Падали, но поднимались-2

Автор: Фелиша

Бета: NQ aka Chimera, гамма: Del

Пейринг: Дин, Сэм; Дин/ОЖП/Сэм

Рейтинг: NC-17

Жанр: ангст

Дисклеймер: Все права на сериал "Сверхъестественное" принадлежат Эрику Крипке

Краткое содержание: «У нас есть работа» - такого девиза придерживаются Винчестеры, даже если единственное их желание – заползти в какую-нибудь нору и зализать раны. Но всего один телефонный звонок, отчаянная просьба о помощи, и вот уже черная Импала снова мчится в ночь. Что принесет братьям очередная охота? Новую боль… или, может быть, исцеление?!.

Предупреждения: Насилие, пытки, упоминание изнасилования.

Примечание: pre-slash (намек на wincest).


Выключи своё сознанье,
Я не прошу пониманья.
Сколько мы раз убеждались –
Падали, но поднимались!

Знаешь, никто нам не нужен,
Круг до безумия сужен,
Сколько себе признавались –
Падали, но поднимались!

Всех по углам с расстановкой
Перед нелепой уловкой,
Сколько стеклом разлетались –
Падали, но поднимались!

Может, не будем сдаваться,
Проще уйти, чем остаться.
Мы же всегда оставались –
Падали, но поднимались!

А. Хворостян

Часть 2

“Собирая осколки”

У слова “брат мой” золотистый вкус,
У слова “брат мой” терпкий винный запах…
Крадётся кошка-ночь на мягких лапах,
Но между гранями несбывшихся кошмаров
С твоей рукой я ночи не боюсь.

Ниор

Пистолетная очередь разорвала тишину осеннего вечера, эхом далекого грома прокатившись по затерянной в глуши Южной Дакоты автомобильной свалке. Ревущая в наушниках Металлика по большей части заглушила тревожные звуки, но человек, как известно, слышит не только ушами, но и всем телом. Особенно, если этот человек Дин Винчестер, для которого одним из самых ярких воспоминаний детства является поездка за город, где отец учит его стрелять по пивным бутылкам, а грохот выстрелов уже давно стал такой же обыденной вещью, как бормотание телевизора или шум автомобильного двигателя. Правда, это отнюдь не означало, что реакция молодого охотника на неожиданную стрельбу как-то отличалась от реакции любого другого на его месте. “Опасность” кричали все его инстинкты, и если бы не одно обстоятельство, Винчестер-старший уже давно выкатился бы из-под раздолбанной Тойоты, с которой возился последние пару часов, и сейчас нащупывал бы спрятанный в ящике с инструментами пистолет. Собственно, он так и сделал, когда несколько дней назад в первый раз услышал рядом с домом Бобби звуки выстрелов.

С другой стороны, Дин не был бы самим собой, если бы не убедился, что прав в своих предположениях, и дело здесь было отнюдь не в гипотетической угрозе. Старший Винчестер даже не сомневался, откуда доносится эта не затихающая ни на минуту пальба, и кто именно держит в руках пистолет, ведя огонь с таким исступлением, словно впереди маячит, как минимум, стая оборотней. Однако, он все-таки выбрался из-под капота старой развалюхи, и, держа навесу перепачканные в машинном масле ладони, губами потянул за проводок, выдергивая из ушей амбушюры наушников. Разумеется, стреляли опять на маленьком стрельбище позади свалки, и вдобавок из сорок пятого калибра, так любимого семейством Винчестеров… Запас пуль которого, к слову, уже подходил к концу – на мелкого с его ежедневной пальбой по мишеням никаких боеприпасов не напасешься…

Сэмми, Сэмми, что же ты творишь?!..

Хотя, может, лучше так, чем загонять себя до полусмерти под предлогом восстановления формы, а на самом деле в тщетной попытке убежать от воспоминаний, разъедающих все внутри словно кислота? Вот только в случае Сэма одно другому не мешало! Сначала, не успев не то, что встать на ноги – просто научиться ходить, не сгибаясь пополам и не теряя сознание от слабости, он потребовал, чтобы Дин немедленно забрал его из больницы. И старший Винчестер, уже готовый на стены лезть при виде того, в какую пытку для брата превращаются все эти бесконечные осмотры и процедуры, не нашел в себе сил ему возразить. Дальше – хуже! Едва укрепляющие и тонизирующие отвары, которыми с утра до вечера пичкал Сэма Бобби, начали, наконец, действовать, возвращая мелкому силы и позволяя ранам затянуться, как он словно с цепи сорвался, тренируясь с утра до вечера на импровизированной полосе препятствий, устроенной Сингером для братьев Винчестеров, когда те еще были детьми.

Не то чтобы Дин не понимал, почему Сэм это делает. Он и сам временами присоединялся к брату на спортивной площадке, занимаясь до полного изнеможения, доводя организм до предела и заходя за него – все, что угодно лишь бы хоть ненадолго избавиться от невыносимых мыслей, отравлявших каждый его вздох и бетонной плитой давивших на сердце. В свете всего случившегося даже смерть отца и его последние слова, два месяца кричавшие в голове Дина каждый божий день, как будто поблекли, отошли на второй план. Сейчас отцовский приказ казался ему не просто нелепой ошибкой – форменной глупостью! Ну какую, ко всем чертям, угрозу может представлять собой Сэм?! Да обладай мелкий какими-то жуткими сверхъестественными силами, способными превратить его в убийцу, или чего там опасался отец, разве он позволил бы сотворить с собой такое?..

Черт, если бы хоть последнее Сэмово видение оказалось немного посодержательней!.. Или его старший брат не был бы таким самоуверенным кретином, которому, как еще семнадцать лет назад выяснилось, нельзя даже котенка доверить, не то что ребенка. И какая разница, что Сэму уже не пять, а двадцать три? Он навсегда останется для Дина маленьким братишкой, которого нужно беречь и защищать… Если, конечно, после истории с близнецами Сэм вообще когда-нибудь доверит ему прикрывать свою спину! И если Дин сам наберется для этого духу – пока что он даже помыслить не мог, чтобы снова взять брата с собой на охоту…

Вытерев руки ветошью, старший Винчестер забрал из ящика собственный пистолет и, погасив в гараже свет, направился к дому. Вообще-то повсюду таскать с собой оружие не было никакой необходимости – убежище Бобби все еще оставалось относительно спокойной гаванью, да и Винчестеров сейчас никто вроде Мэг или Желтоглазого не преследовал. Но после всего случившегося шесть недель назад Дин считал, что у него есть право побыть немного параноиком. Проклятье, да поначалу – сразу после того, как Сэма выписали из больницы – он начинал паниковать, стоило лишь брату пропасть из поля его зрения больше, чем на пару минут! Когда мелкий в первый раз заперся в ванной почти на час, старший Винчестер извелся до такой степени, что под конец едва не вышиб дверь, успев навоображать себе черт знает что.

Вообще-то Сэм вел себя более-менее адекватно – по крайней мере, для человека, прошедшего через ад кромешный, но это отнюдь не означало, что он не сорвется в момент слабости и не сотворит какую-нибудь глупость. Дин даже представить боялся, каково ему сейчас, особенно, после на редкость познавательной беседы с психологом, может, и заботившемся о душевном состоянии своих пациентов, но уж никак не их родственников. Процент попыток суицида среди жертв изнасилования намертво впечатался Винчестеру-старшему в память, и, хотя он твердо верил, что пережитый кошмар не сломает Сэма, что брат справится с этим рано или поздно… нет, они справятся, в конце концов, разве не мелкий всегда говорил, что вместе они преодолеют все, что угодно… Так вот, несмотря на все это Дин еще слишком хорошо помнил, что даже при всем желании одолеть своих внутренних демонов, иногда боль от их когтей, полосующих душу в клочья, становится просто невыносимой, и ладно, если дело тогда обходится пробуждением достойной берсерка жажды крови или насквозь пробитым багажником Импалы!

Но ведь было и другое – предательское, пусть и мимолетное, но совершенно явное облегчение, когда ледяные воды подземного озера, где обитала ундина, сомкнулись над его головой. Дин так устал от этой жизни, все больше похожей на затянувшуюся агонию, что на какой-то миг уход в иной мир и впрямь показался ему избавлением. Конечно, он не искал смерти сознательно, Боже упаси, это была всего лишь короткая слабость, приступ малодушия, недостойный фамилии Винчестер, и, придя в себя, Дин потом долго проклинал себя за подобную трусость. Однако это было, а значит, никто не может ручаться, что то же самое не случится с Сэмом, ведь он-то, в отличие от старшего брата, слишком уж часто идет на поводу у своих эмоций… Собственно, это было одной из множества причин, по которым Дин до сих пор не заговаривал с братом о возвращении к работе, несмотря на то, что Сэм почти вернул себе прежнюю форму. Не хотел вводить его в искушение…

Впрочем, мелкий и сам избегал любых упоминаний об охоте, хотя сидел в Интернете и корпел над пыльными фолиантами в поисках любой информации о Желтоглазом точно так же, как и в прошлый раз, когда Винчестеры почти месяц жили у Бобби.

И, к слову, сейчас по сведениям старшего брата он должен был заниматься именно этим, а не переводить пули на заднем дворе, расстреливая мешки с песком!

Войдя в дом, охотник обнаружил там Сингера, в одиночестве склонившегося над древней рукописью, привезенной ему сегодня днем каким-то охотником. Сам Дин появление коллеги благополучно проспал, и, хотя, по словам Бобби, все прошло гладко, он до сих пор бесился, что его никто не разбудил. Может, этот Кубрик и неплохой парень, но вот Сэм после его визита нервничал заметно сильнее, так что теперь Винчестер-старший привычно ел себя поедом за то, что его опять не было рядом с братом в нужный момент. Очевидно, неожиданное вторжение чужака в их маленький безопасный мирок окончательно вывело и так задерганного донельзя Сэма из равновесия. Иначе даже он не стал бы почем зря палить по мишеням, когда на улице уже не видно ни зги.

– Я думал, Сэм собирался заняться переводом вместе с тобой, – обронил Дин, проходя мимо Сингера на кухню, чтобы умыться. В голосе против воли прозвучали обвиняющие нотки, но он уже не единожды извинялся перед Бобби, даже как-то заранее просил прощения, поскольку знал, что срывается на нем далеко не в последний раз.

– Он и занимался, – записав что-то в блокнот, старый охотник со вздохом отодвинул от себя раскрытую на середине книгу. – Но когда выяснилось, что демон с желтыми глазами в тексте лишь мельком упоминается, и ничего такого, чего бы мы о нем не знали, здесь не найти, твой брат опять сбежал… Дин, ты же понимаешь, что так продолжаться больше не может? – крикнул он вслед скрывшемуся на кухне парню. – Я знаю, ему очень тяжело, и ничего удивительного, что Сэм все время ищет уединения. Но если он будет и дальше прятаться по углам и жалеть себя, это действительно разрушит его… Вас обоих!

Да уж, уединения… Дин вспомнил, как в первые дни после возвращения из больницы, несмотря на все возмущения Сэма, он старался не спускать с него глаз. Не то чтобы Винчестер-старший, и правда, всерьез опасался, что мелкий что-нибудь с собой сделает – скорее, это была его собственная фобия, потребность постоянно видеть младшего брата, знать, что с ним все в порядке… насколько это вообще возможно, после того кошмара, через который он прошел! Иногда Дин даже под дверью караулил словно сторожевой пес, и, в результате, братья не на шутку поссорились. Сэм абсолютно не горел желанием с ним общаться, вернее, он вообще избегал компании Дина, предпочитая проводить время в одиночестве за книгами, а потом и на тренировочной площадке. Старший Винчестер не винил его, понимая, что брату сейчас физически трудно находиться рядом с другими людьми. Достаточно было посмотреть, как он шарахается от случайных прикосновений Бобби или как сидит подолгу в одной и той же позе, мелко дрожа и глядя в никуда совершенно больными глазами, когда думает, что его никто не видит.

– Да знаю я все… – простонал Дин, пытаясь ледяной водой отмыть с лица масленые пятна. – Просто дай ему немного времени, Бобби! Еще и полутора месяцев не прошло, Сэм даже физически не до конца оклемался… Кстати, он хоть куртку одел? – внезапно забеспокоился Винчестер-старший, почувствовав, что от форточки рядом с раковиной ощутимо сквозит. Ночи уже стали по-осеннему холодными, а с мелкого вполне сталось бы выскочить на улицу в одной футболке. Ладно, когда на пробежку, но ведь от прицельной стрельбы по мишеням сильно не согреешься.

– Не знаю, – откликнулся Бобби, снова зашуршав страницами книги, – мне Сэм сказал, что пойдет спать.

Молодой охотник нахмурился, заглядывая в комнату с полотенцем в руках:

– Без меня? И ты поверил?!

– Нет, конечно, но я решил, что он просто хочет отдохнуть. Судя по тому, как Сэм тер переносицу и виски, у него зверски болела голова.

Дин вцепился рукой в косяк, чувствуя, как внутри у него все обрывается. Симптомы были вполне характерные. Только не очередное предчувствие! Если что-то и доконает сейчас брата, так это болезненное, затягивающее словно омут видение чьей-нибудь смерти. И потом, они не готовы пока вернуться к охоте… Тем более к ЭТОЙ охоте, потому что сам Желтоглазый или просто еще один экстрасенс, Винчестерам в любом случае придется расплачиваться за нее слишком дорого. Каждое предвидение Сэма так или иначе бросало души братьев под нож, вскрывая старые раны или нанося новые, а в последний раз и вовсе чуть не уничтожило их обоих... Господи, неужели мелкому мало досталось?! При мысли, что сейчас любое проявление способностей Сэма будет бить по нему вдвойне, заставляя снова и снова вспоминать пережитый ужас, Дин с трудом удержался, чтобы со всех ног не броситься на стрельбище к брату.

И все равно конец фразы, которую Бобби начал, когда Винчестер только отлепился от кухонного косяка, настиг его уже у самого выхода:

– Не волнуйся, я не думаю, что это было видение…

Дин застыл в дверях, стараясь убедить себя, что повода для паники нет. Он не знал, откуда старый охотник узнал о способностях его брата, но если на свете и существовал человек, которому Винчестеры могли доверить этот секрет, то это был Бобби Сингер… Может, и Сэм думал так же? Хотя он даже отцу, помнится, не слишком рвался рассказывать о своей ненормальности... С другой стороны, жизненные принципы Джона Винчестера не сильно отличались от тех, что пропагандировал Гордон, и которыми по большей части жил сам Дин – до тех пор, пока речь не заходила о его брате. А вот Бобби… ну, наверно, можно было сказать, что он, как и Сэм, видит те самые “оттенки серого”.

– Тебе Сэм рассказал о видениях? – осторожно уточнил молодой охотник, поворачиваясь к Сингеру достаточно медленно, чтобы придать лицу более-менее нейтральное выражение.

Тот если и заметил, как плечи Дина окаменели на пару мгновений от его предыдущей фразы, то виду не подал:

– Только о мигренях, которые их сопровождают. Как раз сегодня утром, пока ты спал. Что же касается самих видений… – нахмурившись, Бобби замолчал на несколько секунд, то ли раздумывая о чем, говорить младшему охотнику, а о чем нет, то ли просто подбирая слова. – Полагаю, до недавнего времени Джон не слишком торопился посвящать вас с Сэмом в свои поиски существа, убившего Мэри?

– Да, но зато, как выяснилось, он охотно делился информацией со всеми остальными, – не без горечи ответил Вичестер-старший, возвращаясь в комнату и присаживаясь на край стола. – Даже Эллен была в курсе, что папа близок к решению, в то время как мы с Сэмом почти год не знали, жив ли он вообще… – голос Дина невольно дрогнул, и он отвернулся, чувствуя, что сейчас по его лицу можно читать, как в открытой книге. – Черт, да не наткнись Сэм на заметку о смерти Дэниэла Элкинза, мы папу вообще больше никогда не увидели бы! В одиночку его или те вампиры загрызли бы, или Желтоглазый прикончил, не видя смысла превращать в приманку… – мысль о том, что все могло быть и наоборот, что не участвуй они с Сэмом в этой охоте, карты легли бы иначе, и, возможно, отец был бы сейчас жив, ядовитой иголкой кольнула сердце, но на сей раз Дин не позволил себе погрузиться в пучину самообвинений. Сейчас его гораздо больше интересовало, откуда все-таки Бобби знает о видениях Сэма.

– Джон пытался защитить вас с братом. Хотя, признаю, его методы всегда вызывали у меня большие сомнения, – вытащив из ящика стола маленькую серебряную фляжку, Сингер отхлебнул из нее пару глотков и протянул младшему охотнику. – Собственно, именно из-за них мы с твоим отцом и поругались в последний раз.

– Это когда ты наставил на него дробовик? – хмыкнул Дин, в свою очередь прикладываясь к горлышку. – Помнится, я застал самый конец баталии и тоже едва не попал под раздачу… Кстати, папа так и не рассказал мне, из-за чего тогда разгорелся весь сыр-бор.

– Не считая того факта, что мы оба были слегка навеселе? – Бобби отсалютовал Винчестеру возвращенной фляжкой. – Сам знаешь, Джон подшофе становился на редкость меланхоличным, но если уж кому-то удавалось вывести его из себя, он мог такого наговорить под горячую руку… Я тогда тоже был вне себя из-за его выходки, вот и завертелось.

– И что он такого выкинул?

– Уничтожил все материалы, которые я собрал о Желтоглазом демоне за эти годы, в том числе пару совершенно уникальных книг. На самом деле, конкретной информации я нашел очень немного, но там были действительно ценные рукописи, плюс столько лет кропотливой работы псу под хвост… Согласись, у меня были основания на него разозлиться!

– Не спорю, – Дин потер пальцем уголок глаза, пытаясь сообразить, какая муха укусила отца, если он так поступил со своим лучшим другом. – Но с чего бы папе делать это?

Сингер снова помедлил с ответом, слегка хмурясь, но на этот раз было видно, что он просто вспоминает. На мгновение в глазах старого охотника мелькнула затаенная боль – что-то очень похожее на чувство вины, и Дину внезапно вспомнился Сэм, который до сих пор не мог простить себе, что искал ссоры с отцом даже при их последней встрече. А ведь Бобби так и не успел помириться с Джоном и теперь, наверно, корил себя за то, что не зашел тогда в больницу, просто передав с Сэмом приглашение в свой дом и оставив тем самым следующий шаг к примирению за старшим Винчестером. Но у того уже не было шанса поговорить со старым другом.

– Думаю, твой отец выяснил что-то, всерьез его напугавшее… нечто, о чем я, по его мнению, не должен был узнать... – Сингер поднял на Дина напряженный, но при этом ничуть не обиженный, можно даже сказать понимающий, взгляд. – Сначала он заявил мне, что ему больше не нужна моя помощь в поисках демона. И это когда Желтоглазый впервые за двадцать с лишним лет вышел из укрытия! – Бобби покачал головой со смесью печали и досады на лице, но было видно, что он уже давно ни в чем не винит Джона. – Так вышло, что после Аризоны, где мы, наконец, напали на его след, я был вынужден разобраться с одним незаконченным делом, вроде как отдать старый долг, и твой отец продолжил охоту без меня. Тогда-то он и наткнулся на какую-то информацию, позволившую ему свести все концы воедино… Но, видимо, она оказалась слишком личной и слишком опасной, чтобы доверить ее кому-то постороннему.

Дин стиснул зубы, начиная понимать, куда клонит Сингер. Постороннему?.. А как насчет собственных детей?! Даже перед смертью, прекрасно понимая, какую непосильную ношу он взваливает на плечи старшего сына своими последними словами, Джон как обычно не потрудился объяснить ему, что все это значит. Дин еще мог понять, почему отец молчал раньше. Проклятье, да он предпочел бы, чтобы тот вообще никогда не раскрывал рта, лишь бы избавиться от этого гнетущего чувства, как будто лишающего окружающий мир вкуса, цвета и запаха и вот уже четыре месяца не дающего ему вздохнуть полной грудью!

Но отец знал, что умрет – теперь это было очевидно – знал, что оставит своих сыновей один на один с угрозой, исходящей от Желтоглазого демона, и все равно ничего им не рассказал. Добро еще Сэму – Дину и самому казалось, что лучше откусить себе язык, чем обрушить такое на младшего брата, хотя нести этот груз в одиночку с каждым днем становилось все труднее. Однако, если уж отец все-таки счел нужным заговорить об этом, то какого черта он ни слова не сказал о причинах, заставивших его приказать одному своему сыну убить другого?!

До истории с вампирами Дин ни разу всерьез не возражал отцу, молча выполняя его распоряжения и утешаясь той самой фразой, с помощью которой когда-то пытался донести до брата мотивы своих поступков: “Нет времени на споры, нет места ошибкам”. Но, в конце концов, всему же есть предел! Если тот же Сэм после смерти отца начал заметно идеализировать его образ, то Дину она, наоборот, в каком-то смысле открыла глаза. Чувство вины, боль, обида и злость возымели неожиданный эффект – старший Винчестер внезапно понял, что из непогрешимого, непререкаемого авторитета, казавшегося ему к тому же каким-то сверхчеловеком, отец превратился в самого обычного парня со своими недостатками и, будь оно все проклято, своими слабостями.

Потому что, глядя, как Сэм угасает на больничной койке, и перебирая в руках за каким-то чертом сохраненный блокнот Сью-Энн, в котором, к сожалению ни слова не говорилось о возможности обменять у Жнеца свою жизнь, Дин внезапно понял, что только чистой воды эгоизм может заставить человека пожертвовать собой ради другого… только страх остаться одному и понимание, что жить без того, кого любишь, ты все равно не сможешь! Наверно, он не имел права винить отца за то, что готов был совершить сам. Но вопреки любым доводам рассудка все равно винил… Быть понимающим, послушным и всепрощающим у Винчестера-старшего почему-то больше никак не получалось.

– Нам папа тоже так ничего и не рассказывал, – произнес, наконец, Дин, искренне надеясь, что обмануть Бобби, после того, как он несколько недель лгал в глаза брату, будет не слишком трудно. Насколько бы молодой охотник ни доверял Сингеру, то, что сказал ему отец о Сэме, действительно, было не той проблемой, которую можно обсуждать с другими людьми. – Ни год назад, ни даже потом, когда мы поехали за демоном в Салвэйшн… – Винчестер нервно взъерошил волосы, не уверенный, что его слова прозвучали достаточно убедительно, и поспешил перевести разговор на другую тему: – Выходит, про Сэма ты уже сам вычислил?

Бобби кивнул, продолжая машинально крутить в пальцах пустую фляжку из-под виски:

– Мне понадобилось некоторое время, чтобы догадаться, что к чему, тем более Джон и в самом деле постарался отбить у меня всякое желание ему помогать. Но когда я немного остыл и попытался трезво проанализировать нашу ссору, мне стало ясно, что только одна вещь на свете могла заставить твоего отца так себя вести – страх за тебя или Сэма. Желание вас защитить порой толкало его на жестокие, а порой и совершенно безумные поступки… – Дин угрюмо кивнул, гадая, говорит ли сейчас Сингер о том, что сделал отец, чтобы вытащить старшего сына с того света, или же о его обычной манере поведения, из-за которой Сэм в свое время сбежал в Стэнфорд. – В любом случае, поговорить с Джоном по душам мне так и не удалось, – продолжал тем временем Бобби, – как ты знаешь, через пару месяцев ваш отец исчез. Конечно, я не сомневался, что он незаметно приглядывает за тобой и твоим братом, но когда девушка Сэма погибла точно так же, как ваша мама, я решил, что на всякий случай мне тоже не стоит выпускать вас из виду… Не то чтобы я следил за вами, – хмыкнул Сингер, заметив, как неуловимо изменился взгляд его собеседника. – Скорее, просто прислушивался к тому, что болтают другие охотники. Новости среди нашей братии разносятся быстро, и о том, что сыновья Джона Винчестера с успехом продолжили семейное дело, трепали языком немало…

Дин снова молча кивнул. О слухах, курсирующих о них среди коллег, он уже слышал от Гордона, как и том, что охотники далеко не такие одиночки по натуре, как ему всегда казалось. Интересно, о чем еще отец “забыл” рассказать им с Сэмом? Создавалось впечатление, что секретов у Джона Винчестера было больше, чем блох у собаки…

Мысль оборвалась, когда до Дина внезапно дошло, что может иметь ввиду Сингер:

– Бобби, ты хочешь сказать, что есть еще охотники, которым известно про Сэма?!!! – опасным голосом спросил старший Винчестер, отчаянно стараясь не сорваться на крик. Злость и страх мгновенно закипели в нем адским варевом, и нескончаемая нервотрепка последних недель отнюдь не способствовала сохранению самообладания.

– Нет, насколько я знаю, – поспешил успокоить парня Бобби. – Просто когда я услышал о вашем деле в Сэгиноу, Мичаган, или, вернее, об отсутствии такового на первый взгляд, поскольку случившееся с Миллерами выглядело обычной бытовой драмой, эта фамилия мне кое-что напомнила, – старый охотник откинулся на спинку стула, задумчиво похлопывая рукой по странице книги, которую переводил перед приходом Дина. – Ты знаешь, Джон искал существо, убившее вашу маму, двадцать с лишним лет назад, но за все это время у него не было ни единой реальной зацепки. Тем не менее кое-что интересное он все-таки нашел – другие семьи вроде вашей, каждая из которых в 1983 году пострадала от пожара, начавшегося в детской в ночь, когда ребенку исполнилось шесть месяцев. Твой отец следил за ними долгие годы, но ничего сверхъестественного с этими людьми не происходило, поэтому я не слишком интересовался, кто они и где живут. Конечно, у меня были данные на них, но Джон потом уничтожил все вместе с другими записями. Однако, имя Макса Миллера показалось мне знакомым, так что я решил копнуть биографию этого милого семейства чуток поглубже.

– И обнаружил, что мать Макса умерла при пожаре точно так же, как наша с Сэмом.

– Именно. Тогда я поехал в Сэгиноу и слегка надавил на его мачеху. Стоило упомянуть ваши имена, потом проявить немного участия, и она запела соловьем. Видимо, бедняжке было трудно держать такое в себе.

Старший Винчестер не сдержал ухмылки, заметив, как на лице Бобби появилось весьма характерное выражение, свойственное мужчинам любого возраста без исключения:

– Старина, похоже, у тебя еще остался порох в пороховницах!

Прежде чем ответить, Сингер наградил младшего охотника снисходительным взглядом:

– Дин, тебе напомнить, кто тебя учил, как правильно обращаться с женщинами? Правда, должен признать, ученик заметно превзошел учителя.

– Это потому что я такой красавчик! – осклабился Винчестер, чувствуя, как недавнее напряжение понемногу оставляет его. – Значит, о предчувствиях Сэма тебе рассказала миссис Миллер? А мы-то думали, она была тогда без сознания. Вот стерва!

– Что я могу сказать? – понимающе усмехнулся Бобби. – Женщины… они прекрасны, но подчастую коварны и жестоки. К счастью, если знаешь, на какие кнопки надавить, проблем можно избежать.

– Вот именно об этом я уже много лет твержу Сэму… Черт! – Дин снова помрачнел, вспомнив о своей недавней катастрофической попытке привычно подначить мелкого на тему его отношений с противоположным полом. У брата при этом сделалось такое лицо, что Винчестер-старший искренне пожалел, что человек не может убить себя просто усилием мысли. Ему в тот момент хотелось этого, как никогда в жизни.

– Кстати, о Сэме… Пошел бы ты, позвал его в дом, – Бобби поднялся из-за стола и направился на кухню; спустя пару секунд оттуда послышался щелчок зажигалки и шум газовой плиты. – Ему пора пить отвар, и потом, если он действительно выперся на улицу без куртки… Сам знаешь, Дин, может твой брат и в состоянии уже пробежать стометровку за прежнее время, но его иммунная система еще далеко не полностью восстановилась. Простуда – это последнее, что Сэму сейчас нужно.

Встрепенувшись, Дин вдруг понял, что уже давно не слышит грохота выстрелов. Похоже, мелкий просто сидит там, предаваясь своим невеселым мыслям, и мерзнет. Потому что его ветровка по-прежнему висит на крючке у двери, а достать из сумки другую куртку он наверняка не позаботился. Нет, ну что за наплевательское к себе отношение? Как ребенок, ей Богу…

Он не ошибся – Сэм, действительно, сидел, сжавшись в комок, на перевернутом деревянном ящике, и, подойдя поближе, Винчестер-старший скорее почувствовал, чем увидел, что брата бьет мелкая лихорадочная дрожь. И вряд ли здесь дело было только в холоде, хотя Дин, тоже выскочивший из дома в одной футболке, уже в полной мере успел ощутить на себе всю прелесть промозглой осенней ночи. Заготовленная воспитательная речь комом встала у него в горле, когда Сэм, заслышав тихие шаги старшего брата, резко вскинул голову, и на бледных щеках в призрачном лунном свете отчетливо блеснули дорожки слез. Не считая ночных кошмаров, за этот месяц Дин всего дважды видел, как он плачет – в больнице, сразу после того, как младший очнулся, и недели три назад, когда они в очередной раз поругались. И это Сэмми, у которого глаза вечно были на мокром месте по поводу и без повода! Черт-черт-черт… Паршивый из тебя брат, Дин Винчестер, если ты только сейчас сообразил, зачем мелкий все время прячется!

А Сэм, выходит, просто титанические усилия прилагает, чтобы не дать ему увидеть свою слабость. Раньше он от брата никогда так не закрывался, даже после смерти Джессики… Дин тяжело сглотнул, в который раз за последний месяц на своей шкуре ощутив, каково это, когда самый близкий человек отталкивает тебя, не разрешая себе помочь. Нет, с одной стороны, случившееся сблизило их, причем так, что расскажи ему кто об этом еще несколько недель назад, Винчестер-старший решил бы, что бедняга обсмотрелся бразильских сериалов, и послал его куда подальше. С другой же, братья за весь прошлый год столько не цапались, сколько в этот месяц, и начинались все их ссоры, как правило, или из-за излишне навязчивой заботы Дина, или из-за его неуклюжих попыток вызвать мелкого на откровенность.

Не то чтобы старший Винчестер всерьез думал, что эти разговоры смогут как-то уменьшить боль, выпавшую на долю Сэма. И он ни капли не лукавил тогда на шоссе, говоря, что на самом деле никакими словами не исцелить настоящие душевные раны. Черт, именно поэтому для него лучшим способом иметь дело с проблемами было просто притворяться, будто ничего не случилось… Для него – но не для Сэма!

При всех своих сомнениях, при всей идиосинкразии к серьезным и откровенным разговорам Дин прекрасно понимал, что на сей раз одного его присутствия и молчаливой поддержки может оказаться недостаточно. Неосознанно подражая старшему брату, Сэм мог не заговаривать о том, что его мучает очень и очень долго, и порой Дину приходилось самому вызывать мелкого на откровенность, напоминая себе, что Сэм – другой, что винчестерское нежелание обсуждать своих внутренних демонов для него всего лишь ставшая привычкой попытка подстроится под отца и брата. Если Дин, игнорируя свою боль, постепенно учился с ней жить и, в конце концов, как-то смирялся со случившимся, то для Сэма любые попытки держать все в себе, справляясь с ситуацией самостоятельно, как правило, заканчивались далеко не лучшим образом. Старший Винчестер еще слишком хорошо помнил, в каком состоянии был его брат после смерти Джессики. Если бы не эта история с Кровавой Мэри, послужившая своеобразным катарсисом, кошмары Сэма рано или поздно довели бы его до нервного срыва.

Но что можно сделать сейчас, чтобы привести брата хотя бы в подобие нормы, Дин решительно не представлял. Он видел, что Сэм отчаянно пытается справиться со своими воспоминаниями, но пока младший по десять раз за ночь просыпается, задыхаясь от рыданий, прогресса, определенно, ожидать не приходится. Пережитые им ужас, беспомощность и боль просто так не забудешь… А он, Дин, ничем не может помочь брату! Разве что держать до утра за руку, отгоняя хотя бы часть кошмаров, а если не выйдет, прижимать потом к себе, дожидаясь пока не утихнет дрожь и не высохнут слезы…

Ну и надоедать достойной квохчущей наседки заботой, конечно! Она, может, и действует на Сэма, как красная тряпка на быка, но на самом-то деле необходима ему сейчас как воздух.

 

* * *

– Пойдем в дом, Сэмми, пока ты в сосульку не превратился.

В голосе Дина послышалась такая безнадежная усталость, что Сэм снова ощутил мимолетный укол совести за то, как вел себя с ним весь этот месяц. Он прекрасно понимал, что причиняет брату боль, раз за разом отталкивая его, а то и вовсе срываясь на грубость, но как ни старался, ничего поделать с собой не мог. И если со вспышками раздражения, наверно, неизбежными, когда нервы постоянно натянуты, как струны, еще можно было как-то бороться, то любые разговоры с Дином, пусть и касавшиеся поначалу обычных бытовых мелочей, буквально через пару фраз, явно или подспудно, все равно скатывались к теме, о которой Сэм не в состоянии был даже думать, чтобы в глазах при этом не закипели злые слезы. А уж обсуждать то, что произошло с братом… Боже, да ему было проще говорить об этом с психологом, от первого и, к счастью, последнего визита которого младшему Винчестеру все-таки не удалось отвертеться! Хотя какой там разговор, если он так и не ответил ни на один вопрос врача, лишь неохотно кивая или, наоборот, качая головой, когда тот высказывал какие-то предположения о том, что может чувствовать сейчас его пациент. Что бы этот мозгоправ вообще понимал…

Другое дело – Дин! Рядом с ним точно так же, как наедине с самим собой, сил притворяться, цепляясь за жалкие ошметки гордости, уже не оставалось, и это было хуже всего, потому что впервые в жизни Сэм стыдился перед братом собственной слабости. Проклятый посттравматический синдром оказался для него двойной пыткой. Помимо боли, которую приносили сами воспоминания, с садистской регулярностью мелькавшие перед глазами, словно цветные слайды, это было по-настоящему мучительно – чувствовать себя таким жалким, сломленным, не способным справиться не то что со своим главным кошмаром, оживающим, стоило только закрыть глаза, но и с кучей других, совершенно безосновательных, но от этого не менее реальных страхов.

Сэм не хотел больше вздрагивать от громких звуков и непроизвольно съеживаться, словно ожидая удара, когда Бобби неосмотрительно вторгается в его личное пространство (дотрагиваться до него уже наученный горьким опытом Сингер давно перестал)… Черт, он хотел почувствовать себя, наконец, чистым, потому что ни горячий до кипятка душ, ни ванна с дезинфицирующим мылом, ни даже жесткая губка, порой стирающая кожу в кровь, не избавляли его от ощущения грязи, облепившей тело мерзкой липкой пленкой и намертво впитавшейся в поры. Последнее сводило с ума едва ли не сильнее самих воспоминаний о пережитом насилии!

Конечно, Дин это видел и понимал, но далеко не все, и Сэм был готов в лепешку расшибиться, лишь бы брат не узнал до какой степени ему на самом деле паршиво. Провидение в кои-то веки сжалилось и уберегло его от самого худшего сейчас унижения – жалости Дина. И хотя младшего Винчестера одинаково ранили и мучительное сострадание брата, и его неуклюжие попытки сделать вид, будто ничего не произошло, в глубине души Сэм боялся, что Дин все-таки увидит, в какую размазню он превратился и тогда… Черт, он сам не знал, что тогда! Конечно, брат не отвернется от него, не перестанет заботиться и защищать. Но если вместо того, чтобы сходить с ума от беспокойства и чувства вины, что, в принципе, бывало всякий раз, когда младшего серьезно ранили, Дин начнет его жалеть… Как те люди в больнице, относившиеся к Сэму, словно к инвалиду, сочувственно шепчущиеся за его спиной и чуть что отводившие полные неловкости взгляды. Такое обращение унижало, лишало элементарного достоинства, заставляя действительно чувствовать себя изнасилованным, и если однажды в глазах Дина при виде того, в какое жалкое подобие самого себя превратился его брат, появится хотя бы тень подобных чувств… Вот этого Сэм точно не перенесет!

Младший Винчестер вздохнул, задумываясь, насколько пребывание в клинике усугубило его теперешнее состояние. Иногда Сэму казалось, что если он каким-то чудом не рехнулся, когда его… в общем, там, в доме на озере, то это точно должно было случиться во время так называемого лечения, которое и телу-то не слишком помогло, а уж для травмированной психики и вовсе чуть не стало последней каплей. Дин должен был забрать брата из больницы сразу же, как только тот очнулся, а не тянуть несколько дней, пока Сэм не дошел до такого состояния, что у него не осталось уже никаких сил сдерживать истерику, на грани которой он балансировал с самого пробуждения.

Хотя, может, он сам виноват, что не настоял тогда? Следовало бы догадаться, что на Дина, тоже не отошедшего еще от шока, подействует только прямой ультиматум: или ты увозишь меня отсюда, или я ухожу своим ходом. С последним, правда, на тот момент были большие проблемы, потому что у Сэма до сих пор кружилась от слабости голова, а каждый шаг отдавался изнутри жгучей, постыдной болью. Но Дин, видимо, вспомнил, как сам однажды сбежал из больницы, хотя, по идее, и с койки-то встать был не в состоянии, а Сэм, если в чем и походил на него, так это в поистине ослином упрямстве. Так что Дин отбрехался от медперсонала, заявив, что перевозит брата в частную клинику, а сам забрал его в дом Бобби. Здесь младший Винчестер, по крайней мере, не чувствовал себя узником, ежесекундно ожидающим пытки, потому что именно в нее для него превратились визиты врачей и медсестер…

С головой погрузившись в свои терзания, Сэм, как это часто бывало в последнее время, впал в какое-то подобие транса, совершенно не замечая, что Дин все еще стоит рядом и даже что-то говорит:

–…ты меня слышишь вообще? – брат склонился к нему, тихонько помахав перед лицом рукой, но глупых шуточек на тему женского белья и прочей ерунды, неизменно сыплющихся с языка Дина, стоило только Сэму на что-нибудь отвлечься от его драгоценной персоны, на сей раз не последовало. Наоборот, в зеленых глазах все сильнее разгорался уже ставший привычным за этот месяц коктейль беспокойства, беспомощности и чувства вины. – Сэмми, ты в по… Черт!

Оборвав себя на полуслове, Дин с досадой взъерошил волосы. Кажется, недавнее внушение, когда Сэм почти дословно вернул старшему брату его фразу: “Следующему, кто спросит, в порядке ли я, я врежу”, все-таки возымело свое действие. И хотя уж кто-кто, а Винчестер-младший слишком хорошо знал, как ранят такие слова, Дин после этого, по крайней мере, заставил себя слегка сбавить обороты, пусть и продолжал носиться с братом, словно с тухлым яйцом. Сэм понимал, что ведет себя, как эгоистичная сволочь, принимая заботу Дина, когда ему это удобно, и почти грубо отталкивая брата, едва на него накатывало. Но если единственное твое желание забиться куда-нибудь в уголок и дать волю слезам, потому что делать хорошую мину при плохой игре нет уже никаких сил, тебя уже как-то не шибко волнует, чьи чувства ты можешь при этом ранить!

Иногда Сэм, правда, задумывался, а не было ли его поведение, на самом деле, подсознательным желанием причинить Дину боль… заставить страдать, отомстить брату за то, что не пришел, не спас его… не оказался рядом, когда был так нужен, хотя обещал и отцу, и самому Сэму, что позаботится о нем, защитит от любой напасти… И не защитил

От подобных мыслей на душе становилось совсем мерзко. Повесить всех собак на Дина было бы, наверно, легче всего, но как, черт побери, он мог это сделать, если лучше кого бы то ни было знал, что брат ни в чем не виноват. Он пришел за Сэмом так быстро, как только мог, а что вообще позволил его схватить… Ну так младший Винчестер не понаслышке был знаком с действием феромонов, а меткая фраза суккуба о “зеленоглазом красавчике штучной работы”, которого она обрабатывала у барной стойки, накрепко засела в памяти. У братьев не было против этих тварей ни единого шанса…

Нет, Сэм ни в чем не винил Дина… Господи, да брат был для него сейчас единственным островком безопасности во всем мире, и если ему и хотелось чего-то настолько же сильно, как вообще забыть случившееся ко всем чертям, так это перестать притворяться и дать волю сжигающим изнутри эмоциям в отчаянной надежде, что Дин примет его таким, какой он есть, разделит с ним боль и поможет, если не вырвать этот ужас из памяти, то хотя бы его пережить…

Вот только младший Винчестер слишком хорошо знал своего брата, чтобы рассчитывать на что-то подобное. Да, он выслушает, поддержит, подставит плечо, но того, что действительно было нужно сейчас Сэму (а он и сам не мог до конца сформулировать, что именно), старший дать ему точно не мог. Дин и так шел брату на встречу, ломая себя, каждый день переступал через внутренние принципы, и все потому, что чувствовал свою вину в произошедшем. Но ожидать от него чего-то большего, чем ночные бдения у постели или сдержанные объятия, когда Сэм спасался в руках старшего брата от нежелавших выпускать его из своих лап кошмаров, было бы просто глупо.

Только не от Дина, считавшего любое прикосновение, длившееся дольше трех секунд, “сентиментальным дерьмом”, недостойным настоящего мужчины! То, что он вдруг стал дотрагиваться до Сэма гораздо чаще, чем раньше, объяснялось не внезапно прорезавшейся потребностью в тактильном контакте, а тем же самым страхом, что заставлял его теперь буквально ходить за братом по пятам. Временами Дин смотрел на него так, словно боялся, что он снова куда-нибудь исчезнет, и, признаться, для Сэма было большим искушением просто вцепиться, как в детстве, в сильную и надежную руку брата и хоть ненадолго притвориться, будто он, как и тогда, верит, что Дин не даст случиться с ним ничему плохому…

– Сэм?!

В голосе старшего Винчестера уже звучала откровенная тревога, и Сэм, сердито вытерев с лица остатки слез, заставил себя посмотреть на брата. Странное оцепенение, ставшее следствием то ли очередного срыва, то ли пробирающего до костей ночного холода, которого он до этой минуты умудрялся не замечать, никак не желало отпускать, но Сэму совершенно не хотелось, чтобы Дин это заметил. Истерики – еще куда ни шло, но полная прострация и отсутствие реакции на внешние раздражители… Не хватало еще, чтобы брат решил, будто ему нужна помощь психиатра! После общения с отцом и сыном Элликоттами[1] у Винчестера-младшего и без того выработалось стойкое отвращение к любителям покопаться в чужой голове, а уж обсуждать с кем-то это… насилие… Боже, ему с избытком хватило и того разговора со специалистом по кризисным ситуациям в квайетвилльской больнице! Лучше уж сразу пулю в висок, чем еще одно такое унижение…

– Все в порядке, – Сэм с трудом поднялся на ноги, понимая, что успел основательно окоченеть от холода. В результате, движение вышло неуклюжим, как у новорожденного жеребенка, и едва сросшиеся ребра тут же откликнулись слабым отголоском боли, заставив его глухо застонать в отчаянии. Интересно, как можно вообще справиться с тем, что случилось, если разум и тело словно сговорились снова и снова напоминать ему о пережитом ужасе? Хоть бы все уже зажило, наконец, может, тогда будет чуть-чуть полегче? Всем. – Дин, я, правда, в порядке! – поспешно повторил младший Винчестер, заметив, что брат смотрит на него так, словно боится, что он вот-вот рассыплется на куски. – Просто мышцы затекли.

– Скорее, застыли от холода, – оживился Дин, тут же цепляя на лицо дежурную улыбку. Его взгляд все еще оставался напряженным, но теперь он всегда был таким – обеспокоенным и виноватым, а иногда полным едва сдерживаемого бешенства. – Серьезно, Сэмми, пошли в дом, а то даже у меня зубы чечетку отбивают, и это притом, что я недавно основательно разогрелся, уговаривая одну капризную старушку встать на колеса... Кстати, тебе пора пить свое вонючее зелье. Бобби, наверно, уже устал его разогревать.

Сэм кивнул, с каждой секундой все сильнее ощущая, насколько замерз. Больше всего это напоминало прилив крови к онемевшей конечности, словно с появлением Дина он вынырнул из своего кошмара наяву обратно в реальность. Да, это было болезненно, как и любое возвращение к жизни, но такая боль хотя бы была настоящей. А еще – совершенно обычной. Просто боль… как тупое нытье мышц после изматывающей пробежки или жжение в сбитых костяшках пальцев, когда долго и исступленно лупишь без перчаток по боксерской груше, да к тому же одной рукой вместо двух. Это стоило даже того потока ругани, которую обрушил на его голову старший брат, пока обрабатывал ссадины. Как будто сам не разбивал кулаки в кровь на том же самом снаряде!

Дин тем временем подобрал с земли забытый Сэмом пистолет и с кислой миной на физиономии выщелкнул из рукояти пустую обойму:

– Слушай, старик, если тебе так хочется упражняться каждый день в стрельбе, может, возьмешь из багажника арбалет? Нет, я, конечно, понимаю, что ты в свое время предпочитал гонять мяч, а не играть в Зеленую Стрелу, но, если ты будешь и дальше продолжать в том же духе, мы реально разоримся на патронах.

– Дин, с каких это пор тебе жалко денег на боеприпасы? – проворчал Сэм, забирая у брата оружие и позволяя ему ненавязчиво подтолкнуть себя в направлении дома. – Я же не серебряные пули перевожу.

– Да, но и обычные тоже стоят не дешево! На покере и бильярде много не заработаешь, а подделывать кредитки – тот еще труд… – Дин бросил на него настороженный взгляд, уже привычно проверяя, насколько безопасна выбранная им тема. Сэм столько раз срывался на брате из-за сущих пустяков, что иногда ему было странно, как это Дин с ним вообще еще разговаривает. – Кстати, может, освоишь уже, наконец, эту премудрость, образованный ты мой? Пора начать отрабатывать свое содержание, а то мне… – бросив случайный взгляд на младшего брата, Дин осекся на середине фразы. – Сэмми?!

– Все нормально… – стараясь дышать поглубже, Сэм сглотнул образовавшийся вдруг в горле едкий комок. – Просто мой внутренний юрист приходит в ужас от подобной перспективы!

Проклятые ассоциативные цепочки! Временами ему начинало казаться, что “безопасных тем” для него в принципе не существует. Стоило только брату заикнуться об их семейном бюджете, как Винчестер-младший мгновенно вспомнил, когда они обсуждали эту проблему в последний раз. В “Запретном плоде”, прежде чем разыграть ссору, после которой Дин остался сидеть у стойки, а он сам отправился заманивать инкуба. Дозаманивался… И самое паршивое, что в случившемся ему некого винить, кроме себя!

Судя по острому, как бритва взгляду, который бросил на брата Дин, он ни секунды не сомневался, что Сэмово “Все нормально” – из той же оперы, что и его собственное, набившее всем оскомину “Я в порядке”, но наученный горьким опытом развивать эту тему не стал. Просто положил руку младшему на плечо, направляя его в открытую дверь, и Сэм, с трудом удержавшись, чтобы не накрыть ладонь брата своей, впервые задумался, а не чувствует ли Дин, как для него важна именно вот такая поддержка?

Младший Винчестер привык, что брат напрочь забывает о своем любимом “личном пространстве, стоит только ему, Сэму, попасть в переделку, и всерьез полагал, что сейчас у Дина своего рода затянувшийся посттравматический шок. Но, может, все эти прикосновения значат что-то большее? Господи, ну почему у их семейства всегда столько проблем с выражением своих чувств?! Сэм искренне полагал себя открытым человеком и обычно не считал нужным скрывать собственные эмоции. Да еще и брата периодически пытался раскрутить на то же самое – безрезультатно, как правило, хотя иногда Дина все-таки пробивало, например, в Чикаго перед вылазкой в логово Мэг или тогда, на шоссе. Но, оказалось, что есть вещи, обсуждать которые с ним у Сэма банально не хватало духу. Он просто боялся того, что может услышать. Если Дин привычно отшутится или того хуже – смутится, словно его застукали на чем-то неприличном, и снова начнет выдерживать между ними дистанцию… Нет, уж лучше оставить все, как есть.

___________________________

[1]Элликоты, отец и сын – персонажи эпизода 1.10 “Психушка”

 

* * *

Бобби встретил ввалившихся в дом синюшных от холода братьев таким выразительным взглядом, что на какое-то мгновение они вдруг опять ощутили себя провинившимися подростками. В детстве воспитанием младшего поколения Винчестеров занимались все кому не лень, от портье мотелей, в которых они останавливались, до сердобольных дамочек из числа тех, что спас их отец. Но пальма первенства почетно принадлежала пастору Джиму и Бобби, так что старый охотник отлично знал, как сделать так, чтобы даже Дин устыдился своего идиотского поведения.

– Задницы не отморозили? – ехидно поинтересовался Сингер, глядя, как братья дружно жмутся поближе к камину, с трудом удерживаясь, чтобы не протянуть к огню окоченевшие руки. – Сэм, ты каким местом вообще думал? Захотел слечь с пневмонией?! – перед лицом Винчестера-младшего возникла кружка с мерзко пахнущей, но при этом восхитительно горячей субстанцией.

– Очевидно, как раз задницей, – хмуро усмехнулся Дин, не слишком успешно делая вид, что не заметил, как Сэм инстинктивно подался назад, почти прижавшись к нему спиной, лишь бы не подпустить Бобби ближе, чем на расстояние вытянутой руки.

– Да ладно вам, не так уж я и замерз!

Все еще прыгающие от холода губы Сэма говорили обратное, пока он осторожно, стараясь не соприкоснуться пальцами, брал из рук Сингера чашку с горячим отваром, но когда это Винчестеры умели признавать свое поражение? Он даже готов был поделиться этим изрядно поднадоевшим пойлом с Дином, прямо-таки алчно косившимся на густой пар, поднимающийся из кружки, но тот, скорчив устрашающую рожу, достойную вервольфа во время трансформации, сообщил, что лучше пойдет на кухню и сварит себе кофе.

Приглушенная телефонная трель остановила Дина уже на пороге комнаты, заставив изобразить еще одну гримасу, на сей раз страдальческую:

– Парни, может, это один из ваших? – судя по отчаянной надежде, прозвучавшей в голосе старшего брата, горячего кофе ему хотелось очень сильно… А может, он, подобно Сэму, вроде бы уже успевшему отогреться, внезапно ощутил пробежавшую вдоль позвоночника стайку ледяных мурашек.

– Точно не мой, я его неделю не заряжал, – сипло ответил младший Винчестер.

Не слишком торопясь пробовать очередной шедевр сингеровского зельеварения, он всего лишь грел о горячую поверхность чашки пальцы и потерявший всякую чувствительность кончик носа, поэтому довольно едкий вкус напитка к его внезапной хрипоте не имел никакого отношения. Просто Сэм знал, что брат не дает свой номер кому попало. И если ему самому еще мог по старой памяти позвонить кто-то из стэнфордских знакомых, то любой неожиданный звонок на сотовый Дина всегда означал для Винчестеров только одно – новую работу.

Трубка Бобби, лежавшая на столе рядом со стационарным телефоном, и не думала подавать признаков жизни, так что особых вариантов у Дина не оставалось. Бросив на брата короткий, вместивший в себя море невысказанных слов взгляд, он быстрым шагом направился в спальню, откуда продолжало раздаваться раздражающе пиликанье мобильника. Сэм же, почти рухнув на стоявший у камина стул, приложился к чашке с укрепляющим отваром с таким видом, словно это было, по меньшей мере, очень крепкое пиво.

В комнате, как и обычно, когда он оставался наедине с Бобби, повисла напряженная тишина, но на сей раз дело было не в мучавшем его страхе перед чужими прикосновениями, из-за которого младший Винчестер чувствовал себя искренне виноватым перед старым другом, и даже не в этом мерзком, болезненно-тошнотворном ощущении, словно внутри шевелится клубок змей, возникающем всякий раз, стоило Сэму вспомнить, что Сингер чуть ли не во всех деталях знает, что с ним случилось. Уже не стыд, скорее, отвращение и ненависть к самому себе, к собственной слабости, оскверненности… позору, который теперь вечно будет лежать на нем несмываемым клеймом…

А при одной только мысли, что Дин, пока искал способ исцелить его, умудрился оповестить о случившемся чуть ли не всех их общих знакомых, так и вовсе хотелось пойти и удавиться! Правда, брат клялся и божился, что, разговаривая с охотниками, упоминал одного суккуба, и лишь Бобби, а также Элен и Эш, помогавшие ему в самих поисках, были полностью в курсе ситуации. Как будто Сэму от этого было легче! Он бы предпочел, чтобы его “выпили досуха”, как остальных жертв, чем кусать сейчас губы до крови, боясь даже представить, через что ему придется пройти, когда судьба снова занесет их с Дином в “Дом у дороги”. Если даже в обществе Бобби, который был им, как второй отец, Сэма постоянно скручивало от стыда и унижения, то, что говорить о практически чужих ему людях? А ведь Сингер вел себя куда тактичнее, чем тот же Дин, как-то умудряясь сохранять верный баланс между мягким, заботливым сочувствием и своим обычным, в духе “как ни в чем не бывало” поведением…

Впрочем, Бобби было, безусловно, легче, чем Дину, мало того, что сходившего с ума при виде страданий брата, так еще и мучившегося чувством вины, хотя младший Винчестер уже устал ему повторять, что это была только его, Сэма, ошибка, и ничья больше. Бесполезно! Дин молча слушал, угрюмо глядя на него исподлобья, иногда кивал, как будто признавая, что – да, он, действительно, ничего не мог поделать, и все это было просто ужасным, роковым стечением обстоятельств, но в результате лишь глубже погружался в пучину самобичевания. Винчестер-младший знал за братом эту привычку – винить себя во всех смертных грехах, а если речь шла о членах семьи, вообще становиться по-настоящему одержимым. Но сейчас у него просто не осталось сил бороться с внутренними демонами Дина – вполне хватало и своих, так что лучшее, на что Сэм был способен – это не позволить укоренившемуся в брате комплексу вины и собственным страху и отчаянию разрушить то хрупкое, выстраданное обоими равновесие, что установилось в настоящий момент в их с Дином отношениях.

С того момента, как он впервые открыл глаза в больнице, и по сей день, именно старший брат был для Сэма той самой соломинкой, что не давала ему скатиться в безумие. Потому что несмотря на все недосказанности, взаимные упреки и обиды, неумение, а порой и нежелание пойти друг другу навстречу, только рядом с Дином он хотя бы иногда чувствовал себя прежним – цельным, незамаранным, еще помнящим, что такое самоуважение и чувство собственного достоинства. И пусть моментов мучительной неловкости даже в отношениях с братом было не избежать, связанные с ними ощущения и рядом не стояли с теми рвущими душу и тело эмоциями, которые накатывали на Сэма, когда к нему приближался или тем более прикасался кто-то чужой, знающий о пережитом им ужасе и унижении. Даже если эти кем-то был Бобби…

Порой Винчестер-младший задумывался, а не стоит ли им просто съехать из берлоги Сингера в мотель! В конце концов, братья приехали сюда, чтобы зализать раны, а физически Сэм уже был почти в норме. Так что никаких видимых причин и дальше протирать штаны над книгами, а в случае Дина – целыми днями копаться в металлоломе, который и машинами-то давно не назовешь, у Винчестеров как будто не было. И Сэм бы давно уговорил брата перебраться в мотель, если бы не два больших “но”!

Во-первых, младшему охотнику было жутко неудобно перед Бобби, на которого он и так-то не мог глаза поднять, чувствуя себя виноватым из-за того, что именно на Сингере волей случая сфокусировались все его страхи и комплексы.

А во-вторых… во-вторых, отъезд из дома Бобби автоматически ставил перед братьями другую проблему – их возращения к охоте! Сэм абсолютно не был уверен, что готов к этому, особенно, если вспомнить о фобиях, развившихся у него после пережитого насилия, но, с другой стороны, как раз работа могла бы помочь ему выбросить все из головы. В последние дни он все чаще задумывался о поисках для них нового дела, пытаясь оценить свои возможности и размышляя, как заговорить на эту тему с Дином, который, похоже, всю жизнь собрался просидеть у Бобби на свалке. Но обстоятельства (судьба?! рок?!!!), как обычно, все решили за него. На взгляд Сэма, крылатое выражение про Магомета и гору давно уже пора было переиначивать на винчестерский лад – охота всегда умудрялась найти их сама, причем, традиционно в самый неожиданный и неподходящий момент. Вспомнить хотя бы поездку к маминой могиле…

Мрачно покосившись на сломанную по второму разу руку, Сэм залпом допил уже успевший подостыть отвар и нервным движением отставил чашку в сторону. Господи, ну, чего Дин так долго?!..

– Может, ему позвонила какая-нибудь девушка?

Голос Бобби, внезапно ворвавшийся в его мысли, заставил Сэма сначала дернуться, как от удара током, а потом уже привычно сжать зубы от бессильного гнева. Впрочем, момент, чтобы беситься из-за унизительности подобной реакции, был явно не подходящий. Сообразив, что произнес предыдущую фразу вслух, Винчестер-младший обернулся к Сингеру и резко мотнул головой, скорее разгоняя клубящиеся внутри эмоции, чем просто в отрицательном жесте:

– Нет, Дин не дает номер телефона своим подружкам. Этот звонок… он по поводу работы!

По внимательному, полному понимания взгляду старого охотника Сэм догадался, что тот вопрос, заданный ему Бобби, был чем-то вроде пробного камня. И следующий прозвучал уже без всяких обиняков:

– Если Дин возьмется за это дело… Ты поедешь с ним?

– Разумеется! – предчувствуя непростой разговор, младший Винчестер невольно напрягся. – Почему бы и нет? Я давно здоров!

– Не думаю, что твой брат с тобой согласится.

– Ему придется! – заметив, что начинает повышать голос, как это бывало в разговоре с отцом, Сэм постарался сбавить обороты. – В любом случае, я не отпущу Дина на охоту одного!

Может, это было просто игрой света, но Винчестеру-младшему показалось, что по губам Сингера скользнула еле уловимая, довольная улыбка:

– Многие охотники работают в одиночку, сынок.

– Только не Дин! При всем моем уважении к его профессиональным навыкам, Бобби, он лишь дважды охотился один и слишком привык, что кто-то всегда прикрывает ему спину… – Сэм замолчал, чувствуя, что ему начинает не хватать воздуха, то ли из-за того, что, разволновавшись, он невольно задержал дыхание, то ли как результат взвинченных нервов. – Сейчас для Дина точно не лучшее время выходить в одиночное плавание! Он не будет достаточно собран и сосредоточен… переживая за меня… И может совершить ошибку!

– А ты полагаешь, он станет меньше волноваться и дергаться, если потащит тебя с собой на охоту? Так у него ничуть не меньше шансов подставиться!

– Бобби, – снова начал заводиться младший Винчестер, – я что-то не пойму, ты пытаешься убедить меня, что я еще не готов вернуться к работе или как? Мне почему-то казалось, что ты, наоборот, считаешь, что мне давно пора взять себя в руки и снова… сесть в седло.

– Сэм, мальчик, неважно, что думаю я, – возразил Сингер, проникновенно глядя на младшего охотника. – Главное, считаешь ли ТЫ, что готов?!

– Да, считаю! – голос и взгляд Сэма выражали куда больше уверенности, чем он испытывал на самом деле, но, к счастью, делать хорошую мину при плохой игре в их семействе умел не только Дин.

Другое дело, что Бобби помнил его еще пятилетним карапузом и, соответственно, знал как облупленного, не говоря уже о том, что обмануть старого лиса было не под силу, наверно, даже демону Самаэлю, не то что недоделанному охотнику Сэму Винчестеру.

– Что ж, тогда, я надеюсь, ты достаточно в этом уверен, чтобы убедить не только себя, но еще и своего брата, – пусть в уголках глаз Сингера и притаилась мягкая улыбка, по тону его голоса чувствовалось, что сейчас он серьезен как никогда. – Хотя убедить – это только начало! Тебе придется на деле доказать ему, что ты действительно готов. Потому что, насколько я знаю Дина, с него вполне станется в решающий момент запереть тебя в номере мотеля, если ему, не дай Бог, покажется, что ты все-таки недостаточно пришел в себя, чтобы идти с ним на охоту.

– Как будто я не смогу оттуда выбраться, – проворчал Сэм, мысленно соглашаясь с Бобби. Убедить Дина, что и в самом деле хочет, а главное, может вернуться к работе, будет, пожалуй, потруднее, чем провести экзорцизм в терпящем крушение самолете.

– Значит, я закрою тебя в багажнике Импалы!

Сэм снова вздрогнул от неожиданности, но на сей раз не почувствовал ни мимолетного приступа паники, ни злости на самого себя за неспособность совладать с окончательно расшатавшимися нервами. Это был Дин, и, к тому же, он действительно умудрился подобраться к ним с Бобби абсолютно бесшумно, словно дикий кот на охоте. И теперь младшему Винчестеру оставалось только гадать, какую часть разговора брат успел услышать.

– Кто это был? – нетерпеливо спросил он Дина, заметив, как тот поигрывает лежащим на ладони сотовым телефоном.

Непонятное выражение, с которым смотрел на Сэма брат, мгновенно сменилось на знакомую до зубовного скрежета, прячущую любые эмоции маску профессионального игрока в покер:

– Одна старая знакомая… Пустяки.

– Дин, не морочь мне голову! – младший Винчестер резко откинулся на спинку стула, ощутив очередной прилив глухого раздражения. – Единственная старая знакомая, которой ты давал свой номер – Кэсси, но будь это она, ты бы сейчас пел совсем другую песню. Рассказывай, кто тебе звонил, потому что, ты же знаешь, я все равно это выясню!

– Прекрасно! Делай, что хочешь… – секунду помедлив, Дин с досадой швырнул ему мобильник. Он не хуже брата знал, что никакая конспирация здесь не поможет, и если будет надо, Сэм взломает даже сайт компании сотовой связи. – Кстати, это действительно была старая знакомая. Только, скорее, твоя… – лихорадочно взъерошив волосы, Дин с каким-то неприкаянным видом присел на край стола. Бобби едва успел выдернуть из-под него очередную раритетную книгу, но старший Винчестер этого даже не заметил. – Зарядил бы ты телефон, Сэмми! А то если мне еще раз позвонит какая-нибудь жертва твоего щенячьего обаяния, так и не сумевшая уложить тебя в постель, обещаю, я найду способ, растолковать ей на пальцах… и прочих частях тела, кто из братьев Винчестеров на самом деле заслуживает женского внимания!

Сэм чуть заметно вздрогнул, чувствуя, как внутри поднимается волна уже привычной горечи, но Дин, погруженный в свои не слишком радужные мысли, кажется, даже не заметил, что случайно ударил по больному месту. По меркам Винчестеров шутка была вполне невинной, и еще недавно Сэм пропустил бы ее мимо ушей, а то и вовсе прошелся бы в ответ по поводу привычки старшего брата вечно строить из себя героя-любовника, живя по принципу “carpe diem”. Но сейчас любые приколы на тему секса вызывали у него ощущение хорошего пинка по не успевшей затянуться ране, и поэтому все, что ему оставалось, это стиснуть зубы и сосредоточиться на списке входящих звонков в телефоне Дина.

Имя абонента, от которого поступил последний вызов, едва не заставило младшего Винчестера свалиться со стула:

– Это была Сара?! Сара Блейк?!!! – он возмущенно уставился на брата, продолжавшего витать в облаках, определенно, больше похожих на грозовые тучи. – Почему ты меня не позвал? Дин, что за… – тут до Сэма дошло, наконец, что его нью-йоркская знакомая не стала бы звонить просто так, тем более после шести месяцев молчания, и он взволнованно подался вперед, пытаясь поймать взгляд явно темнившего что-то брата. – С ней все в порядке?!

Дин повернулся к Сэму лицом, перестав преувеличенно внимательно изучать нарисованный на потолке Ключ Соломона, но в глаза младшему брату так и не посмотрел:

– С ней – да, а вот про мужа ее старшей сестры я бы так не сказал. Завтра похороны… – он снова дерганым движением провел рукой по волосам и, соскочив со стола, отошел к окну. – Сара считает, что это может быть наш случай.

– А ты что думаешь? – сообразив, в чем причина нервозности брата, Сэм немного расслабился. Речь все-таки шла об охоте, а значит, иного и ждать не приходилось.

– Думаю, она права, – дернул плечом Дин. – Парня съели заживо в собственном офисе, который, по словам Сары, охраняется не хуже Пентагона. И это не единственный случай! За пару дней до этого точно так же погиб его деловой партнер, на сей раз в собственном поместье, тоже напичканном сверху донизу камерами слежения. Но там были такие скачки напряжения, что техника или отрубилась, или записала один “белый шум”.

– Это не оборотень, – Сэм бросил быстрый взгляд на календарь, настраиваясь на рабочий лад с поразившей его самого легкостью. – Не тот лунный цикл... И потом, такого рода существа не вызывают перебоев с электричеством.

– А еще они пожирают только сердце жертвы, в то время как этих бедняг схарчили целиком, – отвернувшись, наконец, от окна, Дин впервые с момента своего появления в комнате посмотрел брату в лицо. – Надеюсь, это не Дэйвы опять!

– Ну, тех двоих из Лоуренса просто порвали на кровавые тряпочки, а не съели. К тому же, мы сами отправили Мэг по месту прописки… На ракшаса тоже вроде бы не похоже. Бобби, у тебя есть какие-нибудь идеи, что это может быть? – в свою очередь запустив пятерню в волосы, Сэм, несмотря на инстинктивный внутренний протест, заставил себя, как это бывало раньше, обратиться за советом к Сингеру.

Но старый охотник лишь с задумчивым видом пожал плечами:

– Многие виды нечисти вызывают достаточно сильные электромагнитные колебания, чтобы спровоцировать скачки напряжения. Демоны, по-настоящему злобные духи, полтергейсты…

– Да, но полтергейсты и призраки не обгладывают людей, словно собака кость, – скрестив руки на груди, хмыкнул Дин. – А вот некоторые демоны, пожалуй, могут!

– На самом деле, духи много на что способны, – возразил ему Бобби, поднимаясь из-за стола. – Это зависит от обстоятельств смерти и того, кем они были при жизни. Думаешь, стань Ганнибал Лектор призраком, он бы психиатрией на досуге занимался?

– Не приведи Господи! – Дин покосился на брата с таким видом, словно хотел осенить его крестным знамением. – Нам вполне хватило доктора Элликотта.

Сэм усмехнулся в ответ самыми уголками губ. К его удивлению, упоминание психиатра не вызвало у него ничего кроме легкого дискомфорта, напоминавшего желудочный спазм, хотя еще недавно ему пришлось бы приложить немалые усилия, чтобы задавить всколыхнувшуюся в груди острую боль. Похоже, разговор об охоте оказался для обоих Винчестеров сродни глотку свежего воздуха – в глазах Дина Сэм успел заметить знакомые озорные искорки, не появлявшиеся там уже больше месяца. Чаша весов все ощутимее клонилась в пользу его решения вернуться к работе, но Винчестер-младший слишком хорошо знал своего брата, чтобы рассчитывать на легкую победу в неизбежном для них споре на эту тему. Дин же всеми конечностями упрется, лишь бы не подвергать его сейчас новой опасности…

– Ладно, на месте разберемся, что это за тварь, – резюмировал Сэм, стараясь говорить как ни в чем не бывало, словно они просто сидели в каком-нибудь придорожном кафе, обсуждая очередную статью со сверхъестественным душком. – Пошли собираться, – он плавным движением поднялся со стула, всем своим видом демонстрируя полную боевую готовность. – Если выедем прямо сейчас, будем в Калифорнии завтра еще до темноты. Я ведь правильно помню, сестра Сары в Лос-Анджелесе живет?

– В Маленьком Токио, – успел машинально ответить Дин, прежде чем до него дошло на каком он, собственно, свете находится, и о чем ему толкует младший брат. Зеленые глаза неуловимо потемнели, черты лица внезапно стали жесткими, словно вырубленными из камня. Типичная защитная реакция в преддверии непростого и неприятного разговора. – Что?! Даже думать забудь об этом, Сэмми! ТЫ так уж точно никуда не поедешь!!! Только через мой труп!

Сэм с трудом удержался, чтобы не огрызнуться в ответ. Дин редко когда напоминал ему отца, но если уж это случалось, он реагировал на безапелляционный тон брата примерно так же, как на командирские замашки Джона. Заканчивалось это обычно не лучшим образом, один раз и вовсе крупной ссорой, после которой Сэм чуть не уехал в Калифорнию в компании демона, а Дин, по его же собственным словам, едва не составил компанию герою Николаса Кейджа в “Плетеном Человеке”[1]. Винчестер-младший потом часто задумывался, какая вожжа попала ему тогда под хвост. Одно дело – вдрызг разругаться, а затем целыми днями играть в молчанку, пока очередная охота, поставившая их жизни под угрозу, не вернет все на свои места, и совсем другое – вылезти ночью из машины в самом центре нигде и утопать, что называется, куда глаза глядят! Не иначе промывка мозгов, устроенная Сэму вышеупомянутым доктором Элликоттом, возымела непредвиденные побочные эффекты…

С тех пор младший Винчестер старался как-то сдерживать свой темперамент, хотя иногда ему казалось, что брат сам напрашивается на новую ссору. Но сейчас, в любом случае, было не время и не место с ним ругаться, потому что с взбешенного Дина и впрямь станется запереть его где-нибудь в кладовке и смыться на охоту в одиночку.

Правда, встретив упрямый, из серии “можете меня пристрелить, но этого не будет” взгляд старшего брата, Сэм при всем желании не смог говорить спокойно и рассудительно:

– Опять это твое “мы подумали, и я решил”? Нет, Дин, это даже не обсуждается, я еду с тобой, и точка!

– Черта с два! – желваки на скулах Дина заходили с такой силой, что Сэм в который раз подивился, как ему не больно. Хотя, кто сказал, что не больно? Это же Дин. – Тем более, я и сам не до конца уверен, возьмусь ли за это дело. Если бы речь не шла о Саре, я бы точно попросил заняться этим кого-то из знакомых охотников. Бобби, например, – он кивнул в сторону двери, за которой как раз скрылся тактично оставивший братьев наедине Сингер.

– Вот именно, это Сара! – горячо подхватил Сэм, опираясь рукой на спинку стула. – Мы должны ей помочь!

– Во-первых, лично с ней все в полном порядке, а во-вторых, ты не думал, что в твоем нынешнем состоянии не стоит показываться на глаза девушке, которая тебе нравится?

Сэм отшатнулся, чувствуя себя так, будто Дин со всего размаху залепил ему пощечину. Горло и легкие обожгло, как при приступе удушья, в глазах предательски защипало, и он тяжело осел обратно на стул, как можно шире распахнув веки, чтобы не дать пролиться закипающим слезам. Черт, это было гораздо больнее, чем в тот раз, когда Дин и в самом деле его ударил! И уж точно куда обиднее, чем все резкости, которые брат наговорил ему на дороге во время охоты на ракшаса…

– Удар ниже пояса, Дин, – зло выдохнул младший Винчестер, из всех сил пытаясь взять себя в руки. – Никогда не замечал за тобой привычки бить лежачего!

Наверно, такой яростной боли в голосе Сэма не было, даже когда он шипел в лицо брату, впечатывая его в стену мотеля после проваленной засады на Желтоглазого. Но Дин, кажется, и сам до смерти испугался того, что сказал. Во всяком случае, присаживаясь на корточки рядом с Сэмом и глядя на него снизу вверх несчастными глазами, он выглядел так, словно тоже вот-вот заплачет:

– Сэмми, прости… Проклятье, я такой идиот! Ну, хочешь, врежь мне…

Ладонь брата легла Винчестеру–младшему на плечо, мягко сжимая, почти поглаживая, и тот скосил глаза, не зная, чего хочет больше – грубо сбросить ее или наоборот, крепко зажмурившись, прижаться к ней щекой. Черт, это уже никуда не годится! Можно быть сострадательным и чувствительным, можно позволить себе рассыпаться на куски, пережив выпавший на его долю кошмар. Но превращаться в сентиментальную девчонку…

Мысль, или вернее, самый ее конец обжег Сэма словно кипятком. Это было… То есть он почему-то никогда не думал о случившемся в таком ракурсе, хотя, наверно, должен был – после того, как его… Бо-о-оже, даже думать об этом невыносимо, не то, что вспоминать… после того, как его поимели… пора называть вещи своими именами… Вот и Дин с тех пор ни разу не дразнил младшего брата ни принцессой, ни Самантой, ни тем более девчонкой! Что это было – случайность, очередная “опасная тема” или все же нечто большее?..

Взглянув на бледное, перекошенное от вины и боли лицо Дина, Сэм тяжело вздохнул и закрыл глаза, в миллионный уже раз за последний месяц невероятным усилием воли заставляя себя хоть ненадолго отбросить мучительные мысли. Сейчас у него была проблема поважней.

– Лучше просто заткнись, Дин, – он снова посмотрел на брата, и, видимо, взгляд этот вышел не слишком дружелюбным, потому что Дин поспешно отвел глаза в сторону и снял руку с его плеча. Сэма тут же пронзило острое чувство потери, но он задавил и его, все лучше и лучше осваивая излюбленную тактику старшего брата по борьбе с неудобными и болезненными эмоциями. – Что же касается Сары, то это мое личное дело… Справлюсь как-нибудь!

– Сэмми… Черт! Я ляпнул глупость… Ладно, не совсем глупость, если подумать, – Дин быстро провел рукой по лицу, как будто смахивая налипшую паутину. – Я не сомневаюсь, что ты уже способен выдержать обычную физическую нагрузку и лихо завалить любую нечисть, но нам же еще с людьми работать! – Он поднялся на ноги и снова отошел к окну. – Прости, но надо смотреть правде в глаза – к этому ты пока не готов.

– Значит, я буду сидеть в библиотеке и прикрывать твою задницу на активной работе, а всех свидетелей оставлю тебе… Нет! – Винчестер-младший вскинул руку в упреждающем жесте, не давая брату возможности возразить. – Ничего не говори, Дин, а то я и в самом деле вспомню, что ты задолжал мне “халявный удар”. И вот еще что… По-моему, если кто-то здесь и не готов вернуться к охоте, то это отнюдь не я!

________________________________________________

[1]“Плетёный человек” (2006) - немецко-канадский римейк британского фильма ужасов 1973 года с Николасом Кейджем в главной роли. Офицер полиции Эдвард Мейлус получает письмо от своей бывшей невесты Уиллоу, где она просит помочь в поисках их пропавшей дочери Роан. Приехав на остров Саммерсайл, где живет Уиллоу, Мейлус понимает, что в деле замешана религиозная секта, которая собирается принести Роэн в жертву для получения хорошего урожая во время праздника. Однако когда Эвард пытается спасти дочь, выясняется, что жертва вовсе не она. Уиллоу и Роэн тоже состоят в секте, и они специально заманили Мейлуса на остров. Жители Саммерсайла хватают Эдварда и, предварительно сломав ему ноги, помещают в многометровую фигуру деревянного человека. Его дочь Роан подносит факел, и Эдвард сгорает заживо.

 

* * *

-… По-моему, если кто-то здесь и не готов вернуться к охоте, то это отнюдь не я!

– Что? Братишка, да ты бредишь! – очевидно, на сей раз Сэм перевел стрелки слишком быстро, и кривая шалая ухмылка, под которой Дин обычно прятал страх и замешательство, вышла у старшего Винчестера совсем уж вымученной. – Я и эта работа… Мы просто созданы друг для друга! Как Анджелина и Брэд… Черт, ты же сам говорил, что я охотился, даже когда был бестелесным духом, а мое тело лежало в коме на больничной койке. Чтобы я и не был готов к охоте… Сэм, это невозможно по определению!

-Дин, сделай одолжение, не прикидывайся глупее, чем ты есть. Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду… Хватит уже обвинять себя в том, что было тебе не подвластно! Человек не может прыгнуть выше головы.

Поднявшись со стула, Винчестер-младший подошел почти вплотную к брату. Они стояли так близко, что Дину пришлось бы запрокинуть голову, чтобы заглянуть Сэму в лицо, а он терпеть этого не мог еще с тех пор, когда младший брат только-только начал обгонять его в росте. И, тем не менее, Дин не отстранился. Но и в глаза Сэму тоже не смотрел.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, Сэмми! – отрывисто бросил он, разглядывая поблекший от времени узор на обоях с таким видом, словно там были сокрыты все тайны Вселенной.

– Еще как имею! Как будто я не знаю этой твоей привычки к самоистязанию… – Винчестер-младший поморщился, понимая, что ступает в опасные воды, но отступать было уже слишком поздно, да и попросту глупо. – Я перестал лезть к тебе в душу во всем, что касается папы, потому что… ну, не мне бросаться камнями по этому поводу, сам знаешь. Если кто и виноват перед ним, то это я… – вопреки всей его решимости каждое новое слово приходилось выдирать из себя, словно клещами, и, прежде чем произнести следующую фразу, Сэм сделал глубокий вдох, как перед прыжком в ледяную воду. – Но, Дин, пожалуйста, не надо мучить себя из-за того, что произошло со мной. Ты сделал все, что мог! Ты спас мне жизнь… дважды. А остальное… – Дин резко вскинул голову, когда голос младшего Винчестера все-таки сорвался, но тот упрямо продолжил, хотя горло все сильнее сводило спазмом подступающих слез. – Это опасная работа, ты сам говорил! Но рано или поздно я оправлюсь, правда… – последнее слово прозвучало скорее вопросом, чем утверждением, причем настолько жалобно и беспомощно, что Сэм, в очередной раз ощутив, как от стыда и злости начинают пылать щеки, каким-то образом умудрился взять себя в руки и продолжил уже гораздо тверже и увереннее: – И насчет охоты… Дин, поверь, мне, действительно, это нужно! Пока я буду сидеть здесь, упиваясь жалостью к себе и только сильнее растравливая раны безнадежными попытками не думать о случившемся, ничего не изменится. Мне необходимо отвлечься, понимаешь? Занять голову чем-то другим… А что, как не работа, лучше всего помогает избавится тяжелых мыслей?.. Старик, в конце концов, это ведь твой рецепт лекарства от депрессии: перебить как можно больше чертовых тварей!

– Когда это я такое говорил? – фальшиво возмутился Дин и все-таки отступил на пару шагов, одновременно отворачиваясь, чтобы скрыть отразившуюся на лице внутреннюю борьбу.

Сэм же, напротив, впервые за долгое время отчаянно пытался поймать взгляд брата:

– После смерти Джесс, когда мы охотились на вендиго, помнишь?

– Такое забудешь, пожалуй! У этого урода жутко воняло изо рта. Бр-р-р… – демонстративно передернувшись, Дин тут же расплылся в своей фирменной, хотя и несколько резиновой на сей раз улыбочке: – Впрочем, был в той вылазке на природу и приятный момент – эта цыпочка, Хейли!

Но Сэм не дал сбить себя с толку. Плавали – знаем! Его брат слишком часто уходил от напряженных разговоров, обращая все в шутку.

– А еще ты сказал тогда – если мы будем помогать другим, глядишь, и нам самим станет немного легче, – наморщив лоб, он умоляюще посмотрел на Дина: – Семейное дело, ты сам говорил! Спасать людей, охотится на нечисть… Скажи, что ты не думал об охоте каждый божий день с тех пор, как я встал на ноги! Дин, тебе это нужно не меньше, если не больше, чем мне.

– Может быть, – брат склонил голову, признавая свое поражение. – Но, Сэмми, скажи мне и ты, неужели я, по-твоему, смогу отвернуться и хоть на секунду выпустить тебя из поля зрения после того, через что ты прошел по моей вине? Ладно, хорошо… – Дин предупреждающе поднял ладонь, коротко взглянув на брата, – ты говоришь, что я ничего не мог поделать. Но это, черт возьми, все равно была моя грёбаная ошибка! – судорожно сглотнув, он зарылся пальцами в волосы. – И как ты прикажешь мне теперь охотиться?! Если я буду постоянно оглядываться на тебя, рано или поздно это плохо закончиться…

– Значит, я все время буду там, где ты сможешь меня видеть, – горячо подхватил Сэм, заглядывая Дину в лицо. – И буду слушаться тебя, как в детстве, обещаю!

Он протянул было руку, чтобы успокаивающе погладить брата по плечу, но так и уронил ее, не решившись. Прерогатива обнимать, когда захочется, хлопать по разным частям тела и даже просто случайно дотрагиваться в их семье принадлежала исключительно Дину, который и сам-то был не слишком щедр на прикосновения, а уж когда с объятиями и прочими телячьими нежностями лезли к нему, и вовсе смотрел волком.

– Интересно, как ты себе это представляешь? – в голосе Дина все еще слышалось сомнение.

– Как-нибудь… А если станет слишком жарко, позвоним Бобби, чтобы тот приехал и подстраховал нас. Уверен, он не…

– Хорошо!

– …откажется… Что?! – настроившись на очередную долгую и прочувствованную речь, Сэм чуть язык не прикусил от неожиданности.

– Я сказал – хорошо, я согласен, – Дин, наконец, оставил в покое свои волосы, но тут же прижал ладонь к лицу, нервно потирая лоб.

– Вот так легко?

– Ты считаешь, это легко? – прижатые к переносице пальцы не давали рассмотреть выражение глаз брата, и Сэм с трудом удержался, чтобы не взять его за запястье, отводя руку от лица. – Просто… ты прав! Черт, мне все еще не нравится эта идея, но ты прав. Папа всегда учил нас встречать опасность лицом к лицу, – по губам Дина скользнула мимолетная улыбка, возможно, при воспоминании о девятилетнем Сэме, когда-то всю ночь просидевшем в засаде у шкафа с пистолетом в руках. – Надеюсь, все это не закончится катастрофой…

– Мы справимся, – ухмыльнулся в ответ младший Винчестер, наслаждаясь почти забытыми ощущениями победы и предвкушения.

– Хотелось бы верить… Потому что, Сэмми, Богом клянусь, если я почувствую, что с тобой что-то не так, ты и в самом деле окажешься в багажнике моей детки!

– Замётано…

Братья снова обменялись улыбками, может, и не слишком радостными, но зато вполне искренними, понимающими и какими-то по-семейному теплыми. Теперь они смотрели друг другу в глаза, и в слезах, которые Сэм привычно сморгнул с век, уже не было прежней горечи. Это было удивительно – чувствовать, как к ним возвращается нечто, утраченное после той роковой охоты, перевернувшей всю жизнь Винчестеров с ног на голову. В каком-то смысле они, несомненно, сблизились, и в то же время, сами не заметив как, оказались по разные стороны пропасти… Пропасти, которая сейчас, когда между двумя парами зеленых глаз протянулся прежний невидимый мостик, стала пусть совсем немного, но все-таки меньше!

Затянувшийся обмен взглядами, грозивший перерасти в столь не любимый Дином “сопливый момент”, нарушил, как обычно, Бобби, давно уже взявший за привычку избавлять братьев от всевозможных неловких ситуаций:

– Вы двое что, василиска повстречали? Стоите уже больше минуты, словно соляные столпы… – Сингер вошел в комнату, на ходу закручивая пробку на довольно большой пузатой фляге. – Парни, так вы едете в Лос-Анджелес или нет? А то я знаю там поблизости одного неплохого охотника, он вполне мог бы заняться делом этой вашей мисс Блэйк.

– Мы едем, – Сэм с облегчением кивнул, снова искоса взглянув на брата. – Бобби, я хотел сказать…

– Не стоит, сынок, я знаю, – мягко улыбнувшись, охотник перебросил Винчестеру-младшему принесенную с собой колбу. – Держи!

Сэм мимолетно улыбнулся, поймав весьма ощутимую на вес флягу с прежней легкостью и без малейшего протеста со стороны только что сросшихся ребер:

– Что это?

– Твой настой. Точнее, его концентрат. Не знаю, сколько вы, мальчики, пробудете в Калифорнии и вернетесь ли сюда вообще в ближайшее время, но отвар тебе, Сэм, надо пить еще не меньше недели. Разводи его кипятком один к трем и принимай утром и вечером.

– Спасибо, – слегка помрачнев, молодой охотник поудобнее устроил колбу подмышкой. Дополнительное напоминание о том, что он еще далеко не в порядке, было в этот момент совершенно излишним.

– Ладно, Сэмми, давай, шевелись, – не дал ему впасть в уныние хлопнувший в ладоши Дин. – Придется поднажать, если мы хотим быть в Л.А. завтра до заката…

Час спустя черная Импала привычно мчалась в ночь, оставляя позади себя мили белой разметки, выхваченной из темноты светом фар. По губам сидевшего за рулем Винчестера-младшего блуждала слабая, немного пьяная улыбка человека, ловящего кайф от скорости, свистящего в приоткрытых окнах ветра и гулкого утробного рычания мотора, кажущегося ему сейчас самым сладким звуком на свете. В такие моменты Сэм, как никогда понимал старшего брата, уже несколько минут косившегося на него с ухмылкой Чеширского кота на довольной физиономии.

– Что? – не выдержал он, в очередной раз поймав насмешливый взгляд Дина.

– Ты в отличном настроении, – голос брата вопреки ехидному выражению лица прозвучал серьезно и даже чуточку настороженно.

– Почему бы и нет?

– Действительно…

– Я возлагаю на эту работу большие надежды!

– Очешуеть можно, стоило тебе только услышать о парочке дохлых япошек и очередной плотоядной твари, и ты уже сияешь, как солнце. Знал бы, еще две недели назад устроил бы тебе какого-нибудь не шибко злобного и шустрого призрака.

Сэм усмехнулся уголком рта, внезапно сообразив, что они почти дословно повторяют свой разговор трехмесячной давности:

– А такие бывают?

– Ну, если их незавершенные дела никак не связаны с местью или еще прижизненным сдвигом по фазе… Хотя даже эти духи обычно доставляют людям кучу проблем, – по лицу Дина пробежала едва уловимая тень, и Сэму не нужны были никакие телепатические штучки, чтобы понять, о чем он сейчас думает. У призрака их матери тоже были самые добрые намерения, но она все равно до полусмерти напугала малышку Сари, появившись из шкафа в ореоле пламени.

– В любом случае, дело не только в работе, – поспешил отвлечь брата младший Винчестер. – Несмотря ни на что я буду рад повидать Сару.

– Да, я тоже… И познакомиться с ее сестрой, конечно. Интересно, она такой же лакомый кусочек, как Сара?

– Дин, имей совесть, несчастная женщина только что потеряла мужа! – больше для проформы возмутился Сэм. Его брат с своими шуточками насчет прекрасного пола… Совсем как прежде, будто ничего и не случилось.

– Тем более, кто-то должен ее утешить, – совсем уж масляно ухмыльнулся Дин, сползая вниз по спинке кресла. – Ладно, пожалуй, я воспользуюсь случаем и немного вздремну. Хочу быть в форме перед встречей с сестрами Блэйк! – он закрыл глаза и поудобнее устроился на сидении. – Разбуди меня часа через три, так, чтобы ты тоже успел немного отдохнуть до рассвета.

Сэм промычал что-то, должное изображать согласие, но на самом деле рядом с ним и не стоявшее. Спать младший Винчестер не собирался, но врать брату у него никогда по настоящему не получалось, и он надеялся, что сонный Дин пропустит его неопределенное бормотание мимо ушей. Но не тут-то было!

– Старик, серьезно, – брат приоткрыл один глаз, блеснувший почти изумрудной зеленью в свете попавшейся им навстречу одинокой машины, – тебе нужно перехватить хотя бы несколько часов сна. Я сквозь пальцы смотрел, как ты играешь в героя “Кошмара на улице Вязов” после смерти Джессики, но сейчас этот номер у тебя не пройдет. Ты еще не до конца поправился, и тебе необходимо нормально отдыхать. Мало, плохо, урывками, ночью или днем, но ты будешь у меня спать, Сэмми, даже не спорь! А иначе мы немедленно разворачиваемся и возвращаемся обратно к Бобби!

– Интересно, как ты собираешься это провернуть, если за рулем я? – безжизненным голосом спросил Сэм, выплескивая мгновенно вспыхнувшую в нем злость на вдавленную в пол педаль газа. Но вспышка гнева была мимолетной, поверхностной, и следующая фраза прозвучала уже с привычным для него в последнее время усталым отчаянием: – Дин, ты же знаешь, что будет, если я усну…

Но старший брат явно не собирался так просто сдаваться:

– Знаю. Поэтому, если для того, чтобы ты нормально выспался, мне придется уложить твою голову к себе на плечо и до утра гладить по волосам, обещаю, я так и сделаю!

– Дин, мне не до шуток!

– А мне тем более! – хмурый, ершистый Дин, казалось, уже готов был вспомнить о своем обещании насчет багажника. – Так ты разбудишь меня через три часа, или можно переходить к решительным мерам?

-О`кей – о`кей! – вскинув ладони в знак поражения, Сэм с досадой хлопнул ими по рулю. – Через три часа, понял… Да разбужу я! – рыкнул он, поймав преисполненный скептицизма взгляд брата. – Давай, спи уже… К решительным мерам, ну надо же!

– Ради твоей же пользы надеюсь, ты не скрестил пальцы на ногах, когда говорил это, – проворчал Дин, снова закрывая глаза и сворачиваясь на сидении в какой-то невообразимой позе.

Винчестер-младший только хмыкнул, в очередной раз прибавляя газа. Им и в самом деле стоило поторопиться, если они хотели выйти на охоту уже следующей ночью, но Сэм вовсе не поэтому разгонял сейчас Импалу до ста двадцати миль в час. Скорость всегда завораживала его, ослабляла тугой узел в груди и снимала напряжение, позволяя вспоминать и анализировать события, о которых без подобного “обезболивающего” думать было слишком мучительно. Конечно, Сэм еще не сошел с ума, чтобы проситься за руль после смерти отца, тем более что Дин тогда только-только починил свою детку, фактически вернув ее из мертвых, и больше обычного носился с ней, как с писаной торбой. Но вот когда погибла Джесс… Или сейчас… Ему была просто необходима такого рода анестезия, и Дин, похоже, понимал это ничуть не хуже него, потому что сам протянул младшему брату ключи, прежде чем тот успел сказать хотя бы слово.

А Сэму, и правда, было о чем подумать. Например, о предстоящей охоте… Или о том, что Дин, черт возьми, был прав на все сто, когда говорил, что сейчас явно не лучшее время для встречи с Сарой! И дело было даже не в том, что он боялся разочаровать девушку, представ перед ней бледным подобием себя прежнего, слабаком и неврастеником, не вызывающим ничего кроме жалости. На самом деле Сэм мог сколько угодно хохориться перед братом, но это ничуть не меняло того факта, что он абсолютно не представлял, как теперь, после пережитого позора и унижения, смотреть в глаза той, которую еще недавно видел в “горячих” снах и чей образ чаще других вызывал, снимая напряжение в душе.

 

* * *

Ему следовало бы знать, что засыпать в машине – плохая идея! Сэм был не единственным, кого преследовали по ночам кошмары, и хотя сны никогда не затягивали Дина настолько глубоко, как это происходило с его братом, старшему Винчестеру тоже случалось просыпаться с зашедшимся, словно пулемет, сердцем, мокрым лицом и трясущимися руками. А после грызть в бессильной ярости подушку, вспоминая, как носился во сне по каким-то коридорам, искал Сэма и не находил, одну за другой распахивал бесконечные двери, но каждый раз лишь проваливался в очередной кошмар, снова и снова видя там желтые глаза демона на родном лице и тело отца, сгорающее в пламени погребального костра… слыша его надрывный шепот, приказывающий любой ценой спасти Сэма или убить… И понимая, что ни того, ни другого ты сделать не можешь! Что ты даже защитить младшего брата не в состоянии… А потом просыпаться от звенящего в ушах душераздирающего крика, непонятно чьего – Сэма или своего собственного!..

Дин дернулся, словно по нему прошелся невидимыми когтями дэйва, и рывком вынырнул из объятий сна. Несколько секунд он тупо таращился в потолок Импалы, слушая, как беспокойно ерзает и сопит рядом младший брат, и мысленно умоляя его хоть раз в жизни сделать вид, будто ничего не случилось. Но Сэм не был бы Сэмом, если бы промолчал:

– Похоже, тебе приснился кошмар.

Бинго, Сэмми! Потерев лицо и мысленно вздохнув с облегчением, что сегодня на нем нет слез, Дин подтянул тело вверх и с комфортом откинулся на спинку сидения. Собственные кошмары были одной из основных причин, по которой его вполне устраивал тот график сна, который они Сэмом выработали в доме Бобби. Ночью Винчестер-старший дежурил у постели брата, держа его за руку и охраняя сон, а днем, пока мелкий сидел за книгами или истязал себя тренировками, отсыпался сам. Предварительно заперев дверь, разумеется, потому что Сэм о проблемах старшего брата знать был не должен – ему бы со своими разобраться.

– Сэмми, если человек стонет во сне, это еще не значит, что ему снится кошмар!

Нацепив на лицо похабную улыбочку, Дин закинул ногу на ногу, как будто скрывая возникшую во время сна эрекцию, и незаметно скосил глаза на брата. После того, как Сэм побывал в лапах тех тварей, разговаривая с ним, Винчестер-старший постоянно чувствовал себя кошкой на раскаленной крыше. Никогда нельзя было заранее предсказать, как мелкий отреагирует на ту или иную фразу! Даже шуточки на тему секса могли иной раз позабавить Сэма, как напоминание о прежних временах, а могли, наоборот, сыграть роль хорошего удара под дых.

Но на этот раз Дин так и не понял, наступил он на больную мозоль или нет. То ли проснулся не до конца, то ли мелкий стал лучше скрывать свои чувства, что в его случае хорошим признаком никогда не было. Сэм реагировал остро на любую мелочь, а если уж происходило что-то серьезное, бурлящие в нем эмоции рано или поздно начинали захлестывать через край, что обычно плохо заканчивалось: уходом из дома, например, или выстрелом каменной солью в грудь старшего брата.

– Ладно, как скажешь, я не в том настроении, чтобы спорить, – слегка поморщившись (и опять Дин не понял, из-за его неудачной шутки или просто от боли в не заживших до конца ребрах), Сэм полез на заднее сидение за своим ноутбуком. – И, кстати говоря, мы уже приехали!

Быстрый взгляд в окно, привычно вобравший в себя все детали окружающего пейзажа, показал, что брат прав – Импала была припаркована напротив роскошного особняка, напоминавшего дворцы сёгунов, неоднократно виденные Дином в кино, а табличка с названием улицы и номером дома свидетельствовала, что именно здесь живет Сандра Томо, в девичестве Блэйк. Ну, просто замечательно! Так и Конец Света проспать недолго, а не только наверняка занявшую не один час поездку по пригородам Лос-Анджелеса. И это притом, что он дрых, как сурок большую часть прошлой ночи – Сэм, сучонок мелкий, и не подумал разбудить старшего брата через обещанные три часа. В результате Дин, после обеда снова уступивший младшему руль, выспался на неделю вперед, а вот Сэм в общей сложности подремал от силы часа полтора, да и то в полглаза. Зато он полдня просидел в Интернете, раскапывая мифы о плотоядной нечисти и собирая сведения о Сарином зяте и его погибшем коллеге.

– Да, нехилая такая житуха у японских мафиози… – пробормотал Дин, опуская стекло и уже внимательнее разглядывая автоматические ворота с коммуникатором, понатыканные тут и там камеры слежения и высокий каменный забор, стопудово напичканный всевозможными датчиками. – Сэм, какого черта ты меня не растолкал, когда мы въехали в город? Если я пускаю тебя за руль на пустой трассе, это отнюдь не значит, что я доверю тебе свою детку в этих городских джунглях!

– Ну, можешь обойти ее со всех сторон и убедиться, что на машине нет ни царапинки! Кроме того, я и разбудил тебя, когда понял, что тебе снится этот… хмм… сон, – не глядя на брата, Сэм с наигранно сосредоточенным видом принялся упаковывать свой лэптоп в наплечный портфель. – И если он был эротический, то, пожалуйста, уволь меня от подробностей. Ты издавал такие звуки…

Если бы Дин в этот момент что-нибудь жевал, он однозначно бы подавился. Это что – мелкий только что пошутил на одну из самых “опасных тем”? Винчестер-старший был настолько ошарашен, что даже не подумал таиться, как обычно делал в последнее время, когда бросал на брата настороженные взгляды, пытаясь оценить его настроение или реакцию на свои слова. И надо сказать, при более внимательном рассмотрении Сэм не выглядел как человек, только что отпустивший забавный прикол и ожидающий на него ответа. Голова опущена, безбожно отросшая челка почти полностью срывает лицо, но вот все тело напряжено, словно перед броском или в преддверии удара... Эх, Сэмми, Сэмми, не умеешь ты смеяться, когда на самом деле хочется плакать… И, черт, надеюсь, что никогда не научишься!

– Долго придумывал? – самым нейтральным тоном поинтересовался Дин, не зная, радоваться ему или нет очередному братишкиному закидону в духе “посмотрим своим страхам в глаза”. Сначала работа, потом встреча с Сарой, теперь вот это…  Что следующее на очереди? Охота на еще одного суккуба?!

– Ты про шутку? Да, домашняя заготовка, знаешь ли … – ноутбук застрял, видимо, зацепившись за шов или что-то в этом духе, но Сэм, словно не замечая, продолжал упрямо запихивать его в сумку. Дин вообще не был уверен, осознает ли мелкий, что именно он сейчас делает. – И, кстати, с чего ты так уверен, что зять Сары был мафиози? Я целый день лопатил все доступные через сеть источники, но, похоже, у полиции нет не единого хоть сколько-нибудь весомого доказательства в пользу этой версии.

– Да брось, Сэмми, дыма без огня не бывает! – брат, наконец, начал действовать более адекватно, взявшись упаковывать лэптоп заново, и старший Винчестер позволил себе немного расслабиться. Например, просто посидеть несколько секунд и тихо порадоваться, что после приснопамятного свидания любимой Сэмовой игрушки с полом ее жесткий диск все же уцелел, а он, Дин, обегав все компьютерные салоны в Квайетвилле, таки сумел найти ноутбук той же модели, да еще и наклейки точно такие же раздобыл. Так что Сэм, если и заметил, что его лэптоп странным образом поновел, то никак сей факт не прокомментировал. Хотя до этого ли ему было?!.. Привычно добавив беспорядка в и без того взъерошенные со сна волосы, Дин честно попытался настроиться на рабочий лад. – Газеты просклоняли имя этого Хаджиме Томо на все лады, – продолжил он озвученную ранее мысль, – и через раз в сочетании с какими-нибудь новыми делишками якудза. Согласен, иногда пресса и о нашествии инопланетян на полном серьезе пишет, но здесь явно не тот случай… Интересно другое, почему наша милая аукционщица ничего мне об этом не рассказала?

Сэм, наконец, закрыл многострадальную сумку и соизволил посмотреть на старшего брата:

– Не думаю, что Сара знает. Она говорила, что мало общается с сестрой с тех пор, как та уехала жить в Калифорнию.

– Звучит знакомо, – невесело хмыкнул Дин, навскидку пытаясь определить, отпустило мелкого после его не слишком успешной попытки пошутить или пока нет. – Слушай, а когда это ты успел так много узнать о Саре? Вы и виделись-то всего ничего.

– Мы ходили ужинать, помнишь? А поскольку о себе я мог рассказать только возраст и любимую футбольную команду, говорила в основном Сара.

– Да уж, уверен, более интересных тем, чем обсуждение ее родословной, у вас не нашлось! Эх, Сэмми, и чему я только тебя учил?.. – Винчестер-старший обреченно закатил глаза. – Ладно, вернемся к нашим баранам, то бишь мафиози. По крайней мере, теперь мы знаем, откуда начать. Прежде чем добраться до зятя Сары, эта нечисть, чем бы она ни была, убила его подельника, Макото Такеучи. Если бы речь не шла о поедании заживо, я бы предположил, что это какой-то мстительный дух, призрак одной из жертв, например. По крайней мере, в кино якудза обычно валят целую гору трупов…

– На самом деле, в японском фольклоре до чертиков разных тварей, питающихся человеческой плотью, – с горящим взглядом и сосредоточенно наморщенным лбом ходячей энциклопедии Сэм в этот момент как никогда походил на себя прежнего. – В том числе и среди духов. Как сказал Бобби, все зависит от обстоятельств их смерти.

– Брр… Если и ненавижу что-то сильнее, чем злобных призраков, так это злобных призраков с замашками каннибалов! – Дин задумчиво скользнул взглядом по улице, застроенной по большей части двух-трехъярусными пагодами. Элитный район Маленького Токио, он слишком хорошо его помнил, хотя был здесь всего один раз, больше пятнадцати лет назад. – Что ж, если ты прав, это вполне может быть какая-нибудь жаждущая мести жертва… Или же проклятый предмет, как тот, что доставил папе столько проблем в девяносто первом.

 

* * *

– В девяносто первом? – Сэм озадаченно нахмурился, глядя на старшего брата из-под рассыпавшейся по лбу челки. Отросла, как у бобтейла, честное слово. Этакое трогательное дополнение к его и без того щенячьим глазкам. – Постой, папе тоже приходилось иметь дело с Магацу-ками?

– Чего?! – теперь настала очередь Дина недоуменно заламывать брови.

– О, так по-японски называются злые сверхъестественные существа, – мелкий смущенно зарылся пальцами в волосы. – Нашел сегодня в сети… А Фуку-но-ками – добрые.

– Никогда таких не встречал! – Винчестеру-старшему оставалось только удивляться, как это в лохматой голове его брата умещается столько самой разнообразной информации. – Черт, Сэмми, и как это из твоей черепушки до сих пор не лезут иголки и булавки? – встретив насмешливый взгляд Сэма, Дин ответил ему своей коронной ухмылкой, и, как ни в чем не бывало продолжил: – Так вот, дело в девяносто первом… Я и забыл, это было еще до того, как я рассказал тебе, чем занимается папа... В любом случае, ты ведь помнишь тот случай, когда отца чуть не лишили родительских прав?

– Такое забудешь! – Сэма ощутимо передернуло. – Хотя я до сих пор удивляюсь, как это папе удалось решить подобную проблему. С сегодняшних позиций должен признать, что по нашей семейке всегда плакала социальная служба.

– Угу, просто рыдала… юристик ты наш! У папы были свои хитрости. А в тот раз его просто подставили… – Дин устремил невидящий взгляд на лобовое стекло, с головой ныряя в воспоминания. – Был один тип, даже не знаю, якудза или нет, но жил этот узкоглазый здесь, буквально на соседней улице, и уж точно не слишком утруждал себя соблюдением закона. Он промышлял контрабандой японских культурных ценностей и, сам того не подозревая, настоящих артефактов. Причем достаточно опасных, чтобы папа, найдя источник их появления в стране, всерьез задумался о том, как остановить этого типа раз и навсегда. Но сам понимаешь, отец не был убийцей, а при любом другом раскладе матерый мафиози – птица не нашего полета…

– Только не говори мне, что папа хотел натравить на него какую-то сверхъестественную тварь!

– Нет, он просто собирался дождаться естественного развития событий… ну, может, чуть-чуть его подтолкнуть. Рано или поздно тот деятель должен был догадаться, с чем имеет дело, и попытаться использовать один из дьявольских талисманов себе на пользу. Но ты же знаешь, все эти вещицы с подвохом, а уж папа позаботился бы, чтобы он получил достаточно хороший урок.

Сэм кивнул, машинально оглянувшись на заднее сидение, где лежал отцовский дневник, буквально пестревший упоминаниями о проклятых предметах:

– И что же пошло не так? Какое вообще отношение эта история имеет к тому, что мы неделю провели в сиротском доме?!

– Очевидно, папа несколько недооценил ублюдка! – Дин поджал губы, не имея ни малейшего желания вспоминать приют Святого Николая, где они с братом пробыли когда-то шесть дней пятнадцать часов и сорок две минуты. – Хотя нам еще повезло, что этот япошка был сторонником цивилизованных методов убеждения, мнил себя современным самураем или что-то в этом духе. Когда отец отказался избавить его от проклятья, все могло закончиться не звонком в социальную службу, а нашими с тобой головами в коробке, перевязанной ленточкой.

– Между прочим, самураи были достаточно кровожадными типами. Не знаю, как насчет коробок, но головы поверженных врагов выставлять на шестах вдоль дорог они очень любили.

– Ну, значит, он ассимилировался… Что?! – Дин выпятил подбородок, поймав полный комического удивления взгляд Сэма. – Я вообще-то среднюю школу окончил, и на бедность словарного запаса не жалуюсь… – он не стал добавлять, что вовремя сказанная умная фраза в сочетании с его не знающей себе равных улыбкой порой может заставить пасть самые неприступные крепости. – Как бы там ни было, папа заключил с этим типом соглашение. Отец решает его проблему с проклятой вещью, а тот нажимает еще на пару рычажков и навсегда отмазывает нас от социальной службы.

– Так вот значит как мы умудрились дотянуть до совершеннолетия под отцовской опекой, – мелкий покачал головой, и в его голосе Дину послышались уже почти забытые осуждающие нотки из старой песни “Сэм vs Джон или война Винчестеров”. – А что если бы этот японец обманул папу?

– Очевидно, наша жизнь лишилась бы последнего налета нормальности. Школы, например… Но папа не позволил бы забрать нас. Никогда!

Однако Сэм не выглядел таким уж убежденным:

– В тот раз позволил…

– Потому что этот мерзавец сдал и его тоже, – Дин нахмурился, чувствуя себя так, словно вернулся в старые-добрые времена, когда в разговорах об отце мелкий через слово срывался на критику и возмущенные возгласы. – И папа попал за решетку – до тех пор, пока не согласился помочь с проклятием. Но он бы в любом случае сделал оттуда ноги, рано или поздно. И вытащил бы нас… Черт, да мы бы и сами оттуда слиняли при первой возможности, если бы ты тогда не заболел!

– Ну, я же не нарочно облился ледяной водой, – Сэм виновато покосился на брата. – И уж тем более я не рвался выходить мокрым на улицу. Это все те садистские испытания для новичков…

– Тебе просто не следовало отходить от меня ни на шаг, – проворчал старший Винчестер, находя в глубинах памяти одну из множества мысленных зарубок, отмечавших случаи, когда он не смог уследить за Сэмми. – Что, кстати, и сейчас актуально… Ладно, хватит уже трепаться! Скоро стемнеет, а нам еще сад обходить со сканерами и защитную линию создавать. Я, конечно, напомнил Саре о мерах предосторожности, но мне как-то не верится, что ее сестра позволила засыпать весь свой дом солью, – Дин вынул ключи, оставленные Сэмом в замке зажигания, и повернулся к младшему брату. – Давай, звони своей красавице. Пусть выходит встречать, а то без нее нас в этот дворец даже на порог и то не пустят.

– Насчет соли по периметру… Думаешь, если это дух, мстящий за свою смерть, или призрак, привязанный к проклятой вещи, он может прийти и за остальными членами семьи Томо?

– По крайней мере, я не исключаю такой возможности. Прецеденты были, Сэмми, ты не хуже меня это знаешь. К тому же ты сам вычитал в полицейском отчете, что вместе с приятелем Сариного зятя погибла его экономка, которая ко всему прочему приходилась ему сводной сестрой. И это притом, что в особняке было полным-полно другой прислуги! Очевидно, мы имеем дело либо с вендеттой, либо с каким-то проклятьем, основанным на кровных узах. Так что дети Хаджиме Томо тоже могут быть в опасности.

Сэм кивнул, забирая с заднего сидения отцовский дневник:

– Как и оставшиеся члены семьи Макото Такеучи.

– Вот именно! И если за две предыдущие ночи ничего не случилось, это еще не значит, что тварь не соберется поужинать кем-нибудь сегодня. Так что давай, не тяни резину, – Дин выразительно постучал пальцем по циферблату часов, – и звони уже Саре. В нашем случае время – даже не деньги, а сама жизнь!

Сэм поглубже вздохнул, как обычно делал перед непростым, выматывающим разговором, и медленно, словно во сне потянулся в карман за сотовым. При этом на лице у него появилось такое мучительно-знакомое выражение… как у человека, который готовится вытерпеть сильную боль! Дин слишком хорошо его помнил по тем случаям, когда он или отец штопали Сэму достаточно серьезные раны, чтобы используемое в полевых условиях обезболивающее практически не помогало. Но звонить с таким страдальческим выражением красивой девушке…

Тем более девушке, которой мелкий увлекся настолько, что Дин даже ляпнул, не подумав, самого его напугавшее: “Женись на ней!”. Но надо же было как-то спасать лицо после той душераздирующей сцены в Чикаго, когда он буквально раскрыл брату душу, а в ответ получил лишь виноватое: “Я этого не хочу”. К тому же пока они искали отца и Желтоглазого, Сэм никуда бы от него не делся, а теперь месть еще за одного члена семьи и вовсе связала их двоих неразрывными узами.

Дин больше не боялся, что брат захочет покончить с охотой и оставить его ради нормальной, безопасной жизни, с той же Сарой, например. Но девушка нравилась Сэму, и будь он в порядке, старший Винчестер приложил бы все усилия, чтобы на этот раз они задержались в городе подольше. Вот только “в порядке” и близко не лежало с тем состоянием, в котором мелкий пребывал весь последний месяц! И хотя предвкушение новой работы, похоже, подействовало на него целебным образом, одного только взгляда, брошенного Дином на младшего брата, пока тот дрожащей рукой искал в телефонной книге номер Сары, было вполне достаточно, чтобы понять, насколько Сэм до сих пор разбит и сломлен…

Молодец, Винчестер, возьми с полочки пирожок! Как будто ты этого и так не знал!

Что бы там Сэм ни говорил в своем отчаянном желании избавиться от призраков прошлого, он не был готов к охоте… по крайней мере, к ЭТОЙ охоте. Ладно, будем называть вещи своими именами – он не был готов к встрече с Сарой! Задним числом Дин понимал, что ему не стоило ничего обещать девушке, сразу же порекомендовав ей обратиться к Джошуа или еще кому-то из отцовских знакомых, а Сэму надо было что-нибудь наплести, чтобы он не захотел задавать дальнейших вопросов. Например, что это звонила Эллен, справлявшаяся о его здоровье. Жестоко, конечно, но она ведь и в самом деле пару раз звонила, правда, на домашний телефон Бобби, и Дин позаботился о том, чтобы брат ничего про это не узнал. Что же до охоты, на которую Сэм так рвался, то они могли бы начать с какого-нибудь простенького, рутинного дела, никоим образом не затрагивающего их лично. Так ведь нет, мелкому приспичило изображать рыцаря в сверкающих доспехах, спеша на помощь попавшей в беду даме, хотя выглядит он так, будто вот-вот рассыплется на мелкие кусочки. Словно сам больше всего на свете нуждается в спасении!

Разумеется, Винчестеры всегда делали свою работу, чего бы им это ни стоило – даже жизни, не говоря уж о разодранной в клочья душе. Такова была их судьба, и как бы сильно Дин того ни желал, изменить ее он был не в состоянии. Но это не значило, что он не хотел для брата другой жизни, той самой нормальной и безопасной, даже если бы они с Сэмом пошли в ней разными путями. Все, что угодно, лишь бы не видеть в родных глазах эту непроходящую боль – сжигающую заживо после смерти Джессики, тупую, ноющую по потерянной спокойной жизни, то затухающую, то вонзающуюся острее ножа при воспоминании о случившемся с отцом и постоянную, беспокойством скребущуюся на сердце за него, Дина… И теперь еще вот это – словно яд, попавший в рану… грязь и унижение. Немного слишком для одного человека! Даже если он Винчестер…

Если бы только Дин мог помочь младшему брату! С самого детства защищать Сэма было для него такой же естественной вещью, как дыхание, и если он был не в состоянии этого сделать, то испытывал те же ощущения, что при нехватке воздуха – боль в груди, острое, тянущее чувство во всем теле, чернота перед глазами, словно кровь отливает от головы. Но внутренних демонов не изгонишь с помощью экзорцизма! Дин мог вырвать Сэма из лап этих тварей, мог поделиться с ним своей жизненной силой, но вот избавить брата от кошмарных воспоминаний и вернуть ему утраченное душевное равновесие Винчестеру-старшему было, увы, не под силу.

При взгляде на то, как мелкий страдальчески морщит лоб и сутулится, набирая номер Сары, Дину больше всего на свете хотелось забрать у него телефон и самому поговорить с девушкой. Но это ничего не изменило бы, лишь оттянув, а, может, и усугубив неизбежное, а вот для Сэма наверняка стало бы настоящим оскорблением. К тому же – так или иначе – но он должен был учиться жить с тем, что с ним произошло, и единственное, чем старший брат мог ему в этом помочь, так это своей поддержкой.

Было большим искушением просто взять Сэма за руку, как Дин делал каждую ночь, пока братья жили у Бобби, или сегодня, когда мелкий все-таки задремал где-то между Солт-Лэйк-Сити и Лас-Вегасом. Но он пока не чувствовал себя готовым к подобным телячьим нежностям, если Сэм бодрствует, и поэтому ограничился тем, что снял с его колен грозивший свалиться на пол лэптоп и довольно небрежно потрепал по плечу. Брат и так вытаращился на него, словно на Йети – до того ошарашено, что чуть не пропустил момент, когда Сара взяла трубку.

-Алло? Сара?!.. – Сэм судорожно втянул ртом воздух и, переложив телефон из правой руки в левую, прижал его к другому уху. – Привет, это Сэм… Что?... – от и без того бледного лица младшего отхлынули остатки краски, а в коротком взгляде, который он бросил на Дина, мешались гнев, обида и стыд. – Нет-нет, со мной все нормально! Просто столкнулся с очень опасными тварями, и они слегка меня помяли… Сара, поверь, я, правда, в полном порядке! – Сэм слегка повысил голос, очевидно, припомнив, что его нью-йоркскую знакомую мягкими увещеваниями ни в чем не убедишь. – Лучше скажи охране, чтобы впустили нас в дом… Да, мы уже здесь, припарковались на другой стороне улицы… О’кей… Нет, может быть позже. Думаю, мы пока оставим машину здесь, – дождавшись утвердительного кивка Дина, Сэм улыбнулся уголком губ и, наконец, расслабил пальцы, почти до хруста впившиеся в корпус мобильника. – Да, хорошо, мы уже идем. Жди!

– Что-то ты был не слишком ласков, – полушутя укорил брата старший Винчестер, когда тот нажал кнопку отбоя. – Бедная девочка не заслужила такого холодного обращения.

– А какого черта ты наболтал ей, что я чуть ли не при смерти? – огрызнулся в ответ Сэм, распахивая дверцу машины. – Теперь Сара будет трястись надо мной, как над тяжело больным и расспрашивать, что случилось!

Сунув мелкому сумку с ноутбуком, Дин первым выбрался наружу и, дожидаясь брата, привычно облокотился на нагретую солнцем крышу Импалы:

– Ну, во-первых, мне же надо было как-то объяснить ей, почему я не собираюсь брать тебя с собой на охоту, а во-вторых, братишка, даже если бы я молчал, как индеец под пыткой, это ничего не изменило бы. Давай смотреть правде в глаза… а вернее, в твоем случае, в зеркало. Да некоторые из тех жмуриков, что мы откапывали, и то выглядели лучше, чем ты!

– Ну спасибо, Дин, умеешь ты поднять человеку настроение!

Раздосадованный Сэм, нервным движением цепляющий на плечо ремень от портфеля, выглядел точь-в-точь, как в тот раз, когда обнаружилась причина его внезапной “аллергии на мыло”, и Дин мысленно поздравил себя с победой. Кажется, на сей раз ему удалось сменить тему, не перейдя грань между обычным братскими подтруниваниями и сомнительными шуточками, откалывая которые, он ощущал себя сапером, готовым в любой момент подорваться на мине.

– Всегда пожалуйста! Разве не для этого нужны старшие братья?..

 

* * *

Разумеется, Дин оказался прав! Разумеется, стоило Саре увидеть бледного, похудевшего Сэма, превратившегося в собственную тень, как она мгновенно изменилась в лице и, всхлипнув, бросилась к нему с явным намерением обнять. Винчестер-младший с самого начала знал, что так будет, но гордость и упрямство застлали ему глаза, и он убедил себя, что справится. А ведь, чтобы избежать этой пытки, всего-то и нужно было, что поддержать версию Дина о своем ранении и сказать Саре про не до конца сросшиеся трещины в ребрах!

Бог знает, каких усилий Сэму стоило не отшатнуться, когда девушка кинулась к нему с объятиями, но едва ее руки обхватили его за шею, а лицо прижалось к плечу, как перед глазами потемнело, а все тело скрутило судорогой надвигающейся паники. Единственное, на что хватило его выдержки, так это не оттолкнуть Сару, остаться неподвижным и, замерев словно кролик перед удавом, мысленно твердить себе, что бывало и хуже, что если уж он справлялся с собой в больнице, где его подвергали унизительным и болезненным процедурам, то прикосновения девушки, которую сам еще полгода назад обнимал и целовал, он вынести как-нибудь сможет.

Помогало подобное самовнушение, прямо скажем, не очень, а остатки гордости и нежелание обидеть Сару не позволяли Винчестеру намекнуть ей, что он предпочел бы избежать приветственных объятий. Но на его счастье девушка и сама быстро заметила, что с ним что-то не так.

– Сэм?.. – Сара слегка отстранилась от закаменевшего в ее руках охотника и подняла на него вопросительный взгляд. – Все хорошо?

Чувствуя, как лицо, словно варом окатывает, Сэм попытался выдавить из себя что-нибудь правдоподобное, но язык, как и все тело, перестал ему подчиняться. Все, на что он оказался способен, это беспомощно оглянуться на Дина, ища у него поддержки, как привык делать всегда, стоило ситуации выйти из-под контроля. К чести старшего брата, тот не подвел и на этот раз, почти танцевальным движением оттеснив Сэма в сторонку, как-то ненавязчиво умудрившись высвободить его при этом из рук Сары, и уже сам сграбастал ее в объятия.

– С ним все в порядке! – сияя своей лучшей улыбкой, поспешил заверить Дин пискнувшую от неожиданности девушку. – Ну, почти. Просто не стоит его пока так тискать, у него еще ребра не до конца срослись… Черт, Сара, как же я рад тебя видеть!

– Я тоже, Дин, – засмеялась Сара, легонько похлопывая его по плечу, и, тут же посерьезнев, снова повернулась к младшему Винчестеру: – Боже, Сэм, прости меня, я не хотела сделать тебе больно! – взгляд девушки остановился на его гипсе, став еще более встревоженным. – Может, тебе все-таки не стоило приезжать?

– Да все нормально, – оставив жалкие попытки улыбнуться, Сэм сделал еще шаг назад и встал за спиной у брата, в надежде, что так Сара не заметит колотившую его мелкую дрожь. – Мне не впервой ломать кости.

Судя по хмурому лицу девушки этот номер у него не удался, но Дин снова пришел младшему брату на помощь, исполнив очередной пируэт (одно движение тут, пара жестов и прикосновений там) после которого вдруг оказалось, что они все трое уже идут по выложенной камнем дорожке по направлению к дому. Причем Сара и Дин шли первыми, а Сэм – чуть сзади и сбоку, но так, чтобы брат постоянно видел его боковым зрением. Заметив, что начинает отставать, Винчестер-младший поспешно прибавил шаг. В конце концов, он же обещал, что будет постоянно держаться у Дина на виду!

Скользнув быстрым взглядом по огибающей дом подъездной аллее и полюбовавшись пару секунд на раскинувшийся вокруг него осенний сад, похожий на маленький уголок настоящей Японии, Сэм заставил себя прислушаться к разговору брата и Сары.

– …У вас все нормально? Как твоя сестра? – в голосе Дина чувствовалось искреннее участие, но Сэм-то знал его достаточно хорошо, чтобы чувствовать, когда тот переключается в режим “допроса свидетеля”.

– Неплохо в сложившейся ситуации, – Сара, очевидно, ожидавшая, что инициатива в разговоре, как и прошлый раз будет исходить от младшего из братьев, оглянулась на Сэма с легким недоумением. – Хорошо, что вы все-таки приехали. Не уверена, что хотела бы иметь дело с каким-нибудь незнакомым охотником.

Винчестер-младший ответил девушке вымученной улыбкой, однако подойти к ней поближе так и не решился. Нервная дрожь прошла, но щеки все еще горели, а безотчетный страх перед чужими прикосновениями сменился жгучим стыдом за свою позорную слабость. Как следствие внутри закипела злость, сменяя уже ставшее привычным глухое отчаяние, но выплеснуть ее сейчас было не на что – поблизости не наблюдалось ни боксерских груш, ни мишеней для стрельбы, так что Сэму оставалось только раздувать ноздри в бессильной ярости и до боли сжимать кулаки.

– Ну, я бы не порекомендовал кого попало, – ухмыльнулся между тем Дин, вслед за Сарой поднимаясь на деревянную веранду, наполовину закрытую раздвижными решетчатыми перегородками, сёдзи, кажется. – Хотя, согласен, совместная эксгумация и последующее сжигание трупа здорово сближают! А уж маленькая потасовка с мертвой девчонкой, обожающей раздавать кровавые галстуки, так и вовсе сойдет за посвящение в ряды избранных. Ведь чаще всего люди, которых мы спасаем, остаются в счастливом неведении относительного того, что им угрожало.

– Иногда мне кажется, что я тоже предпочла бы ничего не знать, – вздохнула Сара, жестом приглашая братьев внутрь дома. – Но с другой стороны, кто предупрежден, тот вооружен, и если сейчас моим близким угрожает опасность, я готова собственноручно отбиваться от нечисти хоть кочергой, хоть клюшкой для гольфа!

– Не думаю, что клюшки для гольфа изготавливают из железа, – невольно усмехнулся Сэм, чувствуя, как вскипевший внутри гнев понемногу отпускает его. Качнув висевшую у входа “музыку ветра”, в сочетании с другими видами защиты и впрямь неплохо отгонявшую злых духов, он последовал в дом вслед за братом и Сарой. – А обувь снимать не нужно?

– Нет, мы же все-таки не в Японии, – девушка покачала головой, с легкой улыбкой наблюдая, как Сэм восхищенно глазеет по сторонам, пытаясь определить, почему интерьер полупустых, довольно аскетично обставленных комнат производит впечатление такой гармоничности и уюта. – Насколько я знаю, Хаджиме находил в западной культуре массу преимуществ … – заметно помрачнев, Сара на пару секунд отвела глаза в сторону. – До сих пор не могу поверить, что его больше нет! Не то чтобы мы хорошо ладили… В основном из-за отца. Он не слишком-то одобрял брак Сэнди.

– Надо думать, он был не в восторге от того, чем его зять зарабатывал себе на жизнь? – мгновенно ухватился за тему Дин. – Должен сказать, журналисты не скупились на эпитеты, расписывая грязные делишки господина Томо!

Брат явно решил брать быка за рога, в очередной раз забив на вежливость и чувство такта, и Сэму оставалось только головой качать, поражаясь этой его привычке словно нарочно усложнять себе жизнь. Дин мог быть само очарование, если задавался целью не распускать язык и гасить ехидный блеск в зеленых глазах, но вот беда, видимо, как раз за обаянием он и стоял в очереди, когда Бог раздавал другое полезное качество – терпение. Пожалуй, Сэм смог бы по пальцам пересчитать случаи, когда его брат оставался серьезным и не ёрничал в течение хотя бы получаса. Дин был из тех, кто мог бы зубоскалить даже на собственных похоронах. Черт, да если бы Винчестеры задержались тогда в Сент-Луисе, у него появился бы для этого реальный шанс!

Заметив, как после слов Дина на лицо Сары набежала легкая тень, Сэм с трудом удержался, чтобы не пнуть старшего по лодыжке. Если работой Дина было приглядывать за ним, Сэмом, то его собственной – одергивать брата, когда того малость заносило. Правда, как выяснилось через секунду, причиной перемены в Сарином настроении был вовсе не Дин с его бестактным замечанием:

– Простите, что не рассказала вам сразу, – девушка виновато посмотрела на Винчестеров, теребя кончик черной косы. – Понимаете, это не та вещь, о которой распространяются за пределами семьи, да еще и по телефону! К тому же, мне как-то не сразу пришло в голову, что смерть Хаджиме и его коллеги может быть связана... с тем, чем они занимались. Это какой-то мстительный призрак, или они не едят людей?.. Что? – Сара лукаво улыбнулась, заметив ошарашенные взгляды братьев. – Я просто приготовила домашнее задание.

– Готов поспорить, из тебя вышел бы отличный охотник, – хмыкнул Сэм, чувствуя, как губы сами собой растягиваются в ответной улыбке. Было немного обидно, что только дистанция в два метра и Дин в роли своеобразного буфера позволяют ему общаться с Сарой с такой естественностью, но он не позволил себе зацикливаться на этой мысли. Проблем ему и так хватало выше крыши.

– Нет уж, спасибо! – засмеялась Сара и, словно почувствовав, что Винчестер-младший слегка расслабился, кокетливо ему улыбнулась. – Только если мне опять попадется картина, в которой живет злой дух.

Сэм зябко поежился, не зная, как реагировать, ведь у него и в лучшие дни были большие проблемы с флиртом, но Сара, похоже, и не ожидала от него какого-то ответа. Отодвинув очередную решетчатую перегородку, из тех, что заменяли в японских домах двери и даже часть стен, она провела братьев в круглый, светлый холл, в дальнем конце которого виднелся выход в традиционный внутренний дворик.

Насколько Сэм понял, это было нечто наподобие гостиной, но мебели, как и в других попавшихся им на пути комнатах здесь было совсем мало – несколько невысоких диванов и столиков разной высоты, специальные ниши в стенах вместо шкафов, на полу изысканные циновки. Оживляли интерьер расставленные тут и там керамические вазы, икебаны и другие традиционные аксессуары, вроде фигурок нэцке. Привычной и милой сердцу здесь была только внушительная коллекция видеоаппаратуры во главе с включенной плазменной панелью в полстены… И напротив нее, практически утонув в кресле-диване, сидел ребенок лет четырех-пяти.

Черноволосый затылок едва виднелся из-за высокой спинки, и Сэм заметил малыша только благодаря своему внушительному росту. Он уже хотел обратить на него внимание своих спутников, когда на ведущей со второго этажа лестнице послышался стук каблуков, и оттуда скорее сбежала, чем сошла молодая темноволосая женщина, смутно похожая на Сару. В руках Сандра Томо держала не выключенный, издающий короткие гудки телефон и выглядела при этом изрядно напуганной.

– Сэнди, что?.. – заметно побледнев, Сара бросилась навстречу сестре.

Сандра подняла на нее измученные, потемневшие от горя глаза. Но сейчас в них застыл еще и страх:

– Мне только что звонила Такеучи Юи. Ее мать убили прошлой ночью… Точно так же, как Хаджиме и Макото!

 

* * *

- Определенно, мстительный дух! – резюмировал Дин, когда Сандра закончила свой рассказ об обстоятельствах смерти вдовы Макото Такеучи. Частный СПА-салон, принадлежавший погибшей, высококлассная сигнализация, охрана и, конечно, опять перебои с электричеством. – Только они бывают так последовательны в выборе жертв. В данном случае связь самая прямая – кровные узы.

Сэм пожал плечами, мысленно перебирая всю найденную им нечисть, охочую до человеческого мяска. Почему-то в японской мифологии ее было особенно много.

- Вообще-то по системе могут убивать и другие сверхъестественные существа, - заметил он, напряженно покосившись в сторону сидевшего перед телевизором ребенка. Тот выглядел полностью поглощенным каким-то аниме[1] про трансформеров, а они четверо находились в другом конце комнаты и разговаривали довольно тихо, но младшего Винчестера не оставляло ощущение, что мальчик слышит каждое их слово. Черт, не самая подходящая для детских ушей тема! Наверно, стоило сразу увести всех в коридор. Нахмурившись, он еще сильнее понизил голос: - Особенно разумные и обладающие человеческим обликом. Возьми перевертыша, штригу или того же ракшаса…

- Нет уж, спасибо, возьми их себе, - несмотря на шутливый ответ, на лице старшего брата не появилось и намека на улыбку. Впрочем, для Сэма и так не было секретом, что эта троица тварей не входит в число Диновых любимчиков. – Да и потом, ни в одном из трех случаев следов взлома не было, значит, мы имеем дело с чем-то, как ты любишь говорить, нематериальным. И не забудь про скачки напряжения, умник!

Сэм не ответил, поймав взгляд Сариной сестры, смотревшей на них с таким видом, будто она никак не может решить, смеяться ей или плакать.

- Надеюсь, вы это не всерьез?!!! - судя по голосу, Сандра была всего в шаге от того, чтобы вызвать сюда людей в белых халатах, но что-то в выражении ее лица вдруг до боли напомнило Винчестеру-младшему Сару - такую, какой она была в тот самый момент, когда нервно бегала по их с Дином номеру в мотеле, изо всех сил пытаясь осознать существование призраков, проклятых предметов и прочей сверхъестественной жути. – Нет, похоже, что всерьез… - сама себе ответила женщина и, неверяще качая головой, без сил опустилась на ближайший диван. – Сэсси, кого ты привела в мой дом? – она почти жалобно посмотрела на младшую сестру. – Я думала, это будут частные детективы, специализирующиеся на странных, необъяснимых делах, а они оказались… какими-то охотниками за привидениями!

- Да хоть командой Скуби-Ду! – Дин, как обычно, не церемонясь, плюхнулся на диванчик рядом с Сандрой, но взгляд, которым он смотрел на молодую вдову, был полон сочувствия и понимания и, кажется, в кои-то веки искренних. – При всем моем уважении, мэм, разве имеет значение, кто мы такие? Главное, что только нам известно, как спасти вас и ваших детей. Дух это или какая-то другая тварь, дорожку ей перешел не только Макото Такеучи, но и ваш муж. Я не могу сказать точно, кто следующий на очереди - эта Юи или кто-то из членов вашей семьи, но в любом случае, если мы не вмешаемся, сегодня ночью снова кто-то умрет! У вас просто нет иного выбора, кроме как довериться нам с Сэмом.

- Сэнди, поверь, они знают, что делают, – вмешалась Сара, тоже присев рядом с сестрой. – Я ведь не шутила, когда говорила, что видела привидение своими собственными глазами. И оно убивало людей! Если бы не Сэм и Дин, меня бы сейчас здесь не было.

- Для начала, если бы не мы, ты вообще не оказалась бы замешана в эту историю! – возразил младший Винчестер, с еле скрываемым облегчением в одиночестве устраиваясь на ближайшем диване.

Вряд ли его самообладания хватило бы надолго, вздумайся Саре сесть вместе с ним. Конечно, теперь Сэм знал, что в случае чего он сможет сдержать инстинктивную реакцию - не шарахнуться в сторону и не оттолкнуть - но застывать словно парализованный, обливаясь потом и через силу заставляя себя дышать, тоже не выход. К тому же Сара все равно заметила бы его странное поведение, да и не факт, что попытка держать себя в руках в данной ситуации не обернулась по принципу кумулятивного эффекта настоящим приступом паники.

В больнице до этого несколько раз доходило, и, пожалуй, единственное, за что Сэм был действительно благодарен медперсоналу Квайетвилльской клиники, так это за то, что они пошли ему навстречу и ни о чем не рассказали Дину. Конечно, самый первый случай скрыть не удалось – его под завязку накачали успокоительным, и у старшего брата, понятное дело, возникли вопросы, когда Сэма вернули в палату в состоянии близком к растительному. Но в следующий раз Винчестер-младший уже знал, чего ждать, и сумел как-то прийти в себя и без слоновьей дозы антидепрессантов и прочей наркотической отравы.

Правда, сохранив тогда относительное самообладание, если это, конечно, вообще можно было так назвать, Сэм ко всему прочему запомнил, каким жалким ничтожеством он в тот момент выглядел, и от одной только мысли, что его в таком состоянии увидит Сара, молодому охотнику становилось совсем уж тошно. Чем дальше, тем сильнее он уверялся, что им действительно не стоило браться за это дело, но, как говорится, что толку плакать над пролитым молоком, да и оставить Сару в трудной ситуации Сэм все равно не смог бы. Оставалось только сцепить зубы и отчаянно трепыхаться по примеру той самой лягушки, брошенной в крынку с пресловутым молоком, надеясь, что хотя бы на сей раз он собьет сметану, а не пойдет, как обычно, камнем ко дну. В последнее время в его жизни было слишком много падений, и иногда Сэму казалось, что он больше не поднимется…

- Может, и не оказалась бы, - заметила между тем Сара, явно не замечая, что собеседник затерялся в своих невеселых мыслях, но Сэм, на его счастье, умел одновременно и думать, и слушать (имея в братьях Дина, иначе никак). – А может, после двух смертей подряд никто больше не захотел бы покупать портрет семьи Исайя, и папа оставил бы картину себе. Он почему-то питает слабость к мрачноватым произведениям искусства… И тогда следующими жертвами могли стать мы с ним!

- Призрак, живущий в картине… - явно не знавшая, что и думать, Сандра недоверчиво посмотрела сначала на младшую сестру, потом на Винчестеров и истерически засмеялась. – Боже, звучит совершенно безумно!

- Не безумнее, чем обстоятельства смерти вашего мужа и членов семейства Такеучи, - отрезал Дин, видимо, решивший, что в такой ситуации лучше всего поможет легкая эмоциональная встряска. – Из отчета полиции следует, что все произошло за считанные секунды, но ни зверь, ни тем более человек такое проделать не в состоянии. Только что-то сверхъестественное!

- И вы сможете это остановить?

Сандра посмотрела на старшего Винчестера с таким умоляющим выражением на лице, что Сэм с трудом удержался, чтобы не закатить глаза. Сарина сестра могла сколько угодно горевать по погибшему мужу, но устоять против брутального обаяния Дина было не под силу, кажется, ни одной женщине. Все еще преисполненная скептицизма, в эту секунду Сандра тем не менее взирала на его брата, словно тот был ее последней надеждой на Земле. Очевидно, что несчастная вдова просто поддалась моменту, однако контакт был установлен, и Дин, имевший на такие вещи особое чутье, мгновенно пошел в ва-банк:

- Это наша работа, - скромная улыбка Супермена, одна из лучших в арсенале брата, закрепила успех, и Дин решительно хлопнул ладонью по спинке кресла: - Ладно, достаточно лирики. Уже почти стемнело, а у нас еще море дел! Сандра… я ведь могу Вас так называть?.. Нам надо как можно скорее переговорить с этой девушкой, Юи, - брат буквально излучал уверенность и протекционизм, благодаря которым даже Сэм обычно чувствовал себя за ним, как за каменной стеной, но сейчас в зеленых глазах Дина он определенно уловил какую-то тревожную тень. - Пока неизвестно, кто может стать следующей жертвой, она или кто-то из членов вашей семьи, так что мы должны позаботиться и об ее безопасности. Лучше всего, конечно, если бы она временно перебралась сюда… Вы ведь не станете возражать?

- Я – нет, а вот Юи, боюсь, будет, - Сандра посмотрела на братьев с легким смущением. – После того, как Сара рассказала мне о вашем приезде… Признаюсь, несмотря на все мое недоверие, когда мне позвонила Юи, я упомянула об этом и предложила ей поговорить с вами. Но ее реакция была… очень негативной, скажем так. Она заявила, что все это полная чушь и ничего необычного здесь нет, что пусть этим делом занимается полиция, а если те ничего не выяснят, то у нее есть и свои способы докопаться до правды.

- Возможно, она знает что-то, чего не знаем мы? – тут же насторожилась Сара и обернулась к Сэму, словно ища у него поддержки.

- Скорее, она просто отчаянно старается не замечать того, что не укладывается в ее представление о реальном мире, - покачал головой младший Винчестер, почему-то припомнив в этот момент Донну Шумэйкер, которая даже после смерти своей подруги, погибшей также жутко и сверхъестественно, как ее собственный отец, не только не желала поверить в легенду о Кровавой Мэри, но еще и жестокой ребяческой выходкой едва не погубила другую свою приятельницу, Чарли. – Это-то вроде инстинкта самосохранения, такое случается сплошь и рядом, и частенько люди в подобных ситуациях ведут себя довольно агрессивно. Было дело, на нас даже полицию пытались натравить и…

- Тем не менее, этой девчонке угрожает опасность, - перебил брата Дин, – и мы должны, как можно скорее придумать, как обезопасить одновременно и ее, и всех в этом доме.

Он, наконец, перестал изображать участие и заботу, и на первый взгляд лицо Дина могло показаться невозмутимым и по-деловому сосредоточенным, уж Сэм-то прекрасно видел, как неестественно затвердел его подбородок, а глаза, и без того полные тревоги, с каждой секундой все больше темнели от еле сдерживаемой бури эмоций. Да он и сам, внезапно сообразив, почему старший брат так нервничает, почувствовал себя как-то не в своей тарелке.

Расклад был прост - если им с Дином не удаться убедить Юи переждать опасность в особняке Томо, под защитой круга из соли и прикрытием дробовиков, кому-то из них придется отправиться к ее дому и караулить эту плотоядную тварь там, всю ночь патрулируя периметр со сканером ЭМП в руках и пушкой за пазухой.

Прежде такая стратегия не составила бы особой проблемы. Братьям приходилось разделяться почти на каждой охоте, и хотя по одиночке они регулярно влипали в неприятности, и соответственно предпочитали держаться вместе, страхуя друг друга, распределение обязанностей, не только во время расследования, но и на оперативной работе, позволяло им действовать с максимальной эффективностью и было для них вполне обычной практикой. Прежде… но не теперь!

После того, что случилось в прошлый раз Сэм и сам не чувствовал особой готовности отправиться в свободное плавание, оставшись без прикрытия и поддержки старшего брата, а уж Дин со своей фобией, и дома-то не дававшей ему выпустить Сэма из виду больше чем на пятнадцать минут, и вовсе должен был пребывать на грани паники. В отличие от младшего брата, погрязшего в собственных страхах и комплексах и переставшего замечать при этом очевидные вещи, Дин, должно быть, сообразил к чему все идет, как только выяснилось, что сестра Макото Такеучи не была случайной жертвой, и что сегодняшней ночью эта голодная тварь снова явится по чью-то душу.

Наверно, этого стоило ожидать, как и того, что им хочешь - не хочешь, а придется разделиться. Но вопреки всем своим внутренним демонам Дин, что бы он там не говорил, слишком хотел вернуться к работе. Именно поэтому он позволил Сэму себя уломать, поэтому проигнорировал глас рассудка, когда брат заговаривал ему зубы, сам не особенно-то веря в свое наивно-воодушевленное: “я все время буду там, где ты сможешь меня видеть”… И вот теперь им обоим приходилось это расхлебывать!

И если Сэму было просто здорово не по себе, хотя он и не мог точно сказать, что почувствует, когда действительно останется один, без брата, то Дин уже сейчас выглядел изрядно напуганным. Разумеется, кабы Винчестер-младший не знал его как облупленного, кабы не отрывал от него глаз всю свою сознательную жизнь, он бы и не заметил этого страха за выражением нетерпения и легкой досады, очередной маской скрывавшей истинные эмоции Дина. Обычно, если его брат чего-то боялся, он начинал зло шутить, огрызаться и совершать необдуманно рискованные поступки. Но только не в тех случаях, когда речь шла о Сэме или, в прежние времена, об отце! В такие моменты взгляд Дина словно стекленел и становился каким-то надломленным и уязвимым… как будто он оценивал опасность и был не в силах поверить, что сможет с ней справиться.

Сейчас в глазах брата застыло это же пугающе ранимое выражение, заставляя Сэма и самого не на шутку нервничать, однако рядом сестрами Блэйк ни тот, ни другой не могли позволить себе заговорить о том, что их мучает. Да что там, младший Винчестер вообще не был уверен, что брат скажет ему хоть слово, даже когда они останутся наедине – их разговор по душам в доме у Бобби и так был для Дина настоящим подвигом. Другой вопрос, как бы ему и в самом деле не вздумалось забросить младшего брата в Импалу и увезти отсюда куда подальше…

- Скорее всего, эта тварь действует по определенной схеме, - Сэм попытался хоть немного разрядить ситуацию, пытаясь, как обычно, выстроить логическую цепочку. – Сначала был Макото Такеучи… допустим, его сводная сестра просто попала под раздачу… затем Хаджиме Томо, - он бросил на Сандру извиняющийся, полный сочувствия взгляд. – Потом снова член семьи Такеучи. Можно предположить, что следующей целью духа станет опять кто-то из Томо.

- Или, наоборот, сначала он разобрался с основными объектами своей мести, а после этого взялся за их семьи, в той же последовательности, - раздраженно ответил Дин, явно начиная проигрывать битву за показную невозмутимость. – Может, у каждой нечисти и есть свой modus operandi, но пытаться понять, что у нее на уме… нет уж, увольте! – повернувшись к брату, он чуть заметно качнул головой в сторону двери. - Сэм, надо поговорить.

- Понять – да, но вот вычислить… - Винчестер-младший все еще надеялся как-то разрулить навалившуюся на них проблему, да Сара с Сандрой выглядели заметно обеспокоенными последними словами Дина. Похоже, они решили, что тот что-то скрывает, и дела гораздо хуже, чем могли показаться на первый взгляд. А старшая из сестер так и вовсе казалось вот-вот ударится в слезы, речь-то, в конце концов, шла не только ней самой, но и о её детях. – Миссис Томо, скажите, вы в последнее время ничего странного не замечали? Ваш муж погиб в своем офисе, а здесь, в доме или около него не происходило чего-то необычного? Может быть, странные звуки, перебои с электричеством, неожиданные сквозняки… какие-то тени или еще что-нибудь, что вы могли счесть обманом зрения.

- Кажется, ничего такого… - немного растерянно ответила Сандра, хмуря изящно очерченные брови. – Хотя нет, - тут же спохватилась она, - прошлой ночью были какие-то проблемы с наружными камерами слежения. Но только с теми, что установлены на заборе! В саду и вокруг дома все было в порядке.

Сглотнув, Сэм обменялся с братом тревожным взглядом. Похоже, проклятая тварь уже давно кружила вокруг, выбирая следующую жертву, и только по воле случая ей оказалась вдова Макото Такеучи, вздумавшая среди ночи расслабиться в персональном СПА-салоне, а не Сандра Томо или кто-то из ее детей.

- Каору-чан видела вчера что-то странное, - нарушил вдруг тишину детский голосок, и все присутствующие в комнате невольно вздрогнули – нервы, что у сестер Блэйк, что братьев Винчестеров явно были на пределе. За разговором никто из них даже не заметил, что телевизор давно работает в беззвучном режиме, а сидевший перед ним ребенок внимательно прислушивается к разговору.

- Господи, Кей! – всхлипнув, Сандра сорвалась с места и, подхватив мальчика на руки, крепко прижала его к своей груди. – Ты заговорил! – одно рукой зарывшись в волосы сына, а другой лихорадочно гладя его по спине, женщина подняла на присутствующих полные слез глаза, однако на ее губах при этом блуждала слабая улыбка. – Он ничего не говорил с того момента, как узнал о своем отце. Всего два дня, конечно, но если бы видели Кейске раньше… он трещал без умолку с утра до ночи то на английском, то на японском. А тут – ни слова! Я уже боялась, что это действительно что-то серьезное, последствия психической травмы или как там это называется…

Сэм кивнул, припомнив малыша Лукаса, семью которого преследовал живущий в воде призрак. Да и Дин, как выяснилось, после смерти их матери какое-то время не разговаривал – еще один факт его биографии, о котором Сэм даже не подозревал. Кстати, тогда, после отъезда с озера Маниток, он все-таки не удержался и попытался расспросить брата на эту тему, но, как и следовало ожидать, единственное, чего он добился – так это пары-тройки едких замечаний вроде того, что заговорил Дин, когда уже просто не мог молча слушать его, Сэмми, круглосуточный рев.

Впрочем, сейчас Винчестера-младшего гораздо больше волновало не двухдневное молчание Кейске Томо, а его первые слова:

- Каору? Это твоя сестра? – мягко спросил Сэм, улыбаясь пареньку, робко поглядывающему на него из-за плеча матери. Вообще-то у Дина лучше получалось ладить с маленькими детьми, очевидно, сказывался многолетний опыт, но сейчас его старший брат был явно не в том настроении, чтобы с кем-то там нянчиться. – Ты говоришь, она видела что-то необычное?

- Она видела кого-то в саду… кого-то чужого.

- Но, детка, ты же знаешь, у нас охрана, как у самых крутых ребят из твоей любимой манги[2], - встревожено забормотала Сандра, заглядывая в лицо сыну. – В наш сад не мог проникнуть никто посторонний.

- Кроме призрака, - сухо заметил Дин и обернулся к стоявшей за спиной у сестры Саре: - Где мы можем найти твою племянницу?

- Кажется, я видела ее во внутреннем дворике. Сюда, - девушка махнула рукой на открытую дверь в конце холла, замеченную Сэмом, когда они только вошли.

Сандра осталась в комнате, с сыном – похоже, несмотря на абсурдность обсуждаемой темы (а как иначе может быть воспринят нормальным человеком разговор о нечистой силе), беседа с Винчестерами здорово вымотала ее, вероятно, по большей части из-за того, что, то и дело, касалась ее только что погибшего мужа. Сара, кстати, тоже выглядела бледной и расстроенной, но Сэм не мог точно сказать, что тому причиной – переживания за сестру, нависшая над членами ее семьи опасность или же он сам, что тоже было не исключено - уж больно тревожные взгляды бросала на него девушка в течение всего разговора.

Внутренний дворик дома встретил их вечерней прохладой и истинно японским неприхотливым уютом. Небольшую квадратную площадку, засыпанную мелким гравием, обегала узкая дорожка с мозаичным покрытием, а в центре, среди вишневых кустарников и высоких декоративных камней расположился водный конус с фонтанчиком и несколько бамбуковых кресел-шезлонгов. Очаровательное место, одним словом, и будь дворик пуст, Сэм с удовольствием постоял бы и полюбовался им, а выдайся случай, так и вовсе посидел бы тут в компании любимого ноутбука и чашечки кофе.

Но сейчас его взгляд притягивали вовсе не здешние красоты, а расположившаяся в одном из шезлонгов девушка или скорее девочка, больше всего похожая на ожившую героиню японской интерпретации романа Владимира Набокова. Вероятно, она загорала, пока солнце стояло достаточно высоко, хотя тоненькому, но при этом вполне сформировавшемуся телу, почти не скрытому двумя чисто символическими полосками раздельного купальника, вряд ли требовались дополнительные солнечные ванны – оно и так было покрыто ровным слоем густого, золотисто-кремового загара. Теперь же Каору Томо просто лежала на животе, лениво перебирая в воздухе изящными ножками, и пыталась читать книгу. Или же делала вид, что читает, поскольку учебник по математике, который она держала в руках, был перевернут вверх тормашками.

Конечно, после того, что пришлось пережить этой девочке, невозможность сосредоточиться на занятиях выглядела вполне понятной, тем более для Винчестера-младшего, который еще слишком хорошо помнил, как в первые дни после смерти Джессики, а потом и отца он временами впадал в какое-то отупение и мог по три-четыре раза читать одну и ту же страницу, совершенно не вникая при этом в смысл. Однако юная Каору, словно кошка, нежившаяся в лучах вечернего солнышка, как-то мало походила на убитую горем дочь.

Другой вопрос, что Сэм уже давно научился не делать о людях поспешных выводов, на примере собственного брата убедившись, насколько правдоподобные, буквально сросшиеся с лицом маски могут скрывать их истинные чувства. Племянница Сары могла быть как раз из тех упрямцев, которые скорее умрут, чем покажут, что них на сердце, хотя, откровенно говоря, Винчестеру-младшему почему-то с трудом в это верилось. Слишком уж томным стало выражение ее глаз, когда братья вошли во дворик, слишком соблазнительным движением она потянулась, приподнимаясь им навстречу с шезлонга.

- Черт, старина, я чувствую себя Гумбертом Гумбертом! – хрипло пробормотал Дин на ухо младшему брату, в эти секунды определенно позабыв о своих душевных метаниях.

Сэм невесело усмехнулся, в миллионный, наверно, раз подивившись, как при всех своих различиях, они с братом умудряются порой мыслить совершенно одинаково. Не то, чтобы он всерьез подозревал Дина в чтении Набокова, скорее всего тот смотрел фильм, и хорошо, если это была классическая версия с Джереми Айронсом и Доминик Суэйн, а не какая-нибудь порнушка по платному каналу, но самого факта это не меняло.

Впрочем, сейчас младшему Винчестеру было не до пушкинских размышлений на тему того, что “волна и камень, стихи и проза, лед и пламень не столь различны меж собой”, как оно кажется на первый взгляд. Потому что в отличие от Дина, пялившегося на эту более чем созревшую нимфетку с невольным, но вполне понятным интересом, Сэм-то как раз не чувствовал ничего! Он отлично осознавал, что у здорового двадцатитрехлетнего парня это восхитительное, юное создание, хочешь не хочешь, а должно вызывать… определенные желания. Хотя бы чисто абстрактные. И если отсутствие подобного интереса к Саре, уже начинавшее подсознательно напрягать Сэма, еще было как-то объяснимо, учитывая, до какой степени он нервничал и дергался в ее присутствии, то полное равнодушие его тела к этой сексуальной малышке, вполне достойной разворота “Playboy”, пугало уже не на шутку. Ему только импотентом не хватало остаться после знакомства с суккубом!

Ох, зря он об этом подумал… Чувствуя, как на него опять накатывает, Сэм яростно, до рези под плотно сомкнутыми веками зажмурился. На самом деле, не будь этих тварей двое, может, случившееся и не оказалось бы для него таким кошмаром. Особенность человеческой памяти такова, что воспоминания даже о самой страшной боли со временем меркнут, а унижение, насилие, через которое он прошел, вся эта грязь… рано или поздно Сэм бы отмылся, заставил себя, если не забыть, то хотя бы пережить, оставив все в прошлом. К тому же инкуб, несмотря на все свое сходство с человеком, оставался нечистью, и как бы больно и отвратительно не было то, что эта тварь сотворила с его телом, Сэм, будучи, несмотря ни на что, прирожденным охотником, наверно, даже смог бы постепенно убедить себя, что подобный расклад в каком-то смысле предпочтительнее ситуации, когда чокнутый призрак имеет твои мозги, заставляя желать смерти родному брату… Возможно, так оно и было бы, если бы…если бы не суккуб!

Говорят, что только мужчина может изнасиловать мужчину, но если в этом кошмаре принимает участие еще и женщина, происходящее становится во сто крат хуже и унизительнее. А еще – запредельно больнее, как выяснилось, хотя, возможно, все дело было в природе этой узкоглазой сучки, которая только смеялась, когда забывший о всякой гордости Сэм рыдал в голос и умолял своих мучителей перестать, а потом снова и снова использовала на нем свою магию, вызывая дикое, невыносимо болезненное возбуждение, на какие-то тошнотворные мгновения заставляя желать, чтобы это горячее, сжимающее с нечеловеческой силой лоно опять обхватило его истерзанную плоть, а в разорванное, пылающее, будто в огне нутро вонзился, растягивая, заполняя, безжалостно трахая, чужой член… Желать, словно Сэм и не ощущал свое тело ниже пояса, как одну сплошную, кровоточащую рану, словно не сходил с ума от боли и отчаяния… как будто не хотел в те слившиеся в бесконечную агонию часы только одного – чтобы его силы поскорее иссякли, и наступила долгожданная, милосердная смерть…

Воспоминания об этом были самыми мерзкими и болезненными. В такие моменты к осознанию, что над ним надругались, примешивалось еще и отвращение, ненависть к самому себе за то, что временами он готов был вести себя, словно сдвинутая на мазохизме шлюха… Это было, действительно, невыносимо, и если бы Сэма спросили, кого бы из близнецов он убил первым, представься ему вдруг тогда такой шанс, он бы не раздумывая ответил – суккуба! Потому что из-за этой сучки ему, похоже, на полном серьезе грозило теперь всю жизнь шарахаться от женщин…

Понимая, что если так пойдет дальше, то он совсем расклеиться и все-таки выставит себя перед Сарой жалкой тряпкой, Винчестер-младший невероятным усилием воли задавил захлестывающее его отчаяние, до крови закусив губу, потому что на собственном опыте знал, что физическая боль порой очень хорошо помогает заглушить душевную. Красная дымка перед глазами рассеялась, в сведенное судорогой горло снова начал поступать кислород, и, оглядевшись, Сэм с изумлением понял, что его “путешествие в гости к внутренним демонам” длилось не дольше нескольких секунд. Шедший впереди Дин даже ничего не заметил, а Сара только-только начала представлять присутствующих друг другу:

- …те молодые люди, про которых я говорила вам с Сандрой, Сэм и Дин Коннорсы, - услышав один из своих псевдонимов, Винчестер-младший виновато поежился, сообразив, что так и не сказал девушке их с Дином настоящей фамилии. - Ребята, это Каору, моя племянница.

- Приемная племянница, - не глядя на тетку, подчеркнула дочь Хаджиме Томо от первого брака и, скользнув равнодушным взглядом по лицу и фигуре Сэма, с куда большим интересом повернулась к его старшему брату. – Или такого понятия не существует?

Дин, что было вполне предсказуемо, автоматически ответил на ее заигрывающую улыбку, заставив Сэма, и без того натянутого, как струна, с тихим стоном закатить глаза. Пастор Джим однажды сказал, что женщины рано или поздно погубят его брата, и, попутешествовав в компании Дина без малого полтора года, Сэм начал думать, что со стороны их старого друга это было не просто осуждением распутности старшего Винчестера. К примеру, очень ярко в памяти всплывала вампирша Кейт, не оценившая его специфического флирта и чуть не сломавшая Дину челюсть. Кроме того, временами эти кобелиные замашки ужасно раздражали!

- Каору, может, ты все-таки оденешься? - Сара, видимо, тоже сообразила, что происходит, и тут же уцепилась за самый простой способ слегка одернуть племянницу.

- Разве мне есть чего стесняться? – мурлыкнула юная нахалка, по-прежнему не сводя с Дина откровенно зазывного взгляда, однако, все-таки поднялась с кресла и набросила на себя лежавший рядом шелковый халатик. Сэм еле подавил невольный смешок, заметив, как брат почти смущенно хмурится и переступает с ноги на ногу. Мог ли Дин переплюнуть Дон Жуана по части зарубок на ножке кровати или нет, вопрос отдельный, но он уж точно не привык, что бы его так беззастенчиво пожирали глазами сексуально раскрепощенные малолетки.

– Так значит, вы охотитесь на разных сверхъестественных существ? – продолжила между тем Каору, ножка на ножку сев обратно в шезлонг. – Как Зачарованные?

- Скорее уж, как Баффи, - немного резковато ответил Дин, явно решив не позволять себе ничего, даже отдаленно напоминающего ответный флирт.

- О, только на вампиров и демонов? – с невинным видом затрепыхала ресницами девчонка.

-Вообще-то я имел в виду, что мы не выкрикиваем заклинания направо и налево и не швыряем никого телекинезом через всю комнату.

Говоря это, Дин не смотрел на брата, и не заметил, как при его последних словах Сэм уже знакомо вздрогнул, словно от мимолетной вспышки боли. Для младшего Винчестер не было тайной, что, несмотря на все свои шуточки по поводу экстрасенсов, на самом деле Дин отчаянно старается делать вид, что его мелкий абсолютно нормален, а видения Сэма - это так, досадная мелочь жизни. Тот случай телекинеза в доме Миллеров он упорно считал единичным, говоря, что если уж в критических ситуациях даже столетние старушки поднимают рояли, то чего уж говорить про ходячее недоразумение, вроде его Сэмми.

Дину было невдомек, что это повторилось еще раз! Сэм не рассказывал брату ни слова о том, что ему пришлось пережить в лапах тех тварей, промолчал он и о неожиданном всплеске своих способностей, от которого все равно не оказалось никакого проку. А ведь прежде, с тех самых пор, как он признался Дину, что его сны сбываются, младший Винчестер старался не скрывать от брата ничего, что бы касалось проявлений его то ли дара, то ли проклятья.

Но почему-то заговорить об этом сейчас оказалось еще труднее, чем в первый раз, когда Сэм почти пол дня собирался с духом, прежде заставить себя рассказать про отодвинутый силой мысли комод. Слишком невыносимыми были воспоминания? Или он просто не хотел выглядеть в глазах Дина еще большим фриком?! Сэм не знал. А еще он понимал, что только сам виноват в том, что брат ехидничает на болезненную для него тему, но легче, как водится, от этого не становилось. Скорее наоборот, ведь теперь перед Сэмом вставала очередная мучительная дилемма – сказать все Дину, неизбежно увязнув при этом в разговоре, которого он так отчаянно избегал весь месяц, или же с содроганием ожидать, когда брату вздумается в очередной раз ляпнуть какую-нибудь глупость, сравнив младшего с Джениффер Лав Хьюитт или, скажем, Шэннон Доэрти, героиня которой, помнится, как раз и владела телекинезом …

- Знаете, я не очень-то верю во всю эту паранормальщину! – Каору тем временем продолжала стрелять глазками в Дина, всем своим видом показывая, что будет только счастлива, если старший Винчестер сумеет изменить ее убеждения, желательно, с помощью пары приватных уроков. – Может, если бы я увидела что-нибудь этакое своими глазами…

Судя по возмущенному вздоху Сары, последняя фраза девочки показалась двусмысленной не одному только Сэму, но Дин, надо отдать ему должное, умел оставаться профессионалом в любой ситуации, тем более, что его показное равнодушие почему-то привлекало женщин ничуть не меньше, чем неподражаемая улыбка во все тридцать два зуба и жаркий, полный обещаний взгляд.

- Твой брат сказал, что как раз прошлой ночью ты видела у вас в саду что-то необычное.

Каору пренебрежительно фыркнула и нарочито томно потянулась, похоже, приняв холодность Дина за поощрение продолжить свою игру в “плохую девчонку”:

- Кейске слишком много болтает… Ну, в самом деле, чего только не привидится в три часа ночи, да еще после того, как выкуришь пару сигарет с травкой!

- Каору! – возмущенно ахнула Сара, явно не зная, что ей делать с этим несносным подростком.

-Да ладно тебе, тетя Сэсс, - отмахнулась та, то ли кокетливо, то ли нервно поигрывая прядью распущенных волос, - каждый справляется с горем, как может. Кто-то глушит абсент в столовой, кто-то курит дурь у себя в спальне.

А кто-то отрезает головы вампирам и совершает акт вандализма над своей драгоценной “деткой”… Дин, судя по чуть заметно напрягшимся скулам, подумал о том же. Вполне вероятно, что вызывающее поведение Каору было своего рода защитной реакцией, и, когда брат продолжил расспросы, его голос звучал куда мягче и где-то даже сочувственно:

- И, тем не менее, тебе показалось, будто ты что-то видела? Почему ты сочла это странным?

- Да потому, что у нашего дома такая охранная система, что даже мышь не проскочит, не то, что какая-то женщина, наряженная в одежды позапрошлого века!

- И как она выглядела? – мгновенно подобрался Дин, и даже Сэм, уже порядком подуставший от общения с семейством Блэйк-Томо вообще и от этого разговора в частности, ощутил какой-то проблеск интереса. Признаться честно, он был почти уверен, что ничего сверхъестественного Каору на самом деле не видела, и сейчас просто она пытается привлечь к себе дополнительное внимание. С другой стороны, девчонка могла бы придумать что-нибудь и поэффектнее, чем появление женщины в старинном наряде!

- Я же говорю, она как будто выскочила из фильма про эпоху Эдо[3]! – оставив в стороне глупый флирт и заговорив серьезным тоном, Каору вдруг сразу перестала казаться Сэму настолько уж раздражающей. – Парадное кимоно, традиционная прическа и макияж… вся из себя такая маленькая и изящная, как куколка нихон-нингё[4]. Было в ней… как бы это сказать…что-то мистическое. И исчезла она, словно в воздухе растворилась!

Винчестеры привычно переглянулись между собой со смесью напряженности и оживления на лицах. Наконец, в этом деле стало вырисовываться что-то конкретное, хотя какое отношение два современных якудза могут иметь к женщине, предположительно погибшей больше столетия назад, было по-прежнему непонятно. Все-таки дух, привязанный к проклятой антикварной вещи, попавшей в руки Хаджиме и Макото? Или что-то иное?..

Внезапно, Дин озадаченно нахмурился, как будто увидев что-то странное, потом его зрачки резко расширились, и хотя вихрь эмоций, пронесшийся по лицу старшего брата, почти мгновенно сменился его обычным нечитаемым выражением, Сэм сразу же понял, в чем тут дело. Потяжелевший взгляд Дина был направлен на его губы… вернее, на нижнюю, недавно прикушенную губу, на которой наверняка еще виднелась засохшая кровь. В зеленых глазах снова вспыхнули злость и страх, а еще – уже знакомое чувство вины. Как и следовало ожидать, разговор с возможным свидетелем разжег в Дине присущий ему азарт охоты, заставив на какое-то время забыть о проблемах младшего брата, и сейчас, вернувшись в реальный мир, он чувствовал себя от этого даже хуже, чем прежде.

- Темнеет, - Дин поднял глаза к небу, как обычно скрывая свои эмоции за подчеркнуто деловым настроем. Но младший Винчестер знал, что на этот раз стены его брата не продержатся долго - слишком уж заметно тот был на взводе. – Пошли, Сэм, нужно забрать снаряжение из машины…

…И поговорить! Дин не закончил фразу, но Сэм прочитал это по его глазам. Страдальчески поморщившись, он с виноватым видом улыбнулся растерянной Саре и последовал за братом обратно в дом. Обычно, Дин шарахался от любых, хотя бы отдаленно затрагивающих его чувства разговоров, как демон от святой воды. Но вот если речь шла не о нем, а о Сэме… В такие моменты Винчестер-младший искренне завидовал просто виртуозному умению брата уходить от неприятной для него темы, той или иной уловкой переключая внимание собеседника на что-нибудь другое. А вот Сэм никогда не был в этом настолько же хорош, и с каждым разом, когда они с Дином так или иначе возвращались к событиям месячной давности, ему все труднее и труднее становилось скрывать от брата всю боль, страх и отчаяние, что царили у него на душе.

__________________________________________

[1]Аниме (от англ. animation — мультипликация) — японская анимация. В отличие от анимации других стран, предназначаемой в основном для просмотра детьми, основная часть выпускаемого аниме рассчитана на подростковую и взрослую аудитории, и во многом за счёт этого имеет высокую популярность в мире.

[2]Манга – японские комиксы. В Японии мангу читают люди всех возрастов, она уважаема и как форма изобразительного искусства, и как литературное явление, поэтому существует множество произведений самых разных жанров и на самые разнообразные темы: приключения, романтика, спорт, история, юмор, научная фантастика, ужасы, эротика, бизнес и другие.

[3]Эпоха Эдо - эпоха правления сёгунов династии Токугава (1600-1868 гг.) и название города, в котором находился родовой замок Иэясу Токугавы. После реставрации монархии город Эдо был переименован в Токио и стал новой столицей Японии.

[4]Куклы нихон-нингё – изумительное произведение японского искусства. Они являются украшением многих музеев мира и частных коллекций. Куклы нингё - важный элемент жизни японского общества. Они исполняют роль не только как украшение японского интерьера, но также имеют многочисленные символические и мистические значения. То, что называется в Японии нингё, отнюдь не является куклой для игры. Существует много школ и направлений этого уникального японского искусства.

 

* * *

Молчание затягивалось, и это было совсем не похоже на Сэма – выжидать, пока Дин заговорит первым, если воздух вокруг них с каждой секундой все сильнее искрит от напряжения. Не выдержав, Винчестер-старший искоса глянул на брата поверх багажника Импалы, в котором последние пять минут бессмысленно перекладывал оружие с места на место. Сэм тоже смотрел на него, нервно теребя чуть взмокшие от пота пряди на затылке, причем с таким несчастным и покорным выражением на лице, словно опять готовился к операции без наркоза или, того хуже, пытке с пристрастием.

И к гадалке не ходи, он ждал от брата очередной истерической сцены, вроде той, что Дин закатил перед отъездом из дома Бобби, и, положа руку на сердце, тот не мог не признать, что у мелкого были для этого все основания. Особенно после того, как старший Винчестер вылетел из особняка с такой скоростью, словно все ветры Земли дули ему в спину, и, с громким стуком распахнув багажник своей детки, довольно бесцеремонно швырнул брату тяжеленный пакет с солью, презентованный им на прощание Сингером. Мешок Сэм, конечно, поймал, но и гримасы боли от весьма ощутимого удара по незажившим ребрам сдержать не сумел, однако, Дин, слишком занятый в это мгновение самобичеванием и злостью на брата, своим щенячьим взглядом способного подбить его на любое безумство, сделал вид, будто ничего не заметил. Второй пакет, едва не лопнув, с размаху шлепнулся на асфальт у заднего колеса Импалы.

Надо сказать, выплеснуть наболевшее, обвинив во всем Сэма, сначала втравившего их обоих в эту историю, а теперь вдохновенно изображавшего мученика, безропотно принимающего свой крест, было бы проще всего. Но правда заключалась в том, что Дин позволил ему это сделать, малодушно пойдя на поводу у собственного желания поскорее вернуться к охоте, и винить здесь кроме себя было некого. В конце концов, Сэму в его состоянии простительно совершать глупости, и это отчаянное упрямство, с которым он словно в омут с головой бросился в новое дело, Дину было вполне понятно. А вот он, старший брат и защитник, опять облажался!

И проблема заключалась даже не в том, что Винчестер-старший до дрожи в коленях боялся оставить Сэма одного. Если не обращать внимания на то, что еле контролируемая паника взбила его мозги не хуже миксера, и попытаться мыслить логически, то сразу станет ясно, что никакая серьезная опасность мелкому не угрожает. Проклятье, да встречать нечисть на своей территории – вообще самый идеальный вариант из всех возможных. Никто не попытается приголубить тебя бейсбольной битой по голове, приняв за грабителя, или, скажем, принести в жертву вместо тобой же спасенной парочки. Но, самое главное, граница из соли плюс еще пара-тройка трюков, вроде индейского защитного круга, способна удержать практически любую нечисть, и если Сэм будет сидеть тихо и не высовываться, то в доме Томо он будет в такой же безопасности, как младенец у мамы в животике.

И какое, на самом деле, имеет значение, что Дин, едва не погубив брата из-за своей самоуверенности, нажил себе фобию-другую?! Сейчас речь о Сэме и только Сэме, о его нуждах и о его внутренних демонах, которых младший так отчаянно старается победить, что забывает – не всякий путь можно пройти в одиночку. Даже Дину ясно, что брат еще не готов, что он явно переоценивает свои силы, но мелкий, погребенный под тонной страхов и сомнений, по-детски упрямо этого не замечает. Может, это у него такой извращенный инстинкт самосохранения – думать о ком и о чем угодно, кроме себя? Попытка игнорировать очевидное…

Сейчас Сэм, например, весь в мыслях о нем, Дине. Обреченность обреченностью, но эта упрямая складочка между бровями мелкого всегда означала только одно – парень вот-вот разразиться очередной прочувствованной речью, в лучшем случае должной вправить мозги его бестолковому старшему братцу, а в худшем снова заставить того вывернуть всего себя наизнанку. Пока что Сэм молчит, потому что сам до чертиков боится предстоящего разговора, но мелкий же как заряженный дробовик – если уж в него вставили патроны, то он непременно выстрелит! Тем более что Дин изливать ему душу в ближайшее время больше не намерен…

Черт, не в этот раз, братишка! Со своими проблемами я как-нибудь сам разберусь, но ты… Я должен знать, что ты с этим справишься. Один. Без меня. Что, оставив тебя с Сарой в таком состоянии, мне потом не придется вытаскивать нас из еще большей пропасти, чем та, в которой мы оба оказались из-за моей полной неспособности защитить тех, кто мне дорог…

Некстати всколыхнувшиеся воспоминания об отце мгновенно раздули сжигавшее Дина пламя бессильной ярости, заставив его с грохотом захлопнуть багажник Импалы. Но вспышка была короткой — злость полыхнула внутри белыми, раскаленными искрами, словно фитиль динамитной шашки, и тут же сгорела, не оставив после себя даже пепла. Устало вздохнув, охотник бросил сумку, которую за последние пару минут успел доверху набить оружием, под ноги младшему брату:

– Надеюсь, все это тебе не пригодится, но раз уж мы не уверены до конца, что имеем дело с духом, лучше перестраховаться, – наклонившись, он подгреб к себе оба мешка с солью. – Огради две-три комнаты солевой границей, а потом пройдись вокруг дома и нарисуй защитные знаки Анасази[1]. Если они действуют на вендиго, может, и другую плотоядную нечисть отгонят…

Разумеется, стоило только Дину нарушить молчание, как Сэма тоже прорвало, и даже тот факт, что ломится он в открытую дверь, мелкого, как обычно, не остановил:

– Дин, ты же понимаешь, что рано или поздно мы все равно оказались бы в такой ситуации, – горячо начал Сэм, с достойной лучшего применения уверенностью в глазах и голосе. – Ну попросили бы мы Бобби поехать с нами, чтобы ты мог за мной присматривать, даже когда возникнет необходимость разделиться! А что в следующий раз? Он же не нянька, в конце концов… – брат с надеждой посмотрел на Дина, ожидая от него то ли согласия, то ли, наоборот, более привычных возражений, но тот, не видя в этом разговоре вообще никакого смысла, упрямо молчал, просто давая мелкому выговориться. – И потом, это совершенно безопасно! Обещаю, что ради твоего спокойствия я даже носа за пределы защитных кругов не высуну. Вспомни, на такой периметр даже папа полагался, когда ему приходилось оставлять нас в том же городе, где он охотился… – Дин по-прежнему не говорил ни слова, и Сэма несло все сильнее. – Черт, старик, мы просто не в праве оставить этих людей в беде! Это же наша работа, наша… я не знаю… миссия. Ты сам говорил – кто, если не мы?! Нельзя из-за глупых страхов…

– Сэм, достаточно! – не выдержав, оборвал брата старший Винчестер. Уж кто-кто, а он в напоминаниях, в чем состоит долг настоящего охотника, никогда не нуждался. Особенно от Сэма. И страхи свои Дин обсуждать тем более был не намерен. – Я что, похож на истеричного идиота? Хватит уже этой душеспасительной фигни, я и без тебя отлично знаю, что выбора у нас нет и не было. И что ты не в пасть вервольфу отправляешься… Хотя, это как посмотреть! Скажи мне только одно, Сэмми, – он нервно потер пальцами губы, прекрасно понимая, что сейчас в очередной раз повернет нож в ране, – ты справишься с этим?..

Секундная растерянность, и это почти фанатичное выражение, с которым брат отчаянно втолковывал Дину прописные истины, исчезло с его лица, словно стертое мокрой тряпкой. Краска отхлынула от щек, взгляд стал больным и надломленным, и Сэм, не выдержав, отвернулся, слишком измученный борьбой с самим собой, чтобы справиться еще и с напором старшего брата, решившегося, наконец, расставить все точки над “i”. Дин не спрашивал напрямую, сможет ли Сэм удержать свой страх под контролем, не показав Саре, как ему на самом деле плохо, не спрашивал, выдержит ли он, если девушка все-таки о чем-то догадается. Он и не должен был. Братья всегда понимали друг друга даже не с полуслова – с полувзгляда… Скажи мне только одно, Сэмми, ты справишься с этим?..

– Я должен… – лица Сэма Дин не видел, но тон, которым мелкий это произнес, заставил его сердце сбиться с ритма и попустить удар. Недосказанное “…иначе мне останется только пустить себе пулю в лоб” прозвучало в голосе младшего брата достаточно ясно. – Знаешь… ты был прав! – Дин невольно вздрогнул, услышав эхо слов трехмесячной давности, и правая рука самая собой сжалась в кулак, словно в поисках лома, разворотившего в тот раз багажник Импалы. Боли, вины и злости, как и тогда, внутри накопилось столько, что временами охотнику казалось, будто он в них захлебнется. – Не стоило нам браться за эту работу. То есть сейчас уже ничего не изменить, но если бы мы с самого начала попросили Бобби заняться этим… – Сэм поднял на брата блестевшие от непролитых слез глаза и тут же снова отвел их в сторону. – Я понимаю, что это трусость! И что только я сам во всем виноват… Если бы я не убедил тебя приехать сюда, не сказал, что готов к встрече с Сарой… – Дин беспокойно шевельнулся, когда голос мелкого, с каждой секундой звучавший все более сипло, едва не сорвался в рыдание, но в этот раз Сэм, похоже, не ждал от него ответа. – Но правда в том, что я не готов! Абсолютно. И мысль о том, что будет, если не смогу с собой справиться, когда Сара до меня дотронется или снова попробует обнять… Ведь не так много вещей могут вызвать подобную боязнь прикосновений! Если она догадается… – всхлипнув, Сэм резко отвернулся и обхватил себя руками за плечи, как будто зажимая в груди крик. – Дин, я просто…

Младший замолчал, задыхаясь от еле сдерживаемых рыданий, но Дину хватило и того, что он уже услышал. Хотел – получи! Он целый месяц пытался растормошить Сэма, заставить мелкого выплеснуть хотя бы часть той боли, что медленно, но верно его убивала, однако стоило брату, наконец, заговорить, как Дин поймал себя на позорном желании заткнуть уши и отвернуться. Каждое слово Сэма, каждая страдальческая гримаса на лице и каждая слезинка, склеившая пушистые ресницы, сдавливали его сердце в болезненных тисках, не давая ни вдохнуть, ни выдавить из себя слов утешения.

Тем более если Сэм в чем и нуждался, то уж точно не в глупых банальностях на тему, что все будет хорошо и тому подобном сопливом бреде. А вот любовь, поддержка и совет старшего брата сейчас ему были необходимы, как никогда. И если насчет последнего у Дина еще оставались серьезные сомнения, то как хотя бы ненадолго облегчить боль мелкого, он уже знал.

Это все еще было непривычно и страшно смущающе, особенно посреди улицы, при ярком свете золотисто-алых японских фонариков. Но, судя по рваной дрожи, все чаще пробегавшей по телу Сэма, тот потихоньку проигрывал битву за самообладание, а Дин никак не мог позволить ему рассыпаться на куски здесь и сейчас. Только не на глазах у кучи любопытных япошек! Для этого он слишком уважал брата.

Трудно было сделать только первый шаг и протянуть руки, а потом Сэм вдруг как-то сразу оказался с ним лицом к лицу – ладони Дина на вздрагивающих плечах брата, пальцы мелкого до боли стиснуты на его собственных локтях. Почти объятие, но стоило Сэму опустошенно обмякнуть, склонить голову, практически уткнувшись лбом ему в волосы, и Винчестеру-старшему стало глубоко наплевать и на свое реноме сурового парня, и даже на тот факт, что корпус Импалы почти не загораживает их от проезжавших мимо машин, водители и пассажиры которых не отказывают себе в удовольствии полюбоваться на двух обнимающихся парней. Какая разница, если тело Сэма в его руках постепенно расслаблялось, а дыхание выравнивалось?!

Спустя примерно минуту Дин все же решился задать вертевшийся у него на языке вопрос:

– Я так понимаю, больше всего ты боишься сорваться, если Саре вздумается опять тебя обнять или как-то еще проявить свои нежные чувства?

Мелкий снова на мгновение напрягся, но потом резко, с усилием выдохнул и, все-таки ткнувшись лицом брату в волосы, осторожно высвободился из его объятий. Буквально за секунду до того, как уже ощущавший неловкость Дин, попытался бы сделать это сам.

– Да, знаешь, это как заколдованный круг! – Сэм жалко улыбнулся, смаргивая с ресниц остатки слез. – Страх, что Сара обо всем догадается, усиливает боязнь прикосновений, которая как раз и может меня ей выдать…

Задумчиво хмурясь, Винчестер-старший присел на багажник Импалы и подождал, пока брат привычно устроится рядом. На миг припомнилось, как они сидели вот так же на обочине шоссе несколько недель назад, правда, душу в тот раз изливал сам Дин. А еще мимо не проносились машины и не спешили пешеходы, хотя, надо признать, что в элитном районе Маленького Токио их было не так уж и много. Плюс Дин как обычно припарковался немного на отшибе, чтобы без проблем можно было выгрузить из машины оружие. Так что Винчестерам было обеспечено в некотором роде уединение – в самый раз, чтобы дать младшему брату пару советов… Единственно, Дин очень сильно сомневался, что упрямец Сэм им последует. Проклятье, да ему повезет, если мелкий вообще не пошлет его куда подальше за такое предложение!

– Тогда, может, стоит сделать так, чтобы у Сары просто больше не было повода до тебя дотрагиваться? – осторожно спросил старший Винчестер, боковым зрением внимательно наблюдая за малейшей сменой эмоций на лице брата. – Если ты четко дашь ей понять, что ваши отношения остались в прошлом, тебе уже не придется ежесекундно опасаться ее прикосновений. Думаю, после этого она сама начнет тебя избегать.

Как Дин и ожидал, Сэм возмущенно вскинулся, сверкая глазами с таким праведным гневом, словно ему предложили не порвать с девушкой, а, как минимум, продать ее в гарем восточного шейха:

– Ты хочешь, чтобы я сказал Саре, что бросаю ее? – почти угрожающим тоном уточнил мелкий, недоверчиво глядя на старшего брата. Однако, Дин готов был поклясться, что в глубине сверливших его ореховых глаз мелькнуло что-то подозрительно похожее на облегчение.

– Тебе не кажется, что это слишком громко звучит? – он легонько толкнул Сэма локтем, решив, что с драмой на сегодня пора завязывать. – Лично я не припомню, чтобы вы с Сарой давали друг другу какие-то обещания, когда мы уезжали из Нью-Йорка. И за все это время вы ни разу не перезванивались… Сэмми, это не те отношения, к которым подходят слова “порвать”, “бросить” или “расстаться”!

– А если я хочу, чтобы они были такими? – без особого энтузиазма заявил брату Сэм. – Я имею ввиду, настоящими.

– Мало ли, может, я тоже хотел бы сохранить то, что было у меня с Кэсси, – пожал плечами Дин, мимолетно подумав, что уже давно не ощущает прежней горечи из-за безвозвратно потерянной любви. – Но она верно тогда сказала… я знаю, ты наверняка слышал… Нужно смотреть на вещи реально! У нас с Кэсси не было никаких шансов, при моем-то образе жизни, – он выразительно похлопал ладонью по полному оружия багажнику. – И если ты собираешься остаться в деле, как говорил, то у вас с Сарой тоже ничего не получится. Семейная жизнь – это не для охотников!

– Разве муж Эллен не был охотником?

– Очевидно, он как раз то исключение, которое подтверждает правило. Назови мне еще хотя бы одного женатого охотника!

– Ну…

Так и не дождавшись ответа от безрезультатно рывшегося в памяти брата, Винчестер-старший победно прищелкнул пальцами:

– Не мучайся, кроме какой-то охотящейся вместе семейной парочки, про которую упоминал Бобби, больше никого нет. И вообще, братишка, что-то нас понесло не в ту степь. Речь шла о тебе и Саре… – чуть оживившийся было, Сэм снова мгновенно сник, и Дин поспешил ободряюще похлопать его по плечу. – Не подумай, что я опять пытаюсь решать что-то за тебя, но давай смотреть правде в лицо. Будущего у вас двоих все равно нет, и если ты разрубишь этот узел сейчас, то сможешь достойно выкрутиться из сложившейся ситуации. Во-первых, Сара больше не будет тебя обнимать, а во-вторых, она все равно расстроится и обидится, а значит, перестанет о тебе беспокоиться и выяснять, что не так… Согласись, это выход!

– Выбирать меньшее из двух зол? – горько усмехнулся Сэм, сердцах пиная лежавший у его ног пакет с солью. – Это несправедливо, Дин!

– Не люблю говорить банальности, но жизнь вообще несправедливая штука, Сэмми… – поддав носком ботинка второй мешок, Дин соскочил с багажника Импалы и бросил взгляд на стремительно темнеющее небо. – Что-то мы с тобой заболтались, старик! Защитные круги за пять минут не делаются, да и мне неплохо бы заранее осмотреться возле дома Такеучи.

Как ни старался он произнести это с должным азартом, на сей раз откровенная фальшь в его голосе от Сэма не ускользнула. Глаза брата тут же наполнились знакомой тревогой, и Дин едва подавил тяжелый вздох, готовясь отбиваться от очередной попытки препарировать его страхи и комплексы. Но, по ходу, разговоров по душам на сегодня хватило даже Сэму! Он – вот чудо из чудес – молча наградил старшего брата понимающим взглядом и в свою очередь сполз с багажника:

– Ты прав, хватит разводить сопли! – Сэм поднял с земли сумку со снаряжением и с каким-то ожесточением забросил ее на плечо. – У нас есть работа…

– Вот это мой мальчик…

Совместными усилиями Винчестеры перетащили мешки с солью и оружие в дом, и Дин, чувствуя, как его решимость предоставить Сэма самому себе с каждой секундой тает, словно снег под солнцем, поспешно ретировался в машину и, не теряя времени, направил свою детку к владениям Такеучи. Припарковавшись чуть в стороне от ворот, на холме, с которого отлично просматривались и сад, и особняк, он привычно обошел периметр со сканером, выискивая признаки чего-нибудь сверхъестественного, однако вокруг царила такая тишь да гладь, что Винчестер даже засомневался на секунду, правда ли здесь замешана какая-то нечисть. Кто знает, а не является ли смерть Хаджиме Томо и членов семейства Такеучи всего лишь местью какого-нибудь любителя экзотических животных, хорошо подкованного в вопросах взлома?

Дин прекрасно понимал, что, впервые в жизни тайно желая, чтобы дело оказалось не по их с братом части, он просто-напросто занимается самообманом. Только сверхъестественные существа умеют ходить сквозь стены, только они вызывают своим присутствием электромагнитные помехи. И уж тем более никакой хищник не способен за десять секунд обглодать человеческое тело практически до костей!

И потом, датчик ЭМП все-таки показал присутствие паранормальной активности – на воротах, которые Дин оставил напоследок. Единственное, в чем он не был уверен, вызваны ли эти колебания визитом духа-каннибала, или же все дело в магическом поле, созданном висевшей там странной композицией, состоявшей из соломы, сосновых веток, картонной маски и непонятного предмета, похожего на маленькие грабли. Больше всего это смахивало на какой-то амулет, и если уж на то пошло, нечто подобное Винчестеры заметили еще на воротах особняка Томо. Сэм при виде этого “украшения” одобрительно покивал, как и чуть позже, кстати, когда они проходили мимо висевшей на крыльце “музыки ветра”, об изначальном предназначении которой не слышал, наверно, только глухой. Так что по всему выходило, что на въездах в оба особняка повешены мощные обереги, но вот кем и, самое главное, когда – это был большой вопрос! Ведь Макото Такеучи и его сестра погибли как раз в собственном доме.

Дина так и подмывало позвонить под этим предлогом Сэму, но его рука и без того постоянно тянулась к телефону, чтобы узнать, все ли с братом в порядке. Решив, что за последние два дня он уже достаточно опозорился перед мелким, выставив себя истериком и паникером, Винчестер-старший раз за разом обрывал эти поползновения, но чем дальше, тем сильнее скреблись у него на душе злющие черные кошки. Не имея обыкновения притворяться наедине с собой, Дин ни секунды не сомневался, что его беспокойство за Сэма рано или поздно одержит верх над упрямством и гордостью, но, тем не менее, продолжал тянуть до последнего. Вернувшись в машину, охотник устроил включенный сканер ЭМП на приборной панели и, поерзав минут пять, как на иголках, потянулся на заднее сидение за термосом с кофе. Это было что-то вроде договора с самим собой – он свяжется с братом, как только допьет свой стаканчик “Экспрессо”. Но Сэм позвонил ему сам.

Всегда отличавшийся крепкими нервами Дин аж подскочил на сидении и чуть не облился кофе, когда сотовый в кармане куртки запиликал до боли знакомой мелодией.

– Сэмми?! – выдохнул он, поспешно прижимая трубку к уху ставшими вдруг холодными и влажными пальцами. – Что-то случилось?! Ты в порядке?!!!

Сэм не отвечал, наверно, секунды две, и за это время Дин чего только не успел себе напридумывать: от все-таки случившегося у мелкого нервного срыва до нападения чертовой твари, умудрившейся как-то преодолеть оба защитных круга.

– Да, я в порядке… – наконец, произнес Сэм, и хотя его голос звучал устало и напряженно, Винчестер-старший не услышал в нем ни сдерживаемых слез, ни подавляемой боли. – Просто решил позвонить… узнать, не сожрал ли тебя еще какой-нибудь дух-людоед!

Вздох облегчения Дину удалось подавить, но чтобы справиться с комком в горле понадобилось даже не две, а целых три секунды:

– Нет, но это скоро сделают комары, – заметил он с тихим смешком, одновременно тронутый и смущенный звонком брата.

Скорее всего, Сэм тоже за него беспокоился, но Винчестер-старший готов был руку дать на отсечение, что позвонил мелкий лишь для того, чтобы услышать его, Дина, голос. А еще, первым набрав номер брата, Сэм вроде как позволил ему сохранить лицо, за что Дин был в глубине души младшему искренне благодарен... Хотя Сэму об этом было знать совсем не обязательно. Может, он и нуждался в поддержке старшего брата, чтобы справиться с обрушившимся на него кошмаром, но это отнюдь не означало, что Дин готов был по малейшему поводу разводить “розовые сопли”.

– Да, в Калифорнии комары, как вампиры, – хмыкнул в ответ Сэм с непонятной ностальгией в голосе. – Знаешь, студенческое братство, в котором я состоял, когда учился в Стэнфорде, однажды отправили на борьбу с пожарами. К огню нас, разумеется, и близко не подпускали; в основном мы работали над созданием заградительных полос. Жили в лесу, ночевали в палатках в компании комарья и мошек... С тех пор я возненавидел вылазки на природу еще больше, если это, конечно, вообще было возможно после папиных попыток сделать из нас заправских бой-скаутов!

– И не говори! Эх, были времена … – теперь уже и Дин мечтательно, но в то же время грустно улыбался, вспоминая ночевки в лесу и марш-броски по пересеченной местности, которые отец устраивал им с Сэмом в качестве тренировок, а заодно и своеобразной терапии. Причем старшего сына он лечил от излишнего рвения к охоте, а младшего от привычки на каждом углу видеть сверхъестественное. Сэмми уже тогда дни напролет просиживал в библиотеках, штудируя периодику и подыскивая для отца новые дела, но знаний ему на ту пору еще не хватало, и мелкий частенько попадал пальцем в небо. Улыбнувшись, словно Чеширский кот, Дин самым невинным голосом поинтересовался: – Кстати, как ты смотришь на то, чтобы, закончив это дело, смотаться в Миннесоту, поохотиться на Йети?

– Ха-ха. Очень смешно! – сварливо откликнулся Сэм, очевидно, не хуже брата помнивший, как, натолкнувшись на статью об исчезновении туристов в миннесотских лесах, он битый час с пеной у рта доказывал отцу, что в этом деле замешан Снежный Человек.

Как выяснилось позже, без сверхъестественного там действительно не обошлось – к пропаже людей приложил лапу вышедший из спячки вендиго, и в дневнике Джона с тех пор появилась новая заметка. Но Дин, несмотря ни на что, никогда не упускал случая подразнить мелкого по этому поводу, и даже прозвал Йети, когда в подростковом возрасте тот вымахал, словно каланча, и вечно забывал стричь свою лохматую шевелюру... Хотя, надо признать, с тех пор ситуация не слишком изменилась. Если Сэм и мог похвастаться приличной прической во время учебы в Стэнфорде, то это наверняка целиком и полностью было заслугой Джессики.

– Ты просто завидуешь моему чувству юмора, – поддел брата старший Винчестер, уже не в первый раз подумав, что неплохо бы им разориться на настоящую парикмахерскую. Следуя примеру отца, даже в самые трудные времена не пренебрегавшего своей внешностью, Дин долгое время носил довольно стильную стрижку. Но в обществе Сэма, вихры которого не поддавались ни расческе, ни самым стойким средствам для укладки, остатки былой роскоши быстро превратились в натуральный армейский “ежик”. И хотя охотник был уверен, что сможет сводить с ума цыпочек, даже побрившись наголо, это отнюдь не означало, что он отказался бы от дополнительного преимущества в виде эффектной прически.

– Если я чему и завидую, Дин, так это твоему фантастическому самомнению! – спустил его с Небес на Землю младший братец. – Лучше скажи, ты нашел что-нибудь?

– Ничего, здесь тихо, как на кладбище. Никаких ЭМП, разве что немного фонит странный оберег на воротах. Точно такой же мы видели у Томо.

– А, это кумадэ, что дословно означает “медвежья лапа”[2], – немедленно оживился попавший в свою стихию Сэм. – Действительно, защитный амулет, но, как и “музыка ветра” сам по себе он бесполезен. Эти обереги охраняют только двери, на которых они повешены, но духи, сам понимаешь, редко пользуются центральным входом!

– Интересно тогда, какая добрая душа повесила их на ворота Томо и Такеучи? – уже всерьез насторожившись, нахмурился Дин. – Насколько я понимаю, эти штуки-дрюки далеко не столь популярный элемент декора, как колокольчики. Вряд ли их можно купить в первой попавшейся фэн-шуйной лавке.

– Японцы очень суеверные люди, Дин, – не слишком уверенно возразил Сэм. – И потом, у каждого народа свои традиции. В Японии кумадэ такая же обыденная вещь, как в США рождественские веночки.

– Так то в Японии, а здесь они висят только на двух воротах! Я специально осмотрел все ближайшие особняки.

Сэм помолчал пару секунд, потом обронил лаконичное: “Не отключайся”, и, судя по звукам, куда-то потопал. Немного погодя старший Винчестер снова услышал его голос, звучавший на этот раз чуть в отдалении и как-то приглушенно; похоже, мелкий держал трубку в опущенной руке и зажимал динамик пальцами. Слов было не разобрать, но Дин прекрасно все понимал и по интонациям – сказывался опыт, приобретенный больше двадцати лет назад. Ведь Сэмми не всегда умел говорить, а его старший брат не был телепатом.

– Сандра и Каору не могут сказать, когда кумадэ появилась у них на воротах, – отрапортовал Сэм полминуты спустя. – Но не раньше двух-трех дней назад точно.

– То есть уже после гибели Макото и, возможно, Хаджиме тоже! – Дин задумчиво посмотрел на виднеющийся, как на ладони особняк Такеучи. – Это что же получается, какой-то неизвестный доброжелатель, додумавшийся, что наши якудза пошли на корм духам, решил позаботиться об их семьях и повесил на ворота эти ку… “медвежьи лапы”?

– Похоже на то. Думаешь, еще один игрок?

– Вряд ли, – хмыкнул Дин, – скорее уж какой-нибудь помешанный на суевериях чудик из тех, для кого даже случайно упавшая ваза выглядит проделкой полтергейста, – мелкий на другом конце линии усмехнулся, видимо, тоже вспомнив незадачливых духоловов с сайта Hellhoundslair dot com. – Охотник придумал бы что-нибудь понадежнее жалкого амулетика на воротах.

– Не такой уж он и жалкий, – возразил Сэм, – просто кумадэ нужно использовать в сочетании с другими методами защиты… Послушай, – он как будто замялся, – меня тут ужинать зовут.

– А чего так уныло? Ты только представь, настоящая домашняя стряпня… ммм! – Дин восхищенно причмокнул, припустив в голос немного зависти. – А у меня здесь только кофе и бутерброды.

– Да, домашняя стряпня… А в качестве бонуса – эти кошмарные палочки для еды и пристальное внимание Сары!

– Ты еще не говорил с ней? – тут же выпрямился в кресле старший Винчестер.

– Нет, пока не успел, – со смесью облегчения и разочарования откликнулся Сэм. – Вокруг меня все время вертелся Кейске. Похоже, малыш полностью пришел в себя, и ему, понятное дело, стало очень интересно, как живут настоящие супергерои, то бишь охотники за нечистью… – из трубки к удивлению Дина неожиданно послышался сдавленный смешок. – У Каору, кстати, тоже проявился поразительный интерес к этой теме. Хотя, должен сказать, она расспрашивала в основном не о нашей работе, а о тебе и твоей личной жизни!

– Боже, сохрани нас от влюбленных соплюх…– простонал Дин, однажды едва не загремевший за решетку из-за того, что цыпочка, которую он клеил в баре, оказалась несовершеннолетней. – Ладно, Сэмми, иди уже за стол и лопай все, что дадут… Эй, и не забудь выпить свою отраву! – спохватился он, вспомнив о прощальном напутствии Бобби. – Надеюсь, после этого на твоих косточках появится хоть немного мяса.

Сэм, во время их разговора явно ощутивший вкус к жизни и, соответственно, вернувший врожденную вредность, снова приглушенно фыркнул:

– Знаешь, Дин, в свете того, что где-то рядом бродит плотоядная тварь, твои слова звучат несколько… неуместно.

– Укуси меня! – довольно ухмыльнулся старший Винчестер и, не дожидаясь ответа, повесил трубку. Пусть черепашьими темпами, но жизнь, определенно, начинала налаживаться.

__________________________

[1]Анасази (“древние чужаки”) – это племя индейцев Навахо. Их защитные символы Дин использует в серии 1.02 “Вендиго”

[2]Кумадэ (“медвежья лапа”) – японский амулет, отгоняющий нечистую силу. Состоит из рисовой соломы, сосновых веток, картонной маски и странного предмета, похожего на грабли. Это и есть медвежья лапа.

 

* * *

Веселье началось около полуночи! Шел уже примерно третий час ночного бдения Дина под окнами Юи Такеучи, когда тяжелые, украшенные изображениями драконов ворота вдруг распахнулись, и с территории особняка вылетела черная спортивная Тойота с совершенно сумасшедшим тюнингом. Одна аэрография[1] на бортах и капоте чего стоила, не говоря уже о массивном обвесе, замысловатом “спойлере” на багажнике и красноватом свечении из-под шасси. Но Дину, не без основания считавшему себя знатоком хороших машин, прежде всего, бросились в глаза именно внутренние модификации. Учась в старших классах, он как-то подрабатывал в мастерской, специализирующейся на гоночных автомобилях, и за три месяца навидался столько “хот-родов”[2], что теперь с первого взгляда мог определить серьезно заряженную машину. Когда Тойтота стремительно и изящно развернулась, умудрившись выполнить при этом еще и высококлассный дрифт[3], Винчестеру-старшему оставалось лишь восхищенно присвистнуть, прикидывая, какая же уйма денег вбухана в оснащение этой черной красавицы. Форсированный двигатель, мощные тормоза, более жесткая подвеска и, наверняка, масса других внешне малозаметных изменений…

Импала после капитального ремонта тоже не жаловалась на технические характеристики – у Бобби, как выяснилось, были связи не только среди охотников, и он, желая хоть чем-нибудь порадовать совершенно разбитого отцовской смертью Дина, сумел раздобыть для его малышки самые лучшие детали. Но как бы старший Винчестер не идеализировал любовь всей своей жизни, даже он, скрепя сердце, вынужден был признать, что у Шевроле 1967 года выпуска и у этой явно новехонькой “супердетки” совершенно разные весовые категории… Впрочем, кому-то нравятся вешалкоподобные манекенщицы с кукольными лицами, а кто-то предпочитает игривых барменш, у которых есть за что подержаться. Как говорится, на вкус и цвет…

Кстати, о цыпочках! Девушка, сидевшая за рулем этой навороченной тачки, при других обстоятельствах, пожалуй, тоже могла бы поразить воображение Дина, но на сегодня с него явно хватило вызывающе одетых хорошеньких школьниц. Вообще-то, Юи Такеучи было около двадцати, однако ее мало что скрывающий костюмчик-матроска навевал невольные ассоциации со школьной формой японских девочек, которую Винчестер-старший как-то видел по телевизору. Но на старшеклассниц его уже лет десять как не тянуло, а незабываемая встреча с Каору в сочетании с воспоминанием пятилетней давности, по всей видимости, надолго теперь отбила интерес к особам, предпочитающим имидж “малолетка”.

С другой стороны, охотник был настроен против Юи с самого начала. Именно из-за ее несговорчивости он уже больше двух часов не находил себе места, переживая, как там Сэм. Вообще-то братья созванивались еще раз. На сей раз Дин сам набрал номер мелкого, решив, что с учетом сложившихся обстоятельств ему вполне простительно немного побыть параноиком. У Сэма все было в порядке, он уже разогнал своих подопечных по засыпанным солью комнатам и сейчас следил за периметром. Правда, с Сарой братишка так и не поговорил, и это вкупе с обеспокоенными взглядами девушки здорово его нервировало. Но здесь уже Дин был бессилен ему помочь. Конечно, он предпочел бы быть рядом с Сэмом, поддержать его… Однако вместо этого ему приходилось сначала в гордом одиночестве любоваться окрестностями, попутно сходя с ума от тревоги за младшего брата, а теперь - видимо, чтобы совсем не заскучать - еще и вспоминать навыки автомобильной слежки, потому что его объект понесло чёрте куда на ночь глядя!

Додумывал Дин уже на ходу, срываясь с места и вслед за Юи стремительно вводя машину в поворот. Скользить он, конечно, не умел, но свою детку чувствовал дай Боже каждому, и умница Импала отвечала хозяину тем же. Во всяком случае, проследить по улицам ночного Лос-Анджелеса за мчавшейся, словно на треке гоночной тачкой было для охотника вроде него, как два пальца об асфальт. Другой вопрос, что Дин никогда еще не испытывал такого искушения банально провалить слежку!

Из-за этой чертовки, которая вместо того, чтобы, как положено, сидеть дома и скорбеть по погибшим предкам, сорвалась не иначе, как на весьма популярные в Л.А. уличные гонки, он вынужден был оставить Сэм без подкрепления. Случись что, от дома Такеучи Винчестер-старший добрался бы за считанные минуты, а вот с другого конца города… Но как он сам сказал мелкому, выбора у них нет и не было, и теперь оставалось только до судорог сжимать пальцы на руле, мысленно умоляя неизвестно кого: “Пожалуйста! Пожалуйста, пусть пронесет… Пусть эта тварь явится за Юи, а не за кем-то из Томо! Пускай придет туда, где будет он, Дин…”.

Сэм, которому он отзвонился, едва убедившись, что девчонка не вокруг квартала кататься поехала, понятное дело, тоже не пришел в восторг, что Дин сорвался неизвестно куда один, без всякого прикрытия. Кажется, после фиаско в Беркитсвиле, он больше не считал хорошей идеей отпускать старшего брата охотиться в одиночку! Возможно, в этом и было здравое зерно – когда Сэм не прикрывал его спину, Дин собирал на своем пути все возможные ямки и шишки. Вспомнить хотя бы вендиго или тот подвал, где его ударило током… не говоря уже о не самой удачной охоте в Новом Орлеане…

В результате, чувствуя свою вину еще и за то, что заставил брата за себя волноваться, Дин прибыл к месту проведения гонок, мягко говоря, не в самом радужном настроении. Но это продлилось ровно до той минуты, пока Импала не влилась в пестрый, рокочущий поток гоночных автомобилей, спешащих к точке рандеву! Если бы в воображении старшего Винчестера и существовал какой-то эквивалент пресловутого Рая с девственницами, то там определенно нашлось бы место настоящему дрэг-рэйсингу[4]. Роскошные машины и не менее роскошные девушки, скорость, музыка, адреналин, ночь… Опустив стекло и вертя головой из стороны в сторону, словно ребенок, впервые попавший в Диснейленд, Дин чувствовал, как по губам против воли расползается совершенно дурацкая, восторженная улыбка. Определенно, какая-то справедливость в этой грёбаной жизни все-таки была! Маленькие радости, но иногда и их оказывается достаточно, чтобы разогнать окружившую тебя беспросветную тьму…

Правда, несколько минут спустя Винчестеру пришлось слегка поумерить свои восторги. Тойота Юи, словно змея петляла между крутых, навороченных тачек, протискиваясь там, где, казалось, не пройдет даже мотоцикл, и Дину пришлось хорошенько поднапрячься, чтобы не отстать от своей подопечной и при этом не поцарапать какую-нибудь шикарную машину стоимостью с десяток Импал. Правда, настоящих “хот-родов” здесь было немного - что и не удивительно, ведь в самом заезде обычно участвует всего несколько рэйсеров, иначе это будет уже не гонка, а аттракцион “Сталкивающиеся автомобили” для взрослых, причем не исключено, что со смертельным исходом. Но вот любители драйва, красивых машин и просто экстремальных тусовок все продолжали пребывать, и широкий проспект, выбранный в качестве трека, уже был забит так, что яблоку негде упасть. Впрочем, если Дин хоть что-нибудь понимал в дрэг-рэйсинге, весь квартал вот-вот должны были перекрыть, а затем выставить дозоры, предупреждающие о появлении полиции - уличные гонщики состояли не в лучших отношениях со стражами порядка.

Между тем, к немалому облегчению охотника, Юи, наконец, затормозила и с небрежной элегантностью припарковала свою Тойоту возле черной с багровым отливом Хонды с какой-то совершенно жуткой аэрографией на капоте. Клубок измазанных в крови щупалец или что-то в этом духе. Хозяин “хот-рода”, начищавший в это время хромированные колпаки на колесах, высокий молодой азиат в кожаном жилете на голое тело поднялся навстречу девушке, и та, едва успев выбраться из машины, буквально запрыгнула на него, обвив руками и ногами, словно лиана. Но не со страстью или похотью, а скорее отчаянно - так, словно пыталась спрятаться в объятиях своего парня, укрыться в них от боли и отчаяния.

Дин вздохнул и с легкой завистью проводил Юи взглядом. Наверно, в том, чтобы разделить вот так с кем-то тяжесть, лежащую на душе, действительно был смысл, но беда в том, что он не мог себе этого позволить. В том безумии, которое представляла собой их с Сэмом жизнь, подобная слабость была для Винчестера-старшего слишком большой роскошью! Ради брата он всегда должен быть сильным, уверенным в себе… несгибаемым и небьющимся, потому что вера в это на самом деле нужна Сэму гораздо больше, чем взаимопонимание и духовная близость или чего он там добивается, раз за разом пытаясь вызывать Дина на откровенность…

- Эй, чувак, отличная у тебя тачка! Выпуск шестьдесят седьмого?

Не без труда вынырнув из своих мыслей, охотник, тем не менее, мгновенно повернулся на окликнувший его голос. Ценитель классических автомобилей оказался невысоким, кряжистым мулатом явно с примесью мексиканской крови. Как и Дин, он стоял, прислонившись к борту своей машины - серьезно модифицированной, но при этом сохранившей все оригинальные преимущества Шевроле Импалы 1958 года выпуска.

- Так точно, шестьдесят седьмого, - не без гордости ухмыльнулся Винчестер и, оглянувшись на Юи, все с тем же переходящим в страсть отчаянием целующуюся со своим бой-френдом, подошел поближе к этой праматери всех Импал. – Твоя, кстати, тоже ничего! – не удержавшись, он восхищенно погладил алый лакированный бок почти разменявшей полтинник стальной красавицы. Машина была в безукоризненном состоянии, не говоря уже о высококлассном тюнинге.

-Всего лишь “ничего”? – возмущенно хмыкнул парень, но, судя по его самодовольной ухмылке, как в зеркале повторяющую ту, что пару секунд назад появилась на лице самого Дина, восторженные огоньки, вспыхнувшие в глазах охотника, не остались для него незамеченными. – Приятель, ты слеп, как крот! Моя Ева, между прочим, из самой первой партии… Но если тебя это не впечатляет, может, заглянешь под капот?

Ева?!.. С готовностью откликнувшийся на столь заманчивое предложение Винчестер еле подавил предательскую улыбку. Какая жалость, что здесь нет Сэма! Мелкий не устает стебаться по поводу того, что Дин слишком уж одушевляет свою детку. Посмотрел бы он на этого типа… Вообще-то, для самой первой Импалы, сошедшей в 1958 году со сборочного конвейера “Дженерал Моторс”, прозвище Ева подходило, как нельзя более кстати, но после детского знакомства с фильмом Стивена Кинга “Кристина” о Плимуте Фьюри, одержимом злым духом, даже Дин и тот стал относиться к машинам с именами без особого восторга... Впрочем, предрассудки предрассудками, а сейчас никакая сила на свете не оттащила бы его от еще теплого после недавнего пробега чрева красной Шевроле.

- Детройтский движок! – с уважением присвистнул Винчестер, склоняясь над открытым капотом. – Сколько “лошадей”?

- Девятьсот. Зверь-машина! – темнокожий гонщик любовно погладил ксеноновую фару Импалы, смахивая с нее несуществующую пыль. – На соревнованиях для классических моделей всегда берет первые места.

Уловив в голосе парня нотки сожаления и проследив за его взглядом, устремленным на припаркованный рядом темно-синий “ход-род”, Дин понимающе кивнул головой. Автомобили настоящих рэйсеров все, как один были оснащены системой впрыска закиси азота, благодаря которой он летали просто на фантастических скоростях. Если сопровождавшие подобную езду перегрузки выдерживала не каждая новая гоночная машина, то, что уж говорить о старушке Шевроле! Обидно, конечно…

Но посочувствовать хозяину алой Импалы Винчестер уже не успел – реальность, как обычно, напомнила ему о себе хорошим пинком под зад. Первой ласточкой стал внезапно захлебнувшийся попсовой “Not gonna get us” приемник соседней машины. Потом замигали фонари, застрекотал в кармане датчик ЭМП, и стремительно крутанувшийся вокруг своей оси Дин успел увидеть, как с губ красивой японки, сидевшей на капоте разрисованной щупальцами Хонды, срывается облачко пара. Вот только девушка эта была отнюдь не его подопечной. Ни Юи, ни ее приятеля в поле зрения охотника вообще не наблюдалось!

Проклиная себя на все лады и в панике оглядываясь по сторонам, Винчестер бросился обратно к своей машине. Куда эти двое успели подеваться за те полминуты, что он, как мальчишка, пялился на роскошную тачку? Только бы им не приспичило перепихнуться в каком-нибудь в укромном уголке! Сверхъестественные твари обычно не проявляют себя при большом скоплении народу, они выжидают, кружат неподалеку, но стоит их жертве хоть на минуту оказаться в одиночестве, и все, пиши пропало. А он-то… Проклятье, ну какой идиот! Лоханулся, словно желторотый новичок, впервые выбравшийся на охоту. Он должен был глаз с этой парочки не сводить и костьми лечь, но не дать им уйти с полной людей улицы!

Внезапно свет перестал мигать, и со стороны возмущенно галдящей толпы снова послышались смех и шутки. Но Дина это внезапное затишье перед бурей наоборот заставило превратиться в комок оголенных нервов. Его опыт подсказывал, что мстительный дух не мог уйти просто так! Нечисть готовилась к нападению, можно сказать, вышла на финишную прямую, и если прямо сейчас что-нибудь не сделать… Дерьмо! Нет, ну как он мог это допустить?..

Сдавившее грудь напряжение и стук молоточков вины в голове, казалось, достигли своего апогея, когда лихорадочно метавшийся по улице взгляд старшего Винчестера случайно зацепился за щель между домами, что-то вроде крошечного проулка, на стенах которого двигались тени… Вполне определенным образом двигались - в древнейшем танце, и эти па были Дину также хорошо знакомы, как мягкая, полной сдерживаемой энергии поступь охотника и надежная тяжесть оружия в руках. Очевидно, Юи со своим парнем уединились отнюдь не для приватной беседы!

Электромагнитные поля снова взбесились, сканер на поясе взвыл дурным голосом, и Винчестер, схватив с заднего сидения Импалы завернутый в тряпку дробовик, со всех ног бросился в проклятый переулок. В глубине души Дин уже знал, что он катастрофически, непоправимо опаздывает. Инстинкт и опыт подсказывали охотнику – все, момент настал! Тварь нападет здесь и сейчас, и он, как бы быстро не бежал, перебрасывая тело через капоты попадавшихся на пути машин и сбивая с ног зазевавшихся гонщиков, уже ничего не успеет сделать.

Всех не спасти… Прошли годы, прежде чем Винчестер-старший научился жить с этим, хотя одна роковая ошибка, совершенная в юности, до сих пор не давала ему спокойно спать по ночам… Теперь на совести Дина были смерть отца и тот ад, через который прошел Сэмми. И он не мог, просто не мог допустить, чтобы по его вине погиб еще один человек! Даже если это означало совершить невозможное…

В проулке что-то мелькнуло, и душераздирающий женский крик, ввинтившийся в уши охотника, подобно воплю банши, практически слился с грохотом выстрелившего дробовика. Между домами было темно, как у негра в заднице, и Винчестер прекрасно осознавал, что палит наугад. Не то, чтобы он не умел спускать курок, ориентируясь исключительно на звук или собственное чутье, но до места нападения оставалось еще около полусотни метров, а Дин стрелял на бегу и вдобавок посреди полной улицы народа.

Паника всколыхнула наэлектризованную толпу, вспыхнув мгновенно, словно бензин от небрежно брошенной спички. Ошалевшие от страха, ничего не понимающие люди с воплями заметались между машинами, налетая друг на друга, сбивая с ног и опрокидывая на землю. Сделать второй выстрел в таких условиях было просто физически не возможно, и Дин, матерясь сквозь зубы, припустил к переулку еще быстрее, хотя секунду назад ему казалось, что он и так выжимает из своего бедного тела все, на что оно способно. В конце концов, он же не Сэмми с его длинными ножищами, чтобы бегать, словно гепард по прерии… Хорошо хоть пространство вокруг охотника мгновенно расчищалось, стоило только людям заметить в его руках угрожающий абрис оружия!

Дин влетел в переулок, на ходу вынимая фонарик, но, так и не успев его включить, снова спустил курок. Тусклого света, проникающего между домами с улицы, оказалось вполне достаточно, чтобы разглядеть пульсирующее, аморфное облако, угрожающе нависшее над распростертой на земле человеческой фигурой. Патроны из соли, как всегда подействовали безотказно, и взвывшего на ультразвуке призрака развеяло по ветру клочьями серого тумана. Но охотник уже знал, что пришел слишком поздно… Вопрос в том – насколько!

Зажав фонарик в зубах и на ходу перезаряжая оружие, Дин с зашедшемся, как безумное сердцем бросился к телу Юи. Нога тут же зацепилась за что-то мягкое, и он едва не полетел на землю, споткнувшись о приятеля девушки, лежавшего на земле почти в самом начале переулка. Парень был без сознания, а его грудь выглядела так, словно в нее с полдюжины раз выпустил когти огромный тигр. Виновато поморщившись, Дин машинально прижал руку к собственному торсу. После памятного приключения в Рузевельтской психушке он еще долго не мог спать на животе, не говоря уже о том, чтобы просто вдохнуть полной грудью. Так вот, значит, куда ушел первый заряд соли… Хотя духа Винчестер, должно быть, все же зацепил, иначе от Юи бы сейчас остались только обглоданные косточки.

Дину показалось, что с его души упал не камень, а целая бетонная плита, когда он увидел, что девушка дышит. Призрак таки добрался до нее - почти все тело несчастной покрывали рваные, кровоточащие укусы, но, главное, она была жива… Жива! Господи, благодарю тебя!!! Датчик ЭМП на поясе молчал, свидетельствуя о том, что чертова тварь убралась восвояси, и Винчестер потянулся к телефону, понимая, что Юи срочно нужна квалифицированная медицинская помощь. Но стоило охотнику отложить дробовик в сторону и вытащить из кармана куртки мобильник, как полузакатившиеся глаза девушки внезапно распахнулись, наполненные болью и нечеловеческим ужасом. Дин придвинулся ближе, надеясь ее успокоить, но эффект от его движения оказался прямо противоположный. Истерзанное тело Юи испуганно сжалось, забилась в агонии, и Винчестер еле успел перехватить ее руки и прижать девушку к земле, не давая ей причинить себе еще больший вред.

-Тише, тише… - зашептал Дин, понимая, что охваченная паникой Юи видит сейчас перед собой не его, а оскаленную пасть голодного духа. – Все хорошо! Я прогнал его… Не шевелись, я сейчас вызову “скорую”…

Но он так и не успел вытащить свой сотовый. Угрожающее движение, почудившееся охотнику за спиной, заставило его инстинктивно дернуться в сторону, уходя с “линии огня”, но было уже слишком поздно. Раздался странный, смутно знакомый хлопок, и острая, обжигающая боль вгрызлась в левый бок чуть ниже ребер. Однако все, о чем Дин мог думать в ту секунду, так это почему же не сработал датчик ЭМП!

__________________________________________________

[1]Аэрография (аэробрашинг) – это техника нанесения изображения на различные поверхности жидким или порошкообразным красителем при помощи сжатого воздуха. Помимо автомобилей аэрография наносится на мотоциклы, защитные шлемы, сноуборды и скейтборды, а также на компьютеры, мобильные телефоны, стекло, мебель, ткань…

[2]Хот-род – дословно “огненная тачка”, т.е. серьезно, чаще всего экстремально модифицированная гоночная машина.

[3]Дрифт (дрифтинг) - особая техника выполнения поворота, демонстрирующая наивысший контроль над машиной и управлением. Это точно выверенные нажатия на педаль газа, призванные удерживать заднюю ось в состоянии заноса и вхождение в повороты в таком состоянии.

[4]Дрэг-рэйсинг (drag racing) – ускорение по прямой, гонки на короткую дистанцию на автомобилях или мотоциклах. Так же он известен, как стрит-рэйсинг, уличные гонки, и представляет собой целую экстремальную автомобильную культуру, пусть и полулегальную.

 

* * *

Для Сэма было не в новинку вести наблюдение, с комфортом расположившись перед мониторами камер слежения. Во время учебы в Стэнфорде, прежде чем устроиться “мальчиком на побегушках” в крупную юридическую фирму, он некоторое время подрабатывал охранником в торгово-развлекательном центре и насмотрелся там такого, что героям реалити-шоу “Большой брат”[1] оставалось только нервно курить в сторонке… Впрочем, теперь Винчестер-младший благодарил Бога, что это был хотя бы не клуб. С некоторых пор он возненавидел их даже больше, чем Дин больницы!

Сделав пару глотков горячего каппучино и уже в который раз мысленно отдав должное людям, установившим в комнате для охраны кофемашину, Сэм принялся за очередной видеомониторинг владений Томо. Камеры слежения были понатыканы здесь, кажется, на каждом квадратном метре! Черт, они даже в спальнях были установлены, хотя изображение оттуда и не транслировалось на экраны за исключением так называемых кризисных ситуаций, определявшихся какой-то жутко сложной программой, реагирующей на подозрительные звуки или появление в комнатах неучтенных движущихся объектов.

Работу этой системы охотнику продемонстрировали во всей красе – Кейске, как и всякий ребенок обожавший разрушения, с грохотом уронил на пол этажерку со старыми игрушками, а Каору, в которой явно пропадала будущая великая актриса, очень достоверно изобразила жертву удушения. Камеры в обоих случаях мгновенно включились! Оставалось надеяться, что и визуальные датчики, реагирующие на любые движения, которые могут быть идентифицированы, как опасность, тоже не подведут, потому что иначе Сэм просто не представлял себе, как он сможет выполнить свою работу. Что и говорить, наблюдение за садом и так называемой “неприватной” зоной особняка с помощью камер слежения можно было назвать охраной потенциальных жертв нечисти только с о-о-очень большой натяжкой. Но, увы, других вариантов у Сэма просто-напросто не было, разве что он связал бы своих подопечных по рукам и ногам или, как минимум, напоив снотворным, уложил рядочком на диванах в гостиной.

Они с Сарой до хрипоты убеждали Сандру и Каору устроиться на ночь в одной комнате под его, Сэма, присмотром, но любые их уговоры были этим дамочкам все равно, что об стенку горох. Какой бы странной не выглядела смерть Хаджиме Томо, насколько бы серьезно, на первый взгляд, его жена и дочь не обсуждали с охотниками теорию о нападении мстительного духа, как выяснилось позже, ни та, ни другая до конца им так и не поверили. Не имеющая ответов, разбитая горем Сандра пошла на поводу у сестры и позволила Винчестерам остаться, но это отнюдь не означало, что члены семьи Томо собирались играть по их правилам.

Никто в этом доме не желал жить, словно на осадном положении, и Сэму стоило немалых трудов уговорить Сандру хотя бы отпустить на ночь прислугу и позволить ему окружить несколько комнат солевой границей. Ванные в этот список, понятное дело, не попали, и пока женщины принимали душ, младшему Винчестеру ко всему прочему пришлось сидеть у них под дверями в обнимку с дробовиком и словно какому-нибудь извращенцу прислушиваться к доносящимся изнутри звукам. Мало того, что в охотничьей карьере Сэма это было достаточно новое впечатление, так еще и мысли, волей-неволей лезущие в голову при подобном соседстве, в его нынешнем состоянии душевному покою определенно не способствовали.

А уж стоило ему немного дать волю фантазиям, как соблазнительный, но до этой секунды довольно абстрактный образ обнаженной черноволосой женщины обрел нечеловечески прекрасные черты, которые Винчестер-младший теперь каждую ночь видел в своих сводящих с ума кошмарах. Хорошо еще, что во время очередного приступа рядом с ним никого не было! Объяснить, почему он сидит на полу, бледный, дрожащий, и раскачивается из стороны в сторону, еле сдерживая слезы, было бы достаточно затруднительно, а Сара и так уже что-то подозревала. Неудивительно, впрочем, после того, как Сэм весь вечер старательно ее избегал, не говоря уже о том, что превращение нормального, полного жизни парня в изможденного и мрачного неврастеника насторожит кого угодно!

Он так и не решил до конца, последует ли совету Дину, хотя, надо признать, все, о чем говорил Сэму старший брат, звучало логично, и, самое главное, очень заманчиво. Знакомство с Сарой оставило после себя нежные, волнующие воспоминания, но он и, правда, никогда всерьез не задумывался о возможности новой встречи. А потом умер отец, и младшему Винчестеру пришлось окончательно распрощаться со своими надеждами на возвращение к нормальной жизни. Даже если им и удалось бы каким-то чудом найти и уничтожить Желтоглазого, оставался еще Дин, который во время их разговора в чикагском мотеле выразил свои планы на будущее достаточно четко: “Это никогда не закончится. Придут другие… Всегда будет на что охотиться”. Брат избрал свой путь раз и навсегда, и после всего, что они вместе пережили, Сэм скорее бы умер, чем позволил Дину пройти это в одиночку.

А подобный расклад, чтобы там Винчестер-младший не говорил про семейных охотников, не оставлял для них с Сарой ни малейших шансов! Наверно, девушка и сама это понимала, может быть, даже лучше Сэма, иначе хоть раз, но дала бы о себе знать за прошедшие несколько месяцев. Не тот у нее был характер, чтобы стесняться первой позвонить парню. Вспомнить хотя бы, как устав ходить вокруг да около, она буквально вытянула из охотника признание, что действительно ему не безразлична…

Их отношения были иллюзией, и в нынешней ситуации Винчестеру-младшему это было только на руку. Но все равно расставаться с мыслью о том, что кто-то где-то тебя любит и ждет, оказалось неожиданно больно. А еще такой разрыв здорово отдавал трусостью, и будь Сэм уверен, что сможет справиться с собой и не показать Саре, насколько ему на самом деле плохо, он никогда бы не пошел у Дина на поводу… Господи, да если бы вся эта история с духом-людоедом случилась полтора месяца назад, Сэм наверняка поддался бы, наконец, на уговоры старшего брата и позволил себе зайти с Сарой гораздо дальше, чем просто поцелуи! И он уж точно не сидел бы сейчас, растравливая свои комплексы, а скорее мучился бы от искушения взломать пароль, не позволяющий вручную подключиться к камере слежения в спальне Сары.

Припомнив свое попахивающее вуайеризмом дежурство под окнами Мэг, Сэм смущенно зарылся пальцами в волосы. Хорошо еще, что ему хватило ума не рассказывать про камеры Дину, когда тот звонил, а то со старшего братца вполне сталось бы обозвать его чем-нибудь похлеще маленького извращенца… Хотя, с другой стороны, Дин мог и промолчать – если вспомнить, как он весь месяц трясся над Сэмом, боясь ранить его неосторожным словом. Иногда младший Винчестер едва сдерживался, чтобы не крикнуть брату: “Хватит! Перестань вести себя со мной так, словно я вот-вот рассыплюсь на куски”, но духу сделать это ему так ни разу и не хватило. Потому что стоило Дину забыться и на самом деле ляпнуть что-нибудь этакое, как Сэму казалось, будто его со всего маху двинули в пах!

И все-таки, как бы неуютно временами ему не было рядом с братом, и насколько бы сильно не хотелось иногда послать того куда подальше, чтобы не видеть больше этого виноватого взгляда, полного неловкости и сострадания, Сэм ни за что не променял бы общество Дина на столь вожделенное порой одиночество. Вот и сейчас он чего бы только не отдал, чтобы старший был рядом, поддерживал и страховал его! Конечно, это было чистейшей воды эгоизмом и потаканием собственным глупым страхам, ведь если кому и угрожала опасность из-за того, что им пришлось разделиться, так это Дину. Он-то в отличие от младшего брата не сидел сейчас, попивая кофеёк, в мягком крутящемся кресле под надежной защитой круга из соли.

Но Сэму, черт побери, нужен был Дин! По сотне разных причин, приоритетность которых в каждый конкретный момент зависела от его скачущего, словно кенгуру, настроения… Например, только его брат знал, на какие кнопки нужно надавить, чтобы любая женщина стала послушной, как овечка, и выполнила все их требования… Вообще-то Винчестер-младший и сам умел уговаривать людей. Раньше… Но, похоже, его мальчишеское обаяние и способности к убеждению испарились вместе с чувством собственного достоинства и уверенностью в себе! А иначе как объяснить тот факт, что полчаса назад Сэм словил на лестнице Сандру, тайком пробиравшуюся к бару с напитками, а сейчас на мониторе одной из камер отчетливо виднелась одетая в пеньюар Сара, судя по всему, вознамерившаяся заглянуть к нему на огонек?..

Нелепо и дико, но первым порывом Винчестера при виде направлявшейся к нему девушки в дезабилье, было закрыть дверь на ключ и притвориться слепым и глухим. Не то чтобы он думал, будто Сара начнет откровенно его соблазнять, тем более, что она не хуже охотника понимала, как важно для них сейчас соблюдать бдительность. Однако сама ситуация – ночь, опасность, они вдвоем в маленькой, тесной комнате… на Саре из одежды только шелковый халат и пушистые тапочки в виде зайчиков… Встреться они в такой обстановке еще пару месяцев назад, и между ними бы не то что искры летали – целые молнии, и полное отсутствие подобного напряжения сейчас не могло не вызвать у девушки подозрений. Не говоря уже о том, что самому Сэму было от этой мысли невероятно тошно, а при виде появившейся на пороге Сары горло и вовсе сдавило от какой-то нелепой, детской обиды – едкого, как кислота ощущения упущенной возможности.

Но стоило девушке все-таки войти в комнату, осторожно прикрыв за собой дверь, и забывшегося на мгновение Сэма словно ледяной водой окатило – он понял, что в буквальном смысле слова оказался загнанным в угол. Сара явно пришла, чтобы расставить в их отношениях окончательные акценты, и если младший Винчестер не хотел объяснять девушке, почему шарахается от нее, точно от зачумленной, ему предстояло собрать волю в кулак и разыграть на бис сцену, уже пройденную ими в сквере возле нью-йоркской мэрии. И что самое печальное, Сэму даже не пришлось бы лгать! Люди вокруг него по-прежнему продолжали страдать – смерть отца, Дин, выкарабкавшийся не иначе, как чудом… Он и в самом деле опасался, что Сара может стать следующей, и это было еще одним, причем весьма весомым, доводом в пользу окончательного разрыва. Однако ни забота о безопасности девушки, ни недавние размышления Сэма о бесперспективности этих отношений не делали слова “мы не можем быть вместе” для него менее трудными.

– Вы с сестрой как сговорились! – малодушно оттягивая решающий момент, издалека начал Винчестер. – Знаешь, это не самая лучшая идея – разгуливать среди ночи по дому, где в любой момент может объявиться злой, кровожадный призрак.

– Ну, я не так беззащитна, как кажется на первый взгляд, – улыбнулась Сара, вынимая из кармана халата серебряную солонку. – К тому же, пока ты здесь, ни с кем из нас ничего не случится… Я ведь знала, что ты приглядываешь за мной, – она кивнула головой в сторону мониторов.

Молодой охотник одобрительно хмыкнул при виде солонки, вспомнив, как однажды, когда у них с братом закончились патроны, именно эта незатейливая кухонная утварь спасла им жизнь. Но тут Сара подошла еще ближе, как бы невзначай положив руку на спинку его стула, и Сэму пришлось до боли вцепиться в подлокотники, чтобы сдержать себя и самым банальным образом не откатиться в сторону, придав колесикам на опоре кресла солидное ускорение.

Но на этот раз паники не было, скорее, наоборот, на него вдруг навалилась какая-то безнадежная, пропитанная глухим отчаянием усталость. Тошнотворная боязнь прикосновений и страх, что Сара заметит ее и обо всем догадается, никуда не делись, но у Сэма уже не осталось никаких душевных сил с ними бороться. Как выяснилось, собственные внутренние демоны могут подавлять волю ничуть не хуже суккубова феромона, да еще и нашептывать на ухо подзуживающими голосками: “Не сопротивляйся больше, хватит… Ты делаешь себе только хуже… Пусть все идет своим чередом… Ты же сам всегда говорил, что в проявлении слабости нет ничего позорного…”. И только жалкие остатки гордости вкупе со знаменитым винчестеровским упрямством не позволяли Сэму просто взять и опустить руки, пустив происходящее на самотек. Если бы еще фразы, которые он всего пять минут назад заготовил для решающего разговора с Сарой, не рассыпались сейчас в голове сухими листьями…

Наверно, такими темпами Винчестер-младший еще долго собирался бы с мыслями, тем более что близость присевшей на край стола девушки спокойствия ему явно не добавляла, но Сара, никогда не страдавшая нерешительностью и к тому же искренне обеспокоенная его состоянием, видимо, решила, что сейчас как раз самый подходящий момент, чтобы разобраться в происходящем.

– Сэм, что с тобой? – спросила девушка с мягкой настойчивостью в голосе, но ее пальцы, нервно теребившие поясок халат, выдавали неуверенность и смущение. – Пожалуйста, скажи мне, что не так?

– Сара, я в порядке… – попытался возразить охотник, но прозвучало это настолько неубедительно, если не сказать жалко, что его слова только подлили масла в огнь.

– Нет, не в порядке! – уже с большей горячностью продолжила девушка, хотя и чувствовалось, что ей все это тоже дается нелегко. – Ты избегаешь меня весь вечер и сам на себя не похож. Конечно, я не так уж хорошо тебя знаю, – она грустно улыбнулась, – чтобы судить, какой ты на самом деле. Сначала я даже подумала, что дело во мне самой… – снова печальная улыбка, на этот раз с тенью самоиронии. – И знаешь, я бы, наверно, даже смогла смириться с этим. В конце концов, много ли было шансов, что мы снова встретимся? Но ведь здесь что-то другое, да? Что-то очень плохое… Сэм, поговори со мной, пожалуйста!

Последние слова Сара произнесла откровенно умоляющим тоном, но Сэм, чувствуя, что разговор начинает принимать нежелательный оборот, невольно ощетинился. Несмотря на внешнюю эмоциональность, будучи Винчестером до мозга костей, он даже Дину открывался с трудом и далеко не сразу, а ведь роднее и дороже брата у него никогда никого не было. Но если Дин всегда инстинктивно чувствовал, когда можно надавить на Сэма, заставив того выплеснуть наболевшее, а когда лучше оставить брата в покое, отложив откровения до лучших времен, то Сара сдавать назад явно не собиралась. Скорее всего, для нее этот вечер тоже выдался нелегким, но младший Винчестер был сейчас слишком зациклен на собственных проблемах, чтобы сопереживать еще и чужим. Наоборот, он впервые в жизни почувствовал, что где-то даже понимает Дина, буквально сатаневшего от любых попыток залезть к нему в душу.

– Сара, но я, правда, в порядке! – предпринял еще одну попытку Сэм, стараясь не показывать своего внезапно вспыхнувшего раздражения. – Не понимаю, о чем ты говоришь…

– Не понимаешь?.. – медленно произнесла девушка, странно глядя на Винчестера-младшего – как будто на что-то решаясь, и вдруг резко наклонилась вперед, сокращая расстояние между ними до минимума.

Это было так быстро и неожиданно и выглядело почему-то настолько агрессивно, что самообладание Сэма, и без того уже державшееся на честном слове, мгновенно разлетелось вдребезги, словно упавшая на пол ваза. Он не выдержал, дернулся в сторону, но охваченный паникой разум не слишком хорошо ориентировался в пространстве, и вместо того, чтобы откатиться на кресле в другой конец комнаты, как того требовало сжавшееся, словно от удара тело, Сэм отъехал всего на несколько дюймов и уперся в стену, оказавшись в ловушке между консолью камер слежения и кофемашиной.

– Вот об этом я и говорю, – с болью в голосе произнесла Сара, нерешительно потянувшись рукой к щеке парня, но так и не дотронулась до него, лишь судорожно вздохнув, когда Сэм, чуть не плача от невозможности справиться с раздирающими его эмоциями, еще сильнее вжался в кресло, будто стараясь раствориться в нем. В эту секунду он впервые после возращения из больницы на полном серьезе думал, что лучше бы ему было умереть в логове тех тварей…

И неизвестно еще, чем бы закончилась вся эта жуткая сцена, если бы с одного из мониторов, как раз рядом с Сэмовым лицом, внезапно не исчезла картинка. Потом мигнули и пошли “белым шумом” еще несколько экранов внешнего периметра, и это уже никак не могло быть простым совпадением. Призрак определенно был где-то рядом, а если младший Винчестер чему и научился от отца с братом, так это, как делать свою работу, даже когда ты весь целиком одна сплошная рана – в прямом или переносном смысле… Хотя, по правде говоря, Сэм еще никогда не был настолько рад видеть злобного духа!

Так и не решившись посмотреть Саре в глаза, охотник напустил на себя деловой вид и сосредоточенно приник к экранам. Несмотря на удивительно воодушевляющую мысль о бродящей неподалеку голодной нечисти, его все еще ощутимо потряхивало, однако Сэм отчаянно старался держаться так, будто ничего не произошло. Он просто не мог позволить себе думать об этом – только не теперь, когда каждый нерв в его теле все еще дрожит от фантомной боли, вызванной ненавистным страхом перед чужими прикосновениями. У Сэма действительно не осталось сейчас ни сил, ни воли, чтобы бороться с этим, но в то же время стоило ему хоть на секунду представить, что Сара обо всем догадалась, как желание пойти и самому подставить горло под клыки плотоядной призрачной твари становилось просто непреодолимым.

– Это оно? – спросила между тем девушка, склоняясь над мониторами на почтительном от Сэма расстоянии, однако, судя по хмурому, хотя и несколько виноватому взгляду, брошенному на охотника, она явно не считала их разговор законченными.

– Оно…

Затаившееся, было, внутри, отчаяние снова попыталось приподнять голову, но Сэм почти спазматическим усилием заставил себя сосредоточиться на оставшихся в рабочем режиме экранах. Лишние эмоции во время охоты обычно ничем хорошим не заканчиваются, и недавние закидоны его старшего брата тому очень хороший пример. Как выяснилось, даже та исповедь на шоссе не возымела должного эффекта, и в результате, продолжавший неоправданно рисковать, Дин едва не отправился на корм рыбам, или кто там водится в подземном озере.

Зато после Квайетвилля ситуация изменилась на диаметрально противоположную. Теперь уже Дин стал тем, кто потакает любым капризам брата и прощает ему все резкие слова… Продолжавший искать на мониторах еще какие-нибудь признаки появления нечисти, Сэм с трудом подавил истерический смешок. Надо же, оказывается, и в случившемся можно найти что-то хорошее! Винчестер-младший знал, что может “войти в штопор” не хуже Дина – брат намекнул ему на это практически прямым текстом, когда они охотились на вендиго сразу после гибели Джессики. Но сейчас был совсем другой случай – вспышки гнева если и случались, то были короткими и по большей части направленными на самого себя.

Куда больше Сэма волновала собственная реакция, если ему все-таки придется оказаться с нечистью один на один, без Дина. В данный конкретный момент он испытывал почти азарт при мысли о возможном столкновении с призраком, но кто знает, что выкинет его подсознание, если это и впрямь случится? В конце концов, Дин ведь не зря так боялся оставлять брата одного – в прошлый раз Сэм влип именно потому, что волей обстоятельств оказался без его поддержки.

Быстрое, едва заметное глазу движение на одном из мониторов заставило Винчестера-младшего мигом выбросить из головы все посторонние мысли и склониться над консолью, ставя разрешение камеры на максимум и увеличивая резкость изображения. Но даже в инфракрасном режиме силуэт был нечетким и мерцающим, словно кадр на заезженной пленке, и как бы Сэм не экспериментировал с настройками, лучшее, что ему удалось разглядеть, так это что их призрак отнюдь не куколка-японка в наряде позапрошлого века. Фигура определенно принадлежала мужчине – невысокому брюнету, вполне возможно, тоже японцу, вдобавок обнаженному по пояс и, если Сэма не обманывало зрение, сильно изуродованному. Рассмотреть что-то еще, увы, не получалось – создаваемые духом электромагнитные помехи глушили ближайшие к нему камеры на линии забора, а те, что были установлены в саду и, тем более, вокруг дома не давали нужного увеличения.

У Сэма даже зародилась безумная мысль: выйти из особняка и подобраться к опасному визитеру поближе, но в этот момент призрак неожиданно переместился метров на двадцать в сторону, и на мониторе камеры, оказавшейся вне поля действия его ЭМП, но при этом транслирующей достаточно четкое изображение этого участка сада, появилась картинка. Лица духа по-прежнему было почти не различить, но вот все остальное…

– Боже мой, гадость какая! – выдохнула Сара, невольно отступив на шаг от экранов, а следовательно, и от Сэма, буквально физически ощутившего увеличение дистанции между ними.

Напряжение, как оказалось, все еще сжимавшее его мышцы в тугие жгуты, стало заметно меньше, сменившись предательской дрожью облегчения, как бывает, когда тело расслабляется, перестав испытывать боль. Осознание этого вызвало очередную вспышку ненависти к себе, злости на собственную слабость, но на сей раз она была очень короткой, почти мимолетной – Сэму и без того было чем занять голову.

На взгляд бывалого охотника за нечистью ничего особенного гадостного в этом конкретном призраке не было. Да, он выглядел, как разлагающийся труп, но злые духи вообще не красавцы, а Сэм за свою двадцатитрехлетнюю жизнь навидался столько покойников разной степени свежести, что смутить его теперь могла разве что ссохшаяся женская голова в пластиковом контейнере. И то лишь в том случае, если она не принадлежала вампирше!

Зато при виде призрака, больше похожего на полусгнившего зомби, перед мысленным взором младшего Винчестера мгновенно всплыла одна из множества интернетовских страничек, скачанных им еще в стэнфордские времена и сохраненных на резервной флэшке, чудом уцелевшей при пожаре вместе с немногими другими его пожитками. Сэм не мог навскидку сказать, как именно называется тварь, с которой им пришлось столкнуться, но он побился бы об заклад, что в той статейке речь шла как раз о призраке, выглядящем, точно разлагающийся труп.

В японской мифологии действительно была тьма-тьмущая самой разной плотоядной нечисти, включая духов, всех и не упомнишь, тем более что проще языком завязать вишневый черенок, чем выговорить некоторые из них. Но был у дотошности японцев один большой плюс – такая подробная классификация позволяла по внешнему виду призрака вычислить причину его смерти, а следовательно, существенно сузить круг подозреваемых. Например, дух, что сейчас кружил возле особняка Томо, принадлежал человеку, который умер от голода. Для Америки начала двадцать первого века смерть, прямо скажем, странная, и Сэм предположил бы, что это все-таки призрак, связанный с каким-то проклятым антикварным предметом, если бы не один интересный факт – насколько охотник мог судить, на погибшем были надеты самые что ни на есть современные джинсы!

Впрочем, странности на этом не исчерпывались. Силуэт духа, последние пару минут медленно, но планомерно перемещавшийся вдоль забора, то практически прижимаясь к нему, то, наоборот, углубляясь внутрь сада, внезапно остановился неподалеку от бамбуковой беседки, имитирующей старинный чайный домик, замерцал, теряя свои очертания, и туманной, не имеющей формы субстанцией рванул, наконец, к особняку. Не сводя глаз с экрана, Винчестер инстинктивно потянулся к лежавшей в ногах сумке с оружием, хотя поводов для беспокойства, пока все в этом доме находились под защитой созданных им кругов, определенно не было. Просто из-за адреналина, впрыснутого в кровь во время маленькой провокации, затеянной Сарой, чтобы вывести его на чистую воду, руки у Сэма так и чесались хорошенько пострелять.

К счастью, здравый смысл всегда был более сильной стороной младшего Винчестера, а бездарную пальбу по неопасному сейчас духу иначе как глупостью назвать было сложно. Сэм выпрямился, собираясь и дальше, ничего не предпринимая, наблюдать за происходящим, но тут случилось нечто еще более странное, чем недавнее бессистемное дефиле призрака вдоль забора. Впечатление было такое, словно дух, мчавшийся к дому со скоростью стрелы, выпущенной из лука, внезапно налетел на невидимую стену! Отброшенный силой инерции на несколько метров, он снова обрел человеческий облик, и Сэм увидел, как полусгнившее лицо мужчины исказилось от запредельного бешенства, а изо рта, больше похожего на жуткую, разверзнутую рану, рванулся неслышный отсюда, но наверняка оглушительный и полный ненависти крик. Мгновение, и призрак опять ринулся вперед… но лишь для того, чтобы снова со всего маху врезаться в непонятную преграду… Еще один немой, исходящий яростью вопль, новый бросок – и очередное столкновение с невидимым заслоном.

– Что он делает? – спросила Сара, наблюдавшая за боданием духа с воздухом с еще большим удивлением, чем сам Винчестер. – Такое ощущение, будто там стеклянная стена или что-то в этом роде.

– Так бывает, если призрак встречает на своем пути преграду из соли, – поджав уголки губ, Сэм скорчил недоуменную гримасу. – Но откуда она могла взяться посреди вашего сада?

– А знаки, которые ты рисовал?

– Нет, это не то. Во-первых, мои символы расположены гораздо ближе к дому, а во-вторых, защитный круг Анасази – всего лишь подстраховка на тот случай, если мы с Дином ошиблись, и твоего зятя убил не дух, а какая-то другая, облаченная плотью тварь. Призрака эти знаки не остановят… Черт, не понимаю, что же его удерживает? – Сэм склонился еще ближе к экрану, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть на инфракрасном изображении, но кроме пруда с маленьким водопадом и продолжавшего неистовствовать призрака в его поле зрения ничего интересного не наблюдалось. – Может, в саду тоже развешаны кумадэ? Но они не могут создать замкнутый контур! Разве что там еще какие-то амулеты спрятаны…

– Но кто мог это сделать? Хаджиме? – Сара снова придвинулась ближе, но увлеченный решением загадки, в буквальном смысле попавший в свою родную стихию, Сэм едва ли это заметил. – Думаешь, поэтому его убили в офисе, а не дома, как Такеучи Макото?

– Все может быть, хотя для создания настолько мощного периметра нужны нехилые такие познания в магии, а ты сама говорила, что Хаджиме не был особым приверженцем национальных традиций…

Убедившись, что ничего толкового на мониторе он все равно не увидит, Винчестер сложил пальцы домиком и, откинувшись на спинку кресла, машинально скользнул взглядом по остальным экранам. В следующую секунду его сердце сначала замерло, потом ухнуло в кипяток и, наконец, покрылось корочкой ледяного ужаса. На мониторе камеры, установленной на крыше гаража, была отчетливо видна тоненькая девичья фигурка, одетая в традиционные японские ги и хакама[2], да еще и с катаной за поясом. На сей раз на качество изображения жаловаться не приходилось, и Сэм мгновенно узнал эту любительницу ночных прогулок. Каору!

За спиной послышался испуганный вздох Сары, видимо, тоже успевшей заметить начхавшую на все меры безопасности девчонку:

– Господи, что же она творит?

– Кажется, твоей племяннице вздумалось поупражняться при луне в воинских искусствах! – выхватывая из сумки дробовик, сквозь зубы процедил Сэм. – И что этим двум дурочкам никак не сидится на месте?.. Ладно, еще Юи, но Каору-то? Я же им с Сандрой за вечер все уши прожужжал насчет того, как опасно покидать пределы солевого круга! Ан нет, сначала одна потащилась в бар за абсентом, потом вторая решила помахать мечом на свежем воздухе… Лучше бы опять сидела на подоконнике и курила сигареты с травкой!

– Видимо, ты не особенно их убедил, – виновато пробормотала Сара, с тревогой наблюдая, как Сэм распихивает по карманам запасные патроны. – Ничего удивительного. Я и сама даже после ожившей у меня на глазах картины относилась ко всем нашим поискам немного скептически… Пока не увидела ту девочку-призрака!

– Наверно, я просто разучился убеждать людей… Знаешь, а мой брат мог бы глянуть этим своим проникновенным, мужественным взглядом, и они бы тут же поверили! – Сэм сорвался было к двери, но, наткнувшись взглядом на пересекавшую комнату солевую дорожку, внезапно сообразил, что бросает здесь Сару совсем одну, а та, хоть и таскает с собой солонку, вряд ли на все сто процентов уверена в надежности подобного метода защиты. Одно дело убедиться в существовании сверхъестественного, столкнувшись нос к носу со злобным духом, и совсем другое поверить в магическую силу талисманов, заклинаний и тем более какой-то там соли. – Сара, не выходи из комнаты, что бы ни случилось! Солевая граница не пропустит призрака, здесь ты будешь в полной безопасности.

– О чем ты говоришь, Сэм? Я иду с тобой!

Обернувшись, шокированный донельзя охотник увидел, как девушка вытаскивает из его сумки запасной дробовик:

– Что? Нет! Забудь об этом!!! – один раз Винчестер-младший уже пошел у Сары на поводу, взяв ее с собой в дом Эвелины, и в тот раз их обоих спасло только сочетание слепой удачи и природной расторопности Дина. Но сейчас брат был на другом конце города, и Сэм просто не мог позволить себе изображать няньку. – Ты никуда не пойдешь! – почти выкрикнул охотник, уже задним числом понимая, как резко, почти грубо прозвучали его слова. Он знал за собой этот унаследованный от отца недостаток – подменять смятение гневом и, чуть что не по нему, вспыхивать, словно порох – но спохватывался всегда слишком поздно. Дин, тот на младшего брата обижался редко, просто не воспринимая его всерьез после двадцати шести лет бок о бок с Джоном Винчестером. Но вот Джессику подобные взбрыкивания ранили очень сильно, а Сара, хоть и производила впечатление девушки, из которой при других обстоятельствах вышла бы неплохая охотница, была натурой не менее чувствительной. Заметив, каким надломленным и грустным стал ее взгляд, Сэм постарался по возможности смягчить свои следующие слова: – Сара, прости, но ты будешь мне только мешать! Я сейчас не в лучшей форме и, случись что, не смогу защитить и тебя, и Каору. Пожалуйста, останься здесь… – заметив висевшие у двери “воки-токи”, он прикрепил одну рацию себе на пояс, а вторую протянул девушке. – Вот, возьми. Продолжай вести наблюдение, и если дух хотя бы двинется в сторону Каору, сразу же свяжись со мной. Так будет быстрее, чем по сотовому…

Забрав передатчик, Сара неохотно кивнула, и Винчестер, вздохнув с облегчением, выбежал, наконец, из комнаты. Дорога до черного хода, выходящего на парковку, заняла у него буквально полминуты, хотя, пока охотник мчался на первый этаж по витой лестнице, он трижды чуть не навернулся с нее, потеряв равновесие на крутых, узких ступенях. Свались Сэм с этой сногсшибательной во всех отношениях конструкции, и одной сломанной рукой дело бы на этот раз не ограничилось.

Он как раз открывал дверь гаража, когда из “воки-токи” на поясе послышался испуганный голос Сары:

– Сэм, ты меня слышишь?!.. Каору пошла к чайному павильону. Еще метров сто, и она попадет прямо в лапы к этому уроду!

– Вот черт! – Винчестер пулей вылетел из дома под аккомпанемент “музыки ветра”, висевшей на дверях черного хода, и в несколько чемпионских прыжков преодолел немаленькую, в общем-то, подъездную аллею. – Понял тебя, Сара…

Перемахнув через бамбуковую изгородь и поудобнее ухватив дробовик левой рукой, Сэм, не долго думая, ломанулся напрямик к чайному домику. Однако, оказалось, что бегать с оружием наперевес по японскому саду все равно, что совершать марш-бросок с утяжелением по пересеченной местности. Стилизованные под пагоды фонари располагались в основном вдоль дорожек, и, продираясь в темноте сквозь ветви сакуры и белой сосны, охотник то и дело спотыкался о чаши для воды, композиции из камней и другие декоративные сооружения, а, оказавшись в так называемом “болотистом саду”, вообще чуть не набрал полные ботинки воды.

Рация на поясе снова взорвалась заполошным треском, но ни времени, ни смысла отвечать Саре уже не было – поднырнув под ветви разлапистого клена, Винчестер выскочил на деревянный настил на берегу заросшего ирисами пруда и увидел Каору, которая, даже не подозревая о нависшей над ней опасности, переходила через ручей по маленькому зигзагообразному мостику. Тревожное предчувствие – слабый отголосок его экстрасенсорных способностей – заставило Сэма вскинуть дробовик наизготовку, отчаянно шаря взглядом по окрестностям, и, действительно, стоило Каору миновать мостик, а вместе с ним, по-видимому, и границу загадочного защитного контура, как призрак материализовался у нее за спиной, разевая зубастую пасть так, словно собирался заглотить жертву целиком. Но хуже всего было другое – Винчестер, дух и Каору находились примерно на одной линии, и спусти охотник сейчас курок, японка неизбежно оказалась бы на траектории выстрела.

– Каору, в сторону! – заорал Сэм больше наудачу, прекрасно понимая, как мало шансов, что вздорный подросток, да и просто штатский, если уж на то пошло, беспрекословно подчинится подобному приказу. – Оглянись назад! Осторожно!!!

Вряд ли до девчонки дошло, что именно кричит ей охотник, но на сам его вопль она, разумеется, обернулась… и завизжала, увидев нависшего над собой монстра. Винчестер ждал от нее какой угодно реакции – панического оцепенения, подогнувшихся коленей, закатившихся глаз, в общем, культурного шока вплоть до потери сознания. Но чего он уж точно не предполагал так это, что Каору издаст боевой клич в духе черепашек-ниндзя и лихо рассечет изготовившуюся к нападению тварь зажатым в руках мечом!

Невероятно, но это сработало, призрак исчез, издав противный скрежещущий звук, вроде того, с которым трутся друг о друга каменные плиты. Однако Сэм знал, что это ненадолго, и дух появится снова буквально через считанные секунды. Может, в сплаве, из которого была изготовлена катана, и оказалось достаточно железной руды, чтобы его отпугнуть, но даже будь клинок целиком отлит из железа, этого и то бы не хватило, чтобы хоть на время отогнать призрака и дать Каору возможность вернуться за защитную линию.

Охотник не ошибся – не успел он добежать до ручья, как его барабанные перепонки противно завибрировали от еле слышимого потустороннего гула, частенько сопровождавшего появление духов. Еще секунда, и так хорошо знакомая Винчестеру невидимая сила сбила визжащую Каору с ног и, протащив ее по земле метров пятнадцать, словно котенка швырнула на один из каменных фонарей, установленных вдоль дорожки к чайному домику. Увидев, что воздух над лежащей на земле девочкой начинает сгущаться, формируясь в призрачную человеческую фигуру, Сэм поднял дробовик и с чувством глубокого морального удовлетворения, свойственного в подобных ситуациях скорее Дину, нажал на курок.

Грохнул выстрел, осколки каменной соли разлетелись в разные стороны, срикошетив от поверхности фонаря, оказавшегося как раз позади нависшего над Каору духа, но Сэм готов был руку дать на отсечение, что призрачный силуэт твари рассеялся ДО того, как сквозь него прошел заряд соли. Это было, мягко говоря, странно! Винчестер-младший не знал, насколько застрявшие между жизнью и смертью души осознают свое специфическое состояние, но они с Дином, как правило, успевали сделать два-три выстрела, прежде чем до призраков все-таки доходило, что ружей им тоже стоит бояться. Нередко такая расторопность оборачивалась для охотников серьезными неприятностями, например, глубокой раной на предплечье, полученной Сэмом от Человека-Крюка, особенно резво уяснившего, что выстрелов солью ему следует избегать, как чумы…

Однако, надолго или нет, но призрак исчез, и младший Винчестер поспешил к оглушенной ударом о землю Каору. К счастью, судя по тому, что девочка смогла самостоятельно сесть и сейчас, растерянно моргая, растирала рукой ушибленное плечо, пострадала она несильно.

– Ты в порядке? – спросил Сэм, осторожно помогая Каору встать на ноги и в то же время настороженно оглядываясь по сторонам. – Идти сможешь?

– Кажется, да… – японка подняла на парня окончательно прояснившийся взгляд и тут же ее глаза буквально округлились от ужаса. – Чт-т-то это был за урод?!

– Всего лишь злобный дух-людоед, в существование которого ты, очевидно, не поверила, раз одна-одинешенька гуляешь по саду посреди ночи! – не сдержавшись, укорил Каору охотник. – Пошли. Призрак может вернуться в любую секунду, и нам надо как можно скорее перебраться на другую сторону ручья.

– Там безопасно?

– Да.

По крайней мере, я на это надеюсь…

Не слишком церемонясь, Сэм подтолкнул девочку в сторону мостика и уже хотел последовать за ней, когда по коже как будто прошелся порыв ледяного ветра. На этот раз дух появился совершенно бесшумно, у охотника за спиной, и единственное, что он еще успел сделать, это оттолкнуть Каору подальше и вскинуть дробовик. А вот выстрелить – уже нет! Завихрившаяся вокруг него злая, жалящая, словно пчелиный рой энергия вырвала из рук оружие, а самого Сэма отбросила на несколько метров, изрядно приложив спиной и затылком о ствол дерева. Если бы не богатый винчестеровский опыт по части подобных полетов, позволивший охотнику вовремя сгруппироваться, все могло бы закончиться и чем-нибудь похуже того бесподобного букета ощущений, что емко характеризуется, как “искры из глаз посыпались”.

Сознания Сэм не потерял, но удар был настолько сильным, что в голове у него на пару секунд резко потемнело, помятые инкубом ребра протестующее взвыли, а все остальные части тела вдруг налились почти забытой слабостью, ни с того, ни с сего решив вспомнить о недавнем энергетическом истощении. Утратив ощущение реальности, на какое-то бесконечно жуткое, словно падение в бездну, мгновение Сэм почти затерялся в своих кошмарных воспоминаниях, но прежде, чем паника успела захлестнуть его сознание окончательно, фантомный мир боли, страха и унижения внезапно рассыпался на осколки, как зеркало, разбитое ломом в сильных и родных руках.

На этот раз его спас крик! Испуганный, полный отчаяния женский крик, и стоило ему прозвучать, как все инстинкты охотника буквально швырнули младшего Винчестера из состояния слепого ужаса в максимально возможный при его самочувствии уровень боевого режима. Подняться на ноги Сэм пока что не мог, ружье валялось метрах в двадцати от него, а призрак уже наступал на испуганно пятившуюся, верещавшую в полный голос Каору – вот-вот нападет. Охотник дернулся, тщетно пытаясь встать, хотя толку с этого все равно было, как с козла молока, потому что даже успей он добраться до девочки раньше духа, кроме, как крепким словцом отбиваться от твари ему все равно было нечем.

Пара мгновений, полных отчаяния и эмоциональной агонии, и все было бы кончено, но тут левая ладонь Сэма, тщетно шарившая по земле в поисках опоры, внезапно натолкнулась на что-то твердое и холодное. Блеснувшая в лунном свете катана сама собой легла Винчестеру в руку, и хотя он никогда не учился метать копья и, тем более, мечи, выброс адреналина и натренированный глазомер как обычно сделали за него половину работы. Клинок свистнул в воздухе гигантской серебряной стрелой и, пройдя сквозь рассеявшегося со злобным визгом духа, на несколько дюймов вонзился в ствол раскидистой японской сливы.

– Каору, беги! Скорее!!! – заорал охотник и, вцепившись пальцами в кору дерева, кое-как заставил свое тело принять вертикальное положение. – На ту сторону ручья. Живо!

Перепуганную до полусмерти девчонку не нужно было уговаривать дважды – она рванула к мостику так, что аж пятки засверкали. Винчестер же не без труда отлепился от ствола сосны и поковылял к замеченному им ранее дробовику. До оружия было все-таки ближе, чем до ручья, а дух, едва Каору окажется за пределами его досягаемости, наверняка попытается выплеснуть свою ярость на первого, кто подвернется ему под руку, то бишь на него, Сэма.

Охотник не ошибся. Стоило девочке пересечь мост, как сад буквально содрогнулся от иступленного разочарованного рева в духе “Шер-Хан промахнулся”, и прямо перед глазами младшего Винчестера возникло обезображенное, полное ненависти лицо призрака. Окончательно впавший в неистовство, на этот раз он уже не стал наслаждаться ужасом и беспомощностью жертвы. Пробормотав какую-то фразу на японском, тварь обернулась сгустком трупно-серого тумана и метнулась прямо на Сэма.

________________________

[1] “Большой брат” - голландское реалити-шоу, аналог российского “За стеклом”.

[2]Ги (кендо-ги) – японская хлопковая куртка для занятий кендо; хакама – широкие штаны в виде юбки с жесткими складками и глубокими разрезами по бокам, являются обязательным элементом самурайского наряда.

 

* * *

Выстрел! Этот совершенно особый звук Дин узнал бы из тысячи, но тихий хлопок глушителя был для него менее привычен, чем грохот дробовика или милое сердцу рявканье сорок пятого, и сознанию охотника понадобилась пара секунд, чтобы справиться с шокирующей мыслью – боль, опалившая левый бок, была не от зубов призрака, а следствием прошедшей навылет пули. Но тело – натренированное, выдрессированное, за долгие годы превратившееся в настоящее живое оружие – оказалось быстрее. Дин еще и сообразить ничего толком не успел, а ставший естественным, как дыхание, инстинкт самосохранения швырнул его в сторону, прочь от места, куда через секунду ударила вторая пуля. Что ж, теперь хотя бы ясно, почему датчик ЭМП молчал, словно рыба. Злые духи не стреляют из браунингов…

Брызнувшие в лицо мелкие камешки и горячая боль в боку здорово поспособствовали скорости мышления, и Винчестер, одной рукой машинально прикрывая голову, а второй выхватывая из-за пояса собственный пистолет, метнулся под защиту здоровенного мусорного контейнера, замеченного им еще во время возни с Юи. Укрытие было не самым надежным, да и кувыркание под обстрелом оказалось для Дина неожиданно новым впечатлением – обычно охотник уворачивался от вещей менее тривиальных, чем пули, от когтей вендиго там, или клыков оборотня. Однако навыки взяли свое, и, даже перекатываясь через голову, он умудрился мельком взглянуть в сторону нападавшего – в проеме между домами четко просматривалась невысокая женская фигурка с пистолетом наизготовку. Похоже, та самая японка, что сидела на капоте Хонды…

Прятаться за мусорными баками, как крыса, было не в духе Дина Винчестера, а уж по вине какой-то субтильной девчонки, пусть даже с пушкой в руках – вообще унизительно. Особенно после воистину незабываемого знакомства с Джо! Может, он и позволял слабому полу иногда класть себя на обе лопатки, но обычно это происходило при иных, куда более приятных обстоятельствах… Черт, ну, и подружка у этой Юи! Хотя, если учесть, кем был ее папочка… По всей видимости, якудза – это тоже семейный бизнес!

– Эй, может, сначала поговорим? – припомнив отцовские уроки, Дин со всей возможной осторожностью высунулся из-за контейнера, но пуля, тут же чиркнувшая по металлу в каком-то дюйме от лица, заставила его с приглушенным проклятьем отпрянуть обратно. – Вот стерва… – понимая, что еще чуть-чуть и ему придется отстреливаться в ответ, Винчестер с сожалением покосился на валявшийся в нескольких футах дробовик и нехотя снял с предохранителя свой сорок пятый. – Крошка, остынь! Я всего лишь пытался помочь твоим друзьям. Тот, кто напал на них, давным-давно смылся.

– Пасть заткни, ублюдок! – еще один выстрел, видимо, превентивный, высек искры из крышки бака, заставив Винчестера инстинктивно втянуть голову в плечи. – Ну, наконец-то! – а вот это уже явно не Дину. – Какого черта вы там копались, идиоты? Саноске ранен!

Ответа на этот истерический выкрик не последовало, но на длинную тень девушки, сюрреалистически расчеркнувшую освещенный кусок переулка, почти сразу наслоилось еще несколько, судя по комплекции – мужских. Понимая, что дело начинает пахнуть жареным, Дин весь подобрался, как кот, готовый к прыжку. Вдоль позвоночника впервые пробежала стая ледяных мурашек. Не факт, что подоспевшая к девице подмога без разговоров нашпигует его свинцом, но искушать судьбу охотник был не намерен.

Он насчитал как минимум шесть, теней, причем, в руках некоторых из них явно виднелись стволы, а значит, Юи в такой большой и до зубов вооруженной компании повторное нападение призрака уже не грозило. Духи редко появлялись там, где собиралось больше трех-четырех человек, а выстрел в упор обычными пулями им тоже не доставлял особого удовольствия – в этом Винчестер-старший успел убедиться на личном опыте, когда они с Сэмом охотились за Женщиной в белом.

По всему выходило, что Дин здесь больше не нужен, по крайней мере, до тех пор, пока Юи не окажется одна в больничной палате – вот там за ней, пожалуй, стоило бы присмотреть. Зато сейчас, определенно, пришла пора делать отсюда ноги, и поскорей. Пока ему тут не устроили Суд Линча… Или он сам не истек кровью! Винчестер поморщился и, сунув руку под куртку, со сдавленным стоном ощупал пульсирующую болью рану. Всего лишь царапина, даже несквозная, просто клок мяса вырван, но горячие струйки, струящиеся вдоль бока, продолжали неприятно щекотать кожу, а значит, потеря крови в самом скором времени должна была стать серьезной проблемой.

Дин огляделся, пытаясь оценить возможные пути к отступлению. Один выход из переулка перекрывали приятели агрессивно настроенной девицы, второй же был загорожен высоченным каменным забором, перемахнуть через который вот так, сходу, да еще под пистолетным огнем и с дыркой в боку, казалось совершенно нереальным. Другой вопрос, что особых вариантов у Дина все равно не было… Разве что сдаться на милость судьбы и выйти с поднятыми руками, теша себя надеждой, что в ожидании “скорой помощи”, которую сейчас как раз вызывал кто-то из членов банды, эти ребята не станут палить из своих пушек почем зря… Ха! Не в этой жизни!!!

Оставался только головоломный прыжок через забор, и Дин, заметив по пляске теней на земле, как трое парней начали медленно продвигаться к нему с оружием наизготовку, уже почти решился на этот акробатический трюк в духе камикадзе, когда его взгляд случайно упал на большое темное пятно на стыке забора и стены дома. Это была не грязь и не отвалившийся слой краски, как Винчестеру показалось в самом начале – сейчас там отчетливо виднелись отблески фар проезжавших где-то вдалеке машин. Победно хлопнув кулаком по колену, охотник расплылся в довольной ухмылке. В заборе оказалась дыра, причем достаточно большая, чтобы в нее смог бы протиснуться даже Йети Сэм, не говоря уже о достаточно компактном несмотря на широкие плечи Дине. Всего-то и нужно было, что слегка отвлечь уже подбиравшихся к его укрытию стрелков!

Судя по уверенности, с которой парни передвигались и держали в руках оружие, бывать в переделках им уже приходилось, но выпущенная из сорок пятого очередь кого хочешь заставит отпрянуть назад и заметаться в поисках подходящего убежища. В ответ прогремело несколько выстрелов, но, сделанные наугад, они даже близко не прошли о того места, где прятался Дин – его противники оказались слишком заняты тем, чтобы самим не схлопотать пулю.

Как ни крути, лучшего момента для бегства было уже не выбрать. Бросив прощальный взгляд на забытый посреди переулка дробовик, Винчестер еще разок пальнул для острастки поверх голов и с мысленным воплем “Банзай!” рванул к маняще темневшему на фоне забора провалу. Незамеченным его “стратегическое отступление”, разумеется, не осталось, но выиграть драгоценные секунды форы охотник все-таки сумел – когда ему вслед засвистели пули, он уже почти протиснулся в заветную лазейку. Главное было оказаться по ту сторону забора, а там ищи ветра в поле! Возможно, Дин и не был хорошим рейнджером, зато уж в городских джунглях он мог оторваться от погони, даже не запыхавшись.

Что-то чиркнуло по плечу, обдав шею жарким ветерком, и Винчестер, практически вывалившийся по ту сторону забора, инстинктивно сжался в предчувствии неизбежной боли. Адреналин привычно пенился в крови пузырьками шампанского, и ощущения под такой анестезией вполне могли притупиться. К счастью, беглый осмотр выявил всего лишь разодранный воротник куртки. Мысленно порадовавшись, что не одел сегодня свою любимую, доставшуюся от отца кожанку, Дин подхватился на ноги и, с болезненной гримасой прижимая ладонь к раненому боку, что есть сил побежал к видневшейся неподалеку автомобильной парковке. Если его станут преследовать, спрятаться среди машин, а потом потихоньку улизнуть, будет проще всего…

А погоня, к слову, действительно была – в лице мелкого, как Брюс Ли, японца с замысловатыми татуировками по всему телу, и Дин, пожалуй, обиделся бы на такое пренебрежительное отношение к своей персоне, не будь этот парень реально, по-настоящему хорош. Чтобы избавиться от преследования и не привести за собой “хвост” к малышке Импале, Винчестеру пришлось изрядно попотеть! К тому же эта четвертьчасовая игра в “Бегущего человека”[1] не лучшим образом сказалась на его ране – царапина или нет, но когда охотник добрался-таки до своей детки, его уже изрядно пошатывало.

К счастью, помимо Тойтоты Юи, Хонды ее приятеля и нескольких припаркованных рядом с ними “хот-родов” и байков, принадлежавших, очевидно, остальным членам банды, на улице, где должны были проводиться гонки, осталось еще достаточно машин, чтобы стоявшая почти у самого дрэгстрипа[2] Импала ни у кого не вызвала подозрений. После устроенной Дином стрельбы большую часть местной тусовки, словно корова языком слизнула, но те, у кого были покрепче нервы или поменьше мозгов, предпочли остаться и сейчас толпились у входа в пресловутый переулок, шумно гомоня и вытягивая шеи в тщетной попытке рассмотреть, что же там происходит. Полиция еще не приехала, но машина “скорой помощи” уже мигала синими огоньками, припарковавшись в гуще гоночных болидов, и приятели Юи с подачи медиков довольно успешно образовали нечто наподобие заградительной полосы. В любом случае, переполох вокруг царил еще тот, и Дин, скинув куртку и нацепив темные очки, с легкостью смешался с разношерстной, взбудораженной толпой. Добраться до Импалы незамеченным тоже особого труда не составило – видимо, никто из молодых якудза, или кем они там были, не обратил на Винчестера внимания, когда он приехал, а маньяк-убийца, за которого его, очевидно, приняли, не стал бы оставлять машину в ста метрах от потенциального места преступления.

Ввалившись в салон Импалы, Дин обессилено уронил руки на руль и уткнулся в них лбом, на несколько мгновений позволив себе растечься по сидению желеобразной массой. Рана в боку горела огнем, волосы и футболка насквозь пропитались потом, а сердце колотилось так, словно он не в прятки играл по подворотням, а в гордом одиночестве тащил через все поле тушку непомерно разъевшейся чупакабры, да еще под аккомпанемент фальшиво-сочувственных вздохов мелкого, демонстративно потиравшего порезанную Гордоном руку.

Задавив готовый сорваться с губ стон, Дин осторожно закатал потемневший от крови край футболки. Действительно, царапина, пусть и неприятная. Придется зашивать. Но ему ведь случалось продолжать охоту и в куда худшей форме – вспомнить хотя бы Новый Орлеан или даже Чикаго, после которого они с Сэмом еще месяц выглядели так, словно на них напали взбесившиеся садовые грабли… Но тогда какого же черта, он чувствует себя сейчас так, словно продержался двенадцать раундов против Тайсона?!

Память услужливо подкинула Винчестеру нужное воспоминание: он за столом на кухне, мокрый, как мышь, и вымотанный до предела, всего-то пол дня покопавшись у Бобби на свалке, и сам Сингер, безуспешно уговаривавший его хотя бы недельку попить тот же отвар, что и Сэм. Дин поморщился, проклиная себя за легкомыслие и забывчивость. Ритуал… Передав брату часть жизненной силы, он буквально на следующий день оправился от слабости и, на первый взгляд, уже через пару недель вернул свою обычную форму. Но Бобби не раз повторял Винчестеру-старшему, что энергетический баланс его организма восстановился не до конца, и как бы хорошо он себя сейчас ни чувствовал, в критической ситуации подобное пренебрежение собственным здоровьем ему непременно аукнется. Правда, с тех прошло еще почти три недели, и Дин, прогнавший себя через все возможные тренировки на выносливость, решил, что эта проблема осталась в прошлом. Но нет, едва ему самую малость подпортили шкуру, и его тело тут же решило объявить своему хозяину войну. Твою мать, как же не вовремя…

Дожидаясь пока Юи окажут первую помощь и перенесут в машину “скорой”, Дин вытащил аптечку и, шипя сквозь стиснутые зубы, наскоро залепил рану марлевой повязкой. В результате его затрясло еще сильнее, но так хотя бы была надежда, что он не свалится в ближайшее время от потери крови. Теперь предстояло решить, вернуться ему сейчас в особняк Томо и позволить Сэму себя залатать или же поехать в больницу вслед за Юи, где рану, как это ни парадоксально, придется шить самому. Пулевое ранение все-таки, а с полицией Винчестер-старший не любил объясняться и в лучшие времена, когда еще был официально жив и не носил клеймо серийного убийцы. Правда, штопать сам себя Дин тоже не особенно рвался. Не то чтобы ему раньше не приходилось этого делать, но подобный опыт, что ни говори, не из тех, что хочется повторить. И потом, Юи все равно переведут в палату не раньше, чем через несколько часов, а значит, времени, чтобы смотаться к Томо, сделать перевязку и добраться до больницы к тому моменту, когда девушка на радость призраку останется, наконец, одна, у него полным-полно. А заодно и Сэма проверит…

При мысли о брате рука сама собой потянулась за телефоном. От мелкого ничего не было слышно уже больше часа, и хотя причин волноваться о его безопасности у Дина вроде бы не было, стоило ему на секунду отвлечься от собственных проблем, как тревога за Сэма привычно заскреблась на душе когтистыми лапами. Слишком уж часто на памяти старшего Винчестера тщательно выверенные, просчитанные вдоль и поперек планы летели псу под хвост, а самая обычная, казавшаяся пустяковым делом, охота оборачивалась потом настоящей катастрофой… Ударом тока, например. Дикой болью в груди, слабостью во всем теле и отчаянием на побледневшем, осунувшемся за считанные часы лице Сэма.

И все-таки беспокойство за брата было скорее дежурным, по большей части связанным с душевным состоянием мелкого и бессознательными страхами самого Дина, поэтому, когда после нескольких гудков вместо ответа на телефоне Сэма, как и шесть недель назад, включилась голосовая почта, Винчестеру-старшему вдруг показалось, что он снова в том проклятом подвале, оглушенный, беспомощный, и его тело разрывает на части разрядами в сто тысяч вольт. Ощущение déjà vu было таким реальным, таким сильным и повлекло за собой цепочку настолько ярких и мучительных воспоминаний, что на глаза мгновенно навернулись слезы, а к горлу подкатил комок тошноты. Проклятье! Дин несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь справиться с приступом паники. Все тело напряглось, словно через него и впрямь пропустили электрический ток, но боль, ввинтившаяся при этом в рану, хотя бы привела его в чувство. Какого черта, Сэмми?! Ты же должен быть там в полной безопасности?..

Так, еще один глубокий вдох. И выдох. Совсем как в самолете, когда Сэм сидел в соседнем кресле и уговаривал его успокоиться с непередаваемой смесью беспокойства, веселья и раздражения во взгляде. Вот только сейчас Сэма рядом не было… Дин снова схватился за мобильник, пытаясь убедить себя, что брат не берет трубку, потому что занят, скажем, и без того нелегким объяснением с Сарой. Верилось, мягко говоря, с трудом, особенно если вспомнить, как отчаянно Сэм пытался этого разговора избежать, но Винчестер-старший все равно упрямо цеплялся за откровенно иллюзорную надежду – до тех пор, пока автоответчик на телефоне Сэма не сработал третий раз подряд. Сотовый Сары тоже молчал, но здесь-то как раз ничего удивительного не было, вряд ли девушка постоянно носила его с собой. А городской номер Томо Дин спросить, разумеется, не сообразил. Но кто же мог знать, что в этом вообще возникнет необходимость?..

Импала рванула с места, словно норовистая лошадка, оставив на асфальте дымящиеся следы шин и чудом не зацепив крыло припаркованной рядом Феррари. Но Винчестера-старшего уже не волновало, что своим эффектным стартом он неизбежно привлечет к себе всеобщее внимание, и кто-нибудь запросто может узнать в нем того психа, что устроил весь этот переполох со стрельбой. Сейчас он способен был думать только о Сэме! Если с ним что-нибудь… Закончить эту фразу Дин не позволял себе даже мысленно. И без того стоило чуть-чуть ослабить контроль, как в голову начинало лезть такое, что клеммы просто перегревались, а мозги начинали плавиться, грозя полной потерей самообладания.

Он снова и снова набирал номер брата, но телефон мелкого упрямо продолжал переключаться на голосовую почту, с каждым “Привет, это Сэм Винчестер. Я сейчас не могу снять трубку…” забирая у Дина не меньше года жизни. Охотник прекрасно понимал, что сам себя накручивает, и у молчания Сэма может быть масса причин, вплоть до внезапно севшего аккумулятора, но ужас, пережитый старшим Винчестером полтора месяца назад, никак не желал выпускать его из своих цепких лап. В результате, возращение в резиденцию Томо ощущалось едва ли не повторной гонкой к дому на озере. Дин плевал на правила, начисто игнорировал светофоры, и это было чистой воды везением, что на пути ему не попался ни один патрульный. В любом случае, если бы Винчестера попытались задержать, он за себя просто не ручался бы. Секундное промедление, как и в прошлый раз, казалось Дину смерти подобным, и единственной светлой мыслью за всю дорогу было то, что он догадался попросить у Сандры пульт, открывающий ворота, и ключи от самого особняка. Сейчас в конец распсиховавшийся охотник был явно не в лучшей форме, чтобы прорываться сквозь поистине пентагоновскую систему безопасности!

Влетев во двор под бешеный писк датчика ЭМП, Дин завернул Импалу в совершенно безумном вираже, и, мысленно извиняясь перед своей взвывшей дурным голосом деткой, выскочил из нее чуть не на ходу и бросился к багажнику за солью и запасным дробовиком. Рана, о которой под действием бушующего в крови адреналина он почти успел позабыть, немедленно напомнила о себе горячей волной боли и, к счастью, коротким приступом головокружения. Но Дина в подобной ситуации не остановил бы и вспоротый живот, чего уж говорить о легкой царапине. Тем более сейчас, когда он уже был так близко.

Ворвавшись в особняк, Винчестер замер на мгновение, пытаясь сообразить, где искать Сэма… Да хоть кого-нибудь, если уж на то пошло! Внутри было темно, тихо и гулко, как и в любом нормальном доме в четвертом часу ночи, а сканер на поясе не подавал никаких признаков жизни, словно это и не он только что переливался огоньками наподобие рождественской елки, когда Импала проезжала под каменной аркой ворот. Или дело опять было в этой кума-как-её-там… короче, “медвежьей лапе”? С другой стороны, если призрак отсюда уже убрался, остаточные электромагнитные помехи можно найти лишь непосредственно в том месте, где он на кого-то напал… Воображение тут же услужливо нарисовало картину какого-то подвального помещения, наполовину окруженного дорожкой из соли, а на полу пять тел, обглоданных до неузнаваемости. Одно детское, три женских и – чуть в стороне – мужское…

Дин пошатнулся и, чувствуя, как пол начинает уходить из-под ног, всем телом привалился к раздвижной перегородке. Потеря крови постепенно давала о себе знать, и страх за брата уже не придавал ему энергии, а наоборот, вытягивал последние силы. Надо собраться! Сэмми… Найти Сэмми… Он может быть просто ранен, оглушен. Когда мстительный дух нацелен на определенную жертву, любого кто встанет между ними, он воспринимает лишь в качестве досадной, не стоящей внимания помехи и, чаще всего, не глядя сметает ее со своего пути. Сэм жив! Он должен быть жив, а иначе… Что иначе Дин не хотел даже думать – нет, просто не мог. Представить свою жизнь без младшего брата для него было все равно, что перестать дышать.

Винчестер-старший до боли вжался лбом в деревянный каркас решетчатой стенки, тщетно пытаясь унять накатывающее волнами головокружение. Пальцы слепо скользнули по вставленному внутрь квадратов матовому стеклу, как будто ловя играющие на нем лунные блики, Дин моргнул, разгоняя плавающие перед глазами цветные круги, и вдруг с мгновенным выбросом адреналина к нему пришло осознание – не только луна отражается на полупрозрачной поверхности перегородки. Откуда-то издалека сквозь нее пробивается тусклый, явно искусственного происхождения свет!

Винчестер рванул раму с такой силой, что она едва не вылетела из пазов, и с бешено бьющимся сердцем ворвался в соседнее помещение, но там, как, впрочем, и за следующей дверью, никого не оказалось. Не в силах понять, откуда идет это слабое, рассеянное матовыми стеклами свечение, Дин заметался из комнаты в комнату, раздвигая казавшиеся бесконечными перегородки и с каждой секундой все сильнее чувствуя себя крысой, запертой в лабиринте. Имя брата уже готово было сорваться с его губ отчаянным воплем, когда сквозь гул крови, шумящей в ушах, внезапно пробились взволнованные, доносившиеся буквально из-за соседней стенки голоса.

От резкого движения охотника снова повело в сторону, но Дин сейчас скорее умер бы, чем позволил слабости взять над собой верх, пусть даже его неуклюжий, похожий на танец пьяного медведя, рывок через комнату был сродни последнему, отчаянному усилию, после которого ноги окончательно подкашиваются, и остается только подметать собой пол. Винчестер почти рухнул на последнюю перегородку, и, больше по инерции, чем силой собственных мышц, оттолкнув ее в сторону, тяжело ввалился в оказавшуюся за ней знакомую гостиную. Голоса смолкли, и все, кто был в комнате, испуганно уставились на него. Дин не знал, было это выражение шока на их лицах связно с тем, что здесь случилось, или же с его собственным эффектным появлением. Он вообще едва ли заметил, кто и как на него смотрел, не говоря уже о том, сколько вообще людей сидело в гостиной. Единственное, что Дин видел – это подсыхающие пятна крови на белой рубашке Сэма.

________________________________________________

[1]“Будь Сэм метеорологом, непременно дал бы какому-нибудь урагану имя своего старшего братца”. Можно сказать, что Винчестер-младший в очередной раз оказался пророком. Ураган “Дин”, которому присвоена четвертая категория по пятибалльной шкале, образовался в Атлантическом океане в виде тропического шторма в середине августа 2007 года и обрушился на Гаити, Ямайку, Кубу, Доминиканскую Республику, восточное побережье Мексики и Белиз, принеся с собой значительные разрушения и человеческие жертвы.

[2]Катана – японский меч, основной вид оружия самураев. Представляет из себя слегка изогнутый клинок длиной от 61 до 75 сантиметров с 30-сантиметровой рукоятью. Вакидзаси – средний по длине меч, предназначенный для ношения в паре с катаной.

 

* * *

Атмосфера в комнате была настолько наэлектризована, что появление в дверях Дина, едва не вынесшего перегородку сёдзи на манер живого тарана, ударило по нервам присутствующих с не меньшим эффектом, чем если бы перед ними внезапно материализовался давешний призрак. Даже Сэм, и тот, подскочил на своем диване, хотя в любое другое время, чтобы напугать его, понадобилось бы что-нибудь посерьезнее вломившегося в гостиную старшего брата. Но после событий полуторамесячной давности он постоянно пребывал в таком напряжении, что довести его до нервного тика, кажется, можно было, всего лишь прокричав громкое “Бу!”. К тому же Дин, в глазах которого за какие-то доли секунды испуг сменился облегчением, а вслед за ним еле сдерживаемым гневом, не дал своему младшему прийти в себя и сразу перешел в наступление:

– Какого черта тут происходит? Разве вы не должны сидеть по своим комнатам под защитой кругов из соли?! – Винчестер-старший тяжело привалился к косяку, заставив брата напрячься и окинуть его настороженным взглядом. – Сэм?! – две пары зеленых глаз встретились, и жесткое выражение на лице Дина на миг смягчилось. – Что здесь случилось вообще? Ты в порядке?!

– Все нормально, – поморщившись, Сэм убрал с затылка пакет со льдом и вслед за братом виновато покосился на залитый кровью рукав рубашки. Выглядело это так, словно ему отхватили, по меньше мере, полруки. – Всего лишь небольшой укус… – он закатал манжет, показывая старшему маленькую идеально белую повязку. – Когда меня несколько лет назад тяпнул Черный Пес, было гораздо хуже.

– А голова?

Дин по-прежнему смотрел только на брата, начисто игнорируя всех присутствующих в комнате, как будто боялся хоть на секунду отвести от него взгляд. На бледном, покрытом испариной лице мешались гнев и беспокойство, но подходить к Сэму он почему-то не торопился, хотя обычно, стоило Винчестеру-младшему получить на охоте пару лишних ушибов, как брат вцеплялся в него мертвой хваткой и начинал вертеть, словно куклу, пытаясь определить, насколько серьезно тот пострадал. Было немного обидно, что, не считая дружеских хлопков, тычков и щипков, только экстремальные обстоятельства заставляют Дина идти на физический контакт и обнимать его, но Сэм уже давно смирился с такой расстановкой приоритетов. Сейчас его куда больше волновал измочаленный вид старшего брата. Очевидно, что Дин бежал. Скорее всего, от самой машины, но чтобы так выдохнуться, при его-то физической подготовке, припарковать ее он должен был, по меньшей мере, на другом конце города. Разве что дело совсем не в усталости…

Осознание случившегося вмазало Винчестеру-младшему, будто кулаком в солнечное сплетение, мгновенно бросив его в холодный пот. После удара о дерево, чудом не закончившегося сотрясением мозга, и последующей потасовки с призраком Сэм соображал еще несколько туговато, да и безумная мысль, что чертов дух успел поработать и там, и там, никак не желала укладываться в голове, но других объяснений плачевному состоянию брата у него просто не было. Цеплявшийся за косяк, бледный и взмокший Дин выглядел так, словно лишь эта подпорка и удерживает его в вертикальном положении.

– Дин, черт… Что с тобой?

Вскочив с дивана, Сэм пошатнулся – скорее от резко прилившей к голове крови, чем от последствий столкновения с призраком – и, проигнорировав попытавшуюся помочь ему Сару, подбежал к брату. Да, он чувствовал себя в долгу перед девушкой, но единственным, кто сейчас имел для Сэма значение, был явно балансирующий на грани обморока старший брат. Но, разумеется, скорее небо упало бы на землю, чем Дин признал, насколько ему на самом деле паршиво, тем более, когда тревога в его взгляде, лихорадочно шарившем по телу Сэма в поисках незамеченных ранее травм, все больше сменялась подстегнутым собственной слабостью гневом.

– Как твоя голова? – повторил он едва ли не сквозь зубы, как обычно, маскируя боль злостью, и, отлепившись от стены, многоопытно увернулся от дернувшегося поддержать его Сэма.

– Да в порядке моя голова, просто легкий ушиб! – с досадой буркнул младший Винчестер и, автоматически отметив, что выглядит сейчас, наверно, точной копией брата, окинул его с ног до головы тревожным взглядом. Ощупывать Дина на предмет ран, он, впрочем, так и не решился, зная, что от подобной бесцеремонности старший взбеленится окончательно. – Дин, как ты?.. Что произошло?!

– Кажется, я первым задал вопрос! – брат обвиняюще ткнул в Сэма пальцем и, делая вид, что не замечает его попыток помочь, не слишком уверенно двинулся к ближайшему дивану. – Что у вас здесь за долбаная пижамная вечеринка? Где круг из соли, где дробовик… – Дин запнулся на секунду, видимо, заметив, наконец, лежавшее на столе оружие, хмыкнув, положил рядом собственный обрез, но сбавить тон, опасно балансирующий на грани крика, даже не подумал. – Какого черта, Сэм?! – он неопределенно мотнул головой в сторону Сандры, почти испуганно прижимавшей к себе сына и падчерицу. – Решил пустить их всех на корм призраку?

– Вокруг особняка защитный контур, – поспешил успокоить брата младший Винчестер, понимая, как дико, должно быть, выглядят со стороны эти их мирные посиделки, когда рядом бродит злобный дух-каннибал. – Не знаю, кто его создал, наверно, все-таки Хаджиме, но он стопудово работает. Я на своей шкуре убедился!

– Ладно… хорошо… – Дин медленно кивнул, практически падая на диван с задавленным на корню болезненным вздохом, и Сэм невольно сжался, каждой клеточкой своего тела ощущая, насколько брат сейчас измучен. Но если Дин и в лучшие-то времена отмахивался от любых попыток помочь ему, то сейчас, когда старший был явно на взводе, соваться к нему казалось равносильным охоте на вампира с осиновым колышком. – Пусть будет контур, – брат откинулся на спинку дивана, сверля Сэма свирепым взглядом. – Тогда скажи мне, какая нелегкая понесла тебя за его пределы?

– Дин…

– Просто ответь мне, Сэмми! – брови старшего сошлись на переносице, а голос подскочил на добрый десяток децибел. – У тебя что, суицидальные наклонности прорезались?! Или, может, тебе адреналина не хватает? Вздумал устроить здесь идиотский поединок мачо?!

Сэм, не ожидавший от брата столь подлого удара, невольно отпрянул, чувствуя, как в груди что-то болезненно сжимается, а глаза начинает предательски жечь. Однако на лице Дина, измученном и сердитом, не было и следа того шалого, откровенно вызывающего выражения, с которым он бывало нарочно бил по больному месту, нарываясь на ссору или, того хуже, на потасовку, словно надеясь заглушить этим душевные терзания. Как после смерти отца, когда они охотились на ракшасу. В тот раз Сэм сдержался, и Дин, в конце концов, сам нашел повод ему врезать – подумать только, из-за ублюдочного садиста Гордона Уокера. И снова младший Винчестер не позволил себя спровоцировать, твердо уверенный – это не выход... Господи, сколько же воды утекло с тех пор! А ведь прошло всего-то пара месяцев.

При виде странной реакции брата в рассерженных глазах Дина мелькнула тень растерянности, и Сэм с облегчением выдохнул, только сейчас сообразив, что все это время не дышал, и легкие уже начинает жечь от недостатка кислорода. Он иногда забывал, что тот его разговор с отцом, свидетелем которого Дин явно стал, бродя по больнице бестелесным духом, просто стерся из памяти брата вместе со спиритической доской и так называемой “охотой” на Жнеца. Он даже и не понял, похоже, что снова наступил Сэму на больную мозоль, хотя при иных обстоятельствах его слова о “суицидальных наклонностях” могли бы здорово задеть младшего Винчестера за живое. Не то чтобы он всерьез задумывался о самоубийстве. Просто, когда на него накатывало, случалось, думал, что лучше бы Дину не вытаскивать его практически с того света!

– Сэм?..

Брат все еще ждал от него ответа, и Сэм, мотнув головой, уже привычно отгоняя черные мысли, так и норовившие просочиться в его голову, словно обернувшийся дымом демон, открыл было рот, чтобы рассказать что к чему, когда его взгляд случайно упал на съежившуюся в объятиях мачехи Каору. Девчонка смотрела так виновато, так жалобно, всем своим видом умоляя не выдавать ее, что Сэм замолк буквально на полуслове, мысленно ругая себя за мягкосердечие и дурацкую винчестерскую привычку вестись на щенячьи взгляды. Возможно, за все свои фокусы Каору и заслужила небольшую выволочку, но уж точно не то словесное аутодафе, которое неизбежно устроил бы ей взбешенный, измученный болью Дин.

– Понимаешь, я, кажется, понял, как можно вычислить этого урода, – осторожно начал Сэм, ухватив за хвост мысль, змейкой скользнувшую у него в голове. – Но мне нужно было взглянуть на него поближе, рассмотреть лицо… – поймав удивленный, но понимающий взгляд Сары, он благодарно улыбнулся девушке уголками губ. – Просто все немного вышло из-под контроля…

– Немного? Это ты называешь – немного?! – Дин, схватив брата за разорванный, покрытый бурыми пятнами рукав, резко выпрямился, и рубашка, которую он все это время незаметно придерживал левой рукой, распахнулась, открыв на всеобщее обозрение пропитанную кровью футболку.

– Дин… – полупридушенно выдохнул Сэм, переводя испуганный взгляд с хорошо заметной теперь дырки от пули на рубахе брата на его окровавленный бок. – Боже! В тебя что, стреляли?! Кто?!!!

– Фанаты Юи и ее неравнодушного к членистоногим дружка-рэйсера, – Дин хохотнул, поспешно прикрывая рану локтем. – Видимо, приняли меня за Ганнибала Лектора… Черт, я что, так похож на старину Энтони Хопкинса?

– Нет, ты похож на идиота!

Сэм попытался задрать на Дине футболку, чувствуя, как внутри ворочается едкая обида-злость на этого упрямого придурка, готового скорее истечь кровью, чем позволить родному брату себе помочь, но тот вполне предсказуемо оттолкнул его руки, наградив очередным испепеляющим взглядом:

– Я в порядке! Это просто царапина, и вообще, я уже наложил повязку.

– Ну да, конечно, – Сэм сжал кулаки, готовый зарычать от собственного бессилия. С раненым Дином всегда было непросто, но Дин, вдобавок пребывающий в состоянии “я в контакте со своим внутренним Джоном Винчестером”, вообще тянул на стихийное бедствие. Будь Сэм метеорологом, непременно дал бы какому-нибудь урагану имя своего старшего братца*. – В порядке! А выглядишь ты так, словно махался с полудюжиной ниндзя, потому что... – младший охотник выразительно заломил брови, ожидая продолжения фразы.

– Потому что, умник, у этих “ниндзя” были большие пушки, – судя по нервно сокращавшимся желвакам на скулах, только присутствие в комнате посторонних удерживало Дина от того, чтобы не начать орать на брата в полный голос. – Ах да, постой, я еще и летел сюда чуть ли не по крышам, словно какой-нибудь грёбаный Бэтмэн! Едва не угробил по дороге свою малышку… А все почему? Потому что кто-то здесь вдруг решил, что можно не отвечать на мои звонки!

– Звонки? – рука Сэма метнулась к груди, тщетно нащупывая в кармане рубашки сотовый. – Вот черт! Наверно, выпал, когда я ударился о дерево, – теперь ему стало понятно, из-за чего старший брат настолько взвинчен. Он еще не забыл это жуткое, давящее на сердце чувство, которое испытал по дороге в яблоневые сады Беркитсвилля – как будто на груди у тебя кто-то сидит и медленно, миллиметр за миллиметром, запускает в беззащитную плоть когти. – Дин, прости… Я даже не заметил! Иначе обязательно набрал бы тебя.

– Не заметил, – Дин недоверчиво покачал головой, глядя на Сэма скорее обиженно, чем сердито, хотя не знай тот брата, как самое себя, решил бы, что он по-прежнему на него злится. – Мобильник потерял… дробовик, судя по всему, тоже, – он как-то безымоционально скользнул взглядом по запасному обрезу, сделанному, надо сказать, не слишком удачно в отличие от того, которым обычно пользовался младший Винчестер. – О дерево тебя приложили, руки погрызли… – теперь Дин смотрел на Сэмов гипс, где отчетливо виднелись отпечатки зубов, и в зеленых глазах снова тлела злость, густо замешанная на запоздалом страхе. – Как ты вообще ноги-то оттуда унес?

Сэм смущенно кашлянул, машинально зарываясь пальцами в пряди на затылке:

– Ну, если честно, меня спасла Сара, – задев ушиб, он еле сдержал болезненное шипение и тут же нервно засмеялся, пытаясь скрыть это от Дина, и без того следившего за ним, как коршун за цыпленком. – Знаешь, примчалась с дробовиком наперевес, выстрелила прямо в духа… Настоящая амазонка!

– Я же говорила, что тебе стоило взять меня с собой с самого начала, – Сара, сидевшая возле низенького чайного столика на специальной подушке, снова протянула ему пакет со льдом, и Сэм, почувствовав внезапную неловкость из-за того, что смотрит на нее сверху вниз, поспешно опустился на диван рядом с Дином. – Даже отважному супергерою иногда нужна помощь слабой женщины.

– Кто же мог знать, что ты настоящий снайпер! – благодарно кивнув девушке, он с виноватым видом прижал компресс к многострадальному затылку.

– На самом деле, стрелок у нас Сэнди, – Сара лукаво подмигнула старшей сестре, и когда Сандра, несмотря на то, что выглядела изрядно напуганной, сделала ей в ответ “страшные глаза”, Сэму вдруг подумалось, а как, интересно, выглядят со стороны они с Дином с этими своими вечными переглядываниями. – А я просто когда-то ходила в тир с ней за компанию… Но после знакомства с вами, парни, мне неожиданно захотелось вдруг освежить прежние навыки. Как знала, что однажды пригодится.

– Сара, я тебя обожаю! – даже восковая бледность и хмурые морщинки в уголках глаз не помешали Дину расплыться в своей фирменной, работающей не хуже приворотного зелья улыбке. – Не будь наша работа таким неблагодарным занятием, я бы предложил тебе подумать о смене карьеры. А ты, Сэмми, сиди и мотай на ус! Надеюсь, это послужит тебе хорошим уроком. Подумать только, охотника с десятилетним стажем спасла девчонка, второй раз в жизни увидевшая призрака. Позор!

– Уверяю тебя, моя гордость от этого ничуть не пострадала.

Сэм улыбнулся Саре и, получив в ответ лучистый, полный тщательно скрываемой надежды взгляд, заставил себя слегка наклониться к девушке и мимолетно провести пальцами по ее руке. Чтобы сделать это, пришлось на пару мгновений задержать дыхание и напрячь все мышцы, но дотрагиваться до кого-то самому было не так ужасно, как если бы прикасались к нему. Да и потом, Винчестер-младший отлично помнил, насколько мало его волновало вторжение в свое личное пространство, когда они с Сарой бежали к спасительному ручью, каким-то образом ставшему преградой на пути у духа, и девушка поддерживала его под локоть, не давая упасть. Адреналин, буквально вскипятивший кровь, оказался лучшим лекарством от страха перед чужими прикосновениями, так что теперь для Сэма было делом принципа преодолеть себя еще и на холодную голову. К тому же Сара, несмотря на легкую неуверенность во взгляде, буквально расцвела от этого невинного, по сути не имеющего под собой ничего кроме благодарности, жеста, и Сэм, воодушевленный, даже смог слегка пожать девушке пальцы, прежде чем выпустил ее руку из своей.

Дин как-то странно посмотрел на них обоих, потом моргнул, словно сбрасывая оцепенение, и хлопнул ладонью по диванной подушке:

– Баста, девочки, давайте вернемся к делам насущным, – Сэм удивленно обернулся, не зная, как реагировать на то, что Дин снова обозвал его девчонкой, но тот, похоже, был слишком измучен, чтобы фильтровать речь, щадя нежные чувства брата, и даже не заметил, что снова брякнул что-то не то. – Кто-нибудь здесь знает телефон бойфренда Юи?

– Тагавы Саноске? – мгновенно оживилась Каору, до этой секунды сидевшая тихо, как мышка, явно не в силах поверить, что Сэм не собирается выдавать ее брату. – Конечно! Я с ним и его сестрой Норико с детства знакома.

– Отлично, – улыбка Дина была довольно скупой, но девушка все равно рассиялась так, что Сэму захотелось немедленно надеть темные очки. – Тогда набери этого… Саноске и скажи, что не можешь дозвониться до его подружки. Вам, ребятам, к ночной жизни явно не привыкать, так что он не сильно удивится. Нам нужно знать, в какую больницу повезли Юи.

– Юи в больнице?! – Каору испуганно ахнула, прижимая к губам кончики пальцев, а Сара и Сандра обменялись поверх ее головы взволнованными, мрачными взглядами. – Что с ней случилось?

– Наш дух поработал, – ответил за брата младший Винчестер, только сейчас сообразив, что друзья Юи, или кто там еще подстрелил Дина, приняли его за маньяка явно не из-за богатого воображения. Наверняка, там была хорошая заварушка. – Как она?

Брат замешкался с ответом, и Сэм тревожно нахмурился, заметив плеснувшее в зеленых глазах чувство вины. Впрочем, уже через секунду его забрало снова встало на свое место.

– Жить будет, – Дин чуточку нервно взъерошил влажные от пота волосы, но выражение лица у него при этом было уже совершенно непроницаемое. – По крайней мере, я на это надеюсь... Так, ладно! Надо срочно ехать к Юи в больницу. Она для этого призрака сейчас все равно, что надкушенный бутерброд, и он не успокоится, пока не прикончит ее.

– Не раньше, чем я осмотрю твою рану, Дин!

Сомнений в том, кто именно, по мнению Дина, должен отправиться к Юи, у Сэма даже не возникало, но время для шуток закончилось, и он был намерен костьми лечь, но не позволить брату выйти из дома в таком состоянии. Не исключено, что завтра, после нормальной перевязки и нескольких часов отдыха, Дин и сможет вернуться к охоте, но сейчас ему бы до спальни как-нибудь добраться, не то что до больницы.

– Сэм, я же сказал, что обо всем позаботился!

Дин с раздражением оглянулся, не иначе как в поисках телефона, и Сэм, перехватив томный взгляд Каору, которая снова облизывалась на старшего Винчестера, словно кошка на сметану, выразительно кивнул ей на нишу в стене, где собственно и стояла телефонная база. Издав страдальческий вздох, девчонка встала с дивана и нога за ногу поплелась в другой конец комнаты, каким-то образом умудряясь при этом соблазнительно покачивать бедрами.

– Знаю я, как ты позаботился! – проворчал Сэм, привычно закатывая глаза при виде того, как Дин глазеет на аппетитные женские формы. Правда, на сей раз, к чести брата, его интересовал скорее драпирующий их мешковатый самурайский костюмчик, чем непосредственно грудь или попка Каору. – Опять присобачил пластырем кусок бинта, вот и вся перевязка. Забыл, как после встречи с дэйвами ты чуть не истек кровью с этим своим намотанным на скорую руку бандажом? Снова захотелось проваляться в койке без малого двое суток?

– Ну что ты за зануда, Сэмми! – беззлобно буркнул Дин, наблюдая из-под полуопущенных ресниц, как Каору, прислонившись к стене рядом с подставкой для антикварных мечей, длинной катаной и коротким вакидзаси**, набирает номер Саноске Тагавы. – И в кого только пошел, спрашивается? Вроде такой пример всю жизнь перед глазами…

Поймав блеснувшие в глазах Дина озорные искорки, Сэм еле сдержался, чтобы не расплыться в довольной, полной облегчения улыбке. По тону брата он понял, что тот, наконец, сдается, и уже соображал, как бы побыстрее ненавязчиво транспортировать старшего наверх, чтобы в срочном порядке заняться его раной, когда Каору вдруг громко вскрикнула и снова в ужасе прижала ладонь к губам. Вот только если в прошлый раз ее испуг по большей части был наигранным, рассчитанным на благодарную публику в лице Дина, то сейчас рука девушки, державшая телефон, мелко дрожала, а выражение темных глаз, устремленных на Винчестеров, выглядело по-настоящему шокированным.

– Каору?! – Сандра невольно подалась вперед, еще крепче прижав к себе дремлющего у нее на коленях Кейске, и девушка медленно, словно в прострации, перевела взгляд на мачеху. – Что случилось?

Лицо Каору приобрело более осмысленное выражение, и она, жестом попросив не мешать ей, снова прижала трубку к уху и быстро, но неожиданно мягко заговорила по-японски. Было похоже, что она успокаивает своего собеседника, может быть, даже выражает ему соболезнования, и Сэм, чувствуя, как внутри разливается хорошо знакомая, почти привычная горечь, с тяжелым вздохом посмотрел на старшего брата. Невозмутимого, расслабленно откинувшегося на спинку дивана… с бледным до синевы лицом, от которого отхлынули внезапно остатки краски.

Всех не спасти – для Винчестеров эта фраза уже давно стала мантрой. Иногда самоубеждение помогало, а иногда, вот как сейчас, хотелось схватить что-нибудь тяжелое, например, вон ту фарфоровую вазу в пол человеческого роста, и от души запустить ее в стену. Сэм знал, что Дин в этот момент думает примерно о том же – его неестественное, каменное спокойствие могло обмануть Винчестера-младшего лет десять назад, но не теперь, когда он, наконец-то, научился понимать брата и мог читать его эмоции по малейшей смене позы или движению губ и бровей.

Будь они сейчас только вдвоем, Сэм, возможно, нашел бы слова, от которых им обоим стало бы легче. Один из братьев всегда брал это на себя – старший отпускал “хромую” шутку, младший говорил что-нибудь “сопливое”, и тяжесть на сердце как будто становилась чуть-чуть меньше. Но заговорить об этом при посторонних, было все равно, что вывернуть душу на всеобщее обозрение, и если Сэму не казалось постыдным чувствовать свою вину на смерть очередного невинного, то Дин скорее предпочел бы получить еще одну пулю, чем показать кому-то, как его все это на самом деле мучает.

В результате, не зная, что еще придумать, Винчестер-младший просто прислонился к диванной спинке рядом с братом – так, чтобы их плечи сначала оказались на расстоянии тепла, а потом и вовсе соприкоснулись. Ему самому сразу же стало гораздо спокойней – словно по волшебству, однако Дин мгновенно напрягся, и Сэм уже подумал, что вот сейчас он отстранится, а то и брякнет какую-нибудь обидную колкость, но брат, о, чудо из чудес, лишь что-то пробормотал себе под нос и, наоборот, еще сильнее навалился на младшего. Едва обретенное спокойствие Сэма мгновенно испарилось, и он почти испуганно вгляделся в бледное лицо Дина, ища признаки подступающего обморока или чего похлеще. Брат мог обнимать его после иссушающих душу кошмаров, подставлять плечо на охоте, но чтобы опираться на Сэма самому… Черт, да последний раз, когда он позволил младшему держать себя хотя бы под локоть, помогая устоять на ногах, был в больнице, где умер отец!

Но Дин, несмотря на измученный вид, неприятно напомнивший Сэму Небраску, совсем не выглядел, будто вот-вот вырубится, а сообразить, как бы так по аккуратнее выяснить что-нибудь о его самочувствии и не получить при этом дежурное “Я в порядке”, Винчестер-младший просто не успел. Каору, наконец, повесила трубку и, глядя перед собой потрясенным взглядом, словно сомнамбула подошла к дивану и буквально рухнула на подушки. Правда, это почему-то оказался именно тот диван, на котором сидели братья, и ноги подвели девушку как раз с той его стороны, где расположился Дин, хотя Сэмов угол был к ней определенно ближе. Винчестеру-младшему оставалось только головой качать. Похоже, эта юная кокетка не упускала своего при любых обстоятельствах. Да уж, можно сказать, что они с Дином просто нашли друг друга!

– Каору, что там? – повторила Сандра, беспокойно глядя на все еще пребывающую в шоке падчерицу.– Что-то с Юи?

– Да, она… она погибла! – девушка поежилась и, положив руки на колени, иступлено сплела пальцы в замок. – Саноске был не в себе, и я не все поняла, но… кажется, там произошла авария. Что-то случилось с фургоном “скорой помощи”, он вдруг потерял управление, вылетел на встречную полосу… Это было на пересечении со скоростной трассой, в этот час там уже полно народу, так что вы можете представить себе масштабы автокатастрофы! Десяток машин вообще всмятку, еще столько же разбито … Сано, а он ехал следом, успел отвернуть в сторону только благодаря своим навыкам гонщика.

В комнате снова повисла та же напряженная атмосфера, что царила здесь до появления попавшего, что называется, с корабля на бал Дина. Женщины молчали, пытаясь справиться с еще одной обрушившейся на них новостью, охотники же мрачно переглядывались, силясь сообразить, когда это правила игры настолько поменялись, что нечисть вдруг перестала страдать демофобией[1] и начала подстраивать своим жертвам автокатастрофы, вместо того, чтобы тихо и кроваво убивать их где-нибудь в укромном уголочке.

– Старик, это уже “Матрица” какая-то[2], – вполголоса пробормотал Дин, как обычно, пытаясь за шуткой скрыть свою растерянность. – Дух на “спидвее”? Это чертовски странно, даже с нашей колокольни.

– Боже… Вы, правда, думаете, что это дело рук призрака? – Сара, последние полминуты нервно игравшая защелкой лежавшей на столе аптечки, со стуком захлопнула крышку и по очереди посмотрела на хмуро переглядывающихся Винчестеров.

– Это достаточно сверхъестественно даже для нас, – перефразировал Сэм слова брата, – но наша работа быстро приучает не верить в такого рода совпадения. Готов поспорить, что водитель “скорой” вовсе не терял управление. В фургоне просто вырубилась вся механика и электроника, его по инерции занесло, бросило на ближайшую машину, а дальше сработал обычный в таких случаях принцип домино.

– Вот поэтому я и не люблю скоростные трассы, – проворчал Дин и, отлепившись от плеча младшего брата, сел почти прямо, разве что, чуть заваливаясь на больной бок, который оберегающее обнимал правой рукой немного пониже раны. – Что ж, похоже, в больницу никому из нас ехать не придется!

Сэм хмуро кивнул, чувствуя себя немного виноватым из-за почти физического облегчения, которое он испытывал при мысли, что ему не придется сейчас спорить с братом по поводу того, кто же из них двоих все-таки должен отправиться к Юи. Хотя, надо сказать, как раз это сейчас волновало его меньше всего. Внезапно осознав с ледяным ужасом, как все могло бы сложиться, не потеряй он свой сотовый, Винчестер-младший уже второй раз за день готов был мысленно сказать их призрачному визитеру спасибо. Ведь не останься телефон Сэма в саду, он ответил бы на звонок брата, и Дин, убедившись, что с ним все более-менее в порядке, скорее всего, поехал бы в больницу вслед за “скорой помощью”. О, в умении брата профессионально водить машину младший Винчестер не сомневался ни секунды. Но в отличие от Саноске Тагавы Дин не был уличным гонщиком, собаку съевшим на дрифте и прочих фигурах высшего пилотажа, а еще он потерял много крови, что не могло не сказаться на его реакции…

Кто знает, не помчись Дин обратно в особняк и окажись он рядом со “скорой” в момент аварии, возможно, сейчас Сэм не находил бы себе места из-за того, что старший брат не отвечает на его звонки.

_______________________

[1]Демофобия – боязнь скопления людей, боязнь толпы

[2]“Старик, это уже “Матрица” какая-то”. Очевидно, Дин имеет ввиду кульминационную экшен-сцену фильма “Матрица. Перезагрузка” с участием близнецов-альбиносов, способных появляться и исчезать, словно привидения.

 

* * *

Кое-как разогнав взбудораженных женщин по койкам, братья для собственного успокоения проверили опоясавшие спальни круги соли и, к нескрываемому облегчению Сэма и тайному Дина, тоже поднялись в свои, хмм, апартаменты. Разумеется, было бы странно, если бы в особняке величиной со средних размеров дворец им выделили бы одну общую комнату, но две спальни, каждая со своей душевой и гардеробной, гостиная, чайная и даже нечто наподобие кабинета – это, определенно, выходило за рамки того, к чему привыкли сроду не жившие по отдельности братья.

Привычка, нет, скорее, необходимость, засыпая, слышать дыхание друг друга, уже давно вытеснила на задний план и экономию денег, и даже элементарную безопасность. Когда Сэм уехал в Стэнфорд, Дин почти полгода не мог нормально спать и подозревал, что мелкому, оторванному от привычной, пусть и опостылевшей до чертиков жизни, пришлось еще хуже. Если уж присутствие спящего на соседней кровати отца не помогало, то каково же было Сэму, вынужденному делить комнату в общежитии с каким-то незнакомым парнем, да еще с учетом не отпускающего ощущения собственной уязвимости, которое он наверняка испытывал первое время, не имея возможности ни нож под подушку спрятать, ни дверь солью засыпать. Дин бы так и недели не выдержал…

– Ну и хоромы! – озвучил Сэм мысли брата, разглядывая поверх его плеча очередную полупустую залу, окруженную уже порядком доставшими Винчестера-старшего раздвижными перегородками. – Тут и заблудиться можно, особенно, если сёдзи куда-нибудь не туда сдвинуть.

– Долбанный лабиринт, – проворчал Дин и, наугад выбрав первую попавшуюся комнату, на его счастье, оказавшуюся спальней, по тщательно выверенной траектории двинулся к кровати.

После короткого отдыха на диване и, главное, облегчения, которое он испытал, убедившись, что Сэм более-менее в норме, одолеть похожую на серпантин лестницу на второй этаж и инспектировать спальни Сариной родни, оказалось относительно легко, как будто второе дыхание открылось. Но Дин по опыту знал, что этот резерв сил далеко не бесконечен, и чем быстрее он примет горизонтальное положение, тем будет лучше. Какой смысл выжимать организм до последнего без крайней необходимости, особенно, если для восстановления формы ему всего-то и нужно, что горячий душ, нормальная перевязка и несколько часов сна? О, ну, и Сэмми под боком, само собой…

Оглянувшись через плечо, Дин заметил, что брат, все это время тенью следовавший за ним, так и норовя подхватить под белы рученьки и отконвоировать в кровать, по-прежнему стоит на пороге и с потерянным, почти напуганным видом смотрит на другую точно такую же дверь, ведущую, видимо, во вторую спальню. И не сказать, чтобы старший Винчестер его не понимал. В свете того, как Сэм спал или, вернее будет сказать, НЕ спал последние шесть недель, одна комната на двоих даже в надежно защищенном особняке оставалась для братьев чем-то сродни первостепенной, жизненной необходимости.

Пока они жили у Бобби, Дин просто сидел всю ночь у постели брата, оберегая его сон, а днем спокойно отсыпался. То еще расписание, но так Сэм спал хотя бы несколько часов в сутки. Однако сегодня отдых требовался им обоим, и если Дин не имел возможности до утра держать брата за руку, отгоняя от него кошмары, то он, как минимум, должен был оставаться с ним рядом, чтобы чуть что проснуться самому, а потом разбудить и успокоить Сэма. Печальный опыт у него уже имелся – еще с тех пор, как брат кричал по ночам из-за смерти Джессики.

Правда, в каком бы ужасе младший тогда ни просыпался, он сразу же брал себя в руки, позволяя себе, самое большее, на пару секунд прижаться разгоряченным лбом к плечу Дина. Теперь же, чтобы прийти в себя, Сэму, измученному и сломленному кошмарами, которым он не давал прорваться из подсознания при свете дня, но не мог сопротивляться во сне, требовалось иногда по несколько часов. И все это время он цеплялся за старшего брата, словно утопающий за спасательный круг, вжимаясь мокрым лицом ему в бок и сминая в кулаках рубашку, а сам Дин, невероятное дело, не чувствовал ни малейшей неловкости или смущения из-за этих отчаянных, полных разделенной боли объятий, хотя прежде любой тактильный контакт с Сэмом, связанный с вырвавшимися из-под контроля эмоциями, вызывал у него такой сильный внутренний протест, что становилось трудно дышать.

Возможно, все дело в том, что Сэм сейчас нуждался в этом, нуждался в нем, а для Дина, как бы он порой ни осложнял брату жизнь, заставляя его играть по собственным правилам, потребности младшего всегда стояли на первом месте. Речь всегда шла о Сэме! Именно его боль, душевная или физическая, из раза в раз заставляла исчезнуть ту стену, которую Дин много лет назад возвел между собой и младшим братом, боясь потерять себя в этих отношениях, а теперь, как бы ни старался порой, уже просто не мог разрушить. Но потом все возвращалось на круги своя, и он сам, кирпичик за кирпичиком, укреплял пошатнувшуюся преграду, потому что меч этот был обоюдоострым, и если Сэм ощущал хотя бы десятую часть той связи, которую чувствовал с младшим братом Дин, только эта стена и могла уберечь его от бездны адского пламени, которой уже давно была душа старшего Винчестера. Не мысля не только свою жизнь, но и вообще себя без Сэма, Дин разделял его боль, как свою, но брату он такой участи не пожелал бы, даже получи они оба взамен все то, чего так долго и безнадежно ждали друг от друга. Особенно теперь, когда отцовский приказ и его жертва, не говоря уже о том, что случилось с Сэмом, пожирали Дина заживо, словно огромная злокачественная опухоль. Младшему и своих проблем хватало с избытком, не хватало ему еще и крест брата на себе тащить.

Между тем Сэм, похоже, предававшийся не менее мрачным мыслям, продолжал с видом архитектурного излишества подпирать дверной проем, и Дин решил, что с этой депрессией срочно пора завязывать. Он здесь вообще-то кровью истекает, если кто забыл! Сев на край кровати, охотник потянул с плеча рубашку, и Сэм, мгновенно выйдя из ступора, поспешил к нему с аптечкой, которую все это время держал под мышкой. Дин мысленно порадовался, что мелкий наконец-то отмер, но актуальности проблемы это не отменяло. Две спальни, в каждой одна кровать, правда, чертовски большая. И что прикажете делать в такой ситуации?

– Попросить одну комнату на двоих ты, конечно, постеснялся, – легкомысленно заметил Дин, не слишком осторожно выпутываясь из прилипшей к телу футболки. Потревоженную рану тут же окатило кипятком, и он поспешно сдернул окровавленную ткань через голову, пряча за ней исказившую лицо болезненную гримасу.

Сэм смущенно повел плечами, привычно раскладывая на тумбочке рядом с кроватью все необходимое для перевязки:

– Я подумал, что это выглядело бы немного… странно.

– Не это ли наш девиз? И вообще, Сэмми, странно было бы, попроси ты для нас общую спальню с одной большой кроватью! – Винчестер-старший ухмыльнулся, припомнив юного Майкла и его шуточку про “короля и двух королев”.

Однако Сэм, судя по его напряженной позе, неуклюжего юмора брата явно не оценил, и Дин, сообразив вдруг, как близко они подобрались к опасной теме, бросил на младшего тревожный и виноватый взгляд. Не хватало им только снова разбередить эту рану.

Но, к счастью, Сэма, продолжавшего копаться в аптечке, кажется, больше волновала предстоящая операция, чем болтовня несдержанного на язык старшего братца:

– Ну, кровати “кингсайз” нам и так обеспечили,– буркнул он, с сосредоточенным видом обрабатывая руки спиртом. – Ложе действительно королевское.

– Да уж, не матрасик на полу, – позволив себе немного расслабиться, Дин на глаз прикинул размеры кровати. Выходило не меньше трёхспальной. Очешуеть!

Футон.

– Что?..

– Хлопковые матрасы, на которых спят японцы, называются футонами, – менторским тоном пояснил Сэм, жестом давая брату понять, что готов начать перевязку.

Винчестер-старший нехотя повернулся к свету и постарался устроиться поудобнее. Брат штопал его десятки раз, но к боли, что бы там ни говорили, привыкнуть невозможно, особенно, если тому, кто обрабатывает твою рану, при этом так же плохо, как и тебе.

– Да хоть мутонами… – Дин невольно дернулся, когда Сэм, дорвавшийся, наконец, до его бока, стал один за другим отлеплять куски пластыря от воспаленной, покрытой липкой корочкой кожи. – Старик, ты ничего не забыл?

– Вроде нет, – избавившись от промокшей насквозь повязки, Сэм пробормотал себе под нос какое-то ругательство и, обмакнув кусок марли в антисептик, стал осторожно смывать с кожи разводы засохшей крови. Не самое приятное ощущение. Когда младший добрался до самой раны, Дин едва сдержал рвущийся наружу стон.

– Как насчет обезболивающего? – выдохнул он сквозь зубы, ухватившись пальцами левой руки за собственное плечо, а правой пытаясь опереться на застеленную шелковым покрывалом кровать.

– Извини, виски не захватил!

Видно было, что Сэм слегка нервничает, хотя, казалось бы, ему приходилось зашивать брату и более серьезные раны. Конечно, тогда у него не было гипса на правой руке, да и потом, кому, как не Дину было знать, до какой степени все внутри сжимается в тошнотворный комок, когда ты вынужден причинять близкому человеку боль, пусть даже это всего лишь пара швов на рассеченной брови. Ощущение каждый раз такое, как будто делаешь это впервые. Когда доставалось Сэму, Дин, латая его, обычно трепался без умолку, пытаясь отвлечь от происходящего и себя, и брата, а мелкий, хоть и видел его насквозь, как бы паршиво себя при этом ни чувствовал, всегда старался ему подыгрывать, подхватывая порой откровенный бред и огрызаясь в ответ на совсем уж забористые шуточки. Но если за иголку брался сам Сэм, все его хваленое красноречие куда-то пропадало, и лучшее, что он мог выдавить из себя, это пару сопливых утешений. Так что, кто бы из Винчестеров ни оказывался в роли врача, а кто пациента, держать их обоих в тонусе в любом случае приходись Дину. Как и всегда, впрочем. Судьба такая, что тут скажешь!

– Сучонок, – на пробу проворчал он и с облегчением заметил, как губы колдующего над его раной Сэма дрогнули в мимолетной улыбке, а плечи немного расслабились. Старая детская обзывалка, ставшая для братьев чем-то сродни секретному рукопожатию, еще ни разу их не подводила. – А как насчет ибупрофена?

– Раньше надо было думать, придурок, – брат коротко глянул на Дина из-под сбившейся на лоб челки и, отложив в сторону тампон, снова закопошился в аптечке. – Таблетки, если ты забыл, подействуют от силы через полчаса. Но ты не волнуйся, у Сандры в аптечке полно лидокаина, – он с торжествующим видом вытащил из коробки ампулу и одноразовый шприц.

– Кто волнуется? Я волнуюсь?! По-моему, это у тебя руки трясутся, покусанный ты мой, – на самом деле, Дин прекрасно мог обойтись и без анестезии, но если есть возможность нормально обезболить рану, то на кой черт над собой издеваться? Он же не мазохист какой-нибудь, хотя со стороны, наверно, так и могло иногда казаться. – Кстати, мне вот что интересно! Откуда в домашней аптечке милашки Сандры взялся этот “набор юного хирурга”?

– Ты вспомни, кем был ее муж, – Сэм ловко наполнил шприц лекарством и, обмакнув в спирт кусочек ваты, снова склонился над Диновым боком. Игла вошла под кожу очень аккуратно, но по истерзанному телу все равно прокатилась волна болезненной дрожи. – Держу пари, Хаджиме не всегда обращался за врачебной помощью, и Сандре приходилось штопать его самой. Видел бы ты, как профессионально она обработала мне руку!

– О, а я-то думал, это была Сара, – с непонятной смесью досады и ехидства хмыкнул старший Винчестер.

– Нет, Сандра.

Сэм, явно уловив в голосе брата странные нотки, недоуменно наморщил лоб, но Дин привычно сделал морду кирпичом, и брат, тряхнув головой, вернулся к прерванной операции. Наверно, решил, что это просто реакция на боль. И Дин с удовольствием списал бы все на нее, если бы сам не удивился, насколько едко прозвучали его слова. Он не мог понять, почему его так раздражает одна только мысль, что Сэм мог позволить Саре лечить себя, быть рядом, прикасаться. И это после того, как он еще несколько часов назад даже глаза поднять на девушку боялся, а при ее приближении застывал, словно олень в свете фар! Дин неделями пытался достучаться до брата, но всякий раз оказывался перед непреодолимой пропастью собственной вины и пережитых Сэмом боли и унижения. Каждый шаг, который братья делали навстречу друг другу, был выстрадан и оплачен дорогой ценой, и теперь старшего Винчестера просто бесило, с какой легкостью Сара сломала ту стену, что разделяла ее с Сэмом. Пусть она спасла младшему жизнь, пусть прогнала призрака, но какое это, черт возьми, могло иметь отношение к внезапному исцелению травмы, полученной на сексуальной почве?! Нет, Дин, конечно, видел, какого труда Сэму стоило взять Сару за руку, но, если вспомнить, как он едва не потерял сознание, когда девушка обняла его при встрече... Это был явный прогресс, и старший Винчестер чувствовал себя виноватым из-за того, что глупая детская ревность мешает ему искренне порадоваться за брата.

Сэм тем временем закончил промывать рану и, взглядом спросив у Дина разрешения, приступил к самой мерзкой части операции – наложению швов, и тут уж им обоим стало не до разговоров. Шить с гипсом на руке было все-таки очень неудобно, а лидокаиновая блокада помогала лишь отчасти, поэтому Винчестер-старший, закусив губу, привычно пытался отвлечься от боли, напевая про себя “Металлику”. На некоторое время в комнате повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь виноватым сопением Сэма и тяжелым дыханием самого Дина, срывавшимся на судорожные вздохи, когда пальцы брата, обычно такие чуткие и умелые, неосторожно вздрагивали или слишком резко давили на иглу. Но Дин в любом случае предпочел бы Сэма в качестве хирурга, даже если мелкому пришлось бы штопать его левой рукой... Один раз, кстати, чуть не пришлось! Царапина была пустяковая, но на лице, где лишние шрамы совсем ни к чему, и если бы отцу по привычке вздумалось пропустить после охоты стаканчик-другой, то Дину ничего не осталось бы, как доверить иголку четырнадцатилетнему брату, к тому же распоровшему правую ладонь о крышку полусгнившего гроба. Но надо отдать Джону должное – если его сыновья получали во время очередного дела хотя бы синяк, ни о каком походе в бар не могло быть и речи…

– Почти все! – Сэм сделал последний стежок и, еще раз продезинфицировав рану, наживульку залепил ее куском бинта и парой полосок пластыря. – Вот, готово. Дин, ты извини, я знаю, что у меня сейчас пальцы, как у паралитика.

– Брось, – с облегчением выдохнул старший Винчестер, – ты все равно шьешь лучше, чем коновалы, которые работают на “скорой”. После них вечно шрамы остаются, – позволив, наконец, напряженным, как камень мышцам расслабиться, он скептически скосил глаза на державшийся на честном слове бинт. – И что ты там говорил насчет “присобачить”?

– Вообще-то я подумал, что ты захочешь принять душ, – пожал плечами Сэм, убирая швейный инвентарь обратно в аптечку. – Но если ты слишком устал…

– Черт, нет! Слишком усталым для душа я буду разве что, если мной поужинает этот шизанутый призрак.

– Не смешно, Дин! – Сэм наградил брата своим фирменным укоризненным взглядом. Брови домиком, в щенячьих глазах немой вопрос: “Ну, за что мне такое наказание?” Боже, и как он только с такой вот мордахой изображает копов и фэбээровцев?

– Чуток смешно, – Дин сполз с кровати и, придерживая рукой больной бок, побрел в ванную. – Ладно, перехватим несколько часов сна и за дело! Мне просто не терпится поджарить этого урода.

Как и ожидалось, душ вернул ему радость жизни, хотя мысли, крутившиеся в голове старшего Винчестера, как обычно, были не самыми радужными. Проблемы Сэма привычно давили на сердце тисками вины и боли, но теперь, когда Дин убедился, что мелкий цел и почти невредим, отмахнуться от случившегося с Юи было уже невозможно. А эта авария на “спидвее”! Охотник прекрасно понимал, что девушка в любом случае была обречена. Предугадать нападение духа на фургон “скорой помощи” не мог никто, так что, даже если бы Дин не рванул обратно в особняк, напуганный молчанием брата, и оказался в тот момент на шоссе, ему все равно оставалось бы только беспомощно наблюдать за трагедией.

С другой стороны, не облажайся он, позволив призраку добраться до Юи там, в переулке, ее вообще не было бы в этой машине. И не погибло бы столько народу! Правда, Сэм на это, наверно, здраво рассудил бы, что все могло сложиться значительно хуже. Кто знает, что случилось бы, вздумайся слетевшей с катушек твари напасть на мчавшийся по дрэгстрипу гоночный болид? При взрыве баллонов с оксидом азота жертв тоже было бы немало.

Когда Дин вернулся в комнату, Сэм, против его ожиданий, не плескался во второй ванной и даже не сидел на краю кровати, уже вымывшись и вытирая полотенцем мокрую шевелюру. То есть сидел, но не с полотенцем, а с ноутбуком, и было понятно, что душ он в последний раз принимал еще в доме Бобби. Похоже, едва не став закуской для призрака, Сэм все-таки разглядел лицо этой твари, и теперь ему не терпелось проверить свою теорию в деле.

– Сэмми, когда я сказал, что хочу поскорее избавиться от этого любителя человечинки, я же не имел в виду, что надо не есть, не спать, а землю рыть носом, пытаясь его вычислить, – Дин знал, что напрасно сотрясает воздух – переключаясь в режим поиска, Сэм становился, что та собака с костью, и оттащить его в этот момент от книг или экрана компьютера, можно было только предварительно оглушив. – Если ты говоришь, что в доме безопасно, нам абсолютно ни к чему гнать лошадей. Приятель, это была чертовски длинная ночь! – демонстративно зевнув, Винчестер-старший растянулся на кровати рядом с братом и устало закрыл глаза. Притворством это было лишь процентов на пятьдесят, но, разумеется, он никогда не дал бы Сэму понять, насколько на самом деле измучен, если бы мелкому и самому не требовался отдых. Ему сегодня тоже здорово досталось, да и здоровье брата по-прежнему оставляло желать лучшего. – Может, пора на боковую, а? Завтра будешь свои теории проверять. И, кстати, я надеюсь, оно стоило того, чтобы нарушить данное мне обещание!

Дину даже глаза не нужно было открывать, чтобы увидеть нарисовавшееся на лице Сэма скорбно-виноватое выражение. Да уж, в этом его младший был мастер – сначала откалывал какой-нибудь безумный номер, а потом долго и со вкусом страдал. Например, как после той ссоры по дороге в Беркитсвилль, когда он едва не сбежал в Калифорнию на поиски отца, бросив брата охотиться одного. Эта история потом не давала Сэму покоя до самой Небраски.

– Дин, прости, но ты же знаешь, что я не мог по-другому.

В голосе мелкого, несмотря несчастные нотки, не слышалось ни капли сожаления, и Дин, если уж на то пошло, его прекрасно понимал. Не отвечая на телефонные звонки, Сэм чуть не устроил старшему брату повторный сердечный приступ, но злиться на него сейчас было, по меньшей мере, глупо. Какие бы удары ни наносила Винчестерам судьба, они всегда в первую очередь оставались охотниками, и окажись Дин в тот момент на месте Сэма, он поступил бы точно также.

– Забей, – приоткрыв один глаз, старший Винчестер милостиво посмотрел на брата сквозь полуопущенные ресницы. – Не мне в такой ситуации бросаться камнями.

– Да уж, чего стоит только история с перевертышем, – фыркнул Сэм с явным облегчением и снова азартно заелозил пальцем по сенсорной панели лэптопа. – Слушай, я, кажется, выяснил, с чем именно мы имеем дело.

– Ну да, с мстительным духом! – Дин слишком устал, чтобы удивляться, но все равно лениво открыл второй глаз, глядя на брата с тенью недоумения во взгляде. – А что, у тебя остались какие-то сомнения даже после вашей встречи tet-a-tet?

– Это у нас, американцев, на все один ответ, а японцы – люди педантичные, они всех призраков под одну гребенку не ровняют, – полный энтузиазма, разве что не подпрыгивающий на кровати Сэм, казалось, и думать забыл о неотступно терзающих воспоминаниях, и это, на взгляд Дина, вполне окупало ту массу проблем, которую повлекла за собой нынешняя охота. – Там у каждого духа, в зависимости от причин его смерти, внешнего вида и того, как он убивает, есть свое название.

– И что это нам дает?

– Как это – что?! Старик, ты вообще хоть видел нашего клиента?

– Нет, но я уверен, что его во всех подробностях рассмотрел ты!

Слова прозвучали с откровенным упреком, и, когда Сэм, мгновенно это уловив, вскинул на брата виноватый, сразу же утративший всю свою живость взгляд, Дину очень захотелось самому себе врезать в челюсть. Он ведь, и правда, больше не злился. Просто удушающий страх, испытанный старшим Винчестером по дороге к особняку, по-прежнему не желал отпускать его, а огрызаться и рычать на Сэма, удерживая его на определенной дистанции, для Дина всегда было проще, чем пытаться объяснить брату, что он на самом деле чувствует. Наверно, ему следовало бы благодарить Бога за то, что мелкий все еще его терпит, но Дин не верил в высшие силы, и поэтому показывал Сэму, как много тот для него значит, единственным доступным ему способом – защищая его, оберегая, заботясь, пусть иногда по-винчестерски бесцеремонно и где-то неуклюже, зато отдавая этому всего себя целиком.

И, вероятно, Сэм понимал это! На то, чтобы выдавить из себя хотя бы подобие извинения, Дина, не хватило бы, даже чувствуй он себя действительно виноватым, но младшему, видимо, оказалось достаточно и его скорбно-виноватой физиономии. Несколько секунд привычной игры в гляделки, и Сэм, улыбнувшись уголками губ, повернул к брату экран ноутбука:

– Вот, смотри, какой очаровашка. Японцы называют этих тварей бусо.

– Да уж, не мисс Вселенная! – Дин скривился, разглядывая на мониторе скан старинной, но очень качественно выполненной гравюры с изображением бредущего по дороге полуразложившегося трупа. – А это точно не зомби?

– Нет, именно призрак. Тут достаточно конкретно написано… – Сэм сполз вниз по спинке кровати и наклонился к брату, чтобы тоже видеть экран лэптопа. – Так, вот здесь… “Бусо – это духи, поедающие человеческую плоть. Возникают из людей, умерших от голода. Они рыщут по темным ночным улицам в поисках своих жертв. Практически лишены интеллекта, способны думать только о еде. Выглядят, как начинающие разлагаться трупы”.

– От голода? – Дин машинально дунул, отбрасывая с виска щекочущие кожу волосы брата, и тут же, сообразив, что именно делает, пихнул Сэма в плечо, давая ему знак отодвинуться. – Выходит, мы все-таки имеем дело с древним духом, привязанным к проклятому предмету? Какой-нибудь самурай, откинувший копыта во время осады города, или, того хуже, брошенный врагами в “каменный мешок” подыхать там от голода?..

– Я тоже сначала так подумал, – мелкий нехотя отодвинулся, снова опираясь спиной на изголовье кровати, но его локоть все равно слегка прижимался к плечу Дина, приятно согревая и словно успокаивая, и тот, измученный раной и разомлевший после душа, не нашел в себе сил и дальше настаивать на личном пространстве. – Но я действительно неплохо рассмотрел этого страшилу. Не знаю, как насчет проклятого предмета, а вот джинсы от “Edwin” самураи совершенно точно не носили.

– Черт, я думал сейчас только в Африке от голода умирают!

– Не факт. Как ты изящно выразился вчера, якудза валят целую гору трупов, и откуда нам знать, на самом деле, насколько садистскими методами они предпочитают избавляться от своих врагов. Не исключено, что этот людоед – очередная жертва Хаджиме и Макото, запертая где-нибудь или замурованная, брошенная сходить с ума, погибая от голода и жажды…

Голос Сэма звучал совершенно спокойно, но по руке, прижатой к плечу старшего брата, пробежала еле ощутимая, глубинная дрожь – как эхо собственных мыслей Дина, даже на двадцать восьмом году жизни не устававшего удивляться людской жестокости. Охотники на нечисть, они безжалостно истребляли всех попадавшихся им на пути мстительных духов, но правда заключалась в том, что в половине случаев вина за совершенные ими злодеяния целиком и полностью лежала на тех, кто все это начал – на их убийцах. И коль скоро теория Сэма была верна, то Хаджиме Томо и Макото Такеучи, на взгляд Дина, полностью заслужили то, что с ними случилось! Если бы призраки еще умели вовремя останавливаться…

– Да уж, если вспомнить, как этот парень последователен в выборе закуски, то вывод напрашивается сам собой, – зевнув, Дин поудобнее устроил голову на подушке. Он так угрелся под боком у младшего брата, что держать глаза открытыми с каждой секундой становилось все трудней и трудней. – Значит, будем искать среди возможных жертв наших схарченых якудза. В газетах им так усиленно перемывали косточки, что какие-нибудь зацепки наверняка найдутся.

– Я уже скачал некрологи и списки пропавших, – пальцы Сэма снова запорхали над клавиатурой, листая странички файлов. – Все эти хитрые программки, которыми так ловко оперирует Эш, надоумили меня поставить на компьютер одну интересную штуку... В общем, если сильно повезет, через несколько часов мы уже будем знать имя.

– Так я и знал, что ничему хорошему ты у этого рокера-ботаника не научишься, – ворчливым тоном пробормотал старший Винчестер, сонно наблюдая, как мелькают на экране бесконечные килобайты информации. – И когда ты только успел все это нарыть? Меня не было-то всего минут десять!

– Уметь надо, – отрывисто бросил Сэм, и тут же поспешно продолжил, не дав Дину времени удивиться, почему вместо привычных ноток гордости и превосходства в его голосе прозвучало с трудом сдерживаемое желание поскорее замять эту тему: – Знаешь, я тут подумал… Похоже, этот бусо не единственная наша проблема!

– Если ты о подстреливших меня япошках…

– И о них тоже, но вообще-то я имел в виду таинственную незнакомку, бродившую прошлой ночью по саду.

– Кстати, а как она туда попала? – слабо оживился Дин, приоткрывая усиленно слипающиеся глаза. – Ты же сказал, вокруг особняка защитный контур… Может, Каору ее все-таки выдумала?

– Чтобы привлечь твое внимание? – сколько бы Сэм ни закатывал глаза и ни поджимал губы, в его голосе отчетливо слышалась улыбка. – Возможно. Но, во-первых, магический круг охватывает только часть сада, так что, если не принимать во внимание сигнализацию, бродить там может кто угодно. А во-вторых, я тут почитал кое-что про нашего призрака. Думаю, мы имеем дело с оммёдзи[1]!

Сэм щелкнул курсором, сворачивая одну страничку и открывая другую, на рабочем столе мелькнула открытая папка со списком файлов, и Дин внезапно дернулся, вырванный из полудремы каким-то странным ощущением неправильности происходящего, сродни тому, что испытал в Новом Орлеане, когда отец перестал отвечать на его звонки. Но откуда у него сейчас могло взяться подобное чувство, Винчестер-старший искренне не понимал, и это чертовски раздражало. А тут еще мелкий с очередной своей заумью…

– Сэм, а по-английски нельзя? – раздраженно спросил Дин и, окончательно смирившись с тем, что подремать под разглагольствования брата ему не удастся, подтянул свое многострадальное тело немного повыше. – Что еще за оммёдзи такое?!

– Японские колдуны, умеющие управлять духами и низшими демонами, вроде ачери, – Сэм щелкнул ногтем по экрану, где красовалась очередная гравюра, изображавшая одетого по старинке японца в маске и с веером в руке. – Про бусо написано, что они почти полностью лишены интеллекта и способны думать только о еде. Но наш призрак не нападает на кого попало, он очень последователен в выборе жертв, и, кроме того, я собственными ушами слышал, как он разговаривает, – Сэм, воодушевленный вниманием брата, привычно сел на любимого конька. – И его поведение… оно не типично для обычного духа. Этот парень после первого же выстрела сообразил, что ему нужно бояться дробовика. А про нападение на “скорую помощь” я вообще молчу! Чтобы призрак проявил себя в таком людном месте… Да, его вряд ли кто-нибудь заметил, но это все равно очень и очень странно.

– Думаешь, им кто-то управляет? – нахмурился Винчестер-старший, вспомнив, как несколько лет назад, когда Сэм учился в своем Стэнфорде, они с отцом охотились на некроманта, умеющего призывать и контролировать духов. Эти твари здорово тогда их потрепали, но стоило Дину разрушить алтарь вызова, как вся стая, мгновенно обезумев, набросилась на самого колдуна, буквально за несколько секунд растерзав его в клочья.

– Ну, вы же с папой сталкивались с чем-то похожим в Сан-Франциско, – словно подслушав мысли брата, заметил уткнувшийся в экран ноутбука Сэм.

– Там были не призраки, а что что-то вроде мелких демонов, наподобие вудуистских лоа[2]. Не помню, как они назывались, – Дин машинально потер затылок, который невероятно шустрые духи ему в тот раз едва не проломили. – А ты об этом откуда знаешь?

– В папином дневнике прочитал, – Сэм с подозрительно виноватым выражением на лице нервно дернул плечом, и старшего Винчестера снова посетило это странное чувство, как будто он что-то пропустил. – Кажется, вы тогда охотились на некроманта.

– Про духов в дневнике ни слова.

– Значит, ты рассказывал, – с досадой отмахнулся Сэм, этой несвойственной ему раздражительностью окончательно убедив Дина, что дело здесь нечисто. – Лучше скажи, как вы разобрались с этим парнем и его слугами?

– Я разломал алтарь, освободившиеся духи прикончили некроманта и убрались восвояси. Сам этот тип и не умел ничего, кроме как резать на жертвеннике девственниц и младенцев.

Жадное, на грани личной заинтересованности любопытство в голосе Сэма лишь подстегнуло преследующее Дина ощущение, что брат чего-то недоговаривает, и он, всерьез забеспокоившись, повнимательнее присмотрелся к мелкому. Однако Сэм, как будто слегка успокоившись, уже выводил на экран лэптопа новую статью:

– Наверно, во всем, что не касалось напрямую магии бессмертия, ваш некромант просто нахватался знаний по верхушкам. Но японцы, как я уже говорил, люди обстоятельные. Если мы действительно имеем дело с оммёдзи, то кроме призрака на побегушках у этой куколки в запасе имеются и другие опасные фокусы. Например, здесь написано, что японские маги очень хорошо владеют магией начертания.

– Это как? – невольно заинтересовавшись, Дин снова перевел взгляд с сосредоточенного лица брата на экран. Очередная картинка изображала все того же чувака в кимоно и маске, но на сей раз вместо веера в руках у него был узкий листок бумаги, расписанный какими-то иероглифами.

– Магические формулы чертятся на бумаге особого приготовления, которая потом складывается определенным образом. Действует покруче ведовских мешочков или кукол Вуду, – Сэм щелкнул курсором, увеличивая изображение. – Вообще-то многие приведенные здесь заклинания относятся к белой магии, допустим, используются в японской версии экзоцизма. Но есть и такие, что предназначены исключительно насылать порчу, физическую или духовную.

– Духовную?

– Оборачивать против человека его же собственные плохие воспоминания, – Сэм помрачнел, видимо, во всех красках представив, что будет, если подобное заклинание попадет в него, и по очереди ткнул пальцем в высветившиеся на экране иероглифы. – Страх, отчаяние, вина, боль, память о которых мы храним в себе… Это не смертельно, но если схлопотать сразу несколько таких заклятий, то можно запросто закончить свои дни в психушке.

Сэм совершенно очевидно говорил сейчас о себе, и Дин, уже в который раз за день подавив навязчивое желание запихнуть мелкого, как обещал, в багажник Импалы и увезти отсюда куда подальше, все-таки заставил себя сесть на постели и с фальшивой улыбкой хлопнул брата по колену:

– Сэмми, а у тебя воображение не разыгралось? Может, и нет никакой колдуньи, просто чокнутый, обожравшийся стероидов призрак?

– Может, и нет, – Сэм устало потер лицо и ссутулил плечи, мгновенно напомнив Дину, что он не один здесь ранен и зверски вымотался. – Честно говоря, я предпочел бы трех мстительных духов одной оммёдзи. Черт его знает, что можно от нее ожидать! И потом, если бусо на семьи Томо и Такеучи натравила колдунья, он может и не быть жертвой якудза. Если так, нам придется здорово попотеть, чтобы вычислить этого парня.

– Вычислять будем завтра… то есть уже сегодня, но часиков этак через пять, когда я высплюсь, – мысленно ругая себя на чем свет стоит за то, что позволил втянуть себя разговор об охоте вместо того, чтобы сразу отправить мелкого в душ и на боковую, Дин довольно бесцеремонно сдернул лэптоп с колен у вяло сопротивляющегося брата и подтолкнул его в спину, придавая ускорение в направлении края кровати. – Вали, давай, мыться. Лично с меня на сегодня хватит лекций об особенностях японской нечисти и иже с ней. Спать хочу, как медведь бороться!

Сэм пытался ныть, возмущаться, отбирать у брата свой компьютер, но Дин не мытьем, так катаньем все же спровадил его в душ. На повестке дня оставался еще один вопрос – кто где спит, но Винчестер-старший решил отложить его до возращения Сэма из ванной. Сейчас его гораздо больше интересовал братишкин ноутбук. Слишком уж мелкий задергался, когда его лэптоп попал в руки Дину! И хотя старший охотник не видел пока всей картинки в целом, интуиция подсказывала ему, что странная нервозность Сэма, проявившаяся во время разговора о некроманте, и его собственные непонятные предчувствия как-то между собой связаны, а ниточка, за которую нужно потянуть, чтобы распутать этот клубок, находиться у мелкого в компьютере.

Дин не ошибся. Краеугольным камнем оказалась та самая папка, что мелькнула на экране, когда Сэм листал страницы, и загадочным образом вырвала Винчестера-старшего из полудремы, хотя в тот момент он даже не понял, что именно его насторожило. Архив носил лаконичное название “Япония” и содержал, по меньшей мере, несколько десятков файлов, которые даже профи Сэм при всем желании не смог бы скачать за те десять минут, что Дин провел в душе. Разумеется, мелкий начал искать информацию о японской нежити еще по дороге в Лос-Анджелес, и вполне мог продолжить свое исследование, пока его старший брат на практике постигал особенности местного дрэг-рэйсинга. Но Дин привык доверять своим инстинктам, и сейчас они в один голос кричали, что с этой папкой что-то не так.

Проверить, когда Сэм на самом деле создал этот архив с информацией о Японии, было секундным делом, и тот факт, что он оказался датирован апрелем две тысячи второго года, для старшего Винчестера неожиданностью в принципе не стало. Сэмми всегда был любознательным мальчиком, а Дин, положа руку на сердце, никогда и не верил, что в его нормальной жизни в колледже совсем уж не нашлось места сверхъестественному. Особенно, если вспомнить какая в Стэнфорде библиотека…

И Дин бы успокоился на этом, если бы не одно большое “но”: именно в апреле две тысячи второго они с отцом охотились на того самого некроманта. Но даже это могло быть простым совпадением, не будь пресловутая папка на компе Сэма забита файлами о некромантии, и не знай он откуда-то, что тот колдун умел управлять духами. В отцовском дневнике про это действительно не было ни слова, а сам Дин о том деле с братом даже не заговаривал – уж на что, на что, а на память он никогда не жаловался. И, наконец, было еще кое-что – странное поведение отца на той охоте. Как будто он чего-то не договаривал… или чего–то ждал.

Догадка витала в воздухе, но все кусочки головоломки сошлись воедино лишь после того, как Дин открыл лежавшую все в той же папке страницу интернет-новостей, где говорилось о серии зверских убийств юных девушек, прокатившейся по Сан-Франциско в начале две тысячи второго года. Именно на эту страничку он и натолкнулся в первую очередь, когда четыре года назад отец вдруг оторвал его от законного отдыха и, ничего толком не объяснив, велел ехать во Фриско на новую охоту. В конце концов, Дин выследил того некроманта, а подоспевший Джон вытащил из его логова уже готовую к жертвоприношению девушку. Вот только расследованием младшему охотнику тогда пришлось заниматься в одиночку, потому что отец, по его же собственным словам, по дороге в Сан-Франциско, как обычно, заехал в Стэнфорд…

Задачка, наконец, сошлась с ответом, и Дин поднял на дверь ванной растерянный взгляд, подумав, что выражение “не знаю, то ли смеяться, то ли плакать”, как нельзя больше подходит к его нынешнему состоянию. Сэму, определенно, придется кое-что ему объяснить!

_______________________________________

[1]Оммёдзи - мастера Инь и Ян, колдуны, прорицатели и экзорцисты

[2]Лоа – населяющие мир добрые и злые духи, которые формируют всю сущность религии Вуду, и от них зависят здоровье и благосостояние всех людей.

 

* * *

Вымывшись за рекордно короткое время, особенно если учесть его больную руку, Сэм, даже толком не вытираясь, натянул боксеры и спортивные штаны и, как был, босиком и без футболки, рванул обратно в комнату. Это было глупо, конечно – надеяться, что Дин уже спит или занимается своей раной! Только не после того, как он буквально вытолкал младшего брата в душ, а сам вцепился в его лэптоп, словно это был не компьютер, а, скажем, аккумулятор от его любимой Импалы. Тут и к гадалке не ходи, Дин что-то заподозрил, и если он сейчас хотя бы заглянет в папку с файлами, которую младший Винчестер так неосторожно оставил на рабочем столе, то докопаться до очередной “страшной тайны” своего мелкого, ему особого труда не составит. Поэтому, с лихорадочной поспешностью смывая с себя мыльную пену, Сэм хоть и скрестил мысленно пальцы, чтобы Дин не успел его разоблачить, в глубине души уже был уверен, что по возвращении в комнату его ждет весьма неприятный разговор.

Один единственный взгляд на старшего брата полностью подтвердил его опасения – напряженная поза, нахмуренный лоб, обиженно поджатые губы. И, разумеется, ноутбук на коленях! Сэм обреченно воздохнул, прикидывая, как бы, обойдясь малой кровью, объяснить Дину, почему он столько времени умалчивал о своем стэнфордском приключении. Хотя собраться, наконец, с духом и рассказать про саму охоту было, если задуматься, задачкой куда посложнее. Только не после той драматической речи, которую Сэм толкнул год назад, когда брат появился у него на пороге с просьбой о помощи. Я навсегда завязал с семейным делом… Ну да, как же!

– Знаешь, я тут такое прочитал, – с кривой усмешкой начал Дин, лишь мимолетным движением бровей выдав свое удивление растрепанным видом ввалившегося в комнату младшего брата. – Оказывается, тому некроманту, на которого мы с папой охотились в две тысячи втором, было сто лет в обед, и в конце девятнадцатого века он жил в Японии, где, как ты выразился, и нахватался по верхушкам знаний о магии, дарующей бессмертие, и призыве духов. В каком-то смысле, он тоже был оммедзи, представляешь? Ни за что бы не подумал!

К концу фразы Дин уже не скрывал прорывающейся в голосе злой иронии, но Сэм, давно научившийся читать его эмоции по малейшей смене интонации, мгновенно почувствовал скрывавшиеся за ней обиду и что-то подозрительно похожее на ревность.

– Дин, – вздохнул он, тщетно пытаясь подобрать слова, и, присев на кровать рядом с братом, зябко повел обнаженными плечами.

Сердитый взгляд брата вызывал почти физическое ощущение дискомфорта, и Сэму сразу же захотелось надеть футболку или, еще лучше, рубашку с глухим воротником и длинными рукавами. Зациклившись на мыслях о возможном разоблачении, он выскочил из ванной фактически полуголым и теперь ругал себя за это последними словами. Хотя все синяки и ссадины, полученные Сэмом от близнецов, уже давно зажили, ему по-прежнему становилось тошно, когда он видел собственное тело без одежды, а одна только мысль, что на него будет смотреть кто-то еще, пусть даже родной брат, была и вовсе невыносимой.

Конечно, о случившемся в Квайетвилле Дин в этот момент думал в последнюю очередь, не говоря уже о том, что его едва ли интересовало, есть на Сэме футболка или нет. Но за эти полтора месяца он просто не мог не заметить, что брат перестал выходить из душа в полотенце и переодеваться в его присутствии, и хотя Винчестеры, как обычно, весьма успешно делали вид, что ничего особенного не происходит, возникающая каждый раз неловкость все сильнее давила им обоим на психику. Кинуться сейчас за одеждой для Сэма было все равно, что официально признать существование проблемы, а он не чувствовал себя готовым к цепной реакции, которую это неизбежно вызовет. Грязь. Унижение. Боль. Страх. Порой Винчестеру-младшему казалось, что он просто захлебнется в них, если хоть немного даст волю тому, что копилось в нем эти кошмарные шесть недель, и это была одна из основных причин, почему он так боялся довериться брату. А значит, приходилось терпеть, ссутулившись и с трудом удерживаясь, чтобы не притянуть колени к груди. Снова.

С другой стороны, как раз сейчас у Сэма имелся и более реальный повод для беспокойства, что позволяло несколько отвлечься от терзающих его душу и тело фобий.

– Двадцать семь лет Дин! Скажи мне только одно, Сэмми, – положив лэптоп на кровать, Дин опустил ноги на пол и исподлобья посмотрел на младшего брата, – какого черта вы с папой столько времени компостировали мне мозги?!

– Что? – младший Винчестер озадаченно наморщил лоб, пытаясь понять, о чем толкует ему брат, но того, похоже, всерьез понесло, и Сэма он, как обычно в такие моменты, даже не услышал.

– Эта ваша ссора… – Дин неопределенно махнул рукой, сердито выпятив подбородок. – Было ясно, как божий день, что каждый из вас скорее удавится, чем первым сделает шаг к примирению, но я все равно долго не мог поверить, что ты действительно сжег все мосты, а от папы уж тем более не ожидал подобного упрямства. Он ведь почти каждый месяц мотался в этот долбанный Стэнфорд... Оказывается, вот значит зачем! Семейное дело всегда на первом месте, и ты, сколько бы ни вопил тогда, что не хочешь иметь с охотой ничего общего, на самом деле, недалеко от него ушел, – голос Дина упал почти до шепота, но Сэму все равно казалось, что он с трудом сдерживается, чтобы не сорваться на крик. – Я одного не понимаю, почему надо было делать это у меня за спиной?!

– Дин, о чем ты говоришь? – окончательно запутавшийся Сэм выпрямился, забыв на время о своем навязчивом желании натянуть на себя хоть что-нибудь и свернуться в защитный клубок. – Причем здесь вообще папа?

– Вот только не надо мне врать! Хватит и того, что вы столько лет делали из меня идиота, продолжая тайком общаться, когда ты укатил в этот свой колледж! Ну ладно отец, он еще мог промолчать, чтобы лишний раз меня не… – Дин оборвал себя на полуслове и, на мгновение прикрыв глаза, еще сильнее стиснул челюсти, как будто загоняя внутрь какие-то эмоции. – Но тебе-то на кой черт все это понадобилось? Сначала выделывался, не желая ехать на папины поиски, потом вообще разыграл целое представление, когда я упомянул, что он приглядывал за тобой в Стэнфорде. Зачем, Сэмми?

Если от обиды, прозвучавшей в голосе Дина, в груди у Сэма что-то мучительно сжалось, то несправедливость брошенного обвинения заставила его возмущенно вскинуться, пусть он и понимал прекрасно, что у брата были все основания, навоображать себе Бог знает чего:

– Дин, не говори ерунды, – Сэм с досадой взмахнул руками, чувствуя, что разговор опять заносит куда-то не туда. – Я с папой до апреля не разговаривал! А охота на некроманта… – он виновато вздохнул, отчаянно пытаясь подобрать правильные слова. – Это было просто дурацкое совпадение, понимаешь? Я и не подозревал, что вы тоже занимаетесь этим делом, пока чуть не столкнулся с тобой в больнице… Ты как раз говорил с отцом по телефону, – смущенно пояснил младший Винчестер, поймав недоумевающий взгляд брата, – докладывал ему, что вычислил некроманта, но хочешь еще проверить, есть ли у парня ритуальная татуировка в виде черепа. Так что я успел слинять оттуда прежде, чем ты меня заметил, – окончательно смешавшись, он нервно зарылся пальцами в волосы, на сей раз, правда, заранее вспомнив про шишку на затылке. – Наверно, это было чистой воды ребячеством, но после всех моих высказываний насчет охоты… я просто не хотел выглядеть в твоих глазах идиотом, который сам не знает, чего хочет.

Сэм замолчал, машинально накручивая на пальцы еще влажные после душа пряди волос. Что и говорить, он совсем иначе представлял себе этот разговор, а напряжение в ожидании реакции Дина скручивало все внутри в тугую спираль, однако облегчение, что между ним и братом станет хоть одной недомолвкой меньше, казалось сейчас младшему Винчестеру почти осязаемым. Сэм знал, что Дин поймет его, когда немного успокоится, в конце концов, кто, как не он, лучше всех знал, что значит быть охотником. Но сначала – и Винчестер-младший прекрасно осознавал, что заслужил это – его ожидало знатное пропесочивание.

Брат не разочаровал его. Стоило Дину мысленно разложить все вышесказанное по полочкам, как выражение его лица стало настолько угрожающим, что Сэму на миг показалось, будто брат сейчас снова ему врежет.

– Значит, ты охотился в Стэнфорде, – в голосе Дина послышались вкрадчиво-опасные нотки, заставившие младшего Винчестера инстинктивно поежиться. – Один!

Ну вот, чего, собственно, и следовало ожидать! Дина, наверняка, задело, что младший брат целый год скрывал от него свои охотничьи похождения, но, очевидно, на фоне мысли, что Сэм, ко всему прочему, еще и охотился в одиночку, все его обиды как-то сразу меркли, оставляя лишь привычный, тщательно маскируемый гневом страх.

– Дин, поверь, когда я уехал в колледж, мне даже думать об охоте не хотелось, – чуть ли не взмолился младший Винчестер, зачарованно наблюдая, как брат хмурит брови и поджимает губы, пытаясь справиться с очередной вспышкой эмоций. – Но ты же знаешь, как это бывает! Читаешь в сводке новостей о чьей-нибудь смерти и понимаешь, что это только начало, что здесь замешано что-то сверхъестественное, и люди будут умирать и дальше, – Сэм горько усмехнулся, бросив короткий взгляд на свой ноутбук. – Знаешь, бывали моменты, когда я ненавидел саму мысль об охоте, но стоило мне наткнуться на такую вот статью, и у меня сразу же начинало свербеть в одном месте. Ты правильно тогда сказал: в душе я все равно оставался охотником, и, в конце концов, настал момент, когда я больше не мог оставаться в стороне. Сначала я прочитал в Интернете о трех погибших девочках, потом убили четвертую, но я все еще продолжал надеяться, что этим делом займется какой-нибудь другой охотник. Даже мелькала мысль слить информацию вам с папой, – Сэм снова невесело улыбнулся самыми уголками губ. – Но потом пропала… пятая девушка, и я сорвался.

– Подожди, какая еще пятая девушка? – с ноткой растерянности в голосе перебил его Дин. – То есть она была, конечно, последняя пятая жертва, которую папа вытащил из логова этого ублюдка. Но, насколько я помню, о ее исчезновении даже у полиции сведений не было, не то что в газетах!

Теперь настала очередь Сэма удивленно таращить глаза:

– Э-э-э, Дин, какую такую девушку папа вытащил из подвала некроманта? Ты о чем вообще говоришь?.. – как и пять минут назад у него возникло стойкое ощущение, что они с братом разговаривают на разных языках. – Это я вынес Дже… ее оттуда! Если папа и был в доме, то уже позже, после моего ухода.

– Сэм, я звонил отцу из больницы, где пас некроманта, назвал ему имя и адрес, – Дин все еще сердито хмурился, но было видно, что на брата он уже не злится и не меньше него озадачен нестыковкой в их версиях происшедшего. – Жертвоприношение должно было состояться следующей ночью, и мы были уверены, что сукин сын уже умыкнул для него очередную девственницу. Папа сказал мне, что поедет к нему домой и обо всем позаботится.

– Не знаю, о чем там папа позаботился, – окончательно растерявшись, Сэм с досадой откинул со лба мокрые волосы, – но я тебя уверяю, что я сам вынес похищенную девушку из подвала и лично отвез ее в больницу. И я не стал бы тебя в этом обманывать, потому что… – он глубоко вздохнул, набирая побольше воздуха, как перед прыжком в ледяную воду, и заставил себя посмотреть в глаза старшему брату, – потому что этой девушкой была Джессика.

Дин переваривал информацию секунды три. Судя по его мечущемуся туда-сюда взгляду, сейчас он явно пытался восстановить в памяти все, что брат когда бы то ни было рассказывал ему о Джесс, но, как бы Дин ни старался, последнее откровение Сэма укладываться в общую картинку определенно не желало.

– Я думал, Джессика ничего о тебе не знала, – произнес он, наконец, переходя на тот деликатный, полный сочувствия тон, который обычно использовал, стоило речи зайти о погибшей невесте брата. – Я имею в виду о том, чем ты занимался до Стэнфорда.

– Она и не знала, – отвел глаза младший Винчестер. Воспоминания о Джессике больше не резали его сердце тупым ножом, но по-прежнему были напополам окрашены болью и чувством вины. – Этот тип почти все время держал Джесс на каких-то наркотиках, так что если она и успела заметить там что-нибудь сверхъестественное, то, скорее всего, списала это на галлюциногенный бред. Мне даже с “легендой” напрягаться не пришлось. Наплел и ей, и копам, что увидел, как подозрительного вида мужик пытается запихнуть в машину бесчувственную девушку. А дальше по обычному сценарию… – губы Сэма дрогнули в невольной ностальгической улыбке. – Проще говоря, я, по твоему примеру, выставил себя героем. Так мы с Джесс, собственно, и познакомились.

Едва смягчившееся было лицо Дина снова приобрело ожесточенное выражение, а зеленые глаза буквально вперились в тонкий белый шрам, рассекавший левое предплечье Сэма чуть выше того, что оставил ему на память Человек-Крюк:

– Помнится, ты говорил, что познакомился с Джессикой в больнице, после того, как вы оба попали в автомобильную аварию.

– Так и было, – Сэм снова виновато вздохнул, вспомнив, как Дин спросил про эту отметину в первую же ночь в мотеле, едва увидев его без рубашки. Шрамы младшего брата он знал, пожалуй, получше, чем свои собственные. – Вот только в аварию мы попали, как раз когда я вез Джесс в больницу, вытащив ее из дома некроманта, а этот гад, обнаружив пропажу, натравил на нас своих сикигами[1]ну, тех духов, про которых ты говорил. Думаю, ты спас меня, когда разрушил алтарь! Эти существа так и не успели до нас добраться, а руку мне действительно осколком стекла распороло, – машинально потерев рубец, Сэм с несчастным видом посмотрел на старшего брата. – Слушай, я знаю, что должен был тебе рассказать об этом. Мне жаль, Дин. Правда. Я просто не хотел…

– Выглядеть в моих глазах идиотом, который сам не знает, чего хочет, – перебил его Дин с фальшивой усмешкой. – Да, я понял, – было очевидно, что он все еще уязвлен, но это нарочито нейтральное выражение, появившееся сейчас на лице брата, Винчестер-младший изучил достаточно хорошо. Оно означало, что Дин считает тему закрытой, и вопреки всем недосказанностям возвращаться к ней не намерен, сколько бы Сэм ни лез вон из кожи. – Зато я окончательно запутался, какую роль сыграл во всем этом деле папа, – Дин с задумчивым видом прошелся ладонью по волосам. – Если подумать, он не говорил напрямую, что был в доме и вынес оттуда похищенную девушку, просто сказал, что обо всем позаботится, когда я позвонил ему из больницы. Бред какой-то! Неужели папа не упомянул бы, что никого не нашел, когда мы с ним полезли в подвал к этому отморозку? В конце концов, с некроманта сталось бы держать своих жертв и в другом месте.

– Мог и не упомянуть, если видел там меня! – медленно, словно в трансе, произнес Сэм, чувствуя, что нащупал верный ответ, но пока не в состоянии увидеть всей картины в целом. – Я так понял, ты один выслеживал некроманта, а папа присоединился к тебе только в конце, когда вы полезли в его логово?

– Да, он сказал что задержится, заедет по дороге в Стэнфорд… Вот черт! – брови Дина взлетели вверх, а в глазах золотистыми искорками проступило понимание. – Должно быть, папа все знал! Наверняка он приехал в Стэнфорд еще накануне и здорово запаниковал, когда выяснилось, что ты исчез в неизвестном направлении, – он помолчал пару секунд, очевидно, пытаясь просчитать, как повел бы себя отец в подобной ситуации. – Уверен, папе не понадобилось много времени, чтобы выяснить, куда и зачем тебя понесло.

– Да я не особенно-то и шифровался. Зак и Ребекка, например, были в курсе, что я уехал в Сан-Франциско, – слегка поморщившись, Сэм выдавил из себя смущенную улыбку, – по семейному делу.

Дин хмыкнул, как будто слегка повеселев, и снова откинулся спиной на изголовье кровати:

– Да ты шутник, Сэмми, – устраиваясь поудобнее, он подгреб под больной бок подушку. – Ладно, подытожим, что тут у нас вытанцовывается. Итак, папа узнает, что ты намылился на охоту. Один. Он звонит мне и, вытащив меня из объятий потрясающей цыпочки, отправляет во Фриско, причем без конкретных указаний, просто заявив, что там есть для нас дело. Сам обещает подъехать позднее, после того, как якобы побывает в Стэнфорде, но мы-то знаем, что, на самом деле, он звонил мне уже оттуда. Тогда где же папа был целый день, пока я совершал привычный вояж “морг – библиотека – больница”?

– Очевидно, следил за мной, ну, знаешь, присматривал, чтобы я не влип в какие-нибудь неприятности, – Сэм покачал головой, одновременно возмущенный и тронутый поступком отца. Тот вечно умудрялся выбить почву у него из-под ног, и теперь младший Винчестер даже не знал, стоит ему злиться на чрезмерную опеку или наоборот, быть благодарным за предоставленную, в конечном счете, самостоятельность. – Одного не пойму, если папа хотел, чтобы я сам закончил эту охоту, зачем он отправил в Сан-Франциско тебя? Мы же тогда в больнице чудом не столкнулись.

– Может, папа как раз на это и рассчитывал? – при виде лютой тоски, мелькнувшей в глазах Дина в точности, как во время того разговора в Чикаго, внутри у Сэма что-то снова болезненно дрогнуло. – Хотел, чтобы мы встретились, вроде как случайно. Он никогда особенно не любил обсуждать вашу с ним ссору, но после твоего ухода, когда страсти немного поутихли, если папа и продолжал на тебя злиться, так только за то, что ты перестал общаться и со мной тоже.

Сэм резко отвернулся, пытаясь справиться с передавившим горло едким комком. С тех пор, как он, наконец, понял, какую боль причинил брату своим отъездом, вина, не переставая, скреблась у него на душе ядовитыми коготками, но хуже всего было то, что младший Винчестер прекрасно понимал – окажись у него возможность начать все заново, он все равно бы уехал. Сейчас он почти смирился со своей долей охотника, но пять лет назад, до Стэнфорда и Джесс, такая жизнь рано или поздно разрушила бы его.

– Ты сам говорил, что это улица с двусторонним движением, – выдавил Сэм, совершенно по-детски пытаясь перевести стрелки на брата, лишь бы не чувствовать себя такой бессердечной скотиной. – Между прочим, ты тоже мне не звонил.

– А ты бы взял трубку? – Дин с невеселой усмешкой заломил брови. – К тому же, я всего лишь пытался уважать твое решение. Ладно, все это в прошлом. Мне еще вот что интересно. Ты приехал в Сан-Франциско почти на сутки раньше меня. Чем ты там столько времени занимался, и почему мы пересеклись только в больнице?

– У меня ведь не было отцовского дневника, – пожал плечами младший Винчестер, – и я далеко не сразу разобрался, что девушек убивает не какая-нибудь особо кровожадная нечисть, а человек, колдун. Они были так изуродованы, – Сэма ощутимо передернуло. – А ты, насколько я понял из обрывка подслушанного разговора, после посещения морга сбросил папе отчет и фотографии, и он с налету вычислил, что это дело рук некроманта, а увечья нанесены с целью скрыть вырезанные на телах ритуальные символы.

– Старик, у тебя, оказывается, просто лисьи уши! – Дин зевнул, откидывая голову на спинку кровати. – Да, папа лет десять назад уже охотился на некроманта и знал, как его можно вычислить. Выцветшие, стариковские глаза на молодом лице, а на плече татуировка в форме черепа. Плюс, если вспомнить, что все жертвы были девственницами, этот парень должен был либо очень хорошо их всех знать, либо иметь доступ к их медицинским картам, то бишь хоть уборщиком, но работать в больнице.

– Понятно, – кивнул Сэм. – А вот мне пришлось побегать. Про стариковские глаза я ничего не знал, а всем работникам больницы руки на предмет тату не осмотришь. Поэтому я пошел другим путем. Мне удалось разобрать пару символов на груди у одной их жертв, и оказалось, что это иероглифы, как раз связанные с некромантией. Выяснив, что в таком ритуале нужны довольно редкие компоненты нешуточной магической силы, я начал шерстить все японские оккультные лавки и, в конце концов, получил описание нашего колдуна. И уже с ним поехал в больницу…

– Ну, хорошо хоть некроманта успел там найти, – Дин насмешливо глянул на брата из-под полуопущенных ресниц, – прежде чем слинял оттуда, испугавшись, что я надеру тебе задницу за то, что вздумал охотиться в одиночку.

– Дин, я вовсе не поэтому… – попытался было возразить Сэм, в очередной раз мысленно помянув недобрым словом привычку брата сначала демонстративно закрывать какую-то тему, а потом отпускать по ней ехидные замечания. Но Дин лишь отмахнулся от него, устало смежив веки, и только тут до младшего Винчестера, наконец, дошло, что брат буквально засыпает у него на глазах, еще чуть-чуть и просто вырубится на полуслове, проиграв битву с собственным организмом. Впрочем, с учетом того, сколько крови он потерял, это его состояние напоминало скорее предобморочное забытье.

В очередной раз за вечер почувствовав себя последней свиньей, Сэм потянулся к аптечке, брошенной им на другой стороне кровати:

– Дин, давай мы сделаем тебе нормальную перевязку и будем уже ложиться. А то тебе впору спички в глаза вставлять, да и я настолько вымотался, что, наверно, буду спать сегодня, как полено, без всяких кошмаров.

– Что, никаких леденцов и сахарной ваты?

Несмотря на легкомысленный тон, бледное лицо Дина выглядело серьезным, почти напряженным, но глаз он так и не открыл, и Сэм хотя бы был избавлен от боли и чувства вины, которые видел в глазах брата, каждый вечер, когда они укладывались спать в доме Бобби. Но на сей раз Дин, видимо, настолько устал, что у него просто не осталось сил на самобичевания и споры. Он даже не стал ворчать, когда Сэм снова наклонился к его раненому боку, просто немного сменил позу и со сдавленным стоном приподнял левую руку, чтобы брату было удобнее добраться до раны.

Через несколько минут с перевязкой было покончено – швы обработаны мазью с антибиотиком и как следует заклеены стерильным бинтом и пластырем. Аптечка отправилась в сумку, а Сэм, воспользовавшись моментом, натянул, наконец, на себя футболку. Правда, от этого простого действия по телу прокатилась такая противоестественная смесь облегчения и отвращения к собственной слабости, что у него на пару секунд перехватило дыхание, и Сэм поспешно оглянулся на Дина – не заметил ли тот чего. Но брат, по счастью, стоял к нему спиной и в лучших традициях Дина Винчестера корячился над огромной кроватью, одной рукой обнимая раненый бок, а второй пытаясь стянуть с нее тяжеленное атласное покрывало. При виде болезных судорог, пробегавших по его телу от неосторожных движений, собственные раны Сэма почему-то начинали неприятно ныть, но он знал, что соваться сейчас к Дину со своей помощью, очень и очень чревато. Несмотря на то, что брат как будто его простил, младший Винчестер прекрасно понимал, что на сегодня пределы терпения Дина он исчерпал до самого донышка.

Когда брат избавился, наконец, от покрывала и с усталым, но счастливым вздохом залез под одеяло, до Сэма внезапно дошло, что они вернулись к тому, с чего начали. Благополучно забытый во время перевязки, вопрос о количестве койко-мест в выделенных им спальнях сейчас, когда настало время ложиться спать, встал, что называется, ребром, но сонно ворочавшегося в постели Дина это, похоже, нимало не волновало. Растерянный и, к своему стыду, напуганный, Сэм замер посередине комнаты, пытаясь сообразить, что же ему теперь делать.

То есть, ответ, по идее, был очевиден – выключить свет и с вещами на выход. Иначе говоря, в соседнюю спальню, а лучше сразу на кухню – за двойной порцией кофе, потому что спать один Винчестер-младший сейчас не согласился бы даже под дулом пистолета. И обижаться на брата, который, наверно, уже вырубился, как перегоревшая лампочка, казалось попросту глупым. Понятное дело, Дину сегодня здорово досталось, а когда у тебя в боку дырка от пули и перед глазами все плывет от потери крови, трудно беспокоиться о чьих-то там ночных кошмарах. С другой стороны, хватило же у него сил, чтобы устроить младшему брату разбор полетов. И потом, это же Дин! Он всегда в первую очередь думал о Сэме, даже когда сам был готов вот-вот испустить дух, и, хотя эти его двойные стандарты порою здорово раздражали, младший Винчестер настолько привык к постоянной заботе брата, что сейчас, как это ни парадоксально, чувствовал себя… преданным.

Да, пока они жили у Бобби, Сэм не единожды повторял Дину, что тот не обязан каждую ночь просиживать у его постели, а как-то во время очередной ссоры и вовсе бросил брату в лицо, что уже на стены готов лезть от его постоянного нянченья. Однако Дин вместо того, чтобы послать неблагодарного братца ко всем чертям, лишь с независимым видом улегся с журналом на соседнюю кровать, как делал это каждый вечер, и через пару часов Сэм снова проснулся, давясь сухими рыданиями, в его объятиях. И чтобы младший Винчестер ни говорил, как бы ни огрызался на Дина, тот все равно каждую ночь оставался рядом с ним, привычно игнорируя все возражения брата. Как будто чувствовал, что, убеждая его лечь спать, на самом-то деле, Сэм больше всего на свете боялся, как бы уставший от этих препирательств Дин не вздумал однажды проявить уважение к желаниям брата и действительно не оставил его один на один со своими кошмарами. Вот как сегодня…

Умом-то Винчестер-младший понимал, что дело совсем не в этом, и Дин просто выжал себя до последнего – в таком состоянии ты движешься исключительно на автопилоте и на связные мысли сил уже просто не остается. И все равно обида и прежде незнакомое Сэму чувство ненужности, комком встающее в горле, с каждой секундой давили на него все сильнее, не давая ни вдохнуть, ни выдохнуть и вызывая предательскую резь в глазах.

– Сэм, может, ты выключишь уже, наконец, свет? – внезапно произнес очень даже не спящий Дин, и младший Винчестер испуганно дернулся, кое-как проглатывая стоявшие в горле слезы.

– Конечно, – пробормотал он, подхватывая с пола свою сумку. Глаза, когда Сэм наклонился, защипало еще сильней, но он зажмурился и, на пару мгновений прижав пальцы к переносице, медленно направился в сторону двери.

Насмешливый, но с явными сердитыми нотками голос брата настиг его уже у самого выхода:

– Ну, и куда это ты намылился, позволь спросить, да еще с вещичками? – обернувшись, Сэм заметил, что Дин хоть и лежит с закрытыми глазами, но между подрагивающих ресниц ясно поблескивает зеленая полоска. – Хватит уже валять дурака! Выключай свет и иди ложись.

Брат хлопнул ладонью по кровати, и, хотя особого простора для толкования этот вполне однозначный жест как будто не оставлял, Сэм еще несколько секунд непонимающе пялился на Дина, прежде чем до него дошло, наконец, что, собственно, тот ему предлагает.

– Ты хочешь, чтобы мы спали вместе… в смысле, на одной кровати? – все-таки выдавил он из себя после довольно продолжительной паузы. Не то чтобы в этом было что-то сверхъестественное – два родных брата, спящие по воле необходимости в одной постели. Но, зная Дина с его заморочками насчет “личного пространства”, а также “гейской фигни”, в последнее время превратившейся для них обоих в жесточайшее табу… Происходящее определенно отдавало когнитивным диссонансом[2].

– Можно подумать, мы никогда не делали этого раньше, – фыркнул Дин, соизволив-таки открыть глаза, и с иронией глядя на младшего брата. Похоже, ему на язык так и просился какой-нибудь язвительный комментарий, но Дин промолчал, за что Сэм ему был несказанно благодарен. Он и без того чувствовал себя полным идиотом, прекрасно понимая, что его предыдущая фраза пристала какой-нибудь совращаемой малолетке, но уж никак не двадцатитрехлетнему парню, к тому же охотнику.

– Ну да, делали, – Винчестер-младший нерешительно опустил сумку обратно на пол. – Лет десять назад, когда я боялся, что к нам в окно залезет какая-нибудь нечисть и утащит меня, чтобы тихо съесть в ближайшей подворотне.

– А еще, когда ты был достаточно мелким, чтобы папа мог сэкономить на двухместном номере, – сонно ухмыльнулся Дин, и потянувшийся к выключателю Сэм внезапно почувствовал, как в груди распускается какой-то болезненный узел. – Но после того, как ты вымахал настолько, что ночью один из нас стал непременно оказываться на полу, от этой милой привычки пришлось отказаться.

– Что поделаешь, если в мотелях такие узкие кровати, – трагическим тоном произнес младший Винчестер и, не сдержав смешка, выключил, наконец, свет.

– Зато на этой даже такие Йети, как ты впятером разместятся, – лица Дина больше не было видно, только силуэт, но Сэм по голосу чувствовал, что брат по-прежнему улыбается. – Давай, Сэмми, – старший снова похлопал рукой по одеялу, – пора баиньки.

– Я – Сэм, – ворчливо поправил его Винчестер-младший, исключительно, чтобы последнее слово не осталось за Дином, и заполз на кровать со своей стороны. – Кстати, насчет пятерых ты явно погорячился.

Вытянув руку, он почти сразу наткнулся на плечо брата, горячее от слабой, но неизбежной при пулевом ранении лихорадки. Дин что-то недовольно пробурчал, но стоило Сэму отдернуть пальцы, завозился, определенно придвигаясь поближе к младшему брату. Наверно, чтобы удобнее было его будить, если что…

Ощутив, как из тела уходят остатки напряжения, Сэм перевернулся на спину и лег поудобнее, в результате оказавшись совсем рядом с раскинувшимся в такой же позе Дином – практически плечом к плечу, как тогда на диване. Глаза мгновенно начали слипаться, хотя еще несколько минут назад Винчестеру-младшему казалось, что страх перед неизбежными кошмарами и без всякого кофе надежно обеспечит его на сегодня бессонницей. Но родное тепло рядом, похоже, подействовало, будто убойная доза снотворного, и Сэм почувствовал, как реальность начинает постепенно ускользать от него, теряясь в туманящей разум дреме.

– Между прочим, ты так и не рассказал, откуда тебе стало известно о похищении пятой девушки.

Дин явно засыпал на полуслове и вряд ли нуждался в ответе, но Сэм каким-то образом все же умудрился собрать рассыпающиеся мысли в кучку:

– Мне, как обычно, повезло, – зевнув, он перекатил голову по подушке, так, чтобы видеть белевшее в предрассветных сумерках лицо брата. – Совершенно случайно увидел в кафе плачущую девушку, которая рассказывала своему бой-френду, что ее кузина вчера вечером не вернулась домой, а полиция раньше, чем через двое суток ее даже в розыск объявлять не собирается. Дескать, старшеклассницы часто не приходят ночевать, а на предыдущих жертв… хмм… “зверствующего в городе маньяка” Джессика была ничуть не похожа.

– Да уж, тот ублюдок явно предпочитал малолетних брюнеток, – невнятно пробормотал Дин, умудрившийся, даже лежа на спине, каким-то образом зарыться носом в подушку. – Бедняжечки… Им так и не довелось испытать самую прекрасную сторону жизни.

Сэм не ответил, лишь расслабленно улыбнулся уголками губ и опустил, наконец, налившиеся свинцовой тяжестью веки. В другое время фривольное замечание брата, возможно, и показалось бы ему очередным пинком по больному месту, но сейчас, сонный и разомлевший, он чувствовал себя настолько умиротворенно, что все проблемы и страхи, казалось, отступили, а шуточка Дина вызывала лишь старое-доброе желание с ухмылкой закатить глаза, а то и вовсе ответить какой-нибудь подначкой на тему “нижнего мозга”. Но сознание уже затягивало вязкой пеленой подступающего сна, и Сэм даже не был уверен, действительно ли засыпающий Дин придвинулся к нему еще ближе, согревая своим дыханием кожу на плече, или же ему это только приснилось. В любом случае, проваливаясь в сон, Винчестер-младший был твердо уверен в одном – пока брат рядом, он сможет справиться даже с самыми жуткими своими кошмарами.

_________________________________

[1]Сикигами – японские духи (мелкие демоны), вызываемые магом, знатоком Оммё-до. Могут, как принимать формы людей и животных, так и вселяться в них. Управлять сикигами очень непросто и опасно, так как они могут вырываться из под контроля мага и нападать на него самого. Кроме того, оммёдзи способны направить силу чужих сикигами против их хозяина.

[2]Когнитивный диссонанс – состояние, характеризующееся столкновением в сознании индивида противоречивых знаний, убеждений, поведенческих установок относительно некоторого объекта или явления.

 

* * *

Его разбудил чей-то взгляд. Не чувство опасности, заставляющее все волоски на теле вставать дыбом, а мышцы инстинктивно напрягаться, и не эта сосущая пустота в желудке, когда ты, еще толком не очнувшись, уже понимаешь - случилось что-то очень плохое. Такие вещи Дин определял безошибочно, на уровне подсознания, будучи в любом состоянии, даже после удара по голове или с большого бодуна. Скорее, это было просто ощущение присутствия. Может быть, звук чужого дыхания, примешивающийся к его собственному и дыханию Сэма, сонно сопевшего ему в ключицу.

Дин чуть не подскочил, внезапно осознав, что нечто большое и теплое у него под правым боком – это совсем даже не очередная цыпочка, согревающая его постель, а свернувшийся клубком Сэм, умудрившийся умостить голову у брата на груди и закинуть руку ему поперек живота. Собственная же рука Дина, к его изумлению, покровительственно и, как однажды выразилась Сара, неестественно естественно обнимала спящего мелкого за плечи.

Даже после близости последних недель, когда измученный кошмарами Сэм искал утешения в его объятиях, проснуться вот так – это было… чертовски странно и смущающее. Не неправильно, Боже упаси. Что вообще могло быть неправильным, если прежде они тысячу раз спали рядом, переплетясь руками и ногами, словно котята, жмущиеся друг к другу в поисках тепла? Конечно, с тех пор прошло больше десяти лет, и они уже давно не дети, но отчаянные времена требуют отчаянных мер, а Дин, несколько раз за ночь выныривавший из лихорадочного полусна-полузабытья, разбуженный тихими стонами младшего брата, сейчас с невероятной четкостью помнил, что стоило ему обнять Сэма или прижать его к себе, как кошмар отступал, словно обычный страшный сон, вроде тех, что были у мелкого в детстве после охоты на очередную особо жуткую тварь.

И вообще, пока Сэм спал и не знал о своем бесцеремонном вторжении в личное пространство старшего брата, ситуация по определению не могла считаться неловкой. Глупо смущаться наедине с самим собой. Так что теперь главное было выпутаться из объятий Сэма, умудрившись его при этом не разбудить, а потом сделать вид, будто ничего особенного не произошло. В конце концов, за десять с лишним лет в игнорировании нечаянных “сопливых моментов” Дин сделался настоящим профессионалом.

Но было еще кое-что. Даже проснувшись в обнимку с братом и в шоке пытаясь сообразить, как же это их угораздило дойти до жизни такой, какой-то частью сознания Дин помнил, что вынырнул из объятий сна, ощутив где-то поблизости чужое присутствие. Не опасность, нет, инстинкты у него были дай Боже каждому, но когда за тобой спящим кто-то наблюдает – это не есть хорошо. Не говоря уже о том, что если двое подростков, прижимаются друг к другу во сне, это еще куда ни шло, то когда в такой же позе дрыхнет пара здоровенных парней, которых почему-то регулярно принимают за геев, это уже выглядит… как-то нездорово.

Дин осторожно поднял голову с подушки и, чувствуя, как сердце ухает куда-то в желудок, встретился взглядом с круглыми от растерянности и изумления глазами Сары. Очень захотелось взвыть, а еще лучше – спрятаться под одеяло и притвориться, что ничего не было. Не сдержав эмоций, Дин шепотом выдал непечатную трехэтажную конструкцию. Вот теперь ситуация уж точно стала неловкой!

Прошло секунд пять – немая сцена явно затягивалась. Сэм, маленький паршивец, продолжал сладко спать, даже не подозревая об угрозе, нависшей над их репутацией, а Дин, вытянув шею и неуклюже замерев, словно под взглядом Медузы Горгоны, продолжал молча таращиться на так же потрясенно хлопавшую глазами Сару. Положение, определенно, надо было спасать, причем срочно, потому что, несмотря на полную неразбериху в мыслях, одно Дин понимал совершенно точно – чем сильнее он продемонстрирует девушке собственное смятение, тем сложнее потом будет убедить ее, что все это в порядке вещей. Семейный, так сказать, момент, смущающий, но совершенно обыденный, вроде знакомой, наверно, каждому попытки спросонья ввалится в не закрытый на защелку туалет, когда там уже сидит кто-то из ваших родных. Типа: “Улыбочку, ребята, вас снимает скрытая камера”.

Приложив палец к губам, Дин выразительно мотнул головой на дверь, всем своим видом намекая Саре, что неплохо бы очистить помещение. Стоявшая на пороге девушка растерянно моргнула, но, тут же взяв себя в руки, несколько суетливо покивала и поспешно вышла из комнаты, неестественно аккуратным движением прикрыв за собой дверь. Скорчив страдальческую гримасу, Дин подавил невольный вздох то ли облегчения, то ли, наоборот, “предвкушения” неприятного разговора и стал осторожно выбираться из-под сопящего в обе дырочки Сэма. Благо, опыт по тактическому отступлению из чужих постелей у Винчестера-старшего имелся более чем богатый.

Другой вопрос, что выпутываться из рук и ног разомлевшей после хорошего секса девчонки было значительно легче, чем сдвигать с себя почти двухметрового младшего брата, к тому же спящего обычно чутко, как дикий кот. Дин замер, когда перемещенный с его плеча на подушку Сэм что-то недовольно пробормотал сквозь сон, но, чудо из чудес, так и не проснулся, лишь перевернулся на другой бок и завозился, подгребая под себя одеяло. За эти шесть недель он первый раз спал настолько крепко и более-менее спокойно, и не нужно было быть гением, чтобы понять, почему. Выбравшись из кровати, Дин еще некоторое время простоял в ногах, глядя на зарывшегося в подушку брата и размышляя, что ему теперь делать с этим неожиданным открытием, грозящим перевернуть с ног на голову все его мироощущение. Он действительно не выносил все эти телячьи нежности, позволяя себе физическое проявление чувств лишь с женщинами и совершенно теряясь, когда Сэму, еще во время учебы в школе, случалось обнять его или повиснуть на шее в порыве эмоций.

Но правда заключалась в том, что этой ночью без кошмаров спал не только мелкий. Дин знал, что из-за раны у него еще вечером поднялась температура, но никакой пакости, вечно лезущей в его сны даже при легкой лихорадке, сегодня ему не снилось. Наоборот, он отлично выспался, а под утро жар и вовсе спал, и теперь молодой охотник чувствовал себя настолько хорошо, насколько это вообще возможно с дыркой в боку. Ныло ужасно, но Дину было не привыкать, да и потом, он знал, что хорошее обезболивающее по большей части избавит его от этой проблемы. Сейчас следовало побеспокоиться о другом. Сара все еще ждала его снаружи, и Винчестер понимал, что какое-то объяснение увиденному девушкой дать все же придется. Что ж, пудрить людям мозги, виртуозно сплетая правду с выдумкой, он научился еще в детстве. Паршиво, конечно, что придется ссылаться на Сэма, используя пережитый им ужас для сочинения очередной байки, но, может, после этого Сара хотя бы не будет форсировать события, и мелкому не придется ежесекундно опасаться знаков внимания с ее стороны. Конечно, решающее объяснение с девушкой, к которому подталкивал вчера брата старший Винчестер, было бы наилучшим выходом, но Сэму сейчас и без того хватало переживаний.

Наскоро одевшись и махнув рукой на умывание, Дин тихо вышел из комнаты. Как он и предполагал, Сара нервно расхаживала по комнате, протаптывая дорожку на покрывающих пол плетеных циновках и накручивая на палец кончик “французской” косы. Неизвестно, правда, что ее больше смущало – невольное проявление невоспитанности или довольно-таки интимная ситуация, свидетельницей которой она из-за этого стала. Во всяком случае, первыми словами Сары стало именно извинение за бесцеремонное вторжение:

- Дин, прости, я не хотела вот так врываться! – девушка с виноватым видом прижала руки к груди. – Я стучала из коридора, но вы не ответили, и я заволновалась, не случилось ли чего. Вы ведь оба ранены. Вторая спальня оказалась пуста, дверь в эту тоже была приоткрыта, и я почти уверилась, что вы куда-то ушли, никому не сказавши. Извини, мне все равно стоило постучать.

- Забудь, - Дин небрежно махнул рукой, автоматически окидывая гостиную оценивающим взглядом. Вчера ему просто не хватило на это сил, хотя просчитывать сильные и слабые стороны помещения, где Винчестеры располагались на ночь, давно уже вошло у него в привычку. – Главное, что Сэма не разбудила. Он и так почти не спит после той охоты.

Пробный, словно бы ненароком брошенный камушек попал в цель, и, хотя Сара помялась еще секунд пять, прекрасно понимая, что уже и без того слишком влезла в личную жизнь братьев, ее женское любопытство вкупе с искренним беспокойством за Сэма все-таки победили:

- Я понимаю, что это не мое дело, но что произошло с Сэмом? Я же вижу, ему очень плохо, – поймав мрачный, причем лишь наполовину притворный, взгляд Дина, девушка смешалась на мгновение, но потом решительно, едва ли не с вызовом в голосе продолжила: - Он выглядит, словно узник концлагеря, вздрагивает от любого прикосновения, и эти его переломы… А теперь ты говоришь, что у него еще и со сном проблемы, - Сара почти умоляющее посмотрела на старшего Винчестера. - Дин, пойми, Сэм мне небезразличен, я хочу помочь ему! Но к нему и раньше-то было непросто подобраться, а сейчас я просто-напросто боюсь, что сделаю ему только хуже.

- По-хорошему, Сэму вообще не следовало браться за эту охоту, - Дин вздохнул, потирая лоб внезапно вспотевшей ладонью. Он и близко не собирался упоминать истинную причину того надломленного состояния, в котором пребывал сейчас его брат, но даже просто касаться в разговоре этой темы оказалось так же больно, как зашивать себе рану без всякой анестезии. - Ты права, он… не в порядке. Месяца полтора назад Сэм… попался в лапы к одним тварям, и я смог найти и вытащить его оттуда только четырнадцать часов спустя, - слова резали горло осколками стекла, вызывали в голове тщательно запертые на ключ образы-воспоминания, и Дину потребовалось все его самообладание, чтобы продолжить относительно ровным голосом. – Ему досталось. Очень. Он еле выжил, и… В общем, нужно время, чтобы такое пережить.

Заметно побледневшая Сара снова начала расхаживать по комнате, тщетно пытаясь сохранить хотя бы подобие спокойствия:

- Вы поэтому легли спать в одной комнате? У Сэма кошмары, да?

- Вроде того, - Дин с облегчением кивнул, радуясь, что девушка избавила его хотя бы от финальной части этого мучительного откровения. Он ненавидел изливать душу, тот случай с Гордоном был чем-то из ряда вон, с болезненной очевидностью доказывая, как близко он тогда подошел к краю. Но заговаривать кому-то зубы, рассказывая о проблемах младшего брата, казалось Дину просто предательством. Вот только особого выбора у него, как обычно, не было. - Сэм или вообще не спит, или просыпается по десять раз за ночь, а после вчерашнего нам обоим нужно было отдохнуть. Я же не знал, что он во сне перепутает меня с плюшевым мишкой, - Винчестер неловко усмехнулся, от всей души надеясь, что Сара удовлетворится его неуклюжими объяснениями. Выдавить из себя что-то еще он, как оказалось, был просто не в состоянии.

- Боже, Дин, если все так плохо, зачем же вы приехали? По телефону ты сказал, что можно было попросить о помощи кого-то из ваших знакомых охотников.

- Потому что Сэм, если он вобьет что-то себе в голову, становится упрямым, как черт! Он возомнил, что новая охота – именно то, что ему сейчас нужно, чтобы поскорее прийти в себя. Кроме того, речь ведь шла о тебе. Про других охотников это я от неожиданности ляпнул. Сам я в любом случае приехал бы, но вот Сэм… он еще и близко не форме для “выхода в свет”, - Дин замялся, не зная, стоит ли ему продолжать. Вертевшиеся на языке слова были уже откровенным вмешательством в личную жизнь брата, и он прекрасно понимал, что вот этого Сэм может ему и не простить. Но значение сейчас имело только душевное спокойствие младшего. - А насчет этого твоего “сделать только хуже”… Дружеская поддержка ему точно не помешает. Что же до всего остального, думаю, ты и сама прекрасно понимаешь, что Сэму сейчас не до романтических отношений.

Сара слегка изменилась в лице, на бледных щеках появился чуть заметный румянец, но прежде чем Дин родил какую-нибудь глупую шутку, должную разрядить обстановку, девушка уже справилась со своим смущением и, взяв себя в руки, поспешила сменить тему:

- Я, собственно, зачем зашла, - она негромко кашлянула, видимо, все еще чувствуя некоторую неловкость. - Уже двенадцатый час, все наши встали и сейчас собираются на поздний завтрак. Я подумала, может, вы с Сэмом к нам присоединитесь?

Желудок Дина отреагировал на это предложение весьма одобрительно, но Сэм в кои-то веки нормально заснул, и он просто боялся далеко уходить, не без оснований предполагая, что стоит братишке остаться одному, как подстерегающие мелкого кошмары набросятся на него с новой силой.

- Нет уж, пускай Сэм спит, пока спится, - Дин уныло вздохнул, понимая, что свидание с ломящимся от домашней снеди столом откладывается на неопределенный срок. – А я пока с ноутом поработаю, поищу что-нибудь на нашего зубастого духа.

- Может, тогда ты прямо здесь поешь? – с раздражающим пониманием на лице тут же предложила ему Сара. – Прислуга уже вернулась, так что это не проблема.

Дин ненавидел, когда вокруг него начинали скакать на задних лапках, пытались угодить или, тем более, прислуживать, а оказавшись как-то раз по делу в таком же роскошном доме с целым штатом работников, он и вовсе почувствовал себя рабовладельцем. Но есть действительно хотелось зверски, да и недавнюю потерю крови нужно было как-то компенсировать.

- Было бы неплохо!

Вспомнив о хороших манерах, охотник лучезарно улыбнулся, и Сара невольно расплылась в ответной улыбке. Она могла сколько угодно грезить о Сэме, но уж кто-кто, а Дин Винчестер знал, как поразить воображение даже по уши влюбленной в другого девушки. Черт, однажды он даже отбил у мелкого подружку, хотя, ради исторической справедливости, стоит признать, что вышло это у него совершенно не нарочно. Правда, Сэм покаяния брата все равно не оценил, и потом дулся на него целый месяц. До очередной охоты.

Лукаво уточнив, какое меню Дин предпочитает: японское или все-таки традиционное американское, Сара ушла распорядиться о завтраке, а Винчестер поспешил обратно в спальню. К счастью, Сэм по-прежнему спал, как сурок, перекатившись во сне на место, где до этого лежал старший брат, и по уши зарывшись в одеяло, словно ему было холодно. Поколебавшись мгновение, Дин подошел к кровати и, с величайшей осторожностью откинув с лица Сэма челку, невесомым движением коснулся его лба тыльной стороной ладони. Кожа оказалась чуть влажной от испарины, но никаких признаков температуры не было, и Дин, постояв еще несколько секунд над спокойно спящим братом, в конце концов, ужаснулся охватившему его приступу сентиментальности и поспешно слинял в ванную.

Вернувшись, он удостоверился, что обещанный завтрак еще не прибыл, и после минутного размышления на тему “как бы убить время” устроился на краю кровати с лэптопом на коленях. Эш, несмотря на все свои заскоки, показался Дину мастером своего дела, и, если Сэм поставил себе на комп один из его поисковиков, то скопытившийся с голоду японец уже должен был оказаться у них на крючке.

Однако чтобы проверить результаты поиска, для начала нужно было войти в систему, а мелкий продолжал упорно ставить на нее пароли, аргументируя это тем, что пользуется ноутбуком в общественных местах. Попытки защитить компьютер от Дина, как правило, чередующего поиск информации с визитами на порно-сайты, он бросил еще в школьные годы, потому что старший брат всегда с налету разгадывал его пароли, а вводить Дина в искушение используя сложные цифровые комбинации, Сэм, видимо, просто опасался - если уж старший Винчестер все-таки ломал его защиту, заново потом приходилось устанавливать все программное обеспечение.

Вот и сейчас Дин влез в компьютер брата всего лишь со второй попытки. Раньше паролем наверняка было бы какое-то имя или название из “Звездных Войн”, просмотренных братьями в свое время не меньше двадцати раз, но после встречи с близнецами Люком и Лейей, Винчестер-старший очень сомневался, что Сэм в ближайшем будущем захочет иметь что-то общее с этим фильмом. Однако все это не отменяло братишкиного увлечения космической темой, и Дин буквально на прошлой неделе видел, как мелкий в один из своих хороших дней смотрел по телевизору какой-то фантастический сериал. Как же он там назывался?.. Ах да, “Светлячок”. Пароль не подошел, и охотнику пришлось слегка поднапрячь память. Когда он появился в гостиной, только-только продрав глаза после дневного сна, шоу уже заканчивалось, и ничего кроме названия Дин не запомнил, но так вышло, что в прошлом году, примерно за месяц до поездки в Стэнфорд, он как раз смотрел в кинотеатре фильм, снятый по мотивам этого сериала. Хмыкнув, Винчестер-старший набил в строке пароля слово “Серенити”[1], и лэптоп с радостным писком загрузил картинку рабочего стола. Что ж, безмятежность[2] звучит не так уж плохо.

Вчера перед тем, как они улеглись, Сэм позакрывал все лишние файлы и папки, и теперь на панели инструментов мигало лишь свернутое окошко поисковика. Открыв его, Дин на мгновение почувствовал себя так, словно вернулся на два с половиной месяца назад и снова сидит перед барной стойкой в “Доме у дороги”, с отвисшей челюстью пялясь на клубок проводов и плат, который Эш по недоразумению называл ноутбуком. Чудо инженерно-математической мысли, что он увидел тогда на экране, выглядело почти так же устрашающе, как то, что перемигивался сейчас, будто консоль космического корабля, на компьютере Сэма. И как бы Дин ни ненавидел признавать свое поражение, через пару минут напряженной умственной работы он понял, что, без переводчика, то бишь головастого младшего братишки, он просидит с этим до вечера.

От размышлений его оторвал настойчивый стук в наружную дверь. Ваш завтрак, сэр…. Дин с тревогой оглянулся на спящего брата, но под ухом у Сэма сейчас, кажется, “Металлику” можно было во все горло распевать, а его приоткрытый во сне рот навевал Винчестеру-старшему ностальгические воспоминания о жемчужине его коллекции забавных фотографий, канувшей в Лету вместе с телефоном, когда Импалу чуть не расплющил управляемый демоном грузовик. Направляясь открывать дверь, Дин даже начал прикидывать, насколько сильно ему прилетит от мелкого, если он попробует повторить этот фокус с ложечкой, и стоит ли вообще при нынешних обстоятельствах затевать очередной эпизод “братских войн”. Может, это именно то, что нужно сейчас Сэму, а может, наоборот, необходимость все время быть начеку только сильнее расшатает его и так уже ни на что не годные нервы.

В любом случае, Дин был настолько поглощен своими мыслями, что, когда он открыл дверь и увидел на пороге вместо горничной в форменном костюмчике одетую в кимоно гейшу, хваленое красноречие старшего Винчестера ему благополучно отказало. На секунду Дину даже показалось, что перед ним та самая оммёдзи, что шарохается по ночам в саду Томо, однако лично явившаяся по его душу японская ведьма вряд ли принесла бы с собой поднос с аппетитно пахнущим завтраком.

-Хмм, привет, Каору, - выдавил, наконец, старший Винчестер, машинально проходясь по закутанной в шелка фигурке девушки одобрительным взглядом. Определенно, японские женщины знали толк в одежде. В сочетании с затейливой прической и экзотическим макияжем даже глухое кимоно умудрялось выглядеть дразняще и искушающе. – Вообще-то, я ожидал вашу горничную. Как там Сара сказала, ее зовут? Токи, кажется.

- Она занята уборкой, - Каору принялась медленно, но настойчиво таранить охотника подносом, и он вынужден был отступить в сторону, пропуская девушку внутрь комнаты. – Заметает все эти ваши соляные дорожки.

- И за каким чертом ей это понадобилось? - нахмурился Дин, глядя, как Каору семенит к очередному низенькому столику, окруженному брошенными на пол плоскими подушками. – Вам что, не хватило ночных приключений? Думаете, Сэма и Юи соседская собачка погрызла?! А “скорая” разбилась, потому что водитель уснул за рулем?

- Так ведь Сэм сказал, что в доме безопасно, - Каору виновато улыбнулась, опускаясь на колени перед столом и начиная расставлять на нем столовые приборы. - Магический контур вокруг сада не пропустит сюда призрак.

- Хорошо, что напомнила! – проворчал Дин, без особого энтузиазма устраиваясь на соседней подушке. – Посмотреть что там за контур такой… Кстати, Каору, - заметив, что завтрак сервирован на одного, а уходить девчонка явно не торопится, он с насмешливым изумлением заломил брови, - надеюсь, тебе не пришла в голову безумная идея прислуживать мне за столом?

- Почему бы и нет? - очень натурально смутилась Каору, поднося к его чашке нечто, напоминающее заварочный чайник, и Дин с облегчением выдохнул, обнаружив там самый настоящий кофе, а не какую-нибудь зеленую бурду. – Папа хотел, чтобы я знала всё о традициях своего народа, и потом, должны же мы хоть как-то отблагодарить вас с Сэмом за помощь. Тетя Сэсс сказала, что денег вы не берете.

Дин хмыкнул, внезапно подумав, что это как раз тот случай, когда проще всего будет расслабиться и получать удовольствие от происходящего:

- Да уж, но пару раз наши услуги оплачивались как раз едой.

Стоило Винчестеру поддержать хорошо знакомую и любимую игру, как навязчивое внимание Каору перестало казаться ему таким уж раздражающим, а через пару минут они уже вовсю болтали, перескакивая с темы на тему и не забывая попутно строить друг другу глазки. Малышка оказалась веселой, остроумной и в меру кокетливой, а большего Дину, желавшему всего лишь немного расслабиться и пофлиртовать, было и не нужно. Преимущество японских традиций он тоже, в конце концов, оценил, да и какому мужчине не понравится, когда за столом ему прислуживает хорошенькая девушка. Потрясающе вкусная еда тоже настраивала на позитивный лад, способствуя общению, и Дин был почти разочарован, когда на пороге комнаты появилась потерявшая падчерицу Сандра. В результате Каору поспешно упорхнула, чтобы переодеться к поездке в дом Саноске Тагавы – того самого бой-френда Юи, чьи дружки вчера чуть не отправили старшего Винчестера на тот свет, а самого Дина Сарина сестра одарила таким строгим и предостерегающим взглядом, что он мгновенно почувствовал себя мерзавцем и злостным совратителем малолетних. Дивное ощущение!

Винчестер как раз топил угрызения совести на дне чашки с кофе, когда за его спиной прозвучал немного хриплый со сна голос младшего брата:

- Ну, и что ты опять делал с моим компьютером? Пытался выяснить, не охотился ли я в колледже еще на кого-нибудь, или в очередной раз зависал на “Грудастые азиатские красотки.com”?

- Нет уж, азиатских красоток мне за эти два дня хватило с лихвой, - обернувшись, Дин окинул взлохмаченного, сонно потягивающегося мелкого одобрительным взглядом. Несмотря на худобу и уже привычную бледность, Сэм выглядел выспавшимся и отдохнувшим. – Мы тебя разбудили?

- Нет, я уже потом услышал голоса. А проснулся, потому что замерз.

- Старик, ты же был замотан в одеяло, как мумия в бинты!

Сэм со смущенным видом развел руками. Он хоть и не проснулся, в отличие от Дина, в теплых и уютных объятиях брата, но, очевидно, не хуже него понимал, почему ему под утро вдруг стало так холодно и одиноко. Мысленно застонав, Винчестер-старший вгрызся в кусок пирога. Мелкий продолжал маячить в дверях, похоже, собираясь с мыслями в преддверие очередного “сопливого момента”, а Дин, как бы трепетно он ни относился сейчас к младшему брату, все-таки не был железным. После всех неловкостей этого утра вид заспанного Сэма, на щеке которого все еще виднелся отпечаток принадлежащего Дину кулона, грозил стать последней каплей в чаше его терпения. Никаких безопасных шуточек, чтобы перенаправить мысли брата в другое русло, в голову как назло не шло, и он чувствовал, что если мелкий скажет на эту тему хоть слово, все запросто может закончиться очередной идиотской ссорой.

К их общему счастью, Сэм знал своего старшего брата достаточно хорошо, чтобы даже не заговаривать о прошлой ночи:

- А ты давно проснулся?

- Не очень, - стараясь не выказывать своего облегчения, Дин слизнул с пальцев крошки черничного пирога. - Хотел поюзать твой лэптоп, посмотреть, какую информацию нарыла разрекламированная тобой программа, но тут появилась Каору с завтраком.

- Да уж, эта девочка определенно знает, чего хочет, - Сэм криво усмехнулся, скрываясь в спальне с явным намерением притащить сюда свой любимый компьютер. – Такая живьем проглотит и даже не подавится.

- И не говори, будь эта маленькая гейша лет на пять постарше, я с удовольствием посмотрел бы, что она еще умеет кроме ведения чайной церемонии, - Дин топорно поиграл бровями, наблюдая, как вернувшийся в комнату брат устраивает на столике лэптоп и, присев перед ним на корточки, колдует над клавиатурой, выводя на экран все новые и новые интернетовские странички. За эти пару дней он успел убедиться, что тема флирта не вызывает у мелкого особо негативных эмоций, и теперь с радостью наверстывал упущенное.

Сэм, как и ожидалось, страдальчески закатил глаза, и Дин вдруг понял с каким-то щемящим чувством, что до смерти соскучился по этой его гримасе а-ля “мой старший брат – озабоченный придурок”

- Дин, ты явно путаешь гейш с куртизанками. О, погоди-ка! – пальцы мелкого еще быстрее затанцевали над клавиатурой, и он буквально прилип носом к экрану ноутбука.

- Что там? – Дин вытянул шею, пытаясь понять, из-за чего вдруг выражение напряженного внимания на лице брата сменилось азартом охотника, затравившего дичь.

- Кажется, я нашел нашего призрака! – Сэм с видом победителя развернул лэптоп к брату и плавным, по-кошачьи тягучим движением поднялся на ноги. – Это он, бусо, я уверен, - он потыкал пальцем в экран, где высветилась фотография молодого улыбчивого японца в полицейской форме. – Мурата Аоши, лос-анджелесский коп. Судя количеству найденных ссылок, в прессе его имя очень часто связывали с Томо Хаджиме и Такеучи Макото. Кажется, прищучить, наконец, местную группировку якудза было для этого парня делом всей жизни.

- Похоже на то, - сосредоточенно кивнул Дин, пробегая глазами открытую братом статью. – Здесь написано, что этот Мурата исчез вместе с женой и дочерью около двух недель назад. Что ж, теперь хотя бы понятно, почему он вознамерился извести под корень обе семьи. Типичный мстительный дух, вернувшийся чтобы расквитаться за себя и своих близких. И никакие бусо и оммёдзи здесь совершенно не причем. Никто им не управляет, да и от десятидневного голодания пока еще никто не умер.

- Если только от голода, то, может, и не умер, а вот от голода и жажды – запросто. Нет, это точно бусо! А с чего бы еще пропавшему две недели назад парню выглядеть полуразложившимся трупом? Что же до оммёдзи… - наморщив лоб, Сэм с отрешенным видом пошевелил босой ногой край подушки, на которой сидел Дин. – Хорошо, допустим, призраком никто не управляет, и он просто мстит убийцам своих родных и их семьям. Но как ты тогда объяснишь дамочку в национальных японских одеждах, бродящую ночью по тщательно охраняемому саду?

- Разыгравшимся воображением Каору? Кимоно, ее вчерашний костюмчик… Девчонка явно любит поиграть в самураев и гейш! – Дин мечтательно повел глазами, от души наслаждаясь демонстративно тяжким вздохом младшего брата. – А после хорошего косячка чего только не привидится.

- Говоришь по личному опыту?

- Иди ты! И вообще, у меня тут появилась одна занятная теория. Знаешь, защитный контур вокруг особняка – это ведь чертовски мощная магия. Вряд ли Хаджиме было такое под силу, - заметив, что Сэм все еще теребит пальцами правой ноги кисточку на его подушке, Дин сделал вид, что собирается врезать ему локтем по коленной чашечке, но мелкий, словно только того и ждавший, мгновенно отскочил в сторону. – Я вдруг подумал, а что если круг создавала именно наша ночная гостья?

- Дин, по-моему, воображение разыгралось у тебя, - снисходительно начал Сэм, но, поймав сердитый взгляд старшего брата, тут же вскинул ладони в примиряющем жесте. Может, Дин и признавал за мелким право поумничать, но вот этого покровительственного тона он точно не выносил на дух. - Ладно-ладно! Предположим, призрак действует сам по себе, а защитный контур – дело рук нашей таинственной незнакомки. Но тогда опять возникает интересный вопрос - кто она такая, и за каким чертом ей это понадобилось?

- Без понятия. Может, среди местных есть свои охотники на нечисть?

- Ну, в японском фольклоре полно упоминаний о борцах с демонами. Те же оммёдзи, - Сэм чуть заметно поморщился, - известны скорее как экзорцисты, маги, умеющие контролировать духов, а не призывающие их для собственных нужд. Но если это действительно охотник, вернее охотница, то она как-то очень избирательно работает. Оградила дома чарами и все, успокоилась? Как мы видим, Юи и ее матери это не слишком помогло!

- У каждого свой подход к делу, Сэмми. Вспомни пастора Джима, - Дин отодвинул от себя ноутбук, на который все это время поглядывал краешком глаза, и щелкнул ногтем по экрану. – Слушай, давай будем решать проблемы по мере их поступления. С ведьмой, добрая она там или злая, разберемся потом. Сначала нам надо поджарить этого Мурату.

- А вот с этим, боюсь, будет большая проблема. Нам в жизни не найти его тело! Уверен, Хаджиме и Макото позаботились о том, чтобы спрятать концы в воду. Не исключено, что в буквальном смысле, - Сэм нервно облизнул губы, с подозрением глядя на азартно усмехающегося брата. – Ты же не собираешься выдаивать информацию из других якудза?

- А почему бы и нет, собственно?

Это было откровенной, сто раз испытанной подначкой, но мелкий снова повелся на нее, как бык на красную тряпку:

- Почему бы и нет?! Дин, ты спятил!!! – казалось, еще чуть-чуть и Сэм просто начнет задыхаться от вскипевших внутри него эмоций. - Тебя что, знакомство с бандой Тагавы ничему не научило? Это опасные люди, Дин. Перейдем им дорожку, и никто потом и костей наших не найдет.

- А вот тогда я всерьез задумаюсь о том, чтобы повторить посмертный подвиг Аоши Мураты, - послав дымившемуся от возмущения брату свою фирменную нагловатую ухмылку, Винчестер-старший снова постучал пальцем по экрану. - Но вообще-то я думал копнуть с другой стороны. Поговорить с тем, кто знает о делах Томо и Такеучи столько же, сколько Мурата, и кто не меньше него хотел бы остановить этих двоих.

Сэм слегка наклонился, разглядывая выведенную Дином на экран фотографию с какой-то официальной церемонии. На ней смеющийся Аоши Мурата обнимал за плечи мускулистого рыжеволосого парня, судя по форме, тоже полицейского.

- Его напарник?

- И по-совместительству лучший друг, Шон О`Нил. Глянь-ка, что здесь написано. Три месяца назад машину Мураты и О`Нила в упор расстреляли какие-то неизвестные. Наш будущий клиент отделался тогда легким испугом, получив пару дырок в мягких тканях, а вот его напарнику повезло меньше – пуля задела позвоночник, и теперь бедняга до конца своей жизни прикован к инвалидному креслу.

- Да, определенно, случай из того же цикла. Ты прав, стоит навестить этого О`Нила, - Сэм снова выпрямился, машинально почесывая покусанную призраком руку. - Так, я умываться, а ты пока найди его адрес. Думаю, с Гуглом и “Желтыми страницами” ты и без меня управишься.

Дин пораженно вскинул глаза на младшего брата. Судя по шкодливому выражению на ставшей вдруг совершенно мальчишеской рожице Сэма, для него не осталось секретом, что именно Дин делал или вернее НЕ делал с его лэптопом, обнаружив на экране пресловутую поисковую программку, показавшуюся ему китайской грамотой. Несколько секунду старший Винчестер всерьез обдумывал идею все-таки врезать мелкому по ногам, но тот предусмотрительно сделал шаг назад, и бравому охотнику пришлось обойтись скомканной салфеткой, нацеленной вредному младшенькому прямо в глаз. Правда, в цель его заряд так и не попал – Сэм ловко перехватил салфетку левой рукой и метким броском отправил ее обратно, аккурат в пустую чашку старшего брата.

- Благодари Бога, что я успел допить кофе, - давясь от смеха, рявкнул Дин в спину обнаглевшей мелочи, но Сэм, уже откровенно хохоча, шустро ускакал в ванную и даже не видел, как губы старшего брата растягивает искренняя, по-детски счастливая улыбка, не появлявшаяся на его лице со дня смерти отца.

Невероятно, но сегодня утром Сэм как будто и не вспоминал о пережитом недавно кошмаре. Веселый и выспавшийся, он строил гипотезы, спорил, шутил, и ни разу даже тень терзавших его душу воспоминаний не отразилась в блестевших почти как прежде ореховых глазах. И если ценой за это была сентиментальная щенячья возня в одной постели, то Дин готов был платить ее хоть до конца своей жизни – лишь бы его брат поправился и снова стал самим собой.

_____________________________________

[1]“Миссия „Серенити“” (2005) — фантастический художественный фильм Джосса Уэдона, продолжение его же телесериала “Светлячок” (Firefly), о приключениях команды звездолёта “Серенити”, промышляющей межпланетной контрабандой и принявшей однажды на борт молодого доктора и его полубезумную сестру-телепата, за которой охотятся спецслужбы.

[2]Serenity (англ.) — безмятежность, прозрачность, ясность, спокойствие.

* * *

Пару часов спустя одетые, как братья Блюз, Винчестеры уже сидели в гостиной Шона О`Нила и весьма успешно разыгрывали перед ним и его женой суровых агентов ФБР. Сэма малость коробило, что приходится врать парализованному человеку, впрочем, все это притворство и потрясание фальшивыми удостоверениями бесило его еще с тех пор, как он только присоединился к семейному делу. Однако, вернувшись к охоте год назад, Винчестер-младший был вынужден смириться с этим неизбежным для их работы злом, а уж соваться к копу, пусть и бывшему, с чем-то меньшим, чем корочки Бюро, как подсказывал опыт Сэма, было попросту бесполезно. Чего стоила только встреча с шерифом из городка Рэд Лодж, поднявшим их с Дином на смех из-за вполне закономерного вопроса о связи обезглавленных трупов с резней скота.

Однако, как они вскоре имели возможность убедиться, даже значки агентов ФБР открывали далеко не все двери. Шон О`Нил явно не горел желанием ни с кем общаться, и если бы не его жена, темноволосая красавица Моррин, вполне возможно, что он вообще не пустил бы Винчестеров на порог. И даже когда Сэм, умудрившись каким-то образом собраться и разыграть свою лучшую карту, прозванную Дином “щенячьими глазками”, все-таки раскрутил О`Нила на разговор, на вопросы тот отвечал неохотно и равнодушно, словно речь шла о чем-то совершенно его не касающемся. То ли не верил, что пришлые фэбээровцы смогут что-то найти там, где опустили руки лучшие копы, знающие местную якудза, как свои пять пальцев, то ли ему и в самом деле было уже все равно. Худой и ссутуленный, с недельной щетиной на лице, О`Нил больше ничем не напоминал того блестящего жизнерадостного полицейского, смеющегося вместе с напарником на фотографии, сделанной на церемонии вручения медалей за отвагу. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять – если полученное увечье и не сломило О`Нила окончательно, то это, определенно, сделала гибель лучшего друга и его семьи, в которой бывший коп, по его же собственным словам, ни секунды не сомневался. Своей убежденности, чьих рук это дело, он тоже не скрывал, и упоминание о жутких смертях Такеучи Макото и Томо Хаджиме было, пожалуй, единственным, что вызвало у О`Нила хоть какие-то эмоции. Но в контексте ситуации Сэм не нашел в себе сил осуждать его за столь откровенное злорадство.

Зато за полчаса разговора ничего конкретного, а главное, представляющего для охотников хоть какой-то интерес, О`Нил так и не сказал, и Сэм, предоставивший Дину вести расспросы, по-прежнему не слишком уютно чувствуя себя рядом с другими людьми, заметил, что брат начинает потихоньку закипать. Вмешиваться в беседу не хотелось – принесенная Моррин чашка чая приятно грела пальцы, а локоть Дина, иногда касавшийся его собственного, дарил почти забытое ощущение покоя и защищенности, которое не хуже утреннего прилива энергии заполняло разверзшуюся у него внутри черную бездну.

Сэм не слишком удивился, проснувшись в одиночестве. Прошлую ночь он помнил смутно, осознавая лишь, что спал на удивление крепко и почти без кошмаров – первый раз за последние шесть недель. Какие-то темные и жуткие образы все же проникали в его сны, но к этому младшему Винчестеру было давно не привыкать. Да и потом, в последнее время ему вообще не снилось ничего хорошего, а сегодня, стоило кошмарам лишь запустить в него свои когти, как их словно что-то отгоняло – точно в детстве, когда напуганный очередным переездом, долгим отсутствием отца, а позже охотой, Сэм забирался Дину под бок, и тот, притворно ворча, обнимал его одной рукой, даже позволяя иногда уткнуться носом себе в плечо. Прижавшись к старшему брату, он спал спокойно даже после той истории с лангсуяр, хотя с тех пор, как Дину стукнуло одиннадцать лет, это был первый и последний раз, когда он позволил Сэму нечто подобное. Сначала это была просто подростковая ершистость, а потом как-то незаметно появился нынешний Дин – тот, который позволял себе обнять младшего брата, только если один из них оказывался на грани жизни и смерти. И то не всегда.

Но вчера впервые за долгие годы обстоятельства загнали их в одну кровать, и Сэму даже показалось, что… Хотя, скорее всего, это был просто сон. Нянчась с братом после Квайетвилля, Дин на время забыл о пресловутом личном пространстве, но не до такой же степени! Они ведь не дети, в конце концов, чтобы прижиматься друг к другу, ища иллюзию комфорта и безопасности. И если сам Сэм, почти два года спавший вместе с Джессикой, во сне еще мог инстинктивно потянуться к оказавшемуся рядом теплому родному телу, тем более у кого, как не у старшего брата он мог подсознательно искать защиты, то Дин… Он хоть подшофе, хоть с высоченной температурой спал чутко, как дикий кот, а предположить, что брат сознательно позволил бы Сэму себя облапить – это казалось сверхъестественным даже по винчестерским меркам. Для Дина просто проснуться в одной постели с братом было уже где-то за гранью добра и зла.

Тоскливо вздохнув, младший охотник все-таки заставил себя сосредоточиться на разговоре, хотя ничего кроме скуки и раздражения односложные и чаще всего отрицательные ответы О`Нила у него не вызывали. Как, впрочем, и у Дина – судя по его кислой физиономии и участившимся взглядам на дверь соседней комнаты, где время от времени мелькал изящный силуэт Моррин. И ладно бы бывший коп просто ничего не знал – нет, он совершенно определенно не желал сотрудничать, напирая на то, что ФБР и пальцем не пошевелило, когда исчезла семья Мураты, а стоило кому-то возомнить себя Карателем[1] и по-свойски разобраться с парочкой якудза, как представители бюро тотчас примчались сюда, задрав штаны. Очевидно было, что парень просто озлобился после всего случившегося, и, хотя в глубине души младший Винчестер беднягу прекрасно понимал, слушать это брюзжание было уже выше его сил.

Решив дать Дину еще минут пять, а потом сматывать отсюда удочки, Сэм допил остатки чая и, потянувшись, поставил чашку на край журнального столика. Покусанное предплечье тут же царапнуло болью, но он едва ли это заметил, внезапно прикипев взглядом к рамочке с фотографией, стоявшей вместе с полудюжиной других таких же на каминной полке. Впрочем, семейные хроники О`Нилов Винчестера-младшего сейчас интересовали в последнюю очередь. Он смотрел только на старую, сделанную явно Полароидом карточку, изображавшую трех подростков на фоне каменного мостика в каком-то парке. Два парня лет пятнадцати со школьными рюкзаками на спинах, один азиат, второй рыжий, как лис – явно Аоши и Шон, а рядом с ними девушка или, может, девочка, не разберешь – настолько она миниатюрная, изящная и какая-то не от мира сего в этом своем шелковом кимоно, с выбеленным рисовой пудрой лицом, похожим на немыслимо прекрасную маску, и традиционной, замысловато уложенной прической. Словно и не человек вовсе, а ожившая сувенирная кукла… Стоп! Как там вчера Каору сказала про ночную гостью? Настоящая куколка нихон-нингё!

Дин еще спрашивал что-то у О`Нила, всеми правдами и неправдами пытаясь выудить из него хоть какую-то полезную информацию о причастности загрызенных якудза к исчезновению семьи Мурата, но Сэма, охваченного лихорадочным, почти болезненным возбуждением предчувствия скорой разгадки, сейчас как-то мало волновало, что перебивать невежливо, тем более что толку с тех расспросов было, как с козла молока. Да и сам Дин, если уж на то пошло, никогда не стеснялся его перебить или ляпнуть что-нибудь этакое, выставив брата в глазах других полным идиотом. Вспомнить хотя бы эту его шуточку про бородатую женщину!

– Извините, что прерываю, – натянув на лицо свою лучшую очаровательную маску, Сэм чуть наклонился вперед, привлекая к себе внимание. – Мистер О`Нил, скажите, кто эта девушка на фотографии рядом с Вами и Аоши?

Дин сердито пихнул брата локтем, возмущенный, что тот не дал ему договорить, но, проследив за взглядом Сэма, мгновенно забыл о том, что перебивать и вообще вести себя, как невоспитанный неандерталец в этой семье позволено только ему. Маленькая японка, словно выскочившая из фильма “Мемуары гейши”, и будущий бусо Мурата Аоши, нежно обнимающий ее за плечи. В такого рода совпадения Винчестеры разучились верить уже очень давно. Это была зацепка, причем, как подсказывала Сэму интуиция, ведущая к разгадке всей этой истории, и когда нерасположенный к конструктивной беседе О`Нил, уже не скрывая своей антипатии, сердито поинтересовался, какое, собственно, господам агентам дело до их с Аоши детских фотографий, и вообще, не слишком ли поздно они вспомнили о деле Мураты, терпение у Винчестера-младшего закончилось так резко, как будто внутри какой-то рычаг передернули. Легкая досада на нежелавшего сотрудничать копа мгновенно превратилась в еле сдерживаемую злость:

– Отвечайте на вопрос, сэр! – раздраженно оборвал собеседника Сэм, чувствуя, что еще чуть-чуть, и О’Нил, почему-то решивший, что дело об истреблении клана якудза интересует “ФБР” гораздо больше, чем исчезновение семьи полицейского, начнет обвинять их в коррупции, продажности и Бог знает чем еще. – Кто эта девушка? – с нажимом повторил он, игнорируя встревоженный взгляд Дина.

О`Нил, явно задетый тоном мнимого фэбээровца, зыркнул на него, как на кровного врага, но на заданный вопрос все-таки ответил, правда, с таким видом, словно был не стражем порядка, помогающим в расследовании вышестоящему коллеге, а, как минимум, жертвой полицейского произвола, вынужденной сознаться в чужом преступлении:

– Это Айно Химеко, младшая сестра Мураты. Не понимаю, почему она так Вас волнует, последние лет десять Аоши с ней практически не общался.

– Они поссорились? – мгновенно подключился к разговору Дин, и младший Винчестер с едва скрываемым облегчением позволил ему вновь взять инициативу в свои руки.

Пока допрос вел брат, Сэм чувствовал лишь легкую нервозность из-за присутствия поблизости чужого человека, но стоило ему самому взяться за дело, как вполне закономерное недовольство несговорчивостью О’Нила мгновенно превратилось в желание пусть даже силой, но вытрясти из него нужную информацию. В этом с трудом сдерживаемом гневе не было ничего нового, последние полтора месяца беспричинные вспышки ярости стали для Сэма такими же привычными, как постоянное ощущение грязи, страха и отвращения к собственной слабости, не дающее ему забыться ни на минуту. Но обычно его злость была направлена на самого себя или – что тоже иногда случалось – на Дина, хотя уж кто-кто, а брат этого точно не заслуживал. Впрочем, Винчестерам было не привыкать к тому, что их боль и отчаяние слишком часто идут рука об руку с гневом. Именно это случилось с Сэмом, когда умерла Джесс, то же самое произошло с Дином после смерти отца. Младший Винчестер отлично помнил, как едва не накинулся с кулаками на Роя, проводника, нанятого сестрой похищенного вендиго парня, и повторять этот номер с раненым полицейским у него не было ни малейшего желания.

– Не то чтобы поссорились, – О’Нил снова замолчал с видом человека, которому все давно и основательно по фигу, и Сэм, с шумом втянув носом воздух, резко откинулся на спинку кресла. Ну, и что прикажете делать с невозможным типом? В результате расследования он не заинтересован, психологические приемчики, вызывающие на откровенность, на него не действуют, да и в сокрытии от ФБР важной информации тоже не обвинишь, не тот случай. Черт, не пистолетом же ему угрожать, в самом деле?

– Если не поссорились, тогда что?! – уточнил Дин с выражением испытываемого терпения на лице. Обычно подобные разговоры, когда из допрашиваемых каждое слово приходилось вытаскивать буквально клещами, выводили его из себя гораздо быстрее, чем Сэма, даже если тот, как сейчас, был сильно на взводе. В процессе общения с О’Нилом на лице Дина тоже периодически возникало хорошо знакомое, кровожадное выражение из серии “Можно я его пристрелю?”, но, чувствуя, что младший брат сегодня ему не помощник, он явно старался сохранять спокойствие и держать свой ядовитый язычок на привязи.

– В двух словах не расскажешь, – нехотя продолжил O’Нил. – В детстве Аоши с сестрой были довольно близки, но, когда умер их отец, мать Химеко, ярая последовательница национальных традиций, настояла на том, чтобы дочь пошла по ее стопам, и после этого мы… они почти перестали общаться. Госпожа Айно и на Аоши пыталась влиять, но он-то всегда оставался японцем только по крови, даже в Будду, по-моему, не очень-то верил.

– И кем же была мать Химеко? – все-таки не удержался от вопроса Сэм, гадая, заметил ли Дин случайную оговорку О’Нила. Судя по всему, тот тоже неплохо знал сестру Аоши, и было что-то такое в его интонации… Словно эта девушка была ему небезразлична, и то, что они перестали общаться, причинило ему когда-то немалую боль.

– Вы не поверите – гейшей, – с мрачным смешком ответил О’Нил, машинально водя пальцами по ободу колеса на своем инвалидном кресле, – самой настоящей, в лучших японских традициях. У нее даже свой чайный дом есть, этакий театр-ресторан, весьма популярный в старом квартале. Впрочем, теперь он перешел к Химеко. Мизуки-сан вроде как ушла на покой.

– А название не подскажете?

Объект пошел, наконец, на контакт, и Дин, судя по мечтательному выражению, мелькнувшему на его лице при слове “гейша”, позволил себе выйти из роли неумолимого агента ФБР и слегка расслабиться. Преждевременно, как выяснилось, потому что ответ О’Нила заставил его почти беспомощно оглянуться на младшего брата:

– “Амэ-но Удзумэ”. Кажется, это японская богиня любви и счастья.

Очевидно, что удержать в памяти или хотя бы выговорить нечто подобное с первого раза Дину было явно не под силу, а носить при себе блокнот и ручку он, как правило, считал ниже собственного достоинства. Тщательно пряча улыбку, Сэм чуть заметно кивнул, давая брату понять, что все запомнил. Увлекшись после той истории с некромантом японской мифологией, он на подобных названиях, как говорится, собаку съел. Амэ-но Удзумэ – это имя было ему незнакомо, и, скорее всего, отсылка к богине любви и счастья проистекала исключительно от ремесла гейши и являлась просто рекламным ходом. Но, с другой стороны, Винчестеры не первый раз имели дело с ведьмами и колдунами, и им было не понаслышке известно, что большинство из них черпает свою Силу именно у демонов или языческих богов. К тому же, Сэму никак не давало покоя замечание О’Нила о том, что мать Химеко пыталась как-то влиять на Аоши. Возможно, речь шла всего лишь о приверженности национальным традициям, которые влившийся в американскую культуру Мурата не слишком соблюдал. А если о чем-то большем?

Дин, судя по его следующему вопросу, думал примерно о том же:

– Мистер О’Нил, скажите, а Вам никогда не казалось, что Химеко и ее мать, как бы так поточнее выразиться… придают слишком большое значение разным поверьям и ритуалам? Я знаю, японцы вообще очень суеверные люди, но, может быть, они действительно поклоняются каким-то духам или божествам? Эта богиня любви и счастья – для них просто символ или нечто большее?

– Просто символ? – с какой-то злой иронией фыркнул О’Нил, похоже, задетый, наконец, за живое. – Черт, да старшая Айно считала себя кем-то вроде жрицы этой самой Амэ-но Удзумэ! Вся ее жизнь состояла из сплошных ритуалов, начиная с молений и заканчивая магическими фокусами наподобие тех, что практикуют медиумы из “Желтых страниц”. Гадания, спиритические сеансы, снятие порчи, привороты-отвороты. Аоши даже как-то назвал свою мачеху ведьмой, и я не думаю, что он говорил о ее личных качествах. На самом деле, Мизуки-сан очаровательная во всех отношениях женщина. Если бы она только дочери голову этим своим мистическим мусором не забивала!

Поймав победный, в духе “чувак, дай пять” взгляд Дина, Сэм позволил себе насладиться мимолетным ощущением триумфа. Им все же удалось нащупать ответ, и, хотя это нельзя было назвать величайшим достижением в охотничьей карьере Винчестеров, на чувство морального удовлетворения от хорошо проделанной работы, они, как Сэму казалось, вполне имели право. В конце концов, получение информации от близких жертвы уже давненько не стоило им с Дином такого количества нервных клеток.

Еще несколько наводящих вопросов, таких же бесполезных, как выстрелы, ушедшие в “молоко”, и братьям стало окончательно ясно, что больше им здесь ловить нечего. Никаких наводок на то, где может быть спрятан труп Мураты, они так и не получили, но Сэм, если уж на то пошло, не сильно на это и рассчитывал. Охотники на нечисть, конечно, отличались нестандартным мышлением, порой дающим им преимущество в самых обычных, далеких от сверхъестественного делах – как в истории с Бендерами, например, но было бы наивно предполагать, что в местном департаменте полиции сидят полные идиоты. Имейся у О’Нила и его коллег какие-нибудь догадки, где искать Мурату с семьей или хотя бы их тела, Винчестерам, возможно, вообще не пришлось бы приезжать в Лос-Анджелес. Впрочем, братьям, как никому другому было известно, что жизнь, как и история, сослагательного наклонения не терпит, а с учетом всех обстоятельств их разговор с напарником пропавшего полицейского оказался на удивление продуктивным. Да, это дело напоминало русскую куклу-матрешку, и вопросов по-прежнему оставалась такая куча, что разгрести ее представлялось только большой лопатой. Но теперь они хотя бы точно представляли, в каком направлении рыть.

Увы, оптимистического настроя, как и всегда в последнее время, Сэму хватило ненадолго. После изрядно потрепавшего ему нервы общения с О’Нилом утренняя эйфория испарилась без следа, и путь до Импалы от дома, где жил бывший коп, неожиданно оказался для младшего Винчестера настоящим испытанием. Район был чертовски оживленным, почти самый центр, и пробираться к машине, припаркованной с другой стороны проезжей части, пришлось сквозь толпу народа, заполнившую улицы города в преддверии вечернего часа пик. Окруженный таким количеством людей, то и дело норовивших задеть его плечом или толкнуть, Сэм мгновенно ощутил себя, словно заяц посреди шоссе.

Чужие взгляды сверлили затылок, обжигали кожу, вызывая зуд по всему телу, и, хотя Винчестер-младший прекрасно понимал, что все это исключительно результат его собственного параноидального воображения, успокоиться он смог, лишь забившись в салон Импалы и вцепившись, как в палочку-выручалочку, в свой ноутбук. Смутное беспокойство все еще копошилось где-то глубоко внутри, скользкое и противное, но за последние шесть недель Сэм почти свыкся с этим постоянным ощущением подташнивания, да и потом, он знал, что делал, ныряя, будто в воду, в бескрайние просторы Интернета. Такого рода исследования всегда помогали ему отвлечься.

Для Дина его окончательно испортившееся настроение незамеченным, разумеется, не прошло, но с разговорами он пока что не лез, видимо, поставив себя, наконец, на место брата и сообразив, что раз уж их роли поменялись на сто восемьдесят градусов, то вся эта “душеспасительная фигня” нужна сейчас Сэму не больше, чем когда-то ему самому. Не время и не место. Оба отлично понимали, что очередная попытка вскрыть эту рану всего лишь вопрос времени, но до тех пор Дин пытался, как водится, делать хорошую мину при плохой игре, наиграно улыбаясь брату и бросая на него тревожные взгляды исподтишка.

Правда, это он только так думал, что посматривает на Сэма совершенно незаметно, на самом деле, младший Винчестер научился чувствовать взгляды брата раньше, чем ложку в руках держать, да и как же иначе, если сам не сводишь с человека глаз всю свою сознательную жизнь. Это, кстати, всегда его поражало. С одной стороны, их с Дином братские узы были настолько прочными и неразрывными, что им позавидовали бы сами Кастор и Поллукс[2], с другой же, Сэму, кинестетику по натуре, всегда в этих отношениях чего-то не хватало. Семейной близости, тепла, ощущения, что рядом родной, любимый человек… без всяких “личных пространств” и табу на “сопливые” сцены. Чтобы можно было спокойно прикоснуться, опереться, а если станет совсем плохо – обнять, как бы по-девчоночьи это ни выглядело, и не получить при этом в ответ сердитый взгляд или язвительную фразу.

Но Дин есть Дин, и Сэм еще лет восемь назад зарекся лезть к брату с любыми тактильными проявлениями эмоций. Ради этого ему пришлось в очередной раз что-то в себе сломать, но так было проще. По крайней мере, тогда – ведь шестнадцатилетний Сэм еще свято верил, что когда-нибудь у него будет нормальная жизнь, жена, дети, и уж с ними-то ему не придется давить собственные чувства. Но пожар, случившийся в стэнфордском кампусе год назад, разом перечеркнул все мечты младшего Винчестера, и теперь у него остался только брат, умудрявшийся одновременно вести себя так, словно Сэм – центр его вселенной, и в то же время возводить между ними стену высотой с Эверест.

Правда, после того, что случилось шесть недель назад, Дин вдруг как будто решил стать тем старшим братом, о котором Сэм всегда мечтал. И, хотя было очевидно, что теперь переступать через себя приходится уже Дину, младший Винчестер искренне полагал, что некоторые принципы стоят того, чтобы их сломали. Прошлая ночь, даже если сон в объятиях друг друга ему всего лишь пригрезился, в эмоциональном плане была именно тем, чего Сэм в глубине души всегда ждал от отношений с родными людьми, и прежде всего от Дина, если уж на то пошло. Возможно, брат не зря дразнил его девчонкой, но младший Винчестер искренне полагал, что уж лучше так, чем строить из себя крутого, непробиваемого мачо, почему-то решившего, что любовь, пусть даже к собственной семье – это слабость, и упорно пытаться, если не задавить в себе все чувства, то хотя бы сделать вид, что их у него нет, и быть не может.

В результате, после смерти отца Дин чуть не сгорел, уже не в силах справиться со своими эмоциями, но, по-прежнему, отчаянно стараясь удержать на лице эту маску. Тащить в одиночку подобный груз было попросту нереально, как и тот, что пригибал сейчас к земле Сэма, а любые слова на определенном этапе действительно лишь сильнее бередили раны. Теперь оставалось только надеяться, что до Дина дойдет, наконец, что быть настоящей семьей – означает не только тосковать вдали от близкого человека или жертвовать ради него собой, но и делить с ним всю свою жизнь, без всяких полутонов, защитных масок и тщательно выдерживаемых дистанций. Проще говоря, полностью доверяя и черпая друг в друге силу, будь то просто молчаливая поддержка, разговор по душам или разделенное объятие… А также сон без кошмаров в одной кровати! В конце концов, Сэм знал своего брата, как облупленного, и ему было достаточно одного взгляда, чтобы понять – Дин выспался сегодня ничуть не хуже него самого. У них обоих уже давно не было с утра такого хорошего настроения, а Дин и сейчас казался преисполненным энтузиазма, даже несмотря на озабоченные взгляды, которые он время от времени кидал на младшего брата.

– Старик, ты уже целых пять минут ищешь адрес этого чайного дома, – произнес он, наконец, не без оснований подозревая, что Сэм опять погряз в самокопаниях, вместо того, чтобы искать информацию о Химеко и ее матери. – По порно-сайтам под шумок шаришься, или твой комп просто вирус подхватил?

Младший Винчестер наградил брата убийственным взглядом, вложив в него все, что он думает о подобного рода шуточках:

– В отличие от некоторых одноклеточных, я вполне способен заниматься двумя делами одновременно, – буркнул он в ответ, и не пытаясь отрицать очевидное. – Ты едешь в старый квартал, вот и езжай. Адрес я нашел и даже посмотрел по карте, как туда проехать. Но в этом районе такая паутина улиц, что нам все равно придется десять раз переспрашивать дорогу.

– Можно подумать, в первый раз. Помнишь, как мы искали индейскую резервацию и того ископаемого шамана, Джо Белое Дерево, кажется? – втянув брата в разговор, Дин как будто слегка расслабился, и на его лице появилась знакомая шаловливая ухмылка. – Давай лучше подумаем, в каком качестве мы пойдем в гости к гейшам: как фэбээровцы или как клиенты?

– Опять ты путаешь реальность и порно, Дин! – проворчал Сэм, привычно возводя очи горе. – Если ты раскатал губу на очередное постельное сафари, то тебя ждет жестокое разочарование. Как я уже говорил, гейши – не куртизанки, они – артистки, развлекающие гостей танцами, пением и светской беседой. Даже само слово “гейша” переводится с японского, как “человек искусства”, а заведение Айно, похоже, вообще нечто вроде театра. Я тут нашел упоминание про эту Амэ-но Удзумэ. Так вот, она не только богиня любви и счастья, как сказал О`Нил, но еще и родоначальница ритуальных танцев и театрального искусства в Японии.

– Думаешь, мне недоступна прелесть культурного отдыха? – надулся Дин, но уголки его губ предательски подрагивали в сдерживаемой улыбке.

– Не знаю, чьи там прелести тебе доступны, но точно не гейш, работающих на сестричку нашего мстительного духа. И потом, я даже не уверен, что нас туда вообще пустят, если мы заявимся, как штатские. Возможно, чайные дома только для японцев. Нет уж, лучше пойдем в качестве агентов ФБР. Осмотримся, пообщаемся с хозяйкой. А когда начнется представление, нанесем визит в ее часовню, или где там эта жрица колдует, и поищем алтарь.

– Все еще думаешь, что призрака на якудза натравила именно Химеко? – Дин скептически оглянулся на Сэма, многоопытно деля внимание между младшим братом с его вечными заморочками и сложным участком дороги. – Она ведь его сестра! Даже если этой малютке так приспичило разобраться с Хаджиме и Макото, отомстить за смерть того же Аоши, например, неужели она не нашла бы какого-нибудь другого призрака, чтобы порвать их на части? Призывать для этого собственного брата, превращать его в неупокоенного духа? Не знаю, Сэмми, – Дин нахмурился, задумчиво потирая пальцем уголок глаза. – Большинство ведьм, конечно, паскудные твари, но ты сам говорил, что не все сверхъестественное – есть зло. Черт, мы ведь и сами перепробовали массу ритуалов и заклинаний, не говоря уже о твоих телепатических штучках! А эта Химеко, плюс ко всему, черпает Силу не от какого-нибудь гребаного демона, а у богини любви.

– Египетская богиня Изида тоже считается символом женственности и материнства, – отрывисто заметил Сэм, невольно напрягшись при упоминании своих способностей. – Но это не мешает ей быть еще и покровительницей некромантов[3].

– Ладно, допустим. Но как ты тогда объяснишь защитный контур вокруг сада? Сэм, ты же видел: чтобы создать нечто подобное, недостаточно просто теоретических знаний, как у охотников, здесь в дело пошла самая настоящая магия. А каковы шансы, что по территории особняка, хорошо охраняемого, между прочим, шастали сразу две колдуньи?

– Невелики, – со вздохом признал правоту брата младший Винчестер.

Магический круг, опоясавший резиденцию Томо, действительно, выглядел весьма внушительно. То, что они с Дином увидели, прогулявшись после завтрака по саду, впечатляло даже на первый взгляд – настолько масштабным, сложным, но при этом почти незаметным для неискушенных в сверхъестественном хозяев дома был созданный неизвестным доброжелателем защитный барьер. Собственно, охотники и сами не сразу поняли, как замыкается этот контур, пока Сэм вдруг не вспомнил, что в традиционном японском саду многие элементы дизайна и так отгоняют злых духов. Заросли ирисов, например, изображения тигров и драконов, колокольчики или каменные фонари в форме пагод.

При этом естественная, так сказать, защита особняка была весьма виртуозно дополнена всевозможными магическими амулетами. Помимо кумадэ и еще полудюжины подобных оберегов имелась также тщательно спрятанная в траве и кустах соломенная веревка симэнава, с прикрепленными к ней бумажными полосками гохэйями, разбросанные тут и там бобы и, наконец, начертанные на земле символы – подобия пентаграмм с пятиконечными звездами и магические формулы анмиеджи[4], отгонявшие мстительных духов. Причем, последние, как выяснил Сэм, покопавшись в сети по пути к дому О`Нила, не имели никакой силы, если у человека, рисовавшего их, не было магических способностей.

Правда, некоторые участки сада все равно выглядели откровенно незащищенными, как, например, в том месте, где призрак напал на Каору. На берегах широкого каменистого ручья, остановившего вчера Мурату, охотники не нашли ни одного амулета или защитного знака, но когда Кейске, сопровождавший Винчестеров на этой экскурсии, хвастливо сообщил, что в вода у них в саду течет только минеральная, картина окончательно прояснилась.

Одиннадцать лет назад они с отцом охотились в Малибу за призраком утонувшей девочки, которую довел до самоубийства ее же собственный бой-френд. Вскоре бедняга последовал за своей подружкой, но та, как водится, на этом не остановилась и теперь методично загоняла в штормящий океан любого мало-мальски похожего на него парня, появившегося на пляже. Впрочем, Дин, попавший в группу риска из-за веснушек и зеленых глаз, таких же, как у погибшего мальца, кидаться в волны при виде призрака, разумеется, не стал и уже хотел начинить утопленницу солью, когда вдруг понял, что та не может к нему приблизиться. Стоило ему по щиколотку войти в полосу прибоя, как дух остановился, не в силах преодолеть соленую морскую воду.

В ручье, протекающем через сад возле особняка Томо, вода была, конечно, не морская, а просто минеральная, но, очевидно, всевозможных солей в ней было достаточно, чтобы в сочетании с растущими по берегам ирисами послужить достаточной преградой для призрака. Конечно, на ту сторону было перекинуто два мостика, но каменный, неподалеку от дома, украшали скульптуры драконов, а деревянный зигзагообразный, по которому Сэм удирал вчера вместе с Сарой, как выяснилось, тоже не пропускал злых духов[5].

В результате, на обыск сада братья потратили почти час, но оно определенно того стоило. Во-первых, они окончательно убедились, что их подопечные здесь в безопасности, а во-вторых, существенно пополнили свои знания о защите от призраков, хотя Дин и заявил, что скорее согласится поменять свою коллекцию кассет на CD-диски, чем начнет разбрасывать вокруг бобы или таскать за собой гербарий из ирисов. Кроме того, Сэм нашел свой сотовый и вытащил из дерева катану Каору. Дин, конечно, не мог не приколоться по этому поводу, обозвав младшего брата героем меча и магии, но когда тот вполне профессионально исполнил несколько выпадов и связок, замолк на полуслове и потом до самой машины смотрел на Сэма с выражением, подозрительно похожим на восхищение. Ему было невдомек, что познания младшего брата в фехтовании на этом и заканчиваются, и даже те несколько движений, достойных настоящего фехтовальщика, он отрабатывал когда-то не один месяц. Но, как бы то ни было, явно впечатленный Дин молчал в тряпочку, и Сэм при виде этого диковинного зрелища почувствовал себя почти отомщенным за все братишкины подстебывания.

– Сэм, почему ты так настроен против этой Химеко? – вернул его в реальность голос Дина, который в отличие от углубившегося в воспоминания младшего брата продолжал думать исключительно о делах насущных. – Ну да, она колдунья. Но у нас нет никаких доказательств, что эта гейша причастна к нападениям на якудза! А если принять во внимание тот факт, что о безопасности семей погибших позаботился кто-то, явно наделенный сверхъестественными способностями, девчонке вообще можно смело выписывать премию на Рождество.

– Если она такая белая и пушистая, то почему призрак Мураты все еще здесь? – скептически спросил Сэм, из чистого упрямства не желая сдаваться. Тем более что в версии Дина все равно кое-что не сходилось. – Почему, узнав об убийствах, Химеко не призвала дух брата и не упокоила его? Допустим, она сочла смерть Хаджиме и Макото справедливым возмездием, это я могу понять. Но как насчет остальных? Защитные контуры вокруг домов – не панацея, и пример Юи с ее матерью это очень наглядно доказывает. Призрака давным-давно можно было изгнать, но Химеко по какой-то причине этого не делает.

– А если просто не может? Ведьмы ведь тоже разные бывают. Вдруг она и не владеет этим твоим Оммё-до.

– Владеет. Помнишь иероглифы, нарисованные на земле? Как раз из арсенала оммёдзи.

– Ладно, понял, – на мгновение выпустив руль, Дин поднял ладони перед собой, как будто признавая поражение. – Возможно, рыльце у этой цыпочки, и правда, в пушку.

– Тогда о чем мы спорим? – Сэм машинально покосился на не пристегнутый ремень безопасности и, закрыв лэптоп, откинулся на спинку сидения. – И вообще, Дин, с каких это пор ты стал таким ревнительным блюстителем презумпции невиновности?

– С недавних.

– Серьезно?

Братья обменялись быстрыми взглядами, и хотя падавшие на лицо Дина отблески фар искажали его точеные черты, это выражение Сэм узнал без труда. Примерно так же старший брат смотрел на него во время прошлогодней охоты на вендиго, когда, захлебываясь болью и гневом, он едва не вошел в штопор, подобно самому Дину пару месяцев назад, и, судя по тому, как брат хмурился, явно подбирая слова, сейчас Сэма ожидал очередной сеанс психоанализа. Надо сказать, для человека, считавшего разговоры по душам “розовыми соплями”, Дин слишком часто пытался вызвать на них младшего брата. Правда, как бы Сэм ни старался, это всегда оставалось игрой в одни ворота. В свой внутренний мир Дин не позволял заглянуть даже ему.

_________________________________

[1]Каратель (The Punisher) — это вымышленный антигерой вселенной Marvel Comics Фрэнк Кастл, человек, который решил самолично вершить правосудие при помощи убийств, похищений, угроз и пыток. Ведомый местью за смерть своей семьи, погибшей во время бандитской разборки, Фрэнк Кастл объявил войну всему преступному миру, пообещав бороться с ним до самой смерти.

[2]Кастор и Поллукс (Полидевк) – имена двух древнегреческих легендарных героев, сыновей-близнецов, родившихся у бога Зевса и смертной женщины Леды. Поллукс, как и его отец, был бессмертен, Кастор, как и мать, должен был умереть. Но между близнецами возникла такая нежная дружба, что после кончины Кастора, погибшего в бою, Поллукс задумал поделиться с ним своим бессмертием. Отец богов разрешил ему это, но с условием, что в дальнейшем братья будут проводить один день среди живых, другой – в печальном царстве усопших. Понятно, что имена Кастора и Поллукса – братьев Диоскуров, как их иначе называли – стали воплощением братской любви.

[3]Изида – в египетской мифологии богиня плодородия, воды и ветра, олицетворяющая женственность, супружескую верность, материнство, а также являющаяся изначальной высшей жрицей магии и Владычицей Преисподней. Благодаря тому, что Изида вернула из мертвых своего брата и мужа Осириса, убитого их братом Сетом, она считается еще и покровительницей некромантов.

[4]Анмиеджи и т.д. – традиционные японские методы защиты от нечисти. Соломенная веревка симэнава с прикрепленными к ней зигзагообразными бумажными полосками гохэйями призвана отгонять злых духов и призывать духов добрых. Разбрасывание бобов также отпугивает нечисть. Пятиконечная звезда в круге, специфически изображенная, в зависимости от начертания имеет в Японии разные назначения, но в любом из ее вариантов лишает силы неумерших. Магические формулы анмиеджи, похожие по написанию на иероглифы, имеют силу, только если они написаны магически одаренным человеком и предназначены прежде всего именно для противодействия жаждущим мести, озлобившимся призракам.

[5]Зигзагообразный деревянный мостик или яцухаси (яп.) – духи, согласно японским верованиям, перемещаются только по прямой, и, перейдя такой мостик, можно избавиться от их преследования.

 

* * *

“Тебе повезло, что все это оказалось настоящим делом, потому что в противном случае ты нашел бы что-нибудь еще, чтобы убить…” Почему-то именно эти слова, сказанные недавно самим же Сэмом, всплыли у Дина в голове при виде выражения, появлявшегося на лице младшего брата, когда тот говорил об оммёдзи. Поджатые губы, гневно раздувающиеся ноздри и этот взгляд исподлобья, одновременно острый и словно расфокусированный. Мелкий до боли напоминал самого себя год назад – каким он был сразу после смерти Джессики. Но если с горем и чувством вины Сэм еще как-то справлялся, позволив себе сорваться лишь дважды, то теперь терзающие его воспоминания слишком часто прорывались наружу вспышками злости, и Дин, при упоминании о Химеко отчетливо слышавший в голосе брата нотки ненависти, уже в двухтысячный, наверно, раз подумал, что они здорово поторопились с этой охотой. Может, новое дело и помогало Сэму отвлечься, но оно было еще и хорошим поводом выплеснуть все негативные эмоции, а Дин слишком хорошо помнил, как легко в таком состоянии пойти вразнос. Брат не преувеличивал, говоря, что после смерти отца на охоте Дин становился просто страшен, и старшему Винчестеру совсем не хотелось, чтобы Сэм пошел по той же дорожке. Охотнику действительно повезло, что этот его срыв не закончился большими неприятностями, а ведь он, в отличие от младшего брата, не имел обыкновения идти на поводу у собственных эмоций. Дин даже боялся представить, что будет, если с нарезки слетит Сэм!

Впрочем, мелкий, кажется, понимал это не хуже брата, потому что злое, если не сказать мстительное, выражение на его лице очень быстро стало потерянным и почти виноватым. Отвернувшись к окну, за которым уже проплывали экзотические пейзажи Маленького Токио, он издал какой-то неопределенный звук, больше всего похожий на горький смешок, и Дин, как раз решавший, стоит сейчас лезть к брату в душу или нет, все-таки не выдержал и спросил:

– Что?

– Ничего, – Сэм тяжело, с обреченным видом вздохнул и тут же, не выдержав, пожаловался с нотками раскаяния в голосе: – Знаешь, а я ведь предпочел бы, чтобы мы имели дело не с духом, а с каким-нибудь ракшасой. С чем-то материальным, что можно убить! Пострелять по призракам и сжечь кости – это, конечно, хорошо, но… – он тряхнул головой, словно пытаясь отделаться от кровожадных мыслей, и поспешно сменил тему, отвечая на так и не прозвучавший вопрос брата. – И потом, я терпеть не могу оммёдзи.

– Если это из-за того некроманта, то у меня, по-моему, гораздо больше оснований их не любить, – преувеличенно бодро заметил Дин, решив, что игра не стоит свеч, и докапываться до Сэма, рискуя нарваться на очередную ссору, он лучше будет по более весомому поводу. – Мне те твари, призванные Ван Ломмелем[1], чуть все руки не сгрызли, но я же не рвусь теперь устраивать аутодафе каждому встречному медиуму.

– Да что ты говоришь? – расслабившись, хмыкнул Сэм и явно машинально поскреб пальцами повязку на укушенном призраком предплечье.

Всплывшая в разговоре история с некромантом воскресила в памяти Дина вчерашнее признание брата, и он внезапно сообразил, измученный усталостью и болью, так и не задал Сэму один важный вопрос.

– Сэмми, скажи, после той охоты, – облизав пересохшие почему-то губы, Винчестер-старший искоса посмотрел на брата, – на некроманта, я имею в виду… ты мне звонил? – Сэм, видимо, не ожидавший подобного поворота, растерянно захлопал глазами, но, если он и собирался сыграть в несознанку, то это выражение щенка, слопавшего хозяйское мясо, выдало его с головой. – Значит, звонил, – подытожил Дин, зарываясь пальцами в волосы. Зачем мелкий сделал это, было очевидно, но он не мог понять другого: – А трубку зачем бросил, когда я узнал тебя? И потом не отвечал, хотя прекрасно слышал мои звонки, ведь номер у тебя старый остался.

Ответ Сэма его, прямо сказать, огорошил:

– Я боялся, Дин.

– Чего?! – отвлекшись от дороги, старший Винчестер чудом успел затормозить перед светофором и в панике оглянулся, проверяя, насколько далеко остановилась ехавшая позади черная Мицубиси. – Я же не папа, чтобы вспоминать тебе все твои грехи.

Сэм помолчал несколько секунд, прежде чем ответить, тем самым неосознанно давая брату понять, как нелегко ему дается это признание:

– Ну, я ведь говорил тебе однажды, что так и не вписался до конца в студенческую жизнь.

– Что-то такое припоминаю, – на самом деле Дин помнил этот разговор от первого до последнего слова, и до сих пор не мог для себя решить, радоваться ему или расстраиваться из-за того, что Сэм чувствовал себя в Стэнфорде “белой вороной”. – И какая здесь связь? Ты что же, боялся, что я начну расспрашивать тебя, как тебе живется в твоем ненаглядном колледже?

– Нет, я боялся, что если услышу твой голос, то мне будет еще труднее справиться с желанием послать Стэнфорд к черту и, поджав хвост, приползти обратно, – Сэм быстро глянул на брата, и тут же снова отвел глаза, преувеличенно внимательно рассматривая багажник стоявшей перед ними машины. – Насчет не “вписывался”… Если говорить о моем первом курсе, еще до знакомства с Джесс, то это сильное преуменьшение. Знаешь, начинать с нуля всегда трудно, а пытаться к тому же жить, как нормальный человек, после восемнадцати лет охоты… Пару раз мне было так фигово, что, если бы не ссора с папой, я бы, наверно, плюнул на все и позвонил тебе, попросив забрать меня оттуда.

Дин потрясенно молчал, не зная, как реагировать на это шокирующее заявление. Сэм почти никогда не рассказывал ему о Стэнфорде, а он и не спрашивал, с одной стороны зная, что брат подсознательно связывает эти вспоминания с Джессикой и ее смертью, а с другой – из-за боли, которую причиняла ему собственная память о четырех годах, прожитых без Сэма. Первый год вообще был сущим кошмаром, казалось, ему отрезали половину сердца или вырвали одно легкое, а теперь выясняется, что и брату было не легче. Нет, какого черта?.. Отец ведь все видел! Не мог не видеть, они же с Дином круглосуточно были бок о бок, а наезжая ежемесячно в Стэнфорд, Джон проводил там гораздо больше времени, чем требовалось для того, чтобы просто удостовериться, что с Сэмом все в порядке. Хотя они с братишкой тоже хороши! Лелеяли раненую гордость, из чистого упрямства, не желая ничего друг о друге слышать. Сам Дин принципиально не ездил с отцом в Калифорнию и, даже интересуясь, как там мелкий, ограничивался парой дежурных вопросов, а Сэм явно не мог простить брату, что тот не встал на его сторону в ссоре с отцом, вероятно, подозревая – и не безосновательно – что Дин хотел удержать его при себе не меньше, а может и больше Джона. Но, к счастью, четырех лет им вполне хватило, чтобы оставить все обиды в прошлом…

– Тебе не обязательно было возвращаться, Сэмми, – выговорил, наконец, старший Винчестер, как обычно, усилием воли ломая в себе какой-то внутренний барьер, не дающий ему с легкостью разговаривать на темы, так или иначе затрагивающие его чувства. – В смысле, я понимаю, что для тебя это значило бы признать свое поражение и все такое, – Дин резко дал газу на зеленый свет и провел ладонью по лицу, мучительно подбирая слова. – Ты мог бы просто позвонить мне. По-настоящему позвонить, а не бросать трубку и не игнорировать меня, когда я позвонил тебе сам. Я бы тут же приехал к тебе в Стэнфорд, и мы… не знаю… посидели ли бы в баре, выпили пива, поговорили. Как самые обычные братья! – он не договорил “И тебе стало бы легче”, но Сэм и без того его прекрасно понял, как, наверно, и то, что легче стало бы не только ему одному.

– Знаешь, я думал о чем-то подобном, когда мы прощались в кампусе после охоты на Женщину в Белом, – Сэм грустно усмехнулся, не глядя на брата, но Дин все равно кивнул, вспомнив его полное надежды “Может, встретимся как-нибудь потом, а?”. – Только у тебя был такой вид, словно ты согласился со мной, исключительно чтобы меня не обидеть. Как будто ты не собирался больше ко мне приезжать. Никогда, – Сэм все-таки повернулся к нему, но теперь настала очередь Дина с маниакальной сосредоточенность всматриваться в лобовое стекло. Он ведь, и правда, не планировал возвращаться в Стэнфорд, не желая видеть, как брат строит новую счастливую жизнь, где ему, Дину, места уже нет. – Хотя я, конечно, тоже хорош! – Сэм снова издал смешок, но теперь скорее злой, чем печальный. – Сделал вид, что поверил тебе. Опять струсил.

– А тогда-то ты чего испугался?

Ответ брата уже второй раз за несколько минут едва не вогнал Дина в состояние ступора:

– Искушения. Потому что мне и в самом деле понравилось охотиться вместе с тобой, и я вдруг подумал, что если мы будем часто видеться, ты рано или поздно снова затащишь меня в семейный бизнес. А я не хотел такого будущего… и не хотел врать Джесс, – что сказать на это Дин не знал, как и всегда во время подобных разговоров растеряв все свое красноречие, но Сэм, кажется, и не ждал иного ответа, кроме полного эмоций взгляда, которым его одарил старший брат. Он слабо улыбнулся, посмотрев в свою очередь на Дина, и вдруг спросил: – А почему ты тогда вернулся?

– Не знаю. Понял, что не могу вот так уехать, – Винчестер-старший пожал плечами, возвращая свое внимание к дороге. – Душа была не на месте, – боковым зрением он видел, как Сэм ерзает на сидении, снова открывая свой лэптоп. – А когда я подъехал обратно к твоему дому, на улице вдруг начали мигать фонари. Я и понять ничего толком не успел, просто бросился к двери… и услышал твой крик.

Сэм кивнул, и хотя его глаза не заблестели от еле сдерживаемых слез, как было бы еще полгода назад, Дин понял, что сейчас брата лучше оставить в покое. Впрочем, им и без того стало не до разговоров – Импала пересекла границу так называемого старого квартала, где располагались восточные базары, школы боевых искусств, чайные дома и многие другие элементы подлинно японской культуры. И если в том районе Маленького Токио, где жила семья Томо, несмотря на специфическую архитектуру, явственно ощущался дух старой доброй Америки, то, въехав на территорию старого квартала, Винчестеры как будто попали не только в другую страну, но в иное время. Разобраться в хитросплетении узких, часто не рассчитанных на автомобильный транспорт улочек даже с картой оказалось практически нереально, и братьям, как Сэм и предсказывал, пришлось несколько раз останавливаться и спрашивать дорогу. Зато, подъехав к чайному дому, по размерам, правда, больше смахивающему на чайный дворец, они оба уже и не вспоминали об основательно разбередившем им души разговоре.

Парковки для машин возле богато украшенного, стилизованного под пагоду здания, к немалому изумлению Дина, не оказалось, зато вокруг него приютилось не меньше двух десятков рикш[2], которые, кстати, в старом квартале были куда популярнее автомобилей. Если машинами здесь и пользовались, то, как правило, малогабаритными, и классическая Шеви выглядела среди них так же естественно, как вампир на солнцепеке. Рикши, естественно, возмущенно загомонили, когда Дин припарковался у самого входа, на шум немедленно выполз охранник – здоровенный детина, смахивающий на борца сумо, но Винчестеры дружно сунули ему под нос удостоверения ФБР, и на этом конфликт оказался исчерпан.

Сэма, правда, опять скрутило – думая, что брат не видит, он зябко повел плечами и с затравленным видом осмотрелся по сторонам, выглядя при этом почти таким же напуганным, как по пути от дома О’Нила до Импалы, в которую он потом забился, словно в последнее убежище. Дин инстинктивно придвинулся к нему поближе – когда Сэму было плохо, дистанция, которую старший Винчестер именовал личным пространством, как-то сама собой сокращалась, но брат уже более-менее взял себя в руки и, поправив галстук, с решительным выражением на лице поднялся по ступенькам чайного дома. Дину оставалось только последовать за ним – в конце концов, у них была работа.

Миновав бамбуковую веранду с неработающим сейчас кафе на открытом воздухе, охотники вошли в просторный, украшенный японскими гравюрами холл с гардеробом и сувенирной лавкой. Справа через овальную арку открывался вид на зимний сад с каменной площадкой и прудом, слева начиналась лестница, ведущая, как шепотом пояснил Сэм, в салонные комнаты, где гейши давали представления для узкого круга лиц. Даже со скидкой на то, что ничего интимнее танца эти красавицы предложить не могли, Дин дорого бы дал, чтобы там побывать. Впрочем, глянув краем глаза на прейскурант, висевший на стене в затейливо оформленной рамочке, он понял, что “дорого” здесь самое походящее выражение. Если на вечер в общем зале, вход в который располагался как раз по центру фойе, они с Сэмом еще с горем пополам наскребли бы, то на приватное выступление не хватило бы никаких фальшивых кредиток. В конце концов, Дин никогда не рисковал, заказывая их на крупные, требующие дополнительной банковской проверки суммы.

В вестибюле в этот час никого не было, очевидно, представление уже началось, о чем свидетельствовали и звуки музыки, доносившиеся из-за полуоткрытых дверей ресторана. Под пристальными взглядами гардеробщика, киоскёра и еще одного охранника Винчестеры продефилировали через холл, но не успели они приблизиться к залу, как перед ними, словно из воздуха, возникла красивая, но уже немолодая японка в национальном наряде. Едва присмотревшись к ней, Дин понял, что Каору нужно еще долго учиться, прежде чем она сможет достоверно изображать гейшу. Макияж, прическа, само кимоно… да что там, просто осанка, походка и манера держать себя разнились, как день и ночь. Если Каору была просто мила, то стоявшая перед ними гейша завораживала. И это при том, что по возрасту она скорее годилась охотникам в матери. Дин в принципе не воспринимал женщин старше сорока, как объекты сексуального интереса, да и сейчас никакие мысли “ниже пояса” его голову не посещали – в отличие от желания снова и снова любоваться этой немного чуждой, но поражающей воображение красотой.

Ирасаи масе[3], – певуче произнесла гейша, склоняясь перед охотниками в изящном поклоне. – Чем могу быть вам полезна, господа? Желаете поужинать или, может быть, заказать частное выступление? Общую программу, к сожалению, вы сможете посмотреть только завтра. Она уже началась, а мы не пускаем посетителей в зал во время концерта.

– Спасибо, но мы хотели бы просто поговорить с хозяйкой заведения, – Дин не без сожаления потряс корочками бюро, отметив боковым зрением, что Сэм сделал то же самое. – Как нам увидеть госпожу Айно?

Похоже, не сильно встревоженная визитом ФБР, японка улыбнулась, заставив обычно невосприимчивого к женским чарам Винчестера-старшего расплыться в ответ в совершенно непроизвольной улыбке, а заодно и с содроганием вспомнить слова Каору о том, что раньше у гейш было принято красить зубы черный цвет.

– Вообще-то я и есть госпожа Айно. Айно Мизуки. Но Вы, наверно, имели в виду мою дочь, Химеко, – женщина слегка посторонилась, давая братьям увидеть часть зала-ресторана, хорошо просматривающуюся с их места сквозь полуоткрытые двери. – Она сейчас как раз танцует. Скажите, а Ваше дело не может подождать до конца представления? Химеко почти весь вечер на сцене, и, если вы не слишком торопитесь, я могла бы провести вас в зал и посадить за vip-столик. Наш концерт стоит того, чтобы его посмотреть, а меню сочетает в себе традиционную японскую кухню и ее адаптированный под гайкокудзинов вариант.

Гайкокудзин, очевидно, означало не-японец, это понял даже Дин, слышавший как-то по телевизору более фамильярный термин гайдзин[4], и в любой другой ситуации он не преминул бы самодовольно оглянуться на младшего брата, демонстрируя свои познания в японском языке. Но сейчас все его внимание, да и Сэма тоже, если уж на то пошло, было приковано к широкой щели между дверными створками, через которую открывался отличный вид на сцену. Чарующая музыка, феерическое освещение, неожиданная, но при этом странно уместная здесь соломенная крыша над помостом – все это сплеталось воедино, создавая какую-то иную, колдовскую реальность, в которой, казалось, паря над полом, танцевала девушка. Тонкие кисти взлетали к небесам в неведомой мольбе, веера в изящных пальцах и длинные рукава черного с золотом кимоно вели свою собственную, отдельную пляску, превращая подчиненный строжайшим правилам древний танец в надрывную экспрессию, от которой захватывало дух, и жар приливал к коже. Химеко танцевала так, как на памяти Дина не танцевал еще никто и никогда, понятия грациозности и гармонии в его прежнем представлении утратили всякое значение, потерявшись на фоне идеальной красоты и абсолютного совершенства, и он, к своему ужасу, понял, что впервые в жизни от восторга ему на глаза наворачиваются слезы.

Эта мысль Винчестера и отрезвила, заставив почти в панике зыркнуть на младшего брата, но Сэм, на его счастье, ничего не заметил. Собственно, мелкий и сам пожирал глазами порхающую по сцене гейшу, приоткрыв от восхищения рот, и Дин, понаблюдав за этим умилительным зрелищем пару секунд, едва удержался, чтобы не подколоть братишку. В последние дни Сэм стал гораздо лучше реагировать на его шутки, так что, может, оно того и стоило, даже несмотря на “опасную тему”, но рядом все еще стояла мать Химеко, и Дин решил, что для младшего это будет слегка чересчур. Слишком уж брат смущался и злился, когда он насмешничал над ним при посторонних, а в свете всего случившегося ставить Сэма в неловкое положение было бы просто жестоко. И вообще, пусть себе любуется спокойно, в конце концов, такой щенячий восторг при виде танцующей женщины, даже чисто платонический, уже заметный шаг к исцелению.

Вспомнив, что им, между прочим, задали вопрос, Дин заставил себя переключиться обратно в рабочий режим, хотя, надо сказать, под понимающим взглядом Мизуки сделать это было довольно затруднительно, даже для такого профессионала, как он:

– Спасибо, госпожа Айно, но мы, пожалуй, воздержимся. Насколько я понял из расписания, – Дин кивнул на стену, где висели прейскурант и программа вечера, – общая часть закончится примерно через час. Надеюсь, Ваша дочь сможет уделить нам внимание перед началом частных выступлений? Наши вопросы не займут много времени.

– Разумеется, – как будто слегка помрачнев, кивнула женщина, хотя с этим ее гримом трудно было сказать наверняка. – Но, возможно, я могла бы сама на них ответить? Осмелюсь предположить, что речь пойдет об исчезновении моего пасынка Аоши. Хотя, честно говоря, не знаю, чем мы с Химеко можем вам помочь. Аоши не желал иметь с нами ничего общего, так что в последний раз мы виделись около девяти лет назад. О случившемся с ним и его семьей мы узнали из газет.

Сэм соизволил, наконец, оторваться от созерцания танцующей гейши, и братья, явно подумав об одном и том же, обменялись понимающими взглядами. Мизуки была такой же миниатюрной куколкой, как и ее дочь, и именно она научила Химеко колдовать. Они так и не решили пока, какой знак ставить – плюс или минус, но одно охотникам было ясно абсолютно точно: у них на горизонте появилась вторая ведьма, и никто не мог исключить, что, несмотря на внешнее благополучие, мать и дочь играют за разные команды.

Вопросов к потенциальной оммёдзи у Винчестеров был вагон и маленькая тележка, но большинство из них братья оставили при себе, прекрасно понимая, что даже добрые ведьмы не рвутся раскрывать себя охотникам. Впрочем, ни тот, ни другой не ждали от этой встречи многого, с самого начала готовясь просто прощупать почву. Если речь шла не о сверхъестественных тварях, а просто о людях с рыльцем в пушку, вроде того же Макса Миллера, иногда даже самые невинные вопросы заставляли их нервничать и совершать ошибки, но на старшую Айно все эти “Вы были знакомы с Макото Такеучи и Хаджиме Томо?”, “Что Вам известно о попытках Аоши доказать их связь с якудза?” и “Не кажется ли Вам, что обстоятельства смерти Хаджиме Томо и семейства Такеучи выглядят очень странно?” не произвели бы ни малейшего впечатления. За все время разговора на ее покрытом белилами лице не дрогнул ни единый мускул, но, как пояснил Сэм, когда братья уже распрощались с Мизуко и вышли на улицу, удивляться этому не стоило, ведь настоящих гейш с детства обучают искусству “держать лицо”.

– И откуда только такие глубокие познания в гейшах? – хмыкнул Дин, шутливо толкая брата плечом. – Признавайся, Сэмми, ты же не ради научного интереса о них почитывал? Гейши есть гейши, что бы ты там ни говорил, да и эти Айно недаром богине любви поклоняются. И если уж при просмотре порнушки ты чувствуешь себя последним грешником, то эти цыпочки – как раз то, что нужно пай-мальчику вроде тебя.

– Между прочим, первые гейши были мужчинами, – проворчал Сэм и, наградив его раздосадованным взглядом из серии “мой брат – идиот”, свернул за угол театра. – Думаю, нам туда, – он напряженно кивнул на небольшой, традиционно-японский домик в окружении буйной растительности. – О’Нил говорил, что Химеко с матерью живут в соседнем с “Амэ-но Удзумэ” доме, а других жилых зданий здесь явно не наблюдается. Вон там додзё[5], рядом какой-то офис, а с той стороны вообще начинается рынок.

– И чем занимались эти гейши-мужчины? Нет, не отвечай, меня и так сейчас стошнит!

Шагавший вслед за братом Дин изобразил, будто его мутит, хотя Сэм, если у него только не было глаз на затылке, едва ли мог оценить его актерские способности. Правда, буквально через секунду он обернулся, но уж точно не для того, чтобы любоваться на гримасы старшего брата. Внезапно Дин понял, что напряжение, почудившееся ему несколько секунд назад в движениях Сэма, не имело ничего общего с досадой из-за неудачной шутки. Тот снова напоминал комок оголенных нервов, но речь, похоже, шла о чем-то посерьезней, чем о его обычные фобии. Винчестер-старший знал это выражение на лице брата, и, хотя прежде чувство опасности никогда не сопровождалось у Сэма настолько беспокойным, по-собачьи затравленным взглядом, сомнений в том, что его тревога вполне обоснована, у Дина даже не возникло.

– Что? – настороженно спросил он, стараясь как можно незаметнее “просканировать” местность.

– Не знаю, – Сэм беспомощно наморщил лоб, похоже, не уверенный, что невидимая угроза не плод его разыгравшегося на фоне постоянного стресса воображения. – Такое ощущение, словно за нами кто-то наблюдает. Мне еще у дома О`Нила показалось, но там я решил, что это все нервы… из-за толпы вокруг.

Инстинкты Дина по-прежнему молчали, но, памятуя о сверхъестественных предчувствиях брата, он лишь сильнее подобрался, готовясь отражать невидимую опасность. Охотник ждал чего угодно, от нападения разъяренного призрака-каннибала до столкновения с совершенно посторонней нечистью, тем более что так уже было однажды – избавляясь от призрака в старой опере, они с отцом умудрились наткнуться на оборотня. Но чего Винчестер-старший точно не мог предвидеть, так это что Сэм вдруг с болезненным вскриком схватится за горло и, посмотрев на брата растерянным, уплывающим взглядом, свалится к его ногам, точно подрубленное дерево. Память о том, как Сэм умирал у него на руках, была еще слишком свежа, и Дин, едва соображая от захлестывающего его ужаса, бросился к брату, вместо того, чтобы искать укрытие или хотя бы попытаться понять, что происходит. Его собственную шею тут же пронзила острая боль, перед глазами резко потемнело, но, прежде чем сознание окончательно выключилось, он все-таки успел ощупать пальцами горло. Левее адамова яблока из кожи торчало… нечто вроде иглы для духовой трубки.

Дин не знал, сколько он пробыл в отключке, но ощущение реальности вернулось к нему отнюдь не самым приятным образом. Яркий, режущий свет слепил глаза, и без того слезившиеся от той отравы, которой был смазан вырубивший его дротик, все тело ныло, словно он выкопал пару могил или помахался с вендиго, в горле стоял склизкий комок тошноты. Но хуже всего было чувство полнейшей беспомощности и уязвимости, в десять раз более мерзкое, чем если бы охотник был попросту связан. Судя по тому, что под спиной ощущалась твердая, хоть и ребристая, поверхность, а руки были крепко зафиксированы над головой, его раздели до пояса и распяли на каком-то столе. Предположение на тему, кому и, главное, зачем это могло понадобиться, повлекло за собой целую цепочку жутковатых образов, но зато от выброса адреналина сознание старшего Винчестера окончательно прояснилось, и его, будто между молотом и наковальней, сдавило сразу двумя бросающими в холод мыслями: “Где Сэм?” и “Кажется, я тут не один!”

– Смотрите-ка, очнулся, кисама[6]! – прозвучало у Дина над головой, словно в подтверждение последней догадки, и в поле его зрения появилась смутно знакомая, одетая в стиле фетиш-гот[7] японка, крутившая в пальцах – вот черт – его любимый нож, оставшийся, как охотник отлично помнил, в багажнике машины.

Но вспышка ярости из-за того, что кто-то шарился в его любимой “детке”, была короткой. Будь ситуация немного иной, Дин с удовольствием объяснил бы этой разряженной стерве, какая судьба ждет любого, кто посягнет на его имущество, начиная с Импалы и заканчивая последним прохудившимся ботинком, но единственным, что интересовало Винчестера-старшего в настоящий момент, было местонахождение Сэма. Он попытался оглядеться, с трудом приподняв голову и едва ли замечая, что к столу, на котором он был распластан, словно лягушка на прозекторском столе, придвинулись еще три человека. От страха за Сэма внутри все будто стянуло ледяной корочкой, во всяком случае, Дин ясно почувствовал, как она тает и отваливается, когда при виде брата по телу горячей волной прокатилось облегчение.

Сэм находился тут же, в этой самой комнате – привязанный за руки к вбитому в стену крюку, и хотя его голова безжизненно свешивалась на грудь, старший Винчестер ясно видел, что брат дышит. Очевидно, ему вкололи тот же транквилизатор, что и Дину, но последствия встречи с суккубом по-прежнему давали себя знать, и все еще истощенному Сэму требовалось намного больше времени, чтобы прийти в себя. Пиджак, рубашку и даже обувь с него тоже сняли – босые ноги едва достигали каменного пола. Худая грудь ровно, словно во сне вздымалась, и Дин, всего третий раз после возвращения из больницы видевший брата без одежды, даже сейчас весь сжался при мысли, как далеко еще Сэму до полного восстановления. И это только физически! А про его психическое состояние даже задумываться было страшно.

Если уж поджилки тряслись даже у Дина (хотя бы перед самим собой он готов был в этом признаться – в конце концов, не боятся только полные идиоты), то, что же почувствует Сэм, когда очнется? Опять оказаться чьим-то пленником, снова испытывать боль и страх, когда воспоминания о близнецах еще так свежи.. Боже! Сэму становилось плохо от простых прикосновений, а если их будут бить или, того хуже, пытать? Почему-то намерения похитителей у Дина сомнений не вызывали – слишком уж смахивал на дыбу стол, к которому он был привязан. Но стоило ему только представить на своем месте брата, как собственный страх, шевелящийся внутри подобно клубку холодных, скользких змей, отступал на второй план, сменяясь ужасом от понимания, что Сэм всего этого может и не выдержать.

Взгляд старшего Винчестера переместился на тюремщиков, и если проклятые япошки ожидали увидеть на его лице смятение и испуг, то их ждало глубокое разочарование. Ярость – вот что там было! Желание голыми руками разорвать ублюдков, посмевших притронуться к его брату. Дин уже убивал ради Сэма, не нечисть – человека, и сейчас, не задумываясь, сделал бы это снова. Винчестер прекрасно понимал, что в тупиковой ситуации важно сохранять хладнокровие, но мышцы буквально сводило судорогами гнева, и лишь осознание того факта, что подобным поведением он сам выдает противнику свое слабое место, заставило его хоть как-то взять себя в руки. Пора было вспомнить, чему учил их с Сэмом отец. Если уж они сумели вырваться из лап демона, то и с людьми как-нибудь разберутся.

Присмотревшись к похитителям, Дин понял, что троих из этой компании он уже видел, и ему, наверно, следовало бы сразу догадаться, кому именно в Маленьком Токио так не терпелось повыдергать из него жилы. Дружок Юи, та самая девчонка, что прострелила охотнику бок прошлой ночью, и парень с татуировками, которого он заставил побегать за собой по всему кварталу – все трое явно имели на Винчестера зуб и, судя по антуражу комнаты, куда его притащили, шутить они были явно не намерены. Якудза, мать их! Дин разбирался в оружии, а не в пыточных инструментах, но жутковатого вида приспособления, живописно разложенные на соседнем с ним столе – щипцы, иглы, волосяные веревки с многочисленными грузилами, какие-то странные приспособления с винтами – не могли быть ничем иным, и по напрягшемуся телу охотника снова пробежала стайка ледяных мурашек. Конечно, на охоте им пару раз крепко доставалось, и это были не просто раны, нанесенные нечистью, а целенаправленные издевательства. У Дина даже несколько шрамов на память осталось – от милой семейки Бендеров и колдунов-вуду из Нового Орлеана. Но пытки… Старшему Винчестеру не так уж часто случалось по-настоящему бояться за собственную шкуру, однако сейчас, похоже, наступил как раз один из таких моментов.

Проклятье, но как же эти ублюдки его выследили?! Дин точно знал, что избавился вчера от погони, петляя по окрестностям, словно заяц, да и потом, когда он, как сумасшедший мчался к не отвечавшему на звонки Сэму, “хвоста” за ним тоже не было – за это Винчестер-старший мог поручиться.

Между тем, стоявшей над охотником цыпочке надоело его разглядывать, и она решила перейти сразу и к слову, и к делу:

– Какие красивые, я бы даже сказала возбуждающие шрамы, – пропела японка голосом сирены, в котором обольщение смешивалось с обещанием смертных мук, и собственный нож Дина легко, словно перышко прошелся по чуть заметным рубцам, оставленным у него на груди выстрелом каменной солью. – Представляешь, у моего брата скоро будут такие же, и он страшно по этому поводу переживает, – девушка наклонилась чуть ниже, обдавая Винчестера ароматом вишневых духов. – И что самое печальное, Сано некому в этом разубедить... Ведь его девушки, Юи, больше нет среди нас! – лезвие царапнуло кожу, совсем несильно, но нож был наточен достаточно остро, чтобы тут же брызнула кровь. Дин еле сдержался, чтобы не вздрогнуть.

– Крошка, в отличие от некоторых я садо-мазо не увлекаюсь, – ухмыльнулся он, демонстративно окидывая взглядом весьма откровенный костюмчик своей тюремщицы. Обтягивающий латексный топ, кожаные штаны с разрезами, бандажные ремни и ошейник так и кричали об ее интересе к BDSM-культуре.

– Да неужели? – на этот раз лезвие вошло глубже, вспарывая кожный слой, и Дин, хоть и не издал ни звука, все-таки не смог сдержать болезненной дрожи. – Значит, придется учиться через “не хочу”, – изящный пальчик девушки очертил рану, размазывая кровь, и заскользил ниже, к сбегавшей под пояс брюк дорожке волос. Невольно втянув живот, Винчестер едва утерпел, чтобы не послать эту сучку куда подальше. Смысла все равно никакого, а демонстрировать свой страх просто-напросто глупо.

– Харука, завязывай уже со своими играми, – Саноске Тагава, довольно бесцеремонно оттолкнув сестру в сторону, склонился над Дином с перекошенным от ярости лицом и, вцепившись пальцами в его подбородок, рывком вздернул голову охотника со стола. – Рассказывай, тварь, что ты сотворил с Юи!

– Забавно слышать это слово в свой адрес, – с трудом произнес Дин, морщась от боли в челюсти и почти невыносимого давления в шейных позвонках. – Тварь, я имею в виду... Парень, а ты меня ни с кем не путаешь?

– Неправильный ответ! – едва не раздавив Винчестеру подбородок, Саноске со всего размаху ударил его головой о стол. – Спрашиваю снова: отчего умерла моя невеста? И если попробуешь еще раз съязвить, выродок, пожалеешь, что вообще на свет появился!

Еще один удар, на этот раз кулаком в многострадальную челюсть, едва не отправил Дина в нокаут, и он, не сумев подавить страдальческий стон, решил все-таки воздержаться от очередной колкости в духе: “У тебя умерла невеста? Мои соболезнования”. Идти в отказную и дальше не имело смысла, хотя охотник всерьез сомневался, что его объяснениям здесь кто-то поверит – что притянутым за уши выдуманным, что смахивающим на бред настоящим. Однако голова, болевшая так, словно весь череп покрылся мелкими трещинками и сейчас рассыплется на куски, заметно способствовала желанию старшего Винчестера убедить Саноске Тагаву хотя бы в главном:

– Послушай, самурай, я ничего не делал твоей девушке! – повернув голову набок, Дин сплюнул кровь с разбитых губ и, титаническим усилием сдержав свой норов, состроил бледное подобие Сэмовых “щенячьих глаз”. – Я пытался спасти ее, там, в переулке. Но вот предотвратить автомобильную катастрофу… сам понимаешь!

На неожиданный приступ доверия охотник, разумеется, не рассчитывал и, увидев, как побледнело и еще сильнее исказилось от бешенства и без того полубезумное лицо Тагавы, он весь подобрался в ожидании новых избиений. Но удара не последовало. Саноске вдруг хищно и на удивление спокойно усмехнулся, скрестил руки на груди, как любил делать сам Дин и что-то отрывисто произнес по-японски. Четвертый якудза, незнакомый Винчестеру худощавый парень с длинными, почти до пояса волосами и безжизненно-красивым лицом анимешного злодея, шагнул к столу, выпадая из его поля зрения охотника, и щелкнул у него над головой невидимым тумблером. Зажужжал сервомотор, под голой спиной, стирая кожу, закрутились какие-то ролики, а в следующую секунду руки Дина со страшной силой потащило вверх. Ощущение было такое, словно его разрывают пополам. Похоже, насчет дыбы он не ошибся!

Боль прострелила предплечья, зубами вгрызлась в жестко зафиксированные на столе ноги и, наконец, омыв все тело раскаленной добела волной рвущихся мышц, заклокотала в горле отчаянным криком. Дин и не думал, что способен так орать, но в тот момент ему уже было все равно – он едва ли осознавал, где он и что с ним. Сознание тонуло, выжженное этой кипящей лавой, раздавленное прессом боли и ужаса, всепоглощающего страха в любой момент услышать хруст собственных костей и связок. А потом не стало и этого – только боль, заслонившая собой весь мир. И еще крик – не его, чужой, потому что свой собственный он уже просто не слышал. Чей-то голос, отчаянно, срываясь на слезы, зовущий его по имени: “Дин”. И снова: “Дин. Дин. Дин…” Как мантра. Как якорь, за который он цеплялся, чтобы окончательно не провалиться заполненную болью огненную бездну.

___________________________

[1] Ван Ломмель – имя некроманта-оммёдзи, на которого Винчестеры охотились в 2002 году. Упоминается в дженовой сайд-стори “Я здесь”.

[2] Рикша сильно искажённое японское слово дзинрикися, состоящего из трех иероглифов, означающих “человек”, “сила”, “повозка”. Это вид транспорта, наиболее распространённый в Восточной и Южной Азии: повозка (чаще всего двухколёсная), которую тянет за собой, взявшись за оглобли, человек (также называющийся рикшей). Повозка, как правило, рассчитана на одного или двух человек.

[3] Ирасаи масе (яп.) – добро пожаловать.

[4]Гайдзин – разговорное, несколько грубое сокращение японского слова гайкокудзин, означающего “иностранец”, “человек извне” или попросту не-японец.

[5] Додзё – (яп. “место, где ищут путь”) — изначально это место для медитаций и других духовных практик в японском буддизме и синтоизме. Позже, с одухотворением японских боевых искусств, этот термин стал употребляться и для обозначения места, где проходят тренировки, соревнования и аттестации в японских боевых искусствах, таких, как кендо, каратэ, айкидо и дзюдо.

[6] Кисама (яп.) – ублюдок

[7] Фетиш-гот стиль – одежда для готов, тяготеющих к фетиш-эстетике,  часто строится с намеком на принадлежность к BDSM-культуре и представлена, как правило, всяческими латексными или виниловыми обтягивающими топами, юбками, штанами, бандажными ремнями, ошейниками, браслетами и прочими аксессуарами с кольцами для крепления бандажей.

 

* * *

Сознание возвращалось медленно, с трудом выдираясь из вязкой паутины наркотического забытья. Сначала Сэм почти не ощущал своего тела, чувствуя в каждой его клеточке странную, почти дурманящую легкость, похожую на парение в воздухе, но постепенно эта иллюзия невесомости сменилась тошнотворной слабостью, а окружающий мир вернулся калейдоскопом звуков и красок. Он слышал голоса – то далекие и глухие, то, наоборот, резкие, почти оглушающие – но не мог разобрать ни слова, словно разговор шел на совершенно незнакомом языке, а свет, слепивший слезившиеся, как от нашатыря, глаза казался таким ярким, будто смотришь на солнце. Все это мучительно раздражало и сбивало с толку, никак не давая сосредоточиться, но, даже не осознавая до конца, что происходит, Винчестер-младший ясно чувствовал: что-то здесь не так. Это не то место, где он должен находиться!

Голоса вдруг стихли, сменившись странным механическим жужжанием, но Сэм был слишком занят, пытаясь вопреки рефлексам приподнять налившиеся свинцом веки, чтобы обратить внимание на подобную мелочь. Понемногу он начал приходить в себя, и, наверно, через минуту-другую, очнулся бы и так, тем более что тупая пульсация в висках и тянущая боль во всем теле стремительно разгоняли липкие ошметки вызванного транквилизатором полусна-полуобморока. Но новый звук – пронзительный крик, гвоздями вбивающийся ему в уши, разорвал тишину и безжалостно, словно волной раскаленного воздуха, вышвырнул Сэма в реальность. Этот вопль почти ничем не напоминал обычный голос Дина, но младший Винчестер узнал бы его, даже если бы брат просто хрипел, сорвав связки. Кричал Дин, и при мысли, что именно могло заставить его брата, давившего стоны, даже когда над ним измывался вселившийся в отца демон, настолько утратить самоконтроль, Сэму показалось, будто его окунули в кипяток.

Все еще дезориентированный, жмурящийся от режущего глаза света, он инстинктивно рванулся на этот крик, забился в панике, не понимая, почему не может шевельнуться, и только резкая боль в запястьях и чуть ли не вывернутых плечевых суставах слегка отрезвила его, заставив мельком оценить собственное положение – привязан за руки к какому-то крюку под потолком, ноги скованы, но подошвы хотя бы касаются пола… босые подошвы, потому то обувь с него зачем-то сняли, и рубашку, кстати, тоже. Сэм мгновенно похолодел, вернувшись мыслями в подобную ситуацию. Беспомощная, уязвимая поза, отсутствие одежды… Умом Винчестер-младший понимал, что, куда бы они там с Дином ни вляпались, сейчас все совсем по-другому, что ему нужно затаиться на случай если их похитители, кто бы они ни были, еще не заметили, что он очнулся, однако проклятая память, впитавшаяся, кажется, в каждую клеточку тела, никак не желала его отпускать. Воздух из легких словно испарился, фантомная боль скрутила кишки, но прежде чем он успел всерьез запаниковать, новый крик Дина полоснул по телу электрическим разрядом, и Сэм, захлебываясь от страха – но уже не за себя, а за брата, снова рванулся в своих путах, выворачивая связанные руки и в кровь раздирая кожу на скованных металлическими фиксаторами ногах.

– Дин! Нет! – глаза младшего Винчестера привыкли, наконец, к свету, но смотреть на брата, в агонии выгнувшегося на какой-то скрежещущей роликами станине, на его искаженное мукой лицо и натянувшиеся жгутами, будто готовые лопнуть мышцы, было просто невыносимо, и Сэм малодушно зажмурился, смаргивая с век неизвестно когда успевшие выступить слезы. В глубине души он осознавал, своим поведением только сильнее подставляет и себя, и Дина, однако наблюдать за этим кошмаром безмолвно было просто выше его сил. – Дин. Нет! Нет!!! Прекратите это! Хватит! – очередной крик брата словно разорвал что-то внутри, и Сэму, в отчаянии распахнувшему глаза, казалось, что он захлебывается уже не рыданиями, а собственной кровью. – Дин! Нет!!! Перестаньте! Остановите это!!!

Наверно, с точки зрения пытавшей Дина четверки японцев, его истерика выглядела странно, если не сказать жалко, но Сэму было, откровенно говоря, на это наплевать. Да, обычно попадая в переплет, он, как и брат, старался “держать марку”, но сейчас переход от благословенного беспамятства к похожей на Ад реальности, оказался слишком резким, слишком жестоким, а нервная система младшего Винчестера после недавних потрясений и без того напоминала дырявое решето. Паника и гнев бурлили в нем, заставляя биться в оковах, подобно попавшей в силки птице, обезумевший взгляд метался от лица Дина, превратившегося в маску сплошной боли, к его мучителям, и обратно, не выхватывая из реальности ничего, кроме их восточной внешности. Все четверо казались Сэму черными, безликими, как порождения кошмаров фигурами, то ли потому что он подсознательно не ждал от азиатов ничего хорошего, то ли из-за того, что смотрел младший Винчестер на самом деле только на брата, не в состоянии сосредоточиться ни на чем другом. Он даже не сразу заметил, как один из японцев нажал на какой-то рычаг на боковой поверхности стола, и ролики, протестующе заскрипев, начали крутиться в обратную сторону.

Лишь когда крики брата стали стихать, переходя в полные страдания, задыхающиеся стоны, Сэм понял, что снова может дышать. Дин все еще судорожно вздрагивал в своих цепях, смаргивая слезы и сжимаясь от остаточных спазмов в мышцах, но младший Винчестер чувствовал, что боль брата постепенно стихает, утекая из его тела, словно вода. По покрытому потом лицу Дина по-прежнему пробегали мучительные гримасы, однако с искусанных в кровь губ больше не срывалось ни звука, а мутный взгляд почерневших из-за расширившихся зрачков глаз уже лихорадочно метался по комнате, не иначе, как в поисках младшего брата.

Сэм знал, что как только Дин увидит его, прикованного к стене, испуганного, со следами слез на бледном лице, он тут же забудет о собственных боли и страхе, захваченный первым и самым главным своим инстинктом: старшего брата и защитника. Эта его жертвенность всегда вызывала у Сэма смешанные чувства – подобные любовь и преданность несказанно грели сердце, тем более что иного выражения чувств от Дина было не дождаться, но проблема заключалась в том, что, заботясь о нем и его безопасности, брат совершенно не думал о себе, и это порой не на шутку пугало младшего Винчестера. Вот и сейчас, стоило их глазам, наконец, встретиться, как измученное, страдальческое выражение исчезло с лица Дина, словно стертое мокрой тряпкой, сменившись привычной тревогой за Сэма. И хотя его поддержка, эта иллюзия, что большой и сильный старший брат обо всем позаботится, была нужна сейчас балансирующему на грани паники Сэму, как воздух, он предпочел бы, чтобы для разнообразия Дин подумал и о себе. Ведь это его, а не младшего Винчестера только что растягивали на столе, словно кусок сыромятной кожи!

Даже измотанному, с трудом соображающему от болевого шока Дину хватило ума не задавать Сэму никаких вопросов и ограничиться оценивающим, полным беспокойства взглядом, которым он скользнул по лицу брата, без слов спрашивая, все ли в порядке. Не решаясь даже кивнуть, чтобы не привлекать внимания к их безмолвному разговору, Сэм утвердительно опустил ресницы, пускай “в порядке” и рядом не лежало с его нынешним состоянием. Вот только для японцев чтобы вычислить их с Дином болевые точки, оказалось довольно даже этого короткого обмена взглядами, не говоря уж о недавнем срыве младшего Винчестера. Сэм понимал, что повел себя, как полный идиот и слабак, но, очнувшись от криков Дина, увидев, как его пытают, да еще и запаниковав из-за собственного вызывающего жуткое déjà vu положения, он просто не смог с собой справиться, и сейчас эта ошибка должна была аукнуться им обоим с лихвой.

– Как трогательно! – промурлыкал мягкий женский голосок, и одетая под гота японка, единственная в этой компании девушка, медленно двинулась вокруг дыбы, явно решив переключить свое внимание со старшего Винчестера на младшего. – Я сейчас просто расплачусь от умиления.

Ее слова перешли в тихий, но очень многозначительный смешок, и Сэм, присмотревшийся, наконец, к их с Дином похитителям, не сдержал дрожи, чувствуя, как противный червячок страха, шевелящийся у него в животе, вымахал до размеров удава. Не то чтобы три парня и девчонка выглядели как-то особенно жутко, но, даже без учета их вполне очевидной принадлежности к клану якудза, внешний вид этой четверки по непонятным причинам давил Сэму на психику. А после того, что они сделали с его братом, охотник даже не пытался искать оправданий накатывающей на него панике.

– Похоже, они действительно братья, – произнес маленький, поджарый, словно Брюс Ли, японец с клановыми татуировками на руках и обнаженном торсе. Он выглядел старше остальных и, скорее всего, был настоящим якудза, а не просто папенькиным сыночком, попавшим в банду благодаря отцовской протекции. – Винчестеры, значит? Дин и Сэм. Ну что же, вот и познакомились. Должен сказать, работа с вами, парни, настоящий вызов моим способностям! Ты, – кивок в сторону Дина, – вчера обставил меня, как сопливого новичка, так что сегодня мне пришлось изрядно попотеть, чтобы не провалить слежку… Чи [1], да пару раз я готов был поклясться, что ты засек меня!

Мужчина повернулся к Сэму, но тот почти не слушал его, чувствуя, как у него немеют пальцы рук и ног, а кожа покрывается холодным потом. Откуда якудза узнали их настоящие имена? Как выяснили, что они с Дином братья? Поймав напряженный взгляд зеленых глаз, Винчестер-младший с трудом подавил облегченный вздох – Дин смотрел на него с таким же испугом и недоумением. Не то чтобы Сэм всерьез думал, что брат мог вот так запросто взять и расколоться, но то, что он здесь увидел, придя в себя… На дыбе рано или поздно заговорит любой, и если Дин ничего не сказал, то это давало надежду, что пытали его недолго. Сэм ведь не был на сто процентов уверен, что очнулся сразу же, как только брат закричал.

– Ты бы их еще на ритуальный поединок вызвал, Така, – хриплым, чуть задыхающимся голосом оборвал татуированного якудза другой член банды: бледный, аристократического вида парень с замашками лидера. – Вы с Харукой сговорились что ли? Хватит уже болтовни! Мне нужна правда о том, что случилось с Юи, а потом можете делать с ними все, что душа пожелает: хоть затрахать до смерти, хоть на кусочки мечом пошинковать. Главное, чтобы живыми они из этого подвала не вышли!

– Спасибо, за щедрость, Саноске, – язвительно фыркнула девушка-готка, видимо, как раз та самая Харука, – но, прежде чем начинать раздачу слонов, неплохо бы придумать, как вытрясти из этих двоих так интересующую тебя правду. Мы, конечно, только начали, – японка почти любовно огладила край дыбы, – но что-то мне подсказывает, что этого красавчика можно на части разорвать, но он все равно ни черта не скажет. Мне кажется, стоит попробовать немного другой подход, – внезапно повернувшись к Сэму, девушка одарила его улыбкой голодной кобры. – Что думаешь, котик? Сделать твоего старшего братика чуточку повыше, или ты нам и так все расскажешь? – перебирая пальцами затянутый на бедре бандаж, Харука по-кошачьи тягучей походкой приблизилась к младшему Винчестеру. – Ты же его любишь, не так ли? Неужели тебе хочется снова увидеть, как он корчится и воет от боли? А ведь это только начало, что-то вроде тренажера, разминка для мышц, так сказать. Но если за дело возьмется Йошида… – японка с доверительным видом склонилась к вжимающемуся в стену Сэму и зашептала ему на ухо, заставляя юношу буквально задыхаться в отчаянной попытке не выдать, как его трясет и мутит от столь близкого и действительно небезопасного соседства. – Видишь вон того парня с длинными волосами? – Харука кивнула на четвертого якудза, словно статуя, застывшего в изголовье дыбы. – Он палач клана! Настоящий Мастер пыток, виртуоз боли и еще куча всего, о чем тебе точно не захочется знать. Ты не смотри, что он такой замороженный, на самом деле, Йошида подлинный фанат своего дела, и если вы сейчас не заговорите, мы просто уйдем и отставим тебя и твоего брата с ним. Уверяю тебя, ваша смерть будет очень долгой и мучительной, и вы все равно расскажете ему все, что знаете. До самой последней мелочи.

– Знаешь, детка, – вмешался в разговор Дин, как обычно пытаясь отвлечь внимание от младшего брата на себя, – я никогда не любил выбирать из двух зол, – он криво усмехнулся распухшими губами, умудряясь даже слабым и сорванным голосом говорить с привычной бравадой. – Быть затраханными до смерти и пошинкованными мечом звучит не намного лучше, чем твоя “долгая и мучительная смерть”.

– Это тебе только так кажется! – Харука многозначительно повела глазами, продолжая всем телом льнуть к превратившемуся в один сплошной нерв Сэму. – Видишь вон тот столик с множеством игрушек? С их помощью можно сделать такое, что четвертование покажется тебе легкой и милосердной смертью.

Проследив за ее взглядом, Винчестер-младший судорожно втянул носом воздух, чувствуя, что еще немного, и паника, кипевшая внутри него адской смесью огня и холода, вырвется наружу, сметя ко всем чертям жалкие остатки его самообладания. Японцы издавна славились не только особенно мучительными, но и самыми унизительными пытками, а Сэм, четыре года назад подробно изучавший культуру страны восходящего солнца, на свою беду, прочитал об этом достаточно подробную иллюстрированную статью. О назначении устрашающего вида металлических инструментов он мог только догадываться, но вот для чего нужны волосяные веревки с узлами и грузилами Винчестер-младший помнил даже слишком хорошо, и от одной только мысли об этом ему хотелось свернуться в тугой клубок и кричать, словно раненое животное.

Азиатские пытки могли быть весьма изощренными – поджаривание в железном котле, выжигание глаз, пытка крысами и змеями, распятие на кресте или волочение за лошадью, но чаще всего японские палачи предпочитали воздействовать на пленников с помощью гравитации, веса, движения и времени. Вот здесь-то в дело и шли веревки, игравшие в культуре этой страны совершенно особую роль[2]. Даже простое связывание могло быть жестокой пыткой, предоставляя пленнику выбор одного из двух неудобных положений. Одна поза терпима, но утомительна, другая очень неудобна, даже болезненна, но позволяет отдых. Стонущая от отчаяния жертва чередует эти два положения, а палачи в стороне занимаются своими делами. Но хуже всего было, что большинство японских пыток веревкой содержало несомненный сексуальный аспект, а сочетание боли и унижения… Сэм сомневался, что сможет еще раз это выдержать. Только не снова. Нет.

Харука, с откровенным наслаждением наблюдавшая за тем, как растет ужас в глазах пленника, удовлетворенно хмыкнула и, точно кошка, потерлась о младшего Винчестера, проводя по его груди длинными ногтями с арт-манюкиром, имитирующим брызги крови. Не выдержав, Сэм издал задушенный полувздох-полувсхлип и резко отвернулся, чувствуя, что ноги его не держат, и он беспомощно обвисает на привязанной к крюку веревке.

– Отвали от него, стерва! – уже не сдерживая эмоций, рявкнул Дин и яростно, сдирая кожу, дернулся в своих оковах, как будто надеясь сломать их или просто высвободиться, выбив большие пальцы из суставов. Он наверняка видел, что Сэм еле держится, и, кажется, даже пытался поймать взгляд младшего брата, но тот, совершенно раздавленный страхом, отвращением и выползшим откуда-то из подсознания стыдом, просто не мог поднять на него глаза.

– Какого черта? – выдохнул, наконец, младший Винчестер, отчаянно стараясь не сорваться на истерический крик. Харука по-прежнему прижималась к нему почти вплотную, и от близости чужого тела Сэма все сильнее сотрясала мелкая дрожь, которую уже невозможно было скрывать. – Что вам вообще от нас нужно?! Мы просто частные детективы, нанятые Сандрой Томо, чтобы найти убийцу ее мужа. Семейный бизнес, понимаете? – охотник снова попытался отстраниться от обтиравшейся об него японки, но в его положении это был дохлый номер. Веревки на руках и кандалы на ногах почти не давали ему двигаться. – Ни я, ни мой брат не имеем никакого отношения к смерти Юи!

– Неправильный ответ, – сквозь зубы процедил Саноске Тагава, заставив Дина, взгляд которого Сэм все-таки встретил секунду назад, чуть заметно вздрогнуть. – Думаете, мы поверим в байку о частных детективах… или копах, или агентах ФБР после того, что нашли в бардачке вашей развалюхи?

– Эй, полегче на поворотах!

Дин, готовый, наверно, даже на адской сковородке, отстаивать честь своей ненаглядной “детки”, возмущенно вскинулся, но надолго его запала не хватило, потому что он, как и Сэм, наконец, заметил в углу комнаты еще один стол, на котором кучей были свалены все их многочисленные фальшивые удостоверения. Там же стоял и чудом уцелевший в недавней аварии сундучок с фотографиями, который Дженни нашла в их старом доме и передала Дину. При мысли, что чужаки рылись в их вещах, Сэма снова передернуло, но теперь хотя бы становилось понятно, откуда якудза узнали их с братом имена и как вычислили родство – с такой подборкой обличающих документов можно было смело составлять полицейское досье. “Легенда” о частных детективах на этом фоне, действительно, выглядела жалкой ложью.

– Итак, спрашиваю в последний раз, – Тагава стремительно шагнул к даже не успевшему отдернуться Сэму и, схватив парня за волосы, резко рванул его на себя, заставляя дугой выгнуться в оковах. Их лица оказались всего в нескольких сантиметрах друг от друга, но младшему Винчестеру, взвывшему от острой боли в запястьях и щиколотках, в этот конкретный момент было уже не до личного пространства. – Кто вы такие и что сделали с моей девушкой? И только попробуй еще раз мне соврать! Аматэрасу[3] клянусь, отдам обоих Йошиде, – Дин что-то протестующее выкрикнул, кажется, чтобы Сэма оставили в покое, но задыхающийся от бешенства Саноске лишь сильнее вцепился пальцами во взмокшие от пота кудри младшего Винчестера. – Вас захватили возле дома этих колдуний Айно, а после того, что случилось с Юи и ее родителями, я ни секунды не сомневаюсь, что здесь замешано что-то сверхъестественное. Так что рассказывайте, о´ни [4] вас забери!

Сказать, что Винчестеры выпали в осадок, значит, ничего не сказать. Шок от слов Тагавы был настолько велик, что Сэм даже забыл на секунду о своем мучительном положении, а Дин перестал раскручивать гайку, стягивающую стальные полукружия его кандалов. Они тут изображали партизан на допросе, будучи уверенными, что любая попытка рассказать правду обернется лишь новыми издевательствами, а эти ребята, как оказалось, тоже были в игре. Конечно, никто не мог исключить, что Саноске просто помешался от горя и теперь несет всякий бред. Но парень говорил как-то слишком уверенно: без фанатизма, зато с этой совершенно особой интонацией человека, рассуждающего о вполне очевидных вещах, да и кулон у него на шее, как Сэм лишь сейчас заметил, здорово напоминал настоящий защитный амулет. Вот только в свете этого факта ситуация, в которую попали Винчестеры, становилась какой-то совсем уж дикой. Конечно, братьям было не впервой страдать от рук собственных подзащитных, и иногда это происходило как раз, когда люди узнавали о них всю правду – чаще всего, их просто приравнивали к психам и пытались сдать копам или мозгоправам. Но чтобы кто-то, знакомый с миром сверхъестественного, принимал их, охотников на нечисть за тех, кого они всю жизнь истребляли... Это, действительно, было дико и к тому же чертовски оскорбительно.

Дин, видимо, думал так же и, в отличие от Сэма, мечтавшего сейчас слиться со стенкой или даже провалиться сквозь землю, лишь бы больше не чувствовать на себе чужих рук, молчать его старший брат был явно не намерен:

– Если вы в курсе того, что происходит, – начал он обманчиво мягким, но повышающимся с каждым секундой тоном, – возможно, не видите всей картины в целом, но все равно где-нибудь что-нибудь от кого-нибудь точно слышали... Тогда каким же, мать вашу, местом вы думали, когда решили, что мы с братом как-то причастны к смерти Юи и остальных?! – ярость, исказившая лицо Дина в этот момент, напомнила Сэму выражение, с которым тот смотрел на привязанную к стулу Мэг. – Неужели еще не ясно, что во тьме прячутся такие твари, по сравнению с которыми этот ваш грозный Йошида просто мальчик из церковного хора? И прежде чем устраивать здесь средневековую инквизицию, стоило бы сначала хоть немного поднапрячь мозги и подумать, зачем мне, к примеру, было палить посреди улицы солью из дробовика, а потом вслепую отстреливаться и, истекая кровью, удирать по задворкам, когда я мог бы просто натравить на вас то самое сверхъестественное, что убило вашу подружку!

К концу фразы не на шутку взбешенный Дин едва не перешел на крик, но сорванный голос подвел его, и он судорожно закашлялся, вздрагивая от боли, видимо, не до конца оставившей растянутые дыбой мышцы. Саноске хмуро посмотрел на него и, выпустив, наконец, волосы чуть не застонавшего от облегчения Сэма, придвинулся к станине, на которой был распят Дин.

– Тогда что ты делал в том переулке? – звенящим от напряжения голосом спросил Тагава и иступлено сжал кулаки, казалось, разрываясь между гласом рассудка, подсказывающим, что у него впервые появился реальный шанс услышать правду, и желанием просто сорвать злость на первых подвернувшихся под руку жертвах.

– И зачем стрелял в моего брата? – поддакнула Харука, снова сосредоточивая свое внимание на обнаженной груди Сэма. Она так и не пустила ему кровь, наоборот, касания женских пальцев стали нежными, почти интимными, но младший Винчестер предпочел бы, чтобы японка порезала его, что, похоже, сделала с Дином, чем оглаживала с таким видом, словно ее самым большим желанием было приковать его наручниками к спинке кровати.

– Он просто оказался на линии огня, – вперед брата пояснил Сэм в надежде, что разговор поможет ему хоть немного отвлечься от напоминавших пытку прикосновений. – Дин стрелял в призрака, напавшего на Юи, и случайно зацепил Саноске. Всего лишь несчастный случай, ничего больше, – он судорожно вздохнул, запоздало сообразив, что своими словами привлекает к себе внимание не только Харуки.

К тому же, стоило Сэму заговорить, как девушка лишь сильнее прижалась к его боку, и справляться с этим с каждой секундой становилось все труднее. Каким-то немыслимым усилием Сэму удавалось пока сдерживать приступ паники, но он чувствовал, что долго в таком состоянии не продержится – или забьется в истерике, или просто вырубится, не выдержав нервного напряжения. Все тело дрожало, словно натянутая струна, голова кружилась, а сердце колотилось так, что из-за тахикардии становилось больно дышать.

– В призрака, значит? – истерически усмехнулся Саноске, метнув нехороший взгляд на тумблер, включающий дыбу. Похоже, руки у него так и чесались причинить кому-то боль, чтобы наслаждаясь ею, хоть на время забыть о своей собственной.

– Да, в Каспера–недружелюбное привидение, знаешь ли, – огрызнулся Дин, демонстративно пытаясь расположиться на столе поудобнее. Он не хуже брата видел, как Тагава косится на переключатель, но его страх выдали лишь дрогнувшие на мгновение губы, да и то, заметил это один только Сэм, знавший лицо Дина лучше, чем свое собственное. – Парень, а может, и его жена с дочерью умерли, замурованные где-то, от голода и жажды, вот он теперь и харчит всех, кто связан с его убийцами кровными узами. Первыми в меню были сами Хаджиме и Макото, потом настала очередь их семей.

– Это ты случайно не про Мурату Аоши говоришь? – напомнил вдруг о себе старший якудза, Така, если Сэм правильно расслышал его имя.

Винчестеры обменялись быстрыми многозначительными взглядами. Ситуация не слишком располагала к разговорам о работе, но братья готовы были пересмотреть свое мнение, если бы это помогло им выбраться из того дерьма, в котором они оказались. 

– А вы, похоже, неплохо осведомлены о том, что же все-таки случилось с семьей Мураты, – заметил Дин гораздо менее дерзким тоном. – Может, вы даже знаете, в какую яму их засунули ваши дружки?

Ответом его не удостоили, но информацию, судя по всему, к сведению все же приняли, потому что Така, перекинувшись с Саноске парой фраз на японском, с усмешкой хлопнул себя ладонью по бедру и пробормотал немного не в тему:

– Охотники на привидений, ну надо же.

– А, по-моему, все это очередная выдумка, – скривив губы, отрезал Тагава. – Такая же, как их байка про частных детективов, только рассчитанная на тех, кто знает о существовании сверхъестественных сил. Если ты и твой брат охотники на нечисть, – он резко наклонился к Дина, заставив его инстинктивно вжаться в поверхность стола, – то что вы делали в “Амэ-но Удзумэ”? Вот только не говори, что смотрели на гейш – сразу нажму на кнопку!

Дин замешкался, с тенью неуверенности на лице ловя взгляд брата. Похоже, якудза не знали, что Химеко приходится Аоши родней, и рассказать им об этом, наверняка означало бы подвести ее под удар. Саноске, как и Сэм недавно, явно предпочел бы, чтобы убийцей оказалось нечто более материальное, чем призрак – кто-то, кого можно убить, выплеснуть свой гнев, а после самих Винчестеров сестра-колдунья Мураты была для этого наиболее подходящей кандидатурой.

– Что ты с ним цацкаешься, Сано-тян? – вмешалась в разговор Харука и, снова впившись ногтями в грудь сдавленно ахнувшего Сэма, вынула из-за пояса подозрительно знакомый нож. – Ты же не хуже меня знаешь, как убедиться, правду ли они говорят. К тому же, ты обещал, что я смогу поиграть, а если эти двое действительно непричастны к смерти Юи, придется их потом отпустить. О-тоо-сан [5] не одобряет лишних трупов.

– Ну, поиграй, – внезапно усмехнулся Саноске и, скрестив руки на груди, кивнул так и молчавшему все это время Йошиде. – Можешь присоединиться к ней, Рию.

– Что?! – возмутилась Харука, став вдруг похожей на маленькую девочку, у которой отобрали любимую куклу. – Наши с ним представления о развлечениях несколько различаются.

– Думаю, на этот раз ваши интересы совпадут на все сто. К тому же, мне прежде всего нужна информация, а это самый быстрый и эффективный способ ее получить. Смотри сама.

Саноске снова шагнул к Сэму и, окинув охотника странным взглядом, сделал то, чего от него уж точно никто не ожидал – медленным, но вполне однозначным движением провел костяшками пальцев по его животу и щелчком расстегнул пуговицу на брюках. Желудок Сэма скрутило спазмом, но, кажется, его страх уже пересек какую-то грань, потому что вместо того, чтобы запаниковать или просто испуганно дернуться, как с ним бывало даже от вполне невинных, отеческих прикосновений Бобби, он выгнулся, уворачиваясь от лапавших его пальцев и зло зашипел:

– Отвали от меня, ты, больной ублюдок!

– Сэмми! – Дин, которого то ли случайно, то ли нарочно загородили спинами Така и Йошида, задергался в кандалах, пытаясь извернуться так, чтобы увидеть младшего брата. – Оставь его в покое, сукин сын!

– Да я и не делаю пока ничего, – с безумным смехом садиста отмахнулся Тагава. – Собственно говоря, похоже, тут уже все сделали до меня. Видели мы таких! Право, я почти жалею, что не интересуюсь парнями. Наши ребята говорят, что играть с пленниками, побывавшими под опекой Рию, сущее удовольствие, – Саноске с ухмылкой подмигнул сестре и, навалившись на Винчестера-младшего всем телом, накрыл ладонью его пах.

Сэм подсознательно ждал чего-то подобного, и то, что он до сих пор не бился в рыданиях и не срывался на бессвязные мольбы, давало ему надежду, что какое-то время он это вытерпит. Хотя бы до тех пор, пока Дин, смотревший на него совершенно дикими глазами, не высвободится из кандалов, которые он методично разбалтывает уже несколько минут, или пока брата просто не уведут отсюда… Ведь уведут же, правда?

Сэм знал, что не выдержит этот кошмар еще раз, просто не сможет – рехнется прежде, чем кто-то снова надругается над ним, а если и нет, все равно покончит со всем этим, когда их отпустят. Девчонка ведь говорила, что им не нужны лишние трупы, значит, у Дина еще есть шанс. Вернее, будет, если он не увидит, как эти твари в человеческом обличье насилуют его младшего брата. Просто смерть Сэма Дин, может быть, еще и пережил бы, но после такого он точно пустит себе пулю в лоб, и не то чтобы младший Винчестер его не понимал. Поэтому он должен потерпеть, продержаться хоть немного, не давая воли панике и не показывая, как ему на самом деле страшно и противно. Задержать дыхание и думать о чем-нибудь другом, пока… просто пока. Даже не ради Дина, а чтобы не спятить прямо сейчас.

Сэм твердил себе это, когда Саноске вдавил его в стену, обдавая жарким, пахнущим алкоголем дыханием, цеплялся за крохи самообладания, захлебываясь криком где-то глубоко внутри, пока тот щупал сквозь ткань мягкую выпуклость у него под брюками. Но стоило гортанно засмеявшейся Харуке, присоединиться к брату, запуская пальцы Сэму в штаны, как что-то внутри него надломилось, и он рванулся с невнятным вскриком, бешено извиваясь под прижавшимися к нему телами, выкручивая руки и ноги в безуспешной попытке сбросить с себя этих двоих… азиатов… брата и сестру…

Господи, нет! Нет. Нет. Нет.

Весь этот ужас – страх, беспомощность, боль, унижение – все снова повторялось, а он, как и прошлый раз, не мог ничего поделать. Сэм попытался зажмуриться, когда Саноске снова сгреб его волосы, разворачивая лицом к сестре, но их лица, не идентичные, но все равно похожие, красивые восточные лица в обрамлении черных волос, по-прежнему стояли у него перед глазами, смазывая ощущение реальности. Он будто вернулся в прошлое, в ту комнату со свечами, пахнущую сексом и болью, где остались его гордость, достоинство и самоуважение, где остался прежний Сэм Винчестер – уверенный в себе, сильный, не позволяющий страху сломить себя – ничего общего с тем жалким созданием, в которое он превратился, грязным и использованным. Избавиться от этого клейма было уже невозможно, не заметить его – тоже! Иначе, с какой стати эти Тагава потянули бы к нему свои мерзкие лапы?

Отвращение и ненависть к себе сломили те остатки сопротивления, что еще не успела подточить паника, и когда Харука, слизнув с щеки младшего Винчестера одинокую слезинку, вмялась ртом в его губы, одновременно сдавливая и царапая ногтями у него в паху, Сэм даже не попытался отодвинуться, лишь прошептал умоляюще: “Н-нет, не надо…”. Сил сопротивляться больше не было, растаяла даже безумная, рожденная отчаянием надежда, что Дин успеет освободиться, выхватит у одного из якудза оружие или голыми руками задушит ублюдков, посмевших тронуть его брата. Никто ему не поможет. Никто! Сэм слышал, как Дин кричит что-то, зовет его по имени, но сейчас даже голос брата с трудом пробивался в его паникующий, отчаявшийся разум, замкнутый в бесконечном кольце вокруг одних и тех же мыслей и чувств. Хотя слова Харуки, жарко нашептывающей ему прямо в губы обещания боли и ужаса, отпечатывались в сознании младшего Винчестера таким же несводимым тавром, как те, что ему говорили суккуб с братом:

– Мне следовало бы сразу догадаться, что ты испугался совсем не веревочек. Это зря, я слышала, Йошида с их помощью такое умеет вытворять, что некоторые парни сами умоляют их трахнуть, наивно веря, что секс уж точно не может быть хуже того, что с ними делают. Вот идиоты, могли бы и догадаться, что в постели Рию тоже большой затейник, – голос японки, упивавшейся страхом жертвы, словно молодым вином, приобрел нотки предоргазменного экстаза, а ногти, терзавшие плоть Сэма, безжалостно впились в нежную кожу, вырвав у него надрывный всхлип. – Уж не знаю, котик, кто там тебя оприходовал, но одно могу сказать точно: по сравнению с тем, что тебя ждет сейчас, это был просто тантрический секс[6].

Пальцы сжались сильнее, проникая ниже и глубже, и всхлип перешел болезненный вскрик. Сэм, правда, искренне не понимал, как он может стонать, если не в состоянии даже нормально вдохнуть, но, скорее всего, именно это давящее чувство в груди и не давало ему сорваться в позорную истерику. О каком-либо самообладании речи уже не шло, паника завладела им безраздельно, превратив из человека в пойманного в ловушку зверька. Отчаянный, полный ужаса вопль рвался с губ Сэма совсем как тогда, в доме у озера, и едва Саноске отступил, освобождая место предвкушающе улыбавшемуся Йошиде, как он понял, что больше не в силах его сдерживать.

_______________________

[1]Чи (яп.) – черт

[2]Веревка в культуре Японии занимает совершенно особое место. В период правления Токугава, эпоху смут и сёгунских войн, был введён в действие уголовный кодекс, регламентировавший четыре разрешённых способа пытки преступников. Пытка первой степени состояла в бичевании, второй – в сдавливании камнями, третьей – в связывании верёвкой, четвёртой – в подвешивании на верёвке. Именно два последних воздействия, несмотря на свою крайнюю жестокость, легли в основу современной японской садомазохистской практики. Кроме того, в японском культурном контексте верёвка до сих пор ассоциируется с орудием пытки, например, служащие полиции и по сей день в своём штатном арсенале имеют верёвку.

[3]Аматэрасу о-миками – “великая богиня, освещающая землю”, богиня Солнца. Считается священным предком японских императоров и верховным божеством синтоизма.

[4]о´ни – большие злобные клыкастые и рогатые человекоподобные демоны, обитающие в Аду. Несмотря на свой внешний вид, очень хитры и умны, могут превращаться в людей. Считается, что человек, не контролирующий свой гнев, может превратиться в о´ни.

[5]О-тоо-сан (яп.) – отец.

[6]Тантрический секс – одна из тантрических практик, основное упражнение которой — интимная близость партнёров. Предполагает умение ощущать различную жизненную энергию, сконцентрированную в семи чакрах, и отличается медлительностью, обеспечивающей длительность и постепенное освоение новых, более “высоких” энергетических состояний, а также утончением и эстетизацией наслаждений.

 

* * *

– Что здесь происходит? – как плеть ударил незнакомый мужской голос, настолько властный и ледяной, что все, кто находились в комнате, невольно напряглись, предчувствуя скорые и большие неприятности.

Даже Дин, и тот, подобрался, пытаясь выровнять дыхание, хотя неожиданное появление на сцене нового участника на первый взгляд казалось тем самым чудом, о котором он молился несколько секунд назад, когда, выкрикивая имя брата, пытался выдрать руки из наручников. Скрепленные гайкой полукружия кандалов держались неплотно – несмотря на адскую боль, по-прежнему раздирающую все тело, Дин смог их ослабить, пока внимание якудза было сосредоточено на Сэме. Инстинкт, за двадцать три года впитавшийся в плоть и кровь, приказывал ему отвлечь ублюдков на себя, но Дин был не только страшим братом, он был еще и охотником. Отец с младых ногтей вбивал в него навыки настоящего воина, и умение сосредотачиваться, не замечая ничего кроме поставленной цели, в том числе.

Делать это, видя, как нарастают в глазах Сэма страх и отчаяние, было невыносимо трудно, но Дин упорно продолжать давить ногтем на лепесток гайки, не позволяя отвлечь себя от этих монотонных движений, как бы ни обливалось кровью сердце, и какие неожиданности не подкидывал бы им с братом устроенный якудза допрос. Сэм тоже пытался сохранять спокойствие, Дин это видел, но если мелкому становилось не по себе просто в обществе чужих людей, не говоря уже о его боязни прикосновений, то о каком самообладании могла идти речь теперь, когда его раздели, связали, а потом еще и начали бесцеремонно лапать? Дин даже думать боялся, каково сейчас брату, сосредоточив все свое внимание на проклятом винте и “переводя стрелки” на себя лишь в те моменты, когда Сэм совершенно очевидно оказывался на грани.

На самом деле, с учетом всех обстоятельств малыш еще неплохо держался, ведь даже если забыть про его фобии, у Сэма, в отличие от старшего брата, совершенно не было времени сориентироваться в ситуации и взять себя в руки. Транквилизатор туманил мозги и отключал рефлексы, а прийти в сознание посреди пытки, тем более когда на дыбе висит близкий тебе человек… Разум старшего Винчестера просто отключался не в силах представить себе этот ужас. Даже просыпаясь по ночам из-за снившихся Сэму кошмаров о Джессике, Дин чувствовал себя так, словно это его сны наполняют потоки пламени и обвиняющий шепот любимой девушки. В себя он потом приходил едва ли не дольше, чем брат, и поэтому мог представить, что именно пережил очнувшийся от его криков Сэм, во всех леденящих душу подробностях. Неудивительно, что мелкий был выбит из колеи и растерян, словно выпавший из гнезда птенец.

Тогда, поймав полный муки взгляд брата, Дин еще подумал, что ни за что на свете не поменялся бы с ним местами. Сейчас он, кажется, отдал бы что угодно, лишь бы все было наоборот. Старший Винчестер не был уверен, что смог бы пережить то, что выпало на долю Сэма и не пустить себе потом пулю в висок, но одно он знал совершенно точно – еще раз этот кошмар брату не выдержать. ИМ не выдержать! Попавшись в лапы жаждущим мести якудза, Винчестеры и помыслить не могли, чем все обернется. Издевательства, пытки, мучительная смерть… Все это страшно, но хотя бы предсказуемо. В своей работе они были готовы к подобному исходу, пусть и рассчитывали погибнуть в схватке с нечистью, а не истечь кровью на пыточном столе. Но такое… Господи, люди – действительно психи! Сверхъестественные твари, может, и бьют в слабое место, но чисто инстинктивно, в этом их природа, их суть. И только человек способен, нащупав болевую точку, ударить по ней с осознанной жестокостью и наслаждением.

Догадаться, почему Сэм так напуган, для якудза, чуявших чужую боль, словно акулы кровь, оказалось совсем несложно – как он и говорил брату еще вчера, не так уж много вещей способно вызвать подобный страх прикосновений. И, разумеется, проклятые япошки не преминули использовать это против него! Дину казалось, что он с ума сойдет, вынужденный собственными глазами наблюдать то, о чем прежде даже задумываться не смел. Воспоминания о том, как он нашел брата в логове тех тварей, до сих пор не давали ему спать по ночам, обрастая все новыми ужасными подробностями, часто ненастоящими, а лишь навеянными чувством вины. Однако наяву Винчестер-старший отгонял от себя любые мысли о том, через что именно пришлось пройти Сэму – иначе сознание тут же захлестывала жуткая, пожирающая заживо чернота безумия.

И вот теперь он столкнулся к этим кошмаром лицом к лицу! И не он один

В прошлый раз Дин проклинал себя за то, что не нашел мелкого вовремя, не вытащил его оттуда прежде, чем чертовы твари надругались над ним. Но сейчас-то он был рядом, видел, как эти грёбаные извращенцы лапают Сэма, мучают его, чувствовал ужас и отчаянье брата, когда тот сдался панике, теряясь между выжигающими мозг воспоминаниями и не менее страшной реальностью, видел, но не мог ничего сделать! Ярость алая, как свежая кровь, и удушающее чувство собственного бессилия разрывали Дина на части, заставляя забыть о здравом смысле. Утратила значение даже почти раскрученная гайка – еще несколько мучительно медленных, ломающих ногти оборотов, и он ослабил бы левый браслет настолько, что смог бы вырвать из него руку. Но какое это, во имя всего святого, имело значение, когда его брата собирались изнасиловать? Снова. И Дин это допустил. Снова.

В голове не осталось никаких мыслей, в груди – воздуха, а вместо них, заполнив его, словно пустую оболочку, высосанную пауком, вскипело расплавленным металлом белое пламя эмоций, которым даже не было названия. Дин только и мог, что рваться из оков, до мяса раздирая руки и ноги, и выкрикивать имя брата вперемешку с проклятьями, мольбами и угрозами. Бессмысленно! Якудза лишь забавлялись, глядя на его неистовство. Судя по садистским улыбочкам обоих Тагава, они прекрасно понимали, что мучая Сэма, фактически получают двоих по цене одного, и это только сильнее разжигало их аппетит. Может, сначала столь изощренные издевательства и были всего лишь способом получить нужные им ответы, но, постепенно войдя во вкус, брат и сестра, похоже, задались целью сломать пленников исключительно ради собственного удовольствия… Брат и сестра. Да еще азиаты! Боже… Если бы Дин еще был способен связно мыслить, он, наверно, подумал бы, что их семью действительно кто-то проклял. Жизнь Винчестеров, чем дальше, тем сильнее напоминала какой-то замкнутый круг – самые страшные и роковые события в ней так или иначе повторялись.

Появление на пороге комнаты или, если называть вещи своими именами, камеры пыток лощеного седого как лунь японца с взглядом, навевающим воспоминания о бескрайних пустынях Арктики, произвело на всех присутствующих эффект разорвавшейся бомбы. Дин, сам не зная как, умудрившийся за считанные секунды взять себя в руки, настороженно напрягся, не зная чего ожидать от неожиданного визитера, а четверо молодых якудза сначала вытянулись по струнке, потом нестройно пробормотали какое-то приветствие на японском и, наконец, – кто ниже, кто выше – склонились в поклоне. И только Сэм, совершенно оцепеневший от шока, едва ли заметил появление в комнате постороннего. Паника, которую он так долго пытался сдерживать, все-таки прорвалась наружу, сотрясая все тело крупной дрожью, дыхание стало слишком быстрым, а взгляд пустым и несосредоточенным. Дину пришлось сцепить зубы, чтобы сдержаться и не позвать брата по имени. Не хватало только привлечь к себе внимание седовласого. Пока все выглядело так, будто гнев мужчины обращен исключительно на их с Сэмом мучителей, и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться – пришелец тоже якудза, причем, судя по возрасту и явному авторитету среди молодняка, весьма крупная шишка.

– Спрашиваю еще раз, что здесь творится?

Поправочка, очень недовольная происходящим шишка!

Голос японца казался таким же холодным, как и его глаза, но это был лед, под слоем которого бурлит лава. Похоже, он нарочно говорил по-английски – в расчете, чтобы его понимали не только смущенно мявшиеся подчиненные, но и пленники, удостоившиеся внимания седого лишь после того, как младшие якудза в полной мере осознали, что босс ими недоволен. В другой ситуации Дин с удовольствием позлорадствовал бы, любуясь на этих четверых, выглядевших сейчас так, словно они уже готовы оттяпать себе фаланги пальцев[1], но дикая боль в мышцах и суставах и вид Сэма, кажется, начавшего чуть-чуть осознавать происходящее, однако по-прежнему смотревшего глазами загнанного в угол животного, как-то не располагали даже к такому нездоровому веселью. А уж стоило пристальному, Винчестер не побоялся бы такого сравнения, проникающему в самую душу взгляду старого якудза обратиться на него, как охотнику стало и вовсе не до посторонних мыслей. Мужчина, непонятно каким образом показавшийся Дину смутно знакомым, смотрел отнюдь не угрожающе, без того ледяного бешенства, которое заставило его подчиненных выглядеть, как побитые собаки, но старший Винчестер, которому мало чей взгляд мог внушить трепет, внезапно почувствовал себя неуютно, словно у черта на сковородке. Похоже, что они с Сэмом попали, что называется, из огня да в полымя. Хотя, после того, что здесь творилось минуту назад, Дин, кажется, был бы почти благодарен, если бы их просто, без лишних церемоний пристрелили.

Между тем к Саноске Тагава вернулся, наконец, дар речи, утраченный при появлении седовласого, и он, почтительно склонив голову, ответил на прозвучавший уже дважды вопрос:

– Эти двое как-то причастны к гибели Юи. Вон тот, – отрывистый кивок в сторону Дина, – вчера был на месте нападения и ранил меня, – японец расстегнул несколько пуговиц на рубашке, демонстрируя покрытую струпьями и кровоподтеками грудь, – а сегодня их засекли возле дома Томо. Така потом несколько часов пас этих Винчестеров, до самого “Амэ-но Удзумэ”, представляешь? Отец, ты же знаешь, Юи и остальных убило что-то сверхъестественное, – Саноске выпрямился и шагнул вперед, в порыве эмоций напрочь забыв о субординации. – А они побывали у колдуньи! И о существовании всей этой паранормальщины тоже знают. Называют себя охотниками за привидениями, хотя вначале пытались выдать себя за частных детективов.

– А вот это уже интересно, – прервав словоизлияния сына, Тагава-старший снова скользнул взглядом по Дину, пытавшемуся как раз переварить новость, что перед ним отец их похитителей, собственной персоной. – Охотники на нечисть, значит. Винчестеры… Давненько я не слышал эту фамилию!

Усмехнувшись каким-то своим мыслям, а может, и воспоминаниям, якудза направился к Сэму, уставившемуся на него, как кролик на удава, и Дин немедленно взвился, в очередной раз безуспешно рванув свои кандалы. Братишка только-только начал приходить в себя, перестав дрожать, как в ознобе, и даже вроде бы прислушиваясь к разговору, но всякому было видно, что он балансирует буквально на грани, держится только за счет невероятного винчестеровского упрямства, а этот самодовольный ублюдок, выражением лица вдруг неприятно напомнивший Дину своего сына-садиста, похоже, всерьез вознамерился Сэма за эту самую грань столкнуть.

От резкого движения в каждую клеточку тела снова впились раскаленные иглы боли, но охотник все равно зашипел, изо всех сил стараясь не сорваться на стон:

– Тронешь моего брата хоть пальцем, и я убью тебя, клянусь. Я убью вас всех!!!

Седовласый, как раз ухвативший задыхающегося, вжавшегося в стену Сэма за подбородок, точно так же, как делал до этого его сын, снова усмехнулся, как будто услышал что-то донельзя забавное, и обернулся к старшему Винчестеру:

– А ты ничуть не изменился за пятнадцать лет, Дин. Все такой же самоуверенный, дерзкий щенок, – выпустив Сэма, якудза подошел к дыбе почти вплотную, дав, наконец, Дину возможность как следует рассмотреть свое лицо. – И все так же стоишь горой за своего младшенького, Сэмми, кажется?

-Откуда… – начал было абсолютно сбитый с толку охотник, но тут его взгляд упал на маленький, с-образный шрам у мужчины на виске, и разрозненные кусочки картины, словно по щелчку пальцев, встали на свои места.

…Осень девяносто первого года. Они с Сэмми, как обычно, сидят в номере мотеля, дожидаясь возвращения отца. Мелкий, еще не знающий ничего о семейном деле, привычно ноет на тему постоянных переездов, а сам Дин, весь на нервах из-за затянувшегося папиного опоздания, делает вид, что читает журнал о гоночных машинах. Но Джон недаром столько времени натаскивал старшего сына, и когда в дверь стучится социальная служба, он, несмотря на страх и растерянность, успевает быстро сориентироваться и, прихватив спрятанный под подушкой пистолет, буквально за шкирку вытаскивает брата на улицу через окно в ванной. Но далеко им не уйти – кто-то с толстым кошельком и большими связями объявил на них настоящую охоту, подняв на ноги всю лос-анджелесскую полицию, а Дину, при всех его умениях и смекалке, всего двенадцать, да и не понимающий происходящего Сэм здорово осложняет ему дело. На следующий день их все-таки ловят, устроив настоящую травлю, словно на преступников или диких зверей, и отвозят в сиротский приют, где дети живут примерно в тех же условиях, что и Джен Эйр из книжки, которую Дин недавно проходил по литературе в очередной школе. Но главное не это, главное – тот самый толстосум, явившийся лично полюбоваться на пойманных мальчишек, наверно, чтобы потом со знанием дела шантажировать ими Джона. Дин в курсе, что отец занимался делом о контрабанде японских артефактов, он ведь должен быть всегда начеку, а потому сразу догадывается, кто этот немолодой уже азиат с улыбкой бизнесмена и глазами убийцы. Здравый смысл подсказывает подростку сидеть ниже воды, тише травы, но стоит ублюдку подойти к испуганному, едва не ревущему Сэму и взять его за подбородок, вынуждая поднять низко опущенную голову, как Дин срывается и кричит, забившись в руках отконвоировавшего их в приют копа: “Отвали от моего брата, сукин ты сын!”. Японец морщится, и шрам в форме буквы “С” у него на виске краснеет, наливаясь кровью…

– Ты, – выдохнул Дин, широко распахнув глаза. Теперь он понял, почему фамилия бой-френда Юи еще вчера показалась ему какой-то знакомой. Но был такой актер, Кэри-Хироюки Тагава, и Винчестер решил, что все дело в этом. – Надо же, живой еще! А я-то надеялся, что эксперименты с проклятыми предметами рано или поздно тебя угробят.

– Как видишь, не угробили, – по губам Шо Тагавы (теперь охотник вспомнил и его имя) зазмеилась памятная еще по событиям пятнадцатилетней давности, неприятная полуулыбка. – Разве что имидж пришлось слегка изменить, – японец небрежно коснулся пальцем своей белой, как снег шевелюры. – А я, признаться, тоже слегка удивлен, что ты все еще топчешь землю. Если я не ошибаюсь, Джон уже тогда готовил из тебя охотника, а люди вашей профессии обычно долго не живут.

– А я везучий! – огрызнулся Винчестер-старший, краем глаза косясь на Сэма. Тот все еще слабо дрожал – мелким, едва заметным глазу трепетом, и взгляд у него был совершенно больной и затравленный, но Дин к своему облегчению понял, что брат все-таки смог хоть немного взять себя в руки и даже вслушивается в его с Тагавой разговор.

– Да я уж вижу, какой ты везучий, – якудза окинул распятого на дыбе охотника насмешливым взглядом и, помолчав несколько секунд, вдруг продолжил неожиданно деловым тоном: – Итак, вы здесь, чтобы разобраться с тем, что убило моих людей?

Его людей. Вон оно как! Отец не особенно распространялся, чем именно занимался Шо Тагава, но у Дина сложилось впечатление, что, если тот и состоял в якудза, то не на слишком высоких ролях. Однако за пятнадцать лет, похоже, многое изменилось.

– Мы здесь для того, чтобы сохранить жизнь их семьям, – послышался вдруг хриплый, срывающийся голос Сэма. – Юи и ее мать мы спасти не успели, но до жены и детей Томо Хаджиме бусо не доберется.

Дин обнадежено посмотрел на брата. По какой-то причине мелкий упорно не желал встречаться с ним взглядом, но его вмешательство в разговор уже было хорошим знаком. Тагава-старший, в отличие от своих чеканутых деток, производил впечатление здравомыслящего человека, готового к конструктивному диалогу, и Сэм, видимо, тоже это почувствовав, слегка расслабился и вспомнил о своих непревзойденных дипломатических способностях.

Бусо? – якудза заломил брови, рассматривая младшего Винчестера с интересом ученого, увидевшего какое-то новое, неизвестное науке существо.

– Да, бусо. Плотоядный призрак. Согласно вашим же собственным верованиям, ими становятся люди, погибшие от голода и жажды. А полицейский Мурата Аоши ведь умер именно так, я прав?

– А ты начитанный мальчик, – Тагава шагнул обратно к Сэму, заставив обоих братьев моментально напрячься. – Знаешь японскую мифологию, правильно произносишь наши имена[2]… Значит, призрак говоришь? И как от него избавиться?

– Посыпать его останки солью и сжечь, – вмешался Дин, с трудом удерживаясь от очередной дерзости. Отвлечь якудза от Сэма так было бы проще всего, более того, потребность сделать это причиняла почти физическую боль, но если Тагава-старший, и правда, собирался их отпустить, злить его сейчас было попросту глупо. – Правда, есть одна маленькая проблема – мы понятия не имеем, куда Томо и Такуечи его засунули. Может быть, вы в курсе?

– Не в курсе, – японец наградил Дина таким взглядом, что ему захотелось срочно превратиться в хамелеона и слиться с поверхностью стола. – Меня интересует только результат, а не методы, которыми он был достигнут. Это, кстати, и к вам относится. На дела такого рода Макото и Хаджиме обычно брали только одного боевика, Шиномори Монтаро, но он был убит три дня назад – точно так же съеден заживо в считанные секунды. Так что придется вам, ребятки, самим искать тело Мураты. Это же ваша работа, в конце концов, – Тагава повернулся к четверке молодых якудза, молча ожидавшей его решения, и отрывисто кивнул на пленников. – Освободите их!

Облегчение прокатилось по телу Дина вытягивающей последние силы волной, но он не позволил себе расклеиться и, все-таки встретившись глазами с Сэмом, послал мелкому ободряющий, немного шальной взгляд в духе: “Все будет пучком”. Судя по напряженно-выжидательному выражению на лице брата, к словам японца он отнесся, мягко говоря, с недоверием, однако Дин, и сам наблюдавший за действиями якудза с диковатой настороженностью пойманного в капкан хищника, едва ли мог его за это винить. Возмущенный Саноске явно пытался возражать отцу, разразившись длинной, полной экспрессии речью на родном языке, но Шо Тагава, похоже, умел ставить непокорных сыновей на место гораздо лучше, чем Джон Винчестер. Всего несколько слов все на том же японском, его фирменный, плитодавильный взгляд, и склонивший голову Тагава-младший принялся собственноручно раскручивать фиксаторы на ногах у Дина.

Оба Винчестера пережили еще один неприятный момент, когда отвязывать Сэма направилась Харука, но Така, как самый нормальный в этой компании, а главное, не страдающий излишней жестокостью человек, вежливо отстранил ее и сам подошел к младшему из братьев. Для Сэма в его нынешнем состоянии даже это было большим потрясением, но, задержав дыхание и отвернувшись, чтобы не видеть лица перерезавшего веревки якудза, он все-таки сумел с собой справиться. Дин, тоже почти не дышавший, пока Така освобождал Сэма от веревок и кандалов, дождался, когда не особо расторопный Саноске закончит, наконец, с его собственными оковами, и, коротко размахнувшись, врезал ублюдку со всей силой, на которую было только способно его измученное, дрожащее от боли тело.

Отдача по истерзанным мышцам и связкам оказалась такой, что захлебнувшийся стоном Дин едва не потерял сознание от болевого шока, но оно того, определенно, стоило. Даже несмотря на то, что все якудза в комнате, не считая старшего Тагавы, схватились за оружие, оно того стоило – хотя бы потому, что на бледном лице Сэма, помимо хмурой складочки между бровей, мелькнуло нечто отдаленно похожее на мстительное удовлетворение. По идее, это было право мелкого – врезать сукину сыну так, чтобы он потом месяц по стоматологам бегал. Но Сэм, обессилено сползший по стене, едва Така расстегнул кандалы у него на ногах, вряд ли был сейчас способен на нечто подобное, да и японцы, как ежи, ощетинившиеся ножами и пушками, давать Винчестерам еще один шанс пересчитать кому-то из них зубы были явно не намерены.

– Так, все успокоились и убрали оружие, – не повышая голоса и даже не соизволив посмотреть на своих подчиненных, произнес Тагава-старший, и Дин в который уже раз подивился его беспрекословному авторитету среди младших якудза. Даже Саноске, зло потиравший едва не свороченную челюсть, и то не позволил себе ничего кроме яростного взгляда, сулившего покусившемуся на его драгоценную персону охотнику долгую и мучительную смерть. Впрочем, в этом уже не было ничего нового.

– Дрессированные ублюдки, – кусая губы от боли, пробормотал старший Винчестер и рывком, стоившим ему еще одного унизительно жалобного стона, заставил свое тело принять вертикальное положение. Его наглый язык, как и всегда в подобных ситуациях, буквально чесался ляпнуть что-нибудь эдакое наперекор здравому смыслу, и когда взгляд Дина случайно зацепился за собственный кинжал, заткнутый за один из бандажей Харуки, он, разумеется, не смог сдержаться: – Знаешь, крошка, я очень, очень не люблю, когда кто-то трогает то, что принадлежит мне!

– Это ты про него что ли? – девчонка, явно нарываясь, с ехидной улыбочкой кивнула на скорчившегося на полу Сэма.

Вообще-то Дин не бил женщин – за исключением демонов, вампиров и прочей нечисти, имевшей наглость маскироваться под слабый пол. Да и к тому, что их с братом регулярно принимают за “голубых”, он тоже приучил себя относиться по-философски… ну, по крайней мере, честно пытался. Но это было до того, что случилось с Сэмом, до похода в тот проклятый клуб, где они изображали парочку, и откуда мелкого утащили суккуб с братцем. Какому-нибудь безмозглому обывателю, не имевшему желания оскорбить, старший Винчестер, может, и простил бы подобный намек, но этой сучке, по вине которой Сэм снова оказался лицом к лицу со своим личным Адом… Стоит ли удивляться, что Дин не врезал ей только потому, что его попытка спрыгнуть с дыбы и дотянуться до предусмотрительно вставшей подальше девчонки едва не закончилась для него позорным падением на пол?

– Ах ты стерва! – рыкнул охотник, цепляясь дрожащей рукой за край станины.

Сэм у стены шевельнулся, словно собираясь вскочить и поддержать его, и это, определенно, было хорошим знаком – похоже, брат более-менее пришел в себя. Вставать на ноги он, правда, еще не пытался, да и вообще выглядел одновременно измученным и натянутым, как тетива, но Дин знал своего младшего достаточно хорошо, чтобы понять – самое страшное позади. И надо же тут было этому ублюдочному якудза взять и все испортить!

– Не зарывайся, Винчестер, – ледяным тоном произнес Тагава-старший. – Кажется, у тебя сложилось несколько искаженное впечатление о том, что здесь происходит. Меня мало волнует, причастны вы или нет к смерти моих людей. Не будь я заинтересован в том, чтобы вдова Хаджиме и ее дети остались в живых, вы никогда бы не вышли из этого подвала. Лишние трупы – лишние проблемы, но я прекрасно себе представляю, какую головную боль вы способны мне устроить, если захотите. Собственно, вы уже хотите, что, в общем, и не удивительно после того той картины, которую я здесь увидел. Поэтому я очень надеюсь, что мы поймем друг друга правильно.

– Я тоже надеюсь, – иронично пробормотал Дин, но якудза, прохаживающийся по комнате с видом лектора перед кафедрой, пропустил его брюзжание мимо ушей.

– Условия вашего освобождения таковы, – продолжал Тагава, по очереди одарив Винчестеров почти миролюбивым, но при этом все так же вызывающим озноб взглядом, – вы тихо делаете свою работу, никуда не лезете, в вендетту не играете, и, прикончив этого призрака, сразу же убираетесь из города. Искренне надеюсь, что вы оба пошли в папочку и до вас все дойдет с первого раза. В случае с Джоном у меня была идеальная гарантия, что он не наделает каких-нибудь глупостей – вы двое. Признаюсь, у меня и сейчас большое искушение оставить одного из вас здесь в качестве подстраховки, но, я думаю, что в команде вы сработаете гораздо быстрее и эффективнее. Так что давайте-ка без самодеятельности, мальчики, – в глазах якудза мелькнула острая, как нож, угроза, и Дин, мгновенно напрягшись, все-таки соскользнул со стола и выпрямился, вызывающе вскинув подбородок. – Одна ошибка, и кто-то из вас снова окажется на попечении нашего палача – чтобы у второго больше не возникало соблазна выкинуть новый фокус. Уверен, вы предпочли бы этого избежать, потому что нынешние развлечения ребят покажутся вам в следующий раз легкой щекоткой. Я не слишком одобряю некоторые методы Йошиды, но чего у него не отнимешь, так это воистину вызывающего уважения профессионализма и приверженности национальным традициям. Например, вы знакомы с пыткой крысами? Тварь кладут человеку на живот, накрывают сверху железным ведром и начинают медленно нагревать его… Или еще интереснее – с пленника снимают штаны и сажают голым задом на ящик с голодными крысами. Удивительно, каким покладистым мгновенно становится самый наглый строптивец, едва его причиндалы оказываются под угрозой!

– Я впечатлен, – сквозь зубы процедил Дин, пытаясь справиться с противным холодком страха, заставившим все волоски на теле подняться дыбом. Крыс он любил ничуть не больше, чем самолеты, и очень сомневался, что после подобного издевательства остался бы в своем уме. – Оказывается, фильмы про якудза не врут. Вы, действительно, такие повернутые на садизме ублюдки, какими вас малюют в голливудских боевиках.

– Даже близко не такие, Дин, даже близко, – подойдя к Йошиде, все еще державшему в руках одну из жутковатого вида веревок, Тагава взял ее за свободный конец и почти любовно провел пальцами по большим, грубым узлам. – На самом деле, крысы – это крайний вариант, так ведь человека и покалечить можно, а то и убить. А вот это милое приспособление по большей части не оставляет необратимых повреждений, но боль причиняет дикую, не говоря уж обо всем остальном. Можно подвесить человека одновременно за руки и за яйца, либо проще – обойтись грузом на члене или рывками за привязанную к нему веревку. А можно использовать узелки! У нас на родине так чаще пытали женщин, но и у мужчин, если перетянуть им все самые интимные места, а потом заставить двигаться, ощущения будут такие, что не забудутся потом до конца жизни.

– А можно ты уже заткнешь свой грёбаный рот и отпустишь нас, как собирался?!

Дин почти ожидал, что Тагава ответит на его жалкий, в общем-то, выпад очередными изощренными угрозами, но у него уже просто не было сил молча слушать, как якудза спокойным, менторским тоном расписывает им всякие ужасы, тем более Сэм, и без того до синевы бледный, вообще сравнялся цветом лица со стенкой, на которую опирался и, кажется, снова начал дрожать.

Но японец, к удивлению старшего Винчестера, лишь с гротескно виноватым видом сделал приглашающий жест в сторону двери:

– Не смею вас задерживать!

Ни на что, кроме ответного испепеляющего взгляда, Дина уже не хватило. Стоило отлепиться от дыбы, как его тут же повело – руки и ноги напоминали кисель, и к тому же болели так, словно вместо костей и мышц под кожей было насыпано битое стекло. Пара таблеток ибупрофена – вот что ему сейчас нужно. А еще долгий горячий душ и растирание бальзамом по рецепту пастора Джима. Но сначала – убраться отсюда подобру-поздорову! Доковыляв до Сэма, Дин протянул ему руку, но тот, как будто не замечая предложенной помощи, сам поднялся на ноги и встал рядом. На брата он по–прежнему упорно не смотрел, и это уже начинало не на шутку беспокоить старшего Винчестера, ведь в обычной ситуации они уже раз десять успели бы обменяться только им двоим понятными взглядами.

Вот только нынешняя ситуация в рамки “обычной” никоим образом не вписывалась, и Дин прекрасно понимал, что ее последствия им с Сэмом придется расхлебывать еще очень и очень долго. При мысли об этом Винчестеру-старшему нестерпимо захотелось начистить физиономию еще какому-нибудь япошке, а в идеале – тому же самому. Черт, Сэмми… Мелкий все еще пытался собрать из осколков себя прежнего, а тут такое! И то, что самого страшного не произошло, еще ничего не значит. Рану эти выродки все равно разбередили, разрушили все, чего им с братом удалось достичь за последние несколько дней, не говоря уже о том, что за полтора месяца воспоминания Сэма в любом случае утратили ту остроту, из-за которой в больнице его несколько раз накачивали успокоительным. Мелкий, похоже, искренне верил, что брат не знает о нервных срывах, что были у него во время первых осмотров и процедур, и Дин, щадя его гордость, никогда об этом даже не упоминал. Но неужели теперь все начнется с начала? Или будет еще хуже?! Первые пару недель после приезда к Бобби Дин вообще не мог смотреть на Сэма без комка в горле – тот выглядел, как больной раком на последней стадии, а вел себя… ну, как и положено жертве изнасилования. Но даже тогда, замкнувшись в себе и своих переживаниях, он никогда не уклонялся от прикосновений брата и не прятал от него глаза.

– Наши вещи, – неожиданно произнес Сэм, – надеюсь, мы можем забрать их? – он слабо махнул рукой в сторону столика, где были свалены их документы и одежда, и Дин с досадой сообразил, что, измученный переживаниями за брата и собственной вытягивающей жилы болью, он даже не осознавал, что они до сих пор полуголые и босые.

– Разумеется!

Издевательская любезность Тагавы несказанно раздражала, но сил огрызаться у Винчестера-старшего уже просто не осталось. Братья молча и, наверно, несколько суетливо оделись, Сэм сгреб в пиджак разбросанные по столу документы, Дин, провозившийся немного дольше, сунул подмышку шкатулку с фотографиями. В отличие от младшего, он предпочел нацепить на себя все шмотки, не желая, чтобы брат заметил пятна крови, которые непременно появятся на белой рубашке. Пока Сэму было не до того, но как только они окажутся в Импале, в нескольких километрах от этого проклятого места, он наверняка очухается и тут же начнет разыгрывать из себя клушу. Ну да, Дин сорвал швы – повязка на простреленном вчера боку насквозь пропиталась кровью, но после знакомства с дыбой в этом не было ничего удивительного, а Сэм даже из-за царапин на груди, оставленных Харукой, вполне способен устроить настоящую трагедию.

Кстати, о Харуке:

– Между прочим, это тоже моя вещь, – Дин выразительно покосился на свой нож за поясом у японки.

– Вообще-то, я думала оставить его в качестве подстраховки, – съехидничала девушка, но, поймав мимолетный взгляд отца, с видимой неохотой протянула клинок старшему Винчестеру. – Держи. Можешь теперь сам его трогать!

Намек был вполне прозрачный, и если бы не рука Сэма, внезапно коснувшаяся его плеча, не исключено, что Дин, озверевший от этих слов, как бык при виде красной тряпки, просто ударил бы узкоглазую сучку тем самым ножом, который только что получил из ее рук. Здравый смысл – это, конечно, хорошо, но даже самого рассудительного и терпеливого человека можно довести до ручки, а старший Винчестер никогда не считал себя ни тем, ни другим.

– Клянусь, если ты еще хоть раз раскроешь рот, я тебя в клочья порву! – прошипел Сэм, и Дин внезапно расслабился, чувствуя небывалое облегчение из-за того, что брат проявил, наконец, характер. Это не означало, конечно, что он полностью пришел в норму, но хотя бы внушало надежду, что пережитое потрясение не станет необратимым для его нервов и психики.

– Остальное оружие в багажнике, – словно говоря “брейк”, вмешался в разговор Така и перебросил Сэму ключи от Импалы. – Машина стоит у крыльца. Выездные ворота мы вам сейчас откроем.

Кивнув, Винчестер-старший молча протянул руку, и брат без возражений вложил связку ему в ладонь. Вопрос, кто поведет его любимую “детку”, даже не вставал – возможно, физически Дину досталось куда больше, но пускать сейчас Сэма за руль, было бы форменным самоубийством. Он и в лучшие-то времена не блистал водительскими талантами, а после перенесенного шока мог запросто втемяшиться в ближайшее дерево… Хотя, если уж на то пошло, руки сейчас дрожали не только у мелкого, и дело здесь было отнюдь не в потянутых мышцах.

Дикое облегчение, с которым Винчестер-старший покидал подвал, отдавало горечью поражения – всегда прорываясь к свободе с боем, он не привык, чтобы его отпускали. Однако, если бы в теле Дина не ныла каждая проклятая косточка, ему пришлось бы здорово постараться, чтобы не рвануть к выходу во всю прыть, и Сэм, он уверен, не сильно от него отстал бы. Опять же, не будь старший Винчестер такой развалиной, не исключено, что брат все еще выдерживал бы эту свою дистанцию, а не шагал рядом, плечом к плечу, готовый в любой момент подхватить, если Дина вдруг подведут ноги.

Добравшись до Импалы, охотник первым делом осмотрел свою малышку со всех сторон и заглянул в багажник. На первый взгляд оттуда действительно ничего не пропало, хотя переворошили все знатно. На более детальную ревизию времени не осталось – загудели, открываясь, автоматические ворота, ведущие на улицу с территории склада, куда их с Сэмом притащили якудза, и Дин, загнав все еще слегка пришибленного брата в машину, поспешил как можно скорее убраться из этого негостеприимного места.

Как выяснилось, они проторчали в том подвале почти всю ночь – уже светало, и Сэм, проверив кем-то отключенный, но так и оставшийся в кармане его пиджака сотовый, обнаружил на нем несколько не принятых звонков от Сары. Впрочем, манипуляции с телефоном были первым и последним действием мелкого с тех пор, как он сел в машину. Сэм не говорил, не шевелился и по-прежнему не поднимал на Дина глаз, с пугающе-отрешенным видом глядя в окно. Старший Винчестер видел в боковом стекле его отражение, и единственным, что не давало ему остановить Импалу и вцепиться в брата, встряхивая его, словно перезрелую грушу, было то, что Сэм то и дело задерживал дыхание и широко распахивал глаза, явно пытаясь сдержать слезы. По крайней мере, он не впал в эмоциональный ступор, чего Дин всерьез испугался, когда, забравшись в машину, брат съежился на сидении, будто пытаясь свернуться в клубок или стать как можно меньше, и, обхватив себя руками, невидяще уставился куда-то в пространство.

Наверно, сейчас был не лучший момент, чтобы лезть к нему в душу, да и вообще, внезапная отстраненность Сэма была вполне объяснима и в какой-то степени понятна. Но охотник прекрасно помнил, как брат вел себя в больнице, когда немного пришел в себя. Именно тогда старший Винчестер и послал свои принципы куда подальше в самый первый раз, заметив, что Сэм боится засыпать и отключается, только накачанный лекарствами, или когда он, Дин, сидит рядом и держит его за руку. После этого Винчестеру-страшему и в голову не могло прийти, что Сэм будет нарочно избегать его прикосновений. Два раза в подвале еще могли сойти за совпадение, но третий, у машины, когда Дин пытался в своей излюбленной манере подтолкнуть брата к пассажирской дверце, а тот практически от него отшатнулся, на случайность уже никак не тянул.

– Хотел бы я знать, что творится у тебя в голове, – пробормотал Винчестер-старший, дожидаясь подходящего момента, чтобы отвести взгляд от дороги и в очередной раз с тревогой глянуть на Сэма. Боль и усталость давили на него чугунной плитой, и делить внимание между младшим братом и управлением Импалой с каждой минутой становилось все труднее.

– Дин… – Сэм так и не обернулся, но в отражении на стекле было хорошо видно, как мучительно изогнулись его брови и задрожали губы.

– Нет, ты не в порядке, – старший Винчестер мотнул головой, пытаясь разогнать тяжелую, болезненную сонливость, предвестницу скорого обморока. – Черт, и никто бы не был – после того, что чуть не сделали эти сучьи выродки! Я просто не могу понять…

– Дин, правда… давай потом поговорим.

– Знаю я твое “потом”, Сэмми! У тебя каждый раз отговорка находится и, что самое интересное, всегда в тему. Такое ощущение, что ты их заранее придумываешь – свою на каждую конкретную ситуацию.

– Потом, значит, потом. Когда ты не будешь выглядеть так, словно вот-вот вырубишься и въедешь в первый же столб. Серьезно, Дин, – Сэм повернулся, наконец, к брату, и бросил на него совершенно измученный и какой-то тусклый взгляд, – сосредоточился бы ты на дороге. Или давай поменяемся местами.

– Ну да, конечно, – фыркнул старший Винчестер, не решаясь, впрочем, доставать мелкого дальше. Стоило признать, что заводить такой нелегкий и болезненный для них обоих разговор, когда единственным его желанием было остановить машину и отрубиться, уронив голову на руль, было, определенно, не самой лучшей идеей.

К счастью, особняк Томо находился совсем недалеко от того склада, где якудза играли в свои извращенные игры, и уже через каких-то двадцать минут вокруг измотанных до полусмерти парней хлопотали все обитательницы дома вместе взятые, включая оставшихся на этот раз ночевать кухарку и горничную. Пятна крови на рубашке Дина все-таки не остались незамеченными, и его, естественно, тут же взяли в оборот, даже не слушая слабых – скорее для проформы – возражений. Выдержать натиск сразу пяти решительно настроенных женщин оказалось куда сложнее, чем стаи разъяренных духов, а старший Винчестер, если уж на то пошло, никогда не умел говорить прекрасному полу “нет”. Слегка поворчав, опять же, больше для виду, он позволил Саре вытряхнуть себя из пиджака, Каору – усадить на диван, а Сандре – заняться своими ранами. При этом Сэм, на котором за исключением вчерашнего укуса не было ни царапины, оказался вроде как не у дел, и стоило Дину на пару секунд отвлечься, пытаясь справиться с болью в потревоженном Сандрой боку, как брат пробормотал что-то насчет душа и поспешно смылся из комнаты.

Когда заштопанный и выпивший убойную дозу антибиотиков и обезболивающего, Винчестер-старший добрался, наконец, до спальни, в ванной все еще шумела вода. Ничего удивительного – если даже Дину до безумия хотелось смыть с себя всю грязь этого дня, то про Сэма и говорить не приходилось. Собственно, после Квайетвилля он и так каждый раз сидел в душе почти по часу, кстати, здорово напугав этим старшего брата в день своего возвращения из больницы. Дин в тот раз чуть дверь не вышиб, вообразив себе Бог знает что.

Сейчас состояние Сэма тоже внушало серьезные опасения, но если уж он не натворил никаких глупостей тогда, то в нынешней ситуации паниковать тем более не имело смысла. Помедлив немного, старший Винчестер вытащил из сумки чистое белье, аптечку и отправился обживать вторую ванную комнату. По идее, стоило бы дождаться Сэма и, наконец, как следует поговорить, но мелкий, и правда, мог проторчать в душе еще очень долго, а роскошная джакузи – именно то, что доктор прописал после знакомства с дыбой – манила Дина словно магнитом.

Забравшись в ванну и подставив измученное тело горячим, ласковым струям, он и сам не заметил, как задремал. Обезболивающее начало потихоньку действовать, вода приятно массировала растянутые мышцы, и Дина, в кои-то веки позволившего себе просто расслабиться, банально разморило. Проспал он, как выяснилось, почти целый час – проблем с горячей водой у таких людей, как Томо, понятное дело, не было, и проснуться в остывшей ванне охотнику уж точно не грозило. Разбудила его свалившаяся с бортика мочалка, и когда, проморгавшись, Винчестер-старший дотянулся до своих часов, ему оставалось лишь изумленно присвистнуть.

Вытершись и наложив на рану повязку с заживляющей мазью, Дин в одних боксерах прошлепал обратно в спальню и там, к своему ужасу, обнаружил, что в ванной, где закрылся Сэм, по-прежнему шумит вода. Желание брата смыть с себя ощущение лапавших его похотливых рук было вполне понятно, но не сидеть же при этом в душе без малого два часа! Сердце пропустило удар и ухнуло куда-то вниз, пальцы на руках мгновенно заледенели. Ведь Сэм же не… Нет, нет, он не мог! Сэмми – сильный, он не сломается. Не сейчас. Справился же он после близнецов!

– Сэм!!! – почти не чувствуя своего тела, Дин бросился к двери и замолотил в нее, что есть силы. – Сэм, ты там что, жабры отрастил и в Аквамена превратился?

Он отчаянно пытался не паниковать, уговаривая себя, что Сэм, наверно, тоже задремал в ванне, и сейчас просто посмеется над ним, а, может, наоборот, поворчит и обзовет придурком. Но собственная глупая шутка едва не застряла в горле, вызвав истерический всхлип. Какое уж там “посмеется”?! Даже если Сэм ничего с собой не сотворил, он все равно в неподходящем состоянии для их обычных братских препирательств. Дину еще крупно повезет, если мелкий просто не пошлет его далеко и надолго.

Господи, только бы он был в порядке. Только бы ничего с собой не сделал. Не надо было оставлять его одного. Ты идиот, беспросветный идиот, Дин Винчестер! Опять наступил на те же самые грабли.

– Сэмми!!! – снова заорал он, всем телом налегая на дверь, готовый уже вышибить ее… и совершенно не готовый к тому, что та внезапно распахнется от случайного нажатия на ручку-защелку.

_______________________

[1] Самое главное для якудза - личная честь, считающаяся производной от чести клана. Опозоривший себя якудза может быть приговорен к отрубанию фаланги пальца, смерти, изгнан из шайки и так далее.

[2] Современные японские имена состоят из двух частей - фамилии, которая идет первой, и имени, которое идет вторым. Правда, японцы иногда записывают свои имена в “европейском порядке” (имя - фамилия), если пишут их латиницей. Поэтому для удобства японцы иногда пишут свою фамилию заглавными буквами, чтобы ее не путали с именем (из-за вышеописанного разнобоя).

 

* * *

Сэм не знал, сколько времени он просидел вот так – сжавшись в комок на дне душевой кабинки и позволяя обжигающе горячим струям жалить стертую почти до крови кожу. То есть какой-то частью своего впавшего в прострацию сознания он понимал, что прошло больше часа, а то и двух, но время сейчас перестало иметь для него какое-либо значение. Вообще все перестало, кроме ощущения несмываемой, тошнотворной грязи, пропитавшей все его тело изнутри и снаружи, и мелкого, но непрерывного озноба, продолжавшего сотрясать младшего Винчестера несмотря на льющийся сверху кипяток. Даже в голове не осталось никаких мыслей, хотя за это Сэм был, пожалуй, благодарен, потому что когда он, наконец, забился в ванную и попытался мочалкой соскоблить с себя память о пережитых недавно страхе и унижении, все то, что он целых шесть недель держал внутри, даже наедине с самим собой не позволяя себе ничего кроме тихих слез и вспышек гнева, все-таки выплеснулось наружу по-настоящему жуткой, выворачивающей наизнанку истерикой.

Сначала к горлу подкатила тошнота, и Сэм, весь в мыле вывалившись из ванны, едва успел нагнуться над унитазом. Но он ничего не ел со вчерашнего дня, так что внутренности по большей части скручивало в сухих болезненных судорогах, превращающих тело в кисель и вызывающих едкие как желчь слезы, которые и не подумали останавливаться, когда спазмы в желудке немного пошли на убыль. Наоборот, непроизвольные всхлипы вдруг сорвались в рваные рыдания, и Сэм, не выдержав больше этого распиравшего грудь напряжения, соскользнул на пол и, скорчившись у края душевой кабинки, наконец, отпустил все то, что заживо пожирало его изнутри последние полтора месяца.

У него никогда не было настоящих нервных срывов. Даже после гибели Джесс, когда Дин буквально силой вытащил брата из горящего дома, младший Винчестер почти сразу затих, перестав выкрикивать бессмысленное уже “нет-нет-нет”, и до приезда пожарных просто сидел на капоте Импалы, глотая безмолвные слезы. Но это было другое, совсем другое. Если тогда Сэму казалось, что у него вырвали сердце, то сейчас он чувствовал себя так, словно с него содрали кожу, сломали, исковеркали, осквернили… превратили во что-то грязное и отвратительное. Полтора месяца он пытался не замечать этого, притворялся перед Дином, и даже перед самим собой, что не может спать, есть, думать, дышать всего лишь из-за не отпускающих ни на минуту воспоминаний и злости на весь мир за то, что с ним случилось такое… этот кошмар, который уже никак не исправить и никогда не забыть. Но это мерзкое, мучительное ощущение – что он жалкий, использованный, замаранный, обесчещенный – все равно сидело у Сэма глубоко внутри, временами накатывая, но ни разу не вырываясь из-под контроля, потому что, балансируя порой на самом краю, он слишком хорошо понимал, что будет, если дать волю своим демонам. Сэм и так чувствовал себя слабым искалеченным ничтожеством, а сорвавшись еще и в позорную истерику, вообще потерял бы остатки самоуважения и те последние, замешанные на чистом упрямстве, силы, что позволяли ему хоть как-то бороться с последствиями сломившего его ужаса.

Во всяком случае, так Сэму казалось все это время, хотя сейчас, когда слезы, наконец, иссякли, и он, все еще рвано всхлипывая, забрался обратно под душ и снова начал тереться мочалкой так, словно хотел содрать с себя кожу, его уверенность несколько поколебалась. Сэм по-прежнему чувствовал липнущую к телу грязь, да и воспоминания о пережитом насилии никуда не делись – просто отступили, спрятались где-то в глубине до поры до времени. Но то, что случилось или, вернее, не-случилось сегодня – это дикое, электрошоком бьющее по нервам облегчение, которое Сэм испытал, когда Тагава оставили его в покое – оно как будто смазало живущий в нем страх, отвращение и стыд, надломило что-то внутри, и, выплакав всего себя на холодный кафель ванной, он ощутил вдруг странную легкость и онемение. В голове тоже было совершенно пусто, и Сэм даже не находил в себе сил удивляться, почему его все еще слегка трясет, если кожа от горячей воды уже стала сморщенной и красной, как у вареного рака.

Слово “шок” слабо трепыхалось где-то на задворках сознания, но единственной более-менее связной мыслью младшего Винчестера на данный момент было: почему это Дин до сих пор не ломится к нему в ванную? В прошлый раз, в доме у Бобби, брат едва не вышиб дверь через каких-то полчаса, а сейчас Сэм сидел в душе значительно дольше. Беспокойство противно зашевелилось в груди, царапнув сердце недавними воспоминаниями: выгнувшееся от боли тело Дина, растягиваемое, разрываемое дыбой, его крик, бледное, залитое потом, лицо с лихорадочными пятнами на щеках, когда он пытается сосредоточиться на управлении машиной, алое пятно на рубашке, там, где на боку разошлись швы…

Собственные ощущения напоминали сейчас Сэму состояние человека под анестезией, но тревога за Дина пробивалась даже сквозь этот странный паралич мыслей и чувств, вызванный достигшим апогея нервным истощением. Если бы брат не остался на попечении Сары, младший Винчестер, наверно, все-таки заставил бы себя вылезти из душа и встретиться с реальностью лицом к лицу, хотя сейчас, свернувшемуся едва ли не в позе зародыша Сэму казалось, что он даже пошевелиться не состоянии, не то что встать, одеться и выйти из ванны. Особенно, встать. Такой слабости он не испытывал даже когда к нему присосалась недоброй памяти штрига.

Сэм как раз вяло раздумывал, выдержит ли душевая занавеска его вес, если он попробует по ней подтянуться, и что грохнется на дно кабинки первым – обломившаяся перекладина или он сам, не удержавшись за мокрую клеенку дрожащими руками, когда его затянувшееся уединение было весьма бесцеремонно нарушено. Дверь в ванную буквально содрогнулась под иступленными ударами объявившегося, наконец, и, похоже, насмерть перепуганного Дина.

– Сэм, ты там что, жабры отрастил и в Аквамена превратился? – ванная, в отличие от комнат, закрывалась отнюдь не тоненькой сёдзи, но брат орал так, что его полные паники вопли услышал бы, наверно, даже мертвый. – Сэмми!

Судя по отчаянию, с которым Дин колотился и налегал на дверь, ответа он уже не ждал, а Сэм, совершенно заторможенный и вдобавок охрипший после недавних рыданий, сумел выдавить дежурное “Я в порядке” лишь после того, как брат ворвался с ванную с таким безумным видом, словно ожидал найти Сэма, по меньшей мере, с перерезанными венами в полной крови джакузи. Видимо, его молчание и дверь, которую младший Винчестер забыл запереть, стремясь как можно скорее залезть под душ, добавили Дину пару-тройку седых волос.

Но, разумеется, стоило брату понять, что о суициде и прочих глупостях речи не идет, как испуг на его лице мгновенно сменился плохо сдерживаемым бешенством:

– Какого черта ты не отвечаешь, когда я тебя зову? – рявкнул он, машинально пытаясь разогнать ладонью окутавшие ванную клубы пара. – И что за сауну ты здесь устроил?.. Сэм?! – шагнув к душевой кабинке, Дин разглядел, наконец, в каком состоянии находится брат, и гнев в его глазах опять уступил место напряжению и тревоге. – Сэмми, ты чего?!.. Господи, ты что, решил тут свариться? – ломкий, мучительный, словно на грани слез взгляд метнулся по телу младшего Винчестера, наверняка отмечая не только красную ошпаренную кожу, но и следы от мочалки, местами действительно стершей кожу до крови. – Совсем ополоумел?! Как маленький, честное слово, ни на минуту нельзя одного оставить!

Это было абсолютно не в стиле Дина – нести с перепуга откровенный бред, и хотя выглядел он при этом довольно забавно, Сэм чувствовал себя слишком измученным и опустошенным, чтобы ощутить при виде лепечущего брата хоть какие-то эмоции. Все так же отрешенно он наблюдал, как Дин, шипя от боли, закручивает успевший раскалиться кран и сдергивает с вешалки махровое полотенце. Но когда брат попытался в это самое полотенце его завернуть, одновременно вытаскивая из кабинки, многоопытным, хотя и несколько неуклюжим из-за изменившейся весовой категории движением, вязкое, равнодушное оцепенение слетело с Сэма, как будто его и не было.

– Я сам! – запротестовал он, сбрасывая с себя руки Дина и прикрываясь полотенцем, словно щитом, вместо того, чтобы использовать его по назначению или хотя бы обернуть вокруг бедер. – Серьезно, Дин, я в состоянии вытереться и без посторонней помощи. Я не инвалид и не ребенок, и вообще…

Что “вообще” Сэм так и не договорил, потому что без поддержки брата оставаться в вертикальном положении оказалось дьявольски трудно. Голова слабо кружилась, мышцы напоминали желе, и, чтобы удержаться на ногах, ему пришлось ухватиться за край раковины – едва не уронив при этом пресловутое полотенце.

– Неужели? А ведешь себя, как безмозглый трехлетний сопляк! – Дин сунулся было помочь, но в последний момент отдернул руку, словно обжегшись, и, коротко, с непонятным надломом глянул на Сэма из-под нахмуренных бровей. – Или, наоборот, старый маразматик, решивший испытать рецепт омоложения от Конька-Горбунка[1]. Что на тебя нашло, черт побери?!

Окинув драпирующегося в полотенце брата еще одним мрачным взглядом, Дин медленно отвернулся, давая ему возможность вытереться без посторонних глаз. Впрочем, зеркальных поверхностей в ванной имелось более чем достаточно, чтобы у Сэма не было шансов грохнуться на пол или что-нибудь в этом роде. Мелькнула мысль возмутиться на сей счет, а еще лучше, воспользовавшись поводом, выгнать Дина из ванной, получив хотя бы маленькую отсрочку от неизбежного мучительного разговора и того момента, когда все-таки придется посмотреть брату в глаза, выдавливая из себя жалкие и бессмысленные оправдания. Но Сэм, в отличие от Дина, не имел привычки переоценивать свои силы, и путь из ванной до кровати казался ему сейчас таким же непреодолимым, как для духов и демонов полоса из соли. К тому же, брат наверняка упрется рогом и будет, между прочим, в своем праве. Охватившая Винчестера-младшего апатия начинала потихоньку отступать, и, помимо вспыхнувшего вновь невыносимого стыда, он ощущал еще и вину перед Дином из-за того, что напугал его своими изрядно затянувшимися водными процедурами.

– Я просто никак не мог согреться, – оправдываясь, пробормотал Сэм и, все-таки выпустив край раковины, принялся поспешно промокать воду с распаренной, ставшей болезненно-чувствительной кожи. – Никак не мог унять дрожь.

– Потому что у тебя шок, придурок, – скорее ворчливо, чем сердито откликнулся Дин и, сняв с крючка белый льняной халат, закутал в него уже не пытавшегося возражать брата. Затем сунул ему в руки еще одно полотенце, для волос. – И если я правильно помню лекции пастора Джима, купание в кипятке, определенно, не та первая помощь, которая тебе требуется.

Дин, судя по всему, искренне не понимал, что происходит, но легче Сэму от этого почему-то не становилось. Было очевидно, что брат начнет допытываться, какая муха укусила его на этот раз, и младший Винчестер почти не сомневался, что отговорка насчет испытанного им сегодня потрясения Дина не только не обманет, но и еще больше насторожит. В конце концов, кто, как не Сэм, очнувшись на больничной койке и во всех красках вспомнив пережитое насилие, цеплялся за руку брата, словно за последний островок в мире безумия? А уж теперь, когда Дин перестал, наконец, с таким ужасом избегать того, что он называл “сопливыми моментами”, вообще, казалось бы, сам Бог велел уткнуться ему в плечо, позволить обнять себя и разделить свою боль с единственным родным человеком.

Винчестер-младший почти не сомневался, что брат, готовый на британский флаг порваться, лишь бы помочь ему забыть произошедшее в Квайетвилле, не станет винить его за подобную слабость. Это казалось невероятным, но все случившееся, похоже, волновало Дина лишь в той степени, в которой оно мучило самого Сэма. Да, было чувство вины – его брат вообще имел дурную привычку есть себя поедом за любые неприятности, выпадавшие их семье. Еще был страх – неотступное, холодящее душу беспокойство сродни тому, что еще долго преследовало младшего Винчестера после той истории с ударом тока, когда врачи давали Дину от силы месяц жизни. Только на этот раз за чертой едва не оказался он сам, и ничего удивительного, что брат порой смотрел на него так, словно боялся, что Сэм вот-вот рассыплется на куски. Бога ради, а кто бы не боялся на его месте? Смерть отца, а теперь еще и это… Переживания за брата пригибали Дина к земле, словно какое-нибудь Кольцо Всевластья, терзая его не меньше, чем Сэма собственные воспоминания, но здесь-то как раз ничего нового не было. Винчестера-младшего не переставляло изумлять другое – если забыть о гипертрофированной заботе и отмене “личного пространства”, отношение брата к нему как будто ничуть не изменилось!

Разумеется, поменяйся они с Дином местами, для него это тоже не играло бы никакой роли, но все сложилось как сложилось, и, чувствуя себя грязной, уродливой пародией на настоящего Сэма, он просто не мог поверить, что для брата это действительно не имеет никакого значения. Дин знал, что с ним произошло, он нашел его в доме у озера, и после своих еженощных кошмаров, не говоря уже о видении в клубе, Винчестеру-младшему не нужно было особо напрягать воображение, чтобы представить, как все это выглядело со стороны. Он ведь помнил, как там, в больнице, Дин долго собирался с духом, чтобы посмотреть ему в глаза, как отводил потом полный мучительной неловкости взгляд, когда Сэм, только начавший вставать с кровати, еле передвигал ноги, чувствуя, как отдается внутри каждый шаг, или медленно, с трудом, садился, часто не в силах сдержать отрывистый вздох, а то и стон.

Но в то же время, как бы младший Винчестер тогда ни старался, он не мог разглядеть на лице брата той унизительной, почти брезгливой жалости, с которой на него то и дело косился персонал квайетвилльской больницы. Даже зная, что Сэма, как последнюю шлюху, отымели мерзкие, сверхъестественные твари, Дин все равно видел перед собой своего брата – возможно, израненного физически и духовно, но прежнего, такого, каким он был до встречи с близнецами, и, похоже, что бы там с Сэмом ни случилось, никакая сила на свете не способна была этого изменить. Вот только младший Винчестер себя таковым абсолютно не чувствовал и вместо облегчения испытывал еще и совершенно нелепую вину перед братом, не в силах отделаться от ощущения, что обманывает его, позволяя видеть подлинник на месте жалкой подделки.

Господи, да если даже забыть о том, что случилось в прошлый раз, и принять поддержку Дина, как должное, есть ведь еще сегодняшнее… “приключение”. Как Дин сможет уважать его и воспринимать в качестве равноправного партнера, как доверит прикрывать себе спину после того позорища, что Сэм устроил в подвале у этих якудза? Это ведь были всего лишь люди, и, главное, они даже сделать ничего особо не успели, а он едва не закатил там истерику, словно насилуемая девственница. Каким же ничтожеством он, должно быть, выглядел! Для Дина это, возможно, и не имело значения, или же он просто делал вид, что не имеет, но сам Сэм дышать не мог от липкого, проникающего в каждую пору стыда. И уж тем более он никак не мог набраться храбрости, чтобы посмотреть брату в глаза – что презрение, что понимание Дина ранило бы его сейчас одинаково.

Позволив брату отбуксировать себя в комнату, Сэм сел на край постели, одновременно надеясь и боясь, что Дину надоест с ним возиться, и он просто уляжется спать на свою половину кровати. Дин не умел и не любил все эти разговоры по душам, и как бы он ни стремился помочь Сэму, его рвения докопаться до причин внезапной отчужденности брата просто не могло хватить надолго. К тому же, боль и усталость наверняка уже брали свое – Дин выглядел чуть более живым, чем в машине, но вид у него все равно был крайне измученный. До чужих ли тут проблем, тем более что Сэм еще во время поездки сюда дал брату понять, что обсуждать случившееся он не намерен.

Ему, определенно, следовало бы знать Дина лучше!

– Сэмми, посмотри на меня, – присев перед ним на корточки, Дин положил руку брату на колено, и его тон при этом был таким непривычно мягким, таким не-диновским, что Сэм невольно вскинул на него глаза, хотя еще секунду назад ему казалось, что никакая сила на свете не заставит его это сделать. – Что происходит? – выдать привычную винчестеровскую отмазку показалось младшему охотнику сейчас едва ли не оскорблением, но его молчание, казалось, встревожило Дина еще сильнее. – Я что-то сделал не так? Или, может… – он вдруг нахмурился, напрягая желваки, и Сэм едва не отшатнулся, когда в зеленых глазах плеснула острая, как лезвие ножа, вина. – Прости, я опять опоздал! У меня ведь был шанс высвободиться. Эта долбанная гайка! Еще чуть-чуть, и я бы ее раскрутил. Мне каких-то пары минут не хватило!

– Что? – Сэм тупо моргнул, пытаясь осознать, каким образом Дин снова умудрился обвинить в произошедшем себя. Иногда понять логику его братца можно было разве что, забравшись к нему в голову, но телепатия среди экстрасенсорных способностей младшего Винчестера, к сожалению, не числилась. – Дин, ты здесь совершенно не причем! Дело не в тебе. И вообще, что за бред ты несешь? Перепутал себя с героем боевика? Какая, к черту, гайка?! Ты бы еще палец из сустава выбил!

– Может, и выбил бы, – буркнул Дин, и, хотя выражение из серии “вы меня не убедили” с лица старшего брата так и не исчезло, судя по его надтреснутому, но решительному голосу, спускать разговор на тормозах, как это часто случалось, он был не намерен. – Тогда что, Сэм? Почему ты ведешь себя так, словно… – Дин резко, почти зло потер губы и, натужно, будто при нехватке кислорода, вдохнув, зарылся пальцами в топорщившийся после душа ежик волос. – Шарахаешься от меня, как от прокаженного! Ты ведь даже… в больнице так не делал. Не боялся меня.

– Я и не боюсь, – слабо возмутился Сэм, удивленный и в то же время тронутый нотками обиды, столь явственно прозвучавшими в голосе брата.

Для Дина подобное проявление эмоций было почти равнозначно признанию в любви. Его рука, все еще лежавшая на бедре Сэма, приятно согревала сквозь тонкую ткань и иногда машинально, словно успокаивающе, потирала, как Дин бывало делал в детстве, и от этого желание хоть на минуту забыть о скручивающем внутренности чувстве стыда и выплеснуть на брата все свои страхи и сомнения становилось практически непреодолимым. Как бы Сэм ни терзался сейчас из-за того, что Дин стал свидетелем его позорного поведения, в глубине души он знал, что брат никогда не станет его за это осуждать. Более того, ему просто необходимо было услышать, что Дин его ни в чем не упрекает! Но для этого надо было сначала заговорить о случившемся, а Сэм не мог даже глаза поднять на брата, не то что выдавить из себя какие-то объяснения или оправдания.

– Я не боюсь, – повторил он еле слышно, имея в виду уже не боязнь прикосновений, на которую Дин, видимо, списал очередной заскок своего младшенького. Признаться брату, что его мучает, казалось нечеловечески трудным, и сейчас Сэм как никогда понимал Дина, который, решившись на откровенный разговор, обычно выглядел, как будто его ожидало, по меньшей мере, сожжение на костре. – Не боюсь. Просто… Я так себя вел там, вспомнить стыдно. Словно психованная истеричка! – он бросил на напряженно слушавшего его брата короткий, почти боязливый взгляд и горько, с надрывом усмехнулся, про себя отметив, что со стороны это, наверно, больше напоминало полузадушенный всхлип. – Может, у тебя, и правда, был шанс освободиться. Ну, если бы я отвлек этих типов, не знаю, наплел им еще каких-нибудь глупостей или просто как следует взбесил. Но я все провалил! Подставился, как последний трус, показав им свою слабость, и тебя подставил. Если бы не появился тот старик, сам знаешь, чем бы все это закончилось, – вот теперь Сэм действительно всхлипнул, чувствуя, как на глаза остро и неудержимо наворачиваются слезы, выплаканные, как ему казалось, еще на полу в ванной. Говоря “закончилось”, он имел в виду не только неудавшееся изнасилование, и Дин, судя по его потемневшему взгляду и судорожно заходившим желвакам, это прекрасно понял. – И я не знаю, что мне теперь делать. Просто не знаю. Как дальше жить, как охотиться? Ты был прав, когда говорил, что я еще не готов к работе. Вот только что, если я никогда не буду к ней готов? Да, сегодня мы выкрутились, но ты ведь знаешь, в следующий раз нам может и не повезти. А я… подвел однажды, значит, могу подвести снова! Опять расклеиться в самый неподходящий момент, – щедро приправленные слезами, слова сыпались из младшего Винчестера, как горошины из перезрелого стручка, но, взломав внутри себя эту плотину, он уже просто не мог остановиться. Дин смотрел на него совершенно дикими, испуганными и полными боли глазами, как смотрят, наверно, на близких людей, у которых внезапно и основательно поехала крыша, но Сэм и сам знал, что несет откровенную чушь. То, что он говорил, не было ложью, но и правдой оно тоже не было. По крайней мере, не полностью. Он не мог сформулировать и половины того, что чувствует, и, в результате, самое страшное, темное и мучительное по-прежнему оставалось внутри, кровоточа, сочась наружу слезами, которые Сэм уже и не пытался сдерживать. – А если ты не сможешь на меня положиться, то какой от всего этого толк? – после короткой паузы сбивчиво пробормотал он, сгребая пальцами покрывало. – Я буду просто обузой. Черт, я не хочу тебе мешать. Не хочу, чтобы ты меня жалел! Не хочу, не хочу… – его речь становилась все более бессвязной, и Сэм понимал, что еще чуть-чуть, и он снова сорвется в жалкие рыдания, но ему, по большому счету, уже было на это наплевать. – Нет, я знаю, ты не станешь теперь смотреть на меня по-другому. Ты даже после инкуба не смотрел, а в этот раз вообще ничего такого не было, ведь правда? Ничего не случилось. Ничего… Дин, я не знаю, что бы я… Господи, ну почему опять?! И я снова не мог ничего сделать. Снова позволил им… Почему это должно было случиться? Дин, за что?!!!

Не выдержав, Сэм закрыл лицо ладонями и медленно, словно в трансе, наклонился вперед, пока не уперся локтями в живот, а лбом в колени. Тело, сотрясаемое сдавленными, почти беззвучными рыданиями, норовило сползти с кровати и инстинктивно сжаться в комок, но, даже чувствуя, что разваливается на куски, опуститься до такого на глазах у брата младший Винчестер просто не мог. Ладонь Дина соскользнула с его бедра, но прежде чем Сэм успел ощутить потерю, постель рядом с ним прогнулась под дополнительным весом, и руки брата резко, почти отчаянно обхватили его за плечи, сгребая в объятие, подобного которому на памяти Винчестера-младшего еще не было. Настолько крепко, эмоционально и, главное, без всяких сомнений Дин не обнимал его ни в детстве, ни после кошмаров, не дававших им обоим спать с самого Квайетвилля. Сэм даже напрягся от неожиданности – ладно еще ночами, когда он мало что соображал на грани сна и реальности. Но вот так, можно сказать, среди белого дня столь бурное проявление чувств со стороны старшего брата в другой ситуации могло бы основательно выбить его из колеи, а то и вовсе вызвать подозрения насчет колдовства или одержимости. В каком-то смысле ломать этот барьер было трудно не только Дину – после стольких лет отстраненности его объятия все еще казались Сэму чем-то действительно сверхъестественным. Но сейчас, когда тьма, пожиравшая младшего Винчестера изнутри в течение шести недель, в мучительных конвульсиях вырывалась наружу, подобно демону во время экзорцизма, непривычное поведение брата было последним, что его волновало. Он просто позволил Дину себя обнять и обмяк в его руках, словно марионетка с обрезанными ниточками, обхватив ладонями покрытый веснушками бицепс, к которому прижимался мокрой от слез щекой.

Пальцы брата нерешительно, почти невесомо, коснулись его волос:

– А теперь послушай меня, Сэмми. Все это полный бред! От начала и до конца. В той ситуации, – голос Дина предательски дрогнул, а руки на плечах Сэма, ослабив на какое-то мгновение хватку, вдруг сжались еще сильнее, едва не до боли, – ты ничего не мог поделать, и никто бы не смог. Эти ублюдки знали, куда бить. Они привыкли ломать людей, а после того, что с тобой случилось, любой бы сорвался. Не буду говорить, что понимаю, через что тебе пришлось пройти, но, по-моему, в той ситуации ты отлично держался, братишка, – грудь Дина у Сэма под головой мягко вибрировала, и каждое слово как будто расходилось по телу теплой волной. Ему так хотелось верить в то, что говорит брат, так хотелось. Если бы он только мог. – Ты сам сказал – мы не какие-нибудь супергерои, – продолжал Дин, легонько, скорее всего, машинально перебирая пальцами волосы Сэма. – И ради всего святого, выброси ты из головы эти глупости насчет “провалил” и “подставил”! Честное слово, так бы и врезал, чтобы раз и навсегда выбить из тебя подобное дерьмо. Обуза, ну надо же! – мягкие, но внушительные интонации в голосе Дина на миг сменились ворчливыми нотками, а ладонь, только что успокивающе гладившая Сэма по голове, вдруг отвесила ахнувшему от неожиданности парню братский подзатыльник. – Сэм, я не считал тебя обузой ни в детстве, ни даже когда ты превратился во вредного зануду-подростка, крысившегося на все и вся. А уж сколько раз ты спасал мою задницу, вообще не перечесть! И еще спасешь. Ты же знаешь, когда я охочусь один, вечно влипаю в неприятности, – в последних словах брата отчетливо прозвучала знакомая горькая усмешка, кривившая уголки его губ, когда улыбаться Дину на самом деле совсем не хотелось, а следующая фраза была и вовсе пропитана так хорошо знакомой Сэму ненавистью к себе. – Насчет того, кто кого подвел: это ведь я втравил нас в эту историю с якудза, я облажался. Это из-за моей гребаной ошибки тебя опять…

Дин не договорил, уткнувшись лицом Сэму в волосы, и, судя по тому, как судорожно, злыми рывками вздымалась его грудь, и сокращались мышцы на обнимавших брата руках, внутри у него рычали и бились демоны едва ли не пострашнее, чем те, что преследовали младшего Винчестера. Это было неправильно и по-настоящему больно – слышать в голосе Дина настолько мучительное, разъедающее, как кислота, чувство вины. Уж кому-кому, а брату не за что было себя упрекать, и Сэм беспокойно шевельнулся в его объятиях, загоняя внутрь очередной жалобный всхлип:

– Дин, ты не виноват.

– Ладно, но и ты не должен корить себя в том, что не изображал там индейца у столба пыток[2]. Тебе нечего стыдиться, Сэм! У всех есть свои слабости. Я тебя уверяю, если бы Тагава решили все-таки поэкспериментировать с крысами, ты выглядел бы на моем фоне спокойным, как удав.

– Вот именно, слабости! – упрямо пробормотал младший Винчестер, еще крепче смыкая пальцы на предплечье брата. Слова Дина как будто вымывали яд из вскрытых недавним срывом ран, но каким-то непостижимым образом от этого становилось и легче, и в то же время гораздо больнее. – Я вел себя, как жалкая размазня, позволил им увидеть свой страх, и они догадались… Господи, Дин, они догадались, – слез уже не осталось, сил на что-то большее, чем тихий прерывистый шепот тоже, и Сэм, незаметно для себя переставший дрожать, позволил себе окончательно расслабиться в кольце родных рук. Сейчас ему, и в самом деле, было все равно, что нашло на них с Дином, и как это выглядит со стороны. – Я теперь что, магнит не только для нечисти, но и для всяких извращенцев?! А если еще кто-нибудь… и я опять ничего не смогу сделать. Ведь не смог же, ни сегодня, ни тогда. Не смог!

– Тшш, – дыхание Дина шевелило волосы у Сэма на виске, а рука мягко, успокаивающе растирала ему спину. – Никто бы не смог, Сэмми.

– Я сопротивлялся!

– Я знаю.

Голос Дина звучал так серьезно и уверенно, словно это само собой разумелось, но для Сэма, ненавидевшего и презиравшего себя за то, что он позволил с собой сделать, ни то, ни другое не казалось таким уж очевидным. Случившееся было целиком и полностью его ошибкой: он допустил, чтобы его похитили, поддался чарам суккуба, не смог остановить второго близнеца, когда тот набросился на него, собираясь трахнуть. С Дином такого никогда бы не произошло – он раньше умер бы, и Сэму с трудом верилось, что брат, и в самом деле, считает, что он сделал в той ситуации все, что мог. Он должен был быть сильнее!

– Я пытался их остановить, правда, пытался.

– Я знаю, Сэмми, – с нажимом повторил Дин и слегка надавил ладонью брату на затылок, когда тот издал тихий недоверчивый звук, не решаясь озвучить свои сомнения вслух. – И если ты сейчас спросишь “откуда”, я действительно надеру тебе задницу. Кончай валять дурака, мелкий! Я знаю, что ты сопротивлялся, потому что я знаю тебя. И еще, я ни секунды не сомневаюсь, что ты сделал все, что мог. Просто иногда, хоть на части порвись, все равно окажется недостаточно. Человек против нечисти, будь он хоть самым крутым охотником – не самый честный расклад, если у него нет при себе оружия.

– Я использовал телекинез, – ляпнул Сэм и тут же с трудом удержался, чтобы не зажать себе рот ладонью.

Черт, он что, правда, это сказал? Почувствовав, как напряглось и закаменело только что расслабленное, такое по-родному уютное тело Дина, Сэм пожалел, что не откусил себе язык. Доверие, понимание и близость последних минут были именно тем, о чем он всегда мечтал, и сил, да и желания скрывать от Дина что-либо у младшего Винчестера просто не осталось. Но очередное спонтанное проявление его способностей было последним, о чем он хотел рассказывать сейчас брату. Все эти экстрасенсорные фокусы пугали Дина не меньше, если не больше, чем самого Сэма, а страх всегда вызывал у старшего из братьев защитную реакцию, превращая его либо в шута, либо во второго Джона Винчестера, чьим самым бурным проявлением родительских чувств за последние десять лет было то короткое объятие в чикагском мотеле. И если Дин сейчас отстранится, снова уйдет в свою скорлупу… Сэму казалось, что он этого просто не выдержит. Слишком уязвимым и эмоционально выпотрошенным он себя чувствовал после недавней истерики и тихого плача у брата на груди. Начни Дин как обычно возводить между ними стену, и это стало бы для Сэма последней каплей, но брат, напротив, лишь крепче обнял его и – младший Винчестер готов был поклясться – прижался губами его волосам.

– Вот видишь, если уж твои джедайские штучки оказались бессильны…

На мгновение в голосе Дина прорезались привычные шутливые нотки, но даже несмотря на это Сэма снова пронзило ощущение нереальности происходящего. Может, пока он рыдал в ванной, его брата кто-то подменил? Хотя, было ведь и другое – вчерашний разговор, когда Дин обнял его прямо посреди улицы, ночь, проведенная в одной постели, и предшествующие ей бесконечные пробуждения от кошмаров в руках брата. А теперь вот это невероятное объятие и слова утешения, которых, как Сэм думал, Дин даже не знает. По крайней мере, не те, что он хотел бы от него услышать.

– Пойми одно, это не было твоей ошибкой, – Дин неожиданно отстранился, но лишь для того, чтобы взять уже совершенно растерянного Сэма за плечи и заглянуть ему в глаза. – Ты не виноват, Сэмми. Ни в чем. Не взваливай на себя еще и это! – судя по тому, как Дин хмурился, поджимал губы и закусывал уголок рта, ситуация дико его смущала, но это явно было одним из тех случаев, когда ради брата он готов был пойти наперекор собственной сущности. – И, самое главное, не вздумай больше накручивать себя из-за того, что ты с чем-то там не справляешься и как-то не так себя ведешь. Не знаю, может, это у тебя из-за папы теперь пунктик, что ты должен стать крутым, несгибаемым охотником, который идет вперед, не обращая внимания на сыплющиеся на него удары, но я тебе вот что скажу: все это полная чушь! Не надо пытаться соответствовать глупым стандартам, которые ты сам себе напридумывал. Я тебе уже говорил, отец всегда гордился тобой, да и я тоже, – выдержка все-таки изменила Дину, и он отвел глаза, уткнувшись взглядом Сэму куда-то в область ключиц. – Лучшего напарника и пожелать нельзя, хоть мне и приходится вечно отдирать от твоего горла всяких сверхъестественных тварей, – шутка вышла, прямо сказать, хроменькая, но Дин все равно ухмыльнулся, чуть посильнее сжав пальцы на плечах брата. – Да, пока ты немного не в форме, но это пройдет. Ты справишься. И со своими фобиями, и с воспоминаниями, и со всем остальным. Главное, не лезь вон из кожи, боясь разочаровать меня, – Сэм вздрогнул, когда Дин со свойственным ему иногда совершенно убойным сочетанием проницательности и прямолинейности облек в слова его самый главный страх, в то время как сам Сэм природу этого чувства даже мысленно не решался сформулировать. – Этого никогда не случится, понял? Так что не надо себя дополнительно мучить. Пусть оно идет как идет. Все будет хорошо, Сэмми! Просто дай себе время.

Сэм слабо кивнул и даже выдавил из себя нечто отдаленно похожее на улыбку. Наверно, он должен был ощущать себя грешником, получившим отпущение грехов или что-нибудь в этом роде, но, на самом деле, единственным, что он сейчас чувствовал, было полное опустошение и дикая, наполнившая каждую клеточку тела, усталость. Хотелось просто уронить голову Дину на плечо и позволить себе, наконец, отключиться, хоть на время укрывшись от той тьмы, что наполняла его мысли, сны и воспоминания. Сэм знал, что в объятиях брата кошмары ему сниться не будут, ведь прошлая ночь что-то да значила.

– По-моему, тебе пора баиньки, – Дин, как обычно, знал, что Сэму нужно, гораздо лучше, чем он сам. – Давай, Йети, укладывайся.

Поднявшись с кровати, Дин попытался уложить на нее пребывавшего в ступоре младшего брата, но недавние “физические упражнения” даром для него явно не прошли. Сделав неудачное движение, он не сдержал болезненного стона, и Сэм, каким бы измученным и оцепенелым он себя ни чувствовал, разумеется, не мог этого не услышать. Стыд и вина тут же нахлынули на него горячей волной, выбив из головы упаднические мысли гораздо качественнее, чем все увещевания Дина вместе взятые.

– Дин, ты в порядке? – чувствуя себя последней скотиной, Сэм толкнул брата обратно на кровать, а сам, наоборот, вскочив с нее, рванулся к тумбочке за аптечкой. – Тебя надо как следует растереть бальзамом, а то ты со своими растяжениями потом на неделю в инвалида превратишься.

При этом Винчестер-младший совершенно забыл, как еще недавно цеплялся за шторки и сантехнику, а потом и вовсе висел на брате по дороге в комнату. Очередной срыв, пусть и не такой бурный, как первый, тоже не пошел ему на пользу, так что ничего удивительного, что стоило Сэму подняться на ноги, как его основательно повело, и если бы не Дин, даже сидя на кровати, умудрившийся подхватить непутевого младшего брата под локоть, тот самым жалким образом грохнулся бы на пол.

– Эй, стоп, стоп. Легче, Хаус, – теперь настала очередь Дина сажать Сэма обратно на постель и тянуться за аптечкой. – Давай без резких движений. А то еще свалишься и разобьешь башку или какой-нибудь ценный предмет обстановки. Держу пари, та ваза с драконом стоит целое состояние, Сандра тебя наверняка порвет за нее… А если ты уронишь вон тот столик, я и сам растерзаю тебя на сотню маленьких Сэмми!

Последняя фраза прозвучала откровенно восторженно, и Сэм, проследив за взглядом брата в некотором недоумении из-за столь неожиданной смены интонации, привычно закатил глаза. Дин выглядел довольным, как насосавшийся упырь, а в такое расположение духа его могли привести только две вещи: горячие цыпочки и вкусная еда. Ну, и еще Импала, но его братец, не иначе как считавший свою машину одушевленной, похоже, на полном серьезе включал ее в первую категорию. Вот и сейчас его внезапное оживление объяснялось одним простым фактом – в паре метров от кровати обнаружился ранее незамеченный братьями столик на колесах с накрытым на двоих ланчем, и расставленные на нем всевозможные вкусности вызвали слабый проблеск интереса даже у Сэма.

– Да, это вам не мотель, – хмыкнул Дин, подтягивая столик с едой поближе к кровати. – Обслуживание, как в “пяти звездочках”. Должно быть, пока ты отращивал себе жабры, здесь побывала горничная.

– Можно подумать, ты часто бывал в отелях экстра класса, – машинально откликнулся Сэм, пытаясь переварить очередную метаморфозу старшего.

– Телевиденье – величайшее изобретение человечества, Сэмми. Слышал о таком?

Дин ухмыльнулся своей патентованной самоуверенной улыбочкой, и Сэму оставалось лишь морщить лоб, удивляясь, как за какие-то несколько секунд тот превратился из самого заботливого и любящего брата на свете в того несносного “заноза в заднице” типа, с которым Винчестеру-младшему приходилось иметь дело подавляющее количество времени. Если бы не едва ощутимая наигранность в энтузиазме, проявленном Дином при изучении расставленных на столике блюд, Сэм, пожалуй, решил бы, что недавний момент близости с братом, совершенно непохожий на то, что было между ними раньше, ему просто привиделся. В конце концов, после полноценного нервного срыва и не такое может быть. Удача еще, что не пришлось глотать успокоительное или виски из запасов Дина. Сэм был не из тех, кто глушит боль алкоголем, но что-то ведь люди в этом способе находят. Тот же отец, например.

А Дин тем временем, привычно игнорируя тот факт, что брат видит все его притворство насквозь, с удвоенным восторгом продолжал инспектировать содержимое столика. Приподняв крышку с ближайшей чашки, он с блаженной улыбкой втянул носом поплывший по комнате аромат какао и этак ненавязчиво пододвинул поднос с едой поближе к Сэму:

– Смотри-ка, горячий шоколад! Не кофе, конечно, но тоже неплохо. Налетай, Сэмми. Вон та тарелочка с силосом ну просто смотрит на тебя.

Сэм нехотя покачал головой, не уверенный, что после недавних обниманий с унитазом еда, оказавшись в его желудке, не запросится тут же обратно.

– Пожалуй, я воздержусь, – пробормотал он, прикидывая, не вывернет ли его наизнанку от одной чашки горячего шоколада. Запахи и впрямь казались ему дразнящими, и вполне возможно, что сосущие спазмы внутри были всего лишь последствием почти суточного голодания.

– Сэм, тебе надо поесть! – Дин нахмурился, сжимая вилку в кулаке на манер нептуновского трезубца. – У нас со вчерашнего дня даже маковой росинки во рту не было, а ты, между прочим, все еще худой, как скелет... Да, кстати, и не забудь выпить свое зелье.

Невольно скривившись, Сэм взял со стола вторую кружку и пригубил какао. Что уж точно не удержалось бы сейчас у него внутри, так это та крысиная отрава, которую Бобби гордо именовал тонизирующим напитком. Между тем горячий шоколад не вызвал в его желудке ничего кроме голодного урчания, и Сэм, решив рискнуть, придвинул к себе тарелку с приглянувшимся Дину овощным салатом. Выражение лица брата, сидевшего к нему вполоборота и как раз отправлявшего в рот онигири[3], он в этот момент не видел, но готов был поклясться, что в уголках зеленых Диновых глаз прячется тщательно скрываемая довольная улыбка.

Ланч прошел в уютной, почти умиротворенной тишине, чего не случалось уже очень давно, потому что в старые-добрые времена Дин даже за едой трещал, как сорока, а после смерти отца, не говоря уже о последней охоте, молчание за столом всегда было неуклюжим, а порой и взрывоопасным. Но сейчас, к удивлению Сэма, ни малейшей напряженности между ними не чувствовалось, разве что легкая тень смущения из-за недавней сцены, хотя даже она не мешала братьям сидеть настолько близко друг к другу, насколько это вообще было возможно, не сталкиваясь постоянно локтями. Рядом с Дином Сэм всегда ощущал себя в безопасности, но сейчас впервые за долгое время ему было еще и спокойно. Воспоминания и страхи никуда не делись, они лишь отступили за тонкую, хрупкую, как стекло, стену, готовую в любой момент разлететься на осколки, и младший Винчестер чувствовал себя так, словно держит на голове стакан с кипятком, который, стоит ему потерять равновесие и пошатнуться, немедленно выплеснется прямо на него. Но пока Дин сидел рядом, иногда задевая коленом его бедро, а локтем предплечье, и лопал очередной кошмар вегетарианца, по привычке облизывая перемазанные соусом пальцы, Сэм твердо знал, что он не упадет – старший брат не позволит.

Покончив с едой, они занялись своими травмами. Вернее, занимался в основном Дин, Сэму всего-то и нужно было, что намазать целебным бальзамом ссадины на щиколотках и левом запястье. У Дина такие тоже имелись – вдобавок к порезу на груди и еще свежему пулевому ранению. А уж про растянутые по всему телу мышцы и говорить не приходилось. Болели они наверно просто невыносимо, потому что мазью на основе волшебных травок, которую братья готовили сами по рецепту пастора Джима, Дин натерся чуть ли не с ног до головы и, самое главное, без единого возражения. Единственное, что осталось по-прежнему, так это его дурацкая привычка заниматься самолечением. Он ведь даже швы себе накладывать предпочитал самостоятельно, доверяя Сэму иголку, только если не мог удержать ее сам или не дотягивался до раны. Вот и сейчас, несмотря на то, что каждое движение совершенно очевидно причиняло ему сильную боль, Дин упорно отказывался от помощи брата, отдав тому баночку с бальзамом, когда ненатертой осталась только одна спина. Ну что ж, хоть что-то в этом мире осталось привычным и неизменным!

Правда, начав наносить мазь, Сэм тут же понял, что на этот раз Дину лучше было бы обойтись своими силами, потому что стоило ему лишь прикоснуться к спине брата, как его с таким трудом обретенное душевное равновесие едва не полетело ко всем чертям. Он сразу вспомнил, когда в последний раз вот так же делал Дину растирание – в мотеле “Квайетвилль”, всего за несколько часов до того, как ему приснился кошмар-видение, который его мозг просто стер, спасаясь от шока. А ведь не забудь Сэм этот свой сон, ничего бы с ним не случилось!

К счастью, сами по себе прикосновения к Дину его успокаивали, так что лечение удалось закончить, ничем не выдав себя брату и даже “не расплескав пресловутый стакан”. На то, чтобы сохранить спокойствие, Сэму понадобилось недюжинное усилие, но Винчестерам было не привыкать загонять эмоции так глубоко внутрь, что порой им казалось, будто они и в самом деле ничего не чувствуют. Младший охотник по опыту знал, что этот путь ведет к саморазрушению, но он слишком устал и измучился, чтобы думать сейчас о таких серьезных вещах. Со своими демонами он будет разбираться завтра, как следует выспавшись под боком у Дина. А если сильно повезет, то после сегодняшнего разговора хотя бы часть его проблем останется в прошлом. Возможно, слова и не в силах исправить то, что случилось, или исцелить нанесенный вред, но иногда для того, чтобы можно было идти вперед, они должны быть произнесены и услышаны…

Предоставив Дину самому обработать и залепить пластырем раны на боку и груди (как будто брат позволил бы ему в этом помочь), Сэм переоделся из юкаты[4] в боксеры и футболку и забрался на кровать со своей стороны. Демонстрируя, что ничего от Дина не ждет и не требует, он свернулся клубком на самом краю постели и наблюдал сквозь полуопущенные веки, как брат заканчивает перевязку и убирает лекарства обратно в аптечку. Больше всего Сэм боялся, что Дин просто уляжется на свою половину кровати – в конце концов, сегодня они и так уже превысили лимит телячьих нежностей на десять лет вперед, но брат, кряхтя и постанывая, переполз на середину постели и, устроившись на здоровом боку, проворчал наигранно обреченным тоном:

– Не майся дурью, Сэмми, – Дин приподнял руку, словно раскрывая объятие. – Нам обоим нужно хорошенько выспаться, так что давай не будем экспериментировать. Иди сюда.

Сэм, только этого и ждавший, тут же перекатился вплотную к брату, стараясь ничем не выдать своего облегчения. Пришлось немного повозиться, чтобы найти удобную позу, но в детстве они действительно очень часто спали в одной кровати, так что память тела в конце концов взяла свое. Чувствуя у себя на груди приятную тяжесть руки Дина, Сэм окончательно послал все предрассудки куда подальше и, уткнувшись носом брату в плечо, накрыл его ладонь своей. К его удивлению, Дин не только не отдернул руку, но переплел их пальцы – совсем как в тот раз, в больнице. Как и тогда это прикосновение несло с собой покой и безопасность, но сейчас-то Сэм не был накачан лекарствами, балансируя на грани наркотического забытья. Оказалось, что для того, чтобы призраки прошлого не смогли даже подобраться к нему, всего-то и нужно было, что укрыться от них в объятиях Дина.

– Наверно, мне надо было подлить тебе в какао святой воды, – прошептал Сэм, чувствуя, как сон окутывает его мягким, теплым покрывалом. – Такое ощущение, что тебя подменили.

Дин сонно усмехнулся ему в висок, по удобнее устраивая вторую руку у брата подмышкой:

– Ты же знаешь, есть и более просто способ.

– Кристо.

– И тебе спокойной ночи, братишка.

____________________________________

[1] Сказка П.Ершова “Конёк-Горбунок” была неоднократно переведена на английский язык (“The Humpbacked Pony” и “The Little Humpbacked Horse”), так что Дин вполне мог в детстве читать ее брату.

[2] Дин имеет в виду, что индейцы у столба пыток до самого последнего момента пели предсмертную песнь, восхваляли свои подвиги и насмехались над мучителями.

[3]Онигири – японское национальное блюдо, рисовый шарик с лососем или со сливой.

[4]Юката – хлопчатобумажное, льняное или пеньковое кимоно без подкладки, которое носят во время отдыха.

 

* * *

Невероятно, но они проспали! У Дина всегда было отличное чувство времени и чуткий сон, и он с детства привык вставать вовремя без всякого будильника. Ну, может быть, кроме тех случаев, когда его подсознание считало, что первый урок можно прогулять, а Сэмми уже достаточно взрослый, чтобы самостоятельно приготовить себе завтрак. Но на охоте, даже если Дин был ранен или болен, никаких сбоев у его внутренних часов сроду не случалось, а тут они с Сэмом мало того, что продрыхли двенадцать часов кряду, снова опоздав к началу концерта в “Амэ-но Удзумэ”, так ведь не разболейся у старшего Винчестера сразу все потянутые вчера мышцы, он, судя по внутренним ощущениям, мог бы давить подушку хоть до завтрашнего утра.

Прижавшийся к нему Сэм весь день спал, как младенец, они оба находились в относительной безопасности, насколько это понятие вообще было соотносимо с их сумасшедшим образом жизни, и для Дина, порядком вымотавшегося за последние два дня, этого сочетания оказалось достаточно, чтобы в кои-то веки расслабиться, хоть ненадолго позволив себе ни о чем не беспокоиться и просто плыть по течению. Для восстановления его организму требовался долгий полноценный отдых, и вот результат – крепкий двенадцатичасовой сон, не превратившийся в двадцатичетырехчасовой только потому, что закончилось действие анальгетиков, и боль превысила порог, за которым Дин уже не мог ее игнорировать. К тому же, он весь день проспал в одной позе, видимо, даже во сне боясь выпустить Сэма из рук, и теперь все тело не только зверски болело, но еще и основательно затекло, подарив старшему Винчестеру воистину незабываемый букет ощущений. О наличии у него некоторых мышц и суставов, пульсирующих сейчас горячей, дергающей болью, заставляя временами до хруста сжимать зубы, охотник, откровенно говоря, прежде даже не подозревал.

Прекрасно понимая, что в таком закостенелом состоянии он не сможет не то, что выполнять обычные при их работе акробатические трюки, но и просто нормально передвигаться, Дин первым делом занялся разминкой. Полноценную тренировку ему, ясное дело, было не осилить, но чтобы разогнать кровь и отвлечь смущенно мнущегося на кровати Сэма от лишних мыслей, а то и попытки обсудить недавние события, основных упражнений для разогрева оказалось вполне достаточно. Когда же Дин перешел к выпадам и блокам, выполняя “бой с тенью”, Сэм, следивший за ним с таким видом, словно каждое движение брата причиняло боль и ему тоже, забыл даже думать о своем вчерашнем срыве, не говоря уже о странной, еще недавно просто невообразимой перемене в их отношениях.

Впрочем, несмотря на жалостливо-щенячье выражение на лице и шутливые обвинения в мазохизме, Сэм не понаслышке знал, что такое растяжения и ушибы, и не хуже Дина представлял себе, в какую развалину тот превратится без этого сеанса самоистязания. Так что он просто проявил братскую солидарность и присоединился к старшему Винчестеру в его разминке. “Бой с тенью” плавно перетек в легкий бесконтактный спарринг, а затем и вовсе в мальчишескую возню на полу, как это частенько случалось у них в детстве. И хотя Дин чувствовал себя неуклюжим и медлительным, словно вампир на солнцепеке, совместная тренировка, сопровождаемая, как обычно, взаимными шуточками и подначиваниями, позволила братьям избавиться от остатков смущения и неловкости, вызванных тем, что личное пространство у них внезапно стало одно на двоих. Как верно подметил Сэм, позволяя Дину опрокинуть себя на пол - точь-в-точь, как год назад в своем стэнфордском доме - отчаянные времена требуют отчаянных мер.

Явно выспавшийся и, кажется, преодолевший, наконец, все свои страхи насчет отношений со старшим братом, Сэм выглядел веселым и спокойным, как будто и не было кошмара последних шести недель. Но он казался таким и вчера, а потом они столкнулись с этой грёбаной бандой извращенцев, и весь достигнутый мелким прогресс не просто пошел прахом – все вообще закончилось настоящим нервным срывом, и еще чудо, что Сэм после этого не замкнулся в себе окончательно. Даже наоборот, новое потрясение, похоже, сыграло для него роль пресловутого клина, которым вышибают другой клин, позволив младшему, наконец, выговориться, выплеснуть в слезах и словах все, что так долго пожирало его изнутри, и это, несомненно, пошло на пользу обоим братьям. Попытки держать все в себе даже для Дина обычно ничем хорошим не заканчивались, а в случае с Сэмом замалчивание каких-то проблем вообще могло повлечь за собой настоящую катастрофу – иногда для других, но чаще для самого мелкого, умудрявшегося накрутить себя так, что демонов, скопившихся у него в голове, было не разогнать потом даже с помощью кольта.

Хотя на этот раз Сэмми превзошел сам себя! Его утренние откровения настолько выбили Дина из колеи, что он, несмотря на безумную усталость, еще долго не мог уснуть и не вертелся в постели, переворачиваясь с бока на бок, только потому, что в плечо ему тихо сопел давно забывшийся сном Сэм. Младший озвучил лишь часть из того, что его мучило, но, как бы хорошо он ни умел хранить свои секреты, если ему действительно хотелось поделиться чем-то с Дином и просто не хватало на это духу, старший брат всегда понимал его с полуслова. То, что Сэм рассказал ему и о чем умолчал, невидимыми когтями разрывало что-то глубоко внутри, причиняя Дину такую боль, что Желтоглазому было еще учиться и учиться. Но стоило старшему Винчестеру слегка оправиться от первоначального шока, как его снова скрутило – на сей раз уже от гнева. От бессильной злости на мнительного, закомплексованного идиота Сэмми, похоже, на полном серьезе считавшего, будто Дин может в нем разочароваться, счесть слабым, никчемным или, того хуже, начать презирать. И от яростной, способной, кажется, испепелить на месте ненависти к самому себе за то, что допустил это, сделал что-то, позволившее брату усомниться в его надежной и безоговорочной поддержке, что бы там с ними обоими не случилось.

Впрочем, Дин знал, что именно он сделал. То, как он вел себя после смерти отца… Черная дыра, разверзшаяся у него внутри, высасывала из Винчестера-старшего все эмоции, кроме боли, чувства вины и ярости, превращая его в эгоистичного ублюдка, которому не было дела ни до чего, кроме свалившегося на него тройного груза – потери отца, осознания собственной причастности к его смерти и, наконец, тех страшных слов насчет “спаси или убей”. Дин как будто забыл, что не только он лишился близкого человека, что Сэму также больно и по-своему тяжело, ведь и у младшего брата было за что себя винить и о чем сожалеть. Дин словно не видел, как Сэму плохо, не слышал тех полных муки слов на свалке у Бобби, когда брату, в отличие от него самого, хватило мужества признать свои чувства. Короткая исповедь Сэма лишь повернула нож в ране, и расплачиваться за причиненную Дину боль пришлось ни в чем не повинной Импале. Не в состоянии справиться со своими собственными переживаниями, он впервые в жизни игнорировал чувства и потребности Сэма, забыв, что значит быть старшим братом, и никакие извинения и последующие попытки загладить вину были не в состоянии исправить нанесенный ущерб. Сэм оказался один на один с обрушившимся на него горем, да еще и был вынужден тащить из этой трясины Дина, не получая взамен ничего кроме безразличия и ожесточенности. Стоило ли удивляться, что после всего этого прежняя безоглядная вера Сэма в старшего брата оказалась подорвана?

Возможно, неосознанно, но он не чувствовал больше, что может опереться на Дина всегда и во всем – иначе откуда взялись бы эти сомнения, страхи и глупый стыд? Как будто Сэму и без того проблем не хватало! А ведь на всех сайтах помощи жертвам сексуального насилия, которые Дин десятками просматривал, пока брат лежал в больнице, было сказано, что в период реабилитации очень важно, чтобы рядом был кто-то, кому пострадавший полностью доверяет. Зная, что он единственный, с кем рядом Сэм чувствует себя в полной безопасности, Дин даже представить не мог, какие тараканы на самом деле бегают у мелкого в голове. Вычитанные в Интернете строки о том, что больше половины жертв изнасилования, которым не на кого положиться, заканчивают жизнь самоубийством, сейчас отдавались внутри запоздалым ледяным ужасом, напоминая о приступе паники, который он пережил, пока ломился в дверь ванной.

Однако теперь, зная, откуда ветер дует, Дин больше не собирался позволять Сэму вариться в собственном соку. Один раз он уже допустил ошибку, решив, что достаточно будет просто находиться рядом с братом, служа ему молчаливой опорой и охраняя его сон, как это было после смерти Джессики, и вот, пожалуйста – Сэм совершенно затравил себя, навоображав черт знает чего и окончательно запутавшись в реальных и придуманных страхах. Что бы там Дин ни говорил насчет “время лечит”, это был явно не тот случай, когда раны затягиваются сами собой. Да, Сэму нужно было время, но прежде всего ему необходимо было преодолеть неуверенность в себе и перестать винить себя в том, что с ним случилось, а для этого он как никогда нуждался в любви и поддержке, но не таких, которые привык давать ему Дин, а тех, какими они были в его, Сэма, понимании. Для младшего же эти два чувства всегда ассоциировались с физическим контактом. Дин помнил, как, будучи ребенком, в минуты горя и радости брат льнул к нему или к отцу, словно ласкающийся щенок, да и на всех уцелевших стэнфордских фотографиях он неизменно обнимал не только Джессику, но и Ребекку с Заком – всех, кого он любил и кому доверял. И если подобная близость была тем, чего Сэм хотел и в чем нуждался, чтобы обрести душевное равновесие и снова стать самим собой, то Дин собирался ему это дать, пусть и пойдя наперекор собственной натуре. В конце концов, от объятий с родным братом еще никто не умирал!

…Посмотрев на прижатого к полу и вроде бы вполне беззаботно улыбающегося Сэма, Дин хмыкнул и слегка ослабил хватку, позволив мгновенно воспользовавшемуся ситуацией брату, в свою очередь, положить себя на обе лопатки:

- Неплохо, Тигр! – засмеявшись, он позволил скатившемуся с него Сэму поднять себя на ноги. – А теперь, как насчет того, чтобы устроить маленькую охоту на ведьм?

- Только не на голодный желудок.

- Золотые слова!

Поскольку к началу концерта в чайном доме Винчестеры все равно опоздали, и разговор с Химеко снова вынужденно откладывался, решено было продолжить расследование с того самого места, на котором их вчера так грубо прервали, то бишь с визита в святая святых японской колдуньи. На душ, перевязку и завтрак у братьев ушло меньше часа, так что уже очень скоро Импала снова лавировала между снующих по старому кварталу рикш, будто касатка среди мелких рыбешек.

- Припаркуйся поближе к переулку, - попросил Сэм, чуть заметно нахмурившись, когда Дин остановил машину с краю площади перед “Амэ-но Удзумэ”. – Хочу прихватить с собой оружие.

- В смысле, дробовики? – Винчестер-старший, собиравшийся, как обычно, обойтись любимым сорок пятым в кармане куртки, немедленно насторожился. – Думаешь, дом охраняют призванные этой куколкой духи?

- Может быть. Не знаю, - по лицу Сэма, ставшему внезапно очень юным и уязвимым, пробежала тень неуверенности, появлявшаяся на нем всякий раз, когда дело касалось его видений или предчувствий. – Кстати, мне кажется, за нами опять следят.

Дин, еще возле дома Сандры заметивший подозрительный черный Нисан, с досадой кивнул и резко крутанул руль, на грани фола вписываясь задним ходом между двумя возмущенно гомонящими рикшами:

- Глупо было рассчитывать, что Тагава спустит нас с поводка, - он искоса посмотрел на брата, проверяя его реакцию на упоминание о вчерашнем происшествии. - Наверно, боится, как бы мы просто не слиняли из города после такого многообещающего найма.

Взгляд Сэма неуловимо потемнел, а пальцы рук, секунду назад расслабленно лежавших на коленях, конвульсивно дрогнули, как будто младшему хотелось сжать их в кулаки:

- Да уж, бюро по трудоустройству у нас ужасное, - он на мгновение прикрыл глаза, явно заставляя себя усилием воли отбросить мрачные мысли. – Надеюсь, эти типы хотя бы не будут путаться у нас под ногами. Если кто-нибудь из них окажется на пути у разозленного духа, как это обычно бывает, не уверен, что найду в себе силы его спасать.

- Лично я еще и покричал бы: “Ату, его ату”, - агрессивно бросил Дин, паркуя Импалу вплотную к стене чайного дома. И он, и Сэм прекрасно понимали, что если призрак нападет на человека, якудза тот или нет, остаться в стороне они просто не смогут. Но помечтать-то им никто не мешал. К примеру, семейку Тагава братья скормили бы духу с особенным удовольствием.

Заглушив мотор, Дин вышел из машины и, убедившись, что открытая крышка багажника надежно закрывает их с Сэмом от любопытных взглядов рикш, вытащил из недр своей “детки” оба дробовика. Любые проявления способностей брата, будь то видения или просто сверхъестественная интуиция, пугали его до дрожи, но он очень быстро научился им доверять. Раз у Сэма душа не на месте, лучше перестраховаться, а если даже потом окажется, что у него просто разыгралось воображение на нервной почве, ничто так не прибавляет уверенности в себе, как приятно оттягивающая руки тяжесть дробовика.

Проникнуть в дом Химеко для охотников труда не составило - опыт по взлому частной собственности у них был такой, что позавидовали бы даже бывалые домушники. Единственной проблемой оказался высокий забор вокруг сада, на “штурм” которого Дину пришлось затратить столько усилий, словно это была, по меньшей мере, крепостная стена Хельмовой Пади. Еще два дня назад Винчестер-старший перемахнул бы эту оградку, даже не заметив, но после пулевого ранения и близкого знакомства с изобретением средневековых инквизиторов, как бы он ни храбрился перед Сэмом, до понятия “в форме” ему было так же близко, как пешком до Аляски. Хотя через забор Дин все равно перелез и даже, разнообразия ради, позволил брату себя подсадить. Принципы принципами, но без помощи Сэма ему бы понадобилась как минимум веревочная лестница.

Зато в жилище колдуньи Винчестеры вошли, как к себе домой – ни тебе сигнализации, ни даже элементарных замков на дверях. Впрочем, дверей как таковых там тоже не было, вместо них стояли все те же раздвижные панели, а уж изнутри дом Айно и вовсе оказался настолько японским, что Дину показалось, будто он попал на съемки “Сёгуна” или “Последнего самурая”. Если в особняке Томо национальный стиль интерьера вполне соответствовал веяньям эпохи, то здесь время как будто остановилось где-нибудь в девятнадцатом веке. В доме даже электричества не было, и Дин не мог ручаться за водопровод и канализацию, хотя братьям было и не до этих деталей. Зато все комнаты оказались просто напичканы фэн-шуйными и оккультными предметами, и, судя по хищно сузившимся глазам Сэма, он, как и брат, ничуть не сомневался, что больше половины из них отнюдь не сувениры. Дин не был уверен, как отразилось на душевном состоянии младшего все, что с ним случилось за последние сутки, но одно, похоже, точно не изменилось – в Сэме по-прежнему бурлил гнев, и колдунья, возможно причастная к нападениям призрака-каннибала, казалась самой подходящей мишенью, чтобы его выплеснуть.

Из-за обилия магических артефактов сканеры ЭМП оказались почти бесполезны, и братья как раз планомерно прочесывали комнату за комнатой в поисках часовни или чего-нибудь в этом духе, когда тишину темного и пустого, как им казалось, дома нарушил глухой потусторонний гул, знакомый Дину едва ли не лучше, чем бархатистое урчание Импалы и музыка “Led Zeppelin”. Такой звук мог издавать лишь очень разозленный дух, и корочка льда, внезапно разбежавшаяся искрящейся паутиной по поверхности ближайшей сёдзи, была тому наглядным подтверждением. Не говоря уже о том, что в помещении ощутимо похолодало.

На самом деле, несмотря на прихваченные дробовики, Винчестеры совершенно не рассчитывали на подобное развитие событий – их целью было обыскать дом в отсутствие хозяйки и уничтожить алтарь для призыва бусо, буде таковой здесь найдется. Но даже если очередная игра в салочки с нечистью в их планы сегодня и не входила, это отнюдь не значило, что братья не были к ней готовы. Выдохнув облачко пара, Дин поудобнее перехватил дробовик и, встретившись взглядом с уже занявшим свою позицию Сэмом, отрывисто ему кивнул, подавая сигнал, в котором, в принципе, уже много лет не было никакой необходимости. В такие минуты братья становились не просто крепко спаянным, работающим на одной волне тандемом - они словно превращались в единый организм, этакого симбионта с общими навыками, мыслями и чувствами. Им не нужны были слова, чтобы понимать друг друга, а все те фразы и взгляды, которыми Винчестеры продолжали при этом обмениваться, были общением братьев, а не охотников. К примеру, когда они еще работали втроем, и все шло по плану, бывало, что в течение целой охоты никто из них не произносил ни слова – отец не одобрял лишней болтовни, особенно “в поле”.

Сэм резко надавил на ребро сёдзи, отодвигая ее в сторону, и Дин, привычно обшаривая фонариком открывшуюся взгляду комнату, ворвался внутрь, готовый в любую секунду спустить курок. Он скорее почувствовал, чем увидел, как брат бесшумно скользнул следом, тоже с дробовиком наизготовку, а потом услышал за спиной приглушенное хмыканье, могущее означать лишь сакраментальное: “Я же тебе говорил”. Чтобы разглядеть происходящее в комнате фонарики, которые охотники держали в руках, были уже не нужны, она и без того достаточно ярко освещалась расставленными на алтаре ритуальными свечами. А Химеко действительно больше всего напоминала хорошенькую куколку - даже не накрашенная, с распущенными волосами и в простом, домашнем кимоно, и на ее фоне призрачная, зловеще мерцающая фигура Аоши, словно сошедшего с экрана “Ночи живых мертвецов”, казалась поистине жуткой даже по меркам много чего повидавших на своем веку Винчестеров.

Выражение, с которым призрак уставился на братьев, раззявив в немом вопле полусгнившие губы, едва ли можно было трактовать иначе, как обещание сожрать их обоих заживо, и Дин, не дожидаясь, пока Мурата перейдет, так сказать, от слов к делу, нажал на курок, зарядом соли сбивая на пол свечи и прочие ведовские атрибуты, необходимые для призыва духа. Выстрел Сэма прозвучал эхом его собственного, но младший целился не в алтарь, а в самого Аоши, решив, похоже, припомнить ему удар о дерево и прокушенную руку. Дин же, не имевший против покойного копа ничего личного, пытался мыслить стратегически. В призрак даже каменной солью можно стрелять хоть до Судного дня, он все равно снова материализуется и попробует отправить тебя на тот свет. А вот если оборвать ниточку, удерживающую его в этом мире, сжечь кости или, в данном случае, раздолбать алтарь для призыва, проблема будет решена раз и навсегда. Конечно, разгневанный дух попытается утащить за собой колдуна-призывателя, а воспоминание о том, как рвут на куски хорошенькую женщину, было одним из тех, что Дин предпочел бы никогда не иметь, ему и того некроманта на всю жизнь хватило. Однако, он всегда полагал, что ведьмы вроде Химеко нарываются сами. Возможно, просто взять и пристрелить ее охотник не смог бы, разве что речь зашла бы о жизни Сэма или его собственной, но кто он, в конце концов, такой, чтобы вытаскивать эту стерву из ямы, которую она своими же руками и вырыла? Винчестеры не герои в красно-синих трико!

Поэтому Дин не колебался, спуская курок. Алтарь разлетелся брызгами горячего воска и осколками стекла, а призрак, получивший от Сэма заряд соли, с оглушительным ревом испарился. Но затишье было временным, и Химеко, судя по всему, понимала это ничуть не хуже Винчестеров:

- Что вы наделали?! – вскрикнула она звенящим от эмоций голосом, и Дин мимолетно удивился, услышав в нем нотки не паники или отчаяния, а чего-то скорее похожего на гнев и досаду, вроде тех, что испытывал сам всякий раз, когда безмозглые штатские по собственной глупости шли на обед адским тварям. – Вы себе даже не представляете, чем это может обернуться!

- Ну, почему же, отлично представляем… Эй, давай без глупостей, куколка! - заметив, что Химеко тянется к разбросанным по полу свечам, Дин выразительно покачал стволом дробовика. – Я понимаю, на корм собственному братцу тебе идти совсем не хочется, - он демонстративно скривился, пытаясь скрыть, как не по себе ему от всего происходящего, - но надо было раньше думать. Прежде чем превращать его дух в ручного Ганнибала Лектора.

- Ты не знаешь, о чем говоришь! – почти с презрением выдохнула японка, хватая лежавший у ее ног большой веер. – Я не вызывала Аоши. Я всего лишь пыталась взять его под контроль, чтобы не дать ему больше убивать.

Придвинувшийся к брату Сэм хмыкнул с нарочитой усмешкой, умудрившись вложить в один короткий звук “За кого ты нас принимаешь?” столько издевки, что позавидовал бы сам Желтоглазый.

- Целую неделю пыталась? – саркастически уточнил он, и только Дин, даже не видя лица младшего, мог почувствовать фальшь в его голосе и понять, какой мучительной оказалась для брата эта ситуация. Охотничий азарт, замешанный на злости на весь мир, мгновенно схлынул, стоило абстрактной ведьме-оммёдзи обрести лицо, и Сэм, внезапно осознавший, что им сейчас предстоит увидеть, снова стал самим собой – охотником, для которого главное не истребление любой попавшейся под руку нечисти, а спасение жизни, будь то даже съехавший с катушек экстрасенс, одержимый или вообще вампир-вегетарианец.

Химеко между тем даже не удостоила Сэма ответом, но и попыток восстановить алтарь больше не предпринимала. Вместо этого японка выставила перед собой веер с закрепленными по краю тонкими полосками бумаги и, прикрыв глаза, что-то забормотала себе под нос. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться – девица колдует, и Дин ни секунды не сомневался, что заклинание будет мерзким, изощренным и крайне болезненным. Как ни парадоксально, с демонами в этом отношении было проще. Их телекинетические штучки казались старшему Винчестеру более предсказуемыми и, как бы дико это не звучало, более честными. А вот какой пакости можно ожидать от японской ведьмы он себе даже не представлял. Сэм, может, и читал, как именно колдуют оммёдзи, но вот у самого Дина не было ни малейшей идеи, зачем Химеко нужен веер, словно шпаргалками, облепленный листочками бумаги со знакомыми ему откуда-то замысловатыми иероглифами.

Смутная догадка забрезжила в мозгу, но Дин не успел ни уцепиться за нее, облекая в конкретную мысль, ни тем более предупредить об опасности Сэма. Тревожно зазвенели висевшие над дверью колокольчики, по комнате пронесся поток ледяного ветра, возвещая о возвращении призрака, и, прежде чем охотник смог разобраться, откуда исходит угроза, невидимая сила смела его, словно ураган домик Дороти, и, едва не выбив из него дух, со всего маху приложила о стену. Подобного рода полеты и в лучшие-то времена заставляли Дина чувствовать себя так, словно его только что пропустили через центрифугу, а сейчас, когда на его теле и без того живого места не было, он весь превратилось в сплошной комок боли. На мгновение Дину показалось, что он снова там, распят на рвущей и выкручивающей каждую мышцу дыбе, и не способный даже нормально вдохнуть, оглушенный и дезориентированный он не сдержал короткого жалобного вскрика. Последовавший за его падением грохот выстрела заставил Винчестера-старшего инстинктивно сжаться, но новая вспышка боли во всем теле и голос Сэма, зовущий его по имени, разогнали удушливую дымку, грозящую затопить сознание, а интуиция охотника, не дремлющая даже на грани отключки, услужливо подсказала Дину, кто и в кого стрелял. Тот факт, что второго удара о стену или, скажем, обрушения на его помятую тушку мебели все-таки не последовало, свидетельствовал, что в течение следующих тридцати секунд духа Аоши можно не опасаться. В отличие от его вполне живой сестры.

Взбитые, будто на блендере, мозги с трудом вставали на место, и Дин все еще не мог пошевелиться, чувствуя себя боксером в нокауте, но вот воспоминание, которое он никак не мог ухватить перед тем, как его атаковал призрак, внезапно всплыло из недр памяти четкой и ясной картинкой: цепочка иероглифов на экране лэптопа, не просто символов, а магических формул, несущих в себе заклятья, и тихий, неуловимо напряженный голос Сэма, рассказывающего о видах порчи, которую способны насылать оммёдзи – о магии, оборачивающей против человека его же собственные страхи и дурные воспоминания.

- Дин! Эй, Дин, ты меня слышишь? Дин, ну же, ответь мне!

Голос Сэма, снова и снова повторяющего его имя, словно какое-нибудь заклинание, разогнал остатки вызванной ударом одури, и Дин, рассеяно моргнув пару раз, сфокусировал взгляд на испуганном лице младшего брата.

- Сэмми… веер, - выдохнул он, с трудом ворочая языком и пытаясь взять под контроль обмякшее, как у тряпичной куклы тело, - на нем эти бумажки-заготовки… для насылания порчи.

Сэм резко обернулся, перестав загораживать Дину обзор, и тот увидел, как веер в руке у шепчущей речитативом Химеко наливается алым, дробящимся на крошечные молнии светом, который постепенно концентрируется на листочках с иероглифами. Большинство из них были охотнику незнакомы, но назначение двух он запомнил даже слишком хорошо. Боль. Страх. Если хотя бы одно из этих заклятий попадет в Сэма…

Все еще не в состоянии заставить руки и ноги слушаться, Дин попытался по-пластунски добраться до лежавшего в каком-то метре от него дробовика, но Сэм опередил его, отбросив свой, разряженный, и, подхватив оружие брата, наставил его на японку, судя по наступившей тишине, уже успевшую завершить заклятье.

- Хоть одно движение веера, и я выстрелю! – рявкнул он, похоже, забыв и думать о своих недавних сомнениях и жалости к потенциальной жертве собственной магии.

Дин знал этот тон. Он сам перенял его от отца, так что у Сэма было целых два примера для подражания. Едва речь заходила о безопасности родных и друзей, как их с Джоном хваленое хладнокровие мгновенно испарялось, а здравый смысл вылетал в трубу, и было бы действительно странно, не унаследуй Сэм этот семейный недостаток в полной мере. Он мог сколько угодно рефлексировать и упиваться чувством вины, считая, что им следовало найти другой способ остановить Химеко – не разрушая алтарь и не отдавая ее на растерзание бусо, но стоило призванному колдуньей призраку добраться до Дина, как гипертрофированное человеколюбие Сэма немедленно приказало долго жить. Это бесило, это вызывало беспокойство и заставляло чувствовать себя слабаком… а еще согревало душу и вселяло уверенность, подобную которой Дин ощущал лишь в присутствии отца. Ведь несмотря на все свои противоречивые эмоции по поводу Сэмовых заявлений в духе: “Ты мой брат, и я умру за тебя”, Дин как никто другой его понимал – ради своего мелкого он готов был не только умереть, но и убить. Ну, и, разумеется, перевернуть небо, землю и даже ад, чтобы ничего из вышеупомянутого не пришлось совершать Сэму.

Впрочем, пока в руках у мелкого был всего лишь заряженный солью дробовик, убить Химеко ему не грозило, хоть он и выглядел так, словно с удовольствием нашпиговал бы колдунью свинцом. Сэм и без того был сильно на взводе из-за своих собственных проблем, не говоря уже о том, что с самого утра трясся над раненым братом, как курица-наседка. И теперь вот это! Обычно, впечатавшись в стену, Дин вскакивал на ноги, как ни в чем не бывало – благо, опыт общения с призраками у него был богатый. Но после вчерашнего тело в упор не желало подчиняться старшему Винчестеру, и Сэм, наверно, решил, что он ударился сильнее, чем это выглядело на первый взгляд. Профессиональный риск воспринимался братьями, как неизбежное зло, но каждый раз влетая вот так в твердую поверхность, они оба боялись, что однажды это закончится переломом позвоночника или раскроенным черепом. Неудивительно, что мелкий так взбеленился. Дин, когда ему было страшно, чаще всего начинал хохмить и совершать всякие безрассудства, а вот Сэм в подавляющем большинстве случаев просто приходил в бешенство.

Оставив бесполезные попытки подняться на ноги, Дин дотянулся до брошенного братом дробовика и стал неуклюже перезаряжать его. Колдунья колдуньей, но где-то здесь ошивался еще и ушибленный на всю голову мстительный дух. Вообще-то теоретически сейчас он должен был жаждать плоти посмевшей связать его призывательницы, но призрак ведь не сикигами, вроде тех, которыми управлял тот некромант из Сан-Франциско. У него есть вполне человеческие желания и инстинкты, а выстрел каменной солью в грудь это не то, что можно с легкостью простить, будь ты живой или мертвый. Ну, разве что родному брату.

Хотя было во всем этом что-то очень странное. Даже если забыть о несколько нестандартном поведении духа, оставалась еще Химеко, отнюдь не выглядевшая так, словно ее с минуты на минуту ожидает жуткая и мучительная смерть. Дин не сразу это понял, но сейчас он готов был руку дать на отсечение, что призрак японку совершенно не волнует. Колдунья смотрела на Сэма и только на Сэма, причем с откровенной тревогой и неприязнью, и хотя старший охотник готов был признать, что его брат выглядит достаточно угрожающе с искаженным от ярости лицом и дробовиком в руках, что-то в этой картинке все же не складывалось. Не Сэм был главной проблемой Химеко – по крайней мере, если все это время она действительно управляла духом Аоши. Возможно ли, что мелкий с самого начала ошибался, а он, Дин был прав? Но тогда какого черта колдунья призвала призрак брата только сейчас? И почему угрожала им с Сэмом этим своим веером с заклинаниями? Или на самом деле вовсе не им?!

Но Дин так и не успел взвесить все “за” и “против” в пользу своей теории – события внезапно покатились, как пресловутый снежный ком. “Музыка ветра” над дверью снова зашлась тревожным перезвоном, и охотник, лихорадочно оглядевшись по сторонам, выстрелил в сгущавшуюся возле окна призрачную тень. В последний момент дрожащая от боли рука немного сбила прицел, но, судя по яростному воплю Мураты, заряд таки попал по назначению. И все бы ничего, если бы Сэм в это мгновение тоже не отвлекся, инстинктивно выискивая взглядом призрак – Химеко, целившая заклятьем все-таки в младшего Винчестера, разумеется, не преминула этим воспользоваться.

Впрочем, оммёдзи успела лишь взмахнуть веером, но вот в действие ее магия так и не пришла. Заметив краем глаза движение, Сэм, напряженный, как хищник перед броском, не стал церемониться и, не особо раздумывая, спустил курок. Дин, на себе испытавший, что значит выстрел каменной солью в грудь, мысленно скривился, во всех красках представив, что почувствует сейчас доигравшаяся-таки японка, но до лица эта его гримаса так и не дошла, потому что от увиденного дальше у охотника в буквальном смысле отвисла челюсть. В Химеко заряд соли даже не попал, и вовсе не из-за того, что Сэм промазал или что-нибудь в этом духе. Самодельная пуля просто… остановилась в воздухе. Как в грёбаной “Матрице”! И если бы не совершенно очумелое выражение на лице обернувшегося к нему Сэма, Дин, пожалуй, решил бы, что у него все-таки сотрясение, и это ему банально привиделось. Таких номеров на его памяти даже демоны не откалывали!

Но по поводу чего Винчестер-старший по-настоящему недоумевал, так это зачем настолько могущественной колдунье вся эта нелепая возня с веером. Разве что ее способности действуют избирательно, например, только для защиты. Да и потом, этот фокус Нео вполне очевидно стоил Химеко немалых усилий – от лица девушки разом отхлынули все краски, и она вынуждена была опереться левой рукой о край разрушенного алтаря. Хотя это и не помешало ей снова вскинуть веер и выкрикнуть какое-то слово на японском. Судя по всему, заклинание.

Дин еще успел сунуть брату в руки свой дробовик - Сэм загораживал ему прицел, да и не рискнул бы он сам спускать сейчас курок - слишком тряслись руки, отзываясь на все еще гулявшие по телу волны боли. А вот младшему на то, чтобы выстрелить, времени уже не хватило. Одна из полос бумаги с магической формулой сорвалась с веера и, метнувшись к Сэму крошечной белой молнией, врезалась ему прямо в грудь, словно бумажный самолетик. Полыхнула алая вспышка, маленькая, как при взрыве пистона, и занявшийся пламенем листок хлопьями пепла осыпался на пол. Дин не сумел рассмотреть, что означал начертанный там иероглиф, но ему и не нужно было - вырвавшийся у Сэма надрывный мучительный крик прозвучал так, словно ему заживо вынимают внутренности. Выронив дробовик, он рухнул на колени и, обхватив руками живот, весь сжался, как будто пытаясь свернуться в тугой, дрожащий от боли клубок. Хриплый вопль, заставивший сердце Дина пропустить удар, захлебнулся, переходя в тихое жалобное поскуливание, и хотя Сэм вполне очевидно пытался взять себя в руки, с трудом выравнивая сорванное дыхание, старший Винчестер с ужасом увидел, как по щекам брата бегут слезы, которые он то ли не замечает, то ли просто не может сдержать. Сэм никогда не плакал от боли, ну, разве что в раннем детстве, и все ранения, которых на его долю выпало немало, как и у любого охотника, выдерживал на сцепленных зубах. Проклятье, малыш держался молодцом, даже истекая кровью на заднем сидении Импалы, когда ачери едва не распорол ему живот несколько месяцев назад!

Мгновенный шок сменился лютой яростью, буквально вскипятившей кровь, и Дин, сам не заметив как, оказался на ногах с дробовиком наизготовку. Он слишком хорошо понимал, какую именно боль вызвала в памяти и теле Сэма эта ублюдочная ведьма, и, спуская курок, жалел только об одном – что пушка заряжена солью, а не настоящими пулями. В кармане куртки у Дина лежал пистолет, но Химеко снова поднимала свой веер, а он, несмотря на вызванный адреналином прилив сил, не был уверен, что успеет его выхватить.

Винчестер ждал, что японка вновь поднимет руку, пытаясь остановить заряд в воздухе, но она лишь выкрикнула очередную магическую формулу, стряхивая с веера другую полоску бумаги, а навстречу пуле метнулось что-то маленькое, рыжее и, кажется, хвостатое. Сикигами, понял Дин, когда существо, закрывшее собой колдунью, растаяло в воздухе со злобным тявканьем, они ведь как раз умеют принимать облик животных, но в следующую секунду заклятье Химеко ударило его в середину груди, и все разумные мысли мгновенно вылетели у охотника из головы. Боли не было, всего лишь слабое головокружение, заставившее Винчестера снова прислониться к стенке. Расплывшаяся картинка быстро пришла в фокус, и в поле его зрения попало взволнованное, все еще болезненно перекошенное лицо Сэма. Дин знал, что брат тревожится за него, и хотел уже успокоить младшего - в конце концов, не считая легкой потери координации, с ним было все в полном порядке. Но при виде слез, стоящих в глазах Сэма, его дрожащих от боли губ и защитной позы, к горлу вдруг подкатил комок, а грудь сдавило от навалившегося непомерной тяжестью понимания, что все это опять его ошибка, его вина.

В охватившем Дина чувстве не было ничего нового, но оно никогда еще не казалось ему таким всепоглощающим и настолько лишающим присутствия духа. Смыслом его жизни, его единственной работой всегда была забота о младшем брате. Отец мог бы и не повторять это Дину снова и снова – с того момента, как он вложил в руки старшего сына завернутый в одеяльце живой комочек и велел вынести брата из горящего дома, Сэмми навсегда стал его ответственностью, всем, ради чего он жил и боролся. И что бы Дин ни делал, о чем бы ни думал и с кем бы ни был, какая-то его часть всегда оставалась вместе с братом. Все, что имело для него значение, особенно теперь, когда они остались только вдвоем, это чтобы Сэм был в порядке. Только за это Дин и держался после смерти Джона, и сама мысль о том, что он не уберег брата, подвел его, как подвел и отца, была невыносимой и поистине разрушительной.

Такого глухого, затягивающего, словно в омут, отчаяния Дин не ощущал даже после похорон Джона и в Квайтевилле у постели умирающего Сэма. Вина и боль словно парализовали его, и хотя он прекрасно понимал, что это лишь последствия заклинания, вытащившего и многократно усилившего все, что мучило его в последние месяцы, сил на то, чтобы сбросить это жуткое наваждение у Дина просто не было. Глаза предательски пекло, воздух с трудом поступал сквозь комок в горле, и вид Сэма, затравленное выражение на лице которого, уступило место какой-то иступленной решительности, с каждой секундой все больше похожей на чистую, концентрированную ненависть, восстановлению душевного равновесия тоже не способствовало. Слишком уж часто в последнее время Сэм поддавался злости, и пусть Дин прекрасно его понимал, в свете отцовского приказа это нередко вызывало у него нешуточные опасения. В знаменитой фразе из “Звездных войн”, так любимых когда-то его братишкой, определенно была доля истины – гнев ведет на Темную сторону, а Дин чем дальше, тем меньше был уверен, что сможет уберечь Сэма от того, что приготовил для него Желтоглазый. Однажды он уже подвел брата, и кто знает, сумеет ли защитить в следующий раз…

Последние отцовские слова - о том, что Дин должен будет сделать, если не сможет спасти Сэма - набатом гудели в голове, не давая сконцентрироваться на происходящем, и он едва мог разобрать, что говорит ему перепуганный брат. Химеко тоже что-то кричала, кажется, уговаривала Сэма не стрелять, и Дин, прилагавший немыслимые усилия, чтобы преодолеть навязанные ему эмоции, наконец, заметил, как брат, до крови кусая губы, дрожащими пальцами заряжает дробовик. Приступ боли, вызванный заклятьем, совершенно очевидно, еще не прошел, и Сэму, находящемуся, как и Дин, в подобии транса, было трудно сосредоточиться на чем-то кроме оружия у себя в руках. Колдунья снова наводила на него свой веер, а Сэм, вцепившийся в дробовик, словно в последнее спасение, как будто не понимал или не хотел понимать, что выстрелом Химеко не остановишь. Да и не успевал он выстрелить.

- Сэм! – выкрикнул Дин, бросаясь к брату, когда очередное заклинание все-таки сорвалось с губ японки. Ослепленный болью, потерявшийся в своих мучительных воспоминаниях, Сэм даже не видел летящего в него проклятья и просто не смог бы от него увернуться.

Дину казалось, что он движется мучительно медленно, хотя, скорее всего, это был отупляющий эффект угодившего в него заклятья. Охотник даже не думал о том, что будет, когда он схлопочет второе – все что его сейчас волновало, это чтобы магический удар не попал в Сэма, потому что в том состоянии, в котором мелкий сейчас находился, это его просто убило бы. А для Дина было не впервой прикрывать младшего брата от верной смерти.

Он все-таки успел! Оттолкнул Сэма, загораживая его собой, почувствовал слабое, знакомое уже жжение в плече, куда угодил листок с проклятьем. А потом был провал. Ничто. Темнота. Единственное, что Дин ясно помнил, это как мерзкое леденящее чувство в груди смазало ощущение реальности, охватило его и, подавив все остальные эмоции, унесло к каким-то иным берегам, куда доносился лишь угрожающий перезвон “музыки ветра”.

Сколько он дрейфовал вдоль них, Дин не знал, но пробуждение оказалось неожиданно резким и будоражащим, как будто он рывком выдрался из кошмара, о котором ничего не помнил. Сердце колотилось, словно бешенное, грозя разорвать грудную клетку, а дыхание срывалось с губ судорожными рваными рывками, как после приступа паники. Но хуже всего было это леденящее, тянущее ощущение внутри, сродни тому, что он уже испытал однажды – когда очнулся от комы. Как будто случилось что-то страшное и непоправимое… Оглядевшись, Дин понял, что находится все в той же комнате, где Химеко вызывала дух своего брата, но ни колдуньи, ни призрака здесь больше не было. А вот Сэм был – лежал на полу спиной к брату в такой неловкой, неестественной позе, что внутри у Дина мгновенно все оборвалось, а тело, покрывшееся холодным потом, стало чужим и каким-то одеревенелым. Живые так не лежат, потому что, даже теряя сознание от шока или дикой боли, человек инстинктивно пытается принять более удобное для него положение - если, конечно, не падает на пол уже без чувств. Но Дин не единожды видел Сэма в глубокой отключке из-за полученных на охоте ран, и сейчас ему не нужно было даже прикасаться к брату, чтобы понять – это не обморок. Совсем нет.

Охотничий нож, который Винчестер почему-то держал в руке, со стуком выпал из ослабевших пальцев, увлекая его вслед за собой в распахивающуюся вокруг огненную бездну, и Дин, с трудом осознавая, что делает, потянулся к лежавшему на боку Сэму и перевернул его на спину. Тело перекатилось вялой безвольной куклой, и равнодушный взгляд мертвых, похожих на мутное стекло глаз остановился прямо на Дине, взрывая ему сердце, превращая его в окровавленные осколки. Ощущение было такое, словно кровь хлещет внутри фонтаном, заполняя легкие, не давая вдохнуть, и он чувствовал, что сейчас захлебнется в ней, как будто это ему под ребра всадили нож. А вот на Сэме крови почти не было, лишь темное пятно на левой стороне груди, где на светлой ткани рубашки виднелся тонкий разрез - скорее всего, лезвие вынули уже после того, как сердце остановилось. Дин медленно перевел взгляд на окровавленный нож, валявшийся в каких-то сантиметрах от головы Сэма, потом на собственные руки в бурых липких пятнах… и закричал, впиваясь ногтями в кожу, не понимая, почему он до сих пор жив.

 

*    *   *

Сэм и забыл, как это больно! Воспоминания преследовали его во сне и наяву, сводя с ума яркими, словно видения, вспышками в мозгу и постоянным чувством гадливости, не говоря уже о въевшемся под кожу страхе. Но память есть память, и какой бы мучительной она ни была, это всего лишь жалкая тень реальных событий. Даже просыпаясь среди ночи от очередного кошмара и порой не сразу понимая, что он больше не в лапах насилующих его тварей, Сэм и близко не чувствовал того ужаса, который сейчас в буквальном смысле раздирал его внутренности. Какой бы адской и унизительной ни казалась эта растекающаяся огнем боль в его воспоминаниях, в действительности все было в сотни, нет, в тысячи раз хуже.

Сэм не помнил, как выронил оружие и рухнул на колени, пытаясь свернуться в защитное положение, он вообще не помнил, где он и что с ним, как и вчера, в подвале у якудза, оказавшись вдруг пленником собственной памяти. Только сейчас вместо взрывающего мозг приступа паники Сэм ощущал лишь чистую агонию распираемой, рвущейся, истекающей кровью плоти. Она заполняла его без остатка, сжигала, грызла, пронзала каждый нерв, лишая остатков самоконтроля, и, потерявшись в этой чудовищной боли, сминающей и выворачивающей ему внутренности, Сэм больше не мог сопротивляться прятавшимся в его памяти призракам. Издевательский смех близнецов, собственные сдавленные стоны, переходящие в крики, безнадежные мольбы, опять смех и уже другие стоны, чужие - хриплые, утробные, полные похоти и голода, как рык насыщающегося хищника. Попробуй Дин сейчас коснуться его, встряхнуть в попытке вывести из состояния шока, и Сэм, скорее всего, принялся бы отбиваться от брата, брыкаясь и захлебываясь рыданиями, как будто перед ним один из его насильников. Единственным, что младший Винчестер видел в этот момент сквозь огненные брызги боли, взрывающиеся перед глазами, было нечеловечески красивое лицо из его кошмаров – настолько реальное, что все тело Сэма превратилось в комок всепоглощающего животного ужаса.

В себя его привел прозвучавший буквально над ухом грохот выстрела. Этому звуку не было места в подменившем реальность жутком воспоминании, а Сэм, как бы больно и страшно ему ни было, по-прежнему оставался охотником. Инстинктивно дернувшись в сторону, он снова взвыл, каждой клеточкой тела ощутив, что значит смерть на колу, но вызванное магией наваждение уже отступило, и, обернувшись к источнику выстрела, Сэм разглядел сквозь стоящие в глазах слезы бледное, как мел, мучительно искаженное лицо Дина. Всплеск раскаленной лавы, окатившей младшего Винчестера изнутри не имел никакого отношения к последствиям угодившего в него заклинания. Боль продолжала вдалбливаться в его тело обжигающими, выбивающими воздух из легких толчками, но теперь это была просто боль - пусть и нестерпимая, заставляющая давиться криком и кусать губы до крови. Однако для Сэма, привыкшего получать на охоте серьезные раны и при этом “оставаться в строю”, она стала чем-то, что можно выдержать и даже попытаться игнорировать, тем более что по телу уже гуляли волны адреналина, рожденного хорошо знакомой смесью страха и ярости.

Сэму даже не нужно было видеть опалину у Дина на футболке, хотя, бросив взгляд на собственную рубашку, он отметил там точно такой же след, как будто после неумелого обращения с утюгом. Младший охотник и так знал, что в брата тоже угодил листок с заклинанием, вызывающим к жизни все самые кошмарные страхи и воспоминания – достаточно было заглянуть в полубезумные от вины и боли глаза Дина. Он почти не отреагировал, когда Сэм позвал его по имени, только перевел на брата расфокусированный, блестящий, словно от непролитых слез взгляд, и стало ясно, что реальность Дин сейчас воспринимает сквозь призму той эмоции, что растравило в нем и десятикратно усилило заклятье Химеко. Это не выглядело, будто ему физически больно, как Сэму, но проклятье, попавшее в Винчестера-младшего, считалось отнюдь не самым жестоким в арсенале японских колдунов. Страх, отчаянье, вина – все эти чувства, пробуждаемые магией оммёдзи, были знакомы Дину сильнее, чем кому бы то ни было, и сейчас он мог находиться под властью любого из них.

Не в силах больше видеть выражение отчаяния и беспомощности на лице брата, Сэм зарычал наполовину от гнева, наполовину от боли и, подхватив с пола дробовик, принялся лихорадочно, с трудом удерживая дрожащими руками его заряжать. Каждое движение заставляло его до хруста стискивать зубы, давя стоны, перед глазами плыли белые вспышки, и чтобы сконцентрироваться на элементарных действиях, лет с одиннадцати выполняемых на полном автомате, приходилось, как несмышленому малышу, проговаривать в уме их последовательность. Невыносимая боль, разъедавшая внутренности, словно кислотой, и не думала отступать, и хотя Сэм теперь знал, что это всего лишь иллюзия, на то, что бы терпеть ее, уходили все его силы.

Сосредоточиться на движениях пальцев, закладывающих в патронник заряд соли, мешал и голос ненавистной ведьмы, пробивающийся даже сквозь пульсирующий в ушах гул крови:

- Послушай, не делай этого, Сэм! Ты же Сэм, верно? Нам обоим нужно остановиться и спокойно поговорить. Я не хотела причинить вред ни тебе, ни твоему другу. Просто пыталась защититься.

Это звучало настолько искренне, с такой подкупающей мольбой и непритворным раскаянием, что услышь Сэм нечто подобное еще пару минут назад, он, может, и прислушался бы к тому, что так отчаянно пыталась внушить ему Химеко. В конце концов, в отличие от отца и брата, младший Винчестер никогда не был сторонником лозунга: “Сначала стреляй, потом разговаривай”, а эта оммёдзи с первой минуты вызывала слишком много вопросов. Но когда ты загибаешься от боли, прикладывая все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы не выронить из трясущихся пальцев заряды с солью, рассуждать логически как-то не получается. Сэм видел, что японка по-прежнему держит в руке веер с новыми проклятьями, и единственным, о чем он мог связно думать в этот момент, было, как защитить себя и Дина. Зарядить дробовик, прежде чем колдунья закончит следующее заклинание, и выстрелить сразу из обоих стволов. Первый заряд Химеко, может, и остановит опять в воздухе, но второй должен, просто обязан попасть в цель! Главное сейчас было успеть разобраться с оружием до того, как эта стерва поймет, что толку от ее жалких попыток заморочить Сэму голову не больше чем от распятья под носом у голодного вампира.

Крик Дина, совершенно душераздирающий, но в то же время отчетливо полный предостережения хлестнул по нервам, заставив инстинктивно вскинуться, и вместо того, чтобы защелкнуть затвор, Сэм впился пальцами в горячий металл дробовика, давя стон боли от резкого, неосторожного движения, казалось, вытянувшего все его внутренности наружу сплошным кровавым месивом. Мгновение было упущено, и когда Химеко выкрикнула заклинание, стряхивая с веера очередную полоску бумаги, Винчестер уже со всей очевидностью понимал, что выстрелить никак не успеет. Одна только мысль о том, что именно может наслоиться на терзавшую его сейчас боль, заставила Сэма замереть, как кролик под взглядом удава, не слыша ни крика Дина, как обычно умудрившегося вложить в его имя столько эмоций, что другим бы и целого предложения не хватило, ни тем более тревожного напева “музыки ветра”, оповещавшей о возвращении призрака.

Сэм даже не понял, как оказался лежащим на спине, придавленный сверху тяжелым телом брата. Новая волна боли сбила его, раскалив окружающий мир добела и вырвав из горла мучительный крик, а в следующее мгновение они с Дином уже лежали на полу, лицом к лицу, так близко, что ему видна каждая веснушка на коже брата, каждая морщинка в уголках его изумрудных с золотистыми искрами глаз. А потом взгляд Дина, и без того затуманенный, окончательно поплыл, веки закрылись, и когда он, обмякнув всем телом, уронил голову Сэму на плечо, тот, несмотря на полнейший раздрай в эмоциях и мыслях, все-таки умудрился сложить пресловутые два и два. Истекающий кровью или находящийся под заклятьем, Дин всегда был готов отвести и принять на себя предназначенный ему удар.

Обычно подобные выходки брата пугали Винчестера-младшего едва ли не до полусмерти. Бросаясь наперерез опасности, Дин совершенно не думал, чем это может для него закончиться, и пару раз оказывался на больничной койке с травмами куда более серьезными, чем те, что получил бы на его месте Сэм. Но на этот раз младший охотник просто не успел как следует испугаться – по крайней мере, по поводу угодившего в Дина проклятья. Дыхание сорвалось с губ облачком пара, и Сэм скорее почувствовал, чем увидел, как над ними материализовалась зловеще мерцающая фигура Мураты. Ни времени, ни сил на то, чтобы пошевелиться, столкнуть с себя брата, не позволяя и ему попасть под раздачу, у младшего Винчестера попросту не осталось, поэтому он лишь обхватил Дина покрепче, надеясь хоть как-то сгруппироваться, когда призрак швырнет их в своей излюбленной манере через всю комнату, и попытаться уберечь бесчувственного брата от столкновения со стеной. Для самого Сэма это должно было закончиться по меньшей мере болевым шоком, но Дин, влетев сейчас в какую-нибудь твердую поверхность, мог самым элементарным образом покалечиться.

Однако ни выбивающего дух удара, ни новой вспышки боли в животе как ни странно не последовало. Услышав, как Химеко выкрикивает очередные заклинания, на этот раз сразу три за один прием, Сэм понял, что колдунья предпочитает разделаться с ними сама, не прибегая к помощи своего ручного бусо. Он все-таки умудрился спихнуть с себя безвольное тело брата, пытаясь одновременно прикрыть его собой, но вместо обжигающего удара в спину почувствовал почему-то порыв сухого горячего ветра. Уши резанул разочарованный, скрежещущий, словно металлом по стеклу, визг призрака, перезвон “музыки ветра” достиг угрожающего крещендо, и вдруг все стихло, как будто кто-то надавил на кнопку, отключая звук.

Откровенно перестав что-либо понимать, Сэм попытался сесть, но перед глазами снова потемнело от боли, и когда он, не сдержав мучительного, полного бессильного отчаянья стона, все-таки сумел взять себя в руки и принял более-менее вертикальное положение, Химеко, покинув свое место у разрушенного алтаря, уже направлялась прямо к нему. Рука охотника автоматически метнулась к лежащему рядом дробовику, но японка, от которой это движение, разумеется, не ускользнуло, тут же остановилась и подняла обе ладони в понятном без слов жесте примирения. Пустые ладони, внезапно понял Сэм, настороженно скользнув взглядом по оставшемуся возле алтаря вееру. Но это отнюдь не означало, что оммёдзи теперь неопасна. Для большинства заклинаний ей требовался определенный реквизит, но ведь заряд соли Химеко остановила одной лишь силой мысли. И потом, были еще подвластные ей духи! С той же легкостью, с которой колдунья отпустила призрак Мураты, она могла в любой момент позвать его обратно.

Стараясь не делать резких движений, Сэм все-таки подтянул к себе брошенный дробовик и демонстративно щелкнул затвором. Однако Химеко, похоже, и не думала больше на них нападать:

- Пожалуйста, давай просто поговорим, - мягким, певучим голосом произнесла японка, не пытаясь больше приблизиться. – Я действительно не хотела вам навредить, но вы, неправильно истолковав увиденное, устроили здесь пальбу, а у меня под рукой не было готовых защитных заклинаний. И потом, очень трудно отбиваться от оголтелых охотников и параллельно с этим так подгадывать момент, чтобы они и следующими жертвами бусо не стали, и в то же время не успели снова в него выстрелить. Пока вы не давали Аоши воплотиться, я не могла его отсюда изгнать.

- Красиво поешь, - отрывисто бросил Сэм, и не пытаясь скрыть свое недоверие. С одной стороны, если бы Химеко хотела их с Дином добить, десять секунд назад у нее была для этого отличная возможность. Однако, и в добрые намеренья японской колдуньи верилось как-то с трудом, особенно после фокуса с болевым заклинанием и той пакостью, что вырубила Дина. – Хочешь сказать, пока я корчился на полу, ты умудрилась провести обряд изгнания духа? - стараясь не выпускать оммёдзи из поля зрения, Сэм осторожно скосил глаза, навскидку оценивая состояние старшего брата. - Если, конечно, принять на веру, что ты не управляла бусо с самого начала, а вызывала его только сегодня, прямо перед нашим приходом.

Увиденное младшему Винчестеру совершенно не понравилось. Дин все еще оставался без сознания, но это выглядело не как обморок от боли и слабости, а скорее, как забытье, сопровождаемое лихорадочным бредом. Губы брата что-то беззвучно нашептывали, веки со слипшимися от слез стрелками ресниц рвано трепетали в такт судорожному дыханию, а выражение лица было таким страдальческим и настолько непривычным для неизменного стоика Дина, что сердце Сэма мучительно сжалось и пропустило удар.

- Вы же разбили мой алтарь, - терпеливо, словно неразумному ребенку, пояснила Винчестеру Химеко. – Сам посуди, разве дух, которого призвали против его воли и заставили убивать, не захотел бы отомстить бывшей хозяйке? Если даже сикигами так делают, то что уж говорить о призраке? Но нет, Аоши набросился на вас, а не на меня.

- То есть ты проводила обычный спиритический сеанс, – нахмурился Сэм, пытаясь разглядеть остатки расстрелянного Дином алтаря, – и никакого отношения к убийствам не имеешь? Но тогда какого черта ты выжидала целую неделю, прежде чем вызвать сюда своего братца? И зачем напала на нас? Неужели нельзя было просто поговорить?! – поморщившись от очередного приступа боли, Винчестер машинально прижал ладонь к горевшему огнем животу и закусил губу, давя рвущийся наружу всхлип. Первый шок давно прошел, ощущения слегка притупились, перейдя в разряд терпимых, но все равно вести “мирные переговоры”, когда внутрь тебя снова и снова загоняют раскаленную кочергу, было, мягко говоря, затруднительно.

- Я пыталась, если помнишь! – выразительно изогнув тонкие брови, колдунья шагнула к по-прежнему сидящему на полу Сэму, и тот невольно дернулся в сторону, чуть не потеряв равновесие и все же не сдержав короткого стона. Естественно, для Химеко это не прошло незамеченным. – Позволь, я помогу, - с виноватым видом произнесла девушка, протягивая к охотнику руку. - Я могу снять последствия заклятья, избавить тебя от боли. Мне нужно всего лишь до тебя дотронуться.

Сэм снова напрягся, все еще не до конца убежденный, что Химеко и в самом деле на их стороне, но терпеть эту боль и дальше у него уже просто не было сил. Невыносимая чисто физически, она вдобавок оживляла в голове такие воспоминания, что хотелось забиться в какой-нибудь темный угол, свернуться в клубок и кричать, кричать, кричать, пока не пропадет голос и не придет благословенное забытье. Ради того, чтобы этот ужас, наконец, закончился, Сэм готов был даже позволить Химеко до себя дотронуться, хотя тактильный контакт с ней вполне мог закончиться для него очередным нервным срывом. Самообладание Винчестера-младшего и без того висело на волоске, подточенное болью и недавним приступом паники, а колдунья с ее азиатской внешностью и завораживающей красотой казалась чуть ли не живым воплощением его кошмаров.

Однако нужно было что-то решать и, помедлив пару секунд, Сэм тяжело сглотнул и все-таки заставил себя кивнуть в знак согласия. Он понимал, что рискует, но отступать в любом случае было некуда. В нынешней ситуации у него просто не осталось иного выбора, кроме как довериться Химеко – если не ради себя, то хотя бы ради Дина, тем более что в глубине души Винчестер-младший чувствовал, что колдунья не лжет. Вот только признавать, что крупно облажался, подставив под удар не только себя, но и брата, не хотелось до зубовного скрежета. Страх подвести Дина, стать причиной его страданий превратился из навязчивой идеи Сэма в самую настоящую реальность, а ведь брат почти убедил его, что все это шутки подсознания и комплекс вины за собственную беспомощность. Но если даже принять как данность, что у Сэма просто не было шансов против якудза, и при тех обстоятельствах устроенная им истерика все равно никакой роли не сыграла, то сейчас именно он, пойдя на поводу у гнева и ослиного упрямства, начал бессмысленную стрельбу и спровоцировал оммёдзи на ответные действия. Да, Химеко тоже хороша с этими своими садистскими заклятьями в качестве защиты, но не распсихуйся Сэм, едва запахло горячим, а главное, прислушайся он к словам старшего брата, с самого начала утверждавшего, что колдунья “на стороне хороших парней”, и с ними обоими ничего бы не случилось.

Наверно, Сэм мог бы еще долго заниматься самоедством, и окажись он в этот момент наедине с самим собой, неизвестно чем бы его приступ ненависти к себе в результате закончился. Но сейчас было не время и не место предаваться отчаянью, да и раздирающая боль в животе служила, кажется, достойным наказанием за ошибку. Если Химеко действительно собиралась снять с них свои проклятия, прежде чем подпускать ее к Дину, нужно было проверить действие этих чар на себе. И хотя одна лишь мысль, что колдунье придется прикоснуться к нему, бросала Сэма в дрожь, желание избавиться, наконец, от сводящей с ума боли, затмевало и страх, и чувство вины, и даже презрение к собственной слабости.

Стоило Химеко потянуться к нему, как Винчестер замер, глядя на руку девушки, словно на изготовившуюся к броску кобру, но когда изящная, маленькая, как у ребенка, ладонь легла ему на плечо, конец света как ни странно не наступил. Сэм вздрогнул, инстинктивно напрягаясь и чувствуя желание стряхнуть слегка поглаживающие лопатку пальцы, но ни бесконтрольного приступа паники, ни глубинного физического отторжения, заставлявшего его прежде шарахаться от чужих прикосновений, как черт от ладана, он, к собственному невыразимому изумлению, почти не почувствовал. А потом по телу вдруг разлилось ласковое, искрящееся тепло, и боль, все это время заживо разрывающая его изнутри, схлынула, погасла, как пламя, затушенное водой.

Почувствовав, что снова может нормально дышать, не опасаясь, что каждый новый вдох превратится в удар ножом, Сэм на мгновение зажмурился, смаргивая предательски навернувшиеся на глаза слезы облегчения, а когда снова открыл их, то увидел, что Химеко уже опускается на колени рядом с Дином. Первым порывом Винчестера-младшего, даже несмотря на то, что японка уже исцелила его самого, было помешать ей дотронуться до брата, но Сэм заставил себя сидеть спокойно, прекрасно понимая, что сейчас не время поддаваться влиянию свойственной любому охотнику паранойи. Не он ли не так давно твердил Дину, что сверхъестественное – не обязательно зло, и хотя брат вряд ли одобрил бы, что Сэм позволил какой-то сомнительно лояльной ведьме, как бы хороша она ни была, их лапать, единственным, что сейчас имело значение для Винчестера-младшего, это что Химеко могла вытащить Дина из того ада, в котором он по ее вине оказался. Сэм помнил, как, попав под заклятье, выпал из реальности, оказавшись на какое-то время в плену своих кошмаров, а Дин, бросившись его спасать, получил целых два и теперь, очевидно, не мог самостоятельно выбраться из самых страшных и темных уголков собственного подсознания.

Наверно, Химеко заметила, как Сэм напрягся, потому что замерла с поднятыми руками, так и не притронувшись к Дину, и бросила на младшего охотника вопросительный взгляд. Тот снова кивнул, понимая, что выглядит в ее глазах полным неврастеником, и больше всего на свете жалея, что не может провалиться сквозь землю от смущения. Ведьма или нет, Химеко оставалась при этом красивой женщиной, а Сэм и так достаточно перед ней опозорился, сначала начав палить без разбору, а потом скуля и катаясь по полу от боли. Конечно, тот факт, что его не переклинило, когда девушка к нему прикоснулась, уже можно было считать феноменальной удачей, но младший Винчестер почему-то не находил в себе сил этому радоваться. Наверно, еще давал себя знать пережитый шок.

Химеко, между тем, дождавшись разрешения, склонилась над Дином и прижала кончики пальцев к его вискам. По миловидному, бледному после недавних магических упражнений лицу японки скользнула смутная тень, тонкие, словно нарисованные, брови сошлись на переносице, и Сэм, не раз наблюдавший подобное выражение на лице врачей, когда привозил в больницу раненных отца или брата, мгновенно напрягся, почуяв недоброе:

- Что-то не так?

- Да нет, все так, - Химеко переместила пальцы Дину на лоб и слегка надавила, мягко массируя. - Я, в принципе, предполагала, что заклинания оказали на твоего коибито настолько сильное влияние из-за того, что его организм серьезно ослаблен. Большая потеря крови, кажется?

Сэм машинально кивнул, зачарованно наблюдая, как под чуткими пальцами колдуньи Дин, все это время мечущийся, словно в бреду, постепенно расслабляется и затихает. Теперь он выглядел, скорее, как спящий, даже дыхание выровнялось, а на восковом, влажном от пота лице появился слабый румянец. И лишь тогда до Сэма дошло, КАК, собственно, Химеко назвала его брата! Не то чтобы он был особенно силен в японском, но примерное значение слова “коибито” себе представлял прекрасно[1]. На какую-то секунду Винчестер-младший даже подумал малодушно, что, может, оно и к лучшему, что Дин сейчас без сознания. На него все эти инсинуации насчет геев неизменно действовали, как красная тряпка на быка, надолго делая совершенно невыносимым в общении, а для Сэма тема однополых отношений в последнее время по понятным причинам была крайне болезненной.

- Мы братья! – рявкнул охотник, буквально дымясь от возмущения, хотя обычно подобные намеки вызывали у него лишь недоумение пополам со смущением. – С чего ты вдруг решила, что мы с Дином… эээ… пара?

- Прости! – теперь сквозь землю, кажется, готова была провалиться Химеко. – Сэм, извини! Просто, увидев вас, я сразу поняла, что вы двое гораздо больше, чем друзья и… - девушка замялась, мучительно пытаясь подобрать слова, чему определенно не способствовал пылающий праведным гневом взгляд Сэма. - Понимаешь, прикасаясь к человеку, я вроде как считываю его ауру, а первое, что бросается в глаза в ваших, это недавний ритуал смешения крови. Подобную магию чаще всего используют именно влюбленные, связывая свои судьбы, и она горит так ярко, что истинные кровные узы разглядеть за ней очень сложно. Вот я и решила… Прости! Ксо[2], ну, надо же так лопухнуться! Жрица Амэ-но Удзумэ, называется.

Смущенная, красная от стыда и досады за свою ошибку Химеко выглядела так, словно вот-вот начнет рвать на себе волосы, и обижаться на нее такую, утратившую вдруг все свое очарование гейши и ставшую похожей на маленького нашкодившего котенка, было решительно невозможно.

- Забудь, - махнул рукой младший Винчестер, снова порадовавшись, что Дин всего этого не слышал. Не хватало еще, чтобы он снова зациклился на своем брутальном девизе “розовые сопли – это для голубых”. - И для справки, кровь смешивают не только при магическом обручении, но для обмена жизненной силой.

От дальнейших объяснений он, естественно, воздержался, а Химеко хватило воспитания не спрашивать, хотя и чувствовалось, что ей до смерти любопытно, зачем это двум охотникам понадобилось обмениваться жизненной энергией. Впрочем, кое-какие догадки у нее наверно были, ведь кому-кому, а колдунье должно быть прекрасно известно, что за твари могут скрываться в ночной тьме.

- Отдавал жизненную силу, я так понимаю, твой брат, – это было единственное замечание насчет ритуала, которое позволила себе Химеко, и то потому что это напрямую касалось состояния Дина. – Он почти восстановился, но эта рана, кровопотеря… - руки колдуньи переместились старшему на грудь, потом скользнули вдоль тела, повторяя его изгибы, но не касаясь кожи или одежды, а будто оглаживая воздух рядом с ними. – И еще эти растяжения по всему телу! Что за чертовщина?

- Последствия встречи с якудза, - скрипнув зубами, пояснил Сэм. – У нас с ними тоже вышло… своего рода недопонимание.

- Ясно, - руки Химеко слегка задержались на запястьях Дина, где из-под манжет виднелись пластыри, скрывающие рубцы от кандалов дыбы. – Вот что, давай перенесем твоего брата на футон. С ним все будет в полном порядке, но очнется он минут через пятнадцать, не раньше, и лежать все это время на полу, определено, не пойдет на пользу его суставам, - поднявшись с колен, девушка подошла к заменяющей шкаф нише и вытащила оттуда скатанный рулоном синий матрац. - К тому же, возможно, я кое-что смогу сделать, чтобы ускорить его выздоровление. Я, конечно, не целительница, но человеческий организм, если ему немного помочь, способен восстановиться гораздо быстрее, чем думают последователи традиционной медицины.

- Надеюсь, речь не об иглоукалывании идет? – со слабой улыбкой пошутил Сэм и, обхватив одной рукой Дина за плечи, а второй под колени, медленно, напрягая каждую мышцу, с трудом поднялся на ноги. – А вот от массажа Дин бы не отказался, это как пить дать.

- Боюсь, с этим придется подождать до следующего раза, - усмехнулась Химеко, раскатывая на полу футон. – Я всего лишь немного подлатаю ему ауру и стабилизирую энергетические потоки, в прямом смысле направив все силы организма на выздоровление. Правда, расплатиться за это придется зверским аппетитом, но все пойдет впрок, пусть не волнуется. Хотя с вашим-то образом жизни проблема лишнего веса, наверно, не встает.

В данный момент Сэм бы так не сказал – после истории с суккубом он не восстановил даже половину мышечной массы, а Дин, несмотря на разницу в росте и сброшенные из-за ритуала килограммы, был далеко не пушинкой. Хорошо еще тащить его пришлось всего несколько футов, а не как два предыдущих раза, когда расстояние от очередной полуразвалившейся халупы до оставленной чёрти где Импалы превратилось для младшего Винчестера в бесконечные мили. Воспоминание о Дине, безжизненно лежащем на полузатопленном полу рядом с тушей убитого им монстра, и Дине, с располосованной демоном грудью тянущемся проверить, как там отец, вспыхнуло у Сэма перед глазами, заставив его пошатнуться, чудом не уронив при этом безвольное тело брата. После перенесенного только что шока все мышцы напоминали кисель, а отца, даже с пулей в ноге готового подхватить Дина, если у младшего сына вдруг не хватит сил, больше не было рядом. Ладно хоть до приготовленного Химеко футона оставалась какая-то пара шагов, и Сэм, преодолев их на чистом упрямстве, практически рухнул на колени, даже не чувствуя удара и сосредоточившись лишь на том, чтобы не выпустить из рук прижатого к груди брата.

- Дин вечно лопает так, словно только что вырвался с голодного острова, так что в зверском аппетите для него не будет ничего нового, – как можно оптимистичнее пробормотал младший Винчестер, позволяя Химеко помочь устроить брата на футоне.

Мысль о том, что на сей раз состояние Дина без всяких “но” и “может быть” его, Сэма, вина, сверлила мозг почти так же мучительно, как боль во время проклятых видений, но он изо всех сил старался не зацикливаться на этом, следуя примеру старшего брата, который хоронил подобные эмоции так глубоко, как только мог, позволяя им сочиться ядом и отравлять себе душу лишь наедине с самим собой, но никак не во время охоты.

- Сэм, не надо казнить себя за то, что случилось, - отвлек его от самобичевания голос Химеко. – Все это просто неприятное недоразумение, и его последствия наша общая ошибка. Если помнишь, именно Дин выстрелил по алтарю, освободив дух Аоши, а я, запаниковав, не разобралась, что к чему, и использовала против вас куда более мощную магию, чем это было необходимо. Так что сглупили мы все трое.

- Ты что, мысли читаешь? – вяло огрызнулся охотник, пытаясь понять, когда это он успел превратиться в открытую книгу для каждого встречного и поперечного.

- На самом деле только эмоции, и то лишь при тактильном контакте, когда ощущаю ауру.

Проследив за взглядом Химеко, как раз подкладывающей Дину подушку, Сэм с ужасом обнаружил, что рука, которой он автоматически приподнял брату голову, помогая девушке, лежит едва ли не поверх ее изящной ладошки. Инстинкт сработал раньше мозга, и лишь отдернув пальцы, как будто схватившись за оголенный провод, Винчестер-младший в шоке осознал, что сам мог бы и не заметить этого соприкосновения. Более того, вынырнув, наконец, из омута самобичевания, Сэм понял вдруг, что устраивая Дина на футоне, они с Химеко несколько раз случайно задевали друг друга руками, и никаких вспышек паники с его стороны при этом не последовало. Он просто не обратил внимания. Совсем как раньше! Единственное, что Сэма сейчас действительно беспокоило, так это какие еще его эмоции, кроме чувства вины, успела прочесть колдунья.

- Думаю, это я смогу пережить, - слегка покривив душой, он изобразил на лице позаимствованную у брата пофигистскую ухмылочку. - А вот Дин твоим способностям обрадуется вряд ли. Однажды мы встретили медиума, которая действительно читала мысли, причем без всякого физического контакта, и с тех пор у него что-то вроде аллергии на всяких там эмпатов-телепатов.

Тихий смех Химеко наполнил комнату перезвоном серебряных колокольчиков:

- Могу себе представить. Впрочем, если тебя это утешит, я вижу людей насквозь и без всякой магии. В моей семье все женщины владеют древней японской наукой нинсо[3], которая позволяет читать человеческие лица, как открытую книгу, - словно в подтверждение своих слов колдунья окинула Сэма внимательным взглядом и, видимо, что-то там для себя выяснив, с удовлетворенным видом вновь склонилась над лежащим без сознания Дином. - И кстати, я совершенно серьезно насчет того, что в этой неприятности, по большому счету, нет ничьей вины. Мы все трое реагировали на ситуацию, как подсказывали нам инстинкты, и невольно поддались профессиональным стереотипам, - руки Химеко порхали над телом Дина, перемежая магические пасы с подобием точечного массажа, и ее голос, непроизвольно менявший тональность в такт этим движениям, звучал настолько мелодично и успокаивающе, что Сэм немедленно заподозрил жриц Амэ-но Удзумэ не только в умении читать по лицам, но и гипнотизировать голосом, словно сирены. - Что вы, охотники, еще могли подумать, увидев колдунью, говорящую с призраком, который в силу свой природы, по идее, должен быть в принципе лишен интеллекта? Только одно - что она им управляет! А у меня после встречи с неким черным магом возникло что-то вроде фобии. Мои способности, если, конечно, не принимать в расчет требующие времени заклятия, как те, что я применила против вас, не имеют ничего общего с боевой магией, и в прошлый раз я из-за этого чуть не погибла. Поэтому, когда ты разозлился и стал излучать эту энергию… я просто испугалась и решила, что называется, сначала стрелять, а уже потом задавать вопросы. И только когда все закончилось, до меня вдруг дошло, что ты ни за что не стал бы мучаться, пытаясь зарядить ружье, если бы мог использовать против меня свои силы. Только не под угрозой нового проклятья! – Химеко в последний раз провела кончиками пальцев через лоб Дина от висков до линии роста волос и, сложив руки на коленях, повернулась к Сэму. – Ты ведь не умеешь им пользоваться, правда? Своим Даром.

- Я вообще не знаю, что он из себя представляет и откуда взялся, - выдавил из себя младший Винчестер, нервно теребя пальцами волосы. - До двадцати двух лет у меня даже близко не было никаких сверхъестественных способностей, и я до сих пор не могу их контролировать, - откровенничать с незнакомым человеком, да еще и колдуньей, определенно, было не лучшей его идеей, но охотник надеялся, что, просканировав его ауру, Химеко сможет сказать что-нибудь о природе этого дара-проклятья. Миссури в свое время ничем не смогла ему помочь, но тогда братья еще не знали, что предвидения Сэма имеют какое-то отношение к твари, убившей их мать и Джессику. Впрочем, говорить оммёдзи про Желтоглазого Винчестер-младший все-таки не решился. – Если честно, эти силы пугают меня до чертиков. Я видел, как парень с такими же способностями сошел с ума и превратился в убийцу. Что, если со мной случится то же самое?

- Не случится, - решительно покачала головой Химеко, на долю секунды показавшись Сэму не молодой, только начинающей жить девушкой, а умудренной годами женщиной, по праву носящей титул жрицы. - Магические способности, даже те, что могут представлять для людей опасность, как, например, телекинез, пирокинез или сила внушения, сами по себе не являются добром или злом, какова бы ни была их природа. Конечно, человека со слабой волей они вполне способны превратить в безумца, но тебе, Сэм, это явно не грозит. Все будет зависеть от того, как ты намерен использовать свой Дар и чем будешь его подпитывать. Это как оружие, причем, скорее меч, чем пистолет – им можно защищать людей, а можно просто убивать. Все только в твоих руках.

- Ну, если бы это зависело от меня, - нахмурился Сэм, - я предпочел бы вообще навсегда забыть, что обладаю какими-то там способностями. Моя жизнь и без того достаточно ненормальная, - подавив тоскливый вздох, он привычным движением потер пальцами переносицу, хотя как раз сейчас голова ничуть не болела. Если бы все было так просто, как говорила Химеко! “Все только в твоих руках” звучало обнадеживающе, но Желтоглазый вынашивал какие-то планы на экстрасенсов вроде Сэма, а это значило, что у него могло просто не остаться выбора.

Выражение лица Химеко вдруг стало задумчиво-отстраненным, а по губам скользнула горькая полуулыбка, с Винчестером-младшим на сей раз никак не связанная:

- Вот и Аоши так же говорил. У него, как и у меня, были врожденные способности, но он принципиально не желал их развивать. Мы поэтому и общаться перестали – из-за его ненависти к магии. Вот только от своей природы все равно не убежишь! После смерти каждый становится тем, кто он есть на самом деле. Не больше, но и не меньше.

Порывисто сжав висевший у нее на шее медальон с изображением Амэ-но Удзумэ, японка на миг прикрыла глаза, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Чувствовалось, что, несмотря на разрыв отношений, говорить о погибшем брате ей очень непросто, и Сэму даже думать не хотелось, каково было Химеко использовать против него офуды[4], эти священные формулы для изгнания злых духов. И все ради того, что бы защитить их с Дином - охотников, которые, не разобравшись, обвинили ее во всех смертных грехах и фактически пытались убить!

Впрочем, сейчас Винчестера-младшего больше волновали последние слова колдуньи, в которых ему совершенно определенно послышался скрытый смысл:

- Что ты имеешь в виду? – уточнил он, уже начиная смутно догадываться, куда клонит девушка. – Призрак Аоши, бусо… Я читал, что эти существа практически лишены интеллекта и едят всех, кого ни попадя. Но твой брат, он ведет себя, как типичный мстительный дух, выбирая строго определенные цели, и, по твоим же собственным словам, умеет разговаривать. Я потому и решил, что ты им управляешь, но, выходит, причина этого необычного для бусо поведения в магических способностях Аоши? Я правильно тебя понял?

- Схватываешь на лету, - грустно улыбнулась Химеко и, потянувшись к Дину, снова дотронулась до его лба кончиками пальцев. – Все хорошо, сейчас он просто спит, - поспешила объяснить колдунья, заметив обеспокоенный взгляд Сэма. – Его нервной системе надо время, чтобы полностью восстановиться после моих заклятий, так что надо подождать еще минут десять… Так вот, насчет Аоши, - девушка бросила короткий взгляд на стенную нишу с полками, где Сэм еще раньше заметил точно такую же фотографию, как в доме О’Нила. - Ты прав, он не похож на обычного бусо именно из-за своих сил, и, что хуже всего, они наделили его иммунитетом практически ко всем известным мне ритуалам вызова. Ты возмущался, что я тянула целую неделю, прежде чем призвать дух Аоши, позволяя ему тем самым убивать невинных людей, - невольный упрек в голосе Химеко заставил охотника смущенно поерзать. - Сэм, я пыталась сделать это с первого дня, как прочитала в газете о гибели Такеучи и Томо! Но его дух слишком силен для меня. Что бы я ни делала, он не являлся, а провести качественный ритуал изгнания призрака можно только в том случае, если он прямо перед тобой, заперт внутри магического круга, - колдунья вздохнула, уныло посмотрев на развороченный алтарь. - И вот, когда мне все-таки удалось вызвать Аоши, проведя безумно сложный обряд с использованием очень редких и дорогих компонентов, врываетесь вы и все портите. Так что, наверно, стоит признать, что я отреагировала так резко не только потому что испугалась. Я еще и здорово разозлилась.

- Не могу тебя за это винить, - Сэм виновато поморщился, в который раз мысленно кроя себя последними словами. – А повторить ритуал ты не сможешь?

- Боюсь, что нет. Для этого нужен настой одного корня… В общем, мне прислали его авиапочтой из Японии по очень большому блату, но еще одну порцию так скоро даже этот человек достать не сможет.

- Черт, значит, придется все-таки искать кости! Аоши во время вашего с ним разговора не говорил, где его… где он умер?

- Я бы не назвала это разговором, - снова помрачнев, качнула головой Химеко. – Сначала Аоши так бился и неистовствовал, что я испугалась, как бы он не вырвался из круга во время ритуала, и стала нести всякую чушь в надежде достучаться до него, немного успокоить, может, даже разговорить. В принципе, это сработало. Он слушал меня, понимал, но связных фраз в ответ мне так и не удалось добиться. В основном, он твердил одно слово: “Тенчу”. Это означает небесная кара, священная месть, - Сэм кивнул, сообразив, что именно это слово Мурата выкрикнул ему во время потасовки в саду. – Я как раз попыталась узнать, где находится его тело, когда вломились вы с братом. Паломар. Вот все, что Аоши успел сказать до того, как началась эта неразбериха.

- Паломар? Гора, где находится Паломарская обсерватория? – Сэм наморщил лоб, пытаясь ухватить за хвост мельтешившее где-то глубинах мозга воспоминание. – Что-то я такое читал совсем недавно. Кажется, в одной из статей про Томо и Такеучи как раз упоминалась эта гора, но я в упор не помню по какому поводу. Эх, мне бы сейчас мой лэптоп…

- А мой не сгодится? Что? – Химеко засмеялась, глядя в расширившиеся от изумления глаза Сэма. –Думаешь, только охотники идут в ногу со временем? Пыльные инкунабулы – это вчерашний день. Интернет – вот кладезь знаний для современной ведьмы, - поднявшись на ноги, девушка плавно, словно паря над полом направилась к выходу из комнаты. – Сейчас приду.

Она действительно вернулась через каких-то полминуты, так что Сэм не успел даже толком привести мысли в порядок, разложив последние события по воображаемым полочкам. Единственное, на что ему хватило времени, это убедиться, что Дину и в самом деле становится лучше. Он все еще спал или находился в целительном трансе – с какой стороны посмотреть, но вид у него уже был не такой изможденный, как десять минут назад. Собственно, Дин вообще выглядел более здоровым, если сравнивать с тем состоянием, в котором он проснулся сегодня вечером, и Сэм даже позволил себе помечтать пару секунд, что чары Химеко не просто устранят нанесенный ими же вред, но и правда ускорят выздоровление, хотя бы немного облегчив брату жизнь.

Колдунья между тем вернулась в комнату с серебристым ноутбуком фирмы “Apple” в руках, а на плече у нее - Винчестер даже моргнул пару раз, чтобы убедиться, что ему не привиделось – сидела маленькая пушистая лисица с неправдоподобно огромными голубыми глазищами мультяшного персонажа. Когда до него дошло, что это всего лишь сикигами, Химеко уже снова сидела рядом, протягивая ему загружавшийся лэптоп, а собственная рука Сэма против воли тянулась погладить это сказочное создание по рыжей шерстке. К счастью, в последний момент его инстинкт охотника все-таки проснулся, и когда очаровательный лисенок вдруг превратился в злобного беса и попытался цапнуть Винчестера-младшего за палец клыками, которым позавидовал бы и матерый верфольф, он вовремя успел отдернуть руку.

- Эй! – Сэм по-детски обиженно посмотрел на откровенно веселящуюся Химеко. Сикигами во всем подчинялись своим хозяевам, так что охотник знал по какому адресу предъявлять претензии.

- Я тут не при чем, - смеясь, открестилась оммёдзи. – Китсуне со мной очень давно, она – друг, а не слуга, и ведет себя более чем независимо. Я объяснила ей, что вы с Дином ничем мне не угрожаете, но ты сам знаешь, что духи довольно злопамятны. Кит закрыла меня от второго выстрела, и каменная соль явно не пришлась ей по вкусу.

- А ты не слишком заморачивалась с именем, - хмыкнул Сэм, устраивая на коленях ноутбук. Китсуне [5], лиса по-японски, и вдобавок одно из самых ярких существ в японской мифологии. Что ж, теперь хотя бы понятно, почему Дин тоже не попал в Химеко. И вовсе она не остановила второй заряд в воздухе, как думал до этого младший Винчестер. Колдунью закрыла собой сикигами.

А Китсуне тем временем снова приняла облик этакого живого воротника, правда, на сей раз из чернобурки, и наградила охотника ленивым кошачьим взглядом – как будто только того и ждала, что он опять попробует ее погладить. Но Сэм, решив, что пальцы ему еще пригодятся, поспешно защелкал ими по клавишам лэптопа. К тому же, он как-то не сообразил, что гладя лису, окажется слишком близко к Химеко, и, хотя несколько секунд назад, когда они снова случайно соприкоснулись, передавая компьютер из рук в руки, Сэм испытал лишь смутное желание поскорее отодвинуться подальше, это не значило, что он собирался и дальше искушать судьбу. Первое объятие Сары он тоже вытерпел, а вот когда девушка попыталась дотронуться до него в комнате охраны, шарахнулся в сторону, словно какой-нибудь псих.

Был это пресловутый закон тельняшки или нет, но найти связь между горой Паломар и съеденными якудза оказалось неожиданно легко, да и вывод из этой информации вытекал настолько очевидный, что Сэму оставалось лишь диву даваться, как же он раньше не заметил эту, лежащую буквально на поверхности, зацепку. Одной из сфер условно-законного бизнеса калифорнийских якудза была переработка токсичных отходов, но около четырех месяцев назад очередной проект японской мафии, возглавляемый, кстати, как раз Такеучи Макото, оказался прикрыт под предлогом несоответствия санитарным, экологическим и прочим нормам. Строительство нового завода, развернутое возле горы Паломар, было приостановлено на неопределенное время, Такеучи и его партнер Томо потеряли кучу денег, а журналисты, с энтузиазмом перемывая им косточки, неоднократно намекали, что в этом не особенно криминальном деле не обошлось без лос-анджелеской полиции. Очевидно, это стало последней каплей в чаше терпения якудза, и меньше чем через месяц машину О`Нила и Мураты едва не превратили в решето, а когда Аоши и после этого не успокоился, Томо и Такеучи решили действовать наверняка. Должно быть, им показалось чрезвычайно забавным замуровать не в меру усердного копа на остановленной его же стараниями стройке!

- Я еду с вами, - выслушав Сэма, безапелляционно заявила Химеко, – Помогу найти Аоши, да и его жена с дочерью скорее всего где-то там же, - лицо колдуньи превратилось в лишенную всяких эмоций маску, живо напомнив младшему Винчестеру Дина. - Понимаю, вы, ребята, привыкли работать вдвоем, но на заброшенной стройплошадке масса мест, где можно спрятать тела, а я могу почувствовать исходящее от них излучение с довольно большого расстояния, тем самым сэкономив время на поиски. Нельзя, чтобы Аоши убил еще кого-нибудь! Я окружила дома Такеучи и Томо защитными контурами, но от них мало толку, если кому из членов семьи вздумается прогуляться после захода солнца.

Сэм мог бы возразить, что Сандра и ее дети не покинут территорию особняка, или что они с Дином не в первый раз ищут спрятанные в заброшенном здании останки, но, во-первых, у датчика ЭМП, в отличие от чутья колдуньи, был очень небольшой диапазон действия, а во-вторых, охотник прекрасно понимал, что девушка рвется пойти вместе с ними не только из альтруистических соображений. Химеко не общалась с Аоши долгие годы, а его жену и дочь, возможно, вообще никогда не видела, но они все равно были ее семьей, и Сэму, внезапно вспомнившему, как Дин после четырехлетней разлуки появился у него на пороге с просьбой о помощи, и в голову не пришло отговаривать девушку. Другой вопрос, что его брату это совершенно точно не понравится. Сэм и так подозревал, что когда Дин очнется, их ждет еще одна неприятная разборка на тему “свои – чужие”, и Химеко придется сильно постараться, чтобы убедить в своих благих намерениях еще и старшего из братьев Винчестеров.

Всмотревшись в очередной раз в лицо Дина, Сэм вдруг заметил, что его ресницы снова начали слегка подрагивать, а дыхание стало чуть быстрее и глубже.

- Он начинает приходить в себя, - с довольным видом прокомментировала Химеко, придвигаясь поближе, чтобы вновь дотронуться кончиками пальцев до Динова лба.

Но сейчас на ее прежнем месте сидел младший Винчестер, и девушке пришлось фактически перегибаться через его колени. К радостному недоумению Сэма, ему снова удалось сохранить самообладание, не запаниковав и не отшатнувшись, хотя, когда рука Химеко слегка мазнула его бок, он все-таки не сдержал слабой дрожи.

И все бы ничего, если бы на этот раз колдунья не стала делать вид, будто ничего не заметила.

- Сэм, думаю, нам надо поговорить, - мягким, но решительным тоном произнесла она, сочувственно глядя на мгновенно ощетинившегося охотника, - о том, что с тобой случилось.

- Не понимаю о чем ты, - выдавил младший Винчестер, чувствуя, как начинает гореть лицо, а внутренности, наоборот, покрываются колючей ледяной коркой. Желание застрелиться на месте на какое-то мгновение стало почти непреодолимым.

Химеко знала! Непонятно откуда, но она знала, а ведь даже Сара не догадалась, хотя Сэм дергался в ее присутствии куда сильнее, чем рядом с японской колдуньей. Или… Возможно, Сара тоже все поняла, но ей хватило такта промолчать, или же, наоборот, было просто противно обсуждать подобную мерзость. Она ведь даже не попыталась продолжить тот разговор в комнате охраны, и последние два дня как будто избегала Сэма, чувствуя себя в его обществе так же неуютно, как и он в ее. Неужели случившееся с ним настолько очевидно?!

- А мне кажется, понимаешь, - рука Химеко, как и четверть часа назад легонько погладила Винчестера-младшего по плечу, заставив его шарахнуться в сторону так, что он едва не опрокинулся на лежащего на футоне брата. – Касаясь человека, я вижу его ауру, но это не врожденная способность, а мой Дар, как служительницы Амэ-но Удзумэ, богини любви и счастья, и поэтому лучше всего, я чувствую именно то, что так или иначе связано с любовью, причем как в духовном смысле, так и в физическом. Все сексуальные предпочтения, патологии, травмы для меня, как на ладони, - пальцы жрицы с неожиданной силой сжались на запястье Сэма, на этот раз не дав ему отстраниться. - Послушай, наверно, это прозвучит невероятно, но я знаю, как можно тебе помочь.

_________________________________________

[1] Коибито (яп.) – возлюбленный, любимый, любовник

[2] Ксо (яп.) – дерьмо

[3] Нинсо - древняя японская наука, которая позволяет читать человеческие лица, как открытую книгу. Владеют этим искусством очень немногие. Мастер нинсо умеет истолковать и форму головы, и строение тела, и походку, и голос - одним словом, всё, что человек сообщает о себе внешнему миру. Они умеют различать на коже сто сорок четыре оттенка цвета, двести двенадцать типов морщин, тридцать два запаха и многое, многое другое.

[4] Офуда - синтоисткая священная формула, применяемая для борьбы со злыми духами; может использоваться, как в ритуале изгнания, так и крепиться на все входы и выходы из помещения.

[5] Китсуне (яп.) – лисий дух. Это сверхъестественные существа из японского фольклора, лисы-оборотни, обладающие большими знаниями, длинной жизнью и разнообразными магическими способностями, которые меняются от легенды к легенде, в зависимости от того, в каком качестве там предстают китсуне – фейри, вампиров, суккубов, духов или демонов.

 

* * *

Дин даже представить себе не мог, что может быть настолько спокойно и комфортно, когда тебя со всех сторон окружает беспроглядная, обволакивающая, словно мягким одеялом, тьма. Это было странно, если не сказать больше, потому что отношения с темным временем суток у старшего Винчестера не складывались с младых ногтей. Детского страха перед темнотой Дин никогда не испытывал, может, из-за тех самых ангелов, которые, по словам мамы, за ним приглядывали, но после ее смерти он слишком хорошо уяснил, что во мраке скрываются жуткие злобные твари, только и ждущие, как бы забрать у них с Сэмми еще и отца. Так что наступление ночи у Дина с тех пор всегда ассоциировалось с чувством опасности и тревогой за близких людей. Конечно, со временем он перестал бояться и научился воспринимать темноту, как союзника, ведь “рабочий день” охотника, как и тварей, которых он истребляет, начинается по большей части после захода солнца. Однако это отнюдь не значило, что ночь стала для старшего Винчестера любимым временем суток, а ощущение, что он парит в пустоте, где нет ни красок, ни звуков, ни воспоминаний, а лишь прохладная, мягкая, как пух темнота, могло показаться вдруг чем-то самим собой разумеющимся.

Но факт оставался фактом – Дин чувствовал себя, как никогда уютно и умиротворенно, в кои-то веки его не пожирали изнутри никакие эмоции и не пригибали к земле бесконечные проблемы, и он готов был вечно плыть в этой странной невесомости, похожей на безмятежный покой глубокого космоса. Тем более что окруживший его мрак оказался не таким уж полным, и в нем то и дело вспыхивали похожие на звезды разноцветные искры. Одна из них, золотисто-зеленая, мерцала особенно ярко, и ее теплый, ласковый свет притягивал Дина, как манит ночного путника далекий огонек родного дома. Не в силах сопротивляться, он потянулся к этому сиянию душой и телом, если, конечно, у него было тело в это странном месте вне времени и пространства, и мертвая тишина вокруг вдруг ожила и наполнилась голосами любимых людей – мамы, отца, Сэмми. Чуть хрипловатый, проникающий в самое сердце баритон брата звучал особенно ясно, хотя конкретных слов Дин поначалу никак не мог разобрать. Только тон – затравленный, напряженный, полный затаенной боли и злости, и одно это заставило его тянуться к Сэму, забыв о своем уютном убежище в объятиях ночного неба. А когда с голосом брата сплелся еще один, чужой, женский, внушавший несмотря на свое нежное, мелодичное звучание тревогу и острую неприязнь, старший Винчестер смог, наконец, отсеять посторонние звуки, не иначе как призраки его собственной памяти, и целиком сосредоточиться на разговоре Сэма с подозрительной девицей. Он понимал, что все это, скорее всего, просто сон, наваждение, но разогнать темноту, чтобы не только услышать, но и увидеть брата почему-то никак не мог.

– …Честно говоря, сначала я не была уверена, что стоит вмешиваться, хотя заметила на тебе черную паутину еще когда снимала последствия своего заклятья. Это очень интимный вопрос, а обстоятельства нашего знакомства, прямо скажем, не располагали к сближению и откровенности, – мягкий, немного нерешительный голос незнакомки был полон искреннего сочувствия, но у Дина он вызвал лишь непреодолимое желание заткнуть ей рот какой-нибудь тряпкой – слишком уж сдавленным, сиплым от сдерживаемых слез тоном ответил ей невидимый в темноте Сэм:

– Вот и не вмешивалась бы, – эти нотки мучительного, заживо сжигающего стыда Винчестер-старший за последний месяц изучил гораздо лучше, чем хотелось бы, и теперь очень ясно представил, как брат страдальчески заламывает брови и закрывает ладонями пылающее от унижения лицо. И к гадалке не ходи, речь шла о том, что сотворили с ним инкуб с сестричкой. – То, что ты случайно просканировала мою ауру, не дает тебе никакого права… – Сэм замолчал на мгновение и шумно втянул носом воздух, кажется, в попытке совладать с неудержимо срывающимся голосом. – И что еще за черная паутина?

Последняя фраза прозвучала настолько тихо и мертво, что было очевидно – братишка и сам прекрасно знает ответ на свой вопрос и едва ли нуждается в том, чтобы его озвучили вслух. Он и в разговорах с Дином-то не произносил ничего даже близко похожего на слово “изнасилование”, и старшему Винчестеру казалось откровенно диким, что брат вообще обсуждает выпавший на его долю кошмар с кем-то посторонним, не важно, сон все это или нет. Должно было случиться что-то из ряда вон выходящее, чтобы Сэм вдруг стал откровенничать на эту тему с какой-то незнакомой девицей, да еще ко всему прочему ведьмой – а иначе как объяснить ее упоминание о снятом заклятье?

– Именно так отражаются на ауре последствия сексуального насилия[1], – похоже, собеседница мелкого была не из тех, кто ходит вокруг да около. – Я не могу видеть, что именно произошло, но чувствую глубину и, как бы это сказать, специфику полученной психологической травмы. Одно из предназначений жриц Амэ-но Удзумэ – как раз исцелять тех, кому пришлось пережить нечто подобное. Обычно это женщины, но есть свой рецепт и для мужчин, хотя здесь все гораздо сложнее и одновременно проще. Вместо долгой и комплексной терапии нужен только один… особый сеанс, но жрица – это всего лишь сосуд, и чтобы сила Амэ-но Удзумэ пришла ко мне, недостаточно простого человеческого желания помочь. Исцеляющая магия любви подействует только если мужчина, для которого я прошу благословения богини, привлекает меня в сексуальном плане, потому что обычным наложением рук в данном случае ну никак не обойтись.

При повторном упоминании Амэ-но Удзумэ в голове у Дина шевельнулось какое-то смутное воспоминание, но в свете шокирующего заявления так называемой жрицы имя богини, которой та служит, было последним, что его сейчас волновало. Этот странный сон все больше смахивал на безумный горячечный бред, а при мысли о том, что испытал бы настоящий Сэм, услышь он подобное предложение, у Дина реально перегорали предохранители. Впрочем, на воображение он никогда не жаловался, а своего брата знал лучше, чем кто бы то ни было, поэтому когда снившийся ему Сэм снова заговорил, голос у него был такой, словно ему предлагали лечь в постель не с красивой женщиной, а, по меньшей мере, с клоуном из кинговского “Оно”:

– Ты хочешь сказать, – медленно, словно через силу выталкивая из себя каждое слово, начал младший, – что эта твоя терапия подразумевает… секс?! Химеко, ты серьезно?

Имя колдуньи тоже показалось Дину знакомым, вызвав непонятное беспокойство и явственное ощущение – что-то не так с этим сном, и дело даже не в том, что он совершенно бредовый и похож на звуковую дорожку без изображения, хотя Винчестер, скорее, съел бы свою любимую кожанку, чем пропустил хоть слово из этого сюрреалистического разговора. Судя по еле уловимым, но хорошо знакомым Дину интонациям в голосе Сэма, глубокий шок, в который его повергло предложение этой Химеко, был связан не только с его несомненным страхом физической близости, но и с откровенным непониманием, как кому-то вообще может прийти в голову лечить совершенно постороннего человека с помощью такого интимного занятия, как секс. Несмотря на дикость ситуации, от этой трогательной консервативной стеснительности Дину вдруг безумно захотелось закатить глаза. Ох, Сэмми… И как только этот зануда-скромник умудрился девственность потерять? С такими-то взглядами на самую естественную и прекрасную сторону жизни.

– Думаешь, я стала бы шутить на такую тему? – в певучем голосе жрицы мелькнули едва различимые строгие нотки, но следующие ее слова прозвучали почти умоляюще, как будто она и правда больше всего на свете хотела помочь младшему Винчестеру. – Сэм, я понимаю, решиться на это может быть непросто для тебя, и не только из-за того, что с тобой случилось. Ты не из тех, кто спит с первыми встречными, и, поверь, я это очень уважаю. Но тебе нужна помощь, без преувеличений. Не хочу тебя расстраивать, но такие раны сами собой не затягиваются. Здесь явно замешана магия – человеческая или какой-нибудь твари вроде суккуба, я не разобрала – и это значит, что только магия способна тебя исцелить. Так что, можно сказать, тебе крупно повезло. Не сведи нас это дело, ты так бы и мучался до конца жизни.

– Хочешь сказать, я никогда не приду в себя? – почти истерически выдохнул Сэм, вызвав у Дина непреодолимое желание сжать пальцы в кулаки. Он и сам не знал, чего хочет больше – придушить эту сумасшедшую девицу или расцеловать ее. Если бы только происходящее не было просто сном!

– До конца – нет. И даже для частичного выздоровления тебе понадобятся годы, – Химеко помолчала немного, видимо, давая собеседнику время на раздумье. – Прости, Сэм, но я твой единственный шанс. Я хочу и, главное, могу тебе помочь. Как я уже говорила, это не с каждым срабатывает, но ты мне действительно нравишься, а любовь жрицы Амэ-но Удзумэ – это чистая магия, как раз то, что тебе нужно. Не могу обещать, что ты полностью исцелишься за одну ночь, ведь память все равно останется с тобой, но черная паутина на тебе сгорит, избавив тебя от худших последствий происшедшего, а со временем сгладятся и оставшиеся шрамы. Но они не будут отравлять тебе жизнь, даже близко не так, как раны, которые ты носишь в себе сейчас.

Сэм не отвечал так долго, что Дин уже решил было, что странный сон закончился, и снова потянулся в темноту, пытаясь обрести потерянное чувство покоя и безопасности. Но прежней уютной пустоты больше не было, как и ласковой, обволакивающей со всех сторон прохлады. Сон уходил. Винчестер по-прежнему ничего не видел, но теперь ощущал свое тело, лежащее на какой-то условно-мягкой поверхности. Все мышцы тупо ныли, простреленный бок дергало жаром, а где-то глубоко в груди, напротив, начинал разливаться непонятный ледяной страх. Но разобраться в его природе Дин так и не успел – брат снова заговорил, и не сказать, чтобы его ответ стал для Винчестера-старшего особым открытием:

– Химеко, я не могу, – давясь словами, прошептал Сэм полным отчаяния голосом. – Не из-за каких-то принципов или даже страхов. Я просто физически не могу! Там действительно была суккуб, и женские прикосновения для меня теперь так же невыносимы, как и мужские. Ничего не получится, понимаешь?! – Сэма явно несло, и усиливающаяся истерика заставляла его выплескивать негативные эмоции не хуже чем после промывки мозгов, устроенной доктором Элликотом. – Я едва справляюсь с собой, когда ты просто до меня дотрагиваешься, а стоит мне подумать о чем-то большем… Какой уж тут секс! Черт, да у меня просто… – Сэм вдруг осекся, видимо, сообразив, наконец, что именно и кому говорит, но Химеко прекрасно поняла его и без дальнейших уточнений:

– …не встанет? – а эта девица, определенно, предпочитает объясняться без обиняков. – Сэм, не только суккубы умеют вызывать в мужчине желание. Но ты прав, ничего не выйдет, если ты не сможешь расслабиться и для начала просто довериться моим рукам. Поэтому, я думаю, что имеет смысл попросить твоего брата к нам присоединиться.

Услышь Дин нечто подобное, пребывая в ясном уме и полном сознании, ему наверняка пришлось бы подбирать челюсть с колен и возвращать глаза со лба на положенное им место. Не то чтобы сама по себе идея секса втроем была для старшего Винчестера чем-то шокирующим или неприемлемым. Когда Сэм уехал в колледж, он пустился во все тяжкие и чего только не перепробовал, включая групповуху с цыпочками из стриптиз-клуба, на которую его подбил приятель-охотник Ричи. Но представить в постели с кем-то себя и Сэма… Нельзя сказать, что Дин никогда об этом не задумывался, в конце концов, никого ближе брата у него просто не было, а сексуальные фантазии вообще странная штука, недаром же какой-то знаменитый психолог посвятил этой теме целый труд. Но одно дело что-то там себе воображать ради прикола, и совсем другое, когда речь заходит о чем-то подобном всерьез, пусть и в самом что ни на есть бредовом сне.

Впрочем, в своем смятении Дин явно был не одинок. Сэма, судя по затянувшейся паузе, новая идея жрицы выбила из колеи так же основательно, как и сама возможность исцеления путем сексотерапии, но даже когда он все-таки заговорил, единственным на что хватило его врожденного красноречия, было короткое и очень экспрессивное:

– Что?!!!

– Ты доверяешь Дину и ощущаешь себя комфортно рядом с ним, его прикосновения не только не пугают тебя, но и дарят ощущения уюта и безопасности. Я права? – Дин снова поразился, откуда эта цыпочка успела так хорошо изучить его брата.

– Да…

– Если он все время будет рядом с тобой, я почти уверена, ты сможешь контролировать свои страхи и в достаточной степени успокоиться, чтобы сила богини нашла лазейку в твоей ауре. И потом, магия магией, но есть еще чисто психологический фактор. Чтобы полностью излечиться, тебе может быть полезно заново пережить часть того опыта… ну, ты понимаешь, что я имею в виду. Воспроизвести ситуацию, но, если можно так выразиться, со знаком плюс, а не минус.

– Нет! – яростный, полный страха и отвращения возглас Сэма, оборвавший рассуждения колдуньи, настолько напомнил Дину стоны и крики, которые брат издавал в плену своих ночных кошмаров, что внутри у него все сжалось в болезненной судороге. – Ты хоть понимаешь, что предлагаешь? – голос младшего упал до задыхающегося, насквозь пропитанного безнадегой усталого шепота.

– Сэм! Сэм, успокойся! – похоже, реакция брата напугала не только Дина. – Ты меня неправильно понял. Между прочим, двое парней и одна девушка в постели могут заниматься и вполне традиционным сексом. Ты слышал, что я сказала про плюс и минус? Так вот, речь как раз о том, чтобы воссоздать основные константы той ситуации, но в то же время повернуть все так, чтобы она стала для тебя приемлемой, не вызывающей ни боли, ни страха, ни стыда, а в идеале еще и доставила удовольствие.

Сэм снова не отвечал очень долго, но на этот раз Дин слышал, как он шумно, сорвано дышит, явно пытаясь задавить в себе последствия короткой, но основательно встряхнувшей организм эмоциональной вспышки. Сам он не знал, что обо всем этом думать, мысли разлетались в стороны, как зловредные пикси, и предложение Химеко казалось то спасением, то полным безумием, то вообще коварным планом, предназначенным окончательно сгубить его брата. Черт, он даже не мог точно сказать, решится ли Сэм на эту авантюру… То есть решился бы или нет, не будь все происходящее просто плодом его, Дина, больного воображения. Но чего он точно не ожидал, так это того, что Сэм способен усомниться в нем, особенно после того, как Винчестер-старший ясно дал брату понять, что нет ничего, что он не сделал бы ради его выздоровления.

– Дин никогда на такое не согласится, – обреченно пробормотал Сэм, даже не подозревая, как ранит брата своими словами, но при этом что-то такое было в его голосе, даже не интонация, скорее тембр звучания, по которому старший Винчестер всегда определял, что упрямец Сэмми устал спорить и готов, наконец, смириться с неизбежным. Переводя стрелки на старшего брата, он, может, и не был уверен в его согласии, но Дин знал своего мелкого достаточно хорошо, чтобы понять в конце концов – Сэм так ответил не потому, что сомневался в нем. Скорее всего, он начал понимать, что у него просто нет другого выбора, кроме как принять предложение Химеко, но страх, стыд и глупые принципы заставляли его накручивать себя, пытаясь игнорировать очевидное.

Впрочем, жрица, к смутной досаде Дина, видевшая Сэма насквозь, легко уловила эту перемену в его настроении:

– А ты? Ты сам согласен?

– Не знаю!

Так рявкать Сэму доводилось, кажется, только на отца, и это лучше, чем что бы то ни было, сказало Дину, что разъяснениями и увещеваниями, не говоря уже о сопутствующем препарировании его самых жутких кошмаров, братишка был сыт по горло и выше. К тому же, в отличие от Дина, и на охоте, и в жизни повинующегося зову сердца и интуиции, Сэму, чтобы принять какое-то важное решение, необходимо было все тщательно обдумать и взвесить. Созреть, если угодно. Пытаться как-то повлиять на него в такие моменты, было бесполезно, а то и чревато, и Химеко со своей сверхъестественной проницательностью это прекрасно поняла:

– Ладно, ты пока подумай, а я, пожалуй, пойду переоденусь. Твой брат вот-вот придет в себя, и чем скорее мы отправимся к Паломару, тем лучше. И потом, наверно, не стоит мне маячить у Дина перед глазами, когда он очнется, а то как бы у него не возникло желания придушить меня или что-нибудь в этом роде.

– Да, это в его духе, – чуть более спокойным тоном хмыкнул Сэм. – Ты права, лучше его не провоцировать.

Удаляющийся шелест ткани положил конец этому безумному разговору, и Дин, оставшись вдруг в вязкой глухой тишине, все еще ничего не видя и не в состоянии двинуться, с трудом удержался от приступа паники. Темнота вокруг него давно перестала быть уютной, теперь она вызывала к жизни въевшиеся в каждого охотника, пусть и тщательно контролируемые в обычной ситуации страхи, и Дин действительно мог бы распсиховаться, не осознавай он, что уже не парит в холодной мертвой пустоте, а лежит на чем-то, медленно, мучительно медленно выплывая из тяжелого, сопровождаемого бредом забытья. Пока что это было единственным его ощущением, и хотя Винчестер начинал потихоньку чувствовать свое тело, открыть глаза до сих пор казалось ему непосильным, а, судя по тому, как тихо было вокруг, слух к нему тоже еще не вернулся.

Это могло значить только одно – не обремененная предрассудками жрица какой-то там богини с непроизносимым именем, предлагавшая вылечить Сэма с помощью магии секса, была исключительно плодом его, Дина, воображения, и он, откровенно говоря, не знал радоваться ему по этому поводу или огорчаться. Чего Винчестер-старший не мог понять, так это почему его отчаянное желание помочь брату исцелиться приняло настолько неожиданную форму. Может, Сэм прав, и он способен думать только нижним мозгом? Если подумать, имя Химеко и этой самой богини казались Дину странно знакомыми, но он никак не мог вспомнить откуда. Последнее, что осталось в памяти, это как они с мелким шутливо борются, перекатываясь по полу в спальне особняка, принадлежавшего Сандре Томо, в девичестве Блейк.

Впрочем, это воспоминание, светлое и согревающее, тут же потянуло за собой и сплело воедино обрывки других, куда менее радостных. В них ведьма по имени Химеко обрела, наконец, лицо и голос – тот же самый, что и во сне, только звучавший куда резче и злее, а когда в памяти Дина всплыла вся картина событий целиком, он мысленно схватился за голову, гадая, что же за дурное заклятье он словил, если после этого ему привиделось, как чуть не угробившая их с Сэмом дрянь пытается уложить его брата в постель под самым невообразимым предлогом, какой только можно себе представить. Вообще, это было последнее, что Дин помнил: проклятье, угодившее в него, когда он пытался закрыть собой оглушенного болью Сэма, и огромные, испуганные глаза брата после того, как они оба повалились на пол бесформенной грудой – идеальная мишень для вернувшегося призрака. А дальше провал. Темнота. Должно быть, второго заклятья оказалось достаточно, чтобы он отключился, и, в результате, ему приглючился этот разговор, после которого впору задуматься о собственном психическом здоровье. Не то чтобы Дин считал себя абсолютно нормальным – как однажды выразился мелкий, нормальный охотник это вообще оксюморон… Стоп! Но если он отрубился, то, значит, Сэмми остался один на один с этой колдуньей-садисткой и ее долбанным дрессированным призраком.

Дин дернулся, борясь с душившей его тьмой и пытаясь выговорить непослушными губами имя брата, но сбросить липкие тенета забытья оказалось не так-то просто. И все-таки вечность спустя сквозь окружавший его холодный мрак стал пробиваться смутный, далекий свет, внезапно напомнивший охотнику, как он смотрел сквозь толщу воды подземного озера на огонек фонарика, брошенного Сэмом на самом краю деревянных мостков. Брат звал его тогда, идущего на дно в смертельных объятиях пронзенной ножом ундины, но Дин этого, конечно, не слышал. Но зато он очень ясно слышал голос Сэма сейчас. Тот снова и снова твердил его имя, и, похоже, это было именно то, чего Дину так не хватало, чтобы освободиться, наконец, из плена темноты и, словно пловец, поднимающийся со дна навстречу солнцу, рвануться наверх: к жизни, к свету, к теплу пальцев, сжимающих его ладонь… навстречу Сэму. Сначала перед глазами запрыгали цветные пятна, вызвав непреодолимое желание снова зажмуриться, но постепенно картинка обрела четкость, противное чувство не здесь, делавшее все тело каким-то чужим, пропало окончательно, и Дин вдруг понял, что вот уже несколько секунд смотрит в обеспокоенное лицо младшего брата. Бледное, покрытое бисеринками пота, оно все еще выглядело измученным и напряженным, но боли в чуть покрасневших, полных тревоги глазах больше не было.

– Сэмми, – Дин попытался сесть, и Сэм, стоявший рядом с ним на коленях, мгновенно подставил свободную руку, обхватывая брата за плечи и помогая принять вертикальное положение. – Ты в порядке? Что, черт возьми, происходит?! – выпрямившись, охотник попытался наскоро оценить обстановку.

Комната была та же, даже в воздухе по-прежнему витал слабый запах ароматического масла, разлившегося при разрушении алтаря. Но ни колдуньи, ни призрака в поле зрения старшего Винчестера не наблюдалось, а сам он, как выяснилось, вместо того, чтобы валяться на жестком холодном полу, лежал на мягком удобном даже с виду матрасе. Все это, как и более-менее нормальный вид Сэма, внушало некоторую надежду, что они с братом не оказались в полной заднице, хотя как раз к этому оно все и шло, когда Дин нарвался на второе проклятье и отчалил в космические дали. Интересно, Сэм как-то уболтал эту чокнутую колдунью, или они с мелким теперь нечто вроде почетных пленников? Этой богине, Амэ-но Удзумэ, ей ведь не требуется человеческих жертвоприношений?

Всмотревшись в худое, усталое лицо брата, Дин получил в ответ слабую – левым уголком губ – улыбку:

– Все хорошо. Химеко сняла свое заклятье, – убедившись, что брат способен сидеть без посторонней помощи, Сэм отпустил его плечи и слегка отодвинулся, вызвав у старшего Винчестера смутное чувство сожаления. – Сам-то как?

– Лучше всех! Выходит, я опять проспал все самое интересное?

Внезапно сообразив, что брат все еще держит его за руку, Дин машинально перевел взгляд на их переплетенные пальцы, и вдруг почувствовал, как воздух в легких закипает и испаряется. Всего на мгновение, но он совершенно отчетливо увидел совсем другую картинку – вместо ладони Сэма в его руке зажат окровавленный нож, а кожу на пальцах стягивает липкая темно-красная корка. Оказалось, его воспоминаниям был нужен всего лишь легкий толчок, и стоило Дину “увидеть” свои залитые кровью руки, как шлюзы памяти оказались вскрыты, и недавний кошмар, порождение его самого жуткого страха, пропитанного чувством вины и ненавистью к себе, ударил охотника, подобно мчащемуся на полной скорости грузовику. Безжизненное тело на полу, пустые, мертвые глаза, выцветшие до грязного болотного оттенка и аккуратная рана на груди, точно напротив сердца, как у какого-нибудь оборотня… Вот только нож был не серебряный – несмотря на то, что “лунного металла” боялись многие сверхъестественные твари, Винчестер-старший всегда предпочитал старую-добрую сталь.

Понадобилось несколько секунд, чтобы Дин осознал, что в полном шоке смотрит в глаза вполне живого и не на шутку встревоженного Сэма, который, наверно, не знает, что и думать, и, главное, как реагировать на этот ничем не обоснованный, на его взгляд, приступ паники. Винчестер-старший даже думать не хотел, что там написано у него на лице, ему вполне достаточно было и того, что он вцепился в брата, как утопающий в спасательный круг. Одна рука чуть выше локтя, сжата с такой силой, что у мелкого наверняка потом останутся синяки, вторая – на затылке, пальцы зарылись во влажные от пота пряди, ладонь прижата к щеке, и не поймешь, что он пытался сделать – то ли притянуть Сэма в объятие, то ли просто схватить его, ощупать с ног до головы, убедиться, что вот он, живой, дышащий, теплый… рядом с ним и никуда больше не денется – никогда, пока дышит сам Дин.

Видимо, выражение его лица было достаточно красноречивым, потому что в ореховых глазах Сэма проступило понимание, а губы, прежде чем изогнуться в успокаивающей улыбке, на мгновение сердито сжались:

– Это был просто морок, Дин, последствие попавшего в тебя проклятья. Я в порядке, правда, – он чуть отстранился, как бы демонстрируя брату, что цел и невредим.

Облегчение окатило Дина горячей волной, ослабив узел в груди и позволив, наконец, сделать нормальный вдох, но, как и всегда, если речь заходила о Сэме, это чувство мгновенно трансформировалось в ненависть, взрывную ярость старшего брата, готового голыми руками разорвать любого, кто посмеет причинить вред тому, кого он поклялся защищать и без кого не мыслил своей жизни. И пусть мертвый Сэм был нереален, хотя за один этот подарочек в духе дементоров Винчестер-старший с удовольствием устроил бы чертовой ведьме аутодафе. Главное, она заставила его брата страдать, и, жадно вглядываясь в лицо мелкого, Дин подмечал все новые и новые напоминания об этом. Припухшие покрасневшие веки, на виске след стертой слезы, прокушенная до крови губа… В прошлый раз истерзанный рот Сэма заживал почти месяц, и Дин, вдруг с разрушительной ясностью осознав, через какую боль заставила пройти его брата эта грёбаная жрица, рванулся, сам не зная куда, охваченный выжигающим все остальные чувства желанием – найти Химеко и сделать с ней что-нибудь действительно жуткое.

– Убью суку! – рыча, он попытался подняться на ноги, но Сэм, в свою очередь вцепившийся в брата, как клещ, задушил его мстительные намерения на корню.

– Дин, не надо. Я понимаю, ты в бешенстве, но то, что было… все не так, как кажется на первый взгляд. Химеко не управляет духом Аоши, она только сегодня смогла его вызвать, а когда мы ввалились с ружьями в самый разгар ритуала и, не разобравшись, принялись палить, девчонка банально запаниковала, – состроив щенячьи глазки и бровки домиком, на которые Дин безнадежно велся вот уже двадцать два года, Сэм успокаивающе похлопал брата по плечу. – Я сам не сразу поверил, и тоже был чертовски зол, но это просто дурацкое недоразумение, ничего больше.

– Недоразумение?! – жажда крови, охватившая старшего Винчестера, несколько поутихла, но он по-прежнему дымился от гнева так, что брызни водой – зашипит. – Недоразумение, это когда тебе приносят чизбургер вместо гамбургера, или подсовывают номер с двуспальной кроватью вместо заказанного двухместного. А то, что нам устроила эта чокнутая ведьма называется по-другому! Самозащитой там и не пахло, Сэм, скорее уж, откровенным садизмом.

– Вообще-то, воздействие заклинаний оммёдзи не должно быть настолько убойным, это просто мы с тобой такие проблемные, – Сэм горько усмехнулся и, выпустив плечи брата, сел на пол. В такой позе, с прижатыми к груди коленями и подбородком, лежащим на скрещенных сверху руках, он выглядел очень юным и пугающе ранимым, вызывая у Дина бессознательное желание защитить, уберечь, успокоить. – И потом, Химеко можно понять – когда в тебя стреляют каменной солью, становится не до сантиментов... К тому же, она не хотела, чтобы мы путались у нее под ногами, мешая разобраться с призраком.

– Что, прости? – Дину показалось, что он ослышался.

– Мы только шугали его, а Химеко могла изгнать, хотя бы на время… Что? – теперь улыбка на лице Сэма была вполне жизнерадостной и даже чуточку ехидной. – Можно подумать, когда на охоте нам попадались гражданские, у тебя ни разу не возникло желания вырубить кого-нибудь из них, чтобы не истерили и не лезли под пули. Вспомни хотя бы тех чуваков с Hellhoundslair dot.com.

Да, придурками те двое были редкостными, и когда они с Сэмом снова столкнулись с этой парочкой в доме Мердока, у Дина руки так и чесались аккуратненько приложить их обоих по кумполу и складировать где-нибудь в пыльном углу, чтобы не путались под ногами… Хммм, знакомо звучит! Но что это мелкий себе позволяет?!

– Эй, а за сравнение с этими задохликами можно и в бубен получить! – он наградил брата шутливым тычком в бок.

– Просто хотел дать пищу для размышлений. Дин, слушай, давай я тебе уже все по порядку расскажу, а? Так проще будет.

– Ладно уж, излагай, адвокат дьявола.

Спустя пять минут Дин в очередной раз убедился, что Сэм, сбежав в нормальную жизнь, на все сто угадал с выбором профессии, потому что только прирожденный юрист может, шутя, разбить казавшиеся железобетонными аргументы и убедить тебя, что черное – это белое, а ведьма – лучший друг охотника. Во всей этой истории с бусо и оммёдзи действительно была масса неясностей и нестыковок, а рассказ Сэма как будто собрал мозаику воедино и расставил все по своим местам. Даже сказочка про добрую и благородную колдунью перестала казаться такой уж неправдоподобной, и хотя Дин по-прежнему считал, что в качестве самозащиты эта “невинная жертва обстоятельств” могла бы использовать и менее садистские заклятья, его искушение сдать девицу семейке Тагава, виновата они там или нет, было уже не таким непреодолимым, как несколько минут назад. Правда, стоило Сэму упомянуть, что Химеко собралась вместе с ними на поиски останков Аоши, как мирный настрой Дина испарился, будто призрак, чьи косточки только что хорошенько поджарили. Вот только высказать брату свое мнение о его умственных способностях старший охотник уже не успел – на сцене появился предмет их спора собственной персоной. Наверно, в соседней комнате или где там эта крошка отсиживалась, пока он приходил в себя и вспоминал пролистанный однажды “Молот ведьм”, ей слишком бурно икалось.

– Как самочувствие, Дин?

– Твоими молитвами, – одарив возникшую в дверях колдунью тяжелым взглядом, Винчестер осторожно поднялся на ноги.

Все тело тут же отозвалось самыми разнообразными оттенками боли, но по сравнению с тем состоянием, в котором он проснулся несколько часов назад, сейчас Дин чувствовал себя свежим, как огурчик. Проклятая ведьма… После тех кругов Ада, что эта японка устроила им с Сэмми, благодарить ее за лечение язык у охотника просто не поворачивался.

– Отлично, значит, можно выезжать, – царственно кивнула Химеко, похоже, ничуть не задетая холодным приемом. – Чем скорее мы покончим с этим, тем лучше.

– Если ты собралась с нами, – Дин выразительно прошелся взглядом по джинсам и свитеру, сменившим лиловое кимоно жрицы, – то вынужден тебя разочаровать. Я охочусь только с теми, кому доверяю.

– Не помню, чтобы тебя это волновало, когда ты собирался с Гордоном в вампирское гнездо, – проворчал Сэм, поднимаясь на ноги вслед за братом.

– Он охотник, – пожал плечами Дин, как будто это все объясняло, – не говоря уже о том, что наше с ним знакомство гораздо меньше напоминало… агрессивные переговоры[2].

На самом деле, встреча с Гордоном до сих пор сидела в памяти Винчестера-старшего глубокой занозой, периодически начинающей нарывать. Дин всегда гордился, что видит людей насквозь, а тут лопухнулся, как последний простофиля. О собственных пьяных откровениях теперь даже вспоминать было противно, а при мысли, что из-за этого ублюдочного социопата он ударил Сэма, хотелось приложиться головой о какую-нибудь твердую поверхность. Конечно, захлебываясь в те времена болью и гневом, Дин ждал только повода сорваться на брате, но если бы не спор о Гордоне, вполне возможно, он не чувствовал бы себя сейчас такой скотиной.

– Мне казалось, Сэм объяснил тебе, что это было просто недоразумение, – нахмурилась Химеко.

– Может и так, – Дин с недоумением наблюдал, как брат сначала краснеет, а затем резко бледнеет под пристальным взглядом жрицы, – но это не меняет того факта, что о каком-либо доверии после подобного знакомства речи идти не может, а на охоте нужно быть уверенным в каждом члене команды, как в самом себе. А то как бы очередного недоразумения не вышло, – Винчестер преувеличивал, конечно, но тащить с собой психически неуравновешенную, склонную к агрессии ведьму, даже если вы, по большому счету, на одной стороне, было определенно не лучшей идеей.

– Дин, не передергивай, – устало попросил Сэм, не хуже брата понимавший, что его проблема на самом деле не в доверии, а в злости из-за недавнего инцидента и обычной человеческой мстительности. – Химеко, как никто другой, имеет право участвовать в поисках, это ее семья, в конце концов. К тому же, с ней мы найдем останки гораздо быстрее.

На девушку Сэм упорно не смотрел, на брата тоже, но Дину и не нужно было видеть его глаза, чтобы понять, насколько мелкому сейчас неуютно, неспокойно на душе, и вообще, хочется оказаться отсюда как можно дальше – желательно там, где не будет красивой, как картинка, японской ведьмы, не сводящей с него задумчивого и загадочного взгляда. В те моменты, когда ее внимания удостаивался сам Дин, он тоже чувствовал себя несколько не в своей тарелке, однако причина, скорее всего, была в упомянутом братом искусстве чтения по лицам, которым владела Химеко. Но Сэм, тот вообще выглядел так, словно готов провалиться сквозь землю, чтобы вылезти потом где-нибудь в Канаде.

В принципе, в этом не было ничего нового, после Квайетвилля он почти все время пребывал в затравленном состоянии, а перспектива сотрудничества с тем, кто, пусть и невольно, причинил тебе боль, любого заставит нервничать. Вот только что-то было странное в поведении Сэма, что-то такое в голосе, в позе из-за чего Дину вдруг вспомнилось, как брат вел себя в обществе Сары. Нельзя сказать, что точно так же, но некое едва уловимое сходство определенно присутствовало. Однако теперь вероятность того, что Сэм запал бы на японку, даже останься все его страхи и проблемы в прошлом, была примерно такой же, как у посадки НЛО на лужайке перед Белым Домом, и единственным объяснением происходящего с братом, которое приходило Дину в голову, был тот нелепый разговор, подслушанный им в полусне и списанный в разряд обычного бреда. Но что если он состоялся на самом деле, и Химеко действительно предложила Сэму исцеление через… вот черт, через секс втроем?

Желание задать вопрос в лоб, узнать, был это просто глюк или же нечто, что, закончив с работой, им с братом придется всерьез обсудить, на какое-то мгновение стало почти болезненным, но сейчас было явно не время и не место касаться подобных проблем, да и Дин все еще слишком сомневался в реальности того разговора.

– Между прочим, тебе совершенно не обязательно относиться ко мне, как к члену команды, Дин, – голос Химеко вернул Винчестера на планету Земля, заставив сосредоточиться на делах насущных. – Я помогу вам определиться с направлением поисков, а потом можешь сделать вид, будто меня там вообще нет.

– Звучит здорово! Вот только мстительные духи обычно не очень благосклонно смотрят на попытки их упокоить, и если там вдруг объявится твой кусачий братишка, этот расчудесный план тут же пойдет псу под хвост.

– Тогда и будем разбираться, – повернувшись к Винчестерам спиной, Химеко искоса глянула на них через плечо. – Так что, вы идете или нет?

Переглянувшимся парням только и оставалось, что подобрать с пола дробовики и последовать за ней.

– Имей в виду, в моей машине ты не поедешь, – крикнул Дин вслед девушке, не желая оставлять за ней последнее слово, но на сей раз он, похоже, встретил достойную соперницу.

– И в мыслях не было, – донеслось уже из коридора. – Езжайте, я доберусь своим ходом. Увидимся на месте.

– Надеюсь, она не метлу имела в виду, – проворчал Винчестер-старший, пытаясь найти выход в лабиринте из коридорчиков и перегородок, по недоразумению называемом японцами домом, – или на чем там летают эти оммёдзи?

Оказалось, что на Шевроле Спарк, и когда через пару кварталов Импалу догнала компактная темно-синяя машинка, Дин, питавший слабость к любым моделям Шеви, вынужден был признать, что, несмотря на все недостатки у девчонки хотя бы есть вкус. Было, правда, большое искушение показать, на что способна его “малышка” и заставить колдунью на ее малолитражке глотать пыль, но охотник решил, что это будет выглядеть, как дешевый выпендреж. Хотя, когда Химеко попыталась обогнать его, видимо, под предлогом того, что лучше знает дорогу, Дин совершенно однозначно дал ей понять, кто здесь “начальник колонны”. Топографическим кретинизмом никто из Винчестеров не страдал, а по дороге в Калифорнию они с Сэмом запаслись прекрасной картой побережья.

Гора Паломар находилась всего в часе езды от Лос-Анджелеса, хотя сначала надо было миновать город, на улицах которого и ночью вовсю кипела-бурлила звездная и иже с ней жизнь. На какое-то мгновение Дину даже почудилось, что он слышит вдали рев “хот-родов”, и его снова кольнула легкая зависть. Интересно, не будь он с детства обречен стать охотником, нашлось бы в его будущем место дрэг-рэйсингу? В конце концов, любовь к машинам у Винчестеров в крови, а Сэма, способного разве что проколотое колесо поменять, да масло проверить, наверно, эльфы в роддоме подменили. Хотя, возможно, он просто пошел в маму. Та тоже плохо разбиралась в машинах – Дин смутно помнил, как отец однажды рассказывал, что еще перед свадьбой Мэри уговорила его купить солидный и надежный минифургон, но он буквально в последний момент не смог устоять перед черной красавицей Импалой.

Сэм, впрочем, тоже любил старушку Шеви, и, как бы он не отнекивался и насмешничал над братом из-за его трепетного отношения к стальной “детке”, Дин знал, что мелкий, так же как и он сам, считает эту машину чем-то вроде дома. Под ее защитой он явно чувствовал себя спокойней и уверенней, вот и сейчас под конец пути задремал, откинув голову на спинку кресла и слегка приоткрыв рот, от чего Дину сразу вспомнилась та история с пластиковой ложечкой. Правда, пока они ехали через Л.А., Сэм не спал и, глядя в боковое окно, то и дело хмурился и потирал лицо, по всему видать, предаваясь не самым простым размышлениям. У Дина была идея, что именно тот может обдумывать, но за два часа пути он так и не решился спросить об этом брата. В конце концов, если предложение Химеко ему не приснилось, Сэм рано или поздно будет вынужден сам заговорить с ним об этом.

В результате, до Паломара они добрались почти без приключений – не считать же таковым остановку на бензозаправке, во время которой решившая их подождать колдунья вышла размять ноги и, “споткнувшись” о шланг, ухватилась за плечо Дина. Бог ее знает, что она там прочла по его ауре, но выглядела при этом, как кошка нализавшаяся сливок. Винчестер-старший, понятное дело, вспылил, отпихнул девицу так, что она еле на ногах удержалась, а когда Сэм, снова не знающий, куда девать глаза, попытался в очередной раз изобразить рыцаря, Дин вообще не выдержал и высказался в том смысле, что если кто-то и на ровном месте спотыкается, то на заброшенной стройке это непременно закончится падением в какую-нибудь дыру или шахту лифта. На сей раз Химеко промолчала – то ли, как тайно надеялся Винчестер, наконец, обиделась, то ли просто сочла ниже своего достоинства отвечать неблагодарному грубияну вроде него. И совесть охотника по этому поводу ничуть не мучила, хотя потянутые мышцы и связки, к слову, действительно, болели гораздо меньше.

Осмотр заброшенной стройки вполне предсказуемо был начат все в той же теплой и дружеской атмосфере. Химеко медитировала на ходу, напоминая сомнамбулу, Дин делал вид, что никакой колдуньи здесь вообще нет, и тщательно сканировал пространство уловителем ЭМП, а плетущийся в хвосте Сэм просто злился – на старшего брата за откровенное ребячество и, что уже вошло у него в привычку за последние полтора месяца, на себя самого. Дин знал это выражение на лице Сэма, и каждый раз, когда брат вот так уходил в себя, ему хотелось как следует встряхнуть мелкого, вбить в него понимание, что он ни в чем не виноват, и ему не за что себя ненавидеть.

Вот только с чего бы Сэма замкнуло сейчас? Из-за проклятья Химеко, заставившего его заново пережить ту боль, или же он просто бесится, потому что боится принять предложение жрицы?.. Дин снова глянул на занимавшегося самоистязанием брата и раздосадовано покачал головой. Нет, определенно, когда с призраком Мураты будет покончено, им надо будет серьезно обо всем поговорить!

– В этом корпусе, – вдруг заявила Химеко, резко останавливаясь и широко распахивая полуприкрытые глаза, – где-то в северной части.

– А поточнее никак? – Дин хмуро окинул взглядом внушительных размеров сооружение, издали казавшееся таким же огромным, как Колизей. – Даже если осматривать только половину, мы здесь до утра проторчим.

– Никак, – отрезала ведьма, решительным шагом направляясь к зданию. – Это все равно, как мыши в доме скребутся. Можно определить в какой комнате, но пока ухо к стене не приложишь, точное место не найдешь. Зато пригодятся ваши хитрые приборчики! – с насмешливым видом оглянувшись на охотника, Химеко скрылась в дверном проеме, больше напоминавшем, впрочем, большую дыру в стене.

– Дин, хватит уже вредничать, – Сэм вытащил из кармана куртки свой сканер ЭМП и тоже двинулся в сторону здания, освещая себе дорогу фонариком, – без нее нам пришлось бы искать тела не до утра, а до конца недели.

– Не надорвались бы, – следуя за братом, буркнул старший Винчестер. – Все лучше, чем обыскивать несколько гектаров леса, в поисках бог знает где зарытых костей многовековой давности. Помнишь ту историю с открытием лыжной турбазы на горе Тэнглвуд? Ну, когда дух первого переселенца, гордо именуемый в местных легендах Лесным воином, сначала саботировал строительство, а потом начал убивать рабочих.

– Такое, пожалуй, забудешь! Нас же чуть не линчевали потом, когда какой-то подкованный в сверхъестественных делах умник заподозрил, кто мы такие на самом деле.

Войдя в здание, братья заметили луч фонаря Химеко, мелькающий где-то на первом этаже. Всего, включая подвал, их было три, но чертовски огромных, и Дин с сомнением покосился на младшего брата:

– Разделимся?

С позапрошлой ночи ничего не изменилось, и отпускать Сэма одного не хотелось до крика, но вероятность появления здесь Аоши была ничтожно мала, а братишке с этими его тараканами насчет “облажался” и “подвел” необходимо было почувствовать, что Дин ему полностью доверяет. Другой вопрос, что Сэм, возможно, и сам не хотел идти один, так что решать, в каком порядке они будут прочесывать здание, предстояло именно ему.

К досаде и разочарованию Дина, брат только молча кивнул и зашагал к лестнице, ведущей в подвал, так что старшему охотнику ничего не оставалось кроме как последовать его примеру. Ему достался второй, недостроенный этаж, и это одновременно и упрощало, и усложняло дело. Территория для осмотра была заметно меньше, но пол там еще не настелили, лестничные пролеты оказались не достроены, а в перекрытиях зияла куча дыр непонятного, только архитекторам ведомого назначения. Оценив фронт работы, Дин всерьез задумался, а не сходить ли ему до Импалы, в багажнике которой хранилось альпинистское снаряжение.

Он уже с полчаса осматривал голые комнаты, холлы и коридоры, в режиме рации переговариваясь с Сэмом через мобильник, когда датчик ЭМП в его руках вдруг подал первые признаки жизни.

– Сэмми, кажется, я что-то нашел!

Сбросив сумку с оружием и инструментом на пол, Дин провел сканером вдоль ближайшей стены. Хорошо бы останки Мураты оказались где-нибудь здесь, а не по ту сторону огромной дыры, отделявшей площадку в конце коридора от того места, где находился сейчас охотник. Через чернеющий, словно бездна провал была перекинута длинная узкая доска, и Винчестер сильно сомневался, что она выдержит вес кого-нибудь крупнее Химеко. Чтоб этим коротышкам-японцам пусто было! Строить тут самодельный мост из подручных материалов у Дина не было ни малейшего желания.

Как будто в ответ на его мысли сканер завыл и замигал, словно сирена на полицейской машине, но оказалось, что радоваться рано. Судя по налетевшему из ниоткуда порыву ледяного ветра, взвихрившему валявшийся на полу строительный мусор, датчик ЭМП реагировал отнюдь не на искомые останки.

– Твою мать! – рявкнул старший Винчестер, бросаясь к сумке с оружием. – Сэм, у нас тут гости!

– Иду, – отозвался брат по громкой связи, и Дин услышал сквозь шум помех, как он кричит что-то, обращаясь к Химеко.

Скорее почувствовав, чем уловив на периферии зрения какое-то движение, охотник резко повернулся и, практически не целясь, еще в полуобороте спустил курок. Но он недаром научился стрелять едва ли не раньше, чем читать и писать. Заряд попал в цель, и призрачная женская фигура, мерцавшая возле дверного проема, как плохо настроенный телевизор, со скорбным воплем исчезла. Дин разрешил себе выдохнуть, но тут его мозг догнал, наконец, зрение, и он, не сдержавшись, выдал прочувствованную и совершенно непечатную тираду. Какого хрена здесь делает призрак женщины?!!! Если отбросить версию, что якудза превратили заброшенную стойку в кладбище для своих жертв, то это могла быть только жена Аоши, и Винчестеру как-то резко поплохело при мысли, что здесь может ошиваться еще и дух его дочери. Это что, семейная традиция такая – становиться после смерти призраками?

Через секунду Дин понял, что не ошибся – на той самой доске, перекинутой через дыру в полу, возник размытый силуэт ребенка. К счастью, Винчестер-старший давно уяснил, что мстительные духи – это всегда мстительные духи, независимо от возраста, вспомнить хотя бы ту девчонку, живущую в картине, благодаря которой, они, собственно, и познакомились с Сарой. Поэтому, спуская курок, охотник не колебался ни мгновения, вот только, на его беду, дочурка оказалась порасторопнее мамочки, и исчезла буквально за долю секунды до того, как заряд каменной соль разлетелся во все стороны белой крошкой. Чертыхнувшись, Дин крутанулся на месте, выискивая, куда она пропала, и одновременно пытаясь вынуть из кармана новые патроны, но призрак вдруг материализовался буквально у него перед носом, и дробовик рвануло из рук с такой силой, что едва не выбило ему многострадальные суставы. Похоже, маленькая дрянь была не только быстрой, но и умной, и умела учиться на чужих ошибках. Нетипично для злого духа, но у них это опять же семейное.

Впрочем, складывать лапки Винчестер-старший пока не собирался. В кармане куртки у него всегда имелась маленькая упаковка соли – для ближнего, так сказать, боя, но в дело она шла, к сожалению, очень редко. Обычно, если призраки все-таки умудрялись загнать Дина в угол, добраться до стратегического запаса у него уже не было ни времени, ни возможности, но дочка Мураты явно вознамерившаяся поиграть с ним, как кошка с мышью, сама напрашивалась на душ из соли. Она не кидалась в охотника тяжелыми предметами и не протирала его телом все вертикальные и горизонтальные поверхности, как поступало большинство духов. Она просто медленно, но верно оттесняла его к зияющему в полу провалу, и Дин почему-то сильно сомневался, что ему позволят проверить надежность переброшенной на другую сторону доски.

Винчестер уже выхватил из кармана контейнер с солью, щелчком ногтя открывая крышку, когда его снова обдало волной стылого воздуха, и рядом с призраком девочки возникла фигура ее матери. Судя по искаженному болью и гневом лицу, она-то в отличие от дочери тянуть с расправой была не намерена, и в следующую секунду Дин едва успел увернуться от рухнувших прямо на него строительных лесов. В результате, вся порция соли ушла на маму-привидение, а Винчестеру, вынужденному отскочить от падающей конструкции к самому краю дыры, ничего не оставалось, кроме как ступить одной ногой на грёбаную доску.

– Сэм, мне здесь не помешала бы помощь! – не выдержав, заорал Дин, инстинктивно пятясь от продолжавшего наступать на него духа девчонки.

Он понимал, конечно, что брату нужно время, чтобы сюда добраться. Даже с учетом того, что подвал тоже оказался труднопроходимым, и они с Сэмом продвигались вглубь здания практически параллельно, тот должен был еще отыскать лестницу, преодолеть четыре пролета и, наконец, найти здесь самого Дина, в свою очередь, не провалившись по дороге ни в какую дыру. Но положение действительно становилось безвыходным – Винчестер уже обеими ногами стоял на ходящей ходуном доске, и под ним был даже не пол первого этажа, на который еще, пожалуй, можно было как-то приземлиться, не переломав себе при этом все кости, а черный зев шахты, уходящей вниз до самого подвала. Падение с такой высоты – в лучшем случае верная смерть, а в худшем – инвалидное кресло.

Вспомнив, как отбивал Сэма у Женщины в Белом, Дин выхватил из-за пояса пистолет, надеясь, что обычные пули хоть немного притормозят призрака, позволив ему тем самым выиграть время, но громыхнувший неподалеку выстрел ясно дал охотнику понять, что на помощь брата в ближайшем будущем рассчитывать не приходится. То ли все семейство Мурата собралось, наконец, вместе, то ли жена Аоши просто решила, что со старшим Винчестером у нее не срастется и вознамерилась теперь попытать счастья с младшим. К тому же, о Дине и без нее было кому позаботиться! Стоило ему на секунду отвлечься, тщетно напрягая слух в попытке понять, в порядке ли там Сэм, как маленькая Мурата решила, что достаточно поиграла со своей жертвой, и ринулась на охотника с таким зверским видом, словно, подобно папочке, собиралась попробовать его на зуб.

После семнадцати без малого лет охоты Дина было трудно напугать атакующим призраком, но инстинкт самосохранения еще никто не отменял, а когда на тебя бросается этакая жуть, на фоне которой главная героиня “Звонка” кажется анимешной принцессой, трудно не отшатнуться или хотя бы не вздрогнуть, на долю секунды теряя равновесие. И одного неверного движения оказывается вполне достаточно, чтобы баланс, который Винчестер сохранял лишь благодаря многочисленным детским тренировкам вроде бега по перекладине или боя на бревне, тут же полетел ко всем чертям на пару с его самообладанием.

Доска под ногами закачалась, Дин иступлено замахал руками, в панике пытаясь удержаться за воздух и запоздало понимая, что вместо этого надо было наклониться, присесть, вжаться всем телом в шаткий мостик над пропастью, но шанс, если таковой вообще имелся, был безвозвратно упущен. Доска встала ребром, вздыбилась, словно взбесившееся животное, и рухнула вниз, увлекая за собой парализованного от ужаса охотника.

_____________________________________

[1]Черная паутина – термин взят из саги Оксаны Панкеевой “Судьба короля”, где одна из героинь обладает способностями, отдаленно похожими на дар Химеко. Именно так она видит в ауре человека последствия сексуального насилия, и я, основательно поразмышляв, не смогла придумать более подходящего образного описания.

[2]Агрессивные переговоры – цитата из фильма “Звездные войны. Эпизод II: Война клонов”. Так Анакин Скайуокер называет неудачную дипломатическую миссию, вылившуюся в схватку на лазерных мечах.

 

* * *

Вообще-то, Дин действительно слегка передергивал, когда расписывал Химеко опасности, связанные с поиском и уничтожением не захороненных останков. В карьере Винчестеров было всего два или три случая, когда призраки пытались помешать сжечь свои кости, да и то, как правило, охотники умудрялись привлечь их внимание совсем по другому поводу, например, мешая добраться до намеченных жертв или же сами невольно оказавшись в их числе. Поэтому шанс, что Аоши объявится на заброшенной стройке, устроив очередную заварушку, во время которой Дин, видите ли, боялся повернуться к Химеко спиной, был, по прикидкам Сэма, примерно один к десяти. Но кто же мог знать, что в семействе Мурата окажется не один, а целых три мстительных духа? Это у них что, семейный бизнес такой?!

Спеша на помощь брату, Сэм даже не сразу сообразил, по какому поводу надрывается его собственный ЭМП-сканер. Осознав приближение призрака, он на какую-то секунду решил, что нашел нужное место, но Дина нигде не было видно, и младший охотник едва не поседел, подумав, что дух успел столкнуть его брата в одно из многочисленных отверстий в полу. Волна вымораживающего кости холода, омывшая Сэма в этот момент, была никак не связана с появлением призрака, но тут в конце коридора раздался оглушительный грохот, эхом отдавшийся в закрепленном на поясе охотника сотовом телефоне, а когда следом из трубки раздался сердито-испуганный голос Дина, в кои-то веки зовущего брата на помощь, этого оказалось вполне достаточно, чтобы до младшего Винчестера, наконец, дошло, что он, подобно зеленому новичку, едва не позволил страху затмить свой разум.

Вот истерик несчастный! Он же прикидывал, где может находиться Дин, и по всему выходило, что это где-то в той стороне крыла.

Но если прибор засек не того призрака, с которым сцепился брат, то получается, что… Закончить эту шокирующую мысль Сэм уже не успел – пришлось стрелять. Воплотившийся перед ним дух действительно принадлежал не Аоши, и охотник даже успел разглядеть миловидное, хотя и перекошенное злобой лицо сердечком, прежде чем заряд соли развеял Мурата Касуми в клочья грязно-серого тумана. Тяжело выдохнув – дурацкая привычка в момент опасности задерживать дыхание, от которой никак не получалось избавиться – Сэм уже готов был сорваться на помощь брату, когда у него за спиной послышался какой-то шорох. Винчестер развернулся, вскидывая дробовик, возвращая соскользнувший палец обратно на курок… и чуть не заорал, в последний момент удержавшись от неизбежного, казалось, выстрела.

– Черт! – зашипел охотник, глядя в испуганное лицо Химеко. – О чем ты думала, вот так подкрадываясь к человеку с оружием? – наклонившись вперед, он оперся свободной рукой о колено, тщетно пытаясь выровнять окончательно сбившееся дыхание.

Похоже, Дин был не так уж и неправ, когда отказывался брать колдунью с собой. Во избежание новых недоразумений, как он выразился. Друг друга братья на охоте, словно чувствовали, так что никакие шальные пули им не грозили, а вот кого чужого, особенно если этот кто-то на подсознательном уровне все еще воспринимается, как угроза, они вполне могли и подстрелить. Каким бы профессионалом ты ни был, в определенные моменты разум все равно уступает место чистым инстинктам, а пуля, как известно, дура.

Мысль о том, как же он будет искать в руках Химеко исцеления, если в глубине души все еще не может до конца ей довериться, обожгла охотника, словно скользнувшая по коже медуза, но где-то впереди раздался приглушенный продолжительный грохот, как будто что-то свалилось вниз с большой высоты. Мобильный у Сэма на поясе, словно взорвался, едва не оглушив его какими-то невообразимыми звуками, но голоса Дина, как минуту назад, когда там тоже что-то рухнуло, среди них слышно не было. Винчестер-младший задохнулся, на мгновение окунувшись в то же парализующее чувство свободного падения, что он ощущал в захваченном демоном самолете, но шум, разрывающий динамик телефона, оборвался вдруг нейтрально-вежливым “Абонент временно недоступен”, и все, кроме имени брата, кровью стучавшего у него в висках, вылетело у охотника из головы. Что-то ему подсказывало, что Дин в очередной раз влип по самое не могу.

Дозваться до брата по сотовому не вышло, и Сэм, заметавшийся по недостроенному этажу, заглядывая в дверные проемы и пытаясь понять, в котором из трех коридоров ему послышался грохот, мгновенно начал впадать в панику. Прежде мысль об оставшемся один на один с призраком Дине, возможно, и не вызвала бы у него такого ужаса, но после Квайетвилля нервы у младшего Винчестера были, мягко говоря, ни к черту, а эта охота с самого начала напоминала какую-то гонку на выживание. К тому же, несмотря на лечение Химеко, Дин все еще был не в форме, а когда имеешь дело с нечистью, малейшая ошибка, будь то потеря концентрации или просто промедление, вполне может стать роковой.

Проклятье, и зачем они только разделились?!

Прошло с полминуты, показавшихся Сэму вечностью, прежде чем сканер ЭМП у него в кармане снова взвыл дурным голосом. Впрочем, духа он увидел буквально в ту же секунду, так что гудение прибора охотник даже не услышал, не раздумывая, на чистом адреналине разряжая дробовик в спину призрачной твари. Судя по маленькому росту, это была дочка Мураты, но младший Винчестер на собственной шкуре успел убедиться, что духи детей бывают еще опасней и непредсказуемей взрослых, а от того, с каким интересом девочка рассматривала что-то на дне зияющей в полу огромной дыры, у Сэма кровь застыла в жилах, а в горле, наоборот, появился горячий, предвещавший скорые слезы комок. Тот грохот… Неужели?..

На ватных ногах он медленно приблизился к краю провала, задыхаясь, ощущая, как с каждым шагом внутри все сильнее сжимается спираль клокочущего вулканом чувства, которому просто нет названия в человеческом языке. Неверие. Понимание. Отрицание. Отчаяние. Боль. Безумная надежда. Все и сразу, на одном вдохе, сливается в разрывающее на части чувство: “Нет-нет-нет, пожалуйста, нет!”. У Сэма даже голова закружилась, а слезы все-таки брызнули из глаз, правда, уже от облегчения, когда из отверстия в полу раздался хриплый, срывающийся голос Дина:

– Сэм, ты там что, уснул? – и тут же с тревожной интонацией: – Эй, ты цел?

“Да” младшего Винчестера прозвучало почти как всхлип, хотя, возможно, все дело было в том, что он с размаху бросился на пол, по самую грудь перегибаясь через край дыры. Сэм уже знал, что там увидит, но все равно, когда он встретился взглядом с широко распахнутыми от страха и напряжения глазами Дина, его сердце, и без того колотящееся, как сумасшедшее, предательски пропустило удар от совершенно невообразимой смеси ужаса и облегчения. Брат был жив и даже, кажется, почти цел, но его жизнь в буквальном смысле этого слова висела на ниточке. Везение это было или заслуга самого Дина, умудрившегося даже в такой момент сохранить хладнокровие и сориентироваться, но, падая, он каким-то чудом умудрился зацепиться правой рукой за торчавший из перекрытия обломок арматуры. Хищно загнутый металлический штырь, который при ином раскладе мог бы запросто проткнуть его насквозь, всего лишь распорол рукав куртки, и теперь, когда пальцы Дина, сдирая кожу, предательски соскальзывали с ржавого винтообразного стержня, грозя в любую секунду разжаться, именно плотная ткань темно-синей ветровки держала на себе большую часть его веса.

– Дин! – Сэм свесился в дыру почти по пояс и попытался подцепить брата за рукав, мимолетно подумав, что окажись на Дине сейчас отцовская кожанка, тот потом горевал бы по ней, как по любимой собаке. Но как он ни тянулся, даже его немаленького роста и длинных конечностей оказалось недостаточно, чтобы ухватить старшего брата хотя бы за запястье. – Черт! Дин, ты должен мне помочь. Подтянись немного и хватайся за меня левой рукой. Давай! Совсем чуть-чуть.

Дин честно попытался, до хруста стиснув зубы и сдавленно застонав от напряжения и боли, но его измочаленные на дыбе мышцы просто не выдержали усилия, и в результате он лишь сильнее соскользнул вниз по штырю, теперь цепляясь пальцами почти за самый его конец.

– Прости, Сэмми, – голос Дина звучал так, словно ему не хватает воздуха, а жалкое подобие его дежурной бравирующей ухмылки уже не могло скрыть затопившей взгляд паники, – но, кажется, тебе самому придется вытаскивать отсюда мою тушку. Ты же знаешь, на высоте от меня мало толку.

– Я думал, ты только летать боишься, – выдавил Сэм, чувствуя, как в груди, сжимая сердце в тисках, опять растекается знакомый леденящий ужас.

Господи, нет! Он должен что-то сделать. Найти выход… Дин бы нашел! Дин всегда его вытаскивает, всегда спасает. А он, Сэм? Что он без старшего брата, особенно теперь? Умрет Дин, и от него тоже ничего не останется. Уж лучше свалиться в эту проклятую дыру вмести с братом, пытаясь его вытащить, чем бессильно смотреть, как он умирает.

– Летать? Нет, скорее уж падать, – Дин бросил отчаянный, плывущий от ужаса взгляд на пальцы Сэма, не дотягивающиеся до его собственных на какие-то несколько дюймов, и вдруг моргнул, снова меняясь в лице. Испуг в его глазах в этот момент не имел ничего общего со страхом за свою жизнь, а голос, только что хриплый и задыхающийся, превратился практически в крик, в котором паника мешалась с приказными нотками. – Сэм, какого черта ты творишь? Ты же сейчас вслед за мной кувыркнешься! Прекрати немедленно, слышишь?! Упадешь, придурок!

Вид у Дина при этом был такой, словно они с братом оба висели над пропастью, и он готов был разжать руку, чтобы не утянуть младшего за собой. Но когда Сэм, осененный внезапной идеей, послушно выполнил его приказ, лицо Дина предательски дрогнуло, став вдруг открытым и ранимым, а в глазах появилось страдальческое, растерянное выражение человека, получившего удар в спину. Смерть, в буквальном смысле дышащая брату в затылок, заставила его в кои-то веки сбросить свою маску, и у Сэма внутри что-то болезненно екнуло, когда он понял, что как бы Дин ни бесился из-за любых попыток младшего брата спасти его жизнь, ставя под угрозу свою собственную, в глубине души он ничего другого от него не ждет. Просто даже сам себе признаваться в это не хочет, с детства ставя на первое место безопасность Сэма. А все отец со своими навязчивыми идеями и армейской муштрой!

– Никто сегодня никуда не упадет! – как можно тверже произнес младший Винчестер, хотя голос предательски дрожал и срывался, а комок в горле едва позволял дышать, не то что говорить.

Еще до того, как свеситься в дыру вниз головой, он успел заметить валявшиеся в каком-то метре от него строительные леса, и сейчас, приглядевшись к ним повнимательнее, Сэм понял, что нависший над проломом в полу металлический каркас вполне можно использовать, чтобы вытащить оттуда брата. Ему не хватало лишь нескольких дюймов, чтобы дотянуться до Дина, но, перегнувшись через край дыры еще сильнее, младший охотник неминуемо свалился бы в нее, да еще и брата за собой увлек бы, вместо того, чтобы спасти.

Обхватив раму лесов обеими ногами, Сэм, словно крюком, по локоть зацепился за нее загипсованной правой рукой и, сделав глубокий вдох, резко перекинул свое тело через край провала, свесившись в него практически целиком. Дин, оказавшийся вдруг с младшим братом почти лицом к лицу, издал испуганный булькающий звук и от неожиданности, кажется, едва не разжал пальцы. Впрочем, шок на его лице очень быстро сменился хорошо знакомыми Винчестеру-младшему страхом и злостью:

– Сэм, ты рехнулся? – заорал Дин совершенно вне себя, рискуя в любой момент сорваться вниз. – Недоумок!!!

– Не больше чем ты! – слегка качнувшись, Сэм оказался прямо над братом и намертво вцепился пальцами ему в запястье. – Все, Дин. Теперь я тебя не отпущу, как бы ты ни дрыгался. Так что давай, подтягивайся и хватайся за меня второй рукой. А потом начнем потихоньку тебя поднимать.

– Твои руки… перелом… укус… – протестующее прохрипел Дин, однако попытка возразить оказалась смазана мелькнувшим на лице облегчением, и, помедлив пару секунд, он все-таки рванулся вверх что есть силы, в свою очередь смыкая пальцы у Сэма на запястье.

Спустя полминуты, без преувеличений показавшихся младшему Винчестеру вечностью, братья уже лежали на полу тесным клубком переплетенных конечностей и тяжело, рвано дышали, пытаясь хоть немного прийти в себя. У Сэма перед глазами все еще взрывались фейерверки, кровь шумела в ушах так, что он всерьез опасался, как бы в голове не полопались какие-то сосуды, а обе руки, чего, видимо, и опасался Дин, ощущались так, словно охотник, по меньшей мере, сунул их по локоть в кипяток. Как себя чувствовал брат, с его-то ранами и растяжениями, младший Винчестер даже представить себе боялся, но, главное, Дин был рядом, в безопасности и более-менее в порядке, и что самое невероятное, даже не пытался высвободиться из его рук, хотя мертвая хватка, которой Сэм тянул брата из пролома, давно уже превратилась в подобие объятия, по десятибалльной шкале “розовых соплей” от Дина Винчестера тянувшее не меньше, чем на двадцатку.

Правда, уже через секунду охотник понял, что с мыслями о безопасности он здорово поторопился. Воздух вокруг содрогнулся от зловещего потустороннего гула, кожа на открытых участках тела покрылась мурашками от резко упавшей температуры, а стоило испугано встрепенувшемуся Сэму приподнять голову, как он увидел нависший над ними дух Мурата Сузуно, семилетней дочери Аоши. Свой дробовик младший Винчестер даже не видел, до соли в кармане добраться, как обычно, не успевал, а Дин, своим весом прижимавший его к полу, и в себя-то до конца не пришел, а уж играть в любимую игру всех Касперов тем более был не готов. Все шло к тому, что в ту дыру, куда едва не свалился Дин, Винчестеры сейчас полетят вместе, и Сэм, даже не осознавая толком, страшно ему за себя, за брата или это просто примитивный инстинкт, вцепился в Дина, вжался в него всем телом, с совершенно неуместным в данной ситуации облегчением чувствуя, как тот обнимает его, изо всех сил стискивает в ответ.

Казалось, это конец, и когда у них над головами прозвучал звонкий женский голос, выкрикивающий заклятья, а призрак, злобно завизжав, с хлопком растворился в воздухе, Сэм на мгновение подумал, что после событий в доме Айно у него просто чрезмерно разыгралось воображение. Но дух Сузуно действительно исчез, а Химеко в джинсах, свитере и с волосами, забранными в хвост, ничуть не походила на ту прекрасную и грозную оммёдзи, с которой Винчестеры выясняли отношения еще несколько часов назад.

Однако это не помешало Сэму уткнуться Дину в плечо с преувеличенно несчастным вздохом:

Déjà vu

– Что? – брат шевельнулся, пытаясь сесть, и Сэм неохотно отстранился, тоже принимая вертикальное положение.

– Не спрашивай, – он вскользь взглянул на Химеко, по вееру в руках которой все еще пробегали знакомые алые искры. – Я так понимаю, о призраках можно теперь не беспокоиться?

– Да, о духе Касуми-сан я тоже позаботилась, поэтому, собственно, и задержалась, – девушка отрешенно улыбнулась каким-то свои мыслям, наблюдая, как братья, цепляясь друг за друга, с трудом поднимаются на ноги, но уже через пару секунд ее улыбка стала откровенно ехидной, как впрочем и взгляд, устремленный на распоротый Динов рукав. – Ну, и кто в результате свалился в дыру, о, крутой и матерый охотник?

– Можно я ее все-таки пристрелю, а? – окрысился Дин, мрачно разглядывая содранную на ладонях кожу. – Черт, если так пойдет и дальше, я закончу эту охоту на больничной койке.

– Не самый худший вариант, – Сэм с содроганием заглянул в провал, черневший у их ног, словно хищная пасть какой-нибудь твари. В отличие от Дина, никаких проблем с высотой у него сроду не было, но эта проклятая лестничная шахта, едва не ставшая его брату могилой, вызывала у младшего Винчестера острую акрофобию[1], грозящую перейти в головокружение или чего похуже.

– Это как посмотреть! – фальшиво хохотнул Дин, подбирая с пола Сэмов дробовик. – Дневное телевидение меня все равно рано или поздно доконает, и даже цыпочки в белых халатах не спасут, – чувствовалось, что брату тоже слегка не по себе, и он как обычно пытался замаскировать свою нервозность притянутым за уши юмором. – Хотя есть во всем этом и положительный момент, – продолжил Дин, и дурашливо-брезгливая гримаса, кривившая его тонкие черты, сменилась особой, предназначенной только младшему брату улыбкой, делавшей лицо Дина моложе, мягче и как-то светлее что ли. – Ты спас мою задницу, старик, – он ткнул было Сэма кулаком в грудь, но потом, подумав секунду, приобнял его одной рукой за плечи, дружески встряхнув, как делал когда-то отец, выражая им свою гордость и расположение. – Так что, как видишь, ты в отличной форме, Сэмми. С этим делом нам фатально не повезло, но это же не значит, что нам каждый раз будут попадаться всякие извращенцы, – в конце фразы голос Дина упал почти до шепота, видимо, чтобы стоявшая в нескольких шагах Химеко не могла разобрать его слов, хотя не то чтобы колдунья услышала сейчас что-то новое. – Ты вполне готов к нормальной работе, что только что с блеском доказал, и чтобы я больше не слышал от тебя глупостей вроде того, что ты станешь обузой или подведешь меня. Кажется, на этой охоте все шишки сыплются именно на меня, и ты здесь уж точно не причем! Видимо, у Водолеев крайне неблагоприятная неделя или что-нибудь в этом духе.

Дин отодвинулся, позволив руке соскользнуть с плеча Сэма, и тот неуверенно улыбнулся в ответ – просто потому что не мог иначе, когда старший брат вот так на него смотрел, да еще и обнял, несмотря на то, что на сей раз они были отнюдь не вдвоем. Дин, кажется, всерьез решился ради него забить на свой давний пунктик “объятия – это для девчонок”, и что подумают окружающие в этой ситуации, волновало его не больше, чем прошлогодний снег. А вот Сэма присутствие Химеко смущало безумно, хотя это было, пожалуй, не совсем подходящее слово, и проблема заключалась вовсе не в том, что он, как и брат не привык обниматься на людях. Не с Дином, по крайней мере. Просто общество жрицы давило на младшего Винчестера, как давит, наверно, солнце на молодых вампиров, не давая забыться ни на секунду.

Колдунья знала о пережитых им боли и унижении, хуже того, прикоснувшись к ауре Сэма, она вроде как стала свидетелем его позора, и одна только мысль об этом сводила парня с ума, скручивая внутренности тошнотой и превращая грязь, которую он продолжал ощущать на коже, в едкую кислоту. Впрочем, в первые дни после больницы Сэм и рядом с Бобби испытывал нечто подобное - это было то, что он смог бы перетерпеть, как бы ему не хотелось сгореть со стыда или засунуть в рот пушку. Но справляться с этими чувствами сейчас, когда в голове, словно стая морских ежей с ядовитыми иголками, метались слова Химеко о возможном исцелении, становилось все труднее и труднее.

В сказанном Дином была доля истины. Сэм действительно спас его, сумев вовремя совладать с паникой и действуя профессионально и на износ, как учил их отец, так что, наверно, он мог не бояться, что снова облажается и подведет брата под удар. Сексуальные маньяки на охоте им, и правда, попадались не часто, а с остальным он как-нибудь справится. Поправка: справился бы! Охота – отличное лекарство от плохих воспоминаний, но они ведь никуда не деваются, как и рожденные ими фобии, просто ждут подходящего момента, чтобы наброситься с удвоенной силой, и Сэм не знал, сколько он еще вот так продержится. Постоянное напряжение, позволявшее хоть как-то держать себя в руках, отбирало не выпитые кошмарами остатки сил, и порой ему хотелось плакать просто от усталости. Бывали, конечно, моменты, когда благодаря Дину внутренние демоны ненадолго оставляли Сэма в покое, но даже тогда он с мучительной ясностью понимал, что это всего лишь иллюзия, а стоило младшему Винчестеру услышать, что от его “болезни” есть лекарство, как внутри у него что-то окончательно сломалось, заставив охотника осознать, что жить так дальше он все равно не сможет. Просто… не вынесет.

Вот только решиться на то, что предложила ему Химеко, было так же трудно, как самому себе прижигать рану каленым железом. Сэму пришлось однажды – еще один жуткий шрам, из-за которого надо было врать Джессике. Они с отцом тогда охотились вдвоем, ловили баньши, но без Дина все пошло наперекосяк, и в результате оба оказались ранены. До машины с аптечкой было добираться несколько часов, отец, получивший сильное сотрясение, почти сразу отключился, и Сэму, чтобы не истечь кровью, ничего не оставалось, кроме как приложить к распоротому бедру накаленный в огне нож. Сказать, что боль была дикая, значит, не сказать ничего, и младший Винчестер всерьез сомневался, что сможет еще когда-нибудь повторить этот номер. Но заставить себя согласиться на план Химеко оказалось почему-то еще труднее!

Страшно было просто до безумия. Позволить жрице прикоснуться к себе, дотронуться до нее самому и, Господи Боже, заняться с ней любовью… Сэм был уверен, что ничего из этого не выйдет. Просто не получится! Он не сможет расслабиться, запаникует… Какой уж тут секс! Как бы умом не двинуться, и так уже психика подорвана дальше некуда. Конечно, Химеко потому и предлагала позвать Дина, чтобы Сэм почувствовал себя уверенней, чтобы все время помнил, что он под защитой, и пока рядом старший брат, ничего плохого с ним не случится. Может, колдунья и знала, о чем говорила, но когда младший Винчестер пытался себе это представить, у него реально заходил ум за разум. Он и Дин в постели с девушкой… Воображая себе нечто подобное, Сэм в буквальном смысле слова зависал. Да и не понимал он, на самом деле, как присутствие брата поможет ему расслабиться настолько, чтобы магия Химеко начала действовать. Держать свои страхи в узде – может быть, но и то пока все не зайдет слишком далеко. А стоит ему поддаться панике – и все, туши свет! Уже не будет никакого значения, рядом Дин или нет, и даже если ему удастся успокоить Сэма, как это бывает после ночных кошмаров, ритуал, задуманный Химеко, все равно провалится. Именно этого младший Винчестер в действительности боялся больше всего. И еще того, что Дин просто не согласится на подобную авантюру. Нет, Сэм знал, что брат готов ради него даже демону в пасть, но Дин a priori относился к ведьмам с подозрением, а Химеко после недавнего недоразумения вообще с трудом выносил. Едва ли он поверит, что девушка искренне хочет и, главное, может им помочь.

– …нет смысла больше разделяться, – вернул Сэма в реальность тихий голос жрицы. – Излучение на этом этаже заметно сильнее, да и оба духа не проявляли себя, пока Дин сюда не добрался. Думаю, останки где-то поблизости.

– А может, бедняжки просто не устояли перед моим сокрушительным обаянием, – поиграв бровями, Дин направился к своей сумке, поверх которой валялся выключенный измеритель ЭМП.

– Сомневаюсь, – вымученно поддержал шутку Сэм, все еще весь в своих мыслях, – азиатки, похоже, теперь по моей части.

Брат наградил его очень странным взглядом, но игру принял, отвечая младшему в тон:

– Не скажи! Ты же знаешь, какой у меня любимый порно-сайт, и потом… Каору, – Дин присвистнул с таким кобелиным выражением в глазах, что Сэм и сам не понял, как дежурно закатил глаза, не зная то ли возмущаться, то ли, наоборот, умиляться этим казановьим замашкам старшего братца.

– Совратитель малолетних, – проворчал он, вытаскивая из кармана собственный сканер ЭМП. – Надеюсь, ты не разобьешь бедному ребенку сердце.

Останки они нашли быстро – как оказалось, Дин не ошибся в первый раз, и его прибор действительно отреагировал на излучение, исходящее от замурованных в стену тел. Взломать относительно свежую кирпичную кладку было для Сэма минутным делом, даже несмотря на то, что обе руки еще ныли, а гипс на правом предплечье заметно осложнял обращение с ломом. Дин порывался помочь, но пока он, проигнорировав предложенную Химеко помощь, обматывал содранные ладони носовым платком, младший Винчестер выбил достаточно кирпичей, чтобы в образовавшуюся в стене дыру смог пролезть даже он сам, не говоря уже о более компактном брате. Так было не всегда, конечно, но Сэм хоть и потерял часть мышечной массы вместе с высосанной суккубом энергией, за прошлый год заметно раздался в плечах, и теперь, к большому своему удовольствию, был крупнее Дина не только в росте.

Из пролома в стене шел жуткий, сбивающий с ног, запах, и хотя Винчестерам было не привыкать к вони разлагающихся тел, нюхать ее в маленьком, замкнутом помещении, предполагавшемся, очевидно, в качестве кладовки, ни у того, ни у другого не было ни малейшего желания. Возможно, Сэм и вызвался бы добровольцем, но он прекрасно знал, как раненый Дин реагирует на любые попытки задвинуть его, так что решение кому лезть внутрь, братья, как обычно, предоставили жребию “камень-ножницы-бумага”. В результате, вытаскивать тела пришлось все-таки Дину, а Сэм принимал их и укладывал на пол рядом с притихшей, бледной, как мел, Химеко. Там были все трое – отец, мать и дочь. Единственная хорошая новость, потому что продолжать поиски у Винчестеров уже не было ни сил, ни желания, особенно после того, как они взглянули на труп Аоши, выглядевший так, словно он умер не десять дней назад, а, по меньшей мере, пару месяцев. Два других тела смотрелись не лучше, и хотя братья использовали перчатки и брезент, чтобы обернуть обезображенные тлением останки, это все равно было на редкость мерзко и отвратительно, даже по меркам не отличавшихся брезгливостью охотников. Зато подобная реакция позволяла хоть как-то перебить острую, кривым ножом ковырявшую сердце жалость, которая грозила слишком легко перейти в гнев, а то и хуже – в мысль, что Аоши, черт побери, был в своем праве, и кому, как не Винчестерам должно быть понятно, что такое желание покарать того, кто уничтожил твою семью. Как там Мурата говорил сестре? Тенчу. Священная месть!

Сэм не знал, что именно он ожидал увидеть, возможно, три тела, высушенные голодом и жаждой, но беглого осмотра останков оказалось достаточно, чтобы понять – жену и дочь Аоши бросили в ту коморку уже мертвыми. Вот только вряд ли это было актом милосердия со стороны якудза, скорее уж очередной изощренной пыткой для Мураты, обреченного не просто умирать медленной и мучительной смертью, но и сходить с ума, задыхаясь от смрада гниющих тел любимых им людей. К тому же, Сэм почему-то не сомневался, что убивали Касуми и Сузуно на глазах у Аоши, и это уж точно не было легко и быстро. Детское тело выглядело разбитым и изломанным, словно после падения с большой высоты, а учитывая, как упорно девочка пыталась столкнуть в дыру Дина, скорее всего, именно так она и умерла, и хорошо еще, если сразу. В груди ее матери виднелось пулевое отверстие, однако по разорванной одежде женщины и до сих пор заметным на внутренней поверхности бедер пятнам крови догадаться, через что она прошла перед смертью, было не сложно.

Сэма резко замутило, но зловоние разлагающейся плоти здесь было совсем не причем. Реальность снова на мгновение дрогнула, как вчера в подвале у якудза, или сегодня, когда в него угодило заклятье Химеко – по телу, царапая кожу, поползли чужие руки, в паху и между ног полоснула горячая боль, но Дин, словно почувствовав, что происходит с братом, придвинулся к нему, слегка задевая плечом, и наваждение тут же растаяло. Сглотнув, Сэм благодарно кивнул и, чуть помедлив, стал заворачивать тела обратно в брезент. Сейчас это казалось лучшим способом отвлечься от нахлынувших воспоминаний, да и какой смысл был стоять здесь и терять время. До рассвета оставалось всего-то пара часов, а разводить огонь при свете дня, особенно в Калифорнии, где все до судорог боятся лесных пожаров, было далеко не самой лучшей идеей. Впрочем, Сэму в любом случае еще предстояла прогулка в подвал, на дно лестничной шахты, куда столкнули малышку Сузуно – там вполне могли остаться следы крови или что-нибудь в этом роде.

После короткого обсуждения тела решено было вывезти за пределы стройки и где-нибудь в укромном месте соорудить погребальный костер. Не будь с Винчестерами Химеко, они бы особо не заморачивались, просто выкопав яму, в которой потом и захоронили бы оставшийся после сожжения останков прах, но в присутствии члена семьи погибших такой вариант охотниками даже не рассматривался. Их спутница и так оказалась лишена возможности похоронить родных в традициях своего народа, и хотя жрица Амэ-но Удзумэ едва ли придерживалась заповедей синтоизма или к какой там религии принадлежали Мурата, речь шла о том, чтобы Химеко могла оказать им хоть какие-то последние почести.

Пока огонь пожирал тела, Винчестеры деликатно отошли в сторону, давая девушке возможность попрощаться с братом без посторонних глаз. Да и потом, смотреть на это у них обоих не было ни малейшего желания – слишком свежи еще были воспоминания о такой же ночи четыре месяца назад, когда в пламени погребального костра уже в который раз сгорала их прежняя жизнь. Выражение лица Дина и без того слишком напоминало ту отрешенную, подчас пугающую маску, которую он носил, практически не снимая, первые недели после смерти отца, и Сэм, всерьез забеспокоившийся, как бы брат опять не замкнулся в себе, поспешил отвлечь его, вытащив из багажника аптечку. Дин естественно пытался возражать против лечения, но обрисованная Сэмом перспектива заляпать руль Импалы кровью его не особенно воодушевила, так что, в конце концов, он сдался на милость младшего брата. К тому же, ссадины у него на ладонях оказались не слишком серьезными, в основном их нужно было просто прижечь и кое-где залепить пластырем. Хотя Сэма это не особенно утешило. Мало помалу, но на Дине уже живого места не было. Определенно, перед следующей охотой им придется взять хороший тайм аут. Не возвращаться к Бобби, конечно, а просто залечь где-нибудь на недельку-другую. В той же Калифорнии, например – Сэм был уверен, что Дин не откажется побывать в Голливуде.

Когда Винчестеры снова вернулись к машине, привычно уничтожив все следы, которые позволили бы заподозрить, что здесь сжигали человеческие останки, уже совсем рассвело. Химеко дожидалась их, сидя на капоте своего Спарка и нервным жестом поднося к губам зажатую в тонких пальцах сигарету с каким-то дурманящим цветочным ароматом. Даже сейчас, в простеньких джинсах и свитере, с перепачканными пеплом щеками, колдунья умудрялась притягивать к себе взгляд, и при иных обстоятельствах Сэм, возможно, нашел бы ее достаточно привлекательной, чтобы переступить через свою врожденную стеснительность и правило не спать с первыми встречными. Вот только в другой ситуации шанс оказаться в постели со жрицей богини любви ему вряд ли бы представился, а в своем нынешнем состоянии младший Винчестер скорее согласился бы оказаться один на один с Желтоглазым демоном, чем принимать это иллюзорное, в общем-то, решение – соглашаться на предложение Химеко или нет. Не было у него никакого выбора, с самого начала не было! Сэм понимал это, причем, чем дальше, тем яснее, но когда колдунья, отозвав его в сторону, напрямик спросила, ждать ли ей их с Дином сегодня вечером, выдавить из себя короткое “да” Винчестер-младший так и не смог. Духу не хватило. Да и с братом еще надо было поговорить.

Химеко не стала настаивать:

– Ты подумай, – мягко сказала девушка, бросив короткий взгляд на пристально наблюдавшего за ними Дина, – и если что, звони мне прямо в “Амэ-но Удзумэ”. Помни, решение только за тобой, Сэм. В том, что твой брат согласится, я даже не сомневаюсь.

Молча кивнув, младший Винчестер сунул руки в карманы и медленно, нога за ногу, поплелся обратно к Импале. Дин не мог слышать их с Химеко разговор, но, зная брата, Сэм ни секунды не сомневался, что тот житья ему не даст своими расспросами. Дин в принципе обожал до него докапываться, а в сочетании с братской заботой, за редким исключением отличавшейся у старшенького двойными стандартами, Сэм запросто мог ожидать сейчас очередной неуклюжей попытки раскрутить его на откровенность. Как-то слишком уж странно брат посматривал на него после того, как очнулся от заклятья Химеко, да и сейчас, наблюдая за разговором Сэма с колдуньей, Дин выглядел так, словно решает в уме какую-то невероятно сложную задачу. Мог ли он что-нибудь слышать, пока лежал в полузабытьи, балансируя между сном и явью? При этой мысли у Сэма подкашивались ноги, а внутри все смерзалось в противный ледяной комок. Он и правда пока не был готов обсуждать с братом эту… сексотерапию!

Но как ни странно, Дин не стал ни о чем его расспрашивать. Несколько непонятных взглядов все же бросил, но заговорить не пытался, наверно, до предела вымотался. Разве что отфутболил очередной шуточкой робкое предложение Сэма сесть за руль. Впрочем, младший Винчестер тоже готов был уснуть там, где упадет, и даже подремал вполглаза, пока они не въехали в Лос-Анджелес. Голова разрывалась от мыслей, тело бросало то в жар, то в холод, стоило только представить, как это будет, если он согласится на предложение Химеко, но ослабленный организм брал свое, а присутствие брата и знакомое с пеленок урчание Импалы ненавязчиво убаюкивали. В результате, Сэма затянула какая-то сонная муть, и хотя сознание охотника так и не отключилось, по-настоящему его привел в себя только шум городских улиц. Но разговора с братом у них и тогда не вышло – Сэм продолжал гонять свои мысли, как шары в пуле, а Дин сосредоточился на управлении машиной в утренний час пик. Пробки на дорогах он любил не больше, чем вылазки на природу, так что в дом Томо братья прибыли усталые, как собаки, и малость на взводе. Ничего нового, в принципе. Особенно, в последнее время.

Ко всему прочему, они, что называется, попали с корабля на бал. Обитатели особняка как раз собирались завтракать, и Винчестеров чуть ли не силой затащили за стол, только и позволив им, что умыться и переодеть провонявшую дымом одежду. Но чего Сэм точно не ожидал, так это что Сандра, прежде интересовавшаяся только конечным результатом охоты, начнет выпытывать у них все подробности дела. Хорошо еще Дин, даже валясь с ног от усталости, не терял своей уникальной способности заговаривать женщинам зубы. Сильно отредактированная версия винчестеровских мытарств звучала в его исполнении, как заправская охотничья байка из тех, что любил рассказывать покойный Калеб, так что Сандра, кажется, осталась вполне удовлетворена. Младшие Томо тоже слушали Дина, затаив дыхание, а Каору, вдобавок, разве что слюни не пускала, глядя на распушившего перья охотника. И только Сара, похоже, была не слишком счастлива, что с призраком, наконец, покончено. То есть она обрадовалась, конечно, узнав, что ее сестра и племянники теперь в безопасности, но к дальнейшему рассказу о “приключениях” Винчестеров почти не прислушивалась, вместо этого гоняя по тарелке кусочки еды и время от времени бросая на Сэма полные смятения взгляды, а когда Дин упомянул мимоходом, что они тронутся в путь завтра утром, так вообще уронила вилку на стол.

Все выглядело так, словно Сара просто не хочет, чтобы он уезжал, но тогда Винчестер-младший, как ни старался, не мог понять ее недавнего поведения. Последние два дня девушка явно избегала его, и хотя по здравом размышлении Сэм сильно сомневался, что Сара могла догадаться, почему он ведет себя, как законченный неврастеник, ее внезапная отстраненность наводила младшего охотника на очень невеселые мысли. Возможно ли, что весь Сарин энтузиазм при встрече с ним был обусловлен лишь данью старому увлечению и тем, что братья согласились помочь ее семье? Но к чему тогда эта попытка разговорить его, когда они сидели вдвоем в комнате охраны? А спасение Сэма от зубов бусо! После этого эпизода его страхи как будто слегка унялись, и младший Винчестер даже уверил себя, что при некотором усилии он сможет справиться с близостью Сары.

Вот только шанса проверить это ему так и не представилось. То ли он сам оттолкнул девушку своим неадекватным поведением, то ли полгода разлуки сыграли свою роль, и ей по большому счету уже не было до Сэма дела. Да, Сара была рада, что они с Дином приехали, и даже проявила искреннее участие, почувствовав, что с младшим Винчестером что-то не так, но с чего он решил, что все еще ей не безразличен? Может, ему просто показалось, что девушка рассчитывала на продолжение отношений, завязавшихся между ними в Нью-Йорке? Вдруг все ее слова и улыбки были не более чем проявлением дружеской симпатии?

Сэм уже окончательно запутался и понимал, что лучшим выходом было бы поговорить на эту тему с самой Сарой, но, во-первых, он по-прежнему не знал, как объяснить девушке свое задерганное состояние, а во-вторых, положа руку на сердце, младший Винчестер и сам не знал, что хочет от нее услышать. Если согласиться с советом Дина и сжечь все мосты, то лучше бы Саре и впрямь давно его забыть. Однако, несмотря на все доводы в пользу такого решения, Сэму отчаянно не хотелось терять эту иллюзию нормальных отношений, особенно теперь, когда у него вроде бы появился шанс избавиться от душившей его паутины квайетвилльского кошмара. Предложенный Химеко ритуал вызывал у Винчестера-младшего настоящую панику, но это не мешало росткам надежды пробиваться в его сознании, укореняясь там, где прежде царили только боль, страх и отчаяние.

В результате, так ничего и не решив, Сэм под предлогом сильной усталости банально сбежал наверх, а чтобы у Сары, не дай Бог, не возникло соблазна перехватить его по дороге, еще и Дина с собой утащил. Брат, впрочем, не особенно сопротивлялся – уж он-то вымотался куда сильнее Сэма, а плотный завтрак настолько его разморил, что казалось еще чуть-чуть, и несокрушимый Дин начнет элементарно клевать носом. Правда, прежде чем завалиться спать, нужно еще было сделать ему перевязку, а главное, избавиться от остатков трупной вони, впитавшейся в кожу и волосы, так что, поднявшись в свою комнату, братья для ускорения процесса опять разошлись по разным ванным. В конце концов, не использовать столь редкое для них благо цивилизации, как две душевых, было бы попросту глупо. Дин, с присущим ему нахальством, вполне предсказуемо занял ванную в их комнате, так что Сэму пришлось топать в дальнюю, где он уже привычно залез под горячий, на грани кипятка, душ и долго тер себя мочалкой, стараясь ни о чем не думать. Водные процедуры опять затянулись, но это тоже превратилось с традицию за последний месяц, так что сегодня Дин не спешил врываться к брату в ванную с паническими воплями. Собственно, ему, как выяснилось, в этот момент вообще было не до Сэма.

Последнее, что младший Винчестер ожидал услышать, подойдя к двери их спальни, это девичий голос, выкрикивающий сквозь слезы какие-то невнятные обвинения. На мгновение он решил, что это просто телевизор, включенный заскучавшим без него Дином, но в этот момент дверь с грохотом распахнулась, и Сэм едва успел спрятаться за нее, чтобы не быть затоптанным вылетевшей из комнаты Каору. Девчонка бежала, как будто ей в спину дышали Адские псы, и младшего Винчестера даже не заметила, а вот тот успел рассмотреть ее во всех интересных и весьма откровенных подробностях – и полураспахнутый, одетый на голое тело, пеньюар, и заплаканное, красное от стыда и злости лицо. Похоже, Дина по выходу из ванной ждал очень пикантный, но вряд ли приятный сюрприз.

Пару секунд Сэм в шоке смотрел Каору вслед, но хлопок закрывшейся за ней входной двери, или точнее содрогнувшаяся от этого комната, быстро вывели его из ступора, заставив издать нечто среднее между смехом и возмущенным вздохом. Только его брат, совершенно автоматически флиртующий со всем, что хоть отдаленно напоминает женщину, мог вляпаться в подобную ситуацию. Странно, что на этого дон-жуана до сих еще никакой призрак не запал – ну, не считая духа утопленницы, утаскивающей под воду веснушчатых, зеленоглазых парней, похожих на ее бой-френда-изменника.

– И что это было за представление? – не удержался от вопроса Сэм, появляясь на пороге комнаты. В голосе прозвучали откровенно подначивающие нотки, но уж больно забавно выглядел сейчас сидевший на краю разворошенной постели Дин. В смятении из-за девушки Винчестер-младший не видел его, наверно, уже лет двенадцать.

– Очевидно, соблазнение малолетних, – пробормотал брат, растерянно потирая пальцами губы. – Старик, когда мне в следующий раз будет строить глазки какая-нибудь рано созревшая школьница, напомни, чтобы я сразу разыграл перед ней полного ублюдка или недотрогу вроде тебя! – Дин почти жалобно посмотрел на Сэма, взад-вперед водя ладонью по влажному ежику волос. – Самое смешное, я даже не заигрывал с ней, так, улыбнулся пару раз, когда она позавчера принесла мне завтрак. И вот результат – выхожу из ванной и вижу эту Лолиту японского разлива в нашей кровати в чем мать родила… Черт, надеюсь, она не побежит к Сандре жаловаться на поруганную девичью честь! Отвергнутые женщины непредсказуемы, как фейри[2] – ляпнет что-нибудь и доказывай потом, что ты не педофил.

Хмыкнув, Сэм плюхнулся на кровать рядом с Дином.

– Я бы прочитал тебе лекцию на тему “За что боролся, на то и напоролся”, но ты, я думаю, и сам все прекрасно понял. Кстати, мне интересно, на что Каору рассчитывала? – заломив брови, он прошелся по телу брата выразительным взглядом. – Еще пара бинтов, и ты будешь похож на мумию. Какие уж постельные игрища в таком состоянии!

– Заткнись, – беззлобно проворчал Дин и, с унылым видом пощупав бинт на боку, взял с тумбочки аптечку. – К твоему сведению, я всегда в состоянии. Ты просто завидуешь моему сногсшибательному обаянию.

Возразить на это было нечего – в груди у Сэма действительно ворочалось какое-то колючее чувство, подозрительно похожее на зависть. Бред, конечно, особенно в такой ситуации, но он и так уже лакомый кусочек для Фрейда, подумаешь, одним заскоком больше, одним меньше. Вообще-то легкости Дина в отношениях с противоположным полом Сэм перестал завидовать еще в выпускном классе, ему вполне достаточно было знать, что при определенных усилиях он сможет подцепить девушку не хуже, а то и получше, чем те, с которыми периодически отжигал старший брат. Но сейчас… Просто слишком много всего навалилось – странное поведение Сары, предложение Химеко, ее заклятье, вызвавшее из небытия лицо, из-за которого все окрашенное в сознании Сэма сексуальным подтекстом было теперь сплавлено с болью и унижением. Он так устал! Господи, ему казалось, что он уже и забыл, как это – быть нормальным. Не вздрагивать от женских прикосновений, чувствовать, как отзывается тело при виде хорошенькой девушки… и не впадать в панику от одной только мысли о сексе. Сила Амэ-но Удзумэ, наверно, могла бы ему помочь, но Сэм не представлял, как сможет пройти через это. Через несколько месяцев, когда воспоминания утратят свою остроту – возможно, но уж точно не сейчас. Да он просто рехнется в процессе!

От хмурствования его отвлек Дин, который, продезинфицировав рану на боку, вместо мази с антибиотиком и целебными травами, стал накладывать на нее какую-то вонючую желеобразную массу из красной пластиковой баночки с иероглифом на боку. На тумбочке рядом с аптечкой обнаружились еще одна такая же, только зеленая.

– Это еще что за пакость? – подозрительно спросил Сэм, поднося к носу обмакнутый в странный гель палец.

Дин выразительно скривился, но продолжил методично размазывать субстанцию по выходному отверстию от пули:

– Химеко презентовала, пока ты лопатой махал. Какая-то магическая хрень. Одна мазь для ран, вторая для растяжений. Сказала, что через неделю я буду, как новенький, а ссадины на ладонях так вообще через несколько часов зарубцуются.

– Ого, – младший Винчестер уважительно посмотрел на яркие баночки, – надо попросить у Химеко рецептик.

– Восточная медицина, Сэмми, – ухмылка на лице Дина стала почти мечтательной. – Массаж и все такое. Если бы эта куколка сделала мне растирание, я бы простил ей даже то, что она ведьма.

Машинально наградив брата дежурным взглядом из серии “Кто о чем, а вшивый о бане”, Сэм размотал бинт на левой руке и уже начал покрывать мазью след от укуса, когда до него внезапно дошло, что еще означает последняя фраза Дина. Пока он закапывал яму на месте кострища, брат разговаривал с Химеко, причем, похоже, достаточно долго, чтобы колдунья успела убедить его принять от нее помощь. При мысли, что еще японка могла наговорить Дину, Сэм ощутил в животе неприятную слабость. Не оттуда ли этот его внезапный интерес к прелестям Химеко? Да еще те странные взгляды, что брат бросал на него по дороге!

Вообще-то Сэм не готов был пока говорить с Дином на тему своего исцеления, но слова брата уже заронили в его душу семя сомнения, и он прекрасно понимал, что только изведет себя, мучаясь предположениями и догадками. Правда, чтобы задать даже самый невинный, ни к чему не обязывающий вопрос Сэму потребовалось все его мужество:

– Дин, а больше Химеко тебе ничего не говорила? – выдавил он через силу и, не решаясь встретиться с братом взглядом, малодушно “уточнил”: – Ну, насчет того, что она увидела в наших аурах, когда избавляла от проклятий.

– Забавно. Я как раз хотел спросить у тебя то же самое, – Дин снова поднял на него этот непонятный, испытывающий и в то же время неловкий взгляд, от которого у Сэма мгновенно вспотели ладони и засосало под ложечкой. – Знаешь, пока я валялся в отключке на том матрасике, мне приглючился очень странный разговор между тобой и Химеко. Вернее, я так подумал сначала, но чем дальше, тем больше мне кажется, что это был вовсе не сон.

Отпираться было бессмысленно, но Сэм действительно не представлял, как обсуждать ЭТО с Дином. Тем более, сейчас. Ему нужно было время, чтобы все обдумать и самому принять решение, без давления со стороны брата. А в том, что Дин начнет прессовать ему мозги, Сэм ни секунды не сомневался. Если уж брат уверовал в добрые намерения Химеко, он теперь не отстанет, пока не доведет младшего до ручки. Когда речь заходила о том, что, по его мнению, для Сэма лучше, Дин по примеру отца имел обыкновение плевать на его желания. В большинстве случаев младшему Винчестеру удавалось переспорить брата, но сейчас была явно не та ситуация. Его единственным аргументов против идеи Химеко был унизительный, позорный страх, в котором он ни за что не признался бы Дину, а значит, их спор ничем хорошим закончиться не мог.

– Я же пересказал тебе свой разговор с Химеко, – как можно небрежнее пожав плечами, Сэм взял с тумбочки мазь от растяжений и начал втирать ее в спину брата. – Ну, не считая того факта, что, заметив в наших аурах следы ритуала, основанного на смешении крови, она решила, что это был обряд обручения.

Дин шумно втянул носом воздух, заставив Сэма с удовлетворенным видом прищурить глаза. Уж кто-кто, а он-то знал, как увести брата от темы. Обычно Дин считал ниже своего достоинства ругаться по поводу того, что их принимают за геев – наверно, помнил известную фразу о леди, которая слишком бурно протестовала. Однако это ничуть не мешало ему предаваться праведному гневу молча, а той минуты, что он в очередной раз тщетно пытался понять, какого черта люди принимают их с Сэмом за влюбленную парочку, младшему Винчестеру вполне хватило, чтобы слегка ослабить на плечах у брата особенно напряженные узлы мышц. Усталый и разморенный после ванны, Дин мгновенно “поплыл” и даже почти не протестовал, когда Сэм перешел со спины, до которой брат со своими растяжениями просто не дотягивался, на грудь, а потом и на руки с ногами. В конце концов, с его расцарапанными ладонями делать растирание было бы несколько проблематично.

Но самое главное, в таком состоянии Дину было точно не до разговоров. Через пару минут он постепенно расслабился, болезненно сведенные мышцы под пальцами Сэма поддались, “потекли”, словно расплавленный воск. Растирание потихоньку превратилось в настоящий массаж, а окончательно разомлевший, чуть не мурлычущий от удовольствия Дин снова начал клевать носом. Сэм и сам как-то незаметно успокоился, сосредоточившись на мягко пружинивших под ладонями мускулах брата и ощущении гладкой, горячей кожи, расчерченной белыми полосками старых шрамов. Близость Дина, прикосновения к нему как будто слегка ослабили скрутившее его нервное напряжение, рой мыслей в голове утих, и больше всего на свете Сэму хотелось сейчас забраться в кровать к полулежащему на подушках брату, прижаться к нему и спать, спать, спать, ни о чем не думая и не тревожась.

Но младший Винчестер по опыту знал, что каким бы осоловелым Дин в этот момент ни выглядел, стоит только закончить массаж, как он в считанные минуты придет в себя и заведет свою волынку по новому кругу. Поэтому, пока брат не успел очухаться, Сэм быстренько вытер пальцы влажной салфеткой и, подхватившись с кровати, с самым беззаботным видом направился к дверям.

– Куда это ты? – не слишком внятно спросил Дин, и, машинально оглянувшись, Сэм заметил, что глаза у брата хоть и сонные, но смотрят все равно так, словно хотят просветить его насквозь рентгеновским зрением.

– Пойду посмотрю телик в другой комнате. Ты похож на совенка, а у меня сна ни в одном глазу. Не хочу тебе мешать.

– Не помню, чтобы это останавливало тебя прошлой осенью, когда ты не спал из-за Джесс и все ночи напролет гонял по ящику слезливые мелодрамы, – судя по тону, Дин, и правда, видел брата насквозь со всеми его наивными уловками. – Знаешь, рано или поздно нам все равно придется об этом поговорить.

Скорее поздно, чем рано, Дин... Кашлянув, Сэм поспешил выйти из комнаты.

– Спокойной ночи, – крикнул он брату уже по другую сторону двери.

_______________________________

[1]Акрофобия (acrophobia; греч. akros - высокий + фобия) - навязчивый страх высоты.

[2] Фейри – в фольклоре германских и кельтских народов (шотландцев, ирландцев, валлийцев) общее наименование сверхъестественных существ. Их называют также народом холмов или маленьким народцем. К наиболее известным представителям относятся сидхе (сиды), эльфы (феи), лепреконы, боггарты, пикси, баньши, тролли и т.д.

 

* * *

 Разбудило его поглаживание по плечу, а потом по щеке - нежное, эфемерное, почти болезненно ласковое. Совсем не в духе Дина, даже самые любящие прикосновения которого были по-мужски сдержаны и в то же время полны какого-то отчаянного надрыва. Но если не брат, то кто? Еще не до конца проснувшись, Сэм широко распахнул глаза, испуганно глядя перед собой, и тут же инстинктивно вжался в подушку, пытаясь ускользнуть от гладивших его по лицу женских пальцев. Сфокусировать взгляд удалось не сразу, но в комнате было достаточно светло, чтобы опознать сидевшую на краю кровати девушку просто по силуэту. Этот небесно-голубой халатик в комплекте с тапочками-зайками после позавчерашних приключений отпечатался в памяти Винчестера-младшего, наверно, до конца жизни.

- Сара… ч-что ты здесь… – слова с трудом проталкивались сквозь пережатое паникой горло, и Сэму пришлось сделать пару глубоких вдохов, прежде чем он смог более-менее внятно продолжить. - Что-то случилось? Где…

Он осекся, даже сквозь пелену шока сообразив, что вопрос, куда делся Дин, будет выглядеть, мягко говоря, странно, потому как по идее брату сейчас следовало спокойно спать в соседней комнате. Однако это не отменяло того факта, что Дина на другой половине кровати не было, собственно, он, наверно, и впустил сюда Сару, хотя Сэм, чувствовавший себя рядом с одетой в пеньюар девушкой мышонком в когтях у кошки, искренне не понимал, зачем. Ощущение было такое же, как четырнадцать лет назад, когда отец вместо того, чтобы просто успокоить младшего сына, сказав, что в шкафу нет никаких чудовищ, предложил ему проверить это самому и дал в руки сорок пятый калибр. Парализующий страх и едкая, обжигающая обида, от которой на глаза против воли наворачиваются злые слезы.

Вот только Дин, в отличие от отца, склонностью к экстремальным методам воспитания никогда не страдал. Он мог разводить младшего брата на слабо, подкалывать его насчет клоунов и звать трусишкой за нерешительность с девчонками, но если Сэм действительно чего-то боялся, Дин ни за что не стал бы использовать это против него. Способ борьбы со страхами по принципу “брось в воду – авось выплывет” был ему глубоко чужд, возможно, потому что у Дина хватало своих уязвимых точек и фобий, и сейчас Сэм никак не мог поверить, что брат подложил ему такую свинью.

Да, он хотел поговорить с Сарой, но где-нибудь в нейтральной обстановке, может быть, в саду или даже в кафе, но уж точно не в интимном полумраке собственной спальни, вдобавок сидя на кровати в одном белье. Конечно, девушка могла проникнуть сюда, воспользовавшись тем, что Дин вышел, но это предположение, увы, не выдерживало никакой критики – свет в ванне не горел, а спать одному брат Сэму бы точно не позволил. Укладываясь сегодня утром в постель, младший Винчестер и так всерьез опасался возвращения кошмаров. Когда он, по-прежнему ничего не надумав, вернулся в спальню, Дин уже давно спал, разметавшись почти на середине кровати. Левую руку он, словно оберегая, прижимал к ране, зато правую забросил на половину Сэма, как будто даже во сне пытался отыскать там младшего брата. Будить его сейчас было просто жестоко, не говоря уже о том, что совершенно не в интересах младшего Винчестера – с поспавшего пару часов Дина вполне сталось бы ощутить вдруг неожиданный прилив энергии и по новому кругу начать свою семейную терапию. Поэтому забраться брату под бок Сэм в результате так и не решился. Немного повозившись, он придвинулся к Дину как можно ближе и свернулся крючком вокруг его руки, устроившись так, чтобы, засыпая, видеть смягчившееся во сне лицо старшего брата. В тот момент Дин не выглядел ни суровым охотником, ни бабником-вертопрахом, и, глядя в знакомые до последней веснушки идеальные черты, уже задремавший почти Сэм внезапно подумал, что не только ресницы, но и губы у брата совершенно девчачьи.

Впрочем, уснул он далеко не сразу – в голове горячим угольком перекатывалось опасение, что руки Дина, касавшейся его груди кончиками пальцев, окажется недостаточно, чтобы отогнать только и ждущие своего часа кошмары. Но усталость, в конце концов, взяла верх над нервным возбуждением, и Винчестер-младший, сам не заметив как, провалился в беспокойный сон. Несколько раз он неожиданно и резко открывал глаза, как будто испугавшись чего-то, но демоны, живущие в его памяти, по-прежнему сидели на цепи, и, совершенно измученный, Сэм снова отрубался, с каждым разом подтягивая ладонь Дина все ближе к своему животу. Где-то в глубине души младший охотник тайно надеялся, что во сне они с братом снова прижмутся друг к другу, как это было два дня назад, но на деле все сложилось иначе – он сам отодвинулся к краю кровати, а Дин вообще куда-то слинял, тем самым позволив Саре попасть к ним в комнату и напугать проснувшегося Сэма до потери пульса. Сидевшая на его постели девушка, одетая лишь в тоненький шелковый пеньюар, любому другому, наверно, показалась бы ожившим эротическим сном, но для младшего Винчестера этот ее визит был почти таким же кошмаром, как не отпускавшие его ни на минуту воспоминания об изнасиловании.

Ответа на свой испуганный лепет Сэм, кстати, так и не дождался. Сара просто смотрела на него - грустно и нежно, совсем, как в тот раз, когда он рассказывал ей о смерти Джессики, но стоило Винчестеру-младшему слегка расслабиться и, приподнявшись на локте, снова открыть рот, как девушка придвинулась еще ближе и с беззвучным “Тшш…” накрыла его губы кончиками пальцев. Их нежные, бархатистые подушечки слегка подрагивали и были почти ледяными, как будто Сара и сама до жути нервничала, но оцепеневшему, готовому выскочить из собственной кожи Сэму в тот момент показалось, что он соприкоснулся с раскаленным металлом. Первым его порывом было оттолкнуть девушку и откатиться на другую сторону кровати, однако скованное шоком тело подчинилось не сразу, и ему понадобилось отчаянное усилие, чтобы поднять безвольную, словно резиновую руку и слабо упереться ей Саре в плечо. Движение вышло каким-то заторможенным, словно во сне или замедленной съемке, но зато этих четырех секунд оказалось вполне достаточно, чтобы Сэм, уже научившийся понемногу бороться с подобным вспышкам паники, внезапно понял, что пальцы Сары на его губах не вызывают ожидаемого страха или отвращения. Он настолько привык к тому, что его бросает в дрожь и скручивает от любых прикосновений, что не заметил, когда идиосинкразия к физическому контакту перестала быть чисто рефлекторной. Она въелась в подсознание, из голого инстинкта превратилась в нечто эмоциональное, в этакий страх перед страхом, и окончательно запутавшийся в себе Сэм готов был паниковать даже там, где его тело чувствовало себя вполне комфортно и, кажется, начинало трепетать уже совсем от других ощущений.

Мягкое давление на его губах. Дурманящий запах Сариной кожи. Ее глаза - внимательные, слегка неуверенные, блестящие от притаившихся на дне эмоций. Все это туманило разум и будоражило кровь, заставляя и без того выпрыгивающее из груди сердце предательски сбиваться с ритма. Наверно, будь у Сэма чуть больше времени, он бы задумался, с чего это его фобия вдруг исчезла, сменившись разгорающимся желанием, но внутри у него царил такой хаос, что трудно было просто дышать, не то что связно мыслить и что-то там анализировать. Если у Винчестера-младшего и оставались еще какие-то сомнения, зачем Сара среди бела дня явилась к нему в спальню в шелковом пеньюаре, то хватило их ровно до того момента, пока девушка не скользнула пальцами по его губам, поглаживая и лаская, как будто в робком, вопросительном поцелуе. Но как бы Сэму ни хотелось забыться, позволить себе окунуться в то нежное, мягкое тепло, что обещали глаза и прикосновения Сары, он понимал, что не мог вот так сразу, словно по волшебству, излечиться от своих страхов. Сейчас ему хорошо и спокойно, как не было уже давно, но стоит им зайти немного дальше, и проклятый посттравматический синдром снова напомнит о себе, Сэм в этом даже не сомневался.

- Сара, - протестующее пробормотал он, когда пальцы девушки спустились чуть ниже, обводя родинку на подбородке, а сама она склонилась к его лицу, согревая кожу горячим дыханием, - не думаю, что это хорошая идея.

В ответ шелковистая завеса волос упала ему на плечи, а мягкие, сладкие, словно мед, губы прижались к его губам, пробуя, дразня, умоляя открыться. Сэм инстинктивно приоткрыл рот, и язык Сары живительной влагой скользнул внутрь, лаская кромку зубов и щекоча нёбо. От смятения и накатывающего волнами желания мгновенно закружилась голова, и, спустя секунду, не в силах совладать с собой, и даже не успев понять, что именно делает, Винчестер-младший уже отвечал на поцелуй, с жадностью зарывшись пальцами в густые волосы девушки. Вторая рука сама собой обвилась вокруг тонкой девичьей талии и, дернув Сару вниз, с силой прижала к вздымающейся рывками груди. Когда эта сумасбродка успела развязать пояс, Сэм так и не понял, но нежный, прохладный шелк, коснувшийся его кожи под задравшейся на животе футболкой, совершенно точно не был тканью халата, и он, лихорадочно вздрагивая и стоная девушке в губы, запустил руку под край пеньюара, в эту мягкую гладкую нежность. Зажмурился, проводя растопыренными пальцами по отзывающемуся на ласку женскому телу, накрыл ладонью упругий холмик, трепещущий в такт суматошному биению сердца. Сара всхлипнула, выгнулась в его руках и вдруг каким-то текучим, неожиданно сильным движением скользнула на постель, увлекая за собой Сэма, почти роняя его на себя, чтобы тут же оплести руками и ногами и увлечь в еще один высасывающий душу поцелуй. Небесно-голубой халат остался сиротливо лежать на краю кровати.

Ее кожа уже не казалась прохладной, она обжигала даже сквозь ткань футболки, а когда пальцы девушки пробрались под ворот, поглаживая Винчестера-младшего по груди, он не выдержал и, через силу оторвавшись от вожделенных губ, стал спешно сдирать с себя майку и боксеры. Это было какое-то безумие, помутнение, сон, но если и так, Сэм предпочел бы никогда не просыпаться. Все, чего он сейчас хотел, это прижаться к Саре, слиться в объятиях, каждой своей клеточкой ощутить живое прикосновение женского тела – нежной, как персик кожи, жадных, горячих губ, до крови впивающихся в плечи пальцев. Пьяный почище, чем от вина, Винчестер не сразу почувствовал, что девушка царапает его шею как раз в том месте, где при хорошем освещении еще видны были отметины, оставленные на нем ногтями суккуба.

Но в какой-то момент боль перестала быть легкой и эротичной. Она ввинтилась в мозг, заставив Сэма ахнуть, широко распахнуть полуприкрытые в нирване поцелуя глаза и в следующую секунду едва не подавиться криком, потому что лицо, которое он только что самозабвенно ласкал губами, принадлежало отнюдь не Саре. Мысль о том, что это все-таки сон, была в его состоянии на удивление связной, однако легче от этого Винчестеру-младшему ничуть не стало. Оказавшись в очередной раз в лапах близнецов, он часто понимал, что спит, но вырваться из плена кошмара по-прежнему не мог. Вот и сейчас, как Сэм ни бился, пытаясь вырваться из объятий псевдо-Сары и сбросить наваждение мерзкого сна, суккуб лишь крепче стискивала его руками и ногами, а по впадинке между ягодицами, раздвигая и надавливая, уже ползли грубые похотливые пальцы ее братца. И это было так реально, настолько похоже на то, как все начиналось на самом деле, что Сэм почти забыл, что это только сон. Он закричал… и проснулся, слепо таращась в потолок и раскрывая рот в беззвучном вопле.

- Сэмми… Сэ-э-эм. Эй! Ты со мной, братишка? – склонившийся над братом Дин еще раз по инерции встряхнул его за плечи, но, заметив, что Сэм, наконец, очнулся, обхватил его рукой поперек спины и привычным уже движением притянул к себе. – Тише, Сэмми. Все хорошо. Все закончилось, - уткнувшийся ему в грудь брат хоть и дрожал, словно в лихорадке, но, по крайней мере, не давился всхлипами в тихой истерике, как это бывало почти каждую ночь после Квайетвилля. Дин почти не сомневался, что причиной тому была его собственная ладонь, за которую Сэм цеплялся во сне, как тонущий за руку спасателя, а при мысли, что сегодняшним кошмаром младший брат обязан исключительно своему ослиному упрямству, возникло острое желание отвесить этому балбесу душевный такой подзатыльник. – Проклятье, Сэмми, какого черта тебе понадобилось укладываться на пионерском расстоянии? Мы ведь убедились уже, что я твое персональное лекарство от кошмаров, так зачем экспериментировать?

- Не хотел тебя будить, - прошептал Сэм хриплым, как после долгого крика голосом, щекоча дыханием кожу у Дина на ключице.

И козе было понятно, что это не вся правда. То есть, может, он и не хотел, но вряд ли из одной лишь заботы о крепком сне старшего брата, однако Дин решил сейчас на этом не заморачиваться. Вправить Сэму мозги, определенно, стоило – его неуклюжие попытки избежать разговора с братом более чем наглядно продемонстрировали, что это не та проблема, которую можно в излюбленной винчестеровской манере спустить на тормозах. Но Сэма все еще мелко трясло, и он так вжимался в грудь Дина, одновременно подтягивая колени к животу, словно хотел свернуться в клубок в объятиях брата, спрятаться в них, укрыться, как делал, когда ему было пять лет, и он просыпался по ночам от кошмаров о штриге, нападения которой, на самом деле, даже не помнил. Нет, ну, на кой черт, спрашивается, надо было доводить себя до такого?!

Вздохнув, Дин выпрямил ноги и откинулся на подушку, увлекая за собой сжавшегося в комок младшего брата:

- Вот спасибо! Я, знаешь ли, предпочитаю просыпаться, когда у меня под боком гнездится Йети вроде тебя, а не от того, что он же мне ломает запястье, - Сэм не ответил, молча позволяя Дину уложить себя, разве что слегка заворочался, тоже вытягивая ноги и поудобнее устраивая голову на груди у брата. Колотило его уже заметно меньше, и старший Винчестер продолжил, надеясь, что его легкомысленная болтовня поможет Сэму хоть как-то отвлечься от ужасов недавнего сна. Пусть разозлится или просто сменит тему, как делает всегда, стоит Дину завести разговор о его кошмарах, только бы перестал дрожать все еще во власти своих оживших воспоминаний. – Ты не подумай, что я жалуюсь. Кости у меня крепкие, а ты, держу пари, и проснулся-то почти сразу только из-за того, что во сне прижимал к себе мою руку вместо плюшевого мишки. Обычно, чтобы растормошить тебя требуется не меньше минуты. Но давай договоримся: больше никаких полумер. И к демонам “личное пространство”, пока тебе не полегчает! Ты сам сказал, отчаянные времена требуют отчаянных мер. Помнишь, как мы с тобой искупнулись в подземном озере? Не будь мотель в пяти минутах езды от пещеры или не окажись там свободных номеров, пришлось бы нам принимать душ на пару или вообще лезть голяком в один спальный мешок. Так вот, считай, что сейчас такая же экстремальная ситуация.

Дин и сам не понял, какого рожна его вдруг завернуло на эту тему, и кого он на самом деле пытается убедить, себя или брата. Скорее всего, именно себя, потому как изображать недотрогу мелкий начал совсем по другому поводу. Но напомнить Сэму, что ради него он готов нарушить любые свои табу, определенно, стоило, особенно в свете предстоящего разговора. Бывают ситуации, пройти через которые можно, лишь послав мораль, приличия и собственных мадагаскарских тараканов[1] в голове далеко и надолго.

Другой вопрос, что конкретно сейчас Сэм гораздо больше нуждался в простом утешении, чем в озвученной, наконец, Дином индульгенции, а утешитель из старшего Винчестера всегда был хреновый. В последние недели, когда Сэм со слезами и криком выдирался из своих кошмаров, не сразу осознавая, что склонившийся над ним брат всего лишь пытается разбудить его, а не тормошит поруганного и истерзанного на полу той комнаты в доме у озера, Дину в каком-то смысле было даже легче. Он просто баюкал мелкого в своих объятиях, бормоча всякую ласковую чушь, и ждал, пока тот успокоится и постепенно задремлет, полностью опустошенный. Но сегодня Сэм проснулся более-менее вменяемым, и утешения Винчестеру-старшему приходилось придумывать хотя бы отдаленно осмысленные и желательно соответствующие ситуации. Тема личного пространства и иже с ним представлялась ему сейчас, как нельзя актуальной, однако Сэму так, видимо, не показалось. Дрожать он вроде бы перестал, но на рассуждения Дина о приличествующих родным братьям тактильных контактах никак не реагировал, а спустя минуту старший Винчестер вдруг ощутил у себя на коже горячую влагу.

- Сэмми?

Имя брата прозвучало до безобразия испуганно, хоть Дин и понимал прекрасно, что поводов для паники нет. В конце концов, кошмар есть кошмар, а нервы у Сэма расшатаны дальше некуда. Но почему-то эти тихие, безнадежные слезы напугали его гораздо сильнее, чем самые отчаянные рыдания и мольбы, каждую ночь срывающиеся с губ брата на грани сна и реальности. Дежурное “Ты в норме?” так и просилось на язык, но Дин, основательно закаленный нервотрепкой последних недель, еще не настолько распсиховался, чтобы взять и ляпнуть подобную глупость. К тому же, Сэму хватило и интонации, с которой брат произнес его имя. Он, кажется, даже не замечал, что плачет, пока Дин не позвал его, и теперь, слегка отстранившись, поспешно и зло вытирал мокрые щеки.

- Все в порядке, - прошептал Сэм пару секунд спустя и снова спрятал лицо у брата на груди, - я просто… отвык, знаешь, - он горько усмехнулся, щекоча кожу Дина влажными ресницами. – Забавно, правда? Всего две ночи без кошмаров, и я уже расслабился. Черт, Дин, я так больше не могу! – ладонь, лежавшая у Винчестера-старшего на животе, до хруста сжалась в кулак и, соскользнув на одеяло, слепо стиснула мягкую ткань. – Это трусость так говорить, я знаю, но мне плевать. Еще немного, и я просто сойду с ума!

Не сдержав судорожного, неровного вздоха, Дин в полном смятении зарылся лицом Сэму в волосы. Признание братом собственной слабости, да что там, полного поражения, если называть вещи своими именами, откровенно застало его врасплох. Даже вчера, когда Сэм буквально разваливался на части после подвала якудза, он сомневался в себе, захлебывался стыдом и отчаянием, но все еще не готов был сдаться. Что же такого случилось с тех пор, если мелкий вдруг разуверился в своей способности бороться с преследующими его кошмарами? Ответ один – встреча с Химеко. Но только ли ее болевое заклятье всему виной? Или… все дело в возможности исцеления?!

Отбросив некстати вылезшую откуда-то мысль о неловкости происходящего, Дин завозился, укладываясь поудобнее, и еще крепче прижал к себе брата. Разговор им обоим предстоял нелегкий, и старший Винчестер, пожалуй, согласился бы месяц слушать попсу вроде “Ace of Base”, лишь бы избежать его, да и Сэм, скорее всего, еще недостаточно успокоился, чтобы мыслить и рассуждать разумно. Но при этом Дин понимал со всей очевидностью, что щадить сейчас чувства брата никак нельзя. Только не после той усталой обреченности, что прозвучала в его последних словах!

- Сэмми, ты только не подумай, что я на тебя давлю, - осторожно, словно ступая по тонкому льду, начал старший Винчестер, - но, может, тогда самое время пойти ва-банк? Идея Химеко… что если она и вправду выгорит?

Сэм молчал так долго, что Дин уже начал думать, что ответа он вообще не дождется, тем более что полный игнор, как способ избежать нежелательного разговора, в их семье практиковался едва ли не чаще, чем все остальные уловки. Конечно, был вариант, что потерявшийся в своих мыслях брат его просто не услышал, но там, где может солгать голос или даже взгляд, тело всегда говорит правду. Стоило лишь Дину упомянуть Химеко и ее предложение, как все мышцы Сэма мгновенно превратились в камень, а сердце зашлось так, словно он увидел перед собой одержимого демоном клоуна. Но когда он, наконец, заговорил, его голос был неестественно четок и безэмоционален:

- Значит, ты все-таки слышал, - вопросительных интонаций в голосе мелкого не было, и Дин, помаявшись пару секунд, решил, что его ответ Сэму, собственно, и не требуется. – И что ты скажешь? Ты действительно согласен… согласен на такое?!

На последней фразе притворное спокойствие брата дало-таки ощутимую трещину, и хотя из-за нервного напряжения, наполнявшего тело Дина, его буквально распирало, словно воздушный шарик, отпустить какую-нибудь хроменькую шутку насчет горячего “тройничка”, он заставил себя прикусить язык и в кои-то веки просто сказал правду:

- Сэм, ты же знаешь, нет ничего, что бы я не сделал ради тебя.

Такие признания всегда давались Дину очень нелегко и были для него чем-то настолько из ряда вон, что Сэм, обычно не испытывающий проблем с выражением собственных чувств, просто не знал, что сказать, когда старшего брата вдруг пробивало на подобную откровенность. Вот и сейчас он лишь глубоко-глубоко вздохнул, как будто хотел наполнить легкие до отказа, и еще сильнее прижался к Дину, наконец, обнимая его в ответ. Момент наивысшего доверия, и Сэм, проникшись им, видимо, решил, что увиливать от назревающего разговора уже бесполезно.

- Дин, ты пойми, эта… этот ритуал… Я просто не знаю, смогу ли! Господи, да у меня от одних только воспоминаний крыша едет, а что будет, когда я окажусь с этим лицом к лицу? Как там Химеко говорила? Заново пережить часть того опыта?! Так я его каждую ночь переживаю, в самых разных вариациях, какие были и какие не были, а воплощать их наяву… - голос Сэма звучал настолько задушено, что Дин с трудом его понимал, но даже от того, что ему удавалось разобрать, хотелось зажать уши и выть, как раненый пес. – Это не терапия, Дин, это пытка! И даже если ты все время будешь рядом… Может, я и не запаникую, пока мы… пока это не зайдет дальше… ну, предварительных ласк, но потом… черт, я физически не смогу, чтобы там ни говорила эта ведьма о своей магии! Можешь считать меня импотентом, можешь трусом, но о женщинах я в этом смысле даже думать сейчас не в состоянии, - внезапно вырвавшись из объятий Дина, Сэм каким-то иступленным рывком перевернулся на другой бок и лег к брату спиной, сворачиваясь в позу эмбриона. - Я просто… просто не справлюсь, Дин, - он яростно замотал головой, снова вцепляясь пальцами в одеяло. - Я не могу пройти через это снова! Не могу!!!

Возразить на это, черт побери, было нечего. Дин сам пообещал брату не давить на него, и если Сэм еще недостаточно оправился, чтобы встретиться со своими страхами лицом к лицу, то старшему Винчестеру оставалось только молча принять его решение и ждать, пока брат не почувствует, что готов, сколько бы времени на это ни понадобилось. Другой вопрос, что Дин знал Сэма, как облупленного, и мог с уверенностью сказать, когда тот в чем-то сомневается. Сейчас был именно такой случай. Как бы мелкого ни трясло, как бы он ни метался, словно зверь в клетке, паникуя и злясь, и чтобы там ни твердил, пытаясь убедить в чем-то себя и брата, на самом деле он ничего еще не решил, а значит, и Дину сдаваться было пока рано.

- Сэмми, послушай, - начал было он, спешно восстанавливая в памяти все доводы, которые напридумывал сегодня утром, прежде чем уснуть, - ты же понимаешь…

- Нет, Дин это ты НЕ понимаешь! – оборвал его Сэм подскочившим на октаву, почти истерическим голосом. – Ты думаешь, я из-за одного инкуба так психую? Думаешь, мне удавиться хочется только потому, что меня… поимела какая-то тварь?! – его снова затрясло в мелком лихорадочном ознобе, и Дин, помедлив секунду, придвинулся к брату вплотную, вжался грудью в дрожащую спину и положил ладонь поверх сведенных судорогой пальцев, тискающих край одеяла. Причем, на сей раз это вышло совершенно неосознанно, потому что связных мыслей в голове уже не осталось. Больше всего он боялся, что Сэм опять попытается сбросить его руки, но тот лишь напрягся на мгновение и, скрутившись еще сильнее, продолжил сиплым от сдерживаемых слез, горьким, как хина, тоном: - Так вот, Дин, это лишь половина проблемы. Будь все дело исключительно в этом выродке, в том, что он меня… со мной сделал, я бы, может, наоборот, искал возможности забыться в женских объятиях, вроде как утвердиться, знаешь, доказать… свою мужественность. Но там была и его сестрица, и я порой даже не знаю, что хуже. Она такое творила… Боже! Я теперь, наверно, до конца жизни буду от женщин шарахаться, - долго подавляемый всхлип все-таки сорвался с губ Сэма, и он буквально вцепился зубами в гипс, пытаясь заглушить его. – Я не смогу, Дин! Тебе не понять, каково это.

- Ошибаешься, - неожиданно для себя самого произнес старший Винчестер, - насчет последнего пункта я вполне способен тебя понять. Было у меня одно приключение…

Он замолчал, безжалостно ломая годами пестуемый инстинкт самозащиты, толкавший его возводить все новые и новые стены между собой и окружающим миром. Дин не то чтобы не привык делиться своими слабостями, он просто до такой степени забыл, как это, что ему даже в голову не пришло использовать собственный неприятный опыт, чтобы помочь брату справиться со свалившейся на него бедой. К тому же, на фоне того, что сделал с Сэмом инкуб, извращения его сестрички казались Дину такой мелочью! Нет, ну, что за идиот?! Полтора месяца лезть на стены при мысли через что пришлось пройти брату из-за твоей ошибки, и не сообразить, что не пол мучителя делает изнасилование изнасилованием. 

- Приключение? – внезапный приступ откровенности, похоже, не пропал втуне, заставив Сэма вынырнуть из той трясины, в которую его столкнули благие намерения старшего брата. – Хочешь, чтобы я поверил, будто у тебя была… травма на сексуальной почве?

- Ну, я бы не назвал это травмой, но приятного в той истории было мало. Я потом месяц на женщин не смотрел! – слова застревали в горле и песком скрипели на зубах, но каким бы унизительным ни было для Дина подобное признание, он прекрасно понимал, что это просто цветочки по сравнению с тем, что чувствует Сэм. – Мы с папой тогда здорово облажались. Думали, что преследуем очередного мстительного духа, а это оказалась вила[2] с таким же пунктиком, как у Констанс Уолш. До легенды о Женщине в Белом мы, правда, тогда так и не докопались, но, по крайней мере, в Джерико у папы был неплохой старт.

- Вила? - в хриплом голосе Сэма мелькнула тень любопытства, и Дин, почувствовав, что брат, свернувшийся в кольце его рук, все меньше напоминает жертву василиска, продолжил уже увереннее:

- Да. Вилы, самовилы, вилиссы… или вейлы, как в “Гарри Поттере”. Прекрасные крылатые женщины из славянских мифов, способные управлять стихиями огня и воды. Вообще-то они благожелательны к людям и часто выходят замуж за смертных, но если избранник вилы, не дай Бог, ей изменит, ни ему, ни другим соседским гулякам мало не покажется.

- Погоди, Дин, ты что, читал “Гарри Поттера”? - Сэм даже голову через плечо повернул, недоверчиво глядя на брата чуть покрасневшими, но уже сухими глазами.

- Нет, я читал ссылки в Google, где этих птицерыбодев как только ни называли, - с раздражением отозвался Дин. Он тут, можно сказать, душу изливать готовится, а эту занозу только его литературные пристрастия и занимают. Даже недавней истерики, как не бывало. – Ты будешь слушать или нет?

- Прости, - Сэм заворочался и, снова перевернувшись на другой бок, улегся с Дином практически нос к носу. – Продолжай, пожалуйста.

На то, чтобы откровенничать, глядя брату в глаза, Винчестера-старшего, как обычно, не хватило, поэтому он тоже слегка изменил позу, уткнувшись подбородком в лохматую Сэмову макушку. Родной и теплый, брат теперь воспринимался, как часть самого Дина, и, лежа вот так, рассказывать об этом довольно постыдном моменте своего прошлого было не так уж трудно.

- Короче, прометались мы впустую два дня, и пока папа обзванивал знакомых охотников с просьбой о помощи, я решил снова наведаться в бар, в котором тусовалась одна из жертв. Еще раз осмотреться, порасспрашивать народ, ну, и цыпочку какую закадрить. В общем, совместить приятное с полезным. Кто ж знал, что мне повезет, как утопленнику, и красотка, сама затащившая меня в постель, окажется мстительной вилой? Если бы не папа, вовремя получивший от Джошуа наводку, гулял бы я сейчас по облакам под ручку с девственницами или пускал слюни в дурке. Впрочем, импотентом я после этого случая и так чуть не остался. Представляешь, только мы переходим к самому интересному, как врывается папа, бросает в оседлавшую меня блондинку горсть каких-то трав, и она из Мисс Вселенная превращается в полутораметровую гарпию[3]! Черт, я потом о сексе почти месяц думать не мог!

- И как же ты… вернулся в норму? – тихо спросил Сэм минуту спустя, видимо, выждав, пока Дин, напрягшийся во время своего короткого монолога не хуже его самого, хоть немного успокоится. – Сейчас ты не производишь впечатления человека, у которого проблемы с женщинами.

- Очень просто, - невольно улыбнулся Дин, чувствуя, как в груди что-то ностальгически екает, - я встретил девушку, которая заинтересовала оба моих мозга. Кэйси, она… это был не просто секс, если ты понимаешь, о чем я. Все как-то само собой получилось, а после нее мои проблемы просто взяли и рассосались.

- Жаль, мне твой рецепт не подходит, - глухо произнес Сэм, пряча лицо у брата на плече. – Мне все еще нравится Сара, но… - он тяжело, с надрывом вздохнул, заставив Дина вспомнить, с чего, собственно, вообще начался этот разговор о виле, и снова ощутить себя так, словно он идет по минному полю. Один раз уже рвануло, и старшему Винчестеру совсем не хотелось, чтобы брат снова довел себя до истерики. – Она мне сегодня приснилась, знаешь. Классический такой “горячий” сон, очень реальный, - издав полусмешок-полувсхлип, Сэм перевернулся на спину и уставился в потолок совершенно больным взглядом. – А потом, щёлк, и Сара вдруг превратилась в суккуба.

- Вот дерьмо! - не сдержался Дин, мысленно добавив парочку выражений покрепче. Этот разговор и вообще вся эта затея больше не казались ему такой уж хорошей идеей, по крайней мере, сейчас, когда память о пережитом Сэмом насилии была еще так свежа. Наверно, стоило подождать, пока брат сам ему обо всем не расскажет, в конце концов, он никогда не умел подолгу хранить секреты, но отступать уже было поздно, и, прежде чем Сэм примет окончательное решение, Дин был просто обязан расставить все точки над “i”. – Сэмми, насчет этого, как ты выразился, ритуала… Я действительно имел в виду то, что сказал. Я не папа, и не собираюсь тебя уговаривать или, того хуже, ставить какие-то ультиматумы, вынуждая согласиться на то, чего ты не хочешь. Это только твое решение, и я соглашусь с ним, что бы там ни надумал. Просто я хочу, чтобы ты знал – если ты все-таки захочешь принять предложение Химеко, то можешь полностью на меня рассчитывать. Чтобы там эта ведьма ни выдумала.

В ответ он ожидал чего угодно – молчания, нового всплеска эмоций, даже прочувствованного “спасибо” в духе лучших сопливых моментов, на которые так падок был Сэм, и которые, как выяснилось, были не настолько уж чужды самому Дину. Но брат просто сказал “Я знаю” и, придвинувшись поближе, снова прижался щекой к его груди. Это ощущение стало уже настолько привычным, что, к удивлению старшего Винчестера, почти не вызвало смущения, и, прокашлявшись, он беззаботно продолжил:

- Плюс ко всему, я думаю, что предложение нашей жрицы срока годности не имеет. Мы сможем вернуться сюда в любой момент, ну, когда ты почувствуешь, что готов. А пока я согласен хоть каждую ночь подрабатывать твоим личным “ловцом снов”[4], - с подвыванием зевнув, Дин покосился на стоявшие в стенной нише часы. Как выяснилось, он соснул всего пару-тройку часов, а Сэм, неизвестно сколько просидевший у телевизора, и того меньше. – Ну что, братишка, будем вставать или еще немного покемарим?

- Не думаю, что я сейчас смогу уснуть, - грустно вздохнул Сэм и вдруг слабо улыбнулся, взглянув на брата снизу вверх. – Разве что ты мне, как в детстве расскажешь сказку.

- Напрашиваешься на еще одну историю из цикла “Хроники молодого Дина Винчестера”? – ухмыльнулся старший охотник, припомнив, что укладывал брата спать, пересказывая ему свои любимые мультики и комиксы, но никак не сопливые “сказки на ночь”. – Что ж, если хочешь, могу рассказать тебе, как мы с моим приятелем Ричи, будучи с большого бодуна, охотились на суккуба, - Сэм, кажется, даже дышать перестал, застыв в объятиях Дина, словно манекен, но тот притворился, будто ничего не заметил. Ну да, шутка вышла немного жестокая, но мелкий же сам сто раз просил не обращаться с ним, словно он вот-вот рассыплется на осколки. - Потом, правда, выяснилось, что это был никакой не суккуб, а всего лишь сексуально озабоченная ламия[5], пившая у своих жертв кровь во время оргазма. Но отцовского дневника у меня под рукой тогда не было, а наши с Ричи похмельные мозги не слишком хорошо ладили с Интернетом. Он, по-моему, до сих пор думает, что мы имели дело с суккубом, - Сэм, наконец, обмяк, словно резиновая кукла, из которой выпустили воздух, и Дин закончил, внимательно наблюдая за его реакцией: - Так вот, у дураков мысли сходятся, поэтому мы с Ричи тоже решили ловить эту тварь на живца.

Шутки шутками, а переборщить Винчестеру-старшему совсем не хотелось, тем более что они с братом оба сейчас находились в изрядном эмоциональном раздрае. Но Сэм, кажется, не принял его последнее замечание на свой счет.

- И кто был приманкой? Ты? – брат все еще выглядел несчастным и измученным, но Дин готов был на Библии поклясться, что слышал в его голосе нотку насмешливого любопытства. – Ламии, вроде бы, предпочитают молоденьких и смазливых мальчиков.

- Ну, ты же знаешь, как мне не везет со жребием... И вообще, чувак, какие еще мальчики, мне было двадцать два!

- О да, очень преклонный возраст, - фыркнул Сэм. – Но, что характерно, насчет смазливости ты не возражаешь.

- Так какой смысл с правдой спорить? – убедившись, что брат видит его лицо, Дин с самодовольным выражением поиграл бровями.

- Раньше это тебя не останавливало.

Разговор уже плавно перетекал в привычное русло дружеских подначек и болтовни ни о чем, когда в наружную дверь послышался осторожный стук. Братья озадаченно переглянулись.

- Ну, и кого там еще нелегкая принесла? – проворчал Дин, со стоном принимая сидячее положение. После бальзама Химеко мышцы ныли заметно меньше, но вставать все равно было в лом. - Вообще-то, нам после трудов праведных положен заслуженный двенадцатичасовой отдых.

- Лежи уже, инвалид, - Сэм толкнул его обратно на подушку и сполз с кровати, оглядываясь в поисках одежды. – Я сам открою.

Можно подумать, Дин возражал. Глаза у мелкого все еще выглядели слегка припухшими, но так могло быть и со сна, поэтому Винчестер-старший решил, что показаться в таком виде на люди вполне можно. Тем более что одеваться Сэму было всяко быстрее, чем ему самому – только джинсы натянуть; спал он, в отличие от старшего брата, всегда в футболке.

Сэм вышел из комнаты, и Дин позволил себе выгнуться на постели, потягиваясь и фырча, словно большой кот. Мучительный разговор, как ни странно, не оставил неприятного осадка, брат, можно сказать, решился на ритуал, так что настроение у старшего Винчестера было если не радужным, то где-то очень к этому близким. Но все его благодушие как рукой сняло, когда он услышал из соседней комнаты сдавленный и полный смятения голос Сэма:

- Сара?

___________________________________

[1]Мадагаскарские тараканы – считаются одними из крупнейших в мире.

[2]Вилы (вилиссы, вилии, вейлы) – в мифологии Восточной Европы это прекрасные крылатые женщины, живущие около лесных водоемов и повелевающие стихиями воды, огня и воздуха. Славятся лекарским даром, в целом дружелюбны к людям, хотя если их разозлить, могут убить или довести до безумия. В моменты ярости принимают облик жутких полуженщин-полуптиц, подобных гарпиям. По легенде, если украсть крылатое одеяние вилы, она в обмен выполнит любое желание.

[3]Гарпии - полуженщины-полуптицы отвратительного вида, распространяющие вокруг себя ужасающий запах, который не всякий может вынести. В мифах они представлены злобными похитительницами детей и человеческих душ, внезапно налетающими и так же внезапно исчезающими, как ветер.

[4]Ловец снов – индейский талисман, который защищает спящего от злых духов. Плохие сны запутываются в паутине, а хорошие проскальзывают сквозь отверстие в середине. Представляет собой паутину из суровых ниток и оленьих жил, натянутых на круг из ивовой ветви; также на нитке вплетают несколько перьев. Вешают над изголовьем спящего.

[5]Ламия – это греческое слово, традиционно обозначающее ведьму. По греческой легенде, Ламия была ливийской царицей, чья красота очаровала Зевса, который полюбил ее буквально до потери пульса (в принципе, он едва ли не каждую вторую так любил). Она родила ему детей, однако законная супружница главного бога Олимпа из зависти али ревности, убила детей Ламии, что превратило ее в ужасное чудовище, которое похищало и убивало чужих детей. Cо временем ламия частично освободилась от своего проклятия, однако, она настолько озверела, что стала злобным ночным кошмаром для мужчин. Совращая молоденьких и красивых юношей, она выпивала их кровь.

 

* * *

– Сара? – нервно сглотнув, Сэм слегка посторонился, пропуская девушку в комнату. Учитывая сюжет его недавнего кошмара, она была последней, кого Винчестер хотел бы сейчас видеть, но это еще не давало ему повода вести себя, как невоспитанный чурбан. – Проходи.

Он сделал приглашающий жест рукой, от души надеясь, что выглядит со стороны не таким испуганно-затравленным, каким себя чувствует. Очевидно, Сара созрела для решающего разговора, и хотя одета она была не в давешний голубой пеньюар, а в джинсы и тунику, да и пришла с вполне официальным визитом вместо того, чтобы тайно проникнуть в спальню, словно чертов суккуб из легенд, Сэм ощущал почти такое же смятение и желание позорно сбежать, как и в тот момент, когда его губ коснулись те самые изящные пальцы, что постукивали сейчас с явной нервозностью по дверному косяку. Саре тоже было непросто, и какая-то часть Сэма искренне ей сочувствовала, тем более что недомолвки между ними достали его не меньше, если не больше, чем девушку – в конце концов, причиной происходящего был именно он со своими бзиками и фобиями. Ситуация сложилась почти патовая: даже Химеко не обещала ему полного исцеления, и Сэм скорее умер бы, чем рассказал Саре, почему он так себя ведет. Оставалось только порвать с ней, причем, скорее всего, в довольно резкой форме, потому что иначе все равно пришлось бы объяснять, что с ним происходит, но вести подобный разговор в состоянии перманентного эмоционального стресса было явно не лучшей идеей. Вот только Сэм понятия не имел, как же ему хоть немного успокоить вдрызг расшатанные нервы. На грудь, что ли, принять для храбрости? У Дина наверняка найдется немного виски.

– Привет, Сара.

О, легок на помине! Сэм ошалело обернулся, почти ожидая увидеть брата, подпирающим дверной проем в одних боксерах. Когда он выходил из комнаты, Дин еще валялся на кровати, с отсутствующим видом глазея в потолок, и натянуть брошенные неизвестно где джинсы и футболку за то время, пока Сэм шел до входной двери, он не успел бы при всем желании. Даже если в детстве, и правда, мечтал стать пожарным и тайно практиковался в скоростном одевании. Но пережить очередной виток культурного шока Винчестеру-младшему было не суждено – брат не демонстрировал ни рельефный торс, ни голые ноги, форме которых обзавидовался бы любой ковбой, а лишь выглядывал из-за косяка, так что была видна только взлохмаченная со сна голова и часть плеча с розоватой полоской шрама.

На самом деле, Сэм должен был признать, что при всей своей беспардонности и сексуальной раскрепощенности, в вопросах демонстрации собственного тела на публике Дин был на удивление консервативен – даже при девяностоградусной жаре[1] он принципиально не носил бриджей и купался всегда только в длинных и плотных шортах. Тем самым брат как бы ставил между собой и окружающим миром еще один барьер, снимая его только наедине с Сэмом или прыгая в постель к очередной цыпочке, и младший Винчестер до сих пор не был уверен, как это расценивать – в качестве вынужденной необходимости или же жеста высочайшего доверия. Секс, хочешь не хочешь, обнажает человека не только физически, тут уж ничего не поделаешь, а вот брату Дин открывался вроде бы по собственной воле. Но с этим его мега-пунктиком насчет личного пространства… Сэм был почти уверен, что брат не стесняется его просто по привычке, и это для него не более чем обычная бытовая рутина. Приоткрыть свою раковину Дина могли заставить только по-настоящему экстремальные обстоятельства – такие, как сейчас, да и то он лишь давал, а сам ничего не брал – кажется, ему это было просто не нужно.

– Привет, Дин, – Сара смущенно, но с нескрываемым облегчением улыбнулась выглядывающему из дверей парню. Кажется, их с Сэмом игра в гляделки напрягала ее почти так же сильно, как самого Винчестера. – Ребята, извините, что разбудила, но Сандра очень просит вас спуститься вниз.

– Что-то случилось? – Сэм тут же весь подобрался, встревожившись, а Дин, в свою очередь, с настороженным видом высунулся из-за косяка почти по пояс.

В обоих братьях мгновенно проснулись охотники, и хотя тела семьи Мурата были сожжены, а их души, по авторитетному мнению Химеко, наконец-то обрели покой, Винчестеры за годы работы слишком привыкли к разным неприятным неожиданностям вроде отлитого из серебряного крюка крестика, одержимого духом автомобиля или призрака девочки, заигравшейся папочкиной бритвой. Конечно, духи редко появлялись после восхода солнца, однако, были в практике братьев и такие случаи. Например, грузовик Сайруса Дориана переехал свою последнюю жертву при свете дня.

– Не волнуйтесь, больше никаких привидений на мониторах охраны, – развеяла Сара опасения Винчестеров. – Я тоже заволновалась, когда Сэнди перехватила меня в коридоре и попросила позвать вас в гостиную, но она сказала, что все спокойно. На самом деле, – девушка слегка замялась, нерешительно переводя взгляд с одного брата на другого, – с вами хочет встретиться один человек. Он секретарь Шо Тагавы и вроде как хочет от имени своего босса поблагодарить вас за, цитирую, блестяще выполненную работу, – Сара виновато поморщилась, глядя на вцепившегося в дверной косяк Дина. По официальной версии главным пострадавшим от рук якудза был именно он. – Честно говоря, мне не особенно понравилась эта идея, но Сандра может быть очень настойчивой, если захочет. Она сказала, что ждет вас в большой гостиной. Но решать вам, конечно… Простите!

Девушка окончательно смешалась, но Дина сейчас больше волновала не она, а Сэм. И без того не блещущий здоровым цветом лица, он, кажется, побледнел еще больше и оперся спиной о дверную коробку, как будто ощутив слабость в ногах. Желание подойти и приобнять его, успокаивая, появившееся, еще когда Дин заметил, какими несчастными глазами Сэм смотрит на Сару, стало почти непреодолимым, но старшему Винчестеру было уже не до того, чтобы удивляться, насколько быстро подобные порывы вошли у него в привычку. Эта чертова охота снова и снова испытывала психику его брата на прочность, и хотя Дин даже не сомневался, что Сэмми с честью выдержит новое испытание, еще одна встреча с якудза, пусть даже не из числа его позавчерашних мучителей, была последним, в чем мелкий сейчас нуждался.

– Ничего, Сара, – бросив на девушку короткий взгляд, Дин подождал, пока Сэм поднимет на него глаза и чуть заметно кивнет. – Можешь передать, сестре, что мы придем. Это приглашение не из тех, что можно проигнорировать.

Сара несколько неуверенно посмотрела на Сэма, подпиравшего дверной проем наподобие каменного атланта, но тот лишь снова кивнул, выдавив из себя жалкое подобие своей щенячьей улыбки:

– Мы спустимся минут через двадцать, – он демонстративно потер пальцем щетину на подбородке, – только в порядок себя приведем.

– Не хотелось бы ударить перед дорогим гостем лицом в грязь, – подхватил Дин, в очередной раз напрягая-расслабляя свои болезные мышцы, начинавшие потихоньку затекать от неудобной позы.

В результате, он чуть не вывалился из-за проклятого косяка, но зато его страдания, видимо, не оставили Сару равнодушной, потому что она быстренько свернула визит и, пробормотав, что будет ждать парней внизу, с неловким видом ретировалась. Шумный вздох облегчения и Дин, и Сэм дружно подавили, но оба излучали это чувство с такой интенсивностью, что, казалось, еще чуть-чуть, и оно перейдет в видимый глазу спектр. То есть, о себе Винчестеру-старшему судить было трудно, но он мог с уверенностью сказать, что едва Сэм закрыл за Сарой дверь, красок на лице у братишки точно прибавилось. Он снова прислонился спиной к стене, в задумчивости прочесывая пятерней челку, и Дин, получивший наконец возможность встать нормально, почти зеркально повторил его позу, опершись плечом о дверной откос. Судя по устремленному в никуда взгляду и резким морщинкам на лбу, Сэм явно рожал какую-то глубокую мысль, и старший Винчестер решил подождать, пока он ею благополучно разрешится. Брат уже не выглядел таким выбитым из колеи, как минуту назад, и “скорая помощь” ему, кажется, больше не требовалась… Или все-таки требовалась?! Выражение, появившееся в этот момент на лице Сэма, Дину совсем не понравилось. Может, потому что впервые за долгие годы он даже примерно не мог сказать, о чем именно мелкий сейчас думает.

– Хотел бы я знать, – выдал в конце концов Сэм, отлепляясь от стены и падая на ближайший диванчик, – с чего Тагава решил, будто мы уже закончили с охотой. Допустим, его люди за нами следили. Но они ведь не прослушивали наши разговоры – ты сам проверял Импалу на предмет “жучков”, да и дистанционных микрофонов я у этих парней что-то не заметил. Откуда тогда им знать, что дело завершено? Едва ли Тагава настолько хорошо подкован в вопросах истребления призраков. Иначе мы с тобой ему просто не понадобились бы.

Дин готов был свой любимый нож поставить на то, что размышлял Сэм сейчас совсем не об этом. Вернее, не только об этом – мозг, он ведь, как долбанный компьютер, массу процессов одновременно обрабатывать может. Но лезть к брату в душу, когда у него на лице написана такая вот нарочитая сосредоточенность на какой-то проблеме, все равно, что пытаться отдавать ему приказы, не утруждая себя объяснениями. Во всяком случае, эффект будет один и тот же – терпеливый, как Мать Тереза, Сэмми мгновенно встанет на дыбы, и его ласковое прозвище “сучонок” приобретет на ближайшие часы свое самое что ни на есть прямое значение. Лучше уж подождать, пока он сам все расскажет. А Сэм расскажет, всегда рано или поздно рассказывал… По крайней мере, Дин так думал, пока не поймал брата на этой истории с некромантом-оммёдзи.

Сэм, кажется, ждал от него ответа, и старший Винчестер заставил себя сосредоточиться на словах брата. Что-то о том, откуда именно якудза узнали, что охота закончена. Только с помощью слежки или… Уловив в выжидающем взгляде Сэма тень злости и разочарования, он понял, что угадал. Или же кто-то им помог! Кто-то, посвященный в детали недавних событий, и теперь очень сильно настаивающий, чтобы Винчестеры пришли пообщаться с очередным узкоглазым мафиози.

– Думаешь, Сандра? – Дин нехорошо прищурился, скорее, раздосадованный, чем всерьез обиженный или сердитый. Сестра Сары была красива и по-своему мила, но зацепить его, как, скажем, другая вдовушка, Андреа Барр[2], так и не смогла. Особых эмоций ее предательство не вызывало, хотя получить в очередной раз по носу было, конечно, неприятно. Вот и помогай потом людям. – Черт, держу пари, это она сдала нас Тагаве. Ну и стерва!

– С волками жить – по-волчьи выть, – почти философски произнес Сэм, однако в движении, которым он вроде бы небрежно передернул плечами, Дину почудилась вдруг некая деланность, если не сказать, попытка скрыть приступ нервного озноба. – Мы уедем, а Сандре здесь жить. Если Тагава велел ей держать его в курсе нашей работы… Ты сам сказал, таким людям не отказывают. Даже папа был вынужден играть по его правилам, – Сэм бледно улыбнулся, наморщив лоб с почти жалобным выражением на щенячьей физиономии. – И потом, Сандра же не подставила нас или что-нибудь в этом роде. Будь мы следующими кандидатами на закатку в фундамент, к нам не присылали бы секретаря с белым флагом, разве нет?

Ссутулившись, младший Винчестер машинально окинул комнату тоскливым, полным обреченности взглядом, каким он бывало смотрел в детстве на захлопнувшуюся за отцом дверь очередной съемной квартиры, чем-то выделенной маленьким Сэмми из десятка других таких же, но так и не ставшей ему домом. Стоило Джону бросить на ходу свое короткое: “Собирайтесь, мальчики”, как обжитая и казавшаяся почти уютной, за пару месяцев уже ставшая своей комната снова превращалась во временное пристанище, столь же безликое и незапоминающееся, как номер придорожного мотеля. Казалось бы, что здесь общего, но двурушничество Сандры задело Сэма куда сильнее, чем он пытался показать, и этот дом, настоящая крепость, да еще и окруженный магическим барьером против нечисти, вдруг перестал ощущаться надежным убежищем, как это было еще несколько минут назад. Самообман, конечно, ведь Сэм знал, под чьей крышей живет, но что такое наша жизнь, если не сплошная иллюзия? Он все еще не был уверен, как и где проведет следующую ночь, но одно знал совершенно точно – злоупотреблять гостеприимством Сандры они с Дином больше не будут.

– В фундамент? – хохотнул между тем брат, мягко почесывая подживающую рану на боку. – Бери выше! Мне кажется, после этой истории якудза всех своих жертв будут поголовно кремировать. Например, сбрасывать в печи на металлургическом предприятии. У них же есть свое металлургическое предприятие? – Сэм кивнул, и Дин прищелкнул пальцами с таким видом, словно с лету загнал в лузу невероятно трудный шар. – Ладно, пойдем марафет наводить. Кстати, зачем тебе на это целых двадцать минут? Хочешь смокинг погладить или как?

– Или как, – проворчал младший Винчестер, поднимаясь на ноги. – Двадцать минут нужно тебе, чтобы принять душ. Эта мазь, подаренная Химеко, благоухает отнюдь не розами.

Дин забавно повел носом, словно принюхивающийся зверёк, но потом, видимо, сообразил, что уже просто притерпелся к запаху и, ничтоже сумняшеся, прижался лицом к собственному плечу:

– Брр, ну и мерзость, – он скривился, как будто проглотил полную ложку овсянки. – Слушай, а может, мне не мыться? Вдруг я распугаю всех япошек своей вонью, и они… хммм, уйдут по-английски?

– Думаю, они нюхали вещи и похуже, – мрачно поумерил Сэм его пыл, прежде чем скрыться во второй спальне. Его принадлежности для умывания еще с утра остались в прилегающей к ней ванной комнате.

Дин скорчил за спиной у брата губошлепую рожицу, передразнивая его вечное занудное бормотание, но стоило Сэму закрыть за собой дверь ванной, как он опрометью ринулся в сторону душа. Пока этот мелкий обормот не напомнил ему про запах, Дин его просто не замечал, но зато теперь впитавшаяся в кожу вонь с каждой секундой все сильнее выводила его из себя. Странно, вроде бы вчера, когда Сэм делал ему растирание, мазь пахла вполне пристойно. Дин жалостливо скривился, вдруг вспомнив, как брат приходил в себя, лежа у него на груди. Бедный Сэмми, и ему пришлось ЭТО нюхать?..

В результате в душе Винчестер-старший проторчал не пять минут, как планировалось (еще десять на умывание и бритье, плюс пять, чтобы одеться), а все пятнадцать, и когда он вышел, Сэм был уже давно готов и вовсю “медитировал” над своим компьютером. На экране была загружена яркая интернетовская страничка, но рассмотреть ее Дин не успел – Сэм как-то суетливо, почти с размаху, захлопнул крышку лэптопа, и выражение его лица при этом Винчестеру-старшему совсем не понравилось. Он все никак не мог вспомнить, при каких именно обстоятельствах видел на мордахе брата эту испуганно-решительную мину. Может, когда Сэм рассказывал ему о своих пророческих снах, а потом о проявлении телекинеза? Проклятье, мелкий же не собирается сделать очередное признание? Он что, от Химеко способности к эмпатии подцепил? Так вроде бы все эти сверхъестественные отклонения не передаются воздушно-капельным путем!

Додумывал Дин уже по пути – кажется, Сэм решил последовать принципу “раньше сядем – раньше выйдем” и теперь торопился вниз, чтобы поскорее избавиться от неприятного визитера. Мысли старшего Винчестера немедленно перескочили на поджидавшего их в гостиной якудза. Нет, ну на кой черт он приперся? Сэм прав, если бы их хотели по-тихому прикопать где-нибудь по завершении работы, из этого не стали бы устраивать такое представление. Просто перехватили бы на выезде из города, и концы в воду. Но тогда зачем? Поблагодарить за “блестяще выполненную работу”? Полный бред… Хотя, опять же, это японцы! Любимая сентенция Дина “нечисть понять можно, люди – психи” подходила к ним как нельзя лучше. К тому же, предыдущий опыт общения с Тагавой, подсказывал Винчестеру-старшему, что этот человек не лишен определенного понятия о чести и долге.

В конечном счете Дин доразмышлялся до того, что, спустившись на первый этаж, уже ожидал от явившегося якудза чего угодно: начиная с ритуального подношения меча, чтобы они с Сэмом могли совершить харакири[3], смывая позор от того, что позволили захватить себя в плен, и заканчивая отрубленным пальцем Саноске в коробочке в качестве компенсации за моральный ущерб. Но он уж точно не мог предполагать, что, зайдя в гостиную, увидит, как гость, молодой высокий японец с длинными, собранными в хвост волосами, флиртует с очаровательно смущавшейся, раскрасневшейся Сарой. Судя по несколько напряженной позе, в которой все еще стояла девушка, начинался их разговор отнюдь не так мирно, но что-то, видимо, этот тип умудрился сказать ей такое, что первоначальная враждебность Сары очень быстро затрещала по швам, сменившись пока мимолетным, но уже вполне конкретным интересом. Дин аж зубами скрипнул, когда узнал этот взгляд – именно так прелестная мисс Блейк смотрела при первой встрече на его брата. Как там классик говорил? Винчестер не читал, конечно, просто запомнил из уроков литературы… О, женщины, вам имя вероломство!

А вот мысли Сэма, умника и книголюба, не единожды читавшего Шекспира, едва ли были столь гневными и пафосными. Более того, они вообще не были связными. Он просто смотрел, как Сара улыбается другому мужчине, и понимал, что испытывает сейчас совсем не то, что по идее должен бы. Это было больно, это было обидно, но речь, как ни странно, шла совсем не о ревности, ведь, положа руку на сердце, Сэм уже смирился, что у них с Сарой нет будущего. На самом деле, у жгучего чувства, кислотой разъедавшего ему внутренности, была совсем иная природа – это оказалось невыносимо горько и унизительно осознавать, что ты не можешь, что просто не способен уже оказаться на месте этого парня. Проклятый псих и импотент, вот ты кто, Сэм Винчестер! И если ты хоть что-нибудь с этим не сделаешь, так и останешься до конца жизни жалкой пародией на себя прежнего Недолгой, кстати, жизни, потому что с таким эмоциональным багажом и расшатанной нервной системой долго ты на этой работе не продержишься, и хорошо, если брата за собой не утянешь!

Погрузившись, да что там, просто захлебнувшись в очередной раз в своих терзаниях, Сэм едва ли обратил внимание на то, как собеседник Сары, назвавшийся Юки Рию, поприветствовал их с Дином по всем правилам национального этикета, а потом завел пространную витиеватую речь о японском понимании долга и благодарности – гири[4]. В свое время Сэм что-то такое читал об этой традиции или, скорее, даже социальной норме поведения японцев, и якудза, по всей видимости, тоже ее придерживались. У них вообще было множество разных правил, одно из которых, кстати, строго запрещало убийство гражданских, если только те не представляют угрозы для деятельности клана. Похоже, их с Дином Тагава Шо таковой не считал. Правда, и традиционного благодарственного подарка Винчестеры не удостоились – ну да, как же, всего лишь жалкие вонючие гайдзины! Вместо этого якудза вручил Дину конверт с пачкой долларов, и на какую-то секунду Сэм всерьез испугался, что брат сейчас все испортит, швырнув эту подачку японцу в лицо и, соответственно, нарвавшись на большие неприятности. Но Дин в очередной раз его удивил, не только не затеяв скандал, но и с волчьей усмешкой приняв деньги. Дескать, он всегда считал, что истребление нечисти – работа, как и любая другая, а значит, должна равноценно оплачиваться.

– …Хотя услугу госпоже Томо мы оказали бы и бесплатно, – закончил Дин, при этом ТАК посмотрев на Сандру, что скрытый в его словах подтекст не заметил, наверно, только японский хин с неяпонским именем Миша, спавший на одном из диванчиков.

Что и говорить, произвести на человека определенное впечатление Винчестер-старший умел еще со школы: когда нужно, очаровать его одним только взглядом, а при необходимости – опустить ниже плинтуса. Эту способность Дин унаследовал от отца, и заметно сбледнувшая с лица Сандра ощутила ее на себе в полной мере. Но у нее хотя бы хватило совести устыдиться и сделать все, чтобы поскорее избавить Винчестеров от общества ненавистного им якудза. Буквально через минуту эти двое удалились в кабинет, обсуждать какие-то подробности завещания Хаджиме, и Дин получил наконец долгожданную возможность сосредоточиться на младшем брате, еще в начале разговора выпавшем в астрал. Иногда на его лице все же мелькали какие-то, соответствующие моменту, эмоции, и старший Винчестер даже забеспокоился, как бы Сэм не завел-таки в самый неподходящий момент песню: “Дин, ты же не знаешь, откуда эти деньги”, но сейчас брату, похоже, было не до заботы о его моральном облике. Признаться, в первый момент самым большим желанием Дина было забить этот конверт япошке в глотку вместе с его фальшивыми словами благодарности, но собственноручно нарываться на неприятности с якудза – это уже отдает полнейшим безумием. К тому же, деньги, как известно, не пахнут. На азартных играх и подделке кредиток много не заработаешь, а жить-то на что-то надо. Хорошее охотничье снаряжение – удовольствие не из дешевых, да и в мотелях в последнее время дерут втридорога.

Эх, а ведь ночевать сегодня придется уже в одном из них. Жаль обижать Сару, но под этим “гостеприимным кровом” Дин и часа лишнего не останется. Можно, конечно, вернуться к Бобби, но какой в этом смысл? Сэм наверняка теперь захочет впрячься в работу всерьез.

– Думаю, нам пора сниматься с якоря, – охотник послал встрепенувшейся Саре тщательно выверенную извиняющуюся улыбку. – Ну что, братишка, готов надрать еще чью-нибудь призрачную задницу?

– Может быть, завтра, – произнес Сэм неожиданно сдавленным голосом и, словно не замечая тревожного вопроса в глазах старшего брата, уже увереннее продолжил, обращаясь к расстроенной, явно пытавшейся возразить что-то девушке: – Сара, не волнуйся, мы пока не уезжаем из города. У нас тут… есть еще одно важное дело, – он судорожно сглотнул, и ошеломленный Дин, наконец, вспомнил, где и когда видел это стоическое выражение на лице брата. Сэм выглядел сейчас совсем как в те последние несколько дней перед своим скандальным отъездом в Стэнфорд. Как будто принял решение, которое пугает его самого едва не до крика.

Винчестер-старший почти не слушал, как брат, явно держась из последних сил, обещает Саре позвонить ей завтра и договориться о встрече. Он во все глаза смотрел на Сэма, наверно, впервые в жизни не беспокоясь о том, что кто-то посторонний сможет прочитать написанные у него на лице эмоции. Господи, неужели мелкий все-таки решился принять предложение Химеко?! После недавнего, смешно сказать, постельного разговора Дин даже не знал, радоваться ему по этому поводу или огорчаться. Что, если брат, и в самом деле, не готов? Что, если у них ничего не получится?! Это же просто убьет Сэма!

Впрочем, идти на попятную или, тем более, отговаривать брата Винчестер-старший ни в коем случае не собирался. Пережив прощание с малышом Кейске, попытавшимся всучить своему герою на память коллекционное издание манги “Хеллсинг”[5], он, перепрыгивая через две ступеньки, последовал за Сэмом на второй этаж. Растяжения и раненый бок напомнили о себе только на середине лестницы, и Дин с досадой подумал, что поблагодарить Химеко ему все-таки придется. А признавать свои ошибки Винчестер-старший ой как не любил, особенно, когда речь шла о женщинах. Впрочем, если колдунья действительно сможет исцелить Сэма, Дин готов был публично перед ней извиниться и спеть в караоке в ее честь “Японских девушек”[6].

Войдя в спальню, он обнаружил брата в замешательстве сидящим на краю кровати с мобильником в руках. Рядом лежал включенный ноутбук, и страничка на экране была все та же, что и четверть часа назад. На этот раз Дин разглядел ее – сайт чайного дома “Амэ-но Удзумэ”, где Сэм, судя по всему, искал номер телефона владелицы. Выглядел мелкий так, словно сам не мог поверить в то, что сейчас сделал, и хотя он не дрожал, не задыхался и даже смотрел вроде бы вполне осмысленно, пускай и мимо Дина, тот с первого взгляда понял, что брат всего в шаге от очередного срыва. Ситуация была знакома до боли. Вечно они, Винчестеры, сначала отрицают что-то с маниакальным упорством, накручивая и себя, и окружающих, но столкнуться со своими демонами лицом к лицу им все равно рано или поздно приходится, и последствия этого катарсиса всегда бывают крайне разрушительными. Сэм чуть не довел себя в прошлом году, варясь в собственном соку с этими кошмарами о гибели Джессики, а сам Дин до сих пор с содроганием вспоминал, как его чуть не сорвало в штопор после того, что произошло с отцом.

Вытащив из валявшейся на кровати куртки фляжку с виски, Винчестер-старший отхлебнул из нее изрядный глоток и, оценивающе посмотрев на пребывающего в явной прострации брата, решительно протянул ему выпивку. Вообще-то, все эти полтора месяца они с Бобби тщательно прятали от Сэм любое спиртное – не то чтобы мелкий привык топить проблемы в текиле, но в такой ситуации лучше перебдеть, чем недобдеть. Дин знал, что если трезвенники, вроде Сэмми, начинают пить, то потом очень часто не могут остановиться. Однако, сейчас был особый случай. Сэм, видимо, тоже так решил, потому что без возражений приложился к фляжке.

– Химеко ждет нас к десяти, – будничным тоном произнес он, по-прежнему глядя мимо брата, – она сказала, что отменит на сегодня все приватные выступления.

Молча кивнув, Дин посмотрел на часы. Почти два – как раз хватит времени, чтобы собраться, еще раз со всеми распрощаться, пообедать в каком-нибудь нормальном кафе, благо финансы теперь позволяют, и, самое главное, придумать, как потом приводить Сэма в норму, если вся эта затея с магией Амэ-но Удзумэ окажется мыльным пузырем. Забрав у брата фляжку, Винчестер-старший сделал еще пару глотков и после секундного раздумья закрутил крышку. Хватит, сегодня ему нужна светлая голова!

– Почему ты передумал? – тихо спросил Дин, и Сэм, наконец, заставил себя поднять на него взгляд.

– Я не передумал, – он жалко улыбнулся, с какой-то жадностью всматриваясь в лицо старшего брата. Говорить, глядя ему прямо в глаза, было непросто, но, в то же время, их родная, теплая зелень, как будто придавала Сэму дополнительные силы. – Наверно, где-то в глубине души я все решил еще там, в доме Химеко, едва она только сказала, что у меня есть шанс избавиться от этого кошмара. Просто я боялся, Дин! Мне и сейчас страшно до ужаса, но… – мотнув головой, он задышал чаще, чувствуя, как горло и глаза начинает снова печь от подступающих слез. Нет уж, хватит с них рыданий на сегодня, – …просто у меня вроде как не осталось выбора. Пока у нас в городе были дела, я еще мог заниматься самообманом, ну, знаешь, внушать там себе, что азиатская магия – вещь очень сомнительная, а значит, риск того не стоит… или еще, что никто меня не заставляет этого делать, и никому уж точно не станет лучше, если я в процессе окончательно тронусь мозгами, – он замолчал, зажав пальцами переносицу, чтобы не дать пролиться все-таки навернувшейся на глаза влаге, и Дин тут же оказался рядом, сел на кровать, легко, но уверенно прижавшись плечом к руке Сэма, и накрыл ладонью его колено.

– Выходит, час назад ты не меня пытался убедить, что не справишься с этим, а себя?

– Вроде того, – Сэм с трудом удержался, чтобы не вцепиться в ладонь брата с таким исступлением, словно это он теперь висел над бездонной пропастью, а рука Дина была единственным, что удерживало его от неминуемого падения. – Мы ведь сначала собирались остаться здесь до завтра, и я твердил себе, что у меня полно времени на раздумья. Но вот оно вдруг внезапно закончилось... Нет-нет, я тоже больше не хочу оставаться в этом доме, – поспешно поправился Сэм, почувствовав, как брат напрягся, явно собираясь предложить ему задержаться в Л.А. еще на денек, – и не суть важно, когда вопрос встал бы ребром: завтра или сегодня. Я просто понял, что не могу уехать, хотя бы не попытавшись… выбраться из этой грязи. Уж лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном!

Конечно, это было далеко не все. Очередной кошмар, по-своему еще более мерзкий и жуткий, чем все предыдущие, опять заставил его паниковать в присутствии Сары, а потом, как будто Сэм мало был себе противен, накатило еще и это унизительное чувство собственной неполноценности – когда он увидел, как девушка, ЕГО девушка, по большому счету, кокетничает с другим мужчиной, и винить в происходящем, кроме себя, ему некого. Ничего этого Сэм Дину, конечно, не сказал. Он и без того, можно сказать, душу наизнанку вывернул, а делать это было все равно, что самому себе зашивать рану – кажется, что легче сдохнуть, чем сделать еще один стежок… или сказать хоть слово. Однако после недавней истерики на тему “Я к этому не готов” Сэм явно задолжал брату маломальское объяснение.

В комнате повисла напряженная тишина, и Дин физически не выносивший неловких моментов, как обычно, то ли все испортил, то ли, наоборот, спас положение:

– Красиво сказал! – небрежно похлопав Сэма по бедру, он встал с кровати и другой рукой взлохматил растерявшемуся брату волосы, как бывало делал в детстве отец. – Ладно, Сэмми, пакуй вещички. Кажется, я придумал, как нам убить время до десяти часов.

– И как же? – младший Винчестер подозрительно прищурился, мгновенно почуяв в голосе Дина какой-то подвох, но брат лишь расплылся в своей фирменной улыбочке на миллион баксов и выразительно передернул бровями.

– Всегда мечтал прошвырнуться по Голливудскому бульвару.

– Что-о-о?!

– Посмотреть на Аллею звезд, а ты о чем подумал? “Ночные бабочки” не летают днем[7].

– Придурок! – в ухмыляющегося, довольного, как слон, Дина полетел выуженный из сумки клубок грязных носков.

______________________________

[1]Девяносто градусов по Фаренгейту – около тридцати по Цельсию.

[2]Андреа Барр – героиня эпизода 1.03 “Мертвец в воде”.

[3]Харакири (сэппуку) – ритуальное самоубийство путём вспарывания живота, принятое среди самурайского сословия средневековой Японии.

[4]Гири – понятие о “долге” и “обязательстве”, которому в Японии придается очень большое значение. Хотя гири является общей социальной нормой поведения японцев, в некоторых случаях, например, в отношениях среди молодёжи, к этому понятию относятся проще. В настоящее время придерживаться отношений гири наиболее свойственно лицам старше сорока–сорока пяти лет. Однако у всех японцев без исключения они сохраняются в виде особых форм долга благодарности.

[5]“Хеллсинг” – манга Кото Хирано, в которой рассказывается о тайной организации Королевских Протестантских Рыцарей, основанной профессором Ван Хеллсингом для борьбы с вампирами, оборотнями и прочей нечистью.

[6]“Японские девушки” (“Japanese Girls”) – песня австрийской группы “Joy”.

[7]Ночные бабочки (разг.) – проститутки. Голливудский бульвар, где находится знаменитая Аллея звезд, ночью превращается в “подиум” для женщин легкого поведения. “Красотку” с Джулией Робертс, полагаю, помнят все.

 

* * *

Химеко ждала Винчестеров у ворот – то ли как-то почувствовала, что они подъехали, то ли просто услышала мотор Импалы, опять оказавшейся единственной машиной в округе. При виде девушки решимость Сэма, и без того державшаяся на чистом упрямстве, пошла паутиной трещин, подобно стеклу, в которое угодила пуля, но ожидавший этого Дин положил руку брату на плечо и легонько подтолкнул его по направлению к жрице. Он видел, что перепуганный Сэм уже готов дать задний ход. Черт, его и самого слегка лихорадило, и не только из-за переживаний за проходящего через ад брата. За последние дни Дин нарушил почти все свои табу в отношении Сэма, и если сейчас они с мелким еще смогли бы без особых проблем вернуться к прежним привычно-сдержанным отношениям, то стоит им переступить эту черту, и пути назад уже не будет. Дина, давно привыкшего быть вещью в себе, подобная перспектива изрядно нервировала, ведь настолько тесная связь, как ни крути, не может быть односторонней – он уже привыкал чуть что прикасаться к Сэму, обнимать его, ерошить волосы, и чем дальше, тем меньше усилий над собой это требовало, из одолжения стремительно превращаясь в потребность.

Но выбора у Винчестера-старшего в любом случае не было – подвести брата он просто не мог, а что до самого Сэма, то время сомнений для него, определенно, осталось в прошлом. У младшего был шанс отказаться от этой авантюры, отложить так называемое лечение на потом, и Дин бы слова против не сказал – главное, что Сэм вообще согласился, что нужно попробовать этот способ. Однако отступать сейчас, когда они уже сделали первый шаг, было попросту глупо, да и сомневался старший Винчестер, что брат когда-нибудь будет готов к тому, через что ему предстояло пройти. Не в ближайшее время, так точно, а месяцами жить таким искалеченным, какой Сэм сейчас… Мелкий рехнется раньше, и Дин с ним заодно! Так смысл тянуть волынку? В конце концов, разве отец не учил их встречать свои страхи лицом к лицу?

– Все будет хорошо, Сэмми, – ободряюще сжав плечо брата, Дин опустил руку, не желая, чтобы Сэм подумал, будто он пытается на него давить или, того хуже, физически удерживать. – Мы справимся!

Сэм напряженно, коротко кивнул, изо всех сил стараясь удержать подступающую панику. Проклятье, он же сам на это решился! Отступать поздно, да и стыдно, черт побери. Перед Дином, который, чтобы там ни говорил, вряд ли после подобной трусости сможет уважать брата по-прежнему, и перед той же Химеко, хотя Сэм и не был уверен что лучше – опозориться сейчас, дав в последний момент деру, словно истеричная невеста от алтаря, или же потом, если он все-таки запаникует и не сможет открыться этой самой силе Амэ-но Удзумэ, которая должна, по идее, сначала вызвать в нем возбуждение, а потом, во время секса, сжечь ненавистную черную паутину. Пройти через эту пытку, чтобы в итоге оказаться у разбитого корыта – вот чего Сэм боялся больше всего. Тогда уж, действительно, только пулю в висок!

Дин, видевший все сомнения и страхи брата, как на ладони, придвинулся ближе, почти касаясь плечом его спины, но не решаясь снова подталкивать, однако Сэм, несмотря на чуть заметную дрожь, пробегавшую по его телу редкими волнами, все же совладал с собой и медленно, передвигая ноги с таким трудом, словно к ним были привешены гири, двинулся по направлению к Химеко. Колдунья, все это время стоявшая неподвижно и молча, и вдобавок с совершенно нечитаемым выражением на лице, как будто давая Винчестерам последнюю возможность передумать, видимо, только этого и ждала. Стоило братьям сделать шаг ей навстречу, как она мгновенно ожила, превращаясь из этакой куклы нихон-нингё, в радушную хозяйку или, точнее, гейшу, которой она, собственно, и была.

Осанка, движения, даже голос Химеко, произносивший что-то, благополучно пропущенное напряженным, как натянутая струна, Сэмом мимо ушей, внезапно преисполнились какой-то едва уловимой, волнующей томности, которая притягивала внимание и зачаровывала, даже несмотря на то весьма далекое от интереса к женским прелестям состояние, в котором пребывал сейчас младший Винчестер. Взгляд девушки, устремленный на Сэма, был по-прежнему полон сочувствия и симпатии, но теперь в ее глазах появилось какое-то новое, непонятное выражение, заставлявшее парня нервничать еще сильнее, хотя с учетом того, что ничего пока даже не началось, он и так уже был напуган дальше некуда. Сердце колотилось, как бешенное, воздуха не хватало, и было совершенно очевидно, что от приступа паники его отделяет всего ничего. Вспомнив, как он успокаивал боявшегося летать Дина, Сэм попытался сосредоточиться на дыхании и хоть немного расслабить одеревеневшие мускулы. Если не взять себя в руки, то его скрутит куда раньше, чем они доберутся до постели.

Дин, не сводивший с брата глаз, ловя малейшее изменение в его настроении, одобрительно кивнул, пробормотав себе под нос: “Вот это мой парень”. Сэма все еще мелко потряхивало, но выражение узника, которого ведут на эшафот, наконец-то исчезло с его лица, сменившись пусть мрачной, отчаянной, но все-таки решимостью. Позволив себе слегка расслабиться, Дин по просьбе Химеко закрыл ворота на засов и плечом к плечу с братом направился вслед за девушкой по ведущей к дому дорожке. При этом у него появилась отличная возможность оценить ее формы с тыла, и хотя беспокойство за Сэма по-прежнему тянуло внутренности, как дыба суставы, старший Винчестер впервые задумался о преимуществах сложившейся ситуации. Доверив Химеко психическое здоровье своего брата, он волей неволей перестал видеть в колдунье врага и теперь был вполне способен оценить ее экзотическую красоту и грацию. Ясное дело, сейчас речь шла о Сэме, и только о Сэме, но мысль оказаться в постели с гейшей, более того, со жрицей богини любви, с каждой секундой казалась Дину все более интригующей.

Но Химеко, по всей видимости, действительно умела читать по лицам. Едва ли взгляд старшего Винчестера, который она поймала, был откровенно оценивающим или заинтересованным, но что-то такое в нем девушка, видимо, уловила, потому что слегка нахмурилась и, замедлив шаг, словно бы невзначай задела Дина рукой. Не нужно было быть гением, чтобы понять – она опять заглядывает в его ауру, но возмущаться столь наглым вторжением в частную жизнь, когда им в скором времени предстояло куда больше, чем просто прикосновение, казалось охотнику верхом глупости. К тому же, Химеко, судя по всему, осталась довольна тем, что увидела, и ее внимание снова переключилось на Сэма. Вернее, Дин так подумал, когда японка отодвинула перегородку, закрывающую вход в комнату в конце коридора, и, с мягкой, почти нежной улыбкой глядя на Сэма, приглашающе кивнула головой. Однако когда старший Винчестер попытался двинуться вслед за братом, девушка приподняла руку, жестом попросив его подождать:

– Дин, задержись на минутку, пожалуйста, нам нужно кое-что обсудить.

Уже переступивший порог Сэм замер, без труда догадавшись, о чем именно Химеко собралась говорить с его братом. С одной стороны, мысль, что эти двое будут обсуждать что-то за его спиной, вызывала тупое раздражение, с другой же – стоило только представить, что придется слушать, как жрица читает Дину ликбез о его роли в предстоящем ритуале, и Сэма с ног до головы окатывало таким жаром, что выражение “сгореть со стыда” переставало вдруг казаться простым речевым оборотом. Мгновение помедлив, потому что, как бы там ни было, оставаться сейчас одному, без брата, ему хотелось немногим больше, чем выслушивать подробности будущей “терапии”, Сэм все-таки вошел в комнату и рывком задвинул за собой сёдзи. Очень хотелось завопить, и даже не столько от страха перед предстоящим испытанием, сколько от разрывающего изнутри жуткого неверного напряжения.

Смутно понимая, что только сильнее себя накручивает, Сэм попытался отвлечься, решив для начала хотя бы осмотреться. Странно, но комната, куда привела его Химеко, ничуть не походила на спальню, даже в ее японском понимании. Ничего похожего на кровать или хотя бы футон, только плетеный диванчик у стены, через спинку которого оказались аккуратно перекинуты две белых юкаты. Сэм недоуменно моргнул, гадая, зачем Химеко приготовила халаты. То, чем им предстояло заниматься, одежды вообще-то не требовало, если только гейше не вздумалось воспроизвести на практике сцену с какой-нибудь сюнга[1], эротической гравюры, несколько относительно пристойных образчиков которой висело на стенах в одной из тех комнат, что они с братом осматривали вчера в поисках алтаря оммёдзи. Заметь это безобразие Дин, это существенно расширило бы его представление об азиатской порнографии.

С другой стороны, раздеться сейчас догола Сэм вряд ли смог бы себя заставить, а при мысли, что придется избавляться от одежды в процессе так называемой любовной прелюдии, его разбирал истерический смех. В конце концов, выбрав меньшее из двух зол, он поспешно скинул свои шмотки, все время испуганно оглядываясь в строну сёдзи, из-за которой слышались приглушенные голоса Дина и Химеко, но те, похоже, не торопились составить Сэму компанию, увлеченные обсуждением способа, как вернее довести его до нервного срыва. Спокойствия это младшему Винчестеру, понятное дело, не добавило, уверенности тоже, так что раздевшись до белья, он несколько секунд нерешительно медлил, прежде чем все-таки снять боксеры. Очень хотелось оставить их, как этакий последний бастион, но Сэм с фаталистической обреченностью приговоренного сказал себе, что жалкий кусок ткани на бедрах все равно его не спасет. Он сам на это подписался, и изображать сейчас скромника-недотрогу, означает только все усложнять. Даже если ни черта не получится, он будет хотя бы знать, что старался изо всех сил.

Дин появился как раз в тот момент, когда завернувшийся в халат Сэм практически рухнул на сидение дивана рядом со своей сложенной стопкой одеждой. Охватившая его мрачная решимость немного притушила навязчивый, не проходящий ни на секунду страх, но и как будто высосала из него все силы.

– Ну, как ты тут, молодцом? – подбадривающая, лихая ухмылка на лице Дина, кажется, вышла не очень убедительной, но он был слишком занят тем, что пытался уложить в голове повергающие в смятение инструкции Химеко. Оказалось, его роль в том, что задумала для Сэма Химеко, была куда серьезней и, в некотором роде, интимней, чем Дин себе представлял, и хотя смутить его разговорами о сексе было очень трудно, колдунье это с успехом удалось. Речь все-таки шла о его брате, что одновременно упрощало и усложняло дело.

Ссутулившийся в углу диванчика Сэм неопределенно дернул плечом, не сводя отрешенного взгляда со своих ладоней, безвольно лежащих на обтянутых белой тканью коленях, и Дин, краем глаза заметив на спинке еще одно хлопковое кимоно, послал все сомнения подальше и принялся расстегивать пряжку ремня. Переодевание заняло меньше минуты, но охотнику и не нужно было больше, чтобы окончательно взять себя в руки и сосредоточиться на том, что ему предстояло сделать. Всего лишь прикосновения, если подумать. Но привыкнув запирать свои эмоции на ключ, Дин слишком долго избегал всего, что могло бы ослабить его броню, и любые излишне сентиментальные тактильные контакты шли в этом списке едва ли не на первом месте. То, как они с Сэмом сблизились за последние дни, существенно все упрощало, но одно дело прижимать брата к себе, утешая после кошмара или нервного срыва, и совсем другое – прикасаться к нему, может быть, даже обнимать, когда он занимается сексом с женщиной, которую ты, если уж на то пошло, сам с удовольствием разложил бы на какой-нибудь горизонтальной поверхности.

Дикая ситуация, что тут скажешь! Сверхъестественная даже по винчестеровским меркам.

Завязав пояс халата и сунув ноги в нашедшиеся под диваном шлепанцы на кожаной подошве, Дин опустился перед братом на корточки и, дождавшись пока тот поднимет на него потемневшие от эмоций глаза, накрыл его руки ладонями:

– Пойдем, мелкий.

Сэм посмотрел на него убойной версией своего щенячьего взгляда, только на этот раз щенок был побитый и вдобавок до полусмерти испуганный:

– Куда?

– Увидишь!

Звучало, по мнению Сэма, не слишком обнадеживающе, но Дин, наверно, и так это понимал, так что он просто поднялся с дивана и послушно двинулся вслед за братом. Не хватало еще старшему снова его уговаривать или, того хуже, вести за ручку! Дин тем временем отодвинул сёдзи, расположенную напротив той, через которую они пришли, и братья оказались на выходящей в сад деревянной веранде. Прямо от входа сквозь заросли кустарников вглубь сада убегала выложенная камнями извилистая дорожка, но прежде чем Сэм, шагавший за братом, словно бычок на привязи, сумел собрать затуманенные страхом мозги в кучку и попытался хотя бы предположить, что все это значит, Дин завернул за раскидистую густую сакуру и резко остановился, отчего брат, идущий за ним практически след вслед, едва не врезался ему в спину. Несмотря на полушоковое состояние, Сэм хотел было возмутиться по этому поводу, но потом увидел поверх плеча Дина, куда привел его старший брат, и все остальное разом вымело у него из головы.

– Как насчет искупнуться, Сэмми?

Подмигнув впавшему в ступор брату, Дин без малейших признаков стеснительности скинул халат, разулся и, босиком прошлепав по каменным плиткам, вошел под бамбуковый навес, где исходила паром врытая в землю огромная бочка с водой. Японская ванна фуро[2]. Внутри этого национального мини-бассейна под открытым небом, очевидно, были ступеньки, потому что Дин, даже не приседая, соскользнул в воду одним тягучим, плавным движением и тут же привалился к стенке, с кайфующим видом погрузившись по самую грудь.

– Давай, приятель, водичка – просто песня, – он дурашливо поплескал ладонью, но взгляд, устремленный на брата из-под полуопущенных век, был все таким же мягким и понимающим.

Подумав, чего-нибудь в этом духе, определенно, следовало ожидать, младший Винчестер вытер взмокший несмотря на ночную прохладу лоб и заставил себя взяться за пояс юкаты. В конце концов, это просто ванна, а это всего лишь Дин, его брат, сто раз видевший Сэма голым. Ну, может, в последнее время не особенно часто, но, даже если забыть о вчерашнем вторжении Дина в ванную, они, в любом случае, постоянно переодевались на глазах друг у друга, и хотя Сэм, в отличие от брата, обычно прикрывался полотенцем или отворачивался, ничего нового Дин все равно не увидел бы. О том, почему он эти полтора месяца выходил из ванной только одетым, Сэм старался сейчас не думать.

Впрочем, брат, кажется, решил пощадить его чувства и, делая вид, что млеет в горячей воде, откинул голову назад и блаженно зажмурился. Сражаясь трясущимися пальцами с поясом халата, Сэм даже не заметил, как Дин, словно дремлющий кот, осторожно приоткрыл один глаз, тайком за ним наблюдая. Собственно, после смерти Джессики для старшего Винчестера вообще стало естественным, как дыхание, следить за малейшими перепадами в настроении брата, однако сегодня этого было недостаточно – чтобы не испортить все в самый неподходящий момент, Дин должен был в буквальном смысле залезть Сэму в голову. В целом и общем, братишка пока держался неплохо, но, по словам Химеко, этого было недостаточно. Если Сэм хоть немного не успокоится до того, как девушка присоединится к ним в ванне, ничего из этой сумасшедшей затеи не выйдет. У Дина имелись идеи, как заставить мелкого расслабиться, но для этого надо было сначала заманить его в воду, а Сэм все медлил, явно не решаясь снять халат – то ли по-прежнему стеснялся своего тела, хотя ссадины и синяки давно зажили, то ли просто боялся сделать последний решающий шаг, после которого пути назад уже точно не будет.

Дин начал даже подумывать о том, чтобы поторопить брата, может быть, слегка подначить его, взять “на слабо”, но Сэм, наконец, совладал с поясом и, на выдохе стянув с себя халат, с такой поспешностью рванул к бочке, что старший Винчестер даже испугался, как бы брат не навернулся, вслепую нащупывая под водой ступеньки. Интуиция его не подвела – колени у мелкого, похоже, изрядно подгибались, и одного неуклюжего движения оказалось вполне достаточно, чтобы подошва соскользнула по мокрой доске, и заполошно взмахнувший руками Сэм с совершенно девчоночьим верещанием кувыркнулся с края ванны и задницей вниз рухнул в воду, взметнув целую тучу брызг. Бочка чуть не вышла из берегов, Дина с головой окатило поднявшейся волной, заставив отфыркиваться от попавшей в глаза и в нос воды, но когда точно так же кашляющий и плюющийся брат вынырнул на поверхность, автоматически просившееся на язык “Что б тебя, Сэм” оказалось забыто, и старший Винчестер чуть сам не ушел под воду, залившись искренним, пусть и слегка нервным смехом. Теперь давешний щенок был еще и мокрым, но хотя потемневшая от воды челка практически залепила Сэму глаза, Дин ясно видел, что затравленное выражение в них сменилось смесью шока и почти детского изумления.

В том, чтобы выставить себя идиотом, ничего забавного не было, но, глядя на хохочущего брата, младший Винчестер сам не заметил, как сначала расплылся с неуверенной улыбке, а потом и вовсе рассмеялся, сплевывая с лица мокрые пряди волос. Учитывая ситуацию, в этом наверняка было что-то истерическое, но напряжение, давившее на него изнутри и снаружи, как будто слегка отпустило, и это стоило того, что бы сверзиться в ванну с водой, как будто ему опять три с половиной года. Вообще-то, сам Сэм эту историю не помнил, но Дин, не упускавший случая поприклываться над ним даже в раннем детстве, любил пересказывать ее по поводу и без. Отец-предатель и тот улыбался, когда вредный братец начинал в лицах изображать, как маленький Сэмми, обидевшись на него за воспитательный шлепок по мягкому месту, заявил, что теперь будет мыться самостоятельно и с энтузиазмом ломанулся через край наполненной ванны. Закончилось это полным фиаско – он поскользнулся и чуть не нахлебался воды; хорошо еще Дин, и не подумав послушаться младшего брата, пошел в ванную комнату вслед за ним.

Наверно, сегодняшний “дайвинг” Сэма здорово напоминал тот давний случай, и, судя по озорно загоревшимся глазам расплывшегося от уха до уха Дина, не только ему одному:

– Захотелось окунуться в детство, Сэмми? Тогда тебе стоило еще бумажными корабликами запастись.

– Очень смешно, – потерев ушибленный копчик, Винчестер-младший метко пнул веселящегося брата в лодыжку. Несмотря на излюбленный насмешливо-снисходительный Динов тон а-ля “достанем мелкого до самой печенки”, Сэм не был сердит, скорее даже, наоборот, но спускать брату его шуточки, было все равно, что признать поражение в некой холодной войне, длившейся между редкими, но меткими сериями их воистину подростковых розыгрышей. – Я ведь могу и еще что-нибудь из детства вспомнить. Например, как топил тебя в школьном бассейне на глазах у твоей тогдашней пассии.

– Старик, так ты до сих пор не в курсе? – Дин самодовольно заломил брови, лыбясь, словно нагулявшийся мартовский кот. – Корделия Фокс оказалась очень сентиментальной цыпочкой. Увидев, какие у нас с тобой трогательные братские отношения, она окончательно пала жертвой моего неземного обаяния и перестала изображать недотрогу. Ночь выпускного я провел куда интереснее, чем планировал.

Подобное замечание от лица Дина едва ли означало обжимания в школьной кладовой, и смещение акцента в разговоре в сторону секса мгновенно стерло с губ Сэма и без того немного нервную улыбку. Дин, заметив, как помрачнел и напрягся младший брат, закатил себе мысленную оплеуху, но слово, как известно, не воробей, и пока Сэм не успел снова потеряться в своих страхах, ситуацию нужно было срочно спасать. “Твоя первоочередная задача – заставить брата расслабиться, – звучал в голове Дина мягкий голос Химеко, – пока весь он, как один натянутый нерв, у нас ничего не получится. Мои прикосновения, даже самые невинные лишь усилят его напряжение, непереносимость физического контакта перейдет в панику, и мы не только ничего не добьемся, но и сделаем Сэму еще хуже…”. Последнее пугало Дина до дрожи, и он готов был хоть колыбельную брату спеть, как в раннем детстве, если это поможет тому успокоиться. Впрочем, Винчестер-старший знал и более подходящий способ. Переместившись вплотную к Сэму, так, чтобы оказаться у него за спиной, Дин скользнул пальцами вдоль выступающей дорожки позвонков и, покружив ладонями по лопаткам, с силой налег на сведенные судорогой шейные мышцы. Благо, полученные прошлой ночью ссадины почти не болели.

– Эй, ты чего делаешь? – изумился Сэм, чуть вздрогнув, когда руки брата, пройдясь по спине, сдавили его задеревеневшие плечи. Впрочем, протеста в голосе мелкого не слышалось, и отстраниться он не попытался, так что Дин, воодушевленный, продолжил воплощать свой план в жизнь.

– Всего лишь возвращаю услугу, – пробормотал он, разминая пальцами каменно-напряженные мускулы брата. Сэм был таким же мягким и податливым, как статуя Амэ-но Удзумэ, видневшаяся в кустах, но Дин делал ставку на релаксирующее воздействие горячей воды и безотказный пока эффект от собственных прикосновений. Брат расслаблялся в его руках даже после своих кошмаров, когда просыпался порой в таком разбитом состоянии, словно через его тело пропускали электрический ток, и чтобы снять нервно-мышечное напряжение, вызванное очередным дичайшим стрессом, небольшой массаж сейчас подходил как нельзя лучше. – Давай, Сэмми, тебе нужно успокоиться. Просто закрой глаза и выкинь все из головы. Ты же знаешь, пока я рядом, ничего с тобой не случится. Все будет хорошо, обещаю. Мы пройдем через это вместе, и ты снова станешь прежним, моим любимым – занозой в заднице – младшим братишкой. Опять будешь пилить меня из-за моих похождений, краснеть при знакомстве с хорошенькими девушками и тайком смотреть лесбийскую порнушку…

Дин понимал, что несет полнейший бред, он был не мастер успокаивать, особенно если логические доводы значения не имели, и речь шла о самых обычных словах утешения, которых Винчестер-старший никогда не знал. Но, о, чудо из чудес, это сработало. Сэм откликнулся на его голос – совсем как в младенчестве, когда, ни в какую не желая засыпать под колыбельную отца, он мгновенно закрывал глазки, стоило только Дину вылезти из постели и замурлыкать под нос какую-нибудь песенку из своего любимого мультика. На этот раз, правда, парой бессмысленных фраз дело не обошлось, и чтобы Сэм перестал, наконец, думать и полностью доверился рукам брата, понадобилось еще минут десять всевозможных поглаживаний, растираний, пощипываний и сдавливаний, в течение которых Дин продемонстрировал все свои почерпнутые опытным путем знания о массаже. Но, в конечном счете, он добился, чего хотел – Сэм полностью отдался моменту и, обмякнув, расслабленно откинулся ему на грудь, позволяя встряхивать и разминать свои безвольно опущенные руки. Больше того, такого умиротворенного выражения на лице брата Винчестер-старший не видел уже много месяцев. Самому Дину до сих пор казалось немного странным – вот так прижимать к себе Сэма, касаться его настолько много и не по-братски интимно, но, глядя на вихрастую голову у себя на плече, чувствуя родное тепло прильнувшего к нему тела, он понимал, что готов сидеть вот так вечно. Тем более что для телячьих нежностей у них сегодня было самое что ни на есть веское оправдание.

Что же до Сэма, то, разомлев в объятиях Дина, он вообще предпочел бы забыть, зачем они сюда пришли, и, периодически выныривая из уютной расслабленности, вызванной прикосновениями сильных, но нежных рук брата, он мысленно умолял Химеко, чем бы та сейчас ни занималась, не появляться здесь как можно дольше. Балансируя между хрупким ощущением покоя и полным страха ожиданием, Сэм настороженно вслушивался в ночные звуки, пытаясь уловить среди них перестук деревянных сандалий на ногах жрицы, но то ли расшатанные нервы окончательно задавили его охотничьи навыки, то ли Химеко использовала какую-то магию, чтобы подобраться к братьям незаметно, однако ее присутствие Сэм обнаружил лишь в тот момент, когда, на ходу избавляясь от темно-голубой юкаты, девушка легко, словно птичка, спорхнула в воду. Обнаженное тело, к тому же полускрытое плащом длинных волос, мелькнуло буквально на пару секунд, но кровь все равно бросилась Винчестеру-младшему в лицо, и он поспешно отвел глаза, пусть даже Химеко уже успела погрузиться в фуро по самую грудь, и темная поверхность воды надежно скрыла ее сияющую наготу.

Да, именно сияющую, потому что белая, словно светящая в полумраке, кожа девушки ослепила Сэма, заставив подавиться воздухом, переставшим вдруг поступать сквозь сведенное судорогой горло. Это странное чувство, сдавившее грудь, не было страхом, хотя при одном только взгляде на Химеко каждая мышца на теле младшего Винчестера инстинктивно сжималась, как будто отрицая то, через что ему предстояло пройти. Не было это и желанием – Сэм не мог сейчас даже думать о сексе, не то что захотеть его чисто физически. И все же при виде прекрасного женского тела что-то глубоко внутри него на мгновение знакомо затрепетало, заставив рвано и глубоко вздохнуть, когда вместе с мимолетным жаром в груди пришло пугающее понимание – вот он, его единственный шанс. Сэм прекрасно отдавал себе отчет, что пока он не перестанет смотреть на Химеко, как жертва на насильника, ничего хорошего у них не получится, и если уж нагота девушки сумела вызвать в нем какой-то отклик, то нужно, что называется, ковать железо, пока горячо.

Впрочем, решимости младшего Винчестера хватило ровно до того момента, когда колдунья придвинулась к ним с Дином и, дождавшись, пока старший брат слегка отстранится, мягко, почти невесомо, провела ладонями по судорожно вздымающейся Сэмовой груди. Заставить не паниковать свой мозг Винчестер-младший еще как-то мог, в конце концов, он учился этому с тех пор, как отец впервые взял его на охоту, но вот проделать то же самое со своим телом у Сэма не получалось при всем желании. Память о двойном насилии, не только смешавшем дикую боль и унижение с противоестественным удовольствием, но и капля по капле едва не вытянувшем из него жизнь, впиталась, кажется, в каждую клеточку тела, и стоило Химеко лишь дотронуться до Сэма, как он напрягся, съежился, непроизвольно уходя от прикосновения, как будто пальцы девушки, ласкавшие кубики пресса у него на животе, могли в любой момент превратиться в острые когти. Паника взметнулась внутри, круша хрупкие стены самоконтроля, подобно дикому зверю, бьющемуся о прутья клетки, и неизвестно чем бы все это закончилось, если бы не Дин, снова притянувший брата к себе, обхватив поперек груди так, что стало трудно дышать.

– Тшш, Сэмми, успокойся, – зашептал он, щекоча кожу за ухом теплым дыханием, – все хорошо, никто тебя не съест! – ослабив объятие, Дин опять стал водить ладонями по натянутому, как тетива, телу Сэма. – Это будет не больно, ты же знаешь. Тебе нужно всего лишь расслабиться, переступить через свой страх, чтобы чары нашей подружки-жрицы заработали, а дальше все пойдет как по маслу. Ты исцелишься, перестанешь бояться, вспомнишь, что значит желать женщину… и как обладать ею. Никакой боли, братишка, я обещаю, только чистый кайф. Совсем, как раньше.

Раньше… Звучало здорово, но Дин не знал, о чем говорит. Для Сэма не было никакого “раньше”, кроме Джесс, и наверно именно поэтому забавы суккуба травмировали его настолько сильно, что теперь он не мог даже думать о сексе. Подавив клокочущий в горле всхлип, Винчестер-младший резко отвернулся, лишь бы не видеть оказавшегося вдруг совсем близко лица Химеко. Почему, ну почему, проклятые близнецы не могли быть мулатами, индейцами, арийцами – да какой угодно расы, кроме той, к которой принадлежала взявшаяся излечить его жрица. Как будто знакомства с младшими Тагава для его нервной системы было недостаточно!

Сэм едва не заплакал от облегчения, когда пальцы Химеко убрались с его живота. Скрутившее каждую мышцу напряжение дошло уже до такой точки, что стоило этой пытке прекратиться, как наступил своего рода нервный откат, и младший Винчестер бессильно обвис в руках брата, дрожа с головы до ног и обливаясь потом. Ощущение было такое же, как после обработки раны без наркоза, когда казавшаяся бесконечной мука все-таки прекращается, и ты не способен уже ни на что, кроме безумной, какой-то животной даже благодарности за то, что тебя, наконец-то, оставили в покое.

Зажмурившись, Сэм вжался в Дина и, извернувшись в его объятиях, спрятал лицо у брата на плече. Младшему охотнику уже было откровенно наплевать, что подумает о нем Химеко, и как отнесется к его позорной слабости сам Дин. Похоже, он был прав, когда говорил себе, что пока не готов пройти через подобное испытание.

__________________________

[1] Сюнга – эротические гравюры, широко распространенные в средневековой Японии. Поскольку в Японии дореформенных лет само по себе обнаженное тело не считалось особенно возбуждающим, любовники, изображенные на сюнга, как правило, полностью одеты, и на виду остаются лишь эротически важные для японцев того времени первичные половые органы. Художники-сюнгаисты изображали гениталии подробно и анатомически точно со всеми сосудами, морщинками и волосками, как правило, преувеличивая органы до исполинских размеров. С тем же натуралистическим пристрастием показывалось, как изливаются “соки любви”, брызжет сперма. Впрочем, вокруг японских любовников обязательно набросаны смятые салфетки-ханагами для впитывания текущего и брызгающего. Чем больше таких комочков — тем, значит, неутомимей пара. Все “не основное” на картинках в большинстве случаев скрыто клубами одежд. Полностью обнаженными любовники изображались довольно редко. На классических сюнга периода Эдо женщины тщательно одеты и причесаны, на виду лишь половые органы, иногда грудь (чаще просто широко раскрыт ворот кимоно) и обязательно ножки, это вообще фетиш сюнгаистов.

[2] Фуро (офуро) – японская ванна, выполненная в виде деревянной кадки, заполненной горячей водой. Человек погружается в офуро по плечи. Считается, что офуро способствует не только физическому очищению, но и духовному.

 

* * *

Не то чтобы Дин не предполагал, насколько вся эта затея с лечением Сэма окажется трудной для него самого, но он и представить себе не мог, что в решающий момент ему захочется пойти на попятную так же сильно, как и младшему брату. Видеть напуганного до потери контроля Сэма, словно малый ребенок ищущего в его руках защиты, было просто невыносимо, и Дин, еще сильнее прижав к себе брата, впервые крепко задумался, а не был ли мелкий прав, когда сегодня утром пытался увильнуть от разговора о ритуале. Что если он и впрямь еще недостаточно оправился для столь экстремальной терапии? Сэм больше не сжимался, напрягая каждый мускул и почти не дыша, не смотрел глазами пойманного в ловушку животного, но бьющая его лихорадочная дрожь снова усилилась, а тело, клубком свернувшееся в объятиях старшего брата, казалось обмякшим, безвольным, как будто у мелкого закончились силы не только на борьбу со своими страхами, но и даже на то, чтобы, собственно, бояться. Впрочем, теперь не на шутку напуган был уже сам Дин.

– Тшш, – снова забормотал он, прижимаясь щекой к затылку брата, пытаясь достучаться до него, как-то успокоить. – Все хорошо, Сэмми, я здесь, я с тобой… Давай, братишка, ты должен взять себя в руки. Я обещаю, клянусь тебе: все у нас получится!

Но брат будто не слышал его, и Дин, начиная всерьез опасаться, что дальнейшие действия Химеко вместо исцеления только сильнее подорвут психику Сэма, уже готов был положить конец этому издевательству, заявив колдунье, что они уходят. Однако та, опередив охотника, многозначительно приложила палец к губам и, потянувшись к бортику бочки, вытащила из лежащего на самом краю халата какой-то пузырек. Маслянистая темно-коричневая жидкость быстро растеклась по поверхности воды, защекотав ноздри горько-сладким цитрусовым ароматом. Что ж, в ароматерапию Винчестер-старший верил, в конце концов, ее основы применялись во многих магических ритуалах. Вот только какого черта Химеко использовала свое масло лишь сейчас, сначала целенаправленно доведя Сэма до истерики?

Впрочем, все вопросы и упреки Дин решил отложить на потом, хотя и подозревал в глубине души, что своим неожиданным благоразумием, если не сказать благодушием, он обязан исключительно влиянию эфирного масла, наверняка обладавшего массой полезных свойств. Сейчас Винчестера-старшего куда больше занимало, что сотрясавший брата нервный озноб стал постепенно утихать, и Сэм уже не так отчаянно вжимался в него, скорее просто прятался в объятиях Дина, отгородившись таким образом от пугающей его реальности.

Это был определенный прогресс, и Химеко, тоже не оставившая перемену в состоянии Сэма без внимания, снова придвинулась поближе к парням. Однако прежде, чем старший Винчестер успел попросить ее дать Сэму еще немного времени, ладони девушки легли поверх его собственных рук и начали медленно, круговыми движениями перемещать их по телу младшего брата: поглаживая, утешая, снимая напряжение. Сэм, по-прежнему сидевший с закрытыми глазами, ничего не заметил, но прикосновения Дина и успокаивающий эффект эфирного масла, воздействующего не только на обоняние, но впитывающегося в кожу, потихоньку брали свое, все же заставив его тело расслабиться вопреки всем страхам и инстинктам.

С холодком внутри Дин ждал, когда Химеко снова попытается перейти к массажу в четыре руки, но девушка, продолжая давить своими ладонями на кисти охотника, в какой-то момент ловко столкнула их с плеч Сэма, и, с многозначительным взглядом удержав Винчестера-старшего за запястья, заменила его руки своими. Дин машинально напрягся, не берясь предсказывать, как брат отреагирует на подобный фокус, но Сэм, слабый после очередной нервной встряски, как котенок, и в результате основательно сомлевший под воздействием чудо-маслица, даже не почувствовал, когда это произошло. Ему понадобилось почти полминуты, чтобы осознать – нежные руки, ведущие странный танец у него на груди, совсем не похожи на широкие, мозолистые ладони Дина.

– Ну что, ты все еще жив? – лукаво спросила Химеко, когда Сэм, в шоке распахнув глаза, непонимающе уставился на ее пальцы, исследующие изгибы и неровности его тела, как слепец мог бы ощупывать лицо незнакомого человека. – Я оказалась не такой уж и страшной, правда?

Сэм неуверенно кивнул, с удивлением понимая, что мышцы, закаменевшие было от нового выброса адреналина, начинают постепенно расслабляться, тем более что Дин с виноватым, но полным облегчения вздохом поторопился вернуть свои ладони ему на плечи. После того, что случилось пять минут назад, было, мягко говоря, странно не испытывать паники от столь откровенных прикосновений Химеко, хотя и приятным скольжение ее ладоней и пальцев по своей коже Сэм тоже пока назвать не мог. Но страх, парализующий мозг и сотрясавший дрожью тело, исчез, и уже из-за одного этого Винчестер-младший готов был прыгать и вопить от радости.

– Это все масло? – хрипло спросил он колдунью, заметив на поверхности воды тонкую жирную пленку и соотнеся ее с витавшим в воздухе ароматом цитруса. – Какая-то ароматерапия?

– Да, масло нероли[1] и еще пара кое-каких травок. Они снимают шок, стрессовое состояние и спазмы в мышцах, – руки Химеко, оглаживающие живот Сэма, скользнули ниже, заставив его непроизвольно напрячься, но девушка лишь помассировала большими пальцами впадинки под тазовыми косточками и, сделав вид, будто не заметила реакции парня, занялась мышцами ног. – И немного психологии, конечно. Происходящее пугает тебя куда меньше, чем ты пытаешься себе внушить. Сэм, львиная доля твоей паники связана с тем, что ты сам себя накручиваешь! Ты смотрел на меня так, словно я изнасиловать тебя собираюсь, и вот, пожалуйста, дело едва не закончилось нервным срывом. Но стоило нам найти лазейку, обойти твои страхи, и, как обещал тебе Дин, все пошло, словно по маслу.

– Ну, не совсем пока что, – смущенно кашлянул Сэм, не зная, куда девать глаза после подобного пропесочивания, тем более что хмыканье Дина за спиной, подозрительно похожее по интонации на “Я же тебе говорил”, вызывало у него острое желание побиться затылком обо что-нибудь твердое. Например, о голову вредного старшего братца, который, видимо, осознал, что момент у них сейчас самый что ни на есть сопливый, и счел своим долгом хоть немного это исправить. – Я не… я пока не могу…

Сэм замолчал, окончательно смешавшись, не зная, как сказать, что паниковать он, может, и перестал, но ничего даже близко похожего на возбуждение по-прежнему не испытывает.

– Ты еще не готов, я знаю, – серьезно кивнула Химеко, а Дин, устроившись позади брата в пол оборота, ободряюще сдавил его плечи ладонями. – Твой страх мы по большей части преодолели, однако остался еще психологический барьер, и вот здесь без силы Амэ-но Удзумэ нам будет не обойтись. Но ты не волнуйся, всему свое время. Это тонизирующий массаж, а не эротический. Любовью, знаешь ли, гораздо удобнее заниматься в постели, а не в бочке с водой.

Последние слова прозвучали откровенно поддразнивающее, и когда Дин, видимо, по достоинству оценивший шаловливый тон Химеко, снова фыркнул Сэму в затылок, тот не удержался и пихнул брата локтем в здоровый бок. Если Дин справляется со смущением всякими приколами и тычками-шлепками, то почему ему нельзя?

– Эй, как ты обращаешься со своим бедным увечным братом? – притворно взвыл от боли старший Винчестер, но тут Сэм в очередной раз напрягся, инстинктивно прижимаясь к нему спиной, и Дин обхватил брата за плечи, вынуждая откинуться себе на грудь, будто на спинку стула.

В ночном полумраке вода в бочке казалась почти черной, но он видел, что руки Химеко снова касаются бедер Сэма, на этот раз почти у самого паха, и хотя подобные наблюдения все еще казались Винчестеру-старшему очень странными, прежней неловкости они больше не вызывали. Не он ли недавно говорил мелкому, что “странно” это их девиз? Дин мысленно состроил рожицу, прижавшись подбородком к плечу слегка расслабившегося в его объятиях брата. Если задуматься, в картине “он и Сэм голые в ванной” ничего принципиально нового не было. Пока Дин не пошел в школу и не стал взрослым, крутым пацаном, они с братишкой часто купались вместе, и он не только видел Сэма, что называется во всех ракурсах, но и мыл его лет эдак до трех. Конечно, с тех пор тот превратился из пупса в Йети, но это, по большому счету, были уже детали.

К тому же, если забыть, что настоящему мужчине и охотнику вообще-то не подобает разводить “розовые сопли”, обнимать вот так родного и любимого человека оказалось настолько… черт, Дин даже не знал, как это назвать. Хорошо? Правильно? Необходимо? Последнее чувство слегка пугало, заставляя вспомнить, что братскую возню с Сэмом он когда-то свел к минимуму не только из-за своего образа крутого мачо. Не нужно быть психологом, чтобы понять, насколько сильнее связывает двух людей постоянный физический контакт, а Дин и так уже не мыслил себя без брата, чувствуя себя по-настоящему живым, только когда Сэм находился рядом. Первые месяцы после отъезда брата в Стэнфорд Винчестер-старший просто на стены лез, и кто знает, чем бы все обернулось, будь они с Сэмом еще ближе, как тот всегда хотел. Дину и без того было настолько хреново, что в попытке забыться он постоянно рисковал, лез на рожон и вообще откалывал на охоте такие номера, что отец, в конце концов, устроил ему изрядную трепку. Тогда-то и состоялся их единственный, пожалуй, настоящий разговор о Сэме, его уходе и причинах, мешавших Джону смириться с решением младшего сына.

Теперь все изменилось. После смерти отца Сэм уже несколько раз говорил, что не собирается бросать охоту, прикончат они Желтоглазого или нет. Дин не разрешал себе надеяться слишком на многое, но очевидно, что его внутренняя решимость изрядно поколебалась, раз уж он позволил чему-то, что было просто его обязанностью, как старшего брата, так быстро превратиться в насущную необходимость. И осознавать, обнимая прижавшегося к нему Сэма, как трудно потом будет от этого отказаться – вот что страшило Винчестера-старшего на самом деле.

Впрочем, момент, чтобы размышлять на подобные темы, был явно не подходящий, тем более что всколыхнувшиеся эмоции заставили Дина нервно заерзать, и если бы Сэм не был так сосредоточен на собственных ощущениях, он бы непременно почувствовал, что с братом что-то не так. Дин видел только профиль младшего, и то под неудачным углом, но все равно мог с уверенностью сказать, что Сэм выглядит напряженно-спокойным, сосредоточенным и каким-то радостно-удивленным. Кажется, братишке до сих пор не верилось, что его страх перед прикосновениями Химеко остался в прошлом. Конечно, до секса дело пока не дошло, но они определенно двигались в правильном направлении.

И надо же тут было японке взять и чуть все не испортить:

– Думаю, нам самое время поменять позицию.

– Что? – полупридушенно выдавил Сэм, чувствуя, как его с таким трудом обретенный самоконтроль стремительно расползается по швам. – В каком смысле?

– Твоему брату тоже не помешает массаж, – Химеко немного отстранилась, бросив на Дина какой-то непонятный взгляд поверх Сэмова плеча, – а то, мне кажется, что он заскучал.

– О! Хорошо. Ладно.

Растерянно моргнув, Винчестер-младший попытался отползти в сторону. Теперь, когда ему удалось совладать с паникой, от него, очевидно, ожидали если не инициативы, то, как минимум, активного участия в процессе, но у Сэма не было ни малейших идей, как он должен себя вести и что делать. Будь они с Химеко наедине, дальнейший сценарий был бы в общих чертах ясен, но младший Винчестер прекрасно осознавал, что только присутствие брата позволяет ему держать под контролем свои страхи. Он действительно хотел, чтобы Дин оставался с ним рядом до конца ритуала, однако, даже если забыть о неловкости и смущении, на то, чтобы представить себе, как это будет выглядеть, воображения Сэма элементарно не хватало, и недостаток сексуального опыта играл здесь отнюдь не последнюю роль. Даже если говорить о чистой теории, он видел не так уж много фильмов категории ХХХ, да и не годились все эти пошлые порно-сцены для их ситуации. Никого из героев не насиловали перед этим сверхъестественные твари, и никто из актеров не был родными братьями. Ах да, и не забыть про жрицу богини любви в качестве третьего участника! Такие сюжеты, наверно, даже Дину не попадались, разве что он тайно смотрит хентай[2].

– И куда это, скажи на милость, ты собрался? – полюбопытствовала Химеко, с явным неодобрением наблюдая, как младший Винчестер, высвободившись из рук брата, в смятении отдвигается к стенке фуро. – Хочешь угробить весь достигнутый нами прогресс? – строгий тон девушки настолько неоднозначно намекал: “даже не вздумай двигаться”, что Сэм непроизвольно замер, чувствуя внутри противную спазматическую слабость. Он знал, что не выглядит мачо, как Дин, но из-за его высокого роста женщины никогда не пытались над ним доминировать, и эти безапелляционные нотки в голосе японки вызывали вполне конкретные ассоциации. К счастью, Химеко мгновенно уловила, как он напрягся, и, виновато улыбнувшись, продолжила уже гораздо мягче, скорее увещевая, чем настаивая. – Сейчас между мной и тобой установилась некая связь, мы настроены друг на друга, точно так же, как и вы с Дином. Но чтобы все получилось, когда мы дойдем до главного, твой брат и я тоже должны быть на одной волне, – колдунья бросила еще один загадочный взгляд на необычайно серьезного Дина. – Однако в этом не будет никакого смысла, если ты сейчас отползешь в сторонку и будешь там в одиночестве взращивать свои сомнения и страхи. Сэм, ты же сам понимаешь, насколько хрупко и иллюзорно твое самообладание. Разорвешь сейчас физический контакт, и все, ради чего ты здесь мучался, пойдет насмарку. Придется начинать все сначала, и не факт, что получится. Не лучше ли сразу все сделать правильно?

– Да я разве против? – раздраженно откликнулся младший Винчестер, хотя его досада была направлена, прежде всего, на самого себя.

Мало того, что последняя вспышка страха выглядела совсем уж идиотской, так он еще по-прежнему не понимал, чего именно ждет от него Химеко. Легко сказать, не разрывай контакт! С учетом того, для чего вообще была затеяна вся эта возня в ванной, самым логичным сейчас казалось устроиться рядом с девушкой, обнять ее, пусть и без определенных намерений, а Дина, скажем, взять за руку. Но, во-первых, Сэм с трудом себе представлял, как брат согласится на этот достойный девочек-старшеклассниц жест, а во-вторых, он совершенно не был уверен, что готов к следующему шагу. Прикосновения Химеко не пугали его, только пока Дин сидел рядом и обнимал за плечи, мягко потирая напряженные мышцы большими пальцами. Брат был для Сэма якорем, этаким островком спокойствия, и, чувствуя у себя за спиной его родное, надежное тепло, его защиту и поддержку, Винчестер-младший, пожалуй, смог бы собраться с духом и попробовать сам дотронуться до Химеко. Но только так и никак иначе. Даже сейчас, отстранившись от Дина, но все еще ощущая у себя на колене руку жрицы, Сэм начинал испытывать знакомый дискомфорт, и как это исправить, что сделать, чтобы Химеко смогла установить эту свою мистическую связь с ними обоими, у младшего Винчестера не было ни малейших идей.

– Господи, и в кого ты только такой уродился? – поймав его беспомощный взгляд, возвел очи горе Дин. – А я-то в свое время на полном серьезе решил, что ты в меня пойдешь, когда тебе даже не пришлось рассказывать о птичках и пчелках, – толкнув Сэма к стенке фуро, он сел рядом, прижавшись к брату бедром и локтем, и приглашающее похлопал второй рукой по краю бочки. – Закидывай сюда свою лапу.

Какую-то секунду Сэм выглядел по-прежнему растерянным, но потом, видимо, все-таки сообразив, чего именно ждет от него Дин, с сомнением вытянул левую руку вдоль бортика ванной. Очевидно, он не был уверен, подойдет ли подобная “позиция” для поддержания контакта, о котором говорила Химеко – по чести сказать, Винчестер-старший и сам не знал, сработает ли это. Но наблюдавшая за братьями жрица одобрительно кивнула, и Дин, уже почти не испытывая неловкости от происходящего, устроился у Сэма под боком и, прижавшись к нему как можно теснее, откинул голову брату на плечо. Сэм чуть поерзал, скорее всего, с непривычки к подобной близости, но очень быстро расслабился и даже прижался к макушке Дина щекой, заставив того в полголоса фыркнуть. Все-таки не зря он дразнил мелкого девчонкой, ох, не зря!

Сэм, словно прочитав его мысли, мгновенно взъершился:

– Когда ты просвещал меня от птичках и пчелках, Дин, девочки в твою сторону еще даже не смотрели, – под насмешливым взглядом Химеко он слегка сник, но остановить Сэма, когда тот садился на своего любимого конька “Дин и женщины” не могло ничто и никто. – И вообще, сказал бы лучше спасибо, что я в тебя не пошел! Девушки любят умных парней, а если бы я по примеру некоторых к тому же расточал свое обаяние направо и налево, на твою долю, братец, цыпочек бы просто не осталось.

– Мечтай, Сэмми! – проворчал Дин, с обстоятельностью кота устраивая голову на бицепсе брата, как если бы это была подушка. – Между “умным парнем” и “занудой-ботаником”, знаешь ли, очень большая разница.

Расположиться со всеми удобствами ему мешала только правая рука, в любом положении почему-то начинавшая ныть, и Дин, чуть помедлив, подсунул ее Сэму под поясницу. Их объятие едва ли стало после этого более интимным – братья и так, казалось, вот-вот врастут друг другу под кожу, но зато теперь им обоим было комфортно и спокойно, и старший Винчестер смог, наконец, хоть немного расслабиться. Сэм и не подозревал, наверно, насколько же он на самом деле был напряжен. Беспокойство за брата скручивало Дина не меньше, чем самого Сэма его страхи.

Однако сейчас это было точно не дело – в конце концов, ему собиралась делать массаж красивая женщина, и совершенно не важно эротический или нет, если они оба все равно в чем мать родила. Но Химеко и тут умудрилась преподнести Дину сюрприз. Убедившись, что братья уютно устроились в объятиях друг друга, опираясь спинами на стенку бочки, она вдруг, словно Афродита поднялась из воды, обнаженная и прекрасная, причем проделала это настолько естественно и в то же время нарочито соблазнительно, что даже у повидавшего виды Винчестера-старшего на секунду захватило дух. Что и говорить, титул жрицы богини любви Химеко носила по праву! Сэм у Дина над ухом судорожно втянул носом воздух, но, поспешно скосив глаза, старший Винчестер с удовлетворением отметил, что брат, хоть и выглядит смущенным и слегка испуганным, при этом смотрит на Химеко, как и положено парню его лет смотреть на красивую женщину в костюме Евы. Может, и без вожделения, но уж точно с неподдельным восхищением. Уже за одно это Дин готов был Химеко расцеловать, хотя, если говорить откровенно, поцелуи были не единственным, что он хотел бы с ней сделать, особенно после шоу, которое девушка устроила, сначала медленно, почти томно, промокая свое тело пушистым полотенцем, а потом сантиметр за сантиметром скрывая его под тонким белым кимоно. Если уж проняло даже Сэма с его сексофобией, то что уж говорить о Дине, в число сильных сторон которого никогда не входила стойкость перед женскими чарами.

– Хороша бестия, – одобрительно пробормотал он, глядя, как Химеко этой своей очаровательно-семенящей походкой гейши огибает врытую в землю бочку, чтобы оказаться у братьев за спиной. Сэм кивнул, явно безумно нервничая, но, как и Дин, не сводя с девушки глаз, и тот, воодушевленный интересом брата, продолжил со своей лучшей интонацией ловеласа: – Только имей в виду, куколка, я, в отличие от некоторых, не железный, и если ты начнешь проделывать со мной то же самое, что делала перед этим с Сэмом, я едва ли смогу остаться равнодушным.

– Ну, так я и не рассчитывала, что ты будешь до конца ночи мебель изображать, – мурлыкнула Химеко, опускаясь на колени рядом с бортиком ванны. Одна ее рука легла на плечо Сэма, вторая скользнула Дину на грудь, почти невесомо погладив его большим пальцем по ключице. – Приподнимись немного, – скомандовала жрица, когда Винчестер непроизвольно задержал дыхание, – лучше всего сядь, как Сэм, чтобы плечи оставались над краем фуро.

Сообразив, что речь идет о бочке, Дин слегка подтянул тело вверх. Сидеть прямо было не так удобно, как полулежать, устроив голову на руке брата, но он по-прежнему опирался на Сэма правым боком, а Химеко в таком положении могла одновременно делать массаж им обоим. Собственно, по другому у них просто не получилось бы, разве что девушка осталась бы в ванной и забралась на колени к одному из братьев, но Сэм к подобному развитию событий был явно пока не готов. Стоило отдать мелкому должное, когда Химеко снова дотронулась до него, напрягся он всего на мгновение, но Дину и этого было достаточно, чтобы понять – переходить к чему-то большему еще рано.

Впрочем, от того, что делала жрица сейчас, Сэм, кажется, незаметно для себя начинал получать удовольствие. Несмотря на то, что прикасалась девушка к обоим братьям, сосредоточилась она явно на Дине, с силой, неожиданной для таких маленьких рук, разминая им плечевые мышцы. В отличие от тех осторожных, асексуальных прикосновений, которые Химеко использовала, приучая к себе младшего Винчестера, это уже больше походило на настоящий массаж и было как раз тем, что нужно Дину с многочисленными растяжениями. Сэма такое разделение внимания между ними более чем устраивало – до этого он чувствовал себя то ли бабочкой под лупой энтомолога, то ли жертвенной девственницей на алтаре, зато теперь, когда Химеко массировала в основном Дина, а его самого лишь мягко поглаживала по шее и плечам, младшему Винчестеру было вполне комфортно и даже приятно. Собственно, сейчас касания девушки уже не были такими нейтральными и скорее напоминали ненавязчивую ласку, чем попытку успокоить, но пока она не предпринимала более решительных действий, Сэм не имел абсолютно ничего против. Достигнутый прогресс не мог не радовать, и хотя где-то глубоко внутри по-прежнему сидел липкий комок страха, он был твердо намерен продолжать в том же духе.

Но вот чего Сэм точно не предполагал, так это что его призрачное спокойствие едва не рухнет из-за человека, который, по идее, находился здесь, чтобы служить ему точкой опоры и равновесия. На самом деле, этого следовало ожидать, и вины Дина тут не было никакой. В отличие от брата проблем с потенцией и нервами у него не имелось, а Химеко, в совершенстве постигшая, как мастерство гейши, так и жрицы Амэ-но Удзумэ, могла завести, наверно, даже каменную статую. У Сэма и то при виде этой обнаженной красоты зачастил пульс, а воздух в легких внезапно стал густым и очень горячим, намекая на далекое пока и скорее нервное, чем сексуальное, но все-таки возбуждение. Причем, он был настолько захвачен собственными ощущениями, гадая, не пустила ли уже Химеко в ход свою магию, что даже не обратил внимания на реакцию Дина, хотя уж кто-кто, а его озабоченный братец едва ли мог остаться равнодушным к соблазнительным формам Химеко. Но стоило только младшему Винчестеру потерять жрицу из виду и, немного успокоившись, снова вверить себя ее опытным рукам массажистки, как он почувствовал, что с Дином происходит нечто странное. Брат прижимался к нему всем телом, и Сэм мгновенно уловил, как участилось у того сердцебиение, а дыхание вдруг стало более шумным и неровным. Левая ладонь Химеко к этому моменту уже вовсю бродила по груди старшего Винчестера, разминая сформированные годами тренировок, скульптурные мышцы, и когда в ответ на очередное сдавливание, пришедшееся почти на сосок, по телу Дина прокатилась легкая дрожь, до задохнувшегося от смущения Сэма, наконец-то, дошло, что именно происходит со старшим братом.

Он наблюдал это десятки раз, забавляясь или откровенно досадуя, но одно дело со стороны видеть, как взгляд Дина загорается, остановившись на чьей-нибудь хорошенькой попке, и совсем другое – чувствовать его возбуждение собственным телом. Не в буквальном смысле, конечно – они сидели боком друг к другу, не говоря уже о том, что от этого у Сэма точно поехала бы крыша. Но чтобы мучительно, до самых корней волос покраснеть, ему хватило и осознания, что именно означает этот неровный румянец на щеках у брата, и почему ресницы его закрытых глаз слабо трепещут в такт сглатывающим горловым движениям. Когда же Дин заерзал и, лихорадочно облизав губы, слегка изменил позу, перестав прижиматься к Сэму скрещенными в щиколотках ногами, тому и вовсе захотелось провалиться сквозь землю. Удушливый жар прокатился по телу, сердце тюкнуло невпопад, а мышцы машинально напряглись, заставив младшего Винчестера беспокойно зашевелиться, сходя с ума от неловкости и совершенно безумного ощущения, что возбуждение Дина начинает передаваться и ему.

Такое было простительно подростку, вернувшемуся из библиотеки на час раньше и застукавшему старшего брата с официанткой из “Макдональдса”, но никак не двадцатитрехлетнему парню! Сэм понимал, что это дико и ненормально, но, с другой стороны, что в этой ситуации вообще было нормальным? Они с Дином, одна плоть и кровь, оказались сейчас так близки, как никогда прежде, и, может, не было ничего неестественного в том, что их тела вошли в некий резонанс, особенно если здесь была как-то замешана магия Химеко? Жрица же недаром говорила, что они настроены на одну волну, да и сам Сэм не раз замечал, что в определенные моменты они с братом могут не только общаться практически без слов, но физически чувствовать, когда другому больно, страшно или просто хреново до такой степени, что хочется кричать в голос и крушить все вокруг. Впрочем, на сексуальное желание – тоже, кстати, очень сильную эмоцию – эта эмпатическая связь, слава Богу, не распространялась, иначе Сэм бы уже давно на стены лез, не в силах по милости Дина примирить свой верхний мозг с нижним.

Но сейчас-то их с братом обхаживала колдунья, специализирующая на любовной магии, и стоило только Дину растечься под руками Химеко в лужицу, как младший Винчестер ощутил, что у него тоже учащается пульс, сбивается дыхание, а от гуляющего по телу животного электричества низ живота наливается почти забытой горячей тяжестью. Еще не эрекция, конечно, но с тех пор, как у Сэма все зажило, это был первый раз, когда он почувствовал себя мужчиной. Пусть неврастеником и психом, но мужчиной, и, несмотря на двойной шок, сначала из-за реакции Дина, потом из-за своей собственной, от этой мысли хотелось плакать, смеяться, а то и вообще нырнуть в ванну с головой, в веселой истерике колотя по воде всеми конечностями. И к черту все странности, ненормальности и неестественности! С ними можно разобраться и завтра или, вообще, сделать вид, что ничего особенного не случилось. В этом Винчестеры всегда были большими специалистами.

____________________________________________

[1] Масло нероли получают из цветков горького апельсина. Названо оно по имени итальянской принцессы, которая использовала его в качестве любимых духов. Обладает антисептическими, спазмолитическими, антидепрессивными и успокаивающими свойствами, а также считается афродизиаком, то есть оказывает сексуально-возбуждающее действие.

[2]Хентай - разновидность аниме и манги, основным элементом которых являются содержащиеся в них эротические и/или порнографические сцены.

 

* * *

– Подъем, мальчики! – произнесла вдруг Химеко и, в последний раз легонько проведя ладонями по плечам братьев, поднялась с колен. – Вылезайте из воды, надевайте свои юкаты и приходите в дом. Будем пить чай, – ошалелый взгляд Сэма вызвал у нее улыбку, а плохо скрываемое разочарование, мелькнувшее на лице Дина, заставило ехидно изогнуть брови. – Что? Между прочим, настоящий ритуал японской бани гораздо сложнее, чем наша с вами программа. Купанию в фуро обычно предшествует омовение из тазика, как правило, с помощью банщицы, а после идет массаж горячими камнями и погружение в ящик с кедровыми опилками, пропитанными эфирными маслами. Но в нашем случае все это немного неуместно, согласитесь. Нам же не нужно, чтобы вас совсем разморило. А вот без чайной церемонии, в качестве завершающего штриха, обойтись не получится, – теперь на Химеко с недоумением уставились уже оба брата, но та лишь небрежно отмахнулась, видимо, решив, что глубокий смысл этого японского ритуала гайдзинам все равно не постичь. – Просто поверьте мне на слово, хорошо? Вам обоим точно не помешает чашка чая со всякими полезными травками. Давайте, я жду вас в той комнате, где вы переодевались, – подобрав с земли свое полотенце, Химеко исчезла за разлапистыми кустами сакуры, закрывавшими беседку с ванной, словно живая изгородь.

– А вот от услуг банщицы я бы не отказался, – поиграв бровями, мечтательно протянул Дин, прежде чем выпрямиться в бочке во весь рост, – хотя, как по мне, для гейши эта цыпочка ведет себя несколько странно. Непохожа на покорную японскую женщину.

– Дин, ты сам себе противоречишь. Покорными и кроткими должны быть ждущие дома жены, а гейши – как раз красивыми и раскованными, услаждающими слух и взгляд, – голос Сэма прозвучал настолько сипло и сдавленно, что Дин рывком обернулся, почти уверенный, что снова увидит брата на грани паники, но тот казался почти спокойным, разве что слишком старательно смотрел куда-то в сторону, прижимая ладони к лихорадочно пылающим щекам. – И потом, Химеко не только гейша, но и жрица Амэ-но Удзумэ. Я так подозреваю, что в отношениях с мужчинами она всегда сверху, но играет свою роль настолько искусно, что ее… партнеры либо остаются в блаженном неведении относительно этого, либо только рады на время передать ей инициативу.

– Тебя это беспокоит? – спросил Винчестер-старший, припоминая ночной разговор. Лично он не имел ничего против гендерных игр в постели, а вот для Сэма после измывательств суккуба излишняя напористость Химеко вполне могла оказаться дополнительным травмирующим фактором. По словам девушки, на следующем этапе главную роль в происходящем предстояло сыграть самому Дину, но рано или поздно Химеко все равно придется взять инициативу на себя, и охотнику оставалось только надеяться, что жрица знает, что делает. Сэм и так был напуган дальше некуда.

– “Беспокоит” – немного не то слово, Дин, – с ноткой самоиронии усмехнулся младший Винчестер, – меня тошнит от страха, в голове полный бардак, и, мне кажется, если я и смогу встать на ноги, то исключительно, чтобы удрать отсюда куда подальше с паническими воплями, – бросив на брата выразительный взгляд, Сэм вдоль по стеночке пополз к другой стороне фуро, где на каменном полу беседки лежала его юката. – Но так ведь оно и задумано с самого начала? Что Химеко все сделает сама. Потому как я в этом смысле сейчас ни на что не способен! – он злым рывком дернул к себе оставленный слишком далеко от края бочки халат, испытывая острое желание зарыться в него лицом, как маленький испуганный ребенок. К взятому под контроль, но при этом вызывающему почти физическую боль страху снова добавились смущение и стыд, грозя в любую секунду обернуться пресловутой последней каплей, так что насчет желания плюнуть на все и уехать Сэм, пожалуй что, и не шутил. – Господи, кажется, никогда в жизни так не боялся… По крайней мере, чего-то, на что подписался по собственной воле.

– Попробуй воспринимать это… ну, допустим, как особо мерзкое и извращенное проклятье, которое тебе нужно снять, – вылезший из воды Дин все-таки накинул на себя халат и даже выглядел слегка смущенным, видимо, сообразив, наконец, почему красный, как помидор, брат изо всех сил старается не смотреть ему ниже пояса. Стояк у него был весьма откровенный.

– Чтобы развеять чары, нужно уничтожить проклятый предмет, сжечь ведовской мешочек или, в крайнем случае, убить ведьму… Черт, – с неуклюжей поспешностью выбравшись из ванны, Сэм суетливыми, рваными движениями закутался в юкату, – будь это, и правда, проклятье, я, наверно, предпочел бы своими руками прикончить наложившую его ведьму. Все лучше, чем… – он замолчал, затравленно глядя на сакуру, за которой скрылась Химеко.

Такой взгляд, даже не щенячий уже, не испуганный, а просто воплощение усталой безнадежности впервые появился у Сэма лет в семь, когда он смотрел на ворота своей третьей, кажется, по счету школы, где компания хулиганов двумя классами старше почему-то решила, что робкий, одетый в поношенные вещи новичок отлично подходит на роль школьного лямого, которого каждый считает своим долгом толкнуть или как-нибудь обозвать. Дин, привыкший за четыре года, что во время учебы он сам по себе, благополучно забил на обязанности няньки и спохватился только, когда брат вернулся домой с порванным, грязным рюкзаком и разбитым носом. На следующий день отца вызвали в школу из-за устроенной Дином драки, но зато после этого те мелкие придурки в сторону Сэмми даже дышать боялись. Причем, ни малейшего раскаяния за “избиение младших товарищей” будущий охотник не испытывал, о чем и заявил возмущенной директрисе. Он был старше обидчиков Сэма всего на два года, так что “четверо на одного” казалось Дину вполне справедливым раскладом, тем более что в десять лет он был еще далеко не Ван Даммом. Зато после этого случая отец разрешил ему потихоньку учить Сэма драться.

С тех пор, чувствуя свою вину перед братом, Винчестер-старший делал все, чтобы это загнанное выражение никогда больше не появлялось на его лице, но иногда пойти вместо мелкого, что называется, в пещеру вендиго, он просто не мог. Даже если бы от ночи с Химеко не зависело столь многое, свой страх Сэм должен был победить сам. Но сейчас, когда они заговорили о магических проклятьях, Дин неожиданно для себя задумался, а вдруг есть что-то еще, кроме братской поддержки и успокаивающих объятий, что подтолкнуло бы Сэма, помогая ему преодолеть хотя бы часть своих сомнений и неуверенности. Он вроде бы заметно приободрился, когда узнал, что Дину в каком-то смысле близки его проблемы. Может, если вытряхнуть из этого шкафа еще один скелет, на этот раз напрямую касавшийся столкновения лицом к лицу с собственными фобиями, братишке хоть немного полегчает?

– Не скажи, – с наигранным энтузиазмом протянул Дин, отворачиваясь от Сэма, чтобы скрыть пробежавшую по лицу судорогу. Вытаскивать наружу свои страхи было примерно так же легко и приятно, как дергать без наркоза больной зуб. – Проклятья иногда попадаются настолько изощренные, что смерть того, кто их наложил, ничего не решает. Я тебе не рассказывал, почему настолько не выношу крыс?

– Почему ты летать боишься, ты тоже не рассказывал, – невольно улыбнулся Сэм, наблюдая за мнущимся, как первоклашка у доски, братом. У обоих имелись страхи, над которыми они никогда не шутили, но боязнь высоты Дина и его собственная клоунофобия вечно служили источником для взаимных подколов.

– Самолеты падают! – вполне ожидаемо огрызнулся Дин, но чувствовалось, что, занятый какими-то своими мыслями, он сделал это скорее по привычке.

– Да уж, особенно если они одержимы взбешенными демонами, – Сэм примирительно глянул на брата, понимая, что сейчас услышит еще одну страничку из его тщательно оберегаемого прошлого – тех самых четырех лет и трех месяцев, что они провели вдали друг от друга. – Так что там насчет крыс? Папа говорил, ты их терпеть не можешь с тех пор, как лет в шесть обнаружил у меня на подушке одну такую зверюгу.

– Точно, она как раз примеривалась к твоему носу. После этого папа старался не экономить на мотелях, – скрестив руки на груди, Дин прислонился к перилам беседки. Он не тер лицо, не зарывался пальцами в волосы, но было хорошо заметно, что от того, о чем он собирается рассказать, ему изрядно не по себе. – Но это только половина истории. Ты, наверно, слышал в новостях о прошлогоднем нашествии крыс на восточное побережье. Оно, конечно, и рядом не лежало с тем, что творилось в средневековой Европе, но, сам знаешь, фейри в такие детали не вдаются, у них вообще с логикой заметная напряженка. Едва стали поступать известия о покусанных крысами детях и стариках, как на сцене появился очередной Крысолов.

– Ты имеешь в виду, как в легенде про Гамельнского Крысолова[1]? – Сэм недоверчиво наморщил лоб, вспоминая все, что он знал о малом народце и их довольно редком вмешательстве в жизнь смертных. – Фейри с волшебной дудочкой начал ходить по городам и выманивать оттуда крыс?

– В точку, братишка! Но, как ты понимаешь, платить этому ушастому флейтисту, как оно бывало в старину, никто и не думал. В первых двух городах ему крупно повезло. В одном попался какой-то на всю голову ушибленный мэр, устроивший Крысолову чествование, как национальному герою, а фейри, оказывается, очень любят восхищение и лесть. В другом с ним расплатился местный медиум. А дальше началось все, как в легенде. Городские власти крутили пальцем у виска, когда Крысолов приходил к ним за оплатой, а на следующую ночь из города исчезали все дети. Вот об этом, кстати, в СМИ точно не было – во избежание паники, но информация все равно просочилась по каким-то охотничьим каналам, и мы с отцом рванули в Нью-Хэмпшир. Перехватили этого гада только в четвертом городе. Проще всего, конечно, было просто начинить его холодным железом, для низших фейри это верная смерть, но тогда дети так и остались бы в той пещере, куда он их затащил своей магией. По легенде, чтобы освободить их, нужно сломать флейту Крысолова, что я, собственно, и сделал перед тем, как папа его пристрелил. Вот только прежде чем сдохнуть, эта тварь успела наградить меня предсмертным проклятьем.

– Вот дерьмо! – вырвалось у Сэма с дрожью запоздалого страха в голосе.

На год с лишним запоздалого, ведь Дин был жив, здоров и, вообще, в полном порядке, хоть и непривычно откровенен сегодня, словно Химеко кастовала на него еще одно заклятье – вроде как в фильме “Лжец, лжец”[2]. Но с проклятьями народа холмов шутки, и впрямь, были плохи, они считались даже более страшными, чем порча, насылаемая Вуду, может, потому что все знали, что фейри – это нелюди, и логика и мораль у них, действительно, абсолютно нечеловеческие.

– Ерунда, – отмахнулся Дин с обычной своей бравадой “я круче вареных яиц, и море мне по колено”, - само по себе проклятье было детским, сил-то у остроухого почти не осталось после того, как я сломал флейту, вся его магия в нее была вложена. Но вот способ, которым можно меня расколдовать… – охотник гротескно содрогнулся от отвращения, хотя это был как раз тот случай, когда его фиглярство не подменяло истинные эмоции, а просто маскировало их, чтобы Сэм случайно не заподозрил, что до потери пульса его старшего брата напугал не только процесс исцеления, но и сама порча. Единственным положительным моментом этого проклятья было то, что Дин не отбросил копыта на месте. – Папа нашел какую-то кельтскую колдунью, сведущую в волшебстве народа холмов, и та сумела разобраться, что нужно сделать, чтобы избавить меня от проклятья. Кстати, помнишь, я говорил, что нечисть, в отличие от людей, я понимаю? Так вот, фейри – исключение из правил! Этот псих, видимо, заметил, с каким отвращением я отпрянул от бегущей по улице стаи крыс, и решил напоследок хорошенько мне нагадить. Чтобы вылечиться, мне нужно было провести сутки в подвале, полном этих тварей!

– Вот ведь ***!!! – весьма экспрессивно выдохнул Сэм, похоже, забывший на время обо всех своих проблемах. Ругался он редко, тем более настолько непечатно, но случались ситуации, когда цензурного словарного запаса не хватало даже ему.

– И не говори! Полный писец.

На самом деле, с этим эльфийским проклятьем Дин вляпался по полной, и если бы отец с Бобби не нашли ту друидку, он бы до конца жизни ходил под себя на койке какого-нибудь задрипанного приюта для инвалидов. Стоило Крысолову сдохнуть, как Дин рухнул, словно подкошенный, воя от разрывающей череп головной боли, и через несколько секунд потерял сознание, а когда очнулся, понял, что не может пошевелить даже мизинцем. Хорошо еще отец сразу сообразил, что это так называемый “удар фейри”, вызывающий полный паралич всего тела, и почти все время, пока они с Бобби искали способ снять проклятье, Дин благополучно проспал, опоенный какими-то травками из запасов Сингера. Во избежание лишних потрясений, как выразился старый охотник. Впрочем, весь ужас своего положения Дин успел ощутить в полной мере, пока был заперт, совершенно беспомощный, в подвале с двадцатью шестью крысами. К счастью, проклятье не подразумевало, что твари обязательно должны быть голодными, так что отец оставил им столько еды, что превратившийся в пленника в собственном теле Дин их почти не интересовал. Несколько крысиных укусов у него, конечно, осталось, но показывать их Сэму, как, впрочем, и рассказывать, что на самом деле представляло собой проклятье фейри он, разумеется, не собирался. Хватит с мелкого потрясений на сегодня, пусть лучше думает, что Крысолов наслал на Дина сыпь или колики, как это обычно делает малый народец.

К тому же, Сэму, чтобы собраться с духом, хватило и урезанной версии его перипетий. Как и любой младший брат, он всегда старался равняться на старшего, и если уж Дин смог дважды заглянуть своему страху в глаза, то он тоже обязан был справиться. В конце концов, ему же не грозит быть заживо съеденным крысами или рухнуть с высоты десять тысяч километров вместе с захваченным демоном самолетом! Сэм сжал кулаки, до крови впиваясь ногтями в кожу, и мысленно произнес литанию против страха, придуманную Фрэнком Гербертом: “Страх — это маленькая смерть, влекущая за собой полное забвение. Я встречусь лицом к лицу со своим страхом. Я позволю ему пройти сквозь меня. И, когда он уйдет, я обращу свой внутренний взор на его путь. Там, где был страх, не будет ничего”[3]. Ему всего лишь и нужно, что просто расслабиться и позволить Химеко и Дину провести себя через это испытание. Обычный секс, ничего больше. Каждая клеточка тела помнит боль, страх и унижение, но разум-то знает, как это бывает иначе. Главное, все время держаться за эту мысль, как за якорь. А еще – за Дина!

Брат, видимо, заметил, как Сэм занимается аутотренингом, потому что выражение фальшивой веселости, с которым он вспоминал историю с фейри, мгновенно исчезло с его лица, сменившись плохо скрываемыми беспокойством и нервозностью. Даже признаваясь в собственных страхах, Дин по привычке делал вид, что все случившееся ему глубоко до лампочки, но стоило зайти речи о Сэме, как вся его шутовская бравада тут же осыпалась на пол выцветшим конфетти.

– Ну что, готов? – необычайно мягко спросил он, подходя к младшему брату, и каким-то легким, вдруг ставшим совершенно естественным, движением ободряюще сжал его плечо.

У Сэма, в который уже раз, промелькнула предательская, с послевкусием сожаления, мысль, а останется ли Дин таким же близким и понимающим, если после ритуала ему и впрямь станет лучше, но в данный конкретный момент Винчестера-младшего волновали куда более насущные проблемы.

– Давай просто сделаем это! – произнес он настолько уверенно, насколько позволял ему внезапно осипший, как при ангине, голос, и, позволив руке Дина соскользнуть со спины, с отчаянной решимостью двинулся к дому. На веранде задавленный самовнушением страх снова поднял свою уродливую голову, но Сэм мысленно отвесил ему хорошего пинка и с нездоровым воодушевлением камикадзе толкнул в сторону сёдзи.

Комната, где они переодевались, заметно изменилась. Первым, что бросалось в глаза, был здоровущий, больше похожий на настоящий матрас, футон с полудюжиной маленьких гречишных подушек, не так давно заменивших японцам подшейные дощечки с валиками, на которых те спали не одно столетие. При нынешних обстоятельствах самым подходящим определением для этого, Сэм не побоялся бы сказать, ложа было пошлое и затертое “траходром”, и игнорировать столь очевидное и, главное, многозначительное изменение интерьера казалось таким же невозможным, как не замечать слона на кофейном столике. Тщательно контролируемая, но только и ждущая своего часа, паника не замедлила взять реванш, и Сэм, судорожно сглотнув перекрывший горло липкий комок, против воли шагнул назад, упираясь спиной в грудь следующего за ним Дина. Руки брата тут же успокаивающе легли на плечи, но Винчестер-младший с неожиданной злостью мотнул головой, показывая, что все в порядке, и на ватных ногах двинулся к сидящей на краю футона Химеко.

Девушка с понимающей улыбкой кивнула ему, предлагая устроиться рядом, и снова склонилась над стоящим перед ней электрическим очагом, на котором уже закипал маленький медный чайник. Сэм мимолетно отметил, что она успела не только все приготовить для чайной церемонии и того, что за ней последует, но и привести себя в порядок. Новая цветная юката не липла к разгоряченному после ванны телу, а высохшие блестящие, словно лисий мех, волосы сбегали по спине тяжелой волной, обрамляя почти не накрашенное по меркам гейш, но все равно казавшееся произведением искусства лицо.

Какая-то часть Сэма – не иначе, как его внутренний Дин – мгновенно затрепетала при мысли, что вскоре вся эта красота будет в полном его распоряжении, но тени близнецов по-прежнему стояли у него за спиной, и, стоило Винчестеру-младшему хоть на секунду забыться, как они окутывали его с ног до головы, проникая внутрь и бередя не зажившие раны. Боль, стыд и страх – Сэм и не подозревал, сколько у них самых разнообразных оттенков. Он чувствовал себя таким жалким! Неудивительно, что Саре, в конце концов, надоело притворяться, будто перед ней все тот же парень, на чьи поцелуи она с такой страстью отвечала полгода назад. Вряд ли японец, да еще якудза, мог всерьез ее заинтересовать, но на безвампирье, как известно, и гуль – вампир. В сравнении с психованным бледным заморышем, в которого превратился младший Винчестер после издевательств суккуба с братцем, за идеал мужского обаяния сошел бы и Остин Пауэрс. Внезапно Сэму пришло в голову, что он и Химеко в своем теперешнем состоянии едва ли способен понравиться. А ведь девушка подчеркнула тогда, у постели лежавшего без сознания Дина, что магия Амэ-но Удзумэ подействует, только если тот, кого исцеляет жрица, привлекателен для нее, как мужчина. Но в чем Винчестер-младший сейчас ничуть не сомневался, так это в том, что после всего случившегося он может вызывать разве что жалость и отвращение, но уж никак не сексуальное желание.

С несчастным видом сведя брови, Сэм скорее осел, чем сознательно опустился на колени по левую руку от Химеко, и Дин, быстро оценив ситуацию, скинул шлепанцы и с ногами забрался на футон. Теперь, если бы девушка повернулась, они все трое оказались бы сидящими маленьким тесным кружком, соприкасаясь коленями, как того требовал ритуал. Собственно, нервный, лихорадочный жар, в котором пылало тело брата, Винчестер-старший ощущал и сейчас, даже сквозь влажную ткань двух халатов.

“Постоянный тактильный контакт, не забывай, – инструктировала Дина Химеко, пока Сэм переодевался в соседней комнате. – Особенно это важно, когда я буду рядом с вами. Я не говорю, что ты должен держать его за ручку по дороге от ванны и обратно, но Сэму необходимо все время чувствовать твою поддержку. И не в том смысле, в котором ты ее понимаешь. Прикосновения, Дин, а не брутальное “я рядом“, которое ты привык демонстрировать взглядами и поступками. Сегодня твоему брату этого недостаточно…”

Эксперименты в ванной показали, что жрица Амэ-но Удзумэ свое дело действительно знает. Пару раз Сэм был на волосок от паники, но, в конце концов, он смог успокоиться и даже расслабиться. Больше того, в какой-то момент Дину показалось, что он не просто терпит прикосновения нежных ручек Химеко, но и получает удовольствие от массажа, реагируя на него, как и любой нормальный двадцатитрехлетний парень на его месте. Сейчас Сэм тоже держался молодцом, хотя и чувствовалось, что, оказавшись в спальне, он снова начал себя накручивать. Это угнетало и где-то даже вызывало досаду. Не на брата, конечно – ведь Дин прекрасно понимал, что тот и так из кожи вон лезет, чтобы держать себя в руках – а на саму ситуацию. Может, Химеко с помощью магии и добьется, что у Сэма на нее встанет, но эрекция, черт побери, это еще не секс, а пресловутая черная паутина, являвшаяся метафизическим воплощением проблем мелкого, сгорит, как он понял, только во время оргазма, поскольку силе Амэ-но Удзумэ жрица открывается именно на пике любовного наслаждения, причем обоих партнеров.

В результате, Дин уже не в первый раз начал всерьез сомневаться, а способен ли Сэм пройти через все это, так сказать, в трезвом уме и твердой памяти. Ненавидя терять контроль над собой и над ситуацией в целом, Винчестер-старший редко напивался до зеленых демонят, а любые наркотики, даже легальный спайс[4], в принципе не признавал. Но, если учесть, как Сэма до сих пор колбасило при одной только мысли о сексе, то ему сейчас, пожалуй, совсем не помешала бы небольшая доза экстази[5]… А, впрочем, кто его знает, может, чай, который заварила мелкому Химеко, как раз из этой серии!

– Надеюсь, виагра в состав этой бурды не входит, – не удержался от замечания Дин, наблюдая, как девушка засыпает чай из трех деревянных шкатулок в разные керамические чаши и, добавив в них небольшое количество кипятка, размешивает получившуюся субстанцию до однородной массы с зеленоватой матовой пеной.

– По-моему, виагра – это последнее, что тебе сейчас нужно, Винчестер!

Химеко выразительно посмотрела на топорщившийся в паху халат парня, и взгляд у нее при этом был настолько томным и многообещающим, что Дин, мгновенно включившийся в эту хорошо знакомую и любимую им игру, не смог сдержать свою масляную улыбочку мощностью на миллион ватт. О том, зачем они здесь, Винчестер-старший не забывал ни на секунду, но флирт давно уже стал для него такой же естественной вещью, как дыхание. На самом деле, в постели с падкими на его обаяние цыпочками Дин оказывался на порядок реже, чем можно было подумать, исходя из его слов, и он вовсе не был тем озабоченным мартовским котом, за которого его принимали из-за подобного развязного поведения. Но это отнюдь не значило, что охотник не наслаждался каждой секундой, которую он проводил в своей ипостаси сердцееда.

– Недурно, – заломив бровь, прокомментировал Дин, когда они с Сэмом пригубили обжигающе-горячую жидкость из предложенных Химеко чашек. Уж на что Винчестер-старший был закоренелым кофеманом, не признающим чай, как факт, но даже ему японская версия этого напитка показалась вполне достойным средством для утоления жажды. – А если серьезно, Химеко-сан, что ты туда намешала?

– У каждого свое, – маленькими глотками смакуя содержимое своей чаши, девушка опустила ресницы, как будто скрывая устремленный куда-то в пространство взгляд. – Твой чай, например, в самый раз пить при множественных растяжениях, он снимает боли в мышцах и суставах, а также способствует восстановлению хрящевых тканей, – Химеко продолжала рассказывать, но ее голос при этом постепенно замедлял темп и терял эмоции, как будто параллельно с разговором она о чем-то напряженно раздумывала или, что более вероятно, медитировала, как и положено во время чайной церемонии. – Ну а травы в напитке Сэма, как и масло нероли, с одной стороны обладают спазмолитическим и успокаивающим эффектом, а с другой являются легким афродизиаком. Именно то, что ему сейчас нужно.

Сэм мрачно усмехнулся, припомнив, что во время посиделок в фуро о последнем свойстве нероли Химеко изящно умолчала, видимо, решив раньше времени не нервировать его дополнительными намеками на предстоящий секс. Но сейчас, когда затянувшаяся прелюдия медленно, но верно подходила к концу, деликатничать уже просто не было смысла. Выражение прекрасного лица японки постепенно становилось все более отсутствующим, и Сэм, с самого начала чаепития наблюдавший за ней, как мог бы следить, наверно, за экзотическим, но все равно смертельно опасным хищником, уже не сомневался, что темные глаза Химеко с каждым новым глотком наполняются жгучей, как пламя и такой же завораживающей магией жрицы Амэ-но Удзумэ. Красота девушки, и без того приковывающая взгляд, вдруг стала воистину колдовской и теперь вызывала не только абстрактное восхищение, но и почти непреодолимое желание прикоснуться.

Двойная доза афродизиака, несомненно, возымела нужный эффект – против физиологии, в конце концов, не попрешь, и мысли о сексе действительно начинали вызывать у Сэма не только страх, но смутное возбуждение, жаром стекавшее в низ живота. Было большим искушением просто дать волю своим инстинктам, но воспоминания о том, чем в прошлый раз закончился для него любовный угар, никуда не делись, и стоило Винчестеру-младшему слегка забыться, дав волю своим фантазиям, как Химеко в его глазах мгновенно превращалась из прекрасной и желанной женщины в нечто пугающее и вызывающее отторжение. Наверно, что-то похожее чувствовал и Дин после истории с вилой, но для Сэма, увы, это была только верхушка айсберга. К тому же, в отличие о старшего брата, он и раньше с трудом находил общий язык с противоположным полом, а сейчас так и вовсе чувствовал себя страшным, как голодный вампир.

– А у тебя что, если не секрет? – продолжал любопытствовать Дин, горящими глазами наблюдая за метаморфозами, творящимися с Химеко. – Просто любимый сорт чая?

– Не секрет, – взгляд жрицы внезапно снова стал осмысленным, но окружающая ее аура Силы, как и чарующая, влекущая красота девушки никуда не делись, лишний раз убеждая Сэма в мысли, что это своего рода гламор[6]. – Это специальный состав, даже не чай, а что-то вроде зелья, которое помогает моему телу и ауре нужным образом настроиться на ритуал. Без него я просто не смогу призвать силу Амэ-но Удзумэ.

Что, собственно, и требовалось доказать! Обреченно вздохнув, Сэм залпом допил остатки чая, не обращая внимания, что горячая жидкость обжигает язык и нёбо. Он превратился в такое ничтожество, что даже жрице богини любви, чтобы коснуться его своей магией, подпитываемой сексуальным желанием, или, называя вещи своими именами, просто захотеть его, нужны дополнительные стимуляторы. Осознание этого было настолько унизительным, что Винчестеру-младшему снова захотелось умереть на месте. Должен же быть хоть какой-то предел обрушившемуся на него позору! Ведь должен?!..

– Сэмми? – с тревогой в голосе позвал брата Дин, не понимая, почему еще недавно спокойный, насколько это в принципе возможно в его состоянии, Сэм вдруг зажмурился, до хруста стиснув зубы и исступленно сжав кулаки. – Что-то не так?

Вопрос был, конечно, донельзя идиотский. А что вообще могло быть ТАК в подобной ситуации? На мелкого в очередной раз накатило, и Дину оставалось только гадать, по какому поводу, и, самое главное, как Сэма из этой трясины опять вытаскивать. Хорошо еще у Химеко с ее эмпатией, не говоря уже об искусстве чтения по лицам, подобных проблем не возникало, и стоило ей окончательно выйти из медитативного транса, как она мгновенно почувствовала, что младший Винчестер опять по самые уши увяз в своих страхах и комплексах.

– Что ты там опять себе напридумывал? – сокрушенно покачав головой, девушка отставила в сторону почти пустую чашку и накрыла ладонями сжатые в кулаки руки Сэма. – Дело совсем не в тебе, ну, что за глупости, в самом деле? Я бы никогда не предложила тебе помощь своей богини, если бы не была уверена, что смогу стать проводником для ее Силы, – Дин озадаченно нахмурился, пытаясь вникнуть в слова жрицы. Для него, в общем, не стало неожиданностью, что благодаря своим способностям Химеко действительно видит его брата насквозь. Но, как бы ни обидно было осознавать, что совершенно чужой человек, оказывается, понимает Сэма куда лучше него, больше всего Винчестера-старшего бесил тот факт, что он по-прежнему не мог врубиться, о чем именно толкует мелкому девушка. – Сэм, ты очень мне нравишься, тем более что благодаря своему дару я вижу не только внешнюю красоту, но и внутреннюю, и полсотни потерянных фунтов не говоря уже о какой-то там черной паутине, не в состоянии ее у тебя отобрать. А зелье… без него сила Амэ-но Удзумэ просто выжжет меня. В какой-то момент я стану ее Аватарой[7], а богиня – это не жалкий демон, который может вселиться в первого попавшегося человека. Даже жрице с многолетним опытом не выдержать сущность Амэ-но Удзумэ без специальной подготовки.

Когда до Дина дошло, наконец, о чем говорит Химеко, и почему выражение злого отчаяния на лице Сэма сменяется сначала недоверием, а потом и неловким, каким-то беспомощным облегчением, он с трудом удержался, чтобы не отвесить брату от полноты чувств хороший подзатыльник. Теперь Винчестер ясно вспомнил, что в том разговоре, подслушанном им на грани сна и яви, упоминалось, что жрица, желающая коснуться мужчины силой Амэ-но Удзумэ, должна испытывать к нему вполне конкретный интерес. И что же, у Сэмми вдруг возникли сомнения, способен ли он вызвать у Химеко влечение? Вот придурок закомплексованный! Возможно, Дин был пристрастен, да и задумываться о привлекательности другого парня, тем более родного брата, ему прежде как-то не приходилось, но это не значит, что он не замечал, как загораются женские взгляды при виде этих щенячьих глаз – кудрей – улыбки с ямочками, не говоря уже о статной фигуре. И Химеко была совершенно права – бледность, худоба и даже потухший взгляд достоинств Сэма ничуть не умаляли. Да, он выглядел несчастным и изнуренным, но при этом по-прежнему оставался все тем же симпатягой.

Правда, как вбить эту мысль в лохматую голову мелкого, Дин абсолютно не представлял, потому что одно дело мысленно рассуждать о красоте собственного брата, и совсем другое петь ей дифирамбы вслух. Но, к счастью, для этого у них была Химеко – тем более что способ, который выбрала девушка, чтобы убедить Сэма, что он, как и прежде, привлекателен и желанен, оказался куда более действенным, чем все слова, что мог бы сказать брату Дин. Скользнув ладонями вверх по рукам Сэма, Химеко вдруг обхватила его за шею и, вынудив склониться к своему лицу, подалась вперед, касаясь губ младшего Винчестера в легком, как дыхание, пробном поцелуе.

_______________________________

[1]Гамельнский Крысолов – герой сказки братьев Гримм, основанной на германском фольклоре, и, судя по всем признакам, представитель народа холмов. Сюжет примерно таков: однажды в Гамельне случилось нашествие крыс, но вскоре в городе появился некий флейтист, взявшийся избавить горожан от беды. Магистрат заключил с ним договор, по которому город обязался выплатить Крысолову столько денег, сколько он сможет унести, если он сумеет избавить Гамельн от крыс. Получив обещание магистрата, Крысолов начал играть на своей волшебной флейте, и влекомые музыкой крысы выбрались из своих нор, вошли в реку и утонули. Однако жадный магистрат не захотел платить Крысолову – ведь крыс в городе уже не было, и тот жестоко отплатил жителям Гамельна за обман. Он снова заиграл на своей флейте, и все гамельнские дети ушли вслед за ним в волшебную страну, чтобы уже никогда не вернуться в родной город.

[2]“Лжец, лжец” – фильм о патологическом лжеце Флэтчере Риди, роль которого исполнил Джим Керри. Вообще-то, по сюжету, говорить лишь правду его вынудило желание сына, которое тот загадал в свой день рождения, но Сэм, видевший только рекламу фильма, как и автор до знакомства со статьей в Википедии, видимо, не помнит таких деталей и судит со своей, охотничьей, колокольни.

[3]Литания против страха – выдуманная формула самовнушения (литания – разновидность молитвы), произносимая героями из вселенной Дюны (серии научно-фантастических романов Фрэнка Герберта) для подавления чувства страха, с целью сфокусировать свой разум в случае опасности.

[4]Спайс – марка травяной смеси, продающейся в магазинах Европы, Северной Америки и Новой Зеландии с 2002 года в качестве благовония. Оказывает воздействие схожее с эффектом марихуаны, так что спайс – это фактически легальный наркотик.

[5]Экстази – жаргонное название 3,4-метилендиокси-метамфетамина (MDMA), известного также, как “Икс”, “E”, “Ешка”, “XTC”, “Адам”, “Диск”, “Круглое”, “Бублик”, “Гайка”, “Колесо”. Обладает возбуждающим эффектом и изменяет сознание. Употребивший чувствует восторг, любовь, искреннюю радость. Обостряется восприятие, мир кажется свежим, новым, открытым, привычные вещи, в быту не замечаемые, вызывают неподдельный восторг.

[6]Гламор – магия, позволяющая показывать людей и предметы в привлекательном или, наоборот, в неприглядном виде.

[7]Аватара – (санскр. – "нисхождение"), полное или частичное воплощение божества в зооморфных и антропоморфных формах. В данном случае, жрица – это vessel (англ.), то есть сосуд, в который вселяется сущность Амэ-но Удзумэ.

 

* * *

Прикосновение нежных губ Химеко было настолько мимолетным, что Сэм почти ничего не успел почувствовать – даже всерьез испугаться или хотя бы просто понять, что происходит, чтобы попытаться избежать нежеланного поцелуя. Или все-таки желанного? Открыв глаза под мягкий, вселяющий уверенность говор жрицы, ощущая ее ладони на своих плечах, а затем на шее и на затылке, в глубине души Сэм уже понимал, к чему все идет и, подавив секундное колебание, позволил девушке притянуть себя ближе, а затем и самой податься вперед, ловя его рот, в нежном, невесомом, словно перышко поцелуе – просто прикосновение губ к губам, легкое, целомудренное, без вкуса и почти без запаха. Но только почти, потому что сладкий аромат духов Химеко, непонятным образом не перебивающий, а только подчеркивающий дразнящий запах ее кожи, все-таки настиг Сэма, но уже после того, как жрица слегка отстранилась – не для того, чтобы проверить его реакцию, ведь целуя парня, прикасаясь к нему, она знала ее и так – а просто чтобы дать Винчестеру-младшему время осознать свои эмоции самому.

Собственные ощущения оказались для Сэма приятной неожиданностью. Он думал, что страх вернется, что, стоит Химеко, так похожей на суккуба и чокнутую дочку Тагавы, перейти к чему-то большему, чем невинный расслабляющий массаж, и воспоминания о насилии снова оживут, сводя на нет все то, чего они добились, так долго привыкая друг к другу в ванной. Но паники не было, только удушливая нервозная тяжесть в груди и ледяная испарина по всему телу, хотя, если что в сегодняшних действиях Химеко и намекало прямым текстом на предстоящий секс, так это поцелуй. Однако желания ответить ей или, тем более, поцеловать девушку самому у Сэма по-прежнему не возникало. Страх, может, и ушел, вернее, затаился на время, но вот его первопричина никуда не делась, и в голове у младшего Винчестера, как и раньше, оставался некий психологический барьер. Его глаза наслаждались тем, что видели, тело постепенно начинало отзываться на близость Химеко, но это было возбуждение без желания. Сэм все еще не мог заставить себя захотеть происходящее иначе, как способ избавиться от своих демонов – мешала пресловутая черная паутина, ради уничтожения которой, собственно, все и было затеяно. Замкнутый круг какой-то! С каждой секундой Сэм все больше чувствовал себя белкой, угодившей в колесо.

Однако, как выяснилось, вожделение – это не то, о чем ему сейчас надо было беспокоиться. Убедившись, что он больше не паникует, Химеко решила перейти к следующему шагу и, медленно, словно спрашивая разрешения, проведя ладонями по торсу Сэма, потянулась к поясу его юкаты. Тот затаил дыхание, позволяя девушке распустить узел и развести ворот халата в стороны, но когда ее руки скользнули под ткань, кружа по груди и при каждом движении нарочно зажимая соски между пальцами, Винчестер ощутил горячую смесь возбуждения и страха, прокатившихся по телу лихорадочной дрожью. Сэм помнил, что суккуба он тоже поначалу хотел, несмотря на вызываемый ею ужас, но, даже если так и было задумано, чтобы, как выразилась Химеко, частично воспроизвести ситуацию, это вышибание клина клином повергало Винчестера-младшего едва ли не на грань паники, грозившей при дальнейшем форсировании событий полностью его затопить. Но теплые, сильные руки Дина на плечах и нежные ладошки Химеко, обхватившие лицо Сэма, чтобы снова притянуть его ближе, загасили разрастающийся страх, оставив его тлеть углями бурлившего в крови возбуждения.

Кираи… – прошептала девушка, касаясь губ охотника с таким видом, словно он был всем, о чем она только могла мечтать в этой жизни, – итибан сикиёку-но[1], никогда больше не сомневайся в своей привлекательности, Сэм! Ни сейчас, ни потом. И не нужно тебе брать пример со своего брата-ловеласа, это не твое и никогда им не будет. Просто запомни: твоя красота – не замок, она – ключ[2].

Последняя фраза, хоть и прозвучала по-английски, была понятна Винчестеру-младшему не больше, чем японские слова, но спросить у жрицы, что все это значит, он просто не успел – та утянула его в новый поцелуй, и на этот раз соприкосновение их с Химеко губ Сэм ощутил в полной мере. Он словно дотронулся до сгустка статического электричества, мгновенно разбежавшегося по телу, поднимая волоски дыбом, а кости превращая в резину. Страх все еще сидел где-то в желудке ледяным колючим комком, сердце гулко колотилось о ребра, но стоило Дину прижаться к спине Сэма, заключая его в кольцо рук в уже испытанном жесте поддержки и утешения, как поцелуй Химеко, будто по волшебству, перестал казаться таким уж пугающим. Немало воодушевленный, Винчестер-младший рвано вздохнул, слегка приоткрывая рот, и девушка тут же подхватила это движение, нежно обводя контур его губ языком и осторожно, словно на пробу, проникая им внутрь.

Очередной вспышки страха, как опасался Сэм, это не вызвало, но порыва ответить, к сожалению, тоже. Парень уже хотел сделать над собой усилие, решив подменить инстинкты осознанным действием, но в этот момент Химеко вдруг отстранилась от него и, с дразнящей улыбкой подняв точеные руки, стала собирать густую массу волос в затейливый пучок на затылке. При этом ее взгляд на пару мгновений метнулся Сэму за спину, как будто давая Дину какое-то безмолвное указание, и уже через секунду младший Винчестер понял какое – пока жрица воевала со шпильками, закалывая тяжелые пряди в узел, брат мягко, почти нерешительно потянул с его плеч юкату. Решив, что эти двое знают, что делают, Сэм покорно высвободился из рукавов и помог Дину спустить уже развязанный халат до пояса. Его бедра пока что оставались прикрыты, и этого ему сейчас вполне хватало, чтобы держать свои страхи под контролем. Движения Химеко завораживали, медленное обнажение шеи, выглядевшее почему-то невероятно эротично, напоминало ритуал, и обоим братьям снова пришлось напомнить себе, не забывать дышать.

Сэм выглядел изрядно ошеломленным, как будто собственная реакция на то, что он видит и чувствует, вкупе с отсутствием паники стала для него настоящим открытием, и Дин, подстегнутый выражением откровенного желания, промелькнувшего на лице брата, когда Химеко распахнула ворот кимоно, почти полностью обнажив грудь, тоже поспешил развязать пояс и скинуть верхнюю часть халата. Снова прижавшись к Сэму, на этот раз кожа к коже, он протянул руку, кончиками пальцев обрисовывая изящный изгиб шеи жрицы, плавно притягивая ее ближе, и, наклонившись через плечо брата, впился в губы девушки жадным, настойчивым поцелуем. Почти зажатый между ними Сэм издал у Дина над ухом полузадушенный вздох, но страха в его теле старший не почувствовал, разве что легкую дрожь, когда Химеко, не разрывая становившегося все более откровенным, где-то даже грязным, поцелуя, снова обвела ладонями мгновенно затрепетавшие от прикосновения мышцы у Сэма на груди. Мелкий определенно двигался в нужном направлении, и Дин, собственническим жестом обвивая рукой тонкую талию жрицы, мимолетно подумал, что визуальный эффект, о котором та упомянула во время давешнего разговора целых два раза, превзошел все его ожидания. Впрочем, через секунду все мысли окончательно выветрились у Винчестера-старшего из головы, потому что целоваться Химеко, черт ее побери, умела, да так, что, казалось, в поцелуе могла запросто высосать душу. К тому же, ее собственный вкус мешался на губах со вкусом Сэма – Дин помнил его по сеансу дыхания “рот в рот”, и от этого сюрреалистического ощущения у старшего Винчестера почему-то начисто сносило крышу, заставляя его еще крепче прижимать к себе одновременно и девушку, и брата. Задумываться о странности происходящего он уже даже не пытался – не до того было.

Однако Химеко не дала охотнику полностью забыться. Не без труда оторвавшись от его губ и едва успев перевести дыхание, она прильнула в поцелуе уже к Сэму, а распаленному, способному сейчас думать только “нижним мозгом” Дину пришлось вспомнить, зачем он, собственно, здесь находится. Хотя мелкий, надо сказать, пока неплохо справлялся и без него – теперь не только Химеко целовала Сэма, но и он сам неуверенно ласкал ее губы в ответ, время от времени издавая полные изумления гортанные вздохи. Единственно, Сэм по-прежнему не решался прикоснуться к девушке или, тем более, обнять ее, но Химеко быстро исправила это упущение, мягким, удивительно естественным движением положив себе на плечи сначала руки младшего брата, а уже поверх них – старшего. При этом державшееся на честном слове кимоно жрицы как бы случайно соскользнуло на талию, и Дин почувствовал, как хрипло ахнувший Сэм содрогается всем телом от прикосновения упругих, темневших ягодами, сосков грудей жрицы.

Не прерывая поцелуя, девушка слегка отодвинулась, и старший Винчестер, более-менее отрезвевший, несмотря на кипевшую в венах кровь, мгновенно уловил намек. Продолжая прижиматься к спине Сэма, он подтолкнул руки брата вниз, к груди Химеко, и, пропустив его пальцы между своими, сжал нежную, легко умещавшуюся в ладони плоть в их с Сэмом соединенных горстях. Гипс мешал и царапался, ссадины Дина заметно пощипывало, однако сейчас это едва ли кого-то из них всерьез волновало.

Тройной стон слился в один, но в голосе брата помимо чувственного удовольствия Винчестеру-старшему послышалось едва заметное замешательство, почти испуг, и, жарко выдохнув Сэму в плечо, он поспешил увести их по-прежнему сцепленные пальцы на более нейтральную территорию. Никаких намеков, никакого давления – просто синхронный танец рук на мягкой, как бархат, девичьей коже, естественный, почти необходимый, тактильный контакт, позволяющий заново ощутить, каким прекрасным и желанным может быть женское тело, и сколько наслаждения оно в себе таит, стоит лишь руку протянуть. Только наслаждение, и никакой боли – именно это пытался показать Сэму Дин, как бы познавая вместе с ним податливую, нежную, как атлас, плоть Химеко.

В конце концов, их руки разошлись в разные стороны, но, лаская бока, живот и плечи девушки, ощущая гладкость и жар ее кожи, чувствуя, как трепещет в ложбинке шеи сошедший с ума пульс, братья то и дело соприкасались, сплетались пальцами, и когда Сэм осмелился уже сам прикоснуться к груди целующей его жрицы, ладонь Дина помимо собственной воли властно легла сверху. И все же, отдаваясь на волю своим инстинктам, они оба явно сдерживались. Химеко, миниатюрная и хрупкая сама по себе, в руках двух крупных, сильных мужчин казалась и вовсе маленькой драгоценной статуэткой, которую легко сломать неловким движением. Особенно осторожничал Сэм, видимо, опасаясь поранить девушку своим гипсом. По крайней мере, Дин надеялся, что дело именно в этом, а не в проклятых воспоминаниях, никак не дающих младшему сделать следующий шаг. Ведь на поцелуи Химеко брат отвечал все смелей и охотней.

Воспользовавшись этим, жрица поспешила перебраться с футона к Сэму на колени, хотя, как подозревал Дин, дело здесь было не только в тщательно спланированной любовной прелюдии, но и в элементарном комфорте. Учитывая, что оба брата сидели сейчас друг за другом, поджав под себя ноги, а Химеко изгибалась кошкой, чтобы прижаться то к одному, то ко второму, ее поза, наверно, была не слишком удобной. Откровенно говоря, Дин и сам немного устал тянуться через высоченного широкоплечего Сэма, что, с учетом его растяжений, могло в ближайшем будущем превратиться в настоящую проблему, мешая старшему Винчестеру полностью сосредоточиться на потребностях брата. Решив, что плавящийся под губами Химеко мелкий едва ли заметит, если он отлепится от его спины, Дин извернулся, пытаясь устроиться, как и прежде, вплотную к брату, но полубоком.

Сэм, и правда, поначалу не обратил внимания на возню у себя за спиной. Оставив в покое уже порядком распухшие губы охотника, Химеко сдвинулась ниже, продолжая покрывать поцелуями его подбородок, шею и грудь, пока не дошла до правого соска, прикосновение к которому заставило Сэма от остроты ощущений со сдавленным вскриком податься назад, почти падая на старшего брата, именно в этот самый момент вдруг надумавшего устроиться поудобнее. На сей раз дистанции между ними не осталось совсем, и младший Винчестер, мало что соображающий в лихорадке то ли сексуального, то ли нервного возбуждения, почувствовал, как в ягодицу ему вжимается, что-то большое, твердое и горячее. Халат Дина распахнулся, его собственный окончательно соскользнул от резкого движения, и чужая плоть обжигала кожу почти в том же месте, где терся о Сэма инкуб, когда, кончив первый раз, затащил уже не сопротивлявшегося, трясущегося от боли и унижения парня к себе на колени, чтобы суккуб могла оседлать его и тоже получить свое. Тогда-то для него и разверзся Ад! Винчестер думал, что испытал все мыслимые оттенки слова “страдание”, пока инкуб пробивал себе путь в его тело, снова и снова вторгаясь в разорванный, кровоточащий проход, или когда эта тварь содрогалась в оргазме, а он, придавленный к постели двойным весом, мог только беспомощно выть, чувствуя, как истерзанные внутренности разъедает выплескивающаяся сперма. Сэм еще думал тогда, что вот так, наверно, демоны и ощущают святую воду... Смешно, но в тот момент ему, и правда, казалось, что хуже уже просто быть не может. Как же он ошибался! Когда суккуб опустилась на его посиневшую, распухшую, но все равно стоявшую по стойке “смирно” плоть, а ее братец одним рывком вонзился сзади, Сэм понял, что до этой секунды даже не представлял, что такое настоящая боль. Невыносимая. Нечеловеческая. Способная если не сломать тебя, то уж точно необратимо изуродовать…

Он, кажется, даже дышать перестал, застыв, как олень в свете фар, зажатый между телами Дина и Химеко. Только прикусил до крови нижнюю губу, изо всех сил пытаясь справиться с навалившимся невесть откуда диким ужасом. Вот этого Сэм и боялся больше всего – что сработает какой-нибудь непредвиденный спусковой механизм, и воспоминания снова вывернут его наизнанку, как это уже было, когда в него угодило заклятье оммёдзи. Краем охваченного паникой сознания Винчестер-младший понимал, что все это только у него в голове, что Химеко больше не причинит ему никакого вреда, а со спины к нему прижимается не демоническая тварь, а родной брат, который здесь как раз для того, чтобы загонять обратно рвущиеся из его подсознания сомнения и страхи. Но рефлексы были сильнее, и затуманенный, терзаемый ожившей памятью, разум отказывался брать верх над мелко дрожащим, покрывшимся испариной телом.

Знакомый голос – голос Дина, как понял Сэм спустя целую вечность, пробился к нему, как будто сквозь ватное одеяло, и когти кошмара слегка разжались, вернув ему ощущение реальности. В глазах по-прежнему стояла пелена, в ушах звенело, но теперь Винчестер-младший хотя бы чувствовал, как брат обнимает и тормошит его, беспорядочно гладя по спине и что-то ласково нашептывая, прижавшись губами к волосам. Всхлипнув, Сэм обмяк в объятиях Дина, мучительно медленно выплывая из шокового состояния, но чем яснее становилось у него в голове, и чем слабее сотрясавшая тело дрожь, тем больше глаза и горло пекло подступающими слезами разочарования. Выходит, все это было напрасно? Неужели он зря издевался над собой? Ради чего ломал не только себя, но и Дина, вынуждая его переступать через свою внутреннюю суть?! Чтобы закончить вот так – трясущимся и чуть ли не плачущим в руках старшего брата? Да еще на глазах у Химеко… Вот стыдоба! Господи, какой уж тут теперь секс?!

Но жрица и Дин, похоже, считали иначе. Эти двое явно не собирались сдаваться на полпути из-за какого-то глупого приступа паники, тем более что все здесь уже успели убедиться, что либидо младшего из братьев вполне себе живо, и если удалось разбудить его один раз, то с некоторыми усилиями получится и во второй. Решив не испытывать больше судьбу неудобной позой, которая, ко всему прочему, теперь неизбежно должна была заставить Сэма нервничать, Дин отодвинулся на другой край футона и, откинувшись на подушки, снова протянул брату руки, словно маленькому ребенку. Голый, взъерошенный и все еще слегка дрожащий после очередного срыва, Сэм, и правда, вызывал какую-то болезненную, всепоглощающую нежность, подобную которой Дин не испытывал к нему даже в раннем детстве, когда, еще не выйдя из возраста девчачьей сентиментальности, он выражал свою любовь к отцу и брату через объятия, тисканья, слюнявые поцелуи и, вспомнить страшно, всякие там сюсюканья.

Сейчас Сэма тоже хотелось покрепче прижать к себе, обнять всеми конечностями или, вообще, обернуться вокруг него всем телом, согревая и защищая, но была еще Химеко, именно она играла в происходящем ключевую роль, и поэтому Дин просто откинул подползшего к нему вплотную брата на себя и обнял, устраиваясь так, чтобы в районе бедер они соприкасались только боками. На лице Сэма при этом была написана граничившая со страхом неуверенность, но он без возражений позволил Дину вести, видимо, решив, что они с Химеко предусмотрели и такой поворот событий. Частично так оно и было – колдунья предупредила его, что ни в коем случае нельзя опускать руки, если Сэм все-таки сорвется и запаникует, но вот с какого места ему продолжать после того, как брат успокоится, Винчестер-старший и понятия не имел. Поэтому он просто обхватил Сэма поперек груди, уткнувшись подбородком ему в плечо, и стал ждать, что там еще придумает Химеко, чтобы снова вернуть в строй потерявшего настроение мелкого.

Подобравшись к лежащим в обнимку парням, жрица накрыла чашечками ладоней колени Сэма и, спустившись рукой вниз по правой голени, мягко потянула ее в сторону. Почувствовав, как часто задышал и мгновенно напрягся брат, Дин уже хотел было сказать Химеко, что она слишком торопится, но Сэм, к его удивлению, отчаянно краснея, сам развел ноги, позволяя девушке забраться между ними. Опираясь одной рукой о футон, а пальцами второй поглаживая и щекоча живот младшего в районе пупка, Химеко коленями проложила себе дорогу меж его бедер и, соблазнительно изогнувшись, нависла над Сэмом во всем своем обнаженном великолепии. Тяжелые налитые груди почти касались его паха, и хотя Дину было хорошо видно, что ниже пояса братишка пока не заинтересован в продолжении банкета, эта эротичная, заводящая с пол оборота, картина даже его не могла оставить равнодушным. Взгляд Сэма все еще напоминал о диснеевском Бэмби, но слабая дрожь, пробежавшая по его мускулам, не имела никакого отношения к страху или, скажем, банальной щекотке. Кончики пальцев Химеко, словно на клавишах, играли то на кубиках пресса, на бедренных косточках мелкого, и если эти “кошачьи ласки” даже со стороны выглядели безумно возбуждающе, то что говорить о Сэме, который сегодня уже успел ощутить вяжуще-сладкий привкус желания.

Винчестер-старший ахнул в унисон с братом, когда колдунья вдруг легла на них и, словно змея, проскользнула вдоль тела Сэма, проводя грудью по его торсу и по собственным рукам Дина, все еще обнимавшим мелкого чуть выше живота. На какую-то секунду Сэм ощутимо напрягся, занервничав из-за давившего на него сверху веса, но Химеко была легкой, как пушинка – совсем не как вбивавший его в матрас инкуб, а объятие Дина и его дыхание, путавшееся в волосах, не позволяли Винчестеру-младшему забыть, где он и с кем. К тому же, мазнув упругими грудями по его животу, японка снова слегка приподнялась, сползла чуть ниже и теперь просто мягко покачивалась, дразняще задевая сосками еще не возбужденную, но заметно потяжелевшую, пульсирующую жаром плоть. Расслабиться и отдаться желаниям тела на этот раз оказалось значительно легче, и, цепляясь за обвивавшие его руки брата, Сэм мог только сдавленно постанывать, пока Химеко пробовала на вкус кожу у него на груди, обводя языком старые шрамы и покусывая мгновенно затвердевшие соски.

Ласка была до того откровенной, такой одуряющей и настолько лишавшей всякого самообладания, что Сэм невольно прислушался к себе: а не напомнит ли о своем существовании проклятый страх, найдя лазейку в охватившем его эротическом отупении, не выползут ли из подсознания только и ждущие как бы снова ожить кошмары-воспоминания. Но оказалось, пока Дин рядом, пока держит его, Сэму и не нужно из кожи вон лезть, пытаясь сохранить контроль. Старший брат обо всем позаботится, как и всегда, и какая, на самом деле, разница, чем он к тебе прикасается, оберегая – рукой, ногой или какой-то другой частью тела? Что он Дина со стояком не видел, или тот ни разу не прижимался к нему пахом, когда Сэм, скажем, тащил его раненого на плечах к Импале? Они же родные братья – общая кровь, почти одно целое! Так что здесь может быть смущающего или, тем более, страшного? Непривычно, странно – это да, хотя, опять же, если вспомнить, что у Дина встает даже на вампирш, то стоит ли удивляться, что он завелся, как подросток, из-за того, что они втроем здесь вытворяли. Даже Сэм со своими фобиями и то был в шаге от полноценной эрекции, так что ставить брату в вину, что он случайно задел его возбужденной плотью, было, по меньшей мере, просто глупо. Собственно, охвативший Винчестера-младшего приступ паники оказался настолько разрушительным исключительно от неожиданности, и, когда Дин, чуть выгнувшийся, чтобы провести ладонями по спине целующей Сэма Химеко, невольно вжался пахом брату в бедро, тот лишь едва заметно вздрогнул и закусил губу, давя взметнувшийся в груди страх. К его вящему удивлению, это оказалось совсем нетрудно, а одобрительный шепот жрицы, перемежаемый легкими покусываниями тазовых косточек, и вовсе вымел из головы охотника остатки нервозности и смущения.

Химеко почувствовала, что лед тронулся, наверно, даже раньше самого Сэма, и, проводя языком то в одну сторону, то в другую, сползла еще ниже, как кошка потираясь подбородком о горячую твердость у него между ног. Едва ли она искала какие-то ответы, всматриваясь в полузакатившиеся глаза Винчестера-младшего или ловя жадный, почти умоляющий, взгляд старшего, но что бы жрица ни хотела, она явно это увидела, потому что в следующую секунду тело Сэма выгнулось дугой, подаваясь навстречу ее губам и влажному жару рта, принимавшего в себя его плоть, все глубже, сильнее, почти до самого основания. Пальцы Дина сами собой зарылись в щекочущие его бок смоляные пряди, выбившиеся из прически Химеко, и та тягучим, как льющийся мед, движением вытащила из волос деревянные шпильки. Рассыпавшаяся по бедрам братьев прохладная шелковистая волна обожгла, как прикосновение языков пламени, вырвав у Дина приглушенное проклятье, а Сэма заставив заметаться, давя отчаянные хриплые стоны. Для него все еще было слишком много, слишком сильно, но тело отзывалось уже не дрожью впитавшегося в кровь страха, а какой-то сверхъестественной остротой ощущений, помноженной на колотившее его нервное возбуждение.

Однако, чтобы запаниковать в процессе, Сэму, хватавшему воздух, как рыба, вытащенная из воды, вполне хватило бы и этого. Совершенно очевидно содрогаясь от наслаждения, он хватался за Дина с тем же исступлением, что и много лет назад, когда отец вынужден был зашивать ему, тогда пятнадцатилетнему подростку, рваную рану на боку почти без наркоза. Не зная, как на сей раз успокоить дрожащего, будто в лихорадке, брата, Винчестер-старший просто обнял его одной рукой, как уже делал раньше, а второй нащупал конвульсивно сжимавшуюся в кулак ладонь Сэма и переплел его пальцы со своими. В ответ брат сжал кисть Дина так, что кости чуть не хрустнули, а содранную кожу опалило огнем, но дело явно того стоило. Сэм задрожал еще сильнее, выгнувшись так, что Химеко, продолжавшая ласкать его плоть, от неожиданности чуть не подавилась, но, в конце концов, он то ли совладал с собой, то ли просто расслабился, и с беспомощным, грудным вскриком обмяк на постели, полностью доверяясь искусным губам и языку жрицы. Французские поцелуи, судя по всему, были не единственным, в чем этот миленький ротик знал толк.

Сэм стонал так громко, так жалобно, так сладко и горячо, что наблюдавшему за ним Дину хватило каких-то нескольких секунд, чтобы расплавиться, как лед на солнце, и превратиться в один сплошной сгусток желания. Возбуждение накатывало, как волны, но он только и мог, что зарываться рукой во влажные волосы брата, прижимая к себе мечущуюся темноволосую голову, и стискивать его ладонь в своей, снова и снова переплетая пальцы в мимолетной ласке. Сэм отвечал, прижимаясь щекой к плечу Дина, обжигая дыханием кожу у него на груди, и если до этого момента у Винчестеров и оставались еще какие-то внутренние ограничения на тему, что можно, и что нельзя родным братьям, оказавшимся в постели с одной женщиной, то сейчас все эти табу, равно как и моральные принципы, шли лесом далеко и надолго. Дин, по крайней мере на какое-то время, вообще забыл, на каком свете находится, целиком потерявшись в обрушившихся на него невозможно-ярких ощущениях. Да и как можно было не сойти с ума, не слететь с тормозов окончательно и бесповоротно, когда Химеко вдруг глянула на старшего Винчестера неожиданно шальным, каким-то суккубьим взглядом и, втянув блестевшую от слюны плоть Сэма еще глубже, с нежной силой обвила-сжала ладонью его собственную, вырвав у Дина задыхающийся, на грани крика, стон. Все, что имело для него значение сейчас – это разделенное на двоих удовольствие, невероятная степень близости с братом, какой старший Винчестер и представить себе не мог.

Будущее стало безразличным. Дистанция между братьями, которую Дин столько лет держал с непонятным иногда даже для себя самого упрямством, просто исчезла, и возможные последствия подобной неосмотрительности, подспудно тревожившие его все это время, почему-то утратили вдруг для старшего Винчестера всякое значение. Ну, а для младшего и не имели никогда. Если происходящее и смущало его из-за природной стеснительности, кажущейся неправильности настолько интимного контакта с родным братом, то только в самом начале. Сэм использовал любовь и поддержку Дина, как щит, закрывающий его от кошмаров собственной памяти, и пусть подстерегавшие Винчестера-младшего демоны не давали ему полностью забыться, то, чем он занимался здесь с братом и жрицей Амэ-но Удзумэ, теперь не только не воспринималось им, как насилие над самим собой, но и с каждой секундой все глубже затягивало его в омут сладкого, как поцелуи Химеко и стоны Дина, тройного желания.

Сознание смазалось, не выдержав острых, как лезвие ножа, слишком сильных для вымотанного организма эмоций, и все, что осталось в памяти Сэма до определенного момента – это размытая гамма образов, звуков и ощущений. Он едва ли заметил, как Дин вывернулся из-под него, впиваясь поцелуями в шею Химеко и беспорядочно водя ладонями по ее груди, бедрам и ягодицам, но вот руки брата на собственном теле, эти по-прежнему необходимые ему прикосновения, теперь похожие скорее на неосознанную ласку, Винчестер-младший помнил совершенно ясно. Жрица, способная, кажется, довести до оргазма или, наоборот, отсрочить кульминацию одним легчайшим касанием пальцев, превратила его тело в сплошную эрогенную зону, и, чувствуя, как по коже скользят, сплетаясь, руки Химеко и Дина, Сэм задыхался, все больше теряясь в волнах ощущений и даже думать забыв о нереальности происходящего. В тот момент ему действительно казалось, что нет ничего более естественного, чем подаваться навстречу этим ладоням, одновременно теряя себя в невозможном, почти болезненном наслаждении, которое дарила ему постанывающая, выгибавшаяся, как кошка, Химеко.

Руки братьев снова встретились у Сэма на животе, инстинктивно сцепляясь в замок, но, прижимая к себе левую ладонь Дина, Винчестер-младший мог лишь возбужденно всхлипывать, наблюдая поверх головы девушки, что вытворяет брат свободной правой. Целуя спину японки, языком выводя на ее ягодицах неведомые узоры, он медленными, тянущими движениями ласкал ее между ног, то проникая в жаркую, трепещущую глубину, то растирая и пощипывая влажную мякоть снаружи. Распластанная на Сэме Химеко уже почти билась, пытаясь одновременно втягивать ртом его плоть и насаживаться на нежные, но настойчивые пальцы Дина. Вот это уже было точно за гранью того, что Сэм мог еще как-то осмыслить и уложить в голове, поэтому, когда брат скользнул языком туда, где только что были его пальцы, крыша Винчестера-младшего окончательно отчалила в далекие края.

Правая рука охотника, прежде отчаянно сжимавшая в кулаке край простыни, сама собой потянулась к ставшему вдруг таким желанным женскому телу и, погладив хрупкое плечо, зарылась в разметавшие по его бедрам пряди темных волос. Химеко подняла голову, взглянув на Сэма совершенно расфокусированными, черными от возбуждения глазами, а потом вдруг ее губы снова оказались на его губах, ноги обвились вокруг талии, и он поймал себя на том, что уже сидит, неизвестно когда успев притянуть девушку себе на колени, и лихорадочно шарит руками по ее тонкому податливому телу. Прижавшийся к ним Дин выводил на спине у Химеко новую дорожку поцелуев, а его пальцы, ласкавшие теперь плечи и грудь жрицы, осознанно или нет, поглаживали ладони младшего брата, на которые он то и дело натыкался, упиваясь прикосновениями к нежной девичьей коже. Как и Сэм, Дин настолько потерялся в этом безумии ласк и поцелуев, что, когда запутавшиеся в густых волосах Химеко пальцы брата случайно мазнули его по лицу, охотнику показалось само собой разумеющимся прижаться к ним сначала щекой, а потом и губами.

Таявшая в двойном объятии девушка больше не сдерживала стонов и даже вскриков, да и сами братья уже почти задыхались, забывшись на волнах ощущений и чувств, с трудом осознавая, кого именно ласкают их руки, и с чьих губ они пьют оказавшийся вдруг густым, как патока воздух. Обнимая одновременно и Химеко, и Сэма, целуя шею девушки и вплетая пальцы в шелковистые локоны брата, Дин чувствовал, что тонет, растворяется в этом жарком дурмане, не способный думать уже ни о ком и ни о чем, кроме собственного нараставшего, как огненный вал, возбуждения. На языке еще оставалась томительная сладость женского лона, и ему отчаянно, до судорог хотелось погрузиться туда и, прижав Химеко к себе, отдаться, наконец, долгожданному наслаждению. Настолько всепоглощающей, сводящей с ума страсти Дин не испытывал еще, кажется, ни разу в жизни, и дело здесь было, скорее всего, в той самой магии, что исподволь применила жрица, когда вызывала в Сэме желание. Для старшего из братьев ее любовные чары тоже не прошли бесследно, и Дин бы, наверно, совсем потерял голову, забыв, где он и с кем, если бы не одно важное слово, красной нитью проходящее через его сознание, какой бы туман в нем ни стоял. Единственное, на самом деле, для него слово. Имя. Сэмми…

Даже изнемогая от возбуждения, Дин в первую очередь думал о брате, о том, зачем они здесь, а Химеко при той близости, что была сейчас между ними, читала, видимо, не только эмоции, но и мысли. Стоило Винчестеру-старшему почувствовать, осознать каждой клеточкой тела, что Сэм готов, что он не испугается и не растеряет свое желание, если они перейдут к чему-то большему, как жрица приподнялась, изогнулась, опираясь на плечи мелкого, и Дин, мгновенно сообразив, что происходит, подхватил ее под бедра, помогая медленно опуститься на напряженную плоть младшего.

Сэм выгнулся от этого восхитительного скольжения, в экстазе запрокинул голову, не в силах удержаться от крика. Жар удовольствия расходился по телу солнечными вспышками, а пальцы на ногах поджимались от сладкой боли, когда Химеко, горячая и влажная, двигалась вверх-вниз по всей его длине, одновременно терзая пальцами соски и облизывая выступающие косточки ключиц. Внутри что-то дернулось, натянулось, и Сэм уже сам толкнулся вверх, резко, почти грубо, постепенно наращивая темп и прижимая девушку к себе с такой силой, как будто хотел раздавить ее, причинить боль… заставить разделить с ним не только это дикое наслаждение, но и ту невыносимую муку, память о которой по-прежнему владела всем его существом. Химеко, кажется, не возражала, и Сэм задыхался, сгорал, рассыпался на части в этой разрушительной темной страсти, собирая себя заново из переплавленных в ней осколков, но в этом уже едва ли была заслуга самой жрицы. Ее магии, может быть. А еще – Дина!

Руки брата лежали у Сэма на плечах, обнимая за шею, а зеленые с золотистой искрой глаза напротив его глаз не давали отвести взгляд, хотя с каждым движением, с каждым толчком зрение все сильнее туманилось, а исказившееся, блестевшее от пота лицо Дина почему-то теряло резкость. И только когда Химеко лизнула его подбородок, собирая языком соленые, теплые капли, Винчестер понял, что плачет, задыхаясь уже не столько от страсти, сколько от сдавивших грудь глухих рыданий. Дин протянул руку, подушечкой большого пальца стирая слезинки с его щеки, и Сэм, сломавшись, уткнулся лицом в ладонь брата, чувствуя, что не в силах больше удерживать в себе все то, что долгие сорок семь дней корежило и комкало его рассудок.

…Как оказалось, это было именно то, чего ему не хватило, чтобы сорваться за грань.

Натянутая струна в груди лопнула, и боль, страх, унижение выплескивались из него наружу, растворяясь в жидком пламени оргазма. Почти рыдая в этом катарсисе, Сэм содрогнулся внутри Химеко, всем телом ощущая, как Дин еще трется о спину девушки, с каждым движением протискиваясь между ее ягодиц, но потом волна плавящего душу и плоть удовольствия накрыла его с головой, выгнула в судорогах болезненного освобождения, и Сэм уже больше ничего не видел и не чувствовал – только ослепительный изумрудный свет, обжигавший глаза даже сквозь сомкнутые веки, и почти нестерпимый жар, от которого кожа, казалось, вот-вот покроется волдырями ожогов.

Дрожа, он упал на постель, задыхающийся и выжатый, увлекая за собой Химко, и ее нежный, почти материнский поцелуй, коснувшийся лба Сэма благословенной прохладой, стал именно тем, чего ему сейчас не хватало, чтобы перестать бороться с собой и поддаться усталости, погружаясь в сон, уже окутывающий его плотным одеялом – таким же мягким и теплым, как тот плед, которым накрыл брата Дин, на миг прижавшись губами к его плечу. Хотя, наверно, последнее Сэму просто приснилось, как, впрочем, и взгляд, которым его старший брат смотрел на Химеко, целуя ей руку с таким благоговением, словно она действительно была ожившей богиней. Зеленый огонь[3] в глазах жрицы постепенно гас, но сила Амэ-но Удзумэ все еще окружала девушку сияющим ореолом, и засыпающий охотник с легкостью читал ее мысли. Поднявшемуся на ноги Дину Химеко так и не сказала ни слова, но многозначительная, полная обещаний улыбка, с которой она поманила парня за собой, направляясь к выходу из комнаты, в каких бы то ни было пояснениях явно не нуждалась.

_____________________________

[1]Кираи… итибан сикиёку-но (яп.) – красивый… самый желанный.

[2]“Твоя красота не замок, она – ключ”. – Химеко намекает на некое мудреное присловье, подразумевающее, что яркая, бросающаяся в глаза красота, как у Дина – это замок, его видят и отмечают все, а вот красота, подобная ключу, не такая заметная, и чтобы увидеть ее, необходимо приглядеться к человеку поближе. Эта сентенция о красоте позаимствована мной из романа Элеоноры Раткевич “Ларэ-э-Таэ”, а вот откуда ее взяла Химеко… Возможно, у восточных мудрецов есть похожее изречение.

[3]Изумрудный свет, который видел Сэм на пике наслаждения, и зеленый огонь в глазах Химеко – это аура силы Амэ-но Удзумэ. По фэн-шуй зеленый цвет символизирует любовь, гармонию и возрождение. Он помогает привести в порядок душу и тело, достичь взаимопонимания с другими людьми, настроиться на романтический лад. А еще, совершенно случайно, зеленый – это цвет глаз самого дорогого для Сэма человека.

 

* * *

Неделю спустя…

…Он никогда не думал, что это может быть так – не просто страсть, но любовь, не желание даже, а щемящая, почти болезненная, нежность. Непреодолимая потребность касаться, ласкать, целовать, пробовать на вкус каждый дюйм сильного, совершенного тела в его объятиях, пахнущего мятой и морской солью. Широкие плечи, узкие бедра, рельефные мышцы под смуглой кожей. Россыпь родинок на внутренней стороне бедра – на языке она, как горький шоколад. Запах запретной неистовой страсти кружит голову, и он впитывает его руками, губами, каждой порой своего тела, плавящегося от ответных ласк. Темно. Жарко. Опьяняюще. Сладко и почти больно. Безумно настолько, что кажется какой-то иной реальностью, где нет ни страхов, ни сомнений, и “правильно” или “неправильно” тоже нет. Ничего, кроме двух сплетенных тел на влажных от пота простынях. Объятий. Касаний. Поцелуев. И лихорадочного шепота: “Люблю… Мой, только мой…”.

Somebody, save me! – под аккомпанемент гитарных аккордов ударил вдруг по ушам мужской голос. – Let your warm hands break right through…

– Что за?.. – Дин резко подскочил, едва не уронив сползшие на нос солнечные очки. Обычно он очень быстро переходил от сна к бодрствованию, но сейчас ему понадобилась пара-тройка секунд, чтобы сообразить, на каком он, вообще, свете находится. Импала. Дорога. Сэм за рулем. И орущая на весь салон “Remy Zero”. С каких это пор мелкий слушает саундтреки к сериалам?

… em don`t care how you do it. Just stay! Stay…[1]

– Прости, старик! – потянувшись к магнитоле, Сэм снова покрутил ручку настройки. – Это все твоя допотопная техника. Один канал ловится с нормальным звуком, другой вопит, как громкоговоритель на параде.

Проигнорировав очередной намек сменить кассетник на iPod или хотя бы CD, Дин завозился, пытаясь окончательно проснуться, а заодно припомнить, что там ему такое интересное снилось. Может, та милашка-спасательница, с которой он провел свою последнюю ночь в Калифорнии – ну, точь-в-точь Кармен Электра в “Спасателях Малибу”? Судя по легкому неудобству в штанах сон на этот раз, действительно, был эротический и, видимо, вполне под стать горячему, пусть и далеко не лучшему на памяти Дина, сексу. Впрочем, на фоне той ночи в доме Химеко блекла даже их практическая Камасутра с Лизой Брейден – любовная магия, что вы хотите. Но не грезить же теперь об этом до конца своей жизни! Винчестер-старший всегда старался жить по принципу “Carpe diem” .

– А чем тебя предыдущая волна не устраивала? – “Save me” сменилось одной из ранних песенок Бритни Спирс, и Дин, отпихнув руку Сэма от магнитолы, включил вместо радио один из своих альбомов. Правило “Водитель выбирает музыку, а пассажир помалкивает” касалось только тех случаев, когда за рулем находился он сам, да и потом, впереди маячила бензоколонка, где можно было размять затекшие со сна конечности и поменяться с братом местами.

– Там слишком часто крутили “HIM”.

Сэм зарулил на территорию заправки с таким выражением лица, что Дин почел за благо не спрашивать, чем ему так не угодила финская группа[2]. Мелкий все еще не до конца оклемался, и хотя последняя неделя у них прошла под знаком ускоренной реабилитации, на Сэма по-прежнему временами накатывало. К счастью, теперь он легко отвлекался, уже не теряясь чуть что в своих невеселых мыслях, и стоило ему захандрить, как Дин начинал всячески тормошить его, поддразнивать, а по случаю и подрабатывать личным психоаналитиком. Подобная семейная терапия, кто бы ни выступал ее объектом, по-прежнему вызывала у Винчестера-старшего ощущение, что он продирается сквозь колючий кустарник, да и Сэм, несмотря на периодические приступы откровенности, не слишком-то спешил делиться с братом всем, что у него на душе. Однако, в сравнении с беспросветной депрессией предыдущих полутора месяцев, это уже был небывалый прогресс.

Сэм с каждым днем все больше напоминал себя прежнего, а если его взгляд и темнел иногда, наполняясь мучительными воспоминаниями, то для Винчестеров в последнее время стало уже довольно привычным делом носить в своем сердце Ад. Сначала Джессика, потом отец. Его смерть и обещание, которое он заставил дать старшего сына… Из-за случившегося с братом кошмара Дин почти не задумывался об этом в последние несколько недель, но теперь, когда Сэм потихоньку начал приходить в себя и снова заговорил об охоте на Желтоглазого демона, мрачные, пугающие до одури, мысли стали заглядывать в голову Винчестера-старшего все чаще и чаще. В результате, выкарабкиваясь из одной трясины, он неизбежно погружался в другую – голос отца, звучавший у него в голове, как заезженная пластинка, сводил с ума не хуже китайской пытки водой[3], а проклятое чувство вины, осознание, что, скорее всего, стал причиной смерти родного человека, не давало банально забыться, сосредоточившись, скажем, на том же Сэме. Лучшим лекарством для Дина в такой ситуации могла бы стать охота, какое-нибудь запутанное и тяжелое дело, не оставляющее времени на рестлинг с внутренними демонами, но мелкому нужно было время, чтобы окончательно прийти в себя, а для Винчестера-старшего потребности брата всегда стояли на первом месте. К тому же, положа руку на сердце, он вынужден был признать, что после дыбы его телу тоже не помешал бы небольшой отдых. Сколько раз уже вся охота шла наперекосяк только из-за того, что кто-то из них был не в форме!

Поэтому Дин не спорил, когда Сэм предложил зависнуть на недельку в Сан-Франциско. Презентованные Тагавой деньги приятно оттягивали карманы, и братья, решив в кои-то веки пожить на широкую ногу, сняли на пляже маленькое бунгало. Погода в Калифорнии стояла не по-осеннему теплая, и они с утра до вечера торчали на берегу, купаясь и загорая, как самые настоящие туристы. Сэм продолжил свои тренировки, как Рокки наматывая по пляжу километры, прыгая через скакалку, подтягиваясь, отжимаясь, и спустя всего неделю результат был виден невооруженным взглядом. Одно это уже стоило того, чтобы устроить себе маленькие каникулы, и хотя с каждым днем Дина все сильнее одолевал зуд, не позволяющий ему подолгу сидеть на одном месте, а от излишка свободного времени в голове заводились иссушающие мозг мысли, отдыхать как “белый человек”, в общем и целом, ему понравилось. Собственно, некоторые моменты… Винчестер-старший не променял бы их ни на какие другие. Несмотря на нахлынувшие с новой силой боль и вину из-за смерти отца, бремя его последнего приказа и беспокойство за Сэма, все еще терзаемого воспоминаниями о пережитом насилии, эту неделю на калифорнийском побережье Дин мог бы смело назвать счастливой.

За двадцать три года охоты Винчестеры всего дважды устраивали себе настоящий отпуск, да и то в первый раз Сэм был еще совсем маленьким и даже не знал о семейном деле, а во второй, около шести лет назад, отец валялся с переломом ноги, а Дин заращивал очень неприятный порез на спине. Тогда они почти месяц провели на Великих Озерах, и единственное, что отравляло всем заслуженный отдых, так это состояние перманентной ссоры, в которой находились отец с Сэмом. Сейчас Дин тоже не мог похвастаться целой шкурой, но снадобья Химеко творили чудеса, и буквально через пару дней ему ничто уже не мешало составлять брату компанию в его тренировках и устраивать дружеские спарринги, подозрительно часто переходящие в щенячью возню на песке или утопление друг друга в заливе. Они дурачились, как дети, не вылезая из воды, пока все тело не сводило от холода, а потом часами сидели бок о бок у костра, травя охотничьи и студенческие байки, пока вымотавшийся за день Сэм не засыпал, уронив вихрастую голову Дину на плечо.

Казалось, время повернулось вспять, и они двое шагнули на пятнадцать-двадцать лет назад, хотя на самом деле то, что сейчас происходило между братьями, было чем-то совершенно новым в их вроде бы давным-давно определившихся отношениях. Они еще никогда не были так близки, так открыты друг другу, и хотя именно этого Дин в свое время и опасался, соглашаясь на ритуал, сейчас практически полное отсутствие личного пространства волновало его почему-то гораздо меньше, чем, по идее, должно было. В конце концов, свой самый главный секрет, как яд отравляющий душу, ему хранить пока удавалось, а значит, какая-никакая дистанция между ним и Сэмом все-таки еще была, и это вселяло в Дина уверенность, что у него все по-прежнему под контролем. Если разобраться, у мелкого тоже оставались скелеты в шкафах, а все эти телячьи нежности можно было и вытерпеть, если, чувствуя руку старшего брата у себя на плече или валясь на песке у него под боком, Сэм снова улыбался той своей светлой и беззаботной улыбкой, что не появлялась на его лице с самого Сэлвэйшена.

Впрочем, говоря себе, что делает все это только ради брата, Винчестер-старший самым бесстыдным образом лукавил. Его самого теперь тянуло прикоснуться к Сэму при любой возможности, во всяком случае, когда рядом никого не было, но Дин успокаивал себя тем, что это просто побочный эффект ритуала, обычное влияние психологических факторов, усиленное той непривычной атмосферой легкости и расслабленности, в которой прошли их с братом маленькие каникулы. Винчестеру казалось, что стоит только жизни вернуться на круги своя, и они без труда вернутся к прежнему ритму отношений. Ну, может, почти прежнему! Возводить с таким трудом разрушенную стену на ту же высоту Дин в ближайшее время не собирался – это было бы жестоко по отношению к Сэму, да и к самому себе. Просто во всем нужно знать меру!

– Где мы, кстати? – зевая, как бегемот, Винчестер-старший, вслед за братом, выбрался из Импалы и от души встряхнул закостеневшими, слабо ноющими конечностями. Его растяжения уже несколько дней почти не давали о себе знать, но пятичасовой сон на переднем сидении машины, определенно, не пошел им на пользу.

– Минут сорок назад пересекли границу Невады.

Сэм тоже потянулся, поигрывая обтянутыми футболкой бицепсами, и Дин невольно залюбовался заметно окрепшим за последние дни братом. Нормальное питание и протеиновые порошки с поливитаминами, которые мелкий поглощал всю неделю в совершенно немереных количествах, сделали свое дело, добавив его коже красок, а косточкам мяса. Сэм все еще был слишком худым, и, чтобы вернуть прежнюю форму, ему предстояла долгая и упорная работа, но он хотя бы не напоминал больше свежеподнятого зомби.

– Думаешь, здесь есть для нас какая-нибудь работа? – поежившись, Дин вытащил с заднего сидения свою кожанку и ветровку Сэма. В отличие от Калифорнии, погода в Неваде стояла самая что ни на есть осенняя.

– Почему бы и нет, – пожал плечами младший Винчестер. Из Лос-Анджелеса братья выехали без определенной цели, но часто так бывало, что охота находила их сама, причем, когда они этого меньше всего ожидали. – А если ничего не подвернется, мы всегда можем продлить свой отпуск. Помнится, кто-то сильно хотел побывать в Лас-Вегасе, – натянув куртку, Сэм мотнул головой в сторону туалета. – Я сейчас вернусь. Заправишься сам, ладно?

– Что, опять? – картинно ужаснулся Дин, с усмешкой огибая Импалу. Он, разумеется, был в курсе, что из-за всех этих белковых смесей брат всю неделю страдал от жуткого сушняка и переводил воду едва ли не галлонами, но не постебаться на эту тему хоть самую малость, конечно, просто не мог. – А я-то думал, мне приснилось, что ты каждые полчаса останавливался, чтобы сбегать в кустики, – заломив брови, Сэм наградил старшего привычным раздосадованно-умоляющим взглядом, и тот, продолжая тихо посмеиваться, склонился к бензобаку своей “детки”. – Ладно-ладно, иди давай, – оглушительно зевнув, Дин хлопнул брата по спине, подталкивая его в сторону здания. – Я все равно хотел прикупить себе “M&M`s” и кофе.

– Мне…

– … побольше молока, я помню. Кальций, белок и дальше по тексту. Чувак, я говорил тебе, что латте – это…

-…девчачий напиток. Да, Дин, примерно триста шестьдесят пять раз за последний год и семьдесят за эту неделю!

Улыбнувшись в ответ на шаловливо-невинную ухмылку в духе: “Кто? Я?!”, Сэм зашагал в направлении туалета. Зевота Дина оказалась заразной, и, убедившись, что брат на него не смотрит, Винчестер-младший сонно потянулся. На самом деле, сейчас ему совсем не помешал бы крепкий черный кофе, такой, как обычно заказывает себе Дин, но Сэм скорее уснул бы за рулем, чем согласился признать очевидное вслух. Во-первых, братец вроде как выиграл бы партию в их вечном споре по поводу вкусовых пристрастий, а во-вторых, Дину совершенно не обязательно было знать, что Сэм сегодня тоже не выспался. Серфингисты, живущие в соседних с ними бунгало, устроили на берегу классическую пляжную вечеринку с кострами, реками выпивки и песнями под гитару, и Дин с полного благословения на то младшего брата отрывался там до самого утра, решив отметить таким образом их последнюю ночь в Калифорнии. Собственно, Сэм сам настоял, чтобы Дин пошел туда, как перед этим решил, что им с братом лучше спать на разных кроватях. С маниакальной одержимостью тренируя тело и волю, он делал все возможное и невозможное, чтобы скорее стать прежним, здоровым и уверенным в себе, и спасибо Химеко, теперь у него был реальный шанс хоть как-то пережить случившееся.

Сэму все еще снились кошмары, но и близко не такие жуткие, как раньше, да и Дин, сдвинувший-таки их кровати почти вплотную, по-прежнему спал вполглаза и чутко охранял его сон. Последняя ночь была своего рода экспериментом – младший Винчестер решил проверить, как он будет спать без брата, а заодно дать Дину возможность отдохнуть хоть немного от роли няньки. Но если со второй частью плана все получилось как нельзя лучше, и старший заявился только под утро, довольный, словно обожравшийся сливок котяра, то выспаться в одиночестве у Сэма так и не вышло, пусть и не по причине кошмаров – он просто не смог уснуть, не находя себе места от нервного возбуждения. Был это подсознательный страх новых страшных снов или нечто другое, Винчестер-младший понять не смог, но зато он очень хорошо уяснил себе другое – до нормы ему еще ой как далеко. Впрочем, начало было положено, и Сэм прекрасно понимал, кого он должен за это благодарить.

Химеко действительно спасла его. Фактически оттащила от края – теперь Винчестер-младший честно мог признаться себе, что долго он в том состоянии просто не протянул бы. Любовь к брату и необходимость отомстить за родителей и Джессику, может, и удержали бы Сэма от суицида, но постоянное психического напряжение, в конце концов, неизбежно доконало бы его, сделав очередную охоту последней. Он и сейчас порой не мог избавиться от оживающих в памяти кошмаров, а боль и стыд по-прежнему были с ним, ворочаясь внутри клубком скользких ядовитых змей. Очевидно, что полностью исцелить его раны могло лишь время, но магия Амэ-но Удзумэ вскрыла этот нарыв у Сэма в душе и вычистила оттуда гной, дав охотнику силы бороться с преследующими его призраками. К тому же, Дин по-прежнему был рядом, родной и близкий как никогда прежде, и ощущение его сильной руки на плече обычно срабатывало против тварей из Сэмовых кошмаров не хуже каменной соли. Винчестер-младший иногда даже задумывался, а что было бы, не останься между ним и братом вообще никаких стен. Стали бы они еще сильнее или, наоборот, ослабили бы друг друга? Но, как бы там ни было, Дин все еще что-то от него скрывал, а сам Сэм, взяв, наконец, свои эмоции под контроль, отчаянно старался не показать брату, что его, как и прежде, иногда накрывает. Впрочем, если в такие моменты ему становилось совсем уж паршиво, Винчестер-младший заставлял себя вспомнить, как он проснулся тем утром в доме Химеко.

Несколько секунд полного умиротворения и счастья между сном и пробуждением – Сэм не испытывал ничего подобного с тех пор, как умерла Джесс. Реальность вернулась к нему хорошим ударом под дых, заставив в шоке вскинуться на постели, но даже тогда уже привычного по утрам желания попробовать на вкус пистолетное дуло Сэм почему-то не почувствовал. И если раньше, едва проснувшись, ему первым делом хотелось рвануть в душ, чтобы попытаться смыть с кожи несуществующую грязь, то тем утром в голове у младшего Винчестера крутились только две мысли: “Где Дин?” и “Как же хочется есть!”. Первый вопрос, кстати, был весьма актуальным, поскольку, судя по позе, в которой Сэм раскинулся на постели, спал он один, и, кстати, без всяких кошмаров. Воспоминания никуда не ушли, но черная паутина на нем сгорела, и думать о случившемся в Квайетвилле теперь, по большей части, было все равно, что трогать языком больной зуб. Пока они жили в Сан-Франциско, Сэм иногда часами не вспоминал о своих проблемах, от души наслаждаясь отдыхом и обществом старшего брата.

Конечно, знать об этом сразу после ритуала Винчестер-младший не мог, но ему хватило и того ощущения легкости, с которым он проснулся, нормально выспавшись, между прочим, первый раз за последние полтора месяца. В результате, на поиски Дина и Химеко Сэм отправился в самом что ни на есть приподнятом настроении и, обнаружив их сладко спящими на футоне в соседней комнате, к собственному изумлению, даже пожалел, что вчера так быстро вырубился – ночка у этих двоих, похоже, была очень и очень жаркой. Странности, к слову, на этом не закончились. Сэм ожидал, что утром испытает невыносимое смущение, вспоминая о том, что произошло между ним, Химеко и Дином, но ни в тот момент, ни много позднее мысли об этом почему-то не вызывали у него ни малейшей неловкости. Наоборот, Сэм ощущал такой невероятный кураж, что когда проснувшаяся жрица, задрапировавшись в простыню, поднялась с футона, он, не долго думая, притянул ее к себе и наградил долгим, преисполненным благодарности поцелуем. Ликующая улыбка Дина, пробормотавшего себе под нос уже знакомое “Моя школа”, была такой яркой, что, казалось, могла бы осветить целый город.

В состоянии все того же эмоционального подъема Сэм поспешил назначить свидание с Сарой, однако, сама встреча, увы, очень быстро вернула его с неба на землю. Близость девушки все еще заставляла его сильно нервничать, хоть и не вызывала прежнего неконтролируемого желания отшатнуться, а выдавить из себя многострадальное “У нас нет будущего”, оказалось куда сложнее, чем полгода назад пригласить Сару на ужин. Но девушка, кажется, и сама прекрасно понимала, что их отношения всего лишь иллюзия, так что расстались они, что называется, друзьями, и Сэму даже не пришлось объяснять причины своего психически неуравновешенного состояния – как-то не до того было. Зато в разговоре по стечению обстоятельств всплыло имя Джессики, и, дожидаясь брата, который должен был подобрать его возле кафе, Винчестер-младший вдруг почувствовал настоятельную потребность съездить на кладбище. В конце концов, он и так пропустил годовщину смерти Джесс, а если уж работа все равно привела их с Дином в Калифорнию, то грех было не воспользоваться случаем.

Так они, собственно, и оказались в Сан-Франциско, где вместо обычной комнаты в мотеле на одну ночь зачем-то сняли бунгало на пляже, а на следующее утро просто не смогли уехать. Вернее, Дин, как обычно, рвался в дорогу, благополучно проигнорировав и дырку в боку, и многочисленные последствия растяжений, но стоило Сэму лишь намекнуть, что он тоже не готов пока к “выходу в свет”, как брат немедленно перестал настаивать и с ворчанием пошел в здание администрации вносить задаток за неделю. Ради Сэма он согласился бы и на месяц, но младший Винчестер подозревал, что как бы ни хорош был отдых на морском побережье, недели через две они оба полезли бы на стены. Охота впиталась братьям в кровь, и все, что им нужно было – это короткая передышка, чтобы подлечиться и мобилизовать внутренние резервы. В результате, через пять дней Дин уже носился по пляжу, как кролик-энерджайзер, а Сэм ловил себя на том, что все чаще от души смеется над его привычными шуточками. Пора было поднимать якорь, и, понимая, что решение на этот раз принимать ему, Винчестер-младший первым засобирался в дорогу. Работу им с Дином он, правда, найти так и не смог, но по опыту знал, что за нечистью не заржавеет.

Так братья и оказались на этой заправке посреди невадской степи. Крошечный островок цивилизации, затерявшийся в прериях – пара колонок и занюханная кафешка. Впрочем, кофе там, в любом случае, продавали, и, выйдя из туалета, Сэм подавил зевок, предвкушая горячее рандеву со стаканчиком латте. Знакомая сверлящая боль прошила виски, когда он был на полпути к раковине. Господи, только не это опять! Тусклый тамбур закрутился перед глазами в тошнотворной круговерти, пол метнулся навстречу, хлестко ударив под коленями. Совершенно дезориентированный, Винчестер-младший застонал, обхватывая пульсирующую от спазмов голову руками, давя пальцами на переносицу и виски. Слишком остро, слишком ярко… а Дина, как и в прошлый раз, нет рядом. Паника подкатила к горлу едким комком тошноты, и Сэм уцепился за само видение, будто за соломинку. Смотреть на смерть невинных людей было жутко, но уж лучше так, чем вспоминать при каких обстоятельствах в последний раз проявились его способности!

Чувство времени, как и всегда во время видений, напрочь ему отказало, и младший Винчестер не знал, сколько он просидел вот так, на грязном полу, сжимаясь в комок от сжигающей мозг боли – может, минуту, а может, и все полчаса. Наверно, все-таки где-то посередине, потому что, едва Сэм доковылял до раковины и пару раз плеснул в пылающее лицо ледяной водой, как в туалет засунул голову уже гарцующий от нетерпения Дин.

– Сэм, давай, закругляйся. Пора… – брат споткнулся на полуслове, и, выпрямившись, Винчестер-младший увидел в зеркале его расширившиеся от беспокойства глаза, – …в дорогу, – закончил Дин по инерции и тут же рванулся к пошатнувшемуся от приступа головокружения Сэму. – Что? Что с тобой?

– Очередное грёбаное видение, – повиснув на брате, младший Винчестер с облегчением уткнулся лицом ему в плечо. Голова, как будто, сразу же стала кружиться меньше. – Мужчина, афро-американец, устроил бойню в оружейном магазине, а потом застрелился сам. Дин, кто-то заставил его это сделать! Не знаю как, но… Все выглядело, словно ему отдали по телефону какой-то приказ, и он просто пошел и выполнил его. Как в той дурацкой игре “Саймон говорит”[4]!

_________________________________________

[1]Песня “Save me” группы Remy Zero – саундтрэк к сериалу “Smallville”.

Somebody save me

Кто-нибудь, спасите меня!
Let your warm hands break right through

Пускай тепло твоих рук пробьётся ко мне.
Somebody save me

Кто-нибудь, спасите меня!
em don`t care how you do it

Мне все равно, как ты сделаешь это, просто
Just stay! Stay!

Останься, останься...
C`mon, em`ve been waiting for you

Пожалуйста, я ждал тебя...

[2]Под песню “Gone with the sin” группы HIM Сэм танцевал в клубе, когда до него добрался инкуб.

[3]Китайская пытка водой - связанного человека подвергают воздействию воды, капающей ему на темя.

[4]Игра “Саймон говорит” (по аналогии с которой была названа серия 2.05) заключается в том, чтобы в точности выполнить то, что говорит ведущий (Саймон). Принцип этой игры также упоминался в “Крепком орешке-3”, где террорист Саймон давал полицейскому МакКлейну информацию о том, где находится бомба, и позволял её найти, если тот выполнит его задания.

THE END



 
© since 2007, Crossroad Blues,
All rights reserved.