Десять лет спустя

Они приходят, как только гаснет экран. Как только я отхожу от рабочего стола. Они приходят и заставляют меня снова нажимать на кнопку.
Я включаю его. Я открываю текстовый файл. Я пишу: оставьте меня в покое.

Они шепчутся за моей спиной. Я слышу их голоса в шелесте воды из-под крана. В скрипе дверей. В мелком топоте по лестнице. Я пишу: убирайтесь. Я пишу: хватит. Я не сохраняю изменений и пинаю системный блок.

Система выгружается. Экран снова чернеет. Мне страшно.

Я завидую своим детям, которые не боятся темноты. Я спускаюсь в гостиную, подхватываю Дина на руки. Ему четыре. Позавчера он сказал нам с Лайзой, что пойдет в армию, когда вырастет. Потому что в армии всем выдают большие стволы и медали.

Детям строго запрещено подниматься на чердак, потому что мы так и не починили там замок. Он иногда заедает, а стены слишком толстые, и если кто-то запрется там – никто внизу не услышит.

Я спрашиваю у Дина, а что круче: медали или стволы. Он очень смешно хмурится, когда думает. Он говорит: стволы слишком шумные. И, если честно, страшненькие. Но медали же не получают без стволов?

Я улыбаюсь ему. На чердаке в куче старого хлама, который никто никогда не разберет, лежит продолговатый жестяной ящик. Куча старого хлама – круче любого сейфа. Ее никому не хочется трогать. Даже детям, если они нечаянно заберутся на чердак.

Дин никогда не пойдет в армию, потому что он боится стволов. Мы отдадим его в колледж Он будет адвокатом или врачом. Он очень храбрый мальчик, на самом деле. Он не боится грозы.

В кабинете наверху меня ждет черный экран. Я спрашиваю, хочет ли Дин услышать сказку на ночь.

- Про вампиров! – радостно кричит Дин и цепляется в меня маленькими пухлыми ручонками.

- Только такая мелюзга может верить в вампиров! – говорит Лайза, не оборачиваясь. Ей семь лет, она круглая отличница. Папина дочка.

В жестяном ящике в куче хлама – старый дробовик. И еще – пара амулетов. И еще – соль. И еще – фляга со святой водой. И еще – мой старый дневник. И еще – фотографии. У каждой приличной девушки должно быть свое приданое.

Я несу Дина в постель. Лайза остается смотреть телевизор. Инопланетяне в тысячу триста пятый раз захватывают Соединенные Штаты. Моя дочь хрустит чипсами и нервно вжимается в кресло. Мне стыдно, но я чувствую маленькое превосходство. Я не боюсь инопланетян.


- Однажды один очень сильный охотник…

Рассказывать – проще, чем молчать. Дин комкает одеяло под пальцами и вставляет вопросы. Ему интересно, какого роста был охотник. И какой был ствол. И на какой машине он ездил. Его не устраивает ответ "красная", а я понятия не имею, что это была за марка, я мечусь между "порше" и "бмв", а вместо этого просто говорю "спортивная". Ну, такая, знаешь. С откидным верхом.

Если долго говорить – пересыхает горло, и дыхание перехватывает, и свет от ночника становится слишком ярким. Я выключаю свет на всякий случай. На словах: "…и тогда вампир схватил его и потащил в свое логово".

Рассказывая – проще не думать. Думать о другом. Через два дня Билл вернется из командировки. Я ему все объясню и на неделю-другую отвезу детей к маме. Моего мужа зовут так же, как звали моего отца. Я понятия не имею, говорил ли Фрейд о таких случаях. Маме неважно в последнее время. Дела в баре идут не лучшим образом. Она много пьет. С Лайзой и Дином ей будет лучше. Вечерами мы будем сидеть за одним столом. В эту неделю-другую я не буду рассказывать Дину сказок.
Мама делает вид, что ничего не было. Как и мы все.

В дневнике в жестяном ящике. Там, на последней странице. 17. 08. 2009. Дата последней записи. Никто не знает, что произошло. Но с тех пор – их не стало. Никого из них. Я помню, как в сентябре приехала к маме, и Бобби приехал к маме, и Тамара тоже. Мы говорили обо всем понемногу. Бобби тогда сказал, что мне пора замуж. А я слишком громко рассмеялась. Мама сразу просекла, что у меня кто-то есть.

Семнадцатого августа десять лет назад я убила своего первого перевертыша. Через полгода Соединенные Штаты начали бомбить Иран. Билли пообещал часто писать. Я пообещала не делать аборт.

У меня много бесполезных навыков с тех времен. Незаметно посыпать порог солью. Украдкой подбрасывать обереги в чужие карманы. Находить укромные места для охранных знаков. Мне 34 года, я немножко дизайнер, немножко писатель, немножко карманник, немножко бывший охотник. Мои книжки про вампиров, оборотней, призраков и демонов неплохо раскупаются. Редактора говорят – поменьше физиологии, побольше романтики. В следующей книге я подселю в главную героиню демона-ренегата.

Семнадцатого августа десять лет назад я убила своего последнего перевертыша.

Они шепчутся за моей спиной даже сейчас. Когда я говорю "…и когда охотник пришел в себя, он почувствовал, что слышит гораздо лучше, чем прежде". Когда я говорю "…и тогда он оторвал им головы". Когда я говорю – их не слышно. В тиканье часов. В гуле ветра за окном. В скрипе кровати.

Я мать двоих детей. Мой муж полгода назад стал капитаном. Мы почти не ссоримся. Я не разбила ни одной тарелки. И ни разу ему не изменила, "почти" не считается.

- Целую в нос. Возвращайся, ага? – говорю я в трубку. Дин нетерпеливо дергает меня за рукав, ожидая продолжения. Билл обещает, что сделает мне горячо. Я ненавижу своего мужа, потому что он очень правильный капитан в очень правильной армии. Я люблю его, потому что Билли купил для нас правильный дом и помогает нам быть правильной семьей.

Ни одного перевертыша. Ни одного призрака. Ни одного вампира. Они исчезли не сразу. Еще шесть лет тому назад раз в полгода кто-то обязательно да находил нечисть.

Последние два года я не хожу на наши старые ресурсы. Половину из них давно удалили с серверов. Половина - не обновляется месяцами. У меня много бесполезных навыков с тех времен. Просыпаться от малейшего шороха. Добавлять святой воды в пищу каждому новому гостю. Читать формулу изгнания за двадцать пять секунд без запинки.

За это время Билл вырос от сержанта до капитана. Он убил много чумазых арабов, нажимая на гашетку. Он ни разу не замарал рук и поэтому не просыпается с криками по ночам. Для него ничего не изменилось за эти десять лет. Билл никогда не найдет жестяного ящика на чердаке, но даже если найдет – никогда не откроет.

- А потом он стал мочить других вампиров… а они ему ничего не делали, потому что он… стал… сильным… и всех убил, - говорит Дин и засыпает прежде, чем я успею ответить.

Я целую его, поправляю одеяло и ухожу. Снизу доносятся чавкающие звуки. Инопланетяне в тысячу триста пятый раз подавились Соединенными Штатами. Лайза доедает чипсы.

В моей комнате – темно. В стекло стучат первые капли дождя. Я включаю компьютер. Я открываю новый текстовый файл и долго смотрю на белый экран. Я пишу: 12. 11. 2019. Их больше нет. Мы, кажется, все-таки выиграли эту войну. Я пишу: это нечестно. Я пишу.

© since 2007, Crossroad Blues,
All rights reserved.