – надежда. Надежда на то, что он сумеет не уничтожить, а спасти. Не забрать, но отдать. Джаред Падалеки в буквальном смысле был готов почти на все, лишь бы остановить этого психопата. Он отдаст жизнь, если потребуется. Все равно мало проку….
Наверное, если бы кто-то, кто знал Джея, подслушал эти мысли, приходящие к нему после пробуждения в 4.42, когда становилось физически больно и трудно дышать, они бы ужаснулись и не поверили. Джаред сильный, уверенный, он не такой, он не может….
Джей знает, что он – такой. И безумно боится, что об этом узнает кто-нибудь еще.
Эгоистично, но это дело – его последний шанс оправдать свое существование.
Многие люди мечтают быть понятыми. Падалеки бежит от этого. Так быстро и ловко, как может. Всего-то обмануть еще парочку людей, довести дело до конца и, возможно, обрести свободу. Если получится.
Если в его кошмарах Ребекка, наконец, улыбнется ему.

- Мистер Падалеки? Проходите, мистер Эклз готов Вас принять.
Джаред встает, подходит к двери и замечает табличку.
“Дженсен Р. Эклз”.
“Что ж, - проносится в голове. – Приятно познакомиться, доктор Лектор”.
Он входит в кабинет.

Она называется Лори.
Ей не идет это название. Не идет “р”. Нужно что-то мягкое, плавное, что-то желтое или голубое. Побольше “о” или “с”. Но она не замечает и улыбается, когда кто-нибудь произносит “Лори”.
Он бы тоже произнес, он даже пытался. Тренировался дома, перед зеркалом, изо всех сил управляя колесиками в горле.
Четыре буквы.
Л.
О.
Р.
И.
Их нужно сложить, склеить, соединить. Слово – цель, слово – усилие, слово – создание. Они созданы для производства слов. Иначе все остальное теряет смысл.
Л-О-Р-И.
У него получается. Таинство звукорождения. Таинство рождения слова. Одно, короткое, шаткое и прекрасное. Нечеловеческое усилие.
Он мог бы сказать ей, но она не оценит. Не услышит.
- Лори, - хрипит он, сжимая кулаки. – Лори.

- Добрый вечер, мистер Эклз!
- Здравствуй, Джаред. Проходи.
В кабинете довольно темно. Мягкий синеватый свет дарят напольные лампы и несколько круглых лампочек-глаз на потолке. Мягкий ковер под ногами. Несколько стеллажей с книгами. Прищурившись, Джей замечает там вовсе не психотерапевтическую литературу. Художественная. Кафка, По, Ницше…. Ни тебе кучи дипломов на стене, флагов или портретов президентов.
Сам Лектор сидит в кресле за столом, лицом ко входу. На нем очки, но не солнечные, а обычные, только с затемненными стеклами, так что глаз не вино. Впрочем, Джаред решает его не разглядывать – невежливо как-то.
Вообще все это не похоже на кабинет психотерапевта. Может что-то вроде эффекта неожиданности. Чтобы человек растерялся и оказался беззащитным.
Падалеки прокручивает это в голове, подходя к кушетке.
Странно, но едва он пересекает порог, приходит спокойствие и уверенность. Он сто раз, нет, двести, бывал в аналогичных ситуациях, он и с этим справится. Все настолько привычно, так въелось в кожу, пробралось в самые потаенные уголки сознания, что не сбежать, не свернуть. Роль сама прирастает к телу.
- Можно сюда? – он указывает на стул. – Или сразу сюда? – поворачивается к кушетке.
- Где тебе будет удобно, Джаред.
А голос у него приятный. Низкий и успокаивающий. Интересно, специально ставил и сразу так повезло? Ему бы рекламировать какой-нибудь мужской дезодорант по радио. Или презервативы.
- Хорошо, - Джей плюхается на кушетку, вытягивает ноги, которым, конечно же, не хватает места. – С чего начнем? Я могу называть тебя Дженсен?
- Разумеется.
Он, кажется, не шелохнулся с того момента, как Падалеки вошел. Сидит в кресле и только глазами провожает каждое движение посетителя. Джея это напрягает, но он решает не обращать внимания.
- Здорово. Что ж, мне теперь надо рассказать о себе? Хотя ты наверное и так все обо мне знаешь. Ну, могу вспомнить, каково мне было, когда отец ушел. Или когда мама умерла. Хочешь послушать, как я впервые понял, что такое смерть?
Стандартный, штампованный, банальный набор. Строчки из сценария. В такие моменты Джей представлял, что он на самом деле не он и даже не о себе говорит. Это все игра такая – расскажи страшилку на ночь.
Однако все, практически все специалисты, у которых он бывал, спрашивали об этом. И слушали.
Лектор не двигается. Почему-то сложно называть его Дженсеном или Эклзом. С Ганнибалом они еще больше похожи на выдуманных персонажей. Дождаться команды “снято” и пойти домой.
- Мне было пять лет. Моему соседу, Максу, подарили щенка лабрадора. Щенок рос быстро. Шумный был, подвижный. Ребята со всей улицы бегали к нему, чтобы с псом поиграть. Ну, я не был исключением. Клянчил у родителей собаку. Завидовал Максу. Пока его не сбила машина. Щенка, не Макса.
Джаред прерывает рассказ, разглядывая трех слоников разного размера на столе Лектора.
- Помню, он лежал на дороге и дрожал. Крови немного было. Я подошел, Макс тоже подошел. Мы смотрели, как пес дрожит, а потом замирает. Выбежала мама и увела нас обоих. Макс плакал. А я спросил, что стало с собакой. Мама сказала, что она умерла и теперь на небесах. Я решил, что умереть – значит насовсем остановиться. Правильный вывод для ребенка, по сути. Если забыть о биологических процессах. Ну, там гниение, разложение…. Этого я тогда еще не видел.
Краем глаза Падалеки замечает, что Лектор берет ручку и начинает что-то неторопливо записывать в блокноте.
Только зрение портит. Включил бы свет, чего выпендриваться?
- По отцу я поначалу скучал. Потом перестал. Ну, он не был образцом. То есть мы проводили вместе время. Только редко и недолго. Он любил машины. Телевизор. Пиво. Мы с мамой ни под одно определение не попадали. Хотя еще он любил играть в футбол. Со мной в том числе. Бывало весело. И по праздникам, когда собирались за одним столом или гуляли. Такая типичная американская семья….
Он долго говорит. Все привычно и прописано.
О том, как легко расстался с отцом и мало переживал по поводу того, что оказался в неполноценной семье, о том, как плакал после смерти матери и как хорошо оказалось жить с теткой, о том, как все о нем заботились и беспокоились, о том, что он хотел оправдать надежды и ожидания и стать лучше, о том, что сомневался в себе, но решил, что все преодолеет.
Этот бред почти всегда срабатывал.
Когда врешь лишь отчасти, ложь принимают за правду. Джаред Падалеки врать умел. Что называется, жизнь научила.
- …а потом она…. Ой, уже почти девять! Надо же, время так незаметно пролетело! Что ж, мне пора. Спасибо, было здорово. Думаю, сегодня я отлично высплюсь.
С этими словами Джаред вскакивает с кушетки и несется к двери. Все так же молча что-то записывая, Лектор негромко бросает в след.
- Завтра в это же время, Джаред.
Падалеки замирает, чтобы возразить, но понимает – бесполезно. Эрик его убьет.
- До завтра.
Он находит в себе силы не хлопнуть дверью.

Спаси меня.
Он резко открывает глаза, как всегда выпрямляясь над скомканным одеялом.
Волна жара окатывает тело, так что становится физически больно.
Каждую ночь он видит ее глаза и – взрывается.
Джаред знает многое о фантомной боли. Тебе руку ампутировали, а она все равно болит. Такое встречается и в мирной жизни, и, конечно, на войне. Синдром войны в заливе порой сопровождается фантомными болями. Чисто психологическая проблема, решить которую без посторонней помощи невозможно. Ну, его случай, разумеется, отличается от остальных. И это все-таки не совсем фантомная боль…
Был феномен еще более интересный. В некотором смысле обратный, когда человек ощущает некоторую часть своего тела лишней и пытается от нее избавиться. Это, конечно, редко касается шеи или головы, а вот руки или ноги – запросто. Бывает, что даже психотерапевт не помогает.
Джей помнил снимки: мужчина на полу сжимает в руке осколок стекла и с остервенением вгоняет острый край в бедро. Как будто так можно разрубить кость. Но он пытается.
Даже если у тебя не осталось никаких шансов, это не значит, что пора прекратить борьбу.
Если акула остановится – она погибнет. Не останавливайся.

- Ну, и как? Как все прошло? Он тебя не сожрал?
- Стив, ты же видишь, наш малыш с нами, вроде не обкусанный…
- Блин, я в переносном смысле! Хотя и в прямом тоже…
Джей закатывает глаза и, наклонившись, сует нос в чашку с кофе.
- Эй, эй, эй! Ты там утопиться решил? Не твой размер, Джей. И вообще, мы ждем подробностей.
- Ну чего вы привязались, а? Я просто… уболтал его и все. Сегодня опять идти.
- Стоп, - Чад для убедительности даже руки поднимает. – Ты болтал? Сам?
Падалеки раздраженно вскакивает и принимается нарезать круги у стола.
- А что мне прикажешь делать? Это психотерапевт, к которому я пошел, чтобы меня от работы не отстранили. На приеме принято разговаривать. Я и говорил.
- А он? – нерешительно уточняет Стив.
- А он… Молчал он.
Джаред плюхается на стул и опять безуспешно пытается спрятаться в чашке. Действительно, немного маловат.
- Молчал? Все два часа? Блин, у мен от одной мысли мурашки по коже…. А он реально урод, как говорят?
И что им отвечать? “Я не смотрел, потому что боялся, что посмотрю и испугаюсь. Его”.
- Не знаю, - ответ, очевидно, адресован кофе. – Там темно было. И он в очках.
- А удав? Удава ты видел?
- Дурак ты, Уэллинг! Удав у него дома живет.
- Тихо! – Чад, нахмурившись, смотрел на друзей. – Все, закрыли тему. У нас тут вообще проблемы посерьезней какого-то психолога! Если Джею захочется поговорить, он даст нам знать, да, Джей?
Падалеки кивает, потом ставит на стол чашку и улыбается.
- Не так уж это и страшно, парни. Подумаешь, очередной любитель покопаться в чужих завихрениях. Я их столько перевидал…. Гэмбл с ее оскалом пострашнее будет.
Копы переглядываются и, дружно передернув плечами, выдают хоровое “бррр”. Отсмеявшись, возвращаются к обеду. Обсуждают дурацкую выходку федералов по ТВ, недавний футбольный матч, Моргана, Розенбаума и его клуб….
Джаред думает о том, что с момента последнего убийства прошло всего несколько дней, но у парня нет календаря – он убивает, когда вздумается. Может быть, он уже выбрал жертву…
И, черт возьми, почему это он не разглядел этого Лектора как следует?
Мобильник извещает Джея о том, что Эрику необходима новая жертва. Ну, то есть, начальство вызывает. А начальство, как известно, лучше не злить…

- Давай, Падалеки, пошевеливайся. Чего такой вялый? Отобедать не дали?
Джаред тихонько смеется, усаживается напротив Эрика.
- Растущему организму необходимо питание, - бодро отчитывается он.
- Да уж, - Крипке скептически приподнимает брови. – И куда ты еще расти собрался, малыш? Ладно, я тебя не за этим вызывал. Карен Смит. Ты тогда занимался опросом свидетелей? – Джей кивает. – Хорошо. Вот здесь, - Эрик протягивает ему увесистую папку. – Беседы с родственниками, друзьями, медицинские справки, пара-тройка штрафов за превышение скорости, дневниковые записи, совсем чуток, а также предположительный маршрут за четыре дня до гибели.
- Ричардсон успел столько накопать за день?!
- Падалеки, - Эрик сузил глаза и недобро оскалился. – Ты нас за идиотов держишь? Работа по сбору информации шла давно, Эллиот сейчас проверяет и заполняет пробелы по мере возможностей. Но это вообще не твоя забота. Мне нужно, чтобы ты занялся анализом материала. Своди концы с концами. Анализируй. Сопоставляй. Ты умеешь видеть, Джей, это вполне серьезно. Так что, надеюсь, ты увидишь. А то этот хлыщ из Вашингтона…
Крипке передергивает плечами.
- По-моему, вполне нормальный…
- Так, Падалеки, задание я тебе дал – марш из кабинета!
- Не хотите узнать, как мое посещение Лектора? – Джаред немного обижается. Уж очень хочется сказать, что этот гениальный доктор ничем ему не помог. И вообще все время молчал. Может, Эрик сообразит, что нужно просто оставить Джареда в покое?
- Все, что я захочу узнать, я узнаю без твоей помощи, Джаред, - Эрик мило подталкивает растерянного Падалеки к двери. – Меня это не касается. Но ближайший месяц ты посещаешь Лектора каждый день!
Что? Нет, ЧТО?!
- А…а…а дежурства? А дело? А…
- Что-нибудь придумаем, - извещает Крипке и захлопывает дверь прямо у Джея за спиной.
Влип.

Заветная папка жжет руки. Джареду нестерпимо хочется добраться до дома и просмотреть материалы. Потом, конечно, лечь спать, проснуться от кошмара, претерпеть боль и – снова заняться работой.
А надо тащиться к Лектору…
Кармен все так же мила и приветлива, хотя сегодня Джей себе не изменил и опоздал на десять минут. Ничего, переживет.
Он и сам не понимает, почему злится. Ах, да, месяц ежедневной “терапии”. Дерьмо.
- Здравствуй, Джаред.
- Ага. Привет, - он плюхается на кушетку, вытягивает ноги. – Что сегодня по расписанию? Может, поиграем в ассоциации? Или необходим рассказ о моем первом сексуальном опыте? А вообще лучше тест Люшера. Или этот, как его, забыл, с кляксами. Я люблю кляксы…
- Может, хватить фигней заниматься?
У него такой спокойный голос… Сдержанный. И при этом – “фигней заниматься”. Джаред хлопает ресницами.
- Эээ…
- Ты вчера два часа голосовые связки разрабатывал и тратил и мое, и свое время. Хочешь продолжить в том же духе? Я не согласен.
Падалеки открывает рот, чтобы ответить, но вместо остроумной шутки просит.
- Включи свет.
Лектор молчит, потом пожимает плечами и дважды хлопает в ладоши. Кабинет заливает светом так, что Джей на секунду слепнет. Потом привыкает и без стеснения принимается разглядывать своего врача. Тот ничем не выдает неприязни или недовольства. Сидит напротив, отстраненный и равнодушный.
У него короткие светлые волосы, обычная мужская стрижка. Небритые щеки и подбородок. А вот бородка рыжая получается. Наверняка все лицо в веснушках, только из-за щетины и очков не разобрать. Какого цвета глаза, Джей не понимает, мешают затемненные стекла. И все-таки на левой щеке и на носу заметны шрамы. Странно как-то – не похоже, что после аварии…. Характер повреждений иной…. Как будто изрезали…. И взгляд – холодный, жесткий. Джареду вдруг становится неуютно…. Что ж, верю, что ты любого расколешь…
- Достаточно изучил? – интересуется Лектор таким тоном, что Джей невольно вздрагивает и отводит взгляд.
- Я привык знать, с кем имею дело, доктор Ле… Эклз.
Падалеки даже пот прошиб, когда он понял, что едва не оговорился.
Он бы его тогда съел или испепелил?
- Вот это уже разговор. Не то, что вчера…
- И тем не менее ты вчера что-то записывал!
Зато соображать Джей умел и в стрессовых ситуациях.
Лектор снисходительно усмехается. Потом неторопливо открывает блокнот, листает и протягивает Джареду. Перед ним – две странички, озаглавленные просто “Дж. П”., испещренные загогулинами, кружочками, глазами, закорючками…. Надо же, пока Джаред распинался, этот тип рисовал?!
- Мило…. То есть я тут душу изливаю…
- Брось, Джаред! Вчера ты не рассказал мне ничего, что могло бы мне пригодиться. Твои домашние заготовки меня не интересуют. А то, что ты не собираешься идти на контакт, ни с кем не делишься реальными проблемами и недооцениваешь себя, я понял еще до того, как тебя увидел. Достаточно было полистать твое дело и послушать просьбу Эрика. Не делай вид, что оскорблен.
Так, ладно, он не дурак. Но и ты тоже, Джаред.
- Хорошо. Откровенность на откровенность. Тогда ты понимаешь, что я не буду ждать помощи. Более того, мне она не нужна. Я сам контролирую ситуацию. Раз мы вчера тратили время друг друга, может, есть смысл просто все это прекратить? Пока мы, собственно, и не начали? У меня куча дел, более значимых. Собственно, что угодно будет полезнее, чем эти посиделки.
- Помощь тебе нужна. А с остальным я согласен, - Джей сначала кивает, а потом, поняв, что именно сказал Лектор, теряется. – С одной оговоркой – Эрик записал тебя на месяц. И я обещал.
- То есть…. То есть никаких там “давай попробуем, Джаред, тебе нужна помощь, Джаред, мы справимся вместе, Джаред”?
- А ты хотел бы это услышать?
- Нет, но…. Вроде как врачебный долг и все такое….
Лектор кривит губы в усмешке.
- Я не могу тебе помочь, Джаред, пока ты сам этого не захочешь. Можно насильно расколоть преступника, можно насильно погрузить в транс, можно насильно убедить в своей правоте, правда, ненадолго, но вот помочь насильно нельзя. А спасать всех и вся я никогда не собирался. Это глупость. У меня много других дел. Более интересных и более важных, чем ты. Откровенность на откровенность.
Падалеки хмыкает.
- Выходит, мы оба не заинтересованы в этих сеансах.... Может, поговорить с Эриком…
Лектор пожимает плечами.
- Поговори. Только он отстранит тебя от работы.
А это уже проблема. Реальная и ощутимая. Джаред прикусывает губу. Черт. Ну, и что делать?..
Лектор тем временем поворачивается к экрану монитора, щелкает мышкой, будто Джея и вовсе нет в кабинете…
- Можешь заняться чем-нибудь более полезным, Джаред.
Он тут же цепляется за предложенный выход.
- То есть я могу идти?
- Я этого не говорил. Ты ведь уверен, что “что угодно будет полезнее, чем эти посиделки”, - процитировал он Джареда. – Так что – почитай что-нибудь, посмотри материалы дела, включи телевизор, - Лектор лениво кивает в сторону экрана, который Джей даже не заметил. А, точно, на стене, вон и пульт валяется. – Могу попросить принести кофе и журналы, поспи… - Лектор прерывает сам себя, будто очнувшись, и абсолютно безэмоционально роняет. – Извини. Так кофе будешь?
Падалеки находит в себе силы, чтобы кивнуть. Надо же – специалист.
Хотя то, что он не настаивает, правильно. И перед Эриком прикрыл.
Лектор просит Кармен принести кофе. Без сахара и сливок. Черный. Точно так же, как любит Джаред.
Через две минуты Падалеки понимает, что Лектор забыл о его существовании. Что-то печатает, листая чье-то дело, хмурится.
Похоже, он не хочет нарушать обещание. А на Падалеки ему, собственно говоря, плевать. Стоит ли за это говорить “спасибо”?
Джаред осторожно отпивает горячий кофе, жмурясь от удовольствия. Следует совету Лектора и открывает папку с делом о потрошителе, в пакете валяются несколько кассет с диктофонными записями…. На изучение уйдет явно дня два. И то в лучшем случае.
До девяти вечера они оба погружены в свои мысли. Единственное, о чем Джаред жалеет, это потраченное на дорогу время.
Что ему толку от этого специалиста?
Хотя в его способностях раскалывать людей Джаред не сомневается. Еще бы, с таким-то взглядом.
Есть в нем что-то жуткое.
- До завтра, Джаред.
Завтра он сюда вернется.
А теперь – Карен Смит. Его ждет Карен Смит.

Карен родилась четвертого сентября в маленьком курортном городке. Когда ей исполнилось четыре, родителей непонятно с чего потянуло в Нью-Йорк, так что девочку можно смело считать жителем большого города.
Карен была довольно общительной, легко заводила новых друзей. С семнадцати до двадцати одного года встречалась с парнем по имени Макс. Расстались они плохо, скандал был, но потом поостыли и даже сумели остаться приятелями. Общались редко, но с удовольствием. Следующим парнем оказался некий Альберт. Он уехал в Европу полгода назад, тем самым оборвав с девушкой всяческие отношения. Разрыв она пережила тяжело, но благодаря поддержке подруг не сломалась. Училась в колледже на экономической специальности, но потом забросила учебу и, пройдя курсы секретарей, устроилась на работу. Особыми успехами в учебе не отличалась.
Глупенькая, в общем, - делает вывод Джаред.
- Карен…. Карен, она очень подвижная. Мы это сразу заметили, - голос миссис Смит дрожит. Джаред заставляет себя не обращать внимания на невыплаканные слезы матери. – Все бегала, куда-то залазила, настоящий сорванец. Ей было девять, когда мы в танцевальную школу записались. Карен влюбилась в танцы. Ничего другого делать не хотела. Только танцевала и танцевала, все время говорила о танцах, как ей нравится и как она хочет быстрее пойти на урок…. Она так красиво танцует, вы бы видели…. Ей говорили, что может выйти толк…. Только Карен не хочет… не хотела свою жизнь связывать с танцами как профессией. Говорила, что это как гонка. А красота теряется…. Мы с мужем на все ее выступления ходили…. Так гордились… гордимся… - женщина всхлипывает, молчит, Джей слышит ее напряженное дыхание. – Простите, не могу больше.
Карен всю сознательную жизнь занималась танцами. Последняя школа, которую она посещала, называется “Восхождение”. Учителя отзывались о ней как о прилежной, хоть и самоуверенной, ученице.
- Она любила сложные задачи, - мисс Коэн, учитель танцев, говорит сдержанно и сухо. Джаред помнил ее – длинная, худая, высокомерная. – Постоянно повышала планку, двигалась к успеху, не сомневаясь. Но по срокам всегда выбирала то, что хотела. В этом плане быть ее личным тренером, например, на соревнованиях было бы очень трудно. Не слушалась никого, если что-то себе в голову вбивала. Хорошая была девочка. Изящная.
Упорная, работоспособная, самоуверенная в чем-то, - вновь помечает Джей.
- Карен такая…. Вы знаете, живая, подвижная. Красивая очень, - Кира, подруга Карен, шмыгает носом, вздыхает. – Смешная. Мы с ней вечно хохотали над чем-нибудь. Болтала много. Всегда новости, идеи, еще что-то…. Вроде не видимся несколько часов всего, а у нее будто столько произошло…. Как за целый месяц. Она много дел могла делать сразу. Вот, телевизор смотрела, журналы читала. И рассказывала, что узнала. С ней не было скучно.
Болтушка, - думает Джаред. – Лишь бы поговорить.
Перед ним – фотографии. Начиная с детских лет и заканчивая последними, посмертными.
Маленькая девочка, платье в горошек, широкая белозубая улыбка, ямочки на щеках…. Ее черты вдруг неуловимо меняются, и через несколько мгновений на Джея смотрит другой человек…
Спаси меня.
Падалеки трясет головой, отгоняя видение. Смотрит на часы.
Пора на работу.

Патрулирование проходит на удивление тихо. Никаких пьяных подростков, никаких наркоманов, даже бытовухи, и той нет. Многие думают, что самое веселье начинается ближе к вечеру. А вот и неправда. Наверное, им просто повезло…. Если не считать звонка Эрика и ехидного напоминания о том, что скоро нужно быть у Лектора….
- Джаред!
Он оборачивается на голос, с удивлением понимая, что это Сэнди. Девушка ждет его около участка, радостно машет рукой. На груди висят темные очки. Джей не понимает, почему от этого становится немного неуютно.
Они обнимаются, как старые друзья. Впрочем, так оно и есть. У Сэнди такое хрупкое и такое знакомое тело, что, кажется, будто руки сами помнят, как ее обнимать. От этого становится тепло и легко на душе.
- Падалеки, ты не представляешь, как я соскучилась! Вечность тебя не видела!
- И не говори, - он улыбается, глядя ей в глаза. Приятно встречать тех, кто тебе дорог.
- Ты как? Какие новости? У тебя есть пара минут на меня? – Сандра кокетничает, прикусив нижнюю губу. Джаред смеется в ответ.
- Вообще-то я тороплюсь, но ради тебя – полчаса, МакКой!
- Я тебя обожаю!
Они болтают обо всем подряд. Непринужденная беседа, обмен ничего не значащей информацией. Сэнди тянет коктейль через соломинку, Джей приканчивает вторую чашку кофе. В кафе пусто, несмотря на вечернее время, и Падалеки явно опаздает к Лектору. Но сейчас ему наплевать.
Это всего лишь побег от проблем, попытка представить, что ты не тот, кто ты есть, что весь этот ужас не обрушится на тебя снова, едва за поворотом скроется такси, увозящее твою бывшую девушку…. Сейчас ему легко. Весело. Свободно. Пусть это даже не он до конца. Правило “ни слова о работе” срабатывает в присутствии Сандры само собой, но от этого Джаред чувствует себя каким-то опустевшим. Пока в этом – легкость. Но скоро будет иначе.
Наверное, все-таки они расстались не потому, что Сенди было трудно из-за работы Джея, а потому, что Джею было трудно из-за неприятия Сэнди его работы….
- Как на работе? Все хорошо?
Ее напряженный голос выдает волнение. Снова та зыбкая почва, как зыбучие пески, проглатывающая и изнуряющая…
- Да, все в полном порядке.
Он врет, легко и непринужденно. Он почти всегда врал ей о работе. Ложь – не слишком хорошая вещь в отношениях. Кто бы что ни думал по этому поводу. Если вас двое, то все – на двоих.
- Ох, черт, Сэнди, прости, мне пора. Важная встреча.
- Конечно, - она встает, обнимает его на прощание. – Ты пиши, звони, не теряйся, ладно? Может, сходим куда-нибудь…
- Обязательно!
Джаред выскакивает из кафе, ища глазами свободное такси.
Интересно, он соврал напоследок или нет?..

- Ты опоздал.
Джаред чувствует себя как нашкодивший ученик. Только очень сильно нашкодивший. Перед очень злым преподавателем. Нет, вы не поняли, чертовски злым преподавателем…
Лектор прожигает его холодным злым взглядом, даже мурашки по телу бегут. Хочется сбежать и нет сил сдвинуться с места. Это как ловушка, из которой нет выхода, пока похититель не сжалится над тобой…
- Да… но я…
- Садись.
Ноги сами несут его к кушетке. Джей садится, ровно, прямо, кладет руки на колени. Где-то в сознании бьется мысль, что все это какой-то бред, но пересилить, победить – не получается.
- Давай договоримся. Мне плевать на непредвиденные обстоятельства, мне плевать на причины, мне плевать на все, Джаред, потому что я пошел тебе навстречу, а значит, ровно в семь ты должен быть здесь. Я прощу тебе десять минут, но не тридцать пять. Ясно?
Лектор отвлекается, чтобы бросить взгляд на экран монитора, и Джареда отпускает.
- Какого вообще происходит, а? – он взрывается. – Я что, твоя собственность теперь?! Может случиться…да что угодно может случиться! Я не обязан тут сидеть и…
Он обрывает себя на полуслове, заметив, что Лектор довольно ухмыляется. Делает глубокий вдох.
- Ага, понял. Выводишь на эмоции. Типа посмотреть, кто я и на что способен. Что ж, класс, правда.
- Благодарю ценителя работы психотерапевтов, - ехидно отвечает Лектор. – Только в следующий раз лучше предупреждай, Джаред. А теперь – располагайся.
Они вновь погружаются каждый в свои дела. Джаред расслабляется, не чувствуя на себе взгляд этого странного и все-таки пугающего человека. Все мысли – о потрошителе. Своеобразный щит от всего происходящего вокруг.
От Лектора в том числе.
И как у него получается одним взглядом..?
Карен. Кэт. Оливия.
Абсолютно разные.
Возраст. Внешность. Жизнь.
Но что-то общее у них быть должно? По какому-то принципу он их выбирает? Что-то общее? Где-то они пересекались?
Джаред и не подозревает, что говорит вслух, пока не слышит вопроса Лектора.
- Ты о потрошителе?
- Э, что? Извини, я иногда забываюсь…
- Ничего, - Лектор пожимает плечами. – Распространенная привычка. Пытаешься определить, по какому параметру он жертвы выбирает?
- Ну, да, - Джей задумчиво разглядывает снимки. – На первый взгляд у них ничего общего. И на второй то же самое. Вообще выбор в данном случае может быть случайным?
- А ты как думаешь?
- Думаю, что нет.
- Он воспринимает реальность иначе, чем мы. Искаженно. Но это не значит, что у него не будет мотива. Или мотивов. Пусть и немного в ином понимании.
- Ты считаешь, он не понимает, что делает?
- Он понимает, что его осудят с точки зрения общественной морали и закона. Иначе бы не использовал перчатки. Но при этом для него это не является грехом или нарушением. Он делает все свободно, не прячет трупы, не стесняется совершенного. Мог бы хотя бы глаза им закрывать или прикрывать лицо одеждой, но такой потребности не возникает.
- Хорошо, допустим, себя он оправдывает, и мотив у него есть. Вопрос остается открытым: какой мотив, почему они?
- Мотивов, Джаред, может быть несколько. Для совершения определенного действия достаточного одного мотива, но это не значит, что их не может быть больше. Что общего ты видишь на фото?
Падалеки в стотысячный раз смотрит на снимки. Ничего нового.
- У них вырезаны трахеи.
- Зачем?
Джаред бросает короткий взгляд на Лектора. Тот дергает плечом.
- Ты – это он. Зачем ты вырезаешь трахеи? Зачем именно трахеи?
- Чтобы они помолчали….
Лектор довольно ухмыляется.
- Этот вывод на поверхности! – замечает Джаред.
- Тогда смотри глубже. Зачем тебе заставлять их молчать?
Падалеки хмурится. Он хотел, чтобы жертвы молчали. Зачем? Чтобы не надоедали. Чтобы не приставали. Чтобы не просили. Чтобы….
- Чтобы они послушали.
- Правильно, Джаред.
- Черт!
Он вскакивает с кушетки, ходит из угла в угол, пытаясь сосредоточиться.
- Ему нужно поговорить. Нужно, чтобы выслушали. Проблемы с самовыражением? Излишняя стеснительность в общении? Не умеет идти на контакт? Или не может?
Забитый в детстве сексуально неудовлетворенный тип? Или отклонения типа заячьей губы? Или замедленный темп речи? Или…
- Уже девять, - констатирует Джей, прекратив нарезать круги по кабинету. – Мне пора.
Он собирает документы и фото в папку, быстрым шагом подходит к двери.
- Спасибо за идею.
Это нужно обдумать. Прописать варианты и выбрать наиболее подходящие. Обсудить с Эриком и командой. И с Джеффри. Вроде неплохой парень. Только это тайком от Крипке. Порвет. Или пока не торопиться, разобраться самому…
Уже подъезжая к дому, Джаред ловит себя на странной мысли.
Я что, действительно сказал Лектору “спасибо”?
Как там его?.. Эклз?

- Думаю, у него проблемы с общением.
Проблему “обсуждать идею – не обсуждать идею” решил все-таки не Джей. Ее решил Крипке. Начальство, как обычно, командует. Иначе бы оно начальством не было.
Едва Падалеки переступает порог родного участка, как на него налетает Джесс и сообщает о внеочередном оперативном совещании рабочей группы. Джей почти бежит в кабинет Крипке, потому что, оказывается, ждут только его. Через пять минут после начала совещания в дверь деликатно стучится Джефф, которого, разумеется, никто не звал и не ждал. Глядя на то, как перекосило Эрика из-за появления федерала, Джаред с трудом сдерживает смех. Морган между тем с самым невинным видом сообщает, что тихонько посидит у стеночки и мешать не будет. Устраивается на стуле и с таким добродушием и дружелюбием смотрит на кислого Эрика, что вся ситуация – просто картина маслом. Ради этого стоило выбрать такую профессию. Падалеки ловит себя на мысли, что жизнь, однако, хороша.
Эрик скрипит зубами, но совещание продолжает. Вообще-то – ничего нового. Джаред с нетерпением ждет момента, когда до него дойдет очередь.
И момент настает.
- Про проблемы с общением мы уже поняли, - замечает Эрик, хмуро покосившись на безмятежное лицо Моргана.
- Да, знаю, но, думаю, то и есть определяющий мотив, - Джей делает паузу, давая присутствующим время переварить услышанное. – Он вырезает трахеи, так? Зачем? Ему необходима тишина, необходимо заставить их замолчать…. Тогда они смогут его выслушать. Вряд ли дело в стеснении или неумении наладить контакт с собеседником. Скорее всего, он не имеет возможности высказаться, выразить мысли. Почему? И вот это очень важный вопрос. Я не думаю, что дело в заячьей губе или отталкивающей внешности – так он был бы заметным. Запоминающимся. Видимо, дело в самом процессе порождения речи. Обычно у такого рода преступников самооценка занижена. То есть он накручивает сам себя, раздувает существующую проблему. Стандартная схема. Так что, возможно, проблема распространенная – заикание или что-то в этом роде….
Джей замолкает, понимая, что главное уже сказано. Повисает тишина. Джаред почти слышит, как в голове Крипке вертятся колесики…
- Так, так, так, - бормочет Эрик. – Явно из неблагополучной, неполной семьи. Возможно, из детдома, но менее вероятно. Рос на улице, мало кто им занимался. Но кто-то обязательно должен был отправить его к логопеду. В школе хотя бы. Минус возраст…. Картер, Стивенсон, я сегодня же связываюсь с мэром, получаю разрешение и доступ к архивам. Переройте все материалы по работе с детьми из неблагополучных семей за восьмидесятые годы. И тех, кто до сих пор на учете стоит, проверьте. Можете взять сколько угодно людей, мне плевать, как именно вы это сделаете, но через четыре дня у меня должен быть список тех, кто подходит по описанию. Потом займетесь проверкой. Через час приходите ко мне за инструкциями. Остальные на подхвате. Любимая бумажная работа! – Эрик довольно потирает руки. – Все, марш из кабинета, мне надо позвонить!
Они вроде молчат, но Джей ощущает, как погружается в шум и суету. Уже на пороге он слышит брошенное в спину “Неплохая работа, Падалеки”. Джей оборачивается, чтобы сказать, кто подтолкнул его к этому, но не успевает – кто-то тянет его за рукав. Это неправильно – оставлять все вот так, однако приходится отложить разборки на потом.
- Черт, Джей, с твоей легкой подачи нам теперь пахать и пахать! Но, знаешь, это было неплохо.
Чад улыбается ,а у Джареда появляется возможность реабилитироваться перед Эклзом. Неважно, что он не в курсе происходящего, но без него Падалеки не додумался до этого. Или додумался бы, но позже.
- Вообще-то это не совсем моя догадка.
- Ты о чем?
- Понимаешь…
- Мюррей, тебя к телефону! – Джесс не зря взяли секретаршей. С такими голосовыми связками в случае неполадок можно и до другого штата докричаться.
- Потом договорим, - обещает Чад и сбегает.
- Не думаю, что это что-нибудь даст. Хотя выводы в основе своей правильные.
Джаред уже и забыл о Моргане, а тот, оказывается, все это время стоял неподалеку.
- Думаешь, ниточка ведет в тупик?
- Думаю, что он едва ли наблюдался у врачей. И диагноз…. Спорный вопрос. Хотя проверить все же стоит. Удачи, Джей.
Падалеки задумчиво смотрит вслед уходящему федералу. Хочется кофе.
Ему нужно обсудить это дело с кем-нибудь еще.
Вот только с кем?..


- Доб…
- Не закрывай дверь, Джаред, мы уходим.
А?.. Ему же это послышалось?
После тяжелого дня, полного изучения, перечитывания, сопоставления Джей хотел одного – поговорить обо всем этом. Единственное, что его интересовало в данный момент, это – мотив. Причина. То самое веское “зачем?”. И было похоже, что подтолкнуть его мысли в правильном направлении, мог только один человек. Тот, кто сумел задать нужный вопрос.
Зачем.
Лектор.
Эклз.
Значит, нужно поговорить. Если этот чокнутый и гениальный психолог догадывался еще о чем-то, то Джаред был обязан это выяснить.
А тут – сюрприз. И куда, интересно, они уходят?
- У нас групповая терапия в конференц-зале?
Отлично, Джаред, только приколов сейчас не хватало…
Лектор отвлекается от своего ноутбука, выпрямляется, смотрит на Падалеки.
- Нет. Мой друг выступает в клубе неподалеку отсюда. Я обещал, что буду. Только выступление начнется в восемь, а отменить твой прием я не могу.
Что ж, это вовсе не входило в его…
Стоп. Он идет с Лектором в клуб?!
- Ты хочешь сказать, что мы пойдем вместе?
Молчание.
- В клуб?
Молчание.
- Слушать выступление твоего друга?
- Джаред. Что именно из моего высказывания осталось для тебя непонятным?
- Ну…. Особенно меня интересует та часть, в которой говорится о невозможности отменить наш…наше…нашу…ну, это. Мы же не дети, которых может застукать папа Крипке!
Лектор подходит к Джареду. Близко. Ближе, чем обычно. К счастью, слишком темно, и очки с затемненными стеклами оставляют эту границу между ними. Джей никак не может привыкнуть к его взгляду. До костей пробирает.
- Ты сам подписался на это, Джаред. Тебе не нужна помощь, но ты обязан быть здесь. Точнее, со мной. Ты сам говорил – все, что угодно, будет полезнее. Как специалист могу сказать, что подобное времяпрепровождение будет тебе на пользу. Мы едем. Сейчас.
Он обходит остолбеневшего Джареда, желает приятного вечера Кармен и уже на пороге командует.
- Джаред.
Падалеки нервно сглатывает. Может, этот тип все-таки умеет, как они там говорили, одним взглядом вводить в транс? Его бы это не удивило….
С другой стороны есть возможность обсудить потрошителя. Шанс упускать не стоит в любом случае. Да и какой у него выбор? Если Лектор сдаст Джея Эрику….
Об этом вообще лучше не думать.
Они молча едут в лифте, молча выходят на стоянку, молча идут между стройными рядами машин. Интересно, на чем психи вроде Лектора катаются? Что-нибудь мощное, модное и дорогое…
- Это твоя машина?
- А ты ожидал увидеть джип? Садись, Джаред.
Вроде бы приказная манера должна раздражать, но у Лектора это выходит так естественно и непринужденно…
- Шевроле Импала, - констатирует Падалеки, устраиваясь на переднем сидении.
Лектор, если и удивлен, то ничем этого не выказывает.
- Разбираешься в машинах. Сам за рулем?
- Нет. Я… - Джей по привычке решает обратить все в шутку. – Больше люблю ездить с водителем, но в последнее время не мог себе позволить такую роскошь.
Всю дорогу до клуба они молчат.
Джаред утешает себя мыслью, что ждет подходящего момента, чтобы начать разговор. На самом деле он чувствует, что не выдавит из себя ни слова. Здесь слишком тесно, слишком мало места для двоих, для них.
С этим типом явно что-то не то. Не хотел бы Джей попасть к нему на допрос…
- Добрый вечер, мистер Эклз.
- Добрый вечер, Сид.
Кажется, в этом клубе - ресторане Лектора хорошо знали. Поди, завсегдатай.
- Столик уже готов, проходите.
- Спасибо.
Здесь довольно уютно. И публика приличная. Не те ночные клубы для танцев и молодежи. Скорее для размеренного спокойного отдыха.
Они проходят мимо столиков, поднимаются по лестнице и оказываются на небольшом балкончике. Снизу, немного вправо, видна сцена. На ней возвышается пианино и два микрофона. На столике – меню.
Интересно, насколько кусачи местные цены?
- За счет заведения, кстати, - небрежно роняет Лектор, закрывшись меню.
Дистанция. Другие люди. Джареду становится легче.
После того, как официантка выслушивает заказ, Лектор нарушает повисшее молчание.
- Надеюсь, ты хорошо относишься к джазу. Джастин, мой друг, один из лучших джазменов в Америке. Очень известен в определенных кругах. Думаю, тебе понравится.
Он смотрит на сцену, на снующих внизу официантов, и Джей в глубине души за это очень даже благодарен.
- Я родился первого марта, в школе ненавидел математику, а в университете полюбил, мама водила меня на фотосессии для подростковых журналов, у меня аллергия на оливки, я увлекаюсь фотографией и я трахаюсь как с женщинами, так и с мужчинами.
Джаред отчаянно моргает, будто это поможет, и пытается подобрать достойный ответ.
- Я родился девятнадцатого июля, в школе терпеть не мог физику, люблю плавать, собак и мороженое, пытался заниматься боксом, но оказался слишком худым, у меня нет аллергии, насколько я знаю, терпеть не могу оливки, спал с мужиком, жил с женщиной. Очень приятно, в общем. А это все к чему?
Лектор все так же смотрит в зал, не поворачиваясь к Джареду лицом.
- Ты все это время сидишь и думаешь, как задать вопрос, начать разговор или что-то в этом духе. Но не можешь. Я прекрасно знаю о том, что обо мне говорят и как меня называют, Джаред. Однако твой страх беспричинен. Я такой же человек, как и ты, и сидящие в этом зале. У меня нет удава, хотя это было бы очень мило, я никогда не пробовал человечину, но в Африке действительно бывал, слухи о моих предполагаемых миллионах не буду опровергать просто потому, что мне они нравятся. А теперь сделай одолжение – расслабься и спроси.
- Расслабиться? – Падалеки скептически усмехается. – Это довольно сложно сделать в компании психоаналитика, который, по идее, должен был вставить тебе мозги на место. Впрочем, спасибо за откровенность. Удава и, правда, жаль, хотелось бы посмотреть.
- Отвлекись от того, кто мы, Джаред. Допустим, мы здесь не как врач и пациент, тем более что это не так, а как… приятели.
- Приятели? Мы? – Джей думает, что шутка могла бы даже показаться ему смешной. – Да я даже не знаю, как ты выглядишь…
“Я ведь и глаз твоих не видел”.
Он пожалел о том, что ляпнул это.
Лектор медленно поворачивается к нему, так же медленно снимает очки и кладет на столик, наклоняется вперед, так, чтобы на его лицо падал свет…. Шрамы видны отчетливо. Рваные, резкие, отталкивающие. Видно, что рубцы затягивались долго. Неужели их нельзя как-то… убрать?
А глаза у него неожиданно большие. Действительно большие. И зеленые.
Джаред ловит себя на мысли, что Лектор на самом деле и не урод вовсе. Разве что шрамы пугают…. Да и взгляд у него, когда он захочет… Бррр!
- Достаточно? – осведомляется Лектор и откидывается назад, надевая очки.
- Ага, спасибо, - Джей теперь сам отводит взгляд, изучает пианино. – Я хотел поговорить о… потрошителе.
Он все же непроизвольно морщится каждый раз, как произносит это слово.
- Не привык так его называть?
- Слово дурацкое. И он их не потрошит. Гонка за сенсацией.
- Я так не считаю, - Лектор прерывается, пока официантка расставляет на столе закуски. – То есть в этом есть доля позерства, но эти названия или обозначения значительно упрощают коммуникацию. Сам посуди: мы работаем в едином информационном пространстве, а значит нам необходимо согласование основных терминов для быстрого понимания друг друга. Было бы тяжелее улавливать новые факты, если бы копы называли его “номер такой-то” и сами же путались в этих номерах, пресса остановилась бы на потрошителе, а население окрестило бы его маньяком из Нью-Йорка. Я сам не в восторге от “потрошителя”, но общение значительно упрощается.
- Хм…. В этом есть здравый смысл….
- Что ты хотел обсудить, Джаред?
- Почти всю ночь думал над тем, что ты мне сказал вчера…. Ну, то самое “зачем”…. А сегодня мы совещались с Эриком и командой. Эрик решил проверить записи медицинские за восьмидесятые годы. И данные на сегодня. Будут искать пациента, подходящего по возрасту и имеющего проблемы с речью. Кто стоял на учете у логопеда с заиканием или чем-то подобным, но не выраженным физически…. Но Джефф, это парень из Вашингтона, засомневался, и я, честно говоря…
- Это, скорее всего, ничего не даст, - Лектор отправил в рот канапе, сосредоточенно пережевал. – Ты не совсем точен с диагнозом, Джаред.
- А ты можешь поставить его точнее? Вот так просто? Ничего толком не зная?
- Есть несколько идей…. Но в этом ты сам разберешься, - Лектор сделал паузу, повернувшись к сцене. – Поговорим завтра, Джаред. Концерт начинается.
Падалеки хотел было возразить, но вспомнил взгляд Лектора и передумал. Лучше пока поиграть по его правилам. Всего-то – дотерпеть до завтра…
- Дамы и господа, минуточку внимания! Сейчас начнется то, ради чего мы все с вами здесь сегодня собрались! – конферансье просто излучал самодовольство. Джей разглядывал публику. Народу много, все какие-то важные и в то же время одухотворенные, что ли? – Наш вечер посвящен одному из лучших мировых джазменов – Джастину Майлзу! Думаю, комментарии излишни! Джастин, добро пожаловать!
Раздались аплодисменты, Лектор в полумраке едва заметно улыбнулся. Джаред поймал себя на мысли, что впервые видит его улыбку.
Такой же человек. Ага, конечно…
Вообще Джей не считал себя любителем музыки. Он в ней особо не разбирался. Так, попса, то, что всегда на слуху. Поначалу он радовался, что хотя бы ужин заказал, но постепенно отвлекся и начисто забыл о еде.
У Джастина был талант. Он играл самоотверженно, самозабвенно, отдаваясь музыке полностью, увлекая слушателей в полет. Он играл так, будто это был его последний день на земле, будто он должен успеть сказать что-то безумно, безгранично важное…. То ритмично, то плавно и неторопливо, то взрываясь, то шепча…. Когда программа подходит к концу, Джей, не сдерживаясь, соскакивает со стула и аплодирует так, как, пожалуй, ни разу не аплодировал.
Джастин кланяется, обещает приехать еще, шлет воздушные поцелуи и скрывается за кулисами.
- Это было нечто! – выдыхает Джаред, плюхаясь на стул. – Черт, я, кажется, готов полюбить джаз.
- Повтори это Джастину, ему будет приятно, - Лектор пьет грейпфрутовый сок так, будто это какой-то дорогущий виски.
- В каком смысле повторить?
- Дженсен!
Падалеки аж подпрыгивает на стуле, оборачивается и замечает Майлза, быстрым шагом направляющегося к их столику. Лектор поднимается и – сам бы не видел, не поверил – обнимает Джастина. Пока Джаред выходит из культурного шока, Джастин и, хм, Дженсен усаживаются, о чем-то негромко переговариваясь.
- Джастин, познакомься, это Джаред, Джаред – Джастин.
- Очень рад, - Майлз пожимает руку Падалеки, радостно улыбаясь. Он явно в отличном настроении, хотя и видно, что устал.
- Это было потрясающе! Я вообще-то не знаток, но мне очень понравилось. Спасибо.
- Я польщен, - Джастин продолжает улыбаться. – Надо же, Дженсен, ты все так же готов мне помогать. Вот теперь аудиторию расширяешь.
- Думаю, в данном случае это взаимовыгодное сотрудничество. Все в выигрыше…. Простите, - Лектор недовольно хмурит брови, вытаскивает из кармана мобильник. – Мне нужно отойти ненадолго.
Едва они остаются вдвоем, Джастин интересуется.
- Ты давно знаком с Дженсеном?
Джаред чувствует, что лезет на опасную территорию.
- Не слишком, а что?
Тот пожимает плечами.
- Заметно. Первое время рядом с Эклзом все немного дергаются.
- Эээ…
Ничего более связного Джаред не смог придумать.
- А ведь он на самом деле не такой, каким кажется. Ты знаешь, без него меня бы уже не было.… По крайней мере здесь.
- Опять ты за свое, - Лектор появляется неслышно, незаметно. Еще одно качество, от которого Джею не по себе. – Джастин, я тебя просил….
- А я не против послушать.
И откуда только смелость берется? Падалеки сам себе удивляется.
Лектор принимается за свой ужин, не обращая на собеседников никакого внимания. Как будто он вообще тут один.
- Был у меня период, когда я почти сломался… - Джастин говорит спокойно и немного отстраненно, как будто вспоминать до сих пор трудно. Наверное, так оно и есть. - И в прямом смысле, и в переносном. Шоу-бизнес – суровая штука. Меня избили. Сильно. Два месяца провалялся в больнице. Пальцы были перебиты. Представляешь, что значит для пианиста перебитые пальцы? Я пытался восстановить форму, долго работал, и добился результата, но…. Как будто планки достиг. Дошел до былого уровня, а выше не мог подняться. Начал пить, бросил занятия, бросил музыку, решил, что жизнь кончена…. Пока меня Дженсен не подобрал, - Майлз подмигивает Падалеки как старому приятелю. – Не буду вдаваться в подробности, но он меня вытащил. Встряхнул так, что все глупости из башки выветрились. Я смог двигаться дальше. Двигаюсь до сих пор. И все никак не придумаю, как его отблагодарить…
- Я объяснял тебе, что это не личное тебе одолжение. Скорее дань искусству. Мне слишком нравилось, как ты играешь.
Надо же, все-таки слушал.
- Вот всегда он такой, - Джастин с притворным осуждением качает головой. – Ну, я уже привык. А ты чем занимаешься, Джей?
Они обсуждают его работу, недолго, правда, потом возвращаются к музыке, потом речь заходит о политике, потом – о курортных городах, потом о девушках, потом….
- Был рад знакомству, Джей, надеюсь увидеть тебя на следующем концерте.
- Обязательно буду!
- Счастливо, Дженсен! Звони, не пропадай, ладно?
- Удачных гастролей, Джастин.
Он давно так не отдыхал. Новые знакомства, новые впечатления. Джей уже забыл, как это бывает, как придает сил и желания что-то менять…. Легкая усталость накатывает волнами, но усталость приятная, усыпляющая…..
- Подвезти?
Падалеки не сразу понимает, что Лектор обращается к нему.
- Джаред?
Да, вот это постоянное “Джаред” его тоже напрягает. Лектор постоянно называет его по имени. Не так, как остальные.
- Нет, спасибо, я на такси. И… меня обычно Джеем зовут.
Лектор, видимо, смотрит прямо на него, но ночь и очки мешают это определить наверняка.
- Хорошо, я учту, Джаред.
Другими словами – обломайся.
Рядом, мигнув фарами, тормозит такси. Джаред кивает водителю, поворачивается к Лектору.
- Ну, в общем…. Я поеду. Завтра поговорим о потрошителе. И, знаешь, спасибо. Было здорово. Да, - он неожиданно чувствует себя неловко и глупо, трясет головой, чтобы прогнать это ощущение. Все ведь действительно было здорово. Легко. – За мной должок.
- Ты о чем?
- Ну…. В следующий раз я покажу, как умею развлекаться.
Боже, Падалеки, что ты несешь?!
- До завтра, Джаред.
- До завтра, Эклз, - бормочет Джей себе под нос и забирается в такси.
Он действительно сказал “потрошитель” и не поморщился?
Он действительно провел вечер с Эклзом?
Он действительно собрался отвести Эклза в клуб?
Он действительно только что назвал Лектора Эклзом?
Жизнь определенно становилась непредсказуемой.

- Джаред, друг, ты в порядке? Цел? В смысле, совсем цел? Ничего не пропало? – Стив с наигранным беспокойством вертел Падалеки и так, и эдак, активно причитая. – Мы должны убедиться, что он ничего не откусил…. Черт, нет, это я проверить не смогу. Томми, прояви сострадание, посмотри, все ли у нас на месте…
- Спасибо за беспокойство о Джее-младшем, но он в полном порядке, - отсмеявшись, заявляет Джаред. – О нем я позаботился в первую очередь.
- Вот так всегда, - Карсон картинно закатывает глаза. – Проверяешь, на месте ли член, а тебе в это время ухо откусывают…
- Давай отвлечемся от твоих печальных сексуальных воспоминаний и спросим, как дела, - предлагает Уэллинг. – Джей, как у тебя? Ну, то есть, это…. То есть он….
- Ты поразительно красноречив.
- Ты мне мешаешь!
- Парни, парни, тихо, я понял, - Падалеки примиряющее поднимает руки. – Все в норме, правда. Даже, знаете, он оказался…
Каким? Не таким страшным? Не таким сумасшедшим? Не таким шокирующим? Не таким… Лектором?
- Нормальным, в общем, - сдается Джаред, так и не сумев подобрать нужное определение.
- Хм…. А я ожидал рассказа об оторванных засушенных головах в кабинете и удавах под столом.
- Удав у него дома, - авторитетно поправил Том.
- Да нет у него никакого удава, - Джей раздосадовано машет рукой.
Ну, да, чего спорить, этот Эклз – странный тип. И все же пугающий. И, пожалуй, опасный в определенном смысле, но превращать его в какого-то киношного злодея…. Все-таки перебор.
- Боже, Падалеки, ты просто находка! Скажи честно, ты даже с таким чудищем способен подружиться?
- Да не чудище он, Стив….
Джей морщится от такого сравнения, хотя несколько дней назад и глазом бы не моргнул. Впрочем, прояснить ситуацию с Лектором ему мешает телефонный звонок.
- Да?
- Джей? Привет, это Джефф. Ты не мог бы подъехать в штаб-квартиру?
- Джефф? Что-то случилось?
- Нет, ничего. Пара рабочих моментов.
- Хорошо, буду через полчаса.
Интересно, там еще кто-нибудь будет или только Джареда удостоили великой чести?
И где черти носят Мюррея?

- Привет. Спасибо, что так быстро приехал.
Джаред пожимает плечами.
- Работа.
- Да. Знаешь, хотел с тобой обсудить кое-что. Это ведь ты занимаешься сопоставительным анализом?
- Да, только у меня еще недостаточно материала. Я как раз собирался просмотреть передвижение Карен за последние семь дней жизни.
- Отлично, - Морган открывает дверь, пропуская Падалеки в кабинет. – Мы как раз этим и занимаемся. Кстати, слышал, пока у группы нет зацепок по анализу медицинских карт. Все, кого можно было бы заподозрить, отпадают на этапе поверхностной первичной проверки. Не принимай на свой счет, ладно?
Он ухмыляется.
- Не принимаю. На самом деле над предполагаемым диагнозом нужно поработать.
- Эрик немного нетерпелив, да?
- Прости. О начальстве, как об усопших, либо хорошо, либо никак.
Джеффри смеется, хлопает Джареда по плечу.
- Постараюсь запомнить.
Они находятся в достаточно просторном помещении. Несколько столов, расставленных по периметру, компьютеры, какой-то тип, не обративший на посетителей никакого внимания, карта Нью-Йорка на стене. Когда Джаред подходит ближе, он замечает прорисованные маркером линии – синие и зеленые. Периодически линии прерываются на жирных точках, над которыми указаны время и дата.
“Обувной магазин – 15.30, 22 августа 2008”.
“Офис – 16.30, 22 августа 2008”.
“Кинотеатр “Лагуна” - 19.00, 22 августа 2008”.
Линии сходились в одной точке. Джаред присматривается.
“Танцевальная студия “Восхождение” – 17.00 – 19.00, 23 августа 2008” и рядом “Танцевальная студия “Восхождение” - 19.00, 5 сентября 2008”.
- Они посещали одну танцевальную школу?
Синими линиями была обозначена жизнь Карен Смит за неделю до гибели. Зеленый выпал на долю Кэт Уильямс.
- Нет. Карен занималась в этой школе. Кэт побывала там всего один раз, чтобы забрать дочку соседки, которая там учится. Соседка – мать-одиночка, работает по десять часов в сутки. Не смогла выкроить время, бабушка плохо себя чувствовала, и девочку некому было встретить и проводить домой. Кэт оказала ей услугу, забрала девочку по пути с работы, хотя и пришлось сделать довольно большой крюк. Ее никто и не вспомнил в этой школе.
- Оливия?
- Нет. Никогда даже близко не проходила. У девочки были другие интересы. Плюс – по словам подруг она предпочитала проводить время в своем районе, а он – на другом конце города. Чад поехал в “Восхождение”, чтобы еще раз все уточнить.
- Другие пересечения?
- Опять же Кэт и Карен, - Джефф показывает на сине-зеленую точку на карте. – Вот, небольшое кафе “Монплезир”. Кэт любила там бывать, ходила почти каждый вечер. Карен попала случайно, когда поехала в гости к давней подруге Аманде. За шесть дней до гибели.
- А почему данные с Оливией не внесены?
- Над ее маршрутом пока работают.
- Стоп. Значит, Люси Энн Ларсон, подруга Кэт, вернулась?
- Да. С ней сейчас беседуют. Все еще, - Морган косится на часы. – бедняжка. Она очень помогла с маршрутом. Однако данные, опять же, не точны. Проверяем.
- И что вы хотите от меня?
Джей продолжает внимательно изучать карту, гадая, для чего Морган его вызвал.
- Ты умеешь сопоставлять, Джей. Я наводил справки, ты уж извини. Работа такая, - Падалеки неопределенно хмыкает, и Морган продолжает. – Сегодня вечером будет готов электронный вариант маршрутов. Завтра к вечеру мы уточним информацию по Уильямс. Мне нужно, чтобы ты поискал точки соприкосновения. Особенно когда появится третья линия – Оливия. Все, что заметишь, все, что наведет на мысль. Все, Джей, абсолютно все. Пока что совпадения выглядят только совпадениями, но я думаю, нам следует самим побывать и в школе, и в кафе. Если ты не против сотрудничества.
- Я? – Джаред разыгрывает удивление. – Нас обязали оказывать федеральным службам всю посильную помощь…
- Мне не нужно, чтобы ты прогибался, Джаред. Мне нужно, чтобы ты со мной поработал. Ты вроде профессионал. Не заставляй меня думать, что я ошибся.
Падалеки открывает было рот, чтобы ответить, но в кабинет неожиданно пролезает чья-то лохматая голова.
- Луис, Луис, твою мать! Бросай все, они его вызвали!
Незнакомый Джареду тип за столом отвлекается от работы, рассеянно смотрит на лохматого.
- Чего?
- Они его позвали, говорю! Он уже приехал. Черт, парни, не стойте столбом – это нельзя пропустить! – и убегает.
Луис некоторое время тупо пялится на дверь, потом хлопает себя ладонью по лбу и вылетает из кабинета.
- Это что за переполох?
Морган молча подходит к двери, выглядывает в коридор. Мимо с едва скрываемым нетерпением быстрой походкой проходят федералы.
- Эй, Патрик! – на оклик Джеффа отзывается невысокий крепкий парень. – Что происходит? У нас тут массовая миграция?
- Что-то вроде, - отвечает он, бегло осмотрев притаившегося позади Падалеки. – Слышал, поймали этого китайца. Ну, глава одного из мафиозных кланов. Наши над ним бились трое суток, но так и не вытянули никаких имен. Если он не сдаст группировки, почти пять лет работы уйдут псу под хвост. А он упрям и себе на уме. Да и свою сестричку защищает…
- И что, всем вдруг захотелось на него взглянуть? – уточняет Морган.
Патрик фыркает.
- Скорее, на то, как крепкий орешек сломается, - Джефф молчит, и Патрик, нахмурившись, спрашивает. – Ты совсем с этим потрошителем от всего отстал? Все, кто может посмотреть на допрос, давно в кабинете. Для тебя, кстати, вход открыт. А кто не может, те просто под дверью постоят. Любопытство.
- На что смотреть-то? – не выдержав, Джаред подходит ближе, каким-то непонятным чутьем предвкушая ответ.
- Смотреть на супер-шоу. Они пригласили Лектора.

По пути к комнате для допросов Джефф коротко ввел Джея в курс дела.
Пять лет назад была начата масштабная секретная операция по внедрению оперативника под прикрытием в банду одного из крупных китайских мафиози. Глава клана в тот момент почил и все дела перешли по наследству старшему сыну. Однако была еще младшая дочь – своеобразное прикрытие и запасная платформа. Все, что можно было счесть легальным, оформлялось на ее имя. Все незаконные действия ложились на плечи брата. Благодаря активной работе агента, мафиозника – Энга Чу – удалось поймать с поличным. На нем была замешана крупная торговля оружием и наркотиками за границу. Требовалось, чтобы он сдал подельников – нескольких руководителей других мафиозных группировок. Естественно, Чу этого делать не собирался. По нескольким причинам. Конечно, он мог бы скостить себе срок, но были определенные “но”. Никто не мог дать гарантии, что всех удастся схватить и посадить. Никто не мог дать гарантии, что к Чу не подошлют головорезов в тюрьму. И, наконец, он был бы вынужден сдать и сестру, которая являлась одним из самых активных участников оружейной торговли. А если ее не сдавать, то девчонке грозила гибель. Все от тех же мафиози.
Чу был идейным террористом. Мафией в третьем поколении. Такие, как правило, не ломаются. Энг доказывал данную закономерность уже несколько дней подряд. Поэтому было решено обратиться к Лектору за помощью. Ему позвонили вчера и предложили провести допрос. Лектор попросил все материалы по делу, все, что касалось Энга Чу и его сестры, а так же побеседовал с одним из телохранителей мафиози.
- И что, они думают, что Дже…. Лектор сможет его расколоть?
Джаред рад, что Морган на него не смотрит – незаметно, что краснеет.
- Знаешь, честно говоря, я в этом не сомневаюсь.
Когда они входят в темную комнату, Джей не сразу может разглядеть в ней еще пять человек. Потом с долей недовольства узнает силуэт Гэмбл. На ее недоверчивый взгляд Джефф бросает “Это со мной”. Кажется, она хотела что-то возразить, но в это время там, за стеклом, начинается движение. Джаред забывает обо всем и приближается к стеклу.
Чу сидит в комнате для допросов. На жестком стуле – ровный, прямой, гордый. Как Джей ни старается, он не может заметить на лице Энга ни волнения, ни страха, ни даже усталости, хотя под глазами круги.
Для Энга на стене рядом – зеркало. Впрочем, даже тупой прекрасно осведомлен благодаря телевидению, что это не просто зеркало, а стекло для смотровой. Где стоят Падалеки, Морган, Гэмбл и еще какие-то федералы.
В комнату для допросов входит Эклз.
Усаживается напротив Чу, спокойно и неторопливо. Они молчат несколько мгновений, но Джей так и не улавливает никаких изменений в позе или настроении Энга.
Ну, да, он ведь не знает, что это Лектор…
Эклз наклоняется вперед и говорит что-то неразборчивое. Джей растеряно оглядывается на Джеффа.
- Это китайский, - раздается откуда-то слева. Высокий худой тип в очках чешет переносицу. – Он поздоровался.
Чу отвечает что-то похожее, хотя Джаред не может сказать наверняка.
- Энг ответил, - комментирует парень.
Переводчик, наверное, - решает Джей про себя.
Между тем Чу тихо что-то говорит, равнодушно глядя на Эклза. Замолкает. Кажется, даже не моргнул.
- Ну? – торопит Гэмбл.
- Он сказал, что, вероятно, Лектор выучил пару фраз, чтобы пускать пыль в глаза юнцам, но он не рассчитал, что…
Переводчика перебивает ровный голос Эклза. Джей не понимает ни слова, до того момента, как Дженсен переходит на английский.
- …но, боюсь, если мы продолжим в том же духе, нас не поймут мои коллеги, а они очень заинтересованы в этом разговоре. Впрочем, если у Вас есть желание обсудить расцвет китайской династии и перспективы развития Китая в современном обществе, я, пожалуй, нанесу Вам еще пару визитов. А теперь, если Вы не против, перейдем к делу.
- И что это было?
- Похоже, Лектор утер ему нос, - весело отмечает переводчик.
Джей решает, что лучше забыть о посторонних. Ему давно не было так любопытно.
- Я уже сообщил вашим коллегам, что сказал все, что знаю и могу сказать. Даже в ситуации без выбора есть право выбора. Вы разумный человек и должны понять, что я ничего не скажу.
- Я бы на вашем месте не был в этом так уверен. Хотя бы потому, что нельзя ничего знать наверняка. Может быть, мне логически удастся доказать, что хранить молчание в данном случае нелепо.
- Что ж, попробуйте удивить меня.
- С удовольствием. Итак, что вам грозит, если вы предоставите требуемую информацию, и что будет, если вы этого не сделаете? Тюрьма и пожизненное заключение уже гарантированы. Вас могут убить, но, как глава клана, вы примете смерть с достоинством. Это тоже путь воина, не так ли? Далее. Поставка оружия на восток прервется, но ненадолго – будем реалистами. К тому же, полагаю, там уже скопился значительный арсенал. Что еще? Многие из тех, кого вы уважаете и ненавидите, будут схвачены. В общем, неплохо. Эти пункты можно считать менее значимыми. Я прав?
- Предположим.
- Хорошо. Остается ваша сестра. Беспокоитесь о ее судьбе?
- Предположим.
- Что ж, это естественно, - Эклз встает, медленно прохаживается вокруг стола, рассуждая вслух. – Вы были вынуждены заботиться о ней с самого рождения. Насколько я знаю, ваша мать умерла, едва малышке Чен исполнилось четыре. Отец воспитывал в вас силу духа и отвагу, но девочке нужна была нежность. Вы растили ее, учили ее, присматривали за ней, любили. С тех пор мало что изменилось. Она навсегда останется жемчужиной в вашей коллекции. Красивая, сильная, гордая женщина. Ради нее можно умереть. Или провести всю оставшуюся жизнь в тюрьме.
Эклз замирает. Энг смотрит прямо перед собой. Джаред уже сомневается, что этот человек вообще способен испытывать эмоции.
- Все вроде бы просто и очевидно. Однако я не люблю брать то, что лежит на поверхности. Вы тоже не цените легкие победы. Вам нужна одна, но она недоступна.
Чу опускает взгляд, потом все так же неторопливо и спокойно переводит его на Эклза.
- Эта крошка получала в детстве то, чего не хватало вам – любовь. Заботу. Ласку. Все, что оставалось вам – уважение и воспитание. Не правда ли, порой вас это ужасно злило?
- Вы хотите убедить меня в том, что я не люблю свою сестру? Что я ревновал и злился на нее? Вы меня разочаровываете…
- О, нет, что вы! Я вовсе не об этом. Скорее даже наоборот – вы слишком любите свою сестру.
Джареду показалось, или в глазах Энга на мгновение мелькнул страх?
- Она была первой женщиной, чье обнаженное тело явилось вашему тогда еще юношескому взгляду. Первые осознанные прикосновения, когда надо было всего лишь искупать ребенка. Мягкая кожа, волосы…. Кто бы мог подумать тогда, что она превратится в такую красавицу? Страстная, гибкая, соблазнительная.
Эклз делает паузу. Чу облизывает пересохшие губы.
- Я не извращенец и не сплю со своей сестрой.
Тот кивает.
- Конечно, нет. Ты повторяешь это каждый раз, как видишь ее, не так ли? Ты повторяешь это про себя, но желание не отступает. Когда-то давно ты мог касаться ее без стеснения, а теперь она уходит от тебя к мужчинам, им она разрешает касаться, целовать, обладать, - Эклз вновь усаживается на стул напротив Чу. – Когда ты понял, что хочешь ее, хочешь свою сестру, Энг? Сколько ей было? Пятнадцать? Восемнадцать? Ты боролся с собой, со своими желаниями, ибо они запретны, но не смог. Ты поддался искушению и пришел к ней. Она смеялась, да, Энг? Смеялась тебе в лицо, обзывала ублюдком, извращенцем, смеялась над твоей слабостью, пока ты умолял. Ты унижался, только перед ней, но ей было все равно. Нет, ей было весело…
Джей вздрагивает от неожиданности, охрана у двери дергается, Гэмбл отшатывается от стекла, когда Чу внезапно подскакивает и хватает Эклза за горло. Тот уверенным отработанным движением освобождается из захвата, перекидывает Энга через стол и прижимает лицом к стене, заведя за спину руку и грозя ее сломать.
- Тише, тише, - бормочет Эклз в затылок Чу, продолжает по-китайски.
Еще не пришедший в себя переводчик молчит, открыв рот.
- Что он сказал? – Джаред, не дождавшись реакции, хватает парня за рукав. – Что он сказал?
- Он сказал: “ты же не хочешь, чтобы я прямо сейчас свернул тебе шею?”.
Энг дергается, сбито дышит.
- Вот, хорошо, - продолжает Эклз. – Ты ненавидишь ее, Энг, ты на самом деле ее ненавидишь. Ты мечтаешь унизить ее, сорвать этот налет красоты и непорочности, которым она прикрывается. Ты хочешь, чтобы она сидела в грязной вонючей камере, спала в собственной рвоте, ела помои и умывалась мочой. Ты будешь счастлив засадить ее, Энг, потому что не смог засадить ей.
Он отталкивается от Чу как от стены, стоит в двух шагах, выжидая.
Китаец поворачивается, шепчет. Опять гребаный китайский!
На этот раз переводчик не ждет подсказок.
- Спросил, кто он такой.
Эклз молчит, потом медленно подносит руку к лицу и снимает очки. Приближается к Энгу, замирает в нескольких сантиметрах от мафиози.
Дженсен стоит спиной к зеркалу, так, что Джареду не видно его лица, зато видно лицо Чу, на котором уже явно проступает страх.
Эклз быстро что-то говорит.
- Он сказал: “Я тот, кто заставил тебя говорить”.
Энг закрывает глаза, выравнивает дыхание. Потом, как прежде спокойно и невозмутимо, возвращается на стул, принимает ту же позу и уверенно произносит.
- Зовите адвоката. И мисс Гэмбл. Я дам вам имена.
Эклз благодарит Энга за интересную беседу и направляется к выходу. Проходя мимо зеркала, он останавливается, поворачивается к наблюдателям. По спине Джареда пробегают мурашки.
Он смотрит прямо на него, как будто видит. Джей знает, что это невозможно. Взгляд Эклза, кажется, прожигает сквозь стекло.
Надевает очки, так же неторопливо и уверенно, и выходит.
Все это время он отлично копировал позу, манеру говорить и держаться, свойственные Энгу.
О том, что Чу одержим собственной сестрой, никто не знал.
Никто, кроме Энга и…
К черту! Ты не Дженсен Эклз, приятель. Тот, кого Джаред увидел сегодня, мог называться только Лектором.

От любви до ненависти – один шаг. Видимо, это правило работает в обе стороны.
Энг любил свою сестру. Энг хотел свою сестру. Он возненавидел свою сестру.
Наверное, он убеждал себя, что любит ее, потому что привык, потому что не выносил всех тех, кто мог обладать ею, хоть какой-то ее частью, кто посягал на нее – в сексе или в смерти. Он позволил себе унижение и слабость, а она посмеялась над ним.
Это было чувство собственничества. Скорее всего, если бы девчонка отдалась, он утратил бы к ней интерес. Хотя, возможно, и нет.
Лектор наверняка сказал бы точнее….
Лектор.
Идти к нему не было никакого желания. Этому человеку понадобилось несколько часов, чтобы пролезть в подсознание человека, которого он ни разу в жизни не видел. И всего-то пятнадцать минут, чтобы выбить информацию, на выуживание которой спецы в ФБР потратили три дня.
Браво, сэр! Не хотелось бы больше с Вами разговаривать, сэр!
Да уж, нет у него удава, он занимался сексом и с мужиками…. Сейчас подобное признание Джареда бы вовсе не взволновало. Не после того, что он видел….
Может, Лектор не урод и не сумасшедший. Но он точно опасный человек.
Человек, у которого есть ответы.
Вот тебе и мотив, Джаред. Причина. Одной, как известно, достаточно.
- Добрый вечер, Джаред.
Лектор сидит за столом, как обычно, и занимается своими делами. Даже головы не повернул.
Это, впрочем, радовало.
Интересно, он что, не в курсе, что Падалеки присутствовал на допросе? И этот брошенный в зеркало взгляд предназначался вовсе не Джею? Или у этого типа все-таки какие-то свои планы?
Вот только спросить о потрошителе Джаред вновь не решается.
Вот вам и защитник мирных граждан – наложил в штаны при виде психотерапевта! Кого ты собираешься спасать, Падалеки?
Джей стискивает зубы и встряхивает головой. Нужно взять себя в руки и заняться делом.
Спаси меня.
Джефф пообещал, что скоро у них будет информация по всем трем жертвам. Подробная информация. Маршруты. Если Оливия не посещала ни танцевальную школу, ни то кафе, значит, придется копать глубже.
Возможно, они пересекались где-то раньше. Возможно, этот тип замечает девушек, сидя на автобусной остановке где-нибудь в деловом центре города. Работаем продавцом в магазине. Или даже выбирает их имена по телефонной книге и одному ему известному принципу или счету. Последнее предположение удручало, поскольку вычислить жертву в таком случае не было никаких шансов.
Джаред вчитывается в названия улиц, кафе, ресторанов, магазинов, бутиков, прогоняет в голове адреса как на старой пленке, воссоздавая карту перед своим мысленным взором. Вся жизнь одного человека уместилась на карте, нескольких диктофонных записях и файлах в папке. Эту жизнь Падалеки выстраивал перед собой. Где-то здесь они пересеклись. Где-то здесь судьба сделала свой выбор. Где-то здесь, сама того не подозревая, Карен встретила свою смерть. Еще раньше, чем истекла кровью на грязной мостовой.
- Джаред.
Он вздрагивает от неожиданности и ледяного спокойствия в голосе Лектора. Оказывается, тот встал и подошел к полке с книгами, пока Падалеки изучал материалы дела.
- Я обещал тебе помочь кое с чем, - продолжает Лектор ровным голосом. Совсем как в камере…. – Боюсь, мне некогда долго разбираться, но, думаю, ты и сам прекрасно справишься.
Достает какую-то книгу, делает несколько шагов вперед и протягивает ее Джею.
- Можешь забрать ее с собой. Вернешь, когда ознакомишься. Удачных поисков.
Лектор снова сидит в своем кресле, Джаред погружается в изучение оглавления.
Расстройства сознания. Расстройства сна. Расстройства речи.
Вот оно.

Причиной расстройств речи являлись черепно-мозговые травмы. Получить травму, приводящую к нарушениям речи, можно было в результате аварии, бытовых происшествий или с рождения.
Джаред и представить себе не мог, что профессия логопеда включает столько нюансов. Как же тяжело должно быть хирургам….
Одно из самых распространенных речевых расстройств – афазия. Два вида: моторная и сенсорная. Чаще встречается первая. В этом случае нарушена моторика языка. Человек неразборчиво говорит, мычит, получается полная неразбериха. Джей помнил таких больных. Лечение комбинированное – гимнастика для языка, пение, массаж, автоматизированный счет, игры. Программа вырабатывается для каждого индивидуально.
Едва ли наш убийца смог бы выжить в обществе и остаться незаметным с такими проблемами.
Отпадает.
Сенсорная афазия представляет собой более любопытное явление. С точки зрения произношения все в порядке, но вот с точки зрения логики…. Вы здороваетесь с человеком, а он отвечает невпопад. Получается диалог вроде “здравствуйте” - “двенадцать”.
Слишком сложно и заметно.
Отпадает.
Что ж, об этих нарушениях Джей хотя бы слышал….
Клинические случаи он отверг сразу.
Оставались еще варианты.
“Моторная алалия – нарушено звукообразование, затруднено построение фраз, снижается структура слов (звуки и слоги переставляются и пропускаются), активный словарь беден”.
Падалеки пытается это представить. Выжить можно, если свести общение к минимуму. Понимание речи не страдает.
Он ставит галочку, выписывает название и основные признаки в блокнот.
“Дизартрия – расстройство артикуляции, которое может быть обусловлено центральным (двусторонним) или периферическим параличом мышц речедвигательного аппарата, поражением мозжечка. Фразы правильно построены, словарный запас не страдает. Нечетко произносятся слова: звуки “р”, шипящие буквы, “каша во рту”.
Еще одна галочка. Конечно, заметно, но опять же можно просто держать язык за зубами….
Все может быть…

Спаси меня.
Он просыпается.
4.42.
Может, сломать и выкинуть к черту часы? Джаред все равно сам себе будильник. Такой четкости он и у швейцарских часов не замечал….
За окном льет как из ведра, и Падалеки, проявляя чудеса оптимизма, радуется, что его машина сломана и пылится в гараже. Ей было бы несладко в такую погоду.
Близко полыхнувшая молния освещает кухню и на мгновение ослепляет. Джаред привычно заваривает кофе и думает, принять ли душ сейчас или лучше подождать хотя бы до шести, чтобы встряхнуться пред выходом на работу…. На работу и глупые сеансы у Лектора.
Противно дрожат руки. Он никак не может их успокоить. Какая-то проклятая рассеянность появилась.
Стареешь, Падалеки, - хмыкает он про себя.
Он просыпает кофе на стол и едва не ошпаривает себя кипятком, потому что руки плохо слушаются.
А может, стоило включить свет….
Включить свет, полистать еще раз книгу или, может быть, заветную папку, проверить почту в интернете, мало ли что…
Он все-таки разбивает эту чашку с кофе.
Что там с электронной версией карты? Как дела с маршрутом Оливии? Все ли верно в описании перемещений Карен и Кэт?
Он должен кого-то спасти.

- Лори, завтра занятия переносятся на час раньше. Не перепутай!
- Да, я помню, спасибо. Всем до свидания!
Она движется легко и плавно. Так же легко, как роняет слова.
Слова летят по воздуху, танцуют и подмигивают друг другу. Интересно, если их схватить, то получится приручить?..
Ло-ри. Ее имя, как бабочка, порхает по улице между домов и теряется где-то на втором этаже. Просачивается сквозь стекло и проникает в комнату. Тихонько устраивается на подоконнике и таится. Слова таятся, прячутся от него. Потому что ему никак не удается их приручить…
Лори. Она выбирает тихие улицы, и это хорошо. Стук каблуков, четкий и размеренный, успокаивает. Единственный звук, разрывающий тишину. Чем дальше жизнь, тем он громче. Эхо. Что такое эхо? Кто-то невидимый, кто умеет ловить и приручать слова. Но они слишком своевольны, и потому подчиняются только отчасти. Слово возвращается не полностью. Оно отдает то, что не жалко.
Или, может быть, это те слова, которым хочется, чтобы их слышали.
Ему тоже хочется, чтобы его слышали.
Эхо отвечает, когда невозможно, чтобы кто-то ответил. Он тоже имеет право сделать невозможное.
Заменить детали, переставить колесики. Разобрать и собрать. Вытащить.
Она сворачивает на шумную улицу. Лори. Подходит к остановке.
Здесь много людей. Много людей. Много людей. Много…
- Эй, приятель. Закурить есть?
Много, много, много….
- Ты глухой, что ли? Мне бы зажигалку.
Нет!
Он уходит, быстро, в спасительную пустоту и темноту узких проулков, прислоняется к стене и дышит глубоко и тяжело. Кровь колотится в висках, точно просится наружу.
Он поворачивает назад, но останавливается, не решаясь вернуться. К людям. Слишком много. Голоса. Звуки. Слова.
Лори.
Она уезжает.

- Чад, подожди! – Джей видит друга около участка просто в несусветную рань. Мюррей вообще-то сова, то есть любит поспать до обеда, так что для него на работу не опоздать – подвиг…. А тут – на тебе…. Еще, поди, Эрика нет. Хотя, возможно, старик ночует на работе. Джаред бы этому не удивился.
- Привет, ты где пропадаешь?
- Я, между прочим, работаю, - хмурый и злой. Ну, точно, не выспался. – В отличие от некоторых.
Падалеки окидывает друга внимательным взглядом и выносит вердикт.
- Вторые сутки на ногах и почти не спал, да?
- В кого ты такой умный, а? Я поражаюсь…. У Лектора научился?
При упоминании Лектора Джей непроизвольно вздрагивает. Едва заметно для окружающих, но неприятно очевидно для себя самого. И книгу надо вернуть….
- Кстати, я слышал, тебе удалось понаблюдать за его работой….
В голосе Чада – явное любопытство.
- Ну, да, я ведь ничем особым не занят…
- Джей, ладно, прости, ты же знаешь, я невыспавшийся еще хуже, чем я пьяный. И вообще, ты редкий везунчик. Дорого бы дал за то, чтобы посмотреть на парня в деле!
- Поверь мне, о некоторых вещах лучше просто мечтать.
Мюррей пристально смотрит в глаза Джареду.
- Ты в норме? Выглядишь неважно, то есть еще хуже, чем обычно.
- Спасибо за комплимент.
- Ну, ты все равно меня любишь. Джей?..
- В норме. Просто столько всего с этим делом…. Ты-то где пропадаешь? Так и не сказал…
- Я пропадаю с Оливией, если ты понимаешь, о чем я. Скоро буду разбираться в женских духах, лаках и помадах. Она все магазины в округе обшарила. Изучила все и даже больше. Вот думаю, засунуть ли в отчет рассуждения о том, чем отличается цвет “алая заря” от “багрового прилива”? Я же слушал, пусть Крипке почитает…. И чего ты ржешь? Нет бы поддержать друга в трудную минуту…
- Все, все, извини, - Падалеки вытирает выступившие на глаз слезы. – Больше не буду. Просто представил тебя в салоне в окружении продавщиц и бутыльков с духами…. Черт, прости, но мне надо еще посмеяться…. – Джей снова покатился со смеху.
- Я тебе еще припомню, Падалеки! – пригрозил Чад, едва сдерживая улыбку. – Ладно, придурок, мне пора. Звони, если что.
Джаред только рукой махнул на прощание.

Если кто-то и может ему помочь, то только врач.
- Джей! Как я рада тебя видеть!
Лиза всегда такая – светлая. То, чего не хватает в его жизни и работе – свет. Наверное, поэтому он никогда и представить себе не мог даже мимолетного романа с этой женщиной в белом халате.
Он не хотел ее запачкать….
- Я тоже рад тебя видеть, - он осторожно обнимает ее хрупкое тело. – Все хорошеешь!
- Подхалим, - Лиза смеется. – Но ты же по делу пришел, так? Давай быстренько поговорим, а потом мне бежать надо…
- Ладно. Знаешь, мне консультация нужна. По речевым отклонениям. То есть нарушениям, - поправляет Джаред сам себя. Уж в чем, а в медицине необходима точность.
- Хорошо, - Лиза присаживается на стул в коридоре, жестом предлагая Падалеки сделать то же самое. Ее лицо становится серьезным, как и всегда, лишь только речь заходит о работе. – Что конкретно тебя интересует?
Джаред вытаскивает из кармана блокнот, чтобы не ошибиться. Он выучил все названия, все симптомы наизусть, от многократного прочитывания они словно в подкорку въелись, но сейчас боялся даже букву пропустить.
- Вот, послушай. Есть несколько нарушений, о которых я бы хотел узнать побольше. Насколько они очевидны и можно ли прожить с ними в обществе без лечения? Я, правда, сам пытался отмести ненужное, но тебе лучше расскажу обо всех, - Лиза кивает, и Джаред зачитывает. – Афазия, сенсорная и моторная, моторная алалия, дизартрия.
- Так, Джей, по порядку. Тебя интересуют расстройства речи. Все?
- Да. Пройдемся по всем. Только, Лиз, быстро и доходчиво, ладно? Я ж не врач…
Девушка со смехом качает головой.
- А то я не знаю…
- Знать-то знаешь, - тянет Падалеки. – Только порой забываешь…
- Давай так – увлекусь, ты подмигивай. Ладно, поехали по порядку. Афазия бывает, как ты уже сказал, сенсорная и моторная. Под сенсорной понимают нарушение восприятия речи, под моторной – ее воспроизведения. Речь затруднена, больной способен воспроизводить только сохранившиеся в памяти слова. Их называют речевой эмбол. Вызвана моторная афазия поражением лобной доли мозга. При частичном разрушении речь возможна, но замедленна и малопонятна. Возможна перестановка слогов, слов, замена слов, фразы строятся неправильно с точки зрения грамматики, отсутствуют склонения и спряжения…. Так, судя по твоему взгляду, желателен пример, - Лиза задумывается на пару секунд и продолжает. – У меня пациентка была, женщина молодая. Попала в автомобильную катастрофу. Еле выжила. Когда из комы вышла, могла произнести только “да”, “нет” и “Салли”. Так ее дочку зовут. Я с ней долго занималась, прогресс явный был….
Лиза замолкает и как-то странно смотрит мимо Джареда. Тот решается спросить.
- А сейчас?..
- А нет никакого сейчас, Джей, - она грустно улыбается. – Умерла она. Кровоизлияние. Ну, ладно, - Лиза отгоняет воспоминания. – Я для демонстрации вспомнила. Жить-то она могла с этим, только как-то не слишком хорошо. Сам понимаешь, без посторонней помощи никак. Про сенсорную афазию я молчу, тут все очевидно – в обществе не протянешь долго без понимания речи окружающих. Есть еще тотальная афазия, то есть моторная и сенсорная одновременно. Самый сложный случай.
- Понял, - Падалеки кивает. – Давай дальше.
- Еще одно серьезное нарушение – мутизм. Здесь речь вообще утрачена. Возникает в результате невроза, истерии или психического заболевания.
Джаред мотает головой.
- Не пойдет. Расскажи про дизартрию.
- Это расстройство артикуляции. Причина – паралич мыщц речедвигательного аппарата, поражение мозжечка, стриопаллидар…. Извини, забылась, - Лиза одергивает себя, замечая просто страдальческое выражение лица Падалеки. – В общем, дизартрия может возникнуть из-за черепно-мозговой травмы, интоксикации, неврита, который вызван, к примеру, переохлаждением. Говорить больной может, словарный запас богат, но слова произносятся нечетко, “р” не выговаривают, шипящие буквы. Когда слушаешь таких больных, поневоле начинаешь раздражаться.
- Но жить с этим можно?
- Вполне. Только зачем? Все это лечится.
- Осталась еще алалия.
- Может при рождении возникнуть в результате родовой травмы. Если врачи не очень аккуратны. Из-за воспалительного процесса или опухоли. Опухоль может либо поражать, либо сдавливать клетки. Также бывает сенсорная и моторная. При моторной активный запас беден, нарушено звукообразование, звуки и слоги переставляются и пропускаются. При сенсорной нарушено понимание обращенной речи. Причем как правило алалия являет собой смесь сенсорной и моторной, просто один из видов выражен ярче.
- Не пойдет, - бормочет Джей. – Слишком сложно, особенно если с рождения.
- Есть еще один вид. Дислалия. Это фонетически неправильное произнесение отдельных звуков. Как будто у человека странный акцент или, знаешь, ощущение, что он издевается над собеседником, - Лиза поправляет выбившуюся из-под шапочки прядь волос. – Но это тоже лечится. Знаешь, Джей, я не совсем понимаю. Ты что, ищешь человека с речевыми отклонениями, с которыми можно существовать и которые, однако, можно вылечить? Почему тогда он просто не пошел к врачу?
Джаред пожимает плечами. Это хороший вопрос, вообще-то. Надо будет подумать.
- Честно говоря, не знаю. Но надеюсь, что смогу выяснить. Спасибо тебе огромное.
Он встает, картинно кланяется, чем вызывает улыбку.
- Иди, юморист! И звони, если что.
- Обязательно, - Джаред машет рукой на прощание и выходит из больницы.
Почему же ему никто не помог? Он вообще в курсе, что может вылечиться? И болен ли он на самом деле?..
Скоро нужно идти к Лектору.
Желания не было абсолютно никакого.

- Привет, - бурчит Джаред себе под нос и быстро кладет книгу на стол, отворачиваясь. – Спасибо за информацию.
Лектор окидывает его равнодушным взглядом и возвращается к своим делам.
Так, спокойно, Джей, подумаешь, допрос. Ты же сам говорил, что он не чудище. Не нервничай, всего лишь психотерапевт. Он не кусается. Даже если он и псих, то тебя это не должно волновать. И вообще…
- Ты был на допросе?
Черт! Этот тип когда-нибудь ошибается?
Джаред сглатывает и понимает, что обмануть не получится. Да и зачем? Спрашиваете – отвечаем.
- Был. Как ты догадался?
- Ты опять стараешься смотреть куда угодно, лишь бы не на меня, - спокойно заявляет Лектор, все также что-то изучая в своем компьютере. – Никак не можешь понять, каким воспринимать меня. Тебя это злит и отчасти пугает. Но я всего лишь тот, кто я есть. А допрос требовал жестких мер.
- Дело не совсем в этом, - Падалеки тщательно подбирает слова, потому что внутри просыпается вредное и в то же время полезное чувство – любопытство. – Как ты все это узнал? Над ним бились три дня, причем явно не юнцы и…
- Все было в его деле. И в его реакции на вопросы, - поясняет Лектор. – Обычно все самое главное лежит у нас под носом, но мы слишком заняты, чтобы наклониться и поднять. Зависит от того, боишься ли ты запачкать руки. Вот ты, Джаред, - он отрывается он монитора, смотрит на Падалеки. – Ты боишься запачкать руки?
- Нет. Иначе я бы не выбрал эту профессию. Но я все равно не понимаю. Покажи мне.
Джей едва не добавляет “пожалуйста”, но почему-то сам себя останавливает. Лектор выжидательно разглядывает его, потом отворачивается.
- Не думаю, что ты готов увидеть, Джаред.
- Есть только один способ это проверить.
Повисает молчание. Джей внезапно замечает, как же тихо в кабинете. Окна не пропускают шума, из-за двери не доносится ни звука, не слышно даже тиканья часов…. Здесь можно запросто убить человека, и никто не услышит….
- Хочешь попробовать? Посмотрим, - Лектор берет со стола небольшую папку, открывает ее. – Возьмем твое дело, Джаред. Твое личное дело. Джаред Тристан Падалеки. Что мы видим? Хороший полицейский, быстро продвинувшийся по службе. Отличный студент в Академии, много внимания уделявший учебе, особенно терроризму и психологическим ориентировкам. Смышленый парень, веселый и общительный школьник. Мальчишка, потерявший отца и мать и оставшийся на попечении тетки. Человек, за свою жизнь посетивший несколько десятков психологов и психотерапевтов не по своей воле. Справился с горем, смог подняться по карьерной лестнице. Его ждало большое будущее, если бы не один несчастный случай, после которого физическое и психическое состояние явно ухудшилось. Чувство вины и проблемы со сном. Я ничего не упустил?
- Ты забыл добавить, что я симпатяга с отличным чувством юмора. Только я имел в виду разобраться с Энгом, а не со мной.
Хотя вообще-то ему совсем не до шуток.
- Ты хотел увидеть, Джаред. Ты попросил показать тебе. Я могу остановиться, если захочешь.
Соберись, Падалеки, это может быть полезно. Может, потрошитель уже у тебя в руках, то есть, черт, под носом, надо только увидеть и наклониться…. Давай, Лектор, научи меня.
- Продолжай.
- Хорошо. Теперь скажу, что здесь вижу я. Начну, пожалуй, сначала. Я вижу спокойного, веселого, обычного ребенка, который счастлив, как могут быть счастливы дети в пять, шесть лет. Потом неожиданностью становится уход отца. Как ни странно, к этому быстро привыкаешь. Все равно они были не так уж близки. Потом умирает мать. Как будто все решили исчезнуть из его жизни. Не самое приятное, но есть кое-что похуже. Все эти люди, с их показными вниманием, заботой, наигранной любовью…. И куча специалистов, уверенных, что знают, что ему нужно.
Лектор замолкает, неторопливо поправляет очки и успешно делает вид, что не замечает ни напряженной позы, ни потемневших глаз Джареда.
- Хотя, должен заметить, тебе повезло, Джаред, - он переходит к обращению вместо повествования в третьем лице, будто ничего ранее сказанное Падалеки не касалось. – У тебя был отличный школьный психолог. Мистер Клейтон. Чейз. Хороший парень, мой знакомый. Оказывается, сейчас отдыхает в Риме со своей супругой…. Но я отвлекся, - Он все так же не смотрит на Падалеки. Внутри у Джея все скручивается в тугой узел. Нет, это запрещено, они не могли обсуждать частные беседы, не могли. – Ты никому не хотел говорить правду. С Чейзом поделился, и то отчасти. Ты перестал скучать по отцу и смерть матери тоже пережил. Ты, в общем и целом, был доволен своей жизнью и даже счастлив. Вот только все эти люди…. Люди, своей заботой убеждавшие тебя в том, что твоя жизнь – настоящий кошмар, что ты закрылся и перестал радоваться мелочам, что тебе нужна помощь, которая вовсе не была нужна…. Ты ненавидел их, ты забыл мать, ты…
Джей чувствует, что начинает дрожать от злости.
- Я всегда думал, - он удивляется, как хрипло звучит его голос, откашливается. – Я думал, что есть нечто вроде тайны между доктором и пациентом.
Неужели Клейтон все разболтал?!
Ненавижу!
- Есть, конечно. Но ты понимаешь, что не все законы строго соблюдаются. Это касается и федеральных законов, и законов морали. Ты ведь рассказал ему, что почувствовал радость и облегчение, когда того щенка сбила машина? Ты завидовал, но предмет зависти погиб. Ты ведь был рад, Джаред...
- Хватит.
Заткнись, заткнись, заткнись.
- …Просто по-человечески рад. В какой-то степени смерть матери принесла тебе меньше эмоций, чем…
- Хватит! – Падалеки взрывается. – Кто ты такой вообще, чтобы копаться в моей жизни? Я тебя об этом просил? Нет, черт возьми! У тебя же куча более интересных дел, какого хрена ты лезешь ко мне? Нашел этого Чейза или как там его и теперь хвастаешь, как много знаешь? Хочешь, я скажу, что вижу, когда смотрю на тебя?! Я вижу самоуверенного, наглого, чокнутого придурка! Ты настоящий Лектор, знаешь? Ты ведь слышал, что о тебе думают, так вот, они думают совершенно справедливо, потому что ты ненормальный. Тебе нравится копаться в дерьме, потому что ты такой же псих, как и те, кого ты помогаешь поймать. Такой же гребаный псих! Не смей лезть ко мне, не смей копаться в моем прошлом, ясно? – Джаред нависает над столом, глядя прямо на Лектора. В этот момент он не боится, нет, он ненавидит. – Мне плевать, но я больше здесь не появлюсь. А ты упражняйся в своей психологии на ком-нибудь другом. И если я увижу тебя поблизости, я сломаю тебе челюсть, клянусь!
Напоследок он хлопает дверью так, что та едва не слетает с петель.
Плевать.
Он хочет сломать что-нибудь.

Джей пытается не спать. Все тело дрожит, и к горлу впервые за долгое время подкатывают слезы. То ли от ярости, то ли от боли…
Клейтон был хорошим врачом. Джаред чувствовал себя свободно в его присутствии. Тот не утверждал, что мальчику плохо, помощь не навязывал. Они всего лишь разговаривали. Обо всем подряд. Наверное, Чейз был единственным, с кем мальчишка смог тогда поделиться…
Он признался, что уже почти не скучает по маме, но каждый вечер молиться за нее и надеется увидеть во сне. Признался, что быстро начал забывать отца. Признался, что не хочет собаку, потому что не хочет, чтобы ему завидовали так же, как завидовал он сам.
К сожалению, Чейз переехал, и на этом их общение оборвалось.
Джаред скучал по нему. Надо же, вот сволочь….
Конечно, Лектор кому угодно мог развязать язык, но разве он стал бы использовать те же методы с коллегой, что и с мафиози? Бред.
Или?..
Или, может, Чейз не рассказывал всего, так, в общих чертах…. И все равно это его не извиняет. И этого чокнутого не извиняет тоже. Больше Джей туда ни ногой….
Спаси меня.
Джаред не замечает, как засыпает. Зато замечает, как просыпается.
Прячется в душе, садится под струями воды, подтягивая колени к груди. Его бьет дрожь. Это уже привычно и все равно страшно. Вечером Падалеки попал ключом в замочную скважину с третьей попытки.
Нужно перестать пить так много кофе. Или спать побольше.
Оба варианта одинаково невозможны. Даже не обсуждается.
Спаси меня.
На столе лежит диск с картой. Документы. Маршруты. Куча данных, которые нужно обработать. Его записи о нарушениях речи. Исследование медицинских картотек пока не давало результатов. Хотя этот факт Джея уже не удивлял. Они ищут не то, что нужно….
Некстати вспоминается мать. У нее всегда усталые глаза. Ласковые руки. Образ, который тает и тает, оставляя одни сожаления…. Джаред забывал ее, но то, что он помнил, то, что испытывал тогда, было для него, для них двоих, это их маленький секрет, которым ни с кем нельзя делиться….
Да, он завидовал соседскому парнишке, ну и что?
- Чертова псина, - цедит сквозь зубы Джей. – Чертова гребаная псина…
Горячие струи бьют по спине.
Он дрожит.

- Джей? – Чад хмурится, глядя на Падалеки.
Тот думает, что стоит кому-нибудь сказать, как погано он выглядит, не избежать человеческих жертв. Неизвестно, правда, кто под горячую руку попадется….
Он не успевает ни ответить, ни задать отвлекающий вопрос, потому что слышит окрик Крипке.
- Падалеки! В мой кабинет, быстро!
Джей пожимает плечами и направляется к старику. Сейчас ему безразлично, будут на него орать, будут его хвалить, подкинут новую работу…. Единственное, что имеет смысл, это потрошитель. Им Джей и займется. После того, как ублажит Эрика. Чего бы он там ни хотел.
- Я тебя предупреждал, ведь так, Джей? – тщательно проговаривая слова, осведомляется Крипке. И потом сам же отвечает. – Я тебя предупреждал, так что не обижайся.
Падалеки непонимающе пялится на шефа.
- Ты отстранен от дела о потрошителе, Джей. С сегодняшнего дня ты в принудительном отпуске до принятия мной окончательного решения по поводу того, что с тобой делать. Надеюсь, до конца недели я решу, что можно тебе поручить. А пока – сдавай значок, пистолет и иди домой, отсыпаться.
Он не двигается.
Нет. Нет. Этого не может быть. Нет.
- Пошевеливайся, ну! И ничего не хочу слышать, ясно? У тебя был шанс, Джаред, я пытался уважать твои потребности и решения, но мне надоело. Я жду.
Медленно подняться, сделать шаг к столу, еще шаг. Достать пистолет, вытащить обойму, положить на стол. Нашарить в кармане значок, положить рядом…
- Джей, - голос Эрика смягчается. – Я не отстраняю тебя от работы насовсем. Просто тебе нужен отдых. А мне нужно сообразить, как быть дальше. У нас был уговор, я свое слово держу. Я позвоню тебе. А теперь марш домой, у меня много дел.
На автомате выйти из участка, не обращая внимания на окружающих. Купить кофе по привычке. Обжечь небо второпях. Вспомнить, что теперь тебе нечем заняться.
Домой? Нет, только не домой.

- Не рановато ли для выпивки, приятель?
Бармен был милым. В том смысле, что не приставал с разговорами и не бросал осуждающие взгляды. Однако и он не выдержал, когда Джей заказал третью бутылку виски.
- Боюсь, жизнь не ломается по расписанию, а я предпочитаю от нее не отставать, - Падалеки отсалютовал парню бутылкой и глотнул прямо из горлышка.
В баре было пусто. Еще двое или трое, но Джей не был уверен. Редкие посетители не задерживались, выпивали по стаканчику и уходили. Заливать свое горе обычно предпочитают вечерами или по выходным. Но это слишком не скоро, а выпить хотелось сейчас.
Да и чем ему еще заниматься?..
Вот ведь урод, а…. Надо же, поди с утра позвонил старику – пожаловаться. Как же, как же, его обидели! Наверное, Падалеки был единственным, кто решился высказать Лектору в лицо то, что предпочитали шептать за спиной. Ха, почувствуй себя героем! И утопись в бутылке! Жаль, голова не пролазит.
Джаред хмыкает сам себе и снова делает глоток. Завтра будет хреново. Впрочем, сегодня уже хреново, а значит, ничего существенно не изменится. Он опять спустил все в унитаз. Свой последний шанс – туда же.
Ты просрал, Джей, ты снова просрал. Глупо и банально. Надеялся что-то исправить? Анекдот!
Дерьмо к дерьму, друг, туда тебе и дорога.
Спаси меня.
Ребекка укоризненно смотрит на него, сидя на стульчике в темном углу. Руки на коленях, короткое летнее платье. А кожа – бледная-бледная, неживая. Она ведь даже не была такой. Она была грязной, окровавленной, не-целой…. Джаред видел фотографии. Фотографии того, что от нее осталось. И лицо – все в саже, копоти, крови. Остановившийся взгляд, молящий о спасении.
Он моргает, и призрак исчезает, как будто не было. Еще глоток. Спасительный жар, чтобы только руки дрожать перестали…. Почему он не умер тогда?..
Черт!
Ему нужно было просто поймать этого психа, этого потрошителя, кем бы он ни был на самом деле. Просто поймать! Ну почему, почему эти идиоты не понимают? Почему они просто не дадут ему шанс все исправить?!
- Почему?! – рычит Джаред, изо всех сил ударяя раскрытой ладонью по стойке.
Бармен с тревогой косится на него, и Падалеки выдавливает улыбку.
Ничего, приятель, не бойся, ты ни в чем не виноват…. Это все они… Чертов Крипке, чертов Лектор…. Когда там часы приема?
Джей переводит замутненный взгляд на часы. Еще рано…. А ну и что? Он хватает недопитую бутылку, бросает скомканные банкноты на стойку и, отсалютовав на прощание, пошатываясь, выходит из бара. Вот, пешочком можно и дойти, не торопясь…. И допить….
Он быстро устает. Плюхается на грязную скамейку в незнакомом районе, жадно пьет виски. Горло обдает жаром, но это хорошо, хорошо, хорошо, ведь так, может быть, он перестанет дрожать. Хотя это ведь, черт возьми, неважно….
- Такси, - бормочет себе под нос Падалеки. – Мне надо найти… такси…
Он не помнит, как называет адрес, но, видимо, все-таки умудряется это сделать, потому что водитель привозит его, куда нужно. Джей протягивает мятые бумажки, не заботясь о том, что переплачивает, наверное, раза в два, но это вообще такая ерунда сейчас…. Пойти и набить ему морду. Отличный план. Лишь бы получилось.
Кармен испуганно шарахается от него, просит подождать, бормочет, что мистер Эклз (мистер Эклз, ха!) занят, потом лепечет про охрану и полицию, но, кажется, ее останавливает Лектор. И вот они остаются в кабинете вдвоем, а Джаред вдруг не ощущает ничего, кроме усталости. Даже морду бить расхотелось. Все равно ничего не изменится. Ничего никогда не изменится…
Падалеки едва добрел до кушетки, рухнул на нее, прикрыл глаза.
- Я тебя не знаю, в общем-то, - глубокомысленно начал он. – А ты уже умудрился испортить мне жизнь. Или это я ее сам себе испортил?..
- Что произошло, Джаред?
- Джаред, Джаред…. Вечно ты с этим Джаредом…. Радуйся, стоило тебе настучать и меня отстранили, - это внезапно начинает казаться забавным. – Меня от дела отстранили. Сказали – иди-ка ты отдыхать, Джей, а у нас своих дел хватает…. И теперь я в вынужденном отпуске, ага, - он глупо хихикает, ворочается. – Вот, Крипке говорит, выспись, Джей. Ага. Выспись. Представляешь, так и сказал, - Падалеки дергается в приступе нездорового хохота. – Вот, я без работы, без сна, пришел набить тебе морду. А у меня и руки не слушаются, ха, вот так. Руки, и те против меня, мои же собственные руки…
Джаред смеется, всхлипывает, заикаясь, захлебываясь то ли смехом, то ли проступившими слезами, и никак не может унять дрожь.
- Да еще и приперся… приперся к Лектору…. Боже, я псих, я точно сошел с ума…. Доктор, доктор, помогите! – он взвизгивает, пытаясь подражать какой-нибудь истеричке, и снова смеется. – Можно, я набью тебе морду завтра, когда проснусь, а? Очухаюсь немного и набью. Хотя бы попробую. Я тебя уже не боюсь. Я разозлился, напился и не боюсь тебя. Видишь, пить полезно, - Джаред открывает глаза и обнаруживает Лектора близко-близко, у самой кушетки, серьезного и привычно отстраненного. Джей переходит на доверительный шепот. – Можно я набью тебе морду? Пожалуйста?
- Можно, - внезапно заявляет Лектор, но Джаред не удивляется. Он только кивает, стараясь вспомнить, что же еще он хотел. Не получается. – Если не передумаешь, можешь попробовать. А теперь спи, Джаред.
Падалеки послушно закрывает глаза. Веки черные, в темноте уютно, тепло и пусто. Там нет Крипке, Лектора, там вообще никого нет…
Пока…
Спаси меня.

Сон обступает его со всех сторон – не выбраться. В ее глазах – мольба.
- Спокойно, друг, давай поговорим…
- Заткнись!
Спаси меня.
Еще чуть-чуть, он успеет…
Что-то холодное, мокрое выплескивается на лицо, и Джаред просыпается, хватая ртом воздух.
А где взрыв? Что? Где это он вообще?
Падалеки озирается, не узнавая обстановку. Что-то знакомое, но чужое, что-то неприятное…. Он, наконец, догадывается посмотреть в сторону.
Лектор стоит около кушетки, на которой спал Джей, со стаканом в руке. Пустым стаканом.
По подбородку Джареда стекают холодные капли. На рубашке расплывается пятно.
- Э, - Джей прочищает горло. Голова начинает гудеть, язык плохо слушается. – Эээ…
- Давай, помогу, - предлагает Лектор и присаживается на стул. – Ты пришел сюда несколько часов назад, пьяный. Сообщил, что Эрик отстранил тебя от дела и отправил в вынужденный отпуск. Ты выпил, приехал ко мне с бутылкой виски, хотя виски там уже почти не осталось, чтобы, с твоих слов, набить мне морду. Но это мы можем обсудить позже, если будет желание. Потом ты уснул на кушетке, даже, скорее, вырубился. Примерно десять минут назад начал беспокойно ворочаться во сне. Насколько я понимаю, сон был не из приятных. Я решил тебя разбудить. Воспользовался водой. Безотказный и безопасный способ для того, кто будит. А то мог бы врезать мне, не разобравшись, - Лектор делает паузу. – Или, напротив, разобравшись. Тем не менее, я вылил на тебя стакан холодной воды, но, полагаю, это меньшее, что тебя сейчас беспокоит.
Джей сглатывает, невольно поморщившись. Лектор поворачивается к столу, берет оттуда еще один стакан с водой и протягивает Падалеки. Тот моментально выпивает спасительную жидкость.
- Я… ну… и вот….
А что вообще нужно говорить в такой ситуации?
- Не напрягайся, Джаред, - милостиво разрешает Лектор. – Скажешь все, что захочешь, утром.
Падалеки затравлено косится на часы. Электронное табло сообщает, что сейчас…
4.39.
- Предлагаю тебе поспать. Еще рано.
Поспать. Как будто у него получалось…
Стоп.
С опозданием Джей замечает плед, которым его кто-то укрыл, мерцающий экран монитора на столе, со странной смесью стыда и недовольства ощущает, что кто-то, похоже, снял с него ботинки. По крайней мере, он не помнил, что бы делал это сам. Хотя доверять своей памяти….
И Лектор. Напротив него сидит Лектор.
Дерьмо.
- Спи, Джаред.
Падалеки откидывается назад, не в силах сопротивляться этому голосу. Он хочет возразить, что ничего не выйдет, не получится, как бы ему ни хотелось…
- Спи, - повторяет Лектор.
Последнее, что Джей видит перед тем, как закрыть глаза – светящиеся в темноте цифры.
4.42.

Джеффри больше всего любил время между тремя и пятью часами утра. В управлении ФБР было пустынно, потому что те, кто задерживался, все-таки уползли домой, а те, кто привык приходить пораньше, еще не появились. Тихо, спокойно, никто не отвлекает…
Карта на стене, кажется, скоро прирастет к сетчатке. Еще несколько часов, и он сумеет воссоздать ее с закрытыми глазами. Наверное, повезло, что память отличая. Или отпечаток профессии…
Морган вертит в руках диктофон, уставившись в стену. Нажимает на запись.
- У него едва ли есть цель, конечная, определенная, к которой он стремится. Убийства не ведут к чему-то конкретному. Каждая жертва – цель сама по себе. Значит, он не остановится.
Стоп.
Диктофон сухо щелкает, и Джефф вновь погружается в тишину.
Фотографии жертв. В жизни и в смерти. Это дело напоминало ему дело об иконах. Так условно называли действия серийного убийцы, пойманного шесть лет назад. Точнее, убитого при попытке задержания, но кто сейчас обращает внимание на такие мелочи? Одним ненормальным меньше…. Тот парень выбирал жертв по телефонной книге. Просто перечитывал имена и переставлял буквы. Где получались “пророчества”, там и следовало опустить карающий меч Божий. В общем, он так себя оправдывал. Не повезло многим девушкам. Оказывается, сложить слова типа “смерть”, “мор”, “сатана” из имен и фамилий очень легко. И как раньше никто не догадался? Святой Инквизиции и то не удалось. Было бы хорошее обоснование….
Убийцей оказался ученик духовной семинарии, молодой еще мальчишка, всего-то двадцати пяти лет. Он убивал жертв точным ударом ножа в сердце. Вонзал по рукоятку и ждал, пока тело не перестанет биться в конвульсиях. Потом делал отметины, как на распятом теле Христа. На груди оставлял икону Спасителя.
Он даже молился об их грешных душах, вспоминая о прощении. Какая ирония….
Джефф любил свою работу. Иначе, пожалуй, давно бы сошел с ума. Умел абстрагироваться от происходящего, превращая очередное дело в головоломку. Вот этот процесс – поиска, анализа, наблюдения, как кусочки мозаики складываются в единую картину – захватывал его. Хотя даже сложившаяся картинка не давала ответа на главный вопрос…
Почему никак не удается спасти?
Он спасал. Пожалуй, это был один из самых по-настоящему приятных моментов в работе. Сохранить жизнь. Увидеть, как человек прямо у тебя на глазах будто рождается заново.
Только вот никак не удавалось спасти ни одного из…них. Наверное, было слишком поздно, но все же хотелось верить. Может быть, когда-нибудь, не сейчас, так потом….
Морган расправляет плечи, стараясь размять затекшие от долгого сидения в одной позе мышцы.
Пора сходить за кофе.
В коридоре светло, с улицы тянет тьму. Стук женских каблуков гулко отдается в пустоте. Гэмбл.
Поправляет волосы, прищуривается.
- А тебе чего не спится?
Морган пожимает плечами.
- Работа такая, Сэра.
- Ну, да…. Слышал новость?
- Какую?
- Энг мертв. Покончил с собой.
Несколько секунд, и он не знает, как реагировать. Что ты чувствуешь, приятель? А я должен что-то чувствовать?
- Как?
- Тебе правду или официальную версию? – Гэмбл вопросительно приподнимает бровь. Похоже, выражении лица у Джеффа вполне говорящее. – Правду, так правду. Вскрыл себе брюшную полость. Истек кровью. Ночью, - она обдумывает что-то и командует. – Пошли.
Длинные узкие коридоры. Редкие сотрудники и слабый свет настольных ламп в кабинетах.
Понятно, почему есть “правда”, а есть и “официальная версия”. Где бы Энг ни достал режущий предмет, которым он себя убил, это явно не пошло бы в плюс федеральным агентам. В конце концов выпустить кишки он мог не себе, а кому-то другому…
- Доброй ночи, коллеги, - хмуро приветствует начальника отдела по организованной преступности и заспанного переводчика Сэра. Джефф ограничивается коротким кивком. – Что у нас здесь?
- Предсмертная записка, - прокашлявшись, информирует переводчик. – Только не понимаю, зачем вам я, если вы все равно письмо не вскрываете….
Морган молча переводит взгляд на Сэру. Та дергает плечом, небрежно подхватывает со стола сложенный в четверо лист бумаги и протягивает Джеффу.
- Как думаешь, стоит учесть волю покойного и подождать адресата?
На конверте некрупным ровным почерком выведен адресат.
- Я вызову его.
“Тому, кто заставил меня говорить”.

Пробуждение было не из приятных. Джей с трудом разлепил веки, чтобы тут же зажмуриться. Хотя света почти не было, но он все равно резал глаза.
Нечего пить, Падалеки. Ты за последние несколько дней второй раз наступаешь на те же грабли…. Каким местом думаешь, идиот? У тебя рабо…
Память тоже решила возвращаться постепенно.
Нет никакой работы, Джаред.
Ты вчера нажрался, Джаред.
Ты приперся к Лектору, Джаред…
За ночь плед никуда не делся. И ботинки на ногах не материализовались. Оставался, конечно, крошечный шанс, что он их сам снял или пошел напиваться босиком….
Он стыдливо пошевелил пальцами ног под пледом, потом осторожно – а то взорвется – повернул голову и приоткрыл один глаз.
Ботинки стояли у кушетки, ровно и аккуратно. Он бы их так не снял. Черт.
Джей осторожно вдохнул и, собравшись с силами, открыл второй глаз.
В кабинете он был один. Свет просачивался сквозь неплотно прикрытые жалюзи. На часах высветилось почти десять. Какая-то странная мысль мелькнула в голове, но Джей не успел ее поймать. Потому что на столе, на самом краю, так, что можно дотянуться, не вставая, стоял стакан с водой. Рядом – две таблетки.
Сложив два и два и получив почему-то четыре с половиной, Джаред все же сообразил, что таблетки и вода, видимо, для него. Да и все равно тут никого нет. Пришлось принять сидячее положение и оценить ситуацию.
А что, дерьмовенько как-то….
Он плохо помнил, что именно вчера говорил – наверняка ничего хорошего – зато хорошо помнил злость и желание что-нибудь сломать. Или кого-нибудь. Впрочем, вряд ли они подрались. С чего бы тогда Лектору укладывать нарушителя спокойствия на кушетку, разувать, укрывать пледом…. По спине пробегают мурашки. Даже учитывая тот факт, что Джей свалился спать сам, все остальные действия этого психа были необязательны и, в понимании Падалеки, необъяснимы. Как-то не вязался образ… и чтобы ботинки снимать…
Джей не заметил, как открылась дверь. К счастью, Эклз, видимо, пожалел нервного копа и негромко кашлянул.
Тоже мне, светские манеры, - с не прошедшим раздражением отметил Джаред.
- Как себя чувствуешь? – спокойно интересуется Лектор, направляясь к столу. – Думаю, минут через десять вполне будешь способен добраться до дома на такси. Если нужно в туалет, он по коридору направо.
- Ты… я… хм…
- Ты удивительно красноречив, когда пьян, и с похмелья, видимо, тоже, - замечает Лектор все так же невозмутимо. – Кстати, можешь обуваться. Это качественная итальянская мебель, а твои ботинки пора если не выбрасывать, то хотя бы почистить.
Джаред, насупившись, обувается. Ну, да, старые, ну и что? Зато удобные и любимые. И вообще, какое его дело?
Разозлившись, Джей делает несколько резких движений и едва не падает носом в ковер. Приходится откинуться назад, зажмурившись и молясь, чтобы виски не попросилось наружу традиционным, но не слишком естественным способом.
- Дыши глубже, Джаред, не дергайся.
Конечно, легко ему говорить…
- Что я вчера устроил?
Он и сам не уверен, что стоит спрашивать.
- Хочешь это услышать?
- Да.
- В прошлый раз, когда ты так же уверенно мне ответил, беседа не показалась мне конструктивной.
- Можешь просто ответить на вопрос? У меня голова раскалывается.
- Будет лучше, если ты спокойно расскажешь мне, в чем проблема.
- В чем проблема? – Джей даже глаза открыл. – Проблема в том, что меня отстранили от дела. Обязательно было сразу жаловаться Эрику? И звонить Чейзу? И вываливать на меня все это дерьмо, хотя я ясно дал понять, что мне ничего не нужно…
Падалеки обрывает себя на полуслове. Вернее, его обрывает Лектор, холодным внимательным взглядом.
- И ты решил, что лучший способ – напиться, явиться ко мне и набить мне морду?
Воздуха начинает не хватать. Стыдно, глупо, противно. Зачем он вообще сюда пришел? Набить морду. Лектору. Ха-ха, как же! Да он бы тебя вчера…
Если не передумаешь, можешь попробовать.
Попробовать. Джаред, прислушиваясь к организму, оценивает свои силы. Даже если бы он до сих пор хотел врезать Лектору, у него бы это вряд ли получилось.
- Я не жаловался Эрику, как ты предположил, Джаред. Он сам позвонил позавчера. Хотел узнать, как успехи. Ты полагаешь, у меня была причина соврать? Или хотя бы повод? Я так не думаю. Это во-первых. Во-вторых, я действительно был знаком с Чейзом и он действительно хороший специалист, но ты прав. Тайна между врачом и пациентом – это тайна между врачом и пациентом. К тому же я говорил, что у меня много других, более интересных, дел. Я не разговаривал с Чейзом уже лет десять. В-третьих, ты просил показать, Джаред. Лучше всего увидеть можно на близком и известном материале. Честно говоря, я ожидал от тебя большего.
- Разочарован? – кисло осведомляется Падалеки.
Вообще-то ему все равно. Что ж, Лектор псих, но гениальный псих. Он многое угадал. Поздравляю и бла-бла-бла. Все равно они едва ли еще когда-нибудь пересекутся. А к делу его не вернут.
- Похоже, вопрос был задан только ради вопроса. Я не буду отвечать, если ты не возражаешь. Сейчас вызову такси…
- Неправда, - неожиданно перебивает Джей.
Лектор смотрит на него со смесью удивления и любопытства. Может, притворяется.
- О чем ты?
- Ты не ожидал от меня большего. Ты знал, что я взорвусь. Не мог не знать, - Падалеки усмехается. – Ты же все про всех знаешь…. Только зачем? Сломать мне жизнь? Просто потому, что можешь? Или тебе скучно? От делать нечего? Попался под руку?
- Ни один из вариантов, - спокойно комментирует Лектор. – Ты приравниваешь свою работу к своей жизни?
- Мне не нужен психоанализ, док. Мне нужно это дело.
Зачем он это говорит? Может быть, Просто сказать. Может быть, все это уже не имеет смысла. О том, что будет там, за дверью, в такси и дальше думать не хочется. Нельзя.
Лектор молча смотрит на него несколько секунд, потом снимает телефонную трубку.
Сейчас посадит в такси и забудет, - невесело усмехается про себя Джаред.
- Эрик? Доброе утро…. Да, спасибо…. Нет, ничего не случилось, - Падалеки в ужасе пялится на психотерапевта, но среагировать не успевает. – Я слышал, что ты отстранил Джареда Падалеки от работы…. Это моя специализация – знать все, Эрик. Так вот, я считаю, что это абсолютно неверное решение. Я не сомневаюсь в твоих способностях как руководителя и полицейского, Эрик, но ты обратился ко мне как к психологу. Мое решение – отстранение от дел может повлечь за собой серьезную психологическую травму, которая, в свою очередь, вполне может найти выражение на физическом уровне. Его состояние действительно нестабильно, однако такие радикальные меры, как отстранение от работы, скажутся негативно. Могу объяснить проще и подробнее, если у тебя есть время…. Да, я понимаю. Конечно…. Да, это мое мнение как специалиста…. Нет. Я бы этого не говорил, если бы не был уверен, - в спокойном голосе Лектора появляется сталь. Джаред непроизвольно съеживается. – Я привык сначала думать, Эрик, а потом говорить…. Хорошо. Конечно, - он смягчается. Точнее, убирает все эмоции. – Да. Звони.
Лектор кладет трубку на рычаг, лениво поправляет очки.
- Что ж, думаю, теперь действительно пора вызывать такси. У меня скоро встреча.
Джей сглатывает.
- Я не буду ходить к тебе на прием.
Тот окидывает его насмешливым взглядом.
- Я знаю, Джаред. Звони, когда передумаешь.
Через пятнадцать минут Падалеки подпрыгивает на сидении в такси и до полусмерти пугает водителя, когда начинает судорожно рыться в карманах куртки в поисках сотового и при этом как-то жалобно поскуливать.
Через сорок минут, помятый, глупо улыбающийся и воняющий перегаром Джаред получает назад свое оружие и документы.
Через полтора часа до него, наконец, доходит.
Он идет быстро, не обращая внимания на недоуменные взгляды коллег, когда чуть не сбивает какого-то паренька с ног. Ему нужно побыть одному.
В туалете, к счастью, пусто. Джаред запирается в кабинке, прижимается лбом к дверце, с силой упираясь в нее кулаками. Кожа на костяшках натягивается так, будто лопнет сейчас.
Не плакать, не плакать, не плакать…
Он повторяет это про себя как мантру, надеясь, что никто не войдет, не услышит это судорожное сбивчивое дыхание, похожее на хрип. Его трясет. Может, из-за алкоголя, может, от осознания простого и очевидного факта.
Впервые за полтора года Джей спал. Впервые за полтора года он не проснулся в 4.42 весь поту с криком на губах. Впервые за полтора года он не успел отдать Ребекке мельчайшую долю искупления. Впервые он не знал, что плохо и что хорошо….
Джаред не выдерживает напряжения и сползает на пол. Серая плитка, белый ободок унитаза, запах освежителя и аммиака. Джей запрокидывает голову, выгибаясь всем телом, словно от боли. Трудно дышать. По щекам бегут слезы. Почему он не умер тогда?
Господи, почему я тогда не умер?..
Это когда-нибудь прекратится? А что, если нет?
- Я знаю, Джаред. Звони, когда передумаешь.
Он не сказал “если”, он сказал “когда”….
Джареду холодно. Он прячет мокрое лицо в ладони и тихо стонет.
Через два часа он понимает, что снова дрожит.

Ночь была долгой.
Дженсен отменил две встречи, запланированные на день, закрылся в комнате отдыха и удобно устроился на диване. В висках стучало, потому что он почти не спал. Караулил Падалеки.
В его блокноте, после странички с бессмысленными рисунками, появилось несколько записей. Нечто вроде ключевых напоминаний самому себе, чтобы не перепутать. И не сбиться с мысли.
“Ни в коем случае не давить”.
Джаред оказался сложным пациентом. Поэтому интересным. Хотя Дженсен, разумеется, ему об этом не сказал. Даже напротив – соврал. Эклз предпочитал относить свою профессию частично к актерству: если есть необходимость, приходится играть, как и в жизни, в общем-то. Только в жизни можно схалтурить, а в работе его работе – нельзя.
Всегда держать планку, быть на уровне, расти. Наверное ,в этом был смысл. Что касается Дженсена, то он просто получал удовольствие.
Падалеки – задачка не из легких, но он сумеет эту задачу решить. Все шло по плану. Следующий ход за Джаредом. Пора оступиться и понять.
Джен надеялся, что, оступившись, Падалеки не совершит непоправимой ошибки. Впрочем, если случится катастрофа, это будет интереснее. Сложнее. Дольше.
За свою жизнь он много повидал. Опыт добавляет цинизма, как ни крути. Можно видеть человека, а можно – его проблему. С пациентами лучше смотреть на проблемы – тогда они легче решаются.
“Не давить!”.
Выстраивать стратегию, разрабатывать тактику. Вводит пациента в игру с того самого момента, как он пересекает порог кабинета. Вести, при необходимости притворяясь ведомым. Равнодушным. Агрессивным. Тот же покер – владение эмоциями дает восемьдесят процентов успеха. Или около того.
В первый же вечер знакомства с Падалеки Дженсен сообщил Эрику, что берется за дело. И сообщил, что поможет. Судьба парня в его руках. Снова чужая судьба.
Дженсен не получал удовольствия от этой власти. Не получал удовольствия, достигая результата. Он просто делал свою работу….
Телефонный звонок вырывает из дремы. Голова больше не гудит.
- Слушаю.
- Мистер Эклз? Это Джефф. Джефф Морган. У вас есть несколько минут?
Он не знает, но догадывается. Шестое чувство, возможно.
Энг.

Дежурство.
Вообще-то Джаред не очень любил дежурства. Они казались пустой тратой времени, тем более сейчас, когда речь шла о потрошителе. Но, получив значок и оружие обратно, Джей был готов полы мыть в родном участке, не говоря о патрулировании улиц.
После срыва в туалете Падалеки быстро пришел в себя, выпил убойную дозу кофе и теперь сиял, как начищенная к празднику сковородка. Едва не танцевал, да и спеть порывался. Крипке только головой покачал, но ничего не сказал. Поначалу. Потом высунул голову из кабинета и рявкнул.
- Падалеки, с Брюсом – на улицу!
Джей выкрикивает радостное “Есть, сэр!” и несется к выходу, едва не сбивая Джесс по пути. И ничего, что руки дрожат. Это пройдет.
День прошел почти спокойно. Мелкие нарушения, ничего серьезного, галлоны кофе, болтовня Брюса…. Странная эйфория от возвращения к работе прошла, навалилась усталость и апатия. Слишком много всего и сразу. Жизнь, кажется, никогда не была настолько насыщенной…
- Семьсот девяносто четвертый, прием, мальчики, слышите меня?
- Да, Клер. Семьсот девяносто первый на связи.
- Опять жалобы в районе четвертой Глобал.
- Боже, Клер, я тебя умоляю…
- Парни, вы же знаете – я ничего не могу поделать.
- Ясно, едем.
На углу четвертой Глобал Стрит находилось недостроенное высотное здание. Джей уже не помнил, почему строительство прекратилось, зато отлично знал все ходы и переходы в здании. Его облюбовали мелкие шайки, бомжи, воры, наркоторговцы и наркоманы, обыкновенные хулиганы и молодежь, которой нечем заняться. Иногда в подвале находили трупы и гильзы, свидетельствующие о разборках, но это редкость. Соседи, впрочем, часто жаловались на шум и хулиганские выходки мелкой шушеры. В общем, по этим вызовам и ездить-то надоело, тем более что поймать кого-нибудь там было почти нереально. Ну, даже если они найдут там сегодня парочку бомжей, что с того? Лучше бы занялись потрошителем….
На Падалеки волной накатило равнодушие. Он рассеянно пялился в окно, стараясь отрешиться от реальности и хоть немного отдохнуть. Пусть и так, в салоне машины, где ему, как обычно, не хватало места.
- Приехали, - сообщил Брюс и покосился на Джареда. – Давай, выдвигайся. Я наверху гляну, а ты подвал проверь.
Джей подумал было, что разделяться – плохая идея, но спорить не стал. Да и вообще, Брюс прав: все равно вряд ли они кого-то застанут – наверняка все уже разбежались – и дело быстрее пойдет, если они разделятся.
Он вздохнул, потянулся и, легко толкнув старую скрипучую дверь плечом, вошел внутрь. Где-то наверху гулким эхом отдавались шаги Брюса.
В подвале, разумеется, было темно. Слабый свет пробивался сквозь щели в полу, потревоженная Джаредом пыль плясала в лучах. Пахло мочой, алкоголем и порохом – видимо, недавно стреляли. Веселились. Джей надеялся только, что мишени у них были не живые.
- Знаешь, по статистике больше всего оперативников гибнет как раз по случайности. Как это ни странно. Мы-то думаем, что виноваты террористы, мафия…. А нет, простые бытовые вызовы, мелкие нарушители…. Те, кто даже и убивать никого не планировали.
Воспоминание выныривает как всегда неожиданно, и Джей ухмыляется сам себе
Умеешь ты себя подбодрить, Джаред.
Чем дальше он движется, тем хуже видимость. На всякий случай достает пистолет из кобуры – все-таки уверенности он придает, что ни говори.
Какой-то шорох. Джаред напрягается, крепче сжимая оружие руками и чувствуя, как оно дрожит.
Соберись, Джей, ну!
Поворот, еще поворот. Шум нарастает. Легкое, едва заметное движение…. Он готов отдать команду нарушителю, даже рот открывает, ориентируясь на звук…
В углу сосредоточенно грызет корку хлеба крупная серая мышь.
- Твою мать, - бормочет Падалеки, расслабляясь. Да уж, вот тебе и мелкие хулиганы…
Его отвлекает шорох за спиной. Неожиданно и резко разрывает тишину отчетливый стук подошв по полу. Джаред успевает развернуться и выкрикнуть “Ни с места!”, когда в неровном тусклом свете проступает фигура мужчины. Рука дергается.
Прежде чем Падалеки понимает, что перед ним Брюс, прежде чем Брюс успевает ответить, раздается выстрел. Джаред вздрагивает от отдачи, шока и удивления. Где-то на границе сознания мелькает мысль “Какого черта я выстрелил?”, но она сбегает, напуганная внезапным шумом.
Брюс падает. Джей замирает и роняет пистолет. Сыпется штукатурка.
- Нет, господи, - бормочет Джаред едва слышно. – Нет.

Дженсен уверенно и спокойно шел по коридору Федерального Бюро. Ему хорошо знакомы все переходы и кабинеты в этом здании. Даже потайные ходы, о которых не знает никто, кроме высшего руководства, пройдены Эклзом. Не раз.
Он привык быть в курсе дела.
Джефф встречает его у входа в комнату для допросов. Глупое решение, - отмечает Дженсен про себя.
Если они хотели поставить Эклза в неловкое положение или смутить, могли бы придумать что-нибудь получше. Например, обед на крыше. По крайней мере, это бы его больше удивило.
- Спасибо, что приехал, - Морган пожимает ему руку. Многие, надо признать, брезгуют. Или побаиваются.
- Не думаю, что у меня был выбор, - бросает он через плечо, оказавшись внутри. Гэмбл уже там, с небрежностью поигрывает ключами в руке. Все-таки умудряется улыбнуться в качестве приветствия. Дженсен коротко кивает.
В конце концов они не слишком любят друг друга и не пытаются притворяться. Уже за это, а еще за внутреннюю силу, Эклз уважал Сэру. Взаимным уважением они и ограничивались.
- Итак, - Дженсен приподнимает брови. – Что от меня требуется?
- Всего лишь прочитать письмо, - Джефф жестом предлагает ему присесть, садится напротив, на место Энга, протягивает конверт.
Эклз не торопится взять предложенное.
- Могу я узнать, что произошло?
- Энг покончил с собой, - вмешивается Гэмбл. – Насколько я знаю, об этом тебе сообщили.
- Как?
- Повесился.
Лектор неторопливо подносит руку к лицу, снимает очки и поворачивается к Сэре. Та невольно отводит взгляд.
- Врешь.
- Прости?
Она с вызовом вздергивает подбородок. Провокация очевидна, но Гэмбл все равно повелась.
- Вы ведь надеетесь, что здесь что-то важное, что-то, что смогу понять только я, - Дженсен откидывается на стуле, надевает очки. – Ради исполнения воли покойного меня бы сюда не вызвали. Насколько я понял, официального заявления о гибели Энга еще не было озвучено. К тому же, прощу прощения, но умереть в собственном дерьме – выбор явно не предводителя крупной мафиозной китайской группировки. Могу сделать два вывода. Первый – он не повесился. Второй – вам нужно мое сотрудничество, а значит, придется сказать правду.
Женщина раздраженно дергает плечами, давая понять, что в разговоре больше не участвует. Джефф наклоняется вперед, отложив письмо и сцепив руки в замок.
- Он вспорол себе живот. Маникюрными ножницами. Потом изрезал кишки. Ночью. Истек кровью. Когда его нашли, было уже поздно. Откуда он взял орудие самоубийства – пока неясно. Мы не вскрывали письмо. Возможно, там есть какая-то информация по делу. Или что-то, что будет нам полезно.
- Он выдал сообщников?
- Да. Его показания запротоколированы. Многих уже посадили за решетку. Сестру все еще ищут.
- Хорошо.
Дженсен медлит еще мгновение, потом берет письмо в руки. Несколько секунд вчитывается в надпись, уверенно разворачивает конверт. В комнате становится тихо.
“Смерть от кинжала – это тоже путь воина. Думаю, ваши коллеги будут искать здесь ответы на свои вопросы, но, прошу, разочаруйте их. Мое послание – всего лишь дань уважения этому миру и сильнейшим в нем. Вы сумели разгадать самые тайные мои желания, доктор, и я польщен знакомством с вами. Надеюсь, мы еще успеем поговорить о расцвете китайской династии там, за чертой, куда вы, как и всякий, несомненно, загляните. Смерть уравнивает в правах, доктор, не так ли? Я знаю, что попаду в ад. Там мы и встретимся.
До свидания, мистер Эклз”.
Лектор молча перечитывает письмо. Раз, другой. Потом просто смотрит на уверенный, четкий почерк. Переводит взгляд на Джеффри.
- Боюсь, мне придется вас огорчить, коллеги. Здесь нет ничего, что могло бы вас заинтересовать.
- Можно взглянуть?
- Пожалуйста.
Джефф и Сэра, по очереди, изучают послание. Слышен только шелест бумаги. Дженсен поднимается.
- Что ж, полагаю, я выполнил свой гражданский долг и теперь могу идти. Хотелось бы уточнить – имею я право располагать данным письмом?
Морган с легким удивлением таращится на Эклза.
- Нет. Это вещественно доказательство, оно будет приложено к делу.
- Но ксерокопию с этого документа я могу получить?
Гэмбл фыркает, а Джефф уточняет.
- Это возможно, только…. Зачем это тебе?
Дженсен поправляет очки – привычка – смотрит в глаза федералу. Скоро он прочтет там презрение и страх, но это его выбор. Полуправда, полу-ложь.
- Коллекционирую предсмертные записки. Маленькое хобби.
Выходя из здания ФБР Дженсен Эклз точно знает, что добавил в копилку сплетен о себе еще один слух, но ему наплевать.
В нагрудном кармане неприятно жжет сердце последнее слово Энга Чу.

Ему кажется, что проходит вечность. И в этой вечности они застывают – Брюс на полу, мышь в углу, пистолет у ног и он сам, как статуя…
- Падалеки, - хрипит Брюс, и Джей вспоминает, что способен двигаться.
Позже Джей не вспомнит, как подбежал к копу, как увидел кровь у него на виске, как принялся что-то бормотать и полез за телефоном, чтобы вызвать скорую….
- Ты куда звонишь, псих?! – рычит Брюс и вырывает трубку из дрожащих рук Джареда.
- Как куда? В скорую.
- С ума сошел?
- Что? Тебе нужна помощь! Ты кровью истекаешь!
- Идиот, - Брюс закатывает глаза. – Ты меня не задел. Точнее, пуля не задела. В стену ударилась, рядом. Куском штукатурки врезало мне по лицу, вот и кровь. Это просто царапина, Падалеки, мне не нужна скорая!
Джаред смотрит на Брюса и изо всех сил старается вникнуть в то, что он ему говорит. Получается плохо.
С третьего раза Джей все-таки соображает.
- Так ты в порядке? То есть все нормально? То есть я тебя не убил?
Не смотря на абсурдность ситуации и ржущего Брюса, Падалеки как-то не смешно.
- Ты точно псих, - дергаясь в приступе нервного смеха, сообщает коп. – Черт, напугал…. Хотя доходит до тебя еще медленнее, чем я предполагал.
- Прости, - бормочет Джаред и снова хватается за телефо6н.
- Ну, а теперь куда звонить собрался?
- Крипке. Надо доложить, - бесцветным голосом роняет Джей.
Брюс устало и раздраженно останавливает Падалеки.
- Ты хоть понимаешь, что с тобой будет, если об этом узнают? Какого хрена ты вообще выстрелил?
- Рука сорвалась, - еле слышно отвечает Джаред.
- Падалеки, тебя не то что от работы за это отстранят, тебя вообще выгонят из полиции. И устроиться ты сможешь только поломойкой в какой-нибудь магазин. В лучшем случае. В худшем – под суд отдадут.
- Я знаю, - Джаред поднимает блестящий нездоровый взгляд на Брюса. – Я чуть тебя не убил…. Я буду отвечать за это….
- Так, ладно, спокойно. Я не собираюсь тебя сдавать, Джей. Ты хороший парень. И коп тоже хороший. Только уж больно дерганный, - он ухмыляется. – Не хочу, чтобы ты губил свою жизнь, а я в этом был как-то замешан, ясно? Никому ничего мы говорить не будем. Усек?
Джей моргает. Это странно, глупо, неожиданно….
Он должен остаться, чтобы поймать потрошителя. Все обошлось. Нужно поймать потрошителя…. А всякие “Что, если…” лучше засунуть куда подальше.
- Встать хоть помоги, - ворчит Брюс. Джаред ставит его на ноги. – Только вот еще, Джаред. С тебя обещание: я молчу, а ты тащишь свою задницу к кому-нибудь, кто сможет тебе помочь. Нервные копы долго не живут, поверь моему опыту. Обещаешь что-нибудь с этим сделать?
Сил хватает только на то, чтобы кивнуть.
- И последнее. Ты уж не обижайся, но на дежурства я с тобой больше не пойду. Ни за какие миллионы. Да и вообще, Джей, не попадайся мне на глаза.
Он снова кивает.
Руки дрожат еще сильнее.

Он не особо задумывается о том, куда идет. Просто идет, наслаждаясь движением. Шаг, другой, третий…. Сама возможность того, что ты, находясь в одном месте, можешь легко переместиться в другое, всегда очаровывала. Идешь и не думаешь ни о чем…
Если бы все было так просто.
Брюс прав – ему нужно то-то с этим делать. Что-нибудь. Что угодно.
Ты едва не убил человека, Джей, поздравляю.
Ты едва не убил человека…
Он совершил ошибку по всем правилам. Кто бы ни оказался там, в подвале, Джаред не имел права стрелять вот так. Еще бы чуть-чуть, и на его руках была чужая кровь. Снова.
Брюс прикрыл его. Джаред не совсем понимал, почему. Нет, он, пожалуй, сделал бы то же самое, но Брюс не производил впечатления приветливого парня. Если только болтливого…. Может, Падалеки ему понравился тем, что слушал весь этот бред? Точнее, не слушал, но ведь и не затыкал?..
Джей посмеялся бы, если б не было так хреново.
Он не думал о смерти, не хотел плакать или кричать, не мечтал повернуть время вспять или забыть…. Это было глупо. Он слишком устал, не зная, как бороться и что делать. Он просто шел, стараясь растопить в движении боль. Шаг за шагом, шаг за шагом…
- Джаред?
Падалеки останавливается, неверяще глядя на Лектора. Удивление в его голосе и вовсе шокирует. Этот парень способен удивляться. Надо же….
Джей с опозданием понимает, что стоит у здания, в котором находится офис Эклза. А потом понимает, что шел как раз ко входу…. Вот вам и происки бессознательного.
Конечно, если рассуждать логически, то все правильно и только этот человек…. Джей зажмурился. Рассуждать логически не хотелось.
- Что-нибудь случилось? – интересуется Лектор.
Джаред открывает глаза.
- Нет. Да. Наверное. Да.
Они молчат. Джаред изучает Эклза. Тот явно откуда-то возвращался в офис. Выглядит, правда, как-то странно. Не так, как обычно. Или ему просто кажется…
- Я едва не убил Брюса.
Слова сами срываются с языка. Оказывается, произнести это легче, чем он ожидал.
Лектор медлит.
- Никто не знает. Только мы. Случайно.
- Пива хочешь?
Джей думает, что ему послышалось.
- Пива?
- Да, Джаред, пиво. Легкий алкогольный напиток. Ну, как?
- У твоего друга опять выступление? – ничего более глупого ляпнуть Падалеки, конечно, не мог.
Лектор ухмыляется.
- Нет. Просто трудный день. У тебя, как я понимаю, тоже. Или ты домой торопишься?
Джаред представил свою квартиру. Пустую.
- Не тороплюсь. Пиво, так пиво.
Он действительно на это согласился?

В автобусе людей было меньше, чем на улице. Механический стук двигателя, шорох шин по асфальту, гудки встречных машин, шум в наушниках стоящего рядом парня.
Здесь все равно тесно. Но они молчат. Зато они молчат.
Лори.
Она сидит впереди, откинувшись на спинку сидения. Волосы струятся по плечам. У них тоже есть свой звук. Тонкий, едва уловимый, высокий. Он представляет, как будут шуршать ее волосы под его рукой.
Тормоза хрипят и взвизгивают, когда автобус останавливается.
Ее выход. Его выход.
На улице темно, поэтому звуки слышнее, четче. И легче.
Ему тоже легче.
Дробь каблуков. Капает вода. В приоткрытое окно, мяукнув, выглядывает кошка. Ее шерсть искрится и потрескивает. Особенно, когда гладишь против шерсти….
Поворот, еще поворот. Редкие прохожие, шуршащие куртки, скрипящие ботинки, голоса – высокие, низкие, тихие, громкие, уверенные, испуганные….
Среди всего многообразия звуков он отчетливей всего видит слова. Те, что так и не научился ловить.
Лори скрывается в подъезде, он едва успевает пробраться следом. Темно, и запах прокисшего супа.
Ее каблучки выбивают трель. Они говорят ему: второй, третий, четвертый, пятый….
Пятый этаж. Ее шаги, звон ключей, поворот в замке, другой поворот.
Он прижимается щекой к холодным перилам там, где несколько секунд назад была ее рука. Гладкая кожа, почти как на шее. Почти как в том месте, где рождаются звуки.
- Лори, - тихо произносит он, оставляя в этом доме память о себе.
Теперь он знает, где ее искать.

- Привет, Роза.
- Добрый вечер, мистер Эклз! Как обычно?
- Да. На двоих, пожалуйста, - он кивает в сторону Падалеки. Надо же, просто завсегдатай баров и кафе…. Или он везде так популярен?
Додумать мысль Джаред не успевает.
- Хочешь рассказать, что произошло?
Джей прикусывает губу.
- Не знаю, честно говоря. Думаешь, стоит попробовать?
Лектор только плечами пожимает.
- Ты ведь не зря ко мне тащился.
- Ладно, - тот прикрывает глаза, пытаясь обдумать, что ответить. Слова как нарочно в голову не идут. Образы. Кровь на виске Брюса. Мышь в углу. – Там темно было. И мышь. Черт!
- Дежурство? – помогает Лектор.
- Да.
- Вы поехали по вызову?
- Да.
- Ты перепутал напарника с преступником?
- Да. То есть, нет. То есть не совсем, - Давай. Джей, соберись. – Я…
Его перебивает подошедшая официантка. Ставит на стол огромные пивные кружки, канапе, сырную закуску и фисташки. Потом подмигивает Лектору и добавляет к блюдам две булочки с корицей. Едва она отходит от стола, Лектор наклоняется и заговорщицки шепчет.
- Здесь готовят лучшие булочки с корицей во всем городе. Хотя сыр у них, откровенно говоря, так себе.
Падалеки второй раз за последние полчаса действительно офигивает. Точнее не скажешь. За все время, что они общались, Эклз не выражал такого количества эмоций. Это ново, странно и… как-то нормально.
- Ты будешь есть сладкие булочки с пивом?
Похоже, Джареду предстоит испытать шок в очередной раз, потому что его собеседник, похоже, слегка смущается.
- Как я уже говорил, я просто человек со своими привычками. Порой странными. Надеюсь, мы сохраним это между нами? Наш маленький секрет.
- Да уж, это покруче удава под кроватью, - бормочет себе под нос Падалеки.
- Это помогло тебе расслабиться?
Нервный смешок.
- Прости, но мне сложно расслабиться в компании психо…
- Джаред. Мы же договорились. Вне стен моего кабинета я всего лишь твой знакомый. К тому же, ты, насколько я помню, отказался от сеансов.
Джей утыкается в кружку с пивом. Уши горят. Какое счастье, что он лохматый.
Лектор умеет смущаться. Лектор умеет удивляться. Лектор ест булочки с пивом. У них теперь еще и секрет появился.
Многовато для одного дня.
Кровь на виске.
Спаси меня.
- Отказался. Наверное, придется передумать.
- И что же тебя заставило?
Полицейский поворачивается к окну. Темнеет, мир разрисован разноцветными огнями. Там кипит жизнь.
- На самом деле…. На самом деле я не уверен. Просто не представляю, что делать дальше. Я едва не убил человека…. Что бы ни случилось со мной – я могу с этим справиться. Но если это… если мои проблемы будут стоить кому-то жизни…. Я не могу так. Я обещал.
- Расскажи мне, что случилось, Джаред.
Он снова собран и равнодушен. Он снова говорит, как профессионал. Ему снова невозможно противиться.
- Мы поехали по вызову. Недостроенное здание в районе четвертой Глобал. Там часто собираются мелкие нарушители. Ничего серьезного. Брюс пошел наверх, проверить, есть ли кто. Я спустился в подвал. Решили, что будет проще разделиться. Там давно никто не попадался, а всякие бомжи и воришки опасности не представляют. Я был внизу. Темно. Услышал шорох и пошел на звук. Вытащил пистолет. Оказалось, что это мышь. А потом, - он сбивается впервые за весь рассказ, пытаясь вспомнить. – Потом – шум за спиной. А я как раз думал о том, что вот в таких ситуациях обычно и погибают оперативники. Развернулся, хотел попросить оставаться на месте, увидел фигуру и…. Рука сорвалась. Я спустил курок. Брюс упал. Оказывается, он уже все осмотрел наверху и пошел за мной. Я ведь даже понять ничего не успел, а рука сорвалась.
Замолкает. Мнет в руках салфетку. Вообще-то, когда говоришь об этом, становится легче. Немного, но легче. Лектор ждет.
- Пошевелиться смог, только когда Брюс заговорил. Хотел вызвать скорую, потом Эрику доложить, но Брюс мне не дал. Пуля задела стену как раз у его лица. Осколком стены кожу срезало на виске. Царапина…. Еще пара миллиметров – и все. Понимаешь, я бы его убил! Я бы убил его!
Падалеки почти срывается на крик. Лектор наклоняется к нему, хватает сжатую в кулак руку.
- Тише, Джаред, тише. Он жив, ты никого не убивал. Все. Дыши глубже. Вот так, молодец.
Джаред успокаивается, шумно втягивает воздух. Лектор снова сидит, свободно откинувшись на спинку стула, словно не он сейчас крепко сжимал руку Падалеки в своей.
- Он оказался хорошим парнем, правда?
- Я уже сомневаюсь, что это было правильным решением с его стороны. Я ведь, получается, опасен…
Слова даются с трудом. Он понимает, что это – истина.
- Мы договоримся, чтобы Эрик не отправлял тебя на дежурства. Но главная проблема не в этом, так? Ты нервничаешь, Джаред, мало спишь и пьешь много кофе. Отсюда подобные срывы. Я бы соврал, если б сказал, что это не может повториться. Ты должен решить, что делать с кошмарами. Я могу показать тебе путь, если хочешь.
С кошмарами. Не с бессонницей. Он сказал с кошмарами.
Ну, да, точно – он же спал в кабинете Лектора…
- Если мне сегодня ночью приснился кошмар, это не значит… - хмуро бурчит Падалеки, но Лектор его перебивает.
- Джаред, - странно, но в его голосе вдруг сквозит усталость. – Ты, кажется, сказал, что готов. Хочешь услышать мое мнение? Знаю, что хочешь. Ты не справишься один, Джаред. Ты и сам это понял, иначе бы не пошел сюда. Ты сделал первый шаг, но никак не решишься на второй. Скажи мне, сейчас – ты согласен приходить ко мне ежедневно в семь часов вечера, чтобы мы могли найти выход, или нет?
Падалеки сглатывает. Ну почему это должно быть так трудно?
- Я буду ходить к тебе на прием, - тихо, но решительно. – Я приду завтра.
Интересно, на что он только что подписался?
- Хорошо, Джаред. Нам нужно начать с чего-то.
- А мои откровения пять минут назад уже не считаются?
Улыбка выходит натянутой и неубедительной.
- Мне нужен ответ на один вопрос. Всего лишь “да” или “нет”. Только честный. Справишься?
Как с маленьким!
Страх липким потом ползет по спине.
- Справлюсь.
- Тебе снятся кошмары, Джаред?
Спаси меня.
4.42.
Ребекка.
Закрыть глаза. Это все не с тобой, не здесь, не сейчас.
- Да. Каждый день.
Они молчат. Едят, думая о своем. Ни о чем. Слушают музыку. Присутствие Эклза больше не тяготит. Или это алкоголь мешается в крови с усталостью.
Он принял решение. Он смог. Он ведь не пожалеет об этом?.. Нет?..
На улице начинается дождь. Мелкий, слабый, по-осеннему хмурый. Эклз отрешенно разглядывает проезжающие мимо машины, поворачивается к Джареду.
- Что ж, мне пора. Благодарю за компанию.
Это все странно. По-человечески. Что-то не так.
Джей, на волне какого-то непонятного, но острого чувства, задает вопрос. В конце концов, сегодня он совершил много глупостей. Смело можно добавить еще одну в коллекцию.
- У тебя тоже что-то случилось?
Полу-вопрос, полу-утверждение. Эклз внимательно вглядывается в его лицо. Дождь смывает краски, делая все немного нереальным. Весь этот день – тоже.
Он раздумывает, сказать правду, соврать, промолчать…. Право выбора достается сильнейшему.
- Ты не слышал? Энг мертв.
Падалеки рад, что темно и дождливо.
- Что? Как?
- Покончил с собой, - Эклз говорит спокойно, как всегда, но вот в эту минуту Джей ему не верит. Ни на йоту. – Оставил предсмертную записку. Адресованную мне.
Капли проникают за отворот куртки, бегут по шее, вниз, и Джей поеживается. Холодно. Еще одна глупость.
- Что он тебе написал?
Эклз усмехается, делает шаг назад, но не сводит внимательного взгляда с лица Падалеки. Прежде, чем уйти, он небрежно бросает:
- До завтра, Джаред.
Падалеки несколько минут разглядывает прямую спину Эклза в кожаной куртке.
- До завтра, Дженсен.
Когда до него доходит, как он назвал Лектора, уже пора ложиться спать. Джей не успевает удивиться.
Слишком – для одного дня.

Дженсен осторожно прикрыл за собой дверь, будто стараясь никого не потревожить, хотя в квартире, разумеется, было пусто. Просто хотелось тишины.
Снять куртку, положить на тумбочку ключи, разуться. В комнате, не включая свет, он усаживается на диван, с наслаждением стягивает галстук, бросая его на стол перед собой. Немного беспорядка в размеренной выверенной обстановке. Так чисто и аккуратно…. Музей.
На стол ложится письмо. Ксерокопия, точнее, но суть послания – в слове.
Он понимает, что проиграл сегодня сразу по нескольким позициям, и привычка анализировать вытаскивает наружу все страхи и сомнения. Когда тебе снова двадцать один, а мир рушится. Причем, как назло, тебе на голову….
Неверно будет утверждать, что поступок Энга его удивил. Этот человек и так рано или поздно решил бы уйти. Уйти красиво, насколько это возможно. С честью. Последнее, что ему осталось, учитывая разговор с Эклзом. Если бы Дженсен не пришел, Энг гнил бы в тюрьме, ощущая собственное превосходство. Это, плюс надежда на встречу с сестрой и либо месть, либо взаимность, помогло бы ему продержаться какое-то время. Недолго. Тюрьма, как ни крути, хорошее место для размышлений….
Сложнее было другое. Чу был не первым человеком, выбравшим Дженсена в свои душеприказчики. Не первая смерть, не первое послание с того света. Такие письма пишут, уже переступив черту. Здесь все – правда. Обнаженная и бесстыдная, как сама жизнь в ее сути. Иногда Эклзу казалось, что он сам по локти окунулся в смерть.
В этом крылась причина его поведения с Падалеки. Можно было бы оправдать себя тем, что Джареду нужна была компания, нужен был разговор и принятие решения, к которому Дженсен его подтолкнул. Однако для него сегодня вечером это было второстепенным. Дело в том, что Дженсен сам не хотел оставаться один. Просто, банально, по-человечески. Он позволил себе эту слабость. Мог бы побороть, но не захотел.
Что ж, в любом случае ситуацию нельзя было назвать критичной. Падалеки удивился, но это даже к лучшему. Дженсен чувствовал, что Джаред его опасается. Неудивительно, учитывая его репутацию и поведение. Этот барьер будет снят постепенно, путем и таких вот посиделок в том числе. Общую линию движения Дженсен уже продумал. Оставалось ее разработать и воплотить в жизнь.
Было, правда, кое-что, что немного Эклза беспокоило. Падалеки не смотрел на него как на героя ужастика или музейный экспонат, что, конечно, можно было бы отнести к плюсам их общения. С другой стороны, именно из-за этого отношения к себе Дженсен начинал воспринимать Джареда как человека – именно человека, - которому будет приятно помочь. Пока для подобного переноса было рано. Сначала – обработай проблему, потом переноси на конкретную личность. Дженсен придерживался простого правила: не быть заинтересованным в конечном результате ради кого-то. Идеи типа “хороший человек, спасти надо” исключались. Задача. Цель. Работа.
Радовал еще и тот факт, что срыв Падалеки не повлек за собой необратимых последствий, хотя выбор Брюса с точки зрения выгоды и риска был неверным в корне. По-хорошему, Джареда давно пора было отстранять и прорабатывать в принудительном порядке. Меньше риска для окружающих, вот только человек сломается. Дилемма – жизнь одного копа на жизнь мирного гражданина – а при неудачном стечении обстоятельств – нескольких мирных граждан – решалась не в пользу первого. Зато вытащить этого человека из депрессии, избавить от кошмаров, сохранить ему работу и поспособствовать в поимке преступника – вот это дело ему по душе. Задачка не из легких, но Эклз знал, что справится. Если, конечно, Джаред ему немного поможет.
У него была работа. Это первостепенно. Это поможет отгородиться на время от Энга. Дженсен займется собой позже, если, конечно, вообще займется. Копаться в себе - занятие малоприятное.
Потом, спустя эту жизнь на земле, может быть, они действительно встретятся.
Поговорим в аду, Энг.

Утро было промозглым и пахло сыростью. Дождь лил почти всю ночь. В общем, это именно та погода, которую Мюррей больше всего ненавидел. Даже у него, признанного весельчака, начиналась хандра.
Еще и эта работа…. Иногда Чад жалел, что не стал каким-нибудь адвокатом или, черт побери, менеджером. Сидел бы в теплом офисе, потягивая кофе. Может, однажды дорос бы до директора и просто грелся у камина дома в непогоду, а всякие дела пусть за него подчиненные решают….
Впрочем, такие мысли могли посетить полицейского только в такую погоду. Работу Чад любил. Потому что всегда мог видеть результат.
Вот только сегодня небо явно было настроено против Мюррея. Нет, кончено, Морган оказался неплохим парнем, но Чад не мог отделаться от ощущения, что его контролируют. Все-таки федералы чувствовали себя выше копов, тут и спорить было бесполезно. У них больше власти, у них сложнее задачи, у них дороже ботинки, больше здания и чище унитазы в отделах.
Да, последний пункт был, по мнению Чада, проявлением высшей несправедливости….
- Чад!
Мюррей обернулся. Что ж, не все так плохо. С Джеем он был согласен работать. Пусть и Морган тут поблизости ошивается.
- Привет, Падалеки! – Чад с чувством похлопал Джареда по плечу. – Что-то мы давно не отрывались, надо исправляться. Что думаешь?
Тот улыбается в ответ.
- Ну, это ты у нас пропал в неизвестном направлении…
- Я-то как раз в известном! Оливия Уоткинс, Джей. А вот ты, видимо, увлекся психологическими играми кое с кем, - Чад попытался пошутить, но, увидев какое-то странное выражение, мелькнувшее на лице Джареда при упоминании Лектора, осекся. Да и вообще друг выглядел несколько необычно. Мюррей не мог понять, что не так, и потому решил отложить выяснение причин до лучших времен. – Ладно, еще поболтаем. Сначала дело.
Буквально через минуту к ним присоединяется Морган. Чад с садистским удовлетворением замечает, что федерал тоже выглядит жутко не выспавшимся.
Справедливость, однако, существует!
Роли разделяются сразу, невидимо и предсказуемо. Морган ведет беседу, Чад со скучающим видом выслушивает то, что уже слышал миллион раз, Падалеки задумчиво разгуливает по коридорам и заглядывает в классы. В “Восхождении” к их визитам уже привыкли, а Мюррей привык к гневным взглядам в его сторону.
Подумаешь, первый раз, что ли?..
В кабинете мисс Коэн глаза режет от бликов на кубках, медалях, статуэтках. Дама явно одержима своим делом. Не удивительно, что до сих пор “мисс”. Чад прячет улыбку, делая вид, что что-то записывает.
Андреа Коэн – высокая, спортивная тридцати пятилетняя женщина с холодным взглядом и сухим, словно прокуренным, голосом. Но она не курит, это Чад понял после черт-знает-какой-по-счету беседы.
- Я не понимаю, мистер Морган, чего вы от меня еще хотите? Я уже все рассказала! Миллион раз, наверное. Ваши люди и с персоналом побеседовали, и записи просмотрели, и показания запротоколировали. Я просто не понимаю…
- Мисс Коэн, я прошу прощения за то, что отнимаю ваше время, но произошло убийство, а преступник не пойман. Мы делаем все возможное, чтобы предотвратить жертвы, но это осуществимо только с вашей помощью. К тому же, вам тоже будет гораздо спокойнее возвращаться домой вечерами, когда мы посадим этого человека за решетку.
“Можно подумать, на эту образину кто-нибудь клюнет”, - философски заключает Мюррей.
- Можно подумать, улицы Нью-Йорка станут от этого безопаснее, - фыркает Андреа.
В открытую дверь видна фигура Падалеки. Он бросает незаинтересованный взгляд в кабинет и неторопливо удаляется. Чаду не видно, куда именно.
- Ладно, повторим еще раз: Карен отзанималась вечером как обычно. Настроение у нее было хорошее, потому что занятие прошло отлично. Попрощалась, ушла домой. Сказала, что пойдет домой, по крайней мере, хотела приготовить какое-то там особое блюдо. На нее иногда находила страсть к готовке. Следующее занятие пропустила, но мы не придали этому особого значения, так как ученицы вроде Карен могут сами планировать свой график – у них достаточно для этого опыта и способностей. Да и мало ли, что могло случиться. А потом нам позвонили из полиции. И статья в газете. Вот и все. Последней перед уходом ее видела я и миссис Хиггинс на ресепшене. Кэт Уильямс у нас не занималась, и я ее даже не помню. Дженнифер Мак действительно ходит в один из наших классов, ее чаще всего забирала мать. С ее слов однажды за Дженни зашла как раз эта Кэт. Вот и все, если вкратце.
- То есть никто из персонала не помнит появление Кэт Уильямс в “Восхождении”?
Коэн раздраженно передергивает плечами.
- Нужно спросить Уолтера. Он следит за порядком и шкафчиками. Фотографическая память. Если он видел девушку, то вспомнит.
- Вы не могли бы его пригласить?
- Секундочку.
Чад провожает Коэн взглядом, высовываясь в коридор. Неподалеку стоит Джаред, напротив входа в танцкласс, и Мюррей успевает разглядеть двух маленьких девочек, лет восьми. Он не видит лица Джея, но внезапно догадывается, о чем тот может думать.
Ребекка тоже могла бы ходить в эту школу.
Надо бы утащить Падалеки подальше отсюда, итак вид у него какой-то странный, но чертова работа, чертова Коэн, чертов Морган, чертов потрошитель….
- Вот, познакомьтесь, это Уолтер. Уолтер – агент Морган, мистер Мюррей и мистер… - Коэн машет рукой в сторону Джея. – Падалеки. У них есть к тебе вопросы.
Джаред, похоже, замечает движение и возвращается к коллегам. Они закрываются в кабинете, усаживая Уолтера у стола. Старичок выглядит бодрым и улыбается почти беззубым ртом.
- Рад знакомству, джентельмены, очень рад!
Чад, не в силах сдержаться, фыркает и бросает Джею многозначительный взгляд. Тот не замечает, хмуро глядя на Уолтера.
Морган, разумеется, контролирует ситуацию.
- Уолтер, у нас к вам есть вопросы, - он раскладывает перед стариком несколько фотокарточек. – Посмотрите, пожалуйста, внимательно на этих девушек. Кого из них вы знаете?
Здесь несколько снимков, в том числе Карен, Кэт и Оливия. Еще фотографии, изъятые из разных дел. Обычная проверка.
Уолтер, не раздумывая, выбирает две фотографии.
- Вот это Карен. Хорошая была девочка, аккуратная, правда, упрямая очень. Занималась у мисс Коэн. А вот это – не помню имя. Приходила один раз, забрала Дженнифер, и ушла. Красивая.
- У вас очень хорошая память, Уолтер.
- Спасибо, агент Мюррей, - Уолтер улыбается немного нерешительно. – Только она не всегда так работает. Я отлично запоминаю лица, названия, фразы, а вот с датами теряюсь. И не спрашивайте, какое сегодня число…
- Посмотрите еще раз на это фото, - Джефф протягивает снимок Оливии. – Вы ее точно не встречали?
- Могу сказать точно, что за последние пять лет ее не видел. Может, встречал лет десять назад, но девочка изменилась, подросла…. Ее тоже убили? – Уолтер переходит на шепот.
- Боюсь, что да.
- Простите, но тут я вам ничем не могу помочь, - старик качает головой. – Хотел бы, но не могу.
- Что ж, вы уже помогли, Уолтер, спасибо огромное.
Потом, как обычно, прощание, извинения, просьбы звонить, пожелания удачи и так далее, и тому подобное…. Падалеки сбегает почти сразу, оставив самое “приятное” Чаду и Моргану. Чад, впрочем, не в претензии. Когда они выходят на улицу и видят Падалеки, рассеянно пинающего камушки на дороге, Мюррею опять становится не по себе.
- Что ж, информация подтвердилась, это и хорошо, и плохо, - рассуждает Морган. – Теперь нужно проверить кафе.
- Не сегодня, - вмешивается Чад. – Директора нет на месте, без него – сам понимаешь. Завтра обещал устроить всеобщее собрание, специально для нас. В двенадцать.
- Хорошо, - Джефф задумывается на секунду, будто отмечая что-то про себя, и добавляет. – Спасибо, парни, увидимся завтра. И Джаред – жду твоих наблюдений.
Падалеки все так же рассеянно кивает. Едва Морган уходит, Чад хватает друга под руку и обеспокоенно шипит.
- Джей, у меня к тебе вопрос, но чур отвечать по существу. У тебя что-то случилось? Только не ври мне, Падалеки! – Повышает тон, заметив то самое выражение на лице друга, называемое “Пора пошутить, и от меня отстанут”.
Джаред колеблется. С одной стороны, он не будет рассказывать о случившемся никому. Знать об этом могут только он, Брюс и, как это ни странно, теперь еще и Эклз. Все-таки это секрет и Брюса тоже, его Джаред не собирался выдавать.
Что ж, у него есть новость, которой стоит поделиться….
- Я буду ходить на прием к Эклзу.
Чад хмурится.
- К кому?..
- К Лектору, - Джей невесело усмехается. – Сам. То есть сам пришел. Ну, в смысле… - он теряется, потому что вдруг понимает, что объяснить происходящее, не рассказывая о кошмарах и прочем, довольно затруднительно…
Однако, похоже, это не требуется, потому что Чад быстро кивает.
- Знаешь, Джей, ты молодец. Это правильное решение, и я рад, что ты наконец-то сам все понял.
Падалеки шокировано пялится на друга. Стоп, у него ведь все прекрасно – для окружающих, - что это Мюррей сейчас несет?
Чад понимает, нервно смеется.
- Ну, ты даешь, Падалеки! Я тебя целую вечность знаю, вижу же, что тебя что-то беспокоит. После того случая…. Если ты в кои-то веки решил, что нашел человека, который сможет хоть чем-то тебе помочь, я это одобряю.
Для Джареда все это слишком странно.
- Почему ты раньше мне ничего подобного не говорил?
- Что?! – Мюррей заметно мрачнеет. – Да я пытался до тебя достучаться несколько месяцев после того, как ты выписался из больницы, - при этих словах Падалеки морщится. – Вот-вот, реакция была такая же. Ты никого не хотел слушать, Джей, да и сейчас не хочешь, упрямый осел. Не знаю, почему сейчас, почему Лектор, но буду безмерно ему благодарен, если у него получится, и ты перестанешь винить себя в…
- Чад, Чад, Чад, - Джей даже руки вскидывает, отвлекая внимание. – Мы же обсуждали, я вовсе не…
- Так, все, пока ты опять не увлекся враньем… Джей, ты кого угодно можешь одурачить, даже меня, но вот когда ты наглейшим образом врешь, я это вижу. Н хочешь говорить – не надо. Могу только удачи пожелать.
Ему удается выдавить улыбку.
- Спасибо, Чад.
- Не за что. Только ты все же будь осторожен. Я, конечно, меньше твоего знаю о Лекторе, но…. Он опасный человек, Джей. Смотри в оба.
Позже, вспоминая неуверенное Джеево “Буду”, Чад подумает, что это, возможно, было не самой лучшей идеей Падалеки.

Он больше здесь не останется.
Он не любит одни и те же места. В них привыкаешь к звукам, в них слова всегда те же. Они застывают, провисают в воздухе и давят, отчаянно давят на грудь.
Он должен уйти, найти новое, чужое, незнакомое, с другими словами, которые сначала напугают, а потом примут и разрешат остаться. Другие ведь все равно остаются.
А еще его друга убили.
Ричи не приходит за сыром. Никакие колесики не смогут вернуть Ричи. Их теперь нужно слишком много. Обратно Ричи не собрать.
Это сделал босс. Расставил мышеловки без предупреждения. Он не ругался, что мыши до сих пор бегают по зданию, он просто расставил мышеловки.
Сначала он нашел одну мышку. Ей придавило шею, все по правилам. То самое место, где так не хватает нужных колесиков. Там рождался звук, не такой, какой рождается у людей, но необходимый мышам, понятный мышам.
Как раз по шее.
Ричи умер иначе. Его шея осталась целой, она могла бы работать, могла бы “говорить”, но Ричи молчал.
Мышеловка сработала неправильно. Ричи распилило голову пополам. На серой шерстке остались капли крови и мозгов. Он аккуратно очистил мышеловку, помыл пол и выбросил тело Ричи в мусорный бак.
Если бы он умел переставлять колесики и шестеренки, он бы это сделал.
Приказ об увольнении по собственному желанию подписали сразу. Он не был незаменимым сотрудником.
Все равно ему уже известно, где живет Лори.

- Рад, что ты принял верное решение, Джей.
Крипке просто светится от счастья и самодовольства. Джареду кажется, что, стоит выйти за порог, как Эрик напялит мантию и примется танцевать ритуальный танец, поигрывая в бубен и припевая “Я Бог!”. Это не самые удачные мысли в кабинете начальства, но Падалеки ничего не может с собой поделать.
Про Брюса – ни слова. То ли ему повезло, то ли работа Эклза, то ли Эрик и правда Бог….
- Но о деле не забывай. Мы топчемся на месте, однако, в твоих рассуждениях есть рациональное зерно. Занимайся портретом преступника дальше. Может, Лектор как раз что-то посоветует между делом…
Джей кивает и отрешенно думает, а в курсе ли вообще кто-нибудь в отделе, как зовут психотерапевта на самом деле? Или об этом предпочитают не задумываться.
Оперативное совещание прошло энергично. В основном благодаря воплям старика Крипке. Казалось, скоро они просто под кожу проникнут к погибшим девушкам, но о преступнике так ничего и не узнают.
Заурядный непримечательный американец в многомиллионном городе. Черт, ну где-то он должен был ошибиться?
Эти мысли отвлекают Джареда от вечера, от вчерашнего, случившегося, и сегодняшнего, наступающего. Хочется сбежать от самого себя и забыть Брюса, забыть Эклза, забыть свое решение, его взгляд и тот момент зарождающейся паники, когда Эклз схватил его руку.
В нем столько силы… и столько угрозы…
- Привет.
Джей по привычке плюхается на кушетку. Вытягивает ноги. Подбирает ноги. Пытается сесть прямо. Откидывается назад. Улыбается немного неуверенно, но на самом деле ему просто нужно почувствовать себя защищенным. Улыбка – лучшая стена.
- Сегодня день прошел лучше?
Что ж, он не выглядит так, будто собирается съесть своего пациента. Джаред нервно усмехается.
- Ну, да, плавали – знаем. Будем теперь играть в эту игру: “поговорим о погоде, о твоих делах, станем друзьями, ты начнешь мне доверять”? Не сработает.
Эклз спокойно пожимает плечами.
- Вообще-то просто хотел убедиться, что больше у тебя ничего не случилось. Никакой другой цели я перед собой не ставил. Прозаично и банально, Джаред.
Тот чувствует себя идиотом.
- Ладно, слушай, я просто…, - давай, Джей, это нетрудно. – Я просто не знаю, как себя вести. Как будет правильно. То есть… я ведь всерьез никогда не выступал в этой роли. Только очень давно.
- Веди себя так, как тебе хочется, Джаред. Как ты чувствуешь себя комфортно. Я не собираюсь ничего у тебя выпытывать или, как там обо мне говорят, одним взглядом в транс вводить.
Полным идиотом, да.
- Хорошо. Ладно, - Падалеки понимал, что всего лишь пытается довольно неуклюже себя успокоить, но ничего не мог поделать. – Наверное, будет проще, если ты скажешь, как… то есть что… в смысле – что мы теперь делать будем? Ну, и вообще…
- О чем бы ты хотел поговорить, Джаред? – Эклз внимательно смотрит на пациента. Заметив напряжение в его глазах, добавляет. – Я не о твоем детстве, твоих страхах или чем-то подобном. Просто – о чем тебе хотелось бы поговорить прямо сейчас?
О чем? Да о том же, о чем последние несколько недель.
- О потрошителе.
Падалеки ждет, действительно ждет, что Лектор засмеется или продемонстрирует очередной убить-на-месте взгляд, но тот кивает.
- Хорошо. Я слышал, что проверка медицинской картотеки не дала результатов.
Джей трясет головой.
- Ничего. Опять. Но тут уже наша ошибка – поторопились. Нужно уточнить диагноз. Это первое. А второе – возможно, его никто и не лечил, хотя это странно. В какой семье жил мальчишка, если о нем элементарно никто не позаботился, и…
- Джаред, давай по порядку. Ты определился с диагнозом? Не точно, конечно, но более-менее приблизительно. К чему ты склоняешься?
- Думаю, это все-таки расстройство речи. Одно из них. Точно сказать нельзя, но у меня есть на примете несколько правдоподобных варианта…
- Дизартрия или дислалия?
И зачем ему вопросительная интонация в принципе? Он же не ошибается….
- Откуда ты знаешь?
- Я все же медицинский заканчивал, Джаред, - улыбку Эклза можно было бы назвать снисходительной.
- Ты вручил мне книгу, чтобы я изучал болезни, хотя вместо этого мог бы и сам сказать…
- Ты ведешь это дело, Джаред, ты должен быть в курсе. Наверняка специалист, к которому ты обратился, предоставил много полезной информации. К тому же я мог и ошибиться или упустить что-то из виду. Мои предположения подтвердились, но все могло сложиться иначе. На тот момент, к тому же, я не занимался этим делом непосредственно.
- А теперь? – Джей подался вперед.
- Теперь по просьбе Эрика изучаю материалы дела более подробно. Буду делиться своими наблюдениями и идеями, если замечу, что вы что-то упускаете из виду. Должен признать, теоретические выкладки Моргана довольны любопытны. Он неплохой психолог. Однако, мыслить привык в тех же рамках, что и общество. При поимке людей, вроде потрошителя, за рамки необходимо выходить. Постарайся это запомнить, Джаред.
- И что же ты думаешь?
- Думаю, что в целом картина вырисовывается. Думаю, что наш убийца страдает расстройством речи. Он привык, что его никто не слушает, но желание быть услышанным остается. Возможно, он преследует еще какую-то, непонятную нам в силу нашей способности говорить, цель. Наверняка он очень остро воспринимает мир звуков в принципе, а слов – в частности. Но мы отвлеклись. Тебя насторожил тот факт, что эти болезни излечимы, так?
Джей энергично кивает.
- Причем это не слишком сложные случаи, бывает гораздо хуже. Наверняка у парня заниженная самооценка. Ситуация не настолько плачевна, как ему кажется. Почему-то никто не объяснил ему, что болезнь излечима. Судя по его поведению, он страдает расстройством давно, с детства. Комплекс мог выработаться именно тогда, дети вообще жестоки, высмеивали, потешались. Куда смотрели родители? Выходит, он из неблагополучной семьи.
- Типично для психических расстройств и антисоциального поведения.
- Да, но…. Понять не могу. Матери было полностью плевать на ребенка?
- Похоже, не только матери. Отца могло и не быть. Соседей добрых поблизости также не оказалось. Служба защиты детей в гости не заглядывала. Напрашивается вывод – он жил в трущобах, в неблагополучных районах. Рос без присмотра практически. Изначально слабый характер. Из него мог выйти боец, но, похоже, духу не хватило.
- Если бы он рос на улице, он бы либо не выжил, либо как раз стал бойцом…
- Значит, он рос не на улице. Был дом, квартира, родственники, которые его просто не замечали. Мальчишка закрывался в комнате и жил в своем маленьком безопасном мире, прислушиваясь к звукам извне. Все, что порождалось не им самим, приобретало особый смысл. Он мог придумать для себя свои законы и правила.
- В том числе те, которые позволяют убить, - подхватывает Падалеки.
Некоторое время они молчат. Джаред переваривает сказанное, Эклз снова что-то вырисовывает в блокноте.
- Как-то не завидую я ему, - внезапно признает Падалеки.
Лектор смотрит на полицейского поверх очков.
- Я видел, какими люди становятся, вырастая в подобных условиях. Или хуже, - он делает паузу, словно вновь прогоняя перед собой старые затертые картинки. – Безумцев считают счастливыми, но их миры подчас гораздо страшнее наших.
Джей задумчиво разглядывает Эклза.
- Наверное. Тебе виднее… - потом легко хмыкает. – Интересно, это новый вид терапии?
Врач прикрывает глаза, откидываясь на спинку кресла.
- Джаред, нет универсального вида терапии. Нет истины в последней инстанции. Психология – особая наука. Она вырабатывает шаблоны и штампы, но действовать по ним вслепую постоянно – глупость. Среднестатистический человек имеет определенные пропорции. Чисто теоретически, если мы возьмем мужской свитер свободной вязки зеленого цвета сорок шестого размера, то в него можно нарядить половину планеты, учитывая, что ребенка можно укутать, и так далее. Однако кому-то он будет точно в пору, кому-то немного мал, кому-то велик, кто-то не любит зеленый цвет, а другому он идет, у третьего аллергия на шерсть, четвертому покажется, что свитер колется, а пятому - что он мягок и приятен. Однако, повторюсь, надеть его можно на каждого второго…. Я могу применить одну методику, но тебе она покажется “колючей” или вызовет отторжение. Нельзя слепо действовать, как тебя обучили. Я каждый раз решаю, что можно делать, а чего делать нельзя. Никакой терапии, Джаред. Просто работа.
- Индивидуальный подход, да?
- Что-то вроде того. Но раз уж мы заговорили о терапии…. Джаред, мы можем обсуждать действия потрошителя, говорить о чем угодно или даже молчать, но в конце каждого сеанса – это мое условие – ты будешь отвечать на один мой вопрос. Максимально полно. Насколько сможешь. Но, разумеется, только правду. Справишься?
Что ж, он же не думал, что все будет так легко? Впрочем, Эклз молодец – Падалеки явно расслабился.
Вот только это предложение пугало….
Джей сглатывает. Внезапная мысль его и шокирует, и поддерживает одновременно.
- Хорошо. Но ты разрешишь задавать один вопрос тебе.
Лектор явно пытается сдержать улыбку, но уголки его губ неумолимо тянет вверх, и Джей сам не замечает, как увлекается этой картиной. Просто сидит и смотрит. Еще одно чудо – улыбка у Эклза совсем не пугающая. И не злая. Даже наоборот….
- Джаред, ты же понимаешь, что я могу тебе отказать? И это будет правильно.
Понимает, конечно, еще бы не понять. Он уже согласился, уже пришел, уже подписался, и Эклзу вовсе необязательно…
- Но я согласен.
Он моргает и неуверенно чешет коленку. Просто нужно что-то сделать, чтобы превратить происходящее в реальность. Ну, и зачем ему этот обмен?..
- Пожалуй, начну я. Опыта больше, - Эклз пошутил?! – Один вопрос, Джаред, - тот молчит, сосредоточенно изучает ковер у себя под ногами. – Тебе снится Ребекка, и после этого ты не можешь заснуть?
Господи, началось….
- Да, я вижу ее. Каждую ночь один и тот же сон, - голос хриплый и чужой. Он не здесь. Все это – о ком-то другом. – Вижу взрыв. Просыпаюсь. И все. Сижу и жду, пока будет пора идти на работу.
Он шумно выдыхает. Всего несколько слов, таких, в общем-то, простых, но ни разу не высказанных вслух. Это странно признавать, странно говорить об этом, странно знать, что тебя слышали…. Но он справится, он же может справиться с этим, только бы….
Падалеки начинает тараторить.
- Но это все ничего, то есть я привык, то есть стресс и вообще, это пройдет, мне бы только…
- Джаред, - Эклз прерывает его, встает с кресла и подходит, оказывается слишком близко, так, что у Джареда дыхание сбивается. В этом уже нет страха, того, что был вначале. Просто он не готов еще, не готов знать, понимать, ощущать, что его слышат. Эклз опирается о стол, чуть наклонив голову влево, не отпускает, держит взглядом. - Джаред, достаточно. Не нужно оправдываться или объяснять. Мы с этим разберемся, обещаю. Теперь ты можешь спросить меня.
Падалеки в который раз за вечер сглатывает, выравнивает дыхание.
Вопрос рождается сам, словно помимо его воли.
- Энг…. Что он тебе написал?
На секунду, сотую долю секунды Джею кажется, что он видит боль в глазах Эклза. Но это чересчур невероятно, чтобы быть правдой….
- Он написал, что будет ждать меня в аду, Джаред…. Впрочем, едва ли это кого-то удивляет.
Едва ли это кого-то удивляет.
Наверное, нужно сказать что-нибудь. Что-нибудь ободряющее. Успокаивающее. Или просто что-нибудь. Падалеки, нелогично, не к месту, вспоминает другое.
Хочешь, я скажу, что вижу, когда смотрю на тебя?! Я вижу самоуверенного, наглого, чокнутого придурка! Ты настоящий Лектор, знаешь? Ты ведь слышал, что о тебе думают, так вот, они думают совершенно справедливо, потому что ты ненормальный. Тебе нравится копаться в дерьме, потому что ты такой же псих, как и те, кого ты помогаешь поймать. Такой же гребаный псих!
А он даже не извинился за эти слова. Повел себя, как полный придурок, и не извинился. Наорал, свалив вину и ответственность на другого. Хотя, пожалуй, “прости за то, что назвал тебя психом и придурком” - не лучший вариант для извинения…
Джареда вновь озаряет. Если бы над головой лампочки зажигались, Падалеки был бы похож на рождественскую елку.
Он прочищает горло и выдает.
- Помнишь, за мной должок? – Эклз не отвечает, только вопросительно приподнимает бровь. Джей понимает, что намеками обойтись не получится. А было бы легче. – Ну, я обещал, что будет моя очередь тебя куда-нибудь пригласить. А то ты меня уже и на концерт звал, и на пиво… - он находит в себе силы улыбнуться. – Теперь я тебе покажу, как развлекается молодежь.
На этот раз психотерапевт не пытается побороть смех – откидывает голову назад и смеется. Смех у него тоже… приятный.
- Что ж, Джаред, порадовал, - отсмеявшись, заявляет Эклз. – Куда же ты предлагаешь пойти?
- Завтра узнаешь, - бормочет Джей, потому что а самом деле понятия не имеет, куда отвести этого типа. Черт, просто извиниться было бы все-таки проще.
“Блестящие” идеи, Джей, посещают тебя чересчур быстро…
- До завтра, Джаред.
Он выходит на темную, испещренную огнями улицу, и смотрит на небо. Моросит дождь, мелкие капли приятно холодят кожу.
Он не хотел думать о том, что сегодня ответил Эклзу. Он не хотел знать, что тот теперь тоже знает.
Занять мысли. Занять себя.
Джаред привык жить в своем мире. Вот здесь были друзья, здесь родные, здесь работа, а здесь всегда был только один Джаред.
Он не хотел видеть рядом чужую тень, но менять что-то было поздно.
Рядом с Джаредом в мире Джареда появился еще один человек.

Погода, похоже, немного наладилась. Джаред пил кофе на кухне и наблюдал, как оживает небо. Солнце лениво выкатывалось из-за горизонта, освещая верхушки домов. Скоро на работу.
Падалеки не понимал своего состояния. За последние дни столько всего случилось и еще должно было случиться в ближайшем будущем, а он...
Ему снилась Ребекка. Он едва не убил Брюса. Он согласился на сеансы у Эклза. Он потерял и вернул себе дело. Может, это улучшение перед падением? Ну, как у людей при смерти.
Еще одно удачное сравнение, Падалеки…
Ему говорили, что жизнь любит мешать карты или начинать игру в шахматы, когда козыри у тебя. Избитые примеры, но от этого не менее точные. Жизнь, видимо, решила и карты смешать, и в шахматы сыграть. Но где-то ведь должна быть удача? Возможно, ему следовало бы…
Джей обрывает себя. Одна мыль о том, что он мог не справиться, что он долен был прийти к кому-то, сам, признаться, рассказать…. Нет, это слишком. Его появление у Эклза было одним из самых сложных решений, принятых когда-либо. Он еще не понял, стоит ли жалеть…. Да и этот человек….
Определенно, Джаред никогда не встречал никого похожего, хоть отдаленно напоминающего Эклза. Он вроде бы говорил, как все, ел, как все, дышал, как все, работал, как все, у него есть свои достоинства и недостатки, но понять, узнать, разгадать его, эту внутреннюю силу и что-то еще, чему Падалеки не мог дать определения…. Черт, наверное, это невозможно. Или удается только избранным. Хотя Джею было теперь безумно любопытно посмотреть, как поведет себя Эклз там, куда полицейский решил его пригласить. Собственно, план созрел быстро – он буквально был под носом.
Клуб. Джаред сводит Эклза в клуб Розенбаума. Может, предложит пройти на танцплощадку. Ха, вот будет сюрприз для психотерапевта! Они ведь обычно посещали более спокойные места, тихо-мирно беседовали, кофе пили…. Джаред старается не думать о том, что, вероятно, подсознательно он просто хочет отомстить. Отомстить за то, что Эклз знает…
Да, Джаред, неблагодарная скотина…. Должен ведь извиниться, а ты….
Он перестает понимать, где чувство вины граничит со злостью. Может быть, между ними не осталось границ.

К кафе он добирается раньше остальных. Стоит на тротуаре, подставив лицо солнцу. В голове крутятся картинки – отрывки карты, разрисованные кривыми цветными линиями и испещренные мелкими пометками. Дата, время. Карты сопоставлялись с отчетом: в отчете указано, с какой целью и как часто посещалось то или иное заведение, улица, остановка.
Две жертвы из трех бывали в одном парке на одном и том же празднике, только одна осталась до конца, а другая убежала через полчаса. Все три бывали на нескольких улицах – проезжали или проходили мимо.
Нью-Йорк – большой город, здесь можно жить своей, привычной, жизнью и не касаться никого другого…
Но где-то они должны были коснуться. Не зная друг друга, не видя друг друга, не слыша ничего друг о друге, они связали свои судьбы крепче брачных и родственных уз. Они шли вместе, рука к руке, потому что смерть связывает крепче, чем жизнь, потому что после своего ухода они стали единым – они стали историей…
- Джаред, - за спиной вырастают Джефф и Чад. Мюррей зевает, чешет подбородок и делает приглашающий жест рукой. – Ну, может, пройдем на экскурсию?
На двери приветливо звенит колокольчик.
- Добрый день всем! – директор ресторана, мистер Нельсон, оказался пожилым плотным человеком с пробивающейся сединой. Он вел себя уверенно, сдержанно и даже как-то немного торжественно, что Джареда поначалу удивило. Потом дошло – любит быть в центре внимания. - Всем вам известно, что в нашем городе появился очередной психопат, которого надо остановить. Эти замечательные молодые люди пришли к нам за помощью. Постараемся помочь им всем, чем сможем. Господа? - он поворачивается к копам и федералу. – Прошу, задавайте ваши вопросы…. Ах, да! Мистера Мюррея вы все знаете, - он вновь говорит с подчиненными. – Вот это мистер Падалеки, а это мистер Морган. Прошу любить и жаловать!
- Благодарю, мистер Нельсон, - Джефф даже слегка вперед наклоняется, будто стараясь не ударить в грязь лицом перед важной особой, но Джей отчетливо видит искорки смеха в его взгляде. Чад, как обычно никого не стесняясь, лыбится как идиот.
- Что ж, в начале хочу сказать спасибо за содействие, - продолжает Джефф. – Сегодня вы отвлеклись от дел, чтобы обсудить произошедшее. Я знаю, вы уже устали от постоянных расспросов, поэтому не будем затягивать. Кэт Уильямс была постоянной клиенткой, верно? – несколько человек уверенно кивают. – Хорошо. Ее обслуживала, если память мне не изменяет… Нэнси, - Морган поворачивается к миниатюрной девушке у стойки. – Нэнси, верно?
- Да, мистер Морган.
- Отлично. Расскажи все, что можешь, о Кэт. И как можно подробнее опиши ее последний визит.
Официантка крутит в руках салфетку, потом, собравшись с мыслями, начинает.
- Кэт всегда была очень милой. Она не кричала, если заказ немного задерживался, умела себя вести за столом. Чаще всего приходила с подругой Люси Энн. Они много болтали и пили сок. Еще у Кэт был хороший вкус, в смысле еды, если вы меня понимаете…. Ну, вот…. С мужчинами я ее тут ни разу не видела, хотя слышала, как они однажды обсуждали какого-то парня…. Имя не помню, - девушка морщит лоб и сдается. – Нет, совсем не помню. В последний раз она пришла, как обычно заказала зеленый чай, мясо по-французски и булочки с корицей, - Джаред решает не обращать внимания на тот факт, что он вздрагивает при этих словах. Подумаешь, булочки с корицей…. – И еще зеленый салат. Поболтала немного со мной, спросила, как дела, новую прическу похвалила… - впервые за весь рассказ Нэнси сжимает губы, словно боясь расплакаться. – И все. Мы узнали об убийстве, когда пришел полицейский…. Я уже рассказывала, не знаю, что еще добавить….
- Хорошо, Нэнси, спасибо, - прерывает ее Джефф. – Теперь я хотел узнать про Карен Смит. Согласно показаниям ее знакомого, они были в вашем ресторане. Однако ее, к сожалению, никто так и не вспомнил?
- У нас множество посетителей, мистер Морган, - встревает молодой парнишка за стойкой. – Мы не можем помнить всех. Конечно, постоянных клиентов знаем, работаем как раз на привлечение и удержание, но сюда часто заглядывают те, кто просто пробегает мимо. Видимо, Карен была одной из таких посетительниц.
- Тем не менее, уборщица сказала, что припоминает ее?
- Я бы не стал доверять старушке Бэт, она может придумать что-нибудь, чтобы просто привлечь внимание…
- Именно поэтому, Пауло, я уточняю, не вспомнил ли еще кто-нибудь Карен.
- Честно говоря, - в беседу вновь вступает мистер Нельсон. – уже сложно сказать, кто из нас мог бы вспомнить бедную девушку. Мы столько о ней слышали, столько раз видели ее фото, что ничего не можем утверждать наверняка…
- Я понимаю, - Джефф кивает. – Однако хотел бы вас попросить…. Взгляните на эти снимки, - он выкладывает на стол фотографии Оливии. – Может быть, кто-то из вас вдруг узнает эту девочку…
Джареду хочется выйти на улицу. Эти люди, оказавшиеся так близко к смерти, даже, казалось бы, окруженные ею, с любопытством потянулись к предложенным фотографиям. Будто им мало.
Жадность. Страсть. Сенсации. Будет, что обсудить в курилке.
Ему противно.
- Нет, я эту девушку никогда не видел….
- Я тоже. Даже если и сталкивались, то не помню…
Честно говоря, ему уже плевать, кто и что тут скажет. Джаред узнал все, что было нужно. Он выходит на воздух, стягивает с шеи чертов галстук. Эта дурацкая официальная одежда, эти глупые условности…
Ресторан, Джей…. Ты должен выглядеть ан уровне, Джей…. Тебе еще к Крипке идти, Джей….
- Ты в порядке?
Чад кладет руку ему на плечо и выжидающе смотрит. Как будто есть какие-то варианты ответа.
- Ага, в норме. Просто устал, да и душно там.
- Ну-ну, - недоверчиво тянет Мюррей, но не настаивает. – Слушай, поехали быстрее в кафе, с парнями посидим. Соскучился я по нашему переростку-извращенцу…. А это дело у меня уже в печенках сидит.
Падалеки опускает взгляд, пинает попавшийся под ноги камушек.
- Поехали. Только Моргана дождемся…
Тот появляется минут через десять. Пожимает плечами, мол, ничего нового, но всю дорогу до участка молчит, явно что-то обдумывая. Джаред решает не лезть в его мысли.
Успеется.

- Черт, Падалеки, Мюррей, такое ощущение, что сто лет вас не видел! – Стив подлетает к ним в буквальном смысле с распростертыми объятиями. – Ух, два моих любимых чокнутых придурка! Где вас черти носят?
- На работе, вообще-то, - посмеиваясь, отвечает Чад. Потом поворачивается к Тому. – Слышал, два любимых чокнутых придурка – мы! Ты уже не попадаешь в лигу.
Том закатывает глаза, а Стив картинно вздыхает.
- О, нет, ты не прав. Этот парень настоящая заноза в заднице, просто он уже как родной. Прилип и не отлипает. Могу его даже не упоминать, он подразумевается автоматически…
- Вам стоит поменьше работать вместе, - вставляет Джей.
- Ха, мы бы рады, но, видимо, судьба, - вновь сокрушается Стив. Уэллинг только скалится.
- Кажется, я по вам скучал, парни…
- Боже, нет, не надо, я сейчас расплачусь! – когда Стив так много болтает, это значит, что он доволен. Очень доволен. Тоже скучал.
Падалеки понимает это и потому довольно улыбается. Все-таки у него есть друзья. Пусть они думают о нем лучше, чем он того заслуживает…
- Кстати, не хочешь рассказать, что там такое происходит, Джей? То тебя вроде как отстраняют, то возвращают, то ты ходишь к Лектору, то не ходишь, то опять…. И Брюс, вы поругались, что ли?
- Ага, поспорили насчет способа приготовления лазаньи, ты же знаешь, Брюс гурман, - вмешивается Чад. – Отвали от парня, мы просто поболтать хотели.
- А я и так болтаю, - обиженно тянет Карсон. – Ничего-то у них не спроси…. Пойдем, Томми, нас здесь не любят…
- А меня никто не обижает, - лучезарно улыбается Уэллинг.
Стив шипит сквозь стиснутые зубы “Предатель”, Чад покатывается со смеху, и Джей чувствует себя расслабленным и лишним одновременно.
Вся его жизнь…. Все изменяется…

Он уже забыл, когда нервничал так сильно в последний раз. Наверное, перед свиданием с Сандрой, когда собирался признаться ей в любви. Хотелось романтики, но ничего красивого и романтичного не вышло. В итоге, грязный по шею Падалеки сидел на асфальте и пил холодное пиво, а МакКой сидела в кинотеатре с подругами и смотрела какую-то комедию. И не спрашивайте Джея, как это получилось – он все равно не признается…
Он не понимал, что его так беспокоило сейчас. То ли перспектива очередного мозгокопательного вечера с Эклзом, то ли перспектива посещения клуба с Эклзом, то ли перспектива вызвать недовольство Эклза, потащив его на танцпол, то ли перспектива, наконец, его обыграть…
Что ж, хоть одна константа найдена.
Эклз.
Джаред почти смирился. Этот человек появился в его жизни и явно не собирался никуда исчезать в ближайшее время. Понять, хорошо это или плохо, так и не удавалось.
- Привет, Джаред.
Выглядит Эклз хорошо. И одет не так, как обычно. Джей молча изучает светлые джинсы, белую футболку и зеленую рубашку и думает “Ну какого черта этот тип все знает, а?”…. Нет, не мог он догадаться, куда его позовет Джаред, не мог! Хотя и одет явно не для ресторана….
Может, выйти на улицу и сразу попросить Эклза отвести их туда, куда Падалеки собрался? А ведь возьмет и отведет….
Они едут молча, Джей никак не может побороть это почти естественное чувство дискомфорта рядом с психотерапевтом, только иногда Падалеки комментирует, куда повернуть. Зато ему нравится Импала. Красивая, мощная, уверенная. Под стать владельцу.
Когда они останавливаются у клуба, Джаред стареется незаметно проследить за реакцией Эклза. Тот спокоен, как удав. Как всегда.
Ну вот, опять удачное сравнение, - вздыхает про себя Падалеки.
Они выходят из машины, идут ко входу как-то непривычно близко, но Джей с удивлением замечает, что они шагают в ногу. Вроде бы ничего особенного, но полицейский чувствует бегущие по телу мурашки.
Иррациональны страх. Или что-то иное. Додумать все равно не удается. Как обычно.
Они окунаются в музыку, движение, переплетение тел, запах алкоголя и страсти. Эклз, похоже, чувствует себя здесь вполне свободно. Возможно, просто хорошо играет…. Внезапное понимание того, что попытка обыграть его провалилась, заставляет Джея вздрогнуть.
Они усаживаются за столик, заказывают пиво и молчат. Падалеки не знает, как начать разговор, и стоит ли, а Дженсен не спешит ему помогать.
Это было глупо и некрасиво….
- Прости, - хрипит Джаред. Прочищает горло и повторяет. – Прости.
- За что? – нет, сегодня он определенно решил не упрощать Падалеки жизнь.
- За то, что… ну, наговорил тогда…. За чокнутого придурка и Лектора и вообще….
Мда, самое милое твое извинение, Джей. Пять баллов!
Эклз пожимает плечами.
- Не стоит извиняться, Джаред. Ты был в том состоянии, когда люди говорят правду. Что меня не удивило, так это твои слова. К тому же я упоминал, что знаю, какое мнение сложилось обо мне. В принципе.
Джей в очередной раз жалеет о том, что утопиться в кружке с пивом ему не удастся при всем желании…
- Тебя это не задевает?
Надо же, он умудряется продолжить этот разговор. Любопытство? Оно того не стоило….
Нет. Ему действительно важно знать, что чувствует Эклз по отношению ко всему этому. Хотя с чего бы ему было важно? Вопросы, вопросы, вопросы…
- На самом деле в некотором смысле мне это льстит. По крайней мере сравнение с Лектором.
Падалеки запоздало думает, что ему как-нибудь надо будет поучиться себя контролировать… чуть лучше контролировать. И не задирать голову, в шоке таращась на собеседника, когда тот заявляет нечто неожиданное.
- Эм?
Ничего умнее в голову не пришло.
Эклз слегка улыбается, делает глоток, не спеша ставит кружку на стол перед собой.
- Ты читал “Молчание ягнят”, Джаред?
- Читал? – Падалеки хмурится. – Я смотрел. Это кино, вообще-то…
- Это экранизация, вообще-то, - с той же улыбкой уточняет Лектор. – Тебе бы стоило ознакомиться с оригиналом, Джаред. Автор – Томас Харрис, журналист. Он и не думал, что когда-нибудь его книгу экранизируют. Как не думали и режиссеры, что у этой истории будет такой успех. Хопкинс, пожалуй, тоже не ждал оскара.
- Но это действительно сильный фильм…
- Сильный – да, но все же голливудский. Я уважаю работу Энтони, он создал поистине интересный образ, но это образ, герой, дань комиксам, если хочешь. Лектор кажется неуязвимым и едва ли не всемогущим. Это, скажем, немного завышенная его оценка. Изначально герой был более реальным.
- Изначально – в книге?
- Да, Джаред. Ты прав. Книга рисует перед нами жизнь обычного человека, сильного духом, но не лишенного своих демонов, страхов и недостатков. Ты знаешь, что все это время он мечтал найти место в мире, которое могла бы занять его сестра, которую съели у него на глазах? Ты знаешь, что он думал освободить для нее это место, убив Старлинг? Едва ли. Слабости Лектора были полностью скрыты от зрителя, но оказались обнаженными перед читателем. Лектор безумен, однако более человечен, чем кажется после просмотра. Такой человек вполне может существовать в реальности. При этом он достаточно умен, силен, образован, чтобы вызвать уважение и даже любовь. В книге любовная линия между ним и Кларис получает свое развитие и завершение. Там он моложе, чем в фильме, - Эклз вертит кружку в руках, блуждая взглядом по залу. Музыка пульсирует в теле Падалеки, но все, на чем он способен сосредоточиться сейчас, это рассказ Эклза. – Он умеет бороться и побеждать. И проигрывать тоже. Но не сдаваться. Это довольно лестные характеристики, хотя я понимаю, что меня сравнивают с киношным вариантом Лектора. Впрочем, и здесь есть своя прелесть. Энтони Хопкинс, когда готовился к роли, наблюдал за кошками и змеями. Что ж, я не против грации одних и мудрости других, - он усмехается и смотрит на Джареда. Почему-то дыхание перехватывает.
- А ты сам… ты считаешь, что больше похож на того, настоящего, то есть книжного…. Ты понял, - Падалеки нервно откидывает со лба волосы.
Эклз медлит, словно решая, игнорировать или ответить. И опять Джаред знает, что не сможет помешать этому решению.
- По крайней мере он ближе к реальности, как я и сказал.
Книга рисует перед нами жизнь обычного человека, сильного духом, но не лишенного своих демонов, страхов и недостатков…. Слабости Лектора были полностью скрыты от зрителя, но оказались обнаженными перед читателем. Лектор безумен, однако более человечен, чем кажется после просмотра…. Он умеет бороться и побеждать. И проигрывать тоже. Но не сдаваться.
Джей сглатывает. В этом есть что-то важное, что-то чертовски значимое, но он пока не может уловить, что именно…
В темноте лицо Эклза кажется каким-то другим. Как будто есть маска, и в темноте она спадает, не слушаясь владельца. Или он сам ее опускает…
Даже сквозь тонкие стекла очков Джаред отчетливо видит его глаза, кажущиеся сейчас почти черными. Еще здесь невидно его шрамов…
Мимо них на приличной скорости проносится девушка в вызывающе короткой юбке. Потом останавливается, будто ноги опережают мыслительный процесс и возвращается. Она пьяна и возбуждена алкоголем, шумом, иллюзией свободы.
Нависает над столиком, оценивающе разглядывает Эклза и Падалеки, прикидывая, не ошиблась ли, и выдает.
- Такие красивые парни не должны скучать. Почему не танцуем?
Ну, вот, поздравляю, Джей, сейчас повеселишься…. Хотел Эклзу насолить – прошу! Наверняка он не любитель таких тусовок и танцев в темноте и…
- Спасибо, но мы не…
Джареда перебивает властный голос психотерапевта.
- Мы будем счастливы принять ваше приглашение, правда, Джаред? Нехорошо отказывать такой милой девушке…
Все сливается. Джаред помнит улыбку и румянец девчонки, не привыкшей к такому обращению, помнит, что вдруг оказывается не за столиком с пивом, а на танполе, помнит, как втягивается в движение и помнит удивление, которое испытывает, наблюдая за Эклзом…. Тот не только не теряется и не смущается, тот танцует, уверенно и… красиво?
Это алкоголь, волнение, напряжение, страх, давление прошедших дней. Это атмосфера клуба, нечаянные и нарочные дразнящие касания полуобнаженных тел. Это все, здесь, сразу. Джаред закрывает глаза и позволяет ритмичной музыке вести себя. Он отпускает, расстается с давящей тяжестью. Он позволяет себе потеряться и забыть…
Падалеки облизывает пересохшие губы и останавливается, когда вместо клубной музыки звучит медленный танец. Он поворачивается в поисках Эклза и едва заметно кивает, указывая ан их столик. Только усаживаясь на стул, Джей понимает, что Эклз за ним не пошел….
Он танцует с какой-то девушкой. Та прижимается к партнеру, близко, кажется, Джаред видит, как Дженсен что-то шепчет ей на ухо, видит улыбку девчонки и слегка прикрытые глаза…. Падалеки не знает, почему, но он наблюдает. Не может не наблюдать.
Кошачья грация и мудрость змеи….
Эклз уверенно обнимает партнершу, но при этом как будто держит на расстоянии. Дразнит. Оставляет границы. Левая рука скользит ниже талии, будто балансируя на краю. Уже да, еще нет. Девчонка хочет приблизиться, повернуться к нему, ближе, но тот контролирует ситуацию. Все всегда держать под контролем…. Наверное, это был подходящий момент, чтобы отвернуться, но Джей не успевает. Он не видит его глаз, но может поклясться, что Эклз смотрит на него. Не сквозь, не мимо, как будто внутрь…
Падалеки не смог бы сам отвести взгляд. Эклз его отпускает.
Все-таки в клубе душно. И жарко. Джей жадно выпивает холодное пиво, большими глотками и умудряется поперхнуться, когда напротив него устраивается Эклз.
- Все в порядке?
Он прочищает горло и кивает. Все становится на свои места.
Может, он, конечно, и Лектор, но он молод, у него есть свои привычки и желания, он тоже умеет отдыхать, почему бы нет…. Здесь темно, здесь его не знают, здесь не имеет значения, насколько ты крут в жизни. Здесь можно потеряться и не беспокоиться о том, что кого-то могут напугать твои шрамы…
Джей слишком долго разглядывает Эклза, и тот чуть хмурится, словно всерьез может читать мысли.
- Джаред…
- Дженсен Росс Эклз! Неужели! Черт, кто эта незнакомка, которая заставила тебя заглянуть ко мне? Или незнакомец? Сто лет тебя не видел!
Падалеки решает не анализировать, почему от этих слов Розенбаума щеки начинают гореть. Лучше сосредоточиться на философской мыли о тесноте мира и вездесущности Эклза…. Вот, его и Майкл, оказывается, знает…
Майк буквально налетает на Эклза, обнимает крепко, отстраняется, хлопает по плечу и улыбается так, будто встретил старого друга.
У него определенно есть своя жизнь за пределами кабинета…
- Здравствуй, Майки, - Дженсен усмехается, глядя на закатывающего глаза Розенбаума. – Тоже рад тебя видеть.
- Мог бы и почаще ,если б заходил! А то все работа, работа…. Нашел же время сегодня, да? – Майк подмигивает Эклзу и поворачивается к Джею. – Привет, Джаред.
Падалеки пожимает руку владельцу клуба и предлагает.
- Присядешь?
- Присяду! Чтобы, наконец-то, узнать, как дела у этого рака-отшельника! И как тебе удалось отвлечь его от работы? – Розенбаум разворачивает стул так, чтобы сложить сцепленные руки на спинку и, устроив на них голову, видеть и Падалеки, и Эклза. – Только не говори мне, что вы тут по делу.
Приходиться прокашляться, чтобы признаться.
- Вообще-то по делу, но не из-за потрошителя…. То есть по работе, но не совсем… не по моей… в смысле…
- Решили немного отдохнуть, - вставляет психотерапевт спокойно и улыбается Майклу. – У тебя, я вижу, все идет хорошо.
- Вполне. Ты же меня знаешь. Жить полной жизнью, иначе будет скучно…. Впрочем, ты у нас тоже не любитель ходить по проторенным дорожкам.
Джей удивленно-вопросительно пялится на Розенбаума, Эклз делает вид, что речь вообще не о нем. Майк продолжает.
- Разговоры ходят. Об Энге. А после всех этих арестов… Ты умеешь заводить врагов, Дженсен.
- Это проще, чем кажется, Майк, и ты это понимаешь.
- Да. Но тебе следовало бы быть чуть осторожнее.
- У стен есть уши. Тем более в федеральном бюро. Я известен в тех кругах, в каких вращаюсь. В них входят, в том числе убийцы, психопаты и мафия. Подонки же встречаются по жизни в принципе, независимо от занимаемого положения в обществе. Я сделал свой выбор давно, и ты вполне в курсе событий.
Розенбаум долго и выжидающе смотрит на Эклза, но тот молчит. Майкл вздыхает, качает головой.
- Хоть ты, Джей, порадуй меня. Или у тебя в голове тоже одна работа?
Падалеки не может сдержать нервный смешок.
- Разве незаметно? – Майкл фыркает, и Джаред продолжает. – Кстати, раз уж мы заговорили о делах…. Для меня никаких новостей?
Розенбаум приподнимает брови, задумавшись на секунду.
- Слухи, слухи, слухи…. Начали поговаривать, что может появиться имитатор…. Вроде как образ у этого парня складывается интересный. Не видел надписи на стенах “Он хочет, чтобы вы молчали”? – Джей кивает. – Так вот, знаю, кто их оставляет. Кучка обкурившихся идиотов, уверенных, что мир летит к черту, а такие, как этот потрошитель, его очищают…. Привычка везде искать своих героев. А поймаете его, о герое забудут, найдут нового, сами же свои каракули закрасят…. В общем, Джей, ничего интересного или полезного у меня нет…. Черт, прошу прощения, - Майкл вытаскивает из кармана телефон и, вежливо кивнув, быстро выходит из-за стола. Слишком шумно, чтобы что-то услышать…
- Интересная особенность человеческой психики. Мы можем и восхищаться, и ужасаться поступками одного и того же человека. Толпа с легкостью ставит на пьедестал и так же легко отправляет вниз. Ты никогда не сможешь угодить всем, как бы ты ни старался, поэтому проще быть самим собой. Однако мы этого не замечаем и пытаемся играть по правилам там, где правил нет. МЫ свободнее, чем думаем, Джаред.
Эклз замолкает, отрешенно наблюдая за движением тел в темноте. Джаред перестает воспринимать музыку. Все отдаляется. Он вновь как будто пьян….
- Дженсен, Джаред, боюсь, мне нужно идти, - Майк с сожалением смотрит на третью кружку пива, предназначенную ему. – Но ты, Эклз, от меня так легко не отделаешься! Жду твоего звонка в пятницу, чтобы мы смогли нормально поговорить. И никаких отговорок в виде работы, иначе я кому-то задницу надеру!
- Ты умеешь быть убедительным, Майк, - Дженсен улыбается. – Хотя это и не тот случай.
Они обмениваются крепким рукопожатием на прощание, а Падалеки все острее чувствует непонятное опьянение и жар в груди.
- Жарко здесь…
Эклз внимательно смотрит на полицейского.
- Пойдем, прогуляемся….
Они выходят на залитую искусственным светом улицу. Джаред потягивается, чувствуя, как расслабляются мышцы и в голове проясняется. Ему всегда становилось легче на воздухе, как будто особый ритуал очищения…. Эклз смотрит по сторонам, потом кивает Падалеки и не спеша идет по тротуару. Джей пристраивается рядом, не пытаясь понять, что происходит и зачем. Так, порой, легче.
Хотя ненадолго – Джаред вспоминает, что это вообще-то он инициатор вечера. Падалеки оглядывается оп сторонам, и его посещает очередная идея. Насколько блестящей она окажется, пока непонятно.
- Мы идем куда-то или просто идем?
Эклз не поворачивается.
- Я предложил пройтись немного, значит, просто идем.
- Тогда у меня предложение, - с неизвестно откуда взявшейся смелостью, Джей хватает Эклза под локоть и быстро переводит через узкую улицу, потом отпускает, с энтузиазмом указывая вперед. – Знаешь, я давно не был в одном месте…. Очень хочется сходить сейчас. Покажу тебе кое-что интересное. Думаю, понравится.
Тот не возражает, следуя указанному маршруту.
Падалеки действительно давно там не был. А зря. У каждого человека есть места, связанные с памятью или с чувством. Там не было никаких особых событий, ничего такого, что могло запасть в душу и согревать. Но там жило чувство покоя, тишины и того одиночества, которое не давит. Джей приходил туда и успокаивался, отрешаясь от проблем. Он сам не знал, в чем тут секрет или магия, он просто принял это, не задавая вопросов. Может быть, маленький подарок, персональное убежище без боли. Может быть, может быть….
Наверное, поэтому Джаред чувствовал волнение. Сердце билось чаще и хотелось ускорить шаги, но полицейский сдерживал себя. В ожидании, в приближении к цели тоже была своя прелесть, свое очарование…. И дело вовсе не в том, что ему внезапно стало тепло на душе при мысли, что можно сделать что-нибудь неожиданное и, пожалуй, приятное для этого загадочного человека, шагающего рядом….
- Эрни, добрый вечер!
- О, мистер Падалеки! – к двери радостно засеменил невысокий седовласый охранник. – Как давно вас не было видно.
- Работа, Эрни, работа. Много сегодня посетителей?
- О, нет, как раз, как вы любите. Сейчас не сезон.
- Понимаю, - Джаред улыбается и поворачивается к Эклзу. – Пойдем наверх.
В здании ночной библиотеки было пусто. Джей замечает одинокую фигурку у окна и еще одну – в просвете между стеллажами….
Джаред любил это место. Здесь всегда было тихо, полутемно, теплый свет настольных ламп, отражаясь от зеленых стен, делал все вокруг изумрудным. Он некстати думает о том, что Эклз вписывался в обстановку. Наверное, его глаза тоже стали сейчас вот такого – насыщенного – изумрудного цвета, но повернуться и посмотреть не хватает сил. Потому что это вообще странная мысль, и ее не хочется проверять…
Они поднимаются на второй этаж, Джей уверенно идет к балконной двери, достает из бумажника ключ и с неясным удовольствием замечает чуть удивленный взгляд Эклза. Тот вертит в руках очки, которые снял, как только они оказались внутри, но от вопросов воздерживается.
- Тут однажды был ремонт, балкон открыли. Я воспользовался моментом и вышел…. Там красиво, - Джей махнул рукой и улыбнулся воспоминанию. – Эрни тогда уже ко мне привык. Я часто заходил ночью просто посидеть тут, полистать какую-нибудь книгу. Успокаивался. Эрни сам любит бывать снаружи, смотреть на город и еще…. Ну, сейчас увидишь, - Падалеки, наконец, справился с замком и толкнул дверь. – Разрешил мне сделать ключ и бывать тут, когда захочется. Мы иногда болтали, пили чай…
Джей прерывает сам себя, вдыхая свежий прохладный воздух. Он скучал по этому спокойствию, что наполняло его сейчас…. Пусть скоро это закончится, пусть он ощутит тяжесть на своих плечах, едва покинув здание, пусть. Это будет потом, мгновение и полчаса вперед. Чуть больше, чуть меньше. Не это главное.
Библиотека была построена давно, архитектор, видимо, был поклонником масштабных сооружений, поэтому второй этаж библиотеки соответствовал шестому этажу стоящих в отдалении небоскребов. Фасад выходил на широкую площадь, что простиралась сейчас у них под ногами, а небо казалось огромным и близким, свободное от бесчисленных многоэтажек, разбросанных по Нью-Йорку.
- Ты еще главного не видел, - заметил Джаред и, вновь проявляя находчивость, потянул Эклза за рукав в сторону. Балкон был огромным, почти на всю длину фасада, массивным и широким. Справа от входной двери уютно расположился старый телескоп. – Эрни говорит, что на зиму его стараются спрятать, чтобы не развалился. В смысле, телескоп. Никто толком не знает, оттуда он тут взялся. Говорят, нашли на складе давно, когда после пожара отстраивали библиотеку заново. Может, подарок какого-нибудь книголюба…. Я, честно говоря, ничего в звездах не понимаю, но ты только посмотри, как красиво…
Джей замолчал, приблизившись к телескопу. Его всегда охватывало волшебное чувство открытия, стоило только дотронуться до окуляров. Там, в небе, все было далеко, все было иначе, там, наверное, можно было спрятаться, потерять и найти себя. Другой островок, другая реальность, чужая и как будто своя…. Порой Джаред думал, что, возможно, у звезд есть свой особый язык, который люди просто не понимают. Есть же язык у животных, растений…. Может быть, звезда – тоже разум, разум какой-нибудь параллельной вселенной….
- Звезды бывают разных цветов, Джаред. Есть горячие, есть холодные. Вот это, - Эклз указывает на небо рукой. – Созвездие рыб, А вон там – медведицы, но их все знают….
- Я знаю только Полярную, - смеется Джей. – А ты разбираешься в этом?
Эклз отвечает не сразу. Он подходит к телескопу, наклоняется, несколько минут словно что-то ищет на небе, потом отстраняется от окуляров и тихо говорит.
- В детстве интересовался астрономией. Даже, можно сказать, в юности. Мне казалось, что там – далеко – свой мир и своя жизнь, что звезды не молчат, их просто нужно суметь услышать…. Но с тех пор я повзрослел и перестал быть романтиком.
Джаред смотрит на профиль Эклза, его глаза – большие и темные, но все равно зеленые, обрамленные с одной стороны глубокими неровными порезами…. Сглатывает, впервые задумавшись о том, что и у них есть что-то общее.
- Это не так уж и страшно…. Ну, быть романтиком. То есть надо иногда и отдыхать. Хобби – это хорошо.
- И это я слышу от человека, который предпочитает говорить только о работе? – в голосе Эклза слышна ирония, но Падалеки спокойно воспринимает подкол.
- Люди меняются, - в ответ можно и пошутить.
- Меняются. Иногда бывает так, что жизнь учит не смотреть на звезды.
Он понимает, что это признание. Признание в чем-то, но в чем – пока секрет. Кажется, что он не должен был это услышать, и психотерапевт подтверждает это подозрение, отдалившись. Эклз подходит к перилам, облокачивается о них и смотрит на город. Джареду хочется задать вопрос, но он ждет своей очереди. Сначала придется ответить…
- Ты приводил сюда кого-нибудь из своих подружек? – снова этот чуть насмешливый тон и снова высказывание, которого Джаред не ожидал. Что ж, и удивляться можно привыкнуть.
- Нет, - Падалеки хмурится. – Ты это к чему?
- Зря. Это бы производило впечатление. Не каждый может похвастаться тем, что по ночам любит бывать в библиотеке и любоваться небом.
- Не каждый это оценит, - Джей пожимает плечами, подходит к Эклзу, неосознанно копируя его позу. – Я никого сюда не приводил, вообще-то.
Он понимает это только тогда, когда произносит вслух. Он ведь действительно никого сюда не приводил. И никому не рассказывал. Ни Чад, ни Сэнди не знают. Никто.
Впрочем, случая подходящего не было. Сегодня…. Сегодня вышло так, что Эклз оказался рядом.
- Время для моего вопроса, Джаред.
- Хорошо.
Несколько секунд тишины, но здесь она не давит на плечи. Здесь можно ждать и продолжать дышать.
- Ты думаешь, что, остановив его, получишь прощение?
Никаких уточнений, никаких имен. Все, как на ладони. Как город перед ними. Как площадь под ногами. Как обнаженная под глазом телескопа луна.
- Я не знаю. Не знаю, как можно это простить. Но если мне удастся…. Я должен прекратить разрушать. Сделать что-то хорошее, правильное. Если я сделаю… если она увидит…. Она поймет, как мне жаль, как я хотел бы, чтобы все было иначе. Для нее. Может, она разрешит мне… разрешит помочь кому-нибудь еще. Может быть, - он невесело усмехается. – Я разрешу самому себе…. В моей жизни ведь должен быть смысл. И это не смерть. Я надеюсь, что это не смерть.
Внизу на бешеной скорости проносится машина. Рваные звуки рэпа прожигают тишину, оставляя пепельный осадок в воздухе. Он трясет головой, отгоняя видение, вновь пытаясь угадать, о чем шепчут звезды. Вдруг о них?..
- Твой черед, Джаред. Спрашивай.
Откуда у тебя эти шрамы?
Он имеет право. Он не имеет права. Он хочет знать ответ. Он не готов знать ответ.
Откуда у тебя эти шрамы?
Он точно знает, что именно хочет спросить.
- Откуда ты знаешь Майкла?
Должен и может – разные вещи.
Эклз смотрит на него чуть насмешливо, в его глазах отражается свет прожектора у них над головами. Словно это очевидно, что Падалеки спросил не то, что собирался.
- Мы познакомились в университете. Были на разных потоках, но быстро стали друзьями. Много… чудили.
- Чудили?
- Это уже второй вопрос, Джаред…
Дальше были обратная дорога до бара, уютное урчание Импалы, ярко освещенные улицы и щемящее чувство потери, когда надвигается тьма…
4.42.
Джаред выбирается из машины и, прежде чем закрыть дверь, наклоняется, чтобы попрощаться. И опять говорит совсем не то, что планировал.
- Спасибо, что подвез.
Эклз не отвечает, смотрит в глаза, так и не надев очки. Свет от фонаря падает прямо на щеку, выделяя особенно четко длинный красноватый рубец на бледной коже. Падалеки моргает. У Эклза веснушки.
- До завтра, Джаред.
Джей не успевает сделать и двух шагов, когда слышит окрик Эклза. Оборачивается.
- Она не простила тебя, Джаред, потому что нечего прощать. Ты должен простить себя сам, и для этого не нужен потрошитель. Все пройдет, в тот момент, как ты поймешь это. Подумай над этим. И вот еще, - Эклз достает из кармана визитку, протягивает в открытое окно. Падалеки приближается, забирает карточку. – Звони, если что-нибудь надумаешь или захочешь о чем-то поговорить. В любое время. Это серьезно, Джаред. Ты можешь звонить в любое время.
Он находит в себе силы на ответ.
- Хорошо…. Эм… Дженсен! – приходит очередь Падалеки окликнуть Эклза, когда тот заводит мотор. Джей нервно облизывает губы, чувствуя какую-то неловкость от того, что обращается к Эклзу по имени. С другой стороны – а как еще? И потом, нужно, наконец, сказать то, что пора сказать. – Спасибо.
Падалеки стоит на улице еще несколько минут после того, как Импала скрывается за поворотом. Потом засовывает руки в карманы и медленно возвращается к себе.
Он чувствует приятную усталость и зевает.
Господи, как хочется спать.
Господи, как спать не хочется.
Скоро он проснется. В 4.42.

Погода, похоже, немного наладилась. Джаред пил кофе на кухне и наблюдал, как оживает небо. Солнце лениво выкатывалось из-за горизонта, освещая верхушки домов. Скоро на работу.
Падалеки не понимал своего состояния. За последние дни столько всего случилось и еще должно было случиться в ближайшем будущем, а он...
Ему снилась Ребекка. Он едва не убил Брюса. Он согласился на сеансы у Эклза. Он потерял и вернул себе дело. Может, это улучшение перед падением? Ну, как у людей при смерти.
Еще одно удачное сравнение, Падалеки…
Ему говорили, что жизнь любит мешать карты или начинать игру в шахматы, когда козыри у тебя. Избитые примеры, но от этого не менее точные. Жизнь, видимо, решила и карты смешать, и в шахматы сыграть. Но где-то ведь должна быть удача? Возможно, ему следовало бы…
Джей обрывает себя. Одна мыль о том, что он мог не справиться, что он долен был прийти к кому-то, сам, признаться, рассказать…. Нет, это слишком. Его появление у Эклза было одним из самых сложных решений, принятых когда-либо. Он еще не понял, стоит ли жалеть…. Да и этот человек….
Определенно, Джаред никогда не встречал никого похожего, хоть отдаленно напоминающего Эклза. Он вроде бы говорил, как все, ел, как все, дышал, как все, работал, как все, у него есть свои достоинства и недостатки, но понять, узнать, разгадать его, эту внутреннюю силу и что-то еще, чему Падалеки не мог дать определения…. Черт, наверное, это невозможно. Или удается только избранным. Хотя Джею было теперь безумно любопытно посмотреть, как поведет себя Эклз там, куда полицейский решил его пригласить. Собственно, план созрел быстро – он буквально был под носом.
Клуб. Джаред сводит Эклза в клуб Розенбаума. Может, предложит пройти на танцплощадку. Ха, вот будет сюрприз для психотерапевта! Они ведь обычно посещали более спокойные места, тихо-мирно беседовали, кофе пили…. Джаред старается не думать о том, что, вероятно, подсознательно он просто хочет отомстить. Отомстить за то, что Эклз знает…
Да, Джаред, неблагодарная скотина…. Должен ведь извиниться, а ты….
Он перестает понимать, где чувство вины граничит со злостью. Может быть, между ними не осталось границ.

К кафе он добирается раньше остальных. Стоит на тротуаре, подставив лицо солнцу. В голове крутятся картинки – отрывки карты, разрисованные кривыми цветными линиями и испещренные мелкими пометками. Дата, время. Карты сопоставлялись с отчетом: в отчете указано, с какой целью и как часто посещалось то или иное заведение, улица, остановка.
Две жертвы из трех бывали в одном парке на одном и том же празднике, только одна осталась до конца, а другая убежала через полчаса. Все три бывали на нескольких улицах – проезжали или проходили мимо.
Нью-Йорк – большой город, здесь можно жить своей, привычной, жизнью и не касаться никого другого…
Но где-то они должны были коснуться. Не зная друг друга, не видя друг друга, не слыша ничего друг о друге, они связали свои судьбы крепче брачных и родственных уз. Они шли вместе, рука к руке, потому что смерть связывает крепче, чем жизнь, потому что после своего ухода они стали единым – они стали историей…
- Джаред, - за спиной вырастают Джефф и Чад. Мюррей зевает, чешет подбородок и делает приглашающий жест рукой. – Ну, может, пройдем на экскурсию?
На двери приветливо звенит колокольчик.
- Добрый день всем! – директор ресторана, мистер Нельсон, оказался пожилым плотным человеком с пробивающейся сединой. Он вел себя уверенно, сдержанно и даже как-то немного торжественно, что Джареда поначалу удивило. Потом дошло – любит быть в центре внимания. - Всем вам известно, что в нашем городе появился очередной психопат, которого надо остановить. Эти замечательные молодые люди пришли к нам за помощью. Постараемся помочь им всем, чем сможем. Господа? - он поворачивается к копам и федералу. – Прошу, задавайте ваши вопросы…. Ах, да! Мистера Мюррея вы все знаете, - он вновь говорит с подчиненными. – Вот это мистер Падалеки, а это мистер Морган. Прошу любить и жаловать!
- Благодарю, мистер Нельсон, - Джефф даже слегка вперед наклоняется, будто стараясь не ударить в грязь лицом перед важной особой, но Джей отчетливо видит искорки смеха в его взгляде. Чад, как обычно никого не стесняясь, лыбится как идиот.
- Что ж, в начале хочу сказать спасибо за содействие, - продолжает Джефф. – Сегодня вы отвлеклись от дел, чтобы обсудить произошедшее. Я знаю, вы уже устали от постоянных расспросов, поэтому не будем затягивать. Кэт Уильямс была постоянной клиенткой, верно? – несколько человек уверенно кивают. – Хорошо. Ее обслуживала, если память мне не изменяет… Нэнси, - Морган поворачивается к миниатюрной девушке у стойки. – Нэнси, верно?
- Да, мистер Морган.
- Отлично. Расскажи все, что можешь, о Кэт. И как можно подробнее опиши ее последний визит.
Официантка крутит в руках салфетку, потом, собравшись с мыслями, начинает.
- Кэт всегда была очень милой. Она не кричала, если заказ немного задерживался, умела себя вести за столом. Чаще всего приходила с подругой Люси Энн. Они много болтали и пили сок. Еще у Кэт был хороший вкус, в смысле еды, если вы меня понимаете…. Ну, вот…. С мужчинами я ее тут ни разу не видела, хотя слышала, как они однажды обсуждали какого-то парня…. Имя не помню, - девушка морщит лоб и сдается. – Нет, совсем не помню. В последний раз она пришла, как обычно заказала зеленый чай, мясо по-французски и булочки с корицей, - Джаред решает не обращать внимания на тот факт, что он вздрагивает при этих словах. Подумаешь, булочки с корицей…. – И еще зеленый салат. Поболтала немного со мной, спросила, как дела, новую прическу похвалила… - впервые за весь рассказ Нэнси сжимает губы, словно боясь расплакаться. – И все. Мы узнали об убийстве, когда пришел полицейский…. Я уже рассказывала, не знаю, что еще добавить….
- Хорошо, Нэнси, спасибо, - прерывает ее Джефф. – Теперь я хотел узнать про Карен Смит. Согласно показаниям ее знакомого, они были в вашем ресторане. Однако ее, к сожалению, никто так и не вспомнил?
- У нас множество посетителей, мистер Морган, - встревает молодой парнишка за стойкой. – Мы не можем помнить всех. Конечно, постоянных клиентов знаем, работаем как раз на привлечение и удержание, но сюда часто заглядывают те, кто просто пробегает мимо. Видимо, Карен была одной из таких посетительниц.
- Тем не менее, уборщица сказала, что припоминает ее?
- Я бы не стал доверять старушке Бэт, она может придумать что-нибудь, чтобы просто привлечь внимание…
- Именно поэтому, Пауло, я уточняю, не вспомнил ли еще кто-нибудь Карен.
- Честно говоря, - в беседу вновь вступает мистер Нельсон. – уже сложно сказать, кто из нас мог бы вспомнить бедную девушку. Мы столько о ней слышали, столько раз видели ее фото, что ничего не можем утверждать наверняка…
- Я понимаю, - Джефф кивает. – Однако хотел бы вас попросить…. Взгляните на эти снимки, - он выкладывает на стол фотографии Оливии. – Может быть, кто-то из вас вдруг узнает эту девочку…
Джареду хочется выйти на улицу. Эти люди, оказавшиеся так близко к смерти, даже, казалось бы, окруженные ею, с любопытством потянулись к предложенным фотографиям. Будто им мало.
Жадность. Страсть. Сенсации. Будет, что обсудить в курилке.
Ему противно.
- Нет, я эту девушку никогда не видел….
- Я тоже. Даже если и сталкивались, то не помню…
Честно говоря, ему уже плевать, кто и что тут скажет. Джаред узнал все, что было нужно. Он выходит на воздух, стягивает с шеи чертов галстук. Эта дурацкая официальная одежда, эти глупые условности…
Ресторан, Джей…. Ты должен выглядеть ан уровне, Джей…. Тебе еще к Крипке идти, Джей….
- Ты в порядке?
Чад кладет руку ему на плечо и выжидающе смотрит. Как будто есть какие-то варианты ответа.
- Ага, в норме. Просто устал, да и душно там.
- Ну-ну, - недоверчиво тянет Мюррей, но не настаивает. – Слушай, поехали быстрее в кафе, с парнями посидим. Соскучился я по нашему переростку-извращенцу…. А это дело у меня уже в печенках сидит.
Падалеки опускает взгляд, пинает попавшийся под ноги камушек.
- Поехали. Только Моргана дождемся…
Тот появляется минут через десять. Пожимает плечами, мол, ничего нового, но всю дорогу до участка молчит, явно что-то обдумывая. Джаред решает не лезть в его мысли.
Успеется.

- Черт, Падалеки, Мюррей, такое ощущение, что сто лет вас не видел! – Стив подлетает к ним в буквальном смысле с распростертыми объятиями. – Ух, два моих любимых чокнутых придурка! Где вас черти носят?
- На работе, вообще-то, - посмеиваясь, отвечает Чад. Потом поворачивается к Тому. – Слышал, два любимых чокнутых придурка – мы! Ты уже не попадаешь в лигу.
Том закатывает глаза, а Стив картинно вздыхает.
- О, нет, ты не прав. Этот парень настоящая заноза в заднице, просто он уже как родной. Прилип и не отлипает. Могу его даже не упоминать, он подразумевается автоматически…
- Вам стоит поменьше работать вместе, - вставляет Джей.
- Ха, мы бы рады, но, видимо, судьба, - вновь сокрушается Стив. Уэллинг только скалится.
- Кажется, я по вам скучал, парни…
- Боже, нет, не надо, я сейчас расплачусь! – когда Стив так много болтает, это значит, что он доволен. Очень доволен. Тоже скучал.
Падалеки понимает это и потому довольно улыбается. Все-таки у него есть друзья. Пусть они думают о нем лучше, чем он того заслуживает…
- Кстати, не хочешь рассказать, что там такое происходит, Джей? То тебя вроде как отстраняют, то возвращают, то ты ходишь к Лектору, то не ходишь, то опять…. И Брюс, вы поругались, что ли?
- Ага, поспорили насчет способа приготовления лазаньи, ты же знаешь, Брюс гурман, - вмешивается Чад. – Отвали от парня, мы просто поболтать хотели.
- А я и так болтаю, - обиженно тянет Карсон. – Ничего-то у них не спроси…. Пойдем, Томми, нас здесь не любят…
- А меня никто не обижает, - лучезарно улыбается Уэллинг.
Стив шипит сквозь стиснутые зубы “Предатель”, Чад покатывается со смеху, и Джей чувствует себя расслабленным и лишним одновременно.
Вся его жизнь…. Все изменяется…

Он уже забыл, когда нервничал так сильно в последний раз. Наверное, перед свиданием с Сандрой, когда собирался признаться ей в любви. Хотелось романтики, но ничего красивого и романтичного не вышло. В итоге, грязный по шею Падалеки сидел на асфальте и пил холодное пиво, а МакКой сидела в кинотеатре с подругами и смотрела какую-то комедию. И не спрашивайте Джея, как это получилось – он все равно не признается…
Он не понимал, что его так беспокоило сейчас. То ли перспектива очередного мозгокопательного вечера с Эклзом, то ли перспектива посещения клуба с Эклзом, то ли перспектива вызвать недовольство Эклза, потащив его на танцпол, то ли перспектива, наконец, его обыграть…
Что ж, хоть одна константа найдена.
Эклз.
Джаред почти смирился. Этот человек появился в его жизни и явно не собирался никуда исчезать в ближайшее время. Понять, хорошо это или плохо, так и не удавалось.
- Привет, Джаред.
Выглядит Эклз хорошо. И одет не так, как обычно. Джей молча изучает светлые джинсы, белую футболку и зеленую рубашку и думает “Ну какого черта этот тип все знает, а?”…. Нет, не мог он догадаться, куда его позовет Джаред, не мог! Хотя и одет явно не для ресторана….
Может, выйти на улицу и сразу попросить Эклза отвести их туда, куда Падалеки собрался? А ведь возьмет и отведет….
Они едут молча, Джей никак не может побороть это почти естественное чувство дискомфорта рядом с психотерапевтом, только иногда Падалеки комментирует, куда повернуть. Зато ему нравится Импала. Красивая, мощная, уверенная. Под стать владельцу.
Когда они останавливаются у клуба, Джаред стареется незаметно проследить за реакцией Эклза. Тот спокоен, как удав. Как всегда.
Ну вот, опять удачное сравнение, - вздыхает про себя Падалеки.
Они выходят из машины, идут ко входу как-то непривычно близко, но Джей с удивлением замечает, что они шагают в ногу. Вроде бы ничего особенного, но полицейский чувствует бегущие по телу мурашки.
Иррациональны страх. Или что-то иное. Додумать все равно не удается. Как обычно.
Они окунаются в музыку, движение, переплетение тел, запах алкоголя и страсти. Эклз, похоже, чувствует себя здесь вполне свободно. Возможно, просто хорошо играет…. Внезапное понимание того, что попытка обыграть его провалилась, заставляет Джея вздрогнуть.
Они усаживаются за столик, заказывают пиво и молчат. Падалеки не знает, как начать разговор, и стоит ли, а Дженсен не спешит ему помогать.
Это было глупо и некрасиво….
- Прости, - хрипит Джаред. Прочищает горло и повторяет. – Прости.
- За что? – нет, сегодня он определенно решил не упрощать Падалеки жизнь.
- За то, что… ну, наговорил тогда…. За чокнутого придурка и Лектора и вообще….
Мда, самое милое твое извинение, Джей. Пять баллов!
Эклз пожимает плечами.
- Не стоит извиняться, Джаред. Ты был в том состоянии, когда люди говорят правду. Что меня не удивило, так это твои слова. К тому же я упоминал, что знаю, какое мнение сложилось обо мне. В принципе.
Джей в очередной раз жалеет о том, что утопиться в кружке с пивом ему не удастся при всем желании…
- Тебя это не задевает?
Надо же, он умудряется продолжить этот разговор. Любопытство? Оно того не стоило….
Нет. Ему действительно важно знать, что чувствует Эклз по отношению ко всему этому. Хотя с чего бы ему было важно? Вопросы, вопросы, вопросы…
- На самом деле в некотором смысле мне это льстит. По крайней мере сравнение с Лектором.
Падалеки запоздало думает, что ему как-нибудь надо будет поучиться себя контролировать… чуть лучше контролировать. И не задирать голову, в шоке таращась на собеседника, когда тот заявляет нечто неожиданное.
- Эм?
Ничего умнее в голову не пришло.
Эклз слегка улыбается, делает глоток, не спеша ставит кружку на стол перед собой.
- Ты читал “Молчание ягнят”, Джаред?
- Читал? – Падалеки хмурится. – Я смотрел. Это кино, вообще-то…
- Это экранизация, вообще-то, - с той же улыбкой уточняет Лектор. – Тебе бы стоило ознакомиться с оригиналом, Джаред. Автор – Томас Харрис, журналист. Он и не думал, что когда-нибудь его книгу экранизируют. Как не думали и режиссеры, что у этой истории будет такой успех. Хопкинс, пожалуй, тоже не ждал оскара.
- Но это действительно сильный фильм…
- Сильный – да, но все же голливудский. Я уважаю работу Энтони, он создал поистине интересный образ, но это образ, герой, дань комиксам, если хочешь. Лектор кажется неуязвимым и едва ли не всемогущим. Это, скажем, немного завышенная его оценка. Изначально герой был более реальным.
- Изначально – в книге?
- Да, Джаред. Ты прав. Книга рисует перед нами жизнь обычного человека, сильного духом, но не лишенного своих демонов, страхов и недостатков. Ты знаешь, что все это время он мечтал найти место в мире, которое могла бы занять его сестра, которую съели у него на глазах? Ты знаешь, что он думал освободить для нее это место, убив Старлинг? Едва ли. Слабости Лектора были полностью скрыты от зрителя, но оказались обнаженными перед читателем. Лектор безумен, однако более человечен, чем кажется после просмотра. Такой человек вполне может существовать в реальности. При этом он достаточно умен, силен, образован, чтобы вызвать уважение и даже любовь. В книге любовная линия между ним и Кларис получает свое развитие и завершение. Там он моложе, чем в фильме, - Эклз вертит кружку в руках, блуждая взглядом по залу. Музыка пульсирует в теле Падалеки, но все, на чем он способен сосредоточиться сейчас, это рассказ Эклза. – Он умеет бороться и побеждать. И проигрывать тоже. Но не сдаваться. Это довольно лестные характеристики, хотя я понимаю, что меня сравнивают с киношным вариантом Лектора. Впрочем, и здесь есть своя прелесть. Энтони Хопкинс, когда готовился к роли, наблюдал за кошками и змеями. Что ж, я не против грации одних и мудрости других, - он усмехается и смотрит на Джареда. Почему-то дыхание перехватывает.
- А ты сам… ты считаешь, что больше похож на того, настоящего, то есть книжного…. Ты понял, - Падалеки нервно откидывает со лба волосы.
Эклз медлит, словно решая, игнорировать или ответить. И опять Джаред знает, что не сможет помешать этому решению.
- По крайней мере он ближе к реальности, как я и сказал.
Книга рисует перед нами жизнь обычного человека, сильного духом, но не лишенного своих демонов, страхов и недостатков…. Слабости Лектора были полностью скрыты от зрителя, но оказались обнаженными перед читателем. Лектор безумен, однако более человечен, чем кажется после просмотра…. Он умеет бороться и побеждать. И проигрывать тоже. Но не сдаваться.
Джей сглатывает. В этом есть что-то важное, что-то чертовски значимое, но он пока не может уловить, что именно…
В темноте лицо Эклза кажется каким-то другим. Как будто есть маска, и в темноте она спадает, не слушаясь владельца. Или он сам ее опускает…
Даже сквозь тонкие стекла очков Джаред отчетливо видит его глаза, кажущиеся сейчас почти черными. Еще здесь невидно его шрамов…
Мимо них на приличной скорости проносится девушка в вызывающе короткой юбке. Потом останавливается, будто ноги опережают мыслительный процесс и возвращается. Она пьяна и возбуждена алкоголем, шумом, иллюзией свободы.
Нависает над столиком, оценивающе разглядывает Эклза и Падалеки, прикидывая, не ошиблась ли, и выдает.
- Такие красивые парни не должны скучать. Почему не танцуем?
Ну, вот, поздравляю, Джей, сейчас повеселишься…. Хотел Эклзу насолить – прошу! Наверняка он не любитель таких тусовок и танцев в темноте и…
- Спасибо, но мы не…
Джареда перебивает властный голос психотерапевта.
- Мы будем счастливы принять ваше приглашение, правда, Джаред? Нехорошо отказывать такой милой девушке…
Все сливается. Джаред помнит улыбку и румянец девчонки, не привыкшей к такому обращению, помнит, что вдруг оказывается не за столиком с пивом, а на танполе, помнит, как втягивается в движение и помнит удивление, которое испытывает, наблюдая за Эклзом…. Тот не только не теряется и не смущается, тот танцует, уверенно и… красиво?
Это алкоголь, волнение, напряжение, страх, давление прошедших дней. Это атмосфера клуба, нечаянные и нарочные дразнящие касания полуобнаженных тел. Это все, здесь, сразу. Джаред закрывает глаза и позволяет ритмичной музыке вести себя. Он отпускает, расстается с давящей тяжестью. Он позволяет себе потеряться и забыть…
Падалеки облизывает пересохшие губы и останавливается, когда вместо клубной музыки звучит медленный танец. Он поворачивается в поисках Эклза и едва заметно кивает, указывая ан их столик. Только усаживаясь на стул, Джей понимает, что Эклз за ним не пошел….
Он танцует с какой-то девушкой. Та прижимается к партнеру, близко, кажется, Джаред видит, как Дженсен что-то шепчет ей на ухо, видит улыбку девчонки и слегка прикрытые глаза…. Падалеки не знает, почему, но он наблюдает. Не может не наблюдать.
Кошачья грация и мудрость змеи….
Эклз уверенно обнимает партнершу, но при этом как будто держит на расстоянии. Дразнит. Оставляет границы. Левая рука скользит ниже талии, будто балансируя на краю. Уже да, еще нет. Девчонка хочет приблизиться, повернуться к нему, ближе, но тот контролирует ситуацию. Все всегда держать под контролем…. Наверное, это был подходящий момент, чтобы отвернуться, но Джей не успевает. Он не видит его глаз, но может поклясться, что Эклз смотрит на него. Не сквозь, не мимо, как будто внутрь…
Падалеки не смог бы сам отвести взгляд. Эклз его отпускает.
Все-таки в клубе душно. И жарко. Джей жадно выпивает холодное пиво, большими глотками и умудряется поперхнуться, когда напротив него устраивается Эклз.
- Все в порядке?
Он прочищает горло и кивает. Все становится на свои места.
Может, он, конечно, и Лектор, но он молод, у него есть свои привычки и желания, он тоже умеет отдыхать, почему бы нет…. Здесь темно, здесь его не знают, здесь не имеет значения, насколько ты крут в жизни. Здесь можно потеряться и не беспокоиться о том, что кого-то могут напугать твои шрамы…
Джей слишком долго разглядывает Эклза, и тот чуть хмурится, словно всерьез может читать мысли.
- Джаред…
- Дженсен Росс Эклз! Неужели! Черт, кто эта незнакомка, которая заставила тебя заглянуть ко мне? Или незнакомец? Сто лет тебя не видел!
Падалеки решает не анализировать, почему от этих слов Розенбаума щеки начинают гореть. Лучше сосредоточиться на философской мыли о тесноте мира и вездесущности Эклза…. Вот, его и Майкл, оказывается, знает…
Майк буквально налетает на Эклза, обнимает крепко, отстраняется, хлопает по плечу и улыбается так, будто встретил старого друга.
У него определенно есть своя жизнь за пределами кабинета…
- Здравствуй, Майки, - Дженсен усмехается, глядя на закатывающего глаза Розенбаума. – Тоже рад тебя видеть.
- Мог бы и почаще ,если б заходил! А то все работа, работа…. Нашел же время сегодня, да? – Майк подмигивает Эклзу и поворачивается к Джею. – Привет, Джаред.
Падалеки пожимает руку владельцу клуба и предлагает.
- Присядешь?
- Присяду! Чтобы, наконец-то, узнать, как дела у этого рака-отшельника! И как тебе удалось отвлечь его от работы? – Розенбаум разворачивает стул так, чтобы сложить сцепленные руки на спинку и, устроив на них голову, видеть и Падалеки, и Эклза. – Только не говори мне, что вы тут по делу.
Приходиться прокашляться, чтобы признаться.
- Вообще-то по делу, но не из-за потрошителя…. То есть по работе, но не совсем… не по моей… в смысле…
- Решили немного отдохнуть, - вставляет психотерапевт спокойно и улыбается Майклу. – У тебя, я вижу, все идет хорошо.
- Вполне. Ты же меня знаешь. Жить полной жизнью, иначе будет скучно…. Впрочем, ты у нас тоже не любитель ходить по проторенным дорожкам.
Джей удивленно-вопросительно пялится на Розенбаума, Эклз делает вид, что речь вообще не о нем. Майк продолжает.
- Разговоры ходят. Об Энге. А после всех этих арестов… Ты умеешь заводить врагов, Дженсен.
- Это проще, чем кажется, Майк, и ты это понимаешь.
- Да. Но тебе следовало бы быть чуть осторожнее.
- У стен есть уши. Тем более в федеральном бюро. Я известен в тех кругах, в каких вращаюсь. В них входят, в том числе убийцы, психопаты и мафия. Подонки же встречаются по жизни в принципе, независимо от занимаемого положения в обществе. Я сделал свой выбор давно, и ты вполне в курсе событий.
Розенбаум долго и выжидающе смотрит на Эклза, но тот молчит. Майкл вздыхает, качает головой.
- Хоть ты, Джей, порадуй меня. Или у тебя в голове тоже одна работа?
Падалеки не может сдержать нервный смешок.
- Разве незаметно? – Майкл фыркает, и Джаред продолжает. – Кстати, раз уж мы заговорили о делах…. Для меня никаких новостей?
Розенбаум приподнимает брови, задумавшись на секунду.
- Слухи, слухи, слухи…. Начали поговаривать, что может появиться имитатор…. Вроде как образ у этого парня складывается интересный. Не видел надписи на стенах “Он хочет, чтобы вы молчали”? – Джей кивает. – Так вот, знаю, кто их оставляет. Кучка обкурившихся идиотов, уверенных, что мир летит к черту, а такие, как этот потрошитель, его очищают…. Привычка везде искать своих героев. А поймаете его, о герое забудут, найдут нового, сами же свои каракули закрасят…. В общем, Джей, ничего интересного или полезного у меня нет…. Черт, прошу прощения, - Майкл вытаскивает из кармана телефон и, вежливо кивнув, быстро выходит из-за стола. Слишком шумно, чтобы что-то услышать…
- Интересная особенность человеческой психики. Мы можем и восхищаться, и ужасаться поступками одного и того же человека. Толпа с легкостью ставит на пьедестал и так же легко отправляет вниз. Ты никогда не сможешь угодить всем, как бы ты ни старался, поэтому проще быть самим собой. Однако мы этого не замечаем и пытаемся играть по правилам там, где правил нет. МЫ свободнее, чем думаем, Джаред.
Эклз замолкает, отрешенно наблюдая за движением тел в темноте. Джаред перестает воспринимать музыку. Все отдаляется. Он вновь как будто пьян….
- Дженсен, Джаред, боюсь, мне нужно идти, - Майк с сожалением смотрит на третью кружку пива, предназначенную ему. – Но ты, Эклз, от меня так легко не отделаешься! Жду твоего звонка в пятницу, чтобы мы смогли нормально поговорить. И никаких отговорок в виде работы, иначе я кому-то задницу надеру!
- Ты умеешь быть убедительным, Майк, - Дженсен улыбается. – Хотя это и не тот случай.
Они обмениваются крепким рукопожатием на прощание, а Падалеки все острее чувствует непонятное опьянение и жар в груди.
- Жарко здесь…
Эклз внимательно смотрит на полицейского.
- Пойдем, прогуляемся….
Они выходят на залитую искусственным светом улицу. Джаред потягивается, чувствуя, как расслабляются мышцы и в голове проясняется. Ему всегда становилось легче на воздухе, как будто особый ритуал очищения…. Эклз смотрит по сторонам, потом кивает Падалеки и не спеша идет по тротуару. Джей пристраивается рядом, не пытаясь понять, что происходит и зачем. Так, порой, легче.
Хотя ненадолго – Джаред вспоминает, что это вообще-то он инициатор вечера. Падалеки оглядывается оп сторонам, и его посещает очередная идея. Насколько блестящей она окажется, пока непонятно.
- Мы идем куда-то или просто идем?
Эклз не поворачивается.
- Я предложил пройтись немного, значит, просто идем.
- Тогда у меня предложение, - с неизвестно откуда взявшейся смелостью, Джей хватает Эклза под локоть и быстро переводит через узкую улицу, потом отпускает, с энтузиазмом указывая вперед. – Знаешь, я давно не был в одном месте…. Очень хочется сходить сейчас. Покажу тебе кое-что интересное. Думаю, понравится.
Тот не возражает, следуя указанному маршруту.
Падалеки действительно давно там не был. А зря. У каждого человека есть места, связанные с памятью или с чувством. Там не было никаких особых событий, ничего такого, что могло запасть в душу и согревать. Но там жило чувство покоя, тишины и того одиночества, которое не давит. Джей приходил туда и успокаивался, отрешаясь от проблем. Он сам не знал, в чем тут секрет или магия, он просто принял это, не задавая вопросов. Может быть, маленький подарок, персональное убежище без боли. Может быть, может быть….
Наверное, поэтому Джаред чувствовал волнение. Сердце билось чаще и хотелось ускорить шаги, но полицейский сдерживал себя. В ожидании, в приближении к цели тоже была своя прелесть, свое очарование…. И дело вовсе не в том, что ему внезапно стало тепло на душе при мысли, что можно сделать что-нибудь неожиданное и, пожалуй, приятное для этого загадочного человека, шагающего рядом….
- Эрни, добрый вечер!
- О, мистер Падалеки! – к двери радостно засеменил невысокий седовласый охранник. – Как давно вас не было видно.
- Работа, Эрни, работа. Много сегодня посетителей?
- О, нет, как раз, как вы любите. Сейчас не сезон.
- Понимаю, - Джаред улыбается и поворачивается к Эклзу. – Пойдем наверх.
В здании ночной библиотеки было пусто. Джей замечает одинокую фигурку у окна и еще одну – в просвете между стеллажами….
Джаред любил это место. Здесь всегда было тихо, полутемно, теплый свет настольных ламп, отражаясь от зеленых стен, делал все вокруг изумрудным. Он некстати думает о том, что Эклз вписывался в обстановку. Наверное, его глаза тоже стали сейчас вот такого – насыщенного – изумрудного цвета, но повернуться и посмотреть не хватает сил. Потому что это вообще странная мысль, и ее не хочется проверять…
Они поднимаются на второй этаж, Джей уверенно идет к балконной двери, достает из бумажника ключ и с неясным удовольствием замечает чуть удивленный взгляд Эклза. Тот вертит в руках очки, которые снял, как только они оказались внутри, но от вопросов воздерживается.
- Тут однажды был ремонт, балкон открыли. Я воспользовался моментом и вышел…. Там красиво, - Джей махнул рукой и улыбнулся воспоминанию. – Эрни тогда уже ко мне привык. Я часто заходил ночью просто посидеть тут, полистать какую-нибудь книгу. Успокаивался. Эрни сам любит бывать снаружи, смотреть на город и еще…. Ну, сейчас увидишь, - Падалеки, наконец, справился с замком и толкнул дверь. – Разрешил мне сделать ключ и бывать тут, когда захочется. Мы иногда болтали, пили чай…
Джей прерывает сам себя, вдыхая свежий прохладный воздух. Он скучал по этому спокойствию, что наполняло его сейчас…. Пусть скоро это закончится, пусть он ощутит тяжесть на своих плечах, едва покинув здание, пусть. Это будет потом, мгновение и полчаса вперед. Чуть больше, чуть меньше. Не это главное.
Библиотека была построена давно, архитектор, видимо, был поклонником масштабных сооружений, поэтому второй этаж библиотеки соответствовал шестому этажу стоящих в отдалении небоскребов. Фасад выходил на широкую площадь, что простиралась сейчас у них под ногами, а небо казалось огромным и близким, свободное от бесчисленных многоэтажек, разбросанных по Нью-Йорку.
- Ты еще главного не видел, - заметил Джаред и, вновь проявляя находчивость, потянул Эклза за рукав в сторону. Балкон был огромным, почти на всю длину фасада, массивным и широким. Справа от входной двери уютно расположился старый телескоп. – Эрни говорит, что на зиму его стараются спрятать, чтобы не развалился. В смысле, телескоп. Никто толком не знает, оттуда он тут взялся. Говорят, нашли на складе давно, когда после пожара отстраивали библиотеку заново. Может, подарок какого-нибудь книголюба…. Я, честно говоря, ничего в звездах не понимаю, но ты только посмотри, как красиво…
Джей замолчал, приблизившись к телескопу. Его всегда охватывало волшебное чувство открытия, стоило только дотронуться до окуляров. Там, в небе, все было далеко, все было иначе, там, наверное, можно было спрятаться, потерять и найти себя. Другой островок, другая реальность, чужая и как будто своя…. Порой Джаред думал, что, возможно, у звезд есть свой особый язык, который люди просто не понимают. Есть же язык у животных, растений…. Может быть, звезда – тоже разум, разум какой-нибудь параллельной вселенной….
- Звезды бывают разных цветов, Джаред. Есть горячие, есть холодные. Вот это, - Эклз указывает на небо рукой. – Созвездие рыб, А вон там – медведицы, но их все знают….
- Я знаю только Полярную, - смеется Джей. – А ты разбираешься в этом?
Эклз отвечает не сразу. Он подходит к телескопу, наклоняется, несколько минут словно что-то ищет на небе, потом отстраняется от окуляров и тихо говорит.
- В детстве интересовался астрономией. Даже, можно сказать, в юности. Мне казалось, что там – далеко – свой мир и своя жизнь, что звезды не молчат, их просто нужно суметь услышать…. Но с тех пор я повзрослел и перестал быть романтиком.
Джаред смотрит на профиль Эклза, его глаза – большие и темные, но все равно зеленые, обрамленные с одной стороны глубокими неровными порезами…. Сглатывает, впервые задумавшись о том, что и у них есть что-то общее.
- Это не так уж и страшно…. Ну, быть романтиком. То есть надо иногда и отдыхать. Хобби – это хорошо.
- И это я слышу от человека, который предпочитает говорить только о работе? – в голосе Эклза слышна ирония, но Падалеки спокойно воспринимает подкол.
- Люди меняются, - в ответ можно и пошутить.
- Меняются. Иногда бывает так, что жизнь учит не смотреть на звезды.
Он понимает, что это признание. Признание в чем-то, но в чем – пока секрет. Кажется, что он не должен был это услышать, и психотерапевт подтверждает это подозрение, отдалившись. Эклз подходит к перилам, облокачивается о них и смотрит на город. Джареду хочется задать вопрос, но он ждет своей очереди. Сначала придется ответить…
- Ты приводил сюда кого-нибудь из своих подружек? – снова этот чуть насмешливый тон и снова высказывание, которого Джаред не ожидал. Что ж, и удивляться можно привыкнуть.
- Нет, - Падалеки хмурится. – Ты это к чему?
- Зря. Это бы производило впечатление. Не каждый может похвастаться тем, что по ночам любит бывать в библиотеке и любоваться небом.
- Не каждый это оценит, - Джей пожимает плечами, подходит к Эклзу, неосознанно копируя его позу. – Я никого сюда не приводил, вообще-то.
Он понимает это только тогда, когда произносит вслух. Он ведь действительно никого сюда не приводил. И никому не рассказывал. Ни Чад, ни Сэнди не знают. Никто.
Впрочем, случая подходящего не было. Сегодня…. Сегодня вышло так, что Эклз оказался рядом.
- Время для моего вопроса, Джаред.
- Хорошо.
Несколько секунд тишины, но здесь она не давит на плечи. Здесь можно ждать и продолжать дышать.
- Ты думаешь, что, остановив его, получишь прощение?
Никаких уточнений, никаких имен. Все, как на ладони. Как город перед ними. Как площадь под ногами. Как обнаженная под глазом телескопа луна.
- Я не знаю. Не знаю, как можно это простить. Но если мне удастся…. Я должен прекратить разрушать. Сделать что-то хорошее, правильное. Если я сделаю… если она увидит…. Она поймет, как мне жаль, как я хотел бы, чтобы все было иначе. Для нее. Может, она разрешит мне… разрешит помочь кому-нибудь еще. Может быть, - он невесело усмехается. – Я разрешу самому себе…. В моей жизни ведь должен быть смысл. И это не смерть. Я надеюсь, что это не смерть.
Внизу на бешеной скорости проносится машина. Рваные звуки рэпа прожигают тишину, оставляя пепельный осадок в воздухе. Он трясет головой, отгоняя видение, вновь пытаясь угадать, о чем шепчут звезды. Вдруг о них?..
- Твой черед, Джаред. Спрашивай.
Откуда у тебя эти шрамы?
Он имеет право. Он не имеет права. Он хочет знать ответ. Он не готов знать ответ.
Откуда у тебя эти шрамы?
Он точно знает, что именно хочет спросить.
- Откуда ты знаешь Майкла?
Должен и может – разные вещи.
Эклз смотрит на него чуть насмешливо, в его глазах отражается свет прожектора у них над головами. Словно это очевидно, что Падалеки спросил не то, что собирался.
- Мы познакомились в университете. Были на разных потоках, но быстро стали друзьями. Много… чудили.
- Чудили?
- Это уже второй вопрос, Джаред…
Дальше были обратная дорога до бара, уютное урчание Импалы, ярко освещенные улицы и щемящее чувство потери, когда надвигается тьма…
4.42.
Джаред выбирается из машины и, прежде чем закрыть дверь, наклоняется, чтобы попрощаться. И опять говорит совсем не то, что планировал.
- Спасибо, что подвез.
Эклз не отвечает, смотрит в глаза, так и не надев очки. Свет от фонаря падает прямо на щеку, выделяя особенно четко длинный красноватый рубец на бледной коже. Падалеки моргает. У Эклза веснушки.
- До завтра, Джаред.
Джей не успевает сделать и двух шагов, когда слышит окрик Эклза. Оборачивается.
- Она не простила тебя, Джаред, потому что нечего прощать. Ты должен простить себя сам, и для этого не нужен потрошитель. Все пройдет, в тот момент, как ты поймешь это. Подумай над этим. И вот еще, - Эклз достает из кармана визитку, протягивает в открытое окно. Падалеки приближается, забирает карточку. – Звони, если что-нибудь надумаешь или захочешь о чем-то поговорить. В любое время. Это серьезно, Джаред. Ты можешь звонить в любое время.
Он находит в себе силы на ответ.
- Хорошо…. Эм… Дженсен! – приходит очередь Падалеки окликнуть Эклза, когда тот заводит мотор. Джей нервно облизывает губы, чувствуя какую-то неловкость от того, что обращается к Эклзу по имени. С другой стороны – а как еще? И потом, нужно, наконец, сказать то, что пора сказать. – Спасибо.
Падалеки стоит на улице еще несколько минут после того, как Импала скрывается за поворотом. Потом засовывает руки в карманы и медленно возвращается к себе.
Он чувствует приятную усталость и зевает.
Господи, как хочется спать.
Господи, как спать не хочется.
Скоро он проснется. В 4.42.

Спаси меня.
Кожа горит и, кажется, скоро взорвется тучей обжигающих брызг, но он просыпается…
Джаред плетется в ванную, открывает кран с холодной водой и с наслаждением опускает голову под струи. Волосы липнут к щекам, лезут в глаза, но это неважно. Холод, темнота, никаких мыслей. Это все, что ему сейчас нужно…
Простить себя? Простить, видя ее глаза каждую ночь? Простить, зная, что она никогда не улыбнется, не обнимет маму и папу, не испытает первую любовь, не….
Хватит, Джей, хватит. Не думай.
Мантра “не думай” спасала не всегда. Как, например, сегодня.
Падалеки вытаскивает записи, наблюдения, мысли, отчеты – все, что есть о потрошителе. Включает везде свет, усаживается на пол, окруженный бумагами, распечатками, фотографиями и… не может заставить себя забыть, переключиться, отпустить. Бывают ночи, когда память его не отпускает….
Кофе, ему поможет кофе. Кофе вообще классная штука и отлично помогает. Кофе, кофе, кофе…
Он вспоминает разбитую чашку и кровь на щеке Брюса. По телу болезненно пробегает дрожь. Где-то там, за окном, говорят о своем звезды, холодные и горячие, такие разные и такие одинаковые. Совсем как люди, совсем как мы. Как тот взрыв полтора года назад.
Этому невозможно сопротивляться…. Джаред внезапно решает, что есть один человек, который может заставить его успокоиться…. Пусть так ,как угодно, только пожалуйста…
И руки почти не дрожат, пока он набирает номер.
- Алло?
Голос у него странный, хриплый и непривычно тихий…. Еще бы, Падалеки, ты наверняка его разбудил. Джаред косится на часы и понимает, что не сможет заговорить. Самое лучшее, что можно сделать, это положить трубку, но Эклз, как обычно, его опережает.
- Джаред? – пауза. – Не спится?
- Гм… - Падалеки хрипит, но берет себя в руки. – Что-то вроде того….
Он не знает, что говорить.
- Тяжелый день предстоит?
- Ну, работы – как всегда…. Совещание будет….
- У Эрика? Какие-то новости по делу?
- Нет, скорее, будем обсуждать отсутствие новостей…. Мы топчемся на месте, уже очень долго топчемся. Кажется, мы знаем об этих женщинах все, кроме того, кто их убил. И почему. Ведь кроме рабочих версий у нас опять же ничего нет. Сплошные предположения.
- Часто самые очевидные вещи остаются незамеченными. Как правило, чем сложнее загадка, тем больше вероятность, что ответ находится у тебя под носом.
Джей нервно смеется.
- Тогда мне пора арестовать Чада. Или Моргана. Они всегда под носом. Или, к примеру, тебя, Джен…
Откуда берется это “Джен”, он и сам не понимает, даже не успевает осознать, когда слышит сухое и твердое.
- Джаред, у меня к тебе просьба – не называй меня Дженом, хорошо?
- Ладно, - Джей счастлив просто безумно, что сквозь телефонную трубку нельзя увидеть, как он краснеет. – Извини.
- Ничего, Джаред.
И все-таки странный у него голос. Чужой как будто….
- Ты… извини, что разбудил…
- Давай договоримся, Джаред. Я дал тебе свой номер и просил звонить в любое время, как тебе это понадобится. Раз уж ты звонишь, не проси прощения за беспокойство или за прерванный сон. К тому же ты меня не разбудил.
- Тебе тоже не спится в пять утра?
- Дела, Джаред.
- А голос почему такой? В смысле… ну… заспанный…
Джей неуверен, но последовавшая пауза все-таки слегка затянулась.
- Был трудный день.
Болван ты, Падалеки! Какого черта полез к человеку в такую рань?!
- Изв… - так, это не самая лучшая идея. – То есть…. Черт, я веду себя глупо.
- Все в порядке, Джаред. Ты звонишь с конкретной целью?
- Эм… - а правда, с какой целью он звонит? Падалеки закрывает глаза, устало вздыхает. – Я не знаю.
- Просто захотелось поговорить. Такое бывает.
Он вновь нервно смеется в ответ.
- Есть хоть что-то, чего ты не знаешь?
Эклз тихо усмехается.
- Диаметр солнца, курс рубля в тенге и вообще никогда не дружил с географией. Это так, для примера.
Джаред понимает, что улыбается.
- Я тоже с географией не дружу.
Все же и у них есть что-то общее. Две звезды – горячая и холодная – со своим особым словарем.
- Значит, нам обоим есть, над чем поработать, - и сразу, без перехода. – Ты справишься с этим, Джаред.
- Да, да я…. Спасибо, Дженсен.
- До встречи.
Падалеки отключает телефон и сидит, не шевелясь.
Через минуту он осознает, что руки перестали дрожать.

Дженсен нажимает на кнопку “отбой” и шумно выдыхает. Потом набирает знакомый номер.
- Кармен? – девушка явно еще спала, но она не кажется удивленной. Привыкла. – Милая, отмени, пожалуйста, все встречи на сегодня. Был небольшой инцидент. Никаких свидетелей, никаких объяснений. Ты ничего не знаешь, хорошо?.. Молодец. И можешь прийти в офис после обеда.
Он дает себе несколько минут на то, чтобы осторожно подняться с пола, прислушиваясь к ощущениям. Похоже, пару ребер все-таки сломали…. Эклз снова берется за телефон.
- Эрик? Прости за беспокойство, но дело срочное…. Так, мелочь, которую нужно сохранить в тайне…. Нет, я в порядке, но врач мне бы не помешал. И еще пару-тройку ребят, которые могли бы быстро здесь прибрать. Здесь – в моем офисе, Эрик…. Нет, не волнуйся, я же сказал, все в норме…. Спасибо, я подожду.
Он устало опускается на кушетку, стараясь не слишком тревожить тело. Стирает тыльной стороной ладони кровь с подбородка и некстати радуется тому, что из-за шрамов все равно не будет видно синяков. Ударом больше, ударом меньше…

5 часов назад.
Ему надо подумать.
Сегодняшний вечер – определенный прогресс в деле Падалеки. Парень, по крайней мере, перестает его бояться, а это хорошо. Говорят, ломать легче, чем строить, но это неприменимо к стенам, возводимым в душе. Ни в коей мере.
Чувство опасности срабатывает сразу, едва за ним закрываются двери офиса. Дженсен иногда работал по ночам – ему спокойнее думалось в тишине и темноте. Только вот он не один в кабинете…
Жалюзи закрыты, свет не включен – глаза, не успев привыкнуть к темноте, не успевают выловить очертания чьих-то фигур, но инстинкты не подводят. Эклз замирает у двери, оценивая ситуацию, и, чувствуя движение за спиной, роняет небрежно.
- Пожалуй, не стоит. Можем поговорить, как цивилизованные люди.
Он проходит к столу, теперь уже четко понимая, что на кушетке кто-то сидит. Еще трое – рассредоточены по кабинету. Двое у двери, один у окна. Дженсен тянется к лампе, слабый свет легко озаряет офис.
Пожилой человек на кушетке холодно улыбается. Дорогой костюм, дорогие часы, кожаные ботинки и трость. Классика жанра.
- Добрый вечер, мистер Эклз. Вы знаете, кто я такой?
Дженсен одаривает гостя равнодушным взглядом. Еще бы не знать.
- Не имею чести.
- Хорошо, рад, что мы все правильно понимаем. Оба. Раз уж вы меня узнали, перейдем сразу к делу.
Эклз закатывает глаза, откидываясь на кресле.
- Надеюсь, речь пойдет не об Энге? Эта тема становится утомительной.
Его собеседник разводит руками.
- Что ж поделаешь, вы сами выбрали этот путь. Речь пойдет не только и не столько об Энге. Хотя… Вы тот человек, которому он оставил записку, не так ли?
- Слухами земля полнится.
- Понимаю. Но я умею отличать слухи, - пауза. – От слухов.
Дженсен смотрит на сидящего перед ним человека. Крупнейший торговец оружием в городе. Хладнокровный убийца. Ночь определенно обещает быть приятной…
- Я пока не совсем понимаю, чего вы от меня хотите. Может, перейдем к сути вопроса?
- О, с удовольствием! Я бизнесмен, мистер Эклз, не люблю ходить вокруг да около. Вы тоже бизнесмен своего рода, мы оба играем жизнями, каждый на свой лад. Ваша работа с Энгом меня очень огорчила. И дала пищу для размышлений. Я пришел к вам с деловым предложением.
- Вы хотите, чтобы я заставил кого-то говорить? – он вопросительно приподнимает бровь. – Боюсь, мне этические принципы не позволят.
- Ну, что вы, мистер Эклз! Забудем об этике. Насчет говорить…. Да, вы почти правы. Заставить говорить или, даже чаще, наоборот. Я бы не хотел, чтобы ошибки моих коллег или конкурентов обходились так же дорого, Как промах Чу. Он очень меня подвел. Не люблю терять миллиарды – это моя слабость. Надеюсь, вы понимаете мою заинтересованность в том, чтобы впредь никто не раскрыл рта. Под вашим чутким руководством.
Психотерапевт усмехается, качает головой.
- Боюсь, вынужден буду отказаться. Дело даже не в принципах. Жаль терять свое доброе имя. Чтобы Дженсен Эклз облажался? Вы нужной суммы не найдете, ибо ее нет.
- У каждого своя цена, мистер Эклз. Просто не каждый о ней знает…. Мы все чего-то хотим или чего-то боимся, нужно всего лишь найти рычаг…
Дженсен подается вперед, перебивая собеседника.
- Взгляните на меня внимательно. Мне не нужны деньги – их мне достаточно, если бы хотел больше, я бы больше получил. Мне не нужна власть или положение в обществе – я не страшусь их потерять. Я не боюсь боли, потому что хорошо с ней знаком. Я не боюсь смерти, и если вам придет в голову убить меня, ничего ровным счетом не изменится. Многие скажут вам спасибо, кто-то, возможно, огорчится, появятся громкие статьи и репортажи, а потом обо мне забудут, найдут нового героя. Только все это меня не будет касаться. У меня нет ни друзей, ни родных, чьим счастьем или судьбой я был бы достаточно обеспокоен. Возможно, стоило бы пригрозить моей внешности, будь я смазливым мальчиком, но этому лицу уже ничего не страшно…. Меня пытались купить, но никому этого не удавалось. Убивать меня, впрочем, также нет особого смысла. У вас есть другие, более важные дела, которыми стоит заняться. Не стоит тратить на меня свое время.
Он замолкает. Собеседник, выслушав, тоже молчит, явно что-то взвешивая. Наконец, решает…
- Я много слышал о вас, мистер Эклз, и вы меня не разочаровали. Приятно встретить в наше время интеллигентного и смелого мерзавца. Что ж, - он поднимается, вежливо кивает. – Благодарю за беседу. Если передумаете – звоните. Хотя… вы не передумаете, - он улыбается, потом демонстративно разводит руками. - Но вы же понимаете, что я не могу просто так уйти отсюда. После случая с Энгом. Правила игры не я изобрел – не мне их отменять. Так что…
Дженсен прикрывает глаза, кивает. Замечает, как от стены отделяются две фигуры, идут к нему мимо удаляющегося седовласого мужчины.
- Минутку, - Эклз выставляет вперед руку. Двое громил нерешительно смотрят на шефа. Тот оборачивается к Эклзу с немым вопросом. Дженсен медленно снимает очки, выдвигает ящик стола, убирает внутрь. – Коллекционные. Хотелось бы сохранить.
Пожилой кивает вновь, легкая улыбка трогает его губы. Дженсен пытается усыпить инстинкты, когда к нему приближаются, потому что так будет проще и быстрее, но не может, блокирует удар, бьет в челюсть, вырывается из захвата…. Сзади подкрадывается третий, и Дженсен понимает – вот теперь все…
Он теряет сознание где-то между ударом в живот и ударом по голове, когда сознание просто отключается, спасаясь от боли. Приходит в себя медленно, нехотя, стараясь оттянуть момент “оценки ущерба”. Голова гудит, все тело ноет, вкус крови ан губах и шум в ушах. Ковер под рукой влажный и темный. Из-за его крови….
Он слышит звонок телефона как сквозь сон, но идет за этим звуком, пробуждаясь. Идет за ним в реальность, к боли, к правде, к новому дню. Это совсем нестрашно, только противно – лишние проблемы, трата времени. И врачи. Снова.
Ему удается нашарить телефон в темноте – он сам уронил лампу, задев ее рукой во время драки – и ответить на звонок. Тихо, только чье-то прерывистое дыхание. На часах – пять утра. Дженсен сразу понимает, кто это.
- Джаред? – пауза. – Не спится?

- Итак, что мы имеем на сегодняшний момент, - Эрик нависал над столом, хмуро разглядывая коллег и подчиненных. – Практически ничего нового. Хотя теперь нам известно, что заиканием парень не страдал и от него в детстве не лечился, - Крипке косится в сторону Падалеки.- Однако попытки объяснить мотивы преступника приводят нас к явным физиологическим нарушениям. У нас есть ориентировка, любезно предоставленная всем известным агентом Морганом и не менее, а то и более известным Лектором…
Джаред невольно вздрагивает. Ладно, Дженсена тут все знали как Лектора, он привык, но вот ориентировка…. Он наклоняется к сидящему рядом Моргану и шепотом спрашивает, поглядывая на Крипке – лишь бы не услышал.
- Ты что, составлял ориентировку вместе с Эклзом?
- Да. Вчера днем состоялась встреча. Интересный человек, надо признать… - Джефф заметил странное выражение на лице Джея и осекся. – Что-нибудь не так?
- Нет, просто думаю, почему… нет, ничего.
Идиотское “почему он мне не сказал?” едва не сорвалось с языка. Падалеки решает послушать, что там вещает Крипке, вместо того, чтобы задаваться вопросом – с чего его вдруг беспокоит, чем Эклз занимается в рабочее время и почему стало не по себе от мысли, что заниматься потрошителем он стал с Джеффри, а не с ним, Джаредом…. И, внимание, главный вопрос: почему, Падалеки, ради всего святого, ты вообще об этом задумываешься?..
- Портрет нашего парня, - тем временем объявил Крипке. – Среднего роста, белый мужчина, сорока - сорока пяти лет, крепкого телосложения, заурядной внешности. Имеет определенные трудности с самоидентификацией себя в обществе и пониманием сущности живого человека в принципе. Не сформирован морально-этический кодекс в рамках общепринятой нормы. Представление о “плохо” и “хорошо” измеряется исключительно собственным отношением к происходящему. Рос и воспитывался один, получал мало внимания от родителей. Скорее всего из неблагополучной неполноценной семьи. Был долгое время предоставлен сам себе, не обладает навыком элементарного установления контакта с людьми. Вероятно, в детстве подвергался издевательствам со стороны сверстников. Друзей не имел. Ведет отшельнический образ жизни, вынужден выбрать работу, не связанную с частым общением и не требующую определенных навыков или знаний. Способен переносить лишения, физические издевательства, к моральным глух и равнодушен. Считает себя изолированным, выброшенным из мира. Агрессии как таковой не испытывает, ни к жертвам, ни к самому себе, ни к окружающим в целом. При спокойном обращении абсолютно безобиден. Хм… - Эрик прерывается, пролистывает отчет. – Что ж, если опустить все заумные психологические штучки, то вот это итоговое описание получается максимально полным и достаточным, исходя из того, что мы имеем, а не имеем мы ничего. Вопросы?
- Меня интересует возраст, - Стивенсон слегка ерзает на стуле. – Как правило, маниакальное поведение проявляется, по статистике, в возрасте тридцати, тридцати пяти – сорока лет. Плюс он должен быть сильным и здоровым, чтобы справляться с жертвами…
- Позволь, Эрик, я отвечу, - Морган поднимается со стула, подходит ближе к Крипке. – Дело в том, что у парня заниженная самооценка – он считает себя уродливым и старым, хотя на самом деле внешность у него вполне заурядная – незапоминающаяся. В тридцать лет сложно назвать себя стариком, даже при жестком к себе отношении. Одной из его жертв была двадцати семи летняя женщина. Они для него прекрасны, но холодны. Он должен быть старше значительно, чтобы чувствовать себя ущемленным в этом плане. Кроме того, Дженсен говорил, будь парень моложе, в деле, вероятно, появился бы сексуальный аспект, которого мы сейчас не наблюдаем. Он считает, что стар и слаб, и все-таки половые функции из-за этого нарушаются. Хотя он наверняка не девственник, как многие думают. Впрочем, это к делу уже не относится….
Повисает тишина. Джаред несколько секунд рассматривает задумчивые лица коллег и, поняв, в чем причина замешательства, хмурится, уставившись в стол.
- Дженсен – это Лектор, - бурчит он, не поднимая глаз, хотя и так чувствует, что все смотрят на него.
Дженсен…. Надо же, как быстро подружились…
Дожили, Падалеки. Ты, похоже, ревнуешь своего психотерапевта….
- Да, конечно, - вставляет Эрик, но его перебивает Джефф.
- Будь он здесь, объяснил бы все лучше, чем я, - Морган разводит руками. – Профессионал.
Джей осторожно вздыхает. Почему-то хочется, чтобы Дженсен действительно был здесь. Рассказал все, что думает. У этих болванчиков вокруг него мозги бы вскипели и сжарились…. Картинка, изображающая Крипке с дымящимися ушами, заставляет его невольно улыбнуться.
- В общем, информацию получили, приступили к работе. Все данные у Джесс в электронном виде…. Ну, чего расселись? Марш из кабинета!
Джаред выходит последним. Оглядывается на Крипке, задумчиво кусающего нижнюю губу. Что-то беспокоит старика, но Джей не решается спросить, что именно. Внутреннее чутье подсказывает, что дело вовсе не в потрошителе. А еще Джареду самому как-то неспокойно. Словно что-то случилось, вот только он пока не знает, что именно…
Падалеки неслышно закрывает за собой дверь.

Эта работа ему нравится меньше. Тут тише, но больше голосов. Там был другой шум, не слова, громче, но по-другому. Здесь много людей, и они говорят….
Зато он успевает встретить Лори и проводить. Каждое утро она выходит из подъезда, отражаясь от стен, приближаясь к нему дробным раз-два, раз-два. Он слышит, как ткань ее сумки трется о пальто – тихий шорох, слабое позвякивание застежки-замочка. У нее есть привычка поправлять волосы, откидывать их назад, обнажая шею. Мраморную шею.
Он провожает ее до работы. Смотрит, как бьется жилка на шее. Там рождается звук.
В слове есть жизнь, но ему не дано жизнь дарить. Все становится настоящим только в слове. Они легко создаются и легко разрушаются. Почему он не может? Почему именно он? Ему бы так хотелось…. Создавать слова. Он бы создал красивый мир, желтый, белый, фиолетовый. Он бы смешал краски, если б смог сказать об этом. Он бы многое мог, если бы мог говорить.
Для нее – так просто. Как вдох, как выдох. Как мрамор.
А он не умеет. Он способен только отбирать.
Может быть, где-то есть специалист, который знает, как правильно собирать колесики. Тот, кто поймет, где сбился его механизм. Тот, кто поможет сделать красивый мир из слов.
Он никогда не встречал такого специалиста.
Он должен всему научиться сам.
Скоро он увидит, какая она внутри – мраморная шея.

Джаред перечитывал ориентировку и незаметно для себя прикусывал палец. Изучив документ раз в десятый, с удивлением уставился на отпечаток собственных зубов на мизинце. Когда-то ему говорили, что это нервное. Впрочем, как и бессонница. И дрожащие руки. И едва не убитого тобой коллегу тоже можно внести в этот список…
Стоп, Падалеки. Рефлексию оставим на потом.
Описание потрошителя, как бы близко к действительности оно ни было, давало все-таки не много. Один из важнейших аспектов – выбор жертвы. Поймешь это – сможешь предотвратить убийство. И выйти на след преступника.
Однако ситуация усложнялась тем, что у парня, по-видимому, не было особых “пожеланий”. Нет типажа. Портрет предполагаемой жертвы был довольно размытым.
Возраст – от восемнадцати до тридцати лет, рост, вес, цвет волос или глаз – никаких предпочтений. Образ жизни – никаких предпочтений. Единственное, что их, бесспорно, связывало, это сам потрошитель.
Расстройство речи. Он хочет заставить их молчать. Он хочет говорить. Он хочет, чтобы его слышали. Значит… значит они должны были отказаться, оттолкнуть…. Выбор не мог быть случайным. Он видел каждую из жертв, он был близко, пусть ненадолго, но – близко. Не просто на улице, не просто случайный прохожий – они коснулись его жизни. Каким-то образом, мимолетно, но – рядом.
Падалеки вскакивает со стула, принимается грызть указательный палец, понимает, что делает, нервно отдергивает руку…. Это, похоже, важная мысль, ее нужно додумать, сформулировать, высказать вслух, чтобы сделать реальнее, точнее, четче.
Крипке явно не настроен на разговор. Морган в Бюро. Чад куда-то запропастился.
Джей вытаскивает из кармана мобильник, снова плюхается на стул, колеблется несколько секунд, но все-таки звонит.
Он же сам сказал – в любое время, что угодно…
“Абонент временно недоступен”.
Джаред с удивлением пялится на телефон. Психотерапевт отключил свой мобильник?!
Ладно, есть еще и офисный….
“Батарея разряжена”, - доверительно сообщает сотовый и отключается. Джей чертыхается, но позвонить со стационарного не решается. Почему-то мысль о том, что их разговор кто-то услышит, неприятно давит.
Только вот какого лешего он телефон отключил?!
Ладно, посмотрим…. Говорят, любопытство не порок.
По-хорошему, Джаред не понимает, почему вообще лезет во все это. Честнее было бы спросить напрямую, да только смелости не хватает. Или наглости. Отмахиваясь от ощущения, будто он шпионит, Джаред открывает архивные файлы ФБР.
Строка поиска услужливо предлагает набрать требуемое имя. Воровато оглянувшись, Падалеки быстро печатает.
Дженсен Р. Эклз.
Компьютер обрабатывает запрос. Секунды тянутся невообразимо медленно.
Недостаточный уровень доступа.
Что ж, к этому он был готов…
Когда-то давно, Джаред даже примерную дату назвать не сможет, он почувствовал себя немного обделенным. Какие-то уровни доступа, надо же…. В общем, жажда справедливости сыграла свою роль, и Падалеки, вооружившись поддержкой одного местного компьютерного гения, выбил себе “потайной ход” в кладовую Бюро. Засекреченные файлы? Высший уровень? Недоступная информация? Для него таких категорий больше не существовало.
Несколько привычных манипуляций и досье на Дженсена Росса Эклза прямо перед ним. Не сказать, что очень помогло…
Количество страниц оказывается неприлично маленьким, по сравнению с обычными досье. Через три минуты Падалеки узнает, что Дженсен родом из Техаса (как и сам полицейский), что он старше Джея всего на четыре года, что он по знаку зодиака - рыбы (вот уж никогда бы не подумал), что Эклз получил образование в одном из лучших университетов в Америке, прошел практику в ФБР, курсы в пентагоне, еще миллион курсов, тренингов и семинаров, принял участие в нескольких сотнях дел….
Ни слова о детстве, родителях, физиологических данных, травмах, привычках…. Ни слова о том, ради чего, собственно, Джей залез в базу. Ни слова об аварии.
Откуда у тебя эти шрамы?
Черт, Падалеки, почему тебя это так волнует? Хочешь знать, с кем связался? Хочешь знать, что киношный Лектор далек от Лектора книжного?
Джареду нужно было увидеть человека. Может быть, тогда станет немного легче доверять…
Ладно, есть запасные варианты. Как бы далеко прогресс ни заходил, оставался любимый и в то же время ненавистный архив…. Кого из нас когда-нибудь прельщала перспектива нюхать десятилетнюю пыль? Впрочем, у медали две стороны. Падалеки любил копаться в бумажках. Удивительно, как на затертых страницах можно увидеть историю, найти ответы или новые вопросы, а если повезет – даже поймать кого-нибудь…
Джаред собирает разбросанные по столу бумаги и отправляется в архив.

- Джей! Какими судьбами?! Только не говори, что все по делу потрошителя.
- Как раз из-за него, - улыбается Падалеки Слаю, смотрителю в хранилище.
Слай заведовал архивом уже лет сорок. Вернее, не всем архивом, а особо тяжкими преступлениями и данными о привлеченных со стороны сотрудниках, к которым и относился Эклз. Джаред решает, что данное совпадение – в его пользу.
- Опять будешь мне пыль поднимать? – притворно ворчит Слай. Вообще-то старик скучает в архиве, единственное, что его спасает – матч по бейсболу по телевизору. Хороший, кстати, отвлекающий маневр. Просто два : ноль в пользу Падалеки. - Хочешь какие-то конкретные дела посмотреть?
- Да, думал поискать что-нибудь похожее…. Может, подскажешь? Ты-то в курсе, - Падалеки подмигивает, Чейз смеется.
- Знаешь, как подкупить старика, Джей! Посмотри дела за восемьдесят третий год. Был тогда один неуловимый парень…. На его счету десять девушек оказалось. Уж и не помню, как поймали…
Джаред кивает и, пожелав приятного просмотра игры, скрывается между стеллажами.
На самом деле восемьдесят третий год Джареда мало волнует. Современная техника далеко ушла, да и сами методы работы получили корректировки. Любое сложное дело пятнадцатилетней давности сегодня могло быть раскрыто в течение месяца – очень высокий показатель. Но игру нужно доиграть до конца…
Джаред вытаскивает несколько папок, водружает их на стол, раскладывает в беспорядке, открыв на разных страницах, и на цыпочках крадется обратно. Внимательно смотрит на напряженную спину Слая – тот слишком увлечен игрой, чтобы что-то заметить – и переходит в другую часть архива. Где-то здесь лежит досье №374.
…Джей задумчиво застывает напротив нужной полки. В голове некстати проносятся мысли о преданном доверии и вторжении в частную жизнь….
Желание иметь козырь в рукаве? Желание узнать его лучше?
Джаред испытывал любовь, испытывал ненависть, знал, что такое привязанность, дружба, неприязнь, отчуждение…. Кем был для него Эклз – другом, врагом, знакомым, никем – он не понимал. Но решил идти до конца.
Джаред протягивает руку, вытаскивает папку, открывает…
Насмешка судьбы. Два : ноль, так ты считал, Джей?
Пустые листы.
Дженсен Эклз добился того, что редко кому удавалось. На памяти Джея – только троим. Только вот посты у них были повыше.
Никакой информации о его жизни. Ничего. Чистые страницы.
- Кто же ты такой, черт тебя побери, Дженсен? – бормочет Джаред сам себе.
За стеной слышно, как радуется удачно отбитому мячу Слай.

Он пьет кофе в небольшом ресторанчике, теребя свободной рукой документы. Мысли о потрошителе, Дженсене, Брюсе мешаются в голове, сталкиваются друг с другом так, что не удается ни на чем сосредоточиться…. Падалеки этому даже рад.
Вроде бы.
На двери звякает колокольчик. Джей смотрит на вошедших.
Молодая семья.
Дочка.
Лет восьми.
Черт!
Джаред отводит взгляд и встречает внимательные серые глаза. Она сидит напротив, подперев ладошками подбородок. Грустно улыбается.
Джей сглатывает, ощущая растущую внутри пустоту.
- Почему ты дал ему убить меня? – тихо спрашивает она. – Почему?
Джаред закрывает глаза. Этого нет. Ее нет. Ничего уже нет.
Он встает из-за столика, бросает мятую двадцатку и быстро выходит на улицу. В спину несется звонкий детский смех.
Пора к Эклзу.

- Извините, - бормочет Джаред, сталкиваясь в дверях с невысоким плотным мужчиной. Тот окидывает Падалеки цепким внимательным взглядом и молча уходит.
Джей пялится парню вслед.
Где-то я тебя видел…
Додумывать, впрочем, не хочется. Джаред торопится наверх. Две недели назад он и представить себе не мог, что будет торопиться на встречу с Эклзом. А вот, пожалуйста!
Ему нужно обсудить идеи о потрошителе. Дженсен должен выслушать и поделиться мыслями. Он поймет. Наверное, даже больше, чем сам Джаред….
Однако есть еще кое-что, в чем придется признаться.
Джаред привык. Удивительно быстро и неотвратимо привык бывать здесь. Бывать с Эклзом.
- Добрый вечер, Кармен!
Девушка поворачивается, услышав его голос, и смотрит как-то виновато.
- Добрый вечер, Джаред. Я пыталась вам дозвониться весь день, но…
- Телефон отключился, - отмахивается Падалеки, но, чувствуя непонятное волнение и видя неуверенность секретарши, хмурится. – Что-то случилось?
- Мистер Эклз отменил все встречи на сегодня.
- Почему? Что произошло?
- Не знаю, - Кармен пожимает плечами. – У него какие-то дела. Иногда бывает, что все сеансы отменяются, если есть какое-то срочное дело. Возможно, его вызвали из ФБР или еще кто-нибудь…
- Да, но…
Джаред проглатывает нелепое “А как же я?” и задумчиво прикусывает нижнюю губу. Конечно, у Дженсена могут быть другие дела, с этим не поспоришь, но…
Но ему срочно нужно поговорить о деле! Он же спешил!
Глупо, глупо, глупо…
- Хорошо, Кармен, спасибо, - Джей пятится к выходу, кивая девушке на прощание. – Надеюсь, завтра все в силе?
- Да, конечно, приходите, - Кармен улыбается.
Перед тем, как выйти из приемной, Джаред в последний раз косится на дверь Эклзовского кабинета…
Его не зря хвалили за способность подмечать детали и синтезировать информацию. Может быть, Джаред Падалеки не высыпался и вел себя, как идиот, но он все равно был хорошим копом.
На стене у двери, внизу – кровавый отпечаток пальца.
Этот тип на выходе, с которым Джей столкнулся….
Чистильщик.
Отменены все встречи, отключен телефон.
Бинго!
Теперь он точно знает, куда нужно идти.

Джареда не удивляет престижный район, в котором живет Дженсен. Имеешь деньги – умей их тратить.
Все-таки выяснить адрес Эклза оказывается проще, чем историю его жизни. В конце концов не зря Падалеки работает в полиции.
Правда, возникает, точнее, всплывает другая проблема. Джаред сидит на скамейке у подъезда и задает себе один-единственный вопрос: что я тут делаю?
Вообще-то поводов куча. Узнать, что случилось и в порядке ли Дженсен. Поговорить о потрошителе. Выполнить этакий “План Крипке” под названием “Вечер у Эклза”. Но как найти среди этих поводов причину, Джей не представляет.
Может, и не надо?
Видимо, сознание отключается, и Джаред болезненно остро осознает реальность, когда уже поздно отступать.
Потому что он звонит. В дверь. Эклза.
Повисает тишина. Джаред чувствует, как кровь колотит в висках и сердце бешено скачет в груди. Он даже успевает понадеяться, что Дженсена нет дома…
- Джаред?
Что ж, видеть удивление на лице Эклза каждый раз приятно, но Падалеки внезапно понимает, что во рту пересохло и он просто не представляет, что делать дальше. Или хотя бы говорить.
- Что ты тут делаешь?
Дженсен выглядит иначе. Падалеки видел его в костюме и в джинсах, но никогда – в домашней одежде. На Эклзе – легкие хлопчатобумажные брюки, белая рубашка поверх серой футболки и…
Джаред пялится на голые ступни Эклза неприлично долго. Просто это как-то странно.
- Джаред?
И вообще он выглядит иначе. Спокойнее. Волосы в беспорядке. Неизменные очки на носу. Джей хмурится, вспоминая, что видел в кабинете. На правой руке Дженсена – ссадины.
- Джаред, - повторяет Эклз. В голосе нет беспокойства, скорее, приказ. - Что-нибудь случилось?
Это ты мне скажи.
- Ты отменил прием.
Дженсен пожимает плечами.
- у меня могут быть дела…. Что-то произошло?
- Нет. Не знаю. Просто хотел кое-что с тобой обсудить… - Падалеки чувствует себя глупо, но ничего не может с собой поделать и продолжает изучать Эклза. Тот как будто бы совершенно спокоен и собран, однако Джей готов поклясться, что психотерапевт использует дверь в качестве опоры, а согнутая и прижатая к животу рука – попытка сдержать боль. Защититься.
Сквозь слои одежды не разглядеть, есть ли там повязка…
- Вообще-то я немного устал, Джаред, - Эклз не пытается скрыть вздох. – Честно говоря, предпочел бы побыть один….
- Сними их.
- Что?
Джаред облизывает губы. Повторяет.
- Сними очки. Просто… я привык видеть глаза человека, когда с ним разговариваю.
Воздух словно сгущается. Ощущение грядущего взрыва. Джареду хочется сбежать, но он остается. Не потому, что не боится. Потому что сил нет на побег.
Эклз медленно подносит руку к лицу, снимает очки, щурится от яркого света. И глаза у него зеленые-зеленые…
Теперь Джаред отчетливо видит кровоподтек у левой брови и царапину на скуле. Сглатывает.
- Пять минут. Пожалуйста.
Он не может дать ответ, но знает, что просто не хочет уходить.
Эклз задумчиво смотрит на него, потом осторожно делает шаг в сторону, стараясь не тревожить ребра.
- Проходи, Джаред.
Что ж, Падалеки, добро пожаловать!
Он глубоко вздыхает и делает шаг.

- Ты вообще дома бываешь?
Гэмбл прислонилась к косяку, вопросительно глядя на Моргана. Тот невозмутимо улыбнулся, потянулся и охотно пояснил.
- Дома бываю. Когда добираюсь до Вашингтона. А здесь альтернатива кабинету – съемная квартира с шумными соседями. Если уж спать не получается, то можно поработать. Ты вроде бы сама предпочитаешь задерживаться…
- В том-то и дело – люблю оставаться одна. Мне так лучше думается.
- Пытаешься выгнать меня с рабочего места?
- А у меня есть шансы?
Джеффри внимательно изучает ее лицо.
- Нет, не думаю. В конце концов, цель у нас одна, так что мы друг другу не конкуренты…. Или все так же мечтаешь о славе?
Сэра раздраженно передергивает плечами.
- Ты не меняешься с годами, Джефф.
- Ты тоже.
Она несколько секунд изучает лицо Моргана, словно что-то пытаясь вспомнить, встряхивает волосами и проходит вглубь кабинета. Смотрит на карту, разноцветные кривые, хмурится.
- Чего он хочет, Джефф?
- Быть таким же, как все, - Морган неслышно встает со стула, приближается, становится позади женщины, так же глядя на карту. – Он всего лишь хочет быть таким же, как все.
- Этот больной ублюдок? – Сэра поворачивается к федералу, кривит губы в усмешке. – Ты таким его себе представляешь? Быть таким ,как все, не значит выдирать горло, не значит убивать. Он просто псих…
- Он человек, который оказался никому не нужен. Безразличен. Брошен. Люди не сходят с ума просто так. Что, если рядом с ним никогда не было кого-то, кто мог бы объяснить, что убивать – нехорошо?
- То есть наш убийца не только псих, но и дебил? Или он не понимает общество, в котором живет?
- А общество потрудилось объяснить себя ему?
- только не говори, что ты и его жалеешь!
- Я сочувствую ему, Сэра, и это не одно и то же.
- Боже, ты всегда был таким мягкотелым!
Гэмбл резко подается вперед, задевая плечом Моргана, проходит к выходу.
- А ты никогда не умела прощать.
Она сомневается всего секунду, балансируя у открытой двери.
- Зато мы оба не привыкли жалеть о принятых решениях.

- Присаживайся, Джаред.
Падалеки неуверенно опускается на край кресла и оглядывается. Квартира у Эклза большая. Даже огромная. Высокие потолки, дорогая мебель, фотографии на стенах. Природы, не его.
Сам Дженсен присаживается на диван. Краем глаза Джей отмечает, что двигается тот осторожно, медленно. Выглядит невозмутимо, но все-таки слегка морщится, откидываясь на спинку дивана. Очки кладет на круглый прозрачный столик перед собой. Джаред сглатывает.
- Чай, кофе?
Он отвечает прежде, чем успевает подумать.
- Кофе… - видя, как Эклз медленно начинает подниматься, вскакивает и выдает, опять же не слишком обдуманно. – Я сам!
Дженсен приподнимает бровь и смотрит внимательно, Падалеки теряется.
- В смысле… если тебе…. ну то есть я и сам…. А кухня… и….
- Прямо по коридору и налево. Не перепутаешь. Кофеварка на столе.
- Ага, - радостно выдает Джаред и сбегает.
Ну почему рядом с этим человеком он постоянно ощущает себя таким идиотом?
Кухню, однако, он умудряется отыскать. И даже кофеварку. И даже две чашки. Ну, не возвращаться же к Эклзу с пустыми руками?
Три минуты передышки. Падалеки никак не может понять, что испытывает в этот момент. Рядом с Дженсеном его всегда охватывает странное чувство, нечто вроде волнения, природу которого определить ну никак не удается…. Неясно, то ли он хочет приблизиться, то ли, напротив, сбежать…
Джей делает глубокий вдох и возвращается в гостиную.
Эклз все так же сидит на диване, глядя прямо перед собой. Если его не знать, похоже, что это просто обычный усталый холостяк, отдыхающий от…
Стоп.
Джаред, наконец, понимает, что смущает его в сегодняшнем Эклзе. Усталость. Он действительно устал.
Еще бы, Джей, его избили, между прочим…
Джаред вновь чувствует укол совести. Пришел, побеспокоил, мешается…
Он ставит чашки на круглый прозрачный стол, мимоходом отмечая, что стоило бы принести поднос или салфетки, но уже поздно.
- Слушай, ты извини, что я вот так без предупреждения, просто телефон был отключен, а потом я зашел в офис, ты встречи отменил, и этот парень, и кровь, и…. Ну, в общем, я скоро пойду, - он виновато смотрит на Дженсена из-под челки, прикусив губу. Когда Джей нервничает, он либо не может выдавить из себя ни слова, либо тараторит как сейчас.
Эклз медлит, отпивает кофе и, словно что-то для себя решив, спрашивает.
- Ты хотел что-то обсудить, Джаред, ведь так?
- Может, мы лучше завтра…
- Джаред.
Он сдается. В который раз.
- Хорошо. Знаешь, я подумал сегодня…. Конечно, типажа у него нет, но выбор жертв не случаен. Он чувствует свою не-принадлежность к миру, он считает себя лишенным того, чего у нас даже в избытке. Это понятно. Но, если остановиться на мысли, что у потрошителя проблемы с общением, значит, претензии, возникающие к жертве, должны быть чем-то обоснованы. То есть да, он хочет, чтобы они слушали, но почему именно они?..
- Продолжай, Джаред.
- Они не могут быть случайными прохожими, нет. Он не мог просто увидеть Кэт из окна и решить – да, это она. Она должна была его не услышать, не заметить. Может быть, он пытался что-то сказать, не слишком длинное, сложное, хотя бы элементарное “привет”, то, что жертва пропустила, не обратила внимания…. Не знаю, что-то в этом духе. Они все должны были где-то столкнуться, причем по-настоящему, не мимолетно на расстоянии. Близко. Мы что-то упускаем. Что-то, что их связывает. Но каждая из жертв, все они, чем-то его зацепила…. Что? – спрашивает Падалеки, замечая, что Дженсен улыбается.
- Я тебя понял, Джаред. Просто любопытно – а чего ты хочешь от меня?
- Ну… эм… как же? Скажи, что ты об этом думаешь…
- Я с тобой согласен, - он пожимает плечами.
- Прости?
- Говорю, что я с тобой согласен. Хорошая идея, Джаред.
Падалеки открывает было рот, чтобы что-нибудь спросить, но понимает – спрашивать особо нечего. Хотел поделиться мыслями – поделился. Хотел сформулировать идею – сформулировал. Молодец, Джей. Всего-то побеспокоил человека….
- Поздно уже, я, пожалуй, пойду, спасибо за кофе…
- Ты не слишком торопишься?
- Что? – Джаред неуклюже замирает, привстав с кресла.
- Раз уж ты здесь, я тоже хочу поработать. У меня есть вопрос, точнее, просьба, - он внимательно следит за растерявшимся полицейским. – Но ты лучше присядь.
Тот плюхается обратно в кресло, неуверенно глядя на собеседника.
- Дженсен, по-моему, это не слишком удобно. Тебе надо отдохнуть и…
- За меня не волнуйся, Джаред. Лучше расскажи мне о своей матери.
Падалеки хмурится, позволяет себе отвлечься – кофе-пауза. Уточняет.
- О тетке или о настоящей?..
- Родной, Джаред, биологической.
- Да я особо ничего и не помню, - он дергает плечом. – И вообще, мы договаривались на вопрос…
- Ты зол на свою мать, Джаред?
Он вскидывает голову, озадаченно пялится на Эклза.
- Зол? За что?
- Это ты мне скажи, Джаред.
- Ну… - Джей пытается понять, откуда вообще взялся этот вопрос. Они никогда раньше не касались его детства, по крайней мере после того, первого, проникновения в его жизнь и последовавшего за этим срыва. Почему сейчас? – Я об этом не думал. То есть я ведь почти ее не помню, на похороны меня не пустили – была ужасная погода, тетка боялась, что простужусь…. Если подумать, мне не за что злиться…. Конечно, я мог бы обвинять ее в том, что она меня бросила, но тут она не виновата. И в уходе отца не виновата. И в том, что после ее смерти я стал находкой для сочувствующих…. В конце концов, она ведь все для меня делала, старалась. Просто…. Не знаю, я…. Я тогда не мог ничего изменить, хотя…. Мама работала по ночам, все ради меня. То есть я не просил, но понимал. Ее убили тогда из-за денег. Сумма смешная, а ее убили. Праздники приближались, хотела сделать мне подарок…. Она старалась, так что если кто-то и виноват…
Джаред внезапно вскакивает. Растерянно смотрит на Эклза, разворачивается, делает несколько шагов к двери, останавливается, отчаянным жестом вцепившись себе в волосы…
- Черт. Черт, черт, черт. Значит, это гребанное чувство вины, этот комплекс “надо быть лучшим хотя бы в работе”, все это…. Я, получается, всегда все порчу, и… - Джей нелепо усмехается, выпрямляется, разводит руки в стороны. Снова поворачивается к Эклзу. – Я что ли так и буду всегда…всю жизнь…. Знаешь, ты прав, - он сжимает кулаки, сдерживая непонятно откуда взявшуюся ярость. – Я зол. Я зол на нее за то, что зол на себя! Какого черта? Какого черта ее не было рядом, какого черта она не говорила мне, что это не моя вина?! Какого черта она не говорила, что мной гордится?! Какого черта она меня бросила?!
Он тяжело дышит, как после бега. Смотрит на Эклза и не видит его. Тело горит, во рту пустыня. И где-то внутри растет боль, как будто нарыв вскрыли. И он снова истекает кровью,
- Твоя очередь, Джаред.
…Что?!
Нет, этот тип издевается!
Падалеки с трудом приходит в себя, но скорее от шока, чем от облегчения. Он не представляет, смог бы он продолжать этот разговор, смог бы он сказать еще что-нибудь о себе, хотел бы он это сказать….
Но, черт возьми, вытаскивать это наружу и потом так спокойно…
Дженсен тянется за кофе, невольно морщится из-за движения. Полицейский вновь изучающее смотрит на ссадины на его руках.
- Это из-за Энга?
Эклз замирает, так и не дотянувшись до чашки. Невесело улыбается и кивает.
- Откуда у тебя эти шрамы?
Джареду слишком хреново сейчас, чтобы беспокоиться о такте или бояться.
- Ты уже задал свой вопрос, Джаред.
- Я спрошу это завтра. Так что ты можешь решить, что мне ответить.
Они смотрят друг на друга, напряженно и настороженно.
Звонит телефон.
Оба не двигаются. После четвертого звонка – Джей неосознанно считает – срабатывает автоответчик.
- Дженсен твою мать Эклз! Немедленно подойди к телефону или я за себя не…
Дженсен поднимается с дивана, едва услышав первое слово. Торопится, чтобы быстрее ответить, и морщится от боли. Джаред замечает, что тот хромает.
- Джаред, извини, я должен ответить. Подождешь пять минут? Спасибо.
Падалеки наблюдает, как Эклз скрывается в соседней комнате, и вздыхает.
Подождет, конечно, как будто у него есть выбор….
Он опускается на диван, почему-то туда, где несколько секунд назад сидел Дженсен. Тепло, но по телу пробегает дрожь. Он все-таки помнит свою мать. Очень отчетливо – ее улыбку и ямочки на щеках. Говорят, в этом они похожи. Разве он имеет право на нее злиться? Разве он такого права не имеет? Все это так глупо. Ты ни в чем не виноват, Джей. Ты виноват во всем.
Джаред закрывает глаза. У нее были кудряшки. И белое платье в горошек. И замшевые туфли….
Господи, как же он устал…
Джей сам не замечает, как отключается…

Мама улыбается ему. Высокая, стройная, теплая…. Джаред протягивает руку, и мама удаляется, уменьшается, превращаясь в ребенка. Такого знакомого…
- Почему ты позволил ему убить меня?
За ее спиной появляются чужие руки. Крепкие, мужские, окровавленные руки. В ушах гудит, воздух трескается, чьи-то крики.
- Не подходи!
Он заперт в собственном кошмаре, не в силах ни переиграть, ни вырваться. Сценарий утвержден, камеры включены, механизм запущен.
Он помнит ее глаза. Жар нарастает. Еще чуть-чуть….
Джея будто тянет наружу, картинка перед ним плывет и отдаляется, он ощущает прикосновение к коже – два обжигающих пятна на плечах. Падалеки вскидывает руки, на границе между сном и реальностью, ожидая поймать пустоту, но вместо этого бьет что-то живое и теплое. Захват только крепнет, и Джей неосознанно нашаривает ткань, сжимает в кулаках, хватаясь за соломинку. Он хочет выбраться, сбежать от взрыва, от боли, от ожогов. Он хочет прекратить.
- Джаред!
Опять этот командный тон. Какое счастье, что это помогает.

Падалеки резко открывает глаза и видит перед собой Эклза. Близко, очень близко. Тот сидит перед Джеем, крепко стиснув его плечи. Сам Джаред комкает в кулаках рубашку Дженсена. Он чувствует, как по виску стекает капля пота. Хорошо, что до взрыва успел…
- Дженсен? Ты что тут делаешь?
Голос хриплый, тихий, но, главное, не дрожит. На это сил хватает.
- Вообще-то я тут живу, Джаред.
- В моей…. Это не моя квартира, - делает гениальный вывод Падалеки. – Я что, уснул?
- Отключился, - Эклз внимательно следит за реакцией. – Это не удивительно, учитывая, в каком напряжении ты находишься в последнее время. Плюс эмоциональные затраты. Я решил, что тебе стоит немного отдохнуть.
- Ты опять меня будишь. Уже второй раз, - он шепчет это, сам не зная зачем. Темно, Эклз не включил свет. Они сидят на диване, продолжая удерживать друг друга, хотя ни один не задумывается о том, есть ли в этом необходимость….
Красивый, - думает Падалеки.
Эта мысль рождается сама по себе, независимо от воли хозяина. Джаред просто принимает ее, ощущая, как жар от ладоней на его плечах пробегает по телу.
Красивый.
Он замечает кровь на щеке Дженсена. Вспоминает, как ударил что-то во сне, борясь с кошмаром. Глубокие царапины, которые Джаред невольно потревожил. Полицейский думает о тех, кто совсем недавно бил Эклза, кто распорол его кожу, кто причинил ему боль, и внутри просыпается острое желание ударить….
Джей словно приходит в себя и осознает, что стирает кровь со щеки Дженсена большим пальцем. Он не успевает испугаться или пожалеть о сделанном, вот только не может посмотреть ему в глаза.
- Прости, - бормочет Джей, не понимая, за что именно извиняется. Может быть, за все сразу. Не отрывает взгляд от шеи Дженсена. Почему-то сейчас, когда он не один, впервые за долгое время не один после – вместо – кошмара, так хочется ощутить тепло…. Тот раз, в кабинете, не считается. Эклз был далеко, он выплеснул на лицо Падалеки воду, он не держал так успокаивающе за плечи…. И хочется оказаться ближе, хочется спрятаться, хочется….
Джей обрывает себя, испугавшись собственных мыслей, отстраняется.
- Прости, я лучше пойду, поздно, то есть рано, то есть я уже и так, ну, ты понимаешь, и, в общем, я…
- Я вызову тебе такси, Джаред. Можешь пока привести себя в порядок. Ванна дальше по коридору и….. Все хорошо.
Падалеки вскидывает голову, встречаясь, наконец, с ним взглядом. Дженсен мягко улыбается ему, так, как раньше еще не улыбался. Как равному, как другу, как…
Он кивает и сбегает в ванну. Умывается, долго изучает свое отражение в зеркале.
Сидя в такси и глядя на огни Нью-Йорка, Джаред старается не думать о том, почему плечи горят до сих пор. Хотя их уже никто не касается.
На часах – половина шестого.
Солнце встает.

Дженсен привык к мысли, что его жизнь устоялась. Он научился понимать чужие эмоции и жестко контролировать свои. И отдавать себе отчет в своих действиях.
Именно благодаря этим правилам и способностям, Эклз без труда угадал и внезапный испуг Джареда, и его причину.
Желание.
Первейшее правило психотерапевта – не допустить возникновения личной симпатии, которая рискует перерасти в увлечение. Такая проблема нередко возникала у непрофессиональных врачей при работе с противоположным полом. Дженсен с этим почти не сталкивался. Особенно в последние несколько лет. Что ж, все бывает впервые.
Однако если анализировать свои действия, Дженсен вынужден был признать, что ничем Падалеки не провоцировал. К себе не привязывал, задушевных бесед не проводил, глазки уж точно не строил.
Эклз усмехнулся. Глупые же мысли иногда в голову приходят…
В общем и целом, проблема Джареда не была бы серьезной проблемой – Дженсен с интересом Джареда справиться мог, - если бы не одно “но”. Его тоже влекло к Падалеки.
Джаред был сильным человеком, несмотря на неумение признавать свою беспомощность в отношении истории с Ребеккой, и искренним, естественным, еще верящим в добро. То, чего так не хватало Эклзу. Джей пытался спрятаться за улыбку, не показывать настоящего себя, но проявление эмоций – своих – оставалось для него потребностью. Он не боялся привязанностей и желаний, не боялся показаться смешным или нелепым – роскошь, от которой Эклз себя давно отучил…
Впрочем, его увлечение можно было бы списать на чисто физическую потребность. Дженсен ухмыляется и решает проверить эту идею. Да и секса давно не было.
Падалеки уехал пять минут назад.
Он выбирает знакомую улицу, шаря взглядом по полураздетым женщинам. Уже светает, и их осталось немного. Подсознание оказывается жутко предсказуемым, когда Эклз останавливается напротив худой высокой брюнетки с короткой стрижкой.
Отсалютовать самому себе и выбрать пухлую блондинку с яркими губами. Дженсен умеет посмеяться над собой, когда никто не видит.
В мотеле он задергивает шторы, чтобы было темно, отталкивает проститутку, когда та начинает расстегивать на нем рубашку, сжимает ее руки и опускает себе на ширинку. Девчонка оказывается сообразительной, расстегивает джинсы, делает несколько медленных, плавных движений, будто оценивает, а потом опускается вниз и вбирает наполовину вставший член в рот. Дженсен закрывает глаза.
Он считал себя однолюбом. В людях, бытовых мелочах, интересах он всегда оставался верен себе. И любовь уже была. И была привычка. Больше Эклз не хотел ничего. Хватит.
С Эдвардом он прожил почти три года. Разрывать и уходить было больно, но – все к лучшему. Киру он любил. Так, как умел, так, как мог.
Но итог был один – никто не мог выдержать рядом такого человека, как Дженсен Эклз. Возможно, ему стоило бы себя возненавидеть. Если бы он не сделал это еще раньше.
Кончая, он вспоминает прикосновение Джареда к своей щеке.

Звонок мобильного застает Джареда, когда он возится с ключами у дверей своей квартиры. Падалеки чертыхается и прижимает трубку к уху.
- Да?
- Джей? Привет, это Чад. Послушай, я знаю, что еще рано, но мне подумалось, что ты захочешь поучаствовать…
Через две минуты Падалеки снова сидел в такси и снова старался, изо всех сил старался, не думать об Эклзе.
И о том, почему ему так безумно хотелось к нему прикоснуться...
На Мэйдэн Стрит полно полицейских и федералов, как в форме, так и в штатском. Джаред без труда отделяет зевак и прохожих от коллег – сила привычки. Отыскав взглядом Мюррея, подходит к нему.
- Чад?
Тот машет какому-то незнакомому Джею копу и поворачивается к другу.
- Быстро ты. Ну, хорошо. Слушай. Тэдд Корвел, сорок один год, холост, временно безработный, насколько нам удалось установить. Вызвала соседка, миссис Хитинс.
Джаред наблюдает за тем, как полицейские выстраиваются в колонну у входа в подъезд. Морган что-то устало объясняет Гэмбл, замечает Джея и кивает. Падалеки моргает и заставляет себя подавить зевок.
- Это не первый раз, когда добрые граждане пытаются выдать своих соседей за серийных убийц или маньяков. Да и по поводу потрошителя были звонки, почему сейчас столько шума?
Чад косится на друга, вздыхает.
- Потому что, по словам этих же самых соседей, Тэдд заикается. И предупреждая твой вопрос – об этом не писали и не говорили по кабельному. Этот парень – заика.
Джаред облизывает губы и кивает.

- Кем ты мечтала стать в детстве?
Девчонка замирает, неловко нагнувшись, чтобы поправить туфли. Выпрямляется, смотрит на сидящего на кровати Дженсена.
- Извини?
- Я заплачу тебе двести баксов сверху, если ты поговоришь со мной минут пятнадцать. Кем ты мечтала стать в детстве?
- Поговорю? Ты какой-то извращенец, что ли?
Эклз смеется.
- В забавном мире мы живем. Если бы я предложил ролевую игру, где я маньяк, а ты жертва, которую я насилую, используя наручники и плетку, ты бы не назвала это извращением.
- Маньяк и жертва? – проститутка хмыкает, закатывает глаза. – Это не извращение, милый, это уже классика.
Что ж, в ней что-то есть.
- Ну, так что? Согласна?
- Валяй. О чем будем трепаться?
- Как тебя зовут?
- Эвелин. И прежде чем ты спросишь – да, это мое настоящее имя.
Она усаживается на жесткий стул напротив Дженсена, поправляет волосы.
- Ты давно на улице, Эвелин?
Пожимает плечами.
- Давно. С тех пор, как мой папаша нажрался и полез в драку. Его убили. Мне было около шестнадцати.
- Мать?
- Умерла почти сразу после родов.
- Почему ты осталась одна?
- Сбежала. Отчасти подростковый протест, отчасти страх, отчасти нежелание идти под чью-то опеку. Отчасти влияние так называемых новых друзей. Только вот никто меня не ждал в Нью-Йорке. А мордашка была смазливая.
Дженсен окидывает ее внимательным взглядом.
- Не в моем вкусе.
- Возможно, - она прищуривается. – Но ты ведь выбрал меня.
- У человека могут быть свои мотивы.
- Плевать на мотивы, когда есть нужный мне результат.
Не глупая. Дженсен улыбается.
- Какой у тебя натуральный цвет волос?
- Темно-русый.
- Зачем перекрасилась?
- Работа такая. Нужна красота, насколько это возможно. У меня был не слишком товарный вид. Тебе действительно интересен весь этот бред?
Он игнорирует ее вопрос.
- Кем ты мечтала стать в детстве, Эвелин?
- Будешь смеяться, но не порно-звездой, - девчонка грустно улыбается. – Ветеринаром. Странно об этом вспоминать сейчас. Кажется – так далеко…
- И почему ты им не стала?
Эвелин в упор разглядывает Эклза.
- У тебя красивые глаза. Потому что не стала. Так получилось.
- Бред, - Дженсен встает, подходит к окну, отодвигает штору, впуская в комнату солнце. – Ты считаешь, что во всем виновата жизнь. Она не дала тебе шанса. Не повезло. Отец-алкаш, мать, бросившая тебя. Никакой поддержки, люди – сволочи, жизнь – дерьмо, и ты в нем по уши. Тебя бесит твоя засранная комната, твои клиенты, твои якобы подруги, твое отражение. Но ты привыкла к тому, что есть, и полагаешь – иначе и быть не может… - он вновь смотрит на проститутку, встречая злой и одновременно испуганный взгляд.
- Какого черта ты…
- Что, если я дам тебе шанс? Здесь и сейчас, тот самый шанс, который судьба так упорно у тебя отбирала?
Эвелин справляется с собой.
- О чем ты?
- Я дам тебе работу. Не какой-нибудь посудомойкой, хотя и это было бы неплохо, а менеджером в солидной компании. Вечерами тебе придется посещать курсы для получения квалификации, их оплатит фирма. Если ты пройдешь испытательный срок, то сможешь и отучиться, и получить опыт. Потом поступишь в колледж, получишь образование и через лет семь станешь тем, кем мечтала стать в детстве. Или кем-нибудь другим. Есть всего несколько условий: никаких наркотиков, никакого платного секса в качестве подработки, никакого алкоголя, обучение и рвение в работе. Справишься?
- Ты точно псих, - заключает девчонка, встает. – Это или прикол, или какая-то шутка на спор, так что я лучше пойду…
Она не успевает закончить – Дженсен хватает ее за плечи, разворачивает лицом к себе и произносит – медленно, выделяя каждое слово.
- В рамках современного общества я вполне нормален. Это не шутка. Это не спор. Это твой шанс, которого больше не будет. Ты можешь сейчас уйти, закрыть за собой дверь и просрать этот шанс, как ты просрала жизнь до этого. А можешь согласиться и рискнуть. Тогда все будет зависеть только от тебя.
Эклз отпускает ее. Эвелин отшатывается – видно, как она дрожит. Дженсен ждет.
- Ладно. Ладно, предположим, ты серьезно…. А если я тебя выдам? Ты же явно какая-то шишка…
- Выдашь? – Дженсен улыбается. – Расскажешь, что я купил проститутку, а потом решил ей помочь? Поверь мне, это мелочь. К тому же – твое слово против моего. И ты никому ничего не расскажешь – не захочешь потерять уважение. И работу. Что ты решила?
Тикают часы. Дженсен молчит, наблюдая, как меняются эмоции на ее лице….
- Что я должна делать?
Психотерапевт кивает. Достает из кармана ручку, пишет на салфетке, брошенной на столе, телефонный номер.
- Завтра в одиннадцать ты позвонишь по этому номеру, представишься. Там поймут. Подойдешь по адресу, который тебе назовут, на собеседование. Узнаешь о своих обязанностях. Выйдешь на работу. Про курсы тебе расскажут там же. Вот, - он протягивает салфетку, роется в кармане, вытаскивает смятые купюры. – Здесь еще пятьсот долларов. Купишь себе что-нибудь приличное для работы в офисе. Это все.
Эвелин осторожно, будто боясь, что этот сумасшедший передумает и сделает что-нибудь страшное, берет деньги и номер телефона. Неуверенно смотрит на Эклза.
- Зачем тебе это?
Он усмехается.
- У человека могут быть свои мотивы, но важнее результат. Иди.
Дженсен еще долго рассматривает закрытую дверь.
На самом деле он не знал, что этой девчонке ответить.
Просто сделать что-то хорошее. Пока я еще могу.

- Мистер Корвел, откройте!
Переговорщик – Стью, кажется – уже минут пять стучал в дверь и пытался уговорить хозяина открыть. Тот что-то мычал в ответ, но просьбу выполнять отказывался. Хотя все-таки копы его дожали…
- У-уходите! Я ввызову полицию!
- Мы и есть полиция, мистер Корвел! – упрямо отзывается полицейский. – Откройте, пожалуйста.
- И-и что ввам от меня нужно?
- Нам нужно с вами поговорить, сэр. Откройте.
- У-уходите! Я нникого видеть не х-хочу!
- Вам придется открыть дверь, иначе мы ее выбьем!
Тишина. Джареду кажется, что он слышит, как Тэдд думает за дверью.
- А-а ордер у ввас есть?
- Е-е… тьфу, есть у нас ордер, мистер Корвел!
Падалеки чешет нос, пряча улыбку. Рядом откровенно ржет Чад. Морган бросает усталый взгляд на дверь, за которой отчетливо слышна возня и звон ключей. Через несколько секунд взору полицейских представился невысокий, крепко сложенный мужчина в халате и тапочках-собачках. Мюррей начинает ржать еще громче и быстро выходит на улицу. Джефф провожает его взглядом, потом предъявляет Тэдду значок.
- Можно войти, мистер Корвел? Обещаю, что не отниму у вас много времени.
Тот опасливо оглядывает толпу полицейских, занявшую коридор, и кивает. Джаред проходит в квартиру следом за Морганом. Оборачивается, наталкиваясь на недовольный взгляд Гэмбл. Разочарована. Еще бы, это явно не их парень…
Морган без приглашения усаживается в кресло, выкладывает на стол фотографии девушек. Джей остается в дверях, прислонившись к косяку. Тэдд хмуро смотрит на них.
- Мистер Корвел, вам знакомы эти девушки?
Он хмурится, выуживает из кармана очки – они ему совсем не идут, в отличие от… Джей вздрагивает – цепляет на нос и внимательно рассматривает снимки. Никакой реакции.
- В-вот эту видел. Н-новости. Уббита, к-кажется. Остальных нне помню.
- Они тоже были в новостях, - Морган пристально смотрит на Корвела.
- И ч-что? Это ппреступление – не узнать д-девушек? Я мало сммотрю телевизор.
- Где вы были двадцать пятого августа, четвертого октября и пятого сентября этого года?
- В-вы издеваетесь, дда? Откуда я п-помню?
- Уж напрягитесь, мистер Корвел. Хотя бы четвертое октября, если вас не затруднит.
- Ддома я был!
- Подтвердить, разумеется, никто не может, - Джефф констатирует факт. – Наш свидетель утверждает ,что вы часто пропадаете где-то по ночам. И четвертого числа вы также ушли вечером, а вернулись под утро. Можете объяснить свое отсутствие?
Тэдд хмурится, недовольно поеживается.
- Я работаю.
- Могу узнать, где?
- С-слушайте, - он переходит на шепот, наклоняется вперед. – Э-это не официально, у ддруга, я н-не хочу его п-подводить. Я сторож. Н-на складе. Нночной.
- Мистер Корвел, мы должны проверить ваши показания. Мне нужен номер телефона и имя.
Корвел колеблется несколько секунд, потом поджимает губы, исчезает в соседней комнате. Возвращается с листком бумаги.
- В-вот. Ккак просили, - он кисло улыбается. – А теперь прошу вас п-покинуть мой ддом.
Морган кивает, забирает листок и выходит из квартиры. Тэдд вопросительно смотрит на Падалеки. Тот сцепляет пальцы в замок и тихо просит.
- Уделите мне несколько минут, Тэдд, пожалуйста. Мне очень нужно поговорить с вами.
- Сслушаю, - вздохнув, соглашается мужчина.
Джаред набирает в легкие побольше воздуха и выдает.
- Вы давно заикаетесь?
Корвел если и удивляется, то виду не показывает.
- с д-детства.
Джей кивает, облизывает губы.
- И… как?
- Что “как”? – жестко переспрашивает Тэдд.
- Как вам с этим живется?
Корвел закатывает глаза, выуживает из-под стола бутылку пива и делает глоток.
- Вполне с-себе не пплохо, если бы н-не такие люди, ккак вы.
Полицейский удивленно приподнимает брови.
- О чем вы?
- Об этой г-глупой неловкости. Ч-чего вам стоило з-задать мне этот вопрос? Ввы три часа р-решались. Д-да еще и с видом “извините, м-мне так жаль, ч-что вы бракованный”…
- Я вовсе не…
- Д-да ладно, - Тэдд раздраженно взмахивает рукой. – Я п-привык. Сочувствие, н-неловкость, постоянные в-виноватые взгляды…. Это еще х-хуже, чем откровенные н-насмешки. М-мне не мешает это. Мне м-мешаеют эти смущенный л-лица. Я нне инвалид, с-сэр.
- Я знаю, - Джей сглатывает, понимая, что Корвел все-таки прав. – Почему вы не лечились?
- Н-нужны деньги. И ввремя. И п-помощь психотерапевта. У м-меня нервное. Д-денег нет, ввремени нет, ннет никого, р-ради кого стоило бы н-напрягаться. Я же с-сказал, что ппривык.
- Спасибо, Тэдд, - Джаред поднимается с кресла, протягивает Корвелу руку. Тот осторожно и немного неуверенно пожимает ее, кивает на прощание.
Снаружи почти никого нет. Чад что-то объясняет полной раскрасневшейся женщине средних лет. Джей слышит обрывок разговора и понимает, что это миссис Хитинс. Добропорядочная американка, желающая досадить соседу от скуки.
Джаред смотрит на небо и думает о Дженсене.

- Что ж, парни, выпьем за очередной ложный вызов! – Стив поднимает чашку кофе, кивает сидящим рядом друзьям и делает глоток. – Хотя, признаюсь, когда услышал, что тип заикается, даже понадеялся на чудо…
- Только три процента подобных звонков оказываются полезны следствию, - Чад лениво возит вилкой по тарелке. – Я тоже позволил себе порадоваться. На секунду только. Но когда услышал голос этого типа за дверью…. И все-таки лицо Гэмбл того стоило! Она рвала и метала, но явно от отчаяния. Еще бы, обещали, что скоро потрошителя посадят, а новостей никаких. Ей, поди, начальство тоже на хвост наступает.
- Зато Морган меня во всей этой истории порадовал, - вмешивается Том. – Хорошо работает. И ориентировку они с Лектором шикарную составили.
- Ага, - кисло замечает Стив. – Шикарную. Толку-то? Пусть этот разлюбезный Лектор тогда преступника поймает. Раз он у нас такой гениальный и удивительный…. Кстати, - Карсон понижает голос, наклоняясь над столом. – Я узнал, откуда у него удав.
- Версия номер один, два или пять? – ехидно уточняет Мюррей.
- Номер правильный. Удава ему один из мафиозников прислал. Типа хотел припугнуть, но Лектора так просто не проймешь, он этого удава приручил. Ну, с такой-то рожей…. Я уж Лектора тоже бы послушался…
- Нет у него никакого удава!
Три пары глаз как по команде поворачиваются в его сторону.
- Джей? Ты чего?
- Я же говорил, - Падалеки упрямо смотрит на тарелку. – Нет у него никакого удава.
- Может, он тебе соврал? С Лектора станется. А удав спокойно себе спит в ванной…
- Почему сразу в ванной? – Тома, видимо, очень интересовали удавьи привычки.
- Ну, там места много и…
Джаред с громким стуком опускает на стол чашку.
-Нет у него в ванне удава! Я там был – нету!
Чад неловко прокашливается и подчеркнуто вежливо уточняет.
- Извини, что ты имел в виду под “я там был”? В ванне Лектора? То есть прости, в квартире Лектора?
- Дженсен.
Джей и сам не понимает, какого черта он так злиться.
- Что?
- Дженсен. Дженсен Эклз. Его зовут Дженсен Эклз. И я больше ни слова слышать не желаю про удава.
- О, я понял, - Стив ставит на стол локти, уютно подперев голову кулаками. – Кажется, наш Джей завел себе нового друга, да еще и какого! Самого Лек…прости, Джена…
Джаред резко выпрямляется, выходит из-за стола, так и не допив кофе. В спину ему несется удивленное “Ты чего?” и “Джаред, погоди!”, но он только ускоряет шаг.
Глупое время. Герои. Монстры. Предатели. Голливуд и комиксы.
Фарс.
Почему-то сейчас Дженсен кажется ему самым настоящим и честным из всего, что его окружает.
Он устал думать. Он будет делать то, что хочется.
Ему хочется к Эклзу.

Дженсен делает глоток и недовольно морщится – кофе успел остыть. Тянется к телефону.
- Кармен, милая, принеси еще кофе. Спасибо.
Смотрит на часы, выстукивая пальцами какой-то приевшийся мотив.
Джаред опаздывает на десять минут.
В этом, в общем-то, не было бы ничего странного, если бы Эклз не был уверен, что Падалеки привык к их встречах и беседам. Более того, он уже становился зависимым, потому что забыл, что такое доверие и соучастие. Как ни старался Дженсен сохранить дистанцию, у него не получилось.
Возможно, Джаред испугался зарождающихся чувств. Дженсен хмурится. Нет, это не причина и не повод. Падалеки не из тех, кто стал бы от этого бежать. Он бы пришел.
С другой стороны, что-то могло случиться. Например, на работе. Срочный вызов или…
Нет. Он бы позвонил.
Дженсен смотрит на часы.
Джаред опаздывает на двадцать минут.
Телефонный звонок отвлекает от мыслей о пациенте.
- Мистер Эклз, звонит мистер Крипке. Соединить?
- Да, Кармен, - пауза. – Добрый вечер, Эрик…. Нет, спасибо, все в порядке. Да, хорошо себя чувствую. Только вот твои специалисты стали ошибаться…. Ничего, просто нужно быть более внимательными… - что-то в голосе полицейского заставляет Дженсена насторожиться. – Эрик, у тебя что-то случилось?.. Что случилось, Эрик?..
Он молча слушает усталый голос Крипке, прикрывая глаза. Роняет пустые слова сочувствия и кладет трубку на рычаг. Смотрит на часы.
Джаред опаздывает на тридцать минут.
Теперь Дженсен знает, почему.
Но, главное, он знает, где искать.

Говорят, человек ко всему привыкает.
Это случается нечасто, но случается. Об этом вроде бы помнишь и все понимаешь, но каждый раз – как обухом по голове.
Ты живешь, работаешь, оправдывая свой выбор теоретически принесенной обществу пользой. Вплоть до того момента, когда понимаешь, что твоя работа – это смерть.
Гибель коллеги всегда выбивала из колеи. Особенно, если ты хорошо знал человека. А если это твой напарник, то можно и вовсе отойти от дел. Такое иногда бывало.
Смерть уравнивает в правах. Смерть ставит границу.
Смерть напоминает о том, что ты, к несчастью, еще жив.
У кого-то остаются пустые квартиры, кубки по футболу в старшей школе, старые фотографии, полупустой холодильник. У кого-то – любимая девушка, новенький автомобиль, скидка в супермаркете, столовое серебро. У кого-то – пожилая мать, гора папок с отчетами на рабочем столе, начищенный до блеска пистолет под подушкой, неоплаченный кредит. У кого-то – молодая жена, двое детей, дом на лужайке, чистые носки и свежие цветы.
Все оставалось, они уходили.
Ты думаешь о том, что навсегда ушло, что уже не удастся исправить. Ты думаешь о том, что мог бы сделать и чего не сумеешь уже никогда. Ты думаешь о том, за что ты в ответе, за кого ты в ответе и в чем ошибся.
Ты думаешь о том, что твоя пустая квартира не стоит его жены и детей.
Все это несправедливо, глупо и закономерно. Когда-нибудь все устают жить. Только не всегда догадываются об этом.
Ты, кажется, проебал свой шанс на нормальную жизнь, но почему-то остаешься.
Брюс мертв.
Он мог бы прикрыть его. Мог бы спасти. Мог бы быть тем, кто его убил.
Пьяная драка, нелепая случайность, отнятая жизнь.
Джаред закрывает глаза.
Звезды над ним осуждающе молчат.

То ли дрема, то ли забытье.
Сквозь опутавший его кокон Джаред чувствует прикосновение.
Снова – горячие ладони на плечах. И его лицо опять слишком близко. Так, что дыхание оседает на щеках. Джей думает, что мог бы поймать его губами.
Ему так хотелось сбежать. Оказаться где-то, где нет боли и страха, где нет проблем, только волшебство. Волшебство места, момента, красоты. Его персональное убежище.
Сейчас, глядя Дженсену в глаза, он понимает, что рад. Не рад быть здесь, а рад быть здесь не один. Рад, что этот человек рядом.
- Здравствуй, Джаред, - он смотрит с пониманием. – Я знаю, - Падалеки бледно улыбается. – Не стоит сидеть на полу. Вставай.
Джей не двигается, разлепляет пересохшие губы.
- Почему все вокруг меня умирают?
Голос дрожит. Глупо, стыдно, по-детски бессмысленно. Лицо Дженсена становится размытым пятном, и Джаред смаргивает слезы. Влажная капелька ползет по щеке, останавливается. Кожа замерзает.
Эклз прикрывает глаза. На мгновение – сотую долю секунды – Джею кажется, что ему тоже больно. Не просто здесь и сейчас, а так же, как и ему – вообще.
Дженсен отпускает плечи Джея только для того, чтобы взять его лицо в ладони. Сжимает, слегка встряхивает.
- Ты не несешь ответственности за то, что произошло с Брюсом, Джаред. Ты не отвечаешь за все, что происходит вокруг.
- Я мог бы убить его…
- Но не убил.
- Я мог бы прикрыть его…
- Или не мог. Тебя там не было, Джаред. И если бы ты был, это могло ничего не изменить. Один сценарий, другие лица. Ты не можешь контролировать все, ты не можешь спасти всех. Никто не может. В твоих силах – попытаться, это твоя цель, ни больше, ни меньше. Ты не отвечаешь за действия пьяных, сумасшедших, разъяренных, одиноких, запутавшихся. Ты не держишь в руках чужие жизни. Мы никогда – слышишь, никогда – не вычистим всю грязь. Да это и не нужно. Мы можем стремиться, весь смысл в движении. Но ты не должен винить себя в том, что человек смертен. Мир не крутится вокруг тебя, Джаред. У каждого – своя судьба. И свой выбор. Не взваливай на плечи весь мир – ты все равно не потянешь.
- Знаю. Я не Атлант…
Он так непривычно близко. Весь, целиком. На холодном балконе публичной библиотеки.
И разговор давно идет не о Брюсе. Падалеки понимает. Закрывает глаза. Ребекка качает головой. Дженсен тоже может ошибаться. Но он здесь.
Почему?
- Почему ты здесь? – он спрашивает шепотом, будто боясь услышать ответ. Это мой долг, от скуки, я обещал Эрику…. Десятки вариантов, которые его не устроят. – За пределами твоего кабинета мы не врач и пациент. А приятели не стали бы меня искать.
Дженсен молчит.
Что-то растет между ними. Набирает силу, вскидывая голову, что-то крепкое, горячее, новое, сплетая две линии в одну. Джареду кажется, что еще чуть-чуть и они будут сшиты друг с другом светящимися белыми нитями. А это нечто между ними не разделит – соединит. Стежок, еще стежок. Вдох-выдох. Раз, два, три…
- Мы можем быть друзьями, Джаред, - его голос звучит глухо, словно они оба заперты где-то. Может быть, думает Джей, так оно и есть. – Если хочешь.
Вдох-выдох. Стежок.
Джаред хочет.
Подается вперед, утыкаясь носом в плечо Дженсена, прячась, словно ребенок, скрываясь в нем от кошмаров, от грома и теней под кроватью.
Дженсен светится. Как звезды. Пахнет дорогим одеколоном, немного потом и - много – собой. Джей втягивает этот запах, пытаясь заполнить себя без остатка, выгнать, вытеснить боль, мысли, воспоминания. Чтобы ничего больше не осталось – только этот балкон, прохлада, горячие ладони на спине и Дженсен.
Джаред вспоминает, что не ответил. Пусть Эклз все знает, но некоторые вещи необходимо произносить вслух. Он скажет.
- Хочу. Я хочу.

Он повторяет ее имя перед зеркалом в ванной. Повторяет на работе, когда никто не слышит. Повторяет на пустых улицах, слушая приглушенный рев шин. Повторяет во сне, просыпаясь от боли в горле.
Может быть, у него получится. Подойти к ней и объяснить, зачем. Может быть, она согласится сама, может, она знает секрет, как заставить его колесики правильно работать.
А может быть, она сумеет слушать его так, как не сумел еще никто.
Если бы люди умели слушать друг друга, мир стал бы лучше. Красивее. И, наверное, чище. Он слышал, что об этом рассуждали по телевизору. Мужчины и женщины в дорогих костюмах и платьях с ухоженными лицами. Они говорили много, долго, сложно. Зачем все усложнять? Жизнь намного проще.
Этим людям не нужны слова, они только путают других и путаются сами. Почему они могут, а он нет?
Если дорогая одежда покупается, возможно ли, что покупаются нужные детали? Он знает, что некоторые меняют лица, тела, стараясь стать совершенными. Они не догадываются, что совершенство и так доступно – они умеют говорить.
Вот только ему все равно никто не поможет. Никто не ответит. Никто не расскажет.
Их слушали. Его – нет.
За спиной стоит мама. Высокая, широкая, в старом халате. Что-то готовит. Он хочет спросить, что, но не решается. Она будто чувствует.
- Заткни пасть, урод! Не беси меня, сам знаешь, что будет!
Он знает. Темная кладовка. Мыши. Он не боится мышей, но там холодно и пусто. И звуки как чужие.
- Заткнись, заткнись, заткнись!
Он втягивает голову в плечи и кричит. Орет в ответ, сжимая голову руками.
Ее нет. Мама давно ушла.
Но он все еще слышит ее.

Импала тормозит у подъезда Джареда.
Падалеки неловко ерзает на сидении, отчаянно пытаясь собраться с мыслями.
- Все в порядке, Джаред, - Эклз, конечно, и тут не может смолчать. Помощник нашелся.
Джей злится на него, потому что Дженсен мешает. Мешает решиться.
- Что, терапевтических бесед сегодня не будет?
Психотерапевт пытается сдержать улыбку.
- По-моему, для одного дня вполне достаточно. Тебе надо отдохнуть.
- Я все равно хочу спросить.
Джей поворачивается к нему лицом, упрямо поджимая губы. Взгляд Дженсена черствеет.
- Если ты о…
- Почему ты выбрал эту профессию? Я хочу сказать, мы ведь оба сталкиваемся с дерьмом, но добровольно пошли на это. Почему?
Он хороший актер, но скрыть облегчение полностью не получается. Джаред понимает.
Откуда у тебя эти шрамы? Я спрошу завтра.
- Потому что у меня получается, - Дженсен пожимает плечами. – Предрасположенность, призвание, талант, называй, как хочешь. По крайней мере, я никогда не жалел, - он замолкает, вглядываясь в ночь. Усмехается. – Банально, но все-таки верно: в какую бы грязь мы не лезли, от нашей работы есть польза. В юности мне казалось, что я смогу кого-нибудь спасти. Тогда жизнь чего-то стоит. И…и еще я надеялся, что это поможет.
- В чем?
Он спрашивает шепотом, будто боясь спугнуть этот момент откровения. И все равно едва ли получит ответ, ведь свой лимит в один вопрос он уже исчерпал…
Дженсен смотрит ему в глаза и тихо роняет.
- Поможет мне примириться с собой.
Бывают минуты, когда мир отступает. Сужается, сворачивается, сгущается до размеров квартиры, комнаты или салона автомобиля. Когда все звуки – стук сердец и ровное дыхание. Джаред не думает ни о чем сейчас, просто замирая, застывая, превращаясь в ощущение разделенной с кем-то тайны. Сейчас он отчетливо видит отражение себя в зеленых глазах Дженсена. Там, где душа. Их двое.
- Спокойной ночи, Джаред, - Эклз разрывает незримую нить между ними, вновь глядя на дорогу.
Джей понимает, что он жалеет о сказанном, но решает это исправить. Дженсен не будет жалеть. Он докажет ему. Неважно, что именно, но докажет.
Джаред долго стоит на улице, поеживаясь от ночного холода.
Хотя Импала давно скрылась за поворотом, кажется, он все еще слышит урчание мотора.
И стук чужого сердца.

Чад ненавидел аналитическую часть своей работы. Может быть, потому что у него это плохо выходило – собирать воедино и делать выводы. А может, плохо выходило потому, что он не любил…. В общем, причинно-следственные отношения были в данном случае не очень важны, суть не менялась.
Конечно, Мюррей жаловался на беготню, посещение бутиков и прочих женских магазинов, но уж лучше полевая работа, чем копание в бумагах, отчетах, протоколах….
Гора документов на столе приняла просто угрожающие размеры. Воровато оглянувшись, Чад с садистским удовольствием спихнул ее на пол. Если будут задавать вопросы – у него рабочий беспорядок. Ему так лучше думается. И вообще – не ваше дело!
Хорошо, что Крипке не ходит с проверками.
Полицейский откинулся на стуле и в сотый раз принялся выстраивать в голове хотя бы костяк собранной информации. Он искал пробелы. Незаполненные ячейки, которые могли бы пригодиться. Опрос коллег, опрос родственников и друзей, опрос ближайших соседей.
Он должен был где-то наблюдать за жертвами, он должен был где-то выбрать жертву.
У них не оказалось даже общей автобусной остановки. Ни общей закусочной, ни общих интересов, ни общей улицы. Ни одна из девушек не жаловалась на преследователя или хотя бы на ощущение, будто за ней наблюдают. Никаких новых знакомств.
И этот гребаный урод не оставил улик. Каким бы психом он ни был, он знал, как убивать. Знал, что его за это никто не похвалит.
Мюррей хорошо понимает, что это цинично и неправильно. Но мысль, мелькнувшая в голове, моментально обретает весомость и силу.
Чад трет руками виски, вылезает из-за стола и идет за кофе.
Им придется ждать следующего шага потрошителя. Им нужны еще зацепки. Зацепки, которые они смогут получить, когда найдут новую жертву. До тех пор они бессильны.
Он замечает знакомую фигуру у входа в участок.
- Джей!
Тот оборачивается.

Дженсен был смышленым ребенком. Он довольно быстро понял, как можно получить желаемое, тем более что оно ему доставалось легко.
Быть вежливым и улыбаться.
Женщины умилялись, хватали его за щеки, целовали, ерошили волосы и всегда предлагали самый большой кусок пирога, самое удобное место за столом, самое, самое, самое…. Мелкие проказы сходили с рук, стоило сделать виноватый вид и потупить глаза, клятвенно обещая, что все произошло случайно и он больше не будет.
Правда, и за привилегированное положение надо платить – сверстники часто отказывались играть с Дженом. Мама обнимала его, успокаивая, и объясняла все просто – они завидуют. Завидуют, потому что не всем удается быть таким милым, воспитанным, умным и красивым мальчиком. Дженсен шмыгал носом и кивал, хотя не совсем понимал, о чем речь и почему ему нельзя поиграть с мальчишками во дворе.
Зато он с детства усвоил, что зависть – плохое чувство.
Учителя его тоже любили. Девчонки поначалу глупо хихикали за спиной и дразнились, а потом наперебой начали предлагать свои тетрадки, чтобы Дженсен списал домашнее задание. Постепенно на каждый предмет у маленького Эклза была страховка. Даже не страховка, а готовый ответ в рюкзаке одной из одноклассниц. Только вот от работы в классе это не спасало.
Дженсен пошел в школьную футбольную команду. Таким образом, проблема с учебой была решена, а учебники благополучно забыты.
У порядочного американского мальчика должно быть любимое занятие, хобби, если хотите. Еще в начальной школе мама отвела Дженсена на фотосессию для журнала детской одежды. Фотографы сновали туда-сюда, Дженсен улыбался и дурачился, а какая-то высокая женщина уверяла, что камера его любит. Слово “модель” Джену не нравилось, но у мамы светились глаза.
Мальчишки в школе начали дразнить его. Мама снова целовала сына в макушку и повторяла: они просто завидуют тебе, Дженсен. Дженсен верил и кивал. Потом он вырос и перестал приходить к матери.
Он привык к отсутствию друзей. Были приятели. Девчонки, чьи имена быстро забывались. Футбол. Фотографии в журналах. Компьютерные игры. Кабельное.
Дни бежали в заданном ритме, но ему все равно чего-то не хватало. Чем старше Дженсен становился, тем острее было ощущение чего-то недосказанного, какой-то потери. Он был красив и успешен, ему прочили большое будущее, ему завидовали, значит, все было хорошо. Но не для Дженсена.
- Ты видел этого новенького?
Дженсен останавливается около съемочного павильона, чтобы завязать кроссовок. За дверью слышны мужские голоса. С одним из них – Тайлером – Дженсен работал часто, а второго не узнавал.
- Из Милуоки? Видел. Смазливая мордашка.
- Да уж, красавчик.
- Слышу язвительные нотки в твоем голосе. Он что, плохо отработал?
- Хорошо отработал, - Тайлер вздыхает. – Но, Боже, ты не представляешь, какой он тупой. Он уверен, что в Америке восемь штатов. Понимаешь, восемь!
Собеседник Тайлера громко хохочет.
- Ну, ты даешь! Как будто сам не знаешь – они все тут такие.
Дженсен обиженно надувает губы, хотя его никто не видит. Он-то знает, сколько штатов в Америке!
- Им не обязательно быть семи пядей во лбу. Пока молодые – заработают на смазливой роже кучу бабок, вложат их куда-нибудь, найдут себе таких же дурр среди моделей, родят красивых детишек и будут жить припеваючи. Тупо, бессмысленно и бесполезно. Новый вид ископаемых на двух ногах. Главное, чтобы смотреть приятно было.
- Знаешь, я иногда боюсь, что сам тут отупею…
Дженсен снова слышит смех.
- Почитай что-нибудь умное и не смотри сериалы с женой. И все будет отлично.
Тайлер не знал тогда, что этим коротким разговором навсегда изменит жизнь одного человека…
Дженсену нужно было поговорить с кем-то. Не с матерью, только не с ней. Слышать это надоедливое “они тебе завидуют” он больше не хотел. Но оказалось, что вопрос “я тупой” задать просто некому.
Он стоял перед зеркалом и рассматривал свое отражение. Лицо, к которому так привык и воспринимал, как должное. Никогда не задумывался, красив ли он для самого себя.
- Я – это я, - сосредоточенно говорит Дженсен зеркалу. Зеркало молчит.
Ему четырнадцать. Он не хочет быть тупым. Он говорит матери, что больше не будет сниматься для журналов. Та списывает все на переходный возраст и решает пока не спорить.
По дороге в школу Дженсен впервые заходит в книжный магазин. Там пахнет странно и как-то непривычно. Но в целом неплохо. Есть книжки в ярких обложках, толстые и тонкие, в твердом и мягком переплете. Некоторые напоминают школьные учебники, некоторые совсем на них не похожи. Он гуляет среди полок около получаса, пока не слышит приветливый голос.
- Вы что-то конкретное ищете, молодой человек?
Невысокий пожилой мужчина с усталым и добрым лицом мягко улыбается Дженсену. Ему все всегда улыбаются, так, что уже зубы сводит. Однако без посторонней помощи не обойтись.
- Я… - он прокашливается, пытается сформулировать мысль. – Мне нужно что-нибудь, чтобы узнать, почему люди завидуют.
Мужчина хмурится.
- Это скорее философский вопрос. Что такое любовь, и есть ли она, из той же серии.
- Нет, - Дженсен мотает головой. – Мне нужно знать, почему. Как это происходит. Откуда. И что делать, чтобы так не было.
- Знаешь, это в любом случае для тебя слишком рано…. Ну, хорошо, - судя по упрямому взгляду мальчишки, ему необходим этот эксперимент. - Я тебя провожу, - они идут мимо стеллажей с книгами, пляшущими разноцветными буквами. – Вот, можешь начать с этого.
Дженсен берет в руки тонкую книжку с пометкой “для начинающих”. Рядом останавливается незнакомая женщина в красном платье. Удивленно и заинтересованно смотрит на Дженсена.
- Надо же, молодой человек интересуется психологией?
Дженсена коробит удивление в ее голосе. Красивый – значит тупой. Эта цепочка выстраивается в голове сама, а потом что-то щелкает.
Интересуется психологией.
Дженсен понимает, чего ему не хватало.
С того дня он меняется.
Мама все так же уверяет подруг, что это переходный возраст.
Он бросает футбол и все дни напролет просиживает с книгами. Оценки медленно, но уверенно ползут вверх и вот уже Дженсен Эклз – лучший ученик в классе. Только друзей это ему не прибавляет.
Он пытается найти кого-то с похожими интересами. Так, как советуют в одной из книг. Неважно, что некоторые страницы приходится перечитывать по несколько раз, чтобы понять, о чем речь. Множество работ стоит на полках до лучших времен – он слишком мал для такого.
Он борется с первым впечатлением, но его, как известно, труднее всего перебороть. Мальчик-красавчик, больше ни на что не способный. Все, кто встречают его, оценивают по одежке и это никак не удается исправить. Его называют придурком и сумасшедшим, шепчутся за спиной. Дженсен понимает, что в одном мать была права – зависть.
Он сдается. После того, как в отчаянной попытке стать другим, цепляет на нос очки, надеясь спрятаться или испортить. Девчонка из параллельного класса говорит ему, что в очках он просто бесподобен.
Дженсен начинает свои эксперименты. В общественном транспорте проверяет, что он может сказать о человеке по его позе или движению глаз, потом – угадать реакцию, если наступить на ногу, толкнуть и извиниться или не извиниться. Выясняет и угадывает.
Наблюдает за одноклассниками. На переменках, на уроках, в столовой. Определяет в группках формального и неформального лидера, сильные и слабые стороны, возможные источники конфликтов, конфронтации. Приходит время, когда ему достаточно одного взгляда, чтобы понять: она рассталась с парнем, он пытается развести подружку на секс, но безуспешно, у того парня родители разводятся, у этой девчонки ПМС…
Люди оказываются до ужаса предсказуемыми. Он в курсе их дел – повседневных, заурядных, - а потому, наверное, тянется в другую сторону. Криминалистика. Криминальная психология – это вам задачки посложнее.
Встречается с девчонками, легко расстается, причем делает это так, что ни одна не чувствует себя брошенной. Вливается в любую компанию, чтобы скоро сбежать из нее. Когда-то Дженсену хотелось к этим людям. Теперь ему с ними скучно.
Регистрируется на форумах по психологии, представляясь старше, и ему верят. Все книги в местном магазине перечитаны, библиотека изучена вдоль и поперек. Он добывает информацию в интернете, заказывая научные работы из других городов. Учеба дается легко, только и там ему скучно.
Дженсен почти не появляется на занятиях, но на выпускных тестах показывает один из лучших результатов. Поступить в Академию не составляет труда.
Дженсен знает, что все это губительно, но не старается исправить. Он ненавидит свое отражение и бьет зеркала. Он ненавидит себя за то, что у него получается. Каждая новая победа – монета в копилку саморазрушения. Он знает, что в глубине души хочет быть таким же, как все. Обычным, заурядным, среднестатистическим. Отступать поздно.
Ему завидуют.
Жизнь учит играть по правилам. Дженсен придумывает себе маску на время – быть удобным. Потом плюет и на это, становясь неудобным окружающим. Его за это не любят, но терять уже нечего. Как истинный врач, он наблюдает собственную болезнь спокойно, будто со стороны, понимая, что пациента не спасти. Предавая врачебную этику, ставит на себе крест и отворачивается. Когда-нибудь он погубит себя сам или это сделают другие.
Зато он может помочь кому-нибудь. Чтобы жизнь не оказалась оберткой от конфеты, красивой, яркой и пустой. Может быть, он станет ненавидеть себя чуть меньше, если сумеет кого-то вытащить. Вдруг в этом есть смысл?..
Он продолжает ненавидеть свое лицо, даже когда его покрывают шрамы. Дженсен думает, что в собственных желаниях нужно быть предельно конкретным.
Он все-таки не стал таким, как все.
Рождение – это всегда боль. Таков закон. Он чувствует, как отмершее внутри просыпается, просится наружу, пытаясь возродиться.
Дженсен не хочет. Не хочет снова верить – в людей и в себя.
Джаред смотрит ему в глаза.
- Почему все вокруг меня умирают?
Его судьба, им самим изуродованная, смеется ему в лицо. Дженсен всегда был один – когда убегал, когда возвращался, когда любил. Впервые он не чувствует одиночества. Потому что эта боль знакома не только ему.
Прежде, чем он успевает подумать или пожалеть, слова срываются с языка. Давно он не говорил так, давно не говорил настолько правду. С тех пор, как малыш Дженсен плакал на руках у мамы и не мог понять, что такое зависть.
- Поможет мне примириться с собой.
Его боятся, презирают, перешептываются за спиной, называют уродом и завидуют.
Ему все равно. Он чувствует себя живым, когда смотрит в его глаза. И это тоже больно.
- Ничего не выйдет, Джаред. Ничего.
Дженсен печально улыбается, и его улыбка дрожит сотнями осколков на полу.
Под ногам хрустит зеркальная крошка.
Дженсен Эклз бьет зеркала до сих пор.

Ночь была неспокойной.
Заснуть не получалось, Джей едва закрывал глаза, как тут же видел Ребекку, окровавленный висок Брюса и подскакивал на кровати.
Под утро из зеркала на него смотрел хмурый мужчина с темными кругами под глазами и красной сеткой капилляров.
Навязчивой мыслью билось где-то внутри – к Дженсену, к Дженсену, к Дженсену…
Джаред подавил желание позвонить и просто поехал на работу. Потом – Чад.
- Джей!
Мюррей быстро подходит к другу, с беспокойством вглядывается в его лицо.
- Джей, - сжимает плечо, наклоняется ближе. – Ты как? Слышал о Брюсе?
- Слышал. Нормально.
Говорить не хочется. Язык как чужой, хотя Падалеки совершенно точно не пил. Причем давно. Чад, кажется, понимает его состояние и тащит к автомату с кофе.
- Давай, угощу тебя, а то выглядишь – краше в гроб кладут.
- Спасибо за сравнение, - кривится Джаред, но кофе берет и, обжигаясь, втягивает напиток. По телу разливается тепло и обманчивое ощущение пробуждения. Как будто он спал сегодня.
- Джей?
Джаред неохотно отрывается от пластикового стаканчика и мутным взглядом смотрит на Мюррея.
- Что?
- Что у тебя случилось, а? Черт, я привык, что ты вечно сходишь с ума на работе, но у тебя такой вид сейчас…. И не перебивай, - Чад вскидывает руки, замечая, что Падалеки открывает рот. – Вчера сбежал, как с цепи сорвался. Ладно бы ты просиживал дни и ночи в офисе, занимаясь потрошителем, а ты вместо этого…. И рожа у тебя сегодня – именно рожа, а не лицо – как в тот день, когда тебя эта Шелли бросила. Оно того не стоило, конечно…. Ладно, я не о том. Джей, мы друзья, я хоть помочь чем-то могу?
К горлу подступает комок. Джаред и сам точно не знает, почему ему так хреново. Забота и беспокойство в голосе Чада будят совесть.
- Нет. Не знаю. Слушай, - Джаред устало сжимает переносицу, пытаясь унять внезапно возникшую головную боль. – Просто столько всего и…. И никак не пойму, что чувствую…
- Падалеки, - Чад хмурится. – Ты сейчас говоришь так, будто речь о какой-то бабе…. Твою мать! Только не говори, что влюбился! – смущенный и растерянный взгляд вкупе с румянцем говорят, впрочем, гораздо красноречивее.
- Не знаю, - отрезает Джей и делает попытку развернуться, чтобы свалить. Желательно, подальше.
- Стоять, - Мюррей хватает его за рукав. – И что? Погоди, это ведь не конец света. То есть это же не плохо. Джаред, да посмотри ты на меня! Или тут могут возникнуть проблемы? Она занята? Интерес не проявляет? Джей?..
- Черт, Чад, я же сказал – не знаю!
Джаред одергивает руку, отворачивается, прикусив губу. Сердце, кажется, танцует джигу. Ребекка, потрошитель, Брюс, Дженсен…. Дженсен, Дженсен, Дженсен….
Джей привык следовать своим чувствам. Он всегда был честен с собой в отношении того, что испытывал. Он не боялся привязываться и влюбляться, хотя это случалось довольно редко. Но если уж случалось, Джаред быстро соображал, что к чему, и принимал это. Без сомнений и колебаний. Даже если чувство было безответным.
Поэтому Джей без труда распознал, что именно согрело его вчера. Там, где ровно билось сердце.
Никакого анализа, никаких размышлений – он просто знал, что чувствует. Только не знал, что с этим делать. Да и признаваться Чаду вот так – необдуманный шаг. Конечно, Падалеки часто сначала делал, а потом думал, но это был не тот случай. Происходящее касалось не его одного.
Что чувствует Дженсен? Как он к нему относится? Что думает? Чего хочет? Хочет ли чего-то вообще?
Как же нестерпимо хотелось к нему прикоснуться! Прикасаться всегда. Ощущать.
Спокойствие. Защищенность. Тепло.
Поздравляю, Падалеки, ты влюбился в своего психотерапевта.
Джаред невесело усмехается и ловит напряженный взгляд Чада.
- Джей, мы знакомы, кажется, вечность. Слушай, ты можешь мне доверять, ты ведь знаешь? – Джаред находит в себе силы, чтобы кивнуть. – Ты мой лучший друг. Если тебе понадобится поговорить – я здесь, - Чад выжидающе смотрит на него, но Падалеки только упрямо сжимает губы. Мюррей сдается, вздыхает. – Ты вообще сам не свой в последнее время. А с тех пор, как с этим, как его, Эклзом общаешься, так и вовсе – будто подменили…
Джаред выпрямляется, делая шаг назад.
- Что?
- Чад, давай не будем, ладно? Не сейчас.
- Джей, погоди, что я такого…
Тот разворачивается и быстрым шагом направляется к себе. На этот раз Мюррей не делает попыток его остановить.
- Черт, Джей, неужели…
Чад автоматически подносит к губам стаканчик и понимает, что кофе уже остыл.

Он устал ждать. В голове привычно поселилась тяжесть принятого решения.
Тик-так, тик-так.
Еще девять тысяч щелчков, и она появится. Сначала – стук каблуков по асфальту. Потом – шорох куртки, когда пройдет близко. Потом – звон замков на сумке – она всегда проверяет, не забыла ли что-нибудь в офисе. Потом – узкий проулок и стук каблуков.
Там он встретит ее.
Он уже готов к встрече. В перчатках неудобно, но безопасно – он не хочет ничего сломать или испачкать. Нож замотан в полотенце, но даже сквозь ткань он чувствует острие.
Прохладно. Кончики пальцев покалывает. Как всегда, если он волнуется.
Или если мама кричит.
- Заткнись, заткнись, заткнись!
Он втягивает голову в плечи, спасаясь от эха. Голос тает где-то в переулках.
Может быть, сегодня он сможет, сделает все правильно. Он обязательно найдет маму и докажет ей, что умеет. Он все ей скажет: как ему было плохо в кладовке, как дети дразнили его, как девушки молча проходили мимо, как он разрезал кожу и доставал колесики.
Он бы хотел, чтобы мама похвалила его.
Нужно только все рассказать.

Джаред действительно спал с парнем. Один раз. Еще студентом.
Хотя технически все же три раза. Технически.
Он знал Марка очень поверхностно. Просто сокурсник, с которым изредка пересекались на общих дисциплинах. Джей и сам толком не понимал, чем его заинтересовал этот человек. Бывает иногда, что ты видишь кого-то и хочешь познакомиться, узнать лучше, но в то же время боишься и не можешь найти в себе сил, чтобы просто подойти и сказать “привет”.
Это случилось на какой-то вечеринке. Джаред толком не помнил, что именно отмечали, да и отмечали ли что-нибудь вообще, не помнил, кто и как уговорил его пойти, зато хорошо помнил, что в итоге произошло.
Они с Марком и Чадом оказались за одним столом, разговорились. Чад потом куда-то пропал – хотя известно “куда” - с Мартиной, аппетитной шатенкой с младшего курса. Впрочем, ни Марк, ни Джей особо не жалели о “потере товарища”.
С Марком оказалось легко и интересно, даже лучше, чем Джаред предполагал. Он чувствовал себя идиотом, что раньше не попытался сдружиться с этим парнем и теперь искренне надеялся, что они станут хорошими друзьями. Алкоголь ударил в голову, вечеринка превратилась в шумный фон к разговору, и тогда Марк предложил пройтись. Падалеки без колебаний согласился.
Каким образом прогулка завершилась домом Марка, Джаред тоже не помнил. Не помнил и того момента, когда язык его нового знакомого оказался у него во рту. Но отлично помнил, что он сам был вовсе не против….
При желании, все можно было бы списать на алкоголь, да вот только такого желания не было. И не слишком много Джаред тогда выпил.
В конце концов, Джей справедливо полагал, что выбор кого любить и с кем спать касается только того человека, который этот выбор делает. Ему было хорошо с Марком, пусть и одну ночь. Пусть из них даже приятелей не получилось.
Так что чувство к мужчине для Джея проблемой не было. Зато была куча других проблем. И как заговорить обо всем с Эклзом, он не представлял. Не знал даже, стоит ли.
Как-то один знакомый сказал Падалеки по поводу невзаимной любви: “рассосется”.
Однако ему вовсе не хотелось, чтобы оно рассасывалось.
С мыслью “давно мы в город не выбирались”, Джаред набирает уже вросший в память телефонный номер.
Трубку берут после второго сигнала. Джей улыбается.
- Здравствуй, Джаред.

Стук каблуков. Раз-два-три.
Тот самый ритм. Она.
Лори.
Он не торопится. Точно знает каждый шаг, каждый звук, провожающий ее, идущий по пятам.
В этих звуках он теряется, неслышный, незаметный, ненастоящий. Лишь бы она не кричала. Он так не любит крики. Но они почему-то всегда кричат…
Чувствует. Поворачивается. Слегка. Волосы сбегают по плечам, и он видит белую шею.
Ускоряет шаг. Глупая, не бойся.
- Лори…
Он хрипит. Девушка вздрагивает, оборачивается, но не сбавляет шага.
- Кто вы? Что вам нужно?
Темно и никого.
- Лори…
Только на это хватает сил.
Я не могу, неужели ты не видишь? Ты должна помочь мне, Лори. Ты говоришь, говоришь так давно, я тоже хочу. Хочу!
Она переходит на бег, но преследователь оказывается быстрее. Содержимое сумки катится по асфальту.
Лори колотит невысокого смутно знакомого мужчину, задыхаясь от страха и захлебываясь криком – он зажимает ей рот ладонью и что-то бормочет. Неразборчивое “тсссс”….
- Лори…
Ей удается оттолкнуть его, собравшись с силами. Где-то в сознании мелькает мысль – совет – не паниковать, но тут же исчезает, едва она вновь ощущает на своей коже холодное искусственное прикосновение.
- Помогите! Пом…
- Тссс, Лори…
Он зажимает ей рот крепче, удивляясь, почему они всегда такие шумные. В голове стучат молоточки. Мама смеется над ним и называет уродцем.
- Ты ни на что не способен! Заткнись!
Девушка вырывается, бьет по ногам. Это больно, но терпимо. Если бы только не так громко. Зачем так громко?
Он трясет головой, просит ее успокоиться, но она все равно мычит, кусает его ладонь, чтобы снова крикнуть.
Нет, не кричи, не кричи, не кричи, не кричи…
Он прижимает ее к стене, разворачивает к себе лицом и просит. Умоляюще заглядывает в глаза и просит.
- Тссс, Лори, тссс….
Не получается. Опять не получается.
Перед ним – расширенные от страха зрачки, отчаянно пульсирующая жилка на шее. Нервы проступают – она так напряжена.
Мычание, стук каблуков, шорох куртки, скрип – ногти по стене. Слишком много, слишком громко. Он просит ее перестать, просит взглядом, именем, но она не слышит. Его никто не слышит.
Громко, слишком громко.
- Уродец! Заткнись! Лучше бы тебя не рожала!
Он хочет зажать уши руками, но вместо этого легко толкает девушку, стискивая пальцами ее скулы так, что ее голова с глухим стуком ударяется о стену. Лори испуганно смотрит на него и слабеет – то ли от неожиданности, то ли от боли. Он не знает, но становится тише. Толкает снова, резче, сильнее. Она всхлипывает.
Еще раз.
По щекам бегут слезы. Кажется, она понимает. И вырывается с новой силой.
- Заткнись!
Тише, Лори, тише.
- Тссс, - повторяет он. – Тссс….
И бьет, бьет, бьет.
На руку капает что-то теплое. Лори больше не вырывается.
Он отпускает девушку. Тело медленно оседает на асфальт, оставляя на стене кровавую полоску.
Тихо. Сердце не стучит в висках, успокаивается. Он садится рядом с девушкой, путается пальцами в мокрых прядях.
Прости, прости, я не хотел. Ты испачкалась, прости.
Где-то далеко лает собака. С тихим журчанием вытекает кровь из раны. Он вытаскивает приготовленный нож, бережно укутанный в полотенце. Разворачивает, проверяет острие – не затупилось ли. Тусклый свет фонарей слабо отражается на ровной поверхности ножа.
Все будет хорошо. Это почти не больно, только сначала. Все будет хорошо. Он уже делал это, он справится, он сумеет. Сейчас, легко.
Мраморная.
Любовно проводит по шее рукой, затянутой в перчатку. Белая, гладкая, нежная. Живая. Еще угадывается слабый пульс. Там, где рождается звук, где рождается жизнь. Закрывает глаза, шумно втягивает воздух. Священное действо. Их тайна. Чудо.
Резко вгоняет лезвие под кожу – сразу, почти до основания, ощущая, как кончик ножа упирается в асфальт.
Девушка вскидывается, в ужасе распахивая глаза. Зрачки затуманиваются, около радужки собирается кровь. По телу словно пробегает разряд. Дрожь, напряжение и тело мгновенно обмякает. И на губах кровь.
Он прикладывает палец к ее губам и повторяет:
- Тссс…
Она не издает ни звука теперь. Он слышит только хруст и что-то похожее на причмокивание, когда разрезает кожу и отделяет плоть. Хорошо, что кожа такая мягкая. Такая беззащитная. Окровавленными скользкими пальцами, которым так мешают перчатки, он нащупывает уже знакомые твердые колечки. С хрустом выдергивает их из тела. Долго изучающее смотрит на кровавый механизм в его ладони.
Оно. Вот оно. Чудо.
Подносит к лицу, блаженно зажмуриваясь. Тянет терпкий сладкий запах, борясь с собой, чтобы не провести языком по влажной и скользкой поверхности, вычерчивая, повторяя каждый изгиб – штрих совершенства.
Нельзя. Нельзя. Ничего не сломать. Не испортить.
Нужно идти домой….
- Из-за тебя одни неприятности! Опять бардак устроил!
Он быстро прячет добычу в пакет, опускает в нагрудный карман, согревая. Подбирает сумочку, губную помаду, ключи, визитки…. Кидает в помойный бак, оглядывается на тело. Присаживается, пытается стереть кровь с шеи, закрыть зияющую рану, соединить разорванные островки кожи, словно материю. Напрасно. Осторожно берет девушку на руки, дрожа под тяжестью мертвого тела, перекидывает в тот же бак, с громким стуком опускает крышку.
Никого.
Оставляет кровавые разводы на болотного цвета стенках бака, шепчет отрывисто.
- Лори…. Спасибо…. Лори…
Он виноват, он все запачкал. Мама еще будет им гордиться.
Они еще услышат, как он рождает слово.

Джаред торчал в баре уже почти два часа.
С одним бокалом пива в обнимку.
Конечно, ему должно быть стыдно. Он должен торчать в офисе или, на худой конец, дома и анализировать. Сортировать, отбирать, сопоставлять, делать выводы. Бла-бла-бла. Не хотелось. Ничего не хотелось.
Все равно бесполезно.
Такое состояние Джаред ненавидел больше всего. Информация на руках, куча данных, в которых заблудиться можно, - работай! Джей отработал. И ничего.
Он ощущал это всеобщее осознание бесполезности. В участке говорили тихо, словно опасались чего-то. Каждый новый звонок непроизвольно вызывал дрожь. Они ждали следующего шага. Ждали на самом деле, и от этого становилось мерзко. Самое поганое – от тебя ничего не зависит.
Или зависит, а ты просто не видишь.
Завтра похороны Брюса.
Джаред делает глоток.
Он еще не решил, пойдет или нет. Скорее всего, нет.
Скоро приедет Дженсен. Что делать с ним, Падалеки не представлял. Разберется на месте. Хотя, вероятнее, Эклз разберется. У него это неплохо получается.
Джей хмыкает и прикрывает глаза. Как, все-таки, его угораздило?..
Может быть, он просто никого к себе не подпускал слишком долго. Может быть, он ни с кем еще не был так откровенен. Может быть, он устал быть один. Может быть, дело в его голосе и глазах.
Или, Падалеки, у тебя давно не было секса.
Секса действительно давно не было.
Джаред мотает головой и решает, что надо бы проветриться. Заодно Дженсена встретит на стоянке.
Кидает на стойку мятые купюры, выходит на улицу. Стемнело. Ночной Нью-Йорк вступает в свои права. Огни и городской шум. От этого хочется сбежать, но ты уже не сможешь жить иначе. Твой персональный наркотик.
- Эй, парень, сигареткой не угостишь?
Джаред оборачивается и внутренне напрягается. Что ж, совет не ходить одному по темным улицам актуальности не теряет. Впрочем, возможно, все еще обойдется.
Жаль только, что пистолет дома остался.
С другой стороны, не орать же на всю улицу “а в полиции не курят!”.
- Простите, ребята, не курю, - он разводит руками, наблюдая, как трое мужчин обмениваются быстрыми взглядами, оценивая.
- Ну, тогда, может, поспособствуешь мелочью, а? Или чем покрупнее. А то очень закурить хочется.
Падалеки открывает рот, чтобы попытаться на корню пресечь эту глупую игру и, что называется, уйти с миром, но что-то его останавливает. Неожиданное желание ударить жаром пробегает вдоль позвоночника. Боль можно заглушить яростью.
Стоп, Джей, возьми себя в руки.
Он старается.
- Боюсь, кроме мелочи у меня с собой наличности нет. Полиция в наше время работает на добровольных началах.
Вот, правильно, это должно отрезвить. Найдешь себе еще партнера для драки.
- Вот это да! – присвистнул один из парней. – Какие люди тут гуляют, надо же! А покажи-ка значок, будь другом, всегда мечтал подержать в руках. Или даже попользоваться, а?
Он подмигивает остальным и приближается к Джареду. Тот делает шаг назад, чувствуя, что еще немного, и в драку полезет первым.
Сжимает кулаки.
- Ладно, парни, посмеялись и хватит. Идите своей дорогой.
Я готов разорвать вас голыми руками.
- Не раньше, чем увижу твой значок, друг. И кошелек тоже.
Он ждет этого удара как благословения. Успевает увернуться, перехватывает руку, бьет в солнечное сплетение, но не может продолжить – сзади кто-то сдавливает плечи, пытаясь сделать захват. Он легко вырывается, блокирует удар, прицельно бьет по лицу, отмечая движение за спиной, но среагировать не удается. Перед глазами взрывается что-то красное, в голове – вспышка боли. Джаред отстраненно думает, чем же его так саданули, оседая на асфальт.
Вот тебе и подрался, Падалеки…
Мир расплывается, теряя очертания, когда он чувствует новый удар. В живот на этот раз. Боль отрезвляет, а желание все-таки отключиться становится сильнее.
- Вот сссука, - шипит кто-то. – Он мне нос сломал.
- Не шипи. Лучше глянь, есть у него что-нибудь интересное…
- А потом я его так отделаю…
Кто-то наклоняется над ним, Джей почти ощущает прикосновение, собирая волю в кулак, чтобы неожиданно нанести удар, но тело плохо слушается. Да уж, голове досталось…
Он с тоской думает о том, что завтра – если он сможет завтра встать – все будут липнуть с расспросами, кто его так и где и почему…. Он уверен, что после обыска его карманов, компания разозлится еще больше. Денег Джей с собой почти не взял. Да и удостоверение тоже…
А потом человек исчезает. Джаред улавливает какую-то возню, но, открыв глаза, видит только размытые пятна перед собой. Зажмуривается снова, умоляя тело его не подводить.
Ну же, Падалеки, возьми себя в руки!
Темнота рассеивается.
Джаред отчетливо слышит знакомый голос.
- Ну, все, все, тихо, не дергайся, приятель…
Сталь. Холод. Предупреждение.
Джей открывает глаза, моргает. Чуть приподнимается, чтобы оглядеться. Один из напавших на него парней стоит в стороне, чуть нагнувшись. Второй сидит на асфальте, сплевывает кровь. Третий…
Третий с удивлением и злостью оглядывает улицу. Руки вывернуты назад, у шеи поблескивает лезвие. Удерживающий его человек приветливо улыбается Джею.
- Привет, Джаред. Вижу, ты решил развлечься?
Это глупо и вовсе не к месту, но Джаред улыбается в ответ.
- Привет, Дженсен.

Он не спешит – спешка всегда мешает. Стирает одежду, принимает душ, прислушиваясь к ровному шелесту капель. Снова надевает перчатки, достает драгоценную ношу из пакета, опускает в заранее приготовленную ванночку со спиртом. Промывает.
Вода окрашивается в розовый цвет. Снова – уже привычно – слабо пахнет кровью. Он ощупывает каждую впадинку, каждый изгиб, осторожно, бережно отделяя все лишнее. Он так близок к совершенству…
Где-то здесь скрыт ответ.
Он вытирает свое сокровище, промакивая мягкой тканью. Снимает надоевшие перчатки, касается подушечками пальцев таинственного механизма, которому известно таинство звукорождения. Одной рукой обхватывает шею, пытаясь на ощупь сравнить – что здесь иначе. Давит на кожу, до неясной боли, сглатывает, улавливая движение.
Почему? Почему у него не получается?
Где-то должен быть ответ.
- Аааа… - он тянет звук, выдавливая из себя по капле, тянется к заветному механизму в надежде услышать отклик. – Аааа….
Тишина в ответ.
Он прижимает механизм к груди, дрожащими руками направляет вверх – холодные колечки касаются кожи на шее. Он ждет чуда, как в первый раз, как каждый раз, когда действительно веришь….
Одинаковое. Все одинаковое. Он не видит разницы, не ощущает, не нашаривает огрубевшими пальцами. Ничего.
Он не меняется. Он не говорит.
Боль растет внутри, переливаясь в отчаяние, как желтый переходит в красный на закате. Также сжигает и опустошает, как огненные языки на солнце. Он не видит ответ. Он не слышит ответ. Он не может произнести его сам…
Волшебный механизм так хрупок в его руках. По телу пробегает дрожь. Опять не то. Не то. Не то. Не то. Не то. Не то. Не то….
Он затыкает уши ладонями, сползая на пол, отворачивается от матери…. Он снова ребенок, и по щекам бегут слезы. Закрыть глаза и оказаться в темноте.
И больше не слышать. Пожалуйста.
- Заткнисьзаткнисьзаткнись…
Пожалуйста…


- Ладно, приятель, ты бы поосторожнее с этой штукой. Мало ли что…
- О, я вполне осторожен, - Дженсен усмехается. – “Приятель”. И можешь мне поверить, я очень хорошо знаю, что можно сделать с этой штукой…
Он поигрывает лезвием у лица мужчины. Джаред невольно съеживается, узнавая эту интонацию. Он помнит Энга.
- Да брось, ты же не собираешься…
- Не собираюсь “что”? – Вкрадчиво начинает Эклз. – Не собираюсь тебя убивать? Не собираюсь тебя калечить? Вообще-то я еще не решил…. Ты в курсе, сколько литров крови в теле живого человека, м? А сколько он может потерять, оставаясь при этом в сознании? Учитывая, что у большинства людей достаточно высокий болевой порог, я могу отрезать тебе, скажем, пальцы на руках и ногах – по очереди – а ты останешься в сознании. Тогда я могу перейти к ушам… - А вот этого не надо, - Дженсен чуть поворачивается в сторону двинувшегося к нему парня. - Или я перейду к наглядному изложению своей теории…. На чем я остановился? Ах, да. Даже если ты потеряешь сознание, я смогу привести тебя в чувство, и продолжить. Отрежу что-нибудь еще. Как думаешь, к чему мне перейти потом? На руках и ногах кость слишком крепкая. Зато я знаю парочку мест, где костей нет…
В его голосе сквозит холодная насмешка и решимость. Джаред чувствует, как по телу пробегают мурашки. Только это почему-то не похоже на страх. Что-то другое…
- Эй, тихо, спокойно. Давай договоримся. МЫ с твоим другом просто неправильно… - парень явно начинает паниковать.
- Я совершенно спокоен… Боб. Можно, я буду звать тебя Боб? – Джей уверен, что этот тип сейчас согласится на что угодно. Тот действительно кивает. – Отлично, Боб. Всегда не любил это имя. Так вот, Боб, не суетись. И не перебивай, пожалуйста. Джаред, как ты?
- Нормально, - он осторожно касается затылка. Крови нет, всего лишь сильный удар. Мир, впрочем, перестал расплываться и вращаться. Обойдется без последствий. – Холодное бы что-нибудь приложить…
- Хорошо, - обрывает Дженсен. – Ну, что, Боб, как мне с тобой поступить?
Падалеки смотрит на Дженсена и понимает, что перед ним как будто сразу – два разных человека. Интонация, взгляд, тембр, темп речи – все меняется за секунду. С ним, Джаредом, это Дженсен. С “Бобом” - Лектор.
Так пугающе просто.
- Мы…я все понял, ладно? Честно. Больше никаких нападений, а т отпусти, хорошо? Ты меня тут больше не увидишь…
Эклз смеется. Низко, хрипло, подается вперед, притягивая парня к себе – щека к щеке и шепчет, чуть касаясь губами кожи.
- Ты думаешь, это урок? Попытка призвать тебя к порядку? Исправить? Мне плевать на тебя, на твою жизнь, на то, что ты будешь делать завтра или через год, если выживешь. Я знаю о тебе все, Боб. О твоей грязной вонючей квартире, которой ты гордишься. О твоей безработной глупой жизни, которую ты так любишь. О твоих друзьях-алкоголиках, с которыми ты напиваешься до потери сознания. Ты просыпаешься и тянешь теплое пиво из бутылки, блюешь в унитаз, ищешь в куче грязного белья более-менее чистую футболку, смотришь тупые программы по старому ящику, который пора выносить на свалку. У тебя даже есть подружка, которую ты трахаешь по выходным, потому что по будням она драет столы в какой-нибудь жалкой забегаловке. Ты шляешься по улицам в поисках жертвы – того, кого ты мог бы избить и ограбить, чтобы потешить свое эго. На самом деле ты жалок, Боб, и ты понимаешь это, - парень вздрагивает в его руках, но Дженсен сжимает его, как тисками. – Ты ненавидишь то, что видишь вокруг. Все это. Но не можешь выбраться. Ты слаб. Беспомощен. Тебя тошнит от этих улиц и этих ублюдков, кого ты называешь своими друзьями. Ты боишься, Боб, - его голос переходит в едва уловимый шепот, и Джаред напрягает слух, боясь пропустить хоть слово. Он словно втянут в спектакль, в игру, от которой кровь стынет в жилах, но и вырваться нет ни сил, ни желания. – Ты боишься, что так и останешься никем, сдохнешь однажды в пустой квартире, и тебя обнаружит полицейский патруль по вызову соседа, когда твое тело сгниет достаточно, чтобы провонять весь коридор…
- Хватит, пожалуйста, хватит…
Джей вздрагивает от этой мольбы. Выдыхает и только тогда понимает, что в какой-то момент перестал дышать. Дженсен ловит его взгляд и чуть печально улыбается – только ему.
До него доходит. Это не страх. Сейчас, все еще сидя на асфальте и наблюдая за очередной работой Лектора, Джаред чувствовал возбуждение…
Черт!
- Я хочу, чтобы ты извинился перед моим другом, Боб. Извинишься?
- Д-да…. Да, конечно, - похоже, парень сейчас заплачет. Его приятели стоят в стороне и смотрят куда угодно, лишь бы не на Эклза. В его словах есть отголосок и их жизней…. – Прости меня, правда, друг, прости. Я бы никогда…. То есть я хотел, но…. Прости…
- Все нормально, - он слабо машет рукой и с непонятным страхом замечает безумный блеск в глазах Дженсена…
- Дженсен, ты… - сглатывает. – Может, уже отпустишь его, а? – и добавляет. – Пожалуйста.
Он поворачивается к Падалеки. Моргает, и блеска больше нет.
- Как скажешь, Джаред.
“Боб”, едва вырвавшись из стальных объятий, делает три шага вперед и резко срывается с места. Двое парней, впрочем, не отстают. Дженсен смотрит им вслед, морщится, прижимает к груди левую руку.
- Пожалуй, мне не помешает присесть.
Черт! Черт, черт, черт. Его же избили! Как он вообще сумел?..
Падалеки вскакивает на ноги слишком резко – голова тут же отзывается протестующими пятнами перед глазами, но он быстро берет себя в руки. Эклз тем временем медленно, но твердо шагает к Импале. Только оказавшись у дверцы, вспоминает о ноже, усмехается неловко, бросает его на асфальт. Лезвие падает со звоном, и Джей несколько секунд не может оторвать от него взгляд. Потом усаживается в салон на пассажирское сиденье.
Дженсен сидит за рулем, закрыв глаза. Здесь, в темноте, особенно четко видна нездоровая бледность на его щеках. Джаред чувствует укол совести и нарастающее беспокойство. Ему должно быть очень больно…
- Дженсен, - никакой реакции. – Дженсен, может, в больницу…
- Никаких врачей, - перебивает тот, не открывая глаз.
Они сидят в тишине еще несколько минут. Джей продолжает изучать профиль Эклза, шрамы на его лице, выражение угрюмой сосредоточенности – ему нужно время, чтобы прийти в себя, взять себя в руки…
…перед глазами всплывает картинка – небритая щека, испуганный взгляд и губы Дженсена, едва задевающие кожу…
Падалеки бросает в жар – по телу волной пробегает дрожь, отзываясь новой вспышкой возбуждения. Которое принимает весьма недвусмысленное значение.
Господи, Джей, о чем ты думаешь?!
Он замечает капельку пота на виске Эклза. Вспоминает, как стирал кровь в его щеки тогда, ночью, в квартире, шумно выдыхает. Дженсен не реагирует.
Волнение снова отрезвляет.
- Дженсен?
Джаред хмурится, не добившись ответа. Осторожно протягивает руку, слегка касаясь плеча психотерапевта. Сжимает пальцы.
Снова ничего.
- Дженсен?
Зовет настойчивее, придвигаясь ближе, стараясь оказаться к нему лицом, наклоняется вперед. Осознание того, как мало сейчас между ними, посылает очередную вспышку жара…
Дженсен открывает глаза.
И все меняется.
Они смотрят друг на друга, в темном салоне Импалы на пустой автостоянке, когда расстояние между ними не больше тридцати сантиметров. Как во сне, Джаред проводит рукой по его плечу, касаясь ладонью шеи, слегка поглаживает скулу большим пальцем. Подается вперед, ожидая удара, насмешки, окрика….
Дженсен останавливает его. Одной рукой стискивает плечо, удерживая на месте. Вторую руку уверенно опускает на пах, чуть сжимая сквозь джинсы наполовину вставший член. Джей шумно втягивает носом воздух и прикрывает глаза, тая от интимности прикосновения. Эклз чуть встряхивает его плечо и не отпускает, не позволяет пошевелиться или уйти – ладонью, взглядом. Его глаза темнеют и кажутся почти черными, хотя сам он снова светится. Тем непонятным теплым светом, в который так хочется окунуться. Вокруг них искрится белый кокон – убежище для двоих. Джаред прикусывает губу, стараясь сдержать стон, ощущая, как горячая ладонь Дженсена поглаживает его там, и проигрывает. Хриплый стон все же срывается с языка...
Наверное, тогда Дженсен решается.
Все, что помнит Джаред дальше – его глаза, темные, блестящие, в окружении того самого света, быстрые уверенные движения, когда так хочется податься навстречу, но нет никакой возможности – Дженсен держит его. Непостижимо, загадочно, властно. И – слишком скоро – вспышка яркого белого света, полу-стон, полу-всхлип, неожиданная близость, когда Джаред, не чувствуя больше опоры, утыкается носом в шею Дженсена и на несколько мгновений забывает обо всем. Он полон сейчас только одним человеком, не находя в себе места для себя самого…
Словно издалека он улавливает движения, звуки. Различает сонно, как Дженсен застегивает ему ширинку, открывает бардачок, достает салфетки…. Он не пытается ни оттолкнуть Падалеки, ни прижать к себе. Ему почти все равно, он просто дышит Дженсеном…. Едва ощутимое касание – пальцы пробегают по его волосам, останавливаясь на шее. Наверное, нужно что-то сказать или что-то сделать, а хочется попробовать, узнать, какой же он на вкус…
Дженсен вновь отрезвляет его взглядом. Спокоен, собран, невозмутим.
Закрыт.
Джаред не видит блеска, белые нити лопаются и растворяются в темноте.
- Дженсен, я…
- Я отвезу тебя домой, Джаред.
Всю дорогу до дома Джаред пялится на скомканную салфетку у него под ногами. Салфетку со следами его спермы. Салфетку, о которую вытирал руки Дженсен Эклз.
В ответ на его “До завтра” Дженсен коротко кивает.
Падалеки боится думать о случившемся. Ужасно болит голова.
Ребекка ждет его и в эту ночь.


Идиот.
Дженсен раздраженно бросает ключи на столик, скидывает рубашку, оставаясь в футболке, падает на диван. Ребра тут же отзываются очередной вспышкой боли, и Эклз вымученно шипит сквозь зубы.
Идиот.
Вообще-то он давно приучил себя не использовать подобные ругательства. Слова вроде “дурак”, “дебил”, “идиот” принимали для него, в первую очередь, медицинское значение, замещая обывательское. К тому же, один промах, даже серьезный, еще не ставит под угрозу всю работу и не делает провинившегося – то есть его самого – неудачником. Да, действие было непрофессиональным, человеческое начало победило, с этим не поспоришь, но…
Идиот!
Дженсен вскакивает, в который раз морщась от боли, и направляется в ванную. Душ. Холодный душ – вот что ему сейчас нужно. Просто выпустить пар и рассуждать как профи.
Ты опытный психотерапевт, Дженсен Эклз, хватит вести себя как влюбленный мальчишка…
Влюбленный мальчишка…. Дженсен кривит губы в усмешке. Надо же – он не думал, что когда-нибудь снова…
Струи воды бьют по плечам. Он гонит назойливые воспоминания – как трудно, страшно, невыносимо было терять того, кого любишь. Закрывать дверь и отпускать. Не звонить, не писать, не видеть. Он справлялся, иначе и быть не могло, но так не хотелось – заново.
Дженсен знал, что дело не в сексе. Стоило закрыть глаза, как перед мысленным взором выплывало лицо Джареда, прикушенная губа, блестящие черные зрачки, хриплое дыхание…. Он был весь как на ладони, весь для него, сразу, целиком…. Джаред хотел его, хотел этого, и Дженсен хотел – не просто для себя, не просто прикоснуться, но сделать что-то для этого сильного запутавшегося человека….
Если в сексе ты думаешь о партнере больше, чем о себе – это диагноз.
Эклз усмехается, вспоминая фразу из какого-то журнала. Впрочем, есть в этом доля правды.
Что делать с привязанностью Джея к нему – вопрос интересный, но в качестве проблемы – решаемый. Что делать с его привязанностью к Джареду….
Идиот!!!
Вот только похоже, что это уже не простая привязанность…
Звонок спасает Дженсена от излишнего напоминания о том, какой же он идиот…
Он тут же выходит из душа, не заботясь о том, чтобы прихватить полотенце. Босыми ногами шлепает по полу, оставляя за собой мокрые следы.
- Да?.. Да, Марта, конечно, помню. Я слышал о Брюсе, мои соболезнования…. Да, конечно. Не отвлекаешь…. Я слушаю…. Хорошо, завтра с утра буду у нее. Диктуй адрес…
Он рад любой работе. Занять мысли чем-нибудь другим. Кем-нибудь другим. Кроме…
Джаред, Джаред, Джаред…


- Спаси меня.
На часах привычно – 4.42. Он комкает в руках одеяло. Все так, как должно быть.
Голова трещит, и Джаред заставляет себя дойти до кухни. Ополаскивает лицо водой, достает из морозилки лед, заворачивает в полотенце, прижимает к затылку. Холодно. Первые капли стекают по шее, и Джей невольно передергивает плечами. Толку-то теперь, все равно шишка будет.
Смешно как-то звучит. Привет, я коп, на меня напали, теперь шишка на затылке.
Он возвращается в гостиную, усаживается на пол и смотрит на телефон. Сколько шансов из миллиона, что, если он будет так сидеть еще три часа, Дженсен позвонит сам? Что он вообще может такое сделать, чтобы Дженсен позвонил? Он хочет, чтобы Дженсен позвонил.
Позвони мне.
Глупость какая! Точно девчонка после первого секса. Впрочем, Джаред не знает, как это положено у мужчин. Что-нибудь в целом положено? Звонить, писать, приходить в гости? И откуда это странное ощущение, что все будет не просто?
В конце концов, Падалеки, ну что такого произошло? Подумаешь! Судя по реакции Эклза, ничего в общем-то и не изменилось. Так, сняли напряжение, все дела. Точнее, напряжение сняли Джареду.
Джей закрывает глаза, вспоминая лицо Дженсена. Хотелось коснуться его, узнать, какие эти губы на вкус, ощутить пальцами его кожу – везде. Чувствовать его…
Дженсен моментально разрушил стену между ними и моментально ее восстановил. Закрылся. Уехал.
Новая терапевтическая методика? Нет, к черту, не может быть. Он хотел, не меньше Джареда хотел, действительно хотел…. Или притворялся?
Падалеки стискивает зубы, чтобы не застонать.
Позвони мне.
До вечера – до сеанса – еще больше двенадцати часов. Он отвык ждать, он не хочет ждать, он не знает, как разобраться со всем этим.
Потрошитель.
И похороны. Сегодня похороны.
Наверное, нужно придумать какую-нибудь стоящую причину. Уважительную причину. Сказать, что его избили, и посидеть дома? Крипке же тогда прилипнет, отправит к врачу. Старик упрям, не переспоришь. Начальство к тому же.
Трус ты, Падалеки! Брюс тебе помог, а ты даже попрощаться с ним не способен по-человечески!
Он уверен, что это будет больно. Видеть его семью, помнить, отпускать…. Он почти видит себя на кладбище, почти ощущает этот особый утренний ветерок на коже, запах земли, вкус чужой боли…. Так нестерпимо хочется сбежать, исчезнуть, оказаться подальше, в безопасности, в тепле, рядом с…
Джей открывает глаза, смотрит на телефон.
Позвони мне.


Похороны были назначены на утро. Моросил дождь – слабый, быстрый, именно такой, какой Чад не любил больше всего. Погода, как назло, соответствовала общему настроению. Хотя Чад не был близок с Брюсом, его смерть выбивала из колеи. Он был “своим”, одним из них. Он приветственно махал рукой, обедал в той же забегаловке, делал то же дело. А позавчера умер.
Чад помнил, как хоронили отца. Был теплый, солнечный день. Под ногами шуршали опавшие листья, пахло осенью и жарой. Мама все время плакала, у окружающих были грустные лица, и маленький Чад тоже грустил. Просто за компанию со всеми. Он еще не понимал до конца слова “смерть”, но смерть явно была чем-то плохим, если всех так огорчала. И как-то не верилось, что папа больше не придет.
А потом была бабочка. Странно, ей неоткуда было взяться – несмотря на хорошую погоду, уже холодало, и Чад давно не видел ни одной бабочки…. А тут – вот она!
В тот день он пропустил похороны. К счастью, его исчезновение – пришлось срочно преследовать бабочку – обнаружил старый друг семьи. Он же вернул Чада к родне, разумеется, сохранив его секрет с разноцветными крылышками.
Он не помнил ни могилу, ни гроб, ни оркестр, ни слезы – все прошло стороной, мимо, незаметно, а что задело – стерлось из памяти. Зато навсегда сохранился солнечный свет, шуршание листьев под ногами и бабочка…
А сегодня – дождь.
Еще и Падалеки сам не свой. Все хуже и хуже.
В начале рабочего дня Мюррей обнаружил друга, неподвижно сидящего за столом и пялящегося в одну точку. Точнее – на стол. На столе были аккуратно разложены бумаги, посередине возвышалась приличная кучка документов, которую завершал мобильник. Именно на него Джей и “медитировал”. На неуверенный оклик Чада Джаред отвлекся от изучения собственного телефона и издал многозначительное “а?”.
На собрании у старика Падалеки был тихим и незаметным. Конечно, Чад и не ждал бурных эмоций или шуточек – тема встречи была неподходящая, - но Джей, казалось, вообще отсутствовал в комнате. Едва собрание завершилось, Джаред сорвался с места. Мюррей еле успел его перехватить, чтобы затащить в машину к Тому и Стиву. На погребение решили ехать вместе. Там, в коридоре участка, Джей как-то панически посмотрел на друга, но все же позволил дотащить себя до машины. Да-да, именно дотащить – плелся он еле-еле.
Когда они прибыли на место – полчаса назад, - Джаред тут же отбежал в сторону, на ходу доставая сотовый. Стоял в стороне с поднесенным к уху телефоном. Чад пытался окликнуть его, но без толку. Когда он подошел ближе, чтобы прервать затянувшуюся беседу, то уловил этот надоевший противный голос – “абонент временно недоступен”. Вывести Падалеки из транса удалось похлопыванием по плечу. Правда, очнувшийся Джаред извинился, пробормотал что-то про туалет и исчез в неизвестном направлении….
Сейчас Мюррей стоял под дождем один и отрешенно наблюдал за подготовкой к погребению.
Каждый раз, оборачиваясь в поисках друга, он наделся увидеть бабочку.

Джаред чувствовал себя так, будто собирался сделать какую-нибудь глупость. Причем полнейшую. Например, подойти к Эрику и сказать: я едва не пристрелил Брюса, ты должен меня уволить и отдать под суд.
На самом деле он понимал, что это глупо и не к месту, что нет никаких разумных оснований поступать подобным образом, что это вовсе лишнее…. И что это намерение может осуществиться.
Еще и Дженсен отключил телефон. Снова.
Беспокойство за Дженсена мешалось внутри с беспокойством за себя, и даже за них – только вот что за призрачные “они”, Джей пока не думал. Он не знал, что почувствует, когда увидит Эклза, будет ли между ними неловкость или смущение, начнет он путаться в словах, нести чушь или наоборот молча пялиться куда угодно, лишь бы не на него…
Одно было очевидно – услышать его голос было сейчас просто необходимо. Иначе он точно сделает что-нибудь такое, о чем потом пожалеет.
Абонент временно недоступен.
Черт!
Может, просто поймать такси и свалить к черту? Потом он что-нибудь придумает, сообразит, не дурак, в конце концов…. Снимал котенка с дерева, переводил старушку через дорогу, ловим русскую мафию….
Теплая ладонь ложится на плечо, и Джей едва заметно вздрагивает. Удрать не получилось. Старательно натягивает на лицо улыбку и оборачивается.
- Ты смотришь так, будто приведение увидел. Доброе утро, Джаред.
- Ага…. В смысле, доброе, Дженсен, - он ощущает, как улыбка из натянутой превращается в настоящую, становится как-то спокойно и легко…. И никакой неловкости.
- У тебя опять телефон отключен.
Джаред уже не заморачивается вопросами вроде “Почему меня это волнует” или “Имею ли я право такое говорить”. Волнует, потому что втрескался. Подсел. Попался. И так далее. Право имеет по тем же причинам, а еще – никто не запрещал. Только шрамы – табу.
Дженсен между тем достает сотовый из кармана, хмурится.
- Надо же – забыл. Выключил и забыл о нем, - он улыбается Джею, звучит непривычно обыденно. – Что-то срочное?
- Ты о чем?
- Ну, ты ведь звонил не для того, чтобы поинтересоваться, какая погода сегодня или который час?
С одной стороны, вчера Эклз залез к нему в штаны. С другой – для фразы “я по тебе скучал, мне без тебя плохо, я успокаиваюсь, когда слышу твой голос, и никак иначе, не знаю, что делать, потому что, похоже, влюбился, а тебя, хоть убей, не понимаю” все же рановато. Ну, по крайней мере, у Джея такое смутное ощущение…
Что ж, у него есть хороший повод в запасе.
- Вот это, - он неопределенно проводит рукой по воздуху. - Все это. Сейчас. Так что, пожалуй, срочно. А ты что вообще тут делаешь?
Дженсен засовывает руки в карманы, смотрит в сторону, туда, где сквозь деревья проступает похоронная процессия, могила, цветы…
- Пару лет назад я познакомился с Мартой, сестрой Брюса. У ее мужа была тяжелейшая депрессия. Обычно я не занимаюсь подобными случаями – как-то вырос из этого, - но она произвела на меня впечатление. Настойчивая, сильная женщина. В общем, в итоге мы остались вполне довольны друг другом. Она позвонила вчера, попросила приехать и пообщаться с Тамарой, - он бросает короткий взгляд на Падалеки и уточняет. – Вдовой. А заодно с сыном. Мальчишке восемь, он молчал два дня, начали беспокоиться. Я решил, что отказывать в данном случае некорректно, неэтично и непрофессионально… - он будто раздумывает и сдается. – Честно говоря, просто захотелось помочь. Навестил их утром, телефон отключил, чтобы не отвлекали. Было бы невежливо. Потом проводил сюда, увидел тебя, подошел. Вот, собственно, и все.
- Как они?
Эклз все так же смотрит в сторону.
- В целом, неплохо. С точки зрения психотерапевта, разумеется. Справятся. Тамара свободно выражает эмоции, думаю, ей нужно немного времени, чтобы взять себя в руки. А с мальчиком мы замечательно пообщались…
Джаред улавливает какое-то теплое щемящее чувство в груди, глядя на улыбку Дженсена в этот момент. Он улыбается воспоминанию, хорошему воспоминанию, и хочется поймать своими губами эту радость…
- Тебе здесь неуютно? Джаред, мы ведь говорили об этом. Ты не несешь ответственности за случившееся.
Надо же, а он-то почти забыл…
- Мне стыдно. Стыдно, что это было. Стыдно, что никто не знает. Стыдно, что некому сказать, какой…каким хорошим парнем был Брюс. Стыдно, что… я сказал “спасибо”, но этого мало, понимаешь?
- Я знаю, Джаред, - теперь Эклз смотрит ему в глаза. Спокойно, не мигая. – Все, собравшиеся здесь, ценили, уважали, любили Брюса. Ты не должен никому ничего доказывать. Ему тем более. Главное, чтобы ты сам помнил, что он сделал для тебя. Твоей благодарности, даже если бы ты не успел высказать вслух, вполне достаточно…. Знаешь, я не помню, кому принадлежит эта фраза, но, на мой взгляд, она соответствует действительности. “Смерть человека больше касается оставшихся в живых, чем его самого”. Отпусти его, Джаред.
Падалеки молча кивает. Перед глазами мелькают кадры – окровавленный висок Брюса, мысль “спасибо” и его смеющееся лицо в новый год, когда в участке несколько полицейских позволили себе по бокалу шампанского…
Не сговариваясь, они не спеша направляются к могиле. Так же, не сговариваясь, останавливаются около дерева, не решаясь подойти ближе. Джаред отстраненно думает, что Дженсену тоже почему-то неловко среди мертвых. Может быть, он тоже слишком часто видел смерть…
Уходя, Дженсен тихо напоминает.
- До вечера, Джаред.
Падалеки наблюдает за тем, как он идет к машине. Дождь моросит, рваными линиями стекая по темному плащу.
Но здесь, сейчас, под дождем, прощаясь с коллегой и глядя вслед Дженсену, Джей чувствует тепло.
Мне уютно, Дженсен. Пока ты рядом.

- Шевелись, Эд!
Сеймур тяжело вздохнул. День выдался противный – дождливый, сырой, холодный, - а еще этот парнишка, как назло, просто сиял. И болтал без умолку. Он вечно болтает, когда доволен, а Сеймуру ужасно хотелось тишины. Оказаться дома, пить теплый чай, наблюдать, как Джоди занимается домашними делами – готовит, пересаживает цветы, стряхивает пыль с полок…
Ну, и с кем он там опять застрял? Глазки строит этой тупой официантке?
Святая заступница, дай мне сил! Зачем я только уехал из Англии?!
Наконец, Эд оказывается в машине – можно продолжить работу.
Он болтает о чем-то, как всегда увлеченно и активно жестикулируя, а Сеймур скучает по дому и борется с зевотой. Его не утомляла скучная монотонная работа. Зато все просто и понятно: ездишь по маршруту, собираешь мусор, вывозишь на свалку, возвращаешься домой. Если бы еще некоторые отягчающие моменты вроде надоедливого напарника не раздражали.
Еще час и ты свободен, Сеймур.
Между тем, Эд вспоминает очередную чудесную историю о том, как какой-то мусорщик – Сеймур ненавидел это слово – нашел в контейнере старинные часы. Оказалось, что они были коллекционные, из дворца какого-то там Шейха, прошли тысячи километров и сотни лет и бла-бла-бла…. Вывод и кульминация – парень разбогател благодаря своей любознательности.
Копаться в мусоре – да уж, та еще любознательность…
На следующей точке Эд выскакивает из машины и с радостным воплем “Надо верить в удачу!” несется к мусорному контейнеру. Сеймур только качает головой и напоминает себе, что скоро этот бесконечный рабочий день закончится…
- Эд? Эд, ты чего застрял?
Он замечает, что напарник как-то странно замирает у открытого контейнера – в неудобно позе, откинув крышку и не выпрямившись толком, с поднятой и чуть отведенной назад рукой…
- Эд?!
Чтоб тебя!
Когда Сеймур подходит достаточно близко, в глаза бросается темное кровавое пятно на стене. Впрочем, в этом районе и не такое увидишь.
- Ну, и что там такое? Золотые слитки? Картина да Винчи? Старинные часы? – он говорит ядовито – слишком устал сегодня, да еще и этот тип…
- Кажется, нам надо вызвать полицию…
Сеймур открывает рот, чтобы спросить, но не может издать ни звука. В контейнере, нелепо раскинув руки, лежит молодая девушка с белой кожей. Точнее, труп молодой девушки, потому что с такой раной на шее явно не выживешь. Горло как будто вывернуто наизнанку – по крайней мере, именно так кажется Сеймуру, когда он борется с подступающей тошнотой. Он старается не смотреть, словно приклеившись взглядом к полусапожкам на высоких каблуках. Да, вот так, на ногах не видно крови.
Эд издает какой-то странный звук, отступает назад и, будто проснувшись, отчаянно шарит по карманам в поисках телефона.
Да, пожалуй, без полиции не обойтись, думает Сеймур, но так и не решается открыть рот. Когда оцепенение все-таки спадает, он выдает совсем не то, что ожидал.
- Вот тебе и старинные часы, Эд…
На трупах не разбогатеешь….

Джаред летит на место происшествия со скоростью пули. Мог бы и со скоростью звука, но водитель подвел.
Он не успевает выйти из машины, когда улавливает кожей это общее ощущение погони. Охотничий азарт – ты буквально дышишь в спину зверю, но он скрывается…. Пройти по следу, сжимая в руках ружье. Найти, остановить, приручить. Знакомый всплеск адреналина бьет по нервам.
Сезон охоты.
Чад ловит Джея под руку, быстро говорит на ходу, приближаясь к мусорному баку.
- Девушка, лет двадцать пять – двадцать семь на вид. Личность установить пока не удалось, никаких документов в карманах не обнаружено. В сумочке тоже. Причем, судя по общей картине, эту сумочку она выронила на достаточно заметном расстоянии от места убийства. Наш потрошитель вернулся, подобрал сумочку и то, что из нее выпало, потом выбросил в тот же мусорный бак. Однако подобрал не все: на асфальте нашли пару кредиток – обе из магазинов одежды, этим уже занимаются – и пудреницу. Кошелька не обнаружено, вполне возможно, что его кто-то подобрал, а в нем документы и были…. Джей?
Падалеки трясет головой, с трудом отводя взгляд от кровавого пятна на стене – слишком хорошо понимает, что произошло этой ночью.
- Что ж, сложностей добавилось. На установление личности время потребуется. Свидетелей еще не нашли?
- Пока глухо. Только парни, которые ее обнаружили. Работники по вывозу мусора, показания собрали, сейчас в участке беседуют.
- Время смерти?
- Еще не знаем, Бену неудобно работать. Примерно с семи до двенадцати. Скорее всего, домой возвращалась. С работы или еще откуда…
Джаред кивает. Сосредотачивает свое внимание на Джеффе, изучающем стену около бака, и недовольном Бене, который что-то раздраженно бормочет себе под нос. Прислушавшись, Джей улавливает возмущенное “…поработать не дают нормально…” и улыбается. Морган поворачивается к нему и Чаду и кивком головы предлагает подойти поближе.
- Вот здесь он, видимо, прижал ее к стене, - федерал выпрямляется, указывает на кровь. – Наверное, пытался успокоить, если это можно так назвать. Потом ударил – раз, другой, третий, пока жертва не потеряла сознание…. Потом, видимо, осторожно опустил на землю, - Джефф делает шаг назад, жестом показывая полицейским, как расступиться. Джаред замечает маленькие флажки, смутно обрисовывающие контур. Морган поясняет – Специалисты тут еще поработают, хотя точную позу воспроизвести вряд ли удастся. Так, я остановился на… да, в общем, он опустил жертву на землю, достал орудие убийства, нанес удар, после чего… - он запинается, быстро выдыхает и продолжает. – После чего вырезал трахею, поднял и выбросил жертву в бак. Вернулся за сумочкой, выбросил туда же. Действовал как обычно в перчатках – это понятно по отпечатку на стенке. Так что, вероятно, мы снова не найдем никаких следов…
- Если я еще раз услышу, что этот тип действовал осторожно и у нас ничего нет, кому-то не поздоровится!
- Почему-то мне кажется, что она не потрошителя имеет в виду… - шепчет на ухо Джею Мюррей, а Джефф просто здоровается. За всех сразу.
- Добрый вечер, Сэра.
- Какого черта тут делают журналисты, позволь спросить? Почему они узнают о преступлении через пять минут после того, как информация поступает ко мне?
- Я не занимаюсь утечкой информации.
Чад бросает на Падалеки красноречивый взгляд: “Пожалуй, я буду делать что угодно, лишь бы быть подальше от этой дамочки”.
- Пойду, разберусь с акулами пера, - отсалютовав, Мюррей быстро уходит в сторону ограждений. Джей провожает его почти завистливым вздохом.
- И плевать на перчатки, - Гэмбл, казалось, не собиралась останавливаться. – Чтобы все здесь прочесали, носами пропахали, на коленях проползли, но нашли зацепку. Что угодно и как угодно!
- Мы делаем свою работу. Я делаю свою работу. И, должен напомнить, я тебе не подчиняюсь, Сэра.
Джей поочередно смотрит на разъяренную и удивленную Гэмбл и какого-то усталого, упрямого Моргана и неожиданно начинает чувствовать себя лишним…
- Я в курсе, Джеффри, - вот, анаконда проснулась, - шипит. – И все же хотела бы подчеркнуть, что нам нужен результат, так что…
- Конечно. Есть вещи, которые не меняются. Все всегда должно быть по-твоему.
Сэра замолкает. Как-то странно рассматривает Джеффа, и Джаред замечает проступившие розовые пятна на ее щеках. Лицо неуловимо меняется, и Падалеки внезапно вспоминает, что перед ним женщина. Гэмбл резко разворачивается, тряхнув кудрями, и уходит.
Удар ниже пояса, - понимает Джей.
Морган несколько секунд невидяще пялится на асфальт, потом неловко улыбается Джареду.
- Пожалуй, стоит вернуться к делу.
У Джея получается кивнуть.
Заглянуть в бак оказывается сложнее.
Девушка. Молоденькая. Одета не вызывающе, даже, пожалуй, скромно, но одежда качественная. Ухоженная. Кожа очень светлая. Джаред старается сосредоточиться на чем угодно, лишь бы оттянуть момент…
Как говорится, надо – значит, надо.
Осторожно откидывает волосы, чтобы лучше изучить рану. Рваные края, запекшаяся, ставшая черной, кровь…. Пряди на затылке спутаны в комок, склеены той же кровью. На шее сзади – тонкий надрез, когда нож прошел насквозь….
Морган берет девушку за руку, рассматривает пальцы.
- Явно пыталась отбиться. Ногти переломала – скорее всего, руками царапала стену….
Джаред отступает назад и отворачивается, но никак не может прогнать застывший перед глазами образ – молодая женщина, окровавленная, в куче мусора…
Она мечтала о чем-то, жила и дышала, встречалась с друзьями, любила, стремилась…. Ее жизнь оборвалась – резко и просто. Ее нашли в куче дерьма, вдали от тех, кто был ей дорог….
А ты, Падалеки, как всегда “вовремя”…
Он крепко зажмуривает глаза, отгоняя мысли. У него есть работа. Здесь и сейчас.
За спиной Джеффри командует.
- Ладно, парни, давайте достанем жертву, чтобы Бен мог ее осмотреть.
Врач шумно вздыхает, ворчит “Наконец-то!” и натягивает перчатки.
- Нам нужно узнать время и причину смерти точнее, возраст, если возможно, все, что найдется – кусочки ткани, любые чужеродные тела или образования – все.
- Ну, приятель, это только после вскрытия. Сейчас – предварительные данные. Остальное позже.
Вокруг суетятся копы, федералы…. Кто-то рисует силуэт на асфальте, внимательно изучив флажки. Бен склоняется над жертвой, вокруг мигают огни полицейских машин, Чад что-то объясняет зевакам, размахивая руками…. Скоро надо будет ехать в морг, потом наверняка будет совещание у Эрика, потом выяснение, кем жертва была…. А он опять опоздал.
У противоположной стены стоит, с грустью глядя на него, Ребекка.
Нет! Хватит! Хватит жалеть себя, Падалеки, у тебя есть дело. Ты должен этим заняться, ты должен его остановить.
- Бен, когда поедем на вскрытие?
Врач отвлекается от осмотра тела.
- Как шеф позволит, - ехидно улыбается Джеффри. – Мне дома удобнее работать.
Джей отмахивается от мысли, что называть домом участок не так плохо. Вот называть домом морг…
- Я поеду в участок, узнаю, как там наши свидетели. Потом загляну к тебе. Джефф, мы же контролируем звонки о пропавших? Нужно отследить все данные. Здесь выставить охрану, чтобы еще день-два можно было спокойно работать, а то затопчут улики. Хотя мы едва ли что-то найдем….
- Хорошо, Бен, поедешь минут через двадцать, - Джефф смотрит на часы. – Скоро совсем стемнеет, народ бы разогнать…. И – разумеется – ни слова о потрошителе.
Джей кивает, задумчиво прикусывает губу и, извинившись, отходит в сторону. Достает мобильный.
- Дженсен? Привет. Прости, я сегодня не приду. У нас тут… потрошитель объявился.
Джаред чувствует необходимость и желание – работа. Ничто не волнует его сейчас так, как это дело.
И все-таки оказывается гораздо труднее закончить разговор, чем он ожидал.
До завтра, Дженсен.

- Послушайте, я повторяю вам одно и то же сотый раз! Я устал, хочу домой, моя жена волнуется, завтра на работу, а вы держите меня здесь, хотя я не совершал ничего противозаконного и…
- Успокойтесь, мистер О’Нил, пожалуйста. Мы просто хотим убедиться, что не упускаем никаких деталей. Нам нужно поймать преступника, оградить мирных жителей от...
- Вот и ограждайте! Я мирный житель и имею право на отдых!
Ричардсон устало трет виски и поворачивается к Картеру. Тот только плечами пожимает, мол, ты правила знаешь, а Гэмбл нас вообще сожрет.
- Мистер О’Нил, вы уверены, что не видели никого рядом с…
- Да, я уверен! Мы приехали, как обычно, по расписанию. Этот болван Эд решил поискать в мусоре что-нибудь интересное и дорогое, как один мусорщик, который откопал старинные часы какого-то там Шейха. Открыл контейнер и замер. Я окликнул его раза два-три, вылез из машины, чтобы надавать ему пинков за то, что из-за него мы вечно задерживаемся. Подошел, заглянул внутрь, увидел девушку. Потом мы сразу же вызвали полицию и дождались вашего приезда. Потом меня попросили рассказать, что произошло. Я рассказал. Меня привезли в участок и попросили повторить еще раз. И еще. И еще. И еще, так, что у меня уже еле язык ворочается и давление начинает скакать…. Ах, да, что это я. Ведь вы это знаете, вы меня опрашиваете!
С каждым словом голос старика приобретал все большую силу, и Джей почувствовал, что неосознанно начинает втягивать голову в плечи. Пожалуй, пора его отпустить.
- Простите за задержку, мистер О’Нил. МЫ просто выполняем свою работу, - Падалеки подходит ближе, усаживается напротив. – Мы вам очень благодарны. Думаю, ан сегодня достаточно. Вы готовы подписать показания и сотрудничать со следствием? Возможно, нам понадобятся ваши показания в суде.
- Все подпишу, только побыстрее, - ворчливо отзывается Сеймур. Подслеповато щурится, стараясь разглядеть Джареда. – А ты тут главный, что ли?
- Нет, сэр, - Джей улыбается. – Мы с коллегами обсудим, что нам удалось узнать. Может быть, появятся вопросы, на которые вы сможете ответить и помочь нам.
- Джаред, на пару слов.
Ричардсон кивает на дверь, Джей поднимается, оставляя в кабинете Картера и Сеймура с протоколами.
- Тебе не кажется, что ты много на себя берешь, а, Падалеки?
- Посмотри на него – он сказал все, что знает. Если вы его тут еще сутки продержите, случившееся не обрастет новыми фактами, разве что он наврет, лишь бы свалить. Или ты думаешь, что убийца, совершив преступление ночью, остался сидеть на месте преступления в ожидании копов? Бред.
Ричардсон хмуро смотрит на коллегу.
- Знаешь, когда тут появится жаждущая крови Гэмбл, я ей скажу, кто отпустил свидетеля…
- Добавь еще, что этот некто поехал в морг, потому что у него много работы.
Джаред разворачивается и направляется к выходу.
Если Дженсен научил его чему-то, так это – не бояться.
Сэра тоже человек.

- Смерть наступила между девятью и одиннадцатью вечера, - Бен выглядит усталым и раздраженным. У стоящего рядом Джеффри – и как только все успевает? – вид не лучше. Впрочем, Джей полагает, что он сейчас и сам не образец сексуальности. – Связана с нанесением ран, несовместимых с жизнью. Как и в предыдущем случае, на затылке – гематома, кожа рассечена из-за сильного удара о твердую вертикальную поверхность, в данном случае – стену многоэтажного дома. Вероятно, имело место сотрясение мозга и потеря сознания. Затем был нанесен удар острым предметом – предположительно ножом – в области шеи. Вот здесь, - Бен указывает на шею девушки, и Джареду в который раз хочется отвернуться. – Отверстие сквозное. Большая кровопотеря и почти мгновенный летальный исход. Аналогичный надрез с другой стороны, только менее глубокий. Множественные надрезы, сделанные, как мы можем догадаться, для того, чтобы извлечь сувенир. Трахею вырезал уже привычно, думаю, справился быстрее, чем раньше. Набил руку, - Бен хмыкает, Падалеки морщится как от зубной боли. – Как и в прошлые разы – тальк. Никаких следов сексуального насилия. Алкоголя, наркотиков в организме нет. Под ногтями – грязь, искать в ней что-то полезное – дело проигрышное заранее, хотя ребята работают. Ну, что, вопросы еще есть, или я могу, наконец, поспать?
- Насчет возраста есть уточнения?
- Остаюсь при своем мнении. Думаю, это уже больше касается вашей исследовательской части.
- Ладно, Бен, спасибо.
В коридоре Морган опускается на стул, трет виски, устало улыбается Джареду.
- Ну, что ж, его новый ход. Теперь наша очередь, Джей. Честно говоря, я больше не хочу ждать от него подсказок – слишком дорого обходятся.
- Нужно установить личность. Возможно, увидим пересечения…
Этим как раз занимаются. Учитывая, как нам “везет” на этом деле, отпечатки пальцев ничего не дадут – вряд ли она попадала в базу данных ФБР или полиции. Уже отдан указ по всем отделениям – любые звонки о пропаже проверять на предмет сходства. Даже если прошло семь часов с момента пропажи, необходимо выслушать. Однако опять же – народ у нас грамотный, - Джефф усмехается. – Должно пройти трое суток. И не факт, что кто-то хватится…. К Эрику поедешь?
- А у меня есть выбор?
- Вообще-то он сказал никого не отвлекать, но со мной и с Сэрой поговорить хочет.
Вот это подарок! Джей прочищает горло, пытаясь скрыть удивление и облегчение. На плечи давит усталость, и сил на очередной разнос у старика просто нет.
- Лучше я домой. Толку от сидения здесь или в участке все равно не будет…
Морган удивленно вскидывает бровь.
- А я думал, ты трудоголик…
Джаред весело фыркает.
- Отправил трудоголизм в отпуск. Или это голос здравого смысла….
- Ты выглядишь лучше, Джей.
Фраза Джеффа ставит Падалеки в тупик.
- Ты о чем?
Тот пожимает плечами.
- Когда я тебя в первый раз увидел, ты выглядел… неважно. Не знаю, может, сложный период был. А в последнее время стал… спокойнее, что ли. Увереннее. И, - Джеффри едва сдерживает улыбку. – Блеск в глазах…. В общем, кем бы она ни была, она неплохо поработала.
- Она? – тупо уточняет Падалеки.
- Некоторые эмоции у нас на лице написаны, - Морган поднимается, хлопает Джея по плечу. – Отдыхай. Работы предстоит много.
И уходит.
Джаред смотрит ему вслед и понимает, что улыбается. Смотрит на часы, колеблется несколько секунд, но все же принимает решение.
Да, Дженсен, ты хорошо поработал.
Это так легко – любить…

Джаред сидит во дворе и смотрит на окна Эклзовской квартиры. Предположительно Эклзовской – Джей долго высчитывал.
Если он прав, то Дженсен не спит и в принципе можно позвонить. Он ведь для этого сюда пришел, разве нет?..
Кажется, Эклз не удивлен. Ну, да, наверняка знал, что Падалеки забудет про необходимость спать или просто отдыхать и припрется к нему посреди ночи…. Это же очевидно…
Когда Дженсен опускается на скамейку рядом, Джей чувствует невообразимое облегчение, словно с плеч падает груз этого дня…. Долго выразительно смотрит на психотерапевта, пока тот, закатив глаза, не снимает очки. И тут Джаред срывается.
- Ты не пытался как-то их… убрать?
Это не то, что нужно, но он чувствует – Дженсен не готов ответить, откуда эти шрамы…
- То, что ты сейчас видишь, Джаред, результат работы двух лучших врачей – замечательного пластического хирурга и времени. Я перенес четыре операции, поверь, раньше все было гораздо хуже.
Падалеки сглатывает, невольно касаясь взглядом рваных рубцов, задерживаясь на губах…. И глаза у него нестерпимо зеленого цвета…
- Будем считать, это был твой вопрос, Джаред…
Он говорит как-то мягко и тихо, отворачивается, изучая детскую площадку через улицу. Джей следует его примеру.
- Потрошитель?
Джаред кивает.
- Девочка. Молодая. Не больше двадцати семи. Личность установить не удалось, будут повышенное внимание уделять всем заявлениям о пропаже. В базе данных ее нет, Морган звонил полчаса назад… - он смотрит на свои, сцепленные в замок, руки. – Он убил ее вчера ночью. Мы снова опоздали…
- Джаред. Помнишь, о чем я говорил тебе?
- Что я не Атлант?.. Я знаю, Дженсен. Я даже… подошел к Брюсу. Там, на кладбище, после того, как ты ушел, - Джей печально улыбается. – Наверное, он действительно не держал на меня зла…. Но наши недоработки обходятся слишком дорого…
- Ты должен это почувствовать, Джаред, - Падалеки удивленно смотрит на Дженсена, а тот продолжает. – От нас многое зависит, но не все. Ты не должен обвинять себя в убийстве этой девушки. Как и в смерти Ребекки, - Эклз поворачивается к замершему Джею, удерживает взглядом. – Ты видишь ее во сне, Джаред, ты думаешь, она не отпускает тебя, но правда в том, что это ты ее не отпускаешь. Одного понимания мало. Ты должен почувствовать, что не отвечаешь за эти трагедии, за эти смерти. Когда ты сделаешь это, когда позволишь себе это ощутить, все пройдет, кошмары закончатся. Тебе придется отпустить ее, Джаред.
Взгляд затуманивается, и Джей смаргивает слезы. Почему-то трудно дышать.
- Ты думаешь, у меня получится? – он спрашивает шепотом, и надеясь, и боясь услышать ответ.
Уголки губ Дженсена чуть приподнимаются в улыбке. И так тепло…
- Обязательно получится, Джаред. Я обещаю.
Они просто смотрят друг на друга, и Джей вновь испытывает волшебное чувство единения. Те светлые нити между ними не появляются, потому что и не исчезают. Потому что есть чувства крепче, чем сама жизнь. С внезапной ясностью он понимает – чувствует – что это навсегда. Так близко и так далеко…
Он сам не ожидает того, что срывается с языка.
- Поцелуй меня.
Дженсен едва заметно вздрагивает, и Джей успевает заметить мелькнувшую в глазах боль. Хочется схватить его за руку, потому что дальнейшее слишком очевидно, вот только сил почему-то не хватает…
Эклз встает со скамейки, выпрямляется и, чуть помедлив, отвечает.
- До встречи, Джаред.
Оказывается, здесь очень холодно одному.

Дженсен закрывает за собой дверь и, повернувшись, прижимается лбом к стене. В голове гудит.
- Поцелуй меня.
Ему нужно принять решение. Разложить по полочкам и выбрать верный путь. Разум уверяет, что выбор очевиден, сердце, естественно, сопротивляется…
Все равно ничего не выйдет. Как всегда.
Он быстрым шагом проходит в комнату, на ходу стаскивая с себя рубашку, футболку – на пол летят выпавшие из кармана очки…. Замирает у двери в ванную, давая себе последний шанс успокоиться.
Ты все испортил. Профессионал!
Нет, не все. Джаред действительно справится. Он стал выглядеть лучше. Сумел поделиться воспоминаниями. Сумел признать, что ему нужна помощь. Сумел проститься с Брюсом. Сумел услышать, что он не несет ответственности за все. Он сильный человек, и дальше сможет справиться сам. По крайней мере, без Эклза.
Бросать пациента, не завершив работу на сто процентов, рискованный шаг, но продолжать сеансы – в корне неверное решение. Своей просьбой Джаред это доказал.
- Поцелуй меня.
Нет! Хватит, Дженсен, ты уже пробовал, помнишь? Помнишь, что из этого вышло? Ты же не хочешь сломать этого мальчика, правда? Лучшее, что ты можешь сделать, это оградить Джареда от своей привязанности. Ты не способен сделать другого счастливым – для этого нужно вначале полюбить себя. А ты ненавидишь себя, Дженсен.
Он решительно открывает дверь ванной, оказываясь перед зеркалом в полный рост.
Любуйся, Дженсен!
Урод. Монстр. Лектор.
- Поцелуй меня.
Он сжимает зубы, но не может сдержать рвущийся наружу крик. Оседает на пол, сдавливая голову руками. Шрамы словно рвутся снова, снова кровоточат…. Больно, больно, больно…
У каждого из нас свой кошмар…
И почему у любви всегда так много боли?..

День обещал быть насыщенным. И это даже радовало.
Джаред окунулся в рабочую атмосферу, оставляя за спиной ночные кошмары и противное предчувствие какой-то катастрофы. Ночной разговор с Дженсеном никак не желал забываться…. Стоп. Сначала дело.
- Привет, Чад. Новости есть?
Мюррей роется в каких-то бумагах, разражено раскидывая ненужные листки.
- Пока ничего нового. Под ногтями – грязь, пыль, немного талька, волокна – частички одежды, но нам ничего не даст. Отпечатков пальцев нет, только смазанные следы, когда он в перчатках к чему-то прикасался. Орудия убийства, разумеется, тоже нет. Звонки о пропавших проверяем. Бен нам ничего интересного не подкинул?
Джаред мотает головой.
- Нет. Стандартная для него схема. Такое впечатление, что убийство – ритуал. Не такой, как у сатанистов или каких-нибудь одержимых концом света психов, а… - Падалеки замолкает, чувствуя, что нашел, нащупал какую-то ниточку и надо бы потянуть…
- Падалеки! Вот ты где! – Эрик почему-то выглядит довольным. Странно – радоваться особо нечему. – Хотел тебя похвалить и поздравить – молодец. Рад, что не ошибся.
Джей моргает и даже потихоньку щиплет свою ладонь. О чем это старик болтает?
- Эээ…сэр, я…
Договорить мешают – подбегает Джесс и, сделав страшные глаза, сообщает:
- Вас Сэра к телефону.
Крипке чертыхается, мгновенно становясь жутко недовольным, и не спеша направляется к кабинету. Да уж, с Гэмбл разговаривать никому не хочется.
- Джесс! Постой, ты не знаешь, с чем меня Эрик поздравлял?
Он не понимает, почему так цепляется к этим словам. В груди что-то неприятно сжимается…
- Вроде бы, он говорил с Лектором сегодня, - Джесс пожимает плечами, а Джей сдерживает себя, чтобы не накричать на девушку – что, неужели нельзя называть его по имени или хотя бы по фамилии…. Погоди-ка.
– Погоди-ка, Дженсен говорил обо мне с Крипке?
- Джей, ну откуда я знаю, о чем они говорили? Просто после этого Эрик был довольный, спрашивал, не видела ли я тебя…
- Джаред!
Он оборачивается на голос. Морган кивает Падалеки и Мюррею и быстро сообщает.
- Поступил звонок о пропаже. По описанию и времени подходит для нашей жертвы. Еду в морг, туда пригласили родственников на опознание. Хотите присоединиться?
- Естественно! – Чад поворачивается к другу. – Джей, ты как?
- Сейчас подойду, подождите в машине, хорошо?
Не дожидаясь ответа, Падалеки направляется к туалету. Не самое лучшее место для телефонного разговора, но зато самое тихое. Суета в участке просто с ума сводила.
- Дженсен?.. Послушай, извини, если отвлекаю, просто мне нужно обдумать кое-что и посоветоваться. Понимаешь, его действия автоматичны, но не просто потому, что он привыкает. Он старается сделать все правильно, как будто ему это важно. Может, он не просто хочет тишины, может он….
- Ищет ответ? – подсказывает Дженсен неожиданно сдержанным холодным тоном. Джей поеживается.
- Да. Да, он хочет понять, почему, как он может заговорить сам! Точно! Черт, он и не думает об убийстве, он думает о том, как все исправить! Дженсен…
- Отличная идея, Джаред, - снова тот же тон.
- Ты звонил Эрику сегодня?
Пауза.
- Да.
- Зачем?
- Сказал, что ты отлично справился и что я передам необходимые рекомендации Мэри.
Падалеки опирается о стену, чувствуя, что тело его подводит.
Не может быть. Нет.
- Что значит “справился”? О чем ты?
Новая пауза.
- Ты больше не нуждаешься в сеансах. Можешь заниматься текущими делами, каждую неделю посещай Мэри и…
- Это такая шутка, да? – комната плывет перед глазами. Свободной рукой он цепляется за раковину, напоминая себе, что нужно дышать. – Ты пошутил?
- Я вполне серьезен, Джаред.
- Ты ошибаешься! – он не сразу замечает, что кричит. – Я не собираюсь ходить к Мэри, я вообще…
- Я принял решение, Джаред, и у тебя нет причин в нем сомневаться, - Эклз перебивает его – холодно и отстраненно. – Я наблюдал за тобой. Есть явный прогресс. Нужно всего лишь продолжать в том же духе…
В ушах звенит. Голос Эклза пробивается сквозь гул, но этих слов как раз не хочется. Совсем не хочется…
Ладно, Джей, это не конец света…
- Подожди, мне надо с тобой поговорить. О деле и… обо всем. Мы можем – сегодня или завтра?..
- Джаред, ты… - ему показалось, или голос Дженсена едва заметно дрогнул? – Ты, видимо, не понял. Я полагаю, что мы можем прекратить наше общение. В нем больше нет необходимости.
- А как же… - севшим голосом начинает Падалеки. Переводит дыхание. – А как же все эти слова о дружбе за пределами кабинета…
- Я все сказал, Джаред. Удачи.
- Это из-за вчерашнего? – поспешно, пока Эклз не успел положить трубку, вставляет Джей. – Из-за того, что я хотел тебя поцеловать? Да?.. – Дженсен молчит. – Ну, так я хотел. И хочу. И ты же тоже хо…
- Прощай, Джаред.
Он невидяще смотрит прямо перед собой, слушая короткие гудки.
Пусто. Нужно куда-то ехать, что-то делать, с кем-то говорить….
Дженсен.
Падалеки сжимает телефон с такой силой, что тот едва не хрустит под пальцами. Решительно прячет его в карман и выходит в коридор.
Нет уж, Дженсен, ты так легко не отделаешься!

Он сидит на полу в своем кабинете, разувшись, закатав рукава рубашки и смотрит на телефон. Аутотренинг на тему “Ты все сделал правильно” не срабатывает.
- Ты звонил Эрику сегодня?
Звонил. Еще бы. Необходимая деталь тщательно выверенного, обдуманного плана. Впрочем, все довольно просто: донести информацию об удачном завершении сеансов до Крипке, передать простейшие рекомендации Мэри, поговорить с Джаредом….
Он должен был позвонить Падалеки сам, даже собирался, обдумывал все, что скажет…. Не в его привычках уступать и проигрывать, но этот маленький бой он проиграл. Джаред позвонил первым. Наверное, потому, что Дженсен медлил.
- Что значит “справился”? О чем ты?
Привычка. Наверное, в этом все дело. Не стоило соглашаться на этот импровизированный обмен информацией – эмоциями. Сближение с пациентом – скользкая дорожка. Эклз никогда на ней не оступался, но, как известно, всегда бывает первый раз.
Джаред.
- Джаред, ты… Ты, видимо, не понял. Я полагаю, что мы можем прекратить наше общение. В нем больше нет необходимости.
Неплохо сыгранная партия, Дженсен. Ты сможешь его убедить, если захочешь: маски и роли – твой конек. Осталось спрятать чувства поглубже и вернуть себя – привычную оболочку. Ты можешь все, если захочешь. Пора захотеть.
Дженсен поднимается, поправляет одежду, набирает знакомый номер.
- Привет, Крис. Не отвлекаю?.. Отлично. Хотел узнать, как дела у девушки, которую я к тебе отправил. Справляется?.. Отлично…. Нет, прости, рассказывать о том, где я “откопал эту несчастную”, - он явно имитирует голос друга. – Я не собираюсь. Просто присмотри за ней. Если будут проблемы – звони…. Да, за ее обучение я плачу…. Никакой благотворительности… - услышав ответ, Дженсен улыбается. – Да, ты знаешь, я люблю эксперименты…. У меня все в порядке. Да, встретимся как-нибудь… Счастливо, Крис.
Закончив разговор, Эклз усаживается за стол, проверяет список дел на неделю. Ах, да, чуть не забыл.
- Кармен? Дорогая, сделай, пожалуйста, кофе. И с сегодняшнего дня в семь я свободен, можешь переставить Люка или кого-нибудь, кто давно ждет.
- Вместо Джареда Падалеки?
- Это из-за вчерашнего? Из-за того, что я хотел тебя поцеловать? Да?.. Ну, так я хотел. И хочу. И ты же тоже хо…
Дженсен закрывает глаза.
- Да, вместо Джареда Падалеки.
Так будет лучше, Джаред. Для тебя так будет лучше. Поверь мне.
Но почему он сам себе не верит?..

В морге Джаред продолжает ощущать на себе озадаченный взгляд Чада и испытывает просто невообразимую благодарность по отношению к Моргану, который делает вид, что перекошенное лицо Падалеки его совершенно не волнует.
Ужасно хочется что-нибудь сломать. Или, может, выполнить давнее желание и набить кое-кому морду?.. Воспоминание обжигает, и Джей резко останавливается, чтобы заставить себя дышать. Мюррей тормозит рядом, хмурится, но ничего не говорит.
Отлично.
Чувства притупляются, когда Джей замечает впереди пожилую пару. Две эмоции, переполнявшие сейчас этих людей, витали в воздухе так отчетливо, что, казалось, до них можно дотронуться…
Что такое – потерять ребенка? Перед глазами – родители Ребекки….
А ты умудряешься жалеть себя, Падалеки…
Чад коротко и крепко сжимает его локоть, отпускает. Джей усилием воли возвращается в реальность, но все же не может приблизиться. В висках стучит.
- Мистер и Миссис Нильсон? Меня зовут Джеффри Морган, а это Чад Мюррей и Джаред Падалеки, - Джей коротко кивает, хотя пара, похоже, не обращает на него никакого внимания.
- Это она? Наша девочка? – Падалеки видит, как у мистера Нильсона трясутся руки.
- Постарайтесь не волноваться, я понимаю, каково вам…
- Ничего вы не понимаете! – выкрикивает женщина, вздрагивает и прячет лицо на груди мужа. – Извините…
- Тише, родная, все хорошо…
Джаред прикрывает глаза, думаю лишь о том, чтобы не слышать всхлипы…
- Миссис Нельсон, если вы не уверены, то вы можете подождать в…
- Нет! Мы пойдем вместе, - она отстраняется от мужа, сжимает его ладонь в своей руке. – Мы должны знать, оба. Ведите.
Джефф, Чад и супруги скрываются в смотровой. Джаред отрешенно наблюдает за тем, как свет ламп пробегает по стеклу на двери. Неровные блики.
Каково это – потерять самого дорогого тебе человека?..
Минуты тянутся невыносимо медленно. Кажется, он ощущает кожей каждый шаг секундной стрелки. Каждый удар – в его сердце. Да или нет.
Прости меня.
Спаси меня.
Нильсоны проходят мимо Джареда, тяжело опираясь друг от друга. В глазах женщины стоят непролитые слезы, лицо белое-белое – неживое. Они молчат.
Чад выходит в коридор, провожает чету взглядом. Чуть касается плеча друга.
- Это не она. Мы до сих пор не знаем имя жертвы.
Джей чувствует невыразимое облегчение.
- Чад, вы подбросите меня до центра?
Мюррей озадаченно смотрит на Падалеки, но кивает.
К черту! Нам надо поговорить, Дженсен.

Машина тормозит у офиса Эклза. И Морган, и Мюррей тактично молчат. У Джея получается не хлопать дверью.
Внутри накручивается стальная пружина, и Падалеки сам не представляет, что может выйти из этой затеи…
Он старается ни о чем не думать, пока поднимается в лифте, и это отлично получается. Не обращает внимания на протесты Кармен и угрозы вызвать охрану, как и на то, что в кабинете Дженсена сидит полный мужчина средних лет, явно записанный на прием.
- Простите, мистер Эклз, я пыталась ему объяснить, но…
- Ничего, Кармен, - Дженсен обрывает ее жестом. – Все в порядке, можешь идти. Джаред, я сейчас занят, ты не мог бы выбрать более подходящее время для беседы? Впрочем, я ведь объяснял, что в дальнейших сеансах нет нужды.
- Нет, я не мог выбрать более подходящее время. И ты ошибаешься.
- Прости?
- Ты был моим врачом на протяжении определенного времени, и я хочу, чтобы ты им остался вплоть до того момента, когда проблема окончательно разрешится.
- В этом нет необходимости.
Падалеки сжимает кулаки и делает шаг вперед. Он стоит посреди кабинета, пытаясь держать себя в руках.
- Значит, это все-таки из-за вчерашнего, да? – лучшая защита – нападение.
Эклз, сам того не осознавая, снимает очки, откладывает в сторону. Смотрит в глаза и неожиданно соглашается.
- Да, из-за вчерашнего.
Из него словно выпускают воздух. Плечи опускаются.
- Почему? Я…. Разве…
- Джаред, подобные эмоции характерны для многих пациентов, главное – не слишком ими увлекаться. Ты подошел к черте, за которую мы не будем переступать. Твоя привязанность – кажущаяся – вполне объяснима. Поверь, очень скоро ты поймешь, что не испытываешь во мне необходимости – ни как в враче, ни как… в каком бы то ни было другом качестве. Однако, если мы продолжим общение, может сформироваться зависимость, а этого следует избежать. У тебя достаточно ресурсов для решения своих проблем самостоятельно.
Вас когда-нибудь бросали в ледяную воду? Нет? Что ж, хотите узнать об ощущениях – спросите Джея…
Что за..?
- Кажущаяся привязанность? Зависимость? А все это – за пределами кабинета мы друзья – все это просто болтовня, что ли? Бред? Терапия?
Зеленые глаза темнеют. Злость? Неуверенность? Боль?
- Это способ работы с пациентом, Джаред. Индивидуальный подход, помнишь?
Нет, он издевается! Просто, блять, издевается!
- И ты теперь сводишь мои чувства к такой же игре, да? Ты думаешь, для меня это не было реально?! Ты думаешь, все решается так просто?! А что, если я не попадаю под твои гребаные параметры, а? – он сам не замечает, как повышает голос с каждым словом, как бледнеет и сжимает губы Дженсен, как втягивает голову в плечи неизвестный мужчина в кресле. – Терапия, да? А дрочил ты мне в машине тоже в рамках терапии?! Хочешь сказать, что не хотел?!
На миг ему кажется – вот оно. Получилось. Стены начинают рушиться, и, может быть, Дженсен подойдет сейчас и скажет, что все это неудачная шутка, что все это не имеет значения, что ему не наплевать…. А потом просто дотронется, как тогда, и – никого и ничего, кроме них…
Эклз надевает очки, укрепляя стену, и усмехается.
- Я делаю то, что считаю нужным, Джаред. Разве я похож на человека, совершающего необдуманные поступки?
Мир резко сжимается, отдаваясь болью, и отпускает. Вакуум. Ломать расхотелось – все и так сломано…
- Нет, Дженсен, не похож.
Он говорит почти шепотом – в горле сухо. Он мог бы поднять руку и ощупать стену. Как будто там, за чертой, осталась мечта. Молчаливый разговор, понятный только им одним. Он чувствует его “нет”.
Джей усмехается, не стесняясь выступивших на глазах слез.
- Какая же ты все-таки сука, Дженсен…
Напоследок – негромко хлопнуть дверью.
Эклз долго смотрит на дверь, убеждая себя, что руки дрожать перестанут.
Потерпи, ты еще успеешь выпустить это. Переживешь, Дженсен, не впервой.
Поправляет очки и сдержанно улыбается пациенту.
- На чем мы остановились, мистер Рейман?

Стемнело. В таком городе, как Нью-Йорк, ты все равно плохо представляешь себе, что значит – темнота. Где ни прячься, куда ни сворачивай.
Джаред бездумно кружил по улицам.
Какой в этом смысл? Ради чего, зачем? Во имя какой великой цели? Его никто не ждет, никто не просит его постараться, никто не обвиняет и не прощает. Мини-спектакль – сам для себя.
Эгоистично? Возможно. Но каждый из нас в определенной мере эгоист. Говорят, что умирать проще, чем жить. Джаред боялся огня. С того момента – со взрыва – смерть была для него огнем, жаром, и это больно. Как будто вылупляешься из собственной кожи, но она тоже живая и не собирается так просто отпускать. Пулю в лоб – легко и невесомо, но он не королева драмы. Да и, правда, все равно теперь.
Он больше не будет вспоминать это имя. Не стоит. Карты разыграны, и Джей опять в дураках.
На что ты надеялся, Падалеки? В самом-то деле, на что?
Нет, это не драма – комедия положений. Забавная трагикомичная роль шута. Даже в комедиях герои порой умирают, только весело и с шутками. Если задуматься, Джаред даже мог бы пошутить…
…но у него есть дело.
Эти девочки не виноваты в том, что Джаред Падалеки проебал свою жизнь. Им он должен. Кто бы что бы ни говорил – он должен им. Ночь будет долгой, а спать Джей все равно не собирается…
Когда он подходит к участку, на часах далеко за полночь. Настойчивый телефонный звонок возвращает его в реальность.
- Джей? Это Джефф. Мы установили личность убитой…
Что ж, у него есть работа.

Все было не так, все снова было неправильно…
Ему так редко удавалось найти настоящую, подходящую, с твердыми колесиками под тонкой кожей. Он чувствовал, кто может – хотя бы один шанс – помочь ему.
Лори подвела. Они все его подвели.
Неправильный выбор.
- Потому что ты дебил! Заткнись, не смей открывать пасть!
Наверное, поэтому люди его не любили. Он глуп, он ограничен, он не умеет рождать слова…. Мама не права – он понимает это, а значит, он не совсем дебил. Только немного.
Люди не любят его – их нужно сторониться. Громкие резкие звуки, которые они подчинили себе, могут причинить боль. Он должен спрятаться, затаиться и не выдавать свое имя, чтобы оно не стало порождением чужих механизмов. Только он сам имеет право называть себя. Пусть ломано и с усилием, пусть.
Главное – не выдать себя. Ничего, он научился прятаться.
- Отвали! Уйди, прочь с глаз моих!
Да, мама. Хорошо, мама.
Он был послушным мальчиком. Тупым, молчаливым, ненужным, послушным мальчиком. Он помнит. Только не может рассказать.
Возможно, никогда не сможет. Никогда.
Это холодное слово. В нем – бесконечность. Как космос, безвоздушный и холодный. И еще почему-то колючий, как шиповник.
В это нельзя верить, не хочется верить. Он докажет, он сумеет, он скажет маме, чтобы она больше на него не кричала. Скажет так, что она услышит и замолчит. Раз и навсегда.
Два разных слова, но оба – о бесконечности.
- Заткнись!
- Ты…са….кнись!...ма…са…аааа!!!!
Он теряет контроль, как всегда захлебываясь собственным криком. Из горла вырывается то булькающий, то хрипящий звук. Ему больно, как всегда, как никогда.
Он хочет быть таким же, как все.

- Ее зовут…звали Лорен Дориен, - рассказывает Чад в кабинете Эрика. – Двадцать шесть лет, не замужем, жила с матерью. Это пока все, что удалось выяснить – миссис Дориен в больнице без сознания. У палаты дежурят. Как только она придет в себя – поговорим.
- Нужно выяснить в первую очередь последнее место работы и любимое место для тусовок. Друзья, знакомые – с кем еще можно поговорить. Вы прогнали по базе?
- Этим сейчас занимаются. Нарушений не выявлено. Как только компьютер определит совпадения – пройдемся по ним…
Их прерывает запыхавшаяся Джесс.
- Простите, сэр, звонил агент Морган, сказал, что вы не отвечаете…
- Джесс, к делу!
- Миссис Дориен очнулась. Ее дочь две недели подрабатывала в “Восхождении”.
И все закружилось.
Андреа Коэн не слишком обрадовалась, когда ее разбудили среди ночи. Впрочем, как и остальные сотрудники танцевальной школы. Этот факт полицейских ничуть не беспокоил.
- Доброй ночи. Благодарю всех тех, кто смог прийти, - Джефф стоял посреди комнаты, ничуть не заботясь о недовольных взглядах, буквально прошивающих его насквозь. – Я понимаю, что уже поздний час и многие из вас отдыхали дома, однако бывают ситуации, требующие немедленных действий. Как сегодня, - Морган выдерживает паузу, спокойно рассматривая всех присутствующих. Джей даже позавидовал его выдержке.
- Я все-таки хотела бы понять, в чем именно заключается эта ситуация, - мрачно поинтересовалась Коэн. – Вероятно, коллеги меня поддержат…
- Вам знакомо имя Лори Дориен?
Андреа хмурится.
- Да, она подрабатывала у нас пару дней назад…. А в чем дело?
Джефф натянуто улыбается, словно извиняясь, и поясняет.
- Вчера Лори была найдена убитой. Это снова потрошитель. Так что, думаю, вы понимаете – все дороги ведут к вам….
Вся комната будто ахнула от неожиданности. Джаред ощутил волну дрожи, пробежавшую в воздухе. Напряжение. Подозрение. Страх.
- Но… - начала Коэн. – Но ведь одна из… жертв не имела к нам никакого отношения…
- Мисс Коэн, - твердо перебил Джеффри. – Одна жертва – повод задуматься, две – повод поискать совпадения, три – повод рыть землю носом. Если те две девушки еще могли оказаться совпадением, то трое – уже тенденция. Факт. Так что я попрошу всех вас сейчас подумать и сообщить нам, что мы упустили. Случайный поклонник. Любитель понаблюдать за тренировками. Кто угодно, но… с дефектом речи.
Играть, так по-крупному. Тем более им сейчас не до реверансов или кокетства.
- При чем тут расстройства речи? – спрашивает молоденькая девушка. Кажется, кто-то из педагогов, Джей не был уверен.
- Неважно, просто ответьте на вопрос. Пожалуйста. И еще – кого сейчас нет?
- Уолтера, - оглядевшись, отмечает Коэн. – И Кирстен, она приболела. Вроде бы все…
- Марка и Тони тоже нет.
Опять эта молоденькая. Морган поворачивается к ней.
- Кто это?
- Это наши приглашенные уборщики, - недовольно отмечает Коэн.
- Их нет в списке сотрудников.
- Потому что они… ну, мы, как правило, не оформляем их официально. Просто принимаем на работу тех, кто наводит уборку по ночам, если занятия затягиваются…. – Коэн хмуро смотрит на девчонку. Та опускает глаза.
- Мисс Коэн, нас сейчас не интересует, каким образом вы уклоняетесь от уплаты налогов. Речь идет об убийстве. Нам нужны данные и об этих ваших наемных уборщиках…
Андреа сверлит Джеффа взглядом, но сдается.
- Карл, принеси, пожалуйста, анкеты. Покажем их защитникам правосудия…
В этот момент она не вызывает у Падалеки ничего, кроме отвращения.
- Кто дежурил в ту ночь, когда Кэт пришла за Дженнифер Мак?
- Боже, вы издеваетесь?! Я не помню, и мы никак не сможем это проверить!
- У кого-то из них были проблемы с речью?
- Нет, ни у кого. Ни у Тони, ни у Марка…
- Может быть, один из них очень немногословен? – пора ступать в дискуссию.
Коэн переводит взгляд на Джареда.
- Нет. Знаете, они оба жутко любят поболтать… - она собирается продолжить, но вдруг замирает, словно что-то соображая. Джей, не сдержавшись, подходит ближе.
- Что?
- Ник…. Был у нас один уборщик. Тихий такой, только “да, мэм”, “нет, мэм”, “хорошо, мэм”. Работал отлично, только вот от мышей нас избавить никак не мог…. Он уволился несколько дней назад…
- Нам нужна его анкета…. Сейчас!
Так близко, Господи, так близко…

Следующие два часа пролетают незаметно, и Джей словно видит все со стороны…. Проверка показывает, что адрес якобы проживания Ника Стоукера на самом деле адрес заброшенной стройки. А сам Ник Стоукер уже два года как мертв.
- Поддельное удостоверение личности? Неплохо для психа, - возмущается Чад, пока они едут к дому Уолтера. – И после этого вы будете мне говорить, что бедный парень не соображает?
- Он пытается скрыться от людей, - не оборачиваясь, поясняет сидящий на переднем сидении Морган. – Он прячется. Он знает, что чужой в этом мире, и просто ждет, когда сможет открыться…
- …заговорить, - едва слышно подхватывает Джаред.
Чад несколько мгновений разглядывает профиль друга и решительно заявляет.
- Знаете, парни, мне плевать. По психологическим завихрениям я не специалист. Я просто собираюсь поймать этого урода и посадить – в психушку, в тюрьму, в газовую камеру…. Без разницы. Но он больше никого не тронет!
Джаред смотрит в окно. Светает.
Он тоже хочет остановить потрошителя. Он должен.
К дому Уолтера они прибывают около шести утра. По словам мисс Коэн, у него планировался выходной, а значит, старик, скорее всего, отдыхает. Хотя, по большому счету, ни копов, ни федералов это сейчас не волнует. Падалеки так и подавно. Слишком близко, слишком остро…
На звонок никто не отвечает. За дверью тихо.
- Уолтер! Уолтер, это Джефф Морган, помните меня? Из ФБР! Уолтер, пожалуйста, откройте, нам надо задать вам несколько вопросов!
Джеффри, однако, умеет быть “услышанным”: на его крики сбегаются все соседи, которых тут же выпроваживают обратно в квартиры двое патрульных. Зато сам виновник торжества либо отсутствует в квартире, либо банально не слышит…. В последнее с трудом верилось, но, в конце концов, речь шла о пожилом человеке…
К черту! Нельзя ждать ни минуты! Они и так достаточно времени потеряли. Глупо, непрофессионально, просто идиотизм какой-то. Ответы были под носом, просто перед глазами – руку протяни, и никто не заметил. Они могли бы спасти эту девушку, а вместо этого тратили время и, возможно, давали ему шанс на очередное убийство…
Раздражение копилось и требовало выхода. Мысль наконец-то вмазать Картеру, как давно хотелось, приходилось пресекать на корню.
- Ну, и что? Будем ждать, пока эта глухота проснется? - Стивенсон недовольно посмотрел на коллег. – И вообще, с чего вы решили, что от него будет польза?
- Слышал о фотографической памяти? Он поможет нам воссоздать внешность преступника с девяносто процентной точностью…
А дверь у него хлипкая. Как обычно. Небогатый район, грязный подъезд…
- Мы даже не уверены, преступник ли это…
- Описание подходящее.
И замок наверняка самый простой. Хотя уговорить вскрыть его вряд ли получится. Ордера нет, преступления тоже…
- Опять же, если вы правильно составили психологический портрет, в чем я, прости, сомневаюсь.
- Напрасно. Не доверяешь моему опыту – поверь доктору Эк…
Будем считать это сигналом, - мысленно подбадривает себя Джей и, не давая себе времени передумать, вышибает плечом дверь….
- Джаред!
- Падалеки?!
- Что происходит?
Джей отмечает все краем сознания.
Рядом моментально оказывается взволнованный Чад, помогая подняться, сзади возмущенно сопит Картер, а в прихожей, сонно моргая, стоит Уолтер…
- Уолтер? Нам нужно с вами поговорить. Пожалуйста. Очень нужна ваша помощь.
- Эээ…. – старик, видимо, не до конца проснувшись, ошарашено кивает и приглашает всех в гостиную.
- Падалеки, - шипит Стивенсон, но кто-то – Джефф, улавливает краем глаза Джей – останавливает его.
- По-моему, здесь пахнет газом, - изрекает Морган задумчиво. – Да, определенно пахнет…. И старик долго не открывал…
- Ему не будет все сходить с рук, Морган.
- Нет, - соглашается Джеффри. – Но это сойдет.
Стивенсону не остается ничего другого, как молча проследовать за федералом к Уолтеру.
На разговор уходит около получаса. Сонный Уолтер объясняет, что выпивает снотворное по привычке, и его даже пушкой не разбудишь. Потом вспоминает Ника и называет его очень приятным, скромным, трудолюбивым человеком. Потом одевается, чтобы ехать в участок на встречу с портретистом…
Медленно. Все слишком медленно, все это лишнее, время убегает от них, они снова теряют. Опять. Ошибки, ошибки, ошибки…
- Джаред, - он вздрагивает, когда Морган кладет руку ему на плечо.
- Да?
Падалеки нервно наблюдает за тем, как Уолтер натягивает пальто, готовясь к поездке в участок.
- Езжай домой.
Он не сразу понимает, чего хочет Джефф. Зато когда понимает…
- Что? Я еду в участок, мы должны выяснить…
- Мы выясним, Джей, - федерал сжимает его плечо. – Будем делать свою работу, а ты присоединишься к нам после того, как отдохнешь. Ты ведешь себя неадекватно и можешь только помешать или все себе испортить. Ты поедешь домой и поспишь. А потом сразу же к нам. Если что-то случиться, я позвоню.
- Посплю? – Падалеки хихикает. – Знаешь, это не самая лучшая идея.
- Тебе нужно прийти в себя, Джаред, - Морган говорит твердо, и тот понимает внезапно, что переубедить федерала не удастся. А еще – он действительно хотел спать.
- Поезжай домой, Джей…
Он чувствует нарастающую дрожь в кончиках пальцев. В памяти всплывает лицо Дженсена перед тем, как Джаред сбежал из его кабинета…
- Хорошо. Я приеду часа через четыре.
Джаред до последней минуты будет уверен, что просто не уснет днем. Едва он касается головой подушки, как мир уплывает.
Опустошение, когда нет места даже для страха.

- Дженсен?
Тот не оборачивается, не шевелится даже, будто не слышит. Каждый раз, когда Джаред старается приблизиться или взглянуть ему в лицо, Эклз удаляется, закрываясь ладонями. Джею едва удается поймать его за локоть – потому что нестерпимо, невыносимо, непередаваемо необходимо прикоснуться…
…кровь. Кровь струится по пальцам….
Джаред отшатывается, давясь криком. Вместо лица Дженсена он видит кровавую кашицу…. Дженсен вздрагивает и начинает таять, исчезать – и как бы ни старался Джей поймать его, у него ничего не выходит.
- Дженсен…
Ветер сдувает пыль, и Джареду становится нечем дышать.
Нужно найти Дженсена.
Он не знает, зачем и почему. Он просто ищет. Ноги вязнут в песке, но где-то там, далеко, должен быть он. Крови больше нет – остались только шрамы. И память.
Джей уверен, – он понимает это каким-то внутренним чутьем – что Дженсен тоже ищет его. Как бы темно, душно и одиноко тут ни было. Или, наоборот, все именно так потому, что тут душно, темно и одиноко. Весь мир – невидимая пустыня, где ты сам себе перекрываешь кислород, боясь дарить и принимать любовь….
Любить. Он так давно не любил. Может быть, не любил никогда, пока не посмотрел в эти глаза – без страха или смущения, пока не рискнул открыть свое сердце.
Он чувствует теплое и легкое прикосновение. Детская ручка осторожно, боясь спугнуть, обхватывает его пальцы. Он закрывает глаза, боясь увидеть, хотя и так знает, кто это.
Сухо.
Жарко.
Рука горит, он ощущает, как краснеет и вздувается кожа, как лопаются волдыри на запястье, когда что-то резко тянет его вниз….
Это другой сон, неправильный сон, - думает Джаред, открывая глаза. Она так близко, что дыхание перехватывает. Он никогда не забудет…
- Я никогда не забуду…
Ребекка мотает головой, и огонь в его руке превращается в слабое жжение.
- Прости меня…
- Он тоже хочет, чтобы ты его нашел.
Джей вздрагивает и… просыпается. С минуту пялится на часы, моргая и силясь понять, проснулся ли он в самом деле, потому что это…. Десять утра?!
Он подскакивает на кровати, проверяет звонки или сообщения в телефоне и, ничего не обнаружив, сам набирает Чада.
- Ну, что? – без предисловий начинает он.
- Старик разнервничался, когда узнал об убийстве, еле успокоили. С ним еще работают, но, как я понял, последние штрихи. Ты приедешь?
- Да, через несколько минут, - и отключается.
Выпить кофе, быстро принять душ, перекусить, найти чистую и относительно немятую рубашку…
Ребекка сидит за столом и внимательно следит за каждым его движением.
Он тоже хочет, чтобы ты его нашел.
Джаред закрывает глаза…
Лицо Дженсена…. Плотно сжатые губы…. Тяжелое дыхание…. И этот взгляд…. До дрожи, до боли….
Его руки на плечах…. Кровь на щеке….
Шрамы…. Пиво и булочки с корицей….
Плавные движения в темноте…. Очки с затемненными стеклами….
Его запах…. Скомканные салфетки в машине….
Зеленые глаза….
Лектор прячет все человеческое – он прячет Дженсена.
Он тоже хочет, чтобы ты его нашел.
Нет уж, Падалеки, ты почти все просрал, неужели ты так просто откажешься и от него?..
Джаред решительно поднимается с кресла, натягивает куртку, захлопывает за собой дверь.
Я найду тебя, Джен.

- Привет, Кармен, - бросает он удивленной девушке и быстро проходит в кабинет, не дожидаясь окрика.
Закрывает дверь и потому не видит, как секретарь тяжело вздыхает, закатывает глаза, бормоча что-то про влюбленных идиотов, и возвращается к работе.
Падалеки тем временем плюхается на кушетку и выжидающе смотрит на Эклза. Тот выглядит немного удивленным. Совсем чуть-чуть, но, правда, быстро справляется.
- Ты что-то забыл, Джаред? Мне казалось, мы все выяснили.
- Сколько стоит один прием?
Судя по выражению лица психотерапевта, он и этого не ожидал. Сегодня ты ведешь, Джей!
- Что?
- Хочу узнать, сколько стоит один прием. Сеанс. Сколько я должен заплатить, чтобы поговорить с тобой.
- Дело не в деньгах, Джаред. Я привык выбирать себе клиентов. С тобой мы закончили, и никаких повторных встреч не состоится.
- И ты откажешь человеку, которому нужна помощь?
- Насколько я понял, ты уже сам неплохо справляешься…
- У меня другая проблема, - Джаред неотрывно смотрит ему в глаза. Что ж, пора делать ход конем. – Похоже, я влюбился.
Тишина. Эклз напряжен, но Джей не понимает, что бы это могло означать, пока тот не отводит взгляд. Сердце в груди радостно подпрыгивает.
Даже ладони вспотели.
- Во-первых, не считаю это проблемой. Во-вторых, я не занимаюсь подобными вопросами. Межличностные отношения меня мало интересуют.
- Знаешь, нет, я неверно выразился. Я точно влюбился. А проблема в том, что этот человек не дает мне шанса…
- Скорее всего, он не отвечает тебе взаимностью, - Дженсен листает блокнот, так и не поднимая глаз на собеседника. – И я уже сказал, что не собираюсь…
- О, нет, я уверен, что он тоже что-то чувствует, просто прячет по привычке. Только не понимаю, зачем? Забота обо мне или о себе самом…
- Джаред…
- Проще сделать вид, что не умеет чувствовать? Глупо. Если ты чувствуешь, что человек тебе дорого…
- Джаред!
- … ты обязан за него бороться, а не строить из себя жертву, я разве не прав?..
- Джаред!
- …но самое забавное – он, кажется, не понимает, кто он на самом деле. Так заигрался, что привык. Не верит, что им можно восхищаться…
- Джаред!!!
- … не видит, какой он чертовски красивый….
Дженсен резко вскакивает из-за стола, в два шага преодолевает разделяющее его с Джеем расстояние, хватает за отвороты рубашки и просто сдергивает с кушетки. Шипит, глядя в лицо, не отрываясь.
- Ты решил, будто знаешь меня, Падалеки? Ты ничего не знаешь….
- Знаю, - обрывает его Джаред, даже не пытаясь ни оттолкнуть Эклза, ни отодвинуться. – Пока не знал – боялся. Теперь все иначе…
- Черта с два, Джаред, - Дженсен резко отпускает его, делает шаг назад, ухмыляется, чуть наклонив голову. – Я показывал то, что тебе было нужно, ты принимал то, что сам хотел мне приписать…
- Иди к черту, - беззлобно огрызается Джаред. – Я купился на это однажды, но больше такого не повторится. Не пытайся сделать вид, что эти встречи ничего для тебя не значат…. Я знаю тебя…
- Знаешь? – Эклз усмехается. - Хочешь, я расскажу тебе, кто я? Я отличный врач, Джаред. Лучший психоаналитик в этом гребаном городе. Один из лучших в Америке и в мире. Я это знаю, многие это знают. Я могу помочь, как помог тебе, могу уничтожить, - его глаза темнеют, как будто Дженсен злится, но Джей понимает, что виной всему другое чувство. – И, знаешь, это как раз мой главный талант – ломать. Так что вы правы, называя меня Лектором, - он разводит руками, словно показывая Джею себя впервые. – Есть разные виды уродства – внутренний и внешний. Я соответствую обоим. Так что, что бы ты там ни вообразил, Джаред, не приписывай мне того, чего во мне нет….
Господи, как же ты…
Джаред внезапно чувствует, как к горлу подступают слезы. Моргает, стараясь их прогнать, но Дженсен замечает.
- Падалеки, ты такой предсказуемый!
Он смеется, чувствуя себя снова победителем. Только на этот раз он ошибается.
- Ты думаешь, я уйду? – тихо спрашивает Джей. – Ну, угадай, что я буду делать?
- Я не играю в угадайки, Джаред, - деловым тоном сообщает Эклз, окончательно приходя в себя. Садится за стол. - Я либо знаю, либо нет. И я знаю, что тебе пора, Джаред.
Падалеки стоит напротив Дженсена, наблюдая за тем, как Эклз привычно отгораживается от мира – очки, бумаги, Лектор…. Джей подходит к столу, наклоняется вперед, оказываясь лицом к лицу с врачом. Тот замирает, тяжело смотрит на Джареда, собирается что-то сказать, но Джей его перебивает, осторожно касаясь пальцами шрама на щеке…. Дженсен не делает попыток избежать прикосновения, делая вид, что его это не волнует. Но в глубине его глаз Джей видит то самое теплое свечение, окружавшее их каждый раз, когда они оказывались невозможно близко друг другу….
- Я хочу помочь тебе. Так, как ты помог мне, - Джаред неуверенно улыбается, сдерживаясь, чтобы не сократить расстояние между ними, не прикоснуться губами к его губам…. – До встречи, Дженсен.
Когда шаги Джареда затихают, Дженсен обессилено роняет голову на скрещенные на столе руки.
Он так устал сопротивляться. Но и верить он уже разучился….
Нет, Джаред. Прости. Нет.

- Неудивительно, что на него никто внимания не обращал. Этакая серая мышка.
Чад без интереса покосился на фоторобот в руках Падалеки.
По описанию выходило, что они искали светловолосого мужчину среднего роста, крепкого телосложения, с серо-зелеными глазами, крупным носом, тонкими губами и настороженным взглядом. Сотрудники танцевальной школы с трудом, но все же вспомнили, что он редко смотрел в лицо собеседнику, ходил не спеша, втягивал голову в плечи и говорил довольно тихо….
Он не был похож на убийцу.
Джаред еще раз внимательно пробежал глазами по изображению и повернулся к коллегам.
- И что мы теперь будем делать?
- В базе нет никаких серьезных совпадений по внешности, - зевнув, отметил Ричардсон. – Имени мы тоже не знаем. Ни адреса, ни знакомых, которые могли бы навещать его на работе. Голяк.
- Ладно, и что теперь? Запустить его фото по всем каналам?
- Обязательно. Еще в газете напечатаем и сообщим, что это потрошитель. Но у нас нет никаких гарантий…
- По-вашему улик недостаточно?
- Это не улики, а всего лишь соответствие психологическому портрету, однако у нас нет доказательств. Страдает ли этот человек расстройством речи и страдает ли наш потрошитель расстройством речи! Всего лишь предположения!
- Он – связующее звено между тремя жертвами…
- Да, а одна из жертв все-таки выбивается из общей картины. Если мы заявим открыто, что этот человек и есть серийный убийца, а потом ошибемся – общественность нас затопчет.
Джей рассеянно переводит взгляд с одного из спорщиков на другого. Чад, Ричардсон, Картер и Эрик уже почти что кричат, Джефф равнодушно изучает фоторобот, Сэра презрительно кривит губы…. Морган вмешивается неожиданно и – на контрасте – спокойно, так что к его словам прислушиваются.
- Есть еще один момент – мы можем его спугнуть. Я почти уверен, что это – потрошитель. Но, если он увидит свое лицо в новостях, он сбежит. Спрячется. Опасность пугает его. Может быть, даже хуже. Мы ведь хотим его поймать, а не убить? Думаю, имеет смысл разослать ориентировку по всем патрулям, в службу охраны крупных центров, каждый коп и федерал в Нью-Йорке должен запомнить это лицо. В данный момент это лучшее, что мы можем сделать….
- Скажу Джесс, чтобы занялась рассылкой. Ваши люди – на вашей совести, - Крипке салютует Гэмбл фотороботом. Сэра решает в долгу не оставаться.
- Если он попытается сбежать или еще каким-либо образом помешать задержанию – разрешаем открыть огонь. Не убить, но остановить.
- В этом нет необходимости, - Джеффри холодно смотрит на Сэру.
- Необходимость есть. Ты сам сказал, что почти уверен – мы нашли его. Мы не можем рисковать. Его нельзя упустить ни в коем случае. Надеюсь, меня все поняли?..
Повисает тишина. Джей замечает, как Чад прикусывает губу, чтобы не огрызнуться.
- Вполне, мэм, - Эрик подходит к двери, явно собираясь закончить разговор. – Под вашу ответственность, я так понимаю?
- О, да, - Гэмбл демонстрирует свой лучший оскал. – Только за ваши промахи я отвечать не намерена!
Сэра уходит следом за Эриком, и Падалеки ощущает, как спадает напряжение в кабинете.
- Подумать только – он был так близко…
Вот это – тяжелее всего. Они ведь действительно могли ее спасти…. Спасти Лори….
- Мы его остановим.
Джефф говорит это всем, но смотрит именно на Джея. Улыбается слегка, кивает. И Джаред вдруг понимает, что все они проиграли. Проиграли вместе. Им не справить случившееся, но все еще можно предотвратить…
Они не атланты, но важно просто успеть…
- Мне нужно кое-куда уехать, - бормочет Джей, прежде чем выскочить из кабинета.

- Прости, что отвлекаю…
Майкл машет рукой, мол, “глупости какие” и с улыбкой сообщает, что ему все равно было скучно.
Клуб еще не начал свою работу, но уютный бар на первом этаже открыт для посетителей весь день. А уж для владельца – круглые сутки.
- Ты хотел со мной поговорить? Опять потрошитель?
- Вообще-то нет… - Джей мнется, чувствуя себя неожиданно очень неловко. Впрочем, почему сразу неожиданно… - Ты ведь хорошо знаешь Дженсена?
Розенбаум хмурится.
- Давно. И что?
- Ты был с ним знаком, когда он попал в аварию? Точнее, ведь не было никакой аварии и…
- Знаешь, - Майк поднимается из-за стола, явно разозленный словами Джареда. – Это тебя не касается. Удовлетворяй свое любопытство где-нибудь в другом месте!
- Постой! – Джей тоже вскакивает, хватая собеседника за рукав. – Ты не понял! Я хочу помочь!
- Помочь? Мы говорим об одном и том же человеке? С чего ты вообще взял, что ему нужна помощь?!
- С того, что он прячется. С того, что он никак не может примириться с самим собой! С того, что он закрылся от всех и даже не видит, как много хорошего делает! С того, что…. – Джаред обрывает себя, замечая, что Майкл как-то странно улыбается. – Ну, что?
Владелец клуба поправляет пиджак и усаживается на свое место.
- Ты в курсе, что около сорока процентов пациентов чувствуют влечение к своему психотерапевту?
- Нет, - бурчит Джей, плюхаясь на стул и стараясь не замечать, как его горящие щеки вызывают еще большую улыбку у Майкла. – И дело не во влечении…. Я хочу помочь ему так, как он помог мне. И тогда, может быть, мы могли бы…. Но даже если нет, я надеюсь, что он сможет стать счастливее и…
- Мда, а ты попал, приятель. Только я слышал уже, как Дженсену признавались в любви. Ничем хорошим это не заканчивалось.
Джаред рискует, наконец, встретиться с Розенбаумом взглядом.
- Я не пытаюсь залезть к нему в постель или обещать вечную любовь. Он должен освободиться. Так же, как и я, - Джей говорит уверенно и четко. – Это трудно, но я надеюсь, что у меня получится. И у него должно получиться.
Майкл постукивает пальцами по столу, обдумывая слова Джареда. Коротко кивает сам себе, принимая решение.
- Дженсен убьет меня, если узнает, что я с тобой разговаривал, но мне почему-то кажется, что из этого может что-нибудь получиться. Ты ведь ему сразу понравился, - он внезапно улыбается удивленному копу. – Только сам этого не понял. А у меня взгляд наметанный в таких делах, - Майк усмехается. – Да и потом, я действительно хорошо его знаю…. И хочу тебя предупредить – будет непросто. Практически невозможно. Дженсен привык к тому, каким его считают, и с маниакальным упорством поддерживает это мнение. Ты прав – как ни странно – он абсолютно равнодушен к спасению, он не слышит “спасибо”, он помнит только смерть…. Никого не напоминает?
Джаред сглатывает и кивает.
Почему все вокруг меня умирают?
Поможет мне примириться с собой.
- Так что, - продолжает Розенбаум. – Он будет продолжать жить так, как привык. И я его не виню, вообще-то…. Я пытался что-то сделать, только Дженсен не из поддающихся влиянию людей. Он умеет и любит быть первым. Люди слишком часто его подводили, и меня не обижает его недоверие…. Позволяя себе привязанность, Дженсен постоянно проигрывал. Наверное, он просто… просто боялся действительно любить…. Только все равно было больно…. Черт, тебе, похоже, все это кажется пустой болтовней, - Майкл нервно поправляет галстук. – Но я не могу рассказать тебе ничего конкретного, Джаред. Прости. Это не мои тайны. Я не имею права. Придется тебе спросить все, что ты хочешь, у него лично…
- Я спрошу, - тихо соглашается Джей.
Майкл кивает и, поднявшись, протягивает Джею руку на прощание. Тот медлит несколько секунд.
- Только скажи мне, пожалуйста…. Это ведь не из-за аварии, да? Эти шрамы…. Авария тут ни при чем?
Мужчина плотно сжимает губы, прикрывает глаза. Падалеки молча следит за ним, не замечая, что сам задерживает дыхание в ожидании ответа.
- Нет, Джей, ни при чем, - он делает паузу. – Это люди. Такие, как мы с тобой. Вот так просто. Это были люди.
Джаред шумно выдыхает.
Больно. Это больно.

Около десяти лет назад.
Он лежит на бетонном полу, чувствуя, как пальцы вязнут в крови. Тело ноет, в голове гудит, и кажется, что мир еще где-то далеко-далеко, но он возвращается вместе с растущей болью. Он старается не думать о том, сколько костей сломано, как ломит грудь от порезов, как долго придется восстанавливать силы…
За стеной слышны голоса – знакомый и ненавистный сейчас звук. Он знает каждого.
- Твою мать, блять, это пиздец! Какого хрена? Нам конец, твою мать!
- Успокойся, идиот, хватит паниковать! Сядь, не мельтеши перед глазами.
- Хватит паниковать? Да мы его чуть не убили! Ты хоть представляешь, что с нами будет, когда до него копы доберутся? Ты видел его вообще, а? Это за простое нападение не сойдет, нас трое, еще и напились…
- Думаю, пора напоить тебя еще раз, чтобы ты перестал дергаться! Вчера-то здорово ему вмазал.
- Нет, все, вы как хотите, а я сваливаю. Меня это больше не касается!
- Боюсь, тебя это очень даже касается. Как и нас всех.
- И что ты, мать твою, предлагаешь, Дэйв? Что теперь – пойти и извиниться? Попросить, чтобы он нас не сдавал?
- Вот еще, не собираюсь я извиняться перед этим…
- Да заткнитесь вы оба, наконец!
- Ладно, ладно, Дэвид. Нам просто нужно решить, что делать дальше…
- А ничего. Выбор у нас не велик.
- Этот урод сдаст нас сразу же, как только мы его отпустим…
- Тогда мы не будем его отпускать.
- Что?! Ты что, предлагаешь его убить?! Ты спятил!
- Почему же? Мы хотели преподать ему урок – у нас получилось, хотя я бы не против добавить…. Сюда никто не заглядывает, так что мы можем просто уйти и забыть о его существовании. Через несколько дней без еды и воды…
Темно. Трубы, руки стянуты веревкой. Узел крепкий, и все равно сил недостаточно, чтобы его разорвать. Ни одного окна.
Он пытается приподнять голову и тут же со стоном опускает ее на пол. Мир плывет и колышется, к горлу подступает тошнота. Через пару дней он будет лежать здесь в собственном дерьме…. Это было бы даже забавно, если б все так не болело. Самое время быть ироничным…
- Нет! Нет, черт подери, ты больной! Я мечтал поставить эту выскочку на место, а не становиться убийцей! Я ухожу, ясно вам?!
- Ты никуда не пойдешь. Иначе присоединишься к нему.
- Это шутка, да?
- Проверь и узнаешь.
- Отлично. Дэйв, я согласен – выбора у нас нет.
- Но…
- Молчи, идиот! Дэйв дело говорит! Не думаю, что кто-то очень огорчится, если этот кусок дерьма вдруг исчезнет. Вспомни, он читает себя лучшим, на всех смотрит свысока, у него есть все, чего он хочет. Еще и рожа смазливая досталась! Он виноват в том, что твоя девушка тебя бросила, что тебя выгнали из команды, и ты собираешься его жалеть?! Мы будем молчать, и никто ничего не узнает.
- Хорошо, согласен…
Он закрывает глаза.
Глупость какая. Мы так любим винить в собственных ошибках других людей. Любим перекладывать ответственность.
Насилие. На самом деле все гораздо прозаичнее.
Дженсен Эклз быстро выучил урок – для него нет страшнее греха на земле, чем зависть.

- Мы решили опросить родственников и знакомых погибших. Возможно, кто-то этого типа видел. Только вот не получится побеседовать с миссис Нельсон и до миссис Уоткинс никак не можем дозвониться…. Еще подружка Кэт куда-то пропала…. В общем, дело движется, но не так быстро, как хотелось бы…. Падалеки, ты вообще меня слушаешь?
Джей отрешенно кивнул, и Чад с трудом подавил в себе желание стукнуть этого придурка. Ну, спрашивается, где он витает? Они сели потрошителю на хвост, а Падалеки провалился в черную дыру под названием подсознание? Все веселее и веселее…
- Знаешь, он ведь так близко был все это время…. На самом деле…. И сейчас – рядом же, совсем рядом…. А мы опять тратим время…
Мюррей отвернулся и выдохнул украдкой. Что ж, по крайней мере, Джаред грузится по поводу работы, а не чего-то – кого-то – еще. Было безумно любопытно спросить, как там этот Эклз, но хорошие друзья так не поступают…. Не поступают, Чад, даже не заикайся!
- Ладно, и что ты предлагаешь?
- Не знаю, Чад, - Джаред качает головой. – Столько всего и сразу…. Черт, я понять не могу, за что хвататься…
- Ты о чем? Джей?
- Да так, - Падалеки виновато улыбается. – Не обращай внимания, ладно? Просто… это дело и…. Мы виноваты, Чад, нам больше нельзя ошибаться…
Извинившись, Падалеки скрывается в комнате для переговоров. Здесь сейчас тихо, и никто явно не сунется в ближайшее время – как раз то, что нужно…
- Это были люди.
Всю дорогу в участок эта фраза крутилась в его голове, заполняя собой все пространство, вытесняя другие мысли, заботы, проблемы…
Дженсен. Боже, неудивительно, что он прячется. Какой бы ни была его жизнь – выдержать подобные издевательства…. Джей прикрывает глаза, силясь отогнать навязчивые картинки. Он не хочет, но все же представляет, как лезвие ножа впивается в кожу, оставляя на лице порезы…. Кто мог пойти на такое? За что?
Он сжимает кулаки, делает глубокий вдох.
Потрошитель. Сосредоточься, Джаред…
Он без труда восстанавливает в памяти фотографии, маршруты, связи. “Восхождение” - в центре, но картинка неполная. Синие, зеленые, красные нити…. Нет ни одной, ведущей к потрошителю. Крепкая, толстая, очевидная – ответ. Нарисовать ее – их задача. Его задача.
Самое очевидное – у нас под носом.
У него всегда получалось лучше соображать вслух. Причем, если есть собеседник….
На пятом гудке Джей почти готов сдаться, но….
- Слушаю.
Он задерживает дыхание и молится о том, чтобы Эклз бросил трубку не сразу…. Ну, хоть минуты две…
- Дженсен, это я. Мне надо с тобой поговорить о потрошителе. Я понимаю, это тебя не касается, но тебе наверняка передали материалы дела, и ты знаешь, мне нужно поделиться мыслями, я подумал, может, ты подскажешь или…
- Джаред, притормози, хорошо? Ты, как обычно, начинаешь слишком много говорить.
- Хорошо, извини, - Падалеки выдыхает. На самом деле, услышав его голос, Джей захотел поговорить вовсе не о потрошителе. Но проблемы лучше решать по мере поступления. – У нс появился подозреваемый, но мы ни в чем не уверены, да и имени его у нас нет. Ты знаешь о последней жертве?
- Да. Ты прав, Эрик передал мне все данные. Просил высказать мнение.
- Ты с ним уже говорил?
- Пока нет. Не думаю, что в этом есть необходимость.
Джаред задерживает дыхание.
- Почему?
- Вы и сами разберетесь, Джаред, - Падалеки почти видит, как Дженсен пожимает плечами. – У тебя есть все, что нужно, чтобы выследить его…
- Ты думаешь, это он? – Джей сдавливает пальцами переносицу. – Но я не вижу, Дженсен…
- Помнишь, о чем мы говорили, Джаред?
- Все очевидное у нас перед глазами.
- Правильно. Ты знаешь, где и как он выбирал жертвы?
- “Восхождение”. Но не все вписываются. Оливия Уоткинс никогда там не была…
- Тем не менее, он как-то ее выбрал….
- Столкнулся на улице?
- Едва ли он с большим интересом смотрит по сторонам, Джаред.
- Это могло случиться где угодно и как угодно…
- Нет, Джаред. Сосредоточься и подумай. Он не кидается на первую попавшуюся, он выбирает. Он наблюдает.
- Но Кэт он выбрал сразу…
- У него было время изучить, пока она ждала эту девочку. Ему никто не мешал – он смотрел, Джаред.
- Он должен был смотреть и на Оливию…
- Удачи, Джаред, - и Дженсен отключается.
Падалеки слушает короткие гудки, резко вскакивает, так и не удосужившись положить трубку на место, и вылетает из кабинета. На ходу кричит Чаду.
- Мне нужен адрес Уоткинсов-старших. Надо найти мать Оливии, срочно!
Мюррей непонимающе пялится на друга, но кивает. Джаред поворачивается к Джесс.
- Машина. Сейчас.
Он действительно был у них под носом…

- Моя дочь спит! Вам не кажется, что ей уже достаточно?
- Мне очень жаль вас тревожить, но нам нужна помощь. У нас есть шанс остановить убийцу, и миссис Уоткинс могла бы помочь нам…
- А что толку? Оливию не вернуть! Мы не собираемся мстить, мистер Падалеки! Мы простили этого несчастного и отпустили, пусть Бог позаботится о его душе, как и о душе нашей малышки. Для чего вы снова втягиваете нас в этот кошмар?
- Я не…
- Тише, мама, все в порядке…
Памелу Уоткинс, мать Оливии, найти оказалось не так уж сложно. Неудивительно, что женщина, пережившая такое горе, как потерю ребенка, отправилась к своей семье – к родителям. Сейчас, глядя на похудевшую, заплаканную женщину с темными кругами под глазами, Джей чувствует себя мерзко. Но помочь им действительно может только Памела…
- Простите, мне очень жаль, что пришлось вас потревожить, но мне, в самом деле, не к кому больше обратиться.
- Мам, приготовь нам, пожалуйста, чай
- Но…
- Спасибо, мама.
Пожилая женщина поджимает губы, но подчиняется и выходит из комнаты. Памела тяжело опускается в кресло, печально смотрит на полицейского.
- Я вас слушаю, Джаред. Джаред ,верно?
- Да. Да, спасибо. Дело в том, что… недавно была найдена еще одна жертва и… у нас появился подозреваемый…
- Вы когда-нибудь теряли близких, Джаред?
Памела отворачивается к окну, перебирая пальцами складки халата. Падалеки делает глубокий вдох.
- Да. Я терял.
Женщина вновь ловит его взгляд.
- И вам было дело до того, что там дальше? Хотелось справедливости? Возмездия? Вообще чего-нибудь хотелось?..
Он опускает глаза. Собирается с мыслями, снова сталкиваясь со своими страхами. Разве он имеет право утешать эту женщину? Разве он имеет право говорить, что понимает ее?
Имеет. Да, Джаред, ты можешь.
- Я много терял. На самом деле много. И не могу сказать, что к этому привыкаешь. Я… я опускал руки, я продолжал жить или пытаться…. Но я уверен в одном – я сделаю все, чтобы прекратить это. Чтобы никто и никогда не испытал той боли, через которую прошли вы. Потому что я должен.
Памела внимательно смотрит на Джареда. Коротко кивает.
- Чем я могу тебе помочь?
Джей слышит слезы в ее голосе.
- У меня есть фоторобот…. Просто взгляните и скажите, знаком ли вам этот человек…
Он перестает дышать. Несколько секунд – и мир застывает. Один шаг секундной стрелки превращается в пытку. Сейчас или никогда…
Миссис Уоткинс сжимает листок в руках.
- Это наш сосед. Из дома напротив.
- Вы его хорошо знаете?
- Нет. Не слишком. Он не разговорчив…. Мне кажется, у него есть проблемы. С речью.
Паззл в голове перестает быть загадкой. Четкая картинка и одна нить, сплетающая всех воедино. В горле как в пустыне, но ему все же удается прохрипеть.
- Вы знаете, как его зовут?..
Сердце застывает и через мгновение гонит кровь с бешеной скоростью, когда Памела отвечает:
- Конечно…

- Удачи, Джаред.
Дженсен опускает трубку на рычаг и, не глядя на собеседника, спрашивает.
- У тебя не осталось сигар?
- Боже, все так плохо?
- Не ерничай, Крис, я не в настроении.
Психотерапевт подходит к столу, вытаскивает из верхнего ящика пачку дорогих сигарет, вопросительно смотрит на Кейна. Тот хмыкает, но все-таки достает зажигалку и протягивает другу. Эклз закуривает, с облегчением выдыхая тонкую струйку дыма.
- Не расскажешь, что у тебя с этим Джаредом?..
Дженсен затягивается.
- Как Эвелин?
Кейн несколько секунд ждет, не соизволит ли собеседник сначала ответить на его вопрос, но, в конце концов, сдается.
- Неплохо. Девочка старается, сразу видно. Правда сказывается недостаток образования, но, если она приложит определенные усилия…. Мне стоит узнать, где ты ее откопал?
- Нет.
- Ну, так где?
Он выпускает новую струйку дыма.
- Мне всегда нравилась твоя манера общаться. Она проститутка, Крис.
- Что ж, мог бы и догадаться. Ты предсказуем в своей непредсказуемости.
- Давай без пафоса, ладно?
- Эклз, ты меня пугаешь. Не заболел? Давай, порази меня собственным остроумием!
- С удовольствием, но в другой раз. День был тяжелый.
Крис подается вперед, сцепив руки в замок.
- Дженсен. У тебя все в порядке? Серьезно. В последний раз ты курил года четыре назад. В какую игру тебя опять втянули? И что за история с поломанными ребрами? От тебя же вечно ни слова не дождешься!
- Крис…. Закроем тему. Все в порядке, - Эклз поворачивается к окну. – Как всегда.

Бенджамин Дейл.
Когда Падалеки добирается до места, там уже вовсю снуют полицейские. Около патрульной машины о чем-то выразительно спорят Морган и Гэмбл. Джаред вздыхает и направляется к ним.
- …группу захвата и точка!
- В этом нет необходимости! Он не опасен, будет лучше, если я лично с ним поговорю…
- Ну, да, конечно. Привет, мистер Дейл. Я пришел, чтобы арестовать вас за убийство, откройте, пожалуйста, дверь.
- Мы должны предложить ему помощь.
- Помощь? Он убил четырех девушек – в чем ты собрался ему помогать?! Я отправляю группу захвата, Джефф, ясно?
- Сэра, мы спугнем его. Не нужна нам никакая группа – он не опасен.
- Ну, разумеется!
- Он опасен только для одного человека – себя.
- Что, застрелится? Из окна выпадет? Тут третий этаж – не смертельно!
Кажется, я не вовремя, - с тоской подумал Джей и окинул взглядом улицу.
Черт.
- Эээ…. Джефф?
- Послушай, мы собираемся задержать его, а не убить!
- Никто и не будет его убивать, Морган, если, конечно, он нас не вынудит!
- Джефф…
- Ты еще и приказ отдала, как обычно, стрелять на поражение?
- Нет, всего лишь стрелять. Или, по-твоему, это лишнее? Как всегда, Джеффри!
- Дже…. – Падалеки видит, как невысокая мужская фигура в отдалении вздрагивает. Пакеты падают на асфальт. – Мистер Дейл!
Началось.
Джефф и Сэра, наконец, прекращают спор. Копы и федералы замирают, обращая, наконец, внимание на убегающего по улице мужчину. Джаред не слышит и не видит больше ничего.
Это он. Он.
- Держите его, не дайте ему уйти!
- Нет, Сэра, я сам! Стоять!
- Я отдала приказ!
Джаред бежит. Бежит вперед, боясь потерять из виду мужскую фигуру. Воют сирены, топот ног, чье-то дыхание совсем близко….
Бенджамин Дейл.
Он сворачивает в проулки, минуя широкие улицы и проспекты, привычно и ловко лавируя по узким улочкам. Это похоже на охоту. Загнанный зверь. Все уже решено, но, Господи, как же не хочется останавливаться. Инстинкты. Кровь. Добыча.
Джей замечает, как подозреваемый, оказавшись в ловушке, подпрыгивает и ловко подтягивается на лестнице, забираясь на крышу. Сам Падалеки, неудачно вписавшись в поворот, неуклюже падает на асфальт, сдирая на ладонях кожу.
- Джаред. В порядке? – он не отвечает, только мотает головой, наблюдая, как сливается с темным небом фигура Дейла. Морган продолжает. – Трое – у подъезда. Еще трое – оставайтесь здесь. Наверх не подниматься, ясно? Без моей команды – никто не поднимается наверх. Джаред, со мной!
Они быстро минуют темные лестничные пролеты, забираясь на крышу. Джей успевает подумать, что у них не так уж много времени на разговор с подозреваемым – Гэмбл, разумеется, бегать за предполагаемым преступником не стала, но вот в том ,что она скоро окажется на той же самой крыше, сомневаться не приходилось…. Люк поддается с первого раза, но в течение нескольких секунд Падалеки не может разглядеть на крыше никого, кроме них с Морганом. А потом замечает.
У самого края.
- Здравствуй, Бен, - Джефф говорит спокойно и мягко. – Давай поговорим…

Слишком много звуков.
Он понимает это, когда только приближается к дому. Воздух наполнен звуками, дышит ими. Так густо, что даже сложно двигаться.
Уже потом он видит. Эти люди здесь не так давно, но уже успели сплести сети из слов, сети, в которые он мог бы попасться. Но он должен сбежать. Слишком много, слишком шумно, слишком тесно…
Они бегут следом – звук бежит. За ним, впереди него – отражаясь от стен, - рядом с ним. Хватает за ноги, кусает, колет, жжет. Стой, стой, держи, держи, урод, урод…. Со всех сторон, отовсюду, в каждом шаге, в каждом вдохе. Ему страшно.
Небо над головой – такое далекое и такое пустое. Хватаясь непослушными пальцами за обжигающий холод лестницы, он запрокидывает голову вверх и движется так быстро, как может. Звуки поднимаются снизу, тянут его назад, но он движется, не давая себе ни единого шанса сорваться…. Мама будет ругать его, если он снова испачкается….
Наверху уже тише. Звуки города, дышащего и куда-то бегущего, давят, но давят привычно. Он почти успокаивает себя, оказавшись на грязной крыше, но замечает, что разорвал рубашку…
Прости….мама….
- Урод! От тебя одни неприятности!
Сдавливает голову руками, прячась от шума, от ее голоса…. Но сзади снова – звуки. Слова. Новая ловушка.
- Здравствуй, Бен. Давай поговорим…
Остается только помотать головой.
Тише, тише, пожалуйста, тише!..
Он неловко кривится на краю крыши, расставив руки в стороны. Кокон сжимается вокруг него – не выбраться. Раздвинуть границы и вдохнуть.
Уйдите, оставьте, он просто хочет домой.
- Домой…
- Тише, не бойся, я просто хочу тебе помочь…
Слова, слова, слова…. Почему у него не получается?!
- Домой!!!
Какие-то люди. Воздух разрывает рев сирен там, внизу.
Он сжимается, как будто может скрыться сам в себе. Стать маленьким и незаметным. Может быть, мама не станет его трогать, не будет больше кричать?..
- Заткнись, дебил! Никакого толку от тебя!
Гул. По лестнице, опережая людей, бежит звук. Голоса. Еще и еще. Ближе и ближе. Так нестерпимо много. Зажмуриться, представить, что тебя нет…. Он слышит дыхание – кто-то подходит. Шаг, еще шаг. Голоса. Слова. Они се что-то кричат, что-то хотят от него. Каждый крик – как нож. Удар по телу, один за другим. Мама.
- Уйди с глаз моих, выродок!
Он хочет уйти. Звуки. Рев. Топот. Голоса. Громче, резче, больнее. Колит, режет, бьет.
Хватит!
Он больше не может. У него не получилось. Прости, мама…
Раскинув руки, он летит навстречу затягивающему реву сирен….
Все же придется запачкать рубашку.
И звуков не стало.

Из пакета выглядывает кусочек сыра. Джаред все же заглянул внутрь – весь пакет забит сыром.
Второй пакет куда-то унес Джефф. Когда Морган возвращается, Падалеки по-прежнему сидит на скамейке, невидяще уставившись на меловой силуэт и лужу крови…. Джей думал, что почувствует облегчение, когда потрошителя остановят. Было только опустошение.
Больше не будет убийств, Джаред. Не будет. Он больше никого не тронет.
Джеффри устраивается рядом, едва задевая локтем Падалеки.
- Его соседка по площадке – миссис Эванс – пенсионерка, на улицу почти не выходит. Говорит, он покупал ей продукты в супермаркете. Уверен, он эти походы ненавидел.
Джаред бросает украдкой взгляд на Моргана. Тот выглядит неожиданно печальным.
- Знаешь, Джаред, сколько вот таких преступников я за свою жизнь действительно посадил за решетку?.. Пятерых. Из сотни дел по всей стране. Знаешь, сколько из них дотянуло до суда? Трое. Знаешь, скольким помогли в психиатрической больнице? Ни одному. У нас хорошие показатели по раскрываемости. Потому что первейшая цель – наказать. Никто даже не пытается исправить….
- Тебе в самом деле… жаль его?
Джефф невесело усмехается.
- Меня не слишком любят в управлении за это. Джей, ты пойми…. Он ведь виноват в том ,что делал, не больше ,чем мы. Когда-то, много лет назад, этого ребенка сломали. Он, по сути, ребенком и остался. Одинокий и запуганный. Где были мы, когда над ним издевались сверстники? Где была наша хваленая служба по защите детей, когда его мать запирала его в кладовке или била? Где были бесплатные службы медицинской помощи, когда он пытался понять, что с ним не так? Где были мы, Джей, чтобы объяснить ему, почему убивать – неправильно? Он монстр? Да. Но этого монстра мы сами сделали. В мире, где добрая соседка позвонит в полицию, чтобы указать на якобы потрошителя, дети вроде него остаются без защиты. И ведь все это понимают. Только ничего не меняется. И от моих слов ничего не изменится. Он просто хотел войти в этот мир так же, как остальные. А всего-то нужно было, чтобы кто-то показал ему – он мог бы быть здоров. Хороший логопед – и все. Но разве нам есть дело?..
Федерал замолкает. Джаред смотрит прямо перед собой. В груди почему-то ноет. Легко считать монстром и ненавидеть, попытаться понять или простить – сложнее.
Брюс. Ребекка. Лори.
- Мы несем ответственность друг за друга. За нас.
- Да, Джаред. И если тебе есть, что беречь, береги это. Я хотел бы успеть и суметь помочь хотя бы одному из них. Только, наверное, всегда будет немного поздно…. Надеюсь, ты сможешь успеть. Может, и я успею. Когда-нибудь. Надежда помогает, Джей, - Морган поднимается, Джаред прослеживает его взгляд. Гэмбл о чем-то переговаривается с Крипке, поворачивается в сторону Моргана и опускает глаза. – Удачи…
Вокруг снуют полицейские, судмедэксперты, в окна глазеют зеваки и испуганные соседи, где-то в отдалении журналисты пытаются проникнуть на место происшествия. Каждому достанется свой кусок пирога. Еще недели две: оплакать погибших в очередной раз, раздать награды и осудить за промедление власти, посочувствовать родственникам, полить грязью Бенджамина Дейла…. Разойтись по домам и забыть.
Почему ему не становится легче?..
Ребекка сидит на корточках и пальчиком поправляет неровную меловую линию – как раз там, где кровью немного смыло края….
…через два часа, когда количество полицейских уменьшается, Эрик и Гэмбл уезжают, Чад сдергивает Джея со скамейки и отвозит домой. Оказавшись в квартире, Джей, не раздеваясь, падает в кровать.
Ему ничего не снится.

Дремота, как марево, медленно рассеивается, и Джей, поморгав, садится на постели.
Темно. Света нет. Как будто он уснул совсем недавно, но в теле такая мягкость и спать не хочется…
Проверив мобильный, Падалеки понимает, что проспал почти сутки. Даже чуть больше. От этой мысли хочется и плакать, и смеяться, но сил не хватает.
В ванной, подставив плечи под струи воды, Джей пытается расслабиться, но – бесполезно. Перед глазами встает одна и та же картина: Дейл на краю крыши, нелепо растопырив руки, наклоняется назад и срывается вниз. Когда они подбегают ближе, то видят внизу неуклюже раскинувшееся тело. Широко распахнутые глаза и густая, будто черная, кровь….
Он понимает, что по щекам бегут слезы, только когда выходит из душа. Губы соленые.
Хотелось остановить, наказать, распять, ударить. Он нашел уже искалеченного человека. Джефф прав – они виновны не меньше. Законы общества, равнодушного к отдельным винтикам. Механизм. И тюрем на всех не хватит…
Проспать почти сутки и чувствовать себя безмерно усталым….
Джаред знает, куда рвется его сердце….
…и все же, когда видит знакомую фигуру, теряется. Просто стоит и наблюдает за тем, как Дженсен выходит из высотного офисного здания, на ходу доставая ключи от Импалы, направляясь на стоянку…. И все же он не был бы Эклзом, если бы не почувствовал. Останавливается, медленно поворачивается к Джею. Пару минут они рассматривают друг друга, словно не виделись вечность. У Джея щемит в груди – я скучал…
- Мы выследили его, - хрипло говорит Джей. Так тихо, что Дженсен, наверное, не мог бы его услышать.
Он слышит.
- Я знаю.
Джаред кивает.
- Он мертв.
- Я знаю.
Все сказано. Все, что прячется за словами, можно понять иначе. Заглянув в себя.
- Дженсен…
Джаред судорожно выдыхает, цепляясь дрожащими пальцами за плащ Эклза. Прижимается лбом к его шее, не стесняясь слез внезапно накатившего облегчения, чувствует, как ладони Дженсена уверенно ложатся на его спину…. Одной рукой Дженсен пробегает по позвоночнику вверх, в конце концов путаясь в волосах Джея. Здесь так тепло, так уютно, так правильно….
Мы, - думает Джаред, успокаиваясь, ощущая, как слезы высыхают. Нет времени, нет воспоминаний, нет беспокойства о будущем или сожалений о прошлом. Есть только “мы”.
Он не может с точностью – хотя бы примерно – сказать, сколько проходит времени, когда Дженсен его отпускает. Руки уже не дрожат.
Так много нужно сказать – прямо сейчас, чтобы не отпустить, но все слова застревают где-то в горле, когда он замечает слезы на ресницах Дженсена. Тот на секунду закрывает глаза и возвращается привычным – собранным и отстраненным.
- Не приходи больше, Джаред….
Эклз разворачивается, в кармане звенят ключи.
Джей придет. Не может не прийти. Даже услышав…. Особенно услышав “Пожалуйста”.

- Бенджамин Дейл родился седьмого февраля тысяча девятьсот шестьдесят шестого года в Нью-Йорке. Закончил три класса, потом пропал из виду учителей, Впрочем, похоже, никто особо о нем не беспокоился. Однажды, в семьдесят третьем, соседи вызвали полицию, потому что услышали громкие крики и детский плач, однако, судя по отчету, прибывшие на место полицейские ничего предосудительного не заметили. Как нам удалось установить по показаниям очевидцев, когда Бенджамину исполнилось шестнадцать, он сбежал из дома. Через полтора года его мать умерла, и он вернулся, получив квартиру в свое распоряжение. Об отце данных никаких – вероятно, сам Бен его никогда не видел. Мать периодически приводила мужчин, но надолго они не задерживались. Как показало вскрытие, Бен не увлекался ни наркотиками, ни алкоголем, ни курением. Страдал расстройством желудка. Специалисты предполагают, что преступник страдал еще и расстройством речи под названием моторная алалия, что относительно редко – как правило, болезнь протекает в комплексе. Медицинская карточка новорожденного, к сожалению, не сохранилось, но причиной расстройства явилась, по всей видимости, родовая травма. Мальчик не мог правильно строить фразы, его хватало только на односложные слова. Переставлял слоги, путался в звуках. Лечение при этом возможно и широко практикуется, однако, по всей вероятности, мать обращаться к врачам не стала. В результате полученных физических и психологических травм, Бенджамин Дейл не сумел стать полноценным членом общества и совершил четыре жестоких убийства. Карен Смит, Оливия Уоткинс, Кэт Уильямс, Лори Нельсон – четыре жертвы потрошителя. Медицинская экспертиза подтвердила, что найденные в квартире Дейла трахеи принадлежат убитым. С сегодняшнего дня дело потрошителя считается закрытым. С чем вас и поздравляю, - Эрик с заметным облегчением захлопнул папку. – Однако это еще не все. Мне нужны отчеты о вашей работе, все материалы по делу, аккуратно сложенные в папочку, а не раскиданные в рабочем беспорядке по полу кабинета. К тому же нас ожидает торжественное подведение итогов и награждение особо отличившихся. На этом все, можете возвращаться к своим проблемам, но отчеты жду у себя на столе до завтрашнего утра…. До завтрашнего утра, кстати, не означает, что в последний момент у моего кабинета выстроится очередь с желающими сдать материалы. Все, прочь с глаз моих, и – все молодцы!
Джаред медленно поднялся со стула и побрел на свое рабочее место. Собрание по делу потрошителя состоялось вечером, всю ночь Падалеки не спал и уже начинал клевать носом. После встречи с Дженсеном он разбудил Розенбаума и поделился своей гениальной идеей. Майкл что-то простонал в телефонную трубку по поводу непоседливых влюбленных, но чем смог, тем помог. Разбуженная среди ночи Кармен вообще вела себя очень мило и с удовольствием вызвалась помочь. В итоге они втроем – каждый у себя в квартире – просидели у экранов мониторов до утра. Джей искренне сочувствовал девушке и завидовал Майклу – тот вполне мог себе позволить дневной сон, чего нельзя было сказать о самом Джареде или о той же Кармен.
Но оно того стоило.
Отчет, как ни странно, Джей тоже успел подготовить. Остались некоторые детали, но на них действительно не хватало сил. Все, о чем получалось сейчас думать, это Дженсен….
…Ребекка улыбалась, когда он писал очередное письмо…
Мы сами вершим свою судьбу – банальность, но истина. Он сможет. Он отпустит. Только не сейчас – еще слишком сложно…. С Дженсеном – он должен успеть…
Он старается не смотреть на часы, но не может удержаться – долго, еще так долго….
Хочется уйти.
Хочется к Дженсену.

День не задался с самого утра….
Кармен выглядела уставшей и не выспавшейся, свои любимые очки он забыл дома, а на электронном почтовом ящике творилось что-то странное.
По привычке Эклз перед началом рабочего дня всегда проверял почту. Несколько привычных подписок, редкие письма от клиентов и коллег, никакого спама…. Увидев количество непрочитанных сообщений этим утром, Дженсен был слегка озадачен…. 157.
Сердце неприятно кольнуло, хотя он сам толком не понял, почему. Пока не просмотрел папку входящих писем…
“Привет, Дженсен!
Это Марти, из университета. Помнишь меня? Мы вместе ходили на лекции Уродины и умирали от скуки и, чтобы хоть как-то развлечься, составляли портреты наших профессоров. Нужно было отгадать, кто есть кто. Ты вечно меня обставлял…”.
“Привет!!!
Дженсен, это Хлоя, из общаги. Ты еще помогал мне с конспектами и списками литературы, потому что я вечно все теряла. Кстати, ты был прав, мы с Энтони действительно поженились. Впрочем, я не о себе тут болтать решила. Слышала, ты теперь известный психоаналитик?..”.
“Дженсен, это Мигель. Как твои дела? Давно хотел тебе написать, но все никак не решался…”.
Дженсен закрывает почту, не удостоив вниманием даже четверти писем.
Им не было до меня никакого дела…. Какого черта?..
В дверь настойчиво стучат. Кармен.
- Мистер Эклз, вам заказное письмо…
Курьер просит его расписаться, оставляет увесистую сумку на стуле и направляется к двери.
- вы ничего не забыли, молодой человек? – Дженсен кивает ан сумку.
Парень оборачивается и весело улыбается психотерапевту.
- Нет. Все это – письма на ваше имя. Сто тридцать три. Пришли сегодня. Приятного прочтения!
И уходит.
Когда во время сеанса с пациентом его прерывают дважды, чтобы доставит еще письма, так как курьер “очень спешит”, Эклз принимает решение все встречи отложить. И отпустить сонную Кармен домой. И, может быть, даже прочесть парочку….
“…я хотела сказать огромное спасибо за моего сына. Ты не представляешь, как он изменился…”.
“….не знаю, что бы мы делали, если бы не ты…”.
“…она жива только благодаря тебе….”.
“…мы молимся о вас всей семьей…”.
“…я благодарен вам за то, что вы вернули мне меня…”.
Он помнил их всех. Худого замкнутого паренька, решившего свести счеты с жизнью после того, как у него обнаружили СПИД. Несчастную женщину, потерявшую мужа и взаимопонимание с сыном. Девчонку с комплексом вины после аварии, в которой погибла ее подруга. Непризнанного художника, ушедшего с головой в работу инженера и озлобленного на весь мир…. Он помнил тех, с кем знакомился еще в университете, своих первых пациентов и совсем недавних, свою работу в полиции и ФБР. Он помнил результаты, помнил “спасибо”, помнил подарки, от которых не получалось отказываться. Помнил и принимал, как должное – часть работы, не более. Ничего особенного, простая обязанность.
Странно было, что они до сих пор помнили его. Сотни писем с благодарностями, приглашениями в гости и историей жизни “после”…. Свадебные фотографии, снимки новорожденных, открытки с разных концов планеты. Дженсен сам не замечает, как начинает улыбаться, читая очередной забавный рассказ о детях когда-то им спасенного парня….
Увидимся в аду.
Вспомни, он считает себя лучшим, на всех смотрит свысока, у него есть все, чего он хочет. Еще и рожа смазливая досталась!
Урод.
Лектор.
Кончиками пальцев он касается изуродованной кожи на лице, прослеживает рваный шрам на скуле. Закрывает глаза.
Они просто не знают…. Никто не знает.
Страх и отвращение – два чувства, которые ему суждено вызывать. Отвращение и страх.
По кабинету, как свидетельства прожитой жизни, раскиданы белые исписанные листы. Страницы чужой истории, что он успел испачкать. Его шрамы – вечное напоминание о том, кем он является. Все, что было, ты заслужил….
Он резко поднимается, комкая и бросая очередное письмо на пол. Идет к двери – под ногами шуршат листы бумаги. Все кажется невероятно светлым и чистым, таким, каким не было и уже никогда не будет.
У лифта он вновь сталкивается с курьером и делает вид, что очередная пачка писем вовсе не для него.
Он знает, почему. Он знает, кто.
Джаред.

- А теперь мы с удовольствием ответим на ваши вопросы. Итак, у вас есть тридцать минут. Пожалуйста, прежде чем задать свой вопрос, представьтесь и сообщите, какое СМИ вы представляете. Каждый может задать по одному вопросу, чтобы мы успели пообщаться со всеми. Спасибо.
- Дженифер Райт, “Дейли Ньюс”. У меня вопрос к мистеру Крипке…
Джаред вздохнул и зевнул украдкой. Вспышки камер, воодушевленные физиономии журналистов, напоминающие шакалов при виде жертвы, радости не вселяли. Да и вообще Падалеки чувствовал себя лишним на этой пресс-конференции. Вон, Сэра выглядит счастливой и сытой анакондой, изображает звериный оскал перед объективами, даже платье какое-то напялила, выглядит отлично, надо признать. Джефф в костюме – непривычно. Эрик сияет, как новенький доллар, - можно подумать, миллион выиграл в лотерею. Картер, видимо, только что из парикмахерской…. Правда, на другом конце стола точно также украдкой зевал равнодушный к славе Чад, и от осознания этого факта становилось легче. Все-таки устраивать в десять часов встречи с журналистами, которые потом растягиваются на три часа и постепенно перерастают в фуршет, на котором они обязаны быть….
…как там Дженсен? Получил ли он письма? Что почувствовал?..
Идея собрать всех, кому когда-либо помог Эклз, родилась у Джея внезапно, но показалась весьма удачной. Он ведь наверняка не принимал в расчет тех, кого спасал…. Но заслужил он явно не только предсмертные записки….
Люди помнили Дженсена Эклза. Джаред выслушал несколько десятков сбивчивых и непонятных рассказов о том, как Дженсен то и это и еще…. Ему, правда, было интересно, но существовало два “но”. Первое – мало времени, чтобы все выслушать. Второе – он не чувствовал, что имеет право. Когда Дженсен захочет, тогда сам все расскажет. Он ведь расскажет, обязательно…
Джефф пихает Джея локтем в бок и слегка кивает в сторону зала. Падалеки моргает и пытается понять, что он пропустил. Эрик милостиво приходит на помощь.
- Джаред, расскажи, пожалуйста, уважаемой прессе о том, как ты понял, где искать мистера Дейла.
Полицейский неловко пожимает плечами – всегда терялся при большом количестве народа в официальной обстановке – и придвигает микрофон поближе.
- На самом деле мне помог один специалист. Дженсен Эклз, думаю, это имя вам знакомо…. Он подсказал, что преступник выбирает жертвы, наблюдая за ними. Значит, и за Оливией он должен был где-то наблюдать. Если не в “Восхождении”, то где-то еще…. Я подумал, что нужно поговорить с миссис Уоткинс – вероятно, она могла бы опознать убийцу. Ну, вот, она и опознала….
- Выходит, потрошителя задержали благодаря вам?
- Нет, нет, что вы! – Джей даже руками замахал. – У нас был портрет, точнее, фоторобот предполагаемого преступника и мы в любом случае намеревались опросить всех свидетелей, просто я…. Удачно начал с миссис Уоткинс. Решил, что стоит начать с нее. Так что…
- Спасибо за вопрос, - вмешивается Гэмбл, улыбнувшись так, будто Падалеки только что ей хвост прищемил. – Дадим возможность другим желающим высказаться. Девушка во втором ряду – что вы хотели узнать?
…наверное, он разозлился. Конечно, Джей ведь полез на чужую территорию…. Хоть бы Кармен не влетело – без нее и Майкла Джей никогда не собрал бы столько информации о клиентах Эклза. И уж точно не сумел связаться с большей частью из них. И теперь, вместо того, чтобы поговорить с Дженсеном, приходится сидеть на этой глупой пресс-конференции…
Морган снова пихает его в бок, и Джей уже готовится попросить что-нибудь вроде “повторите вопрос, пожалуйста”, но вовремя замечает, что все перемещаются в соседний зал – время фуршета.
Так, задача-минимум: стащить чашку кофе, сесть за столик где-нибудь в уголочке, провести вечер без приставаний журналистов. Задача-максимум: слинять отсюда пораньше и поговорить, наконец, с Дженсеном…. План претерпевает изменения уже на первом этапе.
- У вас свободно?
- Сэнди? – Джаред не скрывая удивления таращится на МакКой. – Ты что тут делаешь? В смысле, как ты сюда попала? Это же закрытое мероприятие.
- Не рад меня видеть? – девушка с улыбкой усаживается за столик.
Падалеки не может удержаться и улыбается в ответ.
- Почему же? Рад. Но все равно не понимаю, как…
Сандра кокетливо хлопает ресницами.
- В этом мире все элементарно, Джей. Я тебе намекну…. Дело в том, что вот уже три месяца я встречаюсь с одним журналистом…
- Можешь не продолжать! – Джей смеется и отпивает из чашки. – Захотелось побывать на пресс-конференции?
- Еще бы! Закрыли такое крупное дело, остановили убийцу….
- Я думал, - он чуть хмурится. – Тебе не нравилась моя работа.
Девушка вздыхает, смотрит на свои руки, потом перехватывает взгляд Джея.
- Мне и не нравится. Можно прийти и послушать со стороны, как наблюдатель, ради интереса, а можно жить этим. И я не представляю, как ты этим живешь….
- Поверь, мои приоритеты несколько изменились.
- Работа уже не на первом месте?
Дженсен. Как же странно…. Дженсен.
Он качает головой, и Сэнди снова улыбается.
- Ладно, не будем нагнетать атмосферу. Лучше расскажи, как твои неугомонные друзья. Чада, кажется, я видела. Он засыпает на ходу. Впрочем, как и ты.
Они болтают, смеются, вспоминают прошлое, и Джаред вдруг со всей ясностью понимает, почему у них ничего не вышло. Не судьба. Да, им было легко и весело вместе, но они просто… не друг для друга. Он чувствовал себя счастливым с Сэнди, но не чувствовал себя завершенным. Такое он испытывает только рядом с…
- Черт, прости, звонят, - Джаред извиняется еще раз и быстро выходит в коридор – там все-таки потише. – Да, Кармен?
- Джаред, прости, что отвлекаю…
- Ничего, все в порядке. Что-нибудь случилось?
- Нет, в общем-то. Точнее, я не знаю…. – голос у секретаря какой-то тихий и немного взволнованный. – Я его не видела сегодня.
- Кого? – тупо переспрашивает Падалеки.
- Дженсена. Он позвонил утром, сказал, что задерживается. Ну, такое бывало…. В обед прислал смс, что не придет на работу…. То есть такое тоже бывало, но у него голос был с утра…. И это после того, как ему вчера…. Джаред, весь кабинет в письмах. Бумага на полу раскидана – ковер не видно…. Может, мы зря все это?.. То есть с ним, конечно, все в порядке, но я все равно….
Джаред сжимает трубку так, что пальцы сводит.
- Я еду к нему. Сейчас.

Дженсен открывает после пятого звонка, когда Джей уже готов барабанить по двери кулаками и при необходимости – пинать ногами. При крайней необходимости – бросаться на нее с разбега. Ну, если уж совсем прижмет – взломать замок и попасть внутрь.
У Эклза усталый вид, но, тем не менее, никаких признаков истерик или попыток суицида. Насколько он может судить, конечно.
-Привет.
Психотерапевт тяжело смотрит на Джея и, вздохнув, произносит:
- Думаю, сэкономлю наше время, если скажу все сразу. Пришел проверить результаты своей работы? Отлично. Спасибо, письма прочел, хоть и не все. Очень познавательно. Твою попытку повлиять на меня и мое понимание собственной роли в обществе и в жизни оценил. Ты хотел вызвать эмоции – у тебя это получилось. Десять из десяти. А теперь можешь проваливать ко всем чертям, потому что у меня нет никакого желания с тобой разговаривать.
- Ты пил?
Эклз насмешливо вскидывает брови.
- Полагаешь, я бы выбрал такой примитивный способ самоуспокоения? Сходил в тренажерный зал, разбил новое зеркало, почитал основы психоанализа и немного Сартра. Успокаивает, можешь попробовать. Есть еще вопросы?
- Вообще-то, парочка, - заявляет Падалеки и уверенно проходит в квартиру.
- Кажется, я тебя не приглашал…
- Мне говорили, что моими манерами стоит заняться.
- Думаешь, что хорошо меня знаешь, Джаред? Что после этих писем я в расстроенных чувствах порыдаю у тебя на плече и пойму, какой я незаменимый и замечательный?
- Неплохой план…
- Ты нашел этих людей, Джаред. Почему бы тебе не поискать тех, кого я сломал? Навестить пару-тройку кладбищ…. Или ты решил их не учитывать?
- Это ты решил не учитывать тех, кто помнит о тебе! Ради чего строить из себя злодея? Люди воспринимают тебя таким, каким ты стараешься казаться, но ты ведь другой.
- Я тот, кто я есть, Джаред. Я то, что ты видишь перед собой…
- Я уже говорил, что я вижу. Кого я вижу…
Эклз усмехается, отступает на шаг.
- Это пройдет, Джаред. Меня лучше ненавидеть или бояться. Так безопаснее.
- Почему? – Джей чувствует, как слезы подступают к горлу – от боли, от осознания того, как это трудно, от страха, что он уйдет. – Почему ты никак не можешь принять себя, увидеть себя…
- Я знаю себя, Падалеки! – Дженсен быстро подходит к нему, срываясь на крик. Сдергивает очки, бросает их на пол. – Вот, кто я! Ни больше, ни меньше! Урод – внутри и снаружи. И жаль тебя разочаровывать, но ни ты, ни кто-либо другой этого не изменит! Они, - Эклз проводит указательным пальцем по шраму – от скулы до виска. – Лучшее доказательство и напоминание.
- Ты красивый, - шепчет Джаред, глядя ему в глаза. Это были люди. Взгляд темнеет. – Тот, кто это сделал…. Это не авария. Таких шрамов не будет после аварии, Дженсен…. Ты…
Эклз обрывает его – насмешливо и холодно.
- Ах, да, я и забыл…. Тебе ведь любопытно, Джаред? Ты ведь хотел знать…. – он отступает снова, указывая пальцами на собственное лицо. – Откуда эти шрамы, да? Что ж, ты прав, это не авария. Это три подвыпивших молодых человека. Студенты. Обычные, как я и ты…. К слову, им даже было немного не по себе оставлять меня умирать. Страх, что все откроется, и легкая неуверенность в том, имеют ли они на это право…. Они избивали меня в течение нескольких часов – осторожно, рассчитывая силы, чтобы не убить. В каком-то подвале – я не слишком был настроен любоваться пейзажами…. Потом немного поиграли с ножом…. Тоже несколько часов. Когда поняли, что произошло, связали, оставили стакан воды и ушли. Я пролежал в собственной крови и моче неделю, пока меня не нашла другая компания ребят. Чисто случайно. Врачи твердили, что мне повезло. Повезло. Уже через месяц я смог вернуться к учебе. Хотя и выглядел дерьмово. Эти парни меня не любили. Меня вообще мало кто любил, если я не прикладывал усилий для создания нужного мне эффекта. Слишком успешный, слишком умный, слишком красивый. Высокомерный, эгоистичный ублюдок, который портит жизнь простым парням вроде этих троих. Они были уверены, что мне можно только позавидовать, - Эклз смеется каким-то странным смехом, и у Джея по спине бегут мурашки. – Если бы они знали, как я ненавидел себя, думаю, не стали бы так убиваться…. Зато им стало легче, хотя бы так. Хотели сделать урода – у них получилось….
Джаред сглатывает ком в горле, разрываясь из-за переполняющих его чувств. Столько боли, злости, отчаяния, сострадания, любви…. Господи…
- Ты не… это всего лишь шрамы, Дженсен…. Твое лицо…
- Лицо? – Эклз вскидывается, будто готовясь к драке. – Знаешь, это было бы слишком просто…
Падалеки заворожено наблюдает за тем, как Дженсен расстегивает рубашку, стягивает через голову футболку, оставаясь только в джинсах, и…. Воздух вышибает из легких. Вереница рваных шрамов – от пупка до левого плеча, как раз над сердцем.
- Тупым консервным ножом. Три часа. Когда я терял сознание от боли и шока, поливали меня водой, чтобы пришел в себя и получил новую порцию удовольствия. Вошли во вкус. Власть. А мы говорим о монстрах, маньяках, потрошителях…. – он вдруг словно сдается – опускает плечи, подбирает отброшенную в сторону рубашку, накидывает сверху, прячась снова. – Один из них трахался со всем, что движется, и при этом встречался с одной чудесной девушкой…. Бедняжка терпела, потому что привыкла…. Я благородно решил помочь, - он усмехается. – Поговорил с ней. Она его бросила. Он боялся потом, больше других…. Но бил с удовольствием. Уходи, Джаред. – и скрывается в спальне.
Падалеки стоит посреди комнаты, пытаясь вспомнить, как дышать. Люди. Это были люди.
Нет, Майк. Это не люди…
- Их поймали? Сколько? Сколько им дали?! – он врывается в спальню, ни на секунду не задумываясь о том, как это выглядит, насколько это прилично или что там еще говорят о хороших манерах?..
Эклз сидит на кровати, бездумно глядя в пол.
- Их не посадили, Джаред…
- Как? Почему? Черт, ты же знал, кто это! Или тупоголовым копам мало было доказательств? Дженсен?!
Он поднимает взгляд – усталый и безжизненный.
- Я сказал, что не видел их лица. И не писал заявление. Спустили на тормозах…
Сердце пропускает удар.
- Почему?..
Печальная улыбка в ответ.
- Я получил то, что заслужил. То, чего хотел. Я возненавидел свое лицо еще подростком, - разводит руками, качая головой. – Бойтесь своих желаний, Джаред, помнишь? Зато меня стали воспринимать всерьез. Страх и отвращение. В работе помогает…. Уйди уже, пожалуйста…
Джей наклоняет голову, пряча слезы. Господи, как же он ненавидит этих ублюдков сейчас! Как же ему жаль, безумно жаль, что…
Он сжимает кулаки, сдерживаясь, чтобы не закричать.
- Кто это был? Ты скажешь мне? – хорошо, что голос не дрожит.
- Зачем? Не время для запоздалой мести. Это все ни к чему уже…. Боже, Падалеки, уйди, просто уйди!
Он поднимает голову, встречаясь с Дженсеном взглядом и не сдерживая слез.
- Прости…
Тот дергается, как от удара, мгновенно выпрямляясь и отгораживаясь.
- Не надо, Джаред. Твоя жалость мне не нужна.
- Мне так жаль… - Джей приближается к нему – шаг, еще шаг. – Мне так жаль, что меня тогда не было рядом… с тобой…
Он опускается на колени перед Эклзом, поднимает руки, но так и не решается коснуться…. Кажется, что грудь сейчас разорвется – от невыносимой нежности, желания спасти, защитить, исправить…. От любви, Господи, как же сладко и больно и невыносимо прекрасно любить…
- Хватит…
…но Джаред уже подается вперед, касаясь губами шрама на груди. Он чувствует – улавливает кожей – как Дженсен судорожно выдыхает, вздрагивая от его прикосновения…. Еще один поцелуй – легкий, почти невесомый, чуть выше, левее, туда, где бешено бьется сердце. Прочертить языком кривую линию, стирая из памяти боль. Движения языка и губ – чтобы он понял. Чтобы он услышал “ты прекрасен”.
- Красивый… - выдыхает Джей между поцелуями, дрожащими пальцами перехватывая его запястья. – Боже… такой красивый…
Дженсен дрожит в его руках, не пытаясь ни приблизить, ни оттолкнуть.
Джаред прикусывает кожу на шее Дженсена, срывая с его губ очередной судорожный вздох. Едва задевает губами мочку уха, шепчет, почти не слыша самого себя, какой-то бред, не думая, не сомневаясь…. Так хочется оказаться еще ближе, ощутить острее, отдать все, принять все. Стать завершенным.
- Люблю… - роняет едва слышно. – Люблю… хочу тебя…
На мгновение Джею кажется, что его сейчас оттолкнут, – когда сильные руки Эклза обхватывают его плечи – но внезапно он оказывается еще ближе к Дженсену, и тот, наконец, целует его. Джаред отвечает – жадно, нетерпеливо, теряя рассудок от одной мысли, что это губы Дженсена, язык Дженсена, вкус Дженсена…. Они целуются как-то отчаянно и зло, кусаясь, вжимаясь друг в друга, сливаясь воедино. Словно стараются забыть обо всем, что не касается их, что происходит там, в мире, где их нет, все, что было и будет без них, вне них…
От этой сумасшедшей близости голова идет кругом. Джаред так давно не был ни с кем настолько близок, не ощущал так остро чужих прикосновений, не стремился отдать себя и в то же время присвоить себе…. Он возбужден безумно, и нужно, наверное, двигаться дальше, но раздеться самому и раздеть Дженсена означает отпустить Дженсена, перестать целовать Дженсена, а он не может. Ни на секунду. Так сладко, и горячо, и больно, и давит в груди, и его кожа под пальцами….
Не останавливайся, только не останавливайся, - думает Джей, но Эклз вдруг резко отстраняется, сдергивает с него рубашку, снова притягивает его к себе, падая на кровать, переворачиваясь, подминая под себя… и Джаред перестает думать. Остаются только ощущения, звуки, тени и Дженсен.
Его глаза темнеют, приобретая изумрудный оттенок. Он медлит, словно давая Джареду – им обоим – шанс отступить. Отказаться. Когда можно сделать шаг назад и закрыть дверь, когда еще не поздно…. Падалеки тихо смеется, притягивает его за шею и снова целует. Он уже решил. И не может быть по-другому.
Джинсы летят на пол вслед за рубашками. Джей с трудом осознает происходящее, целиком и полностью уступая инициативу Дженсену. Плоть к плоти. Едва их напряженные члены соприкасаются, Джаред, не сдерживаясь, толкается вперед, прикусив губу.
- Тише, не спеши, - шепчет на ухо Дженсен, оставляя на виске невесомые поцелуи.
- Джен...сен… - на большее он сейчас не способен. Не теперь, когда он прокладывает дорожку из поцелуев по груди Джея, слегка прикусывая кожу…. Когда пробегает пальцами по напряженному члену, поглаживает яички, продвигаясь к плотному кольцу мышц….
Он пытается перевернуть Джея на живот, но тот только крепче прижимается и мотает головой – ему нужно, необходимо видеть…. Эклз сомневается не больше нескольких секунд – глупо сомневаться – и тянется к тумбочке…
…Джей вздрагивает, когда Дженсен начинает растягивать его перепачканными смазкой пальцами. К переполняющим его эмоциям добавляется что-то неприятное и непривычное, немного пугающее, но черта с два он остановится, черта с два он позволит ему остановиться…
…мир вокруг растворяется, проникает в них и ими завершается, они – начало и конец, альфа и омега, стоны, хрипы, рваные вздохи. Дженсен входит мучительно медленно, осторожно толкается, и все, чего хочется Джареду – еще…
…он подается навстречу, до крови кусая губы, и Дженсен понимает, увеличивая темп, меняя движения так, что Джей теряет голову окончательно, путаясь в собственных чувствах…
- ДженДженДжен…
Это все, что имеет смысл, все, что он способен сказать, все, что он хочет сказать, все, что он чувствует. Что бы ни было завтра, через неделю, через год…. Здесь и сейчас – Джен…
…еще один толчок, и Джей взрывается. Выкрикивает имя, выгибаясь дугой, и ощущает, как Дженсен кончает вслед за ним. На несколько минут Джаред словно выпадает из реальности, не понимая, где он, кто он…. Единственное, что кажется важным, это держать его руку, не отпускать, не давать уйти ни на мгновение…
- Джаред?
Падалеки поворачивает голову, встречаясь с внимательными зелеными глазами, и улыбается. Эклз касается его щеки тыльной стороной ладони, задевая губы, которые сам же терзал несколько секунд назад.
- Как давно?
- Что?
- Ты говорил, что уже спал с мужчиной. Как давно?
Джей шумно выдыхает, придвигается ближе, пряча лицо у него на груди.
- Давно. Еще когда учился в Академии.
- Ты должен был мне сказать. Я был бы осторожнее.
Он не может сдержаться и тихо смеется.
- Все замечательно. Правда. И… я не хотел, чтобы ты сомневался…
Теперь смеются они оба.
- Знаешь, Джаред, у мужчины есть такие моменты в жизни, когда ему уже бывает сложно в чем-либо сомневаться… - Падалеки плотнее прижимается к смеющемуся Дженсену, радуясь, что темно и не видно, как он… - и жаль, что мне не видно, как ты очаровательно краснеешь.
- Я…
- Спокойной ночи, Джаред…
…потом он просыпается. Подскакивает на постели, судорожно дыша.
В этот раз Джаред не может вспомнить, что ему снилось. Даже больше – первые пару секунд он не может вспомнить, где находится, но потом возвращается в реальность окончательно и, глубоко вздохнув, падает на подушки. Поворачивает голову и видит коротко стриженый затылок, обнаженную спину…. Дженсен, похоже, отодвинулся от него ночью. Отвернулся. От этой мысли неприятно покалывает сердце. С другой стороны, в обнимку спать никто не договаривался….
На часах – знакомое время. Приевшееся время. Может быть, стоит выпить кофе или рискнуть пойти в душ….
Джей смотрит на спину – лопатки, кожа, покрытая веснушками…. У него и здесь веснушки, только на лице их почти не видно из-за шрамов и очков, а на спине – другое дело…
Он борется с искушением целых пять минут, но в итоге сдается. Придвигается ближе – осторожно, чтобы не разбудить, - и прижимается лбом к шее Дженсена. Закрывает глаза, чувствуя, как напряжение уходит и сердце наполняется тем самым теплом и светом, той самой завершенностью, которой так не хватало, когда его не было рядом. В конце концов, если Эклз и проснется недовольным, у Джареда есть оправдание.
И будь что будет.
Так я могу заснуть.

Второй раз Джаред просыпается в пустой постели. Через пару минут становится ясно, что Дженсена нет не только в спальне, но и в квартире вообще.
Впрочем, уже девять, и Эклз наверняка на работе…. Это Падалеки сегодня некуда торопиться: вечером в конференц-зале будет церемония награждения особо отличившихся, а потом банкет. Причем такой, где реально можно отдохнуть, а не строить из себя благородных непьющих полицейских перед журналистами. Хотя Джаред пить все равно не собирался….
Странно, но он не чувствует никакого стеснения в этой квартире. Заваривает кофе, принимает душ и думает о том, что теперь все будет по-другому. Неясно, как именно, но по-другому.
Только захлопывая за собой дверь, Джей вдруг понимает, что еще неизвестно – будет ли после случившегося с Дженсеном проще или, напротив, сложнее.
А еще Дженсен, как обычно, оказался прав – стоило предупредить об отсутствии большого сексуального опыта с мужчинами. Но ничего, он потерпит.
По дороге домой Джаред улыбается.

- Ой, мистер Эклз, вы уже на месте.
Кармен выглядит слегка смущенной, застав начальника на работе в половине восьмого. Дженсен любит распорядок и редко появляется раньше девяти. Да и на полу сидит редко.
- Милая, закрой, пожалуйста, дверь. Я сегодня не принимаю.
- Хорошо. Я уже отменила все ваши встречи. Еще вчера.
Психотерапевт с улыбкой смотрит на девушку.
- Ты не даешь мне забыть, почему я нанял именно тебя…. Помоги мне с этим, - Эклз разводит руками, и секретарь, смутившись, окидывает взглядом рассыпанные по кабинету письма. – Нужно их сложить аккуратно и убрать. Увезу домой лучше, чтобы место не занимали.
Тихо. Слышен только шелест бумаги и мерное тиканье часов в коридоре. Кармен никак не может справиться с окрасившим щеки румянцем. Ей почему-то стыдно, хотя она не может даже самой себе объяснить причину…
- Все в порядке, Кармен, правда. Не стоит так переживать.
Девушка замирает над очередным письмом и уточняет.
- Мы вас не расстроили?
Эклз усмехается, пряча листы в конверт.
- Не думаю, что это подходящее слово в данном случае. Но я понимаю твое решение и знаю, чья это была идея.
- Мне показалось… мне показалось, что это будет здорово. Вы многим помогаете, но совершенно не умеете принимать благодарность. Я надеялась, что вы… - она делает паузу, нервно теребя письмо в руках. – Я надеялась, что вы станете хотя бы немного счастливее…
Дженсен застывает. Перед глазами – лицо Джареда. Затуманенный взгляд, возбужденное дыхание, широкие ладони, гладящие его спину, истерзанные поцелуями губы…. Такой горячий, узкий, внезапно родной и необходимый…
- ДженДженДжен…
Это прекрасно и страшно одновременно. И даже нет смысла врать себе. Называя чувство любовью, ты меняешь мир вокруг себя…
Эклз ловит взгляд Кармен, медленно кивает.
- Я попытаюсь.

- Падалеки, мать твою, ты где шляешься уже с утра пораньше?
- Стоп, Стив, он не с утра…. Ты посмотри на костюм! Наш Джей где-то гулял ночью!
- Черт, не может быть! Колись, кто она? Кто тебя сегодня осчастливил?
- Я чую запах секса. От него определенно пахнет сексом!
Джаред смеется, наблюдая за тем, как Чад, Стив и Том с нескрываемым интересом его разглядывают.
- Привет, парни. Лучше скажите, какого вас принесло ко мне? До вечера можно отсыпаться…
- Он еще и спрашивает! У нас запланирована миссия милосердия, Падалеки. В твою честь, - Мюррей ехидно улыбается. – Глядя на твой костюм, лично мне хочется плакать…. Ты сколько лет его носишь?
- Года четыре, а что? – Джаред хмурится, а Стив картинно закатывает глаза.
- А то, что ты сегодня же покупаешь себе что-нибудь модное и современное. Потому что получать премию и благодарность от родного участка надо в подобающем виде! И не смей спорить. Сейчас же идем по магазинам.
- Эй, стоп! – Джаред даже руки вскидывает. – Притормозите. Чем вам не нравится этот костюм? Ну, да, староват, но выглядит неплохо, да и не планировал я никаких покупок…
- Во-первых, ты будешь выглядеть не “неплохо”, а замечательно, а во-вторых, костюм – это подарок от твоих самых лучших, самых чудесных, самых заботливых и самых красивых друзей. Серьезно, Джей, ты отлично поработал, вернулся, так сказать, в строй, мы просто обязаны сделать тебе приятное!
Падалеки качает головой.
- Вы ненормальные…
- Нет, мы просто очень и очень милые! – перебивает Том, а Чад продолжает.
- Так что никакие твои отговорки не принимаются, мы едем сейчас же…. И, кстати, Майк просил передать тебе привет. Он присоединился к нашему подарку.
Джаред кивает, внезапно ощущая, как хорошее настроение улетучивается.
- Это были люди.
Он прислоняется щекой к стеклу в машине, даже не пытаясь прислушаться к болтовне Стива и Тома. Наверняка о какой-нибудь ерунде спорят по привычке.
Я пролежал в собственной крови и моче неделю, пока меня не нашла другая компания ребят. Чисто случайно.
Его могли не найти. Какие-то пьяные уроды могли убить его. Просто бросив умирать.
Неделю. Он был там неделю. Один, без надежды, без звуков, с мыслями о смерти. Все, что он мог запомнить, это ненависть и боль. Пережить такое…
Тупым консервным ножом. Три часа.
Сжимает кулаки изо всех сил, ощущая, как ногти впиваются в кожу. Это больно. Настолько больно, жестоко, неправильно, что Джей почти чувствует ледяной пол, жжение в груди и запах крови…
Я получил то, что заслужил. То, чего хотел.
Идиот! Боже, ну что за идиот! Не смей так говорить о себе, не смей!
Поздравляю, Джаред, ты хотел знать. Вот, пожалуйста. Только что ты будешь делать с этим знанием, а? Что ты можешь сделать для него спустя столько лет? Как ты собираешься…
- Джей, ты с нами вообще? – Чад хмурится, сжимает его плечо. – Все в порядке?
Падалеки кисло улыбается, кивает.
- Ага. Мы приехали? Ну, ведите меня!
Стив и Том тут же подхватывают его под руки и, изобразив на лицах свои лучшие оскалы, тянут в магазин. Мюррей задумчиво провожает их взглядом, прежде чем проследовать по тому же маршруту.
Спустя полчаса Чад и Джей устало присаживаются на диванчик около примерочной кабинки и дружно вздыхают.
- Вот признаюсь тебе честно, я не знал, что Карсон и Уэллинг такие бабы…. Тридцать минут торчим в магазине…. Сколько костюмов они заставили тебя перемерить? Десять? Двадцать?
- Вообще-то четыре…
- Боже, это ужасно!
- И не говори…
Они снова вздыхают. В нескольких метрах от них Стив и Том громко спорят на тему того, какой цвет Джею больше идет – стальной или темно-синий…
- Чад, я хотел тебя спросить…
Падалеки замолкает, еще не слишком уверенный в том, что стоит спрашивать у Мюррея совет в таком деле.
- Да? – Чад решает помочь. – Давай, Джей, я же вижу – ты все утро о чем-то думаешь…. Или о ком-то?
Джаред вздрагивает, неуверенно поводит плечами.
- Просто я не знаю, что дальше делать…. Представь, что ты узнал что-то страшное о человеке, который много для тебя значит. Что-то такое, что ты никак не можешь изменить или исправить, чтобы помочь…
- Совсем никак?
Он грустно улыбается.
- Я не умею путешествовать во времени…
- То есть в прошлом произошло что-то… плохое с этим человеком?
- Плохое – мягко сказано…. Но суть ты уловил. Я представить не могу, что делать с этим…
Мюррей пожимает плечами.
- Ты уже сделал. Уже разделил. Знаешь, в любом случае человеку становится легче, когда он кому-то доверяет…
- Но этого мало! Я должен что-то сделать, но ведь…. Что я могу, Чад?
Тот внимательно смотрит на друга, как будто внезапно понимая, что это – серьезно. Гораздо серьезнее, чем казалось…
- Немного. И в то же время очень много, Джей. Просто люби.
Джаред задумчиво закусывает губу, вглядываясь в лицо Мюррея. Кивает.
- Да. Это я могу.

- Все-таки стоило затащить тебя в парикмахерскую – образ незавершен…
- В следующий раз, Стив, как только мне будет светить благодарность от начальства, я обязательно подстригусь…
Карсон удрученно качает головой.
- То есть, зная нашего старика, могу сделать вывод, что это произойдет…. Никогда?
- Главное, друг, верить в лучшее! – глубокомысленно изрекает Том, хлопнув Стива по плечу.
Джей смеется, а Чад фыркает и заявляет.
- Ладно, хватит болтать, нам пора. Занимайте лучшие места в первых рядах и фотографируйте героя дня! – с этими словами Мюррей хватает Джареда под руку и тащит в конференц-зал.
Там уже полно копов и федералов. В основном те, кто был знаком с делом потрошителя более серьезно. Хотя и простых “зевак” хватало – для массовости. Крипке выглядит жутко довольным. Джей подозревает, что он стал главным предметом гордости начальства именно из-за того, что инициатива в конечном счете пошла из полиции, а не от заезжих федералов. Только ведь Джаред не сам обо всем догадался…
Десять минут назад, улучив момент и оставшись наедине с собой, Падалеки позвонил Дженсену. Ну, да, он предсказуем, и что? Эклз не ответил. На голосовой почте Джей оставил какое-то глупое сообщение, что-то вроде “Ну…ээээ…привет….и….увидимся позже”. То есть в который раз блеснул красноречием и остроумием.
Непривычно приятно выглядела Сэра. Без яркой косметики, замысловатой прически и в неожиданно кокетливом платье она смотрелась моложе и…невинней, что ли? Даже на анаконду не похожа сегодня. Неужели она действительно просто довольна?..
Джеффа почему-то не наблюдается. Падалеки несколько раз оглядывает зал, но так и не может найти Моргана в этой толпе. Возможно, он подойдет попозже…. По крайней мере, Джеффри не мог уехать просто так – не попрощавшись.
Чад усаживает Джареда на стул, устраивается рядом и придает лицу скучающее выражение.
…неужели Эклз сегодня действительно отправился на работу и, как ни в чем не бывало, копался в чужих проблемах? Джей вспоминает кабинет, кушетку, стол, отражение мерцающего монитора в очках, их попытки не замечать друг друга, разговоры о работе. Балансирование на грани, когда он то готов был принять, то снова сбегал, как после допроса Энга…
- Падалеки, не спи! – Мюррей отработанным движением пихает друга в бок. – Эрик вещать пошел.
Все уже расселись по своим местам. В первом ряду с краю Джей видит Моргана. Тот без интереса наблюдает за происходящим на сцене: Крипке, счастливо улыбаясь, воюет с микрофоном. Одержав уверенную победу, начинает:
- Что ж, рад всех сегодня здесь видеть! Как вы знаете, мы закрыли одно из самых громких дел, с которыми сталкивались за последние пару лет, и это не может не радовать. Понимаю, вчера уже состоялась официальная церемония, но…мы тут люди взрослые и адекватные – оторваться не получилось, - по залу проносится одобрительный смешок. – Так что сегодня мы продолжим, но уже в более неформальной обстановке…. Про банкет после всех поздравлений, думаю, упоминать не стоит. Ну, что ж, к делу! Я бы хотел в начале…
…просто любить? Достаточно ли этого? Получится ли у него дать Дженсену то, что нужно? Получится ли показать, какой он на самом деле? Его голос, его прикосновения, его взгляд…. Орехово-зеленый, когда он спокоен, темно-зеленый, когда он зол или напряжен, изумрудный, когда он…когда он целует…кусает…касается…
- Джей, если будешь сидеть с такой рожей…- Чад делает неопределенный жест рукой. – Короче, хватит думать, о чем ты там думаешь, а то позовут тебя за премией – я даже не стану возвращать тебя в реальность.
- Угу, - отвечает Джаред, не слишком вдумываясь в слова Мюррея.
…теперь ты знаешь правду. И что? Ты не знаешь, что чувствует Дженсен сейчас. Не знаешь, о чем он думает. Снятся ли ему кошмары, как тебе. Вспоминает ли он или смог стереть из памяти. Помог Джареду вылезти из болота, неужели теперь…
Падалеки осторожно поднимается со стула и поворачивает в сторону выхода.
- Ты куда, идиот?!
- Чад, мне надо отойти, я на минуту, не волнуйся.
В коридоре пусто. Почти весь участок – в конференц-зале. Джей бы посочувствовал тем, у кого на эту ночь выпало дежурство, но мысли заняты другим.
Дженсен.
Чертов автоответчик.
- Дженсен, это я…снова. Я просто….это глупо, но я все равно… - Джей улыбается, хотя Эклз его явно не видит. – Я соскучился. Решил сказать тебе это. Я скучаю.
…Эрик как раз пожимает руку Картеру, определенно выпроваживая его обратно в зал, и посылает Джареду взгляд, который можно трактовать примерно как “в любой другой день за подобное поведение я бы тебя придушил, но сегодня, так и быть, прощаю”.
Падалеки благодарен. На полном серьезе.
- Ладно, коллеги, осталось немного вас помучить, и перейдем к самому главному, ради чего большая часть из вас тут и появилась – к банкету! Но вначале не могу не отметить еще одного сотрудника. Который меня очень порадовал. Честно говоря, я впервые не поставил на него, но парень меня удивил. Да, Падалеки, я о тебе! Марш ко мне – получишь заветный конвертик!
Джей слышит аплодисменты, но как бы со стороны. Как будто это не для него. Далеко и странно. Получает конверт, грамоту, слышит что-то о двухнедельном оплачиваемом отпуске, улюлюканье Стива…. Пожимает руку Эрику, улыбается, кивает, щурясь от яркого света.
…Дженсен снимает очки и пристально смотрит ему в глаза.
Капелька пота на виске…
Окровавленный шрам…
Джаред возвращается на свое место, чувствуя себя оглушенным. Наверное, ему должно быть приятно, и в груди словно лопается пузырь так, что становится легче дышать. Он ловит взгляд Чада и вдруг понимает – все. Действительно, все. Они закрыли это дело. Потрошитель мертв.
Это странное чувство. Когда ты счастлив за тех, кто избежал опасности, когда ты знаешь, что все будет хорошо, когда ты не вздрагиваешь от телефонных звонков, боясь услышать, что произошло непоправимое…. Но ты также знаешь, что вы снова проиграли. Проиграли тридцать лет назад, не сумев помочь мальчишке.
Это не идеальный мир.
Но мы ведь можем хотя бы попытаться?..
Он попытается. Они попытаются вместе.
Дженсен.

Джей стоял у стола с закусками и без энтузиазма изучал предложенный выбор. Есть как-то не хотелось – не покидало ощущение, будто они празднуют чужие похороны…
А может ну их всех? Пойти домой и посмотреть в потолок? Или очередной глупый фильм, чтобы даже не заметить, как засыпаешь. Надолго ли?
- Джаред, - Падалеки оборачивается, улыбаясь: с Джеффри хотелось пообщаться.
- А я уже забеспокоился, что ты уехал не попрощавшись…
- Собственно, я за этим и пришел – попрощаться. Завтра вылет. В пять.
- Соскучился по дому?
- Здесь все закончилось, - Морган пожимает плечами. – И, скорее, я устал от того, что я не дома…. Если ты понимаешь разницу.
- Кажется, понимаю…. Погоди, так ты уже уходишь?
- Да. Есть у меня одно дело, которое нужно завершить…. Может, ты захочешь составить мне компанию?
На самом деле он согласен уйти отсюда. Куда-нибудь.
…они попадают на вечернюю службу. Джаред не помнит, когда в последний раз был в церкви. Обычно он испытывал странное чувство скованности и дискомфорта, как будто пришел в чужой дом без приглашения, почти ничего не зная о хозяевах…. Сегодня было немного по-другому: спокойствие и непонятная свобода, пусть он все равно здесь отчасти чужой…
Когда служба заканчивается и церковь пустеет, Джефф подходит к алтарю. Некоторое время смотрит на свечи, потом окидывает взглядом зал, явно разыскивая кого-то. Когда замечает священника, улыбается и направляется к нему.
- Здравствуйте, святой отец. Спасибо вам за службу.
- Здравствуй, Джеффри. Давно тебя не видел.
Они, оказывается, знакомы, - с легким удивлением отмечает стоящий поодаль Падалеки.
- Я редко выбираюсь в Нью-Йорк. Работа. Скоро самолет до Вашингтона, но мне нужно было вас увидеть. У меня есть просьба.
- Я тебя слушаю.
Морган сжимает губы, словно решаясь.
- Я хотел попросить вас помолиться о одном человеке. Его зовут…звали Бенджамин Дейл. Никто не заботился о его жизни здесь, так что никто не побеспокоится и о его душе, - Джефф слабо улыбается. – Кто, если не мы?
- Почему ты сам не помолишься о нем?
- Не думаю, что имею на это право… И прежде чем вы скажете ,что Бог слышит всех и каждый может обратить к нему свою молитву – я знаю. Но лучше, если это сделаете вы. Помолитесь о мальчике, которого мы потеряли.
Священник внимательно смотрит на Моргана, потом коротко кивает. Касается раскрытой ладонью груди Джеффа – там, где сердце, - и благословляет.
Джей и Джеффри остаются одни. Федерал молчит несколько секунд, потом поворачивается к Падалеки.
- Помнишь, что я сказал тебе, когда мы только встретились? О том, что лучше бы им умирать.
Джаред сглатывает комок в горле и кивает.
- На самом деле мы уже опоздали, Джей. Лет на сорок. Каждый раз опаздываем. И как мы мне ни хотелось – мы ничем не можем помочь. МЫ не можем вернуть этих девочек к жизни, мы не можем восполнить утрату родным, мы не можем сделать Дейла нормальным, если уж речь идет о нормальности, человеком. К сожалению, мы даже не смогли бы ему объяснить, в чем он виноват и почему убивать… - он кривит губы в усмешке. – Плохо. Поэтому хорошо…. Правильно…. Черт. Хорошо, что он мертв. Наверное, Бог простит меня за такие мысли, но молиться о грешнике после такого, по-моему, я не имею права…
На улице темно и прохладно, и Джею внезапно хочется снега. Больших белых хлопьев и хруста под ногами. Отраженного света. И тишины. Морган стоит рядом, глядя на небо, и Джареду кажется, что он думает о том же. Ну, вот просто так.
Джефф поворачивается к нему лицом.
- Рад был познакомиться, Джей. И поработать.
Он протягивает руку, которую Падалеки с удовольствием пожимает. Партнерство.
- Я тоже. Удачи тебе.
- И тебе. Надеюсь, еще увидимся, - Морган кивает и отпускает руку копа. Прежде чем добавить напоследок. – И передай привет Эклзу!
В груди у Джея что-то предательски сжимается. Странное сочетание счастья и боли, к которым, наверное, он тоже привыкнет.
И это здорово – так много чувствовать.
Обязательно передам…

Он передает. Когда после пятого гудка Дженсен снимает трубку, Джей выдает первое, что вертится в голове.
- Тебе привет от Джеффа. Моргана, - уточняет зачем-то и ждет.
- Спасибо.
Очередная пауза.
- Я звонил тебе.
- Я знаю.
Они снова молчат. Джаред слушает его дыхание и думает, что мог бы просидеть вот так очень долго, всего лишь зная, что Дженсен – там.
- Дженсен…. Можно, я…
- Жду тебя через полчаса.
И отключается.
Падалеки приезжает через двадцать минут, нещадно подгоняя таксиста. Эклз долго смотрит на него, не приглашая пройти в квартиру, потом хватает за ворот куртки, втягивает внутрь и обнимает. Джей утыкается носом в его шею и чувствует тепло, разливающееся по телу.
У них должно получиться.
Должно.

Утром Джей, разумеется, снова оказался один. С другой стороны, у Дженсена не было возможности отругать Падалеки за то, что он опять – как и в прошлый раз – уткнулся носом в его спину.
Сон был неспокойным, сумбурным, размытым…. Только детский силуэт неизменно выделялся на общем фоне – знакомый и обжигающий. Наверное, просыпаться по ночам – его привычка. Может быть, навсегда.
Он пьет кофе и разглядывает кафель на полу. Дорогой качественный кафель. Джаред впервые всерьез задумывается о том, что жизнь Эклза, скорее всего, можно назвать устоявшейся, и едва ли в планы Дженсена входило такое неожиданное “приобретение”, как Джей. Впрочем, это вообще трудно запланировать…. Им будет непросто. С Дженсеном вообще просто не бывает. Хотя Джаред и сам…
Он обрывает себя, не дав мысли завершиться. Немного странно и уж точно опрометчиво расписывать наперед свою жизнь с человеком, с которым даже поговорить толком о вас не удавалось. Дженсен будто подстраховывается. Чтобы всегда можно было сказать – ничего не значит. А постель – не повод для знакомства.
Джаред слышит, как поворачивается ключ в замочной скважине, и, бросив недопитый кофе, вылетает в коридор. Дженсен стоит на пороге в костюме и с букетом красных роз в руках.
- Ты позавтракал?
Падалеки моргает, не отрывая взгляда от цветов, и кивает.
- Отлично, - Эклз проходит в квартиру, оставляя цветы на тумбочке. – Одевайся.
- У тебя дела? – прочистив горло, уточняет Джей.
Дженсен поворачивается к нему, смотрит отстраненно и чуть насмешливо.
- Нет. Дела у тебя.
И никаких уточнений.
В машине они молчат. Дженсен сидит за рулем и строит из себя психотерапевта. Всего лишь гребаного Джаредовского психотерапевта. Секс этой ночью как бы не считается. Тебе показалось, ага.
Это непонимание сложившихся между ними отношений злит, напрягает, пугает и огорчает одновременно. То он здесь, рядом, такой близкий, такой свой…. То до него невозможно достучаться…
Когда до Джея доходит, куда именно они приехали, по позвоночнику пробегает дрожь. Конечно, все логично. Иначе и быть не могло.
Он долго смотрит на ограду, прежде чем повернуться к Дженсену. Психотерапевт внимательно изучает лицо Падалеки, достает с заднего сидения цветы и вручает Джею.
- Пришло время попрощаться.
Джаред был здесь. Миллион раз был. Ходил кругами, издали бросая неуверенные взгляды на надгробие. Он не смог приблизиться. Ни разу. Но Эклз прав – время пришло…
От роз веет летом. Сладковатый аромат, похоже, наполняет салон Импалы, и хочется оказаться где-то далеко, где нет ни боли, ни воспоминаний…. Он должен ее отпустить.
Дженсен отрешенно смотрит на дорогу.
- Только не говори потом, что все это тоже часть терапии…
- Это, - Эклз насмешливо приподнимает брови. – Это как раз часть терапии, Джаред.
Падалеки невесело усмехается.
- Я не о Ребекке, Дженсен…
Он молчит, но Джей и не ждет ответа. Он знает – не сейчас. Глубоко вдыхает, открывает дверь…
- Ты справишься с этим… Джей.
Каждое рождение – счастье и боль. Джаред оборачивается и улыбается, сдерживая внезапно подступившие к горлу слезы.
- Спасибо…
Когда Падалеки подходит к воротам кладбища, Импала уже скрывается аз поворотом.
Он должен сделать это сам…

Каждый шаг кажется нереальным. Словно он не идет – словно это кто-то другой. Движение вперед, мелькающие картинки чужого кинофильма, в котором ты вдруг играешь главную роль. Джаред не знает, что ему делать с этим, но остановиться сейчас – не в его власти.
На могильной плите – детская фотография. Улыбающееся личико, ямочки на щеках. Волосы рассыпаны по плечам. Солнышко.
Джаред кладет цветы на землю, присаживается на корточки.
- Здравствуй, - выходит тихо и неуверенно. Джей прикрывает глаза, считает про себя до четырех, и пробует снова. – Здравствуй, Ребекка.
Он замолкает. Просто смотрит на фото, на розы, на сухой листок у края надгробия….
- Ты ведь помнишь меня? Наверное, помнишь. Я ведь оказался последним, что ты видела перед… перед взрывом…. Я давно хотел прийти сюда, но не мог. Наверное, я трус… - он прикусывает губу, собираясь с силами. – Я боялся. Боялся признать, боялся принять и… и отпустить тоже боялся. Но я должен был, еще тогда, сразу…. Я должен был попросить у тебя прощения. За то, что не сумел. Я действительно хотел помочь, если бы ты только знала, как хотел… - Джаред сбивается, судорожно переводит дыхание. Слезы бегут по щекам. – Верил, что получится. До последней секунды верил. Потом помню только огонь и темноту…. И помню тебя. Бекки…. Никогда тебя не забуду…. Прости меня. Наверное, мне пора себя простить…. Хотя бы попытаться…
Он закрывает глаза на секунду. Отрывать – что бы то ни было – всегда больно. Даже прощаясь со старой болью, ты познаешь новую. Пусть на мгновение, но успеваешь уловить этот момент разрыва. Разрыва с прошлым.
…Ребекка стоит совсем рядом. Улыбается так легко и светло – впервые. Они молча смотрят друг на друга, наверное, целую вечность…. Девочка поднимает руку и машет на прощание. Джаред кивает, чувствуя соленый вкус на губах.
- Прощай.
И она исчезает.
Падалеки бесцельно слоняется по городу до позднего вечера. Приходит домой и засыпает в кресле, толком не раздевшись.
Он звонит Дженсену один раз и ничуть не удивляется, когда слышит равнодушное “абонент недоступен…”.
Может быть, это тоже часть терапии….
Ему снится мама.
И Дженсен.

Новый день ничем особо не радует.
“Абонент недоступен”, плохо сваренный кофе, отсутствие планов и обязанностей, тупые передачи по телевизору, пустой холодильник, бардак в квартире, которого Джей до этого просто не замечал, и очередное 4.42. Пусть и без кошмаров.
Чтобы чем-то себя занять, Джей затевает генеральную уборку. Вытирая на полках пыль, он невесело думает о том, что это могло превратиться в привычку и придется всегда просыпаться и что-то там о биологических часах и…
В дверь постучали.
Джаред подождал, пока стук повториться – мало ли что померещится…
- Падалеки, открывай чертову дверь, а то я ее сломаю! Стивом!
- То есть мою несчастную голову тебе не жалко?!
- Как ты догадался, что я буду ломать дверь твоей башкой?
- Это его самое дубовое место…
Джаред не может сдержать улыбку.
- Привет, парни. Какого черта вы тут забыли?
- Вот как он встречает гостей, - трагичным тоном возвещает Карсон, входя в квартиру. – И не говори, что мы не вовремя…
- …если у тебя тут нет какой-нибудь цыпочки или… - начинает Чад.
- …петушка? – подхватывает Том.
- Я один. Занимаюсь полезным холостяцким делом – уборкой.
- Это полезное анти-холостяцкое дело, друг, - поправляет Мюррей. – Слава Богу, что пришли мы, заказав пиво и пиццу.
- Нет, серьезно, ребят, вы что тут делаете?
- Соскучились, - Стив вальяжно разваливается на диване, устроив ноги на столе. – Нам старик тоже предложил пару-тройку отгулов, чем мы не преминули воспользоваться…
- Так что давай, принимай гостей, бросай свое грязное дело. Нас ждут футбол и пиво – истинные мужские занятия!
Ну и что им можно возразить? Джею остается только покачать головой и занять свое место на диване.
Здорово, что есть друзья. Чувство отчужденности и растерянности уходит, хоть и не полностью. Внутри пустует что-то – какое-то пространство, ранее занятое ношей, чувством вины, страхом, болью, слабостью…. Непривычно, странно и сложно вот так – по-новому…
Игра заканчивается, пиво и пицца следуют аз ней, за окном темнеет, и Чад, радостно потирая руки, предлагает отправиться в клуб.
- И Майка навестим – отличный малый, все-таки…
- Поддерживаю! К тому же не дадим Падалеки закиснуть в одиночестве в четырех стенах…
- С вами мне это точно не грозит, - смеясь, отвечает Джаред. – Сейчас, только переоденусь…
Оказавшись в спальне, Джей не “только переодевается”. Едва из динамика слышится “абонент недоступен”, как он бросает трубку. Собирается с мыслями и набирает номер Кармен.
Абонент недоступен.
Так.
Так, так, так.
Это уже не смешно и даже не забавно. В офисе мистера Эклза приятный женский голос на автоответчике сообщает, что до конца недели все приемы отменены.
Вторник. Сегодня, мать твою, вторник. И где он, мать его, потерялся? И что, мать вашу, теперь делать?
Ладно, Падалеки, дыши глубже. Едва ли ты окажешься достаточной причиной для того, что Эклз сворачивал свою работу в Нью-Йорке, закрывал офис, менял имя в паспорте и скрывался где-нибудь в Зимбабве…
Логическая цепочка выстраивается мгновенно: клуб – Майкл – Дженсен.
Может быть, он что-то знает. Или хотя бы предполагает…
Так быстро Джей давно не одевался.

В клубе полно народу – шумно, накурено, пахнет выпивкой и сексом. Стив и Чад выбирают столик, где можно было бы не только сидеть и пить, но и разговаривать, Том критикует их предложения, а Джаред прокручивает в голове план под названием “отыскать Майка, спросить про Джена, отыскать Майка, спросить про Джена…”.
Интересно, теперь Эклз разрешит так его называть? Ладно, Падалеки, сначала найди его. С остальным вы разберетесь…
- Ну, вот, вроде хорошее местечко! – комментирует Стив. – Кто еще недостаточно накачался пивом – поднимите руки!
- Карсон, ты наша единственная бездонная бочка… но в этот раз я тебя поддержу. Джей, ты как?
Падалеки плюхается на стул – надо же, пока он вращал глазами в поисках Розенбаума, эти трое умудрились найти столик – и просто кивает. Без комментариев. Сами разберутся.
Оказывается, не разберутся.
- Так, кто-то опять впадает в состояние комы? Падалеки, мы тебя так отдадим на перевоспитание…. Кому-нибудь. Вон, к Чаду подселим. Представляешь, каково с ним жить?!
- А что такое? Я замечательный сосед!
- Все, парни, я оценил угрозу, я с вами! Чад, не принимай близко к сердцу.
- Предатели!
- А то!
Они смеются, заказывают пиво, и Джареду начинает казаться, что все это было сном: взрыв, Ребекка, потрошитель, Джефф, Сэра, Эрик….. Только Дженсен все равно остается. Живым. Настоящим. Реальным.
- Кого я вижу! Наши герои-победители!
Майкл подходит к столу, широко улыбаясь.
- Главный герой тут один, Чад радостно тычет пальцем в Падалеки. – Его и поздравляй.
- Само собой! – Майк протягивает руку. – Джаред, мои поздравления! И, разумеется, всем пиво за счет заведения.
- Все, я его уже люблю, - театрально смахивая воображаемую слезу, тянет Стив. – Прости, Том, придется разорвать наши отношения…
- Вот, Джей, видишь, я говорил тебе, что-то тут не чисто. ТЫ проиграл мне двадцатку!
- Зато пол участка проиграли мне около штуки!
Уэллинг косится на ржущего Карсона и уточняет.
- Ты уверен, что в каждой шутке есть доля шутки?
- Теперь я уверен, что у меня есть верный способ заработать…. Осталось посчитать, что выгоднее – бросить тебя или переспать с тобой…
- Идиот.
- Предположительно богатый идиот.
Мюррей вздыхает и наклоняется к Майклу.
- Ты не обращай внимания – мы эти семейные разборки постоянно наблюдаем…. На самом деле эти два балбеса лучшие друзья…
- …и именно поэтому периодически мечтают друг друга придушить, - уточняет Джаред.
- Я так и подумал почему-то, - Майк смеется, глядя на вытирающего слезы Стива и хмурого Тома.
- Ладно, вы как хотите, а я танцевать! – сообщает Чад, поднимаясь. – К тому же меня ждут.
- Кто, интересно? – интересуется Том.
- Вон та очаровательная и непростительно одинокая брюнетка…
Стив хмыкает, хватает Тома за рукав и тащит на танцплощадку. Джей решает не упускать момент.
- Майк! Я хотел спросить…
- Да? – тот окидывает Падалеки взглядом и, вздохнув, переспрашивает. – Джен?
Джаред кивает.
- Понимаешь, мы…. То есть, я…. И он потом…. Ну, и тогда…. В общем, мы…. А дальше…
Розенбаум держится до последнего, но губы все равно растягиваются в улыбке.
- Твою мать, Падалеки, ты с ним все-таки трахнулся!
Разумеется, он краснеет. Ну как же иначе?!
- Майк, не кричи так, пожалуйста…. И вообще – дело не в этом…
- Что, - Розенбаум хмурится. – Он уже взбрыкнул?
- Нет. Не знаю. Надеюсь, что нет. Я хотел спросить, ты не знаешь, где он?
Майкл внимательно смотрит на копа.
- Не отвечает?
- Хуже. Кармен тоже не отвечает. Все встречи отменены на эту неделю. Я… я просто не знаю… как думаешь, он хотя бы в порядке?
Розенбаум хмыкает, забирает у Джея из-под носа бутылку пива и делает несколько глотков.
- Частично, да. У него бывает, Джей. Убегать, казалось бы, ни с того, ни с сего. Без предупреждения или объяснений. Это значит, что ему нужно подумать. Благо, и деньги, и связи позволяют вот так просто сорваться с места. Обычно я даже не пытаюсь предположить, что там взбрело в голову нашему главному по психам, но в данной ситуации…. В общем, ему нужно принять решение. А тебе, Джаред, придется подождать…
Джаред надеется, что своим появлением не сломал ничего такого в мире Дженсена, что стоило бы сохранить. Ведь построить они смогут вместе.
Он подождет.
Он дождется.

Снег приятно хрустел под ногами.
Дженсен потянулся, улыбаясь солнцу, и огляделся по сторонам. Снег. Много-много снега.
Какое, все-таки, счастье, что Кейн был непроходимым тупицей в части вложения денег в удовольствия – то есть тратил на это непростительно много, не прислушиваясь к советам Джена, - и приобрел такой очаровательный домик рядом с таким очаровательным лыжным курортом. И, главное, здесь почти не было туристов в это время.
Приятно пахло выпечкой. Прикинув, что до обеда еще достаточно времени, Эклз решил заглянуть в кафе к Дороти. На двери приветливо звякнул колокольчик.
- Не иначе, это Дженсен! – воскликнула Дороти, едва психотерапевт переступил порог. – Я тебя с вечера жду. Дрейк сказал, что ты приехал. Так внезапно, я даже не успела приготовить твой любимый пирог, хоть бы предупредил…. Ну, и чего ты там стоишь? Подойди и обними старушку!
На вид Дороти было лет пятьдесят-пятьдесят пять. Невысокая, полненькая, какая-то круглая, с широким лицом и вечно красными щеками. А еще настоящим талантом по части булочек, плюшек и пирогов.
- Надолго к нам? – интересуется она, выпустив Дженсена из объятий.
- На пару дней. Нужно было побыть в тишине, обдумать кое-что.
- Да, у нас тут хорошо думается, - соглашается Дороти, быстро и уверенно упаковывая Дженсену две булочки с корицей. – Вот, держи, и не смей платить – за счет заведения! – поворачивается в сторону кухни. – Мари, проверь яблочный пирог.
- Спасибо, - Дженсен галантно кланяется и целует пухлую ладошку Дороти.
- Ох, Дженсен, Дженсен, повезет же твоей избраннице!
Эклз усмехается и, не прощаясь, выходит на улицу.
Здесь легче дышится. Наверное, потому, что, вырываясь из Нью-Йорка туда, где тебя не знают как Лектора, где почти нет людей в принципе, можно забыть. Можно оставить все позади – там – ненадолго, плюнуть на маски и роли, побыть кем-то другим. Пусть не собой настоящим, но и не собой разыгранным и раскрученным. Он умеет отпускать – на время.
Хотя это неверный подход и не решение проблемы. Просто побег. Но и он дает временный эффект. Отвлечься, погулять, подышать воздухом, поговорить с Дороти…. С ней было особенно легко. Наверное, потому, что она не видит.
У булочки сладкий морозный привкус.
Дженсен всегда любил зиму.
Чувства к Джареду не были для него загадкой – он точно знал, что испытывает. Сомнений по поводу отношения Падалеки к нему он тоже не испытывал. В итоге, вся проблема сводилась к одному – дать им шанс или нет. Быть или не быть, черт бы все побрал. Да уж, осталось только вообразить себя Гамлетом…
Дженсен усмехается своим мыслям, но не пытается их прервать. Иногда нужно просто разрешить себе плыть, не отвлекаясь на выбор направления…
Это не будет просто. Потому что просто вообще не бывает, а в его жизни – тем более. Он привык быть один, привык контролировать происходящее, привык действовать, прислушиваясь только к себе. Привык закрываться и быть тем, кем его считали. Привык к Лектору. Вытаскивать наружу себя? Нужно ли это теперь. Ему и… Джареду?
Он не хотел начинать что-то серьезное, но и несерьезного не хотел. Только было уже поздно отказываться и от своих действий, и от своих чувств. Готов ли он отказаться, если так будет лучше?..
Ему хватало разочарований. Боли хватало тоже. В одиночестве – когда к нему привыкаешь – есть своя прелесть. Он не боялся остаться один, постареть один, умереть один…. Он может отказаться, если поймет, что так будет лучше.
Ему. Джареду. Обоим. Зачем все это Падалеки, в конце концов? Он никогда не жил с мужчиной, он упрям, не амбициозен, не слишком уверен в себе – в некоторых моментах, с обостренным восприятием справедливости и гипертрофированным уровнем ответственности. Зачем ему связываться с человеком, которого окружающие считают монстром? Пусть и не все…. Он так уверен, что справится, что Эклз тот, кто ему нужен…. Это не похоже на самопожертвование или попытку сделать ответный жест – благодарность. Да и на мать Терезу Джаред н похож. Значит, только потому, что любит?..
Дженсен останавливается, глядя на сверкающий снег под ногами.
Он может остановиться.
Он может сказать “нет”.
Он может жить так, как привык.
Вот только не хочет.

Спустя три дня после начала отпуска, Джаред готов хвататься за любую работу. Желательно, конечно, за свою. Время тянулось медленно, несмотря на то, что друзья исправно вытаскивали Падалеки куда-нибудь развеяться. Все равно помогало плохо. Нет, он, разумеется, понимал, что нужно дать время и просто подождать, а не выяснять через знакомых, куда девался этот хренов любимый психотерапевт, но…. Как же это оказалось сложно. Слушать автоответчик, вспоминать, предполагать….
И если быть честным до конца, скучает он отнюдь не по работе.
Он так же просыпается по ночам. В то самое время. Ему не снится Ребекка, не снится взрыв – он вообще редко помнит, что именно ему снится. Какие-то обрывки, образы, размытые картинки, словно кто-то пальцами провел по непросохшему холсту.
Может быть, эти цифры правда прокляты?..
Сквозь пелену сна он улавливает какой-то чужеродный звук. Чужеродный, в смысле происхождения – из реальности, а не из подсознания. Цепляется за него и все-таки открывает глаза.
Нет, Падалеки, ты не сошел с ума. Кто-то звонит в дверь. В четыре часа утра.
Наверное, ему следовало догадаться, кто это, а не представлять себе подвыпившего Чада или тома со Стивом, которым срочно нужен третейский судья, чтобы решить, что было раньше – курица или яйцо…. В общем, Джаред мог бы сделать вывод, что это Дженсен, вместо того, чтобы замереть на пороге с открытым ртом. И дверью, чем Эклз тут же воспользовался.
- Прости, что разбудил.
- Ничего, - Джей потихоньку приходил в себя. – Я все равно…
…проснулся бы примерно через полчаса.
Дженсен словно слышит это – недосказанное и пристально смотрит на Падалеки. Тот закрывает дверь и сообщает.
- Я тебе звонил.
- Знаю.
- Откуда.
Эклз чуть насмешливо приподнимает бровь, и Джаред кивает. Ну, да, конечно, ты у нас все знаешь.
- В общем, я понимаю, что уже поздно. Просто самолет прибыл час назад, и мне не хотелось ехать домой. Оставил вещи в камере хранения. Хотя это неважно.
- Самолет? – тупо переспрашивает Джаред. – Так ты уезжал… то есть вернулся… то есть… - сделав глубокий вдох, Джей заставил себя собраться с мыслями. – Честно говоря, я волновался. Уехал так внезапно, телефон не отвечает и Кармен тоже…
- Я попросил ее отключить телефон. К тому же ее меньше дергали мои клиенты. Извини, мне нужно было время подумать.
Они так и стоят в прихожей: у Джареда нет ни малейшего желания двигаться. Вот, сейчас он наверняка скажет, что это все ерунда, причем так, что Джей поверит, и уйдет. Совсем.
Черт.
- О чем?
Дженсен молчит несколько секунд, потом отстраненно сообщает.
- О тебе. Обо всем, что произошло. И, вероятно, произойдет.
Нет, дерьмо.
- Ну… и что ты надумал?
Психотерапевт рассеянно теребит молнию на плаще, поправляет очки. Чертовы очки.
- Подумал, что ты очень упрям, когда захочешь, а я бываю слишком принципиален, и нам нелегко будет порой найти компромисс. Работа у нас обоих специфическая, и решать назревающие проблемы придется периодически. У меня действительно сложный характер, так что тут я тебе не завидую. Конечно, все это теоретически, если представить, что мы попытаемся продолжать отношения, - Дженсен говорит спокойно и сдержанно, как обычно, когда он на работе. От этого равнодушного тона Джею становится совсем не по себе. – Потом я подумал, что возникшие чувства вполне можно списать на стрессовую ситуацию, в которой ты оказался, и ощущение кажущегося единства на почве иллюзорно-одинаковых страхов и комплексов.
Дерьмо, дерьмо, дерьмо.
- …Потом я подумал, что при данных обстоятельствах разрыв может пройти безболезненно, если отбросить в сторону неизбежно возникающую привязанность – за счет времени и сформировавшегося уровня доверия. Однако это может привести и к нежелательным последствиям. Регрессии в отношении принятых решений и совершенных шагов. С твоей стороны это касается, разумеется, кошмаров, с моей…. В общем, придется корить себя за излишнюю откровенность. Потом…
Дженсен неожиданно замолкает.
Гребаная теория. Гребаные рассуждения. Гребаный психоанализ. Ну, и что ты ему возразишь, Джей? Я тебя люблю? Ха-ха, послушаешь, как он посмеется…
- Что “потом”?
Эклз резко поворачивается к Джареду, снимает очки и вдруг улыбается – странно, светло и легко, меняясь на глазах. Он даже моложе кажется, и Падалеки чувствует ,как сердце в груди учащенно колотится.
- Потом? Потом я перестал думать, - произносит Дженсен, прежде чем подойти к Джареду и, притянув к себе, поцеловать.
Джей теряется где-то на мысли между “Что?..” и “К черту!”. Зачем вообще думать, когда его целует Дженсен?..
…целует жадно и требовательно, врываясь языком внутрь, кусая губы, сжимая руками плечи. Как будто он тоже скучал, так охренительно скучал…
И Джареду снова больно, больно от разрывающих его чувств, от того, насколько это правильно, важно, прекрасно…. С этой болью он готов жить, ради этой боли он готов меняться, быть упрямым или сговорчивым, терпеть его сложный характер, справляться и со своей, и с его работой, с кошмарами, с чем угодно, только бы чувствовать эти губы, только бы никогда не отпускать….
Дженсен может верить во что угодно, сомневаться в чем угодно – у Джея есть вечность, чтобы доказать. Убедить. Любить…
Он утыкается носом в шею Дженсена, борясь со слезами. Хватит уже, Падалеки, сколько можно…. Хотя даже не знает, от счастья он плачет или от облегчения…
- Я… - голос Дженсена звучит хрипло, как будто ему тоже трудно говорить из-за всего – чувств, Джареда, из-за них. – Я записался к одному знакомому хирургу…. Надо же с чего-то начинать…. Чтобы посмотреть, можно ли сделать что-то… - он обрывает себя на полуслове, но Джей и так понимает. Шрамы. – Ты…. Пойдешь со мной?
Это большой шаг. Огромный, по сути. Но так уж получилось, что они двигаются рывками с тех самых пор, как встретились.
Только вот зачем он спрашивает?..
Джаред отстраняется, ловит взгляд Дженсена. Хочется и плакать, и смеяться одновременно.
Я так тебя люблю.
- Конечно, - шепчет он у самых губ Эклза, чтобы тут же снова к ним прикоснуться…
Когда они добираются до спальни, Джаред по привычке бросает взгляд на часы и улыбается.
Все-таки проклятых цифр нет на их часах. Даже если на следующую ночь Джей проснется, он точно проснется не один.
4.42.

Fin

© since 2007, Crossroad Blues,
All rights reserved.