Кофе для разбитых сердец

Примечание: Пристли в "Ten Inch Hero" выглядит так:

________________________

Лучи августовского солнца лениво ласкают спину Пристли. Он нарезает овощи и напевает про себя, в такт песне стуча ножом о разделочную доску. Прядь фиолетовых волос падает на глаза, и Пристли не задумываясь проводит по ней рукой, откидывая назад.
- Вот хрень! – бормочет он, заметив, что краска осталась на кончиках пальцев. Он убьет цыпочку, которая посоветовала ему эту фирму, или как минимум запихает ей анчоусы в сэндвич, а потом будет злорадно наслаждаться ее паническим воплем.
Волосы он покрасил спустя две недели после того, как Тиш его бросила.
Он скучал по ирокезу, но ряд шипов* – мешанина черного и фиолетового – тоже смотрится круто. Пайпер, артистичная натура, назвала этот оттенок «цветом сердечного синяка», но Пристли всегда знал, что она слегка двинутая, а прическа ему очень идет.
Хотя, если по правде, да что ему не идет? Ладно, ладно: стрижки в стиле 90-х, галстуки и костюмные брюки, напоминающие сериал "Дни нашей жизни" **. Не то чтобы он смотрел… хотя один парень там был горяч.
Ну, как бы там ни было, Пристли вернулся к своим корням, прическе, гадам-говнодавам и футболкам "иди нахуй", хотя на самом деле – не прям "нахуй", конечно.
Вот такой он и есть.
Пристли злился на Тиш за то, что она лишила его индивидуальности, и еще больше на себя, что позволил ей это. Он пытался полностью измениться, а оказалось – то, от чего он отказывался, было единственным, что привлекало Тиш.
Пристли горько усмехается, вспоминая, как она сказала: "ты стал чертовски скучен для меня".
Любовь заставляет людей делать нелепые вещи.

У прилавка раздается покашливание.
Молодой парень, лет наверно двадцати, - Пристли кажется, что тот выглядит старше, чем есть на самом деле. Волосы слишком длинные и спутанные, джинсы грязные, не особо твердо стоит на ногах.
- Сколько стоит сэндвич? – спрашивает он. Голос грубоватый, но вежливый.
Пристли называет цену и наблюдает, как парень шарит по карманам в поисках денег и достает печальную кучку мелочи. Он пересчитывает ее дважды, вздыхает, слегка покраснев, и направляется к выходу.

Пристли обычно не так милосерден, как Джен, но что-то заставляет догнать и остановить посетителя. Парень выглядит абсолютно потерянным, и Пристли не может позволить ему уйти и потеряться еще больше.
- Знаешь что? Сэндвич за счет заведения, если ты меня развлечешь. Черт меня побери, если я отпущу единственного клиента за день.
Парень вздрагивает, когда ладонь Пристли опускается на его плечо. Он колеблется и выглядит чересчур недоверчивым для простого предложения сэндвича.
Потом он медленно кивает, съежившиеся плечи расслабляются, он пытается изобразить улыбку. Улыбка не достигает глаз – это всего лишь небольшое искривление губ и гримаса на лице. Но этого достаточно. Пристли моргает и решает, что так гораздо лучше, хотя парень все еще тревожно молчалив.
- Итак, с чем он будет? – насмешливо-радостно спрашивает Пристли. Его новоприобретенный объект для милосердия смотрит на меню так, словно оно написано на латыни, и Пристли решает вмешаться прежде, чем этот потерянный взгляд превратится во что-то еще. Потому что тогда ему вообще придется звонить в питомник для беспризорных собак.
- О’кей, значит будет со всем подряд, – говорит он со вздохом, и успокаивает парня, когда тот пытается возразить. – Со всем, кроме анчоусов. Ненавижу мерзавцев.
Он впивается в парня взглядом "ну-ка посмей возразить правилу "анчоусы – это зло", потому что независимо от того, насколько интригующе и сурово выглядит симпатичный незнакомец, ему не будет никакого прощения за анчоусы. У Пристли все же есть некоторые стандарты.
- Спасибо, – отвечает посетитель и улыбается еще одной отсутствующей улыбкой.
Если бы Пристли знал его подольше, он бы посоветовал срочно прекратить так улыбаться, потому что это уже выглядит довольно болезненно. Но Пристли просто показывает парню, куда сесть, и достает наполнители для сэндвича.
- Как тебя зовут? – бросает он, и в ответ получает приподнятую бровь. Ладно, пацан на мели, но он не идиот по крайней мере. – Мне нужно надписать обертку сэндвича, – небрежно добавляет Пристли.
- Но я здесь один.
Пристли поджимает губы:
- У нас здесь очень строгие правила. Так ты хочешь свой сэндвич или нет?
- Сэм, – говорит парень, и может быть его улыбка все еще суховата, но она гораздо лучше, чем прежняя принудительно-вежливая.
После секундного размышления Пристли добавляет очень большую порцию кофе на поднос. Если его инстинкты не полностью сдохли, пока он сох по Тиш, Пристли готов поспорить: Сэм – из тех парней, что любят латте.
Глаза Сэма удивленно расширяются, когда Пристли в своих расшнурованных гадах подходит к нему и водружает поднос на столик. Это «Адский сэндвич», как Пристли мысленно обозвал свое художество, и Сэм слегка пугается его вида. Но затем делает первый укус и расплывается в блаженной улыбке.
Пристли мысленно поздравляет себя с успехом.
- Добавил еще кофе, – говорит он, подтверждая очевидное, и смотрит, как Сэм набрасывается на еду.
Сэм бормочет что-то похожее на «спасибо», делает глоток и пялится на Пристли удивленно.
- Ну, я ошибся насчет тебя, или ты думал, что в таком месте не подают латте? – Пристли скрещивает руки на груди и опирается о край стола.
- Нет, я... – Сэм прокатывает кофе во рту так, словно хочет надолго сохранить его вкус на языке. Это отвлекает больше, чем должно. – Я раньше пил латте. Перешел на черный пару месяцев назад.
У Пристли складывается впечатление, что какая бы штука не довела Сэма до такого состояния, она начала с убийства его вкусовых рецепторов. Но он ничего не спрашивает, потому что это его не касается.
Пристли болтает, пока Сэм ест; слушает односложные ответы и наблюдает за пылинками, плавающими в солнечном свете. Заняться нечем, а до закрытия «Дюймовочки» еще два часа.
Сэм удивляет его неожиданным вопросом:
- Ты напеваешь Металлику?
- Да, – подтверждает Пристли, только теперь понимая, что действительно напевал. Это одна из трудноузнаваемых песен, и он поражен, что Сэм ее опознал.
- Я знал парня, который все время так делал. Ему нравилось сводить меня с ума, – невыразительный тон, которым это сказано, наводит на мысль, что Сэм скучает по сведению с ума.
Пристли фыркает:
- Металлика – это классика, приятель!
- Да, он тоже так говорил, – Сэм выглядит совсем несчастным, и Пристли решает сменить тему.
После некоторой притирки и множества плоских шуток оказывается, что Сэм отличный рассказчик. Похоже, он был в каждом штате, в каждом захолустном городишке, и собрал впечатляющую коллекцию загадочных историй. Сэм рассказывает их тихим голосом, делает длинные паузы, но постепенно все больше воодушевляется. Иногда в середине истории он собирается что-то произнести, но вдруг замолкает и неловко меняет тему. После нескольких таких заминок Пристли понимает, что у Сэма сложности с заменой "мы" на "я".

Смех Пристли над недоразумением с правоохранительными органами, которое было эффективно решено с помощью английской булавки и быстрых ног, прерывается звяканьем колокольчика на двери. Толпа студентов вваливается в забегаловку, громко переговариваясь. Пристли должен быть рад появлению клиентов, но он их почти ненавидит. С них начинается постоянный поток посетителей, который продолжается до конца его смены.
Пристли поглядывает на Сэма – тот сидит в углу и читает газету, обводя что-то шариковой ручкой. Возможно, ищет работу.
Последние клиенты уходят в девять, и Пристли начинает прибираться. Сэм уснул, вытянув длинные ноги вдоль сиденья. Он выглядит юным и очень усталым, под глазами залегли темные круги. Пристли мягко трогает его за плечо.
Сэм реагирует мгновенно. Его глаза распахиваются, он стискивает запястье Пристли железной хваткой, мускулы напряжены и готовы... к чему?
Сэм моргает, прогоняя сон, и, выдохнув, отпускает Пристли.
- Прости… извини... Длинный день. Длинные пара месяцев, если уж честно.
Это не самое хорошее извинение, Пристли ожидал получше от парня, который только что чуть его не пришиб.
Но он ощущает разочарование. Что-то было там, мелькнуло – твердое и острое под дорожной пылью и грязной одеждой. Ему до зуда хочется узнать, что Сэм сделал бы дальше.
- Тебе есть где ночевать? – просто спрашивает Пристли.
- У меня своя машина, – отвечает Сэм, расправляя плечи и морщась от хруста суставов.
- Ты можешь переночевать у меня.
Пристли почти уверен, что это невинное предложение.
– Обещаю – тараканов мало, и это уж точно лучше, чем спать в тачке.
- Ага, хорошо, – соглашается Сэм после некоторого колебания, усталость явно побеждает настороженность. Он потирает глаза и встает.
- Хотя ничего не могу обещать насчет пауков, – усмехается Пристли.

***
Когда Пристли выходит из душа, тщательно вымыв лицо и напялив красные пижамные штаны, Сэм сидит на кровати, скрестив ноги и рассматривая книжную коллекцию.
Слегка раздражающее зрелище.
Прошло довольно много времени с тех пор, как Пристли приводил кого-то домой и позволял этому кому-то надевать его одежду, а Тиш в любом случае все было велико. Ярко-желтая футболка сидит на Сэме как влитая ("Бананы - мой любимый фрукт", вопит она), а его нелепо длинные ноги торчат из пары старых шорт.
Пристли пересекает комнату, его босые ступни шуршат по ковру достаточно громко, чтобы предупредить Сэма, поглощенного чтением "Ящера страсти из Бухты Грусти" ***.
- Отличная вещь, чувак! – замечает Пристли, наклоняясь через плечо Сэма.
- А я-то думал, что это я странный, – замечает Сэм, оборачиваясь. И замирает.
Это просто жутко.
Сэм выглядит так, словно увидел призрака. Он не двигается, даже не дышит, пальцы судорожно вцепились в простынь, а на лице нечитаемая гримаса.
Он приходит в себя, когда Пристли уже начинает задумываться, насколько хорошей была идея привести домой маньяка. Сэм жадно разглядывает его, взгляд скользит от гордо торчащих шипов прически, по пирсингу на губе, вниз к штанам… Он решительно произносит:
- Нет, он бы не сделал.
Дело в косметике – запоздало понимает Пристли, она мешала разглядеть его лицо. Наверное, он напоминает Сэму кого-то знакомого. Кого-то очень близко знакомого, в этом Пристли уверен.
- Сочту это за комплимент, чувак, – беспечно говорит Пристли, и он здорово выбит из колеи.
- Я пытался заставить его… – невнятно бормочет Сэм. – Я сходил с ума по пирсингу, когда был подростком, хотел, чтобы он вышел из образа, нарушил правила. Чертовски абсурдная идея. Он не согласился, сказал, что ненавидит иглы...
Похоже, теперь Сэм собирается заплакать. Уголки глаз уже тревожно покраснели.
- Брось, – говорит Пристли, обнимая Сэма за плечи. Он нифига не готов иметь дело с полноценным срывом, но не в силах забить на страдание, физически исходящее от Сэма. – Я так понимаю – утром стопудово лучше не станет?
Сэм давится истерическим смехом и качает головой:
- Нет, действительно не станет.
Они сидят так недолго: Пристли – прислонившись к стене, Сэм – положив голову ему на плечо. Через какое-то время Сэм перестает дрожать. Пристли понимает, что он гладит Сэма по руке вверх-вниз, замечая мелкие детали – родинки, сильные мышцы, тонкую кожу, шелушащийся локоть...
Пристли решает, что самое время отодвинуться, он слишком увлекся тем, как перекручена футболка вокруг Сэма.
- Хочешь что-нибудь сожрать? – спрашивает он, направляясь к холодильнику за стаканом молока.
- Нет, спасибо. Тот монстровый бутерброд чуть меня не прикончил, – голос Сэма все еще звучит сдавленно.
- Это был не монстр, это произведение искусства! И даже не самое огромное.
- Знаешь, как давно я не ел? – Сэм смотрит на свои колени, теребит вылезшую из ткани нитку. Под его ногтями темно-красные следы. Возможно, это грязь. Пристли не должен замечать такие вещи.
- Абсолютно уверен, что не хочу знать.

На этот раз их окружает уютная тишина, и когда Сэм зевает и растягивается на кровати, нижний край футболки задирается так высоко, что почти обнажает сосок, отчетливо различимый под тканью.
Пристли сглатывает, отчаянно пытаясь справиться с волной неуместного желания. У Сэма очевидно проблемы, он, скорее всего, натурал, плюс – его нереально трудно понять.
Это неправильное место, неправильное время, и совсем не тот человек, но этот человек смотрит на Пристли в упор, и фига с два у него сейчас взгляд натурала.
Жаркий и отчаянный, взгляд прожигает Пристли насквозь.
- Ты собираешься там всю ночь стоять? – спрашивает Сэм, потому что Пристли все еще нерешительно мнется у окна со стаканом в руке, и… это совершенно точно приглашение.
Он едва осознает, как пересекает комнату и садится на кровать.

Губы Сэма теплые, немного шершавые и очень мягкие. Он касается ладонями спины Пристли и поглаживает, разминает, словно жутко соскучился по прикосновениям. Пристли стонет от ощущения мозолистых подушечек пальцев на лопатках, от ленивых поглаживаний губ языком, от легких, но ощутимых покусываний. Он не чувствовал себя так хорошо уже слишком давно. Потрескавшиеся губы Сэма нежно сминают губы Пристли, стискивают их жестко, это чуть больно и очень сладко.
Пристли хрипло стонет и валит Сэма на кровать.
Они тянут время, возбуждение медленно нарастает внутри, и когда Сэм переворачивается на живот, губы Пристли красные и распухшие от поцелуев, а у Сэма коллекция засосов на груди и ключицах.
Сэм шепчет что-то, когда Пристли толкается в него, но он слишком поглощен жаром и теснотой, чтобы разобрать шепот Сэма. Пристли двигается в Сэме медленно, гладит его по позвоночнику, и Сэм изгибается в его руках и на его члене, трется бедрами о матрас.
Все происходит медленно, и утомленно, и хорошо.
Потом они лежат рядом на кровати, и у Пристли непривычным спазмом сжимает горло. Глаза Сэма закрыты, ресницы отбрасывают длинные острые тени. Линия рта смягчилась, губы расслабились.
В процессе Сэм произнес несколько имен, и ни одно из них не было именем Пристли. Теперь лицо Сэма выглядит открытым и беззащитным, но в нем, в самой сердцевине Сэма, таятся темные секреты, секреты, которые Пристли не хочет знать.
Он обнимает Сэма одной рукой за талию и улыбается слегка, когда Сэм прижимается к нему теснее.
Наверное, именно это чувствует Джен, думает Пристли. Эту потребность позаботиться о ком-то.

Утром он снова вспоминает об этом, когда смотрит через стекло, как Сэм уезжает. Пристли вовсе не удивлен, что проснулся от шума двигателя. Он грустит, но не о себе, и его греет мысль о пакете с сэндвичами, который удалось незаметно положить на переднее сиденье.

В ноябре он получает открытку с коротким «спасибо».
На открытке – зеленая ящерица. ****

____________
* Прическа Пристли выглядит примерно так:


** «Дни нашей жизни» - сериал, в котором снимался юный Эклз.

*** «Ящер страсти из Бухты Грусти», автор - Кристофер Мур. В аннотации к книге написано:
После «Ящера страсти из бухты грусти» вам никогда не захочется антидепрессантов!

**** Открытка:

© since 2007, Crossroad Blues,
All rights reserved.