any which way you can

1.

Скажешь, если уже слышал.

Заходит парень в бар, стаскивает кожанку и кидает своему брату – высокому малому, что держится в полушаге за его спиной. Ну, в общем, это не то чтобы бар, так, придорожная забегаловка – пол посыпан опилками, и словно сейчас Сэм Эллиот из-за угла выйдет, ну ты понял, да? Еще парковка для дальнобойщиков, никакого легкого пива, все в таком духе.

Короче.

Заходит парень в забегаловку, скидывает кожанку, отдает ее брату, а братец – палец в рот не клади, но в его глазах нет опасного блеска и не он, а его брат идет к музыкальному автомату, на ходу закатывая рукава. Достает бумажник, выуживает десятку, скармливает автомату, а тот выплевывает ее обратно. Он разглаживает купюру на стекле и пихает ее другим концом. Автомат не против и говорит парню, что за такие бабки ему положено двадцать песен. Парень минут пять просматривает список и, наконец, жмет на одну и ту же двадцать раз.

На третьем повторе народу уже не смешно, на четвертом парень облокачивается на автомат – в левой руке сигарета, пальцы правой поигрывают тяжелым на вид слитком серебра. Он ухмыляется брату, который сидит у стойки с бутылкой Миллера, и, когда Кенни в очередной раз заводит «лучшее, на что ты можешь рассчитывать – это умереть во сне», оба кивают и расплываются в улыбках.

Скрипят стулья и шаркают ботинки, и ухмылка становится шире. Парень издевательски манит их пальцем: мол, давайте, давайте. Кто первый? Его брат делает длинный глоток и объявляет на весь бар: «Ставлю на него полтинник».

Никогда не бей первым, держись ближе к стене и не давай им измотать тебя, слышал такое, да? Игрок никогда не считает деньги, сидя за столом, а боец никогда не считает, сколько выиграл, пока огни бара еще светятся в зеркале заднего вида.

Что? Чем дело кончилось?

Да не помню... Но они по ходу просто развлекались.

2.

Дину восемнадцать с половиной, и на парковке толпа раззадоренных мужиков, а Сэму четырнадцать и три четверти, и вроде как им пора валить. «Смазливый мелкий ублюдок» - произносит мужик, и Дин разбивает ему лицо, приплясывая на носках. «Жаль портить такую мордашку» - продолжает дальнобойщик, и Дин, сплевывая под ноги, бросает: «Продолжим наши танцы или мы здесь трахаться собрались?»

3.

- Ты, ты, тебя однажды убьют, знаешь, и дальнобойщики эти, они ж вообще без тормозов, и, бля, ты однажды просто упадешь и больше не поднимешься, а я не могу, я… я не могу, Дин, не могу больше смотреть… и дело не в отце… и вообще… не хочу так больше, и хрен с ними, с деньгами, и…

- Заткнись, Сэмми. Я хоть раз упал? Закрыли тему. И вообще, не твоего ума дело.

- Свалю я все-таки отсюда, ей-богу свалю…

- Трепло ты, Сэмми.

- Вот посмотрим.

4.

У Дина плечи отца, а отец говорит, что кулаки у него в двоюродного деда со стороны матери, и когда-нибудь, когда они снова будут в Чикаго, они заедут в зал, где висят его перчатки и чемпионский пояс.

Отец не в восторге, но и не запрещает, потому что за хорошую ночь (хорошую ночь в хреновом месте) ему перепадает двадцать процентов с пяти штук – достаточно, чтобы заштопать рану на правой скуле.

У Сэма отцовские губы, а кулаки ему без надобности, потому что он так быстро и легко работает ножом, что неладное почувствуешь, только когда увидишь кровь. У слов Сэма отблеск стали и серебра, и почти весь последний год Дин провел, то пытаясь держать себя в руках, то делая выпады вслепую.

И лишь годы спустя он поймет, что из этого вышло.

5.

Двадцатилетний мальчишка мнит себя героем Клинта Иствуда или кем-то вроде, и у него есть брат, эта орясина с лицом херувима, и хорошо, черт возьми, что он ни во что не лезет, да и не стоило бы, иначе ходить старшему с разбитыми кулаками. Эти двое практически неразлучны, и помоги нам бог, если однажды они перестанут препираться и встанут спина к спине. Помоги нам бог.

6.

Сперва подрочить друг другу – просто разрядка после драки, потому как там, где дерется Дин, девчонки с неба не падают. Отец на охоте, убивает-изгоняет направо и налево, а Дин возвращается на адреналине, и его трясет, и вроде в этом есть смысл, ну на крайняк приятно. Сперва подрочить, потом отсосать, а потом Сэм бьет Дина в челюсть и тот уже на коленях. Сперва Сэм пытается помочь, угодить, потом Дин хочет сохранить, удержать.

На этом все и закончилось, пока не началось снова, и кто ж, бля, знал, что все так обернется.

7.

«Давно же…» - на выдохе, и брат толкает его. Затылок врезается в стену. «…это было» - скрип подошв и его смех, соленый привкус на прокушенной губе. «Что?» - спрашивает брат. «Ботинки… скрипят» - говорит он, брат ухмыляется и снова толкает его, теперь в сторону. Матрас уж всяко мягче стены.

«Заткнись, Дин» - шепчет брат.

«Заткни меня, Сэмми» - отвечает он.

Пуговицы, пряжки, ключи и мелочь – россыпью по полу, и Дин слышит звон упавшего четвертака, или это пятицентовик, короче, что-то тяжелое... У Сэма грубые, нетерпеливые руки, а влажные губы не пропускают ни одного синяка, ни единого, мать его, синяка.

«Давно?» - говорит Сэм, прикусывая кровоподтек на боку Дина. - «Как давно?»

Дин дергается, Сэм отшатывается, и они падают прямо на пуговицы, пряжки, ключи и мелочь. У Дина перехватывает дыхание, Сэм быстро склоняется к нему. «Как давно?»

«Сам же, блядь, знаешь» - рычит Дин, забирая волосы Сэма в горсти, и глаза младшего наполняются слезами. Дин слизывает их с ресниц, оставляя дорожку крови.

«С последнего раза?» - спрашивает Сэм – и двигается, вжимается.

«С последней драки» - выдыхает Дин – и дрожит, отвечает.

Пол немилосерден, и позже Сэм опустится на колени, вытаскивая занозы из Дина, но сейчас в них бурлит дешевое пиво и очередная удача, и Сэм трахает Дина прямо там, на полу, рядом с кроватью, за которую Дин заплатил собственной кровью.

«Я устал драться» - говорит Дин, и Сэм движется уверенно и плавно. Дина трясет.

«Так не дерись» - отвечает Сэм и скользит губами по скуле Дина, и вздыхает.

«Не с ними» - шепчет Дин. – «С тобой»

8.

Скажешь, если уже слышал.

Заходит парень в бар, с хрустом поводит шеей и разминает костяшки пальцев, короче хоть прям сейчас в драку, явно не терпится кому-нибудь по морде заехать. За столиком в глубине бара сидят двое, склонившись друг к другу, но будь уверен, они все видят, вот зуб даю.

Парень говорит: «Ну ты, ага, вот ты, мужик, я, кажись, про тя чёта слышал» - и парень за столиком смотрит на брата, потом на задиру и пожимает плечами.

«Ну и что?» - говорит он. – «А я про тебя нет»

Здоровяк багровеет, и толпа расступается, пропуская его, но те двое сидят не шелохнувшись. Курят одну на двоих, изучают атлас, прихлебывают пиво.

«Отвали» - говорит старший из братьев, не поднимая глаз, но парень начинает закатывать рукава.

«Оглох?» - младший щелчком отправляет бычок ему под ноги.

Удар, промах, и старший сквозь смех произносит: «У нас тут что, ёбаный бейсбол? Промазал, мудила». Они вскакивают, опрокидывая стол, и толпа сдвигается в предвкушении драки, но мог ли кто ожидать, хоть на секунду подумать, что они встанут спина к спине.

«Помоги нам бог» - шепчет бармен, а братья сплевывают кровь и ухмыляются.

© since 2007, Crossroad Blues,
All rights reserved.