Оболочка

…Обалдуй Сенька не объявлялся уже третьи сутки. Пошел прошвырнуться вместе с Гвоздем – совсем недалеко, туда и обратно засветло обернуться можно. И вот нет ни того, ни другого. КПК обоих молчали. Дин ел себя поедом и ругал на чем свет стоит за то, что отпустил брата одного. То есть не одного конечно, но… В общем, понятно.

Обещал отцу присматривать за младшим – и не уберег. Сам виноват. Устал, видите ли, отдыха захотелось! Накануне выдалась трудная ходка; добычи приволокли гораздо больше обычного, но зато и плечи разломило от тяжести рюкзака, стертая в кровь пятка нещадно горела при каждом шаге; и вообще ужасно хотелось лишний денек поваляться на подстилке, подремать, а вечером посидеть с компанией возле костерка и послушать новые сплетни. А здоровяк Сенька оправился от усталости гораздо быстрее Дина, и начал ныть – мол, отпусти да отпусти. Тут еще и Андрюха Гвоздь соблазнил его рассказами о местечке, где «закорючек» столько, что можно набить ими целый пятидесятилитровый рюкзак, а «закорючки» сейчас очень хорошо идут хоть на Янтаре, хоть на Ростке, хоть на рынке за периметром. Ну, Дин и махнул рукой – мол, валяйте. Да ладно, подумал он, ничего с Сенькой не случится, Гвоздь – сталкер матерый и осторожный. Да и вообще хватит уже братцу сопли подтирать. Не маленький – вон какая двухметровая орясина вымахала!

…Когда Сенька и Гвоздь не вернулись к вечеру, Дин не беспокоился – ну мало ли, устали, решили заночевать на месте. Гвоздь говорил, что где-то там есть вход в подземные коммуникации, и можно найти для ночлега укромный и безопасный отнорок. Когда сталкеры не вернулись на следующее утро, Дин слегка занервничал. К вечеру он уже бегал по Ростку из угла в угол и лихорадочно соображал, как лучше поступить: то ли ждать попутчиков в ту сторону, чтоб не рисковать в одиночку – а то Сеньке ничем не поможешь, если попадешь снорку на обед; то ли плюнуть на всё и сорваться-таки одному. Попутчиков, как назло, не было. И еще ночь спустя Дин таки плюнул, прикупил патронов и рысцой понесся в окрестности Ржавого леса один.

…КПК брата и его спутника по-прежнему не отвечали. Еще сутки Дин вычесывал холмы, щедро усеянные валунами-останцами, похожими на гигантские выщербленные зубы. Петлял между камнями, огибал как можно дальше свисающие с рахитичных деревьев бороды «ржавого пуха», шарахался от резких вспышек электрических аномалий, усеивающих эти места в изобилии. Чуть не напоролся на стаю псов – ладно еще, вовремя их заметил, и сумел издали проредить ряды собак, прежде чем уцелевшие хищники домчались до него.
А вот приблизившийся монолитовский патруль Дин вовремя не заметил. На псов отвлекся. В отличие от псов, люди не шумели и всячески старались не привлекать к себе внимания, потому Дин и проворонил тихонько крадущихся хозяев здешней части Зоны.

Эти четверо были одеты в камуфляж расцветки «дубовый лист», да еще и в маскировочные накидки поверх него, и практически сливались с окружающей местностью - в отличие от других монолитовских расчетов, открыто щеголявших черно-белыми банданами клана, заметными, как сорочье оперение на фоне желто-коричневых оттенков осеннего леса. Эти старательно маскировались, приближаясь к непрошеному гостю. Дин заметил их, только когда раздался щелчок, и что-то клюнуло его в незащищенное броней левое плечо. За секунду до этого с хрипом испустил дух последний из осаждавших сталкера псов, и Дин все еще стоял с зажатым в руке «Стечкиным», не убирая пальца с крючка и не опуская руку. После тупого удара он машинально скосил глаза на плечо; стиснутые на рукояти пальцы свело от напряжения, Дин никак не мог их разогнуть. Он потянулся к пострадавшему месту рукой с зажатым в ней пистолетом; нелепо и неуклюже провел прямо кулаком там, где в комбезе зияла дырка. Сейчас будет вспышка жгучей боли, и расползающееся под одеждой тепло-липкое пятно… Но крови выступило совсем чуть-чуть. А боль была, но какая-то незнакомая, не такая, как обычно бывает от огнестрельной раны – ноющая и тупая, словно в мышцу несильно ткнули гвоздем.
«Если это не пуля, то что же?» - успел удивиться Дин до того, как повалился навзничь. Перед глазами крутанулись чахлые кривые сосенки, искрошенный останец, чьи-то ноги в берцах на толстой рифленой подошве, пятнышко ядовито-желтой краски на штанине… Четыре мощных угловатых фигуры, упакованные в хайтековскую броню, нависли над Дином черными силуэтами на фоне бледного неба. Почему-то за долю секунды до того, как Дин отключился, в мозгу тенью пронеслась мысль о четырех всадниках Апокалипсиса.

…Он очнулся от тряски. Грузовик, на дне кузова которого лежал на боку Дин, подпрыгивал на искореженном дорожном полотне и нещадно подкидывал пленника; голова билась о доски. Запястья были туго стянуты за спиной, правая рука, на которой лежал Дин, затекла до бесчувствия. Он попытался пошевелиться и понял, что ноги тоже крепко связаны в лодыжках.
«Сцапали… Значит, стреляли капсулой со снотворным… Значит, плен… Зачем? Неужели… Неужели правда?.. Эх, ну я и попал…»
У Дина сам собой вырвался горестный стон – и от нудной головной боли, и от осознания, в какой заднице он очутился.
Среди сталкеров ходили байки о жутких экспериментах в тайных лабораториях под Припятью. И о бедолагах, которым поневоле пришлось стать подопытными кроликами. Страшными байками пугали зеленый молодняк на посиделках возле ночных костров; Дин хихикал над россказнями, он не верил в маньяков-«франкенштейнов» в заляпанных кровищей белых халатах, испытывающих на пойманных сталкерах «формулы превращения человека в кровососа». Вот и дохихикался…
Дин попытался перевернуться на спину, чтоб хоть немного уменьшить нагрузку на затекшую руку, и от очередного прыжка машины на ухабе чуть не уткнулся носом в берцы одного из конвоиров. Ноги другого маячили примерно в полуметре от динова лица, ближе к заднему борту, там, где в щель между тентом и входным клапаном пробивалась полоска тусклого дневного света. Третий шумно засопел сзади.
Трое… Вроде было четверо? Или четвертый за рулем? Да какая разница, и троих за глаза хватит, чтоб не дать пленнику не то что сбежать, а хотя бы рыпнуться. Особенно если ты перетянут веревками, как батон колбасы…

Один из конвоиров нагнулся к нему. В полутьме тентованного «ЗиЛа» за матово отсвечивающим забралом герметичной маски не было видно лица. И Дину на мгновение показалось, что внутри шлема нет головы, что там вообще ничего нет. Что там – черная пустота. Что оболочка защитного костюма движется сам собой, подобно роботу, и пустота внутри нее сейчас смотрит на Дина сквозь прозрачный бронепластик. Дину вдруг вспомнился старый фильм про капитана Немо, где один из персонажей, забавный усатый простак, в своем кошмарном сне убегал от преследовавшего его пустого водолазного скафандра. И матерого, много повидавшего сталкерюгу Дина вдруг сковал ужас – точно так же, как сковывал когда-то семилетнего пацана Дениску, когда он, съежившись в комок, не мог оторваться от экрана в ожидании развязки той пугающей сцены.
Монолитовец опять отстранился, придвинулся чуть ближе к соседу и толкнул того в плечо. Кажется, они обменялись несколькими фразами; наверняка у них обоих в шлемах встроены система связи и ларингофоны, позволяющие переговариваться, не снимая масок. Снаружи ничего не было слышно, не только слов – но даже невнятного бурчания, все заглушал гулкий рык двигателя. Но, видимо, монолитовцы говорили о чем-то веселом – их плечи мелко-мелко тряслись, темные забрала шлемов ходили туда-сюда ходуном. Они явно смеялись… Один из конвоиров привстал и дотянулся до водительской кабины и заколотил кулаком по задней стенке. Двигатель стал постепенно сбавлять обороты, и в конце концов заглох. «ЗиЛ» остановился.
«Приехали?» - сердце Дина тоскливо заныло. – «Что, уже?»
«Нет», - тут же ответил он себе, - «если бы мы доехали до места, то водитель остановился бы сам. Значит, еще нет… Тогда зачем? Кто-то из этих уродов собрался отлить?»
Если так, то может быть, есть шанс вырваться? – снова дернулось сердце. Один вылезет наружу… Если очень повезет – вылезут сразу двое! По Зоне и до кустов в одиночку лучше не ходить… Нет, не получится. Веревки слишком крепкие. Не разорвать. И руки за спиной – даже не возьмешь в захват за глотку одного из конвоиров.
Но, вопреки ожиданиям Дина, ни один из монолитовцев наружу не полез. Один подцепил его за связанные руки и развернул лицом вниз, второй подхватил за поясной ремень и потянул поясницу вверх. Дин оказался стоящим на четвереньках, утыкаясь мордой в дно кузова. Вообще-то между лицом и затоптанным днищем в ошметках грязи была дыхательная маска; пленника берегли – не сняли маску, не отобрали защитный комбинезон; видимо, получили задание доставить его в целости и сохранности.
На комбинезонах, предназначенных для работы на загрязненных территориях, есть специально сконструированные застежки, позволяющие «сходить по нужде», не снимая защитную одежду полностью – достаточно только расстегнуть клапан.

…Этим удобным устройством и воспользовались конвоиры.
Трико и трусы рвать не стали, аккуратно стянули вниз. «Осторожничают, гады, чтоб тот, кто заказал отловить «подопытного кролика» ничего заметил», - подумал Дин.
Он невольно задержал дыхание и загодя прикусил губу – ожидал, что в него сразу воткнется чей-то член, - быстро, резко и грубо. Но секунды текли, а толчка рвущей боли все не было и не было. Дин осторожно втянул воздух. Передумали, что ли? Ага, щас… Наверно, первый в очереди просто не оценил своих сил, и у него сразу не встало. Потом Дин почувствовал легкое прикосновение - между его ягодиц провели пальцем. Легонько так, почти ласково… Нет, ну это уже просто смешно! Они что, решили отыметь его нежно?! Зачем этот мудак поглаживает его дырку? И еще лезет рукой дальше между ног, осторожно прикасается и ощупывает… Дин от злости и досады прикусил губу, чувствуя, как против воли начинает возбуждаться. Телу было плевать на возмущение и негодование разума – оно реагировало. А смех монолитовцев просочился наружу даже сквозь дыхательные маски. Эти гады просто издеваются… Играются, как коты с мышонком. Вот мол, посмотрите – он же сам хочет! Вон, у него уже все встало, и сейчас он сам начнет просить, чтоб ему всадили поглубже.

Игры кончились внезапно. Дин, отвлеченный злостью на собственное возбуждение, оказался не готов к резкому болезненному толчку и невольно вскрикнул. Его словно на кол посадили. Однако, ну и размерчик у первого!.. И тут же обозлился на себя еще больше прежнего и стиснул зубы. Нет, нельзя показывать им свою боль… Обломаются, гады! Дин с выпученными глазами часто-часто задышал. Хорошо еще, что они не видят его лица под маской…
Когда первый из монолитовцев наконец-то на несколько секунд замер после ряда особенно быстрых и сильных толчков, и отвалился, как насосавшийся клещ, от возбуждения Дина уже и следа не осталось. Не было ничего, кроме жгучей распяливающей боли.
«Так, минус один… Ничего, теперь должно быть легче – он оставил внутри полно спермы, за смазку сойдет. Бля, только бы не заорать, когда начнет второй…»
Дин ужаснулся, когда пальцы конвоира поддели крепления фильтрующей маски и откинули ее с лица. Она хотя бы скрывала от насильников его перекошенную физиономию и могла частично заглушить стон, если он все-таки вырвется…
Второй и третий взялись за него одновременно – один сзади, другой спереди. От вони немытого тела Дина чуть не стошнило. Мелькнула мысль, что сейчас сжать бы покрепче зубы, чтоб хоть один из ублюдков с воплем выпустил голову пленника и искренне пожалел о содеянном – а чего терять-то? Все равно Дину дорога на разделочный стол, - но эту мысль тут же отогнал как бесполезную упершийся в горло член. Сомкнуть челюсти было просто физически невозможно.
Оставленная первым смазка почти не помогла. Дину казалось, будто внутри его дерут напильником, и мало того, что напильником – так еще и раскаленным. Он захлебывался и задыхался, но был даже рад какой-то извращенной радостью, что заткнутый рот не дает возможности заорать. Второй монолитовец наяривал его еще дольше, чем первый, и даже успел поругаться с третьим, который довольно быстро кончил, но, видимо, не удовлетворился полностью и хотел продолжить сзади. Теперь, когда мотор «ЗиЛа» молчал, было немного слышно раздающееся из-под масок бурчание. Второй монолитовец все еще тискал Дина за бока и двигался в прежнем темпе, а у третьего член уже начал обмякать.
- Слабак, - выдавил Дин третьему, тяжело дыша и отплевываясь. – Что, уже все повисло?! А я даже ни разу не кончил!

Зря он это сказал… Нашел место и время гонор показывать! Ну, и довыпендривался. Потому что второй монолитовец, кажется, собирался отвалиться, но реплика пленника его обозлила. Мощная пятерня вцепилась Дину в волосы. Хватать там было особенно не за что – короткий ежик выскальзывал из пальцев. Монолитовец сгреб его так, что натянулась кожа, а Дин мог бы поклясться, что слышит треск выдираемых прядей. Противник развернул его голову, приподнял лицо вверх – так, что пленник был вынужден смотреть в темное забрало шлема. Пустая оболочка нависала над Дином и бесстрастно смотрела в брызжущие яростью глаза. Пустая оболочка, из расстегнутой ширинки которой торчал вполне себе натуральный человеческий член – багровый, перевитый венами, в потеках спермы. Им-то он и заткнул наглецу рот.
Третий и второй отвалились от него, когда Дин уже до глубины души осознал свою ошибку и сто пятьдесят раз выругал себя за слишком длинный язык и неуемный гонор. И ведь пленником пока занимались только трое… А есть еще скучающий в кабине шофер, который тоже может захотеть, и в уголке кузова тихо посапывает еще один боец из группы ловцов…
Когда первый в очереди окликнул своего последнего соратника, еще не принявшего участия в развлекухе, Дин молился только об одном – чтобы у того не встало. Молился Черному Сталкеру и всем духам Зоны, вместе взятым. Но, видимо, сегодня из всех потусторонних покровителей вахту над периметром нес не кто-нибудь, а злоедихный Голубой Сталкер. И похоже, что именно эта подлая тварь молитвы Дина услышала, и поступила в полном соответствии со своим именем и со своей подотчетной сферой. То есть – не стала мешать вожделеющим трахнуть ближнего своего. Последний из конвоиров крепко взял Дина за бока, а его готовый к работе член уперся пленнику между ягодиц.
Дин сжался с обреченной готовностью вытерпеть следующую порцию боли, но все-таки не выдержал - рванулся и судорожно хватанул ртом воздух. Ахнул так громко, что это заметили все остальные. И довольно загудели. Ну, как же, упрямца и гордеца наконец-то обломали!
…Будь последний первым в сегодняшней очереди – вытерпеть после него трех других было бы не в пример легче. Этот двигался медленно и вроде бы даже осторожно, словно старался распробовать какое-то новое, непривычное для себя ощущение.
«Юнец непротраханный, что ли?» - подумал Дин. Мысль была несвоевременная и тем более странная, что задумываться о перипетиях личной жизни кого-то постороннего, когда он рвет тебе задницу – как-то немножко нелепо.
«Если у него это уже не первый раз, то все равно - как минимум второй-третий, вряд ли больше… И парень еще не понял, нравится оно ему или нет…»
А может, не такая уж и несвоевременная была мысль. Во всяком случае, она немного отвлекала от ощущения рашпиля в заднем проходе, и от негодования из-за своей беспомощности, и от страха по поводу ближайшего будущего… Неуверенность и осторожность последнего участника уже ни на что не могли повлиять – предыдущие трое «постарались» так, что Дин уже не мог чувствовать ничего, кроме вспышек боли.
Хвала всем духам Зоны, четвертому долго развлекаться с пленником не дали. Грузовик качнулся, хлопнула дверь кабины, и несколькими секундами спустя шофер заглянул через борт внутрь и жестом подозвал к себе одного из монолитовцев – видимо, командира группы. Раздалось «бу-бу-бу» на повышенных тонах; слов Дин не разобрал, но по интонациям можно было догадаться, что шофер требовал «Заканчивать ваши забавы, потому что давно уже ехать пора!», а командир недовольно бурчал в ответ.
Дина выпустили. То есть, не совсем, конечно, а просто выпустили из рук. Совершенно не заботясь о том, что не имевший возможности опереться на руки пленник рухнет вниз лицом прямо в затоптанное днище кузова. Последний из насильников выдернул из него член; Дин услышал мокрый чавкнувший звук, но в ощущениях ничего вроде бы и не изменилось. Распяленная задница полыхала огнем, Дин чувствовал, как из ануса что-то стекает – дай бог, чтоб только чужая сперма; но наверняка его порвали, и по бедру вместе с белесыми потеками ползут бурые…
Лишенный опоры, он повалился на бок и ударился лбом о доски. Сморщился, чуть не чихнув - нос защекотало от рассыпавшегося в пыль ошметка грязи.
Долго лежать ему не дали – командир группы соизволил отстегнуть маску со своего лица, сунул Дину под нос мятую пластиковую бутылку, в которой наполовину плескалась жидкость, и распорядился «прополоскать рот». Попутно он подволок пленника к борту, чтоб тот не гадил на дно кузова. И даже лицо ему сполоснул сам, чтоб отмыть пятна спермы.
Дин гулко забулькал водой. Ага, значит, все-таки боятся голубчики, что начальство погладит их против шерстки за оттраханного пленника, раз следы замывают… Стукнуть бы их начальству – пусть хотя бы вставят горячих этим озабоченным… Но что это ему даст?! Как была ему уготована роль лабораторной крысы – так и будет. Никто его не выпустит.
«Окстись, Дин. Ты попал. Даже если твоих насильников самих выебут, хоть реально, хоть фигурально – ты все равно попал», - сказал он сам себе с неожиданной злоехидностью.
Если бы освободить руки… И ими распутать веревки на ногах… То был бы хотя бы шанс, что пристрелят при побеге – но лишь бы не попасть на разделочный стол…
Но буквально одновременно с этой мыслью в ляжку воткнулся шприц, а минутой позже нахлынула дурнота, в ушах зашумело, маска монолитовца поплыла перед глазами, и Дин снова отключился.

…Второе пробуждение было не в пример мучительнее. Когда Дин попытался приподнять веки, по глазам резанул нестерпимо яркий синевато-белый свет. Распухший язык казался куском войлока, он еле ворочался в пересохшем рту и цеплялся изнутри за щеки. Тело застыло от холода и неподвижности. Дин скосил глаза из-под едва приоткрытых век сначала в одну сторону, потом в другую и обнаружил, что он растянут на чем-то вроде операционного стола. Руки разведены крестом и пристегнуты ремнями в запястьях и чуть повыше локтей, развернуты локтевыми сгибами наружу – конечно, чтоб открыть доступ к венам, подумал Дин, и от этой догадки его окатило волной ледяного ужаса. Еще один ремень туго перехватывал его тело поперек груди; нижняя часть туловища показалась обманчиво свободной; Дин даже попробовал поезрзать туда-сюда задницей, и понял, что поторопился с выводами. Лодыжки тоже были крепко схвачены ремнями и притянуты к поверхности стола.
Дин оглянулся по сторонам, насколько смог повернуть голову. Довольно большой зал с низким потолком был уставлен аппаратурой, лабораторными столами, штативами, в которых громоздились большие прозрачные резервуары, способные вместить взрослого человека. Справа два резервуара были пусты. А слева… Дин судорожно глотнул – вернее, попытался, потому что в пересохшем рту давно не оставалось ни капли слюны, и почувствовал, как его внутренности словно бы тискает незримая ледяная пятерня.
На столе слева было распластано тело мужчины. Несомненно живого – его грудь поднималась и опускалась, хотя он не дышал самостоятельно, из его рта торчал гофрированный шланг, через который и нагнетал воздух в легкие гудящий рядом аппарат. Из вскрытой брюшной полости змеями свешивались во все стороны трубки, уходили под стол и в какой-то агрегат, – их было много, Дин попытался сосчитать их, просто ради того, чтоб не дать безумному ужасу полностью затопить свой мозг, - и не смог. В глазах поплыло и раздвоилось.
«Значит, это правда», - тяжелым гулом запульсировало в ушах, - «Значит, не брешут… Все эти сталкерские страшилки – на самом деле правда…» Обрывки мыслей бились в голове, как рыбины в прозрачную стенку аквариума.
Поздно поверил, поздно… Но как будто бы это могло что-то изменить… Как будто бы что-то могло бы быть по-другому, если бы он поверил раньше… Все равно ведь пошел бы искать Сеньку… Но что же все-таки с ним и с Гвоздем произошло? Им теперь совсем на не кого надеяться. Пропадут дурни, как пить дать пропадут, если они куда-то вляпались и ждут помощи…
Несколько минут спустя из глубины зала раздались усталые шаркающие шаги, и из-за металлического корпуса какого-то прибора появился некий бесцветный тип в замызганном зеленом халате, с сонным и равнодушным взглядом. Он оглядел Дина, сам себе сказал «гкхм», опять удалился из поля зрения, - Дин все это время пытался следить за ним, скосив глаза, - и подтащил к столу какой-то шланг.
- Ты, урод, чего там делаешь? - Дин попытался огрызнуться как можно злобнее, и с досадой услышал, как беспомощно и жалко звучит его сипящий голос.
Лаборант – а судя по убогому и затрапезному виду, на более высокую должность этот работничек не тянул, - на оклик пленника никак не отреагировал. Наверняка с ним сотворят что-то вроде того, что и с несчастным на соседнем столе. Вспорют брюхо, как лягушке, и воткнут внутрь шланги. Поэтому ему не дали пить – им нужны его совершенно пустые потроха, чтоб ничего не помешало…
Дин судорожно дышал, как выброшенная на берег рыбина. Ужас перехватывал дыхание, тело покрыл холодный пот, а руки и ноги мелко вибрировали. Если бы сейчас вдруг расстегнули все путы, то он вряд ли смог бы доплестись хотя бы до конца зала – просто ноги подогнулись бы от слабости.
Ох, ну и попал фома неверующий… Ну и попал…
Лаборант погремел чем-то под столом, кажется, выдвигал необходимые приспособления. Потом раздался шум и плеск льющейся воды, потом лаборант завернул кран, сунул шланг куда-то под стол и пошел прочь все той же усталой шаркающей походкой.
- Ну что там, готово? – услышал Дин в нескольких метрах от себя, в глубине лаборатории. Ага, похоже, подвалило начальство и требует отчет …
В ответ угрюмый голос что-то неразборчиво и недовольно буркнул. Дин, у которого сердце колотилось так, что кровь гулко пульсировала в ушах и заглушала внешние звуки, не расслышал толком всей фразы. Но можно было догадаться, что лаборант отказывается выполнять какую-то тяжелую работу. Потому что «он не ишак, чтоб ворочать эти здоровенные цистерны».
Из-за той же стойки с приборами вынырнуло «начальство». Средних лет мужик с острым хищным лицом, крючковатым носом и резкими носогубными складками.
Он бросил на подготовленный к работе экземпляр быстрый небрежный взгляд; не стал ни ощупывать, ни слушать сердце, ни мять живот.
«Наверно, он это уже сделал, пока я был в отключке», - тоскливо заныло внутри у Дина. – «Значит, сейчас начнут… Значит, уже всё… Отгулял своё, сталкер…»
Остроносый ушел за стеллажи, оттуда послышалось клацанье какого-то рычажка, и пощелкивающие звуки.
- Алё, сержант? – раздался оттуда голос остроносого.
Внутренний телефон, догадался Дин.
- Слушай, пришли в третью лабораторию кого-нибудь из парней покрепче, а? Надо резервуар пододвинуть, Семеныч один с ним не справляется. Ну, а еще лучше, парочку пришли. Чтоб уж наверняка…
Он швырнул трубку на рычаг и вернулся к Дину. Постоял, засунув руки в карманы халата и покачиваясь с пятки на носок. Потом словно вспомнил о чем-то и наклонился под стол. Внизу заскрипел раскручиваемый стальной винт, и Дин почувствовал, как его ноги медленно раздвигаются в стороны. Он сразу не заметил, вернее – не имел возможности разглядеть, что стол в дальнем конце раздвижной, и каждая нога пристегнута к его отдельной части.
Остроносый с хрустом разодрал упаковку с перчатками, натянул их и бесцеремонно сунул обтянутый латексом палец Дину между ягодиц.
- Что, ты тоже хочешь?! Тоже недотрахит замучил? - прохрипел Дин. Опять не сдержался… Хотя теперь терять уже совершенно нечего. – Свои не дают, так хоть крысе подопытной в жопе поковырять?
Остроносый на его слова никак не отреагировал. Он выпрямился с крайне раздраженным лицом, посмотрел на измазанный кровью палец и выругался куда-то в пространство, по-видимому, обращаясь к лаборанту, который звенел стекляшками где-то за стеллажами:
- Да что ж ты будешь делать, опять выебали по дороге! Мудаки озабоченные… Опять материал испортили. Они ж ему анус порвали! Который раз уже… Семеныч! Ты когда материал принимал, ты его осматривал?! Семеныч?! К тебе обращаюсь!
- Слышу, - буркнул лаборант.
- Тогда чего не отвечаешь?! Спрашиваю, ты его осматривал при поступлении?
- Ну да.
- А почему не доложил? Не заметил, что ли?
- Отчего ж, заметил…
- Тогда почему мне не сказал?
- Забыл, - развел руками лаборант.
- Забыл он… - передразнил шеф. – Небось опять не смотрел ни хрена?!
Лаборант равнодушно пожал плечами, и этот жест можно было трактовать как угодно. Хоть как «ну да, не смотрел», хоть как «ну да, видел, но забыл доложить».
- Да чего толку от доклада-то? – наконец пробурчал он. – Как будто у него, - он кивнул на Дина, - от этого жопа обратно склеется…
- Да того толку, - взвился шеф, - что хотя бы виновных наказать сразу, не отходя от кассы! Наказать за порчу материала! Потому что сейчас, если я выступлю, они придумают отмазку и стрелки на нас переведут – мол, мы его тут сами выебали, а на них хотим повесить! А сержант, как всегда, на стороне своих будет…
Выругавшись, он перевел дух и отвернулся к тележке с инструментами, взял там что-то, но тут же в сердцах швырнул обратно:
- Ну, как тут можно работать, а?! Вот теперь что хочешь, то и делай! Хоть молись, чтоб опять осложнения не начались, как у седьмого и двенадцатого… Хоть жди черт-те сколько, пока разрывы заживут… Содержи его тут, сторожи, корми… Никто условия обеспечивать не хочет. Зато результат им подавай, да! Тьфу! Вот и работай с такими озабоченными ублюдками…
- А вы этим воякам, которые в следующий раз на отлов пойдут, брому дайте, - вдруг посоветовал Семеныч. – Каждому по пол-литра на нос!
- Да им бром – как слону дробина, их кастрировать надо, этих кобелей, - огрызнулся шеф.
А Дин слушал их перепалку и чувствовал, как его, несмотря на весь ужас ситуации, начинает разбирать истеричный хохот.

Лязгнула тяжелая входная дверь, по кафельному полу звонко протопали подошвы берцев.
- А, наконец-то, - с раздражением бросил шеф, и только после этого обернулся: - Новак, ты один, что ли? Я же просил двоих прислать!
- Сержант велел сказать, что все остальные заняты, - хмуро ответил вошедший.
Дин чуть повернул голову на голос.
В проходе стоял молодой мужик, по виду лет тридцати или немногим больше; с упрямым взглядом из-под серьезно сдвинутых бровей, с растрепанными черными вихрами. Он немного сутулился и как-то неловко держал руки, словно не знал куда их деть, и оттого выглядел зажатым и неуверенным.
- Что нужно сделать? – все так же сурово хмурясь, поинтересовался он.
- Резервуар сюда подкати. Семеныч покажет, какой, - шеф махнул рукой куда-то в недра лаборатории.
Но черноволосый не смотрел на указующий перст шефа. Он уставился на Дина.
«Хм…Что, теперь и этот на меня пялится?! Да, мою популярность среди этих ребят явно зашкаливает…»
Но Новак смотрел совсем не туда, куда сначала показалось Дину, а заметно выше. Монолитовец уставился на его грудь. Он стоял, словно остолбенев, рука теребила рукоять длинного кинжала в закрепленных на бедре ножнах. Потом Новак сделал несколько медленных шагов вперед, и его протянутая рука недвусмысленно и четко обозначила предмет его интереса.
- Откуда это у тебя? – глухо спросил Новак, указывая на кулон, свесившийся вбок с шеи Дина.
Кулон, а вернее – некий артефакт вытянутой формы, размером с пол-пальца, Дину несколько лет назад вручил отец. Наказал всегда держать при себе, а в идеале – вообще никогда не снимать. Шнурок, на котором висел артефакт, был затерт и засален еще от отцовской шеи. Но больше отец ничего про этот кулон не рассказал – то ли секретничал сверх меры, то ли и сам ничего более не знал.

Дин за все те годы, что артефакт был при нем, так и не обнаружил каких-либо его полезных свойств. Черная загогулина не придавала сил и не повышала выносливость, не помогала быстрее обычного заживлять раны, не защищала от хворей, не отпугивала монстров, не пробуждала интуицию, не отклоняла пули… В общем, никак себя не проявила. И Дин таскал ее на шее скорее по привычке, ну и в память об отце, естественно. Даже странно, что здесь, в лаборатории, кулон не сняли с него вместе с одеждой. По логике вещей, должны были снять. И тем более – должны были позариться на артефакт. Но не тронули… Странно… Хотя вообще-то Дина больше всего занимали совсем другие мысли. Но рассказывать об отце и его подарке какой-то там монолитовской сволочи он не собирался.
И потому на вопрос Новака Дин огрызнулся:
- Тебе-то какое дело?!
- Впрочем, это неважно – откуда, - словно и не слыша ответа Дина, пробормотал себе под нос Новак. И добавил громче, с прорезавшейся требовательной интонацией: - Отдай его мне.
Ну и наглость, подумал Дин.
- А у тебя рожа не треснет? – мрачно поинтересовался он в ответ.
Новак замер с озадаченным видом. Он по-прежнему хмуро и сосредоточенно смотрел на пленника исподлобья. Его глаза под сдвинутыми к переносице бровями были безжизненными и тусклыми. Дин даже не мог разобрать, какого они цвета – не то серые, не то голубые… И вдруг подумал, что у этого Новака типичный монолитовский взгляд – пустой, как у куклы. Потому что они все здесь пустые бездушные оболочки. Их души давно высосал Монолит, обожаемая ими каменюка. Говорят, эти чокнутые устраивают вокруг него ритуальные пляски, бьют поклоны и даже валяются в экстазе. Сэм как-то раз видел воспроизведение подобного ритуала, и рассказывал Дину - в походном лагере, вдали от Монолита, фанатики устроили молельный сейшен вокруг кучи мусора, очевидно, символизирующей объект поклонения. А еще Сэм пересказал сталкерскую страшилку, что монолитовцы сами, добровольно отдают Черному камню свои души. И потому неудивительно, что у них такие пустые остекленевшие глаза. Если внутри нет живой искры, то нечему отражаться в глазах, которые не зря считают зеркалом души. Да, Сэма иногда пробивало на красивости и философские рассуждения. Но, кажется, в данном случае он был прав – подумал Дин, глядя в тусклые глаза Новака.
Все эти воспоминания пронеслись в мозгу Дина за доли секунды, а Новак все еще стоял рядом, и на его лице отражалась напряженная работа мысли. Похоже, ему никак не удавалось осознать смысл фразы о треснувшей роже, и тем более увязать и соотнести ее со своим требованием отдать кулон. Он никак не мог понять, что ему дали – согласие или отказ?
«Тупой он, что ли? Двинутый?» - подумал Дин. – «Хотя вполне может быть… Все говорят, что они наркоту употребляют на своих оргиях. Немудрено, если парню от нее крышу-то и снесло…»
- Так ты мне отдашь эту вещь? – наконец решился уточнить Новак.
Ага, щас! Дин только было открыл рот, чтоб послать монолитовца куда подальше, как вмешался остроносый естествоиспытатель, чьего имени Дину так и не представилось случая узнать:
- Да чего ты церемонишься?! Давно бы уже взял, если надо, - с этими словами он ловко стащил шнурок через голову Дина и сунул Новаку в руки: - На, держи цацку. И хватит болтать! Иди к Семенычу, да тащите скорее сюда резервуар. Работа стоит, а он тут лясы точит…
Кулон лежал на протянутой вперед ладони Новака. Дин судорожно рванулся к нему, словно собирался выхватить отцовский подарок, – нет, разумеется, не сдвинулся даже на сантиметр. Он жрал монолитовца горящим злобным взглядом, способным прожечь дыру в стене. А Новак разглядывал артефакт, и – Дин мог бы поклясться – на долю секунды глаза Новака вспыхнули ярко-синими сполохами, словно пара артефактов «Лунный свет». Вспышки угасли, а глаза монолитовца вдруг изменились. Безжизненная тусклость ушла. Дину даже показалось, что по телу этого парня прошел изнутри импульс энергии. Новак расправил плечи и как-то по-особенному, глубоко вздохнул, словно проснулся.
И он аккуратно надел шнурок с кулоном опять на шею Дина.
- Ты что, сбрендил?! – одернул его остроносый. – Ты что делаешь? Говорю тебе, забирай цацку и вали делом заниматься, вот ведь прислали дубину стоеросовую на мою голову! Дали ему побрякушку – так нет, обратно надел… Что, последним выбросом совсем крышу сдвинуло?!
И в подтверждение своей гневной речи он выразительно покрутил пальцем у виска.
- Так нельзя, - упрямо и решительно мотнул головой Новак. – Нельзя отбирать! Он сам должен отдать!
«Парень точно чокнутый,» - подумал Дин. – «Надо же, верит во всякую бредятину, в мистику… Прямо как в сказке про колдунов – «Нельзя отбирать, он должен отдать добровольно». Но, черт возьми, а вдруг это мой шанс?!»
Сердце затрепыхалось. Давать волю надежде Дин боялся до дрожи. И потому его голос все-таки едва заметно дрогнул, когда он произнес:
- Слушай, как там тебя… Новак… А ты… Ты сначала скажи, зачем тебе кулон, а? Тогда я подумаю, и может быть, решу тебе его отдать…
Новак задумался. То ли на ходу сочинял легенду, то ли знал ответ – но размышлял, стоит ли делиться своими планами с каким-то незнакомцем.
- Я должен отнести его в одно место, - наконец выдавил он. – Тогда… Тогда… Я не знаю точно, для чего, но знаю, что очень нужно.
- Давай пойдем туда вместе?! – радостно ухватился за идею Дин. – Кулон я тебе не дам, но я могу сам его туда отнести. Давай, а?
Неужели сработает?! Неужели сумасшедший купится на уловку и освободит его? Только бы поверил… Только бы поверил… Дин уже не знал, каким духам и богам молиться, чтоб дело выгорело.
- Что ты несешь?! – взвился остроносый и хлестнул пленника по лицу. – Бля! Семеныч! Где тебя носит, скотч сюда тащи! А ты не слушай, - это относилось уже к Новаку, - иди за резервуаром!
- Я отдам тебе кулон в том месте, куда его нужно донес… - успел выпалить Дин до того, как остроносый зажал ему рот ладонью, не дождавшись лаборанта со скотчем.
Поздно! В смысле, поздно было для экспериментатора. Лезвие кинжала с хрустом вошло ему в глотку. Дин невольно прищурился и дернул головой, когда на него хлестнула ярко-алая струя из перерезанной сонной артерии остроносого. Новак выдернул кинжал обратно, миг, метнувшееся тело – и вот уже хрипит надетый на лезвие Семеныч и роняет на пол рулончик скотча, тот катится куда-то под столы, а Дин, как завороженный, провожает кольцо клейкой ленты взглядом, и ему совершенно не жалко этих двоих, ну вот ни чуточки…
Новак распутал застежки на ремнях.
- Вставай!
Дин резко спрыгнул на пол и, охнув, хватил воздух широко открытым ртом и брякнулся на колени. Как же его порвали…
- Я не могу идти, - простонал он, гораздо больше от досады, чем от боли. – Во всяком случае, быстро не смогу… Но если полегоньку, то можно… Слышь, Новак, ты не беги, ладно? Тогда я справлюсь… Эй, ты чего?! Куда ты лезешь?! Руки убери! Кому сказал, ру-у-к-ки…
Последнюю фразу придушила прижатая ко рту ладонь Новака. А вторая его ладонь уже втиснулась Дину между ягодиц.
- Урод… А-а… Это… - Дин перевел дух и прислушался к своим ощущениям.
Боли не было. Он шагнул – сначала осторожно, для пробы. Потом нагнулся. Потом ощупал себя… Нигде не болело, словно сегодня ему не рвали задницу четверо озабоченных жеребцов. Но по ладони все-таки размазалась бурая полоса…
- Я только снял боль, - пояснил Новак своим глухим голосом. – Полностью залечить разрывы я смогу только позже. Пока не могу… Но теперь ты сможешь нормально двигаться. Сейчас я принесу одежду. Надо скорее идти…
Конечно, надо, мысленно согласился с ним Дин. Не дай бог кто-нибудь сюда заглянет… Ну, ничего. Главное – он свободен, и может более-менее нормально передвигаться. Ну, теперь только бы подвернулся подходящий момент… Этого чокнутого – отоварить по башке, и бежать, бежать, уносить отсюда ноги…
Новак, до того смотревший в сторону двери, вдруг резко развернулся к нему. Его рука ухватила Дина под подбородок и, кажется, даже чуть-чуть приподняла над полом.
- Не вздумай сбежать, - очень убедительно произнес Новак.
Он смотрел Дину прямо в глаза, в которых метались одновременно испуг, разочарование и отчаяние. А Дин смотрел в глаза этому странному парню в монолитовском камуфляже, и с немалым удивлением заметил, как в них, совсем недавно бывших пустыми стекляшками, разгорается какой-то нездешний, нереальный, потусторонний синий огонь.
- Если ты не попытаешься меня обмануть, то я помогу тебе выбраться отсюда живым и невредимым, - глухо пророкотал Новак. – Даю слово.
Он выпустил полузадохнувшегося Дина и как-то по-новому, как не делал раньше, повел головой, резко и гордо вскидывая подборок.

Дин потер ладонью слегка помятое горло. Ну и силища у этого типа… И в чем только она прячется?! Мужик-то вроде некрупный, и мускулатуры, пожалуй, поменьше, чем у Дина, и в кости он потоньше. Кисти такие небольшие, даже изящные – а поди же ты, как стиснул, да еще и почти что приподнял… Говорят, у психов во время припадков случается офигенный прилив физической силы. Похоже, это как раз тот самый случай.
Новак сурово и предупредительно взглянул на еще не отдышавшегося Дина и вышел за дверь. Обыскать бы это заведение, пока монолитовец не вернулся; вдруг найдется что-нибудь ценное? Дин, стараясь двигаться осторожно, чтоб не усилилось кровотечение, обошел ближайший стол с телом подопытного бедолаги и выглянул в проход.

За пустыми прозрачными баками, заполненными желтоватой жидкостью, стоял какой-то сложный агрегат, весь обвитый трубками разных диаметров и гирляндами проводов. Еще дальше виднелись ванны, в которых плавало что-то багровое, вызывающее болезненное любопытство и притягивающее взгляд, но здравый смысл подсказывал Дину, что это лучше не рассматривать. Там же стояли закрепленные горизонтально прозрачные резервуары – небольшие, около метра в длину, внутри которых тоже что-то плавало; стеллаж с колбами и пробирками, у дальней стены – белый медицинский шкаф. Дин доковылял до шкафа, заодно опробовал, каково теперь двигаться. Да ничего так, режущая боль начинает ощущаться при быстрой ходьбе, но терпимо. В шкафу не оказалось ничего полезного; Дин расшвырял упаковки с ампулами и флакончиками, не нашел ни одного знакомого названия, и с разочарованием захлопнул дверцу.
Идею удрать из лаборатории самостоятельно, не дожидаясь Новака, Дин ни на мгновение не рассматривал всерьез. Без оружия?! Голым?! Если бы ему взбрело в голову совершить самоубийство, тогда – да, этот способ тоже подошел бы.
Дин уже чувствовал, что начинает зябнуть, кафель сильно холодил босые ступни. А стаскивать одежду с мертвых тел лаборанта и шефа, и напяливать ее, пропитанную липкой кровью, на себя - не было ни малейшего желания.
Наконец-то вернулся Новак, нагруженный одеждой и двумя «калашами». Бросил на стол охапку, скинул с плеча рюкзак, в котором Дин сразу опознал свой, рядом положил один из автоматов.
- Одевайся, - коротко приказал Новак.
Дин развернул груду вещей; белье, свитер, трикотажные штаны и ботинки оказались его собственными, а защитный костюм – монолитовский, их излюбленной бело-серо-черной расцветки «дубовый лист».
- Эй, приятель, а куда мы должны отнести этот кулон? – спросил он, пока натягивал одежду.
- В четвертый энергоблок ЧАЭС, к Монолиту, - ответил Новак, глядя куда-то поверх головы Дина отрешенным взглядом.
Дин промахнулся ступней мимо ботинка, который в это время надевал. Оступился, вздрогнул от резкого толчка боли, сцепил зубы и зашипел. Час от часу не легче! Вырваться из одной смертельной ловушки, чтобы тут же добровольно полезть в другую?!
- Слушай, Новак… - осторожно начал Дин.
- Я не Новак, - монолитовец повернул голову и смерил его взглядом.
- А кто же ты? – Дин даже растерялся. Опять у этого парня тараканы в голове зашевелились?
- Меня зовут Кастиэль, - ответил тот, опять глядя куда-то в дальний конец зала. – А Новаком звали эту… Эту оболочку, - он немного замялся и не сразу нашел подходящее слово. – Но теперь Новака в ней больше нет.
Шоу продолжается, подумал Дин. Мало того, что этот парень – буйный псих и хладнокровный убийца, так у него еще и раздвоение личности. Теперь еще и Кастиэль какой-то завелся в его «оболочке»… Но что делать? Придется подыгрывать, если уж связался с сумасшедшим. Дин слышал, что разубеждать их совершенно бесполезно, а уж перечить этому буйному – вообще смертельный риск. Вон как тем двоим глотки пропорол, не поморщился…
- Хорошо, Кастиэль, - послушно согласился Дин, - а как мы попадем в четвертый энергоблок? Во-первых, это же, наверно, далеко отсюда, а я еле хожу. Во-вторых, как мы пройдем через город? Там же полно ваших бойцов, везде посты, охрана…
- Мы сейчас находимся не очень далеко от ЧАЭС, - возразил Новак-Кастиэль. – Да, наверху опасно, но часть пути мы можем пройти по подземным тоннелям. Я знаю дорогу… Но, если ты чувствуешь, что не справишься, то можешь отдать кулон мне. Прямо сейчас.
И уперся в Дина таким пристальным взглядом, что того словно разрядом «электры» прошило.
- Нет-нет, я справлюсь, - поспешно ответил Дин и отвел глаза.
Ага, как же, отдать ему кулон – и можно смело читать самому себе отходную. Новак-Кастиэль уйдет и оставит Дина здесь, на режимном объекте, кишащем охраной. То, что сюда до сих пор никто не вошел – наверняка результат стараний Новака, он-то кровно заинтересован в сокрытии происшествия. А только он за порог шагнет, как в лабораторию влетит охрана, и тогда у Дина никаких шансов вырваться! Нет уж, придется потерпеть… «Дам деру, как только вылезем на поверхность», - решил Дин. – «Пусть только выведет наружу… А уж там, как только подвернется подходящий момент, сразу – бежа-а-ать… Бежать, насколько хватит моей несчастной рваной задницы!»

Он застегнул хлястики бронежилета, взял рюкзак, в котором, судя по весу, мало что осталось. Все ценное выгребли, с тоской подумал Дин, перетряхивая содержимое. Аптечку забрали, патроны, консервы, даже фонарик… Только пачка галет завалялась – наверно, не приглянулась мародерам. Оставили котелок, кое-какую походную мелочевку, смену белья да прожженный истрепанный спальник. Дин достал из бокового кармана пластиковую бутылку, показал Новаку-Кастиэлю:
- Надо воды набрать.
- Пошли, я покажу, где есть кран.
Дин взял лежавший на столе «калаш». Магазин пустой – это он сразу понял по весу оружия. Ну конечно, Новак псих, но не дурак. Если Дин должен изображать бойца монолитовской группировки, то без оружия он будет выглядеть подозрительно. Значит, стоит ему для маскарада выдать автомат. Но только без патронов.
- Пошли, - еще раз поторопил его спутник и протянул Дину шлем.

…Они брели через подземную систему уже около двух часов. Всякие мысли о побеге во время пути по тоннелям вылетели у Дина из головы моментально, едва стоило шагнуть в темноту. Он чувствовал себя абсолютно беспомощным – дороги он не знал, прибора ночного видения у него не было, а фонарь забрали из рюкзака мародеры. Не оставалось ничего другого, кроме как ковылять рядом со спутником, держа его за рукав. Новак-Кастиэль шел, глядя сквозь очки ночного видения. То ли фонариком не запасся, то ли он нарочно не воспользовался им – чтоб Дин зависел от ведущего как можно больше, и не рискнул выкинуть какой-нибудь номер относительно побега. А подсветка циферблата часов – никудышная подмога.
Впереди забрезжил слабый свет. Прямо как в известном афоризме – в конце тоннеля. Густая, как гудрон, темнота разжижалась все больше и больше, и наконец коридор пересекся с другим, перпендикулярным по направлению. Под потолком перекрестного тоннеля желтели редкие лампы.
Новак отогнул от лица окуляры ПНВ и выключил прибор. Дин тяжело оперся о влажную бетонную стену - честно говоря, он уже еле держался на ногах. Боль беспокоила несильно – она по-прежнему была нерезкой, нудной и вполне терпимой; но сегодняшние злоключения выжрали весь запас сил.
Новак, насколько позволял тусклый свет, оценил измученный вид спутника, и, видимо, сделал выводы:
- Привал, - скомандовал он и присел на корточки под стеной.
Дина не надо было долго уговаривать – он просто рухнул на брошенный на пол рюкзак. Плевать, если в нем что-то раздавится… Просто нет сил отстегивать свернутый коврик-«пенку»… Кстати, насчет «раздавится». Там же пачка галет. Они же точно в крошево превратятся.
Дин со стоном приподнялся, слез с рюкзака и запустил в него руку в поисках единственной имеющейся еды. В желудке урчало так, что уже за несколько шагов было слышно. Он с хрустом вгрызся в твердую солоноватую пластинку, набил ей рот, чуть не подавился сухими крошками и только после этого вспомнил про бутылку с водой. Спутник сидел со сложенными калачиком ногами, прямо на полу, словно не ощущал ни холода, ни сырости, и поглядывал на Дина все так же сосредоточенно и хмуро.
Только после третьей галеты Дин наконец-то сообразил, что, возможно, Новак-Кастиэль тоже проголодался, и протянул ему пачку:
- Хочешь?
Тот отрицательно помотал головой.
- Ну, дело хозяйское. А я еще захаваю. С утра не жравши… Далеко нам еще?
- Нет, мы почти дошли, – отозвался Новак. – Скоро будет выход на поверхность.
- Там есть охрана?
- Не должно быть. Обычно там не держат постоянный пост…
Дин чуть приподнялся и со стоном перевалился на другой бок. Прямо на задницу он старался не садиться.
- Больно? – спросил Новак, причем в его обычно бесстрастном голосе Дину послышались встревоженные нотки.
- Заморозка отходит, - невесело хохотнул Дин.
Сейчас он полулежал, опираясь на локоть, плечом к спутнику. Новак встал, обошел Дина с другой стороны, присел рядом с ним на корточки. И его ладонь опять легла пониже поясницы. На этот раз поверх комбеза – ничего расстегивать и лезть внутрь монолитовец не стал, обстановка не располагала.
«Ох ты, боже мой, опять практически незнакомый, посторонний мужик меня за задницу лапает…» - вяло, без злости и даже почти без раздражения подумал Дин.
То, что лапает мужик – Дина ничуть не напрягало. За периметр, где местные жительницы промышляют интимными услугами, слишком часто не набегаешься, и месяцами не вылезавшие из Зоны сталкерюги не гнушались «дружеской помощью». У Дина был за плечами опыт и по этой части тоже; разве что никому еще до сих пор не удавалось переместить его в паре вниз. И, глядя на нового знакомого, Дин прикидывал, что Новак, пожалуй, даже симпатичен, в отличие от многих встречавшихся ему парней. И, сложись обстоятельства иначе, Дин вполне мог бы и сам обратить на него внимание. Но не лежал бы мешком перед ним, а решительно загнул бы и поставил на четыре мосла. Дина сейчас напрягало именно то, что этот Новак обращается с ним чересчур по-хозяйски. За задницу хватает, как будто Дин – его собственность.
«А я, похоже, уже привык. Ну, почти. И берцем в рожу ему двинуть уже не хочу… Да нет, не надо ему берцем. Он же помочь хочет… И ведь реально помогает! Не знаю, как он это делает и что это вообще за фигня, но факт – боль утихла.»
И даже усталость отступила. Дин почувствовал, как его наполняет энергия, по телу прокатился прилив бодрости.

- Я тебя подкачал немного, - пояснил Новак. – Тебе понадобятся силы…
- Ну, ты даешь, Новак… Как ты это делаешь? Кто ты вообще такой – экстрасенс?!
- Я не Новак. Я же сказал – Новака больше нет. Меня зовут Кастиэль.
- Ладно, ладно, Кастиэль, я просто забыл, - торопливо закивал Дин. А то еще, чего доброго, обидится – а ножичек-то полуметровый вон, на бедре висит… Что ж, придется ему поддакивать и подыгрывать, хотя произносить вслух заковыристое имечко было как-то стремно. – Так кто же ты, Кастиэль?
- Я не помню, - тот чуть помотал головой из стороны в сторону. – Я вспомнил имя… И еще кое-что, когда твой кулон очутился у меня в руках. Ко мне вернулась небольшая часть моих сил. Но я знаю, что смогу больше, гораздо больше… Когда канал будет открыт полностью…
- Канал?! Какой?! Куда?!
- Узнаю, когда донесем артефакт до Монолита, - ответил Кастиэль. – Большего я сейчас не знаю. Видимо, сведения в моей памяти заблокированы, и доступ открывается понемногу, постепенно…
Ага, каналы у него там. И арыки. Сам выдумал или чью-то байку услышал, понравилась – вот и верит в нее, сам на смерть ломится, да еще и попутчика тащит. Ни хрена ему там, конечно, не откроется. Ну, может, кроме очередной киношки в его собственной дурной голове. Или свои же пристрелят, или радиация спалит.
Лезем прямо к черту в пекло, обреченно подумал Дин. А может, отдать кулон Кастиэлю, как только они выберутся на поверхность, да и пусть себе идет дальше один, а самому рвануть на поиски Сеньки? Нет, сразу же поднялась в душе волна протеста. Нельзя отдавать кулон. Особенно если нет уверенности, что потом сможешь его вернуть. Кулон обязательно должен быть с Дином – это уже впиталось в кровь и до мозга костей.
«Ладно, надо еще посмотреть, где мы вылезем, и что там будет наверху», - успокоил себя Дин рациональными доводами разума. – «А то вдруг мне одному оттуда все равно не добраться даже до границы города…»
- Почему ты просто не отдал мне артефакт, раз так боишься погибнуть? – вдруг спросил Кастиэль.
- С чего ты взял, что я боюсь?!
- Чувствую.
«Ах да, конечно же, он же у нас экстрасенс…»
Дин открыл было рот, чтоб выпалить, что это – не его, то есть Кастиэля, дело, но перевел дух и задумался: а какой смысл скрывать? Может, наоборот, попробовать надавить на жалость? Если рассказать этому парню про попавшего в беду брата, то, может, он передумает тащить Дина к черту на рога, на ЧАЭС? Сам-то он вряд ли оставит свою безумную затею, но пусть хотя бы выведет Дина из Припяти, а уж потом пусть чешет куда угодно! Правда, придется отдать ему кулон, ну да хрен с ним, с папашиным подарком… Можно будет считать, что выкупил за артефакт жизнь Сеньки… Отец на это не обиделся бы…
И Дин выложил спутнику все – и про отцовский подарок и наказ, и про непутевого потерявшегося братца.
Кастиэль выслушал молча и внимательно.
- Да, теперь я понимаю, - наконец сказал он. – Да, тогда не надо, не отдавай кулон. Я сам найду твоего брата. После того, как мы доберемся до Монолита и откроем канал. Тогда у меня появится много новых возможностей…
Тьфу! Дин чуть не плюнул от досады. Ну ведь бесполезно же сумасшедших переубеждать… Бесполезно же взывать к их здравому смыслу… Не верил?! Убедился?! Этот псих с горящими глазами по-прежнему верит в свою обожаемую сказочку и готов ради нее рискнуть не только своей, но и чьей угодно жизнью.
Сдерживая стон, Дин поднялся на ноги:
- Пошли скорее, раз уж нам недалеко…

Поверхность встретила сухим колючим ветром, донесшим откуда-то издали звуки выстрелов. Небо прочертил зигзаг молнии, а несколькими секундами позже уши заложило от громового раската – такого оглушительного, что Дин даже невольно втянул голову в плечи и присел. Он не сразу понял, в каком районе они с Касом очутились, когда поднялись по шатающимся стальным скобам из колодца. Прямо за спиной было какое-то промышленное сооружение, жилые кварталы маячили далеко позади, а впереди раскинулась равнина, перечеркнутая белесыми полосами автодорог и черными жилами трубопроводов. В паре сотен метров впереди путь преграждал длинный бетонный забор из рельефных плит, и тянулся в обе стороны, на сколько хватало взгляда, вдали загибаясь и охватывая территорию в черт-те сколько гектаров. За забором возвышались промышленные корпуса, трубы котельных, ажурные вышки ЛЭП и какие-то энергетические установки. Над одной из них, представлявшей собой огромный шарообразный резервуар в паутинках опор, переливалось в воздухе нечто, похожее на светящийся сгусток. Оно колыхалось, как серебристая рыбка в аквариуме, то становилось видимым, то исчезало. К этому шару и зеркальному сгустку над ним протянулся с неба очередной светящийся зигзаг. Снова грохнуло. И раскат грома словно пробил заглушку в сознании Дина - до него вдруг дошло, куда они с Кастиэлем вылезли. Прямо перед ними была территория атомной электростанции.
- Нам туда, - Кастиэль кивнул подбородком вперед.
Дин беспомощно оглянулся на город.
Там гремели бои. Над жилым кварталом плыли клубы черного дыма, сквозь которые Дин разглядел очертания вертолета, из-под его брюха отделились и ушли вниз ПТУРСы, ветер донес эхо взрывов... В городе вертелась мясорубка, прорваться сквозь которую живым и более-менее целым было шансов не больше, чем уцелеть во время выброса в разрушенном доме.
Кастиэль проследил за направлением его взгляда.
- Не надо… Впереди у нас гораздо больше шансов, чем там, - он кивнул на грохочущий выстрелами и взрывами город. – Ты ничем не поможешь брату, если погибнешь. А я обещал, и свое слово сдержу.
Дин вздохнул и зашагал следом за спутником, который решительно направился к бетонной ограде, постепенно забирая чуть в сторону от дороги.

Три громадные деревянные катушки из-под кабеля загораживали от взглядов пролом в ограде. Кастиэль протиснулся туда, Дин – следом.
- Держись за мной, след в след, - предупредил Кастиэль. – Тут часто попадаются аномалии… Есть минные заграждения. Я знаю, где пройти. За те месяцы, которые я в Зоне, наш взвод несколько раз патрулировал ЧАЭС...
- Смотри-ка, там впереди люди…
- Это один из внутренних постов… Надень маску. И вот, держи, на всякий случай, - Кастиэль протянул ему два увесистых, набитых патронами автоматных рожка. И добавил: – Но постарайся вести себя сдержанно.
Странно как-то он разговаривает, не в первый раз отметил про себя Дин. Нормальный парень сказал бы «Не отсвечивай!» Ну, да этот же – ненормальный…
«Интересно, как он собирается пройти мимо постов охраны? У него тут пропуск-«вездеход», или его в лицо все знают? Ну, допустим, у Кастиэля и пропуск есть, и портрет примелькался, а как насчет меня, незнакомца без документов?»

Кастиэль уверенным шагом приближался к сложенным поперек асфальтовой дорожки бетонным плитам, за которыми разместились четверо монолитовцев – так, чтоб было удобно держать оборону подходов к посту с внешней стороны. Дин, изо всех сил старавшийся не ускорять шага и не втягивать голову в плечи, стискивал цевье вспотевшими ладонями. Сейчас монолитовцы выйдут из-за укрытия… Сделают знак остановиться… Потребуют предъявить документы и открыть лица… Нет, они не подходят… Они стоят, как стояли, не проявляя никаких признаков беспокойства или интереса, переминаются с ноги на ногу, один прохаживается туда-сюда, небрежно придерживая автомат на ремне перед собой… Они, похоже, вообще не обращают внимания на двоих, идущих мимо! Мимо… Мимо… Дин взмок, ожидая, что сейчас в спину воткнется окрик: «Стоять! Не шевелиться! Кто такие?!» Окрика не было. Ему ужасно хотелось оглянуться – что там, сзади?! Но он боялся все испортить; если по какой-то причине постовые не обратили на них внимания, то вдруг обратят, едва стоит Дину дать им для этого повод? Дин перевел дух, только когда они с Кастиэлем свернули за угол.
Ворота промышленного корпуса они миновали так же – скучающие охранники, казалось, вовсе не замечают шастающих тут каких-то типов.

- А вот теперь будь наготове, - тихо сказал Кастиэль. – Здесь очень возможен бой…
- Почему?
- На них – спецснаряжение. Эти шлемы защищают от воздействия особых видов излучений, влияющих на психику. В том числе и от внушения.
Дин не сразу взял в толк услышанное:
- Так ты что же, внушал всем постовым, что они нас не видят?!
- Нет, это слишком сложно и отнимает много сил. Я внушал всего лишь то, что мы не вызываем у них никакого интереса… Потому им не пришло в голову проверить у нас документы и уровень допуска.
Дин захлопал глазами:
- Так ты это… Телепат, что ли?! Как контролеры?
- Нет, не телепат… Но я кое-что могу.
Эх, и ничего себе! Да, приходилось Дину слышать о людях, у которых искусственным путем пробудили сверхъестественные способности, но он считал эти россказни выдумками. Ага, такими же, как и россказни об изуверских лабораториях в Припяти, тут же одернул он сам себя. Значит… Что же получается? Что Кастиэль на самом деле – экстрасенс, а вовсе не псих, у которого голова забита бреднями о канале связи с Монолитом? Хотя одно другого не отменяет… Может же он быть реально экстрасенсом и одновременно – психом… Но… Но, как ни странно, мысль о том, что Кас на самом деле особенный, а не просто парень с тараканами в башке, Дина немного успокоила. Хотя впереди их ждало препятствие, на котором его сверхъестественные способности как раз могли и не сработать.

…Не сработали, как и предупреждал Кастиэль. Все получилось, как и бывает обычно в тех случаях, если некие проходимцы ломятся на подконтрольный режимный объект, как к себе домой. «Стоять! Ваши документы?!» Удостоверение личности, явно самопальное – кусочек картона с отпечатанной на принтере фоткой и лиловым кругляшом печати, - у них был только одно, на имя Новака, бойца группировки «Монолит». И уровень допуска рядового Новака явно не соответствовал уровню секретности той части ЧАЭС, куда они сейчас направлялись. Если бы такой же документ имелся у Дина, то возможно, постовые поверили бы в отмазку «мы заблудились, ищем, где тут выход», просто развернули бы олухов и направили в сторону выхода пинком под задницы. Но у Дина не было никакого удостоверения, и старший караула решил проявить бдительность: «Стоять, руки на стену!»
Кастиэль метнулся в боковой коридор первым, не дожидаясь, пока остальные постовые обхлопают их карманы и отберут оружие. Упал, уходя с линии огня, перекатился, на лету сорвал с плеча автомат и прижался к стене, рубя бывших сослуживцев очередью. Дин нырнул буквально под нее, откатился в боковой коридор. Тоже занял позицию для стрельбы. Искренне пожалел, что нету гранаты… Зашвырнуть бы ее за угол! А то придется долго выковыривать монолитовцев из укрытия, но и оставлять их у себя за спиной тоже нельзя.

- Всё, - наконец объявил Кастиэль, когда упал последний срезанный постовой. - Теперь надо скорее идти вперед. Может быть, они не успели сообщить про нас на следующий пост…
- Погоди, надо же их обшмонать, взять патроны! Не с голыми рукам же на них идти! Не знаю, как у тебя, а у меня один магазин уже пустой!
- Только скорее, - неохотно согласился Кастиэль.

…В коридоре стояла мертвая тишина. После того, как затихли отзвуки последних выстрелов, вокруг не осталось никаких звуков. Ни скрипа дверей, ни капанья воды, ни глухого стука тяжелых подошв.
- Далеко нам еще? – шепотом спросил Дин. Он думал, что шепот прозвучит в тишине громом, но звуки увязли в ней, как в вате.
- Нет, совсем немного, - так же шепотом ответил Кастиэль. – По лестнице на третий этаж. Потом направо… Или налево… Не знаю…
- Ты вообще хоть раз там бывал?! – запоздало дошло до Дина.
- Нет. Но я чувствую, как он меня зовет, - уверенным тоном прошептал Кастиэль.
Ох ты, блин!.. Дин несильно, но выразительно стукнул затылком о стену. Псих долбанутый… Вот, значит, как выглядят те, у кого в башке зазвучал «зов Монолита». Да, довелось же путешествовать в компании сдвинутого фанатика…
Кастиэль сидел на корточках, опираясь спиной на стену, его заостренный профиль темнел на фоне слабо освещенного коридора, а глаза сверкали фанатизмом и яростью. Он был готов прорваться через любые преграды, напролом, лишь бы добраться туда, к заветной цели… Ноздри раздувались, Кас дышал тяжело и хрипло, с заметным усилием втягивая в себя воздух.
Да-да, проломиться. Он и ломился. Грудью вперед. Они пробились в этот корпус через два поста; в обоих боях Кас первым лез под пули, особенно там, где у его сослуживцев была гораздо более выгодная позиция, и приходилось очень сильно рисковать, чтоб прорвать их оборону. Кажется, в него несколько раз попали… Дин сразу ничего не заметил, они ломились вперед с максимальной скоростью, чтоб оторваться от погони сзади, которая непременно будет. Кастиэль не сбавлял хода, и оттого Дину показалось, что ничего страшного, что пули ударили на излете и не пробили бронежилет, и Кас отделается синяками на ребрах… Только в этом тихом коридоре он прислонился к стене и сполз по ней на пол.
- Привал, - он даже не скомандовал, а просто констатировал факт. – Надо отдохнуть…
Дин несколько минут сидел в темноте и слушал тяжелое хриплое дыхание, прежде чем решился посветить фонариком на лицо спутника:
- Эй, приятель, а ты не заметил, что у тебя вроде как легкое пробито?!
Комбез Кастиэля в нескольких местах лохматился рваными дырками, а вокруг них расползались темные пятна; на губах пузырилась кровь, по подбородку стекала тонкая темно-красная струйка. Кас размазал ее ладонью, но буквально при следующем выдохе опять вздулись мелкие пузырьки; вишневая капля снова набухла в уголке рта, перевалилась через край и поползла вниз по шее, под ворот комбеза.
- Да, я почувствовал, что как-то неудобно дышать, - согласился Кастиэль.
Эх, и ничего себе! Ему всего лишь «дышать неудобно», ужаснулся Дин. Любой нормальный человек давно бы уже с ног повалился! А этому всего лишь «неудобно»!
Получается, он все-таки не совсем человек, был вынужден признать Дин.
Или держится только на своем фанатизме, или на самом деле его оболочка наполнена нереальной, нечеловеческой силой. Мутант? Порождение Зоны? А почему бы и нет…
Но все-таки, если ему тяжело дышать из-за дыры в груди, значит, травмы для него не безразличны? И рана потяжелее этой может Каса обессилить и вырубить?
- Стой! Да погоди же ты! – Дин поймал его, готового рвануться дальше, за рукав. – Надо перевязать, и дырку закрыть, а то ты скоро от потери крови свалишься, хотя сам этого не замечаешь! И бежать не сможешь, потому что весь воздух мимо легких!
- Да… Да, ты прав.
В перевязочном пакете есть прорезиненные вкладыши, специально предназначенные как раз для того, чтоб закрыть дырку в легком. Но подсунуть их под амуницию и одежду, а потом еще и умудриться затянуть марлевую ленту поверх всего этого, и затянуть достаточно сильно… Дин, кусая губы и обламывая ногти, изо всех сил затягивал бинт. Все равно слабовато получается… Все равно при каждом выдохе на губах Каса опять набухают пузырьки… Хорошо все-таки, что он не чувствует боли. Послушно сидит, подняв руки, и позволяет проделывать с собой такое, от чего обычный человек давно бы уже взвыл. Еще виток, еще… Ух, кажется, наконец-то получилось – кровь перестала пузыриться.
- Всё… Кас, ты как?
- Голова немного кружится.
Он попытался встать, но съехал по стене обратно:
- Ноги как ватные… Не слушаются…
Ага, значит, и тебя пробрало все-таки, грустно подумал Дин. И твоя фанатичная сила тебя уже не держит…
- Так, чувак, раз уж мы сюда доперлись – глупо сдыхать в двух шагах от цели, - Дин дернул спутника за рукав. – Ты вроде говорил, что каменюка тебя реанимирует, когда мы до нее доберемся?
- Да…
- Ну, тогда встал – и вперед! – Дин закинул руку Каса себе на шею и рывком поднял его на ноги, поддев снизу плечом.
По лестнице он его фактически тащил. Хорошо, что не попалось навстречу монолитовцев – иначе как бы он воевал с грузом на горбу, Дин не представлял. Кастиэль висел на нем, как мешок, и еле-еле перебирал ногами.
- Все-е-е… - прохрипел Дин, когда они преодолели последний лестничный пролет и ввалились в очередной коридор. – Куда дальше?
- Я не знаю… Подожди… Мне надо прислушаться…
- Слушай скорее, твою мать, за нами идут!
Снизу, с первого этажа, раздавался дробный перестук нескольких пар бегущих ног.
Кастиэль сделал несколько шагов по коридору и свернул в проем, который Дин сам вряд ли бы заметил:
- Сюда…
За углом проема оказался узкий шахтовый колодец, вверх-вниз уходила вертикальная пожарная лестница.
«Он же тут не влезет…» - промелькнуло в голове у Дина. – «Мне же придется тащить его за шиворот… О боже, что я делаю?! Бросить бы этого придурка, и уматывать, пока он не в силах поднять ствол, а я лезу в самое пекло?!»
Нечего тешить себя надеждами. Некуда уматывать. Его изрешетит пулями идущая сзади погоня. А так – хоть перед смертью увидеть то, к чему ломятся сквозь все преграды другие сталкеры…
Дин прижал спутника к стене, протолкался к лестнице и полез наверх первым.
В заваленный хламом бывший четвертый энергоблок он втащил Кастиэля за шиворот. Втащил и швырнул вперед себя, рывком придавая ускорение:
- Ну, вот она, твоя каменюка! Иди к ней! Скорее! Давай, вали!
Счетчик Гейгера захлебывался треском. Дин выключил его – лучше уж не слышать и не задумываться о том, какую дозу они схватили и продолжают хватать, обратного пути все равно нет… Лишь бы не вырубиться до того, как Кас дотянется до камня.
Если ему вообще это поможет.
Черная глыба в ореоле синеватого свечения действительно торчала из кучи обломков обрушившейся крыши и части стен. Вокруг нее в нескольких местах воздух закручивался сияющими серебристо-голубыми воронками. Нереальная, пугающая красота… А добраться-то до него как?! Тут сплошные завалы разбитых плит, ноги переломать недолго! Буквально в двух шагах от цели…
Кастиэль пошатнулся, но через несколько неуверенных шагов выровнялся и заковылял вперед.
- Скорее! – рявкнул Дин.
В шахте раздавался лязг – снизу уже лезли монолитовцы. Гранату бы туда… Нету гранаты.
Дин расставил пошире ноги, поерзал подошвами по неровным обломкам, выбирая наиболее устойчивую позицию и взял автомат наизготовку. Два последних магазина… Интересно, он успеет их истратить, или его нашпигуют свинцом раньше?
- Кас, быстрей!
Хорошо, что шахта такая узкая. Один монолитовец, срезанный короткой очередью, полетел на головы соратникам и обрушил вниз остальных, потом второй. Дин оглянулся – да, Кастиэль уже добрел до цели. Вон он, словно вдвое уменьшился ростом, по сравнению с черной глыбой, оказавшейся неожиданно большой. Вон он уже тянет к ней руку, артефакт раскачивается на шнурке…
- Дин, закрой глаза! Руками! Иначе выжжет! Закрой! – хриплый крик, срывающий связки.
Чтоб закрыть глаза руками, надо бросить ствол. А монолитовцы то ли не слышат предупреждения, то ли не принимают его во внимание… То ли у них в шлемах мощные светофильтры… Но они лезут по шахте вверх, как тараканы, и в тело скрючившегося за ближайшим обломком плиты Дина впиваются пули, впиваются и рвут…

…Секундой позже все вокруг заливает вспышка такой яркости, что свет пробивается даже сквозь прижатый к глазам сгиб локтя. И выжигает на сетчатке картину: темно-серая тень с размытыми из-за окружающего сияния краями тянется к неровной глыбе, из глыбы к силуэту человека тянутся еще более ослепительные лучи – хотя ослепительней вроде бы уже некуда, - силуэт плавно приподнимается над полом и зависает в воздухе. А потом в обе стороны от него одновременно распахиваются два широких, разлохмаченных мазка, словно кто-то дважды мазнул влево-вправо гигантской кистью…

Тело Дина в нескольких местах полыхает адским огнем, особенно сильно – в левой стороне, в плече и в колене. А в правый бок, на который его опрокинуло выстрелами, впиваются острые края каменного крошева и обломков бетонных плит. Пули продолжают бить в него, он извивается, не в силах не то что подняться – а хотя бы передвинуться дальше под защиту куска железобетона размером со столешницу, висящего на стальных прутьях арматуры. Дин продолжает закрывать глаза сгибом локтя, как будто это имеет сейчас какое-то значение, как будто сберечь их все еще важно – что за глупость, когда тебя нашпиговывают свинцом…
И картина, которую он продолжает видеть в своей голове – бред, не более того; предсмертный бред, вроде всех этих россказней про тоннель и свет в его конце: два разлохмаченных мазка перегибаются пополам, складываются и уменьшаются в размерах, словно втягиваются в силуэт. Силуэт размазывается и пропадает в сгустке сияния, а потом снова выныривает оттуда, обретает четкие очертания, и тогда становится понятно, что это Кас. Кас длинным, невозможно длинным прыжком стремительно перелетает груду бетонных обломков и приземляется в паре метров от Дина, который непонятно почему до сих пор еще жив, выхватывает из набедренной кобуры свой длинный кинжал и замахивается им на ораву монолитовцев. Монолитовцы наползают отовсюду, как тараканы, и радиация им похоже, до фонаря. В Дина они уже не стреляют – все их стволы направлены на Каса, на дулах вспыхивают сполохи огня, пули рвут тело Кастиэля – Дин видит, как взметываются лохмотья комбеза и темные брызги, ему хочется заорать, но из глотки не вырывается ни единого звука. А Кас кромсает клинком нескольких самых ближних монолитовцев, как Маугли в мультике кромсал стаю рыжих псов. Потом его левая рука крепко вцепляется в наспинные ремни разгрузки, и пол уходит из-под Дина.
«Так вот, значит, какой он – свет, который перед смертью в конце тоннеля», - тихо шуршит в голове мысль. – «Только тоннеля нету, кругом свет, свет, один свет… И я не пойми куда лечу – то ли вниз падаю, то ли меня вверх тащат…»
А потом сознание Дина заливает вспышка.

…И постепенно стекается в небольшой светлый прямоугольник, кажущийся очень ярким на фоне темной стены.

Дин открыл глаза и скользнул взглядом по сторонам. Пахло сыростью и плесенью, снизу ощущалась относительно мягкая поверхность, но в правый бок что-то давило. Когда через несколько мгновений сознание прояснилось, Дин понял, что лежит на дряхлом диване, пыльном и продавленном, в заброшенном деревенском доме, каких в Зоне полным-полно. Дом сырой и темный, с выбитыми окнами и кучами сухих палых листьев по углам, с обветшалой и растрескавшейся мебелью.
Дин еле-еле, с опаской пошевелился – шевелиться сильнее было страшновато. Все-таки он рискнул. Поднял руки. Ощупал свои бока, грудь, чуть согнул одну ногу, потом другую… Нет, нигде не больно. Даже в левой коленке. А именно на нее-то Дин больше всего боялся взглянуть, помня рвущую боль. Он сел и недоверчиво потрогал ногу – нет, все цело. Как новенькое. Словно ничего и не было.
Потом он провел ладонью по голове и слегка подергал короткий ежик, с некоторым внутренним содроганием поднес ладонь к лицу и развернул ее, ожидая увидеть полную пригоршню выпавших волос… Ничего. Только несколько волосков осталось на пальцах. Дин на всякий случай подергал сильнее – нет, волосы держатся крепко, как и положено нормальным волосам. Н-да. И это после дозы радиации, которая и слона бы свалила сразу в последнюю стадию лучевой болезни. Не иначе, как ему все приснилось. Или сейчас он уже не на этом свете, а на том. Хотя… Вопрос, что теперь считать тем, а что этим светом…
Дин слегка шевельнулся – пружины дивана натужно заскрежетали. Крестьянский дом с клочьями выцветших обоев на стенах никак не походил на беседку в райских кущах. Или неправедным бродягам Зоны выдают путевки только в ад? Но если ад выглядит, как старая знакомая Зона – то они, блин, нашли, чем пугать!
Рядом с диваном аккуратно, по линеечке стояли берцы, возле боковой спинки обвис полупустым нутром знакомый рюкзак. На столе напротив – разгрузка, шлем, дыхательная маска, «калаш»… Кто-то заботливо подобрал в четвертом энергоблоке все вещи и принес сюда. Комбез на Дине был все тот же, в котором они с Касом отправились на ЧАЭС – тоже целенький, чистый, как будто монолитовский свинец не наделал в нем дырок.
Дряхлый диван заскрипел и зарыдал всеми пружинами, когда Дин развернулся и спустил ноги на пол. Надо наконец-то выглянуть наружу и заценить, где он находится ,что тут вокруг, какой фон… И вообще, может, надо скорее маску надевать?!
Вслед за скорбной жалобой дивана за стеной послышались приближающиеся шаги. Из проема, в котором давно не было двери, вышел рядовой группировки «Монолит» Новак. То есть Кастиэль. Все в том же камуфлированном костюме, и тоже целом и чистом.
- Я как раз собирался тебя разбудить, - произнес он сакраментальную фразу.
Дин присмотрелся: выглядел Кастиэль-Новак теперь как-то иначе. Не как раньше. И Дин не мог понять, что настораживает во вроде бы уже знакомом облике. То есть, и раньше Новак держался так же неуверенно, зажато, не знал, куда деть руки, чтоб не мешали; и только, пожалуй, когда они вдвоем с Дином ломились с боями через корпуса ЧАЭС, тело Новака жило своей естественной жизнью. Его движения стали стремительными и точными. А теперь вроде бы неловкость опять вернулась. Интересно, он только в бою раскрепощается, что ли?!
-Ты странно на меня смотришь, - Кастиэль заметил обращенный на него взгляд.
- Ты выглядишь так, как будто влез в чужую одежку, и еще не привык к ней, - наконец сообразил Дин. – Как будто тебе собственная шкура жмет и натирает!
- А-а… - Кастиэль дотронулся до себя, провел руками по бокам. – Да, я никак не привыкну к этой оболочке. Раньше я ее как-то по-другому чувствовал…
Ну вот, подумал Дин, опять началась старая песня.
- Я же говорил, что это всего лишь оболочка, - пустился в объяснения Кастиэль. – Но раньше я не мог понять этого… Мне только казалось, что она чужая, а теперь я это точно знаю. Монолит меня разбудил. Теперь все мои знания и возможности разблокированы полностью.
Значит, не приснилось, подумал Дин… Эх, а насколько проще для сохранения здравого рассудка было бы считать все произошедшее бредовым сном…
- Выходит… Выходит, мы реально были в четвертом энергоблоке? – медленно произнес он. – И видели Черный Монолит? И ваши бойцы поливали нас огнем? Но как же тогда… Каким образом… Кас, кто ты, в конце концов?
Ответ Каса ясности не внес. «Да, и лучше бы я его вовсе не слышал», - помотал головой Дин. – «Крыша ровнее держалась бы.»
- Не, ну а что, - Дин состроил непробиваемую физиономию. – Это же Зона… Аномальная… Телепаты есть. Телекинетики есть. Полтергейсты летают… Почему бы тут не быть ангелам, в конце концов?
- Дин, я серьезно! – Кастиэль уставился на него, пытаясь перехватить взгляд.
- Не, ну а я же и не спорю, - Дин упорно отводил глаза в сторону. – Ну, ангел – так ангел…
- Дин!
Тот наконец-то поднял взгляд и встретился глазами с Кастиэлем:
- Чего?!
Синие глаза Кастиэля ничем не отличались от человеческих, но Дину показалось, что он ощущает, как под этой оболочкой бьется сгусток нездешней, запредельной энергии.
- Ты боишься поверить. Ты все видел, но просто боишься поверить…
Два разлохмаченных мазка, одновременно взметывающихся вправо и влево от силуэта…
- Ладно, - Кастиэль со вздохом опустил голову. – Твой брат с напарником идут сюда, они будут здесь примерно через двадцать минут. С ними все в порядке.
- А что… - начала было Дин, но Кастиэль торопливо перебил:
- Они залезли в подвал здания. Напарник твоего брата нашел информацию, что там спрятано что-то ценное. Пока они искали тайник, часть стены рухнула и завалила выход. Они оказались заблокированы… Начали выкапываться, но обломки оказались слишком крупными и тяжелыми… У них вполне был шанс выбраться самостоятельно, они возились трое суток и уже почти справились, когда им снаружи помог прохожий сталкер…
- Спасибо, Кас! Спасибо, - выдохнул Дин. Надо же, чуть не забыл о том, ради чего он отправился в ходку и попал в эту передрягу… - Но какое, к черту, здание?! Они же в Ржавый лес пошли!
- Их не было там, где ты их искал, - возразил Кас. – Они свернули в поселок.
- И не сбросили сообщение, уроды! – Дин рыкнул от злости. Ну, Сенька, ну, разгильдяй! Сам же мог погибнуть из-за своего раздолбайства!
- Ты искал их, попал в неизвестную аномалию, потерял сознание, - продолжал Кастиэль, и Дин понял, что тот подсказывает ему легенду для Сеньки и Гвоздя. – Прохожий сталкер дотащил тебя до этого дома…
Да, в самом деле, не стоит рассказывать им про свои злоключения в Припяти.
- Да, вот еще что, - словно спохватился Кас и вытащил из нагрудного кармана шнурок с болтающимся на нем артефактом: - Можешь забрать. Теперь это просто кулон. Всю свою силу он уже отдал.
И, не дожидаясь ответа, он надел шнурок Дину на шею, и при этом как бы невзначай коснулся его щеки. А может, действительно невзначай?
- Кас?! – Дину на какое-то мгновение стоило отвести взгляд от собеседника, пока он расправлял шнурок и просовывал кулон под ворот куртки. А когда он поднял глаза, комната была пуста.
- Кас?! Черт побери, куда он подевался?!
Снаружи послышался топот двух пар ног, увесистые ботинки затопали по прогнившему трухлявому полу:
- Дин?! Эй, Дин, ты тут?!
Его сгребли в охапку и стиснули мощные Сенькины лапы:
- Братишка, живой! Ты как, все в порядке?
Даже злиться сил не было.
Сенькин напарник в проявлениях чувств был куда более сдержан, только пожал Дину ладонь да хлопнул по спине. А Сенька, едва дал отдышаться, снова сгреб брата в объятия.
Дин смотрел через его плечо в комнату, откуда минутой назад исчез Кас, и гадал – то ли ему почудился пронесшийся мимо лица стремительный поток воздуха, даром что день был тихий, ни ветерка, - то ли так оно и было на самом деле.

Конец.

© since 2007, Crossroad Blues,
All rights reserved.