Две картинки для Ailine

Автор: auden

Бета: Lauriel

Пейринг: Дин/Сэм

Рейтинг: NC-17

Жанр: романс

Дисклеймер: Все права на сериал "Сверхъестественное" принадлежат Эрику Крипке


Сэм и английский алфавит

Дину надо запретить разговаривать. Законодательно. Конгрессом.
Это происходит не так часто, и слава богу. Иначе жизнь была бы куда сложнее.
После третьей-четвертой бутылки пива Сэму кажется, что Дин начинает произносить слова по-другому. Что голос становится… нет, не тише, мягче, глубже, но при этом добавляется хриплого, расслабленного и самоуверенного. Может, так урчат сытые тигры в джунглях, или где они там живут, но обязательно на свободе, не в зоопарке. Или мотор Детки. Или… хрен его знает, кто, так получается только у Дина.
Просто буквы не такие. «R» перекатывается вдоль члена, чуть грубо, царапая кожу. «I» - мягкое и мокрое, в «I» можно плюхнуться, как в воду. «О» сжимается вокруг, обычно у основания, придавливая, удерживая, тесное, как кольцо не по размеру. «S» - зубы, сверху вниз, скользящее и щекотное. «U» втягивает тебя обратно, вглубь. «М» гладит только головку, не задевая ничего остального, но гладит так, что кожа, кажется, вот-вот лопнет и сползет. «D» - хлесткая и неожиданная, всегда как щелчок языка, и тогда тебя отпускает немного, потому что после «М» нужна пауза, и Дин прекрасно это знает. «N» - это очень... извилистая буква, в неё надо протолкнуться, упереться в язык и надавить, если хочешь оказаться там, в горле, где всегда остается «А».
Все эти гласные, согласные и даже, блин, дифтонги – вот где главное извращение! - живут в Дине, внутри, и про них не знает никто, кроме Сэма.
- И тут этот хмырь в бандане говорит ему…
С одной стороны, нет ничего глупее, чем пересказ какого-то китайского боевика. С другой – Сэм согласился бы и на философскую рецензию по «Полету над гнездом кукушки». Неважно, что, важно только - как. Там, где голосовые связки. Так, что их хочется потрогать.
Дин замолкает и усмехается, глядя на него. Может, он тоже сечет фишку со звуками?
Сейчас Сэм дотронется. Но…
Чем же я буду касаться его голосовых связок, если обеими руками буду держаться за волосы?
Надо подумать.
Есть кое-какие идеи.



Дин и география

Зачем учить географию в школе, если вся твоя жизнь – это она и есть?
Ну, так он никогда и не учил.
Но география – это не только штаты, природа, погода и дороги.
Ни хрена.
Может быть, так.
Сделаем из Сэма карту. Не нормальную карту дорог, а ту самую, школьную, где горы обозначаются цепью треугольничков или просто коричневым, вода – синим, а леса – зеленым.
С зеленым засада, конечно, ну ладно, будем считать, что на Сэме засуха. Потому что синее мы сейчас найдем.
Здесь, например.
Дин прижимает языком член Сэма, точно по пульсирующей темной вене, проступающей под покрасневшей кожей.
Привет, Мисссипи.
Вот так, Сэм дергается в ответ, в последний момент отклоняя колено от диновского уха.
- Давай, расслабься.
- Я…
- Сэмми, лежи смирно.

Карты не должны шевелиться, но… Но это же Сэм.
Итак, мы спускаемся по Миссисипи, нет, мы поднимаемся, потому что член упирается в нёбо, и во рту сразу становится мокро.
Отличная река.
Едем дальше, пусть это будет трасса номер-Дин-не-помнит-какой.
Такое… затейливое шоссе.
Сэм сдается, раздвигая ноги. Вот теперь его можно прижать к матрасу и посмотреть.
И послать географию на хуй. Играть не получается.
Дин закрывает глаза, потому что, блядь, взгляд - это тоже эрогенная зона, на неё нельзя жать сильно, если не хочешь бесплатного и быстрого оргазма.
Поехали.
Вниз и наощупь.
Тонкая, нежная кожа и жесткие редкие волоски на мошонке. Дин только дразнится, прихватывая губами, не втягивая, проезжая мимо.
Эта узкая перемычка между, как канатный мост, и его реально качает, когда он проводит по ней языком.
А дальше – нос тонет между разведенных расслабленных ягодиц, язык юлит, как Импала, когда её ведет юзом на скользкой дороге, но кто тут за рулем?
- Дин, я…
Сэм вздергивается навстречу, наплевав, наконец, на все свои тормоза.
Дин не отвечает – он занят. Это не фиалки и не французские духи, и Сэм пахнет так, как и положено нормальному человеку, но… Но это же Сэм.
Он съеживается и поджимается, когда Дин дотрагивается до него кончиком языка.
Теперь надо гладить, лизать вокруг, разглаживая, успокаивая, притираясь, чтобы тут тоже было мокро, и только потом – нырнуть. Протолкнуться, проползти. Сначала коротко и резко, и ввернуться внутрь, а, черт, это даже круче, чем просто подрочить друг другу или трахнуться. Дин двигается в Сэме, растягивая его языком, последний рубеж, наша, - боже, при чем тут география? - западная граница.
Он вылизывает Сэма внутри, он слушает не то, как тот подстанывает в такт его движениям, так было всегда. Дина прет от того, как гладкий Сэм вздрагивает вокруг него, как сжимается, оставаясь охуительно-блядски-раскрытым, с неловко растопыренными ногами, ему нравится запах и вкус, потому что это, да, черт, последний рубеж.
Когда всё так обслюнявлено и растянуто, остальное – дело техники и доброй воли соучастников, так сказать.
Дин скользит, членом по собственной слюне, которой сейчас забита задница Сэма, это как последняя, лишняя стопка текилы, и после неё наступает приход.
Кстати, о текиле.
Ладно, соль в задницу – это жестоко.
Но если, выпив, лизнуть?
- Блин, ну какого хрена ты смеешься? – обиженно выдыхает Сэм.
Дин тянется к нему, через всю карту, дороги-реки-горы-и-мосты.
Он доехал до места назначения.


 
© since 2007, Crossroad Blues,
All rights reserved.