Семейный бизнес

Автор: Фелиша

Бета: NQ aka Chimera, гамма: Del

Пейринг: Дин/Сэм

Рейтинг: NC-17

Жанр: романс, юмор

Дисклеймер: Все права на сериал "Сверхъестественное" принадлежат Эрику Крипке

Краткое содержание: Желтоглазый никогда не появлялся в доме Винчестеров, но это не значит, что в их будущем не найдется места сверхъестественному. Нормальная жизнь? Обычная работа? Это как посмотреть. Семейный бизнес тоже бывает разным!

Примечание: POV Дина


Мы могли бы служить в разведке,
Мы могли бы играть в кино…
«Високосный год»

1
…Это было, словно кошмар наяву!
Я смотрел, как Сэм бежит к алтарю, бросается на мерзкого карлика с лицом, больше напоминающим морду шимпанзе, пытаясь сбить его с ног, а тот, молниеносным движением схватив моего брата за горло, вырывает ему трахею… Я пытался дышать вместе с Сэмми, хрипло, судорожно, хотя дышать уже было нечем… Я даже чувствовал на своих руках его кровь, будто это мои пальцы, а вовсе не рыдающей Кристин зажимали страшную рану на шее моего мелкого… Потом я увидел себя. С высветленными под блондина волосами, голубыми линзами в глазах и выражением законченного социопата на каменной физиономии…
Твою ж мать!!! Пора завязывать с выпивкой…
Нащупав трясущейся рукой пульт, я вырубил DVD-плейер и с подозрительно смахивающим на стон вздохом откинул голову на спинку дивана, подумал секунду, и, снова приподняв ее, пару раз ощутимо приложился о весьма далекую от понятия «мягкая» поверхность казенной мебели. В профилактических, так сказать, целях! Внутри медленно таяла хорошо знакомая мне ледяная корочка страха, заставляя в очередной раз задуматься, а так ли это хорошо – сочетать несочетаемое? Человеку моей профессии без богатого воображения, умения оживить и прочувствовать самую безумную, в любом смысле этого слова, ситуацию просто никуда. Но вот беда, у меня не одна работа! Правда, вторая – это скорее хобби, хотя в здравом уме никто себе такое развлеченьице не выберет. Впрочем, мы и не выбирали… Как любит говорить Сэмми, нам жутко не повезло с бюро по трудоустройству. Я же предпочитаю называть это семейным делом. Еще одним. Что и говорить, интересы у Винчестеров весьма разносторонние.
Я снова покосился на телевизор. Ну и дела, а руки-то все еще дрожат! Хорошо, что меня сейчас мелкий не видит, вот он бы посмеялся. Его крутой и бесстрашный брат трусится у экрана телевизора, словно какая-нибудь экзальтированная старшеклассница.
– Дин? Что это с тобой такое?!
Вот ведь… Интересно, и как давно он здесь стоит? Перекатив голову по спинке дивана, я посмотрел на Сэма, а-ля античная статуя подпиравшего дверной проем… Сэма, на котором из одежды было только полотенце, причем далеко не банное, в которых я привык его видеть в мотелях во время наших вояжей по стране. Узкая полоска махры едва прикрывала самое сокровенное, а уголок был заправлен за край ткани, что называется, на грани фола. Казалось, еще немного и эта тряпочка, по недоразумению названная полотенцем, просто свалится, о чем наглядно свидетельствовал уже расползавшийся на бедре «вырез».
Судорожно сглотнув, я несколько мгновений тупо пялился на медленно увеличивающуюся полоску смуглой кожи, потом перевел взгляд выше, жадно впитывая глазами до боли знакомое тело брата: впалый живот с белыми полосками шрамов, идеальные кубики пресса, гладкую грудь и широкие плечи, блестевшие стекавшими с волос капельками воды, красивую, сильную шею, которую Сэм так любит изгибать, подставляя горло моим поцелуям… В памяти некстати всплыла недавняя сцена из фильма, и в голове как будто что-то перемкнуло.
Если мелкий и удивился, что я вдруг набросился на него, словно дикий зверь, то ни словом, ни взглядом этого не выразил. Даже не спросил, какой демон в меня вселился, хотя в нашем случае это было бы довольно «хромой» шуткой. Наверно, списал все на алкоголь, содержание которого в моей крови после масштабной дружеской попойки было явно превышено, а может, решил, что я задремал, пока он был в душе, и увидел очередной дурной сон. Забавно, но до возвращения Сэма в мою жизнь, кошмары мне так часто не снились – скорее всего, потому что ничто и никто, кроме него, не трогал меня достаточно глубоко, чтобы вселить в мое сердце страх. Так уж повелось, но для меня все самые сильные чувства, что в любви, что в любой другой эмоциональной плоскости, всегда были связаны с младшим братом. И боязнь потерять в том числе!
Сэм называл это сублимацией. Когда после очередной охоты, поставившей наши жизни под угрозу, кипящий в крови адреналин, подпитанный страхом за любимого, превращался вдруг в неистовую страсть, заставляя нас буквально бросаться друг на друга, стискивать в объятиях так, что становилось трудно дышать, целовать до крови, пьянея от запаха и вкуса сильного, гибкого тела, плавящегося в твоих руках, брать и отдаваться без остатка, словно это наш последний раз.
Сейчас, прижимая к себе мечущегося на постели Сэма, покрывая поцелуями каждый сантиметр смуглой кожи, входя в него снова и снова в бешеном, диком ритме, я испытывал нечто похожее. Не только любовь, не просто обладание. Нирвана на грани боли, когда тела, как две половинки единого целого, сливаются вместе, а одна душа в двух телах, наконец, обретает цельность. Дыхание смешивается, сердца стучат в унисон, а глаза, словно зеркала, расположенные друг против друга, отражают бесконечность вселенной, сосредоточенной для тебя в одном единственном, любимом человеке.
За такое и умереть не жалко…

2
– Ну, и что это было? – спросил Сэм минут сорок спустя, обессилено уткнувшись лицом куда-то мне под мышку. – С чего вдруг такой бурный секс-марафон?
Так я и знал, что он об этом заговорит! Конечно, в происшедшем не было ничего необычного, не считая совершенно одуряющего накала эмоций, но не заметить, что мне основательно сорвало крышу, мелкий просто не мог. Он всегда видел меня насквозь, сколько бы я ни прятался в своей раковине, выставляя на всеобщее обозрение лишь маску легкомысленного вертопраха. А с тех пор, как мы стали близки, я и сам перестал закрываться от Сэмми. Невозможно утаивать, что у тебя на сердце, от человека, которому это самое сердце принадлежит.
Скорее по привычке я попробовал отшутиться, хотя язвить в лучших традициях Дина Винчестера, когда растрепанные, еще влажные после душа волосы Сэма щекочут подбородок, было несколько затруднительно:
– С каких это пор я не могу завалить тебя и оттрахать до умопомрачения, чтобы не быть понятым при этом превратно?
– Дин, ты «заваливаешь» меня таким манером почти каждый день, – хмыкнул мелкий, ногтем рисуя у меня на груди непонятные узоры. – Нежные и трепетные прелюдии не в твоем стиле, особенно, когда мы на охоте. Однако сегодня ты сам себя превзошел. Нет, я, конечно, понимаю, что «Анита Блэйк-3» – фильм горячий и высокорейтинговый, но ты же вроде смотрел сцену финальной схватки. Тебя, что, до такой степени заводят компьютерные монстры? – в его голосе мне ясно послышались знакомые нотки «ты крепкий орешек, братишка, но я все равно тебя расколю».
– Придурок! – буркнул я, зарываясь пальцами в шелковистые Сэмовы кудри и приподнимая голову брата так, чтобы видеть его глаза.
Их цвет завораживал меня еще в детстве. Да, мои собственные были очень красивого, насыщенно-изумрудного оттенка, мгновенно сводившего с ума любое существо женского пола, случившееся поблизости, но ореховые глаза Сэмми… они напоминают мне хамелеонов. Или тот полумифический драгоценный камень, что меняет цвет в зависимости от настроения хозяина. Темно-кофейные в минуты страсти, зеленые, когда Сэм смеется, отливающие янтарем, стоит ему хоть немного разозлиться или просто на чем-то сильно сосредоточиться.
– Эй, опять перепутал сценарий? Придурок – это ты! – запротестовал мелкий, сдувая упавшую на глаза каштановую прядь и улыбаясь этой своей неповторимой улыбкой спустившегося на Землю ангела, за счастье видеть которую каждый день половина его фанатов, не раздумывая, продала бы душу. – Так что там насчет монстров? Они, и правда, тебя возбуждают?
– Сучка! – фыркнул я, послушно исправляясь. – Меня возбуждаешь ты, – и, чувствуя, как сердце щемит от болезненной нежности, потянулся, чтобы испробовать эту его улыбку на вкус. Почему-то каждый раз он был совершенно особенным.
Наши губы встретились, подходя друг другу так идеально, словно были двумя кусочками одной мозаики. Дыхание смешалось, языки сплелись в дразнящей ласке, и мир вокруг исчез, растворившись в радужной вспышке. Осталось только разгоряченное лицо Сэма в моих ладонях, шелк его волос на кончиках пальцев и лихорадочный блеск шоколадных глаз под трепещущими ресницами. Я потерялся в нем, я пил его дыхание, его душу, отдавая взамен свою, смаковал эти сладкие, податливые губы, с таким пылом раскрывавшиеся мне навстречу, такие упоительно нежные, родные губы. Как я вообще мог когда-то жить без этого? Хотя я и не жил – существовал. Особенно те четыре года, когда Сэма не было рядом.
– Вау! – только и сумел выдавить Сэм, когда поцелуй все-таки закончился, причем не потому, что исчерпал себя, а из-за банальной опасности задохнуться. – Дин, последний раз ты так целовал меня, когда эта сумасшедшая Луп-Гару*, Мэдисон, чуть не перегрызла мне горло, – внезапно он скосил глаза на мои пальцы, машинально гладившие его шею, потом перевел взгляд на телевизор. Я почти увидел, как над головой у мелкого вспыхнула яркая лампочка. Бинго! – О, так вот в чем дело. Старина, это же просто кино!
– Да, а не ты ли потом полгода приходил в себя после съемок в «Братьях»? – я привычно поморщился, вспоминая работу над римейком скандального французского фильма «Его брат», подарившим нам с Сэмом кучу премий и мировую известность, но стоившим при этом изрядного количества нервных клеток. А мне, чтобы сыграть смертельно больного парня, пришлось, ко всему прочему, два месяца посидеть на листьях салата и ростках пшеницы. Нет, ради чего, спрашивается, такие жертвы? Чтобы теперь на охоте нас каждая собака узнавала?!
– После той истории, когда тебя чуть не убило разрядом тока, мне вообще не стоило соглашаться на роль человека, чей брат умирает у него на глазах, – возразил Сэм, жарко дыша мне в ключицу. – Эта картина из меня все соки выпила.
Я лишь молча кивнул, машинально перебирая влажные пряди у него на затылке. Не признаваться же мелкому, что считаю ту охоту, едва не стоившую мне жизни, самой большой своей удачей. Не окажись я одной ногой в могиле, мы с Сэмом до сих пор разговаривали бы только по большим праздникам, упорно отрицая свои чувства и позволяя мыслям о противоестественности подобной любви разрушить все, что было между нами, как братьями. Когда врачи дали мне не больше месяца, родные и друзья пол земного шара перевернули, разыскивая как лучших кардиохирургов, так и по-настоящему одаренных целителей, но нашел нужного человека именно Сэм, в спешном порядке прилетевший из Европы, где жил и снимался последние четыре года. Причем, нашел здесь, в США, и хотя мы в очередной раз убедились, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, я просто не мог сожалеть о случившемся. Не только потому, что полностью поправился – главное, что Сэм вернулся в мою жизнь, и мы, наконец, перестали бежать от самих себя, решив, что настоящая любовь не может быть неправильной или аморальной.
– И вообще, возвращаться в большое кино, сыграв гомосексуалиста в картине Энга Ли, было явно не самым удачным моим решением, – поудобнее устраиваясь в моих объятиях, продолжил ворчать Сэм. – Ты же знаешь, как зрительская аудитория обожает навешивать ярлыки! Пара лишних наград на каминной полке не стоила такого пристального внимания к моей личной жизни. Да еще эти чокнутые фанатки с их нездоровыми фантазиями… Дин, уже на каждом втором сайте, посвященном братьям Винчестерам, есть раздел «Слэш» или еще покруче – «Винцест»! Если мы когда-нибудь запалимся…
– Не запалимся! – с трудом сдерживая ухмылку, я ласково дернул брата за каштановый локон. – Если ты тоже найдешь себе подружку-прикрытие. Да и потом, после твоего нашумевшего романа с Джессикой Мур в нетрадиционной ориентации тебя может заподозрить только «желтая» пресса.
Сэм фыркнул, заставив меня поежиться от щекотки, когда его дыхание легким ветерком коснулось чувствительной кожи на ребрах:
– Подружку-прикрытие? Вроде Тары? Нет уж, спасибо! Головной боли от нее гораздо больше, чем… – мы оба аж подскочили, когда мой телефон вдруг завыл леденящую душу мелодию из «Бугимена. – Вот об этом я и говорю! – брат с победным видом постучал пальцем по моей груди. – Называется, только черта помянешь…
– Не сыпь соль на рану, мелкий, – я со стоном приподнялся на локте, пытаясь сообразить, куда засунул свой телефон. Судя по звукам, он валялся где-то среди моих шмоток, живописно разбросанных на полу трейлера. – Господи, только бы это была не очередная проверка! Знаешь, Сэмми, ты прав, эти отношения себя исчерпали, пора искать себе новую цыпочку. Слушай, а может, и правда, попросить кого-нибудь из тех, кто перед нами в долгу, сыграть роль твоей или моей подружки?
– Какая девушка согласится быть всего лишь ширмой?
– И постоять на «красной дорожке» рядом с двумя такими красавчиками? Да каждая вторая. И потом, мы всегда можем обратиться к Леноре!
– Чтобы отца удар хватил?! – Сэм с досадой сбросил с плеча мою руку и по-турецки уселся на постели. – Дин, да возьми ты уже трубку, она же теперь всю ночь будет названивать!
– Лень вставать, – я умоляюще посмотрел на братишку, пытаясь сымитировать его фирменный «щенячий» взгляд. – Помоги, будь хорошим мальчиком.
– А вот за «хорошего мальчика» ты мне ответишь!
От многообещающего взгляда мелкого по телу прокатилась горячая волна возбуждения, и я, готовый насладиться каждой секундой его мести, попытался притянуть Сэма обратно в свои объятия. Но тот лишь увернулся с кошачьей ловкостью, прищурил посветлевшие до янтарного оттенка глаза и вытянул вперед правую руку. В ту же секунду, продолжавший надрываться мобильник вынырнул из-под прикрытой полотенцем рубашки и, на секунду зависнув в воздухе, опустился в раскрытую Сэмову ладонь. Вуаля!
Вот такой он, мой маленький братец, чудо-мальчик, экстрасенс. Кажется, мамина бабушка слыла ведьмой, но это было не более, чем семейной байкой, пока Сэму не стукнуло полгода и мебель в его детской не начала вибрировать, а игрушки летать по воздуху. После этого наша семья резко озаботилась изучением всего паранормального и завела массу полезных знакомств, вроде медиума Миссури Мозли и охотника за нечистью Бобби Сингера. Так что когда разные сверхъестественные твари, жадные до одаренных в магическом смысле маленьких детишек, потянули к нашему Сэмми свои загребущие лапы, мы встретили их во всеоружии.
А дальше завертелось. Отец ушел из семейного бизнеса, предоставив дедушке Винчестеру самому управляться со своей автомобильной империей, и всерьез занялся охотой. Отставной морпех, он был воином до мозга костей, и в роли вице-президента сети автосервисов, всегда чувствовал себя как-то неуютно. Да и как можно жить спокойно, зная, какое зло скрывается в темноте, и, главное, имея возможность хоть немного изменить ситуацию к лучшему? Ничего удивительного, что, повзрослев, мы с Сэмом пошли по отцовским стопам, хотя причины, толкнувшие нас на это, были совершенно разными.
Не скажу, что в моей жизни не было моментов, когда мне больше всего на свете хотелось послать эту охоту и все, что с ней связанно, в Преисподнюю, но вообще-то я свою работу люблю. Спасать людей, охотиться на нечисть… вести расследования, каждый день играя самые невероятные роли, снова и снова бросать вызов существам, которых большинство людей и вообразить-то не в состоянии, и побеждать их!
Другое дело – Сэм. Следуя спайдерменовскому принципу «чем больше сила, тем больше ответственность», он не мог оставаться в стороне от всего этого, прекрасно понимая, как много пользы может принести своими экстрасенсорными способностями. Но вот кайфа от схваток с нечистью мелкий никогда не ловил, и, насколько я знаю, почти не охотился, пока жил в Европе.
Хотя, если уж на то пошло, тварей, которых я истребил за это время, тоже можно было пересчитать по пальцам! Не считая тех случаев, когда отец не мог обойтись без напарника, я «выходил в поле» всего несколько раз, и последний из них едва не стал для меня роковым. Все-таки охота – это действительно семейное дело, и будь я проклят, если понимаю, как мне удалось протянуть в нем без Сэма целых четыре года.
Не говоря уже о том, что я до сих пор плохо сплю по ночам, потому что боюсь проснуться и понять, что его рядом нет… что это был просто еще один мучительно-сладкий сон, а мой брат по-прежнему где-то за океаном, в тысячах миль от меня – холодный, безразличный, чужой. Проклятье, да за эти полтора года я не то что привыкнуть не успел к его присутствию в своей жизни – одна только мысль об этом до сих пор заставляет мое сердце сбиваться с ритма, а губы растягиваться в идиотской, счастливой улыбке.

3
Посмотрев в любимые ореховые глаза, я молча отключил телефон и медленно прочертил ладонью зигзаг по груди и животу Сэма, аккурат от правой ключицы до левой бедренной косточки:
– Так на чем мы остановились, Сэмми?
Мелкий наградил меня долгим ответным взглядом, поймал мои пальцы, уже успевшие скользнуть ниже и почти обернуться вокруг его мгновенно отозвавшейся на прикосновение плоти, и поднес их ко рту. Я затрепетал в предвкушении, особенно, когда он перекинул ногу через мои бедра и чуть наклонился, вжимаясь мне в пах уже заметной эрекцией, превращая обычное поверхностное возбуждение от ощущения рядом горячего обнаженного тела в настоящий пожар, затушить который можно только одним единственным способом. Губы Сэма чуть приоткрылись, горячее дыхание коснулось моей кожи, и я уже приготовился ощутить пальцами мягкую влагу его рта, когда этот скромник, обернувшийся коварным соблазнителем, вдруг откинул голову назад и, эдак томно-насмешливо глядя на меня из-под взъерошенной челки, просто… легонько подул на мою ладонь!
– Сэ-э-эм, – протянул я, сам не зная, чего в моем голосе больше: поощрения или предостережения.
Мурашки, пробегавшие по коже от этого прохладного, словно ветерок, щекочущего дуновения, превращали мое тело в желе, заставляя желать лишь одного – расслабиться и получать удовольствие, предоставив брату полную свободу действий. И я сделал бы это, в кои-то веки забыв, что выпускать инициативу из своих рук не в стиле Дина Винчестера. С Сэмом можно все, даже позволить себе иногда быть слабым, быть ведомым. Вот только этот шалый огонек в его глазах! Чего я точно не люблю, так это когда меня дразнят, а мелкий явно настроился довести меня до умопомрачения своими играми. Теперь он дует мне на грудь, дыханием вырисовывая ту самую синусоиду, что я недавно чертил на его теле ладонью:
– Дин, я же обещал, что тебе придется ответить за «хорошего мальчика»!
Ах ты, сучонок! Значит, помучить меня решил? Прекрасно! Но ведь на улице две стороны, не так ли?
– А ты предпочитаешь, чтобы я называл тебя «хорошей девочкой», Саманта?
Отвлекающий маневр в виде легкого укуса в основание шеи, от которого из горла Сэма вырвался захлебывающийся утробный стон, и моя левая рука, только что спокойно лежавшая под головой, скользнула туда, где еще полминуты назад должна была оказаться правая. Кожа вокруг тугого колечка мышц казалась просто раскаленной и пульсировала в такт дыханию, отзываясь у меня в паху сладким напряжением. От кончика пальца, окунувшегося внутрь трепетавшего под моими руками упругого тела, по моей руке, а дальше и по телу разлилась такая сокрушительная волна возбуждения, что мне стало трудно дышать. Я надавил, проталкиваясь чуть глубже, массируя, ища тот спусковой механизм, который заставит моего мелкого сходить с ума от желания и умолять о большем. Когда Сэм придушенно вскрикнул и почти рухнул мне на грудь, оттого что подломилась рука, которой он опирался на подушку возле моей головы, я понял, что двигаюсь в правильном направлении. Попался, который кусался!
Туманящийся взгляд случайно зацепился за телефон, все еще лежавший на краю постели, и я, поддавшись неожиданному приступу озорства, шепнул мелкому на ухо:
– Кстати, братец, ты бы отключил заодно и свой сотовый! Знаешь ведь, с Тары станется и тебе позвонить, в надежде узнать, где я.
– Он сел еще во время вечеринки, – хрипло выдохнул Сэм, всем телом подаваясь навстречу моим пальцам, ласкающим, растягивающим, почти благоговейно погружающимся в одуряющий, шелковистый жар его тела. – А из-за некоторых озабоченных… я не успел поставить его на зарядку.
Язык у мелкого уже порядочно заплетался, и я самодовольно усмехнулся, когда его рука, оставив в покое мое запястье, метнулась к изголовью, нащупывая тюбик со смазкой. Эх, Сэмми, не тебе играть с гроссмейстером! Уж я-то знаю, как сделать так, чтобы ты даже собственное имя забыл, не то что о неожиданном желании проверить на прочность мое самообладание.
Впрочем, победителей и проигравших на этом поле быть не могло! Младший давно потерялся в своих ощущениях, но ведь и мои мысли уже изрядно путались, сосредотачиваясь главным образом на внутреннем трепете, с которым Сэм отзывался на скольжение моих пальцев в его горячей, влажной глубине. Стоило ему вздрогнуть всем телом, изгибаясь в унисон нашим общим движениям, и то ли инстинктивно, то ли все еще дразнясь, потереться плотью о плоть, как вся кровь у меня окончательно отхлынула от верхнего мозга к нижнему. А когда нетерпеливая, влажная от смазки ладонь мелкого, чуть сдавливая, прошлась по всей длине моего члена, я понял, что мне сейчас просто-напросто сорвет крышу.
Давя голодное, почти животное рычание, глухой вибрацией зарождающееся где-то глубоко в груди, я резко сел, подаваясь вперед, и, поймав губы брата своими, вовлек его в жадный, неистовый, тягучий, словно мед, и такой же сладкий поцелуй. В последний раз коснувшись простаты, мои пальцы выскользнули из разгоряченного тела Сэма, заставив его протестующее застонать, хотя он не хуже меня знал, что это всего лишь прелюдия.
– Сейчас-сейчас, – пробормотал я и, продолжая терзать губы младшего, прошелся ладонями по его пылающей, словно в лихорадке коже, от груди к бокам, по трепещущим мышцам живота и каменным от напряжения бедрам.
Потом обхватил Сэма за ягодицы и плавно, с величайшей осторожностью помог ему опуститься на свой член, изо всех сил пытаясь не потеряться в этой сводящей с ума тесноте медленного проникновения.
Звук, сорвавшийся при этом с губ мелкого, совершенно точно не был стоном удовольствия, и я, с трудом сдерживая конвульсивные движения собственных бедер, поспешно прижал брата к себе, грудью к груди, сердцем к сердцу, не позволяя двигаться дальше, давая время привыкнуть и перевести дух. Похоже, мои недавние безумства, когда я взял его практически без подготовки, не прошли для Сэма даром, и хотя сейчас он был достаточно растянут, боль, испытываемая им, явно выходила за рамки обычного дискомфорта, неизбежного при первом вторжении.
– Прости, Сэмми, – зашептал я, целуя его в лоб, губами собирая выступившие на коже капельки пота и разглаживая болезненные складочки, – прости-прости… Давай вот так!
Чуть приподняв Сэма, так чтобы почти весь его вес пришелся на мои руки, я стал заваливаться на спину и одновременно на бок, увлекая брата за собой. Мелкий попытался протестовать, но я заткнул ему рот поцелуем и, извернувшись совсем уже немыслимым образом, все-таки опрокинул на спину. Так ему будет легче… Правда, должного эффекта мои гимнастические упражнения определенно не возымели. Наши тела при этом так и не разъединились до конца, и простого движения бедер Сэма, невольного сокращения его внутренних мышц при смене позиции, оказалось достаточно, чтобы все мои благие намерения мгновенно пошли прахом.
Несколько секунд я еще пытался как-то сдерживаться, стараясь скользить медленно и плавно, контролируя каждый толчок, и не вбиваться в горячее, податливое тело подо мной со всей головокружительной страстью, которую мне дарило не только ощущение физической близости Сэма, но и само осознание, что вот он, в моих объятиях, задыхается от наслаждения, ласкает меня, стонет какие-то несвязные, сентиментальные глупости из тех, что обычно говорят в постели, и которые я на дух не переносил, пока не услышал, как их нашептывает хриплым от желания голосом мой младший. Но тут Сэм с судорожным вздохом подался мне навстречу, обвил руками и ногами, вжимая в себя почти до боли, заставляя без остатка погрузиться в его обволакивающее, тесное, распаленное нутро, и я, уловив в любимых глазах отражение собственных чувств, наконец, отпустил себя, сдался, давая волю первобытному инстинкту обладания…
Когда мыслей уже нет, эмоций тоже, а мир вокруг теряет очертания, пульсируя в том же рваном ритме, в котором сплетаются охваченные любовной лихорадкой тела… толкаясь, скользя навстречу друг другу, плавясь от невообразимо острых – то сладких, то почти болезненных – ощущений, взмывая к пику наслаждения вместе. Только так, освобождаясь и падая – по-прежнему единым целым – в долгожданную негу забвения, без которого не выдержать нового взлета… да что там, просто не найти в себе сил открыть глаза и прошептать, глядя в прильнувшее к твоей груди лицо самого дорого на свете человека: «Люблю!». И услышать то же в ответ. А потом снова завладеть его губами и целовать их – горячо, глубоко, жадно… бесконечно. Пока страсть не уступит, наконец, место нежности, а ночь утру.
Стоит ли говорить, что до рассвета глаз мы так и не сомкнули?


4
К счастью, на съемки утром мы все-таки не опоздали, потому что, в отличие от меня, мой педантичный младший братец не полагался на будильник в сотовом и обзавелся его механическим аналогом. Поскольку вечером мне душ принять так и не удалось, я первым напросился на водные процедуры, оставив Сэма заправлять постель и приводить в порядок трейлер, носивший как следы сексуальных игрищ, так и вчерашней попойки в честь нашего первого съемочного дня в «Кафе лунатиков».
До сих пор поражаюсь, какая нелегкая дернула меня предложить Эрику и Роберту пригласить в сериал Сэма! У меня здесь была достаточно эпизодическая, хотя и интересная по-своему роль – Эдуарда, совершенно отмороженного типа и охотника за головами, не людей, правда, а сверхъестественных созданий, вроде вампиров и ликантропов. Вот одного-то из них, пусть и вполне законопослушного на первый взгляд, как раз и играл мой брат, с блеском прошедший пробы на роль одного из трех главных героев – вервольфа Ричарда. Выйдя из душа, я мрачно покосился на постер «Цирка Проклятых», повешенный мелким на стенку трейлера. На переднем плане Сэм с желтыми волчьими глазами, вооруженная до зубов Кристин Кройк и клыкастый Дрю Фуллер. После того, как месяц назад мелкого чуть не покусала Лупа Гару, мне почему-то перестало казаться забавным, что охотник за нечистью снимается в роли оборотня. Лучше бы Крипке, и правда, взял в сериал Тома Уэллинга, и плевать, что они с Кристин намылили всем взгляд еще в «Смоллвилле»!
Отправив Сэма в душ, я включил свой сотовый и, обнаружив два десятка пропущенных вызовов, в который раз подивился назойливости Тары. Мелкий прав, проблем от нее куда больше, чем бонусов. Пора с этим завязывать! Даже не став проверять список звонков, я привычно зашел в раздел «Сообщения» и тут же выпал в осадок, обнаружив SMS от отца. Его послание традиционно отличалось крайней лаконичностью, но я, признаться, впервые не знал, как на это реагировать. Если бы у нас все еще был хиатус, даже и вопросов бы не возникло – Импалу из гаража, Сэмми на пассажирское сидение, и в путь. Привет, нечисть! Пока, нечисть! Но я разговаривал с отцом буквально позавчера, и он, разумеется, был в курсе, что у нас уже начались съемки. Черт, если ему нужна помощь, мог бы просто позвонить…
Внезапно сообразив, что этой ночью мы с Сэмом были, мягко говоря, вне зоны доступа, я поспешно проверил список не принятых вызовов. Звонков от папы там не было. Зато обнаружилось целых пять от мамы! Ощутив неприятный холодок в груди, я уже собирался набрать ее номер, когда в дверь трейлера громко постучали, и снаружи раздался красивый женский голос, принадлежавший новой богине Голливуда, а по совместительству нашей с Сэмом матери Мэри Винчестер:
– Сэм, Дин, вы там? – мечта миллионов фанатов, похоже, была не на шутку рассержена. – Открывайте немедленно, или я заставлю Эрика внести в ваши контракты пункт о полном запрете на алкоголь во время съемок!
Так, если мама угрожает воспитательными мерами, значит, ничего страшного не случилось. Из душа высунулся мокрый, весь в мыле Сэм и сделал мне большие глаза, всем своим видом изображая знак вопроса. Я махнул рукой, отправляя его домываться и, окинув внимательным взглядом трейлер, пошел открывать дверь. Никаких следов бурно проведенной ночи в комнате как будто не наблюдалось, а в моей ночевке в трейлере Сэма после большой попойки ничего необычного не было. На заре актерской карьеры нам случалось даже жить в одном фургончике, а уж на охоте ради удобства и безопасности с подачи отца мы всегда снимали двухместный номер.
Ненавижу врать родителям, но что делать, если они до сих пор не в курсе наших с Сэмом отношений. Разумеется, рано или поздно нам придется им все рассказать, а маме и папе смириться с этим – наша семья слишком через многое прошла, чтобы позволить непониманию и предрассудкам разрушить связывающие нас узы, куда более крепкие и глубокие, чем обычное кровное родство. Когда-нибудь мы с братом обязательно наберемся духу и поговорим с родителями. Но не сейчас!
– Привет! – распахнув дверь, я жизнерадостно чмокнул маму в щечку и посторонился, пропуская ее внутрь трейлера.
Вот они, издержки семейного бизнеса! Я души не чаю в своих родителях, но когда они могут найти тебя хоть на съемочной площадке, хоть в заброшенной хижине где-нибудь в дебрях Онтарио, это временами здорово напрягает. Глядя, как мама, покачивая головой, с укоризненным видом рассматривает пережившие даже Сэмову уборку следы вчерашней гулянки, как то: заполненная чёрти чем мусорная корзина, и батарея пустых бутылок из-под пива, в нее банально не уместившихся, я снова ощутил себя тринадцатилетним подростком, подговорившим младшего брата с помощью его способностей устроить переполох в девчачьей раздевалке.
– Дин, почему оба ваших телефона отключены?– теперь пристального изучения удостоилось мое лицо, после вчерашних возлияний и последующей бурной ночи, выглядевшее так, словно у меня очень нехилое похмелье. – Дорогой, ты в порядке? – уже с тревогой продолжила мама и быстро оглянулась на дверь душа. – А Сэм?
– Мам, да все в норме, просто мы и впрямь слегка перестарались вчера с выпивкой! – ненавижу врать родителям… хотя, если подумать, не такая уж это и ложь. Я действительно превысил свою норму, иначе с чего бы меня так переглючило после просмотра самой обычной экшеновой сцены. – То есть мелкий-то свеж, как огурчик, – я со смесью досады и восхищения покосился на брата, как раз появившегося в дверях ванной. Ночью он спал не больше меня, а выглядел по-прежнему на миллион баксов. – Это я вчера вечером был нетранспортабелен, так что у Сэмми просто рука не поднялась выставить меня на улицу.
– Точно! И я слишком устал, чтобы тащить на себе эту нетрезвую тушку до его трейлера… Привет, мама, – получив свой обычный поцелуй в щеку, Сэм немного настороженно посмотрел на нашу неожиданную гостью. – Что-то случилось?
– Да, и вы бы знали, если бы отвечали на телефонные звонки!
– У меня телефон сел, – глядя на маму честными-пречестными щенячьими глазищами, мелкий с виноватым видом развел руками.
– А я свой отключил! – подхватил я и, предупреждая неизбежный вопрос, добавил: – Мне не хотелось общаться с Тарой. Не навеселе, по крайней мере. Я собираюсь расстаться с ней, просто никак не могу выбрать подходящий момент, чтобы поговорить об этом.
– Так ты серьезно?!!! – в голосе Сэма была такая надежда, а на лице радость, что я в очередной раз почувствовал себя последней скотиной.
Я не спал ни с Тарой, ни с двумя ее предшественницами, умудряясь по несколько месяцев водить этих красоток за нос прежде, чем поставить на наших «отношениях» большую и жирную точку. Благо, после десяти лет любовных похождений, уже ставших в Голливуде легендой, за свою репутацию мне опасаться не приходилось. И Сэм, разумеется, обо всем об этом прекрасно знал. Но, с другой стороны, и для меня никогда не было секретом, как ему больно видеть нас с Тарой, целующимися под вспышками фотокамер или мурлыкающими в микрофон на очередной пресс-конференции. Так было надо, и это слово в достаточной степени определяет жизнь и актеров, и охотников, чтобы Сэм никогда ни словом, ни взглядом не давал мне этого понять. Но каким бы я был братом, не говоря уже обо всем остальном, если бы не видел своего младшего насквозь.
– Разумеется, серьезно, – поймав взгляд Сэма, я послал ему мимолетную улыбку и тут же попытался сгладить ситуацию, а то со стороны этот беззвучный, понятный только нам двоим разговор выглядел, наверно, достаточно странно. – И не вздумай злорадствовать, старик! Знаю, ты терпеть не можешь цыпочек вроде Тары, но поимей хоть немного уважения к моей сердечной драме.
– Поимею, – фыркнул мелкий, привычно принимая правила игры. – Если ты выживешь после сердечной драмы Тары!
Мама по очереди наградила нас внимательным, где-то даже подозрительным взглядом, появившимся у нее в последнее время, и меня уже в который раз бросило в дрожь при мысли, что она может о чем-то догадываться. Отец, заподозри он нас с Сэмом в небратских отношениях, сразу же устроил бы нам допрос с пристрастием, а вот с мамы станется наблюдать, обдумывать и дожидаться подходящего момента для разговора.
Но, к счастью, наш судный день еще не наступил – сегодня темой номер один оказалась моя уже бывшая девушка. По крайней мере, маму сейчас волновала только она:
– В любом случае, Дин, собираешься ты бросить Тару или нет, ей сейчас очень нужна твоя помощь. Профессиональная, по крайней мере! Вчера она обнаружила на съемочной площадке труп.
Да, не самое рядовое событие в нашем Голливудском Вавилоне! Но я-то здесь причем? Уж мама-то достаточно хорошо меня изучила, чтобы понимать – я признаю только один способ утешения плачущих женщин, и для бывшей подружки он явно не годится. Хотя минутку! Она сказала – профессиональная? В смысле, помощь охотника?!
– Ты думаешь, в этом деле замешано что-то сверхъестественное? – недоверчиво уточнил я, не преминув переглянуться с Сэмом, на лице которого было написано такое же искреннее недоумение.
– Возможно у Тары просто шок, не знаю… – мама развела руками, признавая свою полную некомпетентность в паранормальных вещах, не касающихся экстрасенсорики. – Но то, что она увидела рядом с телом, очень напоминает настоящего призрака! Надеюсь, вы сможете выкроить время и разобраться с этим? Потому что Джон сейчас где-то во Флориде и раньше следующей недели в ЛА не вернется.
– Погоди-ка, мам, – перебил я ее, осененный внезапной догадкой. – Ты звонила папе вчера после разговора с Тарой?
– Да, он сказал мне, что свяжется с вами потом.
– Ну, он и связался, – я достал из кармана мобильник и, наконец, вчитался в координаты, присланные нам отцом. География никогда не была моим сильным местом, но примерную широту и долготу голливудских холмов я все-таки знал. – Очешуеть!
Телефон перекочевал в руки пританцовывающего от нетерпения Сэма. Ну и дела! Призрак-убийца в павильоне, где снимают фильм-ужасов, подмышкой заряженный солью обрез вместо сценария, а в качестве достойного завершения напряженного съемочного дня – романтическая прогулка по кладбищу и эксгумация очередного трупа.
– Наша жизнь такая странная, – пробормотал Сэм, словно подслушав мои мысли.
– И не говори!

The End

_______________________

*Луп-Гару (loup-garou) – французское название оборотня. В некоторых версиях это существа при полной луне одержимые жаждой крови, но почти полностью сохраняющие человеческий облик, как было с Мэдисон. Знаю, в сериале ей подобных называют вервольфами, но в моем понимании это полностью трансформировавшиеся оборотни, как в «Аните Блэйк» или той же «Баффи».


 
© since 2007, Crossroad Blues,
All rights reserved.