Все, что захочешь

Да будет тень, да будет свет
Я проживу эоны лет,
Пока пойму, что у меня
Есть только ты и только я.

Что мир лишь сон, где мы не спим.
Познаем страх и вместе с ним
Шагнем в огонь, напьёмся слёз
И повернём земную ось.

Мы как вода в море,
Кровь в жилах,
боль в сердце,
Нож в спину,
двое - как крылья,
Сон в руку,
миг счастья,
жизнь в муках.

Я не хочу другой судьбы,
Где есть не я, где есть не ты.
Благодарю, сейчас и здесь,
За всё, что нет, и всё, что есть.

Мы как вода в море,
Кровь в жилах,
боль в сердце,
Нож в спину,
двое - как крылья,
Сон в руку,
миг счастья,
жизнь в муках.

«Агата Кристи» - «Сердцебиение»



ПРОЛОГ

Оглушающая музыка била по нервам, пульсировала в животе, отдавалась дрожью в костях. Отупляющий, однообразный ритм, казалось, давно подчинил себе сердце, и теперь оно колотилось в унисон с ним – слишком быстро, слишком громко для нормы.
- Скучаешь, красавчик?
Я поднял голову. Если и скучаю, то явно не настолько. Первой мыслью было спросить у него удостоверение личности. Клуб был тем еще гадюшником, сюда вполне могли проскользнуть несовершеннолетние хастлеры. Откуда в этой дыре могут в принципе взяться хастлеры, я как-то не подумал. Просто он так выглядел. Высветленные в белизну волосы, пирсинг в левой брови и нижней губе, несформировавшееся юное тело, затянутое в кожаную жилетку и кожаные брюки. Никогда не понимал тех, кто ведется на такие детские, андрогинные очертания. Уж если тебя тянет на детей, пусть даже мужского пола, найди смелость и признайся хотя бы самому себе – никакой ты не гей. Ты педофил. А это отвратительно.
- Ты уроки сделал? – спросил я.
- Что? - он почти ткнулся в мои губы своим ухом. Таким нормальным, нежным, детским, даже непроколотым ухом. Правильно, музыка орала так, что я сам себя не слышал.
- Иди, учи уроки! – рявкнул я и оттолкнул мальчишку. Тот обиженно взвизгнул, ошпарил меня взглядом, и блядски покачивая бедрами, пошел между столиками по направлению к танцполу.
Ну, и что я доказал? Ничего. Я остался в компании бутылки Джека Дэниелса, и продолжил разглядывать окружающую меня публику.
Сегодня был мой гей-уикенд. В такие выходные я сажусь за руль рано утром в субботу и уезжаю в какой-нибудь город, куда можно добраться за день, где я раньше не был и где меня никто не знает. Если там мне не удается найти гей-клуб, я просто выбираю на карте новое место и еду туда. В конце концов, мне неизменно везет. Потом оплачиваю комнату в мотеле, и уже ночью, в том самом клубе, снимаю мальчика (или позволяю снять себя, по настроению), давая выход той части собственной сексуальности, из-за которой я уже пять лет не разговариваю со своей семьей. Пока что мне удавалось никогда не возвращаться в один и тот же город, но скоро я неизбежно встану перед выбором – то ли пойти по второму кругу, то ли расширить зону поиска. В принципе, если брать по понедельникам мои законные отгулы.… Это вполне возможно. На работе коллеги женского пола дружно умиляются моей преданности отчему дому, где, как они думают, я стабильно провожу одни выходные в месяц. Парни убеждены, что я добросовестно трахаю какую-то нереально красивую соседку моих родителей, муж которой раз в несколько недель отлучается из дома. Зачем такая невзъебенная конспирация? Сам точно не знаю. Будь я убежденным геем, я бы давно прекратил этот цирк. Только я не гей. Я бисексуал. И почти каждую пятницу, когда я не планирую следующим утром отправиться на поиски нетрадиционного секса, я напиваюсь с Томом и Стивом в каком-нибудь баре нашего города и снимаю грудастую девицу. Почему обязательно грудастую? Не уверен, но, должно быть, для контраста. И пусть это прозвучит странно, но я вполне доволен тем, как все сложилось. Я не хочу отказываться ни от гетеросексуальных пятниц, ни от гейских суббот.
Этот бар был полным отстоем. Грохот музыки словно должен был компенсировать убогость всего остального. Шесть столиков напротив барной стойки, вместо стульев – неудобные пошлые диванчики, за спинами сидящих – игровые автоматы, со стороны которых периодически раздавались разудалый мат и невнятные вопли. Слева – небольшой танцпол, где уныло топтались человек десять, дальше бильярд, три из пяти столов которого пустовали. Я тяжело вздохнул и стал присматриваться к блондину примерно моего возраста, который стоял, облокотившись на стойку, и потягивал какой-то коктейль, зажав трубочку пухлыми губами. У него в глазах читалось почти такое же отвращение ко всему происходящему, какое в данный момент ощущал я сам.
Я решился и даже привстал, когда музыка неожиданно умолкла. Но не успел я перевести дыхание и подумать «славатебебоже», когда от грохота вновь заложило уши. Почему-то это выбесило меня окончательно. Да я, бля, был готов всю ночь слушать Дайану или ту навязчивую мелодию из «Полицейской академии», но этой долботни с меня хватит. Беру блондинчика, и в «Сосны».
Мне так и надо было бы сделать. Подойти, подружиться, отвести в мотель, трахнуть и жить дальше. Нет, мне приспичило окинуть взглядом танцпол. Я посмотрел – и сел обратно.
В толпе танцующих появился новый парень. Высокий, темноволосый (волосы чуть длиннее, чем я всегда полагал красивым для мужчины, но ему удивительно шло), белая рубашка, почти прозрачная в лучах стробоскопов, черные джинсы. Он начал двигаться, и я понял, что попал. Полностью и абсолютно. Он танцевал сам с собой и для себя. Он подстраивал ритм. Его движения меняли музыку. Уже не было тупой долбежки по ушам – было биение сердца, немного рваное, с перебоями, биение сердца этого совершенного создания. Никакой детской мягкости или угловатости подростка – красивое, мускулистое тело молодого мужчины. Плавные, и в то же время четкие, обманчиво безопасные движения большой хищной кошки. Он вполне закономерно оказался в круге танцующих, люди расступились, освобождая ему место. Почти сразу к его спине прижался парень в черной рубашке, и я огорченно прикусил губу. Да уж, рассчитывать на то, что такая красота проводит время в одиночестве, было верхом наивности с моей стороны. Парень в черном недвусмысленно двинул тазом, мальчишка в белой рубашке оскалился в ухмылке, откидывая голову назад, и повел бедрами. Они танцевали откровенно и чувственно, а я пытался убедить себя, что мне это безразлично. Я даже посмотрел в сторону барной стойки, но блондинчик уже куда-то исчез. Я вздохнул. Настроение было безнадежно испорчено. Ну, значит, не судьба. Хоть высплюсь.
Презирая себя за слабость, я все же не удержался от искушения и вновь бросил в сторону танцпола быстрый взгляд. Типа, попрощаться с мечтой. И тут меня словно окатило кипятком. Мне показалось (ну, разумеется, просто показалось!), что темноволосый парень не отрывает от меня горящих глаз и улыбается. Убийственной, чуть кривоватой улыбкой, полной понимания. Что он отстранился от своего партнера, и теперь, поймав мой взгляд, танцует для меня. Для меня одного.
Пиздец. Вот ведь сука блядская, сначала весь вечер испоганил, теперь еще и издевается. Все, в мотель, и дрочить до потери сознания, иначе я рискую в двадцать шесть лет сдохнуть от инсульта. Ишемического. Потому что крови в голове уже точно не осталось.
Трясущимися руками я попытался извлечь из кармана бумажник, уронил его, чертыхнулся и полез под стол. А когда в поле моего зрения появились черные джинсы и дорогущие черные ботинки, на какой-то миг мне расхотелось вылезать.
- Ты позволишь? – спросил он, внимательно разглядывая меня из-под растрепанной челки своими чуть раскосыми, хищными глазами. Странное дело, музыка мне уже совсем не мешала. Он мог бы прошептать свой вопрос – уверен, я бы услышал.
Я молча подвинулся. Он сел рядом. Я внезапно задумался, так ли неудобны эти диванчики вокруг столов.
- Пить хочется, - широко улыбнулся молодой человек, на его щеках появились ямочки, - не возражаешь?
Он уже плеснул в мой стакан виски на два пальца, когда меня наконец отпустило, и я торопливо поинтересовался:
- Может… э… коктейль? Ну… не знаю… мартини?
Лучше сразу расставить все по своим местам. Первое – я не совсем гей. Второе – я люблю виски. Третье – я ненавижу слушать, когда настоящий гей кашляет, глотнув из моего стакана (они что, все, как один, думают - там ром-кола?), а потом выдает жеманное: «дорогуша, как ты пьешь эту гадость, закажи нам яблочный мартини, обещаю, не пожалеешь». Лучше опередить события. Но мне… мне почему-то ужасно захотелось, чтобы он отказался от гребанного мартини. Чтобы он тоже любил виски.
Парень фыркнул и, отсалютовав мне стаканом, осушил его залпом. Потом с интересом оглядел пустой стол и отметил:
- О. Не закусываешь? Понимаю. А если так…
Он одним движением скользнул ближе ко мне по этому чертову диванчику, и остановился, приблизившись вплотную.
- Можно? – беззвучно спросил он, почти касаясь моих губ своими.
Сердце предательски пропустило удар. Это был одновременно совершенно нелепый и, в то же время, удивительно правильный вопрос. Если я и не люблю что-то больше, чем разговоры про яблочный мартини, так это когда на меня прыгают без предупреждения и засовывают мне в рот свой язык. Я в принципе не очень люблю целоваться с завсегдатаями подобных заведений, черт знает, что побывало между этими губами четверть часа назад… Промелькнула совершенно идиотская мысль, что полстакана виски - прекрасная дезинфекция… Блядь, да кого я пытаюсь обмануть, даже если бы я только что собственноручно оторвал его от минета, все равно – сказал бы правду.
- Можно, - выдохнул я, подаваясь навстречу. Его губы мягко накрыли мои. Он целовал осторожно, словно пробуя на вкус. Его язык прошелся по кромке зубов, по верхнему небу, нашел мой язык и быстрым движением провел по нижней поверхности. У меня в глазах потемнело. Следующее ощущение, которое я смог понять, как отдельное и самостоятельное – мои руки в его волосах. Дальше все мои органы чувств безрезультатно орали вразнобой – вестибулярный аппарат о том, что тело заваливается вперед, тактильные нервные окончания кожи - что колено раздвигает чужие бедра, вкусовые рецепторы просто выли от наслаждения, пока мой язык имел, насиловал, трахал чужой, такой вкусный, такой ароматный, такой правильный рот.
- …Что? – я с трудом разорвал поцелуй, глядя на него потемневшими глазами. Я знаю, что потемневшими. Мне рассказывали.
Мы уже почти лежали на благословенном диванчике (вот будь здесь обычные стулья, и что бы я делал? Разложил это сокровище на полу?). Мне внезапно стало почти неловко – должно быть, этим шести с половиной футам подо мной было чертовски неудобно лежать в такой… гм… позе….
- Что? – повторил я.
- Если ты так целуешься, мне даже страшно представить, как ты трахаешься… - задыхаясь, со смехом простонал лежащий подо мной парень.
- Пошли отсюда, - неожиданно для самого себя предложил я. Впрочем, почему неожиданно – вполне закономерно. И я даже был готов к тому, что это совершенство заноет в ответ - детка, а потанцевать? А еще выпить? Просто потому, что не бывает совершенных людей. И если бы он попросил – я бы согласился, не задумываясь. Но он посмотрел мне в глаза, облизнул губы и выдохнул – пошли. И мне стало страшно. Потому что подо мной, по ходу, сейчас лежало то, о чем я мечтал всю свою жизнь.
Внезапно я вспомнил, что не задал еще один очень важный вопрос.
- Мне показалось, ты здесь не один, - как можно более небрежно произнес я, не двигаясь с места, все так же вжимая его в дешевую обивку дивана. Мне внезапно захотелось свернуть ему шею, как только он соврет.
- Разумеется, - молодой человек вскинул бровь и посмотрел на меня внимательным, чуть насмешливым взглядом. - Я здесь с тобой.
И я понял, что он говорит правду.
Народу в баре прибывало, я даже подумал, не случилось ли в округе какого гей-парада. Если нет, человечеству стоит серьезно подумать о собственном выживании. Так сказать, на примере отдельно взятого американского городка, где, по ходу, соотношение общего числа жителей и количества геев в баре субботней ночью наводит на очень невеселые мысли. Мы пробирались к выходу, я отстал на несколько шагов, когда рядом со стройной фигурой в белой рубашке внезапно возник тот самый парень с танцпола и рванул за плечо, разворачивая к себе. Я замешкался, отталкивая кого-то с дороги, парень в черном что-то выкрикнул в презрительно искривившееся лицо. Молодой человек лишь дернул плечом, а потом неуловимым движением резко вывернул обидчику кисть. Похоже, это было действительно больно. Парень согнулся, прижимая руку к груди, и отшатнулся в сторону. Тут, охуительно вовремя, подоспел я.
- Идем? – быстрый взгляд из-под челки, легкая, застенчивая улыбка, и я напрочь забыл о том, что хотел все же пнуть моего поверженного соперника.
- Идем, - согласился я, распахивая дверь.
На улице давным-давно стемнело, было холодно и оглушающе тихо. Я поежился, мой спутник вдохнул полной грудью и рассмеялся.
Я вопросительно посмотрел на него, закуривая, он быстро и безошибочно расшифровал мой взгляд и отрицательно мотнул головой. А я уже не удивлялся тому, что, оказывается, в мире все же есть люди, с которыми я могу разговаривать без слов.
Но на немой вопрос в его глазах мне пришлось ответить вслух:
- Я пешком. Здесь рядом.
Он понимающе усмехнулся.
- «Сосны»?
- Ты местный? – удивился я.
Он удивился не меньше моего, отошел на шаг и развел руки, словно предлагая рассмотреть себя получше.
- А что, похож? – прозвучало вместо ответа.
Я не мог отказать себе в удовольствии еще раз пройтись голодным, ласкающим взглядом по растрепанным волосам, красивому лицу с высокими скулами и хищными глазами, широким плечам, бицепсам, заметным даже под рубашкой, длинной талии, узким бедрам, стройным, мускулистым ногам. Попутно отметил, что не только ботинки этого парня были явно недешевыми. Джинсы и рубашка вкупе легко тянули на половину моего месячного заработка.
- Нет, не похож, - честно ответил я.
Он вновь рассмеялся, мотнул головой, и легко зашагал в нужном направлении, сунув руки в карманы.
- Не стой столбом. Ночь короткая, - донеслось до меня.
Я догнал парня и пошел рядом, подстраиваясь под его шаг. Мы молчали, но тишина не казалась неловкой. Она была правильной, как и все, что происходило в этот вечер. Невероятно, но мой спутник вновь не обманул моих ожиданий. Молодой человек спокойно шел рядом, он не вешался на меня, запуская руку под рубашку или, того хуже, в штаны, не цеплялся за локоть и не пытался поцеловать взасос под ближайшим фонарем. Я не стесняюсь гейской стороны своей бисексуальности, однако вышагивать по улице под транспарантом – «два педика собрались трахаться!!!» - немного не мой стиль. Мне было комфортно просто идти рядом, изредка сталкиваясь плечами, и вдыхать полной грудью не по-летнему прохладный воздух. Что поделать? Делавэр… Я наслаждался переполняющими меня эмоциями и пытался вычленить отдельные ингредиенты из этого коктейля. Детская, эгоистичная радость от близости обладания желанной игрушкой…. Похоть – голодная, предвкушающая…. Самодовольство самца, отбившего у соперника добычу (знаю, ничего я ни у кого не отбивал – меня самого выбрали, да и с соперником справились без моего участия, но это же эмоция, логика тут ни при чем)…. Отчаянные вопли интуиции – «Опасность! Слишком хорошо, чтобы быть правдой!»…. Тихий шепот той безбашенной, авантюрной части моего «я», из-за которой я иногда влипаю в неприятности - «А вдруг мне просто охуительно повезло?» К сожалению, я всегда был достаточным реалистом, чтобы понимать – чем дольше все идет хорошо, тем больше вероятность, что уже в следующий момент все рухнет к чертовой матери. Я просто мечтал, чтобы моего везения хватило до утра. Чтобы ни он, ни я ничего не испортили. Причем больше всего я боялся самого себя - к сожалению, чем ближе к постели, тем больше абсолютно безумных тараканов просыпается в моей голове. Я просто хотел себе эту ночь…. Потому что завтра мы расстанемся, и я больше никогда не увижу этого темноволосого красавчика в интригующе дорогом прикиде. Кстати…
- Кстати, а как тебя зовут-то? – не замедляя шага, спросил я. Не то чтобы мне это было действительно интересно или важно…. Просто, ну… как бы… кажется, у нормальных людей так принято.
- А тебе зачем? – мне показалось, он искренне удивился.
Вопрос вопросов. Я решил ответить честно.
- В принципе, незачем, - кивнул я, - но надо же к тебе как-то обращаться.
Он совершенно по-кошачьи фыркнул и весело посмотрел на меня.
- Тогда зови, как тебе больше нравится, - разрешил он.
Я улыбнулся и кивнул.
- Ну? – раздалось через минуту, когда мы уже сворачивали к мотелю.
- Что? – не понял я.
- Так как ты меня будешь называть? Я же должен знать, когда откликаться.
Сложно представить более блядский вопрос. Не помню, было ли что-то подобное в «Красотке», но вполне могло быть.
- Когда я захочу, чтобы ты откликнулся, ты поймешь это без слов, малыш, поверь, - пообещал я, останавливаясь перед дверью своего номера и пытаясь найти в карманах ключи.
- И все же, - он прислонился к стене слева от двери и скрестил руки на груди, внимательно наблюдая за моими движениями.
Ладно, мы уже почти дома, уже можно. Я прижал его к стене своим телом, движением колена заставил немного раздвинуть ноги и удобно устроился между ними. Руки молодого человека тут же скользнули мне на спину, забираясь под рубашку. Я обхватил его лицо ладонями и посмотрел в глаза. Я все еще никак не мог понять, какого они цвета. Наверняка, какого-то небанального и очень красивого.
- Я буду звать тебя Сэм, - решил я. Почему – это уже вопрос к моему психоаналитику. Сам я не в курсе.
Он очень серьезно кивнул.
- Договорились.
Я продолжал любоваться его совершенными чертами, обводя большими пальцами четкую линию скул, когда он задал новый, вполне ожидаемый вопрос.
- А как зовут тебя?
- А тебе зачем? – усмехнувшись, вернул реплику я.
Его зрачки расширились, он потянулся к моему уху, словно собираясь сообщить что-то донельзя секретное, и прошептал:
- Чтобы мне было что кричать, кончая под тобой.
Меня накрыло горячей волной. Я сильнее вжался в него, потерся бедром о пах, и с удовлетворением увидел, как он закусил губу, удерживая стон. А когда сильные пальцы больно впились мне в спину, я содрогнулся от удовольствия. Ну да, я люблю жесткий секс.
- А как бы ты хотел меня называть? Считай это ответной любезностью, - прошептал я, откидывая его голову назад и приникая к шее в дразнящем поцелуе-укусе.
- Ну… если так… - у него явно сбивалось дыхание, - я буду звать тебя Дженсен.
Я замер, чувствуя, как изумленно округляются мои глаза. А потом понял, что просто ослышался. Джейсон. Он сказал Джейсон.
- Мне нравится, - облегченно выдохнул я, запуская руки в его волосы и приближая эти горячие губы к своим, - ради тебя, малыш, я побуду Джейсоном.
Упрямец все же не мог не оставить за собой последнего слова.
- Договорились, - выдохнул он мне в рот, уже целуя меня.

***

Мы ввалились в номер, не разрывая поцелуя, одним клубком рук, ног и тел, под грохот открываемой двери. Сэм долго пытался найти ключи у меня в карманах джинсов, особенно в передних, хотя я уже вспомнил, что положил их во внутренний карман куртки. Где успешно их нашел, когда эрекция стала почти болезненной. И тогда мы ввалились в комнату, не разрывая поцелуя, одним клубком рук, ног и тел.
Очередной момент истины. Мои тараканы встрепенулись и подняли головы, точно боевые кони при звуке рога. Блядь, да знаю я, что тараканы не могут поднимать головы. Но я чувствую это именно так. Я ненавижу, когда, не успев войти в номер, парень бросается в ванную комнату, как беременная баба в токсикозе. Да, я достаточно брезглив. Но если я захочу узнать вкус шампуня или геля для душа – я пойду в ванную и оближу бутылки с соответствующими надписями. А парень, который ищет свидания, должен, в определенном плане, подготовить себя заранее.
Сэм замер, прислонившись к стене, пока я запирал дверь. Я прижался к нему и спросил:
- Свет включить?
Лично я не люблю трахаться при свете. Слишком много раздражителей, отвлекает от процесса.
Его длинные пальцы коснулись моего лица, скользнули по щеке, замерли на губах, потом резко толкнулись в рот. Я обхватил их губами, потрогал языком, всосал глубже.
- Не надо света, – произнес он. - Я хочу просто чувствовать тебя.
Я порвал его рубашку, а он сломал молнию на моих джинсах. Мы упали на предательски заскрипевшую кровать, мы срывали друг с друга одежду, я стонал и хрипел, когда впервые прижался к его обнаженной коже – гладкой и теплой. Прелюдия была страстной и жесткой – все, как я люблю. Мы вминались друг в друга, точно желали слепить из наших тел одно, я чувствовал на губах металлический вкус крови, но не знал, чья она, я сохранял подобие самообладания ровно до того момента, пока Сэм, слегка отстранившись, не спросил, задыхаясь, не прекращая двигать членом по моему бедру:
- Следы? Ты как?
Что означало: «чувак, я о тебе вообще ничего не знаю, может, у тебя есть ревнивый друг или подружка-стерва. Да мне и похуй, если честно. Можно оставить на тебе засос?»
- Я - да. А ты?
Даже если от этого будет зависеть моя жизнь, я никогда не смогу забыть эти глаза, черные в свете уличного фонаря. Как расширялись зрачки, как вздрагивали ресницы. И теплый шепот, от шеи и по плечу вниз: «все, как ты захочешь».
Он с силой впился зубами чуть ниже правой ключицы, меня выгнуло судорогой, ногти прошлись по спине Сэма, до боли, до крови. Он дернулся, выдохнул в место укуса, лизнул, коснулся губами и тут же, без предупреждения, укусил чуть левее. Я плыл и плавился, я полосовал его спину, прижимая к себе.
Задыхаясь, он нашел мой рот и прошептал:
- Давай.
Я поймал его язык, втянул в свой рот и несколько минут просто ласкал, расслабляя и успокаивая.
Когда я хотел перевернуть Сэма на живот, тот внезапно напрягся и прохрипел, кусая мои губы:
- Хочу тебя видеть.
Я резко втянул в себя воздух, вновь забывая, что должен дышать.
- Резинка?
- Там.
Сэм потянулся к тумбочке, я ласкал языком его соски, пока он, постанывая, искал презерватив.
- Хочу… - бешеные темные газа, резинка в зубах.
Я вновь выгнулся дугой, когда он губами, почти не помогая себе рукой, натянул презерватив на мой член. Хм, прикольный элемент постельной гимнастики. Надо будет тоже освоить.
Теперь уже он стонал и выгибался, пока я разрабатывал вход, щедро смазывая пальцы и стараясь дотронуться до нужной точки.
-Твою мать, займись, наконец, делом, - простонал он, подаваясь мне навстречу.
Мне, в принципе, всегда было безразлично, что чувствует мой партнер. Трахал ли я, трахали ли меня. Я думал только о себе, и мне этого хватало.
Я вошел и замер, когда понял, что Сэму больно. Он не был девственником, один фокус с резинкой чего стоил, однако явно давно не занимался сексом с мужчиной, а в этом вопросе регулярная практика – первое дело. Я мягко, успокаивающе коснулся губами его влажной от пота груди и прошептал:
- Если ты действительно хочешь, малыш.
- Давай. Только медленно, - сквозь сжатые зубы, зажмурив глаза.
Мне почему-то захотелось, чтобы ему было хорошо.
Я начал двигаться. Очень медленно, очень аккуратно. Я менял угол входа, я искал, у меня кружилась голова, я хотел забить на все и жестко оттрахать это податливое тело. Но еще больше мне хотелось, чтобы он тоже получил удовольствие…. Внезапно парень подо мной выгнулся и застонал, закидывая ноги мне на талию. Я повторил движение. Новый стон, от которого я чуть не кончил раньше времени. Я начал двигаться, ритмично, настойчиво, и увидел, что Сэм распахнул глаза и сжал кулаками простыню.
- Так лучше? – вбиваясь в него, задыхаясь, спросил я.
Вместо ответа он запрокинул голову и стал постанывать в такт моим движениям, все громче и громче.
- Да, Джей, да, Джей – Джей – Джей – Джей - Джей!!!
С каждым моим ударом – почти мое имя. Ну – хоть что-то.
Я должен был кончить первым. На собственном опыте знаю – когда спадет возбуждение, ощущение инородного тела внутри вновь станет болезненным.
- Давай, Сэм! – бешеный ритм, закатывающиеся глаза. - Сожмись, малыш, дай мне кончить!
Он сжался так, что я охнул, хватило пары толчков, и я обессилено рухнул на распластанного подо мной парня. Сэм тяжело дышал, я нашел его губы и благодарно поцеловал. Дальнейшие мои действия настолько выпадали из привычной концепции «как кончить – личное дело каждого», что я решил пока что об этом не задумываться. Иначе трах на сегодня закончен. Я буду до утра сидеть и сортировать тараканов.
- Еще не все, малыш, - прошептал я, сползая вниз по этому восхитительному торсу, разрывая упаковку презерватива, раскатывая резинку по слегка опавшему члену. Я успел подумать, что природа не поскупилась и размер впечатляет. И еще я подумал, что как-нибудь в другой раз надо будет поменяться ролями – такой агрегат гарантирует интересные ощущения…. Я мысленно взвыл и загнал это дурацкое «как-нибудь» в очередь на обдумывание.
Никогда не любил минет. Нет, мне очень нравится, когда сосут мне. К сожалению, почему-то чаще оказываюсь по другую, гм… сторону. Как-то так сложилось. И ни слова про губы. Убью. Честно.
Я натянул презерватив на член Сэма и вобрал получившуюся композицию в рот. Услышал сдавленный стон и почувствовал, как его пальцы пытаются ухватить меня за слишком короткие волосы. Не надо, малыш, я и так никуда не денусь. Я ласкал, посасывал, дразнил, забирал до самого горла. Я наслаждался стонами, я позволял вбиваться в мой рот так глубоко, как он хотел. Сэм попытался отстраниться, кончая, несусветная глупость, учитывая наличие презерватива. Я держал его содрогающийся член во рту и думал о том, как бы здорово все это было без резинки. Если когда-нибудь я научусь не думать во время секса – жить определенно станет легче.
Потом я рывком подтянулся выше и расслабленно улегся сверху. Сэм тут же обхватил меня за талию и уткнулся носом в шею, щекоча кожу неровным дыханием.
- Черт возьми... никогда бы не подумал, что ты можешь быть таким… внимательным, - немного нервно усмехнулся он, прихватывая губами мочку уха.
- Ну и не думай. Тебе показалось, - буркнул я, помимо воли польщенный. Такого в свой адрес я точно никогда не слышал. По крайней мере, в постели.
Сэм увлекся, и теперь вылизывал мое ухо, а его руки поглаживали меня по спине. Он раздвинул ноги и согнул их в коленях, сжав мои бедра. Я начал заводиться по новой.
- Эй, парень, - я ухватил Сэма за волосы и, оторвав от себя, заставил посмотреть в лицо. - А тебе не хватит? Это не мое дело, конечно, но, по ходу, у тебя давно никого не было. Я не хочу тебя покалечить.
Все-таки хорошо, что я не задернул шторы, какое-никакое, а все же освещение. Я уже три раза пересмотрел свое убеждение относительно света. Сейчас его ужасно не хватало. Когда трахаешь такое совершенство – это надо видеть. А еще надо видеть, как эти раскосые глаза загораются смехом, губы растягиваются в порочной, многообещающей улыбке и тихо шепчут:
- Я согласен, чтобы ты затрахал меня до смерти, лишь бы еще раз посмотреть, как ты кончаешь.
Я, конечно, сам себя сегодня не узнавал, но все же не был ни святым, ни железным. Так что парень два раза получил желаемое, и даже, кажется, остался в живых. Относительно себя я не был так уверен.
Мы лежали, восстанавливая дыхание, мокрые, перемазанные потом и смазкой. Надо бы в душ. Впрочем, хрен с ним. Все равно нет чистой простыни. Я уже проваливался в сон, когда Сэм легко коснулся губами моего виска.
- Что? – я открыл глаза и увидел, что он полулежит, опершись на локоть, и внимательно изучает взглядом мое лицо.
- Наверное, мне пора? – негромко уточнил молодой человек.
Черт-черт-черт, так не бывает, не бывает настолько правильных интонаций – не вопрос, не утверждение, просто желание понять, чего хочу я. Обычно в такой ситуации я мечтаю об одном – чтобы мой партнер побыстрее съебался и дал мне поспать. Одному. Потому что я всегда сплю по диагонали и не собираюсь менять своих привычек. Сегодня же я только спросил:
- Тебе обязательно уходить?
Он покачал головой, закусив губу и не отрывая от меня взгляда.
Я придвинулся ближе и со вздохом сгреб парня в охапку. Повозившись несколько секунд, я таки устроил его на боку исцарапанной спиной ко мне и прижался сзади, собственнически закинув руку ему на грудь, а ногу – на бедро. И, неожиданно для меня самого, мне вдруг стало так тепло и уютно, как никогда не бывало в холодных номерах бесконечных мотелей.
- Тогда спи сам и не мешай спать мне, - буркнул я, чувствуя, как его ладонь накрывает мою.
Я заснул почти сразу.

***

Если я когда-нибудь соберусь составить рейтинг самых потрясающих пробуждений в моей жизни, я уже знаю, что будет занимать первое место. Просыпаться от фантастического минета – я не знаю, с чем это можно сравнить. Плавно, неторопливо вынырнуть из одного сна, чтобы тут же погрузиться в новый; еще не успев открыть глаза, уже задыхаться от наслаждения. Я думал, будто умею сосать? Ха. Я жалкий дилетант. Нет, не так. И я, и все, кто когда-либо брал у меня в рот – жалкие дилетанты. Я всегда считал, что история про то, будто черенок от вишни можно завязать в узел языком – полный бред (я даже пытался проверить эту городскую легенду в духе «разрушителей мифов» на собственном опыте, и хрен что у меня получилось, кроме как подавиться этим самым черенком). Сейчас же меня посетило божественное озарение. Этим языком – можно. Я уже стонал в голос, вцепившись в волосы Сэма (ну а кто еще это мог быть? тут даже смотреть не надо). Я терялся в ощущениях, я… даже… не сразу… понял… что… на мне… нет… резинки. Я распахнул глаза. Комната тонула в предутреннем полумраке, но ритмичные движения темноволосой головы у себя над пахом я видел очень даже четко. Словно почувствовав мой взгляд, Сэм поднял на меня глаза и совершенно похабно подмигнул, ни на секунду не сбиваясь с ритма. Я понял, что все.
- Сэм… уже, - я попытался выйти (как-то невежливо, на мой взгляд, кончать в рот парню, чьего настоящего имени ты не знаешь, особенно, когда на тебе нет презерватива), но молодой человек жестко впился в мои бедра, удерживая на месте. Не знаю, что он там делал своим блядским ртом, но оргазм показался мне бесконечным. Я орал и, кажется, таки порвал многострадальную простыню. Оно и к лучшему – после такой ночи ее точно не отстираешь.
Когда меня перестало выгибать в судорогах, и я смог открыть глаза, Сэм нависал надо мной, опираясь на руки. Он тяжело переводил дыхание, его глаза были веселыми и слегка сумасшедшими, в уголках улыбающегося рта поблескивали капли моей спермы. Он ждал, блядь, он опять остановился именно там, где должен был, давая мне возможность принять решение!
Я никогда не целуюсь после минета. Поправка – никогда не целовался. Раньше. Тараканы спали, измученные ночной оргией, и я, тихонько зарычав, потянул Сэма на себя, впиваясь губами в этот потрясающий, божественный рот. Разумеется, я не был бы собой, если бы не успел подумать о том, что ни один из нас не чистил зубы, но быстро потерял эту мысль, растворяясь в ощущении собственного вкуса на чужих губах. Моя сперма была солоноватой, терпкой, и слегка горчила (привет, вчерашний виски, не думал когда-нибудь встретить тебя снова), отдавая ментоловым послевкусием. Стоп. Ментол?!!
Я изумленно округлил глаза и отшатнулся от Сэма.
- Ты что, сначала сходил почистить зубы? – вырвалось у меня (честное слово, я даже не задался вопросом, чьей зубной щеткой он это сделал).
Сэм посмотрел на меня не менее удивленно.
- А ты бы хотел, чтобы я полез тебе отсасывать без резинки с нечищеными зубами?
Меня прорвало. Я ржал, как ненормальный, катаясь по кровати, всхлипывая и завывая. Сэм спокойно сидел рядом, ожидая окончания истерики. Отсмеявшись, я резко уронил молодого человека на себя и спросил:
- И откуда ты только такой взялся?
Тот улыбнулся, оценив риторичность вопроса, и слегка пожал плечами.
- Да, а как же ты, - спохватился я, понимая, что попал в очень неловкое положение. Я просто не представлял себе, чем можно отплатить за такой охуительный минет. Только собственной задницей, а для этого я был еще недостаточно возбужден. Ладно, к черту. Пусть только намекнет – я это сделаю.
Но Сэм снова улыбнулся и покачал головой.
- Я уже, - сообщил он, в качестве доказательства проводя рукой по своему животу и демонстративно облизывая мокрые пальцы.
Я неверяще уставился на него.
Он удобно улегся рядом, положив руку мне на грудь и уперев в нее подбородок. Он смотрел мне в лицо, лаская взглядом, будто хотел запомнить во всех деталях. Навсегда.
- Ты просто не представляешь, как прекрасен, когда кончаешь, - мягко прошептал молодой человек, - Мне почти не потребовалось прикасаться к себе.
Я застонал, привлекая его ближе и нежно касаясь губ.
- Что же ты со мной делаешь, чудовище, - пробормотал я.
Он улыбнулся мне в губы и отстранился.
- Поспи, еще рано, - сказал он, вновь устраиваясь на моей груди, - Я хочу посмотреть, какой ты, когда спишь.
- Извращенец, - проворчал я, приобнимая его за плечи. И закрыл глаза.
- Есть немного, - согласился Сэм.

***

Когда Сэм разбудил меня во второй раз, судя по свету, пробивающемуся из-под задернутых штор, было уже утро. Молодой человек, полностью одетый, сидел на краю постели и смотрел на меня совершенно нечитаемым взглядом.
- Теперь мне действительно пора, - просто сказал он, когда понял, что я почувствовал его прикосновение и проснулся. Молодой человек улыбнулся, вежливо и отстраненно, кивнул и направился к двери.
Все правильно. Чем быстрее пройдет момент расставания, тем лучше. Мы провели вместе прекрасную ночь, мы оба не планировали продолжение. Мы даже не знаем настоящих имен друг друга. В конце концов, это бывало уже десятки, если не сотни раз…. Поправка. Я никого никогда не оставлял у себя до утра. И сам нигде не оставался.
Я молча провожал его взглядом, отчаянно борясь с нестерпимым желанием завыть. Должно быть, именно так, оставаясь на месте, ничего не предпринимая, делая вид, что все в норме, люди и проебывают свое счастье. По крайней мере, свое я сейчас точно проебывал…
Парень открыл дверь и в нерешительности замер на пороге. Да вали уже, я же сейчас не выдержу.
- Возможно, эта информация покажется тебе лишней, - задумчиво произнес Сэм. - Я нечасто бываю в этом городе и в том баре. Но я обязательно буду там в следующую субботу.
Ничего не изменилось. Я продолжал молчать. Только, кажется, Сэм в очередной раз понял меня без слов. Он легко улыбнулся, словно в ответ на какие-то собственные мысли, а потом закрыл за собой дверь.
Я откинулся на подушку и уставился в потолок.

В следующую субботу Сэм в баре так и не появился. И через субботу. Я долго думал, ехать ли в третий раз, и решил, что, пожалуй, достаточно.



ЧАСТЬ I
НЕУЧТЕННЫЙ ВНЕШНИЙ ФАКТОР

- Ну все, Эклз попал! – радостно возвестил Стив, ни к кому конкретно не обращаясь, и плюхнулся за свой стол, с энтузиазмом буравя меня взглядом. Какой козел поставил наши столы один напротив другого – было для меня большой загадкой. К несомненному счастью этого самого козла. «Ну, спроси, Эклз, не будь скотиной. Пожа-алуйста» - казалось, умоляли трагически вздернутые брови моего друга. Я промолчал, только коротко глянул на Карлсона поверх монитора. Сколько раз можно говорить – я в эти игры не играю. Есть что сказать – скажи, нет – сиди молча. Все. Третьего не бывает.
- Как лучше написать – «продуктивность контакта снижена, но сохраняется возможность вербальной коррекции поведения» или «несмотря на сниженную продуктивность контакта, поведение вербально корригируется»? - покусывая карандаш, спросил я.
-Первое, однозначно,- откликнулась Алона и с жалостью посмотрела на Карлсона. Этот придурок уже всех в госпитале задолбал своей манерой преподносить новости, и только милосердная Тал еще не послала его в жопу. По крайней мере, вслух. Она даже иногда поддерживает эту дебильную игру: «вытяни из меня то, чем я и так жажду поделиться». Я подозреваю, что таким образом она зарабатывает себе репутацию для хорошего посмертия – человек, при жизни много общавшийся с отягощенным знанием Карлсоном, автоматически заслуживает рая, ибо с адом уже ознакомился на земле. Нет, Карлсон, правда, мой друг и, в целом, прекрасный парень, но стоит ему дорваться до какой-нибудь интересной (с его точки зрения) информации, сон разума моментально рождает чудовище. Этот монстр ходит с загадочным видом, капризничает, требует внимания, считает, что все обязаны умолять его об откровении, обижается, когда никто этого не делает, а потом выясняется, что просто совет попечителей решил исключить из больничного меню ту кошмарную рыбную запеканку, из-за которой тошнит уже всех, и больных, и здоровых. Дело, вне всякого сомнения, благое, но явно не стоящее такой театральной подачи.
- Так что там про Эклза? – со вздохом спросила Алона. Нет, она святая, - И не смотри так на него, сам знаешь, ему все равно.
Мне действительно все равно. А сейчас я еще и уши заткну. Хотя нет, не поможет. Докричится.
Стив моментально переместился ближе к Алоне и присел на краешек ее стола.
- Снова положили Джей Ти, - многозначительно произнес он.
Кажется, информация действительно была стоящей, потому что я услышал, как Алона выронила ручку.
- О нет. И Эклз попал под раздачу? – испуганно спросила она.
Карлсон многозначительно кивнул.
- Ладно, уговорили, - не выдержал я, - Стив, тащи сюда свою жопу и рассказывай. Алона уже и так в курсе, а мне, не поверишь, впервые в жизни интересно тебя послушать.
Карлсон не умел и не любил долго сердиться. Он просиял и пересел на мой стол. Я вытащил из-под него папку с рукописью статьи и, откинувшись на спинку кресла, приготовился слушать.
В течение следующих десяти минут я получил подробный отчет о пяти предыдущих госпитализациях молодого человека, которого в госпитале называли Джей Ти. Я узнал о «дне баррикад», когда означенный молодой человек возглавил восстание среди пациентов острого отделения, вместе со своими последователями забаррикадировался в столовой и в течение нескольких часов успешно держал оборону. Я выслушал историю о медсестре, запертой на ночь в подсобке. Бедняжка сорвала голос, пока ее не услышал делающий обход дежурный врач. Я узнал, как Джей Ти выкрал из процедурной спирт, нажрался сам и напоил охранника. В последующем бедный парень так и не смог объяснить, как его угораздило сесть выпивать с пациентом. Особое внимание Карлсон уделил самой настоящей детективной истории, в которой весь персонал госпиталя несколько ночей подряд безрезультатно ловил некую неустановленную личность, которая бродила по корпусу, пугая больных, и без помех проходила сквозь запертые двери. Истерия достигла такого накала, что некоторые медсестры уже всерьез говорили о призраке. Все вздохнули с облегчением только тогда, когда совершенно случайно был пойман именно Джей Ти с универсальным ключом, украденным у охранника во время той памятной пьянки.
- Этому паршивцу, не поверишь, кажется, и двадцати еще нет, - разглагольствовал Карлсон, - и он из очень непростой семьи. Жутко скандальная не то мамаша, не то опекунша, денег – хоть задницей ешь, претензии и закидоны – соответствующие. Диагноз до сих пор из разряда реабилитационных, хотя, как я подозреваю, Гэмбл просто не хочет отвадить отсюда эту семейку с их миллионами, признав очевидное.
Стив сделал выразительную паузу.
- Очевидное – что? – был вынужден спросить я, и услышал, как хмыкнула Алона. Ну да, меня тоже иногда можно переиграть. Правда, обидно, что сегодня меня переиграл именно Карлсон.
- Парень обычный шизофреник с ранним началом заболевания, - не скрывая своего торжества, пожал плечами Стив, - Я сам слышал его разговоры о голосах, преследовании и прослушке в палате.
Я подумал и кивнул. Придержать денежного клиента, не сообщая реальный диагноз – это вполне в духе Сэры. Парню все равно реально не поможешь, а так – хоть деньги в дом. Зачем отдавать лакомый кусок в руки конкурентов, к которым обязательно побежит мамаша, если, не дай Бог, узнает правду. Нет, там ей тоже не помогут. Но деньги будут качать с не меньшим усердием, чем мы. Да, в этом бизнесе все - корыстолюбивые суки, а что, кто-то сомневался?
- Ладно, Стив, я понял, парень – не просто головная боль, это диарея и нарколепсия в одной упаковке. И его лечащему врачу придется завести себе собственного психоаналитика, чтобы не спятить. Причем в этот раз озаботиться поиском придется мне, потому что Эрик отдает его под мою опеку. Порадуй меня, скажи, что это все.
Но Карлсона уже несло на волнах вдохновения.
- Не угадал. Тут еще одна история приключилась, не помню точно, когда, года полтора назад, кажется. У нас работал врач, Тиг его фамилия была, кажется. Эй, Алона, Тиг?
- Точно, Тиг.
- Так вот, Джей Ти определили под его курацию, Тиг даже поначалу в отделение выходить боялся. Прошло какое-то время, прежде чем мы забеспокоились – что-то все подозрительно тихо. Джей Ти не бедокурит, ходит тише воды, Тиг осмелел, если не сказать обнаглел. Нет, все были просто счастливы, просто непонятно как-то. Ну, мы с Томом поприжали Джейсона (Тига в смысле), попинали чуток, он и признался. Оказалось, этот пацан, Джей Ти, в дополнение ко всем своим чудесным душевным качествам, еще и открытый гей, лет эдак с шестнадцати однозначно заявивший о своей ориентации. И это чудо влюбилось в Тига, представляешь! Не, ничего не могу сказать, Джейсон был ничего так себе…. Эй, я просто констатирую факт с сугубо эстетической точки зрения, Дженс, даже не думай! Алона, скажи, вот тебе, как женщине, Джейсон нравился?
- Не мой типаж, смазливый слишком. Кстати, Эклз… Вы с ним чем-то похожи.
- Вот спасибо, - отозвался я, - то есть, это ты в очередной раз корректно намекнула, что мне не светит?
А что, Алона – очень даже симпатичная блондинка. Учитывая ее покладистый характер, это именно та женщина, на которой я мог бы захотеть жениться. Как же хорошо, что она против.
- Не в этой жизни, дорогой.
- Ты слушаешь? Это еще полбеды. Наверное, мы с Томом слегка перестарались, потому как Тиг до кучи признался, что он тоже, ну, по мальчикам, и Джей Ти ему нравится. Не, ты прикинь!
Я заржал. Судя по всему, я занял вакансию местного гея, сам того не подозревая. Шекспир, бля. Все притворяются теми, кем не являются, будучи таковыми на самом деле.
- Ну, - поощрил я.
- Что – «ну»? Мы, конечно, никому ничего не сказали… э-э… сразу, по крайней мере. Джей Ти впервые за все свои госпитализации ничего не вычудил, Джейсону выдали премию, через два месяца пацана выписали, вот и все. Я и подумал, может, тебе стоит взять на вооружение рецепт приручения этого буйного малолетки, и все такое…. А что? Видишь, даже Алона сказала, что ты похож на Тига. Может, прокатит.
Я коротко хохотнул и уткнулся в компьютер. Бля, этот мудак таки сбил меня с мысли. Но я все же не мог не спросить:
- Если все было так расчудесно, куда же делся Тиг?
- Понятия не имею. Может, живет себе содержанкой в особняке пацана, и плевать ему на нас, зарабатывающих на жизнь в поте лица, - грустно отозвался Стив.
- Завидовать нехорошо, - нравоучительно заметил я. Так, на чем же я остановился? Черт, забыл.
-Та-ал! – простонал я, - Как я последний раз подумал?
Ко всем прочим достоинствам, эта девочка обладает феноменальной памятью.
- Продуктивность контакта снижена, но сохраняется возможность вербальной коррекции поведения, - моментально отозвалась Алона, вчитываясь в собственную писанину.
- Детка, если ты передумаешь, я твой навеки, - пообещал я, набирая текст.
- Мечтай, Эклз, - вполне доброжелательно отозвалась Алона.
- Эй, я не понял, - Карлсон выглядел оскорбленным в лучших чувствах, - Это что, вся реакция, «Тал, что я подумал»?
Он выглядел чучелом совы на краю моего стола. Надо будет рассказать ему при случае, как по-дурацки он выглядит, изображая ТАКУЮ степень удивления. Я скользнул грудью по полированной поверхности и положил руку на его колено.
- Хей, чувак, а ты хочешь поговорить о гейском сексе? – хрипло, с придыханием поинтересовался я.
Карлсона словно сдуло со столешницы порывом неощутимого ветра.
- Есть! – прокомментировала Алона.
- Бля, чувак, я опять купился, - жалобно произнес он с безопасного расстояния. Потом немного попыхтел и гордо прошествовал к своему месту, не забыв положить мне на стол десятку. Я усмехнулся.
- Э-эклз, ну как ты это делаешь, - заныл Стив, опустившись на стул и, очевидно, почувствовав себя защищенным.
- Дело не во мне, а в тебе. Просто ты хочешь меня, чувак, но твоя социально обусловленная гомофобия порождает внутренний конфликт, и ты во всем видишь покушение на свою задницу, - отозвался я, продолжая набивать выписку. Однажды, крепко напившись, я заявил, что самая большая фобия Карлсона – половой акт с мужчиной, а это, несомненно, говорит о его латентном гомосексуализме. Стив стал возражать, и мы поспорили, что за каждый раз, когда я смогу его вывести из равновесия абсолютно невинным прикосновением, он платит мне десятку. Если не смогу – плачу я. Согласен, дурацкий спор, но разве кому-нибудь удавалось заключить умное пари в начале четвертого ночи с субботы на воскресенье? На беду Стива, при нашем безумном диалоге присутствовала хренова куча народа, в том числе Алона, Кэти, Ники, Том, Джастин и еще с полдюжины наших коллег, которые теперь следили за выполнением условий пари с фанатичным упорством. Если в ночь спора я всласть полапал лучшего друга и потерял полторы сотни баксов, то на сегодняшний день я вышел в ощутимый плюс, поднявшись на две сотни. И не собирался останавливаться на достигнутом.
- Знай я тебя немного хуже, точно решил бы, что ты педик и просто клеишься ко мне, - уязвлено заявил Карлсон.
- Ты меня раскусил, золотко. Все это изначально было задумано лишь для того, чтобы потрогать твою шикарную задницу, - согласился я, перечитывая написанное, - Сладкий, не будь я изначально бисексуалом, в твоем присутствии поголубел бы незамедлительно.
Как говорится, хочешь что-то спрятать – положи на видное место. Хочешь, чтобы тебе не поверили – скажи правду. Я так часто стоил из себя гея, что меня давно никто не принимал всерьез.
Карлсон сердито насупился.
Он молчал буквально пару минут, делая вид, будто занимается делом. А потом вполне предсказуемо не выдержал.
- Эклз. Э-эклз!
Я поднял голову.
- Ну и что ты думаешь делать с Джей Ти? – трагическим тоном поинтересовался он.
Я наклонился над столом, максимально приближаясь к приятелю.
- Алона! Заткни уши! – шепотом рявкнул я.
Тал устало вздохнула.
- Сначала я его отметелю до потери сознания, просто, чтобы он знал, кто здесь главный, - громким театральным шепотом сообщил я, - А потом выебу. А потом вернусь сюда и повторю все это с тобой.
По изменению плотности воздуха в ординаторской я понял, что Алона, подобно морским млекопитающим, пытается закрыть свой слуховой проход внутренней непроницаемой мембраной.
- Но только после того, - добавил я, - как Гэмбл проведет через кадры официальный приказ – Дженсену Россу Эклзу вменяется в обязанность трахнуть пациента, именуемого Джей Ти, поскольку того требуют интересы госпиталя Святого Матфея.
Карлсон заржал.
…Наши боссы, несомненно, корыстолюбивые суки. А мы – просто циничные ублюдки. Наверное, поэтому нам так комфортно работается вместе.
- Доктор Эклз, доктор Крипке просил вас зайти к нему, - на несколько секунд появившись в проеме двери, сообщила сестра Ники. Пип-шоу для бедных. Без обнаженки, но очень возбуждающе.

***

Главный врач Эрик Крипке, наш абсолютный хозяин и в чем-то бог, пребывал в никаком расположении духа. Что было нормально. Этого молодого (для своей должности) человека с бледным лицом и взглядом, погруженным в себя, в госпитале боялись по очень простой причине – никто и никогда даже предположить не мог, что делается в этой голове с большими залысинами в конкретный, отдельно взятый момент времени. При этом, Крипке, несомненно, был гениальным психиатром, возможно, именно потому, что способ его мышления был гораздо более сродни мышлению наших пациентов, нежели так называемых нормальных людей. И еще он был непредсказуем, а это здорово нервирует.
- Откуда вы, доктор Эклз?
Я не удивился, просто искренне попытался понять, что именно имеет в виду наш гений. Откуда я родом? Где учился? Где меня нашла Ники? Вот хрен разберешь. Поэтому я предпочел промолчать и лишь вопросительно посмотрел на Эрика, ожидая пояснений.
- Сан-Антонио? – Крипке был явно разочарован моей тупостью.
- Даллас.
- Жаль, - вздохнул он, закрывая папку, лежащую перед ним на столе, - Ваши семьи могли бы быть знакомы.
Блядь, ну вот объясните мне, это сейчас к чему было? С какого перепуга моя семья должна знать семью моего пациента, и какое, к чертовой матери, это вообще имеет значение? Да мое семейство меня самого знать не желает! Нет, понять Крипке может только сам Крипке. Аксиома.
Эрик передал историю болезни Джей Ти мне в руки и окликнул, когда я уже взялся за ручку двери.
- Кстати, Эклз. Будь с этим уродом повнимательней, понял? Я проверю.
Алилуяйа. Целое предложение, не требующее дополнительного обдумывания и поиска здравого смысла. Я понял. Этот действительно проверит.

***

Курить в помещении госпиталя было строжайше запрещено правилами внутреннего распорядка. Провинившегося ожидал ряд санкций, от нехилого штрафа (если попался в первый раз), до увольнения (соответственно, во второй). Само собой разумеется, это правило не распространялось на больных, за что мы, убежденные курильщики, в минуты никотиновой абстиненции люто их ненавидели. Нас не то чтобы было много, но сама собой проблема упорно не рассасывалась (на что, как мне показалось, очень рассчитывал Крипке). И одним прекрасным днем, после увольнения очередной медсестры, и заданного в сотый раз уже вполне риторического вопроса «А где можно?», он, не меняясь в лице, рявкнул: «Там, где я не увижу!!!» После этих неосторожных слов Большая Никотиновая Проблема вышла на принципиально иной уровень – теперь все курящие сотрудники больницы периодически оказывались втянуты в увлекательную игру: угадай, где Крипке не появится в ближайшие десять минут. Учитывая полную хаотичность передвижения (с точки зрения нормального человека) главного врача, эта игра действительно была интересной и предполагала жертвы среди игроков.
У меня была своя тактика, простая, но эффективная. Надо было не гадать, куда Эрика занесет в следующую минуту, а просто выяснить, где он уже точно есть. И принять в качестве рабочей гипотезы предположение, что он там останется хоть на какое-то время. Да, стратегия насквозь дырявая, но лучшей еще никто не предложил. Потом надо было засечь пятнадцать минут и двигаться в произвольном направлении, желательно с максимально доступной скоростью. При этом было бы нелишним периодически оглядываться, с Крипке станется просто идти сзади, стартовав на пару минут позже. Выбирая направление и предполагая конечную точку, следовало просчитать альтернативные пути ее достижения. В этом плане идеальным вариантом был бы коридор без малейших ответвлений и имеющий только два входа, но в нашем госпитале ни один коридор, к сожалению, таковым не являлся. Так вот, удаляясь от Крипке с максимально возможной скоростью, не имея его на хвосте и понимая, что другим путем он вас не догонит, через пятнадцать минут можно было достичь места безопасного перекура. Экспериментальным путем (пару раз чуть не лишившись работы, между прочим, и заработав первое предупреждение) я нашел практически универсальную «курилку», каким-то мистическим образом постоянно удаленную от Крипке минимум на пятнадцать минут. Парадоксально, но это место было буквально под окнами Эрика и прочей администрации. Третья слева от главного входа декоративная арка, маскирующая массивную основу высокого цокольного этажа. Достаточно высокая, чтобы туда без проблем уместился человек (а по ширине – даже три человека), не просматриваемая ни сверху, ни с боков.
Я забился в арку поглубже, закурил, и погрузился в изучение истории болезни. Каждый, кто имел глупость получить высшее образование, в совершенстве владеет искусством одновременно курить и читать разваливающуюся книгу, ничего при этом не роняя.
Итак. Джаред Тристан Падалеки, двадцать полных лет, сирота, мать умерла, когда парню было пять, отец - когда Джареду шел пятнадцатый год. Опекунша – Шарлотта Падалеки, вторая жена Джеральда Падалеки. Впервые госпитализирован к нам в пятнадцать, после смерти отца, был возбужден и агрессивен, обвинял мачеху в том, что та хочет его убить, заявлял о заговоре и камерах слежения.… Надо будет прогуглить информацию по Падалеки; если там действительно так много денег, как сказать, так ли неправ был парень. …А это уже хуже. Второй раз. Жалуется на голоса внутри головы, которые призывают убить мачеху, возбужден, расторможен, подрался с охранником, был уложен на вязки. Вот это действительно серьезно. Когда такого «золотого мальчика» привязывают к кровати – он не просто всех достал; значит, на то были веские причины….
Догоревшая сигарета обожгла пальцы, я коротко выругался и выронил окурок. Ладно, пусть потом сравнивают отпечатки.
Я решил, что дочитаю позже. Все равно я сегодня на сутках, делать, скорее всего, будет нечего. Сейчас я хотел познакомиться с Джаредом.

***

Я поднялся на второй этаж, перекинулся парой слов с Дорис, сестрой реабилитационного отделения. Спросил у нее, в какой палате находится Падалеки, забрал планшет с результатами уже сделанных обследований (впрочем, что можно сделать за полдня в стационаре, не являющимся скоропомощным - общий анализ крови и биохимия, драг скрин, ЭКГ, может, ЭЭГ) и, насвистывая, направился в указанном направлении. Никакого душевного трепета перед встречей с пациентом, которого даже невозмутимый Крипке ласково называет уродом, я не испытывал. Полагаю, решающую роль в вопросе выбора врача для Падалеки сыграло как раз то обстоятельство, что у меня прекрасно получается находить общий язык с самыми строптивыми пациентами. О том, как я это делаю, Эрик никогда не спрашивал. Думаю, он знал, но предпочитал не вмешиваться.
- Добрый день, мистер Падалеки, - провозгласил я, открывая дверь и заходя в палату. Бля, а у нашего «золотого мальчика», по ходу, проблемы с алкоголем. Трансаминазы шкалят. Так и есть, в моче следы этанола и, вот блядь, кокаина. Это он что, между госпитализациями по клубам отрывается? Класс. Интересно, а эта его опекунша, она-то чем думает? Или у богатых теперь кокаином пончики вместо сахарной пудры посыпают?
- Меня зовут Дженсен Эклз, я буду вашим лечащим врачом.
Я, наконец, оторвался от планшета и посмотрел на пациента. И оцепенел.
На узкой больничной койке передо мной сидел Сэм. В безжалостном дневном свете он выглядел моложе, чем я запомнил. Бледное скуластое лицо, припухшие веки, синяки под глазами, растрескавшиеся губы. Растрепанная челка. Бесформенная больничная пижама. Немного другой, немного непохожий на того, что выгибался и стонал подо мной ночью, но, несомненно – это был Сэм.
Я молчал. Я даже приблизительно не представлял, что сказать. Я не был к этому готов, блядь, как же я ненавижу такие моменты, которые не успел просчитать, обдумать заранее! Я почувствовал себя крысой, загнанной в угол. Поскольку разум постепенно затапливали волны все нарастающей паники, я постарался отключить мозг и отдаться инстинктам. Да, я не могу усилием воли перестать думать во время секса, но все же бывают моменты, когда я реагирую моментально. Закрыться. Спрятаться. Переждать. Подумать потом, когда минует опасность.
Я спокойно пересек палату и уселся в кресло напротив кровати.
Сэм не отрывал от меня глаз, на его лице изумление постепенно сменялось неуверенной радостью.
- Джейсон? – робко спросил он.
Прости, малыш. Это вопрос выживания и сохранения рассудка. Ты обознался.
- Дженсен, мистер Падалеки. Дженсен Эклз, - поправил я и перешел к делу. - Мне показалось, или я вам кого-то напоминаю? Вам вообще случается узнавать знакомые лица при встрече с незнакомцами? Возможно, есть ощущение, что знакомый человек специально меняет внешность, гримируется, но вы все равно его узнаете?
Я черкнул на планшете - «фреголи?» и задумался над тем, насколько двусмысленно прозвучали мои слова.
Сэм тоже уловил это. Я нашел в себе силы и вновь посмотрел на него. Красивое юное лицо словно окаменело, сразу став жестче и старше.
- Раньше такого ощущения не было, - он произнес это, словно дал мне пощечину – резко, сквозь сжатые зубы, с такой ненавистью, что я вздрогнул. - Но буквально только что оно появилось.

***

Я с трудом дожил до вечера. Я хамил коллегам, игнорировал своих больных, трижды ошибся в дозировках, делая назначения (спасибо, хоть Дорис каждый раз не ленилась разыскать меня и переспросить). Я чуть не врезал Стиву, когда тот поинтересовался причиной моего внезапного ПМС. Я, практически не таясь, гулял вокруг корпуса и курил одну за другой. Я делал все, что угодно, лишь бы не думать о том, что наконец-то разглядел цвет его глаз. Этот потрясающий, неуловимый оттенок, невозможное переплетение волчьего желтого и кошачьего серо-зеленого. Но, что бы я не делал – все было без толку. Я вновь и вновь вспоминал, как эти хищные глаза горели яростью, и как это было красиво. И как под конец нашего бессмысленного, выматывающего диалога (тупые стандартные вопросы, столь же стандартные, заученные ответы) они внезапно стали болезненно-изумрудными. Приглядевшись, я понял – это от с трудом сдерживаемых слез. Тогда я сбежал. Потому что еще немного – и я бы стал снимать эти слезы с его ресниц своими губами.
Я сидел за своим столом в опустевшей ординаторской, тупо смотрел в ночь за окном и постепенно впадал в отчаянье. Я окончательно запутался. Пожалуй, впервые в жизни я, имея время на размышления, никак не мог придумать ничего стоящего. Я не знал, я просто не представлял, что мне делать дальше! Я запаниковал и однозначно дал понять Сэму (блядь, Эклз, Джареду, нет никакого Сэма, и никогда не было!), что не считаю одноразовый секс поводом для знакомства. На самом деле так и есть, не считаю. Или не считал раньше, до Сэ… Джареда? Один взгляд этих глаз, и все мои нерушимые жизненные принципы рассыпаются в прах, это я понял еще при нашей первой встрече. И что мне делать теперь? Придти к нему и заявить, что передумал? Что я хочу его до судорог? Судя по тому, как парень смотрел на меня сегодня, самое лучшее, что со мной может случиться потом, это перелом челюсти. Ладно, предположим невероятное: Джаред со слезами благодарности кидается мне на шею, и? Дальше что? Я рискну своей карьерой ради него? Поставлю под удар несколько лет упорного труда ради пары перепихонов в туалете? (Вот об этом точно думать не стоило, я даже не успел толком представить себе картинку, как возбудился).
Ладно, Эклз, чего уж там. Ты всегда был трусливой сукой, с чего бы вдруг становиться героем? Я криво усмехнулся. Карандаш, который я вертел в пальцах, сломался с сухим треском. Ты трус, Эклз, так хотя бы будь последовательным в своей трусости. Я уже знал, как поступлю. В принципе, я всегда действовал так в похожих ситуациях – я спасался бегством. Правда, я еще не вполне представлял, каким образом объясню Крипке свое нежелание продолжать работать с Джаредом, но был уверен, что придумаю что-нибудь правдоподобное. А потом я буду старательно избегать Падалеки до самой его выписки и добросовестно дрочить в душе. Может быть, даже съезжу куда-нибудь в следующую пятницу. Короче, я сделаю все возможное, чтобы благополучно похерить второй шанс, которого, очевидно, не заслуживаю.
Что интересно, этической стороной вопроса наших взаимоотношений я вообще ни на секунду не озаботился. Я не только трусливая сука, я еще и сука беспринципная.
Я рассмеялся. После того, как решение было принято, стало даже как-то легче дышать.
Я взял в руки историю болезни Джареда, подумал и отложил ее на край стола. Все равно, с понедельника Падалеки станет чужой головной болью. Мелькнула мысль - очень жаль, что в наших историях нет фотографий, как в полицейских досье. Я бы утащил одну.
Я застонал и с силой стукнулся лбом о стол. А потом еще два раза, для закрепления результата.

***

Я мог истерить сколько угодно, но, к сожалению, сегодня все еще был вечер пятницы, и до понедельника была херова туча времени. Так что Падалеки оставался моим пациентом, и я был обязан проявить хоть минимум формального внимания.
- Сестра Дорис, - я все же остановился возле стола постовой медсестры, хотя пять минут назад клятвенно обещал себе, что пройду мимо, - скажите, этот новый пациент, Падалеки, вел себя спокойно? Я почитал архивные истории – его послужной список впечатляет.
Сестра Дорис, милая женщина слегка за сорок, понимающе улыбнулась и кивнула.
- Я была здесь, доктор Эклз, когда он устроил бунт в остром отделении. Я знаю, что такое Падалеки. И, не поверите, я удивлена. Сегодня он вообще не выходил, даже в столовую идти отказался. Крейг приносил ему обед и ужин в палату, но Джаред так и не притронулся к еде. Я несколько раз заглядывала к нему, он постоянно лежал в постели, уткнувшись лицом в подушку. Не сочтите, будто я даю вам советы, но, похоже, у парня нейролепсия. Крейг рассказал, что у Падалеки так тряслись руки, что он разбил тарелку и чашку, передавая ему поднос.
Я занервничал.
- Скажите, Дорис, Крейг давно здесь работает? В смысле, он все сделал, как надо?
Дорис испуганно моргнула, уловив ход моих мыслей.
- Полагаю, да, сэр.
- Хорошо, - кивнул я, - но лучше пойду, проверю.
Я почти бегом вернулся в ординаторскую и взял фонарь. Пока что у меня не было никаких оснований поднимать тревогу и врубать общее освещение, и я готов был молиться, чтобы так все и оставалось. Но, похоже, Господь уже задолбался прислушиваться ко мне. Джареда в палате не оказалось.
Тут новая мысль пришла мне в голову. Она была абсолютно бредовой, но я похолодел. Что, если Всевышний просто не успевает за моими желаниями? Кто, как не я, сегодня малодушно мечтал, чтобы Джаред исчез из моей жизни раз и навсегда? Как там говорится – будьте осторожны в своих желаниях, они имеют поганое свойство сбываться?
Что, если в мире уже нет этого красивого мальчишки с его сияющими глазами, открытой улыбкой и сексуальным телом?
Передо мной разверзлась бездна и внимательно посмотрела на меня.
… Если бы я продолжил думать на эту тему, я бы точно свихнулся. Блядь, Эклз, соберись, у тебя еще будет время порефлексировать, сейчас ты должен сосредоточиться. Если действительно хочешь попытаться все исправить.
Идею поднять тревогу и вызвать охрану я отмел сразу. Займет слишком много времени, а на счету каждая минута.
Мимо Дорис Падалеки пройти не мог. Если только она никуда не уходила. Ладно, допустим – она все время была на месте. Тогда – только этот коридор.
Другие палаты. Невозможно. Друзей он еще завести не успел, пустые заперты.
Процедурная. Заперта.
Кастелянская. Заперта.
Ординаторская. Там был я.
Пожарная лестница. Заперта.
Итак, два варианта – либо Дорис уходила, либо Падалеки открыл одну из запертых дверей.
Я побежал назад, на пост.
- Дорис, вы отлучались за последние несколько часов? – отрывисто бросил я.
-За последние три часа я покидала пост дважды, оба раза отсутствовала не более десяти минут, - четко ответила смертельно бледная Дорис.
Черт-черт-черт!!! Вот теперь можно смело вызывать охрану. В одиночку мне никогда не удастся обыскать оба крыла…. Если только…. Не слишком ли очевидно, что я отправлю охрану и помчусь сам обыскивать весь ОСТАЛЬНОЙ корпус, просто потому, что ЗДЕСЬ негде спрятаться? Я бросился обратно.
Какая из дверей? Нет, не так – если он все же смог взломать замок, смог бы потом запереть его за собой?
Я почти бежал по темному коридору, дергая ручки всех запертых дверей, и шептал про себя всё новые, всё более безумные обеты. Господи, если ты меня все-таки слышишь, позволь мне найти его раньше, чем…. Просто – раньше.
Как и следовало ожидать, закон подлости сработал на все сто – для того, чтобы найти что-то одно, придется перерыть всё. Или нужного вообще не окажется на месте, но такой вариант я пока не был готов рассматривать. Просто физически не мог. Оставалась последняя дверь, выход на пожарную лестницу. Лестница выходит на третий этаж (острое отделение, заперто), на первый этаж (администрация, заперто) и на улицу (на то она и пожарная, но, вопреки всем нормам и требованиям, там тоже заперто). Освещения там нет (неразумно и нерационально освещать неиспользуемое помещение – копирайт, Сэра Гэмбл). В темноте вскрывать замки – сложно, если парень не профессиональный домушник (а я уже ничему не удивлюсь). Таким образом, велика вероятность, что Падалеки все еще на лестнице. Я навалился на дверь всем телом, дергая ручку вниз, мысленно взвыл от досады и тут же вспомнил, что она открывается в другую сторону. Я дернул так, что чуть не вывихнул плечо, внутри что-то хрустнуло (кажется, Джаред все же пытался ее как-то заблокировать), и дверь распахнулась.
Я замер на пороге, прислушиваясь. Мне показалось, будто я услышал слабый шорох откуда-то снизу. Луч фонаря метнулся по ступенькам, до площадки на пролет ниже, выхватил из темноты широкую спину, обтянутую футболкой, что-то блестящее в правой руке, занесенной над локтевым сгибом левой, подпрыгнул вверх, отразившись в изумленно распахнувшихся глазах под взлохмаченной челкой.
Двумя секундами позже я врезался в Джареда, опрокидывая того на пол (это было сделать тем более легко, что он сидел на корточках – не самое устойчивое положение). Первым делом я прижал коленом его запястье, выхватил из судорожно сжатых пальцев острый керамический осколок и отшвырнул подальше. Собственно, это было все, что я успел сделать. Джаред с низким горловым рычанием вырвался и набросился на меня. Мы покатились по полу, причем, если я скорее старался просто обездвижить обезумевшего парня, то он бил всерьез. Я начал злиться. Нет, драться Джаред не умел, его удары были хаотичны и даже не слишком болезненны, просто поймите меня правильно. Да, у меня есть определенные задвиги по поводу садо-мазо в сексе, кто-то, возможно, скажет, что я немного садист в обычной жизни, но вот чего я точно не люблю – это когда в этой самой обычной жизни меня избивают самым банальным образом. А уж когда Джаред вцепился зубами в мою руку, которой я пытался прижать его к полу, я вызверился окончательно. Я позволил молодому человеку слегка приподняться, потом один четкий, сильный удар локтем в лицо, и Падалеки со стоном откатился в сторону. Не давая Джареду опомниться, я подхватил его подмышки и усадил спиной к стене. Потом уселся сам на его вытянутые ноги, зажав коленями бедра, и на секунду задумался. Черт, свет бы не помешал. Я с тоской покосился в сторону, где слабое теплое зарево говорило о том, что фонарь скатился вниз по ступенькам, по меньшей мере, на пару пролетов. Если я отпущу Падалеки, велика вероятность того, что придется начинать все с начала. Ну уж нет. Потом я подумал про мобильник, подсветка которого могла бы хоть немного помочь. Но вспомнил, что забыл его на столе в ординаторской. А даже если бы не забыл, телефон непременно пострадал бы во время нашей потасовки. Ладно, будем работать с тем, что есть.
Я быстро ощупал запястья, предплечья, локтевые сгибы Джареда. Прошелся по груди и животу, провел рукой по боковым поверхностям шеи (видел я одного парня, который умудрился вогнать отвертку себе в сонную артерию, незабываемое зрелище). За все это время Джаред не издал ни звука и ни разу не пошевелился. Я забеспокоился.
- Сэм, - я слегка встряхнул его за плечи, напрочь забыв настоящее имя. - Сэм, ты меня слышишь? Ты что-то себе сделал? Сэм? Что ты с собой сделал?
Я взял парня за подбородок и обмер, почувствовав на пальцах теплую влагу. В голове возникла абсолютно сюрреалистическая картина нанесения самому себе скальпированной раны.
- Сэм, откуда кровь? – неестественно твердым голосом спросил я. - Сэм, скажи хоть что-нибудь, пожалуйста….
- Ты мне нос разбил, - раздалось из темноты после непродолжительной паузы.
Я выдохнул. Я испытал облегчение такой силы, что это было почти сопоставимо с оргазмом. И тут же разозлился снова.
- Чем? – прорычал я, кладя руку на затылок Сэма и нагибая его к себе так, что мы соприкоснулись лбами. - Чашка или тарелка?
- Тарелка, - вздохнул парень.
- И что, этот долбоебнутый Крейг не проверил? – в подобных случаях санитар обязан складывать осколки посуды, как пазл, до тех пор, пока не получится первоначальная форма, без каких-либо отсутствующих кусков.
- Проверил.
- И?!!
- Я стащил из проверенного, - Сэм хлюпнул, словно собираясь заплакать. Блядь, у него же кровь из носа идет!
- Подожди, - я взял его лицо в ладони, - Потерпи, малыш; если будет больно, сразу скажи.
Я стал осторожно ощупывать нос, пытаясь определить, не сломаны ли кости. Сэм ни разу не дернулся. Нет, не похоже.
Я внезапно почувствовал себя безумно уставшим. Опустошенным. Тут же появилась боль в тех местах, где Сэм… бля, то есть Джаред, приложил меня особенно от души, засаднили многочисленные царапины.
Я сполз с Падалеки и уселся рядом. Не знаю, почудилось ли мне слабое движение, словно он пытался меня удержать.
- Иди сюда, - негромко произнес я.
Я привлек Джареда ближе и, немного развернув спиной к себе, устроил его голову на своем плече, заставив приподнять подбородок. Потом секунду подумал, и приобнял. Падалеки, поколебавшись, положил руку на мое бедро, находя точку опоры.
- Не запрокидывай слишком сильно, захлебнешься. Теперь просто посиди спокойно, сейчас пройдет.
Я закрыл глаза. Нам надо было идти, но я просто не мог. Да и желания особого не испытывал. Несколько минут мы просто сидели молча.
- Ты как? – наконец негромко спросил я, - кровь все еще идет?
- Нет, - коротко раздалось в ответ.
- Ничего не хочешь объяснить? – поинтересовался я, почти касаясь губами волос Джареда, наслаждаясь едва уловимой смесью ароматов шампуня и дорогого одеколона.
- Ты все-таки меня вспомнил, - игнорируя мой вопрос, тихо произнес Падалеки.
- Да ну? – удивился я.
- Ты назвал меня Сэмом, - мне показалось, или голос задрожал?
Что ж я за сволочь такая, а?
- Успокойся, - я крепче прижал юношу к себе, уже откровенно зарываясь лицом в его волосы. - Я не забывал тебя.
« Ни на минуту», добавил я мысленно, просто потому, что сказать это вслух было бы слишком мелодраматично.
- Тогда почему?
- Потому что я мудак, - честно ответил я.
Мы помолчали еще некоторое время. Меня охватило ощущение абсолютной правильности происходящего, словно в мире нет, и не может быть более естественной вещи, чем сидеть в темноте на пожарной лестнице и держать в объятьях моего потрясающего мальчика, моего Сэма. Моего Джареда. Словно не было этого месяца, этой непонятной разлуки, словно не я час назад твердо решил отказаться от Падалеки ради своей карьеры, словно не Джаред пытался в самом буквальном смысле уйти из моей и своей жизни прямо у меня на глазах. Словно я все же вытащил свою голову из задницы в то утро, когда мы расстались, и нашел слова, чтобы убедить его остаться.
- Я должен извиниться перед тобой, Дженсен, - произнес Джаред.
- За что?
- За все это, - я услышал короткий смешок. - Я попробую объяснить, только, пожалуйста, постарайся не смеяться….
- В целом, мне уже смешно, - пожал плечами я.
Джаред резко двинул локтем, надо сказать, очень неудачно. Что-то я сомневаюсь, будто это вышло случайно.
- Эй, я, конечно, не возражаю, чтобы ты меня там трогал, - прошипел я, – но предпочитаю более нежные прикосновения.
Джаред не смутился.
- Эй, я тут как бы пытаюсь извиниться, а ты меня перебиваешь, - в тон мне отозвался он и надолго замолчал. Вот ведь звереныш, восхищенно подумал я, уже пытается огрызаться.
- Понимаешь, обычно я забываю лицо человека, с которым проводил время, раньше, чем успеваю закрыть за собой дверь, - задумчиво заговорил Джаред. - Не знаю, почему это не сработало в ту ночь. Я никак не мог выкинуть тебя из головы. Я вспоминал твой голос, твою улыбку, твои руки на моем теле. Я думал о тебе, и это было больно. Я представлял тех, кого ты ведешь с собой в мотель вместо меня, и это было еще больнее. А когда ты не узнал меня сегодня – боль почему-то стала просто нестерпимой. И тогда я захотел причинить боль тебе, заставить тебя разделить это страдание со мной, сделать это любой ценой. Ты не узнал случайного любовника, но я надеялся, что своего пациента, покончившего с собой на твоем дежурстве, ты будешь помнить немного дольше. Это смешно?
Хуже всего – это было понятно. Мне было понятно все, что он сказал. Готовность сделать больно другому даже ценой собственной жизни – всегда полагал, я один такой урод в этом прекрасном мире.
- Нет, Джаред, - прошептал я. - Это глупо. Но не смешно.
У меня на языке вертелся нелепый вопрос: «если все так и есть, почему ты не пришел?» Но я промолчал. В самом деле, какая разница? Не смог или не захотел – разве теперь это что-то меняет? Тем более что «не захотел» мне будет даже более близко. Разве я сам никогда не убегал от людей, к которым меня тянуло, просто ради того, чтобы они не смогли причинить мне боль потом?
- Ты простишь меня? – почти неощутимое движение руки по внутренней поверхности бедра.
- Уже простил, - выдох в волосы.
Я мог бы провести так вечность. Увы, в нашем случае вечность подходила к концу, если только я не нуждался в дополнительных знамениях ее окончания в виде насмерть перепуганной Дорис и пары охранников за ее спиной. Я легонько пихнул Джареда.
- Поднимайся, лось. Нам надо идти.
Он даже подал мне руку, помогая встать.
- Подожди, давай соберем казенное имущество, - буркнул я, когда Падалеки обреченно затопал вверх по лестнице. - Сюда, быстро.
Я крепко ухватил Джареда чуть выше локтя, и мы пошли искать фонарь.
- Зачем это? - поинтересовался парень, - боишься, убегу? Интересно, куда?
- Просто не доверяю, - лаконично отозвался я.
Мы нашли фонарь возле запертой двери на первый этаж. Я поднял его и первым делом направил луч света прямо в лицо Джареду. Всякое может быть, вдруг я обжимался здесь с кем-то другим. Ух ты блядь. Это что, я его так?.. Нет, он просто грязный и заляпанный запекшейся кровью. Я облизнул палец и попробовал стереть кровь с его щеки. Джаред подался навстречу моей руке, словно большой кот, это было волнующе, но немного несвоевременно. Я убрал руку и отвернулся. Тогда Падалеки внезапно подал голос.
- Эклз, я просто хочу, чтобы ты знал, - блядь, что еще, че за трагизм в голосе-то? – Я пойму, если ты отправишь меня на НГ в федеральный госпиталь.
Недобровольная госпитализация в федеральный госпиталь? Логично, попытка суицида – однозначная путевка в ад, но… Малыш, ты бы знал, как сильно изменились за последние несколько часов мои приоритеты….
- Посмотрим, - буркнул я. Бля, ну что я за человек? Никогда не скажу ни «да», ни «нет», до последнего буду иметь в виду все возможные пути отступления, даже когда уже все решил. Если теория реинкарнации имеет под собой хоть какую-то основу, в прошлой жизни я был хорьком. Или крысой. Чем-то мелким, мерзким и охуительно изворотливым.
Я светил себе под ноги, обшаривая пол, пока мы поднимались. Не должно остаться никаких следов. Бинго. Я поднял острый осколок тарелки, покрутил в руках, рассматривая.
- Обо что? - равнодушно спросил я.
Джаред даже не постарался придать себе смущенный вид.
- О кафель в ванной, - пожав плечами, сообщил он.
Ага. Надо не просто разбить, надо найти подходящий кусок и долго доводить его до ума новыми выверенными ударами. Я подумал о древних мастерах, сотворяющих из обсидиана смертоносные клинки. А Крейга, который нашел это универсальное оружие на полу в палате под рассыпанной едой, мне даже стало немного жаль. Ведь его пазл, наверняка, действительно сошелся.
- У тебя в роду ацтеков, случаем, не было? – спросил я, пряча осколок в карман брюк. Блядь, прорвет подкладку, как пить дать.
- Нет, только поляки, - осклабился Падалеки.
-Отмычку отдай.
-Что?
- Чем ты дверь открыл, мудак.
Мы продолжили свое восхождение.
-Эклз? - услышал я, когда до двери в коридор оставалось пять ступенек.
- Ну?
- Поправь меня, если я ошибаюсь. Мне почему-то кажется, что как только мы переступим этот порог, ты вновь начнешь сучиться и перестанешь узнавать меня.
Две ступеньки.
- Посмотрим, - повторил я, выстраивая у себя в голове четкую, логичную, безупречную историю произошедшего. Для Дорис.
- Тогда я был бы полным идиотом, если бы не попытался. Напоследок.
Сильные руки внезапно схватили меня за плечи и рванули назад, разворачивая. Джаред обхватил ладонями мое лицо и впился мне в губы таким жадным, настойчивым, голодным поцелуем, что, не будь у меня голова занята нашей легендой, я ответил бы с должным энтузиазмом. Блядь, ну не умею я быстро переключаться с внутреннего мозготраха на сигналы извне. Наверное, тумблер on/off запрятан так глубоко внутри меня, что быстрый доступ к нему имею только я сам. А я растерялся, лишь приоткрыл рот и позволил себе поплыть от вкуса, от запаха, от ощущения крепких мускулов под пальцами….
- Я понял. Все. Хватит, - прохрипел Джаред, отталкивая меня. Нет, малыш. Ни хрена ты не понял.
- Это я тебе скажу, когда хватит, - проворчал я.
Я сгреб парня за футболку и подтащил ближе к себе.
- Имей в виду, малыш, - прошептал я, почти касаясь его губ своими, ловя его неровное дыхание, дразня и провоцируя, - или по-моему, или никак.
Он застонал и дернулся ко мне.
- Тш-ш… - я отстранился, - я просто даю тебе возможность подумать. Если ты сейчас продолжишь, это будет не просто одна ночь, понимаешь? А со мной очень нелегко.
- Я понял… Только по-твоему… - выдохнул Джаред.
- Вот и умница, - усмехнулся я.
Я прижал Джареда к стене, наваливаясь всем телом, однозначно давая понять, кто здесь главный. Я запустил руки в его волосы и, пьянея от ощущения шелка под пальцами, привлек к себе. Руки Джея нерешительно легли на мой зад, он явно боялся сделать что-то неправильно, и от его покорности я заводился еще больше. Я целовал его медленно, по-хозяйски, слизывая с губ запекшуюся кровь и дурея от металлического привкуса. Джаред, уже не в состоянии сдержаться, стал издавать низкие гортанные звуки, которые звучали для меня слаще самой лучшей музыки. Он отвечал мне все более страстно, я потерся бедром о его пах и с удовлетворением ощутил под тонкой тканью больничных штанов неслабый стояк. Интересно, настолько ли темно в коридоре, чтобы это не заметила Дорис?
- Дже… Дженс… я больше не могу, мне надо, пожалуйста, - простонал Джаред. Его пальцы оглаживали мою спину, он явно не решался вытащить рубашку из брюк.
- Не здесь, - улыбнулся я в его сладкий рот, - Потерпи, малыш.
Для того чтобы оторваться от этих вкусных губ, мне пришлось собрать в кулак всю силу воли.
- Ни о чем не думай, Джей, - я все же позволил себе быстрое, нежное прикосновение руки к его лицу, - просто поверь. Я все сделаю. Просто молчи. Ок?
Тяжело дыша и пожирая меня голодным взглядом, Джаред молча кивнул. Я вытер кровь со своих губ рукавом халата и усмехнулся. Бля, таких кровавых поцелуев у меня еще не было...
Мы выбрались в коридор, я довел Джареда до поста дежурной сестры.
Дорис сидела, обложившись упаковками одноразовых носовых платков. Она рыдала так увлеченно и самозабвенно, что даже не сразу заметила нас.
- Дорис, – негромко произнес я, понял, что так ничего не добьюсь, и рявкнул почти в голос, - ДОРИС!!!
- Д-доктор?- Дорис сначала увидела меня, потом осознала наличие Падалеки. Ее глаза сузились, рот искривился.
- Дорис, этот урод пытался залезть в острое отделение. Мы зря подозревали Крейга, никакого намека на суицид. Заберите и спрячьте это, - на стол полетела причудливо изогнутая скрепка.
- З-зачем он это сделал? - если бы взгляды убивали, я бы уже остался без Джареда.
- А я знаю? – как можно более доброжелательно улыбнулся я. - Должно быть, давно революций не устраивал.
Наконец Дорис смогла оценить все картину целиком и изумленно моргнула. О том, как выглядел я сам, оставалось только догадываться, но внешний вид Падалеки был более чем красноречив. Полагаю, тут было не до разглядывания штанов, слишком отвлекала на себя окровавленная физиономия. Я еще никогда так откровенно не палился на применении физической силы.
- Дорис, мне пришлось, - мягко сказал я, улыбаясь самой обезоруживающей из своих улыбок.
Лицо медсестры приняло профессионально-бесстрастное выражение.
- Вам не за что извиняться, доктор Эклз, - отчеканила она и внезапно мстительно улыбнулась, - и я не думаю, что вам стоит упоминать об этом маленьком недоразумении в своем отчете. Доктор Крипке не одобряет рукоприкладства, у вас могут быть неприятности…. К тому же, я лично видела, как Падалеки не вписался в поворот и ударился носом о косяк…. Кстати, ваша рубашка…. Лучше не показываться на людях в таком виде. Я подберу вам футболку из больничной одежды, не бог весь что, но до дома доберетесь. Чистый халат я тоже найду.
- Спасибо, Дорис, - теперь моя улыбка стала вполне искренней. Не предложи она такую трактовку ночных событий сама, мне пришлось бы ее просить, а просить и оставаться в долгу я не любил.
Я нагнулся к Дорис, поцеловал ее руку и пристально посмотрел в глаза.
- Раз мы с вами пришли к взаимопониманию, надеюсь, вы не будете возражать, если мы с мистером Падалеки еще немного побеседуем? У него в палате? – многозначительно произнес я.
Сестра ответила мне мрачным взглядом сообщницы. Оказывается, даже в таком сдержанном человеке можно пробудить жажду крови. Блядь, я офигеваю, Падалеки, умеешь ты заводить друзей.
- Разумеется, доктор Эклз, - кивнула Дорис. - Я прослежу, чтобы вам не мешали. Кстати, еще я вечером видела, как больной Падалеки с неизвестной мне целью бился головой об стену. Когда закончите, подойдите ко мне, мы найдем вам одежду.
- Пошли, - я схватил Падалеки за плечо, - мы еще не договорили.

***

Я едва успел закрыть за нами дверь, как Джаред приник ко мне и принялся лихорадочно расстегивать ремень на моих брюках. Думал ли я о том, что делаю? Нет. Понимал ли я, что собираюсь заняться сексом с пациентом? Не уверен. Я понимал, что собираюсь заняться сексом, и хотел этого до судорог, а всякие мелочи про врачей, пациентов, этику, нравственность проплывали где-то вдалеке, не затрагивая моего сознания. И потом – это же был Джаред. Мне казалось, что всё в моей жизни, связанное с ним, постепенно приобретает какой-то особый смысл, возносится выше всех правил и обязательств. Он был для меня… вне морали, что ли? Если честно, как и я сам для себя.
Удивительно, мы провели вместе всего одну ночь почти месяц назад, но у меня появилось чувство, будто я прикасаюсь к кому-то удивительно знакомому. Я узнавал тепло его кожи, его запах, его руки в моих волосах, его губы, покрывающие поцелуями мою шею. Я не понимал, как мог хотя бы в мыслях решиться на такое преступление – отказаться от него?
Жаркий шепот в ухо:
- Лучше сними брюки сейчас, Дженс, и аккуратно, иначе завтра тебе придется возвращаться домой в больничной пижаме.
Я усмехнулся и прикусил его губу, а потом неохотно отстранился.
- Я сейчас, - прошептал я.
У меня возникло ощущение, будто меня несет на камни бурлящий горный поток, и единственное, что мне остается – постараться перед смертью накупаться в свое удовольствие.
Когда я вновь поднял глаза, мне оставалось лишь шумно выдохнуть.
Обнаженный Джаред стоял лицом к стене, опираясь на нее высоко поднятыми руками и слегка расставив ноги. Его кожа, казалось, светилась в темноте, довершая сходство с античной статуей, которую копы поймали на горячем.
Внезапно меня посетила первая разумная мысль за последние десять минут.
- Джей, - в отчаянии простонал я, - у меня ничего нет.
Эта блядская сука посмотрела на меня через плечо.
- Ну, если ты хочешь, мы можем прекратить в любой момент, - рассудительно заметил он, не меняя позы.
Я зарычал.
Джаред вздохнул.
- Я чистый, мне пофиг, посмотри у меня в кармане, - скороговоркой выдал он, упираясь лбом в стену.
Я поднял с пола его пижамные штаны и нащупал в кармане какой-то тюбик.
- Что это? - тихо спросил я. Интересно, зачем Джаред постоянно таскает в кармане штанов смазку? Очень. Интересно.
- Гель. Из кабинета ЭКГ. Спер утром, - судя по тому, как рвано звучал его голос, Джаред задолбался ждать и начал без меня.
Утром. Когда еще не подозревал о том, что я здесь работаю. Но смазку уже раздобыл.
Я почувствовал, что меня накрывает волной незамутненной, ослепительной ярости. Я припечатал это блядское тело к стене собой, вырвав из горла Падалеки болезненный стон.
- И с кем же, - задыхаясь, прошипел я, - ты собирался здесь трахаться?!!
Это чувство было мне слишком хорошо знакомо. Оно накатило внезапно, я просто не мог, не успел ничего сделать. Забыть, говорит, не мог? Руки мои, блядь, вспоминал? Щас я ему напомню мои руки! Меня затрясло, боль в груди стала непереносимой, в голове на ускоренной перемотке замелькали сцены, где Джаред отдавался Стиву, Тому, Эрику, всем, где он закидывал ноги на незнакомые спины и кричал чужое имя, кончая. В глазах потемнело, из горла вырвалось звериное рычание. Уже совершенно не владея собой, одной рукой я вцепился в подбородок Джареда, а предплечьем другой руки уперся в спину. Еще минута, и я свернул бы ублюдку шею.
Джаред внезапно обмяк в моих руках, невообразимым образом извернулся и коснулся моих губ своими. Мягко, успокаивающе.
- Я просто собирался дрочить на одну зеленоглазую суку, - прошептал он, - дрочить максимально комфортно. Похоже, ты не знаешь, как это. Ничего, я тебя научу.
Полагаю, если бы я увидел в его глазах страх, я бы уже не смог остановиться. Страх возбуждает жажду крови у всех хищников, а я то еще животное. Но страха не было. Было желание. Была готовность сделать все, что я захочу. Я резко выдохнул, закрывая глаза. Мои сведенные мышцы немного расслабились, через несколько секунд я смог отпустить Джареда и прижался к нему уже совсем по-другому – почти нежно. Укрощенно.
- Блядь, что же ты со мной делаешь…. Откуда ты такой взялся… - пробормотал я ему в спину.
Я все же был еще зол, скорее на самого себя, чем на Падалеки, но в такие моменты все равно под раздачу попадают окружающие. Я вошел в Джареда почти без подготовки, зажимая его крик своей ладонью. Я вбивался в него, словно ставя печать. Словно утверждая свое право на владение. Я втрахивал в него каждое слово:
- Теперь. Ты. Мой. Только. Мой. Никаких. Больше. Мужиков. Только. Со мной. Только. Я. Ты понял? Не смей. Даже. Смотреть. Убью. Суку. Ты! Мой! Только! Мой! - я кричал хриплым шепотом, ни о чем не помня, ни о чем не думая. Я кончил, услышав короткие выдохи в такт моим толчкам:
- Твой... Твой... Твой...
Я замер на пару секунд и упал на колени, покрывая тело Джареда поцелуями. Он хрипло дышал и яростно двигал рукой по своему члену. Я начал с подколенной впадины, прошелся по бедру, укусил совершенную ягодицу (все на хрен, я просто не буду назначать внутримышечные, я все еще его врач, я никому не позволю смотреть на эту красоту), я лизнул поясницу, поцеловал лопатку и по тому, как изогнулось это потрясающее тело, понял, что Падалеки кончил.
Я развернул его к себе и накрыл этот великолепный, искусанный рот своими губами.
- Теперь ты только мой, понимаешь? – ласково бормотал я в приоткрытые губы, - даже не думай о других, ты мой.
Мы целовались так, словно жить нам осталось минут десять. Через вечность я с трудом оторвался от Джареда и произнес неминуемое.
- Малыш, мне надо идти.
Падалеки грустно усмехнулся и вытер меня своей футболкой.
Пока я одевался, он не сводил с меня глаз. Я хотел одного – вновь сорвать с себя одежду и вдавить Джареда в постель.
Мне было нечего ему сказать. Я просто улыбнулся, потому что горло, казалось, сдавил железный обруч, и шагнул к двери. Я был уже на пороге, когда Джаред прижался сзади и тихо спросил:
- Ты зайдешь завтра утром?
- Малыш, я не знаю, - вот черт, так недолго и привыкнуть говорить правду. А потом проблем не оберешься.

***

Получив у Дорис чистые футболку и халат и забрав из ординаторской мобильник, я ушел к себе, в дежурку (в отличие от среднего медперсонала, дежурные врачи имели право сна, и даже отдельную комнату, где могли это право реализовать).
В моем случае право на сон упорно не реализовывалось. Я ворочался, вздыхал, пытался считать то слонов, то баранов, но мысли постоянно возвращались к одному и тому же, не давая расслабиться. Вполне предсказуемо я думал о Джареде. Я думал о том приступе бешенства, когда был готов убить Падалеки. И это не образное выражение – в тот момент я действительно мог убить его. И не только мог, но и очень хотел. А ведь мне только показалось, что он может желать секса с кем-то, кроме меня. Это был полный и окончательный пиздец. Такими темпами я в самом деле прикончу мальчишку, рано или поздно. Вот одна из причин, по которой я всегда старательно избегал слишком близких отношений – я непримиримый, абсолютный собственник. Если я начинаю ревновать, то становлюсь опасным. Были, так сказать, прецеденты, пока я не научился держать себя в руках. Вот блядь, можно подумать, сейчас у меня это охуительно получается! Самое паршивое, даже я сам не могу с точностью предсказать, что станет поводом для ревности в следующий раз. Мне следовало бы оставить Джареда в покое и вернуться в свое привычное серое существование. Увы. Я уже просто не мог отпустить его. Не мог. Только не сейчас. Горный поток таки вынес меня на камни и расхреначил к чертовой матери весь тот панцирь, который я по кусочку собирал вокруг себя настоящего всю свою долбаную жизнь.
Я заснул, когда на улице уже светало.

***

Проснулся я с дикой головной болью, злой и абсолютно невыспавшийся. Выпив кофе (про завтрак не хотелось и думать), я отправился передавать дежурство Веллингу.
Судя по покрасневшим глазам и сбивающему с ног аромату мятной жвачки, Веллинг был с хорошего бодуна, и не больше меня в настоящий момент любил все живое.
Вместо приветствия он оглядел меня с ног до головы, оценил больничную футболку и фыркнул:
- Что, дозрел до госпитализации, а, Эклз?
- Пошел на хуй, - привычно огрызнулся я.
Мы были хорошими приятелями и не сильно заморачивались вопросами этикета.
Я быстро написал отчет и передал его Тому.
Тот пробежал глазами написанное, задержался на краткой ремарке относительно травмы Падалеки и понимающе хмыкнул.
Раздался робкий стук в дверь ординаторской.
- Да не долбитесь вы, дятлы, и так башка раскалывается! – рявкнул Веллинг.
Молоденькая медсестра (должно быть, новенькая, я не знал ее имени) выглядела испуганной. И, вот блядь, смотрела на меня.
- Доктор Эклз, пациент Падалеки просит, чтобы вы зашли к нему.
В груди тревожно екнуло.
- Что случилось? – внезапно охрипшим голосом спросил я.
- Не знаю, сэр. Он не говорит, - пожала плечами медсестра и исчезла за дверью.
Какая же я все-таки бесчувственная тварь. Отымел парня почти насухую и свалил к себе рефлексировать. Блядь. Я даже не успел удивиться, что в кои-то веки переживаю не за себя.
Должно быть, я не совладал с лицом, может быть, просто побледнел, потому что Том посмотрел на меня очень внимательно.
- Ты что, ему навалял?
- Ну…. Приложил пару раз, - уклончиво ответил я, а мысленно добавил: « И жестко оттрахал».
- Ты хотя бы ничего ему не повредил? – вот теперь Веллинг явно нахмурился.
- Вот и я об этом думаю.
- Хочешь, схожу? – все-таки, когда Том не старается быть задницей, он прекрасный парень, - я скажу ему, что ты уже ушел.
Ага, щас.
- Нет, я сам, - бросил я, вставая из-за стола, - и не мешай мне, ок?
- Как скажешь, - пожал плечами Веллинг, утыкаясь в какой-то журнал, - только имей в виду – если что, избавляться от тела будешь сам.
Шутка была абсолютно не смешной, но из всех моих знакомых только Веллинг на самом деле имел право так шутить.

***

Медсестра ожидала меня возле палаты Падалеки, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. Вот черт, только компании мне сейчас не хватало.
- Сестра э… Смит, - я наконец додумался прочитать бейджик, - будьте любезны, вернитесь на свой пост и, пожалуйста, проследите, чтобы нас не беспокоили.
- Хорошо, сэр, - ее ушки трогательно вспыхнули. Согласен, грубить не следовало, но мне сейчас было не до хороших манер. Я уже просто с ума сходил от беспокойства.
Я вошел в палату, и у меня немного отлегло от сердца – развалившийся на кровати Джаред спокойно листал газету. Все же мой голос прозвучал достаточно нервно, когда я спросил, закрывая дверь:
- Малыш, что случилось?
Джаред поднял на меня глаза, и его лицо расплылось в довольной улыбке.
- Чува-ак, мне это кажется, или ты беспокоишься обо мне? – поинтересовался он. На мой взгляд, с явной издевкой.
- А если и так? – черт, такими темпами я вообще разучусь убедительно врать! - Джаред, что случилось?
- Ничего, - пожал плечами Падалеки, откладывая газету в сторону и вставая с кровати. - Пошли.
Все еще не вполне понимая, что происходит, я послушно последовал за ним в ванную комнату. Джаред включил свет, повернулся ко мне и улыбнулся. Я продолжал тупить. Дошло до меня только тогда, когда Падалеки опустился на колени и стал расстегивать мои брюки.
- Твою мать! – вырвалось у меня, когда Джаред вобрал еще мягкий член в рот.
Возбудился я в рекордно короткие сроки, и все, что мне оставалось потом, это упиваться совершенно нереальными ощущениями. Джаред – действительно бог минета. И, кажется, я сообщил об этом вслух, потому что он на секунду сбился с ритма, поперхнувшись от смеха.
- Тогда не мешай божественному промыслу, - невнятно пробормотал Падалеки и продолжил свое занятие.
Кончая, я укусил себя за руку, чтобы не закричать. Потом потянул Джареда вверх, к себе, и уже не испытывая никаких сомнений, принялся благодарно вылизывать этот обалденный рот.
- Ты за этим меня позвал? – выдохнул я, не в силах оторваться от Джареда.
- А иначе ты бы пришел?
- Не знаю, - черт, он на меня действует, как сыворотка правды!
- Вот поэтому я и позвал.
- Ты всегда получаешь то, что хочешь?
- Почти.
Переплетение языков, одно дыхание на двоих.
- Ты недоволен? – мягко прикусывая мою губу.
- Еще как доволен, - вновь не смог солгать я.
Джаред разорвал поцелуй, посмотрел мне в глаза и очень серьезно сказал:
- Я схожу с ума от одной мысли, что сейчас ты уйдешь туда, за ворота, а я останусь здесь. Я боюсь, что к понедельнику ты меня опять забудешь. Я надеюсь, что это поможет тебе продержаться хотя бы до вечера.
Я уткнулся лицом в его шею, содрогаясь от беззвучного смеха.
-Ты восхитительный, - сообщил я, почти касаясь губами уха Джареда, - тебя невозможно забыть.
- Это обещание? – уже твердо, почти жестко. Звереныш.
- Я никогда и никому ничего не обещаю, малыш, - он был прекрасен, помрачневший, с губами, сжавшимися в упрямую тонкую линию и потемневшими глазами. - Я просто говорю тебе, что в принципе не смогу тебя забыть. Никогда.
Ну все. Я исчерпал лимит честности на месяц вперед.
Джаред выдохнул и вновь приник к моим губам.
Мне было действительно трудно уходить. Пока я приводил в порядок одежду, Падалеки, как и ночью, вновь не спускал с меня глаз. Какая-то странная ирония судьбы – он словно расплачивался за то, что пережил я, провожая его глазами в наше самое первое утро.
Мы вышли из ванной комнаты, я молча шагнул к двери. Это тоже становилось традицией – я вновь не знал, что сказать. Блядь, ну не желать же ему хороших выходных?
- Знаешь, Эклз, - раздалось за моей спиной задумчивое, - пожалуй, я тоже хочу, чтобы было так.
- Как - так? – я обернулся.
- Чтобы ты был только мой. Чтобы никого, кроме меня. Ни мужчин, ни женщин, - дерзко, с вызовом, глядя мне прямо в глаза.
- Посмотрим, - отозвался я, не желая ни врать, ни говорить правду.

***

Весь день я отсыпался, а вечером позвонил Стиву и предложил сходить куда-нибудь выпить. Мне надо было убедиться, что я – это все еще прежний я. Мы пошли в «Акапулько» - неплохое заведение с предсказуемо мексиканской кухней, ненавязчивой музыкой и сговорчивыми официантками. Я много пил, ничего не ел, и неестественно громко смеялся над морально устаревшими шутками Карлсона, чем, в конечном итоге, не на шутку напугал его. Но в целом посидели неплохо. В начале второго ночи я завалился домой, изрядно поддатый, с какой-то нетрезвой барышней подмышкой, и решил, что имею моральное право успокоиться. Я остался тем, кем был всегда – лживой трусливой сукой, крайне неразборчивой в сексе. Вновь я занервничал уже в постели, когда, наконец, разглядел свое приобретение. Девица была высокой, с довольно коротко остриженными темными волосами и почти полным отсутствием груди. Я трахал эту жалкую пародию на Джареда и злился. Для разнообразия, в этот раз – на себя. Впервые в жизни секс не доставил мне удовольствия, кроме краткого мига чисто физиологической разрядки. Итак, все было очень плохо. Даже еще хуже, чем я предполагал с самого начала. Нет, конечно, оставалась надежда, что со временем я перебешусь и остыну, так, как остывал всегда – в один момент и окончательно, но, блядь, сколько его может понадобиться, этого времени? Тут девица, по всей видимости, совсем заскучала и решила разнообразить эту и без того полную огня ночь, отсосав мне. Я понял, что с меня хватит. Лучше я всю оставшуюся жизнь проживу вообще без минета, но отныне только губы Джареда могут касаться моего члена.
Я спихнул эту богиню секса с себя и, поднимаясь, сообщил, что вызову ей такси.
Девица на миг изумленно замерла, потом спрыгнула с кровати и стала лихорадочно одеваться, не забывая выдавать в мой адрес такие эпитеты, что в другой ситуации я бы заслушался.
Когда за ней захлопнулась входная дверь, я вздохнул с искренним облегчением.
Я подошел к окну и закурил. Я смотрел на спящий город и думал о Джареде.

***

- Привет, малыш. Скучал?
Когда я закрывал за собой дверь, мне показалось, будто я провожу невидимую границу между двумя мирами.
Джаред сидел с ногами на кровати, спиной ко входу, и был чем-то увлечен настолько, что даже не повернул головы.
- Привет, Дженс, проходи, - торопливо произнес он.
Я почувствовал, что помимо воли расплываюсь в улыбке. Можно подумать, я нуждался в его приглашении. Я уселся в кресло, закидывая ногу на ногу, и понял, что Джаред что-то вдохновенно рисует карандашом на листе бумаги, прикрепленном к врачебному планшету.
Моя улыбка стала еще шире.
- Стащил? – спросил я.
- Что? – Джаред растерянно поднял голову.
- Планшет.
- Нет, выпросил. Во, Дженс, посиди так минутку, ладно?
Я чувствовал, что согреваюсь. Что вечная мерзлота в груди, которую я давно воспринимал как часть себя, потихоньку оттаивает. Я не вполне понимал, как относиться к этому странному факту, но угрозы пока не ощущал. Поэтому до поры просто позволил себе наслаждаться необычным ощущением.
- Эй, только не говори, что рисуешь меня.
- Угу, - Джаред сосредоточенно кивнул головой, - я не видел тебя двое суток, должен же я как-то сублимировать свои неудовлетворенные желания.
- В таком случае, боюсь даже представить, в каком я там виде, - пробормотал я.
- В нормальном, - отозвался Джаред, вновь поднимая на меня смеющиеся глаза, - здесь постоянно трется хренова туча народу, я не мог позволить всем пялиться на мои сокровенные воспоминания.
Он прошелся по моему лицу задумчиво-отстраненным взглядом, и, попросив потерпеть еще пару минут, вновь погрузился в работу.
Мне было нетрудно выполнить его просьбу. Я любовался тем, как скользит над бумагой его рука, как уверенно длинные пальцы сжимают карандаш, как падает на глаза непослушная прядь и Джаред пытается ее сдуть, смешно наморщив нос.
Внезапно мне в голову пришла одна мысль. Я достал из кармана халата мобильный, перевел в режим фотосъемки и направил объектив на Джареда. Вот, отличный кадр. А теперь, чтобы лицо было видно….
- Джей! – негромко произнес я.
Падалеки поднял голову. Отлично!
- Ты что делаешь? – с недоумением спросил он.
- Рисовать я не умею, так что каждый сублимирует, как может, - хмыкнул я. На самом деле я весь месяц мучился, понимая, что постепенно забываю это красивое лицо. Я знал, что скоро жизнь снова разведет нас в разные стороны, и просто заранее заботился о том, чтобы выполнить так и не данное Джареду обещание – никогда его не забывать.
- Ну-ну, - пожал плечами Падалеки, возвращаясь к работе. - Сублимируй. Только не испачкайся.
Вот сучка.
- Готово, - заявил Джаред через минуту, удовлетворенно разглядывая результат.
Потом он кошкой соскользнул с кровати и устроился на полу возле меня. Я сел ровно. Джаред улыбнулся, устроил руки на моем колене и уперся в них подбородком, глядя на меня снизу вверх сверкающими глазами.
- Ну? Что скажешь? – нетерпеливо спросил он.
Я наконец смог перевести взгляд на планшет.
Я никогда не испытывал особых иллюзий по поводу собственной внешности. Возможно, в другом месте и в другое время, доведись мне, к примеру, стать актером, из меня бы сделали конфетку, но здесь и сейчас я был довольно заурядным, в меру симпатичным парнем. Правильные черты лица с лихвой компенсировались немного искривленным носом, красивые зеленые глаза в минуты волнения слегка косили, а пухлые губы для мужика нормальной профессии – это вообще сущее наказание. Про кривые ноги, веснушчатую кожу и рыжую щетину я вообще промолчу.
На рисунке Джареда я был невзъебенно, охуительно хорош. Я сидел за столиком, подозрительно напоминающим столик в том баре, где мы впервые встретились. Поза – немного напряженная, точно у хищника перед прыжком, руки лежат на столе, обманчиво расслабленные, под рубашкой четко выделяется рельеф бицепсов. Красивое, почти идеальное лицо сосредоточено, взгляд – слегка исподлобья, в глазах – голод. Бля, ну вот не понимаю, как так можно нарисовать? Чтобы я сам себя захотел?
- Знаешь, с таким собой я трахнулся бы, не задумываясь, - я решил, что эта мысль заслуживает того, чтобы быть озвученной.
Джаред заржал. Он одним движением ввинтился между моих ног и оперся руками о бедра.
- Ну, вот я долго и не думал, - прошептал он, запрокидывая голову и бросая на меня такой взгляд, что по моему телу прокатилась волна жара.
За дверью палаты, в другом мире, ходили врачи, сновали медсестры, раздавались чьи-то голоса. В этом мире я наклонился и медленно, вдумчиво поцеловал своего пациента.
- Джей, я хотел тебя спросить, - негромко произнес я чуть позже, когда наши губы разъединились. Джаред стоял передо мной на коленях, я держал его лицо в руках и любовался этой необычной, хищной красотой.
- Спрашивай.
- Зачем ты так долго, так упорно и, главное, так бездарно симулировал шизофрению? – мои пальцы напряглись, не позволяя ему отвернуться.
Падалеки прекрасно владел собой. Но я смотрел очень внимательно, а усилием воли контролировать сокращение мышц радужки никому еще не удавалось. Зрачки Джареда на миг расширились, так что глаза стали почти черными. Интересно. Он не разозлился в ответ на мое заявление. Он испугался. И не надо было быть доктором Лайтманом, чтобы понять – Джаред собирается солгать.
- Парень, не зли меня, - тихо посоветовал я. - И не ври. Я хочу знать, за каким чертом ты пять блядских лет изображаешь из себя долбаного психа.
Падалеки на секунду закрыл глаза, словно обдумывая ответ. Когда он вновь посмотрел на меня, я увидел Джареда, какого не знал прежде. Жесткого, холодного, расчетливого. Если максимум, что мог я, это в запале вмазать пациенту, то человек с таким взглядом одним росчерком пера способен обречь на голод какую-нибудь страну третьего мира. И не испытывать угрызений совести.
- Не надо, Дженс, - негромко произнес он, - если ты не хочешь слушать, как я вру – просто не спрашивай.
Не разрывая взгляда, он поднес мою внезапно расслабившуюся ладонь к своим губам и поцеловал. Коротко и сухо.
- Я хочу знать, - упрямо повторил я.
- Я не хочу, чтобы ты знал, - почти мягко, словно уговаривая капризного ребенка. - Прости, Дженс. Если бы я мог, я рассказал бы тебе. Но сейчас будет лучше для нас обоих, если я промолчу.
Еще почти секунда глаза в глаза, и Джаред первым разорвал зрительный контакт. Он просто отвернулся. Я его не удерживал.
- Это из-за денег? – напрямую спросил я.
Джаред застонал и сел передо мной на задницу, согнув колени.
- Нет, Дженс, это из-за моей работы секретным агентом, - съязвил он. - Разумеется, из-за денег. Потенциально, у меня такая хуева прорва бабла, какую ты, Дженс, себе даже представить не можешь.
- Потенциально? – уточнил я.
- Вот именно.
Он поднялся на ноги неуловимым кошачьим движением и стал нарезать круги по палате. Я никак не мог понять, как это, казалось бы, обязанное быть неуклюжим высокое тело, умудряется настолько грациозно перемещать себя в пространстве.
- Дженс, через две недели мне исполнится двадцать один, - Джаред говорил уверенно, так, словно выступал перед советом директоров, - если все пойдет, как надо, а именно так все и пойдет, я просчитал и учел абсолютно все - через месяц я получу очень много денег. Если не вмешается что-то, какой-нибудь блядский внешний фактор, а он не вмешается, через месяц я забуду эти стены, как страшный сон. Я, наконец, буду свободен и охуительно богат.
Я мог только пожать плечами.
- Не вижу никакой связи. Скорее наоборот.
Джаред внезапно остановился передо мной и, нагнувшись, легко коснулся моих губ. Его глаза горели.
- Тебе и не надо, - прошептал он, - достаточно того, что эту связь вижу я.
Мне очень захотелось сменить тему разговора.
- Ты не желаешь прогуляться? – спросил я.
Джаред упал на кровать, и, когда он вновь посмотрел на меня из-под растрепанной челки, это вновь был обычный Джаред.
- Ты можешь вывести меня на улицу? – осторожно поинтересовался он.
- И вывести, и выгулять, если у тебя найдутся поводок, ошейник и намордник, - подтвердил я.
- Чува-ак! – расплылся в улыбке Падалеки, - это же свидание!
-Ты такой сентиментальный долбодятел, что переубеждать бесполезно, - хмыкнул я.
- Но никто из моих лечащих врачей раньше не предлагал мне прогулку, - парировал Джаред, ослепительно улыбаясь.
- Никто из твоих врачей с тобой не трахался, - отозвался я, и осекся, увидев, как помрачнел Падалеки.
Я вспомнил и мысленно дал себе по роже.
- А если и трахался, что тогда? Ты в самом деле убьешь меня? – напряженно поинтересовался Джаред.
Блядь, он что, это понял? Ой как все плохо-то…
- Малыш, я знаю про Тига, - натянуто улыбнувшись, произнес я, стараясь, чтобы это прозвучало по возможности беспечно, - не могу сказать, что я в восторге от этого знания, но постараюсь как-нибудь пережить.
Джаред вновь соскользнул с кровати и встал на колени между моих ног, заглядывая мне в лицо.
- Ты ревнуешь? – с искренним интересом спросил он.
Еще как ревную. Ко всем, кто был, ко всем, кто будет.
- Ревную, малыш, - признался я, приподняв пальцами его подбородок, причем неожиданно сказал абсолютную правду, – к прошлому и к будущему, ко всем губам, что касались и еще коснутся твоих, ко всем рукам, что ласкали и еще будут ласкать тебя.
Блядь, это что, я сказал? Охуеть.
Джаред покачал головой.
- Твой. Только твой, - прошептал он.
Это было единственное, что я хотел услышать. Нет, не так. Это было единственное, что я был способен услышать и не впасть в бешенство.
А потом я пошел к Эрику договариваться насчет прогулки. У меня были все основания подозревать, что это будет нелегко, но я тоже умел добиваться того, чего действительно хотел.

***

Крипке настолько был удивлен моей просьбой, что, ради разнообразия, перестал говорить на манер Дельфийского оракула.
- Доктор Эклз, вы понимаете, о чем просите? – поинтересовался он. - Падалеки - это своего рода стихийное бедствие, а вы хотите, чтобы я, фигурально выражаясь, выпустил эту стихию на свободу?
Я кивнул.
- Понимаю, сэр. И, уж если продолжать выражаться фигурально, полагаю, что стихийное бедствие, запертое в четырех стенах, способно натворить гораздо больше бед, чем та же самая стихия на открытом пространстве.
Эрик заинтересовался.
- Поясните, Эклз.
- Я проанализировал его прошлые госпитализации. Падалеки каждый раз начинал вести себя неадекватно на исходе второго месяца пребывания у нас, плюс-минус неделя. Судя по записям в историях болезни, к тому моменту какой-либо психотической симптоматики у Джареда не наблюдалось уже достаточно длительное время. Это однозначно говорит о том, что схема терапии была подобрана правильно и работала. Таким образом, я не могу поверить, что все эти выходки совершались в состоянии возбуждения или под влиянием голосов. Кроме того, все действия Падалеки были слишком хорошо продуманы, чтобы счесть их проявлениями импульсивности.
- И?
Вот блядь, кажется, мне удалось на самом деле привлечь к себе внимание великого и ужасного. А это так же разумно, как расчесать себя до крови, купаясь рядом с белой акулой.
- Парню просто становилось скучно, сэр.
- Смелая теория.
- Зато полностью подтверждаемая заключением психолога об особенностях личности нашего пациента. Падалеки соответствует всем характеристикам диссоциативного расстройства – он игнорирует социальные нормы, он крайне безответственен, он не умеет извлекать уроки из прошлого опыта и не способен чувствовать вину за содеянное. А принимая во внимание низкую толерантность к фрустрации, мы получаем именно то, что получаем. Ему становится скучно – он начинает развлекаться.
- И как, по-вашему, столь яркие проявления личностного расстройства успешно сосуществуют с психотической симптоматикой? Разве за пять лет болезни, особенно с учетом возраста начала, личность Падалеки не должна была претерпеть необратимые изменения?
Самое ужасное, что Эрику действительно стало интересно. А если ему стало интересно, то он придет к тем же выводам, что и я, причем значительно быстрее. Пожалуй, раньше, чем я успею дойти до двери. Вот теперь мне надо быть очень осторожным.
- Я думал над этим, сэр. По всей видимости, дело в изначальной гипертрофированности этих самых черт, а также в лекарственном патоморфозе. Его начали лечить, причем лечить хорошо уже с первых дней дебюта болезни. Пожалуй, Падалеки – живое подтверждение способности атипиков успешно нивелировать негативную симптоматику. Может быть, нам стоит показать его на очередном съезде АПА?
В точку. Крипке с трудом терпел коллег и органически не переносил, так сказать, посторонних психиатров. Одно упоминание про Американскую Психиатрическую Ассоциацию – и он скривился, словно разжевал лимон. А то обстоятельство, что загадку Падалеки можно успешно объяснить банальным лекарственным патоморфозом, окончательно заставило Эрика потерять интерес к этому вопросу.
- Так что вы хотели, доктор Эклз? – он посмотрел на меня так, словно увидел впервые за последние десять минут.
Постараемся перезагрузить эту светлую голову.
- Я просил вас позволить пациенту Падалеки прогулки по больничной территории в моем сопровождении.
- Как это связано с тем, что вы рассказали мне раньше?
Нет, он не вырубился, просто на пару секунд ушел в режим гибернации. Данные сохранены, но я еще не знал, хорошо ли это.
- В настоящее время проявления продукции у Падалеки отсутствуют, я в этом не сомневаюсь. Полагаю, чем больше мне удастся его занять, тем меньше желания и возможности пакостить у него будет. Думаю еще запихнуть его в группу психотерапии, и буду гонять в тренажерном зале до седьмого пота.
И тогда началось.
- Разумно. Сегодня Падалеки попросил у сестры планшет, бумагу и карандаш. Зачем?
- Он рисовал, сэр.
- Что именно?
Врать без необходимости никогда не стоит, особенно без необходимости не стоит врать Эрику Крипке.
- Мой портрет, сэр.
- И как?
- Он мне польстил.
Разговор двух дебилов, право слово.
Несколько секунд Эрик просто меня разглядывал. Надо сказать, очень внимательно.
- Вы слышали о Тиге?
- Да, сэр.
- Вы понимаете, о чем я пытаюсь вам сказать?
- Нет, сэр.
- Тогда почему вы называете своего пациента просто Джаредом?
Блядь, когда?!!
- Возможно, потому что его так зовут, сэр? – а теперь просто выдержать взгляд Крипке и не упасть ему в ноги, каясь во всех грехах.
Эрик хмыкнул.
- Хорошо, Эклз, - Крипке демонстративно вернулся к изучению статьи, давая понять, что аудиенция закончена, - идите, и угуляйте этого паскудника так, чтобы он забыл не только свое имя, но и фамилию. Рекомендую заставить его побегать кроссы.
Я кивнул и направился к двери.
- Может, и правда угомонится? – проворчал Эрик, переворачивая страницу.

***

Осень в Далласе очень сильно отличается от осени здесь, в Делавэре. И – нет, я не тренируюсь для участия в телевикторине «Скажи банальность и получи блендер». Просто на некоторые вещи обращаешь внимание только в такие моменты, как этот, когда просто бредешь по парку, без цели, никуда не торопясь, никуда не опаздывая. И тогда вдруг замечаешь в листве первые желтые листья. И ловишь себя на мысли о том, что там, где ты родился, ночные температуры, наверное, все еще не опускаются ниже 68 градусов.
Я покосился на Джареда. Интересно, он думает о чем-нибудь подобном? Он ведь живет южнее, а в Сан-Антонио, должно быть, еще жарче.
Падалеки был бледным, выглядел измученным, но при этом невероятно, невозможно счастливым. Он шел, засунув руки в карманы куртки больничной пижамы, и дышал так глубоко, что я забеспокоился насчет гипервентиляции. Его глаза были полузакрыты, ноздри раздувались, словно он наслаждался недоступными для других ароматами, на губах играла легкая улыбка.
- Черт, парень, сколько же времени тебя не выпускали на улицу? – вырвалось у меня.
Джаред открыл глаза и удивленно посмотрел на меня.
- Ну…. Если не считать выходом на улицу тот момент, когда меня запихивали в машину и везли сюда, около месяца.
Я, разумеется, ужасная свинья, но в этот момент я испытал что-то похожее на удовлетворение. Значит, он действительно не смог приехать. Еще мне стало интересно, где и каким образом он добыл кокаин, находясь под домашним арестом, но потом немного подумал, и решил не проявлять неуместное любопытство. Насколько я успел узнать и понять Джареда, если ему что припрет - из под земли достанет.
- Дженс, ты не представляешь, что для меня сделал, - Падалеки вновь счастливо зажмурился и с наслаждением втянул носом воздух. Мне впору было начинать ревновать – таким расслабленным, умиротворенным, счастливым Джаред не выглядел ни во время, ни после секса. - Спасибо. Ты просто не знаешь, что значит сидеть взаперти.
Не знаю. Да и расширять кругозор большого желания не испытываю. Но этому парню точно не место в клетке. Достаточно посмотреть, на что он сейчас похож.
- Без проблем, Джей, - пожал плечами я. - Сказал бы раньше…
- Не поверишь. Наверное, я стал привыкать – даже мысли такой не возникло, - развел руками Джаред.
Вот в это точно не поверю, потому что это неправда.
- Падалеки, ты как тот хомяк – зверь слишком дикий, чтобы жить, но слишком редкий, чтобы сдохнуть, - рассмеялся я, - ты никогда не привыкнешь к неволе.
- Ты сейчас какую-то редкостную херню выдал, - заметил Джаред, но глаза его смеялись.
Мы шли по дорожке больничного парка, над нашими головами шумели и роняли первые пожелтевшие листья клены. Джаред был счастлив, а рядом со счастливым Джаредом мне почему-то тоже становилось как-то спокойно и тепло. Я вообще странно себя чувствовал в обществе Падалеки. Я словно… менялся, что ли? Становился другим, более открытым… более человечным? Самое ужасное, что, пожалуй, это мне даже нравилось.
- Кстати, Джей, а почему именно сюда? Не слишком ли далеко от дома?
Джаред пожал плечами.
- Наверное, чем я дальше, тем проще поверить, что меня вообще нет в живых.
Я понимающе кивнул.
- А как ты очутился в Хикори? Это тоже не близко, а уж на одну ночь…
Джаред вздохнул.
- Мы были у родственников отца в Милсборо. Семейные ценности и все такое.
Понятно.
Падалеки все же решил развить тему. Впрочем, кажется, это нормальное занятие для гуляющих людей – разговаривать.
- А ты откуда?
Вот что значит тот же вопрос в правильном контексте. Учись, Крипке.
- Из Далласа.
- То-то я думал, откуда у тебя иногда такие знакомые техасские интонации проскальзывают… Даллас тоже неблизко. Как тебя занесло в эти края?
Я невольно поморщился.
- Почти та же фигня, что в твоем случае. Потом, чем дальше от дома, тем меньше искушение вернуться.
Падалеки был не только неглупым парнем, он был еще и геем, а потому безошибочно вычислил причину моего разрыва с семьей.
- Они не приняли твою ориентацию, - не спросил, просто уточнил он.
- Это Техас, парень, - я произнес это с нарочито южным акцентом. - Не приняли – еще мягко сказано.
Если коротко, то когда отец застукал меня с соседским парнем, он врезал мне по лицу и пожелал, чтобы ноги моей больше в его доме не было. Я быстро собрал вещи и вернулся в общежитие колледжа, откуда приезжал домой на каникулы. Собственно, вот и все. Ни отец, ни мать, ни разу не пытались со мной связаться. Должно быть, когда в семье трое детей, потеря одного относится к разряду допустимых. Джош и Мак периодически звонили в течение первого года, но я сбрасывал их звонки, а потом вообще купил новую симку. Уходить, так уходить, в этом вопросе я всегда был максималистом. Возможно, я просто вымещал на брате с сестрой обиду на родителей, но, как бы там ни было – мы не общались уже около пяти лет, и я не собирался ничего менять.
Падалеки не стал задавать больше никаких вопросов по этому поводу, за что я был ему искренне благодарен.
Минут через пятнадцать я стал ловить на себе заинтересованные взгляды Джареда. Он явно хотел еще о чем-то спросить.
- Ну? – не выдержал я.
- Слушай, Эклз, а как ты меня вычислил? Догадался про симуляцию?
Я позволил себе смерить Падалеки снисходительным взглядом.
- Малыш, я как бы психиатр, если помнишь.
- Нет, ну правда. Я хочу понять, в чем облажался, - взгляд Джареда стал серьезным.
- На хрена тебе это нужно? Если я правильно понял, ты больше не планируешь попадать в психушки, - лениво поддел я.
- Я должен понять, в чем моя ошибка, - упрямо повторил Джаред. - Раз я не смог что-то сделать идеально, мне просто необходимо выяснить, в чем причина.
- Ты всегда такой дотошный?
- Когда это касается дела - да.
В самом деле, почему нет. Чего я сучусь-то?
- Хорошо. Твои предположения? – начал я, невольно подражая моему преподавателю психиатрии из колледжа, который искренне считал, что новое знание можно обрести только в том случае, если оно дойдет до головы в муках и своим ходом. Мистер Гаррисон покончил с собой на последнем году моего обучения. Нормальные люди просто не идут в эту профессию.
Джаред ответил быстро и сразу, должно быть, в самом деле долго размышлял над вопросом.
- Мне абсолютно снесло голову, когда я увидел тебя, и я забыл про необходимость играть, - это была констатация факта, никаких соплей, - я не боялся преследователей, я не прислушивался к голосам, я не начинал биться головой об стену, хотя сестра Дорис готова присягнуть в обратном.
- Еще, - кивнул я.
- Я выдавал невозможные для шизофреника с ранним началом болезни эмоции, я пытался суициднуть, не замотивировав этот шаг правильным образом, - четко выдал Джаред и вопросительно посмотрел на меня. - Я прав?
Я откровенно любовался Падалеки. Этот пацан не только охуительно красив, он действительно способен к быстрому синтезу и анализу информации. Уважаю.
- Более чем, - согласился я, - только еще один момент не учел.
- Какой? - подобрался Джаред.
- Ты забыл про мимику, - пояснил я. - У тебя слишком подвижное лицо, причем мимика абсолютно отражает то, что ты чувствуешь. Мало того, что эмоций много и они вполне адекватные, так еще все они моментально отражаются на твоей смазливой мордашке. Для человека, который болен с пятнадцати лет и постоянно жрет нейролептики, это, по меньшей мере, странно. Мой тебе совет – следи за лицом. Ну и вообще, по жизни.
- О-о, я действительно не подумал об этом! – Падалеки огорченно ударил кулаком в раскрытую ладонь, - все совсем плохо?
- Не знаю, - пожал плечами я. - Когда ты разговариваешь со мной, все более чем плохо, не представляю, как ты общаешься с остальными. Давай, изобрази, будто говоришь с Крипке.
Лицо Падалеки застыло, словно где-то внутри внезапно выключили свет. Полное равнодушие к окружающей действительности, полная погруженность куда-то в свой, болезненно искаженный, изуродованный мир. Пустые глаза. Актер, блядь.
- Хьюстон, мать твою, у нас проблемы! - я дернул парня за ухо. Я никогда и никому в этом не признаюсь, но на какой-то блядский миг я действительно испугался. Что все так и останется.
Джаред победно ухмыльнулся.
- Я все же невзъебенно хорош, когда играю! – самоуверенно заявил он.
- Ты невзъебенно хорош, когда не играешь, - не согласился я, - а когда ты играешь, ты безбожно переигрываешь.
Быстрый, внимательный взгляд.
- Это ты сейчас, типа, признался, что неравнодушен ко мне?
- А ты сейчас, типа, пытаешься изобразить приступ острого чувственного бреда? – рассмеялся я. - Пошли уже, Сара Бернар.
Падалеки что, помрачнел? Ведь только что говорил идиоту – следи за лицом.
- И еще один момент, - произнес я, когда мы продолжили прогулку. - Эти дурацкие выходки абсолютно не вписываются в концепцию твоей болезни. Они говорят только о том, что ты заскучал и решил развлечься.
- Но мне, в самом деле, становилось скучно, - огрызнулся Джаред.
-Ты просил объяснить, где ты прокололся. Я объясняю, и твои оправдания меня ни разу не интересуют, - пожал плечами я. - Уж если берешься играть, выдерживай роль до конца, несмотря на «скучно», «грустно» и «жрать хочется». Больше всего вопросов вызывает именно непоследовательность поведения, если человек изо дня в день действует, думает, чувствует по-разному. Это заставляет заподозрить, что только одна из моделей реагирования настоящая, а все остальное – простая маскировка.
Джаред промолчал.
- Кстати, хотел тебя спросить – как ты, в самом деле, умудрился столько лет пить нейролептики и сохранить возможность выражать лицом больше пары примитивных эмоций? Уж вторичная негативная симптоматика точно должна была развиться.
Джаред усмехнулся.
- А кто тебе сказал, что я их пил?
Логично.
- За этим никто и не следил толком, - продолжил Джаред, уже откровенно ухмыляясь. - Ведь нарушение комплайентности когда подозревают? Когда лечение не дает эффекта. А мне всегда становилось лучше.
Я фыркнул.
- Я, конечно, чувствую себя героем анекдота про педофила, но просто не могу не спросить – Джаред, не слишком ли умное слово для человека с твоим диагнозом?
Падалеки сначала не понял, а потом рассмеялся.
Гравий уютно шуршал под подошвами. Мы как-то незаметно стали идти ближе друг к другу, и теперь периодически сталкивались плечами. Как тогда. Я посмотрел на часы. Мой рабочий день почти закончился.
- Пора? – тут же спросил Джаред с такой тоской в голосе, что мне самому завыть захотелось.
- Нет, малыш. Давай еще погуляем. Только пошли поближе к корпусу, на случай, если нас хватятся.
Джаред ничего не ответил, но посмотрел на меня с нескрываемой благодарностью.
Падалеки нарушил молчание, когда мы подошли к зданию госпиталя.
- Дженс, я ведь говорил правду насчет денег, - негромко произнес он.
Я не понял, зачем он опять вернулся к этой теме.
- Рад за тебя, - отозвался я, чувствуя, что он ждет моей реакции. - И что ты собираешься с ними делать?
Возможно, парню просто становится легче примириться с настоящим, когда он говорит о будущем. Без проблем, поговорим об этом.
- Я хочу уехать, - ответил Джаред, его голос был жестким и одновременно усталым. - Из страны. Оставлю Моргана управляющим и уеду к чертовой матери, все равно куда, лишь бы подальше отсюда. В Канаду, в Европу, да хоть в Юго-Восточную Азию.
- Понятно, - отозвался я, чтобы заполнить паузу.
Падалеки внезапно остановился, мне пришлось тоже притормозить.
- Дженсен, ты не хотел бы поехать со мной? – спокойно спросил Джаред.
Это было… гм… слегка неожиданно. Ну и как прикажете мне реагировать?
Падалеки неверно истолковал мое молчание, потому что на его лице внезапно отразился испуг, и он торопливо произнес:
- Это не…. Чёрт, Дженс. Я не пытаюсь тебя купить, ты не думай!
Вот тут мне стало смешно. Купить меня? Чушь какая…
Я покачал головой и пошел дальше, на ходу доставая из пачки сигарету. Прекрасный способ выиграть время и попытаться придумать, как донести до Джареда, что я вообще не собираюсь обсуждать планы, реализация которых находится под большим вопросом. Что я не умею пускать сопли, любуясь воздушными замками. Что мы, в конце концов, едва знакомы. Да, и при этом еще надо умудриться не обидеть пацана, который, по ходу, мне только что чуть ли не предложение сделал. Очень захотелось истерически рассмеяться.
Этот чертов Падалеки все же умудрился выбить меня из колеи настолько, что я потерял всякую осторожность. За что немедленно поплатился.
Дальнейшее доходило до моего сознания, точно результат съемки рапидом.
Вот я выворачиваю из-за угла и в пяти шагах перед собой вижу Крипке и Веллинга, идущих мне навстречу. Веллинг меня видит, Крипке – пока нет, потому что он что-то раздраженно выговаривает Тому, повернув голову к нему.
Глаза Веллинга испуганно расширяются. Я понимаю, что ничего не успеваю – ни шагнуть обратно, ни проглотить эту чертову сигарету. Последнее, о чем я думаю, это о забавной иронии всего происходящего – трахать пациента, а быть уволенным за курение. Очень в моем духе.
А потом я чувствую прикосновение длинных пальцев к моим губам. И Джаред вырывает у меня сигарету.
Тут рапид закончился так же внезапно, как и начался, и жизнь потекла своим обычным темпом.
Веллинг продолжал смотреть на меня, причем, кажется, с еще большим изумлением, Крипке, поравнявшись с нами, окинул Падалеки неодобрительным взглядом.
- Не знал, что вы курите, мистер Падалеки, - бросил он и, не дожидаясь ответа, зашагал дальше, увлекая за собой Тома.
Я выдохнул. Джаред проводил моих коллег взглядом и зашелся приступом кашля, когда они скрылись за поворотом.
- Джей, ну затягиваться-то зачем было надо? - я не знал, плакать мне или смеяться.
- Для большей достоверности образа! – сквозь кашель огрызнулся Падалеки. - Эклз, мудак, ты что, в самом деле добровольно этим дышишь? Забери свою отраву!
Я машинально взял из его пальцев сигарету и вернул ее себе в рот. Как всякий неопытный курильщик, Джаред от души обслюнявил фильтр, и теперь я чувствовал его вкус на своих губах. Адреналин, затопивший меня при виде Крипке, искал выхода. Я начал заводиться не на шутку.
Падалеки перестал кашлять и поднял на меня слезящиеся глаза, которые тут же изумленно округлились.
- Дженс, тебя что, возбуждают кашляющие парни? – выдохнул он. - Знай я раньше, покурил бы еще в парке. Блядь, ты бы себя видел. Не смотри на меня так, я сейчас кончу от одного твоего раздевающего взгляда!
Я рассмеялся.
- Пошли, Джей. Попробую отблагодарить тебя за свое чудесное спасение, - сказал я.
- Ого. А ведь у меня сегодня даже не день рождения, - пробормотал Джаред и посмотрел на меня более чем выразительно и многообещающе.
Слава богу, к предыдущему разговору мы не возвращались.

***

Как в любом другом месте, где постоянно находится около сотни разнополых людей, в госпитале периодически случались страстные романы. Врачи влюблялись во врачей и медсестер, медсестры влюблялись в санитаров и охранников, пациенты из мужских отделений влюблялись в сестер по несчастью из женских. Жизнь идет по своим законам даже в стенах психиатрической больницы, и с этим бесполезно бороться. Единственное табу, которое соблюдалось достаточно строго, касалось отношений между больными и персоналом, но, как известно, Тиг таки умудрился создать прецедент, причем сразу по двум номинациям – не просто роман с пациентом, а роман с пациентом-мужчиной. Но речь сейчас не об этом.
Когда случается страстный роман, рано или поздно дело доходит до секса. Разумеется, самым простым решением было бы реализовывать свои основные инстинкты где-нибудь подальше от рабочего места, однако существует несколько «но». Во-первых, чаще всего страстный роман, по закону подлости, возникает между людьми, по меньшей мере один из которых уже состоит в законном браке, что несколько ограничивает в возможностях. Во-вторых, бывали случаи откровенных мезальянсов, а рассчитывать на то, что перспективная женщина-врач выведет на люди своего любовника из службы охраны – просто глупо. В-третьих, непреодолимое желание заняться сексом почему-то накрывает именно тогда, когда реализовать это желание нет никакой возможности. Идея о месте для секса просто витала в воздухе.
Так на цокольном этаже появилась Конура. (История возникновения этого названия немного неприлична и напрямую связана с той единственной, немного модифицированной, позой, в которой там было комфортно заниматься сексом). Мне бы хотелось рассказать о том, как Сэра прониклась нуждами коллектива и выделила отдельное помещение сотрудникам под потрахаться, но, увы – как всегда, все пришлось делать самим. По сути, конура была небольшим чуланчиком, где хранились ведра, швабры и разнообразные чистящие средства из арсенала уборщиц. Поскольку уборка проводилась дважды в день – утром и вечером, большую часть дня в кладовку никто не совался. Преображение столь прозаического места в место для снятия сексуального напряжения произошло в тот момент, когда изнутри на двери появилась задвижка. Самая обычная, банальная задвижка. Потом была война с Феррис, отвечающей за хозяйственные вопросы, к которой на стол постоянно ложились докладные от уборщиц, находивших свое святилище оскверненным. Задвижка пропадала и вновь появлялась в тот же день. Наконец воюющие стороны достигли соглашения, и установилось хрупкое перемирие. Задвижка больше не исчезала, использованные презервативы уносились. Я бывал там несколько раз, пока не пришел к выводу, что, трахнув медсестру, в дальнейшем получаешь огромную головную боль и полнейшую невозможность вместе работать.
Это было абсолютным безумием, но сейчас я тащил Падалеки именно туда.
Мы вошли в коридор первого этажа через боковой вход и неторопливо направились к центральной лестнице. Пока что все складывалось как нельзя лучше – огромный викторианский холл впереди был пуст, не было даже медсестры в регистратуре.
- За мной. Быстро, - сквозь зубы распорядился я. Все-таки, когда включается нижний мозг, верхний отключается в буквальном смысле на хрен. Я не думал, что будет, если конура окажется занята, я не знал, как выкручусь, если внизу мы наткнемся на Феррис, я не имел ни малейшего представления, как мы будем выбираться обратно. Но, кроме простого физического желания, меня подстегивало что-то еще, какое-то странное щемящее чувство, словно мне необходимо просто успеть побыть рядом с Джаредом. Пока я еще могу. Пока еще есть время.
Падалеки же откровенно наслаждался происходящим. Для него это было игрой – немного опасной и очень захватывающей. Когда я остановился, чтобы заглянуть за угол и проверить ту часть холла, что не просматривалась из коридора, он тут же прижался ко мне сзади, запустил руки в карманы моих брюк и жадно огладил все, до чего дотянулся. Я судорожно выдохнул.
- Далеко еще? – его дыхание обожгло мою шею, губы почти неощутимо прошлись по коже.
Вероятность того, что кто-нибудь увидит нас, приближалась к ста процентам. Это возбуждало до такой степени, что я был уже почти готов плюнуть на все и устроить такое представление, о каком будут вспоминать еще лет пятьдесят.
- Уже рядом, - я все же смог восстановить дыхание и вытащить руки Падалеки из своих штанов.

***

- Блядь! – рявкнул я.
Падалеки заржал.
Гильдия уборщиц таки нанесла предательский удар в спину озабоченной части нашего трудового коллектива. По периметру кладовки, и так не слишком просторной, теперь стояли стеллажи, сокращая свободное место в центре до минимума. Нет, наверное, не очень крупный мужик и миниатюрная девушка вполне смогли бы расположиться здесь без критического неудобства, но вот мы… Я в отчаянии посмотрел на Джареда.
- Иди уже сюда, гений, - проворчал парень, втискиваясь в кладовку и затаскивая меня следом.
Хорошо хоть задвижка была на месте.
Я включил свет.
Мы стояли лицом к лицу, тесно соприкасаясь телами. Это было необычно и… приятно?
- Ну, чем займемся? - прошептал Джаред мне в губы, расстегивая мою рубашку. Его потемневшие глаза казались бездонными омутами, я тонул и наслаждался своей гибелью.
- Петтинг? – предложил я единственно возможное, запуская руку под футболку Джареда, упиваясь ощущением крепких мышц, перекатывающихся под моими ладонями.
- Только если очень глубокий, - негромко рассмеялся Падалеки, переходя к брюкам.
- Подними руки, - попросил я и стянул с него футболку. Так стало гораздо лучше – прикосновение его обнаженной груди к моей, биение сердец где-то совсем рядом.
Я шумно выдохнул, когда ладонь Джареда уверенно легла на мой член. Я потянулся к его штанам, но Падалеки покачал головой.
- Просто стой спокойно, - сказал он.
Я понял мысль Джея, когда его возбужденная плоть коснулась моей, а потом Джаред обхватил нас обоих рукой и начал двигаться, неторопливо, дразняще.
- О-ох, малыш, да, сильнее, детка, - вырвалось у меня.
Джаред слегка наклонил голову и коснулся губами моего приоткрытого рта. Он целовал меня легко, нежно, не пуская в ход ни зубы, ни язык.
Я терялся в его запахе, в ощущении почти полного контакта наших полуобнаженных тел, в движениях его большой крепкой ладони.
Внезапно Джей замер и прислушался. Я хотел было недовольно застонать, но он зажал мне рот рукой.
В тот же миг за ручку двери дернули. А потом еще раз. Вот так люди и становятся импотентами.
- Таня, ну подожди, ну сейчас, сейчас я все улажу, - тихое бормотание Стивена по ту сторону, а потом резкий удар в дверь.
- Эй, Кэлли! Хартли! Кто там есть! Приятель, ты тут не один, между прочим! Освобождай помещение!
Мы с Джаредом переглянулись.
- Он способен просто сидеть и ждать, пока мы не выйдем? – тихо прошептал мне Падалеки в самое ухо, не забыв облизнуть мочку.
- Он - способен, а вот она – вряд ли, - покачал головой я.
Судя по прозвучавшему имени, Стив наконец-то уломал милашку психотерапевта, а она была явно не из тех девушек, что будут спокойно сидеть в подвале и ждать своей очереди, дабы потрахаться в кладовке. Полагаю, заполошная мысль «Господи, что я здесь делаю?!!» уже неоднократно посетила эту хорошенькую головку, а значит, скоро Солнье испугается окончательно и уйдет.
- Ну и хорошо, - мурлыкнул Джаред, проводя кончиком языка по моей шее, от чего у меня по всему телу пробежали мурашки, - не будем терять время.
Разумеется, эффектное появление Карлсона не прошло бесследно для нашего возбуждения, Джей первый обратил внимание на этот факт, и бесшумно рассмеялся.
- Ну вот, придется начинать все сначала, - прошептал он, - но я знаю хороший способ. Надеюсь, ты не успел завести ревнивую подружку?
Прежде, чем я успел ответить, он приник губами к моей груди, именно там, под правой ключицей, прикусил кожу, сначала легко, словно пробуя на вкус, потом сильнее, все крепче сжимая зубы, и еще, и еще, … Кажется, я прокусил нижнюю губу. Помня, что мне нельзя оставлять следы на Джареде, я впился ногтями в собственные бедра. Если бы Падалеки не держал меня, я, наверное, просто стек бы на пол.
Моим стояком можно было крушить здания на манер тарана.
В этот момент из-за двери раздалось:
- Таня, подожди! – и звук торопливых удаляющихся шагов.
- Наконец-то, - проворчал Джаред, и вновь, так сказать, взял дело в свои руки.
Я кончил первым, а через минуту заворожено любовался, как расширяются в момент оргазма зрачки Джея.
… Потом мы долго искали футболку Падалеки, потом пытались натянуть белье и штаны, что было очень непросто из-за невозможности толком присесть или нагнуться, смеялись, сталкиваясь лбами, и ловили губы друг друга, когда наши лица оказывались слишком близко. Я был счастлив – настолько, насколько мог. Так, как умел.
Я выскользнул из кладовки первым.
- Запрись и сиди тихо, я пойду проверю путь отступления, - сказал я Джареду.
- Мой герой, - засмеялся тот и чмокнул меня в нос, прежде чем закрыть дверь.
Все было тихо. Я огляделся по сторонам и пошел к выходу. Но буквально через пару шагов столкнулся с Карлсоном, который, сука такая, все же ждал за углом.
- Эклз? – Стив, казалось, не поверил своим глазам. - А ты что…. А-а, так вот благодаря кому я обломался!
Он радостно улыбнулся во все тридцать два и хлопнул меня по плечу.
- Слушай, а кто там с тобой, а? – его глаза загорелись азартом. Все, пиздец, теперь не угомонится. - Она еще там, да? Ты порвал на ней трусики и теперь идешь искать запасные?
- Блядь, чувак, если тебе не дали, это не повод утомлять меня своими грязными фантазиями! – огрызнулся я. Ебаный в рот, может, просто вырубить его к чертовой матери, а? Пока прочухается, Джаред успеет уйти.
Не подозревающий о моих кровожадных мыслях Карлсон продолжал ныть:
- Ну Э-эклз! Ну кто-о! Ты же зарекался – никаких больше девиц из клиники, было, да? Или это не из клиники?
- Или это не девица! – окончательно вышел из себя я. - Блядь, Карлсон, ты меня поймал, я уломал Эрика на минет! А сейчас иду за минералкой, чтобы он мог прополоскать рот!!!
Стив заткнулся на минутку и потом оглушительно заржал. Я потихоньку подталкивал его к двери, с тоской понимая, что это не вариант. С него станется остаться караулить на лестнице или в холле. От этой пиявки так просто не отвяжешься. Придется бить.
Неожиданно Стив сам подсказал мне выход. Он вежливо, но решительно высвободился из моих рук и зашагал по коридору к конуре, сообщая на ходу:
- Дженс, я только одним глазком!
Я врезался в его спину и по инерции протащил по коридору немного дальше двери в кладовку. Потом с силой припечатал его лицом к стене так, что Стив был вынужден смотреть в ту сторону, где в настоящий момент не происходило ровным счетом ничего интересного.
- Дженс, ты чё? – задушено проскулил он.
- Заткнись, Карлсон, - для убедительности я еще раз слегка стукнул его об стену, Стив взвыл. - Раз ты не понимаешь по-хорошему, я вынужден действовать по-плохому. И только попробуй дернуться – так въебу, до конца жизни помнить будешь. Уловил? Ну?
Карлсон что-то всхлипнул. Я счел это за согласие, но хватки не ослабил.
- Уходи отсюда, быстро! – крикнул я.
Дверь тут же открылась, в коридор бесшумно выскользнул Джаред и вопросительно посмотрел на меня. Я молча кивнул, он торопливо направился к лестнице, на прощание бросив на меня взгляд, полный тревоги. Остается только надеяться, что он сможет добраться до палаты, не встретив Крипке.
Я выждал минут десять, отпустил Карлсона и пошел к выходу.
- Эклз, сука, ну кто это был?!! – прозвучало за моей спиной.
- Гэмбл, - не оборачиваясь, бросил я.

***

- Ты придешь завтра? – спросил Джаред между поцелуями, которыми мы самозабвенно обменивались, забившись в угол палаты, который не был виден из смотрового окошка двери. После инцидента с Карлсоном, особенно после удачного его завершения, я вдруг почувствовал необыкновенный прилив уверенности в своих силах. А уж когда я обнаружил, что Падалеки благополучно добрался до комнаты, я окончательно уверился в собственной безнаказанности. Черт возьми, пока эти глаза загораются такой радостью при виде меня, со мной, с нами просто не может случиться ничего плохого.
- Разумеется, малыш, - ответил я, пропуская темные шелковистые пряди между пальцами. - Более того, останусь здесь до послезавтра.
На лице Джея изумление сменилось такой искренней радостью, что мне стало немного неловко за свою шутку.
- Я дежурю, дурачок, - я постарался смягчить жестокость слов нежностью губ, касающихся его лица.
- Придурок, - рассерженным котом фыркнул Джаред, выворачиваясь из моих рук.
Я поймал его за шиворот и вновь притянул к себе. Надо сказать, он не очень-то сопротивлялся.
- Прости, малыш, я действительно придурок, - прошептал я, вжимаясь лицом в его шею, точно пытаясь сохранить на себе его запах до завтра. - Вот не повезло-то тебе, а?
- Повезло, Дженс, - он провел губами по моим коротким волосам. - Мне еще никогда в жизни так не везло.
В этот раз, уходя, я как-то неожиданно нашел слова, чтобы попрощаться.
- Доброй ночи, малыш, - я провел рукой по его лицу, Падалеки на миг благодарно прижался к моим пальцам щекой, - до завтра.
И моя улыбка была совершенно искренней.
Я переоделся, заглянул в пустую ординаторскую, чтобы убедиться, что ничего не забыл, попрощался с Эллен, дежурной сестрой, и, насвистывая, вышел на лестницу.
- Держи его!!!
Откуда вылетели эти уроды – я и сам толком не понял. В один момент Стив и Том прижали меня к стене, Карлсон надежно зафиксировал правую руку, Веллинг – левую, и, к моему неслабому удивлению, стал расстегивать на мне рубашку.
Абсурдность ситуации меня даже развеселила.
- Парни, совсем охуели? Если это намек на групповушку, то можно было просто попросить по-хорошему, я ж не против, - выдал я, извиваюсь всем телом в тщетных попытках вырваться.
Но очень скоро смеяться мне расхотелось. Расстегнув верхние пуговицы, Веллинг распахнул ворот рубашки, обнажая шею и грудь.
- Бля, Карлсон, ты был прав! – казалось, Том просто решил не обращать на меня внимания. - Глянь, у него реально засосы; ё-моё, это не просто засосы, это укусы!
- А я что говорил, - пропыхтел Стив, с трудом удерживая мою руку. - С тебя двадцатка, чувак!
Я разозлился всерьез.
- А ну слезли с меня быстро, оба!!! – прошипел я.
Парни тоже поняли, что шутки кончились.
- Дженс, Дженсен, - осторожным тоном профессионального переговорщика обратился ко мне Веллинг, в знак доброй воли немного отодвигаясь, - ты в порядке? Если мы тебя отпустим, ты же не полезешь к своим друзьям с кулаками?
- Если встречу где-нибудь поблизости друзей, то постараюсь удержаться, - огрызнулся я, прекращая оказывать сопротивление. - Хорошо, Том, все, отпустите, обещаю - я убью вас позже, поодиночке.
- Отпускай его, Карлсон, - тут же распорядился Веллинг.
Он сам отпустил меня первым и сделал шаг назад, примирительно поднимая руки и не спуская с меня глаз. Мне очень не понравилось выражение его лица. Веллинг почему-то выглядел встревоженным, хотя и пытался это скрыть.
- Бля, Том, я ему не верю! – скороговоркой выдал Стив и, отцепившись от меня, юркнул в отделение.
- И правильно делаешь, сука, ты будешь первым! – крикнул я ему вслед, бросил на Тома ненавидящий взгляд и побежал вниз, на ходу застегивая рубашку.
- Дженс, - прозвучало мне в спину.
Я резко обернулся.
- Я не рассказал Карлсону о том, как вы с Джей Ти курили одну сигарету на двоих. Сам знаешь, он очень быстро сделал бы выводы, которые бы тебе точно не понравились. И поделился бы ими со всеми, - негромко произнес Том, внимательно наблюдая за моей реакцией.
Я оскалился.
- Можешь запихнуть свои наблюдения вместе с выводами Стива себе в задницу, - посоветовал я, - меня не волнует ни то, ни другое.
- Очень зря, - прозвучало в ответ.
- Да пошел ты, - пробормотал я себе под нос и продолжил свой путь.
Но настроение уже было основательно подпорчено. Я невольно задумался о том, что самые жестокие удары судьба, как правило, наносит именно в такие моменты – когда ты безмятежно счастлив, уверен в своих силах и абсолютно не ожидаешь подвоха от этой злобной сучки.

***

Вполне закономерно, неприятности не заставили себя ждать. После пересменки в кабинете главного врача, Крипке попросил меня задержаться и сообщил, что он искренне за меня рад.
По традиции я не стал пытаться разгадать этот ребус и попросил пояснить, в чем же мне так повезло.
- С завтрашнего дня на одну головную боль у вас будет меньше, - любезно сообщил Эрик. - Подготовьте документы на выписку Падалеки, завтра его переводят в Массачусетский Центральный Госпиталь, в Бостон. Со мной связался мистер Морган, адвокат семьи, он уполномочен забрать это несчастье.
- Зачем? – тупо спросил я, пока еще не в силах осознать весь масштаб надвигающейся катастрофы.
- Господи, да вам-то какая разница? – с досадой спросил Эрик, постепенно теряя ко мне интерес. - Кстати, проследите, чтобы все архивные истории были в наличии, для экспертизы они обязательно понадобятся, позже их запросят.
- Какой экспертизы? – тихо спросил я, борясь с желанием стукнуть Крипке головой об стол, если это поможет получить информацию – всю и сразу.
- А разве я не сказал? – искреннее удивление в глазах. - Для дальнейшего решения вопроса о его дееспособности.

***

- Судебно-психиатрическая экспертиза?! – я почти кричал. - Ты об этом не хотел мне говорить?
Джаред стряхнул мои руки со своих плеч. В глазах злость, губы упрямо сжаты.
- Не ори на меня, Дженс, - негромко, но с вполне отчетливой угрозой произнес Падалеки. - Ты ничего не понимаешь.
- Блядь, это ты ничего не понимаешь! – я немного сбавил тон, не потому, что боялся привлечь к себе ненужное внимание, просто мне показалось, что так до Джея лучше дойдет. - Ты хоть представляешь, что будет, если тебя по суду признают недееспособным? А когда экспертная комиссия внимательно ознакомится со всеми документами... Не просто поверхностно проглядит диагнозы, а действительно прочитает все то, что про тебя написано в архивных историях, а они запросят истории, выписками дело не ограничится, – тебе конец. Они просто решат, что все мы здесь, в Святом Матфее, некомпетентные идиоты, или просто стеснялись перед твоей семьей выставить честный диагноз. Ты понимаешь, кто ты по медицинским документам? Ядерный шизофреник, с непродолжительными и нестойкими медикаментозными ремиссиями, склонный к асоциальному поведению и агрессии, эпизодически принимающий наркотики, да еще и гей, который промискуитетствует по заведениям самого сомнительного пошиба!
- Про последнее тоже написано в моей истории болезни? – съязвил Джаред.
- Если есть человек, заинтересованный в том, чтобы ты не смог принять наследство, – а такой человек есть, не так ли? – найдутся и свидетели того, как ты отжигал по гей-барам! – отрезал я.
- Хорошо, твои предложения? – неожиданно покладисто поинтересовался Падалеки.
Я осекся на вдохе, когда с ужасом понял, что мне нечего сказать. Никакой я не герой и никогда им не был. Я трус. Во всем, что затрагивает мою никчемную, но такую уютную жизнь – я абсолютный, совершеннейший трус. Я просто не находил в себе сил решиться на последний шаг – предложить Джареду свою помощь. Это было легко в теории – забрать Падалеки из госпиталя, просто вывести на прогулку и увезти, но, блядь, – а что дальше? Остаться без денег, без работы, без будущего, с почти незнакомым парнем на руках и обвинением в его похищении? Крыса внутри меня отчаянно заверещала. Я ненавидел себя и отчаянно боялся, что Джаред попросит ему помочь.
Однако Падалеки остался неожиданно спокойным. Он отошел к окну, присел на край подоконника и скрестил руки на груди, изучая меня внимательным взглядом. Меня прошиб холодный пот при мысли, что он догадался о моих мыслях.
- Да, в одном ты прав, Шарлотта вполне может найти или купить свидетелей моих похождений, - продолжил он, словно ни в чем не бывало, - однако это будет иметь значение только в том случае, если я болен, в качестве, так сказать, отягощающего обстоятельства. Но если я здоров – мы живем в свободной стране, с кем хочу, с тем и трахаюсь.
- Блядь, ты меня вообще слушал?! – вырвалось у меня.
Второй раз это преображение тоже произошло как-то незаметно. Просто внезапно я понял, что на меня холодно и изучающе смотрит тот, другой Падалеки.
- Я еще раз повторяю, Дженс, - равнодушно, почти без интонаций произнес Джаред, - ты ничего не понимаешь.
Он отвернулся к окну и продолжил:
- Это мой мир, Дженсен. Он совсем иной. Там важно даже не количество денег, что их неприлично много - ясно априори, важно то, насколько качественный товар ты способен за эти деньги приобрести, относится ли это к людям, вещам или услугам. Способность купить самое лучшее и является главной личностной характеристикой людей моего круга, свидетельствующей о хитрости, предприимчивости, деловой хватке, уме, беспринципности, – обо всем. Я не хотел тебе об этом говорить заранее, просто, чтобы не сглазить, но, раз уж так сложилось… У меня очень хорошие приобретения на сегодняшний день, Дженсен. Моя комиссия экспертов, отобранная Морганом, на порядок авторитетнее комиссии Шарлотты. И моя комиссия ограничится чтением диагнозов. За правильные диагнозы отдельное спасибо милейшей мисс Гэмбл, одной из самых удачных моих покупок. Но главный мой козырь – на моей стороне Джеффри Дин Морган, лучший из адвокатов моего отца.
Вот так-то, Эклз. Ты даже ничем не рисковал. А теперь можешь смело распустить хвост и думать о том, что ты уже почти решился раз в жизни перестать быть крысой и поступить по-человечески. И что ты, разумеется, вот прямо сейчас собрался бы с духом и…. Просто Джаред предложил свое решение раньше. Неплохое решение, надо признать. Ну что ж, ты был готов помочь, но раз так…
Только самого себя не обманешь, верно? Даже если ты виртуозно лжешь другим, с самим собой этот номер не пройдет. И ты всегда будешь знать, что в тот, возможно, единственный день, когда тебе представился шанс стать человеком, ты предпочел остаться трусливой тварью.
- Ты не боишься, что адвокат может вести двойную игру? – спросил я, просто для того, чтобы что-то спросить.
На душе было мерзко. Я внезапно понял, что просто обязан сделать для Джареда то единственное, на что, надеюсь, еще способен. Я должен его отпустить. В привычную, богатую и, надеюсь, счастливую жизнь. Это будет больно, но так надо. Он поймет, что я поступил правильно, он умный парень. А я… Я далеко не то приобретение, которым можно гордиться.
Тем временем Джаред продолжал.
- Боюсь? Я знаю, что он ее ведет. Только он сделал ставку на меня, и играет против Шарлотты. Она очень сильно просчиталась, когда с самого начала дала ему понять, что не собирается делиться властью. Людей можно покупать не только за деньги, Дженсен. Моргана я купил за обещание полностью самоустраниться от управления всеми делами, как только избавлюсь от Шарлотты. Мы выгодны друг другу, а значит, я могу не сомневаться в его верности.
- Интересно, а за что ты рассчитывал купить меня, когда хотел моей верности? – негромко спросил я.
Вот теперь не подведи, малыш. Дай мне повод.
Джаред обернулся и сделал несколько шагов ко мне, приближаясь почти вплотную, склонил голову набок, в глазах смех.
- За минет? – предположил он.
Прости, малыш.
В последний момент я смог немного погасить силу удара и Джаред устоял на ногах, только отшатнулся, инстинктивно хватаясь за пострадавшую челюсть.
- Маленькая избалованная блядь, - процедил я, и меня вынесло из палаты.
Я постарался не услышать отчаянное «Дженс!», прозвучавшее мне вслед из-за захлопывающейся двери.

***

Остаток дня я провел в полностью автоматическом режиме. Я обошел своих больных, я помирился со Стивом и Томом, и мы вместе сходили пообедать. Я сначала демонстративно не замечал взгляды, которые на меня искоса бросал Веллинг, а потом действительно перестал обращать на них внимание. Я выяснил, что сестру Смит зовут Лиза, и извинился перед ней за свое недостойное поведение в субботу. Мы поболтали немного, и, кажется, подружились. Я разобрался со всеми своими долгами по историям болезни, которые у меня накопились за последнюю неделю, и почти спокойно оформил документы на выписку. Я опять, как и в день госпитализации Джареда, делал все, что угодно, лишь бы не начать думать.
Первый раз Лиза заглянула в ординаторскую и передала от Падалеки просьбу о беседе, когда на часах было четыре. Все еще находились на своих рабочих местах, Веллинг не преминул посмотреть на меня очень внимательно и многозначительно, а я попросил Лизу передать Падалеки, что сегодня с ним уже общался и что мы все обсудили. А еще распорядился выдать ему карандаш, бумагу и планшет, пусть рисует, если ему скучно. Или проводить в общий зал, если ему не хватает общения. Потом спокойно вернулся к работе. Том хмыкнул.
Мне хотелось выть. Выть и биться головой о стену. Я в сотый раз повторял себе, что все делаю правильно. Что Джею так будет лучше. Что в моей жизни нет места для Джареда, а в его жизни нет места для меня. Что мы слишком разные. Что у меня нет классного адвоката и возможности купить Гэмбл, а у Джея нет привычки питаться замороженной пиццей и пить дешевое пиво. Что у Джареда не хватит силы справиться со мной, а у меня не хватит терпения выдержать его. Что он просто пока не понимает всего этого, а у меня нет времени объяснять. Что потом он обязательно поймет и простит, но может, будет даже лучше, если не поймет и не простит. Я твердил все эти охуительно правильные вещи и понимал, что опять лгу самому себе.
Просто так проще уходить – первым, двинув напоследок по морде, чем стоять в конце коридора и провожать взглядом. А потом долго смотреть на закрывшуюся дверь.
Просто я до боли, до хрипа, до зубовного скрежета не хотел его отпускать. А если боишься потерять – сделай так, чтобы самому, первому стать потерей. Осознание того, что тот, другой, тоже испытывает боль, немного притупляет собственную.
Просто я надеялся, что до тех пор, пока Джаред будет чувствовать свою вину или хотя бы злиться на меня, он будет помнить обо мне.
Просто мне было легче делать вид, будто это я принимаю решение, будто это я отпускаю Джея.
Просто я понял, что он в любом случае завтра уйдет. И разозлился на него за это. Пожалуй, это и была единственная причина моего скотского поведения.
Второй раз Лиза напомнила про Падалеки в половине шестого. Я рявкнул про свою занятость и уткнулся в пустой монитор. Веллинг, уходя, похлопал меня по плечу и снова хмыкнул.
В десять вечера я вышел на обход. Для начала я выгнал из отделения охранника Тайлера, похожего на гибрид Дольфа Лунгрена и молодого Аль Пачино, которому в этот час делать здесь было решительно нечего. Потом прочитал расстроенной Лизе лекцию о недопустимости личных отношений в рабочее время на рабочем месте. Кому еще как не мне рассуждать о морали, верно? Я прошелся по отделениям, усилил терапию у пациента с эпилепсией в остром и выслушал милую пожилую леди в геронтологии, которой, в принципе, жаловаться было не на что, но очень хотелось поговорить. Мне говорить не хотелось, но слушать я мог. Потом я вернулся, по дороге еще раз шуганул Тайлера, и закрыл глаза, проходя мимо палаты Джареда.
Я заперся в ординаторской и сидел там до полуночи. У меня в голове бомба с часовым механизмом беспощадно отсчитывала секунды, что мы могли бы провести вместе. Меня мутило от ненависти к себе. В полночь я позвонил на пост Лизе, просто для того, чтобы услышать человеческий голос. Телефон не отвечал. И куда эта сука делась?!
Я распахнул дверь ординаторской… и с трудом подавил желание закрыть ее обратно.
Напротив ординаторской, прислонившись к стене, сидел Падалеки. Он поднял голову, реагируя на звук, и умоляюще посмотрел на меня – несчастный, беззащитный, одинокий.
- Дженс… - сорвано, сипло прошептал он, - пожалуйста, только не так…
Его лицо было мокрым от слез, глаза покраснели и опухли.
Мне показалось, будто у меня остановилось сердце. Ноги приросли к полу, я никак не мог отпустить ручку двери, стиснув ее побелевшими пальцами. Я понимал, что сейчас мне надо просто сделать шаг назад и тихо закрыть эту чертову дверь, чтобы навсегда остаться по разные стороны. Но я не мог.
- Дженс, - повторил он, протягивая ко мне руку в неосознанном жесте, полном отчаянья и мольбы.
Сердце сделало первый удар. И тут же где-то внутри словно прорвало плотину, сметая потоком чувств и эмоций все защитные укрепления, которые я старательно строил всю свою жизнь.
Я рванулся к Джареду и упал на колени.
- Малыш, все хорошо, - шептал я, прижимая его к себе, ощущая всем телом его рыдания, - прости, прости…
Я покрывал поцелуями его лицо, я собирал губами его слезы.
- Прости, малыш, прости, пожалуйста, прости… - повторял я, понимая, что приму любую боль, причиненную им, какая бы она ни была. Пусть он уйдет завтра, пусть навсегда, сейчас и здесь он со мной.
- Малыш, посмотри на меня, - я убрал волосы с его лба, заставляя посмотреть мне в глаза.
Серо-зеленые волчьи, хищные, лучшие, любимые.
- Пойдем к тебе, - попросил я, тремя словами отрекаясь от всего, о чем думал раньше, - пойдем к тебе.
Где в это время ходила Лиза Смит, мне было уже не интересно.

***

Джаред никак не мог придти в себя. Он вцепился в меня и не желал отпускать, его ощутимо потряхивало. Чувство вины – не то чувство, что способно придать нужный настрой перед сексом.
- Так не пойдет, - пробормотал я и потащил Джея в ванную комнату.
Я осторожно выпутался из своей одежды, стараясь не разрывать тактильного контакта с Джаредом, затем раздел его, поглаживая, успокаивая, касаясь губами кожи.
Душевая кабинка явно не была рассчитана на двоих, но меня данное обстоятельство волновало в последнюю очередь. Мы стояли под теплыми струями, мои губы нежно касались лица Джея, руки гуляли по его телу, и он постепенно расслабился, стал отвечать на мои ласки, сначала неуверенно, потом все более страстно. Но этого было мало, потому что меня не отпускало ощущение, что в глубине его глаз еще остался страх потери. Блядь, кажется, он в самом деле боялся потерять это невзъебенное сокровище – меня. Какая же я все-таки сука, убить мало, до чего довел парня. Хотя, откуда мне было знать, что здесь все так запущено… Херовое оправдание, если честно.
- Успокойся, малыш, - шептал я, мягко целуя его губы, - я здесь, я никуда не уйду, я никогда тебя не оставлю…
- Обещаешь? – глухой голос, внимательный взгляд.
Я готов был рассмеяться от облегчения. Раз Джаред стал требовать обещаний, значит, он вернулся. Или, по крайней мере, близок к тому.
- Пока сам не прогонишь, - уклончиво отозвался я, опускаясь на колени.
Я немного комплексовал делать минет парню, который достиг вершин мастерства в этом деле. Но потом подумал, что сам себя с этой стороны он вряд ли знает, а значит, у меня есть шанс хотя бы не опозориться.
Я провел языком по всей длине члена Джареда, нежно коснулся губами головки, вобрал в рот как можно глубже и, обхватив пальцами основание, начал неторопливые ритмичные движения. Я наслаждался его вкусом, его запахом, ощущением нежной бархатистой кожи, я прикрыл глаза, когда услышал стон и почувствовал, что Джаред стал толкаться бедрами, прижимая мою голову к себе.
Впервые в жизни я получал истинное удовольствие от процесса. У меня не возникло и мысли отстраниться, когда Джаред кончил.
Я переводил дыхание, поглаживая ягодицы Джея, когда он внезапно приподнял мою голову и спросил, с тревогой заглядывая мне в глаза:
- Дженс, ты уедешь со мной?
Я застонал, закатив глаза.
- Джей, я что, плохо отсосал, что ты об этом сейчас думаешь?
Он рывком поднял меня на ноги, поцеловал, нежно, благодарно, жадно.
- Наоборот, слишком хорошо, - прошептал он в уголок моего рта. - Я не хотел бы этого лишиться.
С возвращением, Джаред. Вот это мой мальчик.
- Посмотрим, - выдохнул я, возвращая ему поцелуй.
Мы стояли под горячими струями воды и целовались. Все было правильно, так, как и должно было быть.
- Я хочу тебя, Дженс, - произнес Джаред, глаза его светились знакомым огнем, рука ласкала мою возбужденную плоть.
- Здесь? – задыхаясь, выдавил я.
- Нет, - губы Джея тронула шальная улыбка, - пойдем лучше испачкаем крахмальные больничные простыни.
- Звучит здорово, - согласился я.
Мы упали на постель практически мокрые (одного небольшого полотенца явно было недостаточно на два немаленьких тела), смеясь и толкаясь в попытке уместиться на узкой койке вдвоем. Наконец комфортное положение было найдено – я навис над Джеем, опираясь на руки, при этом мой член упирался ему в живот и жаждал более активных действий. Мерзавец Падалеки ехидно улыбался и ерзал подо мной, доводя до кипения.
- Мне кажется, или я это уже говорил – у меня ничего нет? – спросил я, с трудом сдерживая смех.
Джаред почти правдоподобно испугался.
- Мне кажется, или если я сейчас признаюсь, что у меня есть, то огребу нехилых пиздюлей? – спросил он.
Я расслабил руки и опустился на Джея, покрывая его шею дразнящими, мокрыми поцелуями.
- Не огребешь, - мурлыкнул я, - если докажешь, что это только для меня.
- И как я смогу это доказать? – выдохнул Джаред, откидывая голову и запуская ногти мне в спину.
- А я научу, - я слегка прикусил его сосок.
- Ч-черт, ладно, убедил!
Джаред вывернулся и достал из-под матраса очередной тюбик. Или тот же. Мне, в принципе, было без разницы.
- Имей в виду, если он с абразивом, ты тоже пострадаешь, - предупредил я, сползая ниже и выдавливая гель на пальцы.
Джаред расхохотался.
Я готовил его медленно, старательно, наслаждаясь той дрожью, что пробегала по его телу, и низкими, гортанными стонами. Я хотел, чтобы в этот раз все было идеально, он уже натерпелся от меня слишком много боли – и физической, и душевной. Он больше не должен страдать по моей вине. Никогда.
Мне удалось завести Джареда настолько, что когда я вошел, его стон был стоном наслаждения. Он резко подавался мне навстречу, все ускоряя темп, он запрокинул голову и прикусил запястье, заглушая крики. Джей не прикасался к себе, и я был в полной мере вознагражден за свои труды, когда увидел, как он кончает только благодаря моим стараниям. В момент оргазма он резко сжался, и я последовал за ним через несколько секунд.
В этом чертовом госпитале все слишком неправильное, маленькое, тесное, думал я, стараясь улечься на бок рядом с Джаредом. Что кладовки, что душевые, что кровати. Наконец нам удалось устроиться, я уткнулся лицом в его грудь, обняв, правая рука сразу занемела под тяжестью его тела. Мне было все равно. Я понял, что обратный отсчет продолжается. Я вновь слышал неумолимое тиканье часового механизма портативной атомной бомбы у себя в голове. Я терял его, я терял Джареда, и чем сильнее я прижимал его к себе, тем отчетливей понимал – он уходит, он бесплотной тенью ускользает у меня между пальцев, его уже нет рядом со мной.
- Дженс, Дженни, что?
Я бил всегда, сразу, резко и больно за малейший намек на Дженни. Сейчас я только сильнее вжался в Джареда, надеясь запомнить, впитать его запах, навсегда сохранить в памяти ощущение его гладкой кожи под моей щекой.
- Дженс! – Падалеки, судя по голосу, действительно испугался, он отстранился и заставил меня посмотреть на него. - Дженс, что случилось?
Я смог заставить себя улыбнуться.
- Ничего. Малыш, мне просто так хорошо с тобой, что становится страшно, - прошептал я, не сильно покривив душой.
Он облегченно выдохнул и сжал меня так, что, кажется, затрещали ребра. Даже интересно, что из этого лося получится лет через десять.
- Мне тоже страшно, Дженс, - зашептал он мне в макушку, обжигая дыханием, - и мне очень хорошо с тобой. На самом деле я… никого… и никогда… так.
Ну, будем считать, что непроизнесенное все же было сказано.
Я подтянулся выше и накрыл его губы своими.
Блядь. Я даже не захотел думать дальше, когда попытался представить, на что утром будет похож мой рот. Джоли, удавись, сука!
Мы ворочались на узкой койке, стараясь не упасть на пол, переплетая дыхание и языки, руки и ноги. Когда Джаред в очередной раз оказался сверху, он замер и, как мне показалось, засмущался.
- Что? – рявкнул я. Если сейчас он внезапно включит хорошего мальчика с припевом «это неправильно», я его ударю, и сильно, честное слово.
- Дже-енс, - застенчиво выдохнул Джаред мне в ухо. - Я хотел бы… ну… ты понимаешь… если ты позволишь…
Блядь, вот только второго Крипке мне не хватало, особенно в койке.
Я жестко зафиксировал подбородок сидящего на мне Падалеки пальцами и произнес:
- Джей, если ты хочешь, чтобы тебя поняли, излагай внятно.
- Я хочу тебя трахнуть, - выпалил Джаред и испугался. По крайней мере, глаза у него точно стали испуганными.
Ну и чего ради я должен был ломаться? Я ведь тоже хотел этого с нашей первой ночи. Бля, да я заебался ждать, пока он попросит...
Я коротко засмеялся и спихнул Джареда с кровати.
-Ты так красноречиво уговариваешь, - фыркнул я, - я просто не в состоянии тебе отказать…
Я встал на колени и нагнулся вперед, утыкаясь лицом в подушку. Поза предельного доверия и полного подчинения. Я задышал часто и неровно, когда почувствовал, как кровать проминается под тяжестью тела. Я прикусил край подушки, когда Джаред раздвинул мои ягодицы. И я взвыл в голос, когда язык Джея прикоснулся ко мне в самой нескромной, самой интимной ласке, которую я бы не позволил никому другому. Я рвал подушку зубами, подаваясь навстречу этому потрясающему языку. Впервые в жизни я перестал думать, полностью отдавшись ощущениям.
Когда я пришел в себя, то сразу почувствовал холод этого гребаного геля.
- Не надо, - прорычал я. - Возьми меня так.
И Джаред меня послушался. Боль и наслаждение всегда были для меня не просто двумя сторонами одной монеты – они были по сути одним и тем же. Думаю, остальные люди тоже это знают, просто не хотят признаваться.
- Ты уедешь со мной?- эта блядская сука просто взял и остановился, я попытался насадиться на него сам, но ублюдок держал меня крепко.
- Дженс, ты уедешь со мной? – блядь, мальчик, да я тебе сейчас что угодно пообещаю!
- Да!!! – взвыл я. - Да, блядь, все, что захочешь, только не останавливайся, сука!!!
Кончая, я таки вырвал зубами клок синтепона из многострадальной подушки. По ходу, это был оргазм всей моей жизни…
Джаред опустился сверху, неровно дыша мне в затылок. Нет, чтобы помолчать, мудак, насладиться моментом…
- Дженсен, ты обещал, - откуда столько сил, чтобы целовать мои плечи, лопатки, спину, поясницу… Все понимаю, двадцать лет, гиперсексуальность, но отдыхать-то когда-то надо?
Я перевернулся под ним, вновь сходя с ума от тиканья в голове, и нашел его губы.
- Малыш, я помню, как захочешь, так и будет - прошептал я и подумал: «Пока у нас еще есть время».
Кстати, о времени.
- Малыш, не в курсе, который час? – спросил я, дергая за ухо этого озабоченного придурка, который самозабвенно вылизывал мою шею.
-Что? А… Да, - он потянулся к тумбочке, погладив меня своим телом, и включил ночник.
- Какого?.. – зашипел я, невольно зажмурившись от яркого света.
- Тш-ш, сам хотел узнать время, - огрызнулся Джаред, выдвигая ящик.
- Четверть второго, - сообщил он.
- Ролекс? – заинтересовался я.
- Э… да. Тебе нравится? Тогда это тебе.
Получив подзатыльник, Падалеки недовольно посмотрел на меня.
- Какого хера, Эклз? Накрыло вдохновение повыебываться? У меня этих побрякушек как грязи, нравится – бери, это не обручальное кольцо, ни к чему не обязывает.
У меня всегда была слабость к дорогим часам. Я не выдержал и застегнул браслет на левом запястье.
- Ну… спасибо, что ли, - немного растерянно произнес я.
- Отработаешь, - зловеще пообещал Падалеки, выключая свет.
Вечность и еще один оргазм спустя, когда даже неугомонный Джаред выдохся, а я так и вовсе чувствовал себя полумертвым, я собрался уходить.
- Малыш, я пойду, - прошептал я, целуя устроившего голову у меня на груди Джея в макушку.
- Дженс, побудь еще чуть-чуть, пожалуйста, - тихо попросил Джаред, теснее прижимаясь ко мне.
Запрещенный прием. Я просто не смог ему отказать.
- Все, что захочешь, малыш, - я покрепче обнял Джея и вздохнул. - Для тебя – все, что захочешь.
И, твердо пообещав себе уйти ровно через десять минут, я провалился в сон.

***

Если я когда-нибудь соберусь составить рейтинг самых ужасных пробуждений в моей жизни, то однозначный лидер этого хит-парада у меня уже имеется.
Проснуться в одной постели со своим пациентом и любовником от того, что в палате внезапно зажегся свет, и обнаружить у изножья кровати Крипке, Смит и двух охранников – так может начинаться только очень, очень херовый день.
- О-ху-еть, - по слогам выдал я, чувствуя, как рядом зашевелился Джаред. - Дорогая, у нас гости.
- Рад, что вы не утратили чувства юмора, Эклз, - кивнул Крипке, глядя на меня с каким-то профессиональным любопытством. - Но я был бы признателен, если бы вы следили за своим языком. Мистер Брентон, будьте любезны, скомандуйте отбой тревоги. Мы его нашли.
Один из охранников кивнул и вышел из палаты. Разумеется, я даже не надеялся, что выйдет Тайлер.
Если кому интересно - что чувствуешь, когда твоя жизнь рушится и летит ко всем чертям прямо у тебя на глазах, могу рассказать, я большой специалист в этом вопросе. Ни хуя ты не чувствуешь. Ни одной связной, адекватной мысли, ни одной четкой эмоции. Хотя нет. Оба раза, и тогда, с отцом, и сейчас, после первой оглушенности я начинал чувствовать облегчение. Что всё наконец-то кончилось, разрешилось, что больше не надо лгать, притворяться, искать эфемерный «лучший выход».
- Кстати, - любезно заметил Крипке, - когда я говорил о проявлении внимания, я не это имел в виду.
- В самом деле? - огрызнулся я, вспоминая, что одежда так и валяется общей кучей на полу в ванной. Блядь, хуже самого факта наличия Эрика здесь и сейчас было только то обстоятельство, что разговаривать с ним, по ходу, придется в голом виде.
- Может быть, выйдете и дадите нам одеться? – хмуро поинтересовался я.
- А вы стесняетесь, Эклз? – приподнял брови Крипке. Смит покраснела, а Тайлер коротко хохотнул.
- Я принесу, - спокойно произнес Джаред раньше, чем я успел открыть рот и нахамить. Он грациозно выскользнул из-под одеяла и, абсолютно не смущаясь по поводу собственной наготы, направился к ванной комнате. Смит покраснела еще сильнее, Крипке поперхнулся, а этот ублюдок Тайлер проводил Джареда заинтересованным взглядом. Нет, блядь, сегодня он точно нарвется.
Я откинул одеяло и сел на край кровати. В самом деле, мне комплексовать не из-за чего. А то, что ноги кривые, так это и в одежде видно. Сидеть было больно. От воспоминаний о прошлой ночи по всему телу прошла волна тепла, я мстительно подумал, что было бы здорово сейчас возбудиться и посмотреть, насколько Крипке сумеет сохранить невозмутимость. Когда я перестал чувствовать в Крипке своего начальника, страх перед ним куда-то делся.
- Я вижу, Эклз, вы стали принимать подарки от пациентов? – спросил Эрик, кивнув на часы. - Что ж, я даже не удивлен.
- Вы ошибаетесь, доктор Крипке, - не выдержал я. - Подарком был охуительный минет, а это так, маленький знак благодарности за то, что у меня такая божественная задница.
Тайлер не выдержал и одобрительно заржал, выражение лица Эрика стало абсолютно нечитаемым, Лиза готова была упасть в обморок. Не хотите по-человечески? Я давно играю в эти игры, смутить меня ой как непросто.
Я встал и с наслаждением потянулся, демонстрируя себя, так сказать, во всей красе. Смит немного пришла в себя и посмотрела на меня с откровенным любопытством. Я улыбнулся и подмигнул ей.
- Прекратите этот цирк, - поскучнел Эрик. Мне захотелось рассмеяться.
Вернувшийся Джей протянул мне аккуратно сложенную одежду. Вот чего он там так долго возился, наши шмотки сортировал.
- Прости, - прошептал он, глядя мне в глаза с такой тоской, что я окончательно развеселился. Я, конечно, та еще сука, но никогда не перекладываю свою вину на других.
- За что? – спросил я, проводя ладонью по его щеке. - За охренительно классную ночь?
А потом привлек Джея к себе, по-хозяйски ухватив за задницу, и демонстративно, порнографично, чтобы зрителям были видны наши сплетающиеся языки, поцеловал, чувствуя, как он трясется от смеха в моих руках.
- Порядок, малыш? – весело спросил я, отпуская Джареда.
- Полный, - ухмыльнулся он.
- Ну, допустим, не такой уж у него и малыш, - тихонько прокомментировал Тайлер, но я услышал..
В следующую секунду охранник уже корчился на полу, а я потирал ушибленную руку.
- Захлопни пасть, сука, - посоветовал я. - Я не разрешал тебе смотреть на него.
Крипке поджал губы.
- Если вы сейчас же не прекратите этот балаган, Эклз, - сухо и четко сообщил он, - я вызову охрану и вас вытащат отсюда в том, в чем вы есть. Через полчаса здесь будет миз Гэмбл, если вы желаете говорить с ней без штанов – дело ваше.
Мне действительно не стоило так себя вести. И Тайлера бить не стоило. Все это было очень глупо, я прекрасно понимал - подобная идиотская бравада если и в состоянии что-то изменить, то только мне во вред. Я чувствовал в своем веселье подступающую истерику, но просто не мог остановиться. Возможно, я так старательно хоронил свое настоящее и будущее просто потому, что знал - я обречен сегодня что-то потерять, и именно об этом упорно твердили все мои инстинкты начиная со вчерашнего вечера. Я просто сделал свой выбор. И теперь упрямо и последовательно завершал тотальное уничтожение собственного привычного мира, лишь бы сохранить главное для меня – Джареда. Когда он успел стать для меня человеком, ради которого не жаль пожертвовать всем и даже немного большим – я так и не заметил.
Уже на пороге я понял, что не сказал самого важного. Я остановился и обернулся, вызвав недовольство на лице сопровождающего меня Крипке.
Джей провожал меня грустным взглядом. Оставшийся с ним по приказу Эрика Тайлер выглядел даже не разозленным, а каким-то озадаченным.
- Джаред, я тут подумал… Если твое предложение все еще в силе, я уеду с тобой, – произнес я, и у меня отлегло от сердца, когда я увидел, как просиял Джей. Где-то в глубине души я боялся, что он ответит что-то вроде моего любимого «посмотрим».
- Твой, - одними губами произнес Джаред.
Я вспомнил, что он хотел от меня еще одной вещи. Почему-то мне казалось очень важным именно сейчас ничего не оставлять недоговоренным.
- Твой, Джаред. Только твой, - негромко пообещал я, но он меня услышал.
- Я найду тебя, Дженс. Только дождись меня, пожалуйста, - твердо произнес Джаред.

***

Я сидел в приемной Сэры Гэмбл и нервничал. Впрочем, любой бы нервничал на моем месте. Сэра и Эрик скрылись за дверью ее кабинета минут десять назад, и теперь Крипке вводил эту каскавеллу в юбке в курс моих похождений, а это никак не способствовало душевному равновесию.
Однако небо было настолько против меня, что мне даже не удалось насладиться своими страданиями в одиночестве.
- Дженс? – в приемную ввалился растрепанный Стив.
Только не это.
- Ты-то какого черта здесь делаешь? Время четверть шестого, - устало поинтересовался я.
- Меня вызвали, сказали - это срочно, что ты отстранен от работы, - Стив смущенно взъерошил волосы. - Я сяду?
Понятно, ему не только об этом рассказали.
- Стив, я не кусаюсь.
Карлсон плюхнулся в соседнее кресло, не отводя от меня испуганных глаз.
- Дженс, ты как? – наконец спросил он.
- Блядь, Стив, что за дурацкий вопрос, - поморщился я, - я не жертва изнасилования. И я – нормально. Лучше расскажи, что здесь произошло, пока, гм, я слегка отсутствовал.
Все, теперь Стиву есть чем заняться в ближайшие несколько минут, а там, глядишь, и Сэра освободится. Я уже почти мечтал быстрее попасть в ее кровожадные объятья. Главное, чтобы это произошло раньше, чем Стив вспомнит про наше идиотское пари и про то, как я его лапал.
Однако Карлсон был пугающе лаконичен. Я узнал, что около четырех утра у пациента в остром отделении случился эпилептический припадок, сестра отправила санитара на поиски дежурного врача, которые вполне закономерно не увенчались успехом. Что потом меня искали по всему госпиталю, подняли на уши охрану и позвонили Крипке. Он прибыл в клинику через двадцать минут после звонка, и в ходе допроса сестры Смит, которая видела меня последней, выяснил, насколько настойчиво хотел меня видеть накануне вечером Падалеки. Она даже припомнила, что из его палаты ночью раздавались какие-то странные звуки. Ну, дальнейшее очевидно…
Понятно, единственное, о чем умолчала эта милая девочка, так это о том, что она уходила с поста в комнату охраны, прошляпив Джареда. Впрочем, я не мог ее винить и не собирался сдавать. Каждый выживает, как может. В конце концов, я даже был ей в чем-то благодарен.
Стив закончил свой рассказ и замялся, исподлобья поглядывая на меня и явно не решаясь о чем-то спросить.
- Что? – простонал я. Вот только его любимых игрищ мне сейчас недоставало.
- Дженс… так ты и правда… ну… - он окончательно смутился и замолк.
- Твою мать, Стив, я не «ну», я бисексуал, и да, я трахался с Падалеки, – вздохнул я.
Глаза Карлсона загорелись азартом.
- Слушай, а тогда, в конуре, ты типа – тоже с ним?
Нет, Стив однозначно из тех людей, которым проще отдаться, чем объяснить, почему ты не хочешь.
- С ним, - согласился я.
- И это он тебя так, - неопределенный жест в районе шеи, - разукрасил?
Мне почему-то стало обидно.
- Ты его спину после нашей первой ночи не видел, - проворчал я.
- Ты хочешь сказать, что ты был снизу? – заинтересовался Стив.
- Парень, я всегда сверху, даже когда снизу, - самодовольно ухмыльнулся я.
- Чува-ак! – восхищенно протянул Карлсон.
- Блядь, Стив, ты точно гей, и я даже сомневаюсь, что латентный, - помимо воли улыбнулся я и прикусил себе язык. Но мысли Карлсона, слава богу, уже приняли другое направление.
- Дженс, и что же теперь будет? – с тревогой спросил он.
- А что теперь будет? Выгонят к чертовой матери с такой характеристикой, что я даже уборщиком никуда устроиться не смогу, - пожал плечами я, стараясь не показать, как болезненно екнуло в груди.
- Дженс, я… я просто хочу, чтобы ты знал, - Стив стал непривычно серьезным, - мне правда очень жаль, что все это… ну… так получилось, и если тебе понадобится помощь, ты всегда можешь на меня рассчитывать.
- Спасибо, приятель, - благодарно улыбнулся я.
Помочь мне теперь, разумеется, никто не поможет, но дружеское участие всегда приятно, даже когда абсолютно бесполезно.
Дверь кабинета Гэмбл распахнулась, вышел Крипке и, проходя мимо, холодно бросил, не удостоив меня даже взглядом:
- Заходите, Эклз.
- Удачи, - прошептал Стив.
Да уж, когда заходишь в клетку к голодному хищнику, удача точно лишней не будет. Я собрал волю в кулак и переступил порог.
Возможно, я чувствовал бы себя намного увереннее в присутствии этой привлекательной женщины с глазами акулы, если бы не одно обстоятельство. Общеизвестно, какое огромное значение имеют моральные травмы, полученные в детстве. А я боялся Сэру Гэмбл с пятилетнего возраста, когда она, желая отвязаться от чересчур приставучего племянника, страшным шепотом сообщила мне, что она злая ведьма и обязательно съест меня, если я не оставлю ее в покое. Гэмбл была кузиной моей матери, и, соответственно, приходилась мне то ли двоюродной, то ли троюродной теткой. Разумеется, и сверхобщительный малыш с пухлыми щеками, и тощая девица с безумной прической остались в далеком прошлом, но холодок иррационального страха то и дело пробегал по моей спине в присутствии Сэры. Я искренне верил, что однажды она выполнит свою угрозу. И, кажется, этот день настал.
- Садись, Эклз, - отрывисто приказала Сэра, листая какую-то папку, в которой я почти без удивления узнал историю болезни Падалеки. - И постарайся, мать твою, объяснить, какого черта ты творишь?
Она захлопнула папку и посмотрела на меня. Вот ведь и красивая баба, и умная, а взгляд – гремучая змея удавится.
- Сэра, что ты хочешь, чтобы я объяснил? – как можно более твердо спросил я.
Гонг. Первый раунд!
- Тебе что, маньяку озабоченному, вне стен больницы мужиков мало?
Сэра в общих чертах знала о моей ссоре с родителями и представляла себе ее причину.
- За каким чертом ты полез к этому больному ублюдку? Или это он к тебе приставал? Ты вообще читал архивные истории?
- В общих чертах…
- «В общих чертах»… В общих чертах можешь свои порно-журналы читать, а истории болезни ты должен знать наизусть! Ты это читал?!
Сэра кинула мне стопку листов.
Я пробежал глазами верхний.
- Сэра, это форменное блядство, - искренне сообщил я. В руках я держал докладные записки Тига с сообщениями о том, что он подвергается сексуальным домогательствам со стороны пациента Падалеки. Описаниям этих самых домогательств, на мой взгляд, не хватало огонька, но все и так выглядело достаточно паскудно. - Мудак этот ваш Тиг.
- Вот как? – глаза Сэры опасно сверкнули. - А ты знаешь, что после выписки Падалеки заявил на Тига в полицию, обвинив в изнасиловании?
Я удивленно моргнул.
- А так как на тот момент Падалеки не было восемнадцати, речь шла ни много, ни мало - об изнасиловании несовершеннолетнего? Ты понимаешь, чем это грозило Тигу?
Ничего хорошего его явно не ожидало, особенно в общей камере. Я поежился.
- Но разве это было не год назад?.. Карлсон…
Сэра с силой шарахнула ладонью по столешнице. Я вздрогнул.
- Это было почти три года назад, Эклз, - рявкнула она, - и если бы ты удосужился ознакомиться с документами, ты бы знал об этом! А твой Карлсон скоро свою задницу потеряет, просто забудет ее где-нибудь, и все!
- И чем все закончилось? – меня это очень давно интересовало, ну просто не мог не спросить.
- В последний момент Тигу удалось исчезнуть из страны в неизвестном направлении. Но теперь до конца жизни въезд в Штаты ему заказан, да и вообще, иначе, как везением, такую развязку не назовешь, - немного остыла Гэмбл.
- Какое отношение эта история имеет ко мне?
Глаза Сэры опасно сузились.
- Мальчик мой, ты последние мозги протрахал? – ласково поинтересовалась она и тут же прорычала, - да с тобой будет та же история!!!
- Вообще-то он уже достиг возраста сексуального согласия…
- Ага, а просто обвинения в гомосексуальном изнасиловании мы уже не боимся, смелые больно стали, - кивнула Сэра. - Ты идиот, Дженсен, абсолютный, конченый, не будь ты моим родственником, плюнула бы и посмеялась потом, читая в газете, что тебя забили насмерть сокамерники, предварительно оттрахав обрезком трубы.
Я невольно сглотнул.
- Так, вот тебе ручка, вот бумага, вот докладные Тига для образца… Пиши!
- Что?
Сэра вскочила и нервно прошлась по кабинету.
- Докладные, урод тупоумный! Я проведу их задним числом, хоть какое-то прикрытие для твоей голубой задницы! Все же парень и правда совершеннолетний, если станет понятно, что он первый проявил инициативу, хороший адвокат…
Мне стало противно. Я бросил ручку на стол и отодвинул бумагу.
- Не буду.
Сэра осеклась.
- Что?
- Не буду я ничего писать, Сэра, - спокойно пояснил я.
Я не собирался делать никаких выводов, пока не поговорю с Джаредом. Со мной и правда что-то происходило. Я в самом деле не боялся. Хотя, по логике, уже должен был тихонько подвывать от ужаса и писать все, что мне велят, в красках представляя, как со мной обойдутся в тюрьме в случае моего упрямства. Просто заебался я бояться. Надоело.
- Почему?
- Потому что никто меня не домогался и тебе это прекрасно известно, - устало вздохнул я.
Сэра остановилась и испуганно посмотрела на меня.
- О нет, - она тяжело опустилась в кресло, словно неожиданная новость лишила ее сил. - Только не это. Эклз, пожалуйста, скажи мне, что я ошибаюсь. Что это был просто секс. Что ты повелся на смазливую мордашку или упругую попку, или что вас, извращенцев, возбуждает. Скажи, что ты не запал на этого чертова сукина сына.
- Не называй его так, - вырвалось у меня.
Гонг! Второй раунд. А перерывы – это для женщин и кикбоксеров.
- Та-ак, - зловеще протянула Сэра, - а теперь, Дженсен Росс Эклз, посмотри на меня и скажи, насколько все плохо.
Я послушно поднял голову. Сэра раздраженно поморщилась.
- Черт, Эклз, отвернись и смотри куда-нибудь в сторону! Не знаю и знать не хочу, как ты использовал этот данный тебе господом богом рот, но сейчас ты похож на звезду гей-порно. Итак, насколько все плохо?
Я подумал и осторожно сформулировал:
- Сэра, боюсь, всё несколько серьезней, что мне бы хотелось.
- Твою мать, Эклз! – в сердцах воскликнула Гэмбл. - То, что ты абсолютно не отдаешь себе отчета в том, что ты делаешь, я уже поняла, теперь постараюсь немного перефразировать – может быть, ты хотя бы понимаешь, с кем ты связался?
Я исподлобья посмотрел на Сэру. На риторические вопросы не отвечают, насколько я припоминаю.
- Дженс, у этого долбаного золотого мальчика скоро будет столько денег, сколько не снилось ни тебе, ни даже мне, - продолжила Гэмбл неожиданно мягко, я даже заподозрил, не является ли она на самом деле человеком. - Как ты думаешь, что будет потом?
А вот этот вопрос уже предполагал участие аудитории.
- Он хотел уехать из страны, - тихо сказал я, глядя в стол.
- Дженсен, может быть, он и хотел бы уехать, но неужели ты всерьез думаешь, что ему позволят это сделать? Он слишком дорого стоит, чтобы распоряжаться собой так, как захочет. Максимум, как далеко он сможет уехать – это в ЛА. И там уже через месяц ему подберут правильную девушку для выхода в свет и обеспечат членство в двух-трех элитных клубах. А в качестве компенсации Морган сделает его VIP клиентом всех самых дорогих эскорт-агентств Голливуда, и к услугам этого мальчика круглосуточно будут губы, члены и задницы любого цвета и размера. Ты ведь знаешь, что парень неравнодушен к наркотикам и вечеринкам? Морган обеспечит его и тем и другим, причем самого лучшего качества. Не думаю, что он позволит своему протеже окончательно сторчаться, но если это будет нужно для обеспечения лояльности и хорошего настроения Падалеки – Морган сам будет возить ему кокс по первому требованию. А лет через пять парню подберут невесту из его круга, он женится и даже настрогает пару ребятишек, потому что породистые животные должны давать потомство, независимо от своих предпочтений. Этот династический брак сделает Падалеки еще богаче, Моргана – еще влиятельнее, короче – всем хорошо и все счастливы. Я одного не понимаю – где в этой идиллии твое место, Дженс?
Я промолчал.
- Даже если допустить, что ты тоже ему не безразличен - в чем, прости, я очень сильно сомневаюсь, - какое будущее у вас есть? Он купит тебе дом и будет приезжать раз в неделю потрахаться? Ты это выдержишь? Ты не ровня ему, Эклз, и ты сам это понимаешь. И он тоже это очень скоро поймет. Ему всего двадцать, он ищет в жизни одного – удовольствий; как ты думаешь, долго он захочет быть рядом с тобой, когда получит возможность сравнивать и выбирать? Даже если он лучше, чем я о нем думаю, и останется с тобой из чувства долга – ты сам-то такого захочешь?
Сэра не сказала ничего нового. Я все это уже понял еще вчера вечером. Просто почему-то выслушивать правду от другого человека оказалось больнее, чем додумываться до нее самому.
- А ведь он тебе платит, Гэмбл, - задумчиво произнес я. - Не очень-то ты корректна в отношении своего нанимателя.
Я хотел сказать - «покупателя», сам не знаю, почему не сказал.
Сэра посмотрела на меня снисходительно, в чем-то, как мне показалось, даже с жалостью.
- Возможно, сам Падалеки так и считает, только он ошибается. Мне платит Морган – а это фигура совсем другого уровня, так что парню я ничем не обязана. Кстати, учитывая, сколько Джеффри сейчас вкладывает в мальчишку – тот действительно не соскочит. Так что можешь забыть о том, чтобы куда-то уехать. Он же звал тебя с собой, верно?
Флеш-нокдаун. Я поднялся на счет три и молча кивнул.
- Вот это меня и пугает. То, что ты, кажется, согласился. Дженс, ты ведь в курсе, что у тебя серьезные проблемы?
Гонг! Третий раунд.
- Блядь, а я-то думаю, что это у меня день с самой ночи не задался, оказалось - у меня проблемы! – огрызнулся я, уже не сдерживая раздражения. Я уже ненавидел Сэру за то, что она так четко озвучила все мои страхи и сомнения. Я хотел драки.
- Прекрати! – рявкнула в ответ Гэмбл, приложив кулаком по столу. - Ты думаешь, я не знаю, что такое «метод Эклза»? Ты думаешь, я не в курсе того, о чем шепчется вся клиника? Дженсен, о тебе говорят, что ты избиваешь пациентов.
- Никого я не избиваю! – прорычал я.
- Расскажи это тому парню, которого ты… - Сэра осеклась и с трудом перевела дыхание.
А вот сейчас это был прямой удар левой в голову с шагом вперед. Я сразу понял, о чем говорит Гэмбл. Нет, я, правда, уже ничего не боялся. Просто это не та история, о которой я люблю вспоминать. Но откуда об этом знает Сэра? Веллинг? Убью мудака. Оправдываться? Защищаться? Мне уже точно нечего терять. Если Гэмбл хочет об этом поговорить – без проблем. Только без театральных пауз, ок?
- Ну, договаривай, чего замолчала? – злобно спросил я. - Только учти. Во-первых, если у того парня и были проблемы с головой, то к госпиталю он не имел никакого отношения. Во-вторых, я к нему не лез. В-третьих, это получилось случайно, я не хотел его убивать.
Сэра откинулась на спинку кресла и окинула меня задумчивым взглядом.
- Обожаю с тобой разговаривать, Эклз, - произнесла она. – «Я не хотел забивать того парня насмерть, это вышло случайно». И все, вопрос исчерпан. Что самое страшное, ты в самом деле не видишь в случившемся никакой проблемы.
Блядь, мне что, извиниться, что не я остался в том переулке? Прости, Сэра, что не дал себя убить? Я попытался проанализировать свои ощущения, надеясь обнаружить что-то вроде чувства вины или угрызений совести. Ни хрена. Я вспомнил боль в разбитых руках и застилающую разум ярость. Я вспомнил четырех ублюдков, зажавших нас с Томом на темной безлюдной улице. Я вспомнил, как в речи одного из них слово «губы» оказалось рядом со словом «минет». На самом деле, не так уж и многое я помнил о той драке.
- Гэмбл, их было четверо, нас двое. Мы выжили. И – да, я не вижу проблемы в том, что одним уебком, нападающим по подворотням на прохожих, стало меньше.
Мы замолчали, буравя друг друга яростными взглядами. Я первым отвел глаза.
- Тебе Веллинг проболтался? – буркнул я.
- Сюда приходили копы, - хищно улыбаясь, сообщила Сэра, - интересовались Веллингом и Хартли. Мне тоже стало интересно. И если Хартли оказался действительно не при чем, то Веллинг… он в самом деле был вынужден все мне рассказать.
Хотел бы я посмотреть на человека, который сможет удержать язык за зубами, если Сэре Гэмбл захочется что-то узнать.
Я промолчал, поскольку тема себя исчерпала. У Сэры было иное мнение.
- У тебя проблемы с самоконтролем, Дженсен.
- Ни хрена у меня нет проблем с самоконтролем!
- Ты даешь бурные аффективные реакции на ровном месте, Дженс. Ты звереешь в драке. У тебя крайне размыты представления о социальных нормах поведения, ты считаешь себя выше их. Ты любишь причинять боль другим и не удивлюсь, если любишь чувствовать боль сам. Мне продолжать?
- Если ты пытаешься тактично сообщить, что считаешь меня эксплозивным эпилептоидом, - этот разговор был мне уже крайне неприятен, - то это я понял.
- Хуже всего, что ты сам это знаешь, и тебе насрать. Сейчас ты более-менее держишься, - жестко произнесла Гэмбл, - но мне страшно даже представить, во что ты превратишься, когда эта золотая проблядь разобьет тебе сердце.
- Ты стихи не пробовала писать? – искривил губы я. - Про разбитое сердце было круто.
- Могу сказать по-другому. Ты поверишь ему, а он тебя кинет. И тогда ты сорвешься окончательно. Имей в виду, даже я не смогу тебя отмазать, когда ты грохнешь эту избалованную сучку.
Слушать этот бред дальше у меня не было ни сил, ни желания. Я почти не спал всю ночь, очень устал физически, получил моральную травму при виде Крипке и пообещал Джареду свою верность. Ах да, еще я потерял работу. Учитывая, что стрелки на моем новоприобретенном ролексе показывали всего лишь пять минут седьмого, сегодняшний день грозил побить все рекорды насыщенности.
- Нет, не стихи, - сонно произнес я, - тебе надо писать сценарии к фильмам ужасов. Гей-психопат, убивающий своего неверного любовника – не ново, но в этом что-то есть. Можно, после убийства я суициднусь и стану призраком, который мочит без разбора все гейские парочки, забредающие на развалины нашей клиники? Ведь обязательно должны быть развалины, а, Гэмбл? Развали этот гадюшник к чертовой матери, сделай мне приятное. Потом, главное, не забывай затаскивать сюда парочки. И чтобы, когда я наиграюсь, двое крутых охотников за привидениями отправили мою страждущую душу на встречу с убитым возлюбленным. Только, пожалуйста, пусть охотники тоже любят друг друга, ладно? Сэра, а пусть они будут родственниками? Отец и сын, или брат и брат…
Я договаривал эту херню, уже сворачиваясь в клубок на кресле, Сэра молчала, я хотел, нет, не хотел – я должен был поспать.
- Дженсен! – рявкнула ведьма.
Я проснулся.
- Что?!!
- Дженс, соберись хотя бы на пять минут, - устало произнесла Сэра. - Уезжай отсюда, дебил, тащи свою задницу в Нью-Йорк. Вот адрес, хреновая, но все же работа. Мне и так придется через жопу вывернуться, чтобы ты остался врачом. Завтра придешь за документами и расчетом.
- Без отработки?
- Иди на хер, Эклз. Кому ты тут, мудак, нужен.
Я только сейчас понял, что Сэру тоже вытащили из постели глубокой ночью. Или ранним утром, что однохуйственно неприятно.
- Сэра?
- Ну?
- Спасибо.
Гэмбл только вздохнула и задала неожиданный вопрос:
- Ты не хочешь поговорить с Мак? Она звонила на прошлой неделе и спрашивала про тебя.
Вот это было совсем не в тему, но хамить Сэре желания больше не было.
- Не хочу.
- Как знаешь.
Я взял стикер с адресом.
- Еще раз спасибо, - повторил я с порога.
Гэмбл ничего не ответила.
Наверное, со мной и в самом деле что-то не в порядке, если на помощь мне приходит злая ведьма.
Я шагнул за порог клиники и полной грудью вдохнул свежий, холодный воздух. Голубое утреннее небо было чистым и высоким, солнце еще пряталось за деревьями, но уже согревало их верхушки. Не удержавшись, я нашел взглядом окна палаты Джареда. Я прикоснулся к холодному металлу браслета ролекса и пожелал Джею удачи.
Я не просто шел к своему старому форду – я, так сказать, вступал в новую жизнь, которая, не успев толком начаться, мне уже категорически не нравилась.

***

Наверное, я не оригинален, но иногда мне кажется, что у каждого человека действительно есть свои любимые грабли. Причем грабли эти всегда попадают под ноги так удачно и элегантно, что, реально, бьют по самому больному месту. Занудный моралист раз за разом напивается на корпоративных вечеринках, железобетонная феминистка влюбляется не в тех парней и ходит с разбитым руками любимого лицом. Не доверяющий даже самому себе, я второй раз поверил другому человеку. Хотя и знал, что этого делать не стоит.
Я думал об этом в своей новой съемной квартире на окраине Нью-Йорка, разглядывая чек на мое имя. Чек вместе с письмом мне переслал хозяин моего прежнего пристанища, которому я оставил свой новый адрес. Вдруг кто-нибудь стал бы меня искать. Впрочем, в течение месяца обо мне никто даже не вспомнил.
Чек был на мое имя, сумма составляла три тысячи долларов. Письмо, точнее, короткая записка, написанная каллиграфическим почерком на дорогой бумаге, гласила:
« Доктору Эклзу в знак благодарности за услуги, оказанные моему сыну во время его пребывания в клинике Св. Матфея».
И подпись – «Ш. Падалеки».
Я подумал, что надо бы сходить и проконсультироваться у девочек на углу – пятьсот баксов за день, это много, мало, или в самый раз? Потом решил, что больше мне все равно никто не заплатит, значит, наверное, для меня это в самый раз.
Вот теперь точно самое время перестать ждать непонятно чего и заняться возведением на руинах моего прошлого хотя бы какого-нибудь подобия новой жизни. Ничего, не в первый раз. Я справлюсь.
Я снял ролекс и аккуратно убрал его в верхний ящик комода.
Сэра была права. Умная она все же баба, хоть и та еще ведьма.

Конец первой части



ЧАСТЬ I I
БЫТЬ СВОБОДНЫМ

С Майклом я познакомился в конце декабря, где-то между Рождеством и Новым годом.
Точнее, о том, что в соседней квартире живет лысый парень с равнодушными глазами, я знал уже давно. Так же как я знал, что в конце коридора обитает семейная пара конченых наркоманов, а этажом выше снимает квартиру проститутка. Просто я однажды воспринял эту информацию, словно некую данность, и благополучно задвинул куда подальше, поскольку она не представляла для меня ни малейшего интереса.
Мы пару раз сталкивались на лестнице, не здоровались, единственное, что мне показалось любопытным – зачем он бреет голову. Судя по линии роста волос, которую мне удалось рассмотреть, когда лысина на один вечер превратилась в едва заметный ежик, проблем по этой части у него не наблюдалось. Впрочем, любопытство было каким-то машинальным, неискренним. Да насрать мне было на прическу моего соседа и на него самого, если честно.
Я третий месяц работал в пункте скорой психиатрической помощи при больнице района Бедфорд-Стайвесант. Как и обещала Сэра, меня приняли без лишних вопросов, насколько я понял - просто потому, что других желающих не наблюдалось. Впрочем, какой квалифицированный белый идиот захочет работать в бедном негритянском районе.
Я третий месяц сортировал суицидентов от наркоманов и понемногу проникался новой жизнью. Это был интересный мир. Здесь все люди четко делились на две категории – свои и чужие. На чужих всем было положить; ты будешь убивать, тебя будут убивать – никто и ухом не поведет. За своих здесь стояли стеной. Я не вполне понимал принцип формирования таких сообществ, но искренне умилялся, когда за очередным безнадежным торчком с передозом являлась вся его банда. Я наслаждался каждым выговариваемым словом, когда сообщал им о переводе их дружка на принудительное лечение. Я купался в ненависти, с которой они смотрели на меня. Оказывается, здесь тоже можно было жить и получать от жизни удовольствие.
Я ни с кем не сближался, да и вообще старался общаться с людьми только по необходимости. Мне надо было выждать время, пока нарастет новый панцирь.
На двенадцатый день после чека ко мне на улице пристал какой-то пацан, предлагал кайфануть за небольшие деньги и интригующе вертел в пальцах пакетик с белым порошком. Я был привычно пьян и почти согласился, но потом как-то внезапно передумал и одним ударом послал парня в нокаут. Без причины, просто руки зачесались. Я даже не задумался, что он наверняка для кого-то свой, а я – всем чужой одиночка.
Майкл впервые заговорил со мной, когда я, сплевывая кровь с разбитых губ, искал в карманах джинсов ключи, которые наверняка остались в карманах куртки.
- Кто?
- Не представились.
Не стоило мне огрызаться на подначки компании подростков, не стоило ночью ходить по району в хорошей куртке и дорогих часах, и уж конечно не стоило, узнав парня, который пытался продать мне наркоту, интересоваться, как идет бизнес.
В этот вечер я понял, что армейские ботинки идеально подходят для ударов, независимо от возраста их обладателей.
То, что я практически не сопротивлялся, вряд ли было попыткой пассивного суицида, просто хер в такой ситуации посопротивляешься… Я просто закрывал коленями живот, а руками лицо. А может, я действительно хотел умереть. Трудно анализировать мотивы своих поступков, когда тебя бьют ногами.
Самое смешное, что ролекс я впервые за три месяца нацепил на свое запястье именно этим утром. Чтобы помнить. Чтобы научиться любить душевную боль так же, как я люблю боль физическую.
В итоге я получил такое количество физической боли, что об удовольствии и речи не шло, да вдобавок проебал куртку и часы. Классный денек выдался.
Вершиной сегодняшней хреновости было то, что ключи от квартиры остались у меня в куртке. Мендес, домовладелец, появится только через два дня, в понедельник, а вышибить дверь я не могу, то есть могу, но тогда мне надо сразу думать о новом пристанище. Мендес уже предупредил меня, когда я разнес всю квартиру на седьмой день после чека, что еще одна выходка - и я могу искать себе новое жилье.
- Зайдешь? – спросил мой сосед.
Добрые самаритяне всегда вызывали у меня недоверие. Но я замёрз, и мне некуда было идти.
- Зайду, - согласился я.
Соседская квартира была точной копией моей, только более обжитой и уютной. Мое жилье по-прежнему имело абсолютно нежилой вид, сам не знаю, с чем это связано. Возможно, я просто не чувствовал это место своим домом, соответственно, место не видело хозяина во мне.
- Выпьешь?- сосед распахнул створки бара.
Стоило бы отказаться, но я равнодушно пожал плечами и спросил:
- Виски есть?
Виски нашелся.
Я сделал глоток и невольно зашипел. Сразу засаднили губы; судя по ощущениям, я еще и щеку прикусил.
Сосед словно ждал хоть какой-то реакции от меня, чтобы начать разговор. Он сидел в кресле напротив и посасывал из горлышка минералку. Никогда не понимал людей, которые не пьют. Это заставляет подозревать в них какие-то более страшные пороки.
- Я Майкл.
- Дженсен, - я сделал еще глоток.
Майкл откровенно разглядывал меня, впрочем, вполне доброжелательно.
- Что думаешь делать?- спросил он.
- А что, есть варианты? – хмуро отозвался я. - Переночую на лестнице, дождусь Мендеса, заплачу за смену замка.
- В полицию не хочешь заявить?
Я посмотрел на парня с интересом.
- Здесь есть полиция? Серьезно?
Теоретически, за три месяца я видел пару патрульных машин, а еще лицезрел, как толстый чернокожий коп ручкался с не менее чернокожим парнем, наркологический анамнез которого привел меня в восхищение, когда он к нам поступил. Как он еще не сдох после таких экспериментов – впору поверить в ангелов-хранителей.
Майкл усмехнулся, оценив мое охуительное чувство юмора.
- То есть, ты так все и оставишь? – утвердительно спросил он.
Я сделал еще глоток. Алкоголь теплой волной разливался по телу, удачно ложась на вчерашние дрожжи, меня тянуло поговорить.
- Почему оставлю? – очередной глоток, стакан опустел, и я потянулся к бутылке. - Найду этих ублюдков, выслежу и перебью по одному.
Еще глоток – и я в это почти поверил.
- Ты запомнил, как они выглядят? – Майкл внезапно стал серьезным.
Я подумал и усмехнулся.
- Мне, в целом, не до того было. Одного парня запомнил – толстый, высокий и черный. На голову выше своей компании. Да и вообще свора какая-то слишком пестрая для этого района, пару латиносов и одного белого я точно видел.
- Ты так невзъебенно крут, что готов перебить эту банду в одиночку? – ирония в этом вопросе звучала явно и откровенно, но я предпочел ее не услышать.
- Они забрали у меня одну очень дорогую вещь, - ролекс Джареда внезапно показался мне действительно самой дорогой вещью в этом гребаном мире.
Новый стакан я осушил одним глотком.
- Какую?- прозвучало холодно и жестко, только я уже не обращал внимания на интонации.
- Часы. Подарок человека… который для меня много значил, - ответил я, опрокидывая себе в горло очередную порцию алкоголя.
Дальнейшее я помнил смутно. Мне хотелось бы считать, что просто эта сука Майкл напоил меня и развел на откровенность, словно старшеклассницу на первый в жизни минет. Возможно, в дальнейшем я буду придерживаться именно такой версии, если предположить, что кто-нибудь меня об этом спросит. На самом же деле я благополучно нажрался сам. В какой-то момент я уже вообще не понимал, где нахожусь, я видел знакомые стены и думал, что я дома. Что я банально напиваюсь в гордом одиночестве, к чему уже привык за последние два месяца. Каждый, кто когда-либо крепко бухал, прекрасно представляет ту стадию опьянения, когда просто необходимо поговорить с пустотой. То, что в этот раз пустота отвечала мне и даже задавала вопросы, я счел признаком перехода на новый уровень посвящения в алкоголизм. И порадовался. Потому что теперь я не был одинок в борьбе со своими воспоминаниями.
Увы, алкогольная амнезия не была столь добра ко мне, как пустота, и не сочла меня достойным своего милосердия. Я проснулся и сразу вспомнил всё. Как я рассказывал о Джареде и заливался пьяными слезами. Как я рвался среди ночи на поиски этих уебков, которые лишили меня последнего, что связывало меня с этим потрясающим, навсегда потерянным для меня мальчишкой.
Я открыл глаза. Судя по свету за окном, было утро. Или уже день.
Майкл сидел в том же кресле, с неизменной бутылкой минералки в руке, и с интересом смотрел на меня. Я лежал на диване, укрытый пледом, с подушкой под головой.
Я сел. Голова закружилась, ощутимо затошнило. Страшно хотелось пить, но просить что-либо у Майкла я не стал бы даже под угрозой расстрела. Я в самом деле предпочел бы проснуться на лестнице.
- Я… мне надо идти, - прохрипел я. Ненавижу себя, ненавижу соседа, ненавижу все живое. Сейчас я просто вынесу дверь в свою квартиру, полноценно просплюсь, а потом – будь, что будет. - Спасибо за ночлег, Майкл, - я нашел взглядом свои ботинки и почему-то немного успокоился, - я пойду.
Я даже смог подняться на ноги.
- Сядь! – словно удар хлыста под колени, я рухнул обратно на диван. Пиздец, меня что, уже звуковой волной роняет? Не будь это так банально и невыполнимо, я бы зарекся пить.
- И куда ты собрался, Эклз? – холодно поинтересовался Майкл. - На лестницу?
- Твое какое дело, - вяло огрызнулся я.
Сейчас я смог оценить его возраст. Слегка за тридцать.
Майкл усмехнулся.
- Не хочу иметь дело с копами, когда под моей дверью обнаружат труп замерзшего насмерть парня, - сообщил он, направляясь в кухню. - Кофе или чай?
- Кофе, - сдался я. В конце концов, чего я выебываюсь, словно меня напоили и лишили девственности? И вообще-то интересно, чего ему от меня надо.
Я наслаждался горечью напитка и ждал вопросов Майкла. Но он с таким удовольствием и так долго прихлебывал свой зеленый чай, что я не выдержал первым.
- Какого хуя ты это делаешь, Майкл? - в лоб спросил я.
- Что именно? – безмятежный, спокойный взгляд.
- Возишься со мной.
- То есть, в то, что я просто хороший человек, ты не веришь?- поинтересовался Майкл. Казалось, мои вопросы его забавляют.
- Может ты и хороший человек, но в то, что ты помогаешь мне по доброте душевной – прости, не верю.
Майкл кивнул, словно довольный моим ответом.
- Ты что, вообще никому не доверяешь?
Я вспомнил не совсем приличный анекдот на эту тему и промолчал. Я начинал злиться.
- Майкл, не хочу показаться невежливым, я тебе очень благодарен и все такое, просто давай сразу договоримся. Я не ищу ничьей дружбы и не нуждаюсь в сочувствии. То, что вчера я распустил язык, не означает, будто я собираюсь продолжать наше общение. Говори, какого хера тебе от меня надо, и я пойду.
Майкл пожал плечами.
- Ты заинтересовал меня, Дженсен, - спокойно произнес он, откидываясь на спинку стула и разглядывая меня с каким-то отстраненным любопытством, словно диковинную зверушку. - Даже такой как сейчас, озлобленный и разочарованный, ты пытаешься кусаться, только не знаешь, кого действительно стоит кусать, а потому цапаешь всех без разбора. Ты живучий, как крыса, но здесь в одиночку долго не протянешь. Твоя концепция про своих и чужих, которую ты мне так долго излагал ночью, не лишена смысла, и тебе нужны свои. И – да, ты совершенно прав, мой интерес к тебе чисто утилитарный, набиваться в друзья я не собираюсь, если честно, сам люблю людей не больше твоего. Ты можешь быть полезным, ты врач, Эклз, а это всегда востребовано. Полезные люди не тот ресурс, которым можно разбрасываться направо и налево. Поэтому я не хочу, чтобы ты погиб случайно и глупо, на что ты, как я понял, откровенно нарываешься последние пару месяцев. Я ответил на твой вопрос?
Я подумал и кивнул.
- Тогда первый совет, - голос Майкла стал жестким, - не афишируй то, что ты гомосексуалист.
- Я бисексуал, - машинально буркнул я.
- Похуй. Это не Голливуд, в определенном смысле люди здесь более консервативны, чем в мормонской общине. Право трахать, кого хочешь, здесь надо заслужить.
- Блядь, что-то не припомню, будто я спрашивал у тебя совета, что мне надо сделать, чтобы трахать, кого хочу, - моментально вызверился я. Твою мать, да имел я в виду таких советчиков.
- Я не собираюсь ждать, пока ты дозреешь до правильных вопросов, парень, - отрезал Майкл, в его глазах сверкнул лед. - Повторяю, я считаю тебя потенциально полезным и поэтому постараюсь помочь тебе выжить. Не в твоих интересах продолжать выебываться, точно истеричная блядь, я могу и потерять к тебе интерес.
- Я ни о чем тебя не просил, Майкл, - отчеканил я, встречаясь с ним взглядом.
Глаза у него были странные. Безмятежно синие, холодные и пустые, точно январское небо над Монтаной.
- Остынь, Эклз, - губы Майкла искривились в неприятной усмешке. - То, что ты та еще сука, я уже понял.
Он встал из-за стола и, проходя мимо, хлопнул меня по плечу.
- У меня дела, я отлучусь на пару часов. Если хочешь, можешь потешить свою гордость и поморозить жопу на лестнице, пока меня не будет, но я бы на твоем месте поспал. Ты еще пьяный.
Я обернулся. Майкл застегивал утепленную кожаную куртку и выжидающе смотрел на меня.
- Не такой уж я и гордый, - проворчал я.
Майкл улыбнулся. Этот мужик с глазами убийцы, когда хотел, улыбался светлой и немного застенчивой улыбкой невинного ребенка.
- Жрать захочешь, покопайся в холодильнике, - посоветовал он напоследок и закрыл за собой дверь.

***

Я спал крепко, даже странно, что моментально проснулся, когда в замке зазвенели ключи. Я опустил ноги на пол и как-то весь подобрался.
Майкл почему-то не стал заходить и позвал меня с порога, слегка приоткрыв дверь.
- Эй, док, ты не спишь? Иди сюда, тут с тобой поговорить хотят.
Что за блядские сюрпризы, ненавижу неожиданности.
Я вышел в коридор и едва удержался, чтобы не отпрянуть обратно в квартиру. Все-таки негативный опыт значительно быстрее формирует рефлексы, чем положительный, и прежде чем рассвирепеть, я успел основательно пересрать.
Передо мной с ноги на ногу переминался один из тех, кто так славно отметелил меня этой ночью - тот самый толстый чернокожий парень, которого я запомнил. Кажется, именно эта морда, сейчас ощутимо испуганная, сдирала с моей руки ролекс.
- Блядь, всё, пиздец тебе, сука, – прошипел я.
Майкл перехватил мою руку уже в ударе.
- Спокойно, док, - произнес он, - Большой брат пришел, чтобы извиниться.
Майкл почему-то перестал говорить со мной как со щенком, нассавшим в его ботинки. Сейчас он обращался ко мне, как к равному.
Потом он холодно посмотрел на парня и кивнул. Тот засопел и протянул мне мою куртку. Я ответил ему злобным взглядом и торопливо обшарил карманы. Ключи и бумажник оказались на месте.
- Где часы?! – я вырвался из рук Майкла и ухватил Большого брата за грудки, шарахая его об стену. - Только попробуй вякнуть, что успел их загнать!
Майкл не вмешивался, я просто почувствовал, что он стоит за моей спиной.
- Отдай, - тихо приказал он. Голос был спокоен, но даже у меня мурашки пробежали по коже от того, какой угрозой повеяло от этого единственного слова.
Толстяк вновь испуганно засопел, задергался в моих руках и, извернувшись, вытащил из внутреннего кармана своей куртки часы.
Я отпустил парня, вырвал ролекс из его пальцев и внимательно осмотрел. Если бы я обнаружил хоть одну царапину, я разбил бы эту перепуганную рожу в кровь.
- А теперь запомни, Большой брат, и передай своим, - негромко произнес Майкл. - Это – Док. Он мой сосед. Если расстроишь его – расстроишь меня. Все понятно?
Толстяк торопливо кивнул.
- Тогда вали, - разрешил Майкл, и парня как ветром сдуло, только грохот тяжелых подошв по лестнице.
- Попробую угадать, - я проводил толстяка задумчивым взглядом, - твой любимый фильм - «Крестный отец»?
- Они дети, Эклз, - усмехнулся Майкл, - с ними надо говорить просто и доходчиво.
Он дружелюбно кивнул мне и переступил порог своей квартиры.
- Эй, Майкл, - сообразил я. - Спасибо тебе.
Майкл вздохнул и вышел обратно в коридор. Его взгляд стал серьезным.
- Первый урок, Эклз, - жестко произнес он. - Здесь слова и деньги ничего не стоят. Поговорить любят все, а денег ни у кого нет. Лучшие платежные средства - это дела. Так что не сотрясай воздух, мне твое спасибо без надобности. Можешь считать это, - кивок на куртку, которую я по-прежнему держал в руке, - авансом. Теперь ты мой должник.
Он развернулся и, не дожидаясь моей реакции, направился к себе.
Внезапно я вспомнил еще одну вещь и развеселился. События последних суток, на мой взгляд, давали мне право слегка поистерить.
- Кстати, Майкл, - успел я спросить прежде, чем за соседом закрылась дверь, - ты, по ходу, дал мне настоящее бандитское имя? А что так не оригинально-то, а? Я что, теперь должен откликаться на «Дока»?
Я сполз по стене, сотрясаясь от смеха. Нет, в тот момент мне правда казалось, что это охуительно смешно.
Майкл смерил меня мрачным взглядом.
- Мудак – вот твое настоящее бандитское имя, Эклз, - вздохнул он. - Будешь выебываться, скажу им, что ты Дженни.
И захлопнул дверь.

***

Прошло не так много времени, прежде чем я получил возможность рассчитаться с Майклом.
Однажды вечером, в первых числах января, в мою дверь позвонили. Я поморщился. На работе был завал, алкогольные делирии и отравления шли без перерыва, я устал как собака. Я и в ровном расположении духа не очень люблю людей, а уж когда вымотан и раздражен – меня надо изолировать, как биологическое оружие.
- Да! – рявкнул я, распахивая дверь.
То, что на пороге смущенно застыла ярко накрашенная блондинка в платье с глубоким декольте, ничуть моего настроения не улучшило. В этом районе подобная особа могла быть только проституткой. Я брезговал связываться с этой публикой, да и лишних денег у меня не было.
- Что надо? – буркнул я, окидывая ее недовольным взглядом. Точно, блядь, из тех, которых к клиентам на машине возят. В ноль градусов не очень-то постоишь на углу с голой жопой, а под такое маленькое платьице теплое белье точно не напялишь. Я задумался, как справляются с проблемой девицы с улицы, и едва не прослушал вопрос блондинки.
-Это ты – Док? – я только сейчас понял, что барышня очень нервничает.
- Допустим.
- Мистеру Розенбауму плохо, - сообщила она, нервно теребя наманикюренными пальчиками клочок бумаги, - у него на столе лежала записка, где было написано «Док» и указан номер этой квартиры, я подумала, что ты в курсе…
Она протянула мне записку.
- Кто такой Розенбаум? – спросил я, разглядывая абсолютно незнакомый почерк.
- Ваш сосед из тридцать девятой.
- Майкл?
Блядь, ну когда ж я сдохну-то? Я вернулся в квартиру, взял ключи, запер дверь и отправился вместе с блондинистой проституткой проверять, что там такое случилось с Майклом по фамилии Розенбаум.
Едва открыв дверь, я сразу понял, что дело плохо. Запах алкоголя смешивался с кислым запахом рвоты. Майкл лежал на спине посередине комнаты в луже блевотины, сжимая в правой руке бутылку, и смотрел в потолок немигающими глазами. Его тело сотрясали рвотные конвульсии.
И зачем я вообще открыл свою дверь? Меня ведь вполне могло не оказаться дома.
- Блядь, сука тупоумная, ты что, так его и оставила, как он упал? Он же сейчас захлебнется! – прорычал я, бросаясь к соседу и переворачивая его на бок.
- Но он просто лежал на диване, когда я уходила! - взвизгнула девица, отшатываясь и зажимая нос и рот рукой.
Впрочем, если Майкл до сих пор не сдох, может, еще оклемается. Я тоскливо подумал, что с удовольствием присоединился бы к Майклу и тоже проблевался.
Пульс Майкла зашкаливал, дыхание было частым и поверхностным. Ладно, сначала решить вопрос с западением языка и аспирацией рвоты.
- Как тебя зовут? – резко спросил я.
- М-меня? – проститутка находилась в полуобморочном состоянии. Полагаю, она не врала и действительно оставила Майкла в более приличном виде.
- По всему выходит, что тебя, - согласился я, проверяя роговичный рефлекс.
- Лора…
- Так вот, Лора, сейчас ты пойдешь в туалет и принесешь мне бумажные полотенца или туалетную бумагу, без разницы. А еще постарайся придумать, где можно взять булавку, знаешь, такую, английскую…
- У меня есть булавка, - прошептала Лора.
- Отлично, но сначала бумага.
Я сделал из куска бумажного полотенца нечто, отдаленно напоминающее хирургический тампон, и стал вычищать изо рта Майкла всё то дерьмо, что там еще оставалось.
- Меня сейчас стошнит, - совсем не сексуально простонала ночная фея.
Я мрачно посмотрел на нее.
- Меня тоже. Отвернись. И дай сюда булавку.
Булавка была извлечена откуда-то из декольте, мне было очень интересно, что она там удерживала, но спрашивать я не стал.
Я прокалил острый кончик на огне зажигалки и оттянул нижнюю губу Майкла, прижав к ней язык. Мне всегда было любопытно проверить на практике, как это делается. Я даже не был полностью уверен, что подобное мероприятие необходимо, но выяснить это, к сожалению, можно было только опытным путем. А ждать, пока этот мудак подавится собственным языком, я не хотел.
- Что ты делаешь? – испуганно спросила Лора.
- Пирсинг, - мрачно отозвался я, прокалывая насквозь губу и язык, а затем застегивая булавку. Майкл даже не дернулся, блядь, да это почти кома, он уже на боль не реагирует…
Я посмотрел на девушку. Лора сидела, прижавшись к стене, и тряслась. Я убедился, что трусики на ней были.
- Как давно ты знаешь Майкла? – спросил я. Пора было решать, что делать дальше.
- Давно. Около десяти лет. Он постоянный клиент нашего агентства, - прошептала Лора. По ее лицу катились слезы.
О, да это уже почти тянет на титул подружки. Интересно, сколько же ей лет? Под косметикой хрен разберешь, но, похоже, она чуть постарше меня. Ну, не знаю, может Майклу в самый раз.
- Его можно отправить в больницу? - чёрт его знает, может это не кошерно.
Оказалось, я угадал. Проститутка испуганно посмотрела на меня и покачала головой.
- Он меньше года как вышел. Условно. Если он попадет в больницу в таком состоянии, его офицеру по досрочному освобождению это точно не понравится…
Охуеть. Чем дальше, тем веселее.
Придется все делать здесь.
- Что произошло? – хмуро поинтересовался я, пытаясь собраться с мыслями. Было не очень похоже, что Майкл просто перебрал. Нажраться до такого состояния алкоголем физически очень сложно, он просто отрубился бы намного раньше, а здесь даже проститутку умудрился вызвонить. Наелся
седативов? Зрачки сужены, кожа покрасневшая – не похоже.
- Еще полчаса назад все было почти нормально, - Лора взяла себя в руки, - он с самого начала был сильно пьян, но передвигался и разговаривал… И продолжал пить, он просто не отрывался от бутылки. А потом упал на диван и захрипел. Я не знаю, случайно или нарочно, но он смахнул со стола листок с номером квартиры… Ну я и пошла…
- Чем он вмазался?
- Что?
- Какую дрянь он принял кроме алкоголя? – я в упор посмотрел на подружку Майкла.
Она вспыхнула.
- Он не… Он уже давно…
А вот это многое объясняет. Если бывший наркоман начинает бухать – пиздец всему живому. Он просто не может остановиться, а нарушенная чувствительность рецепторов позволяет в буквальном смысле упиться до смерти.
- Как давно?
- Он рассказывал, что переломался в тюрьме. Значит, около шести лет.
- На чем сидел?
- Героин.
Я был готов нервно заржать. И почему я тогда не решился вышибить дверь? Жил бы себе спокойно подальше отсюда, а не сидел бы на заблеванном полу в компании проститутки и готового в любой момент сдохнуть от алкогольной интоксикации экс-героинщика и уголовника. Блядь, просто вершина карьеры для выпускника университета Джона Хопкинса!..
Правда, за секс мне уже тоже платили. Да и из престижной частной клиники не по ошибке выперли. Пожалуй, не такая уж разношерстная здесь собралась компания.
Но от осознания этого факта легче не становилось. Мне было хреново. Мне было пиздец как страшно. Никогда раньше я не держал в буквальном смысле на руках человека, готового в любой момент сдохнуть, не имея за спиной поддержки в лице юристов клиники. Начальство может сколько угодно делать благостные мины и заявлять о справедливом возмездии каждому облажавшемуся врачу, но реальность такова, что за своих в больницах тоже бьются до последнего. Почти как здесь, в районе, хотя и по другой причине. Просто за каждого подчиненного в больнице отвечает начальник, а руководители ой как любят собственные откормленные задницы. Разумеется, потом провинившегося выебут во все дыры, стрясут денег за услуги адвокатов, но сначала отмажут. И грубейшая ошибка волшебным образом превратится в банальную халатность, а если повезет, выяснится, что умерший сам во всем виноват. Та же круговая порука, что и здесь, просто завуалированная под корпоративную этику и честь, так сказать, халата.
Но сейчас я был абсолютно один. Мне внезапно стало настолько тоскливо, что захотелось бросить все, побежать к себе, найти телефон и вызвонить кого угодно. Отца. Мак. Джоша. Гэмбл. Стива. Веллинга. Вызвонить и попросить забрать меня отсюда. Это не мое, я не привык к подобному, я здесь чужой, и абсурд происходящего уже просто зашкаливает. В моем привычном мире не бывает такого, чтобы к человеку нельзя было вызвать парамедиков только потому, что он, блядь, недавно условно вышел из тюрьмы, и одним из условий досрочного освобождения было ведение трезвого образа жизни. Я терпел, пока меня просто ненавидели, били и грабили. На большее я не подписывался, да и первое делали как-то без моего согласия!..
А потом я посмотрел на рыдающую Лору и внезапно понял, что когда тебя бросают в воду, а ты не умеешь плавать, у тебя есть два выхода – утонуть или научиться. И разозлился. Блядь, суки, ни хуя я не утону.
- Так, Лора, вариант такой…
Полчаса спустя я торопливо шагал по улице, подняв воротник куртки и засунув руки глубоко в карманы. О мое бедро бился висевший на запястье полиэтиленовый пакет с веселой рождественской картинкой, набитый пакетами с физраствором, системами капельниц, шприцами, упаковками различных препаратов и прочей ерундой. Все-таки я не только жил в интересном месте, место моей работы было не менее уникально. Я уже готовился что-то врать и обещать возместить все, что возьму, но оказалось достаточно просто попросить, и Кортез без лишних вопросов открыла склад аптеки. Попробовал бы я с такими заявками подкатить в Святом Матфее к кому-то из сестер…
Я шел и напряженно думал о том, что делать дальше. Лора с огромным трудом согласилась посидеть с Майклом до моего возвращения, и это стоило Розенбауму лишние полторы сотни (ну не из своих же я буду оплачивать ее услуги). Дальше я оставался один. А это было хреново донельзя. Во-первых, мне была необходима лишняя пара рук, пока я буду капать Майкла, во-вторых, мне завтра на работу, а оставлять этого урода одного крайне нежелательно еще минимум сутки. В-третьих, комната требовала уборки. Вывод – мне нужна помощь. Я начинал понимать смысл слов Майкла о том, что в одиночку здесь не выжить.
Решение пришло как-то само, это был прилив вдохновения при виде спешащего мне навстречу чернокожего подростка лет шестнадцати. Очень хорошо, что я не успел все обдумать, иначе, боюсь, просто не решился бы. Тупо бы зассал.
- Эй, чувак, - я тормознул пацана за рукав куртки.
Тот недовольно посмотрел на мою руку.
- Эй, мужик, клешни убери, - фыркнул он.
- Большого брата знаешь? - я перешел сразу к делу, подавив почти инстинктивное желание сунуть ему десятку.
- Допустим, - парень посмотрел на меня со сдержанным интересом.
- Сможешь найти его?
- Возможно.
- Тогда найди и скажи, чтобы он прислал кого-нибудь, у кого много свободного времени, к Майклу Розенбауму, - я вспомнил слова соседа про то, что с этими детишками надо говорить просто и доходчиво. Я убеждал себя, что испугаться собственной наглости я еще успею.
Парень на несколько секунд задумался. Я затаил дыхание.
- От имени кого я должен говорить с Большим братом? - спокойно спросил он. Блядь, какое кино они здесь смотрят, это даже не коза ностра, это, на хуй, якудза какая-то!
- Скажи, что тебя прислал Док! – рявкнул я и, коротко кивнув, зашагал дальше.
Я чувствовал себя героем даже не фильма, а какого-то дебильного комикса. Блядь. СпайдерДженс.
Никогда не думал, что когда-нибудь доживу до столь полной потери инстинкта самосохранения, чтобы просить, нет, не просить – требовать! помощи у малолеток из уличной банды.
Теперь всё зависело от степени авторитета Майкла среди этих хищных зверят. Если я ошибся, и Розенбаум притащил в тот раз Большого брата силой или угрозами – пожалуй, пиздец нам обоим. Мне так точно пиздец – за куртку, за ролекс, и за то, что охуел сверх всякой меры.

***

В следующие полчаса я накрутил себя до такой степени, что уже порывался идти собирать вещи. Я принял решение, что если в ближайшие десять минут никто не появится, я звоню 911, сдаю Майкла медикам, а сам делаю ноги отсюда, и подальше. Я, в самом деле, был искренне благодарен Розенбауму и хотел ему помочь, но мои возможности не безграничны. Подвиги – это уже однозначно не мое. Прости, Майкл, ты не тот человек, ради которого я буду драться до последнего.
Блядь, и почему мне кажется, что я безуспешно пытаюсь оправдаться сам перед собой? Ключевое слово – безуспешно.
Через десять минут я вздохнул и стал собирать капельницу. Ну не мог я его бросить, просто потому что… Да черт его знает, почему.
Я решил, что обдумаю мотивы этого дурацкого поступка позже. Например, когда меня будут убивать мальчики Большого брата.
Я размышлял, куда прицепить пакет с раствором, когда в дверь постучали. Странно, что я ничего не уронил, я не просто вздрогнул, а почти подпрыгнул. Нервы ни к черту.
- Звонок не работает, - радостно пояснил с порога коротко стриженый блондин лет двадцати. - Это ты - Док? Большой брат прислал меня посмотреть, в чем проблема.
У меня отлегло от сердца.
Я посторонился, пропуская парня в квартиру. Проблема по-прежнему лежала на полу и, тяжело дыша, пускала слюни.
- Вот блядь, - сообщил парень.
Это еще было мягко сказано, на мой взгляд.
- Как зовут? – грубо спросил я, опускаясь на корточки рядом с Майклом. Что поделать, когда я испуган, я пытаюсь казаться более страшным, чем есть на самом деле.
Парень разглядел булавку в распухшем языке Розенбаума и ощутимо побледнел. Слава богу, он хотя бы не стал тупить и быстро представился, хотя, на мой взгляд, переусердствовал с официозом.
- Чад Майкл Мюррей.
- Надеюсь, ты не думаешь, что я каждый раз буду все это выговаривать? – фыркнул я, подхватывая Майкла подмышки. - Помоги.
Мы перетащили Розенбаума на диван, и я, наконец, получил возможность заняться тем, что я действительно умел делать, в отличие от переговоров с малолетними бандитами.
Промыванием желудка я решил не заморачиваться, все, что могло всосаться, уже и так всосалось, да и выблевал он достаточно.
Чад дал дельный совет зацепить пакет за открытую дверцу шкафа, попытался сбегать проблеваться, когда система сорвалась с иглы и меня окатило кровью, и железной хваткой держал руку Розенбаума, когда тот вдруг задергался. Короче, парень оказался действительно полезным.
Я влил в Розенбаума два пакета. Под конец второго Майкл зашевелился и попытался встать, я добавил еще десятку седуксена в резинку и с удовлетворением увидел, что он обмочился. Атонии мочевого пузыря нет, а значит, мне не придется брать в руки хозяйство Майкла и ставить ему мочевой катетер. Не то чтобы это напрягало лично меня, но вот Чад, боюсь, меня бы не понял.
Мне хватило его напряженного взгляда, которым он следил за моими действиями, пока я раздевал отключившегося пациента.
- Эй, парень, это - в грязное белье, - я кинул Мюррею загаженную одежду, тот брезгливо вздрогнул, но подчинился.
Я стащил с кровати одеяло и накрыл Розенбаума.
Майкл выглядел значительно лучше. Интоксикационный сопор сменился медикаментозным сном, а на большее пока что рассчитывать не приходилось. Не испытывая особой уверенности в своевременности этого шага, я все же сел рядом с Майклом и вытащил булавку. Розенбаум дернулся и застонал. Слава тебе господи, на боль начал реагировать, притырок.
Я на секунду задумался, и счел свой долг на сегодня выполненным.
- Все, я спать, - заявил я, направляясь к двери. На часах было без четверти два. До хуя долго мне спать осталось.
- Эй, а как же я? – растерялся Чад. Нет, он не просто растерялся, он пришел в ужас.
- А ты остаешься и хранишь сон этого долбоеба, - пояснил я, - если что случится, я в тридцать восьмой.
- Но…
- Кстати, приберись тут, - я небрежно кивнул на подсохшую лужу на полу.
Чад вспыхнул.
- С какой это стати? – возмутился он.
Я пожал плечами.
- Не, ну как знаешь, конечно. Тебе здесь спать. И нюхать.
Все. Вот теперь – действительно все.
Я вернулся к себе и упал на кровать, не раздеваясь.
Мое «все» продолжалось ровно до половины четвертого, когда под дверью раздался завывающий от ужаса голос Мюррея.
- Док, проснись, Док! Док! Док, ему плохо!!!
Блядь, слава богу, этот маугли сообразил, что не надо звонить в дверь. За звонок я бы его убил.
Я мученик. Я немного святой.
Я вновь потащился в тридцать девятую квартиру, как выяснилось, только для того, чтобы убедиться, что Розенбаум спит сном пьяного младенца и оглушительно храпит. Не имей я опыта засыпания рядом с пьяными мужиками, возможно, я бы тоже испугался этого рева. Бедный натурал Мюррей. Впрочем, интуитивно Чад среагировал правильно. Хрипы, напоминающие храп – один из наиболее явных признаков агонии. Блядь.
- Слушай, Чад, - сдался я, - иди домой.
- Да, но как же…
Слава богу, хоть блевотину убрал и даже пол помыл.
- Блядь, Мюррей, уебывай сейчас и возвращайся утром в семь, - я достал плед из шкафа и рухнул на кровать Майкла.
Утром мне пришлось насильно расширить кругозор Чада, объяснив ему, как делать внутримышечные. Если с наполнением шприца особых проблем не возникло, то заключительная часть, а именно – втыкание иглы в мышцу, привела Мюррея в шок. Я быстро рассвирепел, начертил на заднице спящего Розенбаума маркером квадрат, куда нужно колоть, и, после двух попыток вонзания шприца в подушку, заставил Чада сделать укол при мне. Мюррей выглядел счастливым и слегка растерянным, точно приобщился к настоящему тайному знанию.
- Чувак, а что скажет Майкл, когда узнает, что на его заду играли в крестики-нолики?
Я усмехнулся.
- Можешь начинать придумывать оправдания. Потому что я скажу, что это была твоя идея.
Потом я объяснил Чаду, какие именно препараты надо вколоть в двенадцать дня и ушел на работу.
Весь день я засыпал на ходу. Заведующий аптекой, молчаливый бородач Бивер, долго наблюдал за мной, а потом вопросительно вскинул брови. В разгар моего запоя он неоднократно меня спасал, наливая с утра полстакана разбавленного медицинского спирта, поскольку здесь придерживались мнения, что проще опохмелить врача, чем ждать, пока он крупно лажанется в абстиненции. Да, цинично, зато действенно. Однако в этот раз я отрицательно покачал головой. Бивер пожал плечами и потерял ко мне интерес.
В полдень мне позвонил Чад и отчитался, что уколы он сделал. В его голосе звучало столько энтузиазма, что, пожалуй, банде Большого брата пора было начинать скидываться парню на медицинский колледж.

***

Вечером, вернувшись в квартиру Розенбаума, я хотел отпустить Чада, но тот заупрямился. Похоже, парень почувствовал себя в полной мере причастным к лечебному процессу и теперь хотел дождаться результата наших совместных усилий. Я предполагал, что Майкл проснется ближе к ночи. Мне просто нужно было убедиться, что он в относительном порядке, потом я планировал снова вырубить его и забыть на максимально длительный срок о том, что у меня вообще есть соседи. Без предварительной договоренности больше вообще никому дверь не открою, звоните, стучите, мне похуй.
Я как раз выяснял у Мюррея, каким образом неглупого белого парня занесло в компанию чернокожих отморозков. Он выглядел настоящим маугли, воспитанным среди животных другого биологического вида и лишь в силу стечения обстоятельств перенявшим их повадки. Чад не понимал моего удивления. Он жил в Бедфорд-Стайвесанте, сколько себя помнил, у него был чернокожий отчим и две сестренки мулатки. Что привело сюда его мать, я не спрашивал. Похоже, белые люди сюда попадают не по своей воле.
- Блядь, Эклз, ты хоть понимаешь, что здесь за подобные расистские высказывания тебе язык вырвут и в жопу запихнут? – просипело с дивана.
- Вот и наша Белоснежка, - вздохнул я.
Похоже, зря я так пересрал поначалу. Не настолько сильно он обожрался, чтобы действительно сдохнуть. Я машинально проверил пульс и чисто из мести посмотрел зрачки, грубо и широко раздвинув веки.
- За своим языком следи, - посоветовал я, заставляя Майкла открыть рот.
Чад восторженной тенью навис надо мной.
Если не вставить штангу, прокол срастется. В губе тоже. Даже обидно.
- Кстати, а что с моим языком? – прошепелявил Розенбаум. - Слышь, парень, этот мудак мне случайно за щеку не присунул, пока я был в отключке?
- Э-э… - растерялся Мюррей.
- Нет, я тебя между полупопий поимел, - огрызнулся я, ощупывая его локтевые сгибы. Тромбофлебит у нарка – самое милое дело.
- Не было ничего, - неожиданно вписался за меня Чад.
Мы с Майклом удивленно посмотрели на него.
- Откуда это чудо? – спросил Розенбаум.
- Теперь ты должен Большому брату, - довольно сообщил я, - этот парень из его… - я замялся, колеблясь между детишками и ублюдками, но решил сделать приятное Мюррею, - … банды.
Чад просиял.
- Как зовут? – Майкла начало развозить по-новой. Только десятку седуксена я ему по-любому вкачу, хуже не будет.
Кто бы сомневался, Чад отрапортовал по полной.
- Чад Майкл Мюррей.
- Эклз, скажи ему, что будет достаточно, если я запомню хотя бы «Чад»… - пробормотал Розенбаум, поворачиваясь к нам спиной и вновь засыпая.

***

Моя жизнь постепенно налаживалась. В районе не то чтобы прониклись уважением ко мне, просто я как-то внезапно стал проходить по статье – «окружение Майкла Розенбаума». А Розенбаума в квартале уважали, и, пожалуй, побаивались. Вот ведь, блядь, повезло с соседом… Я не знал, и не хотел знать, чем занимается Майкл, полностью полагаясь на библейское утверждение о том, что умножая знания, умножаешь скорбь. А скорби мне и своей по жизни хватало, хоть жопой ешь.
Один раз я ездил по просьбе Майкла и капал мужика в дорогом раздрипаном костюме, вокруг которого стояли молчаливые молодые люди с внимательными глазами. После того, как мужик пришел в себя достаточно, чтобы подписать какую-то бумагу, я, согласно договоренности, вновь загрузил его и уехал, не задавая лишних вопросов. Вечером Майкл передал мне пять штук. Оказалось, быть криминальным наркологом прибыльнее, чем трахаться с пациентами.
Самое ужасное, что я стал своего рода доктором Дулитлом для малолетних бандитов. Не знаю, почему эти уроды не обращались за медицинской помощью в нормальную больницу, ведь, при желании, можно придумать внятное оправдание почти любой ране. Нет, блядь, они, чуть что, как нанятые неслись ко мне и тащили на руках истекающего кровью кореша. Я ругался, шипел и отказывался открывать дверь, но в конечном итоге все равно зашивал резаные раны и вытаскивал пули. Я был вынужден вспомнить все, что когда-либо знал о неотложной хирургии и даже завел дома ящик с необходимыми инструментами. В конце концов, они действительно были просто детьми, только играли в недетские, слишком жестокие игры.
Жизнь налаживалась. На душе с каждым днем становилось все более погано.
Чем глубже меня затягивало в омут этой блядской круговой поруки, тем более чужим я себя чувствовал. Да, я умудрился не просто выжить, я даже неплохо устроился, но это не означало, будто мне нравилось быть частью этого гребаного дружного мира.
Я по жизни ненавидел чувствовать себя частью чего-то. Я всегда был сам по себе. Моя независимость и самодостаточность с детства раздражали окружающих, и со временем я научился прикрывать свою сущность поверхностными дружескими отношениями с людьми, которые мне были на самом деле безразличны. Пока у меня оставалось личное пространство, где я мог остаться в столь необходимом мне одиночестве, я был в состоянии на публике казаться общительным и почти дружелюбным, но жизнь здесь просто не оставляла мне места для свободного вдоха. В мою квартиру могли вломиться в любое время дня и ночи малолетние отморозки, я постоянно чувствовал себя на коротком поводке у Майкла – и все это сводило меня с ума. Я сходил с ума от ненависти к людям, от их постоянной близости, от невозможности остаться одному.
А еще, когда я перестал каждый вечер нажираться, мне стали сниться сны.
Никогда не понимал, как могут мучить кошмары. То есть, нет, разумеется, присниться может такая херня, что просыпаешься с криком, но ведь просыпаешься. Лично я в такие моменты испытываю огромное облегчение и прямо таки заряд хорошего настроения, ведь все плохое остается там, за гранью реальности.
Значительно хуже, когда за гранью реальности исчезает кто-то, кого ты до боли в сердце не хочешь отпускать. Раз за разом, снова и снова терять то, что и так существует лишь во сне – это будет пострашнее любого кошмара…
Самое странное, что его я так и не смог возненавидеть. Я ненавидел всех – кроме него. Я пытался, честно, просто не смог.
Возможно, в этом тоже были виноваты сны. Сны, в которых он прижимался ко мне всем телом, теплым и мускулистым, и говорил срывающимся от страсти голосом: «На самом деле я… никого… и никогда… так».
Единственное, что саднило загноившейся занозой где-то под сердцем – он помнил Тига три года. Чтобы забыть меня, ему хватило месяца. Или даже меньше.
Впрочем, кто знает, может быть где-то в ЛА он называет Дженсом очередного парня из эскорта…
При одной мысли об этом хотелось выть.
Я недолго колебался перед тем, как принял решение окончательно разрушить свое личное пространство. Хуже мне уже не будет, потому что просто некуда, но, может быть, уйдут сны. После очередной ночи, наполненной воспоминаниями и болью, вечером я привел домой официантку, с которой успел немного подружиться. Нет, мы не стали жить вместе, она и не настаивала, за что я был искренне благодарен. Просто Данниль иногда оставалась на ночь. Постель стала теплее, холод в душе остался. Сны, в самом деле, бередили душу реже.
Может быть потому, что я почти перестал спать. Просто не мог заснуть, и все тут. Иногда, лежа рядом с уютно посапывающей Данни, я перебирал пряди ее волос и думал о самоубийстве. Самый надежный, хотя и наименее красивый способ самостоятельно уйти из жизни - это повешение. Повеситься можно даже сидя, если не лежа. Считается, что после того, как петля немного затянется, самостоятельно снять ее уже невозможно. Даже есть этому какое-то вполне научное обоснование… Блядь, я деградирую в этой дыре, я уже ничего не помню из того, что знал раньше, пусть даже это какая-то чушь про повешение. А может, и правда, плюнуть на все и найти веревку попрочнее? Даже лучше будет, если снять петлю не удастся, и хрен с ним, с вывалившимся языком и опорожненным кишечником. Меня это уже точно волновать не будет. Кстати, говорят, при повешении кончают… Прикольно, наверное, напоследок поиметь эту блядскую жизнь и свалить из нее.

***

- Эклз, там тебя какой-то блондинчик спрашивает.
- Мюррей, что ли? – я недовольно поморщился. Детки совсем обнаглели, предупреждал же – не соваться ко мне на работу.
София одарила меня снисходительным взглядом.
- Если бы это был Чад, я бы так и сказала.
Ах да, простите, там же что-то намечается, уж София точно не назвала бы несравненного Мюррея «каким-то блондинчиком».
- Спасибо, Соф, - кивнул я, - пойду посмотрю, кого там принесла нелегкая.
При виде человека в светлом кашемировом пальто, который расхаживал по холлу приемного покоя и с интересом разглядывал детали интерьера, я затосковал. Если я закрывал очередную страницу своей жизни, то однозначно разрывал все, что связывало меня с прошлым, и ненавидел, когда прошлое наведывалось в гости по собственной инициативе.
- Стив, - я протянул руку бывшему другу. - Какими судьбами?
И не надо про то, что друзья остаются друзьями, сколько бы времени не прошло. Дружба проходит так же, как и все остальное, иногда даже быстрее, что уж говорить о том подобии приятельских отношений, что связывали меня с бывшими коллегами по Святому Матфею.
- Да вот, приехал по делам, дай думаю, разыщу старину Дженса, узнаю, как дела, - Карлсон, похоже, не разделял моего скептицизма и просто сиял.
Мне даже стало немного неловко. Кажется, Стив был в самом деле рад меня видеть.
- Да нормально дела, - я вымученно улыбнулся и хлопнул Карлсона по плечу. - Как видишь, я все еще врач.
- Чувак, я в тебе никогда не сомневался! – Стив радостно встряхнул меня и тут же затараторил: - Слушай, ты сейчас, наверное, занят, да? Может, сходим куда-нибудь вечером, пивка попьем, а? По старой памяти? Расскажешь, как ты тут, я расскажу тебе про наших…
Вот уж что мне абсолютно неинтересно. И потом, целый вечер со Стивом? Убейте меня кто-нибудь.
- Прости чувак, вечером не могу, - я улыбнулся со всей теплотой, на которую был способен, - я уже обещал его своей девушке. Но я вполне могу отпроситься на полчасика, пойдем попьем кофе, тут рядом есть одна неплохая забегаловка.
- Девушке? – мгновенно заинтересовался Стив. - Ты завел девушку? Так ты же вроде…
Блядь, еще и пяти минут не прошло, а этот придурок уже надоел мне так, что скулы сводит.
- Стив, заводят собак. И, представь себе, женщины меня тоже интересуют. Так как насчет кофе?

***

Я привел Карлсона в то единственное заведение в нашем квартале, которое было открыто днем, и где, кстати, работала Данниль. Она и встретила нас, меня – поцелуем, Стива – приветливой улыбкой, и провела за мой любимый столик около окна. Я часто ходил сюда обедать, здесь было чисто, уютно и относительно спокойно. Эта кафешка была подобием последнего пригодного для питья водоема в период засухи - здесь свято соблюдался всеобщий пакт о ненападении, иногда велись деловые переговоры, но никогда не устраивались откровенные разборки. Сегодня здесь было почти пусто, лишь в углу скучали несколько ребят Большого брата. Я разглядел белобрысый затылок и вздохнул. Разумеется, ну куда же без Мюррея. Таким манером у меня скоро паранойя разовьется, преследует он меня, что ли?
Мы заказали кофе, я молча делал вид, будто прихлебываю обжигающую жидкость, и слушал трескотню Стива. Ну не могу я пить горячее, и искренне не понимаю, как это делают другие.
Я посматривал на Карлсона и удивлялся, насколько быстро я теряю интерес к людям, казавшимся совсем недавно почти близкими. Я ведь действительно считал его лучшим другом. Или нет? Я таки решился пригубить кофе, зашипел и отставил чашку. Он, конечно, трепло и непревзойденный пиздобол, зато искренний, честный, правильный какой-то. И симпатичный. Я чуть не рассмеялся. Ну надо же. Больше года считать парня своим лучшим другом, потерять из поля зрения на шесть месяцев, и лишь встретив вновь, понять правду. А ведь Карлсон мне нравился. Да, в самом деле, нравился как парень, как мужчина. И не зря я затеял то дурацкое пари, мне было приятно прикасаться к нему. Я задумался, что было бы, если бы я с самого начала выбрал Стива. То, что он типа натурал, меня нисколько не смущало. Пусть теория Фрейда об изначальной бисексуальности человека разбита в пух и прах, я продолжаю в нее верить. Неприятие человека своего пола в качестве сексуального партнера, на мой взгляд, говорит лишь о загруженности разума социальными стереотипами. Разгрузи мозг – и получишь такие удовольствия, о которых даже не смел мечтать. Так что я не сомневался, соблазнить Карлсона я бы смог. И это было бы даже интересно – никогда не имел дела с девственниками. Я мог бы начать с ним встречаться с первых дней моей работы в Святом Матфее, ну хорошо, может, не с первых, две-три недели на соблазнение, ну еще две на усмирение мук совести гомофоба и натурала. И тогда я НИКОГДА бы не встретил Джареда. Я был бы хорошим и верным любовником, меня бы не занесло в Хикори в ту прохладную августовскую ночь. И, даже стань я врачом Падалеки, он не стал бы резать вены из-за меня, постороннего и чужого. И мне не было бы сейчас так нестерпимо больно.
Я еще немного подумал и понял, что, даже если бы я получил возможность все переиграть, все исправить… Увы. Я вновь предпочел бы обрести ненадолго и навсегда потерять, чем не встретить вовсе.
Стив вдохновенно разглагольствовал уже минут пятнадцать, я скучал и думал, что еще четверть часа, и я свалю на вполне законных основаниях. Впрочем, мне еще надо было пережить крайне неприятный этап нашей непринужденной беседы, когда Стив начнет задавать вопросы обо мне. Рассказывать мне было нечего. По крайней мере, я не мог рассказать ничего такого, о чем Карлсону следовало бы знать.
- Дженс, ну а ты как?
Началось.
- Нормально, - пожал плечами я.
Черт, ну надо из себя хоть что-то выдавить! Но Карлсон неожиданно удовлетворился моим сверхлаконичным ответом.
- То есть, ты доволен своей новой жизнью? – спросил он, склонив голову набок и внимательно глядя на меня.
Что-то здесь не так.
- У меня есть работа, какие-никакие, но деньги, красивая подружка. Да, наверное, я доволен, - осторожно сформулировал я, наблюдая за реакцией Стива.
Тот заметно расслабился и, как мне показалось, даже облегченно выдохнул.
- Ну, я рад за тебя, чувак! – с преувеличенным энтузиазмом заявил Карлсон и неожиданно засобирался. - Я, пожалуй, пойду, у меня еще куча дел…
- Сидеть, - тихо приказал я, когда мой бывший друг вознамерился встать.
- Что? – не понял Стив, но послушался.
- Кто просил тебя узнать, доволен ли я своей жизнью? – негромко спросил я. Карлсон поежился, его глаза забегали.
- Э… Никто?
- Хорошая попытка. Не засчитывается. Еще раз – Карлсон, кто тебя прислал?
Стив взлохматил волосы. Врать он не умел, то есть абсолютно, причем, как мне кажется, в силу какого-то генетического дефекта.
- Блядь, а я ее предупреждал! Что не смогу! - в отчаянии воскликнул он. - Что ты сразу все поймешь!
- Гэмбл, - удовлетворенно кивнул я.
- Ага, - тоскливо отозвался Стив, - слушай, Дженс, я пойду, ладно? У меня, правда, дела…
- Зачем Гэмбл нужно знать обо мне? – я почувствовал, что мое лицо окаменело. В голове прокручивались все возможные варианты, к сожалению, наиболее вероятными были не самые приятные.
- Откуда я-то знаю, а? – простонал Стив, глядя на меня глазами больного спаниеля. - Позвони ей и спроси.
- Чувак, на тебя это не похоже. Обычно информацию в тебе надо силой удерживать, чтобы не расплескалась, - задумчиво произнес я. - Всё ты знаешь. И скажешь мне.
- Дженс, мой тебе совет – не лезь в это дерьмо. У тебя новая жизнь, ты ей доволен, давай остановимся на этом. Прости, но я не собираюсь продолжать этот разговор. Ты сам не понимаешь, что для тебя лучше.
Я скрипнул зубами. Блядь, заебись, все вокруг знают, что для меня лучше.
- Стив, не скажешь по-хорошему – выбью силой, - тихо предупредил я.
- Нет, Дженс. Ты меня не тронешь, - уверенно отозвался Карлсон.
Парень вполне закономерно мыслит категориями того мира, в котором сам живет. Ему невдомек, что в один момент времени в одном месте могут успешно сосуществовать абсолютно разные миры. Знал бы он, что я был готов вломить ему еще тогда, в подвале… Но сейчас мне не нужна была драка, мне нужен был результат.
- Я, может, и не трону, - кивнул я, не сводя глаз с Карлсона, и крикнул, - эй, Чад!
Мюррей, как всегда, был великолепен. Он грациозно выскользнул из-за стола и направился к нам. Белокожий блондин в прикиде бандюгана из негритянского гетто, который искренне чувствует себя черным - зрелище не для слабонервных.
- Хэй, Док! – поприветствовал он меня, опираясь о стол. - Какие-то проблемы?
Он искоса посмотрел на Стива. Тот побледнел.
- Мюррей, тут одно ссыкло зажало очень важную для меня информацию, - сообщил я, по-прежнему внимательно наблюдая за Карлсоном.
- Не вопрос, Док. Зажало – разожмем, - Чад выпрямился и радостно улыбнулся моему бывшему коллеге и потенциальному любовнику, разминая кисти рук.
Всё.
- Блядь, да подавись ты, сука неблагодарная!!! – выкрикнул Стив, его голос предательски сорвался.
Он принялся лихорадочно выворачивать карманы.
Мюррей вопросительно посмотрел на меня.
-Ты умеешь убеждать людей, - с искренним уважением произнес я.
- Без проблем, Док, - рассмеялся Чад, - обращайся.
Он кивнул и пошел обратно к своему столику.
- Вот! – на стол полетел какой-то листок бумаги. - Цитирую почти дословно: если я пойму, что у тебя все в порядке, просто свалить потихоньку, если нет - Гэмбл просила передать тебе это, а на словах добавить, что ей очень жаль, но она, по всей видимости, ошибалась!
Карлсон выпалил это и с вызовом уставился на меня.
Я развернул записку. Четким почерком Сэры там было написано: «Джеффри Дин Морган». И нью-йоркский адрес.
Я не сразу вспомнил, почему мне знакомо это имя. Потом выплыло словно из тумана - Джаред стоит спиной ко мне, лицом к окну, руки скрещены на груди, весь – достоинство и уверенность в себе. «На моей стороне Джеффри Дин Морган, лучший адвокат моего отца».
Не знаю, что Стив прочитал в моих глазах, когда я вновь посмотрел на него, но он как-то внезапно растерял весь свой запал. Более того – он испугался.
- Что с Джаредом? – глухо спросил я.
- Дженс, я не знаю, честно, - тихо ответил Карлсон, - я знаю только, что месяц назад, где-то в начале марта, к нам пришел запрос на выписки Падалеки, датированный концом октября. Письмо просто затерялось где-то, ну, ты знаешь, так бывает…
- Откуда?
- Из психиатрической клиники Рузвельта. Это где-то в Иллинойсе. Мы еще посмеялись, что, наверное, ты теперь там работаешь, вот он и подался за тобой…
Я бросил на стол десятку и быстрым шагом направился к выходу. Про Карлсона я забыл в ту самую секунду, когда он исчез из поля моего зрения. Мне надо было срочно встретиться с Джеффри Дином Морганом.

***

Я не знал, был ли это домашний адрес Моргана или адрес его рабочего офиса, в Манхеттене могло располагаться и то, и другое. В любом случае, я просто был не в состоянии ждать.
Поезд сабвея плавно несся по рельсам, я пытался систематизировать ту скудную информацию, которой обладал.
Гэмбл прислала Карлсона, потому что знала что-то такое, что с одной стороны не хотела мне сообщать, с другой – не считала возможным утаить. То, что Сэра благородно возложила бремя принятия решения на безответного Стива – вполне в ее духе. Блядь, ну надо же… Значит, если у меня все хорошо, то мне и знать ничего не надо. Вопрос – почему? Эта информация способна испортить мне жизнь? Да уж, было бы что портить… А если было бы? Н-да, кажется, я начинаю понимать ее иезуитскую логику. Кстати, почему эта сука не позвонила мне сама? Так было бы значительно быстрее и проще, чем посылать Карлсона. Черт, или она звонила… Как раз около месяца назад тишину моей квартиры внезапно стали разрывать настойчивые телефонные звонки. И я просто не брал трубку именно потому, что мой номер знала только Гэмбл. Блядь, ситуация из серии «сам дурак». Ладно, самобичевание подождет.
Итак, в чем ошибалась Сэра? В то утро она мне столько всего наговорила, что было бы неплохо, подай она мне какой-нибудь более внятный намек.
А чего я сам-то туплю? Сейчас позвоню ей и все выясню. Черт, вообще-то с этого надо было начинать, прежде чем бросаться на поиски Моргана.
Меня вынесло из подземки вместе с волной других пассажиров. Я отошел немного в сторону от русла людского потока и полез за мобильным.
Можете считать меня сентиментальным, но почему-то каждый раз, меняя сим-карту, я копирую телефонные номера со старой, даже если никому не собираюсь звонить. Например, у меня до сих пор есть телефоны Мак и Джоша. Нафиг надо – сам не знаю. Просто, чтобы было.
Так что номер Гэмбл у меня сохранился.
- Да! – рявкнуло в трубке.
Сэра всегда так отвечала на телефонные звонки, наверное, надеялась, что абонент испугается и отключится сам.
- Это Дженсен, - сухо представился я и сразу пошел в атаку: - Просто ответь мне на три вопроса – зачем мне нужен Морган, в чем ты ошибалась, и что тебе известно о Джареде.
Гэмбл молчала так долго, что я подумал, не прервалась ли связь.
- Начну с последнего вопроса, - наконец отозвалась она. – Я знаю, что Падалеки в клинике Рузвельта, Рокфорд, Иллинойс.
- Точнее, что он был там почти полгода назад, - уточнил я.
Сэра вновь замолчала. Казалось, она с трудом подбирает слова.
- Дженс, боюсь, он до сих пор там. Я навела справки, и… Дженсен, это очень плохое место. Абсолютный рекордсмен штата, как по количеству предъявленных судебных исков, так и по уровню смертности среди пациентов. Самое неприятное, что у этого заведения очень влиятельные покровители, поэтому все инициативы нескольких правозащитных организаций относительно его закрытия благополучно проваливаются уже несколько лет. А покровители у клиники Рузвельта есть потому, что, помимо всего прочего, клиника специализируется на пожизненном содержании пациентов, признанных недееспособными… Ты себе не представляешь, Дженс, как часто случаи недееспособности встречаются в богатых семьях, и сколько некоторые готовы платить, лишь бы все так и оставалось.
У меня похолодели руки.
- Ты хочешь сказать…
- Я ничего не хочу сказать, просто потому, что больше я ничего не знаю, - с непонятной мне горечью отозвалась Гэмбл. - Именно поэтому, если тебе интересны подробности, за ними стоит обратиться к Моргану.
Я просто не мог удержаться от следующего вопроса.
- Сэра, одного не понимаю, разве это не ты наизнанку выворачивалась, доказывая, что мне стоит держаться от Джареда подальше? Зачем ты рассказываешь мне все это? Ты же понимаешь, теперь я не останусь в стороне.
Сэра вздохнула.
- Именно поэтому я попросила Карлсона сначала посмотреть, как ты, нужно ли тебе ворошить прошлое. Скажи, он хотя бы попытался?
- Ты в самом деле думала, будто у него были шансы скрыть что-то от меня?
Короткий смешок в телефонной трубке.
- Дженс, я и сейчас не уверена, правильно ли поступаю. Просто мне показалось, что ты имеешь право знать. А как ты распорядишься информацией – это уже твое дело. И потом, я чувствую себя немного виноватой перед Падалеки.
- Почему?
- Тогда я наговорила много лишнего, ты действительно вывел меня из себя, Дженс. Я ничего не знаю об этом парне, чтобы прогнозировать его поступки и уж тем более судить о его мотивах. А сейчас, похоже, у него крупные неприятности. Это ответ на вопрос - в чем я ошибалась. Ты пойдешь к Моргану?
- Я уже почти у него.
- Будь с ним поосторожнее, Дженсен. Если Падалеки влип, тут просто не могло обойтись без его адвоката.
- Буду, Сэра. Спасибо, что не стала принимать решение за меня.
- Не будь Карлсон таким долбоебом, я бы сделала это.
- Этого долбоеба в посланники выбрала ты. По Фрейду, а, Сэра? Признайся, ты хотела, чтобы я все узнал.
- Пошел ты. Просто береги себя, Дженс. И не делай глупостей.
- Я – само здравомыслие. Я свяжусь с тобой, Сэра.

***

В другой раз, возможно, я бы восхитился урбанистической красотой Сити, куда так ни разу и не выбрался за полгода проживания в Нью-Йорке, только сейчас мне было не до эстетического наслаждения.
Я достаточно быстро нашел нужный дом, оказавшийся жилым, недалеко от Восьмой авеню, но внутрь попасть не смог. Точнее – я не прошел дальше консьержа, молодого парня немного за двадцать. Блядь, в таком возрасте работать привратником - это полнейший отстой. Пошел бы лучше в армию, съездил в Ирак, все более подходящее занятие для мужика.
Так вот, этот сучонок долго вертел в руках мою визитку из тех, которые сохранились у меня со времен работы в Святом Матфее, после чего очень холодно сообщил, что мистера Моргана нет, и он не сказал, когда вернется.
Мудак. Я оставил ему визитку с просьбой передать ее мистеру Моргану, когда тот все же соизволит появиться.
А потом просто обошел дом и нашел наружную пожарную лестницу.
Меня всегда восхищало это потрясающее легкомыслие. Поставить цербера-недоростка у парадной двери и напрочь забыть про тыл. Неужели кто-то, в самом деле, считает, будто это невыполнимо – пододвинуть мусорный бак под лестницу, немного подпрыгнуть и ухватиться за ее подвижную часть? И, тем самым, получить доступ ко всем квартирам, мимо которых эта лестница проходит? Нет, все же у нас в Бедфорд-Стайвесанте живут значительно более рациональные люди. Даром что негры.
Было большое искушение выбить окно и пройти через какую-нибудь квартиру, но это уже тянуло на незаконное проникновение. Поэтому я просто поднялся на крышу и, порадовавшись незапертой двери на внутреннюю лестницу, стал спускаться, осматривая этаж за этажом в поисках квартиры Моргана.
Потом я просто сел на пол напротив нужной двери и приготовился ждать. Ничего, у меня есть время. О том, что я отпросился с работы на полчаса, я ни разу не вспомнил. Сердце частило, задавая ритм дыханию, и уж совершенно точно не из-за восхождения пешком на восьмой этаж и спуска на пятый.
Джей, как ты мог просчитаться? Блядь, ты был так уверен в себе, что даже я разделил эту уверенность… Какой долбанный фактор ты не учел, что тебе помешало? Блядь, я мудак, дебил, трус, урод, я не должен был, нет, не имел права отпускать тебя, я был обязан взять тебя в охапку и утащить к себе, наплевав на все. Нет, я зассал, я предпочел положиться на этого самоуверенного ребенка, лишь бы ничего не делать самому, и вот к чему это привело. И потом я опять сидел на жопе ровно, даже не предпринимая попыток выяснить, все ли в порядке, только сидел и жалел себя, блядский мудак. Если бы не Сэра… Джей, прости меня. А еще прости, что я чувствую облегчение, что я почти счастлив, потому что не было никакого ЛА, и ты никого не называл Дженсом… Джаред, почему ты не дал мне знать? Не смог? Не захотел? С этого упрямого звереныша станется решить, что такой, проигравший, потерявший все, он больше никому не нужен. Черт возьми, полгода в психиатрической клинике, блядь, почему этот гребаный Морган не вмешался? А я… Я первый предал тебя, Джей, когда сразу, без колебаний поверил в твое предательство. Если ты не пожелаешь даже видеть меня, я пойму. Только тебе придется. Я все равно вытащу тебя оттуда, ты просто не выживешь в больнице, тебе нельзя – так. Малыш, я вытащу тебя из любой жопы мира. Просто дождись. Если потом ты не захочешь, чтобы я был рядом – уйду. Помогу тебе устроиться, где скажешь, если надо – буду высылать деньги, и больше никогда не покажусь на глаза. Нет, блядь, так я не смогу. Черт, этот шанс я уже не упущу, сколько можно проебывать то, что судьба просто впихивает в руки. Джей, я заставлю тебя поверить, что чего-то стою.
Морган появился около полуночи, благоухая дорогим парфюмом и еще более дорогим алкоголем.
Он хмыкнул, увидев меня, и посмотрел на визитку, которую держал в руке.
- Дженсен Эклз. Ну надо же. А вы настойчивы, - констатировал он.
- Мне надо поговорить с вами, мистер Морган, - произнес я, поднимаясь на ноги.
Морган кивнул и, отпирая дверь, кинул через плечо:
- У вас есть пятнадцать минут.
У него была огромнейшая студия, я даже сразу не смог сосчитать количество окон, чтобы понять, сколько обычных квартир слилось в это великолепие. Морган на ходу небрежно скинул пальто и сразу прошел в зону, по всей видимости, считавшуюся деловой, по крайне мере, там стоял большой письменный стол. Зачем сносить стены, если потом все равно будешь делить свое жилище на части – это выше моего понимания.
- Слушаю вас, мистер Эклз. Давайте не будем терять время, тем более что я догадываюсь о причине, приведшей вас ко мне.
Адвокат смотрел на меня со сдержанным интересом, словно энтомолог на редкое насекомое.
Не дожидаясь приглашения, я уселся на стул и произнес:
- Я хотел бы узнать, что случилось с Джаредом Падалеки.
- С чего вы взяли, что я захочу обсуждать этот вопрос? – в голосе Моргана не прозвучало ни единой эмоции.
- Насколько мне известно, вам было небезразлично его будущее.
- Будущее Джареда Падалеки было мне небезразлично ровно до того момента, пока он не похоронил его своими собственными руками, - Морган откинулся на спинку кресла, не сводя с меня внимательного, изучающего взгляда.
- Что вы имеете в виду?
- Я имею в виду, что если парень считает себя достаточно взрослым, чтобы играть во взрослые игры, он должен понимать необходимость иногда жертвовать меньшим ради большего. Падалеки оказался к этому не готов. Я в нем очень разочарован, даже не принимая во внимание, сколько денег я потерял. Он больше не представляет для меня интереса.
- И чем же Джаред не захотел пожертвовать? – спросил я.
Что примечательно, я вообще не занервничал, не напрягся, не почувствовал недоброе. Этот блядский внутренний голос тупо промолчал, не дав мне ни малейшего шанса сгруппироваться перед ударом.
- Вами, Дженсен Эклз, - спокойно пояснил Морган. - Джаред наотрез отказался пожертвовать вами. Вашей жизнью. Это обычная, я бы даже сказал – проверенная тактика Лотты. То же самое было с тем парнем, Тигом. Лотта пригрозила Джареду, что запихнет вас в общую камеру по обвинению в изнасиловании, и ей даже не придется прикладывать больших усилий, чтобы вы не дожили до утра. Два слова вашим новым соседям о том, что вы обвиняетесь в изнасиловании своего несовершеннолетнего душевнобольного пациента, и все, прощайте, мистер Эклз. Ну, или, на крайний случай, немного долларов в нужные руки, результат тот же. Потом, разумеется, будут сожаления о произошедшей ужасной ошибке и соболезнования родственникам, только вам от этого легче уже не будет, верно?
- …Она действительно могла это организовать? – я почти не слышал собственных слов из-за грохота крови в голове. Вот так. Мне даже не пришлось ничего доказывать Джею. Он просто решил, что я стою больше, нежели его будущее, его состояние, его свобода, и поступил так, словно это было правдой. Я терялся в догадках - что помешало планам Падалеки? Так вот, это был я. Я, блядь, и был тем самым неучтенным внешним фактором, про который говорил сам Джаред. Малыш, как ты мог…
Морган уверенно кивнул.
- Могла. И Джаред прекрасно знал об этом. Однако, если в случае с Тигом Лотта просто хотела избавиться от потенциального охотника за приданным, то сейчас на кону стояли миллиарды. Простите мой невольный цинизм, Эклз, вы столько не стоите. И Джаред должен был это понимать.
Я предпочел бы, чтобы меня действительно убили. Как мне теперь дальше-то жить, с таким грузом вины? Зная, что Джаред для меня сделал?
- Вообще-то Джареду следовало просчитать возможные последствия еще раньше. Допустим, когда он полез к вам в штаны. И не надо так оскорбленно вскидываться, Эклз, я прекрасно знаю, что представляет из себя Падалеки. У нас с ним была договоренность – только случайные партнеры на одну ночь, уж если совсем засвербило, но никаких увлечений, никаких романов, потому что любая привязанность – козырь в руках Лотты, после Тига он должен был это понимать. Но он просто глупо подставился сам и подставил вас. А потом, вместо того, чтобы осознать свою ошибку и поступить правильно, устроил целую мелодраму, отозвал мою экспертную комиссию и только что слюни не пускал во время суда, изображая сумасшествие. Повторю еще раз – я крайне разочарован. Джаред оказался слабаком. Впрочем, чего еще я ожидал от малолетнего педика.
Если Морган пытался меня спровоцировать, а, судя по ехидному блеску в глазах, именно это он и пытался сделать, то надо было стараться лучше. Я вообще его почти не слушал. Внутри меня словно закрывались невидимые шлюзы, отсекая все лишнее, ненужное, то, что сейчас способно скорее помешать, чем помочь – все чувства, все эмоции. Майкл был прав. Ни деньги, ни слова ничего не стоят. И не только в Бедфорд-Стайвесанте. Имеют значение только поступки, как бы банально это ни звучало. После того, что сделал ради меня Джаред, я вывернусь наизнанку, но вытащу его. Видит бог, если у меня все получится, я больше никогда не отойду от этого парня, ни на шаг. И его не отпущу. В том, что он захочет быть рядом со мной, я больше не сомневался.
Последний вопрос.
- Почему вы не выполнили последнюю просьбу Джея и не нашли меня? – мой голос звучал ровно.
Морган довольно усмехнулся.
- А вы не чужды логике, Эклз, - одобрительно кивнул он, - после суда Джаред действительно просил меня разыскать вас. Только я не работаю бесплатно. А у Падалеки больше нет ничего, что могло бы меня заинтересовать.
Я запомню. В другое время, в другом месте ты ответишь мне за это, Джеффри Дин Морган. Но пока что ты мне нужен.
- Это хорошо, что Джаред больше не представляет для вас интереса, - произнес я. - Тогда я забираю его себе.
Морган расхохотался, весело и искренне.
- Эклз, вы что, плохо меня слушали? Парень больше не стоит ни цента, на кой черт вам это недоразумение сдалось?
Ну не объяснять же ему, в самом деле?
- И потом – что значит «забираю себе»? Вы не имеете на парня никаких прав, осмелюсь напомнить. У него есть законный опекун, он в клинике, которая охраняется как форт Нокс, даже интересно, что вы собираетесь делать? – казалось, Морган откровенно развлекался, но глаза его оставались внимательными. Для адвоката не существует ненужной информации.
- Для начала, я выясню, сколько денег мне у вас попросить, - пробормотал я, доставая из кармана телефон. Было не очень разумно вести такие переговоры в присутствии постороннего человека, но выхода у меня не было.
Телефон Майкла был забит на быстром наборе под номером два. Несмотря на первый час ночи, Розенбаум ответил почти сразу. Иногда я задумывался, а спит ли он вообще.
- Слушаю, Эклз.
- Мне нужна твоя помощь.
- Раз ты сам об этом заговорил, то я не сомневаюсь, помощь тебе просто необходима, - хмыкнул Майкл. - Что случилось?
- Мне нужно три комплекта документов, два на меня, кстати, мне двадцать семь. Один на парня двадцати одного года, выглядит старше, пусть ему будет двадцать три, рост где-то шесть с половиной футов, темноволосый, глаза...
- Я видел фото в твоем телефоне. Дальше.
Блядь, кажется, когда я напился, то показывал ему фото Джея. Ладно, в итоге тем лучше.
- Если возможно, пусть его зовут Сэм.
Понимающий смешок в трубке.
- Перешли мне на мобильный фото твоего парня и свое. Качество не имеет значения, главное, чтобы лицо было видно. Что еще?
- Так…. Машина, чистая, на ходу, с двумя комплектами номеров и соответствующими бумагами. Для меня еще – характеристика с прежнего места работы, медбрат или санитар, не выше. Кажется, пока все.
Майкл ненадолго задумался. Он быстро схватывает.
- Оружие? – спросил он.
- Да, но сейчас я не могу это обсуждать.
- Ты хоть стрелять умеешь?
- Не знаю, не пробовал.
- Ладно, я подберу тебе пару стволов, что-нибудь попроще.
- Ок, только без фанатизма. Сколько за все?
- Для тебя постараюсь уложиться в тридцать, тридцать пять максимум. Документы и оружие будут завтра к вечеру, тачка – послезавтра к полудню. Это все?
- Пока да, - я захлопнул телефон и повернулся к Моргану.
Тот смотрел на меня абсолютно нечитаемым взглядом поверх сложенных домиком ладоней.
- Мне нужно пятьдесят тысяч, - заявил я.
Морган ответил не сразу.
- Занятный вы человек, Эклз, - задумчиво произнес он наконец. - Вы в самом деле считаете, будто я дам вам деньги?
- Я не рассчитываю на ваше бескорыстие, не беспокойтесь, - усмехнулся я. Этот вариант я уже продумал.
Я подвинул стул ближе к столу, подхватил чистый лист бумаги и ручку и написал несколько строк.
- Что это? – брезгливо прищурился Морган.
- Долговая расписка на сто тысяч, - я протянул бумагу ему. - Предъявите это моей семье. Они не захотят скандала, связанного со мной, не потому, что я им так дорог, просто, к их огромному сожалению, я тоже Эклз. А уж если вы расскажете, что я занял у вас деньги, чтобы вытащить из психиатрической клиники своего душевнобольного любовника, они вам еще и сверху накинут, лишь бы эта информация осталась между вами.
Ничего, мои родители не обеднеют. Я и так сэкономил им кучу денег, когда получил грант на обучение в Университете Джона Хопкинса. Будем считать это частью моей доли в семейном имуществе.
На лице Моргана появилось бледное подобие улыбки.
- Знаете, Эклз, а у вас есть задатки делового человека. Это подкупает. Никогда не мог отказать в небольшой любезности приятному собеседнику. Значит, пятьдесят тысяч?
Он достал из внутреннего кармана чековую книжку.
- А ведь я рискую, принимая у вас чек, который в любом случае не смогу обналичить до утра, и оставляя долговую расписку. Что помешает вам заблокировать выплату по чеку? – негромко поинтересовался я.
Морган посмотрел на меня с удивлением.
- Только то, что я крайне не люблю совершать бессмысленные действия, - ответил он. – Ну, заблокирую я чек, я же не смогу проделать то же самое с вашей памятью, верно? И, примите мои поздравления, демонстрация силы была вполне убедительной. Полагаю, вы заказывали фальшивые документы не в интернет-магазине? Зачем мне ссориться с вами? Чтобы потом постоянно ожидать пулю в спину? Поймите, Эклз, мне же будет спокойнее, если вы выручите своего Падалеки, уж если вам так приспичило, и оба исчезнете из моей жизни, как дурной сон. И потом, такого количества наличных у меня дома просто нет. Поэтому берите чек, Эклз, и, как говорится, бог вам в помощь.
Вряд ли бог захочет помогать мне в том, что я задумал, главное – пусть не мешает. А там я уж как-нибудь сам справлюсь.
Говорить нам больше было не о чем. Я решил, что мне пора.
- Всего наилучшего, мистер Морган, - произнес я, вставая.
- Прощайте, мистер Эклз, - кивнул тот. - Надеюсь никогда больше не иметь счастья видеть вас.
Я холодно улыбнулся. Кто знает, мистер Морган, кто знает.
Спускаясь по лестнице, я думал, что, возможно, не совсем безнадежен, если в этом гребаном мире нашелся человек, готовый пожертвовать ради меня всем. Теперь моя задача - сделать так, чтобы Джареду не пришлось пожалеть о собственном благородстве.

***

Утром я проснулся поздно, а потом еще долго лежал, глядя в потолок и еще раз анализируя события вчерашнего дня. О работе я вспомнил как-то мимолетно, и тут же забыл. Они могут считать, что я уволился. Если Майкл не подведет, уже сегодня у меня будет новое имя и новая жизнь. А Майкл не подведет.
Я был охвачен предвкушением перемен, я знал, что мое мучительное существование в Бедфорд-Стайвесанте подошло к концу, и, черт возьми, был просто счастлив по этому поводу. Мне казалось, что я вновь возвращаюсь на какой-то единственно правильный, единственно возможный для себя путь, а то, что в определенной точке мироздания он обязательно приведет меня к Джареду – возможно, именно поэтому я и ощущаю его единственно верным.
Я по-прежнему запрещал себе анализировать свои эмоции по поводу поступка Джея. Я слишком хорошо себя знал, чтобы понимать – я просто моментально захлебнусь в чувстве вины, не удержусь, и начну заливать его виски. Нет, у меня нет проблем с алкоголем. У меня есть проблемы с его количеством и психологическими заскоками, которые на раз доводят меня до запоя. За последние полгода я понял это слишком хорошо. А сейчас мне как никогда нужна была ясная голова.
Поэтому я старался задействовать только разум. И невольно стал размышлять о сексе. Ну, во-первых, секс для меня всегда был скорее территорией рассудка, нежели эмоций, во-вторых – блядь, раз уж я разрешил себе думать о Джее, я просто не мог обойти своим вниманием секс!
Я вспоминал, как Джаред, выражаясь словами Моргана, впервые «полез ко мне в штаны». Блядь, да если бы сдержался он, четверть часа спустя уже я рвал бы на нем одежду. Затащил бы в палату и… Меня накрыла волна почти болезненного возбуждения, когда я вспомнил, как он со стоном тянулся к моим губам, пока я удерживал его на расстоянии и нес какую-то ахинею, якобы давая шанс передумать. Ни хрена не было у него никакого шанса. Я все решил в тот самый момент, когда понял, что пока я сомневался и рефлексировал, Джей мог покончить с собой. Я просто не мог его потерять. И сейчас не могу. Я как-то выживал последние полгода только по той причине, что так до конца не поверил и не смирился со своей потерей.
Я двигал рукой по члену, всё наращивая темп, и вспоминал обнаженное тело, прижавшееся к стене. Я видел потемневшие глаза Джареда и ощущал во рту вкус крови, которую я слизывал с его губ. Я выплеснулся на простыню, когда вспомнил его рваные выдохи: «Твой. Твой. Твой…».
За те несколько раз, когда мы были вместе, в плане секса Джаред дал мне больше, чем все мои любовники и любовницы за всю предыдущую жизнь. С ним все было как-то… идеально? Он словно предугадывал каждое мое движение, подстраиваясь под него, каждое желание, опережая мою просьбу на долю секунды, он чувствовал и понимал меня так, как возможно я сам себя не чувствовал и не понимал. Этот потрясающий мальчишка словно был моей потерянной половиной, если верить в легенду о мстительных богах.
Интересно, было ли ему так же хорошо со мной, как и мне с ним? Так ли идеален для него я?.. Вот блядь, так и знал, что чувство вины будет упрямо лезть через все щели; было бы ему со мной плохо, разве он сделал бы то, что сделал?
Хотя секс, несомненно, тут вообще ни при чем. Никакой секс не стоит несколько миллиардов долларов, даже самый невзъебенный.
Мне очень хотелось понять, что же делало меня в глазах Джареда достойным подобной жертвы. Это было как с тем портретом – он видел во мне что-то такое, чего не видел я сам. Но я очень хотел бы это разглядеть. Возможно, тогда я смог бы примириться с ситуацией и не свихнуться окончательно, когда все внутренние заслоны будут убраны и я позволю себе прочувствовать то, что сделал ради меня Джей.
Когда я разыщу Джареда, я обязательно спрошу об этом.
И - да, несмотря на весь мой эгоизм и внешнюю непробиваемость, у меня большие проблемы с самооценкой. С нами, психопатами, такое сплошь и рядом бывает.
И вообще, у меня сегодня до хера дел.
Я наконец-то вылез из кровати, нашел телефон и обнаружил три пропущенных звонка из клиники и два от Данниль. Хорошо, что я завел привычку выключать трубку на ночь. Работая в Святом Матфее, я оставался на связи круглосуточно. Кстати, похоже, я нуждаюсь в новой симке.
С этого я и начал. Я купил новую сим-карту в магазинчике за углом, привычно скопировал контакты и отправил смс Майклу с моим новым номером. Старая симка оплавилась над огнем зажигалки, и внезапно я понял, что наконец-то ощущаю себя свободным. Свободным, как никогда. Все же это потрясающее чувство, когда тебе нечего терять. И еще я осознал, что впервые в жизни вообще ничего не боюсь. Казалось, способность испытывать страх, словно ножом гильотины, отсекло в тот самый момент, когда Морган произнес: «Вами. Он отказался пожертвовать вами». Возможно, я по-прежнему оставался крысой, люди по своей сути не меняются, просто моя внутренняя крыса вдруг окончательно рехнулась и возомнила себя тигром. И, черт возьми, мне нравилось быть спятившей оборзевшей крысой. Интересно, Сэра именно это имела в виду, когда говорила о срыве? Если так, то в одном она сильно ошибалась. Я никогда не буду представлять никакой опасности для Джареда. О тех, кто стоит между нами, или, убереги их господь, причинил Джею вред, я пока не хотел думать. Они еще успеют пожалеть. То, что надломилось во мне в кабинете Гэмбл, когда я отказался писать докладные, наконец-то сломалось окончательно. Я понял, что готов действовать. И это охуительно воодушевляло.
Я вдруг заметил, что в Нью-Йорк пришла весна. Да она уже хер знает когда пришла, просто я действительно ничего не видел вокруг, пожираемый ревностью и ненавистью. Я с наслаждением втянул носом воздух, тут же пожалел об этом, потому что весной в Бедфорд-Стайвесанте оттаивают такие вещи, которые я предпочел бы никогда не нюхать, прищурился от яркого солнца и отправился обналичивать чек Моргана.
Поскольку в Бедфорд-Стайвесанте не было банков, способных выдать деньги по чеку на пятьдесят тысяч, я свистнул пару мальчиков Большого брата и отправился в центр. Я не мог рисковать такой суммой, а за пределами своего района становился уязвим, словно младенец. Как зовут парней, я не помнил, но знал, что одному из них зашивал предплечье, а другому вытащил пулю из задницы.
Можно только восхищаться выдержкой охраны ближайшего к нам отделения Федерального Резервного банка Нью-Йорка, когда мы трое шагнули из карусели вертящихся дверей. Бля, Тарантино нервно курит.
Чек Моргана разве что не пожевали все по очереди; я заметил, как менеджер, настороженно поглядывая на нас, отошел позвонить. Блядь, Морган, только дай мне повод. Я собственноручно тебя грохну, пусть немного раньше, чем планировал. А я планировал. Впрочем, окончательное решение я оставлял Джареду.
Нам все же отсчитали причитающиеся деньги, я с трудом удержался, чтобы не попросить мелкими купюрами. Уж очень не хотелось выпадать из образа.
Когда мы вышли из банка, и я направился к подземке, мои телохранители неожиданно притормозили.
- Что? – рявкнул я. Ах да, мы же в центре, как я мог забыть купить пацанам сладкую вату.
- Док, у тебя полная сумка бабла, и ты реально собираешься спуститься в сабвей?
Я прекрасно понимал, что этот детский сад просто хочет прокатиться на такси, но все же они определенно были правы. Не слишком разумно соваться в подземку с такими деньгами. От карманников эти двое меня не спасут.
- Уговорили, мальчики, - согласился я, - Лови тачку.
Поймали. Быстро.
Блядь, ну они же действительно дети… Опасные, жестокие, непредсказуемые. И все равно дети.
Потом я прошелся по магазинам уже в своем районе, где я мог светить деньги, как хотел. Я оценил свое положение. Впервые. Я вытаскивал сотню из упругой пачки, спиной ощущая жадные взгляды, но стоило мне обернуться, все глаза моментально упирались в пол, признавая мое превосходство. Ну, что сказать… Спасибо тебе, Майкл.
Я вернулся домой к двум часам дня. В течение следующего часа я уложил свои вещи, уместившиеся в два дорожных мешка, и сел изучать карту. Если ехать кратчайшим путем, сначала по 80-й, а потом по 90-й автомагистрали, мне предстоит преодолеть около двух тысяч миль. Нельзя сказать, что мне часто приходилось переезжать на большие расстояния, но уж если я срывался с места, то делал это с размахом. За день я вполне в состоянии проехать порядка тысячи миль, дорога там хорошая, а временами, кажется, платная. Так что через два дня я буду в Рокфорде. Возможно, даже увижу Джареда…
Я был слишком взбудоражен, да и вообще не имел привычки спать днем, но с этого момента мне надо было привыкать спать там и тогда, когда есть место и время.
Я уткнулся носом в стену и все же заставил себя заснуть.
Проснулся я от короткого звонка в дверь. За окнами уже стемнело.
Майкл молча прошел в квартиру, не раздеваясь и не снимая обуви. Вот на что мне было уже абсолютно насрать, если честно, хотя головорезы Большого брата всегда вынужденно щеголяли драными носками, устраивая небольшой Эверест из обуви на пороге. Даже раненые.
Я включил свет и на секунду зажмурился.
- Так, - Майкл достал из внутреннего кармана куртки пачку документов, - это твое, это тоже твое, это твоего парня, это на машину под первым именем, это под вторым. Проверяй.
Он опустился на стул и уставился на меня.
У меня, разумеется, не было ни малейшего опыта оценки фальшивых удостоверений личности, водительских прав и тому подобного, но на мой неискушенный взгляд все выглядело вполне прилично. Даже более чем.
Я хмыкнул, оценив иронию того, кем предстоит стать нам с Джаредом. А первое имя мне откровенно не понравилось, так как пробуждало не самые приятные ассоциации. Майкл понял это по-своему.
- А что ты хотел за такой срок. И за такие деньги.
Я понял намек и полез за сумкой.
Майкл распихал пачки долларов по карманам куртки и выложил на стол два небольших пистолета.
- Вот, - произнес он. - Глок 22, сороковой калибр, магазин на пятнадцать патронов, принцип действия – бери и стреляй. Прикинь к руке.
Я взял пистолет. Он лег мне в ладонь уютной, какой-то привычной тяжестью, можно подумать, я всю жизнь имел дело с оружием.
- Удобно?- поинтересовался Майкл.
- Более чем, - прошептал я. Пистолет словно вплавлялся в меня, заставлял чувствовать себя сильным и неуязвимым. Потрясающее ощущение.
Завороженный, я положил глок на стол.
- Я так и подумал, что двадцать второй подойдет тебе больше. Слишком у тебя ладони узкие, словно у девки, – удовлетворенно прокомментировал Майкл и тут же добавил: - С какого расстояния собираешься стрелять?
- С небольшого. Возможно – в упор, - ответил я.
Со всех прочих расстояний мне стрелять бессмысленно. Даже по слону рискую промазать, пару раз палил на полигоне в десятилетнем возрасте, так что снайпер из меня никакой.
- Ты вообще понимаешь, во что ввязываешься? – холодно поинтересовался Майкл, в его голосе сквозило раздражение. Скорее всего, его злило мое нежелание рассказывать о случившемся. Поверить в то, что Розенбаум беспокоится обо мне, было абсолютно невозможно, слишком уж это противоречило здравому смыслу.
- Нет, – честно ответил я.
- Тогда почему?
- Джаред в беде.
Я не стал ничего пояснять. Я начинал свою личную войну, кроме меня, в ней никому не было места.
- Ты, в самом деле, собираешься использовать эти игрушки? – бесстрастное желание получить информацию.
- Да.
- Дженсен, если ты пытаешься выяснить у самого себя, насколько высоко ты ссышь на стену, я лучше принесу тебе пневматику, которая будет выглядеть не хуже. Не играй с оружием, если не го…
Я взорвался. Сам от себя не ожидал.
- Блядь, Майкл, ты заебал уже разговаривать со мной, как с малолетним дебилом! Твои нотации мне на хуй не сдались, если можешь чем-то помочь – помоги, я буду благодарен, нет – не трахай мне мозг. Ты обо мне, блядь, вообще ни хуя не знаешь, не тебе судить, на что я готов и на что я способен!
Я осекся, когда увидел, что развалившийся на стуле Майкл довольно ухмыляется.
- Похоже, наш золотой мальчик все же решил стать мужиком. Не могу не одобрить, - заметил он. - Остынь, Эклз. Я зайду за тобой завтра в семь. Не хочу, чтобы ты отстрелил себе что-нибудь, так и не добравшись до этого парня. Прогуляемся.

***

На следующее утро мы действительно прогулялись. Правда, не далеко. Никогда бы не подумал, что в подвале соседнего дома расположен тир, здоровенный, практически профессиональный. Да что я вообще знал о своем районе…
- Смотри, сначала вытаскиваешь магазин, отводишь затвор, потом обязательно, слышишь меня, нажимаешь на спусковой крючок, чтобы убедиться, что в патроннике нет патрона. Только ствол направляешь не себе в рожу, а куда-нибудь в сторону, потому что патрон там может быть.
В ловких пальцах Майкла глок раскладывался на части, словно сам по себе.
- Отводишь затвор до упора, рычажок замыкателя отжимаешь вниз, снимаешь затвор со стволом и возвратным механизмом с рамки, переворачиваешь затвор, вытаскиваешь возвратную пружину и направляющий стержень. Потом приподнимаешь ствол за казенник и вынимаешь его из затвора. Потом чистишь и смазываешь, только для смазки тебе придется разориться на нормальное оружейное масло, вашими гейскими прибабахами тут не отделаешься. Собираешь в обратном порядке. Пробуй.
Методика обучения по Розенбауму заключалась в том, что он молча стоял рядом, скрестив руки на груди, и наблюдал за моими усилиями. После нескольких попыток у меня перестали оставаться лишние детали, ничего не застревало и ни за что не цеплялось.
- Не идеал, но вполне сносно, - кивнул Майкл. - Без необходимости разбирать не советую. Вот, смотри, когда нажмешь на спуск, потрясешь и услышишь, что боек свободно ходит в канале, чистить не нужно. Но после интенсивной стрельбы, если решишь оставить пистолет, я бы почистил. Кстати, если кого-нибудь замочишь, настоятельно рекомендую не жадничать и скинуть ствол. Я потом тебе еще достану.
Меня почему-то порадовало это «потом». Приятно, когда в тебя хоть кто-то верит.
- Патроны самые ходовые, сороковой калибр «смит-вессон», достать несложно, две коробки я тебе оставил. Так, предохранитель здесь автоматический, передергиваешь затвор, тем самым досылаешь патрон в патронник, и все – можешь стрелять. Наушники возьми.
На лысой голове Розенбаума наушники смотрелись просто феерично.
- На хрена? – не понял я.
Майкл с иронией смерил меня взглядом.
- Ну-ну, крутой Уокер…
И выстрелил. Слава богу, только один раз.
Этого единственного выстрела мне хватило. Я судорожно схватил наушники.
- Понял? – Майкл остановил меня. - Тогда не торопись. Иначе меня не услышишь. Кстати, если я говорю тебе что-то делать, значит в твоих интересах подчиниться, а не задавать дурацкие вопросы. Так, для стрельбы с двух рук существует до хуя стоек, тебе они все равно не понадобятся, поэтому показываю самую простую. Смотри, левое плечо впереди, ноги на ширине плеч. Тело немного подаешь вперед, вес равномерно распределяешь на обе ноги. Таким образом, ты встаешь к линии огня слегка под углом и представляешь из себя меньшую мишень.
Майкл сопровождал свои слова соответствующими действиями, элегантно принимая стойку для стрельбы.
- Можно один, последний, дурацкий вопрос? – не удержался я.
Розенбаум выпрямился и мученически вздохнул.
- Эклз, у тебя, к сожалению, других вопросов не бывает. Ну?
- Я очень хорошо прочувствовал, что заставило тебя возиться со мной после моей памятной встречи с мальчиками Большого брата, личный врач тебе реально необходим. Но почему сейчас? Я как бы уезжаю и уже не смогу быть тебе полезным.
Майкл посмотрел на меня с иронией.
- Знаешь, в чем твоя главная проблема, Эклз? Ты постоянно пытаешься докопаться до, как тебе кажется, истинных мотивов поступков других людей, причем, чем более скотскими эти мотивы окажутся, тем легче ты в них поверишь. Тебе надо что-то делать со своей мизантропией, так же и свихнуться недолго. Иногда люди делают что-то не из корыстных или каких-то там еще гнусных соображений, а просто потому, что считают, будто так будет правильно. Безо всяких подтекстов и тайных смыслов. Хотя бы попытайся поверить в это, Дженс, увидишь, жить станет проще. Но, поскольку ты, чего доброго, потеряешь сон и аппетит, если не расшифруешь меня, я попробую облегчить тебе задачу. Помимо всего прочего, я с детства испытываю необъяснимую симпатию к глупым потерявшимся щенкам, это во-первых, во-вторых - у меня есть немного свободного времени, в-третьих, мне все это ни цента не стоит, в-четвертых, я люблю возиться с оружием. Я удовлетворил твою жажду знаний?
Не знаю почему, но я ему поверил. И кивнул.
- Тогда продолжим. Я считаю, что стрелять тебе лучше с двух рук, у глока хоть отдача и небольшая, но есть, ты просто можешь не удержать его одной рукой, учитывая полное отсутствие опыта. Давай посмотрим, как тебе удобнее будет ставить левую руку…
Спустя два часа я взмок как мышь и устал как собака, но хотя бы стал попадать в мишень. Учитывая, что в длину огневая зона занимала около тридцати ярдов, это уже был результат.
Майкл наблюдал за мной, на лице его было написано одобрение.
- Кстати, Эклз, давно хотел тебя спросить, - негромко произнес он, когда я, тяжело переводя дыхание, присел на корточки и бессильно опустил ноющую от напряжения руку. - Что там у тебя за история с избиениями была в твоем госпитале?
Блядь, все, теперь бухаю только под диктофонную запись. Даже интересно, что я там наболтал, ведь ни хуя не помню. Я так устал, что не счел нужным как-то изворачиваться.
- Да не бил я никого, - вздохнул я. - Почти. Раз врезал одному психопату, который дал пощечину медсестре, а когда он утром стал заявлять о своем намерении пожаловаться на меня, то вернулся и добавил. Не, когда было, тогда было, отделал я его неслабо. Второй раз мужик сам ко мне полез, не помню точно, то ли делирианта недозагрузили, то ли психотический обострился. Ну и мне чего оставалось, столбом стоять? А если я начинаю махаться, то уже действительно себя хреново контролирую… Ну Веллинг и прикололся насчет «метода Эклза». А дальше пошло-поехало… На меня уже работала репутация, даже бить никого не надо было, пара слов, сказанных медсестрой, и самые заносчивые ублюдки делались смирными, как овечки… У нас ведь там, по сути, настоящих тяжелых больных почти не было, в основном психопаты да невротики, причем небедные. А это пиздец какое сочетание. Искренне убеждены, что солнце у них из задницы светит, и требуют соответствующего отношения. Так что представление обо мне, как о психиатре-садисте, который постоянно ходит в замаранном кровью своих несчастных пациентов халате, немного не соответствует действительности. Слушай, я не помню, что наговорил тебе по этому поводу, но в реальности дела обстоят таким образом. Одного не возьму в толк, тебе-то это зачем?
- Просто интересно. Я так и думал, что ты этого не делал.
- Потому что я такой хороший? – усмехнулся я.
- Потому что ты умный и осторожный, ты не стал бы рисковать работой ради сомнительного развлечения. Бессмысленная жестокость – это не твое.
- Думаешь? – мне стало действительно интересно.
- Уверен, - кивнул Майкл. - Если бы тебе для комфортного существования было необходимо насилие, уж в нашей дыре ты бы точно не сдержался, благо, возможностей до хера. А ты никак своих потенциальных наклонностей не проявил.
Нет, все же Майкл логичен, как геометрия.
- Отдохнул? – поинтересовался Розенбаум. - Тогда на позицию.
Когда я перестал попадать куда-либо просто потому, что у меня начали дрожать руки, Майкл, наконец, сжалился.
- Ну, похоже, идею ты уловил, - заявил он, снимая наушники, - думаю, тебе в самом деле лучше стрелять с близкого расстояния, однако, кто знает, как будут обстоять дела.
Я вообще не был уверен, что мне придется стрелять, но за этот урок был благодарен. Не думаю, будто сам Майкл искренне надеялся за эти три часа сделать из меня стрелка, я больше устал, чем поставил руку. Но, самое главное, я смог немного снять напряжение и успокоиться. Похоже, стрельба из пистолета действует на меня не хуже, чем мастурбация.
- Сколько с меня за патроны? – спросил я, вытирая пот со лба.
Майкл искривил губы.
- Считай это подарком.
Я развеселился.
- Чувак, ты заставляешь меня нервничать. Сначала выясняется, что ты так много думаешь обо мне, что вполне сносно начинаешь понимать, потом ты делаешь мне подарок…
- Не обольщайся, Эклз, - лениво произнес Майкл, его взгляд стал холодным. - Для меня мужские жопы хороши только за решеткой. Ввиду отсутствия альтернативы, так сказать.
Нет, ну вот нужна была мне эта информация, а? Причем ведь сам нарвался.
- Я…
- Проехали, Эклз. Пойдем посмотрим твою машину, ее уже должны были подогнать.
Когда я увидел, что мне подогнали, то с новой силой пожалел о продаже форда. Когда я только перебрался в Нью-Йорк, мне это показалось исключительно хорошей идеей: денег было мало, ездить по городу было некуда, вот я и решился. И вообще, автомобиль 2001 года выпуска я искренне считал морально устаревшим.
- Майкл, что это? – слабым голосом спросил я. - Это ездит? Блядь, да она развалится еще до границы штата!
- С какой стати? – Майкл явно не разделял моего скепсиса. - Прежний хозяин держал ее в идеальном состоянии, ее только что посмотрели в сервисе – не буду же я впаривать тебе неизвестно что.
- Ну, и что это? – я обошел автомобиль кругом, с опаской косясь на сверкающие черные бока.
- Шеви импала, шестьдесят седьмого года, - пожал плечами Розенбаум, - классика.
- Какого года?!! – взвыл я, когда до меня дошел смысл его слов. - Майкл, этому корыту сорок лет?!
- Слушай, Эклз, кончай истерить, - начал раздражаться Майкл. - Не нравится, не бери. Через пару-тройку дней подгоню тебе что-нибудь поновее.
Это предложение неожиданно охладило меня. Через два дня я должен уже быть в Рокфорде. В самом деле, чего я разошелся? Если Розенбаум говорит, что все в порядке, значит, так оно и есть.
- Прости, Майкл, нервы ни к черту. Я беру.

***

Мы с Майклом вместе поднялись на наш этаж, я смущенно замялся перед своей дверью. Никогда не умел и не любил прощаться.
- Когда выезжаешь? – спросил Майкл.
- Утром, затемно. Постараюсь пораньше лечь спать, путь предстоит неблизкий.
- Куда ты едешь и что собираешься делать, конечно, не скажешь, - уточнил Розенбаум, прислоняясь к стене и складывая руки на груди.
Та-ак, вот только не надо долгих разговоров, сейчас ведь опять начнет давать советы, которые мне на хуй не нужны. Я отвернулся к двери и вставил ключ в замок.
- Я не настаиваю, но ты хотя бы подумай – может, возьмешь с собой кого-нибудь из мальчишек? Того же Мюррея, он искренне тебе симпатизирует и не откажется помочь.
- Нет, Майкл. Это только мое дело, - глухо отозвался я, поворачивая ключ и открывая дверь.
- Ладно, твое так твое. Кстати, знаешь, когда все закончится - возвращайся. И пацана своего привози. Я найду занятие для тебя, хватит надрываться в своей психушке, твой парень пока побегает с мальчиками Большого брата, а там и его к делу пристроим.
Я обернулся и внимательно посмотрел на Розенбаума.
- Не ты ли говорил мне про мормонскую общину?
Майкл беспечно пожал плечами.
- Я говорил про то, что право на личную свободу здесь, как, впрочем, и везде, надо заслужить. Ты – заслужил. - Он отлепился от стены, ослепительно улыбнулся мне, и протянул руку. - Счастливо, Эклз. Удачи.

***

День пролетел незаметно. Я занимался снаряжением машины и покупкой самого необходимого, что может понадобиться в дороге. К девяти часам вечера я понял, что готов.
Я уже лег спать, когда в дверь позвонили, требовательно, раздраженно, долго не убирая палец с кнопки. Блядь, этим малолетним придуркам сегодня придется обратиться к нормальному врачу. И сегодня, и во все последующие дни. Да, как они будут без меня обходиться – ума не приложу. Чёрт возьми, я беспокоюсь о них, что ли? Охуеть можно.
Меж тем я устал за день, хотел спать, и мне предстояло очень рано вставать. А это значит, тот урод, что продолжает звонить в дверь, сейчас получит в бубен.
Данниль от удара спасла только моя неплохая реакция.
- Э-э… Привет, - выдавил я.
Блядь, я про нее забыл. Твою мать, то есть вообще забыл.
- Это правда? – спросила она.
Вот чего мне сейчас не хватало, так это прощальной сцены, но избежать ее, похоже, не получится. В конце концов, я сам виноват, надо было зайти и попрощаться.
- Если ты про мой отъезд, то это правда. Прости, я забыл тебя предупредить, - твердо произнес я.
- Предупредить? – нервно рассмеялась Данниль. - Мы встречались почти два месяца, и все, что ты можешь сделать, это предупредить, что уезжаешь неизвестно куда?
Встречались? Я приподнял брови от удивления. Вообще-то я считал, что мы просто занимались сексом, скрашивая одиночество друг друга. Черт, похоже, Харрис относилась ко всему значительно более серьезно.
- Данни, прости, но я ничего не обещал тебе, и не просил обещаний от тебя. Мы оба взрослые свободные люди, мне было очень хорошо с тобой, и я благодарен за все. Но обстоятельства изменились, завтра я уезжаю, и мы вряд ли когда-нибудь снова увидимся, - как можно более мягко сказал я. Получилось хуево, сам знаю. Никогда не любил и не умел прощаться, я уже говорил об этом? Девушка отшатнулась, словно я ее ударил.
- Какая же ты сука, Дженс, - с болью в голосе проговорила Данниль, отступая на шаг. - Какая же ты сука. Не знаю, что заставляет тебя так поступать со мной, но я очень надеюсь, что ты обломаешься во всем, что бы ни задумал. Прощай, Дженс.
Она развернулась и направилась к лестнице. Я не стал провожать ее взглядом и просто захлопнул дверь.
Все же с парнями как-то проще. Или мне попадались только неплохие парни и неудачные женщины? Я попытался вызвать в себе чувство вины по отношению к Данни и не смог. Ну не малолетку же соблазнил и бросил, в самом деле? Разумеется, можно было попытаться догнать ее и извиниться, но от этого легче точно никому не станет. Расставаться надо только так, и никак иначе – сразу и навсегда.

***

Я встретил рассвет уже далеко от Нью-Йорка.
Я гнал по восьмидесятому шоссе, в динамиках орала кассета AC/DC, оставленная в магнитофоне прежним владельцем автомобиля. Я всегда спокойно относился к классическому року, но сейчас это было удивительно в тему.

I`m rolling thunder, pouring rain
I`m coming on like a hurricane
My lightning`s flashing across the sky
You`re only young but you`re gonna die
I won`t take no prisoners won`t spare no lives
Nobody`s putting up a fight
I got my bell I`m gonna take you to hell
I`m gonna get ya, satan get ya
Hells bells
Hells bells, you got me ringing
Hells bells, my temperature`s high
Hells bells

Я думал над словами Майкла и постепенно приходил к собственным выводам.
Единственный путь, чтобы заслужить право на личную свободу – самому поверить в то, что это право у тебя есть. И быть готовым драться за него.
Джаред отказался от своей свободы ради меня – не ожидая ничего взамен, просто поступая так, как считал правильным.
Значит, теперь я буду драться за нас двоих. Не потому, что должен.
Потому, что я так хочу.

`ll give you black sensations up and down your spine
If you`re into evil, you`re a friend of mine
See the white light flashing as I split the night
Cos if good`s on the left then I`m sticking to the right
I won`t take no prisoners won`t spare no lives
Nobody`s puttin` up a fight
I got my bell I`m gonna take you to hell
I`m gonna get ya satan get ya
Hells bells
Hells bells, you got me ringing
Hells bells, my temperature`s high
Hells bells
Hells bells, satan`s coming to you
Hells bells, he`s ringing them now
Those hells bells, the temperature`s high
Hells bells, across the sky
Hells bells, they`re taking you down
Hells bells, they`re dragging you down
Hells bells, gonna split the night
Hells bells, there`s no way to fight
Hells bells

Конец второй части



ЧАСТЬ I I I
ВРЕМЯ УКЛОНЯТЬСЯ ОТ ОБЪЯТИЙ

Я укрылся от ветра в грязном переулке напротив клиники Рузвельта и курил, бесстрастно наблюдая, как в окнах большого темного здания загорается свет. За последние две недели это стало своеобразным ритуалом – я приходил сюда почти каждый вечер, словно Джаред мог почувствовать мое присутствие. Я знал, что это невозможно, и понимал, что просто пытаюсь хоть немного удовлетворить свое собственное непреодолимое, тоскливое желание побыть рядом, на таком близком, на таком огромном расстоянии. Я приходил, чтобы не перестать надеяться.
В остальное время я мечтал выкроить четыре дня и смотаться в Нью-Йорк, чтобы свернуть шею этой блядской ведьме Харрис. Потому что сейчас я, как она и пророчила, обламывался во всех своих начинаниях. Ну, почти во всех.
Весна в этом гребаном Рокфорде была холодной и промозглой. Блядь, если здесь такой апрель, я не хочу даже думать, что здесь делается зимой. Я поднял воротник куртки и посмотрел на часы. Пора было идти.
- Держись, малыш, - прошептал я и зашагал в ночь.

***

Для того чтобы понять, насколько хреново обстоят дела, мне оказалось достаточным просто увидеть клинику Рузвельта. Это здание слишком напомнило другое, прекрасно мне знакомое – госпиталь для душевнобольных преступников Паскадеро в Лэйквью Террас, где я проработал пару месяцев. Я уволился оттуда после того, как мне пришлось участвовать в опознании тела двадцатилетней медсестры, убитой взбунтовавшимися больными. Тогда я понял, что просто не смогу там работать. Я перестал видеть в этих пациентах людей, а лечить опасных животных я не умел, да и желания особого не испытывал.
Так вот, клиника Рузвельта произвела на меня гораздо более гнетущее впечатление.
Я всегда считал себя человеком, абсолютно не чувствительным ко всякой паранормальной чуши, но само здание распространяло вокруг такую ауру боли и отчаяния, что меня замутило. Говорите, высокая смертность среди пациентов? Ну-ну. Что-то я сомневаюсь, что люди здесь умирают от естественных причин.
Следующая мысль была вполне логичной, но от нее у меня перехватило дыхание. Что если я все же опоздал? Что если Джаред Падалеки уже мертв? Я мог быть уверен в одном: Джей был здесь полгода назад; все остальное – домыслы Сэры, не подтвержденные и не опровергнутые Морганом, которому данный вопрос просто был глубоко безразличен. Джаред, он же… Слишком непокорный, слишком дерзкий, он не способен притворяться смирным дольше десяти минут, он весь – одна сплошная эмоция, он не различает полутонов и бросается в драку с открытым забралом за то, что считает правильным. Для него абсолютно все – только игра. Подобные ему и на воле редко доживают до преклонных лет. Как долго его стали бы терпеть в этих стенах?
Нет, невозможно. Я бы почувствовал.
Я прикинул, сколько понадобится взрывчатки, чтобы сровнять здание клиники с землей. Если они убили Джареда, я превращу это место в братскую могилу.
Потом я вытащил телефон и набрал номер Гэмбл. Я не стал слушать, о чем она спрашивает, просто попросил достать для меня телефон Моргана и отключился. Через пятнадцать минут нужный номер у меня был.
- Слушаю, - Морган ответил почти сразу, голос его был вежливо–официальным.
Ничего, сейчас тебе расхочется любезничать.
- Это Дженсен Эклз. Полагаю, вы меня помните.
Длинная пауза.
- Какого черта вы мне звоните? Откуда у вас этот номер? – рассерженно зашипел Морган, приглушая голос, словно он не желал, чтобы этот разговор слышал кто-то еще.
- Мне нужно, чтобы вы кое-что узнали для меня.
Морган на секунду потерял дар речи.
- С какой стати я…
- Я помню, что вы не работаете бесплатно, - перебил я, - но вы ведь уже связались с моими родителями?
Как-то странно складывалась у нас беседа - адвокат опять замолчал. Может, Моргану было действительно неудобно говорить. В любом случае, он понял, что я имел в виду.
- Что вам нужно? – зло спросил он.
- Мне нужно, чтобы вы узнали, жив ли еще Джаред Падалеки, и если жив, в каком отделении его держат. Я не стал бы вас беспокоить, но эту информацию не сообщат постороннему человеку.
- Я ему тоже не родной.
- Вы адвокат семьи.
Нет, определенно, Морган просто не мог свободно говорить, в этот раз его молчание было более чем красноречивым. Я почти слышал, какие проклятия он посылает в мой адрес.
- Ждите, - наконец отрезал Морган и дал отбой.
Вероятно, он согласился со мной в том, что пятьдесят тысяч долларов за один телефонный звонок – не такая уж плохая цена.
Через девять минут и тридцать семь секунд пришло смс, содержащее два слова: «шестое отделение».
Я снова смог дышать.
Я проехал два квартала и развернулся на перекрестке под разрешающим знаком. Мне нельзя было попадать в сводки дорожной полиции.
Квартиру я снял без проблем; то, что она находилась на другом конце города, меня мало волновало. Мне просто был необходим адрес. Но на это я потерял день.
Вечером я впервые пришел в переулок.
Я смотрел и запоминал. Бетонный забор с колючей проволокой. Проходная, количество охранников пока неясно. Глухие ворота, открываются автоматически. Над забором видно два этажа. Все окна забраны решетками. Если само здание не стоит ниже уровня проходной, максимум – трехэтажное.
Я обошел клинику по периметру. Один корпус, два крыла. Небольшой двор, четыре хозяйственные постройки, стопроцентно могу угадать три – кухня, гараж и морг. Пищеблок может быть и в главном корпусе, но это маловероятно, будут проблемы с санитарной инспекцией. Блядь, не о том думаешь, Эклз. Вторые глухие ворота, без проходной. Для катафалков и служебных машин.
Выбраться отсюда будет непросто, но для начала мне еще нужно сюда попасть.
Хорошо, что я такой упрямый.
Впрочем, упрямство мало помогло мне утром следующего дня, когда я крупно обломался в первый раз. Я попытался взять проходную нахрапом, но не прошел дальше турникета. Один из четырех охранников, пожилой мужчина с пышными седыми усами, в это время сидевший за отгороженной стеклом стойкой, смерил меня скучным взглядом, сообщил что посторонним вход на территорию больницы запрещен, и вновь уткнулся в какой-то журнал. Когда я заикнулся о том, что, собственно, хотел узнать насчет работы, он вновь поднял на меня безразличные глаза и сказал, что для этого мне не надо идти так далеко.
- У нас нет вакансий, - пояснил он, - а даже если бы и были, сюда не берут людей с улицы.
Он вновь попытался спрятаться от меня за журналом, но я был настойчив.
- А откуда берут? – я улыбнулся примирительно и открыто, словно извиняясь за свою назойливость. Уж если я что и умел, так это принимать вид очень обаятельного и абсолютно безобидного молодого человека.
Охранник отложил журнал.
- Слушай, парень. Все понимаю, работа здесь не пыльная, платят хорошо, но о том, чтобы сюда устроиться, ты можешь забыть. Даже если я скажу тебе адрес агентства по найму, с которым работает клиника, у тебя ничего не выйдет. Именно потому, что здесь все так замечательно. Отсюда просто не увольняются, понимаешь? Текучка кадров нулевая.
Моя улыбка стала еще шире. Блядь, у меня сейчас рот треснет.
- Все же дайте адрес, мистер э-э… Касл, я буду вам весьма признателен. Рискну. Я вообще-то везучий.
Бля, у него на бейдже, ей богу, так и было написано – Фрэнк Касл. Пиздец, надо было просить у Майкла документы на имя Кларка Кента. Охранник пожал плечами и продиктовал мне адрес.
Потом я попытался выяснить еще несколько интересующих меня вопросов, но Фрэнк недовольно буркнул, что, поскольку работа здесь мне не светит, много знать мне и не надо, и уже демонстративно погрузился в чтение.
Ладно, хоть что-то. Я вышел на улицу и пошел к машине.
Итак, проходная. Изолированные коридоры для входа и выхода, в каждом – турникет. Коридоры отделены один от другого единым помещением охраны. Ближе к входу это застекленная стойка, два охранника сидят спиной к спине, контролируя оба прохода, между ними – стол с несколькими телефонными аппаратами и селекторной связью. Дальняя часть от коридоров отделена стенами, там находятся два других охранника, наблюдающие за мониторами. Попасть внутрь можно через дверь в зоне мониторов, такая есть в коридоре для входа, скорее всего, в другом коридоре расположена аналогичная.
Интересно, стекло пуленепробиваемое?
Самое неприятное, что охрана была вооружена. Я разглядел это, когда сидящий сзади Фрэнка охранник встал. Во-первых, у него на поясе висел контактно-дистанционный электрошокер. Знаю эту игрушку, сам в Паскадеро таскался с такой. «Тайзер» - вещь в определенных ситуациях просто незаменимая, а уж при близком контакте является источником совершенно незабываемых ощущений. И нет, это был не сексуальный эксперимент, я выстрелил себе в ступню совершенно случайно, шокер был снят с предохранителя, а палец соскользнул с рукоятки на спуск. Хотя что теперь докажешь людям ограниченным и извращенным. Надо мной ржали неделю, а потом случился бунт, убили Кэл, и нам всем резко стало не до смеха… Так вот, зазубренные электроды легко прошили кожу ботинка и вонзились в ногу, а удар тока, хоть и кратковременный, заставил меня приволакивать пострадавшую конечность при ходьбе еще минут пятнадцать. Я слышал, что компания-производитель больше не маркирует свои изделия как «несмертельные». Интересно, почему бы это?
Но шокеры – это еще полбеды. Охрана Рузвельта, судя по поясным кобурам, была вооружена еще и пистолетами. Блядь, объясните мне, зачем охране обычной психиатрической клиники огнестрельное оружие? Надо было просить у Майкла автомат. А еще лучше два. Или гранатомет.
Я отправился в агентство по найму, адрес которого мне дал мужик с именем героя комикса, и там благополучно обломался во второй раз.
Стратегически я сделал все верно. Агентство представляло собой небольшой съемный офис в центре города. В трех углах комнаты за компьютерами сидели три женщины, настолько непохожие друг на друга, что создавалось ощущение, будто они были подобраны специально. Толпы соискателей не наблюдалось, поэтому агенты дружно подняли головы и вопросительно посмотрели на меня, когда я, постучавшись, приоткрыл дверь. Так, слева, ближе всего ко мне. Ухоженная блондинка, молодая, скорее всего - нет еще и двадцати пяти, яркая помада на чувственных губах, в глазах вызов. Стерва. Не пойдет. Слева у окна. Около пятидесяти, бесцветные волосы собраны в пучок, на носу очки. При моем появлении быстро спрятала под стол что-то, напоминающее вязание. Как крайний вариант. У стены справа – вот оно. Под тридцать, на любителя, но в целом недурна, без обручального кольца на пальце. И самое главное – Взгляд. Именно так, с большой буквы. Блядь, женщины, дорогие, ну нельзя же так смотреть. Ни на кого. То есть вообще ни на кого. Откуда эта вселенская тоска? Даже если всё пиздец как плохо, это же не повод взирать на окружающий мир глазами, в которых большими буквами написано: «отдамся за доброе слово». Потому что в этом случае на груди и на спине загорается не менее отчетливая надпись: «жертва». Именно такие - ищущие, голодные - попадаются на крючок мошенников и переписывают свое имущество на брачных аферистов. В лучшем случае – выскакивают замуж за первого, кто это самое доброе слово скажет, и мучаются всю оставшуюся жизнь, утешая себя… да черт его знает, чем они себя утешают, не понимаю я таких. С другой стороны, да здравствуют страдающие престарелые девы, иначе мне пришлось бы обрабатывать ту мать семейства у окна, технически это немного сложнее, да и удовольствия никакого.
Вот тут-то я и обломался. Нет, в целом все шло правильно, я включил свое обаяние на полную мощность и барышня не устояла. Мое резюме было занесено в базу данных без особых проблем, правда, я изрядно перенервничал, когда эта особа не поленилась и позвонила в клинику Бедфорд-Стайвесанта. К моему немалому удивлению выяснилось, что Эрик Брэди, то есть я, действительно работал там санитаром последние три года, уволился по собственному желанию, претензий и нареканий не имел. Бля, вот так документы… В целом проверка оказалась достаточно формальной, а возможно, мисс Э. Харт пошла мне навстречу и решила не вникать в подробности. Но когда я заявил о своем желании устроиться именно в клинику Рузвельта, начались проблемы. Агент полностью подтвердила версию Фрэнка – последний запрос из этой больницы пришел около двух лет назад.
- И, понимаете, мистер Брэди, - она так трогательно смущалась и краснела, стесняясь сообщить мне плохие новости, что я был почти тронут, - кроме вас есть другие желающие работать в Рузвельте, они подали свои резюме раньше. Я буду вынуждена предложить их кандидатуры первыми, таковы правила, а это сводит вероятность вашего трудоустройства почти на нет. Но, знаете, у нас есть вакансия санитара в центральном госпитале, и…
Черт, херово. Агент продолжала что-то говорить, кажется, расписывала все преимущества работы в другом замечательном месте, но я ее не слушал. Какие у меня варианты? Взломать базу данных агентства и изменить дату регистрации своего резюме? А что, проникнуть сюда ночью и поработать с компьютером. Хотя, если честно, из меня хакер – как из дерьма пуля. И вообще, когда я перестану все усложнять? Блядь, вот же оно, решение, сидит напротив меня и неумело пытается строить глазки. Голодные такие, грустные глазки. Повторяю еще раз – если не хотите, чтобы вас использовали все, кому не лень, не смотрите на мир глазами печальной овцы. Овца – это однозначная закуска, а вокруг любой еды обязательно найдется до хуя хищников.
- Так что вы скажете, мистер Брэди? – она так искренне хотела быть мне полезной, что почти затаила дыхание, ожидая ответа на свой вопрос.
- Эрик, - с грустной улыбкой отозвался я, - зовите меня Эрик. Увы, миз Харт, я вынужден отказаться от вашего предложения. Дело в том, что у меня есть определенные причины хотя бы попытаться подождать вакансии именно в клинике Рузвельта. Знаете, я везучий. Надеюсь, повезет и в этот раз…
Тоска в моих глазах сводила на нет оптимизм последних слов. Девушка вспыхнула.
- Мне очень жаль, мистер Брэ… Эрик. Если вы позволите воспользоваться указанным в резюме номером телефона, я могла бы держать вас в курсе того, как продвигаются дела. К сожалению, это единственное, чем я могу вам помочь.
А вот это мы еще посмотрим.
- Буду вам искренне признателен, - благодарно улыбнулся я, вставая. - Надеюсь, вы принесете хорошие новости.

***

Все же Розенбаум из тех ужасных людей, которые правы всегда и во всем. Блядь, если мне доведется когда-либо вернуться в Нью-Йорк, буду записывать каждое его изречение и учить наизусть. Если бы я послушался Майкла в этот раз и взял с собой Чада, мать вашу, насколько все упростилось бы!
И вообще, в который раз убеждаюсь – моя главная проблема, это абсолютная неспособность правильно рассчитать необходимую последовательность «думать» и «делать». Либо я погружаюсь в ненужные размышления и проебываю подходящее время для действия, либо сломя голову начинаю совершать необдуманные поступки. Если б я хотя бы попытался просчитать свой план заранее, я понял бы сразу, что мне понадобится еще один человек.
И теперь мне надо было откуда-то взять неглупого привлекательного парня, циничного, беспринципного и готового за деньги стать беспрекословным исполнителем моих поручений. Впрочем, что значит «откуда-то»? Блядь, чего я торможу? Осталось только выяснить, где у них тут собираются нужные мальчики. А выяснить это проще всего в ближайшем кабаке.
Я с легкостью пережил презрение, явственно угадываемое во взгляде бармена, когда он не ответил на мой вопрос. Двадцать баксов не показались ему столь отвратительными, он ловко сгреб их с грязной стойки и объяснил мне, где в Рокфорде собираются уличные проститутки обоего пола. Уверяю вас, такое место есть в любом городе, даже самом благополучном с виду, его просто надо знать.
Вечером я сидел в машине, припаркованной в пределах видимости нужного перекрестка, и надеялся, что моя раритетная тачка не слишком бросается в глаза. Теперь бы еще не промахнуться, делая выбор.
Я прекрасно понимал, что заинтересовать человека деньгами легче легкого, но подобный интерес не слишком надежен. Человека можно перекупить; в конце концов, он может просто решить, что риск превышает размер вознаграждения, и соскочить с крючка. Страх за свою жизнь тоже неплохая мотивация, я мог и собирался угрожать, но страх за самого себя ничего не гарантирует. А мне нужны были гарантии. Каждый лишний день в клинике Рузвельта мог стоить Джареду жизни, я не знал этого наверняка, но не мог противиться своему звериному, обостренному сейчас до предела чутью. Значит, мне предстояло играть жестко и предельно грязно. Ничего, я переживу. Хм, интересно, переживут ли это те, с кем мне предстоит играть?
В большом городе я даже не стал бы это затевать, я не профессиональный коп и не имею навыков слежки. Но здесь у меня, как я надеялся, все же были шансы хотя бы не упустить объект из виду.
Я потратил три дня на наблюдение за одним из парней с перекрестка, почему-то показавшимся мне наиболее перспективным. Я подумал, что у этого кудрявого блондина с лицом карапуза-переростка из рекламы шоколада должны быть какие-то личные связи в городе, несмотря на род его занятий, однако я благополучно просчитался. Разумеется, не исключено, что я просто неудачно выбрал время, и на пятый день этот мудак поехал навещать своего нежно любимого дружка, но я не мог больше ждать.
Черт, на углу тусовалось шесть парней. Если я буду тратить на каждого по три дня… Слишком долго. Я решил сократить время наблюдения до двух суток; если мне так и не повезет, возьму в оборот блондина и в целях лучшей мотивации прострелю ему руку. Или обе. Там видно будет.
Мне неожиданно повезло, когда я почти отчаялся. Шла уже вторая неделя моего пребывания в Рокфорде, начинался второй день наблюдения за парнем номер четыре. Из-за постоянных ночевок в машине я приобрел тот еще вид, от меня уже люди начинали шарахаться, что было особенно некстати в полупустом пригородном автобусе, где я ехал вместе со своим подопечным. Я забился в угол задней площадки и пониже натянул на лицо капюшон толстовки. Блядь, если и сегодня облом, я пристрелю этого мудака просто так, ради удовольствия. С пистолетом я не расставался с первого дня приезда в Рокфорд. Если честно, мне было насрать на возможные неприятности с полицией по этому поводу, нарываться я не собирался, но и отступать мне было некуда.
Парень вышел из автобуса на неизвестной мне остановке, в районе, где располагались милые частные домики с белыми заборчиками и аккуратно подстриженными газонами. На некоторых из них даже блестели глазурированными боками садовые гномики. Уже и не припомню, когда меня заносило в столь мирное место.
Парень резко остановился и достал мобильный. Я прислонился к столбу ярдах в пятидесяти от него и, на всякий случай, тоже уткнулся в телефон. Самая идеальная легенда, если вдруг приспичило остановиться посередине улицы.
После короткого разговора парень свернул в переулок. Я последовал за ним.
Сложно описать, что я почувствовал, когда увидел, как он обнимает на заднем дворе одного из этих пряничных домиков девчушку лет пятнадцати. Злобная радость? Что-то вроде этого, наверное.
Парень был приблизительно одного возраста со мной, так что его дочерью она не могла быть по определению. Подружка? Маловероятно, слишком молоденькая, да и тот факт, что парень работал хастлером... Хотя... Впрочем, нет, подружек так не обнимают. Слишком бережно, слишком... ну... по-родственному, что ли. Сестра? Вот это уже теплее… В качестве рабочей версии можно предположить, что парня, как и меня, выгнали из дома по причине не той ориентации, он нашел свой способ выживания и не прекратил общение с любимой младшей сестренкой.
Я позволил себе посочувствовать ему, но только пару секунд. Сейчас я не имел на подобное ни времени, не желания.
Все, что мне было нужно, теперь я знал. Я вернулся в город и, едва оказавшись в своей квартире, тут же рухнул спать. Только ботинки снял. До вечера, красавчик.

***

Несколько почти бессонных ночей сделали свое дело, и я проспал дольше, чем планировал. Когда я добрался до перекрестка, нужного мне парня на месте не было. Я с силой ударил кулаком по рулю. Блядь, если он не опаздывает, а его уже сняли, особенно если его сняли на всю ночь… Еще один потерянный день.
Я все же решил подождать, и уже спустя четверть часа мое упрямство принесло свои плоды. Судя по тому, насколько неторопливо двигался этот урод, он шел от клиента. Попался. Я вышел из машины, пока кто-нибудь не перехватил мою добычу.
Парень еще не успел привычно подпереть стену, когда я остановился перед ним.
- Сколько?
Я с интересом разглядывал его, поскольку впервые видел вблизи. На мой вкус, в нем все было как-то слишком – слишком большие и слишком порочные глаза, слишком чувственные пухлые губы, слишком густые, красиво изогнутые брови. Короче, он был весь каким-то слишком смазливым.
- Для тебя, дорогуша, пятьдесят за минет, сотку за потрахаться. Двести, если на всю ночь, - равнодушно сообщил парень, глядя куда-то мне за спину, я не был уверен, что он вообще удостоил меня хотя бы взглядом. - Что скажешь?
В финансах я пока что ограничен не был. И я не знал, сколько времени понадобится на уговоры, а зря нервировать сутенера мне не хотелось.
- Всю ночь, - криво усмехнулся я, доставая бумажник. – Полагаю, деньги вперед?
- Правильно полагаешь, милый, - парень наконец-то обратил на меня внимание, окинул оценивающим взглядом и, кажется, остался доволен результатом осмотра. Ради такого случая я побрился, пожертвовав драгоценным временем, а после нескольких часов крепкого сна действительно выглядел более похожим на привычного себя.
- Подожди минутку, дорогуша, и я весь твой, – уже вполне доброжелательно произнес хастлер и зашагал к припаркованному немного в стороне бьюику. Хорошо хотя бы, что это был не кадиллак. Сутенер в кадиллаке – большей пошлости и представить себе нельзя.
- К тебе или ко мне? – парень радостно подхватил меня под руку. Я мысленно поморщился, но стерпел.
- До тебя далеко? – спросил я, хотя прекрасно знал ответ.
- Совсем рядом, милый, - с придыханием сообщил молодой человек, почти касаясь губами моего уха. Меня передернуло. Надеюсь, он счел это дрожью желания.
Я направился к импале, моля бога, чтобы этот сверхответственно относящийся к своей работе парень не слишком лапал меня в машине. Да, я всегда брезговал проститутками, и пока что не испытывал по поводу этих прикосновений ничего, кроме раздражения, но у меня давно не было секса. Я уже молчу о том, что последним мужчиной, к которому я прикасался, был Джаред более полугода назад.
Блядь, я слишком хорошо знал сам себя, чтобы быть уверенным в своей стойкости. Впрочем, а какого черта? Что мешает мне оттрахать красивого парня, прежде чем приступить к основному вопросу?
Садясь за руль, я представил это тело распластанным на кровати, как я вбиваюсь в него без всякой подготовки, жестко трахаю, без необходимости думать о чем-либо, кроме собственного удовольствия. В джинсах моментально стало тесно.
Поворачивая ключ зажигания, я искоса посмотрел на сидящего рядом хастлера, пытаясь понять - захочу ли я воплотить свою фантазию в жизнь, и почти тут же мысленно вздохнул. Не захочу. При одной мысли о том, сколько народу побывало в этом парне, меня и так блевать тянуло, а уж учитывая, что он только что от очередного клиента... Я вздрогнул, когда его ладонь легла на мое колено, и от этого прикосновения возбуждение пропало окончательно.
- Милый, ты какой-то напряженный, - проворковал парень. Вот не понимаю, ведь может говорить по-человечески, когда цену называл, не сюсюкал и не жеманничал, на хера сейчас этот цирк?
- Ничего, уверен, ты поможешь мне расслабиться, - зловеще пообещал я, и чуть не запалился, порываясь свернуть в нужном месте, но мой спутник ничего не заметил. Зато он стал хватать меня за рукав и толкать в плечо, скороговоркой сообщая, что нам сюда.
Да отцепись ты, сам знаю!
Интересно, хозяин дома в курсе, что сдает квартиру проститутке, который водит сюда клиентов? Скорее всего, в курсе, в таких районах ничего не скроешь от соседей.
- Ну, милый, как ты хочешь? Топ, боттом? Можем поменяться в процессе, благодаря тебе у нас есть целая ночь, - парень прошел в комнату, включил свет и начал раздеваться. - Если тебе нужно в ванную - дверь налево, там есть чистые полотенца. Хочешь, я могу к тебе присоединиться…
- Сядь, - негромко приказал я, пока он не снял джинсы и майку. - Мне от тебя нужно немного другое.
Парень тут же с готовностью подчинился, видимо, привычный к капризам клиентов.
- Фистинг будет дороже на пятьдесят баксов, римминг на сотню, флетчинг и фейсситтинг на две, - с готовностью официантки, цитирующей меню, доложил хастлер, - однозначное условие – ты меня не связываешь ни при каких обстоятельствах, если хочешь, могу связать тебя. Золотой дождь – как договоримся.
Бля-я… Вот теперь даже если я очень постараюсь, у меня на него не встанет. Я всегда считал себя достаточно раскрепощенным в плане секса, но проделывать все это с проституткой? На мой взгляд, есть вещи, которые можно себе позволить только при условии полного доверия к партнеру, минимум – доверия, а в идеале еще и эмоции какие-то должны быть. Вот тогда это будет уже не извращение, а сексуальная игра, но так… Ладно, не мне читать хастлеру лекцию о морали. И вообще, я здесь не за этим. Хотя, все равно, бля-я… Я реально впечатлен.
Я развернул стул спинкой вперед и сел.
- Как тебя зовут? - хмуро поинтересовался я.
- Как хочешь, сладкий, - пожал плечами парень.
Блядь, ощущение какой-то херовой пародии на наш первый разговор с Джаредом. Только то, что тогда возбуждало, сейчас казалось откровенным блядством. Так не пойдет. Он не Джей, с ним я церемониться не собираюсь.
- Повторяю свой вопрос, - произнес я, доставая пистолет. - Как тебя зовут?
В комнате повисла почти физически ощутимая тишина.
- Я не дам себя связывать, - тихо, но твердо произнес смертельно побледневший хастлер.
В принципе, его страх мне понятен. Мне бы тоже не хотелось оказаться в полной власти человека с пистолетом в руках. Но разве я об этом спрашивал?
- Еще один ответ не в плане заданного вопроса, и я прострелю тебе руку, - негромко произнес я. - Как тебя зовут?
До парня, кажется, начало доходить.
- Иен, - хмуро отозвался он, на его лице четко отражалась лихорадочная работа мысли, он искал и не находил выхода.
- Так вот, Иен, я хочу дать тебе возможность заработать за несколько дней полторы тысячи баксов, которыми ни с кем не нужно будет делиться.
В голубых глазах появился проблеск интереса.
- Ты что, хочешь снять меня на неделю? – криво усмехнулся он. - Ок, тогда разок сможем сыграть в BD, если ты так хочешь. Только это будет дороже.
Блядь, я что, похож на Ричарда Гира? Всегда полагал, что «Красотка» - исключительно вредный фильм, он сделал для популяризации проституции больше, чем могла бы сделать ее легализация. Как выяснилось, не только среди женщин.
- Слушай, чувак, ты меня уже и так подзаебал со своими ролевыми играми, - вздохнул я, - так что про секс в любых его вариантах просто забудь, прошу по-хорошему. Тебе надо будет выполнить несколько моих поручений, познакомиться с людьми, на которых я тебе укажу, и получить нужную мне информацию. Потом забрать честно заработанные деньги и забыть обо мне.
Парень поерзал на кровати.
- Меня есть кому защитить, - предупредил он, пытаясь прощупать меня взглядом.
Я безмятежно улыбнулся.
- Защитить от чего? Я пока что тебе не угрожаю, просто люблю, знаешь ли, повертеть в руках ствол. Это как держаться за член, здорово успокаивает нервы. Если хочешь подключить к делу свою крышу – без проблем, сейчас подъеду к тому типу в бьюике и предложу сделку ему, с условием, что исполнителем по-прежнему будешь ты. Но заплачу я уже твоему сутенеру. Сколько перепадет тебе – извини, не знаю. Не думаю, что много.
Я засунул глок за ремень, достал сигареты и закурил, не обращая внимания на недовольную гримасу хозяина квартиры.
- Так что, мне ехать к твоему сутенеру? – резко спросил я.
Иен покачал головой.
- Что мне придется делать? – глухо спросил он, разглядывая пол.
Законный вопрос, имеет право на любопытство.
- Для начала, инсценировать нападение на женщину, - сообщил я, - ничего серьезного, пару ударов, потом появляюсь я, а ты исчезаешь. За это получишь пятьсот долларов. Потом тебе нужно будет завязать знакомство с кем-нибудь из клиники Рузвельта, с мужиком, с бабой, мне похуй, главное, чтобы ты получил максимум информации о больнице в целом и шестом отделении в частности. Отдельным пунктом мне нужны будут имена и описания всех санитаров этого отделения. Это будет стоить тысячу. Потом мы прощаемся, и тебе останется только молиться, чтобы больше никогда меня не встретить.
Иен плавно поднялся с кровати, а потом неожиданно нервно забегал по комнате. К сожалению, он вновь начал тупить.
- Нет, сладкий, я не понимаю, мне-то зачем это все сдалось? – блядь, опять эти жеманные, жалостливые, пидорские интонации. Все, заебал.
Когда этот придурок пробегал мимо меня в очередной раз, я резко вскочил и уронил его на пол задней подсечкой. Потом уперся коленом в грудь, а пистолет вдавил под нижнюю челюсть.
- Слушай, сучка, объясняю последний раз. Тебе это сдалось, во-первых, для того, чтобы заработать полторы тысячи баксов, во-вторых, чтобы остаться в живых, в-третьих, выбора у тебя все равно нет. Имей в виду, если ты попытаешься меня наебать, я тебя из-под земли достану. Потом пущу четыре пули в живот и брошу связанным где-нибудь за городом, хрен там тебя кто найдет. Обещаю как врач, подыхать ты будешь долго и мучительно. А еще раз назовешь меня сладким – яйца оторву.
Лежащий подо мной парень скосил глаза на пистолет и задумался. Потом облизнул губы и посмотрел на меня.
- Деньги вперед, – сказал он.
Вот это уже было похоже на деловой разговор.
Я отпустил его и вернулся на свое место.
- Пятьсот, - отрезал я.
- Семьсот пятьдесят сначала, остальное после выполнения, - потирая подбородок, Иен поднялся на ноги, задумчиво глядя на меня. Мне не понравился его взгляд. Так смотрит уличный воришка, перед тем как выхватить сумку и свалить на максимальной скорости.
Вот именно на такой случай мне нужны были дополнительные козыри.
- Хорошо, половину сейчас, половину потом, - согласился я, равнодушно наблюдая за тем, как расслабляется лицо этого урода, решившего, что ему удалось наебать Дженсена Эклза.
- Ну, давай деньги, и рассказывай, что там надо делать, - в глазах Иена загорелось алчное оживление.
Я видел, что он не слушает, поэтому был краток, все равно придется пересказывать. Парень явно не играл в покер – у него на лице было написано, что как только я закрою дверь, он быстро соберет вещи, наврет что-нибудь своему сутенеру и свалит из города недели на три, не забыв напоследок настучать копам, что в городе появился парень с пистолетом. В Иллинойсе иметь огнестрельное оружие запрещено, так что неприятности мне обеспечены.
Поправка, были бы обеспечены, если бы я не подстраховался заранее.
- Я понял, - нетерпеливо перебил меня хастлер, когда я, решив поиздеваться, ввернул небольшую заключительную речь на тему взаимовыгодного сотрудничества, - деньги при тебе?
Я отсчитал ему необходимую сумму, он не поленился и перепроверил.
- Тебе даже не нужен номер моего телефона? – поинтересовался я, когда Иен встал и открыл дверь, более чем однозначно напоминая мне, где выход.
- Ну-у… Ты же знаешь, где я живу. Тут и встретимся. Завтра я все сделаю, ок?
Мне стало немного грустно. Блядь, неужели за последние дни я загнал себя настолько, что выгляжу полным лохом? Майкл, как же ты был прав, слова и деньги вообще ничего не стоят… Но бывают правильные слова, без которых просто невозможно запустить нужное действие.
- Кстати, - я остановился почти на пороге, Иен возбужденно дышал мне в затылок, мысленно находясь уже далеко отсюда, - эта девушка с Ривер-сайд-стрит, она ведь твоя сестра, верно?
Я развернулся нарочито неторопливо. Когда я посмотрел в лицо хастлера, он ужу переварил сказанное мной и смертельно побледнел.
- Нет, - вырвалось у него. Правильно, хорошая реакция, не знаешь, что сказать – отрицай все.
- Ну и хорошо, - пожал плечами я и шагнул в коридор. - Значит, ты не будешь сильно переживать.
- Стой, - глухо прозвучало сзади.
Вот теперь настало время для действительно серьезного разговора.
Я вернулся в квартиру и вновь сел на стул.
- Сколько ей лет? Четырнадцать? Пятнадцать? Думаю, у меня на нее не встанет, по детям я никак, - сообщил я, прикуривая. - Но полагаю, Иен, ни тебе, ни ей не станет легче, если я просто убью ее, верно?
Парень тяжело опустился на кровать. Его лицо пошло красными пятнами.
- Ты этого не сделаешь, - деревянным голосом произнес он.
…Не знаю, что он увидел в моих глазах. На секунду я просто убрал все барьеры и позволил отразиться на моем лице тем чувствам, что я испытывал. Боль. Вина. Отчаяние. Готовность пойти абсолютно на все.
Потом я вновь закрылся и спокойно продолжил:
- Ты можешь исчезнуть из этого города так быстро, что я даже не успею произнести слово «промискуитет». Но свою семью в необходимости бегства ты не убедишь, правильно? И твою сестренку папа с мамой никуда не отпустят, тем более с тобой. А мне прекрасно известно, где она живет. Улавливаешь? Даже разошли ты мое фото, которого у тебя нет, по всем полицейским участкам этого задрипанного города, – как только я пойму, что ты меня кинул, я приду к твоей сестре. Поверь мне, я успею. Так что, мы, наконец, поговорим как взрослые люди?
- Ты не посмеешь, - прошептал парень, в его глазах стояли бессильные слезы ярости.
- А ты кинь меня и проверь, - жестко усмехнулся я.
Лотта была абсолютно права. Наши привязанности - это наши слабые места.
Я привычно попытался проанализировать, смог бы я причинить вред ребенку, и результат вогнал меня в ступор. Потому что я не знал. То есть, где-то очень глубоко в душе, я действительно допускал, что приеду на Ривер-сайд-стрит и убью четырнадцатилетнюю девочку. Блядь, вот теперь я в полной мере понял, про какой срыв говорила Сэра. Только она ошиблась с вектором. Не убить Джареда. Убивать ради него. Меня замутило, но я быстро взял себя в руки. Потом поразмышляю о собственной декомпенсации. Если захочу.
Иен сидел на кровати, уронив руки на колени и опустив голову. Все, готов.
- Может, хотя бы объяснишь, на хуя тебе все это нужно? – глухо спросил он, теперь уже абсолютно нормальным голосом. Всегда подозревал – поскреби любого пидораса, и найдешь обычного парня, который просто любит мужиков. Без визгов и розовых кружавчиков.
Теперь он сделает все, что я прикажу. А значит, имеет право на некоторую откровенность.
- В клинике Рузвельта держат моего парня, - спокойно произнес я, хотя сердце болезненно сжалось, - ему всего двадцать один, он не выживет за решеткой. Я боюсь, что ему причинят вред. Я хочу его вытащить, и пойду ради этого на все.
Иен поднял голову, в глазах почти правдоподобное удивление.
- Что же ты сразу не сказал?
Ну, наверное, ему так проще признать собственное поражение. Типа, теперь он не потому мне помогает, что я загнал его в угол, а по идейным соображениям. Мне, если честно, похуй. Главное, я знаю, где живет его сестра. И он в курсе, что я знаю.
- Ладно, теперь давай свой номер и расскажи, что и когда надо делать, - вполне по-деловому произнес Иен, доставая из кармана мобильный, - не тупи, я тебе сейчас перезвоню, сохранишь мой. Кстати, как тебя зовут-то хоть?
- Эрик Брэди. В этом городе меня зовут Эрик Брэди.
Мы уже решили все организационные вопросы, когда Иен внезапно спросил:
- Насчет моей сестры… Ты говорил серьезно?
Я устало вздохнул. Даже не надейся, парень, я не дам тебе ни единого шанса усомниться в моей решимости. Я холодно посмотрел на него. Я очень надеялся, что мой взгляд сейчас похож на фирменный взгляд Майкла.
- А ты рискни и проверь.

***

Даже если дорога домой занимает двадцать минут и проходит по освещенной улице, это отнюдь не гарантирует вашу безопасность. Вы просто не замечаете, как проходите мимо темных переулков, а там вас может подстерегать что-то очень неприятное. И это что-то не обязательно будет терпеливо ждать, когда вы сами шагнете в темноту, оно может проявить инициативу в тот самый момент, когда вы будете к этому абсолютно не готовы.
Я затаился в глубине переулка и прекрасно видел, как Иен, дернув за сумочку, втащил в узкий проход между домами женщину в легком светлом плаще. Один несильный удар по лицу погасил зарождающийся крик, еще на два шага глубже в темноту, женщина спиной ко мне.
Я вышел из-за мусорного бака и лезвием ножа рассек себе правую бровь. Кстати, не так легко это было сделать, черт его знает - почему, наверное, инстинкт самосохранения не позволяет калечить собственную тушку. Если кто не верит, может попробовать.
Чем хороши резаные раны, особенно на лице, - довольно быстро заживают и очень сильно кровоточат. Я почувствовал, как по щеке побежала теплая струйка. То, что надо. Нож сложился с негромким щелчком, я убрал его поглубже в карман джинсов и выдохнул. Мой выход.
- Отпусти ее, сука! – заорал я, отпихивая женщину в сторону. Она не удержалась на ногах и упала, сумочка осталась в руках Иена. Мы обменялись парой ударов, причем этот урод с особым удовольствием засветил мне по порезанной брови и попытался резким правым джебом исправить форму носа. Я автоматически уклонился и молниеносно провел связку: левый боковой – правый снизу, однозначно давая понять этой пробляди, что ему не стоит со мной связываться, даже когда у меня нет оружия. Парень быстро сориентировался и, пошатываясь, стал набирать скорость, стремясь оказаться подальше от места преступления.
Я наклонился к женщине и помог ей встать.
- Вы в порядке? – спросил я.
- Вот же черт, ну это же надо, - бормотала она, опираясь на мою руку, - я просто не могу поверить…
Она подняла на меня глаза и осеклась:
- У вас кровь, - она словно очнулась и стала торопливо рыться в карманах, очевидно, в поисках платка.
- Пустяки, - отмахнулся я, проводя рукой по лицу и еще больше размазывая кровь. - Мэм, этот ублюдок ничего вам не сделал?
- Вы появились как нельзя более вовремя, - мрачно пробормотала женщина, беспомощным, машинальным движением пытаясь оттереть грязь с подола пальто, а потом спохватилась и принялась оглядываться вокруг. - А моя сумочка? Вы не видели мою сумочку?
- Полагаю, этот урод утащил ее с собой. Там было что-то ценное?
- Нет, просто обидно…
Ее губы задрожали, глаза предательски заблестели. Та-ак, только без истерик.
- Где вы живете? Пойдемте, я вас провожу, - предложил я.
Мисс Харт (ну а кто еще?) смерила меня недоверчивым взглядом, который смягчился, когда она вновь заметила кровь.
- Пойдемте, - негромко согласилась она, - надо промыть вашу рану.
Эта курица меня так и не узнала. Ну ничего, я не гордый. Вот выйдем на свет, и, если ее память не прояснится, Эрик Брэди сам узнает Эллу Харт.

***

Четверть часа спустя я уже сидел за кухонным столом, и Элла Харт внимательно рассматривала мою бровь.
- Странно, - задумчиво произнесла она. - Это не похоже на рану от удара.
Не так плохо для хронической жертвы и вечной неудачницы. Вообще-то, это должна была быть моя фраза.
- Мне тоже показалось, будто он ударил меня чем-то острым, - согласился я, - у вас не найдется зеркала?
Зеркало нашлось. Черт, кажется, я слегка перестарался. Надо зашивать, шрамы, несомненно, украшают мужчину, но я не настолько гей, чтобы любить украшения.
- Точно, это резаная рана, - хмуро подтвердил я, - у мерзавца был нож.
- Нож? – переспросила Элла и бессильно опустилась на стул.
Кажется, до нее начало доходить, какой опасности она избежала благодаря моему своевременному вмешательству.
- Когда я работал в Нью-Йорке, мне доводилось иметь дело с такими типами, - не собираясь щадить чувства Эллы, продолжал я. - Они абсолютно непредсказуемы и очень опасны. Вы видели его зрачки? Он был обдолбан до полного отключения сознания.
Слава богу, она не задалась вопросом, каким образом мне удалось разглядеть в темноте зрачки парня. Да, я действительно устал. Начинаю делать глупые ошибки. Ладно, пока Иен будет искать контакт с нужными людьми, у меня будет несколько дней, чтобы отдохнуть.
- Если я не ошибаюсь, тот переулок выходит на пустырь, вот там-то вас бы и нашли завтра. Точнее, ваше изуродованное тело. Самое ужасное, что потом, когда его бы поймали, он даже не смог бы объяснить, зачем это сделал. Думаю, он бы не вспомнил, как насиловал и убивал вас. Я не пытаюсь вас запугать, Элла, но такой привлекательной женщине просто необходимо иметь при себе какое-нибудь средство самообороны.
Вот теперь Харт была всерьез напугана. Там, в переулке, все произошло слишком быстро, а для осознания некоторых вещей требуется время. Впрочем, процесс можно ускорить, если рядом есть достаточно бестактный собеседник.
- Это жестокий мир, Элла, - с нажимом произнес я, - здесь недопустима беспечность. И лучше это понять, опираясь на чужие ошибки. Не окажись я в нужное время в нужном месте, страшно представить, что сейчас было бы. Я однажды присутствовал при том, как в Центральном парке обнаружили тело убитой женщины. Это было месиво. Выпотрошенный живот, отрезанные груди, вырванное сердце, выколотые глаза. Мне очень не хотелось бы увидеть на ее месте вас.
В теории, для большинства из нас подобные истории давно уже стали обыденностью, но когда это случается с тобой или с кем-то из близких… Пусть даже не случается, но ты понимаешь, что это могло случиться…
Глаза Эллы наполнились слезами.
- Пожалуйста, прекратите, - прошептала она, закрывая лицо руками. - Умоляю, не надо.
Готова. С мысленным вздохом я провел ногтем по уже затянувшейся ранке, опять пошла кровь. Потом я подошел к девушке и присел перед ней на корточки, пытаясь заглянуть в лицо.
- Эй, - ласково позвал я, - Элла, вы меня слышите? Успокойтесь, ведь все обошлось.
Она не выдержала и с рыданиями сползла на пол, обхватывая меня за шею.
- Ну-ну, тихо, тихо, все хорошо, - я уселся поудобнее, приобнял Эллу и стал ждать окончания истерики. Черт, слишком рано открыл рану, сейчас опять затянется.
Когда судорожные всхлипы почти прекратились, я осторожно приподнял подбородок девушки, заглядывая ей в глаза.
- Элла, простите, я понимаю, что вам надо выплакаться, но если я не обработаю порез сейчас, останется шрам, - произнес я извиняющимся тоном.
Глаза Эллы приобрели осмысленность.
- О… простите, - забормотала она, - Эрик, простите, ради бога, я все о себе, а ведь со мной ничего не случилось… Это вы пострадали…
Мы поднялись с пола, Элла с беспокойством коснулась моей щеки.
- Господи, у вас опять кровь идет, - прошептала она почти с отчаяньем.
Я перехватил ее руку и целомудренно коснулся губами ладони.
- Не волнуйтесь за меня. Я рад, что оказался там, - негромко произнес я, глядя ей в глаза долгим многообещающим взглядом.
Элла залилась краской и отвела взгляд, но руку не убрала.
- Что я могу для вас сделать? – спросила она, вновь поднимая на меня глаза.
Это я тебе позже объясню, дорогуша.
Я легонько сжал ее ладонь, улыбнулся и отошел обратно к столу.
- Мне нужны спирт или водка, шелковые нитки, вата, иголка, ножницы и, будьте любезны, поставьте вскипятить воду, только не в чайнике, в кастрюле, мне надо будет простерилизовать нитки, - сказал я, вновь разглядывая себя в зеркале.
Минимум три шва. Или четыре. В принципе, еще было бы неплохо сбрить хотя бы небольшой участок брови, но в этом доме вряд ли найдется мужская бритва, а пользоваться той, которой Элла бреет ноги... Меня передернуло. Впрочем, у нее могут быть одноразовые станки; если волос попадет в рану, а я ее зашью, то все, пиздец, нагноение гарантировано. Ладно, пока не спрошу - не узнаю.
- Элла, мне очень неловко, но я вынужден попросить у вас бритву, мне надо выбрить часть брови, - надеюсь, сама догадается, что ничем, кроме одноразовой, я не воспользуюсь.
Харт не подвела и, жутко смущаясь, протянула мне запечатанный станок. Вообще-то я собирался брить только бровь. И только частично. Но Элла смотрела на меня так, словно я уже обнажился по пояс и намылил грудь. Блядь.
Я аккуратно сбрил жесткие волоски вокруг пореза, посмотрел на себя в зеркало и загрустил. Пиздец видок. И чего я себя не ударил в живот по касательной? Ладно, в следующий раз хотя бы постараюсь думать «до», а не «после». И потом, будь я ранен в живот, Элла стопроцентно вызвала бы парамедиков. Да и не столь наглядно все было бы.
Я очистил рану смоченным в водке тампоном и наложил четыре шва, пачкаясь в собственной крови. Должен сказать, чертовски неудобно шить обычными иголками, все же изогнутая форма хирургических была придумана воистину гениальным человеком. Кстати, вполне терпимые ощущения. От «тайзера» было хуже. Может, сделать пирсинг?
Я протер зашитую рану тампоном, водка вполне предсказуемо попала в глаз. Я выругался и бросился к раковине. Блядь, мне только ослепнуть не хватало, хорошо, что это не чистый спирт.
Кухонная раковина оказалась не предназначенной для аккуратного умывания, в итоге я намочил волосы, футболку и ворот рубашки.
Элла сама догадалась, что без полотенца не обойтись. Я вытер волосы и снял рубашку, но продолжить стриптиз не решился, дабы не наносить впечатлительной мисс Харт лишней моральной травмы. Я уже и так произвел неизгладимое впечатление, поскольку предпочитаю облегающие футболки. Имею право, я все же не вполне натурал.
Повторюсь, я отнюдь не считаю себя красавцем, но, когда надо, просто излучаю секс. Не раз проверял и на мужчинах, и на женщинах.
Закрепляя результат, я еще больше взъерошил мокрые волосы и якобы машинально облизнул губы.
- Ну вот, - я смущенно развел руками, - похоже, мне придется немного задержаться у вас, пока одежда не высохнет.
- Будьте как дома, Эрик, - еле слышно отозвалась Элла. - Хотите выпить?
Десять минут спустя мы уже сидели в гостиной и болтали, словно старые друзья. Она, в самом деле, оказалась довольно милой женщиной, эта Элла Харт. Ей бы побольше уверенности в себе и поменьше обреченности во взгляде, глядишь, у нее все и наладилось бы.
Она наконец-то расслабилась и уже чувствовала себя вполне комфортно в моем присутствии, хотя поначалу сидела словно на иголках, боясь поднять на меня глаза. Теперь же Элла не только втянулась во вполне оживленную беседу, но и осмелела настолько, что даже стала украдкой разглядывать меня жадным взглядом, думая, что я не замечаю. Ладно, пусть смотрит, мне не жалко.
- Знаете, Элла, - задумчиво произнес я, любуясь игрой света в бокале виски, - на самом деле, странная сложилась ситуация. Я ведь хотел разыскать вас…
Элла вспыхнула.
- … чтобы обратиться с просьбой. А теперь… черт, теперь я просто не вправе просить вас о чем-то.
- Почему? – глухо спросила Элла, глядя в пол.
- Потому что вы можете согласиться мне помочь из ложного чувства благодарности, - грустно усмехнулся я. - Я не хочу, чтобы вы делали что-то только потому, что чувствуете себя обязанной.
- А разве это не так? – Элла посмотрела на меня, ее глаза сверкнули огнем обожания.
Я поморщился.
- Элла, вы мне ничего не должны и ничем не обязаны. Я рад, что смог вам помочь, и давайте закроем тему. Простите, мне вообще не стоило начинать этот разговор.
Это была слишком грубая, слишком топорная игра, пока что меня спасало только мое фирменное обаяние и абсолютная неискушенность Эллы в подобных вопросах. Когда закончу здесь, сразу домой, и спать минимум сутки. Если потребуется – нажраться гипнотиков, и спать.
Мы помолчали, каждый думал о своем. Элла заговорила первой.
- Эрик, давайте представим, будто ничего не было, - с неожиданной твердостью в голосе сказала она. - О чем вы хотели меня попросить?
Я вновь усмехнулся.
- Элла, полагаю, вы уже и сами все поняли, - я сел ровно и внимательно посмотрел на Харт. - Я хотел просить, чтобы вы изменили дату принятия моего резюме на более раннюю, чтобы я стал первым из возможных кандидатов.
Элла вполне предсказуемо не выдержала мой взгляд и опустила глаза.
- Я совсем не знаю вас, Эрик, но вы производите впечатление человека, который вряд ли попросил бы меня о подобном, не имея на то веских оснований. Почему вам так нужна эта работа?
Я кивнул. Люблю людей, которые задают правильные вопросы.
- Точнее, мне нужна работа именно в клинике Рузвельт, - подтвердил я, опираясь локтями о колени и отрешенно глядя в пол. – И вы совершенно правы – у меня есть на то очень серьезная причина.
Я замолчал и выдержал необходимую паузу. Следующую реплику подала Элла.
- Эрик…
- Меня зовут не Эрик, - перебил я, выпрямляясь, и решительно посмотрел ей прямо в глаза, - хотя за последние три с лишним года я привык к этому имени.
Элла Харт тихонько охнула, ч-черт, уж не переборщил ли я с мелодрамой? Но нет, в конце концов ее лицо приняло выражение, которое можно было бы с натяжкой определить как сострадание. С натяжкой – потому что любопытства тоже было хоть жопой ешь.
- В любом случае… Нет, я не требую от вас… Вы не обязаны ничего мне рассказывать… Я просто хотела понять, - пролепетала она, краснея.
Я пожал плечами.
- Я уже начал рассказывать, глупо замолкать на полуслове, верно? К тому же, возможно, вы действительно поймете...
Блеск в глазах Эллы лучше всяких слов говорил о том, что она уже все поняла и за все меня простила, но я прекрасно знал такой тип людей – не пройдет и получаса как я закрою за собой дверь, и она начнет сомневаться во всем, коря себя за излишнюю доверчивость. Я должен дать ей такую историю, которую она сможет проверить. Если бы я просто хотел трахнуть Эллу, я мог бы уже приступать к делу, но мне было необходимо, чтобы ее вера в меня продержалась хотя бы несколько дней.
Я назвался Джейсоном Тигом. Надо сказать, я до последнего сомневался, какой вариант истории рассказать, гомо- или гетеросексуальный, но пришел к выводу, что история любви двух мужчин может слишком шокировать бедную Эллу. Это меня, способного трахаться с кем угодно, трудно чем-то удивить (бля, хотя нет, Иену это удалось…), но мне не стоит забывать, что гомосексуальная ориентация все еще считается нетрадиционной. И потом, Харт должна верить, что у нее есть реальный шанс заполучить меня, а значит, я должен быть насквозь натуралом.
Поэтому в моей истории я был уволен из клиники Святого Матфея и лишен врачебной лицензии за роман с пациенткой, женщиной, которую я страстно полюбил. Оценив, с каким ужасом Элла восприняла мой рассказ о столь вопиющем нарушении врачебной этики, я мысленно поздравил себя, что все же не стал заморачиваться с геями. Я не вдавался в детали, чтобы потом в них не запутаться, но в целом, на мой взгляд, все звучало довольно складно. Смысл был в том, что моя возлюбленная была на самом деле больна, и болезнь прогрессировала. Волей обстоятельств и родных моей любимой, я был разлучен с ней в течение последнего года, а когда узнал, что ее признали недееспособной и положили в клинику Рузвельта, тут же приехал в Рокфорд.
- Элла, я понимаю, что все кончено, - охрипшим голосом произнес я, глядя прямо перед собой, - но я просто не могу в это поверить. По крайней мере, до тех пор, пока не увижу своими глазами, что той, которую я любил, больше нет. Я врач, я прекрасно понимаю, что ничего нельзя сделать, но я обязан хотя бы поговорить с ней… Без этого я не смогу отпустить самого себя и продолжить жить. А я… Я хочу жить, Элла.
За все время, пока я говорил, Харт ни разу не перебила меня, и теперь сидела, опустив глаза. Ее дыхание было чуть более учащенным, чем должно было быть, на щеках горел румянец. Блядь, за возможность узнать, о чем она думает, я бы себе вторую бровь изуродовал.
- Понимаете, Элла, к пациентам в клинику Рузвельта никого не пускают, кроме родных, а я… увы, я ей никто… Тогда я и решил попытаться устроиться туда. Элла, если вы решитесь мне помочь, вы никому не причините вреда. Я уволюсь сразу, как только найду возможность увидеть мою любимую и поговорить с ней. Так что настоящий кандидат на эту должность просто устроится в Рузвельт на несколько дней позже, нежели мог бы. После такого длительного ожидания, согласитесь, это не страшно. А для меня это вопрос будущего. Элла, я готов пообещать вам: как только я уволюсь из Рузвельта, я вновь приду к вам в агентство и приму первое же предложение, будь это хоть работа санитаром в хосписе.
Все, теперь главное - не пережать. Пора ретироваться. Пусть это блюдо еще немного потомится в собственных сомнениях и надеждах; надеюсь, надежд все же будет больше, я вполне недвусмысленно дал понять, что когда все закончится, я приду к ней.
- Элла, вы простите меня…. Я не должен был вываливать на вас все это, мне вообще не стоило к вам заходить, я же знал, что не удержусь и попрошу вас о помощи. Простите.
Я черкнул на уголке газетного листа, лежавшего на столике, ряд цифр.
Элла, наконец, подняла на меня глаза, во взгляде – самоотверженная готовность сделать для меня все и прямо сейчас. Нет, детка, это решение должно быть обдуманным.
Надо прибавить скорость.
- Я там написал мой номер, сам не знаю, зачем… Если захотите… ну, просто позвоните мне как-нибудь.
Я договаривал это уже в дверях. Слава богу, Харт никак не могла подобрать слов, чтобы остановить меня, и лишь смотрела голодным взглядом брошенной собаки.
Я в последний раз одарил ее самой светлой и искренней из своих улыбок, и закрыл дверь.
Сбегая вниз по лестнице, я достал из кармана телефон. Теперь мне было необходимо обеспечить информационную поддержку моей истории.
Я был почти разочарован, когда вместо привычного рявканья услышал в трубке напряженное:
- Дженсен?
Стареет Гэмбл, сдает, становится сентиментальной. Я звонил ей с этого номера один-единственный раз, и смотри-ка, уже в списке контактов.
- Привет, Сэра! – бодро отозвался я, - как дела?
- Ты в Рокфорде? – ну правильно, на риторические вопросы не отвечают.
- Сама знаешь, что да.
- Как… ты?
Бля, сентиментальная Гэмбл – это страшно. Я решил сразу перейти к делу.
- Сэра, на днях в клинику поступит звонок из Рокфорда, из агентства по найму. Ты сможешь перевести его на себя?
После паузы Гэмбл вздохнула и сдержанно ответила:
- Допустим.
- Тебя будут спрашивать о Джейсоне Тиге…
- Господи, этот-то тут при чем?! – вырвалось у Сэры.
- …тебе надо подтвердить, что он был уволен за недопустимые отношения со своей пациенткой и лишен врачебной лицензии.
- Да, но он и так… - начала Сэра, но потом поняла, - пациенткой?
- Именно.
- Господи, Дженс, во что ты на этот раз вляпался? – устало спросила она.
- Я еще не выляпался из предыдущего, - в тон ей вздохнул я. - Так ты сделаешь это для меня?
Гэмбл помолчала.
- Сам знаешь, что да.
- Спасибо, Сэра, - искренне поблагодарил тетку я, и повинуясь внезапному порыву, добавил: - Знаешь, если тебе будет звонить Мак… или Донна, в общем, кто-то… ты передай им, что я на самом деле… ну… что я помню о них.
- Дженсен, - вот сейчас голос Сэры прозвучал настолько неестественно спокойно, что я понял - она испугалась. - Дженсен, это что еще за прощание самоубийцы? Что ты задумал? Дженс, что бы ни произошло, мы найдем возможность помочь тебе, слышишь?
На секунду у меня предательски запершило в горле. Только для таких заявлений было слишком поздно. Мне не нужна ничья помощь. Я один, и буду оставаться в одиночестве, пока рядом со мной не окажется Джаред. Больше мне никто не нужен. Блядь, чего я сопли-то распустил, с Эллой слишком долго общался? Все, домой и спать.
- Все в порядке, Сэра, – как можно более мягко и убедительно произнес я, - просто, возможно, мне придется лечь на дно на какое-то время, я не смогу ни с кем связаться. Вот и все.
Сэра помолчала.
- Я знаю про твою долговую расписку, - тихо произнесла она. – Алан в бешенстве.
На душе внезапно стало легко. Последние нити, связывающие меня с семьей, лопнули, словно слишком сильно натянутые гитарные струны.
- Знаешь, Гэмбл, - весело сказал я, - все же я думаю, что подыхать буду - никто из Эклзов пальцем не шевельнет, и тебе это прекрасно известно. Если я и могу рассчитывать на кого-то в этом гребаном мире кроме себя самого, то только на тебя. Моя семья – это ты, а это и так ровно на одного человека больше, чем нужно. Знаешь, Сэра… Не говори им ничего.

***

Я около четверти часа привычно постоял под окнами клиники Рузвельта, а потом поехал домой. Я искренне собирался выполнить данное самому себе обещание и сразу лечь спать, но сна не было ни в одном глазу, несмотря на принятую таблетку ивадала.
Болел порез на лице, саднили костяшки пальцев, на душе было пусто и спокойно.
Я пытался почувствовать хоть что-то, напоминающее сомнения или угрызения совести, - и ничего, глухо. За последние два дня я угрожал парню убийством его несовершеннолетней сестры и обманул ни в чем передо мной не виноватую женщину, и самое ужасное - я искренне не видел в этом ничего плохого. По сравнению с тем, что мне еще предстояло сделать, это действительно было не заслуживающей особого внимания мелочью.
Мне стало интересно: будь у меня другой выход, хоть малейшая возможность решить дело миром, я ухватился бы за нее? Или мне так понравилось ощущать тяжесть пистолета в ладони и чувствовать себя вне человеческих законов, что я предпочел бы ее не заметить? Возможно, я просто сознательно не вижу очевидного?
Я размышлял об этом чисто теоретически. Отступать от своего плана я не собирался. И – нет, у меня, в самом деле, не было другого выхода. В возможность решить дело законным путем я не верил, денег на подкуп заинтересованных лиц у меня не было, а еще с каждой секундой таяло отведенное мне и Джареду время. Вновь эта хренова бомба с часовым механизмом в голове...
У меня был только я сам и два глока. А это уже немало.
Я отвернулся к стене и закрыл глаза. Ни хера не помогло.
Это было какое-то долбанное дежа вю, меня опять несло куда-то неумолимой волной, все уже было предопределено, просто я еще не знал, каким будет финал нашей истории. Я вспоминал, как всерьез пытался взвесить, что для меня важнее, работа или Джаред, мой потрясающий мальчик или серая бессмысленная жизнь, и не знал, чего хочу больше – заржать или завыть… Впрочем, тот, другой я, Дженсен образца «полгода назад», действительно считал это серьезной дилеммой и искренне боялся принять не то решение. Некоторые вопросы должны настояться, выдержаться в душе, как дорогое вино в специальном подвале, прежде чем они обретут правильное звучание. Теперь я хотел знать одно – что и кому я могу отдать, лишь бы вновь обрести Джея?
И еще я вновь стал испытывать страх. Я смертельно боялся опоздать. Я боялся не только и не столько - что не застану Джареда в живых, в этом случае я переживу его ненадолго и уйду с таким фейерверком, что древние викинги обзавидуются нашей тризне. Я боялся, что Джея сломают. Таких, как он – несгибаемых, гордых, дерзких – ломать одно удовольствие. А уж в абсолютно закрытой клинике, куда нет доступа посторонним, и об обитателях которой давно забыли все родные – это еще и абсолютно безопасно. Вот что действительно сводило меня с ума. Не из-за себя, нет, я приму Джея любым и пооткручиваю головы всем, кто причинил ему вред. Из-за самого Джареда. Этот открытый, свободолюбивый звереныш не заслужил измениться так страшно и непоправимо. Потому что если человека ломают, то это навсегда. Это никогда не срастется, хотя внешне все может выглядеть вполне благополучно. Я отдал бы все, лишь бы поделиться с Джеем хоть частью своей способности гнуться и приспосабливаться к обстоятельствам. Таких как я сломать невозможно, мы слишком живучи и изворотливы, именно мы придумали постулат, что в случае изнасилования надо расслабиться и получать удовольствие, но, блядь, в этом-то мы так и разнимся с Падалеки…
Все, сон пропал окончательно. Я не могу ждать, Элла сделает все, как надо, я уверен, а освобождение для меня вакансии санитара в шестом отделении требует определенной подготовки.
Я взял мобильный и набрал номер Иена. Когда включился автоответчик, я очень спокойно пообещал, что если эта блядь не перезвонит мне в течение десяти минут, я приеду к нему сам и сниму с клиента парой ударов, каким бы флетчингом они в тот момент не занимались.
Мой телефон ожил через три минуты.
- Блядь, ну какого хуя, Брэди?!! – звенящим от ярости голосом зашептал Иен. - Я работаю!!!
- Похуй, - ответил я, - на меня ты тоже работаешь. Завтра в половине восьмого утра жду тебя напротив клиники Рузвельта, там есть такой переулок, не пропустишь.
- Ты охуел?!! – все так же шепотом завопил хастлер. - Мне здесь еще ебаться всю ночь!!! Я вообще раньше часа дня из дома не выхожу!!!
- Значит, сделаешь исключение, - отрезал я и нажал отбой.
Еще не хватало вдаваться в подробности трудовых будней этого урода.
Я выкурил две сигареты, выпил еще одну таблетку ивадала, подумав, усугубил это кетаролаком, и снова лег. Часа через полтора я все же смог заснуть.

***

Я был на месте в семь утра, просто чтобы подстраховаться. Обычно сдача смены в больницах происходит где-то с восьми до девяти, но из любого правила могут быть исключения, а я не хотел терять день. Пока что улица была почти пуста, вообще, этот район Рокфорда был на удивление немноголюдным, словно зловещая аура клиники Рузвельта не давала никому сюда приблизиться. Бля, теперь я понял, откуда берутся экстрасенсы. Они просто нормально не спят неделями, курят как паровозы, и почти ничего не жрут, кроме снотворных и обезболивающих. Скоро я начну не только ощущать ауры, но и видеть будущее, а также двигать предметы силой мысли. Пиздец, будущее этого ублюдка Иена я уже вижу – если эта сука не придет, я его найду и отмудохаю так, что он двигать предметы и собственными руками еще долго не сможет.
Этот день обещал быть первым по-настоящему весенним. В принципе, предыдущие две недели холодно уже не было, но из-за постоянных дождей и пронизывающего ветра создавалось ощущение промозглой осени. А сегодня над городом раскинулось безоблачное небо, ветра почти не было, так, беззаботный легкий ветерок, играющий на асфальте всяким мусором, и мне очень хотелось видеть в этом доброе предзнаменование.
Я закуривал третью сигарету за полчаса, когда посередине пустой проезжей части появилась высокая фигура, еле передвигающая ноги и отчаянно борющаяся с зевотой. Судя по одежде, Иен пришел сюда сразу после трудовой вахты, а может, он по жизни так одевается – джинсы с очень низкой посадкой, чудом держащиеся на бедрах, короткая обтягивающая маечка, обнажающая полоску кожи на животе (бля, это по такой-то погоде!), распахнутая кожаная куртка с какими-то невообразимыми нашивками, брелками и цепочками. Странно, раньше я почему-то вообще не обращал внимания на то, как этот урод одет. Должно быть, расширяется сознание, говорят, от депривации сна и не такое бывает.
Он увидел меня и расплылся в издевательской улыбке. Я кивнул, приглашая его следовать за мной, и углубился в переулок.
- Чува-ак, бля, ну у тебя и видок! – только и успел сказать Иен перед тем, как я заехал ему по челюсти.
Про видок сам знаю. Я эту рожу сегодня брил.
- За что?!! – жалобно воскликнул парень, хватаясь рукой за лицо и изумленно распахивая глаза.
- Ты знаешь, - коротко ответил я и вернулся на свой наблюдательный пункт.
- Между прочим, сам говорил, что все должно выглядеть натурально, - прошипел мне в спину Иен. Значит, понял.
- Ну, тогда за излишний натурализм, - кивнул я. - Давай сюда, потом порыдаешь.
Парень, все еще обиженно сопя, придвинулся ко мне.
- И что? - с любопытством поинтересовался он, оглядывая все еще пустую улицу.
- Сейчас сюда начнут подходить сотрудники, работающие в следующую смену. Чуть позже станут выходить те, которые смену отработали. Твоя задача: своим опытным блядским взглядом оценить, кого из них ты сможешь развести за наименьшее количество времени. Я отслежу этого человека и прикину, где ты сможешь с ним или с ней пересечься, а дальше будешь отрабатывать бабло.
- Почему – «с ней»? Я не хочу «с ней»! Я, знаешь ли, только по парням, - внезапно закапризничал Иен.
- Блядь, где я тебе возьму здесь педика? – огрызнулся я. - Что есть, с тем и будешь работать, можешь фантазировать, что это переодетый парень.
- Трансвестит? Ф-у-у, - надулся Иен и внезапно дернул меня за рукав. - Ты не знал, где взять для меня педика? Да вот же.
Я посмотрел в другую сторону. По направлению к клинике шагал невысокий темноволосый парень, по всей видимости, латинос. Ну ничего гомосексуального я в нем не видел, хоть убейте.
- Н-да? – скептически изогнул бровь я.
- Чувак, да что с твоим гей-радаром! – зашептал мне в ухо Иен, для доходчивости тыкая кулаком под ребра. - Бля буду, это из наших!
Меня передернуло от одной мысли, что у нас с Иеном есть хоть что-то общее, что может позволить объединить нас словом «наши». А с гей-радаром у меня, действительно, по жизни были проблемы. Точнее, я просто в нем особо не нуждался, парней я искал в соответствующих заведениях, на улице не знакомился, да и вообще тщательно шифровался большую часть своей жизни. Ладно, попробую поверить этой сучке на слово. Бля он будет, ха. Спохватился.
- Надо еще убедиться, идет ли он в клинику, - буркнул я, хотя уже видел, что парень заходит на проходную.
В это время на стоянку возле проходной подъехала первая машина, потом вторая. Из них вышли двое хорошо одетых мужчин, которые пожали друг другу руки и, беседуя, направились в госпиталь. Так, личный автотранспорт на территорию не пускают, плохо. Скорее всего, есть еще и отдельная камера видеонаблюдения, охватывающая парковку. Народ постепенно прибывал, кто-то приходил пешком, кто-то подъезжал на машине, некоторые шли поодиночке, некоторые – небольшими компаниями, а потом улица вновь резко опустела.
Иен все время снисходительно улыбался, указал мне еще на пару мужчин, которых он однозначно определил как геев, и еще на трех, в отношении которых он сомневался. Я пришел в ужас.
- Такими темпами мы точно вымрем, - не выдержал я. - И вообще, я уже готов переключиться на баб хотя бы в знак протеста. Чтобы сохранить индивидуальность.
- Как хочешь, сладкий, - пожал плечами Иен, - другим больше достанется.
- Яйца не дороги? – огрызнулся я.
- Помощь больше не нужна? – в тон мне отозвался парень. Вот ведь сука, и не поспоришь.
- Так что давай, обеспечь мне того смуглого милашку, и я тебе гарантирую всю необходимую информацию, - самоуверенно заявил Иен, улыбаясь каким-то своим мыслям. Похоже, он всерьез запал на того маленького латиноса, бля, он еще и собирается хорошо провести с ним время за мои деньги. Молодец, пацан, похоже, мы с ним и правда не так сильно отличаемся – в любую жопу, да без мыла, да так, чтобы еще и удовольствие получить. Меня в очередной раз передернуло. Еще неделя общения с Иеном – и я обзаведусь нервным тиком.
Я все же заставил его дождаться, пока из больницы уйдет предыдущая смена, и парень неохотно отметил еще одного парня («вряд ли гей, скорее би, но сделать его труда не составит») и даже, шипя и вздыхая, одну девушку («бля, Брэди, хорошо, если тебе так необходима самка, то вот эта, по морде видно, что прется от мужского гей-порно и вообще гомофилка. Трахать не буду, даже не надейся, но, что нужно, выясню»). Я начал комплексовать. Если эта уличная блядь лучше меня разбирается в людях, мне пора сжечь свой диплом и сожрать пепел.
Я отпустил уже порядком заскучавшего хастлера, когда улица вновь опустела. Дежурства здесь наверняка суточные, по-другому быть не может, значит, маленького латиноса я вновь увижу только следующим утром.
- Ты мне будешь нужен завтра вечером, - сообщил я.
- Не вопрос, сладкий, - широко улыбнулся Иен, - заплати за всю ночь, и я твой до утра. Я же не могу сердить Серхио. Если не забыл, в отличие от тебя, бездельника, я как бы работаю…
На миг я потерял дар речи. Охуеть, деловой хватке этой пробляди бультерьер позавидует.
После ожесточенной торговли мы договорились до того, что я отдаю сутенеру его обычные пятьдесят процентов, то есть сто долларов, и ничего не доплачиваю лично Иену. Бля, уверен, эта тварь меня наебала, деньги все равно будет он передавать…
- Если в шесть тебя не будет на углу и выяснится, что твою жопу уже кто-то натягивает, предупреждаю, ноги переломаю, - предупредил я.
- Детка, ты такой красивый, когда злишься, - ехидно ухмыльнулся Иен, уже полностью уверенный в собственной безнаказанности относительно «сладких», «зайчиков» и «деток». - Не волнуйся, я буду всем говорить, что занят.
Он послал мне воздушный поцелуй, от чего я вздрогнул, и зашагал прочь, виляя бедрами. Я скрипнул зубами и направился в противоположную сторону, к припаркованной за углом импале. Блядь, и почему я не взял с собой Мюррея?
Я вернулся домой, разделся и, на всякий случай, все же забрался в разобранную постель. Я был уверен, что не засну, тем сильнее было мое удивление, когда, еще не успев коснуться головой подушки, я понял, что вырубаюсь.

***

- Брэди, если ты закуришь еще хоть одну сигарету, я уйду.
- Все оплачено. Считай, что меня это возбуждает.
- Тебя возбуждает рак легких? Парень, у тебя проблема с фетишами.
- Ага. Мне говорили. Сиди и не рыпайся.
- Выходи из машины, если неймется, здесь же уже дышать нечем.
- Завали пасть.
Мы переругивались вяло, без того огонька и задора, который присутствовал в самом начале. Мы сидели в машине под домом парня из клиники около пяти часов. Он так и не появился.
- Чувак, а может он сегодня вообще никуда не выйдет?
- Может.
- Или он ушел, пока ты ездил за мной?
- Или.
- И сколько ты собираешься здесь еще торчать?
- Сколько нужно.
- Блядь, Брэди, убери сигарету!!!
- Отъебись. Если хочешь подышать воздухом, сходи за кофе.
- Давай деньги.
- Вот ведь сука, я тебе заплатил семьсот пятьдесят баксов, что, на два кофе бабла не найдется?
- Не считай чужие деньги, сладкий. Если бы я знал, что мне придется проводить рядом с тобой столько времени, запросил бы в два раза больше.
- Хер тебе, а не в два раза больше.
- О, детка, это обещание? Тогда, пожалуй, я угощу тебя кофе… Или чем покрепче, хочешь? Давно хочу посмотреть, какой ты… хм… в деле…
- Мечтай, блядь. На, держи, и пиздуй уже за кофе. Сдачу вернешь.
- Фу, жадина…
Мы развлекались так до половины второго ночи, пока не стало понятно, что маленького латиноса сегодня мы, скорее всего, не увидим.
- Иен, знаешь что…
- Что?
- Иди домой. Ну, или опять на работу, как хочешь. Сегодня от тебя вряд ли будет польза.
Вопреки моим ожиданиям, парень ничего не съязвил, а лишь внимательно посмотрел на меня.
- А ты?
- А я останусь, - я попытался поудобнее устроиться на водительском сидении. - Не хочу потом опять мучиться сомнениями, где именно я лажанулся – то ли пропустил, когда он вышел из дома, то ли – когда вернулся. Рано или поздно он здесь появится.
- И что ты будешь делать без меня? – неожиданно мягко усмехнулся Иен.
- Блядь, а что я вообще делал без тебя последние двадцать семь лет? - огрызнулся я.
- О, тебе двадцать семь? А выглядишь старше, - возможно, мне показалось, но Иен протянул руку с явным намерением коснуться моих волос. Я дернулся и рявкнул:
-Р-руки!!!
Хастлер отодвинулся и пожал плечами.
- Знаешь, Брэди, лезь-ка на заднее сидение. Разбужу тебя через три часа. Потом посмотрим. В конце концов, - парень усмехнулся, - ты оплатил всю ночь.
Я не стал ломаться и перебрался назад. Там можно было хотя бы разогнуть спину, черт с ним, с ногами.
- Эй, Иен, - не удержался от вопроса я.
- Ну?
- Ты не обязан это делать.
- Блядь, без меня ты будешь ловить этого чувака еще неделю, а это значит, сладкий, что вместо денег мне придется любоваться твоей смазливой рожей. Не могу сказать, что твои губки оставляют меня равнодушным, но куда больше меня волнует содержимое твоих штанов, я о пистолете, милый, не напрягайся. Так что спи спокойно, ради того, чтобы побыстрее от тебя избавиться, я готов пожертвовать собственным сном. Тем более, что я привык бодрствовать по ночам…
Сквозь полудрему я услышал, как Иен негромко добавил:
- А еще, надеюсь, ты хотя бы на время заткнешься и, наконец, перестанешь курить…
Парень бесцеремонно растолкал меня около пяти. Он просто перелез на заднее сидение и стал устраиваться то ли на мне, то ли рядом, спихивая меня на пол. В ответ на мое возмущенное шипение он заявил, что и так дал мне поспать дольше, чем три часа, что за это время на улице вообще никого не было, а значит, часов до семи уже и не будет, и что он совсем не возражает, если мы сейчас сплетемся в нежном объятии, немного потискаемся, а потом поспим.
Бля, это было охуительно соблазнительное предложение. Во-первых, я очень не хотел просыпаться, и потом – прикосновения прохладных чутких пальцев к моей груди (и когда только успел забраться под одежду…), прерывистое дыхание, обжигающее шею, теплые губы, нежно касающиеся кожи… Сам не знаю, что помешало мне пойти дальше, ведь тело среагировало быстро и вполне предсказуемо. Сейчас, полусонный, я не думал о брезгливости, еще меньше я думал о том, как это будет выглядеть по отношению к Джареду, если честно, я вообще ни о чем не думал. Я просто отстранился от Иена и покачал головой. Именно так – я не врезал ему в челюсть и не послал куда подальше, а просто вывернулся из-под него, поднял упавшую на пол куртку и перебрался вперед. Кажется, в известном стихе из Экклезиаста, из которого обычно помнят про время кидаться камнями, есть удивительно правильная строка: «есть время обнимать, и время уклоняться от объятий». Мне оставалось только надеяться, что мое время ненавидеть еще не наступило.
- Спи, - спокойно произнес я, - в семь часов подниму.
Я поймал в зеркале взгляд синих глаз. Мне показалось, будто я заметил промелькнувшую в них горечь разочарования.
Бля, Дженсен Эклз хотел секса и добровольно отказался от него. Куда бы записать.
Я решил покурить, на секунду задумался и вышел из машины. Блядь, может, я и сука, но не монстр же, в конце концов.

***

Должно быть, всевышний, наконец-то, прислушался к моим молитвам и таки грохнул эту суку Харрис. Говорят, если убить ведьму, все ее заклятия теряют силу, а мне наконец-то охуительно повезло.
Маленький латиноамериканец появился, когда мы переругались с Иеном до такой степени, что я мучился единственным вопросом: что лучше и проще - пристрелить его или выпихнуть из машины. Я уже склонялся в пользу «пристрелить», когда он вдруг напрягся и двинул меня кулаком в бок.
- Вот он.
На часах было без двадцати пяти восемь, парень вышел из своего подъезда и зашагал в направлении клиники. Теоретически, он мог работать сутки через сутки, это та еще каторга, но кто знает, какие у них бонусы. Или все это было не более чем совпадением, и у пацана нашлись ранним субботним утром другие дела.
- Ну, и что ты собираешься делать? - издевательски поинтересовался Иен, раскидываясь на сидении.
- Твои предложения? – напряженно рявкнул я. Бля, ведь уходит, и ни одной четкой идеи. Вообще-то я рассчитывал, что он выйдет днем, и тогда можно будет подослать Иена (никуда я его, разумеется, не собирался отпускать, да и пристрелить не решился бы – нельзя так разбрасываться полезными ресурсами, копирайт, Майкл Розенбаум). Но вот так, когда парень, похоже, идет на работу…
- Если ты меня попросишь и накинешь сотку, я сделаю его прям щас, - издевательски сообщил Иен, лениво потягиваясь и демонстрируя голый живот.
- Прошу. Накидываю, - отрезал я, в отчаянии наблюдая, как латинос проходит мимо нас по противоположной стороне тротуара. Бля, неужели еще один гребаный потерянный день?
- Плохо просишь, сладкий, - отметил хастлер. - Ладно, у тебя будет еще возможность исправиться… Учись, детка.
Он выскользнул из машины, перебежал на другую сторону улицы за спиной удаляющегося парня и исчез между домами. Минута – и Иен уже шел навстречу латиносу, вывернувшись из-за угла на следующем перекрестке. Я не видел выражение его лица, но поравнявшись с нашим объектом, Иен немного замедлил шаг и явно задержал на нем взгляд. Потом он продолжил движение, а затем, буквально через три секунды, оба парня почти синхронно обернулись. И все! Иен вернулся к латиносу и пошел рядом с ним.
Блядь. Охуеть. Наверное, я многое потерял, решив остаться в стороне от гей-сообщества и проигнорировав изучение их тайной азбуки.
Я сгрыз все ногти и уже принялся за пальцы, когда дверь импалы со скрипом распахнулась, и довольный Иен уронил себя на пассажирское сидение.
Я протянул ему сто долларов, парень довольно осклабился.
- Надо было просить у тебя двести, - негромко произнес Иен, убирая деньги во внутренний карман куртки, - информация того стоит.
Я, все так же молча, достал бумажник и вытащил еще сотню. На миг я засомневался, стоит ли верить хастлеру на слово, но потом понял, что готов отдать куда больше, лишь бы дело сдвинулось с мертвой точки, да и вообще – исполнено было мастерски, парень заслуживает поощрения.
- Ого, аттракцион невиданной щедрости? – весело ухмыльнулся Иен, отправляя вторую зеленую бумажку вслед за первой. - Сладкий, проведенная вместе ночь явно положительно сказалась на твоем характере. А что было бы, если бы мы перепихнулись, м-м-м…
Он закатил глаза и совершенно неприлично застонал.
Я вздохнул. Может быть, если я промолчу, ему надоест сольное выступление, и он перейдет к делу. Я заебался с ним пикироваться.
Иен посерьезнел, поняв, что я больше не настроен шутить.
- Тони Дельгадо, двадцать три года, знак зодиака весы, любит китайскую кухню, согласился встретиться со мной завтра вечером, работает санитаром в шестом отделении клиники Рузвельта, - отчеканил он, с интересом наблюдая за моей реакцией.
Сначала я просто не поверил тому, что услышал. А потом меня накрыла волна ликования. Бинго. Аллилуйя, мать вашу. Упокой, господи, грешную душу сучки Харрис, если она и в самом деле откинула копыта, и будь милостив к этому парню, который просто оказался в неудачном месте в неудачное время. В неудачное для себя. Мне-то, наконец, невзъебенно повезло.
Я не то улыбнулся, не то оскалился. Все, вот он, мой пропуск в клинику. Иен хмыкнул.
- Знаешь, Брэди, пожалуй, я с тобой на ночь больше не останусь, - негромко произнес он. - Вы, маньяки, народ непредсказуемый, не хотел бы я, чтобы ты с таким же выражением лица улыбался по моему поводу.
Я взял себя в руки. Впрочем, новость была достойна того, чтобы на несколько секунд потерять над собой контроль.
- Ну смотри, как хочешь, уговаривать не буду, - фыркнул я, поворачивая ключ зажигания. - Надеюсь, хотя бы от завтрака ты не откажешься?
В эту минуту я почти любил весь мир, очень редкое для меня состояние.
- Детка, ты что, пытаешься ухаживать за мной? – промурлыкал Иен, как-то по-особому томно изгибаясь на сидении.
Я без особого раздражения пережил даже это.
- Не надейся, просто я только сейчас вспомнил, что не ел уже сутки, и мне внезапно жутко захотелось жрать, - усмехнулся я. - Кроме того, я должен проинструктировать тебя, ответы на какие вопросы ты должен получить от своей пассии.
Иен почему-то надулся. Я почти не обратил на него внимания. Жизнь налаживается, теперь дождаться звонка от Эллы – и можно действовать.

***

- Слушай, Иен, а тебе обязательно постоянно одеваться, как блядь? – не удержался я. Нет, я уже почти привык к его коротким обтягивающим маечкам и державшимся непонятно на чем джинсам, но сегодня это великолепие дополняли болтающиеся до уровня колен красные подтяжки, а джинсы были художественно разодраны на заднице таким образом, что становилось очевидным – парень белья не носит. Зачем ему нужна в такой ситуации короткая кожаная куртка – я никак не мог понять, все же надо определиться: то ли ему так жарко, что комфортно ходить с голым задом, то ли так холодно, что даже в этот теплый весенний день он не может обойтись без куртки. Когда он вошел в кафе, где я уже пил кофе, и вразвалочку прошествовал к моему столику, я почти физически ощутил, как вокруг нас сгустилось облако всеобщего неодобрения. Пожилая леди за соседним столиком поджала губы и шикнула на своего супруга, засмотревшегося на Иена, какие-то ссыкухи возле окна возбужденно зашептались, улыбка официантки стала нескрываемо презрительной. Заметив это, я понял, что не могу не восхититься похуизмом хастлера. Настолько откровенно плевать на мнение окружающих и ни капли не комплексовать – это говорит о многом. Но вопрос я уже задал, давать задний ход было бы глупо.
- А кто я, по-твоему? – холодно поинтересовался Иен, разваливаясь на стуле напротив меня. - И как мне прикажешь одеваться? Как бухгалтеру? Нет, сладкий, в нашем деле так – не покажешь, не продашь.
Я уже почти готов был, ну, не то чтобы извиниться, но хотя бы почувствовать себя неправым, когда парень расплылся в широкой улыбке и сполз по стулу еще ниже.
- И вообще, я не с работы, - сообщил он, довольный, словно обожравшийся кот. - Если помнишь, у меня вчера вечером было свидание…
- И?..
- …и оно продлилось до сегодняшнего утра, - Иен потянулся, хрустнув суставами.
- Интересно, с него ты тоже денег взял? – поинтересовался я, делая глоток. Кофе остыл до приемлемой температуры, вот теперь можно пить.
- С какой стати? – лениво отозвался Иен.
- Ну, ты же постоянно на работе и всякое такое…
- Не-а… Вчера у меня был выходной.
Я не выдержал и рассмеялся.
- То есть меня в тот раз ты просто наебал?
Хастлер даже не потрудился смутиться.
- Именно так. Ты же знал, с кем связался, верно? – он с трудом подавил зевок. - Сладкий, давай я тебе все расскажу и пойду спать, ок? Я знаком с тобой всего несколько дней, а ты меня уже вымотал до невозможного. Нет чтобы нормально потрахаться, ты предпочитаешь все мозги выебать своими фантазиями. Все же я сразу понял, как только тебя увидел, – извращенец.
- Я тоже влюбился в тебя с первого взгляда, - кивнул я. - Внимательно слушаю.
Скажу сразу, Иен прекрасно поработал, он узнал почти все, что мне было нужно, и это на первом свидании с парнем, с которым ему и без того было чем заняться. Просто голозадый уникум.
Как я и предполагал, младший и средний медперсонал в клинике работал сутками, врачи приходили ежедневно за исключением выходных. Жесткий график работы – сутки через сутки - был выбран самими сотрудниками и объяснялся довольно удобной схемой предоставления отпусков. Конкретно в шестом отделении работало три смены постоянного состава (два санитара, медсестра и охранник), две из них сменяли друг друга через день в течение месяца, потом одна смена уходила в отпуск на тридцать дней, и на работу из отпуска выходила третья смена. Таким образом, каждый работник после двух месяцев работы сутки через сутки получал месяц полноценного отдыха. В принципе, в шестом отделении предполагалось наличие четырех смен, но имеющиеся двенадцать человек прекрасно справлялись, и никому не приходило в голову на самом деле расширять штат.
Иен не мог сказать точно, но, судя по всему, платили сотрудникам клиники Рузвельта действительно очень хорошо. Еще одной причиной такой заинтересованности в работе была ее крайняя незамысловатость.
По словам Иена, Тони охарактеризовал свою деятельность следующим образом: «ни хера не делай, не забывай приходить за зарплатой».
Клиника не была ориентирована на лечение, как и сказала Гэмбл, здесь содержались недееспособные больные, у родственников которых было достаточно денег, чтобы платить за гарантию пожизненного содержания. Так оно и было – живыми из Рузвельта не выходили. О помещенных туда в большом мире очень быстро забывали, и в дальнейшем вспоминали один-единственный раз, когда раздавался звонок с сообщением о смерти. Пациентов хоронили за счет клиники на городском кладбище, так что, раз попрощавшись со своим родственником, можно было быть уверенным, что больше никогда его не увидишь, ни живым, ни мертвым. За это приходилось дорого платить, но душевное спокойствие – разве оно того не стоит?
Именно поэтому основной упор делался на охрану – в помещении клиники постоянно находилось десять вооруженных человек, по одному в каждом отделении и четверо на проходной.
У меня оставались еще вопросы, но на это Иен только передернул плечами и заметил:
- Брэди, не борзей. Для первого дня я и так узнал охуительно много. Ты думаешь, это легко, трахаться и интересоваться графиком работы?
Обозначив улыбку, он замолчал, глядя куда-то в сторону. Я понял, что не слышал самого плохого.
- Что еще, Иен? – тихо спросил я.
Тот криво усмехнулся и посмотрел на меня.
- Когда я спросил Тони, как они сами не чокаются от скуки на такой работе, он сказал, что в их распоряжении всегда достаточно мяса, с которым можно позабавиться. Понимай, как хочешь, но, мне кажется, речь идет не об игре в лото.
Это не было ударом, я с самого начала предполагал нечто подобное, но такая мысль мало успокаивала.
- Что-то еще? – холодно поинтересовался я.
- Я и этого не хотел тебе говорить, но ты должен знать, - негромко ответил хастлер, откидываясь на спинку стула. - Тони очень испугался, когда проговорился, потом он вообще перестал отвечать на вопросы о больнице.
Чем хорошо постоянно вести с собой внутренние диалоги: пусть даже ты не можешь себе соврать, в определенной ситуации ты всегда в состоянии с собой договориться. Будем считать, что я ничего не слышал. Решать вопросы будем по мере их поступления. Психовать и заранее переживать ситуацию, о которой доподлинно пока что ничего не известно – глупо и нерационально. А эмоции… Да что эмоции. Туда же, вглубь, в компанию к чувству вины, и запереть покрепче.
Бля, когда эта история закончится, и я буду вынужден извлечь из тайников своей души все, что я туда понапихал, – точно рехнусь, психиатр хренов.
- Когда ты снова с ним встречаешься? – голосом, лишенным малейших эмоций, спросил я.
- Завтра.
- Надеюсь, ты не успел к нему привязаться? – надо лучше следить за голосом, я слишком, неправдоподобно спокоен.
Иен посмотрел на меня с интересом. Более того, его зрачки расширились, а дыхание едва заметно участилось. Он тоже хищник, другие на улице не выживают, и поэтому безошибочно учуял запах близкой крови.
- Нет. Он всегда снизу, а я люблю разнообразие, - ровным голосом произнес он. - Могу я спросить, что ты собираешься делать?
- Спросить можешь, но отвечать я не собираюсь, - пожал плечами я. - Пусть это будет сюрпризом. Пошли к машине, я покажу на карте, куда ты должен будешь привести завтра этого парня.
Четверть часа спустя я ехал домой и думал, что для решения проблемы Эллы у меня есть около полутора суток. И в ее интересах позвонить мне раньше, чем я пойму, что точка невозвращения пройдена. Иначе нам придется навестить офис их агентства вместе.
Мне уже было все равно. Окружающий мир меня злил, он просто до безумия раздражал своей непробиваемой тупостью. Вот до последнего пытаешься сделать все по-хорошему, без лишних жертв, так нет – создается ощущение, будто некоторые сознательно торопятся навстречу гибели. Я просто больше не могу с этим бороться. Я снимаю с себя всякую ответственность.

***

Элла Харт спасла себе жизнь одним единственным своевременным телефонным звонком. Я уже стоял в дверях, вспоминая, все ли взял. Глок был засунут за ремень джинсов и прикрыт рубашкой, в кармане лежал моток крепкой синтетической бечевы. Я еще не определился со способом.
Телефон ожил, когда я уже взялся за дверную ручку. Я с усмешкой посмотрел на определившийся незнакомый номер и нажал на кнопку «ответить».
- Слушаю, - доброжелательно произнес я.
- Джейсон? – застенчиво прозвучало в трубке.
- Элла? – неуверенно отозвался я.
- Джейсон, я хотела… хотела извиниться…
Необходимая недоуменная пауза.
- Элла, дорогая, но… за что?
Элла виновато засопела.
- Джейсон, я звонила в клинику Святого Матфея, - выпалила она. - Простите, просто я… я…
- Элла, я прекрасно вас понимаю, - успокаивающе произнес я. - Вы не обязаны были верить мне на слово.
- Нет, я виновата, вы не дали ни малейшего повода вам не доверять, - упрямо произнесла Элла. - Джейсон, я просто хотела вам сказать, что, как только из Рузвельта придет запрос на санитара, эта работа ваша. Я немного поработала с вашей рекомендацией, они не смогут вам отказать.
Я выдержал очередную необходимую паузу.
- Элла… спасибо вам, - тихо сказал я, - и… я помню, что обещал.
- Джейсон, я надеюсь, у вас все будет хорошо, - проникновенно сказала Элла, - приходите, когда будете готовы.
Она первая нажала отбой, я пожал плечами и вернулся в комнату. Одной проблемой меньше.
Я сел на кровать и вернулся к тому, чем занимался до принятия решения навестить Эллу.
Положил на колени толстый металлический прут около двадцати дюймов длиной и продолжил обматывать одну его часть черной изолентой.

***

- В сторону!!!
Думаю, Иен ожидал чего-то подобного, или просто вовремя сработали инстинкты уличного бродячего кота. Он мгновенно пригнулся и одним плавным движением ушел вправо.
Тони Дельгадо не успел даже вскрикнуть. Удар обмотанной частью прута пришелся по затылку, парень на секунду замер и повалился ничком, утыкаясь лицом в асфальт. Пусть скажет спасибо, что я сначала его вырубил, суку такую, хоть дальше ничего не почувствует. Ну, до поры.
Я опустился на колени и ощупал голову Дельгадо. Кости целы, даже обидно. Тогда продолжим. Я перевернул парня на спину и встал.
Перехватив прут за другой конец, я с силой ударил его металлической частью поперек правой голени Тони. Потом еще, и еще раз. Пока не услышал хруст ломающихся костей. Ну вот, что-то типа бамперного перелома готово. На всякий случай я взялся за ногу немного выше и ниже места предполагаемого перелома и подвигал руками. Раздался характерный поскрипывающий звук – сломанные части кости терлись друг о друга. Бля, даже жалко, что он без сознания. Хотя нет, его вопли всполошили бы всю округу. Потом я сломал парню вторую ногу.
Бессмысленная жестокость – это действительно не мое. Что не означает, будто при необходимости я не могу быть очень, очень грубым. А сейчас мне действительно было необходимо, чтобы Тони Дельгадо потерял трудоспособность на максимально продолжительное время, что поставило бы руководство клиники перед вопросом поиска замены. И – не стоило ему говорить про мясо. Мне это очень не понравилось, честно. Поэтому я и решил не ограничиваться сотрясением мозга.
- Брэди, скажи…. Ты действительно делаешь все это ради своего парня? Он… стоит того? – раздалось из темноты задумчивое, и хастлер подошел ближе. Нормальный человек уже давно был бы в трех кварталах от этого темного переулка и от меня с металлическим прутом в руке. Иен же смотрел на меня с любопытством, более того, в его глазах разгоралось нечто, очень похожее на вожделение. Ха, и это у меня проблема с фетишами.
- Да, я делаю это ради него, - негромко ответил я, - и, поверь, он стоит большего.
Хастлер потрогал носком ботинка тело своего бывшего любовника.
- Хотел бы я быть на месте твоего парня, - пробормотал он и как-то странно посмотрел на меня.
- Думай, что говоришь, - оборвал его я.
Мясо. Позабавиться. Нет, не сейчас, забыть, вычеркнуть из памяти, иначе я забью этого ублюдка насмерть.
- Если бы я мог надеяться, что за мной придешь ты, я бы потерпел, - очень серьезно произнес Иен.
Беда в том, что Джаред не знает, что я иду.
Хастлер на секунду опустил глаза, а когда он посмотрел на меня вновь, то снова был циничной уличной блядью.
- Сладкий, не надейся меня заболтать, - заявил он, - за тобой должок.
Ах да, совсем забыл.
Я отсчитал десять сотенных бумажек. Уверен, когда деньги Моргана подойдут к концу, я еще не раз пожалею об этой глупой щедрости, но Иен действительно мне очень помог.
- О, - хастлер пересчитал купюры, - ну что ж, спасибо, Брэди. Ты, конечно, долбоебнутый на всю голову психопат, но, как ни удивительно, с тобой можно иметь дело. Так что, если возникнет необходимость в моих услугах, ты знаешь, как меня найти. Кстати, а что с этим?
Я пожал плечами, засовывая прут сзади за ремень. Сесть, разумеется, становилось невозможным, зато осанка делалась просто охуительной. Я не хотел расставаться с этим импровизированным оружием, вдруг пригодится.
- Да мне, в принципе, все равно. Здесь, конечно, не самое людное место, но рано или поздно его обнаружат. А если и сдохнет, я плакать точно не буду. Да, кстати.
Мне пришлось вытащить прут, присесть на корточки и обшарить карманы парня, все еще валяющегося без сознания. Я извлек бумажник, потом подумал, снял с мизинца массивное золотое кольцо и вынул из уха серьгу.
- Лучше, если это будет похоже на ограбление, - произнес я, протягивая добычу Иену. - Возьмешь?
Тот покачал головой.
- Нас могли видеть вместе, не хочу рисковать.
Я понимающе кивнул и засунул все в свой карман.
- Наверное, я все же позвоню в 911, - задумчиво произнес Иен, разглядывая Дельгадо. - Кем бы он ни был, он так старательно подмахивал…
Я рассмеялся, подумав, что эти слова могли бы стать прекрасной эпитафией этой сучке. Потом я коротко кивнул Иену и зашагал в сторону улицы.
- Эй, Брэди, - как-то грустно прозвучало мне в спину, - хочешь, отсосу? Бесплатно, ты не думай.
Я, не останавливаясь, обернулся, отрицательно покачал головой, и пошел дальше. Я прекрасно помнил свой зарок относительно минетов, да и вообще, не до того мне сейчас было, если честно.

***

На проходной клиники Рузвельта я появился три дня спустя, на сей раз вполне уверенный в себе.
- Опять ты? – довольно доброжелательно спросил Фрэнк. У мужика профессиональная память на лица, явно раньше работал в каком-то более серьезном месте, возможно – в полиции.
- Проверьте список, мистер Касл, - улыбнулся я. - Эрик Брэди. Мне назначено на два часа у миссис Смит.
Охранник уткнулся в бумаги и через пару секунд поднял на меня удивленный взгляд.
- Ого. Парень, а ты упорный.
- Я такой, - подмигнул ему я, взял временный пропуск и прошел через турникет.
Внешний двор был абсолютно пустым, ни людей, ни машин. Серая плитка под ногами, серые стены сзади и такие же передо мной. Действительно, три этажа, здание, по всей видимости, старое, с изысками в виде декоративных арок и фальшивых балконов, но впечатление портили вездесущие решетки. Тюрьма, да и только. Я поспешил внутрь.
На входе в главный корпус сидели еще два охранника, об этом Иен не упомянул. И стояла рамка металлодетектора. Бля, слава всему святому, что я не взял пистолет. Впрочем, говорят, будто глок настолько пластиковый, что подобные прибабахи обходит на раз, но мне не хотелось бы проверять это прямо сейчас.
Охранник мельком взглянул на пропуск, я прошел через рамку и подумал, что от проблемы я все равно никуда не денусь, пистолеты мне понадобятся. Потом молодой румяный парень, от сдержанной жизнерадостности которого меня затошнило, объяснил, где я могу найти главную сестру, и я поднялся на второй этаж.
Саманта Смит оказалась привлекательной блондинкой с усталым лицом, на вид около сорока лет. Она жестом предложила мне сесть и уткнулась в какие-то распечатки. Я понял, что это рекомендации из агентства, и мысленно ударился головой об стол, потому что не удосужился уточнить, что именно там изменила Элла. Бля, ну, допустим, в тот вечер моя голова была занята немного другим, но потом-то я каким местом думал?
- Итак, мистер Брэди… - главная сестра, кажется, впервые толком меня рассмотрела, потому что осеклась и поинтересовалась: - А что у вас с лицом?
Что у меня с лицом… У меня на лице огнями Лас-Вегаса горит надпись «Дженсен Эклз – дебил», вот что у меня с лицом. Надо было бить в живот. Или в плечо. Но тогда я лишился бы куртки, а так выбросил только испорченную футболку. Ладно, что уж теперь… Вчера я снял швы, но багровая линия поперек выбритого участка брови по-прежнему смотрелась феерично.
- Оказался не в том месте, мэм, - смущенно улыбнулся я. - Я понимаю, как это звучит, но я помог женщине, на которую напали.
Смит красноречиво усмехнулась. Ну что за хуйня – говоришь почти правду, а тебе ни хрена не верят. Люди, вы безнадежны.
- У вас прекрасные рекомендации, мистер Брэди, - продолжила Смит. - Скажите, а почему вы уволились из госпиталя Святого Матфея?
Охуеть. А я знаю? Ладно, будем работать по наиболее вероятному пути.
- Моя семья живет в Нью-Йорке, мэм. Когда заболел отец, я был вынужден переехать ближе к ним.
Смит кивнула. Блядь, кажется, пронесло.
- А почему в Рокфорд?
Я уже вполне пришел в себя.
- Отец умер три месяца назад, я не хотел оставаться в Нью-Йорке. Мне сложно однозначно объяснить, почему именно Рокфорд, но семья моего отца отсюда, здесь жила моя бабушка, и я сам в детстве не раз у нее бывал, - я улыбнулся обаятельно и немного грустно. - Мне показалось, что будет проще начать новую жизнь в том месте, с которым тебя хоть что-то связывает.
- Вам пришлось долго ждать вакансии? – внимательный, умный взгляд.
Я пожал плечами.
- Мне повезло. Я подал резюме несколько дней назад, прочие кандидаты, как мне объяснила агент, в течение последнего месяца получили хорошие предложения и отозвали свои анкеты из базы данных.
Рискованно. Но она вряд ли будет проверять, не на столь важную должность я претендую.
- Полагаю, вы нам подходите, мистер Брэди, - миссис Смит улыбнулась, холодно и равнодушно. - Испытательный срок – месяц, в это время получаете оплату ставки, без премий и доплат. Я позвоню старшей сестре, ее зовут миссис Динвидди, она ознакомит вас с графиком и покажет отделение. Искренне рада, что вы с нами.
Она протянула мне руку, я ее пожал. Крепкая, жесткая ладонь, не скажешь, что принадлежит привлекательной женщине. Бля, ну не понимаю я феминисток, хоть убейте. Руки женщин надо целовать, а не сжимать, соревнуясь в степени доминирования. Да, гетеросексуал во мне довольно консервативен, а что делать?
В дневное время в отделении помимо дежурной смены находилась старшая сестра, сестра-хозяйка, буфетчица и единственный врач. Ну, если не лечить, даже одного доктора на двадцать пять больных слишком много, на мой взгляд. Та-ак, помещение для персонала, ординаторская, еще пара подсобных комнат, пять палат, столовая, общий зал. Все это я отмечал машинально, просто потому, что должен был, на самом деле я отчаянно надеялся увидеть Джареда и постоянно искал его глазами. Возможно, мне это показалось, но в общем зале я заметил знакомую фигуру, неподвижно стоящую у окна. К несчастью, у меня не было ни малейшей причины, чтобы задержаться, я стиснул зубы и последовал за старшей сестрой дальше. Джаред, если это был он, меня не заметил.
Меня ознакомили с графиком, выйти на первое дежурство предстояло через день. Потом я спустился в администрацию, меня сфотографировали и через пятнадцать минут выдали постоянный пропуск – заламинированную карточку, с которой мне настоятельно рекомендовали не расставаться во время пребывания на территории клиники. Пиздец, в Паскадеро и то всё было проще.
Я это сделал – я сюда попал. Теперь бы еще придумать, как отсюда выбраться...

Конец третьей части



ЧАСТЬ IV
РАССТАВЛЯЯ ПРИОРИТЕТЫ

Я возненавидел его с первого взгляда. Без повода, еще ничего о нем не зная. Просто возненавидел, и все тут.
Это был высокий парень, на вид – около тридцати лет, лицо холеное и породисто-красивое. Ухоженное тело с рельефной мускулатурой. Внимательные карие глаза. Сначала мне показалось, что у него светлые волосы, надо сказать, это очень эффектно смотрелось в сочетании со смуглой кожей, но потом я заметил, что это мелирование. Я понял, при ком в клинике Дельгадо был пассивом.
Он появился на пороге раздевалки, когда я, уже переодевшись в казенную форму, убирал свою собственную одежду в металлический шкафчик, ранее принадлежавший Тони.
Молодой человек, как и я, был одет в свободные хлопчатобумажные брюки и футболку, нетрудно было догадаться, что это второй санитар моей смены.
- Ты, похоже, тот парень, которого взяли на место Дельгадо? – спросил он, с интересом разглядывая меня. С вполне определенным интересом. Что ж, видимо, пора прояснить вопрос с ориентацией.
Я мило улыбнулся и кивнул. В меру мило, глаз улыбка не коснулась, он не должен увидеть во мне второго Тони.
Он подошел ближе и протянул руку к шраму на лице. Я отстранился, легко, не оскорбительно, но вполне однозначно.
- Кто это тебя так? – поинтересовался парень, прислоняясь к соседнему шкафчику.
- Да один мужик очень хотел, чтобы я ему отсосал, - я отвернулся и захлопнул дверцу.
- Ну и как? Отсосал?
- Ага. Отсосал. Он – мне, - я посмотрел на коллегу в упор и нехорошо усмехнулся.
Все же парень был очень красив. А когда он весело расхохотался, его сексапильность просто зашкалила.
- Парень, ты мне нравишься, - заявил он и, проходя мимо меня, добавил, - и ты симпатичный.
Его пальцы легко пробежали по моей спине.
Я обернулся вслед за ним, демонстрируя заинтересованность.
- Ты тоже вполне ничего, приятель, - сообщил я.
Кажется, контакт был установлен. Надеюсь, я все сделал правильно.
- Я Эрни, Эрнесто Ривера.
Парень протянул мне руку, продолжая обольстительно улыбаться.
- Эрик Брэди, можешь называть меня Рик, - я ответил на рукопожатие и невольно удивился силе, с какой Эрни сдавил мои пальцы. Кажется, сейчас мы решали, кто будет сверху. Блядь, надо было хоть у Иена проконсультироваться, черт его знает, как я должен поступить.
Я внезапно разозлился и не просто стиснул его ладонь, а резко прижал сразу две болевые точки, заставив Эрни приглушенно охнуть.
В карих глазах промелькнула злость. Парень не из тех, кто играет честно и умеет с достоинством проигрывать. Не только красота в избытке, самолюбия тоже предостаточно.
- А ты не так прост, - выговорил он, потирая ладонь. Он по-прежнему смотрел на меня с любопытством, но теперь к нему примешивалось что-то вроде опаски – он не знал, чего от меня ожидать.
Я ухмыльнулся широко и искренне, но глаза остались холодными.
- Да ладно, приятель, я проще десяти центов. Только я всегда сам по себе, ок?
Эрни кивнул. Он понял, что заместителя Дельгадо в моем лице не обретет, но, кажется, не сильно расстроился по этому поводу. Похоже, ему уже наскучил постоянный боттом рядом, вот подмять под себя другого топа – это гораздо интереснее. Главное, он решил, что понял меня и успокоился. Вот и хорошо. Не буду его разубеждать.
- Ты куришь? – вполне дружелюбно спросил Ривера, доставая из кармана пачку.
Я кивнул.
- Парень, ты определенно мне нравишься, - еще раз повторил он. - Уверен, мы подружимся.
- Не сомневаюсь, - кивнул я. – Главное - определиться, по чьим правилам будем дружить, верно?
Эрни рассмеялся.
- Договоримся, - подмигнул он. - Пошли.
Все же, сколько больниц, столько и правил. Про порядки в Святом Матфее я рассказывал, в Бедфорд-Стайвесанте однажды я, будучи конкретно пьяным, закурил прямо в приемном покое (пиздюлей потом огреб, но сам факт), здесь сотрудники спокойно курили в предназначенном для них туалете.
Эрни распахнул окно и уселся на подоконник, потом закурил сам и дал прикурить мне.
Пару минут мы курили молча и, не таясь, разглядывали друг друга.
- Рик, ты ведь не местный, - нарушил молчание Эрни, затягиваясь.
Я не стал отрицать.
- В принципе, я из Техаса, последнее время жил в Нью-Йорке.
- И что привело тебя в нашу глушь?
Вот теперь прощупать ситуацию, посмотреть, как Ривера среагирует.
- Да так… Запалился. Развлекся малость с одним свежачком, а тот оказался домашней деткой, - я выдохнул дым, - так что пришлось срочно уносить ноги, сам понимаешь.
Я так и знал. В глазах Эрни появилась искренняя симпатия. Тварь. Кажется, он уже продумывал, как можно разнообразить свой досуг при моем непосредственном участии.
- Бля, парень, да тебя мне сам бог послал! – рассмеялся он. - А то это ссыкло Тони постоянно ныл и жаловался, да и вообще он настолько снизу, что ниже просто некуда; прикинь, пока его не натянешь, у него и не стоял толком.
Я покивал, сочувствуя такому горю.
- Ладно, пошли смену примем, а потом я тебе покажу, что здесь к чему, - Эрни затушил бычок в раковине, выкинул его в мусорное ведро и, хлопнув меня по плечу, направился к двери. - Держись меня, парень, и вот увидишь, будет весело.
Ты даже себе пока не представляешь – насколько, чувак.

***

Я почувствовал присутствие Джареда спиной, когда мы шли по коридору в сторону ординаторской. Я резко обернулся, выворачиваясь из рук Риверы, который, приобняв меня за плечи, шепотом рассказывал очередной похабный анекдот, и замер. Падалеки, одетый лишь в футболку и пижамные штаны, застыл в нескольких шагах от нас, судорожно сжав в руках полотенце, и не отрывал от меня взгляда.
…Он изменился за последние восемь месяцев. Теперь он выглядел старше, черты лица стали грубее и резче, четче обозначились линии скул, губы потеряли детскую мягкость, отчего казались немного тоньше и аристократичней. Лишь глаза остались прежними – хищными, дерзкими, полными жизни и огня.
У меня немного отлегло от сердца, Джей не выглядел сломленным или напуганным, но тут невольная радость узнавания на его лице сменилась недоумением, а потом глаза полыхнули такой ослепительной яростью, что я едва не покачнулся. Блядь, малыш, сколько раз тебе говорить – следи за лицом. Я знал, что у Джареда есть все основания ненавидеть меня за то, что я так спокойно принял его жертву и оставил гнить в этой жопе мира, но не ожидал, что все настолько плохо. Я едва не поддался первому, инстинктивному желанию – попытаться все объяснить, заставить выслушать меня.
Я невольно сделал шаг к Джею, и только тут почувствовал, что рука Эрни по-прежнему сжимает мое плечо. Это подействовало не хуже холодного душа. Не сейчас. Блядь, не сейчас… Еще рано, я не имею права погубить все из-за одного взгляда. Я остановился и отвел глаза. Не ради себя. Ради него. Ради Джея.
- Ну, че уставился? – рявкнул Эрни, увлекая меня дальше. - Вали отсюда, быстро!
- Блядь, с этими уродами нужен глаз да глаз, - сообщил он мне. - Видал, как подкрался? А ты молодец, хорошая реакция. Служил?
Ого… Эрни хотел задать этот вопрос небрежно, как бы между прочим, но в его голосе невольно прозвучала такая тоска… Вот теперь мне самое время всерьез испугаться. Демократы регулярно сотрясают воздух, пытаясь добиться разрешения геям открыто служить в армии, однако на сегодняшний день доктрину «не спрашивают – не говори» никто не отменял. Если Ривера пропалился и по этой причине был уволен… Для некоторых военная служба не просто составляет смысл жизни, она является единственным оправданием самого факта собственного существования. Отлучи такого от армии – и все, перед нами сломленный, озлобленный человек с навыками и рефлексами профессионального убийцы. А если он еще и крови успел попробовать в какой-нибудь из регулярных заварушек на Ближнем Востоке, где, по моему скромному мнению, нам вообще делать нечего, – это пиздец в абсолютном понимании данного слова. Никто не ломает других с таким садистским наслаждением, как тот, кого однажды сломали самого. Блядь, Элла Харт, или кто там не устоял перед этим красавчиком, суки, каким местом вы думали, когда рекомендовали на место санитара в закрытой психиатрической больнице бывшего солдата, или даже – чем черт не шутит – офицера, человека с искалеченной психикой и растоптанной жизнью? Иногда я просто охуеваю от человеческой тупости…
- Не довелось, - равнодушно ответил я, - но отец хорошо меня натаскал. Мы ездили на охоту в Вайоминг, я чувствую приближение животных.
Эрни коротко хохотнул.
- Значит, выживешь, - он хлопнул меня по плечу и в очередной раз раздел взглядом. Я промолчал, мы пошли дальше.
- Кто этот парень? – спросил я уже почти на пороге ординаторской.
Эрни осклабился.
- Зацепил? Ничего не скажу, хорошая сучка. Только знаешь, Рик, он педик, ему нравится, когда его трахают. Никакого удовольствия, не дергается, не сопротивляется, просто молчит да подмахивает.
Я промолчал. Ривера, сам того не подозревая, только что подписал себе смертный приговор без права на обжалование. Кстати, у меня вообще нет проблем с самоконтролем.
- Познакомишь? – негромко спросил я.
Мы входили в ординаторскую, Эрни на миг замешкался на пороге, вжимая меня бедром в косяк двери и быстро оглаживая по заднице.
- Обсудим чуть позже, красотуля, - выдохнул он мне в ухо, - я не жадный.
Я равнодушно пожал плечами.
- Договорились, - согласился я.
Приняв смену, мы с Риверой, вместо того, чтобы начать делать хоть что-то, вновь пошли курить. Я удивился поначалу, но, как выяснилось, обязанности санитаров по уборке отделения выполняли больные, здесь это остроумно называлось трудотерапией. Каждый день бригада из пяти больных, по одному из каждой палаты, буквально вылизывала всю территорию, потом, согласно традиции, получала пиздюлей от дежурной смены, перемывала все заново, и так до тех пор, пока персонал не находил себе другое развлечение, или не заканчивался день. В остальном в отделении царили достаточно демократичные порядки – на больных всем было насрать, главное, чтобы их не было ни видно, ни слышно.
В туалете Ривера вновь уселся на подоконник и стал разглядывать меня. Блядь, он реально заебал. Ненавижу, когда на меня смотрят, особенно так – оценивающе, раздевающе, словно уже прикидывая, в какие позы лучше поставить. Этот урод пялился на меня всю пятиминутку, как не надоело? Если он вел себя на службе подобным образом, не удивительно, что его вышибли. Впрочем, пока что мне это на руку.
- Так как зовут того парня, ну, высокого? – спросил я, встав почти вплотную к Эрни, под тем предлогом, что хочу выдыхать дым в окно. При этом я смотрел на губы санитара и прикидывал, как здорово было бы сейчас ему вмазать, от души, с размахом, так, чтобы он перелетел этот чертов подоконник и рухнул вниз, выплевывая выбитые зубы. Надеюсь, мой взгляд достиг необходимой степени отрешенности и мечтательности.
- А я что, помню? – рассмеялся Эрни, демонстрируя идеальную работу дорогого стоматолога. Эти белоснежные зубы удивительно гармонично смотрелись бы на асфальте.
Но он даже снизошел до того, чтобы задуматься.
- Пада-как-то-там, - наконец изрек парень и подвинулся чуть ближе ко мне.
- Я хотел бы с ним пообщаться, - я остался на месте, теперь Ривера почти прижимался ко мне бедром.
- А ты быстрый, - вновь засмеялся Эрни, задерживая взгляд на моих губах. Ладно, сейчас ты для меня все сделаешь, сука. Я облизнулся и слегка прикусил нижнюю губу.
- И мне это нравится, - внезапно севшим голосом произнес Ривера, кончиками пальцев проводя по моему плечу. - Пожалуй, я смогу сделать тебе этот маленький подарок. Даже на всю ночь.
Я улыбнулся, ленивой, многообещающей улыбкой. Я, блядь, охуительно умею улыбаться.
Ривера задышал чаще. Его рука скользнула ниже. Блядь, как все предсказуемо, аж на зевоту пробивает… Теряя самообладание, парень с силой стиснул мою ягодицу, привлекая к себе.
- Но ты же понимаешь, за все надо платить, - прошептал он, лаская взглядом. - Что ты мне пообещаешь за это развлечение, а, детка?
- Я никогда никому ничего не обещаю, - мой взгляд опять остановился на пухлых губах Эрни. Разбить бы их в кровь… увы, пока нельзя. - Но я люблю подарки.
Я отстранился от Риверы и вывернулся из его руки.
- И людей, которые их делают, - многозначительно добавил я.
За моей спиной что-то грохнуло. Я резко обернулся.
Возле двери Падалеки сосредоточенно крепил тряпку к швабре. В ведре, которым он шарахнул об пол, еще колыхалась вода.
- Какого хуя? – Эрни был явно раздосадован, тем более что я воспользовался моментом и отошел еще на шаг. - Съебался отсюда, придурок, не видишь, здесь люди разговаривают!
- Мне надо вымыть пол, Эрни, вымою, тогда уйду, - упрямо отозвался Джаред, не глядя на нас.
- Кто тебе, ублюдку, разрешил называть меня по имени при посторонних? – изумился Ривера, но тут же ухмыльнулся. - Хотя нет, ты прав, Брэди уже не посторонний... И ты сам скоро в этом убедишься…
Он рассмеялся и соскочил с подоконника.
- Пошли, Рик, эта упертая свинья, в самом деле, не уйдет, пока не закончит. Никак не вылечу от упрямства суку…
Проходя мимо, Ривера потрепал Джареда по подбородку, тот раздраженно отдернулся.
Я пытался поймать взгляд Джареда и не смог. Он вообще не смотрел в мою сторону. Ничего, мы поговорим, и что бы ни было причиной этой непонятной ненависти, я обязательно найду нужные слова. Надеюсь, что найду… Я наизнанку вывернусь, но Джей меня услышит.

***

Не знаю, в каких войсках служил Ривера, но весь оставшийся день он умело не давал мне приблизиться к Падалеки. Джей тоже не облегчал задачу, он уже не просто игнорировал, а явно избегал меня. От постоянного эмоционального напряжения к вечеру я чувствовал себя совершенно измотанным, несмотря на то, что работы как таковой не было, я откровенно бездельничал, лишь дважды, после обеда и ужина, раздал таблетки. Причем эта сука Ривера оба раза элегантно уводил прямо у меня из-под носа раздаточную тележку с лекарствами для пациентов, которые занимали левый ряд столов, за вторым из которых сидел Джаред.
После ужина Джей впервые посмотрел на меня, демонстративно опрокидывая в рот стаканчик с таблетками и запивая водой. Блядь, малыш, ты ведь никогда не пил это дерьмо, уж тут-то точно никому нет дела до того, принимаешь ты лекарства или нет, главное – не создавать проблем… Наверное, беспокойство все же отразилось у меня на лице - я не терминатор и не могу держать маску двадцать четыре часа в сутки - потому что подошедший Эрни на миг прижался ко мне и шепнул на ухо:
- Не ссы, не отрубится. Я подменил таблетки, так что сейчас он выжрал горсть витаминов. Видишь, как я забочусь о том, чтобы ты хорошо провел время?
Он подмигнул и покатил тележку в процедурный кабинет.
Я вновь посмотрел на Джареда, но тот уже уперся взглядом в стол. Я чувствовал, что постепенно схожу с ума просто потому, что ни хера не понимаю.
Перед отбоем Ривера с заговорщицким видом зашел в комнату персонала, где в одиночестве скучал я, и жестом предложил следовать за ним. Линдси и Шон, соответственно медсестра и охранник нашей смены, заперлись в ординаторской еще полчаса назад. Блядь, ну хоть кто-то в этом долбоебнутом мире сохраняет гетеросексуальность, уже за это спасибо.
Эрни открыл одну из подсобок и широким жестом радушного хозяина пригласил меня оценить интерьер.
Должно быть, подсобки всего мира очень похожи одна на другую. Например, эта очень напомнила мне конуру, те же швабры в углу, стеллажи по периметру, на которых сложены одеяла, подушки, матрасы и чистые простыни, отсутствие окон. Только просторнее, причем значительно – не меньше сотни квадратных футов, просто гостиничный номер.
- Здорово, - сказал я.
- Еще бы, – кивнул Ривера и стащил с верхней полки стеллажа на пол матрас, на мой взгляд, изрядно заляпанный какими-то подозрительными пятнами.
- Не хера морду кривить, Брэди, это наш, больные на нем не спят, - неправильно понял мою гримасу Ривера. - И вообще, он только что из химчистки, будешь первым.
Он хохотнул и хлопнул меня по плечу.
- Можешь взять простыню, - посоветовал он, - если такой капризный.
Ривера вышел, оставив меня в одиночестве. Я последовал его совету и застелил матрас простыней, просто чтобы не видеть пятен, наводящих на очень невеселые мысли, а потом дверь вновь распахнулась, и Эрни втащил в подсобку хмурого Падалеки.
- Только из душа, чистый и на все готовый, - Эрни подтолкнул Джареда ближе ко мне, - только я еще раз предупреждаю, Рик, никакого веселья с ним не получится. Впрочем, я могу остаться, может, вдвоем мы…
Я отрицательно покачал головой.
- Ладно, как скажешь. Это твоя ночь, приятель, - Ривера сладострастно посмотрел на меня, показал кулак Джареду и вышел в коридор. Я захлопнул за ним дверь, секунду поколебался и заблокировал ее шваброй. Разговор нам предстоял долгий, а с этого ублюдка Эрни станется припереться проверить, не дозрел ли я до тройничка.
Тут я понял, что просто боюсь повернуться к Джареду. На днях я хладнокровно переломал ноги мужчине и был готов убить женщину, и вот теперь мне было страшно посмотреть в глаза парню, к которому я так отчаянно стремился весь последний месяц. Я охуительно последователен, да?
Джаред не сильно мне помог.
- Мне раздеться, или так, штаны приспустить? – его голос был тихим и спокойным. - Ты ведь за этим хотел меня видеть?
Почти физическое ощущение хлесткой, сильной, злой пощечины.
- Я этого не заслужил, – негромко выговорил я, не двигаясь с места. - Я пришел за тобой.
- А я? Я - заслужил?! – перебил меня Джей, теперь в его голосе звенела сталь. - Блядь, Дженс, если ты пришел за мной, почему ты с ним?!
Все же я тупой. Или слепой. Или и то, и другое. Почему я всегда умудряюсь игнорировать очевидное?
Я бессильно сполз на пол. Падалеки сидел напротив на матрасе, спиной опираясь на вертикальную стойку стеллажа и широко расставив полусогнутые в коленях ноги. Вызывающая поза претендующего на лидерство самца, никак не запуганной жертвы. Я понял, что если из нас двоих кому и понадобится в будущем психотерапия, то явно не Падалеки. Скорее мне, если и дальше все пойдет в таком духе…
- Ты ревнуешь? К Ривере? - тихо спросил я.
Джаред мрачно сверкнул глазами.
- Ты же не думаешь, что ревность – исключительно твоя прерогатива? – глухо отозвался он, упираясь взглядом в пол.
- А если я скажу, что у тебя нет повода?
- Мои глаза и мой разум говорят мне об обратном.
- Джей, последний парень, с которым я был, это ты, - негромко сказал я абсолютную правду, понимая, что напрасно сотрясаю воздух.
Джареду было похуй. Ну вот почему так получается: когда абсолютно ни в чем не виноват, труднее всего оправдаться?
- Я видел, как он лапал тебя за задницу, я видел, как он обнимал тебя в коридоре. Если мне не изменяет память, меня ты был готов убить за меньшее, - я не смог уловить интонацию – злость, боль, грусть? Я бы понял злость и боль, но при чем тут… Меня внезапно осенило – Джаред говорил так, словно прощался. Он будто просто не мог не выговориться. Напоследок.
По спине пробежал холодок. Нет, Джей, ни хуя мы не прощаемся.
- И потом, Тони никогда бы добровольно не ушел с этой работы, - негромко продолжал Джаред. - Единственное, что могло заставить его уволиться и освободить место для тебя – приказ Риверы. А Эрни не стал бы этого делать, если бы ты под него не лег… Блядь, Дженс, как ты мог…
Слова ничего не значат. Но я могу хотя бы попытаться.
- Ты ошибаешься, - спокойно отозвался я. - Поверь, перелом обеих ног и сотрясение мозга сработали не хуже приказа Риверы. Если Дельгадо не сдох там, в переулке, сейчас он в больнице. И только поэтому я здесь.
Падалеки надолго замолчал. Я не торопил. Джаред должен был понять, что у меня не было необходимости в Эрни, я все сделал сам.
- Даже не буду спрашивать, что случилось с Тони, - ненависть в голосе Джея обожгла огнем, я мог только порадоваться, что в этот раз она была обращена не на меня. - Полагаю, с ним случился ты.
- Да. И двадцатидюймовый металлический прут, - подтвердил я. - Мне не было нужды подставляться Ривере, клянусь, Джей. Я не знал его до сегодняшнего утра, и, поверь, охотно обошелся бы вообще без этого знакомства, но я должен был увидеть тебя, чтобы предупредить. Послезавтра ночью мы уходим. Я заберу тебя отсюда.
Падалеки вновь замолчал, уставившись в пол. Я ждал, когда он заговорит, и почему-то безумно боялся этого.
- Знаешь, Дженс, а я тебе верю, - горько усмехнулся Джей, не поднимая головы. - Я надеялся, что будет легче, если я удостоверюсь в том, что ты спишь с Риверой… Ч-черт… Видно, легкие пути не для меня…
- Ты меня слышал, Джаред? – повторил я. - Мы уходим.
Джей посмотрел на меня, и я осекся. Как же памятен был мне этот холодный, жесткий взгляд.
- Либо по-твоему, либо никак, да, Дженс? – тихо произнес Джаред. - Прости, но сейчас будет никак. Я не пойду с тобой.
Я как-то отстраненно подумал, что в таком случае придется его вырубить. Применять физическую силу опасно, я не хочу причинить парню вред. Значит, психотропы. Лучше какой-нибудь раствор, вливать в рот, похоже, придется силой. И еще придется взять заложника, в одиночку я не смогу тащить этого лося…
Ты ошибся, малыш, вот сейчас все точно будет по-моему.
Но я не мог не спросить:
- Почему?
- Начать хотя бы с того, что идти мне некуда, да и незачем. У меня больше нет ни дома, ни денег, даже документов - и тех нет. Если помнишь, я пытался сыграть по-крупному, и проиграл абсолютно все.
Я посмотрел ему в глаза.
- Помню, - согласился я, - ты все проиграл из-за меня. Могу себе представить, сколько раз ты уже пожалел о своем решении.
Джаред вздрогнул и отвел взгляд. Ни хрена он не жалел, придурок самоотверженный, теперь и сам вижу.
- Я никогда не жалел об этом, Дженс, - он справился с собой и вновь спокойно посмотрел на меня. - Ни на секунду. И, поверь, я очень рад видеть, что ты жив, что ты в порядке.
Он произнес это немного более торопливо, чем следовало, на одном дыхании, словно боялся, что я могу расценить малейшую паузу как сомнение.
Я промолчал. Гордый, дикий звереныш. Я не буду больше перебивать. Пусть выговорится, ему это необходимо.
- Более того, - продолжил Падалеки, вновь опуская глаза в пол, - я абсолютно неприспособлен к самостоятельной жизни, у меня нет образования, я никогда не работал, да я вообще слабо себе представляю, что такое жизнь за пределами особняка. Как бы мне ни хотелось выбраться отсюда, моих мозгов хватает, чтобы понять – я не выживу на свободе в одиночестве.
Блядь, а ведь он не шутит. Он реально все это понимает.
- Меня ты вообще не принимаешь в расчет? – не выдержал я.
Падалеки кивнул.
- Вот тут и начинается самое сложное. Я не хочу, чтобы ты был со мной из благодарности или из жалости, и не хочу, чтобы ты бросил меня там, на воле, просто потому, что больше не можешь притворяться. А по-другому не получится. Дженс, сейчас просто помолчи, ладно? Я попытаюсь объяснить, ты умный, ты меня поймешь. В первый раз Ривера оттрахал меня в день поступления. Эклз, будь добр, не делай такое лицо, если ты помнишь, я гей, и не ты лишил меня девственности. Я имею дело с мужиками с тринадцати лет, и не все они были нежными, скорее наоборот. Так что ничего страшного не произошло, все было вполне терпимо. А потом я просто стал вести себя умнее – чуть больше времени в душе, украденный у медсестры крем, и я даже умудрился пару раз кончить, чем очень разочаровал Эрни. Он садист, секс с пациентами нужен ему, чтобы унизить и причинить боль, уж не знаю, как у них там с Дельгадо… А согласного изнасиловать невозможно, понимаешь? Он почти потерял ко мне интерес, а тут еще появился этот новый парень, Алекс. Я иногда думаю, что виноват в том, что с ним случилось… Может быть, если бы я не так дрожал за себя, если бы я смог отвлечь на себя хоть немного внимания Эрни… Алекс был натуралом, он смертельно боялся секса с мужчиной, и это было именно то, что так нравилось Ривере… Я пытался помочь, я старался объяснить и, что уж там, показать, что надо делать, но он был слишком напуган. Алекс пережил четыре ночи с этой тварью. Когда Ривера с Дельгадо притащили его в палату пятой ночью, он истекал кровью. Они не просто порвали его, я… я не знаю, что они с ним сделали. К утру он уже окоченел, а матрас пропитался кровью насквозь. Был скандал, но все быстро замяли, смену Риверы отправили в отпуск на неделю раньше времени, вот собственно, и все. А когда они вернулись, я понял, что если не хочу повторить судьбу Алекса, я должен сделать так, чтобы стать для Риверы невидимкой. Тогда я подошел к нему и сказал, что хочу секса с ним. В ту ночь я так старательно изображал удовольствие, что Эрни под утро пришлось меня избить, чтобы хоть как-то кончить самому. С тех пор он меня почти не замечал, так, раз в неделю присунет за щеку…
Джаред замолчал. Я смотрел на него и думал о том, что был не прав. Не важно, умеешь ли ты приспосабливаться к обстоятельствам, когда обладаешь даром менять обстоятельства под себя. Молодой парень, почти мальчишка, переиграл конченого садиста и психопата на его территории. Охуеть можно. И еще я думал о том, что, оказывается, есть вещи, сломать которые невозможно. Только полностью уничтожить, никак иначе. Это алмазы, клинки дамасской стали, и это Джаред.
- Я знаю, Дженс, ты никогда не станешь попрекать меня тем, что произошло, - вес более решительно продолжал Джей, - но и забыть никогда не сможешь, верно? Ты всегда будешь знать, что при необходимости я с легкостью лягу под другого мужика. Значит, ты не сможешь мне больше доверять. Кончится тем, что, истрепав нервы нам обоим, ты просто уйдешь, а я этого не хочу. Пожалуйста, Дженс, оставь мне последнюю иллюзию, уходи сейчас, когда я еще вправе думать, что ты тоже не хочешь со мной расставаться.
Возможно, если бы я не знал, что значит – потерять Джареда, многое из сказанного им было бы вполне справедливым. Но я это знал. И я умею извлекать уроки из собственного опыта.
- Тогда зачем ты рассказал мне все это, Джей? Ведь мог бы и соврать.
Блядь, да не имеет все это для меня ни малейшего значения, но день, когда я смогу промолчать в нужной ситуации, будет днем конца света.
Злой взгляд из-под челки. Черт, а я и не заметил; наверное, при поступлении его постригли, волосы и сейчас короче, чем были раньше.
- А я не хотел тебе врать. Я мог бы рассказать, что Ривера изнасиловал меня, но мне не нужна жалость, Эклз. Мне будет проще пережить твое презрение. И меня не за что жалеть, слышишь, я не жертва. Я попал в трудную ситуацию; для того, чтобы выпутаться, мне пришлось лечь под Эрни. Всё. Точка.
Черт, я хочу, я должен увидеть, что из него вырастет.
Я перебрался ближе и встал на колени между раздвинутых бедер Джареда. Он не пошевелился.
- Джей, посмотри на меня, - попросил я, убирая волосы с его лба.
Падалеки поднял голову. Он выглядел спокойным, даже равнодушным, черт, восемь месяцев в Рузвельте явно положительно сказались на качестве его актерской игры. Не исключено, он смог бы обмануть кого-нибудь другого. Возможно, только я был в состоянии разглядеть в самой глубине его красивых хищных глаз тоскливый страх, что сейчас я легко коснусь его губ и уйду навсегда, и этого страха становилось все больше.
Я запустил руку в его волосы, пропуская темный шелк между пальцами, и медленным движением погладил от виска до затылка. Джаред едва ощутимо подался навстречу моей ладони, думая, что я не замечаю. Его глаза предательски блеснули. Да, между нами всегда было очень много секса, с него все началось, на нем все основывалось. Пусть только его тело вспомнит, и тогда Джей просто не сможет меня оттолкнуть. Другой рукой я коснулся его щеки, пальцами очерчивая линию скулы.
Пора заканчивать с сопливой мелодрамой. Если я дам слабину, Джаред может сорваться, последние восемь месяцев явно были не лучшим временем в его жизни. Сейчас Джей меньше всего нуждается в сочувствии, особенно в моем, а вот небольшая встряска ему необходима. Он должен понять, что я тоже считаю – ничего страшного не произошло, блядь, да так оно и есть. Мне, в самом деле, не за что его жалеть. Победителей не жалеют. Будет желание – порыдаем в объятьях друг друга потом, когда выберемся отсюда.
Я крепко ухватил парня за подбородок.
- Въебать бы тебе хорошенько, чтобы все дерьмо из башки вышибить, - задумчиво произнес я, глядя прямо в глаза Джея, - да рука не поднимается. Не хочу мордашку попортить, соскучился слишком.
Джаред удивленно моргнул и попытался вырваться, но я слегка прихватил его за волосы другой рукой, не давая отвернуться.
- Может хватит устраивать цирк? У нас до хуя реальных проблем, а ты мне мозг выносишь своими дурацкими фантазиями. Я вообще не собираюсь обсуждать то, что ты мне только что наговорил. Потом, если припрет, можем сыграть во все ролевые игры, какие захочешь, и в то, как я тебя бросаю из-за Риверы, и в то, как сильно я тебя жалею. И, блядь, когда я сказал, что ты идешь со мной, я не спрашивал твое мнение, тебе показалось. Будешь выебываться дальше – потащу силой, это усложнит процесс, но не изменит основной концепции.
Джаред вновь дернулся, я подался вперед и вдавил его в стойку стеллажа своим телом. Возможно, ему было больно, но иногда боль - единственное, что заставляет чувствовать себя живым. Бля, я все же получу свой тостер на конкурсе банальностей…
- Блядь, ты продержался в этом аду восемь месяцев, какого хуя ты растекаешься лужей по полу сейчас? – прошипел я почти в губы Джареда, рывком за волосы запрокидывая его голову, нависая над ним. - Если ты думаешь, что мера моего доверия к тебе это секс, то спи с кем хочешь, слова не скажу, буду беситься молча. Блядь, Джей, единственное, что я никогда не простил бы тебе – если бы ты сдох, не дождавшись меня!
Я на секунду почти отпустил Джареда, давая ему возможность освободиться, зная заранее, что он не воспользуется ей. Я сел на пятки и, подхватив Падалеки под бедра, затащил себе на колени. Бля, тяжелый, сука…
Я легко коснулся губами его упрямо сжатого рта и немного отстранился, ожидая реакции. Джаред тяжело дышал, его взгляд метался по моему лицу, словно он пытался понять, насколько я искренен. А еще он очень хотел мне поверить. Ничего, со временем он научится с легкостью читать меня, я позабочусь об этом.
По моему телу пробежала теплая волна, когда я увидел, как темнеют его глаза.
- Я не собираюсь давать тебе встречное разрешение, - упрямый, вызывающий взгляд. - Только со мной.
Я улыбнулся. Его близость привычно согревала меня, я снова чувствовал, что живу.
- Конечно, малыш, - прошептал я, привлекая Джареда ближе. Вот теперь почти полный контакт наших тел, и его руки осторожно, неуверенно легли мне на спину. - Только твой.
Я почти услышал, как с хрустальным звоном разлетелся вдребезги тот лед, что еще оставался между нами, на лице Джея отразилась целая гамма эмоций, он наконец-то перестал прятаться от меня.
- Здравствуй, малыш, - я привычным движением откинул с его лба прядь волос. - Я скучал.
Джаред рвано выдохнул и обнял меня с такой силой, что, по-моему, хрустнули ребра. Да уж, помню, так этот медведь выражает эмоции.
- Какого черта, Дженс, - глухо пробормотал Джей, утыкаясь лицом мне в плечо. - Где тебя черти носили, почему так долго? Я задолбался ждать.
- Прости, - пробормотал я в его волосы, - прости…
Джаред сам нашел мои губы и поцеловал, жадно, почти грубо, обжигая совершенно бешеной энергией секса. Я отвечал, позволяя ему вести, и с тоской думал, что не имею права заходить дальше. Падалеки должен сделать все сам. Я пойму, если ему еще долго не захочется ничего, кроме поцелуев. Я постарался отвлечься от собственного возбуждения, которое становилось просто болезненным, и сосредоточился на вкусе и запахе Джареда, ощущении его языка, изучающего мой рот, мягкости теплых губ… Кажется, я увлекся, черт, я так давно этого ждал, пусть только поцелуи, ничего, переживу… Когда Джаред отстранился, я потянулся за ним почти со стоном.
- Дженс, ты, конечно, охуительно целуешься, но это продолжается уже минут десять, - заметил Падалеки, внимательно глядя на меня. - Мы одни в запертой комнате с удобной горизонтальной поверхностью. Ты в порядке?
- Э… - я растерялся. Блядь, ну вот умеет мерзавец задавать правильные вопросы, на которые я понятия не имею, как отвечать.
Джаред фыркнул. Он вновь прижался ко мне и прошептал на ухо, издевательски растягивая гласные:
- Дже-енс, когда ты пытаешься быть деликатным, у тебя выходит така-ая хуйня…
- Вот ведь тварь неблагодарная, - восхитился я, заваливаясь вместе с хохочущим Джеем на матрас, подминая его под себя, кусая за шею.
Все словно встало на свои места. Все снова было правильно. Вновь были только он и только я, без сомнений и условностей, а весь остальной мир мог катиться ко всем чертям.
- Так значит, теперь я имею право спать, с кем захочу? – поинтересовался Джаред, разглядывая меня, когда я встал, чтобы раздеться. За ехидством я услышал грусть. Я сам такой, должно быть, нас слишком мало любили в жизни, если теперь мы свято верим, что нас ревнуют из-за того, что на самом деле в нас нуждаются.
- Только попробуй, - отозвался я. - В этом месте я соврал. Ты мой и только мой, даже не мечтай, будто что-то изменилось.
В глазах Джея мелькнуло облегчение.
- Почему ты не раздеваешься, малыш? – я уселся на бедра Джареда и попробовал запустить руку под его футболку. - Я, конечно, могу порвать на тебе эти тряпки, но потом объяснить пропажу одежды будет непросто.
Джей накрыл мою руку своей, останавливая.
- Дженс...
Он отвел взгляд.
- Джаред, в чем дело? – негромко спросил я. Блядь, что он там прячет? Шрамы? Синяки? Точно не свежие раны, мы обжимались достаточно интенсивно, я бы понял. Я склонился над Джеем, опираясь на руки.
- Малыш, не пугай меня, я сейчас черт знает что напридумываю.
Джаред посмотрел на меня, я понял, что он смущен.
- Дженс, понимаешь, - неуверенно произнес он, снова пряча взгляд, - дело в том… ну… здесь не так много возможностей следить за собой и я… я немного зарос.
Я в буквальном смысле рухнул. Я уткнулся носом в грудь Джея и негромко спросил:
- Поправь меня, если я ошибаюсь. Ты спокойно рассказал, как просил Риверу о сексе, но застеснялся раздеться передо мной из-за того, что давно не брил грудь и подмышки?
- Ну… да. А что? - голос Джареда был полон искреннего недоумения, он зашевелился, пытаясь приподняться и посмотреть на меня.
Я лишь покачал головой. В одном я могу быть уверен, с этим парнем мне никогда не будет скучно.
Я сполз ниже и потянул край футболки вверх, обнажая плоский живот. Я лизнул бледную кожу и заметил:
- Ну, пока все не так страшно.
- Дже-енс! – простонал Падалеки, с силой пиная меня в плечо. - Сука, я тебе это припомню!
- Хорошо, хорошо, больше не буду, - вздохнул я, вытряхнул Джареда из футболки полностью и тут же уткнулся лицом в жесткие волосы на его груди, балдея от обилия ощущений.
Мне самому проблема излишнего оволосения не знакома, в возрасте Джея я комплексовал как раз по поводу недостаточной волосатости, что почему-то считал признаком недостатка мужественности. Со своими комплексами я разобрался достаточно быстро, но с тех пор неоднократно ловил себя на мысли, что меня безумно возбуждают волосы на мужском теле. К моему величайшему сожалению, дурацкая мода удалять волосы везде, куда рука дотянется, лишила меня этого безобидного фетиша.
Так что небритая грудь Джареда стала для меня охуительно приятным сюрпризом. Я буквально затрясся от возбуждения.
- Бля, Джей, - простонал я, каким-то кошачьим блядским движением проходясь по ней щекой, – какого черта ты вообще удаляешь это великолепие? Все, бритву больше в руки не получишь, морду я теперь тебе сам буду брить.
Джаред неуверенно хмыкнул, польщенный, и провел рукой по моей голове, зарываясь пальцами в короткие волосы.
Все, я больше не мог терпеть.
И тут понял, что, кажется, придется.
Вот блядь. Я испуганно замер, понимая, что повторить это в третий раз у меня уже язык не повернется.
Я судорожно пытался понять, что делать дальше, когда внезапно почувствовал, что Джаред содрогается от смеха.
Твою мать, он читает мои мысли.
- Дже-енс, - издевательски протянул Падалеки, заставляя меня поднять голову и посмотреть ему в глаза, - спорим, я знаю, что ты сейчас скажешь, а? Хочешь, давай хором, ну – у меня… ничего…
- Джей, я тебя умоляю, - виновато произнес я, подтягиваясь выше и начиная покрывать его шею поцелуями. Джаред застонал и откинул голову, подставляясь под мои губы.
- Я вообще не понимаю, как ты умудрялся раньше хоть иногда получать секс, - Джей задыхался, но заткнуться, не выговорившись, кажется, просто не мог, - у тебя никогда ничего нет, ни смазки, ни презервативов, чувак, это просто поразительное легкомыслие, мало того, что это негигиенично, доктор, блядь, ты хоть краем уха слышал про венерические заболевания?
Все, заставить Джареда замолчать стало делом принципа.
- Одну такую заразу под названием «Падалеки» я подцепил где-то в конце августа прошлого года, - прошептал я, опускаясь ниже, лаская его грудь губами и пальцами, - самое ужасное, что я не хочу выздоравливать…
Когда я слегка прикусил его правый сосок, Джей хрипло выдохнул и обхватил мою голову ладонями, прижимая к себе.
- Еще, Дженс, сильнее, - ну наконец-то целых три слова по делу. Будем знать, соски у нас эрогенная зона. Мог бы и раньше догадаться…
Похоже, в этот раз спина будет исцарапана у меня…
Я наслаждался не меньше Джея, видя, как он выгибается в моих руках, слушая его тяжелое, прерывистое дыхание.
- Так что, дашь мне без резинки? – исключительно для проформы спросил я.
В принципе, ответить можно было либо да, либо нет, но это же Джаред…
- Мужик, ты кто, и куда дел моего Дженса? – рассмеялся он, с трудом переводя дыхание. - Парень, которого я помню, никогда не задавался таким вопросом.
Он провел тыльной стороной ладони по моему лицу, немного нахмурился, коснувшись шрама поперек брови, и очень серьезно посмотрел мне в глаза.
- Я твой, Дженс, - просто сказал он. - Твой всегда и везде, так, как ты захочешь. Никогда не задавай такие вопросы больше, хорошо?
Я поймал его руку и поцеловал длинные пальцы.
- Хорошо, малыш, - прошептал я, - больше не буду…
Глаза Джареда весело сверкнули.
- Слышь, извращенец. Ты меня трахать через штаны собираешься, или как?
Он закинул ногу мне на бедро и потерся об меня пахом. Блядь, он же и правда еще одет…
- Я бы не напомнил - ты бы и не заметил, - заржал Падалеки, пока я, чертыхаясь, стягивал с него оставшуюся одежду.
Он первый потянулся к моим губам, когда я вновь улегся сверху, вжимаясь в него всем телом, растворяясь в этом прикосновении.
- Малыш, если будет больно, я остановлюсь в любой момент, - произнес я, внимательно глядя на Джареда, готовый прекратить все прямо сейчас, при малейшем намеке на страх в его глазах. Но там были только желание, нежность и что-то еще, мне не совсем понятное, но не несущее в себе негатива.
- Хорошо, Дженс, - согласился Джей, легко касаясь моих губ. - Если что, я скажу.
Я готовил его так тщательно и так старательно, как только мог, учитывая, что в качестве смазки пришлось использовать слюну. Я ласкал губами его член, пальцами аккуратно разрабатывая вход, и тоскливо думал, что зря все это затеял. Ему будет больно, а больше всего на свете я бы не хотел, чтобы он вспомнил про Риверу, отдаваясь мне. Блядь, если бы это не показалось Джареду абсолютным идиотизмом, я бы пошел на попятный. Но он уже тяжело дышал, то толкаясь мне в рот, то насаживаясь на пальцы, было поздно объяснять, что я передумал, потому что испугался. Бля, нет, ну нормально? Это я испугался…
Меня все же ощутимо потряхивало, когда я входил в Джея, я разрывался между собственным возбуждением и страхом причинить боль. Я двигался аккуратно, избегая слишком резких или глубоких погружений, и с все нарастающим ужасом понимал, что попал в безвыходную ситуацию – ну не умею я быть ласковым, так я вообще никогда не кончу, да и Джею вряд ли смогу доставить удовольствие. Мягкое порно однозначно не мой жанр, даже смотреть никогда не любил.
С моей стороны было очень наивным надеяться, будто Джаред ничего не заметит. Он внезапно закинул правую ногу мне на плечо, а левой обхватил за поясницу, да еще и вцепился пальцами мне в запястья. В его исполнении эта распространенная поза стала подобием борцовского захвата, он просто напряг мышцы и зафиксировал меня на месте, то есть единственное, что я мог сделать, это войти глубже в него, а именно такой вариант меня категорически не устраивал.
Акробат, блядь.
- Дженс, посмотри на меня, – негромко приказал Джаред. Да, блядь, именно приказал.
Я был слишком растерян и пристыжен, чтобы не подчиниться.
- Дженсен, я благодарен, что ты пытаешься быть осторожным и даже нежным, я ценю это, честно. Но, прости, ты не умеешь, - глаза Джея сверкнули, он сам подался ко мне, насаживаясь чуть сильнее. - Да тебе и не надо это уметь, ты просто другой… Когда я с тобой, ты то выносишь мне мозг, то в клочья разрываешь сердце, немного физической боли – это логичное продолжение, Дженс, это именно то, чего я хочу. Я хочу тебя – настоящего, страстного, даже грубого, я хочу кричать под тобой от наслаждения, и ты прекрасно знаешь, как сделать так, чтобы я кричал…
Новое движение, ко мне – и от меня, я стиснул зубы и рефлекторно выгнулся.
- …Дженс, я понимаю, о чем ты думаешь, мой ответ – нет, я никогда не перепутаю тебя с ним. Отпусти себя, Дженс, пока не расслабишься ты, я тоже не смогу…
Более резко, глубоко – ко мне. И горячим шепотом по самому сердцу:
- …Покажи мне, Дженс, как ты кончаешь… Я так давно этого не видел…
Последней связной мыслью была мысль о том, что, блядь, дожили – он уже в постели мной командует… а потом я просто потерял над собой контроль.
Я вбивался в Джареда глубоко и сильно, я кусал и целовал внутреннюю поверхность столь неосторожно подставленного под мои губы бедра, я сходил с ума от того, что это Джей, что он со мной… Я и так не продержался бы долго, я слишком давно и сильно хотел Джареда, но тут этот мерзавец еще сдержал свое обещание и начал кричать. Я почувствовал себя героем порно, причем далеко не мягкого.
- Блядь, Джей, ты что творишь? – задыхаясь, спросил я и сбился с ритма.
- У тебя есть какие-то сомнения? – сорванно отозвался Джей, ударом пятки в поясницу заставляя меня возобновить движение. - На мой взгляд, я трахаюсь с тобой и собираюсь кончить, а ты меня обламываешь…
Я толкнулся в него, входя полностью, резко, Джаред издал такой звук, что у меня потемнело в глазах.
- Услышат, - сквозь стиснутые зубы простонал я, наращивая темп. Бля, ну я же не железный …
- Похуй. На то и рассчитано. Я никогда не кричал, пусть знают, что только ты способен заставить меня орать…
Еще два крика, и меня скрутило в судороге оргазма. Блядь, каждый раз с этим парнем – это что-то…
Я быстро вышел из Джея и заменил свой член пальцами, одновременно забирая в рот его плоть. Не знаю, было ли это нежно и аккуратно, но я старался. Изливаясь в меня, он заорал так, что, будь это возможно, я бы кончил еще раз.
Я всегда думал, что для меня первостепенное значение имеют запахи и тактильные ощущения. Оказалось, что звуковое сопровождение заводит меня не меньше. Или все зависит от исполнителя? Наверное, зависит…
С трудом восстанавливая дыхание, я продвигался к губам Джареда, выцеловывая его тело.
- Я знаю, где ты сможешь работать, - выдохнул я в его рот, - ты сможешь озвучивать порно…
Джей засмеялся, крепко прижимая меня к себе.
- А чего его озвучивать? - спросил он, прикусывая мою губу. - Может, лучше сразу сниматься?
- Я тебе поснимаюсь, - проворчал я, впиваясь в его рот.
Вкус, запах, смелый язык, мягкие губы… Джаред. Даже не знаю, как я умудрился это заслужить.
Я был бы не против продолжить, благо – действительно расслабился, да и вообще - мне потребуется минимум неделя секс-марафона с Джаредом, чтобы перестать возбуждаться от одной только мысли о его близости. Но я заметил, что глаза Джея стали сонными, и он с трудом сдерживает зевоту. Сам знаю, невозможно высыпаться там, где не чувствуешь себя в безопасности, а значит он не спал нормально уже несколько месяцев... Ничего, сегодня я буду охранять твой сон, Джаред.
- Все, малыш, спать, - решительно сказал я, с трудом отрываясь от его губ.
Я встал и стянул со стеллажа две подушки, одеяло и простыню.
- Здесь? – уточнил Джей, приподнявшись на локте.
- В палату я тебя не отпущу, - пояснил я, подпихивая под его голову подушку, устраиваясь рядом и укрывая нас обоих простыней и одеялом, - значит, здесь. Со мной.
Я развернул его спиной к себе и закинул на него ногу и руку. Я уже не мог понять, как умудрялся засыпать раньше, не чувствуя рядом тепло этого сильного тела.
- Дженс, - прозвучало через минуту.
- Ну?
- Как, по-твоему, я смогу заснуть, если ты упираешься мне в задницу железным стояком?
Э… Ну извините. Член так просто спать не уложишь.
- Если я могу, то и ты сможешь, - пробормотал я в его спину. - Не обращай внимания.
- Пиздец, Дженс, – фыркнул Джей, разворачиваясь ко мне лицом, - тебя нельзя оставить одного даже на несколько месяцев, ты становишься невозможным мазохистом.
Он резко перевернул меня на спину и нырнул под одеяло.
- Я не… - запоздало попытался вставить хоть слово я.
- Раньше ты не возражал, - прозвучало снизу.
- Я и сейчас не… о-о-о…
Джареду не пришлось долго возиться со мной, я кончил позорно быстро, утешая себя мыслью, что, возможно, у меня еще будет время, чтобы реабилитироваться.
- А ты? – тихо спросил я, когда Джей, прижавшись ко мне, удобно устроил голову на моей груди. То есть, ему-то точно было удобно, мне было тяжело дышать, но я отдал бы все, лишь бы сталкиваться с таким дискомфортом каждую ночь до конца моей жизни.
Я скорее почувствовал, чем услышал, что Джей невесело усмехнулся.
- Последние несколько месяцев я пил нейролептики, Дженс. Просто, так было легче ни о чем не думать, - объяснил он. - Теперь мне надо гораздо меньше…
Я поцеловал его волосы и крепче прижал к себе.
- Это наладится, Джей, - прошептал я. - Тебе всего двадцать, скоро все придет в норму, и ты опять будешь мучить меня ночи напролет…
Джаред фыркнул.
Мне было приятно говорить и думать о нашем будущем так, словно оно у нас гарантированно было.
Джей коснулся губами моей груди.
- Как мы будем уходить отсюда? – негромко спросил он.
- Еще точно не знаю, - вздохнул я, - завтра окончательно сформулирую. Не волнуйся, раз мне не придется тащить тебя силой, ты получишь всю необходимую информацию.
Падалеки не поддержал шутку. Он помолчал минуту и задал следующий вопрос:
- Дженс… Что ты собираешься делать, если что-то пойдет не так?
Для себя я все решил уже давно и очень надеялся, что Джей согласится – это единственный выход.
- Если я пойму, что нам не выбраться, я убью тебя и застрелюсь сам, - спокойно произнес я, глядя в потолок.
Когда Джаред взял мою руку и поцеловал ладонь, я понял, что дал правильный ответ.
- Спасибо, Дженс, - прошептал он, - я надеялся на что-то подобное. Пообещай, что ты не оставишь меня здесь.
Черт, его манера настойчиво требовать от меня обещаний по любому поводу начинает приносить свои плоды.
- Клянусь, Джаред. Ты здесь не останешься. Так или иначе.
Мы несколько минут лежали молча, каждый думал о своем. Видит бог, даже если послезавтра мне придется… Короче, я ни о чем не жалею. Я и так получил от этой жизни больше, чем мог рассчитывать.
- Малыш, свет выключить? – прошептал я в волосы Джареда.
- Не надо. Не люблю темноту… - отозвался он.
Я думал, что Джей задремал, когда внезапно услышал:
- Дженс, знаешь, я... мне кажется... Впрочем, ладно.
Я крепче прижал парня к себе. Я его прекрасно понял.
- Я хочу, чтобы ты сказал это первым, Дженс, - раздалось упрямое. - И я заставлю тебя это сделать.

***

Джаред заснул быстро и спал крепко, а я почти всю ночь не сомкнул глаз. Я любовался моим мальчиком, а когда он начинал стонать и метаться во сне, я крепче прижимал его к себе и шептал на ухо всякую нежную чепуху до тех пор, пока он не успокаивался. Громко я эту херню ни за что не повторю, язык скорее себе отрежу.
Под утро я, кажется, все же задремал, уткнувшись лицом в плечо Джареда. Стук в дверь застал меня врасплох, я резко поднял голову, не вполне понимая, что происходит. Где я, и кто рядом со мной, я вспомнил сразу.
- Блядь, Брэди, ты чего там, насмерть утрахался? – раздалось из коридора. - Через час смену сдавать, вылезай оттуда.
Черт, как же быстро закончилась эта ночь.
- Сейчас, - прохрипел я и кашлянул, прочищая горло, - иду.
- Малыш, - я нежно коснулся родинки на щеке Джея губами, - просыпайся. Нам пора.
Он что-то недовольно проворчал, не открывая глаз, я навалился сверху, покрывая его лицо поцелуями, жадно оглаживая плечи и руки. Черт, ну почему у нас так всегда – не успев насладиться встречей, вновь расставаться. Я целовал Джареда все более сильно и чувственно, он потянулся ко мне, обнимая, прижимаясь всем телом. Я со стоном приник к его губам, когда Джаред внезапно вздрогнул и резко открыл глаза.
…Малыш, мой гордый и отважный звереныш, если все действительно было так гладко, как ты пытался мне представить, откуда столько ужаса в твоих хищных глазах?..
Ничего, я вылечу тебя от кошмаров и помогу забыть все плохое. А еще научу держать лицо, чтобы ты мог обмануть даже меня.
- Малыш, все хорошо, - мягко произнес я, вновь касаясь его губ, и, успокаивая, ласково провел рукой по волосам, - это я, здесь, с тобой.
Джей пришел в себя и уронил голову на подушку.
- Черт, Дженс, - выдохнул он. - Я думал, мне все приснилось. Не поверишь, на миг мне показалось, что Ривера окончательно рехнулся и решил понежничать…
В моих глазах Эрни заработал еще один смертный приговор. Жаль, что я смогу убить его только один раз.
- Забудь про Риверу, малыш, - прошептал я, целуя Джареда в висок. - Этот ублюдок больше близко к тебе не подойдет. Обещаю.
Несмотря на промелькнувшее в глазах облегчение, Джаред напрягся и произнес:
- Я все уже объяснил тебе, Дженс.
Бля, я никогда не научусь просчитывать его реакцию заранее.
- Хорошо, ты к нему больше никогда не подойдешь, - согласился я, нежно прикусывая мочку. - Блядь, да мне похуй, просто не смей думать о других, просыпаясь со мной.
Думаю, Джаред сам не заметил, как расслабилось его тело.
- Твой, - выдохнул он мне в ухо.
- Вот и не забывай об этом, - сказал я, отстраняясь и вновь проводя рукой по темным волосам.
- Нам пора? – спросил Джей.
- К сожалению - да, малыш, - я чмокнул его в кончик носа и решительно вылез из-под одеяла.
Мы одевались быстро и молча, старательно не замечая возбуждения друг друга. Увы, не сейчас. Если мы выберемся, я не выпущу Джея из постели минимум сутки. Нет, не если. Когда. Я убрал обратно на полку матрас, подушки и одеяло, испачканные простыни просто скомкал и запихнул за ближайшую коробку.
- Ничего сегодня не принимай, - сказал я, когда мы замерли перед дверью, неосознанно переплетя пальцы рук.
- И что бы я делал без твоих советов, - нервно фыркнул Джаред.
Говори что хочешь, малыш, я убью любого просто ради того, чтобы слышать твой голос.
- Сохраняй спокойствие, что бы ты ни увидел или ни услышал.
- Я выгрызу тебе горло, если увижу с ним.
- Только твой, Джей. Только твой. Верь мне.
- Верю. Тебе и в тебя.
Я на секунду прижал Джареда к себе и поцеловал – быстро, страстно, отчаянно.
А потом разблокировал дверь.

***

Джей первым вышел в коридор и зашагал в сторону столовой, где начинался завтрак. Я вышел следом и только тогда увидел, что Ривера подпирает стену почти напротив двери. Мне очень не понравилось выражение его лица – так мог бы выглядеть ребенок, великодушно отдавший сломанную игрушку соседу по песочнице и внезапно обнаруживший, что ее можно было починить. Недоумение, разочарование, злость, желание все переиграть. Если понадобится, я разорву эту тварь голыми руками, будь он хоть трижды гребаным морским котиком.
Ривера молча запер подсобку и смерил меня мрачным взглядом.
- Ну че, Рик, пошли покурим, - бросил он, разворачиваясь ко мне спиной и направляясь в сторону туалета. Я последовал за ним, продумывая линию поведения и очень сильно желая свернуть этой мрази шею прямо сейчас.
В туалете Эрни привычно распахнул окно и сел на подоконник. Блядь, сука, когда же ты вывалишься?
Я не смог заставить себя подойти к нему и прислонился к самой дальней стене. Да, меня никогда не учили убивать, в отличие от этой твари, но иногда энтузиазм может затмить навык.
- Брэди, а ты меня удивил, - сообщил Эрни, затягиваясь. - Как тебе удалось расшевелить эту снулую рыбу? Ваш концерт реально произвел на меня впечатление, чувак.
А вот теперь я должен улыбнуться этой суке. Ради Джареда. Ради себя. Ради нас.
Я расплылся в самой пошлой улыбке, на какую был способен.
- Я просто охуительно талантлив, приятель, - сообщил я, перемещая сигарету из одного угла рта в другой. - Не хочешь побыть снизу? Я бы тебе показал все на практике.
Эрни приподнял бровь и усмехнулся.
- Я предпочел бы выебать такой талант сам, - произнес он, внимательно глядя на меня, - но пока что меня не оставляет мысль, будто я упустил нечто интересное с этим парнем, Пада-как-то-там.
Я не выдержал.
- Я никогда не делюсь тем, что принадлежит мне, Эрни, - тихо сказал я, и чуть не прикусил себе язык. Заткнись, Эклз.
- А с каких пор тебе вообще здесь что-то принадлежит, Рик? – осклабился Ривера, и в его глазах я увидел ад. Блядь, он болен. Давно и серьезно.
Но я же лживая сука, я врал всем и всегда, это один из самых отточенных и, как выясняется, полезных моих навыков. Успокоить, загладить промах.
Я подошел к Эрни, чуть более развязно двигая задницей, чем это допустимо для мужчины. Я оперся о его бедро, выдыхая в окно струйку дыма, и кинул окурок в раковину.
- Да че ты напрягся-то, приятель? – примирительно усмехнулся я. - Сначала подарил, теперь отнимаешь...
Я прошелся по его лицу откровенным взглядом. Удивительно – такая красота снаружи, и такое дерьмо внутри. Наверное, в человеке все должно распределяться более равномерно, иначе на свет появляются риверы.
- Впрочем, признаю, я забыл о правилах хорошего тона, - я уже вполне однозначно облокотился на ногу Эрни и аккуратно провел пальцем по его накачанной груди. - Что скажешь о небольшой вечеринке в знак моего раскаяния? У меня дома завалялась бутылка отличного виски, я мог бы принести ее на следующую смену.
- Звучит неплохо, - кивнул Ривера, постепенно расслабляясь. Правильно, в армии не учат обращаться с разъяренным Дженсеном Эклзом, которому что-то нужно, запомни это, придурок.
- Как думаешь, Шон с Линдси присоединятся к нам? – голос чуть приглушенней, прикосновение чуть более настойчивое. Блядь, они обязаны к нам присоединиться.
- Шон придет на запах, даже не сомневайся, - усмехнулся Эрни, которого эта перспектива, очевидно, совсем не вдохновляла, - а Линдси не рискнет оставить его наедине с такими красавцами.
Разумеется, сука, весь мир только и мечтает подставить тебе свою задницу.
- Ну, тогда будем считать, что я проставляюсь в знак прописки на новом рабочем месте, - я приблизил губы к уху Эрни, - а потом можем хорошенько поразвлечься.
Вообще-то я предлагал только себя, но эту тварь оказалось не так легко сбить с мысли:
- И парнишку позовем. Вдвоем в одну дырку – это очень сближает, - рука Эрни привычно облапала мой зад и стиснула до боли. - Давно хотел попробовать, да только Тони не соглашался.
На моем лице не дрогнул ни единый мускул. Ладно, Дельгадо, возможно, я не стану навещать тебя в больнице.
-Ну, а я не откажусь, - блядски улыбнулся я и отстранился. - Надеюсь, ты не станешь возражать, если я пока что потискаю пацана без тебя?
Да, Эрни, поверь – я уже стою на четырех костях, и теперь даже отлить не решусь без твоего дозволения.
- Валяй, - великодушно махнул рукой Ривера, - развлекайся.
Я улыбнулся еще шире и пошел к двери, не забывая вилять бедрами.
- Эй, Брэди, - раздалось у меня за спиной. - Я сделаю тебя своей сладкой сучкой, увидишь, тебе понравится.
Я демонстративно выпятил зад и хлопнул по ягодице ладонью. Ривера одобрительно заржал.
То, что с тобой сделаю я, тебе однозначно не понравится, парень.
И еще, на будущее, которого у тебя почти не осталось – любая сучка, которой есть кого защищать, становится смертельно опасной сукой.

***

Я нашел Джареда в столовой. Увидев меня, он встал из-за стола, я схватил его за руку и потащил за собой.
- Надо поговорить, - бросил я.
В коридоре я беспомощно огляделся по сторонам, Джаред понял мое замешательство и кивнул в сторону общего зала.
- Туда.
Большая комната, предназначенная для пребывания больных днем, сейчас была пуста. Джей затащил меня в промежуток между окном и шкафом, не просматриваемый от двери, и привлек к себе.
- Дженс, что случилось? – в голосе Джареда была тревога, но он выглядел откровенно довольным, что я нашел повод вновь уединиться с ним. Я никогда не заморачивался эмоциональной стороной человеческих взаимоотношений, вполне удовлетворяясь сексом, и искренне считал рассуждения о чувствах прекрасным маркетинговым ходом, призванным повышать продажи дамских романов и мужской туалетной воды... Но это было раньше, когда еще никто не смотрел на меня так, что мое собственное сердце заходилось от нежности.
- Пока что ничего, но может случиться, - ответил я. А потом, несмотря на абсолютно неподходящее время, не удержался и поцеловал Джареда, который тут же ответил мне, голодно и страстно.
- Малыш, ты меня с ума сводишь, - прошептал я, отстраняясь. - Джей, скажи, в сегодняшней смене найдется кто-нибудь, удовлетворяющий трем условиям: он должен не любить Риверу, любить деньги и, самое главное, быть способным осадить эту тварь при необходимости?
Джаред не задумался ни на секунду.
- Берт Уиздом, - сказал он. - В принципе, Эрни здесь никто не любит, но с Бертом у них открытая война. Я слышал, они когда-то давно работали в одной смене, так их специально развели по разным, пока дело не дошло до мордобоя. Но ты не думай будто Берт такая душка, тоже та еще сука, просто он искренне считает, что газовые камеры – это самое оно для геев.
Н-да. Гомофоб с идеологией – пиздец сочетание.
- А больше никого?
Джей отрицательно покачал головой.
- Связываться с Риверой больше никто не рискнет.
Я задумался, опустив подбородок на плечо Джареда. Он легко поглаживал мою спину и касался губами виска, не в силах стоять спокойно. И мне это безумно нравилось... Ладно, выбирать не из чего.
- Как ты думаешь, малыш, все же что в нем сильнее – ненависть к геям или любовь к деньгам?
Джаред вновь ответил сразу.
- Не удивлюсь, если за достаточное вознаграждение Берт кардинально пересмотрит свои взгляды и даст Ривере... Просто Эрни до такого не додумался.
Я поцеловал Джея в ухо, принимая решение. В конце концов, это же я, правильно? Что значит – без мыла в любую жопу.
- Держись сегодня поближе к нему. Я боюсь, Эрни не захочет ждать до завтра и припрется в отделение к вечеру...
- Я не боюсь его, - знакомые упрямые интонации.
- Зато я его боюсь, - резко ответил я. - Этот вопрос не обсуждается.
Я немного отстранился и заглянул Джареду в лицо, надеясь, что не сильно обидел моего звереныша, но понял, что Джей на меня вообще не смотрит и вряд ли слушает. В его глазах постепенно разгоралась такая ярость, что я сразу понял, кто только что вошел в зал.
- Малыш, не надо, мальчик мой, успокойся, - торопливо зашептал я, разворачивая его лицо к себе и начиная целовать, сильно, отвлекающе, - не зли его, прошу. Малыш, не надо ничего доказывать, ни мне, ни себе... Еще рано, не сейчас...
Это подействовало. Правда, у меня есть сильное подозрение, что он впился пальцами мне в спину и закинул ногу на бедро с вполне конкретным расчетом – продемонстрировать Ривере, что тот может идти на хер, здесь и без него все в порядке.
Эрни это понял. И тут же доказал, что его нельзя недооценивать.
- А ты горячая штучка, Брэди, - раздалось совсем рядом, и Ривера прижался ко мне сзади, сбрасывая ногу Джареда с моего бедра, - всё никак не натрахаешься? Оставь и мне что-нибудь, детка.
Джаред с рычанием дернулся, я заткнул его рот своим, впиваясь зубами в губы и припечатывая его руки со сжатыми кулаками к стене.
Эрни укусил меня за загривок и рассмеялся, отпуская.
- А твоя девочка, кажется, ревнива, - заметил он. - Это хорошо. Надеюсь, он немного оживится, когда я буду натягивать тебя у него на глазах.
Мне пришлось крепче сжать зубы, гася хрип Джея. Блядь, ну нельзя же так глупо вестись на откровенную провокацию. По мне, так эта тварь может болтать языком и слюнявить мне шею хоть до посинения, он все еще жив только потому, что нужен мне, но Джаред, кажется, этого не понимает.
- Блядь, Эрни, не обламывай, а? – быстро выговорил я, на секунду отпуская Джея, и тут же снова затыкая ему рот, на сей раз поцелуем – глубоким и нежным. Все же секс между нами был сродни какой-то странной, первозданной магии – одно правильное прикосновение, и мы могли как завести друг друга, так и успокоить. Я почувствовал, что Джаред расслабляется. Скажи мне кто-нибудь такое раньше, ни за что бы не поверил, но – когда наши губы соприкасались, все остальное больше не имело значения. Я словно издалека услышал, как Ривера хмыкнул и сухо бросил:
- Заканчивай здесь, Рик. Нам еще таблетки раздавать.
Я осторожно разорвал поцелуй и тихо спросил:
- Он ушел?
Джаред кивнул. Он выглядел виноватым.
- Дженс, прости, - пробормотал он.
- Не будь идиотом, - вздохнул я, - меня еще в жизни не ревновали до полной потери инстинкта самосохранения. Это очень глупо, но, не поверишь, еще и безумно приятно.
Джей смущенно пожал плечами.
- Как могу, так и ревную, - буркнул он, пряча глаза, но было видно, что мои слова ему понравились.
- Как выглядит Уиздом? – вернулся я к прерванному разговору, пытаясь пригладить непокорные вихры Джареда.
- Не ошибешься, - он прижался ко мне чуть сильнее, - он здесь единственный чернокожий.
Черт, кажется, я задал все вопросы, которые хотел. Надо было идти, а сил оторваться от Джея у меня не было.
- Все, малыш, - решился я, и на прощание поцеловал его припухшие, такие соблазнительные, мягкие, теплые, сладкие... блядь, так я никогда не уйду. Короче, я поцеловал Джареда и уже собрался идти, но тот неожиданно удержал меня.
- Стоп, ты ничего не забыл? – спросил Джей.
- Кажется, нет, - ответил я, забивая обратно в глотку почти готовое вырваться «разве что свое сердце». Прости, малыш, но подобную херню я не произнесу вслух даже под угрозой секса с Риверой.
- И ты всерьез думаешь, что я отпущу тебя такого? – недобро спросил Падалеки, сжимая через ткань штанов мой давно и качественно стоящий член.
- Какого такого? – прошипел я, подаваясь навстречу его руке.
- Раскрасневшегося, с безумными окосевшими глазами и стояком в штанах. Не хватает только таблички поперек груди – «бери и трахай», - пояснил Джаред, запуская руку мне под одежду. Блядь, не очень-то я и тороплюсь, с другой стороны. - На мой взгляд, так нечестно – завел тебя я, а Ривера будет этой красотой любоваться? Сначала кончишь, потом пойдешь.
Несколько бесконечных секунд он ласкал меня рукой, не отрывая взгляда от моего лица.
- Что ты хочешь, чтобы я сделал? – наконец спросил он.
- Возьми в рот, ладно? – задыхаясь, попросил я, чувствуя, что меня накрывает горячей волной от простой мысли – я имею право сказать Джею об этом, и он мне не откажет. Ч-черт, кажется, у нормальных людей это даже как-то называется...
Я тонул в ощущениях и понимал, что в голове нет ни одной законченной мысли. Кажется, я нашел того, кто способен совершить невозможное и заставить меня забыть обо всем, кроме этого потрясающего горячего рта, ласкающего меня страстно и умело. Я был на грани, когда Джаред слегка прижал нужную точку в основании члена, задерживая момент семяизвержения и делая наслаждение бесконечным. Джей продолжал энергично работать ртом, мне оставалось только выгибаться и до боли закусывать губы. Когда он позволил мне кончить, это был не просто оргазм – это было нечто.
- Господи, Джей, - простонал я, прислоняясь к стене и явно готовясь по ней сползти, - как ты это делаешь...
Джаред быстро поднялся на ноги, подхватывая меня. Он выглядел едва ли не более довольным, чем я сам, на его губах играла торжествующая улыбка. Я давно понял, что Джей все еще пытается привязать меня к себе при помощи секса, словно не отдавая отчета, что в этом уже нет нужды, что я давно принадлежу ему. Скорее всего, он делает это даже не вполне осознанно, недолюбленный, одинокий богатый мальчик, просто свыкнувшийся с необходимостью покупать в этом мире абсолютно все, иногда расплачиваясь деньгами, иногда – чем-то другим... Я не могу утверждать, но, похоже, своей лаской, нежностью, искренней готовностью отдать много больше, чем получил, Джей привык платить за иллюзию того, что он кому-то нужен. Малыш, я сделаю так, что ты поймешь – это больше не иллюзия...
- Дженс, - выдохнул он мне в шею, - ты на меня действуешь как виагра... Начинаю верить, что еще не все потеряно... Подожди меня, я сейчас.
Он попытался запустить руку себе в штаны, но я ее перехватил.
- Во-первых, в твоем возрасте даже названий таких знать не следует, - негромко рассмеялся я, спуская штаны Джареда на бедра и обхватывая пальцами его возбужденную плоть, - во-вторых, ты что, пытаешься меня обидеть?
Неторопливое, дразнящее движение. Джей прикусил губу.
- Что ты хочешь, чтобы я сделал? – прошептал я, глядя ему в глаза.
Джаред хищно улыбнулся, вставая так, чтобы мне было удобнее ласкать его - чуть ближе ко мне, слегка расставив ноги.
- На то, что я хочу, сейчас нет времени, - я узнал это голодное выражение лица, так он смотрел в нашу последнюю ночь в клинике Святого Матфея, перед тем, как взять меня, - так что рукой. И смотри на меня, Дженс, я хочу тебя видеть.
Если я почти одинаково возбуждаюсь от прикосновений и запахов (ну, после концерта Джея могу предположить, что еще и от звуков), то Джаред – однозначный визуал. Ему действительно надо видеть. «Хочу тебя видеть» - как же мне нравится, когда он так говорит.
- У нас еще будет достаточно времени, малыш, и я сделаю все, - шептал я, уверенно двигая рукой, я наслаждался тем, как темнеют глаза Джареда, как учащается его дыхание, как он кусает губы, - я буду кричать, хочешь? Мы будем лицом к лицу, ты будешь видеть меня всего, ты будешь трахать меня сильно и грубо, и я, кончая, буду выкрикивать твое имя...
Джаред выгнулся, подаваясь ко мне всем телом, я продолжал ласкать его, пока он изливался мне в ладонь. Мои штаны все еще болтались где-то на щиколотках, я прижался пахом к его бедру и нашел губами искусанный рот.
Даже думать не хочу, как это выглядит со стороны. А то опять не смогу уйти...
Я чувствовал себя кроликом, обожравшимся конского возбудителя, но только так я мог отвлечься от пронзительной, тоскливой мысли – возможно, я прикасаюсь к моему мальчику в последний раз.

***

- Роберт Уиздом?
Я успел перехватить его в раздевалке, еще до сдачи смены. Выглядит весьма брутально, ничего не скажешь. Около пятидесяти лет. Чуть повыше меня, немного оплывшая, но все еще мощная фигура, бритый череп. Берт искоса посмотрел на меня и вновь принялся аккуратно складывать одежду.
- А... новенький. Что надо? – буркнул он, даже не пытаясь казаться дружелюбным.
Ладно, как- нибудь переживу.
- Слышал, ты не являешься большим другом Эрнесто Риверы? - в лоб спросил я, прислоняясь плечом к соседнему шкафчику.
- В том месте, где ты это слышал, тебе не сказали, что хороший слух и длинный язык не доведут до добра? - поинтересовался он в ответ.
Я пожал плечами.
- Нет, мне сказали, что, затыкая уши, рискуешь упустить собственную выгоду, - произнес я, внимательно наблюдая за реакцией Берта.
Кажется, мне удалось его заинтересовать.
- И в чем будет моя выгода, если я выслушаю тебя?
Он оставил одежду в покое и развернулся ко мне. Я спокойно выдержал его тяжелый взгляд.
- Цена вопроса пятьсот долларов в сутки, - сказал я, - отвлекаться от основной работы не придется.
Я дал бы больше, я отдал бы все, но сейчас главное – не вызвать лишних подозрений. И так история сомнительная. Берт криво усмехнулся.
- Пока что звучит неплохо. И что ты от меня хочешь?
Вот теперь не оступиться, начинается скользкая почва.
- Дабы не быть превратно понятым в дальнейшем, скажу сразу – лично я от тебя ничего не хочу, я такой же исполнитель, каким предлагаю стать тебе. Моя задача - обеспечение безопасности одного молодого человека, который пока что находится здесь в качестве пациента.
Уиздом безошибочно услышал главное.
- Пока что? – уточнил он, прищурив глаза.
Я кивнул.
- Разумеется, это не та информация, какой со мной стали бы делиться, но я умею не только слушать, но и анализировать. Человек, на которого я работаю, не занимается благотворительностью, и не стал бы оплачивать мои услуги телохранителя из соображений человеколюбия. Раз этот парень нужен ему живым и, желательно, невредимым, значит, скоро тот снова будет очень дорого стоить и окажется на свободе.
Блядь, как бы я хотел, чтобы это было правдой...
- И этот молодой человек?..
- Я говорю о мистере Падалеки.
Уиздом задумался.
- О мистере Падалеки? – негромко переспросил он, делая акцент на «мистере».
Да, здесь быстро забывается, что многие из тех, кто сегодня драит служебные туалеты, раньше имели такой социальный статус, который даже и не снился тем, кто в этом туалете гадит.
Я посмотрел Берту в глаза и негромко произнес:
- Прежде, когда я сопровождал его по приказу мистера Моргана, я обращался к нему «сэр». Полагаю, мне не стоит переучиваться.
Берт почесал квадратный подбородок. Я продолжал:
- Проанализировав ситуацию, я пришел к выводу, что единственная реальная опасность моему клиенту угрожает со стороны вышеупомянутого Эрнесто Риверы, причем речь идет о непосредственном риске для жизни. Оставаться рядом с мистером Падалеки круглосуточно я не могу, поскольку должен соответствовать своей легенде, по крайней мере, до тех пор, пока мне не прикажут иное. Таким образом, у меня есть два пути решения проблемы – связаться с мистером Морганом и попросить второго человека, которого устроят в вашу смену...
- Устроят? – молодец, все правильно понял.
- Совершенно верно. Какие только несчастные случаи не происходят с людьми, не правда ли? Так вот, мне придется либо устроить на работу сюда еще одного телохранителя, на что потребуется время, либо найти человека, уже работающего в вашу смену и готового к сотрудничеству. Так что, я его нашел?
Берт усмехнулся и вновь отвернулся к своему шкафчику. На мой взгляд, он действовал слегка рассеянно; возможно, я слишком консервативен, но класть носки, которые уже надевал, в верхний карман рубашки – пожалуй, это чересчур.
- Не так быстро, парень, - произнес он, - я должен подумать.
Я пожал плечами и сел на банкетку. Пусть переваривает. Я знал, что жадность сейчас ведет смертный бой с осторожностью, и не собирался вмешиваться. Я готов был поставить сто против одного – жадность победит.
- Ты не похож на телохранителя, мелкий какой-то, - наконец подал голос Берт, все еще не вылезая из шкафа. Блядь, у него там что, Нарния? Какого хера можно делать столько времени в металлическом ящике объемом меньше десяти кубических футов?
Я пожал плечами.
- Охранники, напоминающие банковские сейфы, давно не в моде, - скучающим голосом ответил я. - Хочешь, как-нибудь потом помахаемся.
Если честно, мне было обидно. Объясните, ну почему каждый, кому удалось перерасти меня на пару дюймов, думает, что вправе считать меня коротышкой? У меня вполне нормальный рост...
- И вообще, приятель, ты не боишься, что сейчас я пойду к главному врачу и расскажу о том, что ты мне наговорил?
Я усмехнулся.
- А что такого я тебе наговорил? Что собираюсь помешать одному из санитаров убить пациента? Что сильные мира сего затеяли очередную игру, и им понадобился душевнобольной парень, содержащийся здесь? Не вопрос, пошли. Доказательств у тебя нет, а я признаюсь, что Ривера подговорил меня подшутить над тобой. Вот такое у меня странное чувство юмора, но ведь это не наказуемо, верно? Только, видишь ли, когда в дальнейшем встанет вопрос о том, на чье место Морган будет устраивать сюда своего человека – у меня наготове будет одна подходящая кандидатура.
Уиздом, наконец, покинул свою волшебную страну и гневно уставился на меня.
- Мальчик, ты угрожаешь мне?
Я смерил его снисходительным взглядом.
- Я даю тебе информацию, Берт. Кто владеет информацией, тот владеет миром, слышал? Ты мне безразличен, и, пока у меня нет соответствующего приказа, угрожать тебе я не собираюсь.
Я встал и распрямил плечи. Ч-черт, хоть подпрыгни – я все равно его ниже.
Впрочем, херня, не в росте и не в габаритах дело. И он должен это почувствовать. Сейчас я профессионал, крутой парень, равно готовый защищать и убивать. Что прикажут, то и сделаю, мне насрать.
Мой взгляд стал отрешенно-равнодушным.
- Берт, мое время ограничено. Мне нужно, чтобы за парнем сегодня кто-нибудь приглядел, если не согласишься ты, я буду прорабатывать альтернативные варианты. Не волнуйся, сегодня тебе ничего не грозит, возможно, я обойдусь вообще без участия смены, за пятьсот долларов врач просто запрет мистера Падалеки в своем кабинете. Я принесу ему воду и еду, а также ведро, которое без малейшей брезгливости вынесу завтра.
Уиздом засопел, уважаю, крепкий мужик.
- Как долго мне придется это делать?
Почти готов.
Я пожал плечами.
- Месяц. Может два. Может – полгода. Каждые сутки твоей работы – дополнительные пятьсот долларов.
Мы помолчали. Я почти слышал, как в его голове щелкает денежный счетчик.
- Допустим, я согласен.
Бинго.
- Хорошо. Завтра получишь деньги. Тебе как – наличные или на счет?
Уиздом нехорошо усмехнулся.
- Мне – наличные. И сейчас.
- Понимаю твои опасения, - начал я и осекся, когда осознал одну простую и страшную вещь. Наличными у меня было баксов двадцать. Десять с лишним тысяч ожидали своего часа, надежно спрятанные в том месте, которое я пока что был вынужден считать своим домом.
-...но у меня нет наличных, - закончил фразу я.
Я понял, что стремительно теряю все завоеванные позиции. Уиздом усмехнулся, нехорошо, угрожающе.
- И почему меня это не удивляет? – он приближался ко мне до тех пор, пока я не прижался спиной к стене. - Говоришь, Ривера подговорил подшутить?..
- Берт, наличные – это вчерашний день, нормальные люди давно обходятся без них и пользуются кредитками. Может, тебя заинтересует Visa Gold?.. Нет? Тогда придется потерпеть до завтра, извини. Принесу я тебе деньги, не сомневайся...
Уиздом пропустил мимо ушей мой оскорбительный намек относительно нормальных людей. Мне не нравилось выражение его лица – он явно все больше утверждался во мнении, что здесь не обошлось без Эрни, а значит, еще несколько минут, и о его помощи можно забыть. Тут меня осенило.
- Залог тебя устроит? – спросил я, расстегивая браслет. - Держи!
Сразу стало как-то холодно и неуютно.
- Подделка, - заявил Уиздом, рассматривая ролекс.
Я усмехнулся. Кажется, сработало.
- Морган выгнал бы меня на хрен, если бы я осмелился появиться в приличном обществе с китайской подделкой на запястье. Настоящий золотой ролекс. Двадцать тысяч долларов.
Берт еще раз внимательно осмотрел часы. Похоже, он немного разбирался в вопросе. Его лицо прояснилось.
- Знаешь, парень, кажется, я начинаю тебе верить. Такую игрушку не купишь на зарплату санитара, - задумчиво протянул он.
- Моей зарплаты тоже не хватило бы, пришлось затянуть пояс потуже, - усмехнулся я, - но дело того стоило. Так что, подождешь до завтра?
Казалось, Уиздом меня не слышит. Он натянул часы на запястье, защелкнул браслет, и теперь любовался тем, что получилось. Должен признать, получилось красиво.
- Не принесешь завтра пятьсот долларов, часы остаются у меня, - предупредил он. - Ха, приятель, знаешь, я очень хочу, чтобы ты ничего не принес. В самом деле, что ты мне сделаешь, если я не захочу вернуть эту побрякушку?
Несмотря на ироничный тон, я понял, что Уиздом предельно серьезен. Проверяет, прощупывает... В самом деле на что-то надеется. Для подобных случаев у нас имеется фирменный взгляд Майкла. Не так эффектно смотрится в исполнении зеленых глаз, но ничего, для Берта сойдет.
- Как ты думаешь, Уиздом, стал бы я таскать такую прорву денег на себе, если бы не был уверен, что смогу защитить свое имущество?
Завтра у меня будут пистолеты. Станет выебываться – пристрелю.
Похоже, Берт все понял правильно.
- Не напрягайся, приятель, - примирительно улыбнулся он, хотя глаза остались серьезными. - Ты мне деньги – я тебе ролекс, все по-честному. А за парня не волнуйся, Эрни к нему даже близко не подойдет. Кстати, относительно Риверы и Падалеки... Ну... Ты ведь в курсе?
К моему величайшему сожалению – в курсе. Мне непонятно другое, Уиздом: почему, раз ты все знал, почему ты даже не попытался вмешаться? Ты ненавидишь Риверу и геев, почему ты не спас хотя бы того мальчишку, Алекса? Я почувствовал, как во мне закипает ненависть. Блядь, если я выживу, то обязательно сюда вернусь, и тогда пиздец вам всем, тупые, равнодушные твари. Поначалу я тешил себя надеждой, что, может быть, Ривера просто слишком хорошо заметал следы, но очень скоро понял – о его развлечениях знали абсолютно все. Только всем было насрать.
Впрочем, телохранителя Моргана такие вопросы волновать не должны. Я спокойно покачал головой.
- То, что было до моего появления здесь, меня не касается. Но свою работу я люблю и отношусь к ней ответственно, поэтому с этого момента, если мистер Падалеки не захочет – Ривере придется отсасывать самому у себя.
Берт понимающе усмехнулся.
- Кстати, а тебя не напрягает, что ты работаешь на пидораса? – неожиданно спросил он. - По виду ты нормальный парень.
Я нормальный парень не только по виду. А то, что у меня встает на мужиков – исключительно мое личное дело. Я глубоко убежден, что пидорас – не сексуальная ориентация, это образ жизни. В этом плане ты, Уиздом, будь ты хоть трижды гомофобом, гораздо больший пидор, чем я или Джаред. Впрочем, Ларошфуко был прав – если бы бранные слова оставляли следы, мы все давно ходили бы перепачканные.
- Я работаю на мистера Моргана. Судя по тем борделям, которые он посещает, у меня нет никаких оснований быть недовольным его ориентацией. Что до мистера Падалеки – пока он не лезет ко мне, а он ко мне не лезет, мне абсолютно безразлично, с кем он предпочитает трахаться. Это работа, Уиздом. И, кстати, если сможешь себя зарекомендовать, есть неплохие шансы, что тебе предложат постоянный контракт. Поверь, это очень хорошие деньги...
- Это я понял, - кивнул Берт и посмотрел на ролекс.

***

Когда мы поднялись в отделение, Берт сразу направился в ординаторскую, но я остановил его.
- Пойдем. Я представлю тебя мистеру Падалеки.
У Берта хватило совести смутиться.
- Ну... мы как бы уже знакомы.
- То, что было, больше не имеет значения, - понимающе кивнул я. - Теперь ты работаешь на мистера Моргана, а значит, мистер Падалеки должен видеть в тебе друга.
Блядь, только бы черти не вынесли в коридор Риверу...
Джареда мы нашли в палате. Он перестилал постель.
- Мистер Падалеки, - негромко произнес я.
Джаред выпрямился.
- Мистер Брэди, - в тон мне, вежливо и холодно отозвался он.
- Могу я просить вас уделить мне минуту?
- Разумеется, мистер Брэди.
Я начинал думать, что Джаред действительно был неважным актером только наедине со мной, хотя, должен признать, даже в этом вопросе наметился определенный прогресс. В присутствии Уиздома мой страстный и неуемный Джей с легкостью превратился в безукоризненно воспитанного молодого человека из высшего общества, который даже жуткую больничную пижаму носит, словно костюм от дорогого модельера.
- Слушаю вас, - потрясающая интонация. Сказано было предельно вежливо, но почему-то не возникало ни малейших сомнений в том, что между собеседниками – непреодолимая пропасть. Молодец, малыш.
Берт как-то стушевался.
- Я буду вынужден оставить вас до завтрашнего утра, мистер Падалеки, - произнес я без эмоций. - О вашей безопасности сегодня позаботится мистер Уиздом. Он теперь работает с нами. Если вы сочтете, что кто-то или что-то вам угрожает – незамедлительно дайте ему знать.
Берт кивнул.
Джаред смерил его взглядом, умудрившись при этом ни на миг не показаться бестактным.
- Я понял вас, мистер Брэди, - спокойно отозвался он. - Мистер Уиздом...
Он слегка наклонил голову в знак приветствия. Правильно, грубить ты можешь равным, с низшими – только так, любезно и равнодушно.
- У вас все, мистер Брэди? – с легким оттенком нетерпения, словно его оторвали от какого-то важного дела.
- Да, сэр, - заключительным аккордом по нервам Берта.
- Тогда можете идти, - и Джаред первый повернулся к нам спиной.
Занавес.
Выходя из палаты вслед за притихшим Уиздомом, я обернулся. Падалеки провожал меня взглядом, от которого мое сердце заколотилось, как бешеное. Блядь, малыш, не смотри на меня так, иначе я не смогу исполнить свое обещание...
Чтобы не давать Берту повода для подозрений, на пятиминутке я сел подальше от Риверы, за что заработал удивленный взгляд, и задумался. Оставался последний нерешенный вопрос – как пронести в клинику оружие. Чем дольше я думал, тем больше злился. Я нашел уже с полдюжины вариантов, только, к сожалению, реализация каждого из них была напрямую связана с десятком не зависящих от меня обстоятельств, что, по сути, сводило результат моей напряженной умственной деятельности к нулю. Я не мог рисковать больше необходимого, блядь, я с ума сойду, решение где-то рядом, я же чувствую...
Пятиминутка закончилась, все потянулись к выходу. Внезапно я понял, что могу вытрахать себе последние мозги, только все равно кратчайшим расстоянием между двумя точками будет прямая. Самое простое решение, как правило, самое верное, я убеждался в этом не раз, так какого хера сейчас изобретаю колесо? Не знаешь, что делать – спроси совета у того, кто знает.
Риверу я догнал на лестнице и, приобняв за плечи, произнес на ухо:
- Чувак, я хочу пронести на следующую смену пару игрушек, которые тебе точно понравятся. Ты тут в курсе всего, может, посоветуешь, как быть с металлодетектором?..

***

К сожалению, мне надо было беречь руки. Я старался помнить об этом, когда позволил себе дважды вмазать кулаками по стене своей съемной квартиры. Посыпалась штукатурка, на костяшках выступила кровь. Достаточно, Эклз, всё, два удара, правой и левой, со всей дури, вкладывая в каждый всю ту ненависть и боль, что уже не умещалась в душе. Потом я долго стоял в ванной, опустив руки в раковину, полную холодной воды, и наблюдал, как вода окрашивается в розовый цвет.
Я сумел сдержаться в присутствии Джареда, но это не означало, будто я ничего не чувствовал. Хотя, к моему удивлению, я не ощущал даже намека на истерику. Я ненавидел и рвался в бой. Пиздец, не думал, что когда-нибудь смогу понять психологию питбуля.
Еще я осознал, что мой план требует доработки. Это просто констатация факта, никакой мелодрамы - я понял, что Джареда, скорее всего, я убить не смогу, просто банально дрогнет рука. Значит, он обязательно должен оказаться за воротами, не важно, какой ценой. О его выживании на свободе я позабочусь, есть одна мысль. Н-да, подозреваю, самым сложным будет убедить в этом самого Джея... Я еще раз пожалел об отсутствии Мюррея. Иен здесь уже не помощник.
А еще я хотел кое в чем убедиться.
Я попытался лечь спать днем, но заснуть так и не смог. Тогда я наведался в ближайший магазин, где закупил все самое необходимое – питьевую воду, немного еды (надеюсь, мы не траванемся этой нарезкой, а? было бы обидно...), бутылку водки (и выпить можно, и раны промыть... да, я оптимист). В аптеку первоначально я зашел исключительно для того, чтобы пополнить свой запас медикаментов, а потом неожиданно вспомнил, и, мысленно загибаясь от смеха, приобрел смазку и четыре упаковки презервативов. Если что, похороните меня с ними...
Я был спокоен и, пожалуй, даже весел. Я не собирался оплакивать себя заранее, блядь, да я вообще не собирался завтра умирать. Я просто не исключал такую возможность, согласитесь, есть разница.
Все было решено и все было правильно. Как же хорошо жить, не занимаясь постоянным самоанализом, не рефлексируя и ни в чем не сомневаясь. Наверное, для человека образованного и думающего это в каком-то смысле деградация – но, блядь, пошло оно все на хер... Много радости принесли мне мои рефлексии.
Как я начинал понимать, вечная тяга к самопознанию говорит не о высокоразвитом интеллекте, она лишь свидетельствует о том, что на самом деле человек глубоко несчастен. Счастливый индивид никогда не станет настолько извращенно усложнять свою жизнь, которой он и без того доволен, ему это просто не нужно. Но, как ни парадоксально, он готов действовать значительно более решительно. Мне никогда не приходило в голову жертвовать хоть чем-то ради своих сомнений. Ради Джареда, который делает меня счастливым, я готов умереть.
И – да, это сказал я, человек, заснувший при просмотре «Титаника».

***

- Ну, где ты там застрял? Давай быстрее, - раздраженно бросил Ривера, подпирающий плечом дверь запасного входа. Проблема металлодетектора была решена предельно просто – Ривера взял у Шона ключ от пожарной лестницы и дождался, пока я сбегаю к машине и принесу сумку с выпивкой и обещанными игрушками. Слава богу, люди с древнейших времен уяснили, что пещера при отсутствии отнорков превращается в ловушку, а значит, в любом здании, где есть парадный подъезд, обязательно найдется черный ход.
Я задержался, так как потратил пару минут, чтобы презентовать смене на проходной упаковку пива. Я не боялся, что мой подарок будет отвергнут – четверо мужиков, которым предстоит сутки сидеть в замкнутом пространстве, обязательно найдут применение халявному спиртному, даже если кто-то из них не пьет. Я же получил возможность сделать несколько важных для меня наблюдений и закрепил впечатление о себе как о недалеком безобидном парне, который жаждет со всеми подружиться.
- Твою мать, Бреди, почему так долго? – рявкнул Эрни, пропуская меня на лестницу и захлопывая дверь.
Он сегодня вообще был не в духе. И я знал, что было тому причиной. Более того, я почти любовался этой тварью – его левая скула чуть заметно припухла и была украшена царапиной.
Утром, незадолго до пятиминутки, Берт, давясь от смеха, рассказал, что, как я и предвидел, Ривера заявился в отделение ближе к вечеру и попытался затащить Падалеки в подсобку. И тогда Джаред ему врезал. По лицу. Кулаком. С размаху.
Разумеется, в рукопашной у Джея не было шансов против этой тренированной мрази, но в данном случае сыграл свою роль эффект неожиданности. Эрни не мог даже предположить, что жертва вздумает сопротивляться, и поэтому под одобрительное молчание пациентов растянулся на полу. Тут подоспел Уиздом, добавил ему пару раз по ребрам и выставил из отделения.
У меня возникло сильное искушение пройтись по ребрам Берта, который допустил, чтобы все зашло так далеко, но я сдержался. Черт с ним, я не могу разобраться сразу со всеми. Но я еще сюда вернусь.
Я просто не поддержал веселье Берта и молча протянул ему пятьсот долларов. Он вздохнул и нехотя снял ролекс.
Я не стал выяснять у Джареда, почему он сразу не позвал Уиздома, - ведь я просил его не злить Риверу. Джаред сам все понял, и в ответ на мой невысказанный вопрос лишь передернул плечами: «Достал». Н-да, возразить нечего...
Берт стоял в двух шагах от нас, тактично отвернувшись. Я объяснил ему, что должен выяснить у мистера Падалеки его версию случившегося, чтобы потом изложить все в своем отчете. Мы стояли посередине коридора, все, что я мог сделать – это на миг сжать ладонь Джея, передавая ему записку, и ощутить ответное пожатие.
«Когда?» - молча спросил Падалеки.
«Сейчас» - кивнул я на записку.
Джаред углубился в чтение, со стороны это выглядело так, будто он, потупившись, слушает мою сдержанную отповедь относительно недопустимости столь неосторожного поведения, которое рискует свести на нет все наши с мистером Уиздомом усилия. Я не очень задумывался над тем, что говорю, положившись на свой талант импровизатора, и просто смотрел на Джея. Любовался падающей на глаза темной прядью и сосредоточенно поджатыми губами, которые помнил мягкими и податливыми. У него все будет хорошо, я уверен. Со мной или без меня – это уже другой вопрос... интересно, кто с ним будет, ну... после?.. Блядь, если я хоть немного еще подумаю в этом направлении, я не просто смогу его убить, я убью Джареда прямо сейчас – от одной мысли о другом мужчине рядом я абсолютно теряю рассудок.
- ...беречь руки, - очевидно, на волне вчерашнего выдало мое подсознание, а я не успел вовремя заткнуться. Н-да, я только что сообщил мистеру Падалеки, что ему нельзя лезть в драку, так как он должен беречь руки. Не самая страшная оговорка, но мне надо лучше следить за своим языком. И вообще – соберись, Эклз, какого черта?!!
« Охуел?» - поднял на меня глаза Падалеки.
«Извини, вырвалось» - пожал плечами я.
Вслух я попрощался – вежливо и сухо, и собрался уходить, забрав у Джея прочитанную записку и еще на миг сжав его ладонь.
«Дженс» - почти услышал я, когда Джаред коснулся моего плеча.
«Что?»
- Я понял вас, мистер Брэди, - спокойно произнес он, выразительно глядя на меня. - Я буду беречь руки.
Он бросил быстрый взгляд по сторонам и, вновь посмотрев мне в глаза, нарочито неторопливо облизал указательный и средний пальцы, совершенно неприлично засовывая их в рот. Я нервно сглотнул, мгновенно представив себе дальнейшее развитие событий. А потом согнулся в приступе беззвучного смеха.
«Падалеки, я тебя убью!» - почему-то эта выходка Джея не только развеселила, но и успокоила меня. Раз он может смеяться – почему я должен изображать из себя приговоренного к казни?
«Я рад, что смог поднять тебе настроение. До вечера, Дженс».
«До вечера, малыш».
- Бреди, я одного не понял, - спросил Берт, когда мы почти дошли до ординаторской, - что такого он умеет делать руками, что должен их так беречь?
У меня из глаз чуть не брызнули слезы. Я бы тебе ответил, Уиздом...
- Понятия не имею, – с трудом выдавил я. - Мне велели их беречь, а значит – я буду это делать...
Должен сказать, что Джаред меня послушался и целый день вел себя в строгом соответствии с изложенными в записке инструкциями - то есть вообще не попадался мне на глаза. Учитывая, что я ни на шаг не отходил от Риверы (согласно старой мудрости относительно того, насколько близко надо держать своих врагов), Эрни тоже Джареда не видел, а именно этого я и добивался.
Мне стало даже интересно, как в условиях весьма небольшого отделения можно так виртуозно прятаться и, главное, где. Впрочем, пока рядом со мной Ривера, я предпочту этого не знать.
Еще я начал понимать, насколько трудна работа аниматоров при дорогих отелях. Трудна и неблагодарна. Я лез из кожи вон, лишь бы развлечь этого ублюдка и не дать ему вспомнить о Джареде. А ведь, между прочим, мы оба были на работе... Я проиграл сто пятьдесят долларов в карты, я исчерпал весь свой запас похабных анекдотов, в конце концов я был настолько мил и любезен, что чуть не нарвался на быстрый секс в туалете, еле отвертелся. Часам к четырем Ривера смотрел на меня уже с раздражением, похоже, он был бы рад хоть на минуту остаться в одиночестве, но нет, сука, даже не надейся. Ты меня хотел – так получи, ублюдок.
Когда незадолго до ужина я «вспомнил», что надо бы забрать из машины сумку, мне показалось, что Эрни вздохнул с облегчением. Ладно, поскольку предполагалось, что он будет ждать меня внизу, я мог подарить ему пять минут покоя...
- ... Показывай, что там у тебя? – раздраженно, почти злобно. Н-да, парень, хреново, когда отворачивается удача? И это ты еще даже не представляешь, чем закончится сегодняшний день...
Я был готов, что Эрни проявит любопытство. Более того, вчера у меня мелькнула мысль разжиться у Иена парой каких-нибудь аксессуаров, но потом мне стало противно – блядь, ну какого черта? Перебьется. У меня в сумке лежит одежда для Джареда, я не могу позволить, чтобы она соприкасалась с этим...
- Красавчик, - я обогнул Риверу и пошел вверх, - что за радость портить себе сюрприз? Вечером покажу, обещаю.
Эрни со злостью рванул сумку на себя. Я по инерции сделал шаг на ступеньку ниже.
- Я кому сказал! – рыкнул Ривера.
- Вот и мне интересно, ты помнишь, кому ты это сказал? – негромко поинтересовался я, полоснув парня по лицу недобрым взглядом. - Сбавь тон, сука, и быстро.
Эрни меня понял и злобно ощерился. Даже если воздух клиники и был крайне вреден для здоровья, то сотрудников это никаким образом не касалось.
Я брезгливо отцепил его пальцы от сумки и продолжил подниматься на третий этаж. Первый раунд за мной, тварь.
В отделении Ривера заявил, что идет спать, и заперся в кладовке. Один. Я облегченно вздохнул. Надеюсь, хотя бы пара часов покоя у меня есть.
Я выставил в коридор два стула из общего зала, взял в ординаторской газету, потом уселся на один из стульев, положил ноги на второй и приготовился к долгому ожиданию. Я не хотел упустить возможность поприветствовать Эрни после пробуждения.
Джаред вырос рядом со мной, словно из-под земли. Черт, где бы он ни прятался, похоже, он был в курсе всего происходящего.
- Ты так его достал, что он решил передохнуть? – с улыбкой спросил Джей, прислоняясь к стене возле моего стула.
- Я старался, малыш, - усмехнулся я.
Черт, как же я хочу до него дотронуться... Коридор был пуст, врач уже ушел, Ривера спал или делал вид что спал, Шон и Линдси смотрели телевизор в ординаторской. Я со вздохом отбросил в сторону газету и привлек Джея к себе, обнимая за поясницу и утыкаясь лицом в его живот, зубами вытаскивая футболку из штанов, зарываясь под нее, касаясь губами теплой кожи. Он тут же запустил пальцы в мои волосы и чуть выгнулся мне навстречу, прижимаясь более тесно.
Я шептал его имя, пьянея от запаха и вкуса, и понимал, что ради одной этой минуты готов отдать все.
Я с трудом оторвался от своего занятия и запрокинул голову, чтобы увидеть его лицо. Поймав мой взгляд, он тут же скользнул вниз, опускаясь передо мной на колени.
- Дженсен, - тихо произнес он, - мой Дженсен...
Ч-черт, я начинаю любить свое имя...
Я мягко коснулся его губ, не позволяя вовлечь себя в более глубокий поцелуй.
- Не сейчас, Джей, - прошептал я, - малыш, не сейчас... Прошу тебя, уходи, я не верю, что Ривера спит...
- Да, Дженс, - Джаред провел кончиками пальцев по моей щеке. - Уже ушел. Я просто очень хотел прикоснуться к тебе...
- Я знаю... Я тоже...
Почему-то каждый раз расставаться с Джаредом - словно вновь открывать почти зажившую рану. Это физически больно.
Никогда не думал, что найдется человек, который сведет меня с ума до такой степени и, похоже, сам потеряет из-за меня разум. Черт, может, не его надо вытаскивать, а самому проситься на соседнюю койку?..
Падалеки исчез так же бесшумно, как и появился.
Я поднял газету, но не успел даже развернуть ее, как мои дурные предчувствия обрели плоть и высунулись из кладовки, настороженно оглядывая коридор.
- Мне показалось, я слышал голос этой неуловимой сучки с дурацким именем, - как ни в чем не бывало, ворчливо заявил Ривера и окинул меня удивленным взглядом. - А ты чего тут?
Ну вот, кажется, и помирились.
- Так ты тоже заметил, что эта маленькая дрянь прячется? – приподнял брови я, запоздало холодея от мысли, что дело решали секунды. - В конце концов, это обидно - я к мерзавцу со всей душой, а он нос воротит, на глаза не показывается... Вот я и решил покараулить...
Ривера еще раз зыркнул по сторонам и покачал головой.
- Дохлый номер, Брэди. Этот урод может целыми днями где-то пропадать, узнаю, где – убью на хер. Ладно, к ночи объявится, не волнуйся, он не захочет, чтобы его сочли сбежавшим...
- Почему? – не удержался я.
- Они же психи. Ни хера не втыкают, хуже детей. При побегах эти умалишенные ублюдки обычно так калечатся – потом опознать с трудом удается. Но удается. Иначе вся отчетность к чертям, сам понимаешь...
Гексоген или тротил – вот в чем вопрос...
- Ладно, я все же еще посижу, - буркнул я, закрываясь газетой.
- Ну, как хочешь, - дернул плечами Эрни и вполне ожидаемо предложил: - А то, если возникнет желание – приходи ко мне, поваляемся... Я не буду приставать, честное скаутское!
Блядь, сука, не в тебе дело. Вот я действительно могу не сдержаться...
- Пожалуй, я лучше потерплю до вечера, - кисло улыбнулся я поверх газеты и зло встряхнул ее, распрямляя листы.
- Как знаешь. Слушай, сделай доброе дело – раздай вечерние таблетки сам. Я все же вздремну пару часиков. Ночь обещает быть долгой.
Ривера выразительно поиграл бровями и закрыл за собой дверь.
Ночь действительно обещала быть долгой.
Пока что на часах было только без четверти семь.

***

Я сидел в комнате персонала и напряженно прислушивался к звукам, доносившимся из ординаторской. Точнее, последние шесть с половиной минут я слушал тишину. Пока что все шло строго по плану. И это заставляло меня нервничать.
Я вышел из-за стола в тот момент, когда виски уже был разлит по стаканам. По телевизору шло какое-то развлекательное шоу, которое увлеченно смотрела Линдси, Шон вертел в руках бутылку Джека Дэниелса, изучая этикетку, Ривера сидел в кресле и наблюдал за мной тяжелым, нехорошим взглядом. Он вообще странно смотрел на меня весь вечер, точно начал в чем-то подозревать. Впрочем – к черту его. Он уже не сможет помешать.
Я выложил на стол телефон и внезапно «обнаружил» пропущенный звонок. Тогда я коснулся губами своего стакана, якобы делая глоток, одобрительно кашлянул и поднялся на ноги, попросив остальных не ждать меня. Думаю, подобная вежливость была лишней – никто и не собирался этого делать, краем глаза я видел, как пригубила свой бокал Линдси, и залпом осушил стакан Шон.
- Salud, amigo, - негромко произнес мне в спину Ривера.
Я поднял вверх кулак в знак солидарности и вышел из ординаторской.
Добрался до комнаты персонала, засек время и стал ждать.
Я слышал смех стремительно пьянеющей Линдси и рык Шона, пытающегося рассказать анекдот.
Глок лежал в ладони, успокаивая знакомой тяжестью. Их трое, а значит, есть риск, что кто-то наиболее стойкий может почувствовать неладное и поднять тревогу. Главное – не дать им воспользоваться рацией. Поэтому я сидел и слушал, готовый вмешаться в любую минуту.
Постепенно голоса становились все неразборчивее, через пятнадцать минут воцарилась тишина. Я подождал еще десять минут – ни звука.
Слишком просто. Так не бывает. Только не в моей жизни.
Я засунул один пистолет за пояс, второй покрепче сжал в руке и пошел осматривать место преступления.
... Первый раз я всерьез подрался в первом классе, когда Барри Холл (нет, не тот, просто полный тезка) обозвал меня Барби. Что интересно, по сути, он был абсолютно прав, меня самого ощутимо подташнивало от вида девчонки, что смотрела на меня из зеркала, но ему не стоило заявлять об этом перед всем классом. Тогда же я понял, что драться мне нравится. Постепенно это превратилось в серьезную головную боль для моих родителей и привычный способ решения проблемы собственной внешности для меня – по крайней мере, Барби меня больше не называли, да и вообще побаивались цеплять. Когда в тринадцать лет старшеклассники сломали мне нос, я настолько старательно игнорировал все врачебные рекомендации, что он остался слегка искривленным, и это окончательно убедило меня в правильности выбранного пути – кривоносые девчонки мне как-то не попадались, из чего я сделал вывод, что на девчонку больше не похож. Но продолжал драться, уже по привычке, просто чтобы не ронять свой авторитет. Мать с отцом долго решали, что со мной делать, и, наконец, после очередного вызова в школу решили отдать в секцию бокса, надеясь направить мою разрушительную энергию в мирное русло. Я не возражал. В четырнадцать лет я начал понимать, что меня интересуют не только девушки, и своим решением заняться спортом преследовал две цели – попробовать выбить эту дурь из головы, а если не получится – научиться защищать себя. В том, что, реши я следовать зову природы, мне понадобится себя защищать, я не сомневался – это Техас, парни... В секции я продержался около полугода, ничему серьезному за это время меня, разумеется, научить не смогли, так – поставили удар да утвердили во мнении, что в обычной жизни спортивные принципы абсолютно неприменимы. Удивительно, но меня выгнали не за полную неспособность драться честно, хотя так оно и было. Мою спортивную карьеру самым безжалостным образом зарубил врач школьной медкомиссии, безапелляционно заявивший о том, что продолжать заниматься боксом с моей прогрессирующей близорукостью – прямой путь к отслоению сетчатки и слепоте. Спорт я оставил без особого сожаления и сделал для себя два вывода: пора копить деньги на операцию по коррекции зрения и необходимо научиться драться так, чтобы не пропускать удары в голову. К счастью, операцию мне профинансировали родители до того, как открылась правда о моей ориентации; таким образом, я смог сосредоточиться на оттачивании главного навыка – уходить от ударов в лицо и по голове, после операции это стало вдвойне актуально. Разумеется, иногда случались промахи, как в драке с Иеном, но в целом я ощущал приближение опасности каким-то шестым чувством.
Сегодня оно меня к счастью не подвело. Потому что кулак Риверы летел мне точно в переносицу.
Эрни поджидал меня за дверью в ординаторскую и попытался нанести удар сразу, как только я показался на пороге.
Я увернулся, жертвуя равновесием, оказался на полу и перекатом ушел в сторону. К счастью, помимо всего прочего, в спорте учат падать и ничего себе не ломать.
Блядь, но как?.. – промелькнуло в голове.
Я нырнул под стол, стремясь заполучить между собой и разъяренным Эрни хоть какую-то преграду, и понял, что выронил второй пистолет.
Я скользнул по полу обратно, благословляя линолеум, и исполнил что-то вроде фигуры нижнего брейк-данса, одной ногой заряжая по лицу Ривере, кинувшемуся к оружию, а ударом другой отправляя пистолет под шкаф. Эрни с рычанием пошатнулся и попытался ухватить меня за лодыжку, я пнул его еще раз и вновь оказался под столом. Блядь, если я заору, что больше не играю, интересно, это сработает? Ой, вряд ли... Проверять я не стал и моментально вынырнул с другой стороны, выпрямляясь во весь рост и направляя глок, который, к счастью, так и не выпустил из руки, на Эрни.
- Стоять, сука! – заорал я.
Ривера моментально замер – в прищуренных глазах веселая ненависть, на губах полуулыбка. Я понял, почему он не стал поднимать тревогу. Он хотел поиграть со мной один на один.
- Что ж, молодец, сучонок, - негромко произнес он. - Я тебя недооценил. Может, положишь эту, хм, игрушку, и поговорим как настоящие мужики?
Ага, щас.
- Не льсти себе, Эрни, - ухмыльнулся я, - лучше постарайся не делать лишних движений – я могу испугаться и выстрелить.
Если что-то и способно заставить нервничать профессионала, привыкшего иметь дело с оружием, так это пистолет в руках необстрелянного гражданского. Когда такому персонажу придет в голову нажать на спуск – предсказать невозможно, а это делает его потенциально очень опасным.
- Я могу сесть? – осторожно спросил Ривера, не сводя с меня внимательного взгляда.
Это еще зачем? У него что, в кресле нож спрятан? Нет, маловероятно.
- Располагайся, будь как дома, - кивнул я. Черт, голос начал предательски подрагивать, но это ничего, главное – что не дрожит рука.
- Что в виски, Рик? – спокойно спросил Эрни, опускаясь в кресло.
Я не видел смысла кокетничать.
- Клозарил.
- А, блядское средство, - в глазах Риверы сверкнул нехороший огонь. - Что ж ты так палишься, сучонок? На клиентах опыта набирался?
Клозарил – второе излюбленное средство недобросовестных проституток после клофелина; в сочетании с алкоголем вырубает быстро и основательно. Разумеется, есть риск летального исхода при превышении дозировки, но кого волнуют подобные мелочи.
- Интересно, почему тебя не развезло. Что, дерьмо сыграло роль антидота?
Эрни с деланным изумлением приподнял бровь.
- А разве я тебе не говорил? Я не пью, детка.
Вот!!! Блядь, я всегда это знал!!! Нормальный человек не может не пить!!!
Я недобро усмехнулся.
- Мне так жаль, Эрни, но тебе придется поступиться своими принципами. Сегодня ты выпьешь.
Левой рукой я наполнил стакан и отправил его по столу к Ривере. Я не хотел рисковать и приближаться к нему.
- А если я откажусь? – парень с любопытством посмотрел на меня.
Я пожал плечами.
- Тогда я тебя пристрелю, - спокойно сказал я.
- А не зассышь?
- Заодно и проверим.
Он задумался.
- Одного понять не могу, - когда Ривера заговорил, его голос был спокоен, но под этим напускным спокойствием кипел гнев. - Почему, Брэди? Объясни, почему?
Я покачал головой.
- Ты не поймешь.
- А ты попробуй.
- Пей, блядь, иначе я стреляю! – теряя терпение, рявкнул я. - Используй свой последний шанс, сука, так остается хотя бы небольшая вероятность, что ты выживешь. Если я буду вынужден стрелять – это будет насмерть, обещаю.
В карих глазах мелькнуло что-то похожее на понимание. Приятно иметь дело с хорошими парнями, не правда ли – они не бьют ногами упавшего в драке и оставляют любому шанс на выживание. Правда, «хорошие парни» - это самоназвание. Те самые, оставшиеся в живых, называют подобных идеалистов идиотами.
- Я выживу, Брэди, не сомневайся, - тихо пообещал Ривера, внимательно глядя на меня. – А потом я найду тебя, и ты не один раз пожалеешь о том, что не выстрелил.
Мое лицо осталось бесстрастным.
- Не трать силы, Ривера, - твердо произнес я. - Я не убийца и не собираюсь становиться им. По крайней мере, если ты меня не вынудишь.
Эрни еще раз смерил меня взглядом – испытующим, оценивающим, а потом неожиданно улыбнулся светлой мальчишеской улыбкой.
Он мог сколько угодно изображать из себя крутого парня, но облегчение в его глазах невозможно было перепутать ни с чем. Почему-то те, кто ни во что не ставят чужую жизнь, страшно переживают за свою собственную.
- Что ж, Брэди... Твое здоровье!
Он в несколько глотков выпил виски и закашлялся.
Теперь засекаем время.
- Эй, Ривера, - подал голос я через пару минут, когда мне показалось, что Эрни задремал.
- Что?
Нет, показалось, глаза по-прежнему ясные и злые, во взгляде осознание собственного превосходства. Он искренне уверен, что переиграл меня.
- Где ты служил?
А что, этот вопрос занимал меня с самого начала. Боюсь, другой возможности спросить уже не будет.
Глаза Риверы нехорошо блеснули. Он произнес почти по слогам, растягивая гласные, наслаждаясь производимым эффектом.
- Гуантанамо.
Пиздец. Почему-то сомневаюсь, что он говорит исключительно про военную базу. Вот теперь вообще все понятно. Кроме одного – как он смог устроиться на работу сюда?
Внезапно у меня возникла одна мысль.
- Тебя ведь выгнали не потому, что ты гей?
Эрни усмехнулся.
- А кто тебе сказал, что я гей? Мне - как, впрочем, и тебе - все равно кого трахать. Не удивляйся - ты просто смотришь на баб не так, как педик. А уволили меня из-за недоразумения, проверка заявилась не вовремя, ну, ты понимаешь.
Нет, он не специально начал тянуть гласные, просто заработал клозарил, усугубляя нейротоксический эффект этанола и ускоряя наступление опьянения. А еще Ривере стало страшно и захотелось поговорить.
- Так все же, Брэди, блядская ты сучка, объясни, зачем ты все это сделал? Я думал, это я псих, но ты – что-то невероятное... Тебя приняли как человека, я тебе мальчика в первую же ночь организовал, а ты, неблагодарная блядь...
Я не собирался отвечать. Мне было интересно просто наблюдать. Никогда раньше я не стоял спокойно и не смотрел, как рядом умирает человек.
Хотя нет, было. Я просто забыл. Нет – постарался забыть.
- Чего молчишь, сука? Блядь, не додумайся ты до пистолетов... Я бы вывернул тебя наизнанку, ты бы кровью блевал, уебок...
У него начал заплетаться язык.
- Ну, какого хуя молчишь, Брэди?!! – почти с отчаяньем. - Почему?!!
Пожалуй, он не просто имеет право знать. Он должен. Иначе как-то глупо.
Я сел на стул, запястье онемело, но пистолет по-прежнему был направлен в сторону Эрни. Кто его знает, эту живучую тварь, может, притворяется. Хотя, вряд ли. Я сам растолок в пыль десять таблеток и высыпал в бутылку. Пока меня не было, Ривера, несомненно, мог вылить отравленный виски и наполнить бутылку чаем, но он не знал, что я вернусь с оружием. Он хотел поиграть, вряд ли ему пришло бы в голову обеспечивать себе пути к отступлению. Мне бы пришло, ему – сильно сомневаюсь.
- Джаред, Эрни, - пояснил я. - Джаред Падалеки.
Ривера хрипло засмеялся.
- Все так просто? – прозвучало смазано, усилилось слюноотделение, это клозарил. - Тебе так долго никто не давал, что одна хорошая задница, и ты готов похерить все? Ты больной, в курсе?.. Или это он так хорошо тебя, суку, выебал, что у тебя крыша поехала?..
Я покачал головой. Интересно, как долго? Пять, десять минут?
- Зря ты тронул Джареда, - негромко произнес я. - Я ведь уже говорил тебе – ненавижу, когда берут то, что принадлежит мне.
Ривера поперхнулся.
- Так у вас это... давно? Занятно... Примчался спасать... свою принцессу?.. Жаль... что ты немного... опоздал... Слышал бы ты... как он умолял меня... перестать...
Вот это вообще мимо цели. Раз тебе не удалось сломать Джареда, неужели ты думаешь, что сможешь задеть меня?
- Врешь, - спокойно ответил я, - этого парня проще убить, чем заставить умолять.
Бессильная ненависть, полыхнувшая в красивых карих глазах, подтвердила мою правоту. Нет, я бы, правда, пережил слова Эрни, но все равно стало как-то легче.
Пора было заканчивать. Ривера постепенно отключался, пока что он держался исключительно за счет силы воли, но это ненадолго.
Не знаю, хотел ли я пощекотать нервы себе или продемонстрировать Ривере, что уже не принимаю его в расчет, но я просто повернулся к нему спиной и полез под шкаф за вторым глоком.
Я услышал за спиной звук падения тела на пол. Упорный, сука, только ноги уже не держат, вот жалость-то, правда?
Я встал, отряхнулся и задумчиво посмотрел на корчащегося рядом с креслом парня. Наверное, до усрачки страшно чувствовать, что вырубаешься, и не знать, сможешь ли ты когда нибудь очнуться. Впрочем, если не терять оптимизма и твердо верить в счастливый финал, так можно умереть почти счастливым. Ничего, сейчас я это исправлю.
На самом деле, я соврал Ривере дважды. Ну, за последние десять минут. Разумеется, я не собирался давать ему ни единого шанса на выживание. И еще, пусть я и не в восторге от этого, но я убийца. Более того, мне понравилось убивать. Я не люблю вспоминать о той истории, о темном переулке и четырех ублюдках, напавших на нас с Веллингом, и я не очень хорошо помню саму драку. Но одно я помню прекрасно – тот, последний, роковой удар я нанес вполне осознанно, когда в нем не было никакой необходимости. Парень уже почти потерял сознание, и я это видел, но все равно со всей силой ударил его в висок кулаком, чувствуя, как выходят из суставов фаланги пальцев, и хрустит, вминаясь внутрь, хрупкая кость. Описать это ощущение невозможно. Я был всесилен и неуязвим, а чужая жизнь утекала у меня из-под пальцев... Тогда я понял, что мне надо выбирать, и выбирать быстро. Либо я пугаюсь того, что сделал и что почувствовал, и остаюсь человеком, либо продолжаю упиваться этим ощущением и превращаюсь в чудовище. Я сделал свой выбор. Стать крысой, чтобы остаться человеком – в этом гораздо больше логики, чем может показаться. Но я постарался запомнить, что для меня грань между зверем и мыслящим существом проходит где-то по краю обычного существования.
Так что я имел определенный опыт лишения жизни ближнего, и сейчас не испытывал никаких сомнений, собираясь прикончить беззащитного человека. И я не боялся, что убийство Эрни доставит мне удовольствие. Это была даже не месть – заслуженная кара. А палач – это просто работа, не лучше и не хуже прочих.
Я взял второй пистолет со стола и сел Ривере на грудь.
- Открой ротик, детка.
Я надавил Эрни на подбородок и заставил приоткрыть рот, а потом засунул внутрь дула обоих пистолетов. Парень отчаянно задергался.
- Вдвоем в одну дырку, ты ведь об этом мечтал, так, Эрни? Возможно, немного не хватает реализма, но трудно представить себе символ более фаллический, чем пистолет, ты согласен со мной? И вообще, сука, скажи спасибо, что я не хочу поганить хорошее оружие, иначе бы я тебе это сейчас не в рот запихивал.
Ривера замычал, его глаза горели яростью, но я прекрасно видел, что за этой яростью кроется страх. Он понял, что ошибся, приняв меня за хорошего парня, и что эта ошибка сейчас будет стоить ему жизни. Ну, хоть это он понял.
- И вообще, Эрни, ты должен быть мне благодарен, ведь я, фактически, сейчас выполняю твою работу. В тот момент, когда ты осознал, что продолжать жить и оставаться человеком больше не сможешь, ты должен был застрелиться сам.
Я наклонился ближе к тяжело дышавшему Эрни и прошептал ему на ухо:
- Забавно, правда? Так приятно убивать других, и так страшно умирать самому... Впрочем, если тебя это хоть немного утешит – когда сегодня умирать буду я, мне тоже будет очень страшно.
Потом я отстранился и нажал на спусковые крючки.
Два выстрела слились в один, но все равно прозвучали тише, чем в тире. Может, содержимое черепной коробки немного приглушило звук, черт его знает...
Тело подо мной несколько раз дернулось, из-под головы по полу стало расползаться кровавое пятно. Во что превратился затылок Риверы, я проверять не стал – выходное пулевое отверстие всегда в несколько раз больше входного, это я и так знаю. Потом я машинально вытер испачканные пистолеты о футболку Риверы и встал.
Вот, собственно, и все.
Я рассчитывал, что один выстрел вряд ли привлечет чье-то внимание; для того, чтобы распознать в простом громком хлопке пистолетный выстрел, надо: во-первых, ждать именно его, во-вторых, быть хорошо знакомым с этим звуком. А так – ну грохнуло что-то, мало ли... Раз никого не смутили крики того несчастного парня, Алекса, уж один резкий звук никого не напряжет и подавно.
Я забрал у бесчувственного Шона пистолет и ключи, потом вылил в раковину оставшийся виски, предварительно плеснув себе на шею, для запаха, может пригодиться на проходной. Кажется, здесь я закончил. Теперь мне стоит поторопиться, пока кто-нибудь не решил проверить, все ли у нас в порядке.
Я распахнул дверь в палату Джареда и прикрикнул на зашевелившихся больных:
- Спать! Все нормально!
Падалеки моментально оказался на ногах. Он был полностью одет. Разумно, но все равно придется переодеваться.
- Пошли, малыш, - кивнул я, - уходим, и быстро.
Джаред кошкой скользнул ко мне и на миг прижался всем телом, я коснулся губами его виска.
- Что ты слышал? – отрывисто спросил я.
- Сначала крик, минут через пятнадцать – выстрел, - четко ответил Джей, не отрывая взгляда от моего лица, словно он забыл, как я выгляжу.
- Ч-черт, так очевидно, что это был выстрел?
Я нехотя выпустил Джея из своих объятий и повлек за собой по коридору к комнате персонала.
- Для меня – очевидно, - отозвался Джей. - Я разбираюсь в оружии и неплохо стреляю сам.
- Когда это ты успел?
Джаред передернул плечами.
- Когда тебя с детства окружают вооруженные телохранители, невольно заинтересуешься.
А вот это приятный сюрприз.
- Тогда держи, – я протянул ему пистолет Шона. Кстати, это тоже был глок, как выяснилось, очень популярное оружие у копов и охранников.
Я не хотел, чтобы Джаред заходил в ординаторскую, но это же Падалеки, ему и в голову не пришло интересоваться моим мнением.
- Джей, не на... – только и успел выговорить я.
Впрочем, вид распростертого в луже крови тела оставил Джея равнодушным, блевать или падать в обморок он явно не собирался. Он пнул труп ногой и негромко произнес:
- Ты должен был оставить его мне, Дженс.
Н-да, а я чего ожидал?
- Ну извини.
- Ничего. Я понимаю. На твоем месте я тоже не удержался бы, - легко согласился Джаред, опустился на одно колено и, закрыв голову Риверы взятой с дивана подушкой, выстрелил сквозь нее в лицо мертвеца. Черт, и правда почти не слышно, не врут киношники.
- Я очень давно этого хотел, - с легкой застенчивой улыбкой пояснил Падалеки, посмотрев на меня.
- Эти живы? – спросил он, махнув пистолетом в сторону медсестры и охранника.
Я пожал плечами.
Тогда Джаред поднялся на ноги и, сжимая в руке окровавленную подушку, направился к Шону.
Я перехватил его за предплечье.
- Что ты собираешься делать? – хмуро спросил я. Блядь, более дурацкий вопрос сложно было придумать, а то не понятно.
Джаред повернулся ко мне, очевидно, решив, что я заслуживаю объяснений.
- Они все знали, Дженс, - негромко произнес он, в его глазах блеснула сталь. - Они все знали, но не пошевелили даже пальцем, чтобы остановить этого ублюдка. Я пытался поговорить и с ней, и с ним, я просил не за себя, я хотел помочь тому мальчишке... Мне вкатили сотку аминазина, вот и все, чего я добился... Так нельзя, понимаешь, Дженсен, нельзя всю жизнь не замечать творящееся рядом зло и надеяться, что таким образом ты выторгуешь собственную безопасность. Что зло проникнется твоей лояльностью, и постоянно будет обходить тебя стороной. Они должны быть наказаны. Я все равно сделаю это, даже не пытайся меня остановить.
Упрямо сжатые губы, решительный взгляд.
Я все же остановлю тебя, малыш. Пока я рядом, ты не превратишься в убийцу. Только не ты.
Я внимательно посмотрел Джею в глаза.
- Джаред, скажи одно, ты действительно хочешь смерти этих людей? – негромко спросил я.
- Да, - ни тени сомнения в голосе.
Молодец. Так и надо. Уж если что-то решил – иди до конца.
Я осторожно вытащил подушку из его судорожно сжатых пальцев, достал из-за пояса свой пистолет и отсалютовал им Джареду.
- Хорошо, малыш. Для тебя – все, что захочешь.
Сначала я застрелил Шона, потом Линдси. Нажимая на спуск, я смотрел в глаза Джею. Он ни на секунду не отвел взгляда.
Когда я закончил, он подошел ко мне, обнял и прошептал, прикасаясь губами к губам, точно давая клятву на святыне:
- Твой. Навсегда.
- Я знаю, - отозвался я, обнимая его рукой с зажатым в ней еще теплым пистолетом и отвечая на поцелуй.
Мы все же очень похожи. Только если Джаред привязывает меня к себе сексом, то я пытаюсь соединить его судьбу с моей при помощи крови. Секс и кровь... Не так уж этого мало.
Я не стал расстраивать Джея и говорить ему, что когда я стрелял в охранника и медсестру, скорее всего, они были уже мертвы.

***

В комнате персонала я торопливо доставал из сумки одежду и передавал ее Джареду. Парень в пижаме – не самое обычное зрелище на дороге, даже ночью. Больше всего я волновался из-за обуви.
- Ну, как? – нетерпеливо спросил я, когда натянувший джинсы и носки Джей влез в ботинки.
Он встал и прошелся.
- Порядок, - довольно отозвался Джаред и с любопытством посмотрел на меня.
- Что?
- Ты все это купил?.. Для меня?
Мне стало смешно.
- А ты бы хотел, чтобы я это украл? Прости, исправлюсь.
- Нет, просто... Это приятно.
Блядь, ну почему самая простая его фраза заставляет мое сердце переворачиваться в груди?
Внезапно мне в голову пришла одна забавная мысль, я не удержался и улыбнулся.
- Что? – занервничал Джаред, уже надевший футболку и теперь застегивающий рубашку. - Я плохо выгляжу?
- Нет, - отозвался я. - Просто я понял, что второй раз в жизни вижу тебя в нормальной одежде. Ты всегда либо в пижаме, либо голый.
Глаза Джея весело сверкнули.
- И как тебе больше нравится? – спросил он, садясь на стул, чтобы зашнуровать ботинки.
- Да мне, если честно, параллельно, - отозвался я, запихивая в опустевшую сумку свое барахло, принесенное еще утром из раздевалки. - Все равно итог один – в конце концов, ты будешь голым.
Горячая волна, от паха и по всему телу. Я даже думать спокойно о подобном не могу...
Куртку для Джея я покупать не решился, даже с рубашкой не вполне угадал, короткая, но ничего, ночи уже почти теплые, не замерзнет. Я проверил пистолеты за поясом и влез в свою кожанку, мне было необходимо закрыть оружие.
-Дженс, - Джаред подошел вплотную и приподнял мой подбородок, заставляя посмотреть на него. - Почему ты до последнего не хочешь говорить, что мы будем делать дальше?
Испытующий, внимательный взгляд. Ч-черт, но я же не надеялся, что удастся этого вообще избежать, верно?
И я рассказал.
Джаред побледнел и отшатнулся.
- Это самоубийство, Дженс, - твердо произнес он. - Я не позволю. Я не хочу. Сейчас я вернусь в палату и лягу спать, но ты этого не сделаешь. Блядь, в этом нет необходимости. Мы уйдем вместе, слышишь? Дженс, кого и зачем ты наказываешь? Себя? Меня? Что ты хочешь доказать? Эти две минуты – они вообще ничего не значат!!!
Мне хотелось прижать его к себе и поцелуями погасить зарождающуюся истерику. Но я не имел права.
- Они значат твою жизнь, Джей, - жестко произнес я. - Засунь куда подальше свое вечное хочу – не хочу. Неужели ты думаешь, что я мечтаю сдохнуть в этой жопе мира?!! Если я готов это сделать ради тебя, имей хоть каплю уважения, перестань выебываться и истерить!!!
Лицо Джея окаменело.
- Я не пойду с тобой, Дженс, – тихо произнес он. - Мне не нужна жизнь, в которой нет тебя.
Я знал, что будет нелегко. Не думал, что настолько. Я вытащил пистолет и приставил к своему виску. Джаред рванулся ко мне и тут же замер, понимая, что теперь он вынужден меня выслушать.
- Джей, сейчас ты пообещаешь мне кое-что, - негромко произнес я, сердце сжалось от тоски и дурных предчувствий. - Ты пойдешь со мной, ты сделаешь все, как я скажу, а если мне не удастся выбраться – ты уедешь. В дне сумки зашиты деньги, около десяти тысяч, на первое время хватит. Ты поедешь в Нью-Йорк и найдешь человека, письмо к которому лежит вместе с деньгами. Он обязан мне жизнью. Если не сложится – там же записка с телефоном Гэмбл. Она точно поможет. Если сейчас ты скажешь «нет» – я вышибу себе мозги. Тогда ты действительно сможешь спокойно вернуться в палату и лечь спать.
Меня трясло. Когда ледяные пальцы Джея коснулись моего запястья, я чуть не нажал на спуск.
- Дженс, я все понял, я обещаю, - тихо произнес Джаред, осторожно отводя руку с пистолетом от моей головы. - Как ты сказал, так и будет. Только по-твоему.
Он легко коснулся губами моих пальцев, сжимающих глок. Блядь, не верю, ну вот ни капли не верю гаду, ни на секунду...
Мы молча выбрались на лестницу запасного выхода, я объяснил Джареду, что он должен идти до проходной вдоль стены, тогда как я пойду открыто, отвлекая внимание на себя. Он кивнул и шагнул в ночь.
В груди сдавило так больно, что я не выдержал.
- Малыш... – тихо произнес я.
Он услышал и вынырнул из темноты, в глазах немой вопрос.
Мне нужно было сказать ему об этом. Есть вещи, которые просто нужно успеть сказать. Нельзя умирать, когда самое главное осталось непроизнесенным.
- Малыш, я люблю тебя, - прошептал я еле слышно, но Джаред понял.
Я видел, что он очень хотел броситься ко мне, но замер на месте и покачал головой.
- Не смей, Дженс. Не смей со мной прощаться, слышишь?!! – сорванным шепотом произнес он. - Пожалуйста, не прощайся.
Я промолчал. Не хочет – не буду.
Джей выдохнул и исчез в темноте.

***

Мы вновь встретились уже возле проходной, и на миг переплели пальцы, ободряя и поддерживая друг друга.
- Вообще-то я рассчитывал услышать что-то вроде «я тебя тоже», - буркнул я, возвращаясь к актуальной теме. Я был уже абсолютно, непробиваемо спокоен – ни страха, ни плохих предчувствий. Настало время действовать, а значит, все остальное – к черту.
По голосу Джея я понял, что он улыбается.
- А ты сомневаешься в этом, Дженсен? – он прижался ко мне сзади и прошептал на ухо: - Если хочешь услышать, что я безумно люблю тебя, просто выберись оттуда, хорошо?
- Ты когда-нибудь перестанешь ставить мне условия, а, чудовище? – помимо воли улыбнулся я и дернул плечами, стряхивая Падалеки. - Все, пошел.
Джаред прижался к стене возле двери. Я нажал на кнопку внешней селекторной связи.
- Что?- прохрипело из динамика минуту спустя.
- Парни, выпустите меня на полчасика, а? – неуверенно попросил я.
Секундная заминка.
- Блядь, это кто там охуел на всю голову, Джексон, ты? Опять нажрался, сука?
- Это не Джексон, я Рик Брэди, из шестого, я новенький, - терпеливо пояснил я. - И да, я понимаю, как звучит моя просьба, но Ривера сказал, что если у него через полчаса не будет пива, он меня грохнет. И, знаете, почему-то я ему верю.
Молчание.
- Ривера? Что за бред... Он же не пьет.
Потрясающе, какой сплоченный коллектив – все про всех всё знают. Ну, ничего. Немного истерики в голос, сейчас у меня это получится без проблем, денек тот еще выдался.
- Блядь, вот сходи и скажи ему об этом! – воскликнул я, - он нажрался, как свинья, разнес пол-отделения, а потом приставил мне к горлу нож и потребовал пива!
- Хуево, - констатировал динамик.
Раз Риверу здесь все знают, то ни для кого не является секретом, что он абсолютно ебанутый. И, кстати, не только я с большим недоверием отношусь к непьющим людям. На месте моего невидимого собеседника я точно пришел бы к выводу, что Эрни потому и не пил, что в пьяном виде у него окончательно срывает крышу.
- Слушайте, парни, не хотите выпускать меня на улицу – не надо, мне самому не очень-то улыбается среди ночи искать пиво для этого ублюдка, - заскулил я. - Но можно я хотя бы посижу у вас, а? Блядь, я не пойду туда, он меня реально убьет! Слушайте, а пошли вместе? У вас же есть шокеры, может, просто вырубите его?
- Где МакКеон и Реис? – проигнорировал мою просьбу динамик.
- Если ты о Линдси и Шоне, так они с самого начала заперлись в ординаторской! Блядь, к себе они меня точно не пустят!!!
Долгая пауза.
- Знаешь, парень, нам всем будет гораздо спокойнее, если мы вернемся к первоначальному плану, и ты просто сходишь за пивом, - подвел итог своим размышлениям динамик, и минуту спустя щелкнул электронный замок.
Я достал пистолет и шагнул внутрь.
Фрэнк на меня даже не посмотрел, перебирая связку ключей.
- Сынок, разумеется, все уже закрыто, но в паре кварталов есть бар, хозяин – человек понимающий, думаю...
Он осекся, когда я приставил к его животу пистолет. Фрэнк растерянно посмотрел вниз, потом поднял полный недоумения взгляд на меня.
- Что...
Я прижал охранника к стене и закрыл ему рот рукой. Он даже не пытался сопротивляться, словно никак не мог понять, что происходит. За моей спиной в приоткрытую дверь проскользнул Джаред и плотно закрыл ее за собой. Щелкнул замок.
Теперь я обязан сделать так, чтобы бывший полицейский мне поверил и не стал геройствовать понапрасну.
- Тихо, Фрэнк, тихо, - шепотом заговорил я. - Я не собираюсь убивать тебя, да и ты не очень-то хочешь умирать, верно? Так что в целом наши желания совпадают и очень велик шанс, что они осуществятся. Но если ты дернешься или крикнешь, я выстрелю, и тогда ты умрешь. Пуля попадет в печень, Фрэнк, ты ведь был копом, правильно? Ты не можешь не знать, что значит пуля в печени. Это внутреннее кровотечение, которое вне больницы остановить практически невозможно, а до больницы тебя не довезут, просто не успеют... Это плохая смерть, Фрэнк, это очень больно... Спроси себя, Фрэнк, стоит ли это поганое место того, чтобы за него умереть? Ведь если решаешь за что-то умереть, это должна быть по-настоящему стоящая вещь, правда?
Я успокаивал его своим голосом, не прерывая зрительного контакта, и постоянно называл по имени, пока Джаред забирал ключи, пистолет и шокер. Глок и «Тайзер» перекочевали в карманы моей куртки, с ключами вышла заминка.
- Какой? – выдохнул Джей мне в ухо.
- Фрэнк, сейчас ты покажешь ключи от вашей комнаты и от внешней двери, - почти ласково сказал я. - Только без резких движений, ладно? Ведь наверняка есть люди, которым твоя смерть причинит боль, верно? Не надо их расстраивать, Фрэнк...
Охранник с трудом отвел от меня остекленевший взгляд и указал на один обычный и один электронный ключ.
- Вот молодец, - одобрил я.
- Эй, Фрэнк, - раздалось из мониторной, - ты чего там застрял?
Джаред замер. Я этого не видел, но явственно почувствовал.
- Сейчас я уберу руку, и ты громко скажешь, что все в порядке, хорошо? – прошептал я. - Помни про печень, Фрэнк. Моргни, если мы договорились.
Охранник незамедлительно закрыл и вновь открыл глаза.
Я медленно опустил руку. Пальцы, сжимающие глок, напряглись.
- Все в порядке, парни! – неестественно бодро заявил охранник и вопросительно посмотрел на меня. - Я сейчас.
Я ободряюще улыбнулся.
- Хорошо. А теперь повернись лицом к стене. Но помни, печень – она большая, и со спины тоже прекрасно простреливается.
- Сначала ногу подними, - раздалось снизу тихое.
Я опустил взгляд и увидел, что Джей стаскивает с ноги Фрэнка ботинок.
- Зачем?
- Надо!
Нет, ну ладно, если ему понадобился потный ботинок постороннего мужика - пусть берет, но если речь идет о сексуальном фетише, я предпочел бы отдать свой...
Завладев желанной добычей, Джаред осторожно подкрался к двери в мониторную и практически бесшумно запер ее. Кажется, пора.
Я снял с «тайзера» отстреливающуюся кассету, превратив в обычный, хотя и довольно мощный электрошокер, и отстранившись от Фрэнка на расстояние вытянутой руки, прижал электроды к его шее чуть пониже затылка. Ровно на пять секунд.
Раздался сухой треск, и подрагивающее тело шумно рухнуло на пол. Надеюсь, Фрэнк выживет. Его смерть мне не нужна.
- Что там у тебя?! – раздалось из комнаты охраны, дверь дернули изнутри.
- Вперед! - скомандовал я.
Джаред бесшумной тенью перемахнул через турникет и быстро открыл внешнюю дверь. Я понял, для чего ему понадобился ботинок – он вбил его в промежуток между косяком и самой дверью, не давая ей закрыться и отрезать мне путь к спасению. Молодец, у меня времени возиться с ключами точно не будет. Да и вообще – связка осталась у Джареда.
Падалеки кинул на меня последний взгляд, полный тревоги, и бросился прочь.
Тогда я развернулся к двери в комнату охраны и выстрелил первый раз…

***

Я не пытался обманывать себя и делать вид, будто у меня не было иного выхода. Выход был, и Джаред это сразу понял. Только надо было действовать по-другому еще утром. Но я не хотел оставлять себе путь для отступления на случай, если смалодушничаю. Можно было замазать грязью номера импалы и припарковать ее возле самой проходной, а не оставлять за пределами зоны действия камеры, куда бежать ровно две минуты. Импала, конечно, машина приметная, но не уникальная, запалить ее марку было бы вполне в пределах допустимого риска.
Но я не просто хотел, я должен был сыграть в эту русскую рулетку с одним отсутствующим патроном в барабане. Если я выживу – значит, я все сделал правильно, и удача (или Всевышний, кто знает?) все еще на моей стороне. Если нет – я слишком много натворил за последние дни, чтобы считать себя невинной жертвой.
Стремился ли я подсознательно к наказанию, как предположил Джаред? Возможно. Похоже, Фрейд имел в виду что-то подобное, когда говорил о «преступниках с чувством вины». И уверенность в собственной правоте, к сожалению, тут абсолютно ни при чем.
Как бы то ни было, автомобиль был припаркован в стороне. Бежать до него две минуты. Охрана выломает дверь мониторной комнаты и откроет входную секунд за двадцать. Итого – около ста секунд нам будут стрелять в спину. Подставлять под пули Джареда я не мог, не его вина, что у меня проблемы с головой и самооценкой, хотя официальный шизофреник у нас он.
Значит, передо мной стояла очень простая задача – я должен был дать Джею эти две минуты. А если получится – еще хотя бы полторы, чтобы завести машину и подогнать ее чуть ближе к проходной, на границу зоны охвата камеры наблюдения. Там нельзя было оставить машину, потому что это была середина проезжей части, но остановиться на секунду – запросто.
Я не хотел даже допускать такой вариант, что импала может не завестись. Если подобное случится, я буду каждую ночь являться Розенбауму во сне и доведу до самоубийства своим занудством.
Как только Джаред выбирается с проходной, я начинаю стрелять. Не через стекло – учитывая небольшое расстояние, меня покалечит осколками после первого же выстрела. Я буду стрелять через дверь. Это просто кусок пластика, сороковой калибр обязан пробивать такую херню, как нечего делать.
Маловероятно, что здешние охранники являются олицетворением доблести и отваги, подобные качества абсолютно лишние для того, чтобы стеречь больных. Значит, скорее всего, пока я буду стрелять, они и носа не высунут из мониторной комнаты, в идеале – вообще с пола не поднимутся. Это даст Джареду необходимое время. Впрочем, это как раз наиболее уязвимый момент операции, здесь возможны варианты...
Теоретически и очень условно, реакцию людей на пули, свистящие над головой, можно разделить на три типа.
В первом случае срабатывает безусловный рефлекс «что происходит?». Это способ реагирования безобидных гражданских, который, в лучшем случае, заканчивается ранением в мягкие ткани и объяснением парамедикам: «Я услышал выстрелы и пошел посмотреть». Если в охрану клиники брали безобидных гражданских – я покойник. С такого персонажа станется просто встать и, принимая мои пули своим телом, расстрелять меня в ответ.
Второй вариант предполагает наличие определенного представления об огнестрельном оружии, но недостаточный навык обращения с ним. В этом случае люди стараются слиться с полом и не шевелиться вообще, пока не минует опасность. Собственно, это мой единственный шанс на выживание.
И, наконец, третий способ реагирования – для профессионалов. Они не только грамотно укрываются от огня противника, но и быстро организуют ответную пальбу. Ну, очевидно, что в этом случае мне пиздец, быстрый и окончательный.
Я даже не пытался прикинуть вероятность того, что трое оставшихся охранников среагируют правильно и оценят свою жизнь дороже хорошей зарплаты. Потому что просчитать подобное было невозможно, можно было только проверить на практике. Что я и собирался сделать.
Мне нужно только две минуты.
Значит, они у меня будут.

***

Я развернулся к двери в комнату охраны и выстрелил первый раз. Значительно выше уровня головы. В двери появилась дыра, от нее вверх и вниз потянулись трещины. Черт, такими темпами я скоро останусь перед пустым дверным проемом.
Не знаю почему, но у меня даже мысли не возникло попытаться перестрелять всех троих раньше, чем они прочухались. Я же говорю, Джаред на меня как-то странно действует, человечным становлюсь, бля... Пока он не попросит, никого убить просто рука не поднимается...
Я подавил неуместный смешок. За дверью раздался неслаженный звук падения трех тушек на пол и грохот опрокидываемых кресел. Охрана занимала оборону.
Я вновь нажал на спуск. И потом уже стрелял с частотой приблизительно один раз в две секунды, стараясь попадать примерно в одно и тоже место и с тоской понимая, что дверь долго не выдержит.
У меня был сорок один патрон в трех пистолетах. Это около полутора минут. Хорошо, значит паузы чуть больше.
Там, внутри, раздавался грохот взрывающихся мониторов и треск крушащихся пластиковых панелей.
Я стрелял и считал выстрелы.
... десять... одиннадцать... двенадцать...
Первый пистолет упал на пол, я, почти не замешкавшись, выхватил из-за пояса второй и продолжил.
... тринадцать... четырнадцать... пятнадцать...
Если бы в эту минуту у кого-нибудь хватило ума крикнуть мне в ухо... нет, разумеется, он сразу получил бы пулю промеж глаз, но я не к тому. Полагаю, в моей голове отозвалось бы эхо. Потому что там было абсолютно пусто. Только счетчик уходящих в неизвестность пуль – восемнадцать... девятнадцать...
Это было даже обидно, кажется, в такие мгновения положено думать о чем-то очень правильном и возвышенном, раскаиваться в грехах, вспоминать близких или что-то в этом духе. На худой конец, перед моим мысленным взором должна была стремительно пронестись вся моя недолгая жизнь.
Ни хера. Хотя нет, одна совершенно безумная мысль все же металась в гулкой пустоте, постепенно приходя в ужас от собственного одиночества.
Почему-то именно в эту минуту я необыкновенно остро пожалел о том, что не смог преодолеть свою брезгливость и попробовать устрицы. Блядь, вот меня сейчас убьют, и я так и не узнаю, каковы они на вкус. А ведь некоторым людям нравится, возможно, все же стоило себя преодолеть?.. Наверняка стоило.
Я палил в запертую дверь, считал выстрелы и думал об устрицах.
...Двадцать пять... Двадцать шесть...
Второй пистолет полетел на пол. У меня осталось пятнадцать патронов. Все же две минуты – это охуительно долго.
Еще я подумал, что все же хорошо, что я не стал перегружать сцену спецэффектами и орать что-то яростно-угрожающее. Вопить непрерывно две минуты – это выглядело бы очень глупо. Да у меня и дыхания бы не хватило.
Первый ответный выстрел раздался приблизительно на семьдесят пятой секунде, куда ушла пуля, я не понял. Черт, слишком рано. Похоже, там все же есть кто-то, кто очень дорожит этой работой.
Вторая пуля просвистела сразу вслед за первой, но уже совсем близко, и выбила кусок пластика из стены позади меня. Я автоматически пригнулся и ответил серией из пяти выстрелов, целясь ниже; похоже, игры кончились. Черт, от страха я сбился со счета, теперь понятия не имею - ни сколько патронов у меня осталось, ни сколько времени я должен еще продержаться.
Ладно, в любом случае Джаред уже где-то рядом с импалой, стрелять будут только в меня. Я должен хотя бы попытаться остаться в живых, уж если меня не грохнули сразу – сколько времени я собираюсь испытывать судьбу? Может, я уже получил тот ответ, которого ждал?
Это очень странное чувство – уже почти смириться с неизбежным и вдруг вновь обрести надежду.
Я хотел элегантно перепрыгнуть через турникет, но раздался новый выстрел, и я ощутил, что правая рука с зажатым в ней пистолетом, которой я оперся о перекладину, внезапно подогнулась. Я неуклюже перевалился на ту сторону и выронил глок. Боли я еще не чувствовал, хотя уже видел, что куртка на правом плече разорвана, а – судя по ощущениям – футболка под ней быстро намокает от крови.
Нет, блядь, вот уж нет, только не так, только не на пороге!..
Я захрипел и, зажимая рану рукой, бросился к выходу. Плечо словно пронзил раскаленный железный прут, блядь, пиздец, это, на хуй, реально больно!!! Еще одна пуля прошла над головой. Краем глаза я увидел, что выбравшийся в коридор охранник, подстреливший меня, сейчас выстрелит снова. Я выбил ботинок, удерживающий дверь открытой, и скатился вниз по ступенькам. Я услышал, как щелкнул замок, попытался встать и понял, что сейчас потеряю сознание. Просто упаду в обморок – то ли от болевого шока, то ли от эмоционального перенапряжения, или от того и другого сразу, сейчас не разберешь. Закружилась голова, в глазах резко потемнело.
Мне внезапно стало все равно – в конце концов, я старался, верно? И у меня почти получилось. Ну, значит не судьба. Все справедливо. Вот только устриц так и не попробовал...
Из полузабытья меня вывел рев мотора, визг тормозов и отчаянный крик:
- ДЖЕНС!!!
Я поднял голову. Бля, я охуеваю, Падалеки, ты заебись держишь слово. Моя школа. Парень уже распахнул водительскую дверь, я понял, что еще секунда, и он бросится ко мне.
И еще я понял, что в тот же момент откроется дверь проходной, и Джаред окажется лицом к лицу с охранниками.
Если что-то и могло оторвать меня от асфальта, то только картина, которая внезапно с пугающей яркостью появилась перед моим внутренним взором: я увидел, как Джей падает, прошитый пулями. Ч-черт, если ценой моих игр станет жизнь Джареда, я не знаю, что с собой сделаю...
Я то ли захрипел, то ли зарычал, поднялся и, с трудом удерживаясь на подгибающихся ногах, рванул к импале с криком:
- Сидеть!
Падалеки захлопнул свою дверь, почти одновременно с этим я нырнул на заднее сидение, завопив от боли в руке, которой приложился о спинку, и заорал уже более по делу:
- Газ в пол, Джаред!!! Газ в пол!!!
...Наверное, было бы интересно посмотреть видеозапись нашего отъезда, если мы все же попали в поле действия камеры. Со стороны это точно выглядело эффектно – в лучах прожекторов, под вой сирены, с пробуксовкой и дымящимися покрышками.

***

- Куда, Дженс?!! Дальше куда?!!
Я тяжело оперся о спинку переднего кресла, подтягиваясь так, чтобы видеть дорогу, и отрывисто скомандовал:
- Сейчас прямо, на перекрестке направо, потом первый поворот налево и до конца квартала. Сбавь скорость и включи фары.
Блядь, еще ни хера не кончилось. Теперь нам надо выбраться из города раньше, чем подключится полиция и заблокирует все выезды. Клиника Рузвельта, как я полагаю, приносит городу неплохие деньги, а значит, с копами у них полное взаимопонимание.
Я посмотрел на Джареда в зеркало заднего вида. Он, словно почувствовав, метнул на меня быстрый тревожный взгляд.
- Дженс, у тебя кровь, - неестественно твердым голосом, в глазах паника.
Удивительно, но похоже, за все время, что я знаю Джареда, я впервые видел его всерьез испуганным. Видел разным – но он никогда не боялся. Боль словно притупилась – потому что он боялся за меня, а я... чёрт, я не хотел его расстраивать.
- Я знаю, - выдавил я. - Не волнуйся, я в порядке.
Я соврал, и Джей это прекрасно понял. Пока не увижу собственными глазами, насколько все серьезно, говорить о порядке рано. Шипя и матерясь вполголоса, я стянул куртку и попробовал разорвать окровавленную футболку, но не смог это сделать одной рукой. Несколько секунд я прикидывал, что лучше – пожертвовать временем и, осмотрев рану, сделать перевязку, или гнать до упора, рискуя в самом деле упасть в обморок, уже не от боли, а от потери крови. Впрочем, не похоже, что задеты крупные сосуды. Я попытался вспомнить, какие из них вообще проходят в месте ранения. Подключичные вена и артерия глубже, сосудистый пучок шеи – левее. Черт, а ведь вполне может быть, что я всерьез приготовился отбросить коньки из-за царапины...
- Джей, останови, - принял решение я, - и двигайся.
Джаред тут же припарковался у тротуара и скользнул на пассажирское сидение. Я кинул ему сумку с аптечкой и пересел на место водителя.
- Дженс, - Джаред тут же подвинулся ближе ко мне, кусает губы, боится притронуться, не знает, что сказать. Блядь, Падалеки, которому нечего сказать – это зрелище заслуживает того, чтобы сохранить в памяти навечно.
- Дженс... – его голос предательски задрожал, черт, похоже, парень сейчас разрыдается. Ну, не осуждаю. Не будь мне так больно, я бы давно уже заливался слезами от пережитого страха и нахлынувшего облегчения.
Кстати, если кто-то сочтет меня из-за этого неженкой – сначала сделайте все то, что сделал я, потом прострелите себе какую-нибудь часть тела, какую не жалко, вот тогда и поговорим.
- Малыш, иди ко мне, - тихо сказал я, разворачиваясь к Джею.
Ничего, сейчас лишняя минута уже ничего не решит. А Джареда надо успокоить. Да и меня тоже, если уж совсем откровенно...
Джей ждал только моего знака. Он тут же вцепился в меня, правой рукой обнимая, а левой упираясь в спинку кресла, чтобы не потревожить плечо, и со стоном стал покрывать поцелуями мое лицо.
- Дженсен... Дженс... Любовь моя... – отчаянно шептал он, я чувствовал на своих губах соленый вкус его слез, - зачем ты так... если бы ты... я же... Дженсен... Дженсен!.. Я люблю тебя... боже, Дженс... Я так испугался...
Он прижимал меня к себе все сильнее, уже причиняя боль, но у меня не возникало и мысли отстраниться. Напротив, я собрал все силы и приобнял его правой рукой. Когда Джаред в моих объятьях – все остальное не имеет значения, я давно это понял. Я поймал его губы и поцеловал сам, сильно и нежно.
В какой-то момент Джей все же неосторожно прижал меня к спинке сидения, я дернулся и застонал, это уже рефлекторная реакция, ничего не поделаешь.
Джаред мгновенно ослабил хватку и виновато пробормотал мне в губы:
- Прости, увлекся... Больно?
Я рассмеялся.
- С тобой не бывает по-другому, - прошептал я, немного отстраняясь, чтобы видеть его лицо. - Ты то выносишь мне мозг, то разрываешь сердце... Немного физической боли – это логично.
Падалеки улыбнулся и слегка покраснел, очевидно, вспомнив, при каких обстоятельствах говорил мне это.
- Ты - придурок, Эклз, в курсе? Между прочим, я тогда пытался помочь тебе расслабиться.
Выражение вины в его глазах постепенно сменялось другим. Обожаю этот похотливо-кошачий взгляд. Пусть он лучше вспомнит о хорошем, чем думает о том, что могло произойти. Ведь не произошло, правда?
- А я сейчас помогаю тебе успокоиться, - усмехнулся я, вытирая тыльной стороной ладони слезы с его щеки. - Мне в тот раз помогло, а ты что скажешь?
Он перехватил мою руку и лизнул запястье чуть пониже браслета ролекса. Ч-черт, просто мурашки по всему телу, что творит, мерзавец...
- Скажу спасибо, - отозвался он, обжигая веселым и страстным взглядом.
Все, минутка сексуальной психотерапии закончена, иначе полиции Рокфорда придется долго скучать возле импалы, пока мы не натрахаемся досыта. Думаю, им даже придется установить суточное дежурство...
- Джей, в багажнике бутылка воды и бутылка водки.
Мгновенно ставший серьезным Джаред кивнул и метнулся из машины. Я нагнул зеркало заднего вида так, чтобы видеть плечо, и включил свет в салоне. Рискованно, но вариантов нет.
Ткань почернела от крови и все еще была влажной, значит, кровотечение продолжается.
- Ты сможешь разорвать футболку? – спросил я, принимая из рук Джареда бутылки. Он пожал плечами и резко рванул ткань. Я взвыл.
- Ты в порядке? – Джаред мельком посмотрел на меня, обеспокоенно и очень серьезно, стягивая разорванную по плечевому шву футболку вниз.
- Понятия не имею, - честно ответил я. Блядь, не должно быть настолько больно.
- Слушай, сними это с меня вообще, – раздраженно попросил я, пытаясь сообразить, что вижу в зеркале. Ч-черт, это какое-то месиво, вообще ничего не понятно, должно быть два отверстия, а тут такое ощущение, что меня наждаком обработали. Поэтому и больно – ткань прилипла к открытой ране.
Джей осторожно вытащил меня из остатков футболки, успокаивающе коснувшись губами груди. Я вздохнул и поцеловал его в ухо.
- Намочи это водой, - я протянул Джареду скомканные остатки футболки.
Все равно, салон уже убит. Если к крови добавится вода, большой беды не будет.
Я принялся осторожно стирать кровь. Постепенно стало понятно, что поперек верхней части плеча, над ключицей, идет узкая кровавая полоса, глубокая, кровоточащая. Словно хлыстом наотмашь. Если есть такие хлысты, которые не просто рассекают кожу, а вырывают мясо. Собственно, а почему бы им не быть, может, я просто не в теме.
До меня стало доходить, что я охуительный счастливчик. Вместо того чтобы пробить легкое, пуля прошла выше, вскользь, просто пропахав мышцы и кожу, оставив после себя глубокую, но поверхностную рану.
Очень херовую, кстати, рану. Зашить нельзя, кровь остановить трудно, инфицирование практически гарантировано, болеть будет адски все время, пока не затянется уродливым рубцом.
Хорошо, что я не собираюсь участвовать в фотосессиях для глянцевых журналов голым. Да и вообще не собираюсь.
- Джей, в сумке... спирт. И мою куртку, там, сзади.
Предупреждение. Так делать нельзя. Людям, которые хотят жить хорошо и долго – точно нельзя.
Прижигать раны, чтобы остановить кровь – это старая, проверенная традиция. Раньше это делали каленым железом и порохом. Сегодня сойдет спирт. Надеюсь...
- Дай водку, - попросил я.
Джаред молча нагнулся и вытащил из-под моих ног бутылку, потом открыл ее и протянул мне. Блядь, я предпочел бы виски...
Я сделал большой глоток.
- Давай. Спирт. На рану, - сдавленно просипел я, прикусывая рукав куртки.
Бля, я даже предположить не мог, что это так больно. Словно раскаленное клеймо вплавляется в тело, прожигая плоть до костей.
Я почти прокусил толстую кожу и завыл.
Тогда Джаред подтащил меня ближе к себе и обнял. Я вцепился в него, продолжая сжимать зубами куртку, а он гладил меня по волосам и шептал на ухо, что любит. Абсурд, но становилось легче.
- Ладно, всё... – я сел ровно, с трудом переводя дыхание, и выплюнул изо рта изжеванный рукав. - Я в норме.
Потом я пропитал далацином сложенный в несколько раз кусок бинта и зажал им рану. Чем черт не шутит, может, удастся избежать нагноения... Затем Джаред под моим руководством перевязал меня, неумело, но очень старательно.
Я натянул свою несчастную кожанку. Ничего, что в крови, на поиск другой одежды нет времени, а так в любом случае теплее.
Джей одобрительно изогнул бровь.
- Дженс, ты охуительно смотришься в коже на голое тело. Давай купим тебе узкие кожаные брюки.
- Ага, и отправим на гей-парад, - фыркнул я, заводя двигатель и выруливая на дорогу. Ничего, рука действует, а к боли можно привыкнуть.
- Обойдешься без гей-парада, - отозвался Джаред. – будешь носить их дома.
- Джей, у нас нет дома, – напомнил я, чувствуя, как болезненно екнуло сердце. Мне-то не привыкать, а у парня дом был всегда.
- Пока что нет, но когда-нибудь обязательно будет, - упрямо сказал Падалеки.
В самом деле, кто знает? Может, и будет... Я понял, что, пожалуй, даже хочу этого.
- Вот когда будет, тогда и поговорим, - усмехнулся я. - Если к тому времени я не постарею настолько, что ты разлюбишь меня и уйдешь.
- Ты никогда настолько не постареешь, - тихо произнес Джаред.
- Да, такими темпами скорее не доживу! – заржал я, не удержавшись.
Судя по сердитому взгляду, который метнул на меня Джей, он очень хотел меня пнуть, но не решался. Блядь, а в том, чтобы быть раненым, есть свои плюсы.
- Пригнись, - резко бросил я, увидев впереди полицейскую машину.
Джей моментально сполз вниз по сидению.
Копы промчались мимо. Сирена была выключена, но световая балка на крыше мигала настойчиво и тревожно. Надо было поторопиться.
Логика требовала от нас ехать на север и прорываться в Канаду. Значит, мы поедем на юг и попробуем лечь на дно где-нибудь в Луизиане.

***

Когда огни Рокфорда остались позади, Джаред выдохнул сквозь стиснутые зубы с такой силой, что я обеспокоенно покосился на него. Все время, пока я петлял по улицам города, пробираясь к его южной окраине, он не издал ни звука, и я только теперь понял, насколько он напряжен.
- Джей? – негромко произнес я.
Он посмотрел на меня и покачал головой.
- Я в порядке, Дженс, правда, – негромко произнес он, вновь упираясь взглядом в темноту за лобовым стеклом. - Просто я все еще не верю. Вдруг завтра я проснусь, и опять окажусь там... И будет смена Риверы...
Депрессия достижения – это реальность, несмотря на то, что такого понятия нет ни в одной классификации аффективных расстройств. Вроде все кончилось, самое время для ликования и радостных воплей, а на душе тоскливо и выть хочется.
- Джей, где водка? – спросил я.
Падалеки мрачно покосился на меня.
- А ты не за рулем? – поинтересовался он. В голосе прозвучала лишь бледная тень обычной язвительности, но хоть что-то.
Я усмехнулся.
- Я раненый, в простреленной куртке, кровью заляпан весь салон, где-то валяется пистолет убитого охранника, в бардачке ворох фальшивых документов, а рядом со мной парень, которого я выкрал из психиатрической клиники. Думаю, никто не заметит, что я пьяный.
Джаред хмыкнул.
- И вообще-то я хочу, чтобы выпил ты, - добавил я.
Падалеки удивленно приподнял брови.
- С чего бы это? Я собирался сменить тебя за рулем через какое-то время, ты не можешь ехать все ночь.
- Сначала выпьешь и поспишь, - не стал спорить я, все равно же сделаю по-своему. - Ты устал не меньше моего, прости, но сейчас я просто не рискну доверить тебе руль и лечь спать самому. Я разбужу тебя часа через три, тогда поменяемся. Блядь, Падалеки, ты задолбал уже постоянно со мной спорить! Пей, кому сказал!
Джаред, наконец, немного повеселел.
- Ты всем так галантно предлагаешь выпить? Тогда не удивительно, что у тебя никого нет.
- А у меня никого нет? – я покосился на Джея.
- Ну, не было, - поправился он, - зато теперь есть. Так что привыкай, тебе придется считаться с моим мнением.
- А что, раньше у меня был шанс этого не делать? – безнадежно поинтересовался я.
Джаред усмехнулся.
- Нет, - согласился он и добавил: - Но раз ты настаиваешь, я выпью.
- Вот спасибо, - хмыкнул я. - Обычно парней в твоем возрасте уговаривать выпить не приходится, напротив, хрен заставишь остановиться.
- Да, для обычного парня у меня вообще жизнь как-то странно складывается, - тихо отозвался он.
Все же я идиот. Возразить было нечего, и я промолчал.
Он извлек откуда-то из-под сиденья бутылку, сделал большой глоток и закашлялся.
- Джей, я разве говорил – «одним глотком до дна»? – не выдержал я.
- Слушай, помолчи хоть пару минут, ладно? И определись со своими желаниями – то пей, то не пей, - немного восстановив дыхание, просипел Джей.
Я почувствовал себя виноватым.
- В багажнике есть еда, остановить? Хоть закусишь.
- Не надо, - вздохнул Джаред. – Так сойдет. Я запью.
Несколько минут мы молчали. Дорога покорно ложилась под колеса в свете фар, и исчезала в темноте очередной канувшей в прошлое милей.
Я почувствовал, как Джаред полез в карман моей куртки.
- Что, Джей? – тихо спросил я.
- Сигареты.
- Во внутреннем. И мне прикури.
Он аккуратно поместил сигарету в уголок моего рта и ласково коснулся щеки.
Я покосился на Падалеки.
Он сидел, высоко упершись коленями в приборную доску, и курил, запрокинув голову и глядя в потолок. Холодный воздух из приоткрытого окна трепал его волосы.
- Спасибо, Дженс, - прозвучало еле слышно. - Ты был прав. Отпустило. Немного.
- Ты начал курить, - нет, без недовольства, просто я не знал, что сказать. Иногда даже со мной случается подобное.
Джей вздохнул и сказал очень серьезно, как-то непривычно по-взрослому:
- А ты поживи семь месяцев с Риверой, не только курить начнешь...
Спустя минуту он добавил, грустно, но вполне спокойно:
- Интересно, я когда-нибудь перестану чувствовать себя грязным?
Пусть он говорит об этом, это больно слышать, но лучше пусть говорит. Такие вещи нельзя оставлять в себе, это должно выйти, как гной из раны.
- Перестанешь. Я помогу тебе.
Сейчас не время для психотерапии, но я хочу, чтобы он понимал – я рядом.
Джей бросил на меня благодарный взгляд.
Похоже, его слегка развезло. Это даже лучше, начинаешь искренне верить, что все поправимо и совсем не так серьезно, как казалось поначалу. Кстати, обычно так оно и есть.
Он выкинул окурок и закрыл окно.
Я думал, что Джаред задремал, когда внезапно услышал из темноты:
- Дженс, ты любишь меня?
Я не умею говорить о чувствах. Тот порыв во дворе больницы – не в счет. Первой моей реакцией было отшутиться, съязвить, сказать что-нибудь уклончивое, наконец. Но потом я понял, что сейчас так нельзя, и сказал правду:
- Да.
Я услышал, как Джей перевел дыхание – еле слышно, стараясь сделать это незаметно. Малыш, люблю, до безумия, как никого и никогда не любил. Просто пойми меня так, не заставляй произносить это вслух, ладно?
- Дженс, ты прости... Для меня это важно сейчас, понимаешь?
Бесконечное полотно дороги в равнодушном свете фар.
- Для меня это тоже важно, Джаред. И не только сейчас.
Джей промолчал, но мы умели говорить без слов с нашей самой первой встречи.
- Малыш, поспи, хорошо? Хочешь, я остановлюсь, и ты переберешься назад? Там, правда, все в крови... Но я дам тебе куртку...
Джаред покачал головой.
- Нет, не хочу туда. Я здесь, ладно? Я не буду тебе мешать.
Я улыбнулся.
-Ты никогда не будешь мне мешать, малыш...
Падалеки хмыкнул.
- Это ты сказал, Эклз...
Он свернулся на сидении, точно большая собака – заняв в четыре раза меньше места, чем должен был. Не знаю, как у них так получается...
- Малыш...
- А?
- Иди сюда.
Я похлопал рукой по своему бедру.
Падалеки тут же устроил голову у меня на коленях.
- Разбуди меня, когда устанешь, хорошо? – попросил он.
- Разумеется, малыш, - пообещал я, твердо зная, что не сделаю этого.
Импала черной тенью разрезала ночь и уносила нас все дальше от вчерашнего дня.
Я начал понимать, что за пределами Рокфорда нас вряд ли будет преследовать полиция. Если слово Джареда, душевнобольного недееспособного парня, ничего не стоит, то я взрослый и вполне дееспособный человек, врач, между прочим. Если дать делу официальный ход, всплывет такое дерьмо о том, что творится в Рузвельте – множество народу вовек не отмоется, не исключено, речь пойдет о закрытии клиники. Скандал никому не нужен. Значит, скорее всего, Шарлотта наймет с десяток охотников за головами и тактично намекнет им, что живые мы ей без надобности. Не очень обнадеживает, но сначала нас надо будет найти, а без помощи полиции это будет очень непросто сделать, об этом я позабочусь. Пусть поищут, суки.
Еще я думал о том, насколько простой и понятной стала моя жизнь после того, как в ней вновь появился Джаред. Хотя, казалось бы, я вернулся к ситуации, которой смертельно боялся восемь месяцев назад – без работы, без будущего, с почти незнакомым парнем на руках и обвинением в его похищении. Ведь, по сути, что я знал о Джареде? Кроме того, что он потрясающий партнер в сексе, любит меня и готов пожертвовать ради меня всем, я не знал о нем ничего. С другой стороны, а нужно ли мне еще что-то знать?
И дело даже не в том, что сейчас у меня есть деньги, десять тысяч закончатся быстро. Вопрос в расстановке приоритетов.
У меня всегда были проблемы с тем, чтобы отделить главное от второстепенного, но сейчас, похоже, я справился. Мой самый главный жизненный приоритет спал, уткнувшись носом в мои колени. Все остальное – не имеет значения.
Вместе с Джаредом я обрел то, к чему безуспешно стремился долгие годы – в моей жизни появился смысл. Быть рядом. Любить. Защищать. Убивать ради него. Умереть, если понадобится.
Верный пес – пожалуй, это прогресс для человека, чье самосознание вечно разрывалось между крысой и монстром.
Я сомневался, сможет ли Джаред справиться со мной? А ведь справился. И укротил, и приручил, и заставил есть из своих рук... Он просто на самом деле сильнее меня, и, наверное, намного лучше.
Значит, теперь моя задача своевременно устранять с его пути всех ривер и прочую погань, что может заставить его измениться.
А со своими грехами я как-нибудь разберусь. Потом. Еще и грехи Джареда на себя возьму, если понадобится. И, блядь, больше никаких сомнений и русских рулеток...
У меня на душе было легко и спокойно. Я был счастлив.

***

Меня хватило на три с половиной часа и около двухсот миль. Не бог весть что, с моим двухдневным марш-броском из Нью-Йорка не сравнить, но если обойдется без полиции... И вообще, не хотелось бы заснуть за рулем. Я свернул с трассы на проселочную дорогу и направил импалу к лесу, который темнел немного в стороне. На мое счастье, я довольно быстро обнаружил едва заметный съезд в него и, рискуя подвеской, заехал так глубоко, как только мог. Я остановил импалу на небольшой поляне. Судя по почерневшему кругу на земле, отчетливо заметному в свете фар, сюда выбиралась местная молодежь, но сейчас было пусто. Вряд ли кто-то заявится во втором часу ночи, впрочем, даже если заявится, мы приехали первыми... Я осторожно вылез из-под спящего Джареда и вышел из машины. Кроме удовлетворения вполне очевидных потребностей, я хотел убедиться, что не заехал на чей-нибудь задний двор, очень некстати было бы обнаружить это при свете дня. Нет, вроде обошлось, мы действительно в лесу, вокруг деревья и ничего больше.
С чувством выполненного долга я вернулся в импалу. Джаред стонал во сне, я вновь устроил его голову у себя на коленях и зашептал что-то ласковое и успокаивающее. Черт, все же правильно говорят - лучше быть нужным, чем свободным... Разной она бывает, эта свобода... Свобода от Джареда мне не нужна точно.
Я устроился поудобнее и с этой мыслью провалился в сон.

***

Когда я проснулся, расстановка сил поменялась. Теперь я лежал на коленях у Джея, уткнувшись лицом в его живот и приобняв левой рукой. Все тело затекло, но, черт возьми, не помню, когда я высыпался лучше. Даже несмотря на дергающую боль в плече. Я со стоном прижал Джареда крепче к себе и потерся лицом о его живот.
- Проснулся? Лжец...
Я перевернулся на спину.
Джаред смотрел на меня с нежностью и легкой насмешкой.
- Прости, - не стал спорить я, - не смог тебя добудиться.
- Ага, так я и поверю, что ты пытался, - фыркнул Джей.
- И правильно сделаешь, если не поверишь, - вздохнул я и вновь уткнулся в его живот.
- Дженс, как плечо? – негромко спросил Джаред.
- Жить буду, - уклончиво отозвался я.
Он ласково провел рукой по моим волосам.
- Слушай, ты, наверное, голоден? – я вновь посмотрел на Джея.
- Голоден. Ужасно голоден, - тихо подтвердил Джаред, и блеск в его глазах однозначно дал мне понять, что завтрак откладывается.
В принципе, красноречивую выпуклость в его джинсах я прекрасно чувствовал с момента пробуждения, но я же должен был спросить, правильно?
- И давно ты так? – я слегка сжал зубами то, что выпирало, ничего, джинса – материал плотный. Джей зашипел и подался ко мне.
- Ну, учитывая, что ты сопел мне в пах последние минут пятнадцать... Если честно, было большое искушение расстегнуть ширинку и проверить, проснешься ты или нет, когда я займусь делом, - пояснил он.
- И что тебя остановило? – усмехнулся я, вытаскивая футболку Джея из штанов, чтобы добраться до теплой кожи.
- То, что у тебя есть зубы, - хмыкнул Джаред.
Логично.
Если честно, сейчас я прекрасно обошелся бы без секса. Меня слегка знобило, похоже, поднималась температура, очень болело плечо. Но я уже понял, что есть вещи, которые нельзя откладывать на потом, рискуешь просто не дожить до реализации желаемого. В моей жизни это простое правило, похоже, работает на все сто. К тому же... Близость Джареда – это возбуждает само по себе. Все, беру свои слова назад. Хочу. Как он терпел пятнадцать минут? Я так не смогу...
Я коснулся губами его живота, лизнул, прикусил, наслаждаясь ответной дрожью. Джей запустил руку в мои волосы, я сжал его бедро.
- Дженс, ты уверен? – негромко спросил Джаред. Он все же потрясающе чувствует меня. - Я могу просто подрочить, и поедем дальше.
- Просто дрочкой не отделаешься, - пробормотал я, проходясь языком над краем джинсов и расстегивая верхний болт.
Как же это здорово – мы вдвоем, и никого, кто мог бы нам помешать... Одна мысль об этом выносила мозг на хрен.
Я понял, что куртка мне мешает.
- Помоги снять, - попросил я, приподнимаясь.
Джаред осторожно вытащил меня из куртки и прикусил губу.
- Дженс, кровь, - произнес он.
- Забей, малыш, - прошептал я, - потом перевяжешь.
Я расстегивал его джинсы и сходил с ума от мысли, что сейчас смогу прикоснуться, обхватить губами, впустить в свой рот...
Когда я коснулся языком головки, Джей выгнулся и застонал. Ч-черт, еще один такой звук, и я кончу в штаны.
Я увлеченно ласкал его и, похоже, Джаред был близок к разрядке, когда внезапно простонал:
- Дженс, не так... Пожалуйста...
Я неохотно выпустил член изо рта и с интересом посмотрел на Падалеки.
- А как?
- Ну...
Он трогательно залился краской, тяжело переводя дыхание. Малыш, тебе придется научиться произносить это вслух. Ладно, сегодня я тебе помогу.
- Только ты сверху, хорошо? - негромко произнес я, и по тому, как потемнели глаза Джея, понял, что мое предположение верно.
- Хорошо, - выдохнул он.
Все же мне охуительно повезло в этой жизни. И сейчас я не о том, что мне посчастливилось встретить Джареда. Просто, кроме того, что мне может быть хорошо и с мужчинами, и с женщинами, в отношениях с мужчинами меня вполне устраивает и активная, и пассивная роль. Быть универсалом во всех отношениях – чертовски удобно.
- Здесь? – спросил Джаред. Глаза горят, на щеках румянец – ч-черт, какой же он красивый...
Я окинул взглядом салон. Нет, в какую позу не становись, не поместимся. Ну, может, и поместимся, но будет неудобно.
- Вылезай, – решительно скомандовал я, а потом, вспомнив, добавил: - И, кстати... возьми там, в бардачке.
Вне машины было прохладно. Даже не скажешь, что уже май. Впрочем, сейчас мне похуй. Так, проще всего было бы опереться на импалу, но Джареду нравится, когда лицом к лицу. Сесть на капот не рискну, где я потом новый достану? Я вытащил из машины куртку и бросил на землю.
- Дженсен, - прозвучало зловеще.
- Что?
- Объясни мне одну вещь, - Падалеки выглядел оскорбленным, держа в одной руке упаковку презервативов, в другой – тюбик смазки. - Почему, когда ты собираешься трахать меня, у тебя никогда ничего нет, но как только дело доходит до твоей драгоценной задницы, у тебя обнаруживается целый арсенал необходимых средств?
Я виновато развел руками.
- Прости, малыш, каждый сам за себя.
- Ошибаешься, - Джаред плавно, по-кошачьи скользнул ко мне и обнял, роняя смазку и презервативы на землю. - Ты отвечаешь за того, кого спас... И за того, кого приручил...
Он лизнул меня по шее – нежно и чувственно.
- Ты читал Экзюпери?- тихо спросил я.
- Читал, - отозвался Джаред, лаская, сводя с ума. - Мне понравилось.
- Значит, теперь мы отвечаем друг за друга, - я нашел его губы и поцеловал, я пил его дыхание, я чувствовал, как наши жизни сплетаются в одну.
Он помог мне избавиться от одежды и быстро разделся сам, а потом вновь прижался ко мне, целуя. Все же этот парень реально сводит меня с ума...
Джей умудрился опустить меня на куртку так аккуратно, что я не сразу понял, что уже лежу.
- Как плечо, Дженс? Так не больно? – спросил он, на миг отрываясь от моих губ.
В принципе, должно было быть больно, но почему-то не было. Секс, даже еще толком не начавшийся – охренительное обезболивающее.
- Нет, - отозвался я.
- Хорошо, - удовлетворенно кивнул Джаред, вновь целуя меня.
Потом он сполз по моему телу вниз, обозначая свой путь легкими укусами, и мне стало холодно.
- Джей, не надо, - произнес я. - Я не люблю нежные прелюдии.
- Когда будешь сверху, тогда и станешь командовать, - хмыкнул Джаред, целуя внутреннюю поверхность моего бедра в опасной близости к паху. - Знаешь что, просто заткнись, Дженс. Полагаю, ты так боишься ласки и нежности потому, что где-то глубоко в душе считаешь, будто быть с мужчиной – это неправильно. Ты наказываешь себя болью, Дженс. Я постараюсь доказать тебе, что это не так.
- Блядь, Зигмунд, - прошипел я, выгибаясь от прикосновений губ в неожиданно правильных местах, - мне Фрейд еще в колледже все мозги выебал, трахаться с его реинкарнацией – однозначно не моя сексуальная фантазия.
Джей выдохнул мне в пах, бля, щас кончу...
- Просто лежи спокойно, Дженс, - посоветовал Джаред, отсмеявшись. - Позволь мне доставить тебе удовольствие, хорошо?
- А тебе попробуй не позволь... – проворчал я, закрывая глаза и полностью отдаваясь ощущениям.
Разумеется, переломить сексуальные предпочтения человека очень непросто, но, не исключено, рано или поздно у Джареда может получиться. Он вообще упорный. Его губы, язык и пальцы действовали так умело и настойчиво, что я моментально поплыл. И если меня несколько смущало то обстоятельство, что последний раз в душе я был сутки назад, то, похоже, Джареда это вообще не волновало. Он откровенно наслаждался процессом и издавал такие звуки, что у меня поджимались пальцы на ногах.
- Джей... я долго не продержусь, - задыхаясь, предупредил я после одного особенно правильного и согласованного движения пальцев внутри меня и языка – снаружи.
- А ты попроси, - горячий выдох в кожу, пальцы... о, эти пальцы...
- Пожалуйста, Джей, - не стал ломаться я. Это почему-то даже возбуждало – просить его. Джареда – можно и попросить...
- Пожалуйста – что? – не унимался Падалеки, лаская меня еще более энергично, хотя, казалось бы, это было просто невозможно.
- Трахни... меня... – все, я на пределе. Я распахнул глаза и прикусил губу.
И услышал, что Джей улыбается.
- Хорошо, - заключительное долгое, мокрое движение языком по бедру, - хотя жаль отрываться. Ты такой вкусный...
- Дже-ей... – простонал я, осознавая, что если он не прервется хотя бы на несколько секунд, я действительно кончу.
Похоже, он тоже понял это и дал мне перевести дыхание, отстранившись.
- Ты потрясающе красивый, - задумчиво произнес Джаред, садясь на пятки между моих разведенных ног и разглядывая меня, - Особенно такой.
- Какой? – выдохнул я, закрывая глаза. Так, надо хоть немного успокоиться, иначе Джареду ничего не достанется.
Я услышал треск разрываемой упаковки презерватива. А спустя несколько секунд почувствовал прикосновение к животу обжигающе-горячих губ.
- Возбужденный... готовый отдаться... сходящий с ума от желания... мой...
Каждое слово подкреплялось новым поцелуем.
- Джаред, - я запустил руки в его волосы. Он подтянулся выше, опираясь на руки, и легко коснулся моих губ. Я открыл глаза. Взъерошенная челка, шалый блеск в хищных глазах.
- Скажи, что хочешь меня, - прошептал он.
Н-да, пожалуй, мне придется учиться быть более разговорчивым в постели. Впрочем, если Джею это нравится – без проблем.
- Я хочу тебя, малыш.
- Люблю, - благодарно выдохнул мне в губы Джаред и отодвинулся.
Он вошел одним плавным, неторопливым движением и замер, давая мне привыкнуть. Я был возбужден до такой степени и так подготовлен его стараниями, что боли действительно не было, а чувство легкого дискомфорта мгновенно потерялось в ощущении блаженства, когда Джей начал двигаться. Это было... слегка непривычно. Возможно, Джаред был не так уж и неправ... Может быть, боль – не обязательное условие...
Я хотел помочь себе рукой, дополняя и без того потрясающие ощущения, ну, в этом вопросе «слишком» не бывает. Но Джей перехватил мою руку и прижал ее к земле.
- Я же говорю – лежи спокойно, - задыхаясь, выговорил он. - Я все сделаю сам.
Я почувствовал его ладонь на своем члене и со стоном закрыл глаза.
- Нет, Дженс, - прозвучало в тот же момент, - не закрывай. Смотри на меня, смотри, хорошо?
Я повиновался. Бывают такие моменты, когда отказать тому, кто рядом, просто невозможно. Впрочем, отказать Джареду я и так никогда не мог...
Я смотрел на него и наслаждался видом растрепанных взмокших волос, закушенных губ и темных глаз, не отрывающихся от моего лица. Да, это стоит того, чтобы видеть.
Кажется, все.
- Быстрее, Джей, - выдавил я, выгибаясь и сжимая руки в кулаки.
Он понял и тут же нарастил темп, ч-черт, ну как у него получается все делать настолько правильно?!!
Я знаю, что оргазм длится секунды. Но есть еще и фактор субъективного восприятия, верно? Мне показалось, что наслаждение продолжалось почти столько же, сколько времени я провел на той гребаной проходной, то есть – очень, очень долго.
Джаред продолжал вбиваться в меня, но в посторгазменном расслаблении я не испытывал особых неудобств по этому поводу, напротив, его толчки словно поддерживали какое-то остаточное возбуждение. Да и вообще, если хорошо Джею, мне просто не может быть плохо.
Кончая, он вошел в меня с такой силой, что почти причинил боль, но я бы не возражал, даже если было бы больнее. Еще я подумал, что зря купил презервативы. Я хотел чувствовать, как он изливается в меня.
Джаред замер, с трудом переводя дыхание, потом нагнулся и благодарно коснулся губами влажной от пота и спермы кожи моего живота. По моему телу моментально побежали мурашки, черт, сейчас я вообще не должен ни на что реагировать. Потом Джей устроился слева от меня, обнял, и стал нежно целовать в шею.
- Дженс, это было потрясающе, - прошептал он, - я обожаю тебя... Скажи, я должен знать... А тебе... Тебе хорошо со мной... ну... так?
Началось. Блядь, объясните, как выключить этого киборга хоть ненадолго?
- А что, было похоже, будто я притворяюсь? – усмехнулся я. Думать и разговаривать было лень, но, похоже, придется. Хотелось курить, но, кажется, те сигареты, что были в куртке, мы раздавили, а до импалы надо было еще дойти...
Джаред приподнялся на локте, заглядывая мне в лицо.
- Я должен это услышать, - тихо сказал он. - Я знаю, пассивная роль нравится не всем. Поскольку мне все равно - как, сверху или снизу, просто скажи, если тебе неприятно... ну... так, я больше никогда не попрошу об этом.
Я обнял его, прижимая к себе. Джаред тут же извернулся и уперся подбородком мне в грудь, заглядывая в глаза.
- Дженс, мне важно это знать, - повторил он.
- Должен тебе напомнить, Падалеки, - отозвался я. - Ты меня не просил, я предложил сам.
- Это не ответ, - помрачнел Джей. - Тебе не нравится, верно? Это было одолжение?
Черт, похоже, ему это действительно важно.
- Джей, я такой же универсал, как и ты, - произнес я. - Я получаю удовольствие в обеих ролях, и вовсе не так сильно помешан на доминировании, как может показаться. Ну, по крайней мере, во время секса... В последнее время, так точно. Да и вообще с тобой хрен подоминируешь – ты же упрямый, как не знаю кто, бессмысленно даже пытаться настаивать на своем...
Джаред фыркнул.
- С тобой я сущий ангел, - заявил он. - Ты просто плохо меня знаешь.
- Мне хватает, - пробормотал я.
Джей задумался и вернулся к прежней теме.
- Ну, и что мы будем с этим делать? Все равно придется решать, кто где, - его глаза весело блеснули, похоже, он успокоился.
Я пожал плечами.
- Думаю, мы как-нибудь договоримся, - я погладил его по щеке, Джей улыбнулся и прижался к моей руке.
- Согласен, - подтвердил он, целуя мою ладонь.
Он теснее прижался ко мне, обняв поперек груди и закинув ногу на бедра.
- Я должен был кончить первым, Дженс, прости, - глухо пробормотал Джей, уткнувшись лицом мне в шею.
- У тебя не было шансов, - улыбнулся я. - Ты слишком качественно меня завел, опередить было просто нереально.
- Это, типа, комплимент? – Джаред приподнял голову и посмотрел на меня.
- Типа да, - согласился я.
Джей тут же подтянулся выше и поцеловал, страстно, сильно, глубоко, так, как целовал меня только он. Или я просто уже забыл, как целуются другие?
Тем временем я стал чувствовать, что лежу на голой земле, и, если не на муравейнике, то на опавшей хвое точно. Почему-то это правило без исключений – когда занимаешься сексом на природе, можешь стелить под себя или под партнера все, что угодно, итог один – тот, кто снизу, обязательно окажется голым задом на не менее голой земле. Интересно, где куртка?
- Джей, пойдем в машину, - шепнул я, когда Джаред разорвал поцелуй и вновь устроил голову у меня на груди. - Холодно, простудишься.
- Плевать, - буркнул Джаред.
Правильно, ему-то что, он лежит почти на мне, а я, похоже, сейчас горячий, как печка. Ладно, попробуем по-другому.
- Я простужусь.
Джей обиженно вздохнул.
- Запрещенный прием, Дженс, - проворчал он, поднимаясь на ноги и помогая встать мне.
Плечо вновь запульсировало мучительной болью. Джаред внимательно осмотрел перепачканный бинт и покачал головой.
- Надо перевязать, – произнес он, с тревогой глядя на меня.
Я устало махнул рукой.
- Потом. Перед тем, как ехать. Лучше найди аптечку. И воду.
Пока Джаред искал, я стоял, облокотившись на импалу, и думал, что мне совсем не хочется никуда ехать прямо сейчас. Ладно, мы заслужили немного отдыха. Блядь, да сколько уже можно куда-то торопиться...
Я принял две таблетки кеторолака и жадно запил водой. Джаред наблюдал за моими действиями с таким искренним беспокойством, что, вот черт, даже легче как-то стало.
- Пошли в машину, малыш, - предложил я, - мне хочется еще немного поваляться, не возражаешь?
- Всегда за, - улыбнулся Джей.
- Тогда отправляйся на заднее сидение, я включу печку и приду.
Если не обращать внимания на пятна крови, сзади было значительно удобнее. По крайней мере, руль не мешал. Что интересно, ни одному из нас не пришло в голову хотя бы подобрать одежду, так и оставшуюся разбросанной по земле, не говоря о том, чтобы одеться. Мне просто нравилось прикасаться к его обнаженной коже и вдыхать его запах, а Джареду... Ему, как всегда, хотелось меня видеть.
Мы расположились на сидении, Джей – спиной к двери, я – между его бедер, прислонившись спиной к его груди и откинув голову на плечо.
- Я тебе ничего не придавил? – поинтересовался я, пытаясь проверить рукой.
- Нет, даже не надейся, - усмехнулся Джей, целуя меня в макушку.
Я бы с огромным удовольствием подремал, наслаждаясь близостью, но для Джея отдых не предполагал тишину.
- Дженс, а теперь объясни, пожалуйста, какого черта ты устроил это представление на проходной? – прошептал он мне в волосы.
Я вздохнул. Нелепо было надеяться, что он не поймет.
- Мне надо было убедиться, Джей, - тихо отозвался я.
- В чем?
- Что я имею право жить после того, что сделал, - честно признался я.
Джаред шумно вздохнул.
- Твою мать, Дженс... Ну и как, убедился?
- Кажется, да... Хотя, похоже, на Страшном суде у меня будут большие проблемы... – пробормотал я. - Впрочем, как ни странно, сейчас мне почему-то похуй.
Я никогда не был особо религиозным, но когда так близко соприкасаешься со смертью, более того, убиваешь сам... Как-то невольно вспоминается все то, чему тебя учили в детстве...
Джаред крепче обнял меня, и прошептал:
- Дженс, если мы сами не захотим, для нас не будет никакого Страшного суда.
- Почему?..
- Потому что боги не имеют власти над чужой паствой, и Иисус не исключение, иначе как-то глупо. Знаешь, Дженс, я перестал верить в бога в четырнадцать лет, когда выбрался из разбитого порше и увидел, что Брэд мертв.
- Брэд?..
Джаред прижался щекой к моему виску.
- Он был моим водителем и охранником, и... он был моим первым.
Ах да, с тринадцати лет...
- Дженс, ты не думай о нем плохо, - тут же торопливо продолжил Джаред, уловив, в каком направлении потекли мои мысли. - Он не совращал меня, я сам... Я умею быть очень настойчивым, ты же знаешь...
- Знаю, малыш, - я накрыл его руки, сцепленные в замок у меня на животе, своей ладонью.
- Он был хорошим, и... он был искренне привязан ко мне. Еще он был настоящим профессионалом. Когда стало понятно, что тормоза отказали и автомобиль несет в дерево, он принял удар на себя, просто подставил водительскую сторону... Он погиб на месте, на мне не было ни царапины. Тогда я понял, что больше не верю в бога, который отбирает у меня одного за другим тех, кого я люблю – маму, отца, Брэда... Дженс, пожалуйста, только не думай о нем плохо... и не ревнуй...
- Малыш, этот парень позволил мне встретить тебя... Я благодарен ему, правда.
- Я понял, что снова обрел веру, прошлой ночью. Только не в Него. Я верю в тебя, мое прекрасное и справедливое божество, единственное, которое отвечает на обращенные к нему молитвы. Я звал тебя, Дженс. Иногда, когда было совсем херово. И ты пришел. Ты – мой бог, Дженсен.
Он обжег горячим дыханием и нежным прикосновением губ мой висок и прошептал:
- Если я пойду и долиной смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной...
- Богохульник, - усмехнулся я, изворачиваясь и находя его губы.
- Пусть так, - прошептал он, отвечая на поцелуй. - Я все равно верю только в тебя, Дженс. А ты, если хочешь, можешь верить в меня.
- Хочу, - отозвался я, врываясь языком в его рот.
Какую же херню он временами умудряется нести... Впрочем, в самом деле, да пошло оно все... мне подходит такая религия. А если Джаред ошибается, и его слова – грех, я просто возьму все на себя.
Нам некуда было спешить, пожалуй, впервые за все время нашего знакомства. Я отпустил Джареда, и, тяжело переводя дыхание, вновь устроился у него на груди, наслаждаясь собственным возбуждением. Все же предвкушение – не хуже процесса, на мой взгляд.
- Джей, я хочу, чтобы ты знал, - негромко произнес я, хотя это было немного не в тему, - Морган не искал меня, он вообще не собирался мне ничего сообщать...
- Я знаю, - легко согласился Джей, медленными движениями водя ладонями по моей груди. Жар его рук я ощущал даже сквозь бинты. - Он не работает бесплатно.
- Тогда зачем ты его просил?
- Вдруг человека в нем оказалось бы все же больше, чем адвоката? – усмехнулся Джаред, прикусывая мою шею. - Наверное, я слишком оптимист...
Я наклонил голову, подставляясь под его губы.
- Джаред... – похоже, теперь понесло меня.
- Ну? – глухо, не отрываясь от процесса.
- Скажи... Почему ты это сделал?
Джаред на миг замер, а потом оставил мою шею в покое, сел поудобнее и крепко прижал меня к себе. Я чувствовал, что он вполне готов к продолжению. Кстати, он прекрасно понял, о чем я.
- Разве я мог поступить иначе? – тихо спросил он. - Дженс, вот ты... Почему ты пришел за мной?
Я задумался.
- Потому что не мог не прийти, - нет, правда, ни одной более внятной мотивации мне в голову не приходило. - Потому, что хотел этого. Потому, что чувствовал ответственность за случившееся и не мог допустить, чтобы тебе причинили вред.
Джаред негромко рассмеялся.
- Вот и я не мог отдать тебя Лотте, в том числе и потому, что не хотел отдавать. Потому, что не мог допустить твоей смерти, и потому, что понимал – я сам во всем виноват. Дженс, перестань докапываться, нет больше никаких причин. Так было правильно, и невозможно по-другому – ни для тебя, ни для меня.
- Ты прям как Майкл говоришь, - усмехнулся я и тут же прикусил себе язык, потому что Джаред напрягся.
- Кто такой Майкл? – тихо спросил он. Нехорошо так спросил, холодно.
- Дже-ей, - простонал я, пытаясь вновь прижаться к нему. Но Джаред едва заметно отстранился, удерживая меня на расстоянии.
- Кто. Такой. Майкл? - уже с ощутимой угрозой.
Вот ведь, блядь, из всех геев, населяющих эту страну, меня, похоже, угораздило связаться с тем единственным чудовищем, которое едва ли не более ревниво, чем я сам.
- Джаред, Майкл – это мой знакомый из Нью-Йорка, это он достал нам оружие, машину и документы, и это письмо к нему зашито в сумке с деньгами. Он натурален как... как... как кочан капусты, и такой же лысый. А меня последнее время безумно заводят волосатые мужики, мог бы и заметить, - я потерся о заросшую грудь Джареда щекой и с облегчением почувствовал, что он расслабляется. Ну, не весь...
- Дженсен, никогда, слышишь, никогда даже не думай о том, чтобы изменить мне, - горячо зашептал Джей мне в затылок. - Я прощу тебе все, что угодно, только не другого мужика. Блядь, сука, я убью тебя, понял?
- Губы сюда, быстро, - приказал я, слегка поворачивая голову.
Джей тут же повиновался и прижался ртом к моим губам.
Черт, может с ним так и надо, не объяснять, а просто рявкать, тогда будет результат?
- Разрешаю, – прошептал я, - изменю – убей. У тебя поднимется рука на своего бога?
Джаред затрясся от смеха.
- Ну, если это случится, ты окажешься в очень неплохой компании... Я слышал, с одним сыном плотника произошло нечто подобное...
- Прекрати богохульствовать, - помимо воли улыбнулся я, - я все же лютеранин. Херовый, правда... И потом, Христа распяли не из ревности.
- Откуда ты можешь это знать? – тихо отозвался Джей. - Что, если Иуда просто ревновал...
Та-ак, похоже, мы на пороге нового прочтения Евангелия. Причем за такую трактовку нас точно сожгут заживо, а предварительно, пожалуй, еще и кастрируют, не посмотрят, что двадцать первый век на дворе.
- Молчи и целуй меня, - прошептал я, - просто целуй...
К счастью, мне удалось немного отвлечь Джареда от богословской темы.
- Дженс, что мы будем делать дальше?
Странный вопрос, учитывая, что его рука уже легла на мой член.
- У тебя есть сомнения?
- Нет, потом... когда у нас все же получится одеться, - точно бархатом по коже.
- Ну... – почему бы не помечтать, обстановка способствует, - найдем какой-нибудь мотель подальше от трассы, ты подождешь меня в машине. А я сниму номер с большой двуспальной кроватью...
- Почему в машине?
- Не перебивай. Потому что искать будут двух мужчин, пусть лучше хозяин подумает, что я собираюсь водить к себе девок... Ш-ш, не так сильно, не буду, честно!.. Потом я запру тебя в номере...
- Зачем?
- Бля, чтобы не украли!.. Не отвлекайся, если одновременно не можешь говорить и заниматься делом – лучше не говори... Да, вот так... Да-а... Значит, я запру тебя в номере. А сам съезжу в магазин, куплю еды, выпивки и презервативов побольше...
- Бля... Сам вспомнил. Я потрясен... Еб! Дженс! Больно!..
- А ты не умничай. Когда я вернусь, я найду тебя в постели, спящим... Ты будешь голым и еще влажным после душа, я осторожно приподниму простыню, которой ты будешь укрыт и...
- А душ? Дженс, ты что, в душ не пойдешь?
- Блядь, Падалеки, я приподниму простыню, стащу тебя с кровати, отволоку в душ, нагну и жестко оттрахаю, чтобы ты навсегда забыл, как обламывать, когда я предаюсь сексуальным фантазиям!.. И не хер ржать, я серьезно...
- Ладно, ладно! Больше не буду... Лучше я дождусь тебя в душе, а когда ты появишься на пороге, я заведу тебя к себе и нагнусь сам, позволяя сделать все так, как ты захочешь...
- Дже-ей, малыш... Вот так, еще... А потом мы будем заниматься сексом до следующего утра... Нет, не сексом... Мы будем заниматься любовью...
- А что, есть разница?
- Не знаю, никогда не пробовал... Наверное, должна быть... Обязательно должна.
- А потом?..
- Потом мы устанем до полусмерти и немного поспим, обнявшись. А когда проснемся, будем разговаривать. О нас. Я многое хочу о тебе узнать, малыш... Не волнуйся, о своем прошлом ты расскажешь только то, что сочтешь нужным, я не задам ни одного вопроса, обещаю... Прошлое – оно неважно. Его уже нет. Но я же должен знать, что ты любишь на завтрак, ведь за кофе утром придется идти мне, верно?
- Ты принесешь мне завтрак в постель? Здорово. Тогда потом я разложу тебя на этой самой постели и доведу до экстаза языком, но прежде чем кончить, ты признаешься мне в своей самой грязной сексуальной фантазии.
- Извращенец.
- Ну, это мы еще посмотрим, кто из нас больший извращенец... Кстати, думаю, нужно будет сразу ее реализовать.
- Ты еще не знаешь, о чем речь.
- С тобой я согласен абсолютно на все, Дженс...
Горячее дыхание в затылок, горячее тело, горячие руки...
- Джей.
- А?
- Вылезай. Будем репетировать сцену в душе.
И смех – обжигающей волной, от сердца до паха. И обратно к сердцу.

***

Я разжег костер. Собранные ветки были сырыми, пришлось плеснуть бензина, пламя тут же со стоном рвануло вверх. В огонь полетели окровавленная футболка, грязные бинты и мои санитарские штаны, потом – документы на имя Дженсена Эклза и Эрика Брэди. Я хотел отправить следом мобильный телефон, но вовремя вспомнил, что аккумулятор может рвануть, и ограничился сим-картой. Впервые в жизни я не стал копировать список контактов. В этом больше не было смысла. Тем временем Джаред поменял номера на машине, я решил, что телефон вместе со старыми номерами утоплю в первом же достаточно глубоком водоеме. Стоило бы пожертвовать и простреленной курткой, но я не решился.
Потом мы с Падалеки долго стояли, облокотившись на импалу, и, прижавшись друг к другу плечами, смотрели, как пламя пожирает наше прошлое.
- Ты не жалеешь? – тихо спросил Джаред.
- Нет, Джей. Ни о чем, ни на секунду, - ответил я.
Я дважды подкидывал в огонь хворост и один раз подлил бензин, чуть не спалив себе волосы.
Когда костер догорел, я разбросал еще теплые угли, проверяя, не осталось ли чего. Нет, все сгорело без следа.
Джаред на миг прижался ко мне и легко коснулся губами щеки.
- Поехали, Дженс, - негромко сказал он.
- Поехали, малыш, - эхом отозвался я.
Падалеки улыбнулся.
- Дженс, давно хотел тебя спросить, - весело спросил он, залезая на пассажирское сиденье и устраиваясь поудобнее, колени упираются в приборную доску, сам сполз по спинке вниз. Ему хорошо, мне за рулем хочешь - не хочешь, а придется сидеть ровно...
- Ну?
- Почему ты называешь меня «малыш»? Я на полголовы выше тебя, между прочим.
Я удивленно покосился на Падалеки.
- Ну... Не знаю. Наверное, поэтому так и называю, будь ты коротышкой, это звучало бы обидно... А тебе не нравится?
Я почему-то расстроился. Нет, если ему неприятно, я перестану, просто я как-то привык... Да он и есть малыш – такой здоровый лохматый щенок-переросток...
- Почему не нравится? – не понял Джаред. - Нравится... Просто интересно.
- Да, кстати, - вспомнил я, нагибаясь. - Ноги убери.
Я достал из бардачка документы и, отобрав часть, протянул их Джареду.
- Ознакомься. Теперь тебя зовут Сэм Винчестер.
Падалеки приподнял брови.
- Сэм? Ну надо же, Дженс, поверить не могу – это так трогательно... – произнес он, перебирая документы. - Охренеть, а откуда у тебя мое фото? Бля, Дженс, все, сегодня в постели будешь называть меня Сэмом, иначе никакого минета. Кстати, а как зовут тебя?
Я вздохнул. Чертов Майкл.
- А я Дин. Дин Винчестер. Между прочим – твой родной старший брат.
Джаред изумленно посмотрел на меня, сдавленно хмыкнул, а потом не выдержал и рассмеялся.
- Чува-ак! Это же инцест! Бля, круто. Должен признать, тебе удалось произвести впечатление. Слушай, теперь я очень, ну просто очень хочу узнать о том, какая же у тебя грязная фантазия, если инцест для тебя норма жизни. Дженс, не мучай, я уже готов на все. Расскажи прямо сейчас, а?
- Придурок, - сквозь смех пробормотал я, отбирая у Джея документы и вновь убирая их в бардачок. Учитывая, как часто и быстро мы обычно раздеваемся, хранить важные бумаги в карманах не слишком разумно.
- Зато только твой, - шепнул Джей в мои волосы, когда я наклонился, ну да, немного ниже, чем требовалось, над его коленями.
- Дженс, скажи... Что теперь? – неожиданно серьезно спросил Джаред, когда я уже вставил ключ в замок зажигания.
- Разве мы это только что не обсудили? – искоса посмотрел на него я. Черт, если мы заговорим о наших ближайших планах по-новой, придется опять избавляться от одежды.
- Я не о том. Вообще – что мы будем делать дальше?
Я его понял. У меня не было готового ответа, но это почему-то совсем не смущало. У нас впереди была целая жизнь, мы были вместе, а значит - что-нибудь обязательно придумаем.
- Не знаю, малыш. Всё, что захочешь. Мы можем попытаться начать новую мирную жизнь где-нибудь в тихом маленьком городке на юге, а можем стать вторыми Кэсседи и Кидом. Кстати, к слову о бандитах, хочешь, я убью Моргана и подарю тебе его голову? Нет? Ну, смотри, если передумаешь – только скажи. Еще мы можем взять в оборот Шарлотту и вытрясти из нее хотя бы часть твоих денег. У меня уже есть пара мыслей на этот счет. А можем вернуться в Нью-Йорк, я познакомлю тебя с Майклом, и ты убедишься, что я сказал тебе правду. Я буду работать на него, а ты вместе с ребятами Большого брата будешь хозяйничать на улицах Бедфорд-Стайвесанта.
Джаред улыбнулся, и его улыбка привычно согрела мое сердце.
- Я пока не готов к оседлой жизни, - произнес он. - Давай начнем с Шарлотты.
- Всё, что захочешь, малыш. Всё, что захочешь.
И я повернул ключ зажигания. Нас ждал долгий путь.

THE END

© since 2007, Crossroad Blues,
All rights reserved.