Жертвоприношение

Серия Белое на черном, часть 1 - Конец сезона

Серия Белое на черном, часть 2 - ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ

Серия Белое на черном, часть 3 - Конец сезона, дубль второй

Серия Белое на черном, часть 4 - 31-е октября

----------------------------

Сэм сидит на огромной мраморной крышке также непринужденно, как он иногда сидит на капоте Импалы. Вытянутые ноги скрещены в районе щиколоток, узких смуглых щиколоток, перетянутых тонкими белыми ремешками. Накрест. Голые руки упираются в камень, прижимая белую ткань к бедрам. Платье обтекает Сэма как вода, или, скорее, молоко, сбегает от широкой груди вниз, по талии, тонкой рябью собирается в паху, подрагивая вокруг члена, и дальше, по ногам, разливаясь у ступней. Это должно выглядеть, по крайней мере, нелепо, но Сэм встает, осторожно поправляет бретельку – как будто поглаживает плечо – и Дину не хватает легких, чтобы дышать.
- Ты пришел, - говорит Сэм мягко, чуть наклоняя голову, и Дин с ужасом ловит взгляд: черные? Или желтые? Или – в тон – молочно-белые?
- Сэмми, - бормочет он, делая шаг вперед, ему так хочется прикоснуться, остановить, погладить, понять.
- Это должен сделать ты, Дин, - и это только Сэм, никаких демонов, это его, чистое, безумное упрямство – или упрямое безумие. – Только ты сможешь.
- Ты что это, действительно серьезно, Сэм?
Сэм это серьезно.
- Его нужно остановить. Он хочет использовать мое тело, чтобы править Апокалипсисом, ты знаешь? – Сэм проводит рукой по своему боку, как по ненужной вещи, отстраненно и чуждо. – Ты должен его испортить, Дин.
Они сталкиваются в самом центре ржавого водоворота, оставшегося от Лилит и Люцифера – обожженная воронка, кажется, засасывает Сэма, и только поэтому Дин хватает его за предплечье, чтобы не упустить.
- Зачем весь этот маскарад, Сэмми? - спрашивает он, нужно хоть что-то спросить, только бы сохранить остаток здравого смысла в этом каменном мешке.
- Тебе же нравится, - отвечает Сэм и прижимается к Дину, скользит этим белым шелком, елозит по нему. - Я должен тебе понравиться.
На своих каблуках Сэм намного выше, в слабом освещении подвала платье светится каким-то мертвецким цветом, а загорелая кожа Сэма кажется, наоборот, почти черной, мягкой даже на вид, матовой, как патока, на контрасте с блеском подвенечного наряда. Моя невеста, с диким ужасом думает Дин.
- Прекрати, Сэм – почти шепчет он, - мы тебя спрячем. Все обойдется.
Сэм упрямо качает и тянет, тянет Дина на себя, из круга назад, к холодному белому алтарю.
- Не обойдется. Он не оставит в покое, ни меня, ни вас с Бобби. Давай, Дин, один раз и он отстанет. Пожалуйста.
Сэм делает последний шаг назад, не глядя, и упирается спиной в позолоченный камень. Его взгляд – бешеные серые глаза, как у загнанного волка, страх и ярость, только вместо злобы – огонь. Дин как будто только сейчас, понимает, что именно от него хочет Сэм.
- Нет! – орет он, отшатываясь. – Ты совсем больной, Сэм! Нет!
- Дин, - Сэм хмурится, как будто Дин его разочаровывает, как будто он не понимает очевидного, - это смешно. Ты как маленький. Посмотри на меня.
Дин пытается выдернуться из хватки и оторваться от Сэма, но тот хватает его за пояс и прижимает к себе, между раздвинутых ног, Дин натягивает ткань и ловит своим пахом твердый член Сэма.
- Он побрезгует использованным телом. Ему нужен чистый сосуд, Дин. Пока со мной все в порядке, он не остановится. Ну давай, - напирает Сэм, морща лоб в раздражении, - это – лучший выход из ситуации.
Дин качает головой.
- Ты хоть послушай себя, Сэмми. Ты хочешь, чтобы я тебя… - У Дина не поворачивается язык закончить фразу.
- Это не изнасилование, Дин, - Сэм мягко, понимающе улыбается, ему не нужно слышать, чтобы понимать, - я же согласен. – Он замирает. – Или… Ты не хочешь?
Дин не хочет. Он не хочет прикасаться к Сэму вот тут, так, опускать его на мраморный алтарь, задирать нагревшееся платье и касаться руками горячего голого тела. Он не хочет.
- Нет, - Дин качает головой. – Не хочу.
И это – его самая большая ошибка. Потому что Сэм улыбается.
- Тебе будет хорошо, Дин. Я обещаю, тебе будет так хорошо. - Он покачивается на своих каблуках, не толкаясь, а как будто… поглаживая своим телом Дина, всего. – Ты не можешь себе представить…
- Сэмми, - хрипит Дин, - прекрати.
Сэм его почти и не держит больше, но Дин не может отодвинуться, как будто внутри него сидит демон, а на потолке процарапана пентаграмма. Он кладет руки на пояс Сэма – оттолкнуть, притянуть, остановить, попробовать. Плотный шелк, а под ним – Сэм, его Сэм, обтянутый в ткань, как дорогой подарок.
- Вот так, Дин, - шепчет Сэм, наклоняя голову, почти касаясь губами динового уха, – чувствуешь, как хорошо?
Еще ничего не происходит, а у Дина уже стояк каменный, под стать тому самому алтарю, он упирается в Сэма, прижимается лбом в плечо и стонет, умоляет.
- Не надо, пожалуйста.
У него нет сил сопротивляться, Сэм это понимает, поэтому он только смеется тихо и поворачивается, проскальзывает в руках Дина. И прижимается к нему задницей.
Дин смотрит на прогнувшуюся спину, широкие плечи, лопатки, выглядывающие из-под платья. Нужно остановить это безумие, думает он, проводя рукой по позвоночнику, слушая глухой короткий стон Сэма. Нужно. Нужно сейчас повернуть Сэма к себе лицом и… И тут Сэм толкается в него, сильно, отжимаясь от алтаря, так, что Дин чуть не отлетает на пару шагов.
- Ну же, - говорит он, - Дин, давай, трахни меня.
Дин падает.
Он роняет голову на спину, именно туда, где заканчивается Сэм и начинается это чертово платье, и мычит в черно-белый стык.
- Хорошо, Сэмми, хорошо.
Подол дрожит в его руках, Дин собирает его гармошкой, открывая ноги Сэма – напряженные икры, натянутые бедра, поджатую задницу, выставленную - для него. Он замирает и смотрит, не может оторваться. Как бы Сэм не просил, Дин не может испортить его, причинить ему боль.
- Дииин, - стонет Сэм, чувствуя его сомнение, как всегда.
- Я не могу, Сэмми, - говорит он и кладет руку на подрагивающую ягодицу.
- Можешь, - рычит Сэм и расставляет ноги еще шире, так, что Дин видит его тяжелые яйца, касающиеся мраморной доски, - ты должен, Дин, ты же хочешь, ну, блядь, ну!
Дин рвет ремень, стягивает джинсы и утыкается членом в Сэма, останавливаясь только в последнюю секунду.
- Будет больно, - говорит он.
- Хорошо, - глухо говорит Сэм откуда-то спереди, из-за рук и платья.
Дин думает о том, чтобы опуститься на колени и облизать Сэма, как следует, но он не успевает, потому что тот рычит и словно проглатывает член Дина своей задницей, садится на него сверху, с высоты своего нечеловеческого роста, опускается, рвется и кричит.
Дину больно, наверно, так же, как и Сэму, жжет и давит, кажется, Сэм там внутри раскаленный докрасна.
- О боже, Сэм, - шипит он, цепляясь за скользкие бедра, - боже.
Сэма колотит под ним как от холода, но Дин чувствует только жар, бесконечный текущий болезненный жар, сжимающий его. Кровь щекочет Дину яйца, а Сэм подмахивает, требуя еще, еще, его рука путается в платье, тянется, чтобы схватится за Дина.
- Испорти… меня, - хрипит Сэм, белый-белый, бесконечно-чистый, ебаная жертва на проклятом алтаре. И Дин кончает, смешивая свою сперму с его кровью.
Он лежит на тяжело дышащем Сэме, вдыхая резкий запах его пота, и хочет сдохнуть вот прямо сейчас.
Потом Сэм выдыхает один раз и ведет плечом – поднимайся. Дин зажмуривается и выдергивается, дорывая все то, что еще оставалось целым. Он так и не открывает глаза, но знает, что Сэм выпачканными пальцами проводит по алтарю, а потом вытирает руку о белоснежный край свадебного платья.

© since 2007, Crossroad Blues,
All rights reserved.