Узы

Сегодняшняя охота была не самой удачной во всех смыслах. Сначала они неправильно определили, на кого будут охотиться, и вместо озлобленного призрака в заброшенном доме их поджидал самый обыкновенный одичавший вампир. Потом выяснилось, что мачете, разумеется, никто из багажника не вытащил – готовились-то к встрече с призраком. А потом... потом было самое страшное – этот ублюдок впился зубами в плечо Сэму, раздирая плоть буквально в клочья... Если бы Дин тогда растерялся, был бы конец одному из Винчестеров.
И вот сейчас, когда они уже дома и всё позади, Дин отволок брата наверх, в его комнату, откуда теперь доносятся злые стоны младшего и крепкие словечки старшего.
Бен бросил сумку на свою кровать и прижался спиной к стене. Закрыл глаза. Сегодня он по-настоящему испугался. Потому что мог потерять близкого ему человека. Да, конечно, Сэм ему не отец, но он КАК отец, а это многое значит. И ещё... если бы Сэма не стало... неизвестно, что стало бы с Дином.
Съехав по стене на пол, Бен прижал кулаки к глазам и тяжело вздохнул.
Это его семья. Он сам выбрал.
Тогда, двенадцать лет назад, когда чёрная Импала отъехала от их дома, Бен бросился к матери с вопросом: "Мама, почему ты не сказала, что это папа приезжал ко мне на день рождения?!" Она в шоке долго смотрела на сына, не зная, что сказать. Разве она могла подумать, что во время их разговора с Дином её сын чуть-чуть сдвинет наушники, чтобы услышать, о чём они говорят?
Бен помнил, как она сначала попыталась свернуть эту тему, а потом просто сдалась. И призналась, что соврала Дину сейчас. Из страха. А теперь очень об этом жалеет.
Немного отдышавшись, Бен встал с пола, подошёл к кровати. Потянулся снять с себя футболку, но передумал. Душ подождёт, пока Дин не залатает Сэма. А сейчас можно пойти на кухню и что-нибудь перекусить.
Так получилось, что в пятнадцать лет Бен снова встретился с Дином. Случайно, как он думал тогда. А оказалось, что нет.
Их дом осаждала целая толпа одержимых. Мама, конечно, была не робкого десятка, и вообще она неглупая. Очень. Бен с нежностью вспомнил, как его мать иногда ночами просиживала перед компьютером в поисках информации о защите дома от нечистой силы, об оберёгах для детей и семьи. Она многое узнала и смогла выстоять осаду целых двенадцать дней. Бен помнил, как ему было страшно. И ещё помнил, как смотрела на него мама – в её взгляде читалось только одно: "Всё будет хорошо". Она не спала тогда ночами, дежурила у входной двери. Все окна были заколочены наспех, дымоход у камина замурован, повсюду насыпана соль, а по углам висели связки чеснока и веточки остролиста; засохшие ягоды рябины, разбросанные по углам, терпко пахли, когда он проходил мимо и случайно задевал их ногой. Бен до сих пор помнил силуэт матери, скорчившейся у двери с железной кочергой в руках. На её запястье висели чётки, привезённые из Рима, с маленьким деревянным крестиком. Она не боялась, он это точно знал. Днём, когда мама отсыпалась на диване в гостиной, сам Бен занимал сторожевой пост. Он помнил молитвы, написанные мелом на стенах, помнил, как читал их шёпотом, чтобы набраться такой же смелости, как у мамы. Тогда он ещё не понимал, что мама на самом деле боялась. Очень, до безумия. Боялась, что что-то случится с ним, её сыном. Только сейчас он стал понимать, что это был её единственный страх.
Так продолжалось долгих двенадцать дней и ночей, когда любой шорох воспринимался, как нападение, а любой громкий звук – как новый виток Апокалипсиса. Честно говоря, про Апокалипсис он узнал потом, от Дина, потому что, на самом-то деле, никто и не заметил, что мир изменился. Но всё равно было страшно. Очень.
А однажды вечером снаружи раздались звуки борьбы, чьи-то жуткие завывания, выстрелы, и сильный мужской голос уверенно говорил на латыни. А потом всё стихло. И Бен помнил, как они с матерью подскочили на месте, схватившись за кочергу и лопату, когда в дверь постучали так, что она затряслась: "Лиза! Бен! Открывайте! Это Дин!" Наверно, это было самым сильным заклинанием, которое Бен слышал в своей жизни. Мама тогда закричала, что не может открыть дверь – они заколотили её изнутри, чтобы никто не ворвался. И тогда им сказали отойти в сторону. Это было каким-то чудом, то, как дверь распахнулась от одного мощного удара. Бен до сих пор не знал, кто и каким образом смог вот так открыть заколоченную дверь. На пороге стоял Дин Винчестер, а за его плечом был его младший брат.
Бен, вымотанный за день, медленно дошёл кухни и устало плюхнулся на табурет. В доме было темно, но свет включать не хотелось – вполне хватало уличного освещения, льющегося в незашторенные окна.
Бен помнил, какими долгими, полными ссор и скандалов родителей, были те два дня после изгнания демонов, осадивших их дом. Мама кричала, доказывала, умоляла... а Дин был непреклонен. И Бен, как и Сэм, только молча сидел в углу гостиной и смотрел на них обоих. Потому что решалась его судьба. Мама хотела, чтобы её сын был со своим отцом.
Сейчас он прекрасно понимал, почему Дин отказывался забирать Бена с собой. Но и тогда он не винил отца ни в чём. Он просто хотел, чтобы их семья наконец-то стала целой. Мама ведь любила папу всю свою жизнь. Только молчала об этом.
Решил всё Сэм и очень просто: он напомнил брату об Адаме и спросил, какую судьбу Дин пожелает своему ребёнку?
Перед отъездом они долго приводили дом в порядок, исписывали стены заклинаниями и знаками, рисовали на потолке и полу ловушки для демонов, ставили на вентиляцию и окна освящённые решётки... Папа учил маму стрелять из ружья и делать патроны с каменной солью. И Бен видел, как он улыбался маме – немного застенчиво и очень тепло. И говорил, что не ожидал увидеть такую потрясающую оборону дома. Мама тоже улыбалась, немного краснела и не знала, куда девать глаза.
А потом Бен уехал, оставив мать в защищённом от нечисти доме. Его учили стрелять, драться, защищаться, водить машину, убивать нечисть и изгонять демонов. Раз в пару месяцев они обязательно приезжали домой, где их встречала мама, открывая исписанную охранными знаками дверь.
Так было всегда и так будет, это Бен знал точно, потому что на следующей неделе они опять поедут домой.
Бен улыбнулся этим мыслям и встал с табурета, направляясь к холодильнику. Выпить немного молока не помешает... и ещё, кажется, оставались хлопья Сэма, которыми тот охотно делился со своим племянником.
- Чего в темноте сидишь? – раздался голос Дина за спиной, и Бен вздрогнул, зажмурившись, когда на кухне зажёгся свет.
- Устал просто, - пожал он плечами. – Лень было нажать на кнопку.
- Оно и видно, - его отец усмехнулся.
- Как Сэм?
- Уже в порядке... – Дин подошёл к плите и занялся чайником. – Сейчас сделаю ему кофе покрепче и бутерброды... всё равно он спать не будет. А потом в душ. Если хочешь помыться – иди сейчас.
- Угу.
Бен буквально вылетел из кухни и пулей бросился в свою комнату.
Сейчас ему двадцать, он опытный охотник, мотается со своей семьёй по стране и убивает нечисть, расплодившуюся после Апокалипсиса. И этот дом у них временно – сняли его только для этой охоты, чтобы разобраться, что происходит в городке. Вампир оказался слишком изобретательным.
Вытащив чистые футболку, трусы и джинсы из шкафа, Бен вышел из своей комнаты и взбежал вверх по лестнице на второй этаж. Проходя мимо комнаты Сэма, он увидел в открытую дверь, как Дин ставит на тумбочку у кровати поднос с бутербродами и чашкой горячего кофе. Рот немедленно наполнился слюной, но поужинать можно и позже. Сэма он почти не видел под горой одеял.
Ему очень хотелось позвонить маме, чтобы она не волновалась, но они никогда не звонили друг другу, чтобы не ставить под удар. И Бен до сих пор вспоминал рассказ Сэма о крокотте, работавшем на телефонной станции.
Кто такой Адам, Бен узнал в тот же день, когда уехал из дома с отцом. Рассказывал об этом тоже Сэм, отец молчал, только было видно, как он с силой вцепился руками в руль – даже пальцы побелели. Иногда Бен думал, что, может быть, если бы Адам был жив, то был бы для него сейчас как старший брат... А так... у него есть мама, есть папа... и есть дядя, которого он тоже легко может назвать отцом.
Воздух в душевой кабинке был горячим и влажным, Бен торопился помыть голову, чтобы сполоснуться и уже освободить ванную, когда вдруг расслышал сквозь шум бегущей воды чей-то громкий стон.
Бен замер и снова прислушался. Стон повторился, только уже громче, и было понятно, что это стонет Сэм.
Неужели что-то случилось? Ухудшение? Может быть, сейчас отцу нужна помощь?
Бен поскорее смыл шампунь, обернулся в полотенце и выскочил в коридор, забыв выключить воду.
Комната Сэма была совсем рядом, и сейчас было отчетливо слышно, как стонет Сэм и что-то с силой бьёт о стену. Бен хотел уже ворваться в комнату, готовый прийти на помощь отцу, но...
Эти глухие удары о стену были очень странными, какими-то... ритмичными... и стоны Сэма...
Бен подкрался к двери и чуть приоткрыл её.
Сначала он побледнел, потом покраснел. Покраснел до самых корней волос, и дышать стало трудно, потому что от увиденного просто перехватывало дыхание.
Сэм, абсолютно голый, распластался на кровати, обхватив Дина ногами за талию и вцепившись руками в сбившиеся одеяла. И кровать от резких сильных толчков глухо ударяла в стену. Сэм стонал в голос, а Дин, трахая брата, целовал его губы, шею, плечи... и повторял, как заведённый:
- Я не дам тебе уйти, не дам... только пока мы вместе, мы оба живём... не дам тебе уйти...

У Бена горели уши, и вообще ему было невыносимо жарко. Он сидел на кухне, уже переодетый в чистое, и руками изо всех сил цеплялся за чашку с молоком, а стояк в штанах не давал забыть увиденное.
Так вот что значит загадочная отцовская фраза: "Мы с Сэмом связаны, и пока живёт один, живёт и другой". Вот какую они заплатили цену на том перекрёстке, чтобы спасти Дина...
Бен опустил чашку и закрыл пылающее лицо ладонями.
Впрочем, если подумать, рассказывая о сделке на перекрёстке, Сэм сказал, что она оказалась палкой о двух концах... Что Сэм сможет избежать своей судьбы, пока будет принадлежать Дину, и что Дин будет жив, пока жив Сэм. Тогда, в свои пятнадцать, Бен не придал значения этому "принадлежит". Но сейчас...
И тут Бен понял, что плевать, плевать, какая была сделка, и чем приходится за неё платить, лишь бы оба были в порядке. Потому что какой бы чокнутой изначально не была эта семейка – это его семья.
И самое главное, что понимал сейчас Бен, - только вот эта дикая привязанность друг к другу обоих его отцов и не дает миру окончательно погибнуть.

© since 2007, Crossroad Blues,
All rights reserved.