От перемены мест слагаемых

Тишина наступает внезапно. Только что Дин корчился в адском пламени – ликующие демоны не солгали, боль была невыносимой – и пытался понять, действительно ли кто-то зовет его по имени, или просто от пыток у него начались счастливые галлюцинации, а в следующую секунду его оглушает безмолвие, и - о чудо! - он может почувствовать пальцы ног. Кажется, в последнее время он практически ничего не чувствовал – кроме того, что нельзя не почувствовать в Аду. И, пожалуй, по пальцам он соскучился. Пошевелив ими, он открывает глаза.
Собственный голос звучит незнакомо, когда он спрашивает: - Эй… ммм… Сэмми?
Дин лежит на спине, глядя в серое, унылое, какое-то чересчур обыденное небо. Для дня возвращения лучше бы подошел эпический багровый закат или что-нибудь в этом роде.
Над ним нависает лицо Сэма.
- Дин? – затаив дыхание, спрашивает он.
Дин хмурится в ответ.
- Придурок, - ворчит он и пытается сесть.
Сэм помогает ему подняться.
- Что? Дин, у меня получилось, я спас тебя. Ты свободен, мы оба свободны! Демоны остались в Аду, все закончилось!
Дин приподнимает бровь.
- Потому что ты их об этом вежливо попросил? Или потому что у тебя появилась какая-то сумасбродная идея, и ты, как в песне, пролетел на крыле и молитве и чертовой туче удачи?
Сэм поджимает губы и отворачивается.
- Я, эмм… Скажем, предложил свою душу в обмен на твою.
- Что?! – Дин пытается отползти, рассчитывая разглядеть на лице Сэма следы какие-нибудь зловещие признаки отсутствия души, но тот лишь беспомощно смотрит на него широко раскрытыми глазами, слегка опустив уголки губ. Впрочем, Дин по опыту может сказать, что это едва ли не самое опасное из сэмовских выражений.
- Я не стал чем-то темным, Дин, я получил ее обратно! Я в порядке! Я просто… выдвинул кучу мелких условий, оставил всякие лазейки и смог заговорить им зубы. Я связал их по рукам и ногам, и им пришлось вернуть мне твою душу и позволить беспрепятственно уйти. Я получил свою душу, и твою, и…
Дин зажимает ему рот. Сэм смешно округляет глаза над его рукой, на которой все еще видны следы сажи. Из Ада.
- Ты смог договориться об освобождении от вечности в Аду.
Сэм улыбается, и под рукой Дина проступают ямочки. Несмотря на то, что рука приглушает звук, в тоне Сэма слышится самодовольство.
- Я не просто так хотел поступить на юридический. Я крут. Из меня вышел бы охуенный адвокат.
Дин убирает руку.
- И все равно ты придурок. Так рисковать, когда я запретил тебе это делать. Господи.
- Все равно я крут.
- Возможно, - соглашается Дин.
---
Следующие пару дней они проводят за едой и сном, обмениваясь бессмысленными взглядами, словно никак не могут свыкнуться с тем, что все, похоже, закончилось. На третий день Дин просыпается, задыхаясь от ужаса. Его все еще трясет, перед глазами посеревшее лицо Сэма рассыпается на куски у него в руках, он пытается закричать «Нет!», но из его собственной груди хлещет кровь, и ему с трудом удается сдержать тошноту.
Он смаргивает и слегка трясет головой. Ему не дает покоя какое-то странное ощущение, что-то вроде похмелья, но не совсем, да и неоткуда было ему взяться. Как будто голова стала тяжелее – но тоже не совсем то, и это очень странное ощущение. Проклятые кошмары. Спина непривычно побаливает. Отлично, наверное, перенапрягся и потянул мышцу, а ведь он так старался убедить Сэма что все в порядке. «Со мной все хорошо, чувак, просто небольшие каникулы в Аду. Никаких пост-травматических синдромов, так что кончай париться и закажи мне пиццу».
Он начинает садиться и внезапно понимает, что что-то здесь не так, что-то совсем неправильно. Лицо ему щекочут волосы, непослушные пряди лезут в глаза, это непривычно, это раздражает, и этому может быть только одно объяснение - в которое он сперва отказывается верить. Какого черта?
Он садится, и все ощущения кажутся неправильными – слишком широко, слишком высоко, а тело с мозгом не могут сойтись на том, где у него все-таки находится центр тяжести. Чтобы убедиться окончательно, он смотрит на руку – с гордостью отметив про себя, что она совсем не дрожит – и да, он стал счастливым обладателем гигантских ладоней и обгрызенных ногтей Сэмми.
Повернув голову, он упирается взглядом в фисташково-зеленую стену номера. Отлично, значит, он в теле Сэма и в его кровати, значит, это какое-то переселение душ, разума, чего-то там еще, но он не превратился в Сэма. Наверное, воспитание у него и в самом деле было не фонтан – если он уже перебирает в голове все возможные заклинания, проклятья, монстров – всё, что могло провернуть подобный фокус.
Посмотрев налево, и убедившись, что на его (или сэмовой?) кровати, запутавшись в грязно-белых мотельных простынях, действительно лежит его тело, он испытывает странное облегчение – слава Богу, это просто обмен телами, а не какое-то дикое проклятье с раздвоением. Потому что мысль о том, что по миру будут разгуливать два Сэмми… ох, лучше даже не представлять.
Он пытается не слишком пялиться на себя, но ладно там, это же все равно что смотреть в зеркало, только без искажения сторон – и, надо признать, растрепанный со сна вид ему чертовски идет. Нужно будет почаще наводить легкий беспорядок на голове.
Он спускает ноги - сэмовы дурацкие длинные ноги - с кровати и с размаху ударяется здоровенными ступнями об пол, так что пальцы болезненно подгибаются.
- Ай, блядь! – ругается он, и как-то дико слышать голос Сэма, исходящий от него самого – особенно учитывая, что сам Сэм сквернословит редко, бережет для тех случаев, когда он действительно зол, и уж тогда от его ругательств уши в трубочку сворачиваются.
Восклицание Дина заставляет Сэма вздрогнуть и неловко завозиться, и это было бы смешно, вот только смотреть, как идиотом себя выставляет его собственное тело почему-то не так весело, как когда это делает Сэм.
- Что, чтотакое? – бормочет Сэм, и как только ему удается хорошенько разглядеть Дина, у него округляются глаза. Надо запомнить, что не стоит делать такое лицо, когда он вернется в свое тело: с широко раскрытыми зелеными глазами и хлопающими ресницами он выглядит, как чертова девица в бедствии.
Сэм смаргивает и произносит уже совсем по-другому:
- Что?
Дин успокаивающе машет в воздухе здоровенной рукой.
- Спокуха, чувак, это я. Я в тебе… ой, - это прозвучало как-то неправильно, ну да хрен с ним. – Мы поменялись телами, или душами, что-то в этом роде.
Сэм моргает, и с коротким «О!» смотрит на руки, проводит пальцами по лицу, нажимает на губы.
- Эй, - говорит Дин, - хватит щупать.
Сэм пробегает пальцами по голове, осторожно прикасается к короткому жесткому ершику волос.
- Хм.
Дин взмахивает рукой, возмущенный, что Сэм не высказал ничего полезного - и сбивает с прикроватной тумбочки лампу.
- Блядь, - снова говорит он. – Все твои идиотские руки, горилла.
Он хмурится, когда Сэм начинает ржать, но расплата следует незамедлительно – Сэм пытается выбраться из кровати и, каким-то образом не попав в пол, неуклюже приземляется на колено.
- Я думал, пол ближе, - защищается Сэм. – Недомерок.
---
- Ну, - начинает Дин, когда им удается с минимальными потерями усесться за небольшой столик в кухонном закутке. – Что теперь?
Сэм хмурится, и Дин ни за что это не признает, но есть что-то завораживающее в том, как проявляются на его лице такие знакомые сэмовские выражения – как почти непристойно выпячиваются его губы, когда Сэм делает капризную физиономию, как в щенячьих глазках проскальзывает хитринка.
Сэм размахивает руками у него перед лицом, кольцо вспыхивает, когда через замызганное окно на него падает луч солнца.
- Эй, Нарцисс! Как насчет уделить побольше внимания – знаешь, всей этой хрени с чужими телами? То есть, если ты хочешь только и делать, что пялиться на собственное лицо – пожалуйста, только…
Дин закатывает глаза.
- Успокойся, это звучит совершенно по-детски. Сучка.
- По-детски? – тянет Сэм, задумчиво потирая морщинки в уголках глаз. Он усмехается, когда Дин рычит, и если динова ухмылка всегда выглядела так восторженно злобно, ничего удивительного, что Сэм в детстве на него так злился. Дин тогда просто обожал дразнить Сэма по любому подвернувшемуся поводу – из-за того, как тот путался в собственных ногах, из-за его волос, из-за того, как он неудержимо розовел, стоило Дину упомянуть Шерри Филипс. Да, хорошее было время. Пока Сэм не нарастил мышц на эти идиотские длиннющие конечности и не научился захватывать голову Дина в убийственный клинч, который как-то сразу снижал степень действенности подколок. Дину не удавалось одержать верх над Сэмом в старом добром спарринге с самого…
- Давай подеремся, - резко предлагает он.
- Что? – недоверчиво переспрашивает Сэм.
- Я серьезно. Давай, когда у нас в последний раз был спарринг? Что бы это ни было, мы разберемся, но прошло уже пара часов, и все может затянуться черт знает насколько, так что нам надо привыкнуть к нашим телам, - это тоже прозвучало странно, ну да ладно, - иначе будем в заведомо проигрышном положении. И лучше всего научиться в новых телах драться. Если ты, конечно, не боишься, что с твоими длинными руками и моими неотъемлемыми бойцовскими навыками я не оставлю тебе ни единого шанса…
Сэм с рычанием огибает стол, Дин, вскочив, изящно уходит от атаки, отступая в основную часть номера, пытаясь со своим новым ростом занять привычную стойку и не потерять равновесия.
Он легко блокирует несколько ударов, хоть при этом и едва не падает, затем Сэм делает рывок – немного страшновато видеть, как на тебя с бешеным блеском в глазах бросается твое собственное тело – и воздух со свистом вырывается через зубы, когда они, сцепившись, валятся на пол. Дин учится использовать более широкие плечи и длинные руки, пусть он и сбивает костяшки об нижнюю часть кровати, замахнувшись неожиданно широко, чтобы прижать Сэма к полу.
Сэм под ним извивается ужом, но в итоге Дин просто практически ложится на него, самодовольно отмечая, что может удержать Сэма одной только грубой силой, пользуясь тем, что его банально больше.
- Ха! – с ликованием восклицает он, позволяя дурацким сэмовым патлам свеситься ему – Сэму – неважно – на лицо. Тут до него доходит, что есть что-то странное в том, как тесно и жарко он сплетается с Сэмом, вжимаясь в него животом, бедрами, ляжками, но, в конце концов, это же, по сути, его тело, и чего он там не знает.
Дин протискивает руку за шею Сэму, и тот удивленно распахивает глаза, прежде чем Дин отдергивает руку, победоносно сжимая в ней свой кулон.
- Моё! – заявляет он, и Сэм закатывает глаза, но углы его губ уже трогает улыбка.
- Не слишком-то привыкай, - говорит он обиженным тоном, неуклюже двигаясь под Дином. – Я надеру тебе задницу, как только получу назад свое более крутое тело.
Дин с ухмылкой скатывается с него.
- Давай, обрати все в шутку, коротышка, - бросает он, не замечая сквозь адреналиновую эйфорию, что фактически оскорбляет сам себя. А затем Сэм снова оказывается на нем, и они снова катаются по полу, и Сэм дергает его за чертовы волосы - грязный приемчик, хотя нельзя сказать, чтобы Дин сам не применял его в прошлом – и снова удерживает его голову в этом клинче, который, похоже, прекрасно удается ему в любом теле, и, с вызывающим победным хохотом отвешивает ему весьма ощутимый щелбан – как будто им снова восемь и двенадцать.
Когда Сэм отпускает его, он некоторое время лежит, раскинувшись на спине, не в силах сдержать смех – они с Сэмом так увязли в страданиях эпических масштабов и в этой войне с демонами, что уже долгие месяцы не делали ничего нормального вроде братской потасовки, и Дин успел забыть, как это весело, как улыбка на лице Сэма полностью искупает обиду поражения. Конечно, Сэму он об этом никогда не скажет, к тому же чертовски приятно шумно насладиться победой в тех редких случаях, когда ему удается одержать верх. Но эта улыбка – она, так сказать, дорогого стоит, хоть у Дина и возникает немедленное желание выпить пива и почесать яйца в противовес этой мысли. Только нельзя забывать, что сейчас это яйца его брата, что придает ситуации некоторую пикантность.
Он поднимается одним скользящим движением, уже ощущая себя намного комфортней в теле Сэма, лучше чувствуя рост и удерживая равновесие.
- Я в душ! – объявляет он.
Сэм застывает.
- Это обязательно?
Дин усмехается.
- Что такое, Сэмми, боишься, что я потискаю твои причиндалы? – он проводит рукой по своей – или сэмовой? – неважно – груди, и слегка потряхивает бедрами, как в танце живота.
Лицо Сэма искажает великолепная гримаса, в которой смешиваются отчаяние и смущение, и, Боже, если Сэм и в своем-то теле смешно розовеет, то когда он становится просто пунцовым в теле Дина – это ж можно лопнуть от смеха. Дин старается не думать о том, что сам он, вероятно, выглядит именно так каждый раз, когда краснеет.
- Только не… - Сэм беспомощно делает уморительный жест рукой.
- Если делаешь что-то, должен не стесняться и говорить об этом, братишка, - посмеивается Дин, и только зайдя в ванную, забывает о поддразниваниях и начинает понимать, что ситуация и правда диковатая.
Он смотрит на себя в зеркало - и пора бы перестать приветственно кивать собственному отражению, потому что ему каждый раз кажется, что это Сэмми зашел в комнату. Дикость. Почувствовав себя в какой-то мере идиотом, он ухмыляется своему отражению, а потом ухмыляется еще шире, потому что у Сэма чертовски заразная улыбка. Он корчит капризную физиономию, чтобы понять, не меньше ли она его раздражает, когда он сам ее делает. Оказывается, не меньше, так что Дин быстро убирает это выражение.
Он так хорошо знает сэмово лицо – чуть ли не лучше, чем свое собственное – но все равно странно смотреть на него вот так, странно, что он может наклониться поближе и сморщить сэмов нос, внимательно изучить каждую черточку так, как нельзя разглядеть, когда смотришь на чужое лицо.
Он неуверенно берется за край футболки и качает головой. Он же сто раз видел Сэма голым, так откуда взялась эта неловкость при мысли о том, чтобы раздеться сейчас и увидеть его обнаженное тело?
Он резко сдергивает футболку через голову, и чувствует на груди прохладное прикосновение кулона, высвобожденного из ткани. Заметив свое отражение в зеркале, он замирает, и его сердце начинает биться учащенно, потому что… потому что – да он сам не знает, почему. Наверное, дело в том, как странно видеть свой кулон на шее Сэма – кулон, который Сэм же ему и подарил, и это внезапно кажется почти интимным; возможно, дело в том, что это он внутри этого тела, и он оценивающе оглядывает себя в зеркале, как будто это его второе я – так, стоп, этим он сейчас заниматься явно не должен.
Конечно, нельзя сказать, что тело Сэма не стоит того, чтобы его разглядывать – уж если начистоту, он очень сексуален – хотя, конечно, размышлять о том, привлекателен ли его младший брат - это не лучшая идея. И раз уж Дин все равно переступил черту, заметив, как замечательно он может поигрывать мышцами Сэма под всей этой до обидного гладкой кожей, может, послать все к чертовой матери и вздрочнуть? – обычно он именно так справляется с нарастающим внутри напряжением.
Ну и пусть ему придется потрогать член своего брата. Фактически, на данный момент это его член, а у любого мужчины есть определенные потребности. Он, в конце концов, находится в теле своего брата, так что уровень дикости уже приобрел космические масштабы, неужели немного почти-и-не-инцестуальных прикосновений могут на что-то повлиять?
Судя по выражению лица, он не смог убедить даже самого себя, ну да пошло оно все.
Он снимает штаны и сразу забирается в душ – потому что дрочить в теле своего брата, стоя перед зеркалом – к такому масштабу ненормальности он пока не готов – и смотрите-ка, похоже, тело Сэма понимает, к чему дело движется. Дин не слишком удивлен, что сэмову члену так не терпится заняться делом – Сэм же прячет его в штанах, как сокровища нации в Форте Нокс - и Дин проглатывает довольный стон, когда у него встает в полную силу. Даже странно, что у него не кружится голова - вниз должно было устремиться чертовски много крови - хотя, конечно, с Сэмми он этой мыслью делиться не станет. Надо признать, это... очень приятно. Вот так стоять, когда между ног тяжело висит его - Сэмов - неважно - налитой член, россыпь струй ласкает его повсюду - голову, спину, член - и чертовски удачно, что у Сэма такая чувствительная кожа.
Это так приятно, что он почти не чувствует себя виноватым, когда обхватывает член огромной ладонью, сжимает, и изо всех сил пытается не застонать, потому что - о да, детка. Возможность погладить лишний дюйм - ну хорошо, может, чуть больше, чем дюйм - это хорошо, и черт, черт, член Сэма с готовностью дергается в ответ. Он узнает, что Сэм - так, в эту сторону лучше не думать, потому что это верный способ сбить настрой. Дин игнорирует тот факт, что настрой и не думает сбиваться, и сжимает чуть сильнее. Он узнает, что в этом теле ему нравится посильнее прихватить сразу под головкой, прижав пальцы к вене на нижней стороне, что он слишком чувствителен, чтобы провести прямо по щелочке, но если обвести ее пальцам, ощущения просто потрясающие, и что ему нравится нежно подразнивать головку, одновременно быстро и резко двигая рукой по всей длине, и - твою мать! Он едва удерживается на ногах, когда осторожно сжимает мошонку - сам он это не слишком любит, но, похоже, Сэ- этому телу нравится, потому что, ох блядь - внезапно он с задушенным стоном заливает спермой всю стенку душевой; струи воды смывают медленно ползущие вниз потеки.
Он медленно выдыхает. Да он, можно сказать, Сэму услугу оказал - мальчику определенно нужно было снять напряжение. Поймав в зеркале отражение своего - сэмова – лица, он пытается силой воли убрать со щек идиотский румянец.
Он все еще чувствует себя как-то беспокойно, ему по-прежнему немного неловко выходить наружу, и это просто жалко, так что он выбирает привычную стратегию - делает хорошую мину при плохой игре. Он с наслаждением потягивается, выходя обратно в комнату в полотенце, обернутом вокруг бедер, и уже почти делает шаг к своей сумке, прежде чем резко развернуться к сэмовой. Довольно вздыхает.
- Дин!
Дин ухмыляется. Сэм хмурится.
- Что, старик? - невозмутимо спрашивает Дин. Единственное занятие, которое может сравниться с хорошей дрочкой - это доведение Сэма до белого каления, а он, похоже, только что обнаружил способ совместить эти два занятия, и это офигенно.
- Только не говори, что ты... - на лице Сэма уморительная смесь обиды и смущения.
Дин пожимает плечами.
- Только потому, что ты им вообще не пользуешься, чувак. Эй, может мне прошвырнуться по барам сегодня вечером - вдруг у меня получится найти твоему телу занятие на ночь?
Когда Сэм поднимается на ноги, у него на скулах ходят желваки. Обычно, когда Сэм так зол, он использует свой рост, но сейчас он как будто безуспешно пытается вытянуться, чтобы казаться выше, чем есть, почти поднимаясь на носки, и это было бы смешно до чертиков, если бы у Сэма был не такой оскорбленный вид, когда он грубо отталкивает Дина и захлопывает за собой дверь ванной.
Уф.
Когда Сэм наконец выходит из ванной, Дин перескакивает с канала на канал, пытаясь понять, не вызвало ли сэмово тело внезапный интерес к занудным историческим передачам, по которым так тащится Сэм. Не вызвало.
Сэм вымылся и переоделся, но все еще выглядит напряженным и обиженным, так что, видимо, он, в отличие от Дина, не позволил себе вольностей с его телом. Где-то в глубине души Дин чувствует смесь облегчения - конечно, он не хочет, чтобы его младший брат лапал его член - и легкого чувства вины, потому что он-то позволил - но ладно, черт с ним.
- Мы идем в библиотеку, - Сэм хватает с тумбочки кошелек Дина - видимо, как он надеется, с упрямым видом - но если лицу Сэма так вот выдвинутая челюсть придает решительный вид, то сейчас это выглядит так, будто он прикусил язык.
- Хватит кривить мое лицо, ты похож на умственно отсталого. Так зачем нам в библиотеку?
- Мы в полной жопе, и нам надо выяснить, как это произошло и как мы можем все исправить. В моем теле ты еще большая заноза в заднице, чем в своем - а это кое о чем говорит.
- Чувак, хватит ныть, как будто это тебе так уж невыносимо. Это ведь мне досталась твоя больная спина и неспособность вписаться ни в одну дверь.
Сэм закатывает глаза и направляется к двери.
---
- Слушай, - говорит Дин, глядя, как Сэм судорожно пролистывает все книги по оккультизму, которые нашлись в библиотеке. С одной стороны от него стоит открытый лэптоп, с другой лежит отцовский дневник. - Успокойся, а?
И чего Сэм так трясется? Прошло всего несколько часов, и самого Дина все еще забавляет необычность происходящего. По его расчетам, беспокоиться стоит начинать дня через три как минимум.
- Наверняка оно просто выветрится, и мы без напрягов вернемся в свои тела.
Сэм, нахмурившись, встречается с ним взглядом.
- Или, - огрызается он, - это прощальный подарочек из Ада, и оно никогда не выветрится, или есть еще какие-нибудь побочные эффекты, или это только начало веселья, с которым, я думал, мы покончили раз и навсегда, но нет, всегда что-нибудь да всплывет, нет, Винчестеры не могут просто взять тайм-аут, ты что, шутишь, нам нужно... - Дин хватает Сэма за плечо, прежде чем тот доведет себя до нервного срыва.
- Хорошо, хорошо, чувак, мы разберемся, клянусь, я даже загляну в какую-нибудь книгу - кстати, это будет моя первая книга после Ада. А пока не вздумай так напрягаться от волнения - испортишь мое тело. Свое ты, судя по всему, уже испортил, - говорит он, громко хрустнув позвоночником в подтверждение своих слов, и Сэм, закатив глаза, пихает ему под нос книгу.
Пару раз Дин отходит поболтать с библиотекаршей: он свихнется, если будет слишком долго пялиться на дремучие параграфы в книге, которую ему подсунул Сэм, к тому же библиотекарша симпатичная, а ему любопытно, легко ли флиртовать, будучи Сэмом. Он работает над походкой, покачивает сэмовыми узкими бедрами, непринужденно нагибается, чтобы разница в росте была не такой заметной - он надеется, что это выглядит более сексуально, чем когда Сэм - вероятно, сам того не замечая - нервно сутулится, пытаясь показаться более доступным.
Библиотекарша хихикает и начинает поигрывать прядкой волос, так что, похоже, его тактика приносит плоды. Широкие плечи Сэма и диново искусство флирта - кажется, это беспроигрышное сочетание, и несмотря то, что Дин, очевидно, прекрасно справился бы и в своем теле, Сэм далеко не урод, и Дин знает, как извлечь пользу из этого не-уродства. Девушка готова есть у него с рук, и он знает, что если он сейчас, приподняв бровь, кивнет в сторону пустых стеллажей в глубине зала, в ход пойдут не только руки, но тут он бросает взгляд в сторону стола - и видит, что Сэм просто сверлит его взглядом с непонятным выражением на лице. Когда их взгляды встречаются, Сэм торопливо утыкается в книгу, но теперь у Дина, похоже, пропало настроение, вернулось беспокойство и смутное ощущение какой-то неправильности, и он возвращается к Сэму, оставляя библиотекаршу смотреть ему вслед с обманутым видом.
- Какая муха тебя укусила, старик? - спрашивает он, садясь за стол и отмечая, что Сэм стиснул челюсти, и что он явно не читает, а просто сидит, уставившись в книжку.
- Не... прекрати заставлять меня так себя вести! - неуклюже возмущается Сэм.
- Ничего я тебя не заставляю. Я просто использую твое тело так, как это следует делать, братишка, так что мог бы и поучиться.
- Короче, прекрати, - огрызается Сэм, захлопывая книгу.
На мгновение Дину становится стыдно: он забыл, что у Сэмми остались не лучшие воспоминания о том, как кто-то использует его тело - но ведь капелька безобидного флирта - это совсем не то же самое, что демон, который разгуливает в твоем теле и заставляет убивать людей. Или стрелять в собственного брата.
Сэм поджимает губы - яркие, пухлые губы, и Дину становится немного неуютно. Он знает, что рот у него почти девчоночий - он достаточно смотрится в зеркало в своем теле - но как-то забывается, что он выглядит так постоянно, что эти губы всегда на виду, в действии, и есть в этом что-то неправильное, неприличное - как и в том, что он постоянно возвращается взглядом к своему рту – который, фактически, сейчас принадлежит его брату.
- Дин!
Виновато вздрогнув, Дин торопливо переводит взгляд с губ на глаза Сэма. В течение странного, напряженного мгновения они просто смотрят друг на друга - и Дин внезапно согласен, что с этой хренью надо разобраться как можно скорее, потому что дело приобретает странный оборот.
Сэм резко встает. Он барабанит пальцами по бедру, и по таким мелочам Дин может читать его даже в чужом теле. Сэма что-то серьезно напрягает.
Дин закусывает губу, и внезапно отчетливо понимает, что он сейчас кусает губу Сэма.
- Слушай, пойдем отсюда. В этих книгах ничего не найти, мы только сильнее заводимся - и в конце концов, для исследований у тебя есть ноутбук. Может, нам... позвонить Бобби, например.
- Ладно. Хорошо, - Сэм вихрем выносится из библиотеки, Дин следует за ним по пятам. Библиотекарша бросает на них понимающий взгляд. Решила, что они поругались из-за того, что Дин с ней флиртовал - понимает он. И это было бы безумно смешно, только вот Дин совершенно не настроен смеяться над тем, что их в очередной раз приняли за парочку геев. Потому что - ну, неважно, почему.
---
Выбраться из библиотеки - это облегчение, только вот в машине еще хуже. Тишина практически оглушает, и они то и дело случайно встречаются взглядами - как подростки на первом свидании. Это уже просто смешно.
Обычно, если нужно серьезно поговорить о какой-нибудь хрени, разговор начинает не Дин. Он всегда предпочтет гнетущее напряжение душещипательной беседе - только вот сегодня он уже по уши сыт этим зудом между лопаток, и взглядами, которые на него бросает Сэм, и, кажется, готов уже на все.
- Кроме шуток, чувак, что за фигня? - спрашивает он, сердито сбрасывая ботинки, когда они заходят в номер. - Надо с этим разобраться, пока мы не взорвались от неловкости.
Сэм поводит плечом, стоя у двери, и это выглядит - ну, неловко.
- Я не знаю, старик, - но тут он поднимает глаза и они встречаются взглядами.
Дин не может отвести взгляд, смотрит, как темнеет зелень его собственных глаз. Он снова чувствует, что все происходящее – это какое-то безумие, сметающее все барьеры, и его пульс пускается вскачь. Сэм подносит руку к лицу и медленно проводит пальцами по пухлой нижней губе, и Дина мгновенно затапливает жар, он не может отвести глаз. Он ощущает эхо покалывания на собственных губах - Сэм трогает его рот.
- А, - еле слышно говорит он. - Ты об этом.
Сэм посасывает нижнюю губу, продолжая сверлить Дина глазами, как будто знает, как это действует на Дина. Дин облизывает свои - сэмовы - губы, и это будто какой-то безумный поцелуй наоборот. Они не прикасаются друг к другу, но у Дина стоит, он ощущает почти болезненную пульсацию в джинсах.
- Блядь, Дин, - Сэм в три шага преодолевает расстояние между ними, вторгается в его личное пространство, и сжимает в кулаках рубашку Дина.
- Что за чертовщина? - спрашивает Дин, но его раскрытая ладонь прижимается к груди Сэма. Сэм опускает взгляд, смотрит на свою собственную здоровенную руку у себя на груди.
- Это бред какой-то, - выдавливает Сэм, словно ему не хватает воздуха, и Дин узнает эту хрипотцу в собственном голосе - верный признак того, что он отчаянно возбужден. Он прижимается к Сэму, и чувствует, как сэмов член упирается ему в бедро, и не может удержаться, задыхаясь, толкается бедрами в податливую плоть сэмова живота.
- Дин, Дин, - повторяет Сэм, поднимает голову, утыкается носом Дину в щеку. Да пошло оно все, думает Дин, и, повернув голову, находит ртом губы Сэма. Секунду они дышат друг другу в рот, а затем Сэм отпускает его рубашку, зарывается рукой в эти дурацкие волосы и целует Дина как следует, от души. Сэм слегка тянет его за волосы, и это больно, но Дин сейчас может думать только о том, как язык Сэма проскальзывает ему в рот, как это дико и как безумно возбуждает, когда он посасывает собственную нижнюю губу, слегка чиркнув по ней зубами Сэма.
- Хочу... - неразборчиво и отчаянно говорит Сэм ему в рот, и его накрывает дикой смесью безумия, похоти и головокружения.
- Давай... я покажу тебе, как мне нравится, - и он с силой трет выпуклость на сэмовых джинсах, и Сэм дергает бедрами, пряча лицо в изгибе его шеи, топя рык в диновой коже.
- Это... в смысле, это ведь как будто просто подрочить, да? - спрашивает Сэм, пока Дин расстегивает его ремень. - Если мы просто... потрогаем друг друга.
- Да, - говорит Дин и тянет вниз его молнию. - Только тогда получается, что я трогал твой член, когда дрочил утром в душе, - и Сэм снова рычит и вцепляется зубами в мочку его уха - его это обычно не возбуждает, но, видимо, тело Сэма придерживается другого мнения на этот счет, потому что по спине Дина пробегают мурашки, а член судорожно дергается.
- Так я и знал, - рычит Сэм, хватая Дина за задницу и начиная с силой об него тереться, пока Дин пытается протиснуть руку ему в штаны. Сэм всасывает кожу у него на шее, и что бы он там ни говорил, это ни капли не похоже на дрочку, это похоже на охуительно жаркий секс. Просто - с братом. И в то же время с самим собой.
Сэм отталкивает Дина прежде, чем он успевает обхватить ладонью знакомый член. Дин ждет, что Сэм сейчас отшатнется в ужасе, но тот просто стягивает футболку.
- Раздевайся, - говорит он, и Дин с готовностью подчиняется.
Дин едва успевает снять рубашку, когда Сэм бросается вперед и толкает Дина назад, на кровать. Дин отодвигается к спинке кровати, и Сэм подползает на коленях, пока не оказывается верхом на нем, и неуклюже стягивает с него джинсы.
Теперь, когда они оба раздеты, он хватает Сэма за плечи и переворачивается, пользуясь силой Сэма чтобы вжать его в кровать, обхватывает его запястья здоровенной ладонью и прижимает их к кровати за головой. Сэм пытается изобразить раздражение, но его веки, затрепетав, опускаются, когда Дин сильнее нажимает на запястья - и, похоже, Сэму в этом теле не меньше, чем Дину, нравится, когда его удерживают вот так.
Он толкает бедра вниз, и их члены скользят и трутся друг о друга, и Дин не может отвести взгляд от блестящей дорожки смазки, которую его член оставил на его - сэмовой - коже.
- О Боже, - бормочет Сэм, - я так... так... Господи, весь день... - и Дин понимает, что Сэм осознал гораздо раньше, чем он, что раздражение, напряженность, смущение и возбуждение, вероятно, мучили Сэма с самого утра, когда Дин дразнил его. При мысли о том, что Сэм, должно быть, думал об этом весь день, Дин словно с катушек слетает, и он, нагнувшись, прикусывает губы Сэма, затыкает его прежде, чем обкончает Сэму весь живот.
Он отпускает запястья Сэма и проводит руками вниз по его телу, царапая соски, как, он знает, нравится его телу, и с силой сжимает сэмов член в кулаке. Угол кажется непривычным, но он все равно знает, что ему нравится, и Сэм издает протяжный стон, когда он начинает грубо двигать рукой.
Сэм хватает Дина за задницу и - твою мать! - вжимает ладонь между ягодиц, и в груди у Дина разливается колючий жар, а Сэм проводит пальцами по дырочке и с силой нажимает на кожу за яйцами, и блядь, блядь, это что-то. Он толкается в скользкий жар, где их члены зажаты между животами, и чувствует, как поджимаются яйца, тяжелые яйца Сэмми, полные спермы, готовой выплеснуться на динов живот, и внезапно все погружается в темноту.
Сперва он думает, что кончил, потому что мир, похоже, перевернулся и разлетелся на осколки, но его член все еще твердый и сочится смазкой, только вот теперь это действительно его член, он лежит на спине, а над ним - Сэмми, сжимает в руке его член, а рука Дина вжимается Сэму между ног.
Губы Сэма почти прикасаются к его губам, и с такого расстояния не разглядеть его лицо, но они оба замерли. Черт, это и правда совсем не то, что дрочка, это он в постели со своим братом, но Сэм двигает бедрами, и его член скользит по члену Дина, и Сэм сильнее сжимает ладонь, и облизывает его губы, и черт, черт, вот и настоящий оргазм, от которого мир разбивается на куски.
Он сжимает руку в кулак, чувствует, как костяшки пальцев задевают яйца Сэма, и Сэм скулит и стонет, и прикусывает его губу, и кончает, жарко выплескиваясь между их телами.
После неловкой паузы Сэм скатывается с него. Он поднимается, и Дин пытается не смотреть на ниточки спермы, протянувшиеся между их животами.
Он откашливается.
- Ну вот, эммм... Я же говорил, что мы скорее всего вернемся в свои тела.
---
После того, как Сэм молча ушел в душ, Дин вытерся и начал мерить шагами комнату, пытаясь привыкнуть к тому, как странно ощущаются его ноги после нескольких часов в теле Сэма. Нельзя по-настоящему почувствовать кривизну собственных ног, пока не попробуешь ходить на прямых, и теперь Дин непривычно четко ее осознает - или он просто нашел, на чем зациклиться, чтобы не думать о том, что он только что переспал с Сэмом.
По молчаливому соглашению они сваливают из мотеля, как только Сэм выходит из ванной, и только когда Дин вдыхает холодный, свежий воздух на улице, он понимает, как же пропах сексом их номер. Не то чтобы воздух был такой уж свежий - воняет мусором и выхлопными газами, но по сравнению с комнатой, где он только что весь обкончался на своем брате? Да это чертовски свежий воздух.
Они практически не разговаривают, в основном потому, что единственная фраза, которую Дин может придумать для начала разговора, звучит как "Ну, так что у нас там с инцестом?"
- Куда? - наконец осторожно начинает он, и собственный голос звучит странно в удушливой тишине.
Сэм пожимает плечами.
- Я хочу сказать, можно поехать к Бобби - может, у него есть для нас обычная охота - узнать, что происходит вокруг, поговорить с Эллен...
- Нет, - прерывает его Сэм, - надо ехать к Бобби. Спросим, не знает ли он чего-нибудь про... обмен телами.
- Что? Зачем? Зачем вообще об этом говорить? Давай просто… какая разница, что бы это ни было, оно закончилось, давай просто двигаться дальше, серьезно...
- Ну да, конечно, а если это снова случится, или что похуже, а мы не будем знать, что делать? - заводится Сэм, возмущенно размахивая руками.
- Ах, так ты хочешь поговорить об этом, да? Что ж, давай поговорим о том, как...
- Блядь, Дин, заткнись, ладно? Я просто не хочу, чтобы стало еще хуже!
Вопреки всякому здравому смыслу, Дина это задевает.
- Не надо мелодрам, речь ведь не о конце света - в отличие от того, что чуть не случилось несколько дней назад, помнишь, когда ты повел себя как последний идиот и едва не стал - чем там демоны хотели, чтобы ты стал, предводителем их армии или типа того.
- Как мило, что ты так в меня веришь, Дин.
- О, так речь о том, что я не доверяю тебе, а не о том, что я не доверяю целому полчищу демонов? - теперь Дин действительно разозлился, он сердито сжимает руль, наконец-то осознавая, что произошло за последние несколько часов - черт, месяцев - и тут развлечение стихийно продолжается, потому что внезапно он смотрит на собственное сердитое лицо, а машина резко вихляет, визжа покрышками.
- Что?.. Блядь, - говорит Сэм, и Дин невольно впечатлен тем, как быстро Сэму удается выровнять машину и съехать на обочину.
- Эмм... - говорит Сэм.
- Похоже, мы едем к Бобби, - уступает Дин.
---
Бобби быстро переводит взгляд то на него, то на Сэма, будто пытаясь уловить разницу.
- Вы серьезно?
- Нет, мы проделали весь этот путь, чтобы устроить бессмысленный и не слишком смешной розыгрыш, - закатывает глаза Дин.
- Ладно, судя по твоей язвительности, вы не врете. Дин, - говорит Бобби, внимательно глядя на Дина, хотя видит он, конечно, Сэма.
- Угадал.
- Ага. Так, мальчики, просто оставайтесь на месте.
Бобби начинает торопливо вытаскивать книги, кажется, из самого основания возвышающихся тут и там стопок - и... закуривать ладан?
Он встает перед ними, начинает читать заклинание и поднимает руку с чем-то, похожим на кристалл - и честное слово, Бобби с магическим кристаллом, фимиамом и читающий нараспев заклинание - это едва ли не самое странное во всем происходящем.
- Что ты делаешь?
Бобби, прищурившись, смотрит на них через мутный кристалл.
- Считываю ваши ауры.
- ...ясно.
- Не разговаривай со мной таким тоном, Дин. Сэм. Неважно. Чтение ауры - прекрасный способ узнать, что у человека с душой. Это можно использовать, когда работаешь с одержимостью и прочей демонической дрянью, - он откладывает кристалл и разгоняет дым. - Готово.
Сэм трет шею сзади.
- Значит, эм, ты знаешь, в чем проблема? Можешь сказать, кто это с нами сделал?
- Никто с вами ничего не делал, мальчики. Не уверен на все сто, но скорее всего, это просто... случилось.
- Как такое могло просто случиться? Никогда раньше не слышал ни о чем подобном. Обычно люди не разгуливают просто так в чужих телах.
- Ну, у вас, мальчики, ситуация практически уникальная, - он указывает пальцем на Дина, потом, покачав головой, указывает на Сэма. - Черт, это сбивает с толку. Ты умер, и твоя душа отправилась - ну, неважно, куда, и, - он переводит палец на Дина, - ты продал за него душу, так что он возвращается к жизни, душа возвращается в тело, а твоя душа по факту принадлежит Аду, а ты, - он снова показывает на Сэма, - насколько мне известно, впутываешься в какое-то шизофреническое дерьмо, предлагаешь свою душу в обмен на душу Дина, и каким-то образом вы сваливаете из Ада, каждый при своей душе.
- И? - хмурится Сэм. - Души вернулись на свои места, все должно быть в порядке, нет?
- Да, только вот вы столько с ними накуролесили - продали души друг за друга, умерли, спасли друг друга - что все как-то запуталось. Ваши души теперь не слишком прочно привязаны к телам, и не понимают, кому в каком теле находиться, так что они как бы склонны... меняться.
- Как выбитая коленная чашечка, которая то и дело снова смещается, - понимающе произносит Сэм.
- Именно!
- Тупость какая-то, - говорит Дин. - Наши души не знают, кому принадлежат. Они что, щенки слабоумные?
Бобби хмурится.
- Эй, не я выдумал правила, и не я вляпался в такую нелепую ситуацию, так что привыкай. И если я не ошибаюсь, обмен случился, когда между вами пробежала какая-то сильная эмоция - вы поругались или еще что.
Дин не может заставить себя посмотреть на Сэма.
- Ага. Да, поругались.
Сэм, естественно, не может угомониться:
- А как насчет первого раза? - не своим голосом спрашивает он.
- Первого раза? - переспрашивает Бобби.
Дин вздыхает:
- Да, мы вроде как обменялись телами, потом обменялись обратно, а потом еще раз. Я был... эээ... кажется, меня тогда просто разбудил кошмар.
- И как же вы поменялись обратно?
Пауза нехорошо затягивается.
- Эээ... тоже поругались.
Бобби кивает, всем своим видом показывая, что подробностей знать не желает:
- Хм.
- Ну? - слишком громко говорит Сэм. - Что нам делать?
Бобби пожимает плечами.
- Вы не так чтоб много могли сделать, насколько я понимаю. Может быть, через некоторое время все устаканится, может, вам придется быть немного осторожней, может, вам придется с этим жить. Если вы слишком надолго окажетесь в чужих телах, я могу помочь вам специально обменяться, но тогда все может начаться по новой.
- Ну, все просто зашибись. Так, Сэм? Разве все не зашибись?
- Успокойся, старик. Нам просто придется с этим разобраться.
- Ну да.
Только вот вместо того, чтобы разбираться, Дину, кажется, все еще хочется заняться сексом со своим братом.
---
- Ну и? - говорит Сэм, садясь в машину. Дин сам не знает, куда они едут, просто ведет. Он чувствует себя как-то больше... собой, когда ведет машину, хотя видеть, опуская взгляд, как сэмовы руки сжимают руль, все еще как-то дико. Сэм теребит его джинсы, и Дин подавляет желание сказать ему, чтобы прекратил прежде, чем проковыряет дырку в колене. Раздражает безумно, но сейчас это сущая мелочь, к тому же вряд ли Сэм проявит понимание. - Значит, будем просто ждать, пока не обменяемся обратно?
- Или попытаемся, ну, спровоцировать, и будем надеяться, что души поменяются и так закрепятся? Потому что, без обид, чувак, но я не хочу на всю жизнь остаться таким.
- Ага.
- Значит, нам нужно снова поругаться, ну, или...
Сэм закашливается.
- Или.
В этот раз Дину уже знакомо это напряжение между ними, только вот это ничуть не ослабляет интереса, который к происходящему проявляет его член. Он не сводит глаз с дороги, потом украдкой бросает взгляд на Сэма, который сидит, уставившись на него и покусывая нижнюю губу, и этого довольно, Дину немедленно нужно съехать на обочину.
Не дожидаясь, пока машина полностью остановится, Сэм зарывается руками в его волосы и пытается влезть Дину на колени. Дин кусает его губы и вскидывает бедра, и Сэм с шипением вламывается спиной в руль. На секунду Дин морщится, подумав о том, что это его и о том, что с синяком, вероятно, предстоит ходить ему, но затем все его внимание сосредоточивается на том, чтобы расстегнуть джинсы Сэма и засунуть туда руку.
Ему удается пару раз неловко двинуть рукой вверх-вниз, вжимая член в сэмово бедро, неуклюже зажатое между его коленями, шире разводя ноги и подаваясь вверх бедрами, яйцами, прежде чем Сэм бормочет: "Стой, подожди!" - и отодвигается.
- Э-ээй! - начинает Дин, боясь, что Сэм сейчас отшатнется, или захочет поговорить, или еще что - но Сэм стягивает с Дина джинсы, садится на пятки на сиденье, наклоняет голову, и - о черт!
Дин беспомощно вскидывает бедра, когда Сэм касается губами головки его члена, и он смотрит, как Сэмов здоровенный член скользит вверх по его собственной щеке, размазывая блестящую смазку. Крепко зажмурившись, он откидывает голову - если он продолжит смотреть, то кончит прямо Сэму на лицо, сперма липко осядет на его собственных ресницах, его покрасневших блестящих губах, и эта картинка не добавляет самоконтроля.
Сэм всасывает головку, и очевидно, что он никогда раньше этого не делал, но он прикрывает зубы, и Дину этого достаточно, достаточно этого влажного, сосущего рта. И от того, что это Сэм, от того, что, посмотрев вниз, он видит, как сэмов член оттопыривает его собственную щеку, становится совсем наплевать на нехватку техники. Бедра Дина беспомощно подпрыгивают, головка члена скользит туда-сюда в сэмовом рту, слюна стекает по яйцам, и он кончает рывком, прикусывая кулак, чтобы заглушить вскрик.
Сэм закашливается, измазывает Дину спермой весь пах, сумев проглотить лишь небольшую часть, и Дин потом затрахается ее отчищать, но сейчас он хочет только одного - добраться до сэмова члена.
Сэм подползает ближе и неуклюже валится на Дина, задыхается, обжигая горячим дыханием шею, когда Дин обвивает руку вокруг его члена. Ладонь Дина уже влажная от пота, скольжение становится еще легче от смазки, стекающей между пальцев. Этот паршивец кусает Дина за шею, наверное, след останется, и при мысли о метке на сэмовой шее член Дина снова слабо дергается.
Он сильнее сжимает кулак, трет большим пальцем скользкую головку, и стон Сэма вибрирует у Дина под кожей, когда на ладонь Дину мягкими толчками выплескивается его сперма.
Сэм неловко откидывается на пассажирскую дверцу, и он практически в полном порядке, если не считать потека в углу рта, а вот Дин покрыт спермой просто с ног до головы - она разбрызгана у него по штанам, размазана по рубашке, и стекает по руке.
- Прости, прости, - тяжело дыша, бормочет Сэм, снимает рубашку и протягивает ее Дину, и тому остается только вытереться ею, хоть он и понимает, что это его рубашка.
Он с отвращением отбрасывает ее на заднее сиденье, и какую-то секунду они с Сэмом просто смотрят друг на друга.
Дин слегка хмурится.
- Ну, похоже, в этот раз не сработало? - По какой-то нелепой причине он чувствует себя виноватым.
Сэм морщит нос.
- Значит, было недостаточно хорошо?
Дин закашливается. Он совершенно уверен, что ничего подобного это не значит, потому что, Господи.
- Я... хм... я бы так не сказал, - он бросает на Сэма косой взгляд. - Если только?..
Сэм округляет глаза.
- Господи, нет. Это было... то есть... Да.
- Что ж, это обнадеживает.
- А то не дай Бог секс с братом окажется не слишком хорош, - сдавленно смеется Сэм.
Дин отмахивается. Ему надоело переживать по этому поводу.
- Давай просто... ну, например, признаем, что из-за всей этой хрени нам хочется вытрахать друг другу все мозги, и перестанем смущаться? С нами же не в первый раз происходит черте что. Особенно учитывая, что сейчас инцест - это далеко не самое дикое.
Сэм качает головой и закрывает лицо руками.
- Да, наверное, - его голос звучит приглушенно, и Дин, нагнувшись, заставляет его отнять руки от лица. Сэм медленно кивает ему, и, внезапно обеспокоенно спрашивает: - Мы что, правда такие самовлюбленные?
Дин пожимает плечами.
- Не знаю, чувак. Ну, то есть, я-то всегда считал себя чертовски сексуальным, - ухмыляется он.
Сэм закатывает глаза.
- Надо же, ни за что бы не подумал.
Дин неловко поводит плечом.
- Серьезно, я думаю... не знаю. Все это... - он делает неопределенный жест, пытаясь изобразить "обмен телами с собственным братом", - оно переворачивает все с ног на голову. Возникает что-то вроде... вынужденной близости. Понимаешь? Ты прикасаешься ко мне, видишь меня голым, потому что ты в моем теле. По сути мы уже переступили черту, так что это всего лишь следующий шаг.
- Ты сказал "вынужденная близость"? - Сэм приподнимает брови. - Мой мозг что, правда на тебя воздействует?
- Заткнись.
- И логика у тебя неубедительная.
- Заткнись.
Но Сэм почти ухмыляется:
- И все равно это нездорово.
- Ну да. Но мне вроде как наплевать.
Вот теперь Сэм улыбается по-настоящему, медленной, довольной улыбкой. Дин чувствует, как его губы растягиваются в ответ, он отчетливо представляет, как на его лице сейчас сияет сэмовская ослепительная улыбка, и сперва ему кажется, что его воображение все еще подсовывает ему такую ясную картинку, пока до него не доходит, что он действительно видит ее - ага, и теперь он таки чувствует этот синяк на спине.
Он встряхивает головой, как будто в уши попала вода, и то, каким знакомым кажется это ощущение, слегка тревожит.
- Хм.
Сэм сжимает пальцы на руле.
- Хм.
Дин смотрит на свои руки. Он по ним немного соскучился. Хотя в последнее время к у него появилась слабость и к сэмовым рукам, но эта мысль заведет его, куда не следует.
- Что теперь?
---
Они решают найти мотель в городке Пьер и поискать охоту - в самом деле, что им еще остается? Какой смысл сидеть и ждать очередного обмена, пока их жизни - за которые пришлось немало побороться, кстати - проходят мимо? А возвращение к нормальной жизни в их понимании предполагает наличие уродливого номера в мотеле и какой-нибудь сверхъестественной твари, от которой нужно избавить этот мир. Это нормально, да.
Сэм уткнулся в ноутбук, барабаня длинными пальцами по клавиатуре, и на мгновение Дин позволяет себе просто смотреть. Он не знает толком, что будет, если они так и останутся в правильных телах. Наверное, все вернется на круги своя, будто и не было ничего. Ведь это был просто - ну, побочный эффект от обмена телами, да?
Нет, конечно, секс был офигенный - Дину надоело это отрицать, он смирился, - но это же просто сказалась дикость ситуации. Ну совершили разок глупость, подумаешь? Это в прошлом, об этом можно шутить, можно забыть, но чего делать нельзя совершенно точно - так это думать об этом. Много думать.
Дин трясет головой. Ему начинает казаться, что дело было не только в обмене телами, потому что, откровенно говоря, он только и делает, что пялится на сэмовы губы. И, может быть, вспоминает, как они ощущались - как бы изнутри, но это неважно. И, возможно, пытается представить, как будут выглядеть эти губы, если сомкнутся вокруг его члена. Как будто это чувство было в нем, но Дин предусмотрительно зарыл его под множеством слоев отрицания. Обычно он не слишком задумывается о том, что происходит у него в голове - как бы запутанно это ни звучало - зачем размышлять о собственной ненормальности, особенно когда за него это с успехом делает Сэм? Но, наверное, вот так погрести свои желания было бы вполне в его духе.
Назойливый треск клавиатуры смолкает, и Дин понимает, что Сэм смотрит на него. Он смотрит в ответ.
Делает глубокий вдох и на секунду закрывает глаза. К черту. Он снова бросает взгляд на Сэма.
- Сэм. Я... хм...
Дин едва успевает задаться вопросом, что он, собственно, собирался сказать дальше, когда Сэм с грохотом опрокидывает стул, сгребает рубашку Дина за грудки и заставляет Дина попятиться... ладно, швыряет Дина к стене.
- Блядь, да, пожалуйста, я не хотел говорить это первым, но... - слова Сэма спотыкаются, обгоняя друг друга, и он проталкивает язык Дину в рот.
Дин выгибается в тепло, в Сэма, лопатки трутся о шершавую стену, и он жадно посасывает губы Сэма, и, похоже, прикасаться к ним с этой стороны так же приятно, и стоны, которые вырываются у Сэма - о, черт.
- Сэм, - говорит он, точнее пытается сказать, потому что Сэм постоянно прерывает его, захватывая его нижнюю губу короткими влажными поцелуями, - Сэм, ты понимаешь, что в этот раз у нас нет никакого оправдания?
Сэм трется бедрами о живот Дина, вжимается бедром в его член.
- Если честно, у нас и до этого нормального оправдания не было.
Дин на секунду задумывается об этом.
- Ладно, - говорит он, утыкаясь носом Сэму под подбородок, подталкивая его вверх, чтобы впиться в кожу шеи.
Он думал, что в прошлые разы было крышеносно - когда он знал, как сделать своему телу хорошо, и видел, как на это реагирует Сэм - но почему-то сейчас это еще лучше. Смутные воспоминания о том, что ему нравилось в этом теле, добавляются к тому, что он может узнать сейчас - слушая, как у Сэма перехватывает дыхание, глядя, как он теряет рассудок в его объятьях, когда Дин нажимает на все нужные точки. Сэм тащит их к кровати, судорожно стягивая на ходу одежду, и ложится прямо на Дина, сгребая в руку его запястья. Сэм - оглобля эдакая - накрывает его целиком, как... как чертовски сексуальное одеяло, и у Дина кружится голова от того, как это охуительно хорошо, когда Сэм, Сэм прижимает его к кровати всем своим немаленьким телом.
Сэм раздвигает ноги, садясь верхом на бедра Дина, и трется об него скользким членом.
Дин подкидывает бедра навстречу его рывкам, и его член дергается от этого примитивного удовольствия, от этой простой ебли, от того, как он поднимает бедра, трахая мягкий изгиб сэмова бедра, как они толкаются друг в друга все быстрее и быстрее, пока Сэма над ним не начинает трясти. Он думает о том, как Сэм кончит, как тугая струя его спермы - теперь по-настоящему Сэма - выплеснется ему на живот, и совершенно неожиданно его пальцы ног поджимаются, и его бедра двигаются в бешеном ритме, когда он выплескивается между ними, скользко и липко. Его член скользит, все еще твердый, выплескивая последние струи, и Сэм грубо вколачивается в него, скуля ему в шею: "Дин, Дин, о, черт, черт".
Дин дрожит и судорожно вдыхает, тело горячее и расслабленное после оргазма, и Сэм прикусывает его шею, его колотит все сильнее, и у Дина где-то на периферии зрения вспыхивают искры. Он едва успевает заметить, что происходит, что теперь его бедра двигаются вниз, жестко, и, Боже, Сэм - прежде чем, блядь, он снова кончает, сильно и горячо, забрызгивая себя почти до самой груди.
Такой мощный оргазм в сочетании с головокружением от очередного обмена - это что-то сногсшибательное, не говоря уже о том, что он только испытал два потрясающих оргазма подряд. Он валится на кровать рядом с Сэмом, и от дурманящего удовольствия хочется смеяться.
- Уф, - говорит Дин, когда к нему возвращается способность дышать. Он поднимает голову и широко улыбается Сэму, у которого на лице застыла самая обиженная гримаса, какую Дин когда-либо у него видел. А учитывая, что это сучистое выражение еще профильтровано через лицо Дина - который, как ему кажется, на сучку смахивает куда меньше - наверное, дело совсем плохо.
- Это просто абсолютно нечестно! Тебе досталось два оргазма! Подряд! А мне - только эта липкая гадость, - он погружает пальцы в лужицу спермы между ними и с ворчанием пытается стряхнуть ее на Дина - тому удается вовремя отдернуть голову.
- Чувак! - но Дин не может сердиться, хотя ему только что чуть не попала в глаза сперма. Он снова смеется и сталкивает Сэма в сторону. - Чистая случайность, Сэмми.
- Я тебя ненавижу.
Дин ухмыляется.
- Значит, нам придется это исправить, верно? - Подернув бровями и надув губы, он начинает дюйм за дюймом спускаться к изножью кровати.
Сэм приподнимает брови.
- Что? - говорит Дин, словно защищаясь. Он кивает на сэмов обмякший член - ну, вообще-то, это его член, но на данный момент он у Сэма. - Я точно готов к еще одному раунду.
---
На следующий день, когда Сэм отсасывает ему, это происходит трижды. Дин лежит, приподнявшись на локтях и наблюдает, как красные и блестящие губы Сэма растягиваются вокруг его - сэмова - толстого члена, и Дин по-прежнему уверен, что это одно из самых горячих и непристойных зрелищ, которые ему посчастливилось увидеть в этой жизни. Когда Сэм протискивает ему в задницу скользкий от слюны палец, он с силой прикусывает губу, чтобы сдержать совершенно неподобающий жалобный стон. Его член дергается, размазывая смазку Сэму по губам, и черт, мир совершает бешеный кувырок, и он внезапно чувствует, как его палец жарко сжимает сэмова задница. Не успевает он ощутить шок от того, что у него внезапно оказался полный рот чужого члена, как в следующее мгновение он возвращается, толкаясь Сэму в рот, сжимаясь и насаживаясь на его палец. У него поджимаются яйца, и, блядь, он сейчас кончит - и внезапно он снова на коленях, с готовностью сглатывая сперму - он уже ощутил, как оно начинается на той стороне, так что, по крайней мере, у него было предупреждение.
Вопреки предположениям Бобби, ничего не устаканивается, они продолжают обмениваться телами - без всякой закономерности, без определенных причин. Иногда, но не всегда, это происходит во время секса, иногда, но не всегда - когда они ссорятся, или из-за стресса, или из-за смеха, и Дин не хочет слишком задумываться о тех случаях, когда Сэм ведет себя как слюнявый придурок и влюбленно смотрит на него - но да, иногда это тоже служит причиной.
Постепенно Дин привыкает. Трахаться так гораздо веселее - когда он лежит, принимая в себя глубокие толчки, но в любой момент может оказаться, что это он вколачивает Сэма в матрас - и это сводит на нет споры о том, кто будет сверху. Ну а если это и случается в пылу охоты, когда в нем бурлит адреналин, и внезапно он оказывается в нескольких шагах позади самого себя и едва не врезается в дерево - что ж, по крайней мере, у него хорошие рефлексы. Они справляются.
У Сэма тоскливое настроение, и он смотрит куда-то сквозь стены закусочной, лениво посасывая молочный коктейль через полосатую соломинку. Все внимание Дина поглощено тем, как сэмовы - или, точнее, его собственные - пухлые красные губы сжимают красно-белую трубочку.
- М? - переспрашивает он.
- Думаешь, мы забудем? Где чье тело на самом деле? - повторяет Сэм.
Дин закатывает глаза.
- Не будь идиотом, нет, конечно. Можно подумать, я не соображу, что у меня таких дурацких волос быть не может.
Но на самом деле он и сам поневоле задумывается над тем же вопросом, потому что всё это больше не кажется странным. Они остаются Сэмом и Дином, и Дин знает все Сэмовы выражения, независимо от того, на чьем они лице, он просто видит Сэма. А когда они трахаются - это его тело занимается сексом с телом Сэма, и это чертовски горячо, независимо от того, как именно они это делают - а все остальное - мелочи, думает Дин. Иногда ему приходиться лишний раз проверять в зеркале, в чьем теле он сегодня, и у них вечно путаница с тем, кому на какое имя отзываться, и половину времени они отвечают хором, что создает некоторые неудобства во время расследований, но - все не так плохо.
К тому же, думает Дин, если такова цена, если это плата за то, что они оба прорвались, остались живы и по-прежнему вместе - что ж. Он переживет.

© since 2007, Crossroad Blues,
All rights reserved.