Сны

Школа – это то, что должно быть. Каждый день, кроме выходных, а потом – занятия на курсах актёрского мастерства, домашние задания, споры с отцом, который не представляет, почему я так вцепился в это… Он не знает, почему всё происходит именно так. Не знает. А я – не скажу.

Мама плачет – каждый раз, когда находит очередной огрызок контурного карандаша в моей комнате. Но она знает, хотя и ничего не может с этим поделать. Брат скандалит по этому поводу каждые три дня. Но ничего, скоро всё закончится. Я знаю.

Эти сны я стал видеть ещё с двенадцати лет, сначала они напугали меня, а потом… просто стало понятно, что бояться нечего. Я вижу то, что меня ждёт. Именно тогда, спустя четыре месяца две недели и один день после моего двенадцатого дня рождения я завил, что пойду учиться актёрскому искусству. И пошёл.

Сейчас мне шестнадцать, а я продолжаю видеть эти сны. Вижу в них мужчину намного старше меня, красивого, сильного. Он улыбается, смеётся и смотрит на меня так, как на друзей не смотрят. А он называет себя моим другом. У него красивые глаза и длинные ресницы. А ещё я знаю, какая у него на вкус кожа, знаю, какая она тёплая, и что на спине у него – ниже линии пояса – есть небольшой шрам.

В этих снах я вижу женщину: она невысокая, брюнетка, очень милая и красиво смеётся. Вижу, как мы вместе гуляем, как читаем какие-то распечатки, как я покупаю кольцо и делаю ей предложение.

В моих снах много разных событий, есть ссоры с женщиной – и я вижу её в слезах, есть драки с мужчиной – и я чувствую, как ноет моя челюсть. А ещё есть смех, тепло, уют и любовь. И крики «Стоп! Снято!», «Начали!» и «Твою мать, Падалеки, кому сказано, никаких собак на съёмочной площадке?!»…

Мне нравится, что в снах с женщиной бывают моменты, когда мы лежим на узком диванчике в каком-то странно-маленьком помещении, моя голова у неё на коленях, и она перебирает мне волосы… Говорит, что любит меня.

А ещё мне нравится чувствовать сильную ладонь, касающуюся моей щеки, когда мужчина осторожно ведёт контурным карандашом по моему левому веку у внешнего угла, чуть подводя линию, едва заметно подчёркивая разрез моих глаз. Это… такое чувство доверия, которого я никогда не испытывал ни к кому на свете.

Мне хочется услышать голос той женщины, услышать, как она говорит своё «Я люблю тебя, Джей».

Но каждое утро я беру очередной огрызок карандаша, стащенного из маминой косметички, подхожу к зеркалу и едва заметно подвожу линии век, чтобы только подчеркнуть разрез глаз. Карандаш серый, точь-в-точь как тот, из сна.

Мама, конечно, опять будет плакать… но она знает, что я вижу вещие сны. Это у нас семейное.

01.02.2009

© since 2007, Crossroad Blues,
All rights reserved.