Разговор

- У нас во дворе стоит соломенный человек, - говорит он.
- У человека две дырки вместо глаз, отец прострелил ему глазницы, - говорит он.
- У человека связанные ремнями руки, чтобы не высыпалась солома, - говорит он.
- В этого человека ты стрелял, когда был маленький.

Он едет в Стэнфорд, прочь от соломенного человека и стрелянных гильз, горохом рассыпанных по заднему двору. В Стэнфорде пластиковые манекены со стеклянными глазами, одетые в костюмы, которые он никогда не решался носить. У официантках на ногах капроновые чулки – рвущиеся при малейшей зацепке. Чуть коснешься щербатой деревяшки, и по ноге вьется полосатый шрам.
Он едет в Стэнфорд, забиваясь в самый угол поезда, поближе к окну, оставляя носом на стекле влажный отпечаток. Его провожает мальчишка с карманами, полными сигарет, которые он пытался продать ему еще на станции. Мальчишка в красных кедах и спортивной куртке Адидас.
В Стэнфорде у него нет семьи, в Стэнфорде у него нет денег и кредитных карточек, в Стэнфорде у него нет спичечных коробков, наполненных дробью, и крошек чипсов на коленях, которые стряхнул ему туда старший брат. Стэнфорд – это то слово, которое стоит в словаре после слова «семья», читая по порядку, ты обязательно должен до него дойти, иначе в чем был смысл вообще начинать читать.

- У отца в подкладке зашиты какие-то бумаги, - пишет он.
- Я видел такое в старых фильмах про разведку, - пишет он.
- Там черно-белый главный герой разбивал серые губы серых генералов в серую кровь, - пишет он.
- А бумаги у отца оказались просто фотографиями.

В его комнате стоит синий телефон и лампа, похожая на огромную дыню. От нее воняет горелой пылью, по вечерам она мигает приветливо. Он читает пришедшие ему письма на пустой белой бумаге. Если приглядеться к теням – проступают ровные буквы, знакомый подчерк.
В его комнате большой письменный стол, похожий на зашедшего в гости приятеля детства. Такой же толстый, такой же неповоротливый, так и хочется вытолкнуть его за дверь, но в коридоре он будет мешаться еще сильнее. Стол держит на своем животе несколько книг, в его полных подставках-пальцах целых ворох разноцветных ручек. Он разговаривает со столом днем, после обеда, и по вечерам, когда нужно писать заданные на завтра рефераты.
В его комнате три вазы, оставшиеся от прошлых студентов. Одна похожа на мертвую рыбу без головы, он думает, что эта ваза когда-то была пепельницей. Вторая блестит синим и пускает солнечных зайчиков днем, наверное, забыла чья-то подружка. В третьей он держит мелочь – насыпает до верху, а она звенит глухо, будто копилка.

- Я не знаю твоего телефона, но я решил позвонить, - говорит он.
- Говорят, если набрать случайно несколько цифр, можно найти свою судьбу, - говорит он.
- Это все чушь, я попал в бюро ритуальных услуг, - говорит он.
- Как странно, что ответил ты.

Ему приходят смс телефонных компаний, они всегда начинаются с пожелания доброго утра и будят его, когда до занятий еще много часов. Несколько раз он пытался ответить на них, думая, что говорить с автоответчиком научился еще в детстве. Просчитывать ответы на несколько реплик вперед – вот, что это значит. А голос по телефону всегда отличается. Даже если ты разговариваешь, как тебе кажется, с женщиной. Воображение им развивали одновременно с рукопашным боем.
Ему не одиноко в Стэнфорде. Так он отвечает, когда его спрашивают друзья. Один из них сын брокера из Нью-Йорка, умеющий складывать в уме пятизначные цифры. У каждого свой талант, думает он. Его пятизначные цифры – это выстрелянные мной патроны за год, можно попросить его назвать, сколько уйдет за всю жизнь. Второй – мальчишка без башни, в футболке Блэк Себет, на которую качают головой преподаватели. Он курит марихуану на задних рядах аудиторий и открывает бутылки зубами. Иногда он хочет предложить ему сходить в уличные кварталы, пострелять крыс. От этого торчишь куда сильнее. Или не крыс, если мальчишка без башни окажется на самом деле без башни.
В Стэнфордской газете работает красивая девушка с сотовым телефоном, который играет мелодию из Властелина Колец. Он смотрел этот фильм с братом на большом экране в каком-то городке, где еще сохранились автомобильные кинотеатры. Рядом с ними какая-то парочка занималась любовью, а на экране Фродо нес кольцо и бегал от Назгулов. Он потом видел Назгулов прямо перед собой, на расстоянии нескольких шагов. Он потом убивал Назгулов, серебряной пулей в лоб. Девушку зовут Джессика, но он не рассказывает ей об этом.

- Я вчера угнал у отца Импалу, - молчит он.
- Угнал Импалу, в бардачке которой полные карты Америки и еще нескольких стран про запас, - молчит он.
- До Калифорнии оказалось не так далеко, как до Южной Гвинеи, - молчит он.
- Ты хочешь, чтобы я приехал?

У Джессики тонкие пальцы. Когда она дышит ему в шею во сне, он вспоминает призраков. Те тоже тонкие, едва уловимые, призрачные – иначе и не назовешь. Она прижимается к нему, теплое бедро, плечи, волосы, которые невозможно убрать, и они лезут ему в глаза. Он вспоминает призраков – те тоже кажутся сначала чем-то настоящим, пока ты не сжигаешь их кости. Она кладет ему голову на грудь, а он обнимает ее, потому что так написано во всех тех книгах, что он успел прочитать. И он вспоминает призраков – о тех тоже многое было написано в книгах, только в реальности все было совершенно иначе.
Ее зовут Джессика, и на мгновение ему кажется, что он может жениться и завести семью. Сделать что-то такое, чего от него никто не ожидает, даже он сам. На мгновение ему кажется, что обманывать ему нравится больше, чем быть обманутым, поэтому он покупает кольцо – тонкое, как ее пальцы, позолоченное, как ее волосы, ненастоящее, как вся их жизнь, и убирает за шкаф несколько ножей и круглый серп.
Он удивляется даже, когда никто не останавливает его, не дергает за рукав, не кричит на ухо, не звонит по телефону. Он удивляется, что все проходит спокойно. Охота, думает он. Каждая охота всегда начинается так. Наверное, и это просто охота на его жизнь.

- Ты знаешь, сегодня пятница, - начинает он.
- Ты знаешь, я даже могу наговорить тебе ерунды про пропавших людей, про отца и про старый испорченный диктофон, - начинает он.
- Ты знаешь, на самом деле я ехал в Лапландию, - начинает он.
- Просто это было мне по пути.

Его дом горит так, как не горит ни один другой. Пахнет бензином и жвачками даблминт. Он вспоминает призраков – сейчас как нельзя по делу. Их жгут точно также, дотла, до синих взлетающих искр.
Там остался тот толстый коричневый стол. И три вазы, и четвертую ему принесла Джесс. Там осталась тарелка с печеньем и красный ковер, который ему подарил на рождество тот мальчишка без башни.
Мальчишка без башни теперь держит в руках карабин, умеет в уме складывать пятизначные цифры. Брат смеется над песней из властелина колец, которая играет в его мобильном, когда ему приходят смс от телефонных компаний.

- Ты видел мой дом, - наконец отвечает он.
- Наверное, мне придется тебя убить, как в тех фильмах про секретных агентов, где человек в костюме за стойкой с лицензией на убийство выдает постояльцам ключи, - наконец отвечает он.
- Наверное, именно поэтому я ответил тебе из бюро ритуальных услуг, - наконец отвечает он.
- Но ты все равно приехал.

© since 2007, Crossroad Blues,
All rights reserved.