Сэму нравится

Яблочный или черничный? Вот в чём вопрос, и Дин промучился над ним минут пятнадцать. Он помнил, что Сэму нравится, когда Дин целует его шею за мочкой уха, и когда Дин проталкивает ему в рот большой палец, и круговые движения динова языка вокруг отверстия заднего прохода - это всё Сэму нравится совершенно точно, и Дин это знал так же крепко, как таблицу умножения, имя первого президента и перечень нечисти из отцовского дневника.
Но запомнить, какой пирог - яблочный или черничный - предпочитает Сэм, было решительно выше его сил. Так что в конце концов он взял каждого по куску и двойной кофе. Ночка у них сегодня выдалась та ещё - в последний раз Дин так орал на американских горках в Нью-Джерси, когда ему было пятнадцать, а Сэм - тот просто распластался по кровати и издавал агонизирующие стоны. Поэтому Дин его пожалел. Сэмми славно потрудился этой ночью; они оба славно потрудились, сперва выследив и уничтожив демона, а потом отметив это событие в номере мотеля, результатом чего стала усыпавшая пол штукатурка, которую они отбили спинкой кровати, и Сэм, уснувший мёртвым сном. Когда Дин проснулся утром, он всё ещё спал, зарывшись носом в подушку, и явно не собирался в ближайшее время идти за завтраком. Дин посмотрел на него немного, потом чмокнул в растрёпанную макушку и пошёл за завтраком сам. То-то мелкому будет радостного удивления - продрать глазки и увидеть на столе свою любимый пирог, за которым даже идти не надо. То есть... Дин надеялся. что это его любимый пирог, потому что, подъезжая к мотелю, вдруг засомневался, а не напутал ли он вообще всё и не предпочитает ли Сэм клубнику.
Кофе почти не остыл, и пластиковый стаканчик всё ещё обжигал пальцы, что было здорово - Сэму совершенно точно нравится горячий, а не холодный кофе. Дин поднялся по лестнице на полусогнутых, стараясь не скрипеть половицами - и разочарованно вздохнул, услышав за дверью их номера звук движения. Всё-таки проснулся... ну, ладно, сюрприз это не испортит.
Дин толкнул дверь ногой, тут же придержав её плечом, и тихонько зашипел, когда кофе опасно плеснулся в стакане - но не пролился, слава богу.
- Что, соня, продрал глазки? А я тут сгонял за завтраком, - весело сказал Дин, обернулся и замолчал.
Сэм стоял перед кроватью спиной к двери. Он был полностью одет и торопливо укладывал что-то в спортивную сумку, стоящую перед ним на смятой постели, которую он, вопреки своему обыкновению, не застелил. При звуке голоса Дина он обернулся так резко, что чёлка упала на глаза. Он нервно оправил её и облизнул губы неловко-вороватым движением, знакомым Дину слишком хорошо. Так он делал - и так отводил глаза, - в детстве, когда тайком рассматривал отцовский обрез, диновы порножурналы или хорошенькую соседку в экстремально коротких шортиках, выгуливающую своего пса на газоне напротив. Почему-то Сэмми был убеждён, что за всё это ему непременно влетит.
И почему-то сейчас это Дина совсем не позабавило.
Он стоял, загораживая дверь, со стаканом кофе в одной руке и пакетом пирогов в другой, и переводил взгляд с Сэма на спортивную сумку и обратно. Из сумки торчал рукав любимой сэмовой рубашки в полоску. Похоже, он побросал вещи кое-как. Как будто очень торопился.
- Сэмми? - всё ещё улыбаясь, спросил Дин. - Куда-то собрался?
- Чёрт, - сказал Сэм и, закусив губу, повторил ещё раз: - Чёрт.
Потом отвернулся и заправил в сумку полосатый рукав.
- Я собирался оставить тебе записку.
- Записку? Какую, нафиг, записку? Что-то случилось?
- Нет... Ничего особенного. Я просто...
- Ты просто что?.. Чего замолчал? Да выкладывай уже, ну! Сэм, ты же знаешь, что бы ни случилось, я...
- Дин, не надо, ладно? - резко сказал Сэм. - Тут нечего обсуждать. Просто я решил уехать.
Он должен был добавить что-то ещё, просто обязан. Вот только что, Дин понятия не имел, поэтому стоял и ждал, и лишь добрых полминуты спустя понял, что Сэм продолжать не собирается.
Он вдруг ощутил себя ужасно глупо с этим дурацким кофе и дурацким пакетом в руках. И то, и другое уже почти остыло.
- Куда уехать, Сэм?
Сэм застегнул молнию сумки и наконец обернулся.
- В Стэнфорд.
- В Стэнфорд, - повторил Дин. - Ага. Что, там объявился призрак? Или признаки, про которые говорил Эш? Или... Сэмми, у тебя что, снова было видение?
- Нет! - Сэм редко повышает голос, но когда он это делает, у Дина язык присыхает к нёбу. Так всегда было, когда Сэм кричал на папу, а сейчас он кричал на Дина. Но тут же успокоился и повторил уже ровнее: - Нет, ничего такого. Ничего сверхъестественного. Просто я возвращаюсь в Стэнфорд и... попробую всё исправить.
- Исправить что?
Сэм отвёл глаза и неловким движением перекинул через плечо лямку.
- Пропусти, - сказал он очень тихо. - Я пойду.
- Нет, - ответил Дин. - Не пойдёшь.
Взгляд из-под спутанных прядей - короткий, но очень злой. И он как будто дал Дину индульгенцию на всю злость, которую тот начинал чувствовать. Невозможно было дальше стоять, как дурак, перед дверью, но и отойти от неё Дин не согласился бы за все блага мира. Поэтому он просто наклонился и поставил кофе и пакет с пирогами на пол. А потом выпрямился, зацепил большими пальцами ремень на джинсах и сразу почувствовал себя лучше. Хотя и ненамного.
- Сперва мы поговорим.
- Я не хочу об этом говорить, - сказал Сэм, пытаясь пройти мимо него, и Дин перехватил его плечо и сжал - не до боли, но достаточно цепко, чтобы Сэм дёрнулся и остановился.
- Это просто детский сад какой-то, Сэм! Что происходит?! Какого чёрта ты опять убегаешь?!
- А то ты не знаешь, можно подумать!
- Нет, представь себе, вообще не представляю нахрен, что с тобой творится! Ещё ведь ночью всё было в порядке...
- Да уж, в порядке, - огрызнулся Сэм, пытаясь отбить его руку - тоже не в полную силу, и в этом была его ошибка. Три секунды возни - и сумка соскользнула с его плеча, грузно повалившись на пол, а рука Дина крепко обхватила запястье чуть повыше часов. Сэм снова дёрнулся - и замер. Теперь он был ближе к двери, чем Дин, но ничуть не ближе к тому, чтобы выйти через эту дверь... выйти и не вернуться, внезапно понял Дин. Именно это он и собирался сделать. Оставив записку. Как, мать его, мило.
- В этом весь ты, - процедил Дин, сжимая руку Сэма крепче. - Чуть что - прыг и в кусты.
- Да ну?! Кто бы говорил! - взорвался Сэм, вырываясь наконец, и Дин неожиданно для самого себя отпустил его. Сэм глядел на него в таком бешенстве, что Дину стоило труда не отступить на шаг. - Вечная улыбочка, вечное это твоё "эй, чувак", вечно у тебя всё в полном порядке, даже если мы оба знаем, что ни хрена не в порядке, что мы по уши в дерьме, если не сказать в жопе!
- Эй-эй, Сэмми, где ты набрался таких нехороших слов...
- Вот! Видишь?! Об этом я и говорю! Тебе бы всё только зубы скалить! Как будто всё так, как и должно быть!
"А разве нет, Сэмми?" - беспомощно подумал Дин, но вслух сказал, привычно выдавив улыбку:
- А, так дело в том, что я тебя слишком крепко трахал прошлой ночью? Ну прости, в следующий раз я буду нежнее...
- Нет, не будешь, - отрезал Сэм.
И поднял свою сумку с пола, зацепив краем стаканчик с кофе. Тёплая, почти горячая жидкость плеснула Дину на ногу. Но Дин не шевельнулся. Дин этого даже не почувствовал.
Как же... что же... они ведь уже почти год этим занимаются. С того самого времени, как Дин забрал Сэма из Стэнфорда. Впервые - после охоты, когда они оба выпили, были разгорячены и возбуждены, всё вышло случайно в тот раз... и совсем даже не случайно в последующие двести тридцать четыре раза. Не то чтобы Дин считал, но в среднем выходило где-то так. За это время он узнал, что Сэму нравится, когда губы Дина щекочут его кожу под мочкой уха, и ему нравится прикусывать палец Дина, раздвигающий его губы, и ему нравится чувствовать язык Дина в своём теле. Он ни разу не говорил об этом, они вообще никогда об этом не говорили, но Дин же знал, что Сэм любит всё это... просто знал.
- Это всё зашло слишком далеко, - тихо сказал Сэм, и Дин понял, что они молчат, стоя друг против друг, уже очень долго. - И давно зашло. Я всё думал... что надо это прекратить, но... сил не хватало. А сейчас, кажется, хватит, так что, пожалуйста, не пытайся меня удержать. Так будет лучше для нас обоих.
- Как-то поздновато ты спохватился, не думаешь?
- Наверное. Но лучше поздно, чем... Это всё ненормально, Дин. Ты и сам это знаешь.
Ненормально, да... Наш малыш Сэмми всегда так хотел быть нормальным. А злые и гадкие папа с братом никак не хотели ему это позволить. Ну конечно. Странно даже, что он шёл к этой мысли так долго.
"Пусть уходит, - подумал Дин. - Пусть, это... это его право. Его выбор. Он же имеет право хотеть быть нормальным, как все, не охотиться на нечисть, не трахаться с собственным братом... Он обычный парень, а я сделал из него фрика. Пусть идёт. Конечно. Я не должен его останавливать".
- Дин! Что ты де...
"Пусть уходит, конечно", - думает Дин, а его руки в это самое время хватают Сэма за плечи и швыряют его назад, в глубь комнаты, и сумка снова слетает с сэмова плеча, и - Дин знает, - больше он её уже не поднимет. Сэм падает на пол возле самой кровати, ударившись затылком о её край. Удар смягчён матрацем и свесившейся к полу простынёй, но Сэм всё равно вздрагивает и со стоном поднимает руку к голове, а Дин наклоняется, сгребает его за грудки и рывком поднимает на ноги. Ворот сэмовой рубашки распахнут, две верхние пуговицы расстёгнуты, и Дин видит его ключицы, почти сходящиеся под горлом, и, думая: "Да, пусть уходит", - впивается губами в выемку между ними, всасывая кожу с такой силой, что Сэм вскрикивает, а Дин мысленно поздравляет его с очередным красивым засосом на видном месте. Но тебе же не привыкать, Сэмми, и... тебе же это нравится.
- Дин!.. Зачем ты... Я же сказал, что...
- Что, не хочешь? - хрипло спрашивает Дин, перехватывая его рубашку чуть повыше и одним движением впечатывая Сэма спиной в стену. Перед ним распахнутые глаза и распахнутый ворот, и Сэм, распахнутый для него настежь, как оно всегда бывает, и Дин уже не помнит, о чём думал минуту назад. Ладонь Сэма упирается ему в грудь, но Дин не даёт ей времени надавить, рывком подаётся вперёд и затыкает Сэму рот поцелуем, выпивая его протестующий стон. Сэмовы пальцы сгребают рубашку на его груди.
- Дин, мы не...
- Что, тебе это не нравится? - шепчет Дин быстро и зло, мазнув губами по его щеке, пробираясь по линии челюсти к мочке уха, зарываясь губами во взмокшие завитки волос. - Не нравится, да? Надоело?
Сэм не отвечает, но пытается его оттолкнуть. Попытка выходит очень неловкой, но в результате её Сэму удаётся высвободить правую руку. Дин тут же перехватывает её и прижимает к стене возле сэмова плеча, одновременно проталкивая колено ему между ног, и Сэм отчаянно стонет и отворачивает голову, и пальцы его руки, стиснутой в диновой хватке, вздрагивают и сжимаются.
- Д-дин...
- И это, - шепчет Дин, просовывая руку ему между ног и нащупывая его затвердевший член, - тоже не нравится?
Расстегнуть ширинку на сэмовых джинсах - плёвое дело: Дин эту ширинку знает лучше, чем свою собственную, кажется, ему даже приходится расстёгивать её чаще, чем свою, потому что они трахаются чаще, чем Дин ходит отлить. И член Сэма знает ладонь Дина лучше, чем руку своего хозяина, потому что, Дин совершенно уверен, Сэмми нечасто есть нужда дрочить в последнее время. Сэм стонет, одновременно пытаясь вжаться в стену, отстраниться от Дина - и подкинуть бёдра навстречу его руке; он мотает головой, зажмурившись и закусив губу, и то и дело хрипло, умоляюще, протестующе выдыхает: "Дин!", но не "Перестань", не "Остановись", не "Отпусти". Скажи он любое из этих слов, Дин бы остановился.
Но Сэм повторяет только "Дин, Дин, Дин", хотя его руки упрямо пытаются помешать Дину сделать то, чего хотят они оба.
В конце концов это надоедает Дину, он срывает с Сэма ремень - бесполезный, потому что джинсы и так уже спущены на бёдра, - и стягивает ему запястья, потому что его злит, что эта бестолочь отвлекает его от дела. Сэм сопротивляется, но даже и вполовину не так бурно, как в начале, и, когда Дин разворачивает его к стене лицом, вжимается тазом в стену и со стоном трётся о штукатурку, хотя это, наверное, довольно больно и уж точно не очень разумно. Дин спасает положение, перехватывая сэмов член и надёжно защищая своей ладонью, свободной рукой сдирает с Сэма рубашку до локтей, обнажая вздрагивающую спину, и целует его сзади в затылок, в торчащий под кожей позвонок, в родинку на левом плече, в лопатку, в подмышку, с силой втягивая носом одуряющий запах пота. Не переставая целовать, высвобождает свой член и вжимает его в сэмовы ягодицы, и Сэм вздрагивает, пытаясь оттолкнуться от стены связанными руками, и Дин входит в него в этот самый миг, так что, вместо того, чтоб отстраниться, Сэм насаживает себя на него и кричит так, как кричал десять лет назад в Майами, когда Дин учил его серфингу, и набежавший вал захлестнул их обоих с головой.
Набежавший вал захлёстывает их с головой снова, и будь Дин Винчестер проклят навеки веков, если Сэму это не нравится.
Они трахаются возле стены, так яростно, так неистово, так свирепо, как никогда ни до, ни после того, и сосед за стенкой возмущённо колотит кулаком в перегородку, требуя, чтобы они вели себя потише, и послушный Сэмми стонет потише, а потом - снова громче, когда зубы Дина прихватывают кожу на его шее, и Дин чувствует себя жеребцом, покрывающим строптивую кобылу, и Сэм знает, что он это чувствует, и Дин знает, что Сэму это нравится...
И Дин знает, как сильно Сэм боится того, что ему это нравится, и как мечтает о том, чтобы ему это не нравилось, но ничего не может с собой поделать.
Когда они наконец кончают, Дин вытирает ладонь, забрызганную сэмовой спермой, о сэмов живот, и отводит его к кровати - почти относит, потому что ноги у Сэма подкашиваются, и его приходится тащить волоком. Дин кладёт его на спину и целует его живот, слизывая капли спермы, осевшие на тёмных волосках вокруг пупка, и внутреннюю сторону бёдер - это одна из сэмовых эрогенных зон. Сэм дышит громко и тяжело, прижимая к лицу связанные руки, хотя - Дин знает - ему сейчас не стоило бы большого труда освободиться, узел затянут кое-как и совсем не туго. Дин целует его подбородок, царапая губы о проступающие иголочки щетины - Сэмми так спешил сбежать от него, что забыл побриться, хотя исправно делает это каждое утро. Потом подцепляет ремень на сэмовых запястьях и распутывает его одним движением, и рука Сэма тут же обвивает его шею и притягивает к себе с такой силой, что Дин сразу вспоминает: это - его брат, он умеет драться, он умеет быть сильным и злым, когда надо, когда ему это нравится... Они целуются, уже не так быстро и яростно, как до того, и теперь не Дин целует Сэма, теперь Сэм целует Дина, проталкивая язык ему в рот и кусая его нижнюю губу едва не до крови.
Прошло чёрт знает сколько времени, прежде чем Дин, задыхаясь, кончил во второй раз и повалился на кровать рядом с Сэмом. Сэм лежал рядом с ним на боку, совершенно голый, безвольно откинув руку на бедро. Его глаза были напрочь залеплены волосами, но он даже не пытался их откинуть. Дин сделал это сам, чуть вздрагивая, не зная, что увидит в них, не зная, сможет ли в них смотреть. Его локоть упирался в скрученный ремень Сэма, отброшенный к спинке кровати.
- Не уходи, - пробормотал Дин, осторожно отводя в сторону его чёлку - крохотными прядками, чтобы оттянуть тот миг, когда увидит его глаза. - Не бросай меня, Сэмми. Не уезжай.
Он не знал, что ещё сказать, и замолчал, и это было так же глупо, нет, ещё глупее, чем стоять с остывающим кофе в одной руке и фруктовым пирогом в другой, загораживая спиной дверь. Так же глупо и так же безнадёжно.
Он откинул последнюю прядку, и Сэм открыл глаза.
- Да я вообще-то и не собирался, - сказал он и улыбнулся - от уха до уха, хитро, нагло и ослепительно, как когда-то, лет двенадцать назад, когда разыграл приступ аппендицита, а Дин только через полчаса сообразил посмотреть на календарь и обнаружить там дату - первое апреля. После чего ещё полчаса гонялся за Сэмом по всему дому, угрожая вырезать ему аппендицит кустарным способом без наркоза.
Но сегодня не первое апреля. И они уже не дети. И их шутки, даже жестокие, всегда имеют причину.
- Мать твою перемать, Сэм, - сказал Дин. - Если тебе захотелось жёсткого секса, достаточно было просто сказать мне об этом!
- Ещё чего, - ухмыльнулся Сэм, перекатываясь на живот. - Это не было бы и вполовину так интересно.
- Сука, - сказал Дин и со всей силы шлёпнул его по заднице, очень кстати оказавшейся под рукой. Сэм захохотал и ткнулся носом ему в подмышку.
Дин с трудом перевёл дыхание.
- Если ещё раз так сделаешь...
- Второй раз ты не поведёшься, - фыркнул Сэм. - Придётся придумать что-нибудь другое.
- Сука, - повторил Дин с невыразимым чувством.
- Придурок, - нежно сказал Сэм и поцеловал его в плечо.
На самом деле он был совершенно прав. Надо было быть придурком, чтобы не догадаться сразу. Сэм ведь знал, прекрасно знал, как остановить Дина - достаточно было просто попросить об этом. И Дин даже сообразил бы это по ходу дела, если бы не был слишком занят сексом, одним из лучших за всё то время, что они спали вместе.
- А я-то тебе принёс черничного пирога, - горько сказал Дин.
- Черничного? - Сэм поднял голову и посмотрел на него с подозрением.
- И яблочного, - поспешно добавил Дин - и осёкся, видя, каких усилий стоит Сэму не заржать над ним в полный голос. - Ну, что?!
- Дин, я же терпеть не могу что яблочные, что черничные пироги! Я люблю малиновый и шоколадный. И если б ты ходил за завтраками хоть раз в месяц, ты бы это как-нибудь запомнил.
- Зато я теперь точно знаю, что тебе нравится, когда я слизываю твою сперму у тебя с живота. И когда я связываю тебе руки твоим же ремнём. И уж это-то я запомню, можешь не сомневаться.
- Я и не сомневаюсь, - пробормотал Сэм, невольно краснея.
И за этот лёгкий румянец на скулах Дин разом простил ему всё.
- И вот не буду ходить теперь тебе за хавкой, раз ты такой привереда, - проворчал он. - А яблочный и черничный пирог, так уж и быть, съем сам. Подай-ка мне пакет с пола, тебе до него ближе тянуться... И кстати, ты разлил кофе, так что сгоняй-ка в Мак, если тебе не трудно.

© since 2007, Crossroad Blues,
All rights reserved.