История одной улитки

Автор: Jay Tryfanstone

Переводчик: Fly

Бета: njally

Оригинал: ссылка

Разрешение на перевод: получено

Пейринг: Дж2

Рейтинг: R

Жанр: романс, АУ

Дисклеймер: Все права на сериал "Сверхъестественное" принадлежат Эрику Крипке

Краткое содержание: хи-хи. AU. Определенно – AU. Snail!porn.

Предупреждения: Да. Улитки.

Примечание: Переведено на Байки-3.

Арт: egorowna





Дженсен-улитка обитал на берегу ручья. Ручей был довольно быстрым, и Дженсен осторожничал, стараясь покрепче прилипать к камням, когда спускался к воде. Но он любил и прохладную сырость мха, и низко свисающие листья ив, и то, как свет играл на поверхности убегающей вниз по течению воды. Еще он любил свою норку в глубине темной, рыхлой почвы под корнями его ивы и сочную траву, покрывавшую влажный берег ручья.

Дженсен неплохо ладил с полевкой, обитавшей напротив.

– Доброе, – говорил он ей каждое утро, и Виолетта отвечала:

– Дженсен, привет, я спешу, отличный денек, не правда ли? Дождик будет, топ-топ-топ, червячок на мой роток, и на завтрак тот жучок…

– …утро, – заканчивал Дженсен, глядя, как кончик хвоста Виолетты исчезает в густой траве, растущей над берегом ручья. Иногда ему удавалось заготовить целое предложение к моменту ее возвращения домой, хотя ей редко хватало времени его выслушать. Но Дженсен не обижался.

Еще он дружил с симпатичной зеленой лягушкой, которая жила в зарослях кувшинок ниже по течению.

– Дженсен! Дженсен! Здравствуй! – звала она, и Дженсен отвечал: «При»… Но к тому моменту, когда он договаривал, – «…вет», Лягушка оказывалась уже на другом берегу ручья. Так же выходило и с ласточкой, что гнездилась в ветвях ивы: каждый год к тому моменту, когда Дженсен замечал, что у нее вылупились птенцы, они почти успевали опериться. Он никогда не обижался на их попытки опробовать свои клювики на его раковине – повредить ему они все равно не могли, а Дженсен, будучи значительно крупнее большинства улиток, в самом деле представлял собой идеальную мишень. И ему нравились сладкие ягоды малины и ежевики, которые в благодарность приносила ему Ласточка, но вот завязать с ней беседу никогда не получалось: к тому моменту, как Дженсен открывал рот, она уже успевала упорхнуть.




Взамен Дженсен вел долгие, медленные разговоры с самим собой, особенно зимой, которую он проводил, укрывшись в безопасности завитков своей раковины. В этих разговорах, что он вел у себя в голове, он находил прекрасные аргументы, был остроумен, находчив, обаятелен и красноречив…

Он был очень одинок.

Иногда Дженсен встречал других улиток. Желтых полосатых улиток, и бледных улиток с туго закрученными уплощенными раковинками, и садовых улиток с их круглыми выпуклыми раковинами, и речных улиток с черными заостренными раковинами, только вот таких, как он сам, не видел никогда. Дженсен был большим. Если он вытягивался во всю длину, то мог накрыть собой сразу три листка дуба, а его коническая раковина не уступала размером сбитому ветром яблоку. И стоило другим улиткам увидеть, какой он громадный, они тут же уползали в спешке. Однажды он услышал, как одна из них пробормотала: «Ни за что не буду откладывать яйца с этим гигантом». А другая сказала: «Какой уж тут уют – в такой-то норе?»

Но Дженсен не чувствовал себя несчастным. У него были его ручей, и норка, и Виолетта, и Лягушка, и Ласточка. Просто… иногда ему казалось, что нужно что-то еще.

И одним прекрасным майским утром это что-то явилось.

– Он ниже по течению, – воскликнула Виолетта, потрепав Дженсена по раковине по пути на луг.

– Хорошенький! – квакнула Лягушка, перепрыгнув через голову Дженсена.

А Ласточка взмахнула крыльями, спикировав к самой воде, чтобы указать Дженсену дорогу.

Незнакомая улитка оказалась даже больше размером, чем Дженсен. С массивной раковиной, мускулистой подошвой и такими толстыми рожками, что они напоминали ольховые сережки. Но у него были добрые глаза, и к Дженсену он подполз с видом одновременно смущенным, взволнованным и дружелюбным.

– Эй! – воскликнул он. – Ты, наверное, и есть Дженсен! – И хотя говорил он быстро для улитки, Дженсен разобрал каждое слово. – А я – Джаред!




– Привет, – осторожно отозвался Дженсен. Он чувствовал себя немного неуверенно, потому что никогда раньше он не встречал никого, так на него похожего, а еще потому, что Джаред был очень красивым, с сильным изгибом раковины, окрашенной во все оттенки розового, кремового и коричневого и сверкающей на солнце. Рядом с ним более темный Дженсен казался себе тусклым и унылым.

Но Джаред был так явно рад его видеть, что даже рожки дрожали, а край подошвы шел волнами.

– Ты такой красивый, – сказал Джаред. – И мне нравится твой ручей. И твоя ива.

– Правда? – Дженсен был очарован.

– Твоя подружка полевка сказала, что ты одинокий. И я… – рожки Джареда слегка опустились, и он отвел взгляд, – подумал, что, может…

Дженсен подполз поближе и ободряюще покачал рожками.

– Хочешь дружить? – спросил Джаред.

– Я… наверное, – Дженсен не был уверен, что чувства, которые он испытывал, и которые заставляли его кожу увлажняться, а раковину – казаться тяжелой и тесной, можно было назвать дружескими. А то, как плавно покачивал своей раковиной Джаред, наводило на мысли, что и он ощущал то же самое.

– Или… – Джаред осторожно коснулся Дженсена самым краешком своей подошвы.

Джаред был прохладным и влажным, словно самый лучший мох, но при этом гладким, как водяной орех, и так приятно касался кожи Дженсена... Изумленный, он позволил Джареду обвиться вокруг него, прижаться подошвой к подошве, скользко, влажно, тесно. Дженсен совсем потерялся в глубоком чувственном удовольствии от прикосновений прохладного массивного тела Джареда, плавно скользившего вдоль его подошвы. Дженсен всей кожей ощущал его перекатывающиеся мускулы – словно влажные гладкие валики.

– Это значит, ты… – спросил Джаред.

– Да, – сказал Дженсен и изогнулся, чтобы увидеть, как у Джареда закручиваются рожки.

– Дженсен, – тягуче выдохнул Джаред.

Дженсену казалось, что он погружается в чудесный сон, и в то же время чувствовал себя как никогда пробудившимся, сливаясь с Джаредом в полной гармонии, словно струи ручья, словно стебли тростника на речном берегу. Неожиданное прикосновение рожек Джареда заставило Дженсена задрожать – никто с ним… никогда он… – и крепко зажмуриться.

– Что ты…

Джаред ничего не ответил, только мягко потерся носом о его нос, а края его подошвы затрепетали еще ласковее. Когда Дженсен вновь рискнул на него посмотреть, то тут же встретил обеспокоенный взгляд широко открытых глаз Джареда, взволнованно уставившихся на него с обоих рожек.

– Я тебе не нравлюсь?

– Нет, что ты, я просто, ты так… – беспомощно забормотал Дженсен и, не в силах составить связное предложение, напряг мускулы, плавно сдвигая раковинку по спине так, чтобы потереться ее верхушкой о верхушку раковины Джареда. Они прижимались друг к другу подошвами, так плотно, что только рожки торчали в стороны, как стебельки травы. Столь интимно обмениваться слизью должно было быть страшно, но оказалось удивительно комфортно. Осмелев, Дженсен вытянул один рожек, заглядывая Джареду в глаза так близко, что заметил ореховый отблеск в их темной глубине. Его кожа была мягче, чем у Дженсена, а на раковине было на два или три возрастных витка меньше, но уверенность, с которой Джаред обвивал его рожки своими, говорила о немалом опыте, которым не мог похвастаться Дженсен. Он никогда не встречал других улиток своего вида, но судя по тому, как ловко Джаред прижался к его подошве своей, тому такие встречи уже выпадали.

– Ты такой, – вздохнул Джаред, – такой… Масляный! – протянул он, перекатывая слово словно каплю. Он прижался к Дженсену еще плотнее, и тот ощутил, как, выделяясь в общей мягкости их тел, к его коже прижимается что-то твердое. Прохладное и скользкое, оно было частью Джареда и в то же время – как будто частью его самого. Джаред надавил сильнее, прикасаясь ритмично и плавно, словно спрашивая разрешения, и Дженсен почувствовал, как обмякает и увлажняется, чтобы принять твердость Джареда. А потом, так медленно, что Виолетта успела принести двух червячков для свадебного пира, а Лягушка – собрать букет луговых цветов, часть Джареда в самом деле оказалась внутри Дженсена.

– О, – сказал Дженсен, не открывая глаз. Джаред двигался в нем, медленный, как зимний вечер, прохладный, как весенний дождь, прекрасный, как кувшинка, открывшаяся навстречу солнцу. Они были вместе весь день, соединенные в единое целое, и даже не заметили, как Виолетта в конце концов съела червячков, а Лягушка оставила букет возле норки Дженсена.

Был уже поздний вечер, когда они наконец разлепились и лениво поползли по темной мягкой почве к норе, так и не расцепив переплетенные рожки. Дженсен был так счастлив, что ему казалось, раковина сейчас разорвется. Ему хотелось защищать Джареда от всего света – от страшного ястреба, от неуклюжих копыт коровы, от хищного носа лисы. Прикрыв глаза, Дженсен качнулся к Джареду, соприкасаясь с ним раковинами.

– У тебя будут такие красивые яйца, – совершенно счастливым голосом протянул тот.

– …прости, что? – сказал Дженсен.



 
© since 2007, Crossroad Blues,
All rights reserved.